Инквизиторы

Глава 7. Настоящий враг никогда не бросит

Утро следующего дня. Кафе «Хан' АльвIокту». Гостевой зал в форме буквы «П» наполнен небольшими гостевыми кабинками. В каждой из них были два мягких дивана, устланных маленькими подушками. Между диванами возвышался стол из тёмного дерева со стеклянной столешницей. Потолок увешан разноцветными тканями, а стену украшают тарелки с восточным орнаментом. Не смотря на красоту убранства, тут было как никогда пусто. Хозяин заведения был хорошим другом Джамбии и согласился открыть заведение на пару часов позже. Во второй гостевой кабинке слева сидел Бар в ожидании гостя. Время — 8:50. Встреча назначена на 9:00. Все на своих местах: я в рубашке официанта жду на кухне. Карат и Утёс тоже со мной. Все ждали только одного…

Открылись двери и зазвенел колокольчик над входом! Двери закрылись. Когтистые лапы зашагали по деревянном полу в сторону Бара. Услышал как командир поздоровался с вошедшим и оба уселись на диванчики. Они начали говорить, но через стену не услышать о чем именно. Карат тоже прильнул к стене. Его физианомия выражала такую натугу, но это едва ли поможет ему разобрать бормотание за стеной. Грохот! Ах ты ж…! Я выбежал из кухни. Стол перевернут и лежит в проходе. Синий грифон обхватил Бара всеми конечностями и что то делал с его рогом. Я рванул на них. Пернатый лёжа на полу пнул в меня ногой стол. Прыжок! Стол пронесся подо мной. Но перекрыл дверь на кухню. Я взял грифона и командира в телекинез. Вдруг впереди из ниоткуда появились ещё два грифона. Че за?! Один из них что то швырнул в меня! Я бросил командира. И магией поймал летящий в меня кинжал. Швырнул прочь. БАМ! Тяжёлая пернатая туша сбивает меня с ног. Я начал колдовать «Вспышку», но не вышло. Мне что то мешало! Вдруг удар в челюсть и под дых. Сбилось дыхание. Грифон оттащил меня к выходу. Вдруг вижу дверь на кухню выламывают две мощные ноги. Наконец то, Утёс! Ща вам клювы вобьют в череп, уроды! Грифон с перьями светло зелёного цвета достал золотую штуку, похожую на карманные часы. Нажал на ней на красный камень. Я снова пытался колдовать, но не получилось. Утес откинул стол прочь от двери и полетел к нам! Грохот разбитого стекла. Через витрину к нам ворвались Сухой и Топаз. Расправленные когти Утеса летят в голову грифона надо мной. Вспышка! Утёс, Сухой, Топаз и целое кафе пропали. Мы были уже совсем в другом месте…

Лёжа на полу лицом вниз, я почувствовал как сверху меня прижала тяжёлая грифонья туша. Грифон привстал, перевернул меня и снова сел. Наконец я смог разглядеть его лицо: самец, на вид лет сорока, с перьями темно синего цвета и белыми точками под глазами. Ему подали верёвку и он принялся связывать мои передние ноги. Держал он меня крепко и давил коленом на грудь. Даже не вздохнуть нормально. Вот шакал! Во взгляде его читалось искреннее презрение, а в действиях – жёсткость. Связал. Узел крепкий. Встал, взялся за него и потащил. Слева от меня также тащили Бара. Нас посадили на диван и ушли. Я огляделся: посреди большого прямоугольного зала два дивана напротив друг друга. Диваны вроде тех, что были в первом кафе. Между ними небольшой кофейный стол. Нас освещала небольшая свечная лампа с направленным вниз светом . Слева и справа от нас в тени стояли круглые обеденные столы. Но здесь мы были не одни. За каждым из столов сидели по 2 – 3 грифона и внимательно наблюдали за нами. Зашибись! Я повернулся к Бару. Лицо его сосредоточенно и спокойно. Он наклонился ко мне и прошептал:

— Я насчитал около пятнадцати.

— У вас какое то кольцо на роге.

— У тебя тоже. Оно блокирует магию.

— Нас убьют?

— Скорее всего.

— Зашибись.

— Ты знал на что шёл…

— ПОЛКОВНИК БРАУНИНГ! – громко раздался голос позади нас. – Какая честь! Вот уж не думал, что увижу вас вновь!

Мы повернулись и увидели его. Грифон на вид лет тридцати с белоснежным оперением и бордовой пигментацией вокруг глаз. Корхилл… Он прошёл мимо и удобно сел на диван напротив. На нем был чёрный однобортный пиджак с белой рубашкой и бордовым галстуком. Его бордовые руки, в цвет пигментации у глаз, легли на спинку дивана и на колено. Он оценивающе смотрел на нас единственным ярко зелёным левым глазом. Почему единственным? Потому что правый был скрыт чёрной повязкой. Грифон продолжил:

— Вижу спустя столько лет вы ни капли не изменились!

— Ну со зрением у тебя точно проблем нет.

— А, вы про маску? Издержки профессии, сами знаете. Кстати! Крайне польщён вашим приглашением. Но в силу некоторых обстоятельств был вынужден изменить место рандеву. Дабы нам точно никто не смел помешать. – Говорил он вежливо и чётко, сопровождая речь жестами. Павлин.

— И поэтому отправил за мной своих головорезов?

— Да, покорно прошу простить, господин полковник. Мои подчинённые могли быть… излишне напористы.

Ни хрена себе! Излишне напористы?!

— Один из них меня чуть не убил, Корхилл. – сказал я.

— Кордхилл. Через «Д». И про кого именно вы говорите, капитан Хеклер?

— Откуда знаешь имя?!

— Капитан Хеклер, неужели вы думаете, что я не подготовился к нашей встрече? – Он чуть наклонился, — Я не испытываю недостатка в информаторах. Так вот, вы говорили про Каира? – Кордхилл указал влево на грифона в тени. Тот сидел, опершись рукой о стол и подперев ею подбородок. Я узнал его: этот в посольстве в меня нож воткнул. Он улыбнулся, похлопал себя по плечу и дёрнул бровями, будто спрашивая: «Плечо не болит?». Я повёл копытом по шее и сделал тоже движение бровями. Он перестал улыбаться. — Или про Серпа? – Кордхилл показал за другой стол. За ним сидел темно-синий грифон с точками под глазами и вращал меж пальцами кинжал. И все также смотрел на меня как на говно. Я повернулся к Кордхиллу:

— Впервые их вижу.

— Хах, как скажете. – Ухмыльнулся он. – Чтож, предлагаю перейти к сути. Полковник Браунинг, о чем вы хотели поговорить?

— Наконец то. – полковник уселся поудобнее. – Где артефакт, Кордхилл?

— Простите, какой артефакт? – грифон с искренним недоумением слегка наклонился вперёд.

-Наш артефакт. Три дня назад украденный оборотнями наемниками, перевезенный в Седельную Аравию и преданный вам у деревни Саркафар.

— Восхитительная наглость! Эээ, при всем уважении, полковник, вы себя слышите? Это очень серьёзные обвинения!.

— Ты как всегда болтлив, Кордхилл. Давай сохраним наше время: ты мне передаешь артефакт и мы сделаем вид, что этого разговора никогда не было. Свалим все на оборотней и разойдемся по домам.

Повисла тишина. Кордхилл начал улыбаться. Потом хихикать. А потом взорвался смехом. Нет. СМЕХОМ! Он ржал как рота легионеров. Его смех подхватили все сидящие вокруг. Стало ещё стремней. Я оглянулся на Бара — он был непоколебим. Грифон успокоился и смех в комнате по-тихоньку стих.

— Оооохх, ты мне всегда нравился, Бар! Особенно твоё чувство юмора! Не будь я уверен в обратном, то подумал, что ты реально думаешь, что мы могли сотворить нечто подобное! Да на кой нам сдался этот артефакт!? Это же международное преступление! Кстати примерно такое же как ваше проникновение в наше посольство! На что ты вообще рассчитывал, отправляя мне то письмо?!

— Не забывай: ещё надрали зад твоим птенцам и прихватили кучу важных бумаг. Ладно, давай я расскажу тебе историю, Кордхилл.

— А, давай! Мне исключительно интересно! – он подогнул одну ногу под себя и сложил багровые пальцы замком, приготовясь слушать.

— Жил-был малютка грифон. У него было много соседей самых разных видов: и драконы, и пони, и зебры, и яки и много-много других. Но с грифоном никто не хотел играть, потому что иногда тот вёл себя не очень красиво. Зато все тянулись к его соседу пони. Ибо пони был добр, силен и справедлив. Грифон ему очень завидовал. И однажды придумал как можно выставить пони дураком перед всеми друзьями. Он решил украсть у пони очень красивый и важный камушек. Грифон был хитрым маленьким засранцем. Чтобы не попасться самому, он попросил оборотня стащить этот камень. Тот согласился. Чтобы увезти камень из дома пони, грифон попросил помощи у дракона. Тот согласился. И вот камень у грифона. А чтобы пони ничего не понял, малютка грифон решил… Эээ… Как сказать?

— Прогнать с площадки? – предложил я.

— Неее, обезглавить и закопать дракошу и оборотня. А ещё пособников пони. И все у грифона получилось. Пони в глазах друзей полный кретин. Но к несчастью грифона, пони кретином не был. Он все это время шёл по пятам малыша грифона. Грифон думал, что замел все следы своих маленьких потных ручек, но ошибся. Когда он… кхм, прогонял с площадки оборотня то поранился и уронил пару капель крови. И второпях оставил на песке пару следов своих когтистых лап. Пони решил тоже сыграть грязно и наведался домой к малышу грифону. К сожалению, заветного камня он там не нашёл, зато нашёл кучу документов с досье друзей грифона и списками больничных. В одном из которых значилась серьёзная травма – одному из друзей грифона оттяпали ручку злые на то, что их кинули оборотни. Пони довольно кивнул. И решил поговорить лично со своим старым знакомым грифоном. А грифон, маленький говнюк, даже тут решил перебздеть и увез пони на свою площадку, чтобы в окружении своих корешей очко не так играло во время разговора. А теперь мораль. Она же везде должна быть, да? В чем истинный секрет успеха, Кордхилл?

Кордхилл молча скорчил гримасу и покачал головой, мол, без понятия. Бар продолжил:

— В возможностях. В умении их замечать, ими пользоваться или их создавать. Тот, кто не упускает возможностей всегда достигает успеха. Ты спрашиваешь, на что я рассчитываю? Я рассчитываю на успех. Потому что у меня есть возможность пригласить тебя сюда и подготовить все к твоему визиту. Твоя первая ошибка была в том, что ты решил проверить на прочность мою страну и последняя – в том, что ты пришёл сюда. Ко мне.

Пауза. Кордхилл смотрел своим изумрудным оком в голубые глаза командира.

— Аплодирую стоя! – он похлопал сидя. — Хорошая история, Бар, серьёзно. И мораль тоже хорошая. Что ж, признаю ты меня раскусил! Хотя приукрасил порядочно. Есть предложения по решению данной ситуации?

— Повторю: верни нам артефакт и мы разойдемся миром. Мы все свалим на оборотней. Доказательства имеются.

— Знаешь… Я бы рад! Правда рад! Но не получится. Моему начальству крайне не понравилось ваше гениальное проникновение в наше посольство. Коим я неподдельно восхищен! Знаешь, у меня была ТАКАЯ лапша на ушах! Просто вау! В общем они требуют доказательства о «неминуемой каре» всех причастных.

— Ясно. Значит ты нас грохнешь.

— Ммм… Не совсем. Мне незачем убивать всех и уж тем более тебя, Браунинг. Честно скажу, ты мой лучший оппонент. Пойми, моя миссия уже выполнена: артефакт у нас. А голова Инквизитора будет как… как приятный бонус. Мне хватит одной.

— А хер тебе за воротник! Инквизиция своих не бросает.

— Но разве Инквизиторы со смертью не на «ты»? Послушай, Браунинг. Вариантов у тебя не то чтобы много. Но из уважения к тебе, я предложу парочку: либо ты мне отдаёшь одного и я отпускаю всех остальных…

— Либо?

— Я бы не хотел озвучивать другой вариант, где погибнут все. Как я уже сказал, ты мой лучший оппонент. Для меня играть с тобой в эти шахматы чистое удовольствие! Эту партию выиграл я, но быть может следующую выиграешь ты.

Бар замолчал и опустил взгляд.

— Ладно, согласен, выбор тяжёлый. Пока ты думаешь, давай я тоже тебе одну историю расскажу.

Командир глубоко вздохнул.

— Давай.

— Чудно! В общем, там, откуда я родом есть традиция. Можно сказать обряд инициации. По результатам которого, можно судить: достоин птенец зваться орлом или нет. Задача до смешного проста: уйти в лес и не возвращаться без добычи. Для всякого отца это такое же испытание, как и для сына. Поэтому мой усердно меня готовил. Хоть природа обделила меня мышцами, зато одарила умом. Для отца это не был аргумент, поэтому он продолжал меня тренировать, как тренировали его. В целом, если опустить подробности изнурительных тренировок, унижения сверстников и периодические суицидальные мысли я таки добрался до этого обряда! Все думали, что я сгину в том лесу. Все, кроме моего старика. Он верил в меня как никто другой. В тот день со мной был только лук, стрелы и сверток с едой. Я долго бродил по лесу и не успел опомниться как уже наступил вечер. Никогда прежде мне не было так страшно. Я уже хотел улететь обратно в деревню и жить с позором до конца жизни. Как вдруг! Увидел кабанчика. Он занимался своими кабаньими делами и даже не заметил меня. Я тут же вскинул лук. Вдруг он посмотрел на меня своими глазками. Смотрел и принюхивался. Он даже меня угрозой не считал. Как сейчас помню мои глаза заполнили слезы, ком подступил к горлу, но я отпустил стрелу. В тот же вечер вернулся домой с добычей. Ненавидящий себя пуще прежнего. Но отец был так рад! Сказал, что теперь я орел и настоящий мужчина. Что теперь мне никто не страшен. Но не сказал, что этот сраный кабанчик будет сниться потом мне всю жизнь. Но не важно, ведь после тех слов моя жизнь изменилась! И я с превеликим удовольствием ходил на охоту. Учился выслеживать добычу всех видов и всеми способами! Это стало моей страстью! И сейчас, работая в моей любимой Внешней разведке я ищу тех самых ощущений из детства. Тот азарт охоты, то чувство соперничества и превосходства! Скажи мне, Браунинг, почему ты сейчас здесь?

— Потому что твои головорезы притащили…

— Нееет! Нет! Это не то! Я спрашиваю почему ты все ещё в строю? Все твои ровесники с идентичными заслугами давно вышли на пенсию. Но только не ты, Браунинг! Живая легенда! Готов поспорить ты тоже любишь свою работу. Этот азарт, эту битву интеллектов с противником! Я прав?

Бар промолчал.

— Так и есть. В нас больше общего, чем ты думаешь, Браунинг. Мы оба защищаем интересы страны, с идентичной тягой к азарту охоты. За это я помню и уважаю тебя ещё с Джабаля. И сейчас меньше всего хочу твоей смерти. Прошу тебя, соглашайся! Отдай мне одного и продолжай жить. Устрой охоту на меня! И победи!

Пацифист замолчал и внимательно смотрел на Бара. Все ждали, что скажет командир.

— Знаешь, — начал он, — в чем то ты прав. Сходства есть. Но знаешь, в чем состоит твоё главное отличие от меня? Ты выращен в сраном финансовом институте. Для тебя всякая жизнь это сумма вложений и убытков. И жизнь лейтенанта для тебя вообще ничто. Так, лишний минус в табеле. А ведь у него есть мама, папа. Жена или дети. Которые могут принести ТАКУЮ пользу обществу! Которую тебе никогда не просчитать, Кордхилл. Но знаешь, что тебе ещё не просчитать? Что я, блять, согласен.

Тишина.

— Стоп, что?! Реально?! – изумился Кордхилл. – Не шутишь?!

— Я похож на шутника?

— Нет, нет! Совсем наоборот! Просто… я как то даже немного удивлён. Я думал мне придётся сначала пытать тебя. Вырвать пару копыт там. Ещё пару чего нибудь… Но с другой стороны, я очень рад! Мне не придётся тратить средства на вас. Даже моющие, чтоб отмыть потом камеру… Что ж! Прежде чем ты назовёшь имя, я предлагаю выпить! Мало ли, может это Хеклер.

— Пожуй говна.

— Как грубо. Впрочем тебя можно понять. Так, Браунинг, все также Руби эль? Помню как ты его хвалил ещё в Джабале.

— А ты не врал. Действительно фанат.

— Самый преданный. А ты Хеклер?

— Отсоси, я не пью.

— Прискорбно, тогда тебе сок. А мне аравийскую ананагу. Не люблю крепкий алкоголь. А также всем присутствующим пиво на выбор за мой счёт. – По всему залу раздался одобрительный гул. Несколько головорезов ушли куда то. Пока несли напитки грифон продолжил. – Боже мой, развяжите их уже! Это лишнее. – С нас сняли верёвки. — Кстати, забыл упомянуть! Возвращаясь к моей истории: на смертном одре мой старик рассказал одну важную вещь. Тот кабанчик был дрессированным. Отец в тайне от меня вырастил и надрессировал поросёнка на мой запах. Чтоб я для него был своим.

— Да уж, батя подсунул тебе свинью. – сказал Бар, потирая следы от веревок.

— Да, так и было! – усмехнулся он. — Но это уже не имело значения. Я понял, что хочу от жизни и что с этого пути мне не свернуть.

Ушедшие головорезы вернулись с кружками пива в руках и начали разносить их по столам. На наш поставили кружку рубинового эля, жёлтой ананаги и сока. Похоже яблочного.

— Джентльмены, тост! – Кордхилл встал и поднял кружку вверх. — За наших гостей и за успешную сделку!

Снова по залу прокатился торжественный гул и все начали пить. Я не прикоснулся к кружке, Бар тоже. Он лишь осмотрелся вокруг.

— Чего не пьёшь, Бар? Не веришь, что это рубиновый эль?

— Отвык копытами чарку держать. Того гляди, разобью. Напомни, который час?

— Хех, торопишься куда то? – Грифон достал из кармана часы — Десять минут десятого.

— Девять часов десять минут. Понял, благодарю.

— О чем мы говорили? Ах, да, имя. Назови мне имя и место, где я могу забрать Инквизитора. – Он достал из внутреннего кармана записную книжку и приготовился писать. — Или я могу просто забрать Хеклера. И закончим на этом. – Указал ручкой на меня.

Че?! Пошёл ты на…

— Нет, Хеклер слишком ценен. Я назову тебе имя и место, где на расстоянии твоего взора не окажется никого постороннего. Это я обещаю. А офицер свои обещания держит.

— Да, да, как скажешь. Имя и место, пожалуйста.

Командир, ты шутишь?! Ты не можешь отдать этому упырю одного из нас!

— Кордхилл. Позывной «Пацифист»… Как по батюшке, уж прости, не знаю. – И улыбнулся.

Грифон медленно поднял голову и изобразил ухмылку.

— Ха – Ха. Очень смешно. Довольно приколов, Браунинг. Говори имя. Не испытывай моё терпение.

— А я и не прикалываюсь, Кордхилл. Единственный, кого ты сможешь забрать на тот свет это только самого себя.

Грифон закрыл записную книжку и положил её на стол. Откинулся на спинку дивана, прикрыл лицо багряной рукой. И начал зловеще смеяться. От его смеха мурашки пробежали по спине. Грифоны вокруг ехидно заулыбались и приготовились к дальнейшим словам Пацифиста.

— Ты кажется не понял, с кем имеешь дело , Браунинг. И сколь щедрое предложение я тебе озвучил. Моё терпение кончается, но ещё не кончилось. Поэтому я тебе объясню. Для вас, лошадей, не имеет значение будущее. Вы думаете только о настоящем. Только об этой самой секунде! Я же всегда смотрю наперёд. После смерти лейтенанта ему вручат медаль посмертно, вы пишите в мрамор его имя, его семья получит компенсацию. Его дети скажут: «Да, мой батя герой!». Так какого дьявола, я это понимаю, а ты нет?! Что тебя останавливает?! Офицерская честь, чувство вины, сострадание?! Это не имеет значения в масштабах всего времени! Все ваше искусство, культура, понятия о чести есть лишь тень амбиций существ, чьи масштабы вы ДАЖЕ представить себе не можете! Я предлагаю тебе присоединиться к Ним. Я предлагаю присоединиться ко Мне.- Пауза. – Иначе. В масштабах всего времени вы останетесь бесславными предателями, террористами, позором Инквизиции и всей страны.

— Ты это о чем? Мы ничем подобным не занимались.

— А ты уверен? – Пацифист отпил из кружки. — Кто же тогда заложил магическую бомбу в главную Альвадскую школу? Бомбу, которая взорвётся через двадцать минут если ты не согласишься на моё предложение.

Пресвятая Селестия…

— Ого. Ты готов взорвать школу чужой страны, чтобы подставить нас?

— О, я тебе больше скажу: если ради спасения миллиона жизней скажут пожертвовать тысячью, я без колебаний пожертвую двумя. И я не просто взорву школу. Уже через час во всех газетах страны будет напечатана статья о вас. С именами и фамилиями. А ваши головы отправят вашей солнцезадой сучке Селестии. Поэтому скажу последний раз, Браунинг: назови имя инквизитора или умрете все.

— Как ты уже сказал, Инквизитор со смертью на «ты».

Кордхилл, бессильно опустил голову. Потёр глаз рукой и тихо сказал:

— Ладно. Прежде чем я щелкну пальцами, я должен сказать. Не смотря на все, я буду тебя помнить и уважать. И из уважения к тебе я сначала убью Хеклера, а уже потом отрублю ему голову и спущу с него шкуру. Но это будет на твоих глазах. Договорились?

Зашибись…

— Что ж, тогда и у меня к тебе предложение: я скажу одно слово и все в этом зале умрут. Но из уважения к тебе, ты умрёшь менее мучительной смертью, чем они.

Кордхилл глянул на рог Бара, потом на мой. И усмехнулся.

— Я бы на это посмотрел. – Кордхилл поднял руку. Щелчок. Грифоны вокруг нас вскочили.

— Пальма. – сказал Бар.

Замерли. По залу пронеслось урчание. Из всех грифонов вырвался фонтан рвоты! Они рухнули на пол! Изрыгали части органов в лужах блевотины! Орали от боли! Кордхилл в ужасе вскочил на диван. Я тоже. Бар сконцентрировался и напрягся. Кольцо на роге заискрилось и лопнуло! Он взял Кордхилла в телекинез.

— Мы не договорили! – Заорал Бар. — Ты что то говорил про расчёт? Про след во времени?!

Грифоны вокруг забрызгивают пол рвотой. Хвастаются за животы. Корчатся в агонии.

— Ты кем себя возомнил, ублюдок? Богом что ли?! Запомни, математик, когда делаешь расчёт, учитывай погрешности! – Бар развернул Пацифиста. У входа на кухню стояли Сухой и Топаз в костюмах поваров. Развернул обратно. – А теперь, посмотри мне в глаза. — Рог командира засиял белой аурой и взгляд Кордхилла был прикован к его.

— Где именно в школе заложена бомба?

— В школе нет бомбы. – в трансе ответил Пацифист.

— Тогда где находится бомба?!

— У командира Отряда разминирования.

— Какого отряда? Где он сейчас?

— Подкупленный командир отряда разминирования должен будет установить бомбу в школе и взорвать её. Отряд был вызван мной ещё до прихода Инквизиторов. Сейчас он в пути.

— Понятно. Когда и где напечатает газету со статьёй об Инквизиторах и взрыве? Кто её главный вычитчик?

— Газету напечатает подкупленный главный вычитчик Кириан в главной типографии города сразу после взрыва.

— Исчерпывающе. – Аура пропала с рога командира. Кордхилл рухнул на диван, опомнился и забегал единственным глазом. Крики вокруг стихли. Все грифоны, кроме Пацифиста были мертвы. Бар продолжил говорить по Кольчуге:

—Доцент на связи? В школе нет бомбы. К вам едет отряд разминирования. Бомба у них. Устройте им Мэйртанский маневр. Только по-тихому. Как поняли?... Хорошо. Карат, приём. Да, он в главной типографии. Зовут Кириан. Сообрази что то красивое, но сам не светись. До связи. Сухой, Топаз, соберите с трупов их документы и жетоны. Метла, сними уже эту хрень с себя. – Скомандовал Бар. Я сконцентрировался, направил всю магию в рог. Не получается. Попробовал ещё раз, но сильнее. Хлопок! Камень лопнул и я скинул кольцо.

— Как?... Как ты это сделал? Где я просчитался? – опустив глаз, пробубнил Пацифист. Командир скинул с себя на стол арафатку. Потёр шею и глубоко вздохнул.

— Скажем так, у тебя было недостаточно информации. Твои кольца блокируют магические заклинания, но Кольчуга работает на чистой магии. Мне даже не нужно открывать рта, чтобы по ней говорить. Оставалось только потянуть время.

— Ясно, благодарю. Учту в следующий раз.

Бар приподнял бровь.

— Ты кажется не понял. Ты уже не выйдешь из этого кафе. Я сейчас говорю с живым трупом. Но прежде чем ты умрёшь, я покажу тебе как рушится весь твой гениальный план. Метла, свяжись с Доцентом.

— Понял. — Я связался с Ремингтоном по Кольчуге и мы установили визуальный контакт. Я видел то, что видел он. Осталось показать это остальным: магией я перенёс картинку из головы на стол между диванов.

Длинный коридор с деревянными полами. Оштукатуренные белые стены. В стене слева: лестница на второй этаж и двери в кабинеты. Справа – окна на улицу и высокая входная дверь из дерева. Свет из окон наполняет собой весь коридор. Доцент и Дядя спокойно подметают полы. Вдруг в главную дверь врываются жеребцы в тяжелой броне. Во главе них аравийский единорог в полевой форме шурты со светло зелёной шерстью и гривой елового цвета. Он спешно оглядел коридор и остановился на двух уборщиках.

— Мад'а тэфал' хунал' бихакIу альж'ахIми?! Хуна кунIбуляту фи'л'мабна!

(Какого хрена вы тут делаете? В здании бомба!)

— Дядь, че он сказал? По эквестрийски могешь? Мы по вашински не разумеем!

— Вы что тут делает?! Здесь бомба! На выход быстро! – с тяжёлым акцентом прокричал жеребец.

— А! Так мы вас ждём! Она на втором этаже! По лестнице наверх, затем направо до первой двери!

— Хорощо! Быстро на выход!

Группа из трех тяжело бронированных жеребцов и их командира идут в нашу сторону. Доцент бросил швабру и подбежал к ним. Двое из солдат закрыли собой командира и остановили Инквизитора.

— Стой, дурак! Один шаг и ты убить!

— Тихо, тихо, мужики! Правильно говорить «Убит». Можно минуточку внимания!

Все четверо посмотрели на Доцента. Он  вдохнул и закрыл глаза.

— Замри! – открыл глаза и его рог окутала янтарная аура. Взгляд всех четверых был прикован к Доценту.

— Внимательно слушаем. Это был ложный вызов – в школе нет никакой бомбы. Школьники захотели сорвать зачётную работу и вызвали вас. Вы все проверили и уезжаете обратно. Понятно?

— Да. – синхронно ответила группа.

Доцент прекратил «Убеждение». Все четверо непонимающе осматривались.

— Ля ябду, ан хунак' кунIбуляту х'уна. Дау'на нухIадир. — Неуверенно сказал командир.

( Кажется, здесь нет никакой бомбы. Уходим.)

Они развернулись и медленно пошли на выход.

— Че он сказал? – спросил Доцент.

— Он понял тебя. – ответил Дядя.

Ремингтон и Джамбия подошли к окну. Во дворе толпа кобыл и жеребцов гудела на местном языке. Группа разминирования погрузилась в большой шестиколесный деревянный возок, запряженный цугом четырьмя крупными аравийскими тяжеловозами. Возок тронулся. Справа, сразу после ворот в школьный двор, строилось здание. Двухэтажный кирпичный дом оброс строительными лесами и пока пустовал. Стоит отметить, что почти у края крыши очень опасно стоял поддон с белыми кирпичами. Но никого это не смущало. И кто бы мог подумать, что стоило обозу проехать под зданием как на него рухнет целый поддон груженый кирпичами! Тяговые жеребцы в ужасе рванули вперёд, вырвав упряжь! Прохожие кричат и бегают от непонимания, что делать! Для всех это несчастный случай. Но лишь те, кто знали куда смотреть могли за секунду до падения увидеть на крыше пегаса в светло-зеленой кандуре и арафатке.

— Бар, цель уничтожена. Ублюдки бомбу не довезли. Идём на базу? – доложил Доцент.

— Браво, Доцент! Чисто сработали. Ждите нас базе.

— Принято.

Я прекратил проекцию.

— Впечатляет. – Не поднимая взора со стола, сказал Кордхилл.

— Спасибо. Но это ещё не все. Метла, свяжись с Каратом.

— Есть. — Я связался с Каратом по Кольчуге и увидел мир его глазами. Перенёс картинку на стол.

Огромный цех, метров 50 на 30. Через окна слева и справа его наполнял утренний солнечный свет. Потолок держали на своих плечах многочисленные белые колонны и арочные своды. В ряд между колоннами стояли ксилографические печатные станки. За ними работали аравийские земные пони. Все помещение наполнял лёгкий гул, создаваемый шелестом бумаги, скрипом печатного пресса и редкой болтовней рабочих. Меня смутило, что глаза Карата находились значительно выше его роста. Он прошёл через весь зал, в конце которого была лестница. По ней он поднялся на второй этаж. Левую стену коридора украсили деревянные двери. А в правую по всей длине втиснулось множество небольших окошек, что позволяют заре обогреть и залить светом холодный каменный пол. Стоило Карату шагнуть как тут же эхом раздался отчетливый стук женских подков… Твою мать, он что, переоделся в кобылу? Взглядом он искал нужную дверь. Наконец найдя ту, на которой написано «Главный вычитчик», постучал в неё.

— Кто ещё там?! — Некто внутри раздражённо спросил.

— Это я. – прозвучал бархатный женский голос. Да как он это делает?!

— Входи давай!

Карат открыл дверь. В кабинете царил исключительный срач: беспорядок на рабочем столе в центре, разбросанные книги на книжном шкафу слева, небрежно лежащие на скамье справа металлические пластины. И это кабинет главного вычитчика газеты? Он сидел в кресле у стола и смотрел в окно за ним. Вдруг встал и повернулся к нам:

— Ну чего он там? Где бабах?! Где суматоха?! Где, мать её, сенсация?! Я для кого, блять, приготовил все эти трафареты? Для Найтмер, ебать её во все щели, Мун?! – Почти прокричал земнопони с шерстью зелено-жёлтого цвета и растрёпанной темно жёлтой гривой. Что самое удивительное: он был Эквестрийцем!

— Я узнала у своих источников, — зазвучал приятный голос, — группа разминирования подтвердила отсутствие бомбы и уехала.

— Чт… Како… Погоди уехала?! Мне же… Ах он пернатый ублюдок! Негодяй, подлец, тварь! СУКА! – пнул стол. – Мы ж договорились! Ебучая курица! Говорила мне мама, что грифоны и налоговая это последние существа в мире, которым можно доверять! Ооооххх, бляять! – промычал он.

— Я принесла вам кофе.

— Давай сюда... Нет, ты прикинь! Сам ко мне пришёл, деньгой по губе поводил, прокудахтал план на ушко… АЙ, БЛЯТЬ! КИПЯТОК! – Швырнул на пол стеклянный стакан. –  Я ж те миллион раз говорил, что ненавижу ебучий кипяток! Пить невозможно! Выжигает язык к хуям! Вытри все и принеси другой!

— Ну извиняй, приятель. В моей канторе кофе варить не учили.

Карат взял жеребца магией за голову. И со всего размаху впечатал затылком в стол. Тело рухнуло на пол, оставив на столе кровавые брызги. Карат подошёл к жеребцу и проверил на шее пульс тыльной стороной стройной ноги.

— Готов. – коротко заключил Карат. Вдруг кабинет исчез и сменился какой то комнатушкой.

— Бар, приём. – заговорил Карат привычным голосом. – Цель устранена. Там народу много было – не рискнул сам пойти. Нашёл какую то девчонку, а она его помощницей оказалась. Вот подфартило! Ну я её Кукловодом охмурил, а че дальше было сами видели. Разреши отходить?

— Молодец, Карат. Хорошая работа. Отходи на базу.

— Есть.

Связь прервалась и картинка со стола исчезла. Я начал массировать виски. Эти тексты хоть и простые, но выматывают прилично. Бар откинулся на спинку дивана и пил Руби Эль. Кордхилл тяжело вздохнул, выпрямился и поправил пиджак. В его взгляде не читалось и тени тревоги. Весь его план дискредитации разрушен и сам он уже на эшафоте с петлей на шее. Но он абсолютно спокоен.

— Ну что, Кордхилл? Чуешь, чем пахнет?

— Не представляю.

— Твоим поражением. И кишками твоих подчинённых. Скажи, тебе на них также плевать?

— Конечно нет. Ты даже не представляешь сколько на их обучение было вложено средств и времени. И мне очень грустно осознавать, что они уже не смогут принести пользу. Однако, если прикинуть ценность миссии, которую они выполнили накануне. То их смерть вполне окупилась.

— Охренеть можно… Надо же какая редкостная мразь. Я убедился, что ты не достоин даже капли сожаления, поэтому сейчас ты умрёшь.

— А вот на этот счёт я бы поспорил.

— Да ну?

— Твоему начальству и Селестии в частности не простят убийство первого заместителя командующего Королевских Когтей. В открытую этого никто не скажет, разумеется. Но повод для теневой войны будет дан. И уж тогда то вам точно не поздоровится. И для начала они придут за тобой, Бар. За всеми, кого ты любишь и знаешь.

— Я аж ща в штаны навалю. – Небрежно сказал Бар, но все ж задумался. Черт, этот упырь вообще все просчитал! Но пока он у нас надо срочно что то придумать. Только, блин, что?! Клюв Пацифиста искривился в ухмылке.

— Знаешь, Браунинг, я готов признать свое поражение в этой партии. Это будет…

— Завали ебало. – отрезал Бар.

— Понял. – Пацифист повёл плечами и взглянул на меня. Его изумрудный взгляд страшит, но не так как взгляд Бара. Пугач хренов. Я молча смотрел прямо ему в глаз секунды три. В итоге грифон сам отвёл глаз куда то в сторону. Спустя минуту молчания Бар поднял взгляд. Теперь улыбался он. Морда Пацифиста заметно потускнела. Командир подозвал Сухого и что то сказал ему на ухо. Тот кивнул и удалился. Затем  позвал Топаза и сказал ему сидеть со мной и охранять Пацифиста. Сам же командир вышел из комнаты. Я спросил шёпотом у Топаза:

— Куда он ушёл?

— Без понятия. – Ответил он. – А с этим что решили?

— Пока думаем.

Сухой вышел из кухни и старательно переступал лужи блевотины. Держа в облаке магии свиток и перо с чернилами, он вышел в дверь, в которую вышел Бар. Выйдя из неё, он встал рядом с нами и прикрыл нос шапочкой повара.  Спустя долгие 10 минут вернулся Бар со свитком и чёрным кожаным саквояжем. А это у него откуда?

— Джентльмены, оставьте нас. – попросил командир.

Мы вышли. Казалось бы, просто стой и жди приказа. Но все ж, о чем они говорят? Что за саквояж? Я поинтересовался у Сухого, что делал Бар когда тот принёс командиру перо и бумагу. Сухой ответил, что Бар общался с кем то по Кольчуге. Странно. Я оглянулся на дверь — она была закрыта не до конца. Стыдно признавать, но моё любопытство взяло верх. Я взглянул сквозь щель. Командир, сидя на диване, чуть наклонился вперёд к Пацифисту. Грифон что то говорил, но командир покачал головой. Вдруг глаза Бара загорелись ядовито зелёным цветом! От их углов поднялась феолетовая дымка. Рог забурлил чёрными, зелёными и пурпурными пузырями! Смотря на Пацифиста сзади, я увидел такой же дымок, исходящий и от его глаза! Охренеть можно! Не отрывая глаз от грифона, Бар заговорил. Что именно – не понятно. Я отошёл от двери. Это что, нахрен, было?! Нас такому не учили! Какая то чёрная магия. Только как Браунинг ею владеет?!

— Господа, зайдите обратно. – голос Бара из Кольчуги прервал мои размышления. Мы вошли в зал, смердящий запах в котором порядком начал бить с голову. Поэтому я снял с себя фартук и прижал к носу. Первым делом посмотрел на глаза командира: они стали привычно голубыми. Глаз Пацифиста тоже прежнего цвета. Но взгляд стал будто пустым.

— Слушайте сейчас очень внимательно. – продолжил командир. — Мы с Кордхиллом пришли к соглашению: теперь он работает на нас. Этот акт утверждён штабом и не обсуждается. Новая задача: сейчас Сухой и Метла выйдут из здания, поймают карету и сопроводят Кордхилла до столичного порта. С момента как он сойдёт с повозки, он больше не ваша забота. После этого возвращаетесь на конспиративку? Все понятно?

— Эээ, разрешите спросить? – начал я. – Я не совсем понимаю как вы… То есть он… То есть как это вообще возможно?! Он же буквально  20 минут назад хотел нас убить!

— Мы договорились, Метла. Остальное тебя не касается. Ещё вопросы?.

Мы вышли из кафе. Наконец то свежий воздух! От запаха мертвечины уже голова начала кружиться. Оказалось, кафе находилось на одной из центральных улиц города. Поэтому мы с лёгкостью поймали извозчика. Втроём с Кордхиллом и Сухим мы сели в карету и поехали в сторону порта. Меня не оставляла мысль, что он попытается сбежать. На этот случай я был готов ко всему и не спускал с грифона глаз. Он же, напротив, сидел спокойно и недвижимо. Смотрел прямо перед собой. Да че с ним не так?! Это из за магии командира?! Ладно. Потом разберёмся. Чем ближе мы были к порту, тем явственней становился запах морской воды. Когда мы доехали запах стал настолько сильным, что почти заменил собой воздух. В гавань со стороны города вливалась та самая река Серпантин. В противоположном от неё углу, в акватории океана, на пересечении линий крепостных стен была воздвигнута сторожевая башня-маяк. Видимо помимо прочего она ещё выполняла функцию мола. Со стороны города порт окружали стеной трехэтажные кирпичные дома. У их основания выросли десятки торговые лавок с фруктами, овощами, сувенирами и даже рыбой и мясом. Видимо для приезжих. Стоит отметить, что нынче в Эквестрии не так много мест, где существа разных рас могут спокойно находится вместе на столь малой территории. Тут тебе и пони, и драконы, и грифоны, и гиппогрифы! И даже пара существ, которых я впервые вижу: вроде пони, но с гривой на шее, причудливым рогом и какой то чешуей на спине. Словом иностранцы. Причал накрывала какофония из шума волн, разговоров, зазывающих криков торговцев и прочих звуков. В самом порту пришвартованы 5 одномачтовых, 2 двухмачтовых кораблей и два огромных трехмачтовых галеона. Последние словно огромные плавучие крепости стерегли входы в порт. Казалось стоит им отплыть, как своей огромной тушей они с лёгкостью перекроют пути в гавань. А в сочетании с исполинской сторожевой башней на всякого неприятеля с океана обрушится огневая мощь тысячи корабельных пушек, сравнимая по силе с метеоритным дождём. Потрясающе! Мы остановились у причала.

— Ваша остановка. – сказал я Кордхиллу. Он спустился с кареты с той же миной безразличия, не проронив ни слова. Держа в руке черный саквояж, грифон ушёл куда то в гущу порта. Я провожал его взглядом пока тот не затерялся в толпе. Я плюнул, сел в карету и поехал на конспиративную квартиру.

Когда вернулись, доложили Бару, что Пацифист доставлен и задача выполнена. Он похвалил нас и сказал отдохнуть. Я не выдержал и спросил:

— Командир, разреши вопрос. Что это была за магия?

— О какой магии идёт речь?

— О той, что ты применил на Кордхилле и он стал словно кукла. Ну у тебя ещё глаза зелёными стали, дым фиолетовый…

— Во первых, какого хрена ты подглядывал? Это те кобылья раздевалка что ли? Или комната твоей сестры?

— Никак нет.

— Так какого черта ты выпячивал свои глазки куда не надо и ослушался моего приказа?

Раньше я бы просто принял вину и проглотил. Но это было раньше.

— Бар, твой приказ звучал как: «Оставьте нас». Из зала я вышел, но оставался бдительным на случай если грифон нападёт. Поэтому я следил за вами.

— Да ты что? Ну хер с тобой. Ладно, бдительный ты наш, слушай внимательно: то, что ты видел совершенно секретно. Это тёмная магия Умбрум. Она направлена на контроль разума: стирания памяти, истинный гипноз, сведение с ума, закольцовывание воспоминаний, введение в кому, навязанный суицид и т.д. Магия эта охрененно сложная, опасная и потому запрещена конвенцией. А текст, что ты видел называется «Контролёр». Истинный гипноз. Самое простое из магии Умбрум. Большинство из тех, кто ей владеют останавливаются на Контролёре. Теперь все понятно?

— Обалдеть! А что вы сделали с Кордхиллом?! Неужели просто отпустили!?

— Конечно, нет. Во первых я узнал, где находится артефакт. А во вторых… узнаешь за общим столом. Спроси у Карата, когда придет еда.

— Есть.

Через 20 минут нам доставили еду. Наконец то нормальная пища, а не сухпайки. Впервые я попробовал салат с авокадо. Сам авокадо на вкус как кирпич, но с соусом то, что надо. Мы сидели за общим столом, наслаждались пищей и заслуженным перекуром. Кстати…

— Командир, так что там с Пацифистом?

На меня тут же обрушился град недовольства:

— Те прям за столом охота его обсуждать что ли?!

— Оооох, а потом не судьба!?

— Не сбивай аппетит!

— Фу таким Быть, Метла.

А я то че?! Я ж просто спросил! И только Бар вмешался:

— Не, господа. Вам это будет интересно услышать. Короче говоря, сами знаете кто был доставлен в столичный порт. С собой у него только чёрный саквояж и острое желание покинуть город на одном из кораблей. Сами знаете кто очень дорожит этим чемоданом и любой, кто попробует его отобрать, должен быть убит. Воот, а как мы знаем на выходах из города сейчас стоят патрули Аравийской шурты и просто так из города ни выйти, ни уплыть.

— Бар, ну хорош сиськи мять, давай ближе к делу. – Не выдержал Ремингтон.

— Короче, до сами знаете кого докопался патруль шурты и потребовал показать содержимое сумки. Сами знаете кто отказался и патруль применил силу. Но сами знаете кому это очень не понравилось и он порешил одного из патрульных, за что второй был вынужден убить сами знаете кого.

Чегоо?! Кордхилла убила обычная полиция?!

— А что было такого в том саквояже?! – Поинтересовался Карат.

— Всего лишь тысяча золотых битсов.

— Ни хрена себе! У него в сумке была моя годовая зарплата?!

— Ага, но это не самое интересное. Важно не то, что нашли в его сумке, а то, что найдут во внутреннем кармане пиджака.

— А там что?! Фотки дочки аравийского Короля в неглиже?

— Нет. Там записка. В которой сказано, примерно следующее: «Если он будет работать на нас, то получит, квартиру в Кантерлоте, должность в Инквизиции и пенсию. Тысячу золотых сразу и ещё две тысячи, когда приплывет в Эквестрию. Но чтобы не вызвать подозрений, он должен отправить в такое то кафе всех своих подчинённых. Где мы их пришьем. А он отправится в порт, поплывет Хорс Шор Бэй и покажет на месте связному эту записку.» Но как мы знаем… получилось все иначе.

Всё молча смотрели на жующего салат Бара.

— Ты больной ублюдок. – покачал головой Ремингтон.

— Почему сразу больной?

— Здоровый бы до такого бы не додумался!

Доцент заржал. Мы тоже подхватили смех. Охренеть можно. Ай да командир! Ай да сукин сын!

— Да уж. Хотя мне его немного жаль. Хороший был мужик — могли бы подружиться.

Смех за столом стих и на командира смотрели 14 недоумевающих глаз.

— Ты же прикалываешься, Бар? – переспросил Ремингтон.

Он драматически помолчал.

— Ну конечно. Теперь ему только смерть товарищ. — Он саркастично улыбнулся.

— Вооо! Ты так не шути больше! — Снова заржал Ремингтон. Остальные тоже подхватили его смех. Все расслабились, продолжили болтать и есть. Но глядя на командира я смог увидеть в его глазах едва заметную печаль. Все таки он не шутил. При других обстоятельствах он бы нашёл, о чем поболтать с Кордхиллом. Возможно они бы стали приятелями. Но обстоятельства сложились иначе…

— Это все хорошо, Бар, но что с артефактом? – Спросил Сухой. Блин, а ведь точно!

— Артефакт находится в заброшенной деревне. На побережье в 20 километрах отсюда. После обеда выдвигаемся на захват.

— А как же покемарить после обеда, командир?

— Те может ещё журнальчик принести, Карат? На гражданке отоспишься.

 По завершению трапезы, минут за 10, мы подготовились к походу. Затем телепортировались за полкилометра до предполагаемого местонахождения артефакта.