Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 26

Не в силах усидеть на месте, Трикси расхаживала взад-вперед по гостиной, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть на Сумака и Пеббл. Лемон Хартс, сидя за кухонным столом, телекинезом удерживала дымящуюся чашку чая с лемонграсс. Левый уголок рта Трикси подергивался, а левое ухо подпрыгивало вверх-вниз в такт ее тикам.

Мягкий, монотонный голос Пеббл, читавшей о Дэринг Ду, успокаивал всех пони в комнате. Сумак наполовину проснулся, наполовину дремал, его веки казались тяжелыми, их трудно было держать открытыми, а Бумер играла с прядями его гривы, проводя по ним своими маленькими пальчиками, как расческой.

— Ее долго не было, — сказала Трикси, ее голос был не более чем тихий шепот. — Надеюсь, с ним все в порядке… Надеюсь, с ним все в порядке… Я так волнуюсь… Я остановила его… Я остановила его…

Отпив глоток чая, Лемон Хартс посмотрела на Трикси поверх чашки с обеспокоенным выражением лица. Пеббл замолчала и смотрела на Трикси. Даже Сумак, как ни был он одурманен, как-то умудрился повернуть голову и посмотреть на расстроенную кобылу, бодро вышагивающую по полу.

— Я не могла остановить то, что случилось со мной… когда я заболела… они продолжали бить меня и говорили, что я ленивая… Я не могла остановить это… я не могла спасти себя… но я сделала это для другого пони… я сделала это… я сделала так, чтобы боль прекратилась… я…

— Трикси, — сказала Лемон Хартс своей подруге, ставя чашку с чаем на стол, — иди ко мне.

Трикси, подойдя к сидящей Лемон Хартс, издала негромкий вой. Она встала рядом с креслом Лемон Хартс и, кажется, удивилась, когда лимонно-желтая кобыла обхватила ее шею передними ногами. Трикси сопротивлялась, пытаясь вырваться, но у Лемон Хартс была хорошая, сильная хватка, и она не собиралась уступать. Через мгновение Трикси сдалась и погрузилась в успокаивающие объятия подруги. Лемон Хартс прильнула губами к уху Трикси и издала тихий звук, заглушающий слабое хныканье Трикси. С треском подкосились колени Трикси, и она села на круп, а ее хвост разметлся по полу.

Лемон Хартс крепко обняла Трикси за шею, притянула голову страдающей кобылы к своему боку, над сердцем, и обняла ее. Лемон Хартс закрыла глаза и, поглаживая шею Трикси от гребня до холки, медленными, томительными движениями, навострив уши.

— Прошло уже пять лет, а ты все еще держишь все это в себе? — щекочущие слова Лемон Хартс шептала в одно бархатное, подрагивающее ушко, наклонив голову вниз. — Ты сегодня молодец… ты не поддалась гневу. Я горжусь тобой. Обиженному легко стать обидчиком.

Повернув голову, Пеббл посмотрела на Сумака, и на ее маленьких бровях появились мириады морщинок. Она казалась сосредоточенной, задумчивой, и после минутного молчаливого созерцания потянулась, чтобы коснуться щеки Сумака.

В этот момент в дверь постучали, раздался тяжелый, гулкий стук.

Отпустив Трикси, Лемон Хартс соскочила со стула, приземлилась на копыта и направилась к двери. Она на мгновение остановилась, с помощью магии расправила гриву, чтобы привести себя в приличный вид, а затем распахнула дверь.

Раздался бессловесный крик Трикси, а затем пронзительный вопль:

— НАДЗИРАТЕЛЬ! — В мгновение ока Трикси сорвалась с места и побежала к двери ванной. Она вошла и захлопнула за собой дверь. Стук копыт по кафелю наполнил комнату.

Внутрь протиснулась высокая, внушительная фигура. На нем не было доспехов, только хорошо сидящий пиджак. Глаза закрывали черные солнцезащитные очки. На голове — несколько потрепанная шляпа-трилби, сидящая под небрежным углом.

— Здравствуйте, — произнес он тихим голосом, — меня зовут Надзиратель Вормвуд. Вы можете называть меня Вормвуд. Я здесь, чтобы узнать больше об этом… инциденте. — В этот момент послышался звук спускаемого унитаза.

— Привет, мистер Вормвуд.

— Просто Вормвуд. — Большой перепончатокрылый пегас усмехнулся, обнажив перламутрово-белые клыки. Он закрыл за собой входную дверь, сделал несколько шагов в комнату и осмотрелся. Он остановился, увидев на диване двух жеребят и детеныша. Вытянув крыло, он зажал трильби между большим когтистым пальцем и центральной костяшкой крыла, а затем склонил шляпу перед Пеббл с легким поклоном. — Еще раз здравствуй, Пеббл.

— Привет, Ворми, — ответила Пеббл. — Напугал сегодня кого-нибудь из пони до смерти?

— Пеббл, дорогая, я не уверена, что это хорошая идея. — Лемон Хартс бросила взгляд на Пеббл, ее глаза умоляли жеребенка, просили вести себя хорошо. Она повернулась к Вормуду и одарила его обеспокоенной улыбкой.

— О, все в порядке. Мы с Пеббл знаем друг друга. Я знаю ее отца и мать. — Большой, грубый пегас вдохнул, и его бока раздулись, как мехи. — А ты случайно не знаешь, как выманить Трикси из ванной?

— Возможно, — ответила Лемон Хартс. — Как Циннамон? А что с его отцом?

— С жеребенком все будет в порядке, ему пришлось вправлять бедро и вставлять его кость обратно в сустав. Что касается отца жеребенка… он под стражей. — Вормвуд покачал головой и издал громогласный, грохочущий вздох.

— Действительно ли так важно поговорить с Трикси? — спросила Лемон Хартс.

Большой громила кивнул:

— С вами обеими. Мне нужно увидеть то, что видели вы. Нам нужно понять намерения. Увидеть его таким, каким его видели другие. Поскольку вы с Трикси принимали в этом непосредственное участие, мне нужно заглянуть в ваши головы.

— Понятно. — Лемон Хартс выглядела немного смущенной.

— Реконструкция места преступления. — Вормвуд посмотрел на дверь ванной. — Трикси… ты была хорошей пони… тебе нечего бояться меня. Ты оставалась на свету, а тем, кто на свету, нечего бояться.

Дверь в ванную открылась, и через секунду оттуда высунулась голова Трикси. Ее глаза были красными и налитыми кровью. По щекам текли слезы. Она дрожала и тряслась, глядя на Вормвуда.

— Выходи, маленькая пони… — Баритон Вормвуда был мягким, успокаивающим и почти гипнотическим. — Ты заплатила за свои поступки и теперь несешь свое наказание. Моя работа не в том, чтобы пугать тебя или наказывать, но я — пастух, чтобы защищать тебя, маленькая. Иди ко мне.

Поморщившись от страха, Трикси вышла из ванной, поджав хвост, опустив уши, и, когда шла, волочила копыта по полу. Она шла, низко опустив голову, с покорной осанкой, а ее позвоночник провисал посередине.

С любопытством Лемон Хартс наблюдала за тем, как надзиратель Вормвуд снимает очки. Его глаза были прищурены, драконьи, совсем не похожие на глаза пони. У нее похолодела кровь, и она задрожала.

— Пойдем, я посмотрю, что произошло… — Голос Вормвуда был гипнотическим, добрым и успокаивающим. Услышав его, Лемон Хартс почувствовала сонливость. Веки отяжелели, а уши стали как будто свинцовыми. Ей захотелось вздремнуть. Она наблюдала, как надзиратель опускает голову, чтобы заглянуть в глаза Трикси. Лемон Хартс ощутила тупое чувство отстраненного беспокойства, когда в глазах Трикси закружились белые огоньки, а ее тело напряглось.

— Все это очень тревожно, — сказал Вормвуд, и его янтарные глаза засветились странным внутренним светом. — Со времени нашей последней встречи ты возмужала, изменилась, приняла свет. Это хорошо. Ты отвергла тьму, но сегодня ты поддалась искушению. Голос другой заставил тебя отступить. Ты очень сильно изменилась.

— Больно, — сказала Трикси странным, дрожащим голосом, когда ее держал в своих объятиях Вормвуд.

— Я знаю, что это так, маленькая. Это как заноза в сознании. — Надзиратель сел на пол, устроился поудобнее и протянул одно крыло. Он обхватил шею Трикси, притянул ее ближе и нежно обнял. — Сейчас я попробую вытащить из тебя ту занозу… вот она… Я смогу смягчить это, сделать лучше. — Он опустил голову, и его нос столкнулся с носом Трикси.

От его прикосновения Трикси разразилась рыданиями, сотрясающими тело, и обхватила его шею передними ногами. Она несколько раз моргнула, странные огоньки исчезли из ее глаз, и она зарылась лицом в лохматую шею Вормвуда.

— Я пастух, чтобы утешать овец, — прошептал Вормвуд. Он нежно сжал Трикси, прижимая ее к себе и обнимая ее тело своими крыльями, пока она плакала. — Через боль и несчастье ты наконец-то поняла, что ты сделала другим, какую боль причинила, и раскаялась.

— Мне так жаль, — причитала Трикси.

— Я знаю, что ты раскаиваешься, я заглянул в твой разум и нашел там честность. — Вормвуд вытянул второе крыло и сделал жест в сторону Лемон Хартс. Словно побуждаемая какой-то невидимой силой, она вышла вперед и тоже оказалась в объятиях Вормвуда.

Когда его глаза встретились с ее глазами, мир вокруг исчез. Она подумала обо всех ужасных вещах, которые совершила в своей жизни, но как существу простому и безусловно доброму думать было не о чем. В детстве она немного привирала, крала конфеты, а однажды незаконно припарковала повозку. Чувствуя свою вину, она слегка ерзала в объятиях Вормвуда. Картинки произошедшего сегодня мелькали в ее голове, как кино на киноэкране. Она видела детали, которые сама не замечала, когда все происходило на самом деле. Она увидела разницу между Трикси и ее соседями.

Все соседи были в ужасе. Некоторые выглядели так, словно хотели помочь, но по широко раскрытым от ужаса глазам было понятно, почему никто не вмешивается. Магия единорога была страшной, и отец Циннамон мог устроить большие разрушения. Лемон Хартс видела все это с совершенной ясностью. Страх, панику и ужас. Пока большинство пони отступали, наблюдая за происходящим, желая помочь, но не в силах справиться с собственным страхом, Трикси бросилась вперед. Лемон Хартс поняла, что ее сдерживал собственный страх.

Именно в этом сонном оцепенении Лемон Хартс поняла, что не все пони одинаковы. Одни сторонятся опасности, другие бесстрашно бегут ей навстречу. Стадо было склонно к бегству, а отдельные особи, по каким-то причинам отделившиеся от стада, стремились к борьбе. Индивидуальность была страшна, и Лемон Хартс это не нравилось, ни капельки. Трикси была намного сильнее ее, даже в своем разбитом, хрупком состоянии.

Моргнув, Лемон Хартс обнаружила, что смотрит на Вормвуда. Ей было трудно понять, что только что произошло. Она чувствовала себя так, словно очнулась в кресле стоматолога: ошарашенная, не в себе и немного дезориентированная. Прикосновения Вормвуда были нежными, успокаивающими, и в его объятиях она чувствовала себя защищенной так, как никогда не чувствовала ни с одним другим жеребцом, да и вообще с пони. Он был стеной из живой плоти, которая защищала ее от всего, от чего угодно, он готов был сражаться и умереть, чтобы сохранить ее в безопасности. Как и Трикси, она обнаружила, что начинает испытывать эмоции, сама не понимая почему, и слезы ровной струйкой потекли по ее щекам.

Я знаю твою тайну, — произнес голос Вормвуда в глубине сознания Лемон Хартс. Будь нежна и осторожна, ведь она еще не исцелилась. У нее есть шрамы, которые ты не можешь увидеть. Дружба и принятие — трудные понятия для нее, поскольку она еще не чувствует себя достойной любви. Ее все еще гложет чувство вины. Будь терпелива с ней.

Лемон Хартс покачала головой, пораженная вторжением в ее мысли. Она повернула голову и посмотрела на Вормвуда. Она вдыхала его запах, он пах сандаловым деревом и чем-то цитрусовым. Она поняла, что прижата к Трикси. Она почувствовала, что Вормвуд отступает, отходит от них, и смотрела, как он встает.

Здоровенный пегас развернулся и направился к дивану, а затем встал перед ним. Он опустил голову:

— Нет, Пеббл, сегодня я никого не напугал до смерти, но день еще не закончился. — Он ухмыльнулся, обнажив клыки, и застонал, когда Пеббл закатила глаза.

— Ты не пугаешь мою маму и меня тоже не пугаешь. — Пеббл уставилась на гораздо более крупного пони, надвинув уши на глаза.

— Только у тех, кто погружается во тьму, есть причины бояться меня, — ответил Вормвуд.

— Если это так, то маме придется поговорить с отцом о его темных делишках.

— Твой отец, как и многие другие, подвержен искушениям. Он замечательно сопротивляется, но он думает об этом. А это уже плохо. Мысли опасны. Мысль ведет к действию. А действие, совершенное однажды, невозможно отменить. Твой отец прав, когда боится меня, как боится и своих темных мыслей. Его страх поможет ему оставаться честным и правдивым.

Моргнув, Пеббл повернула голову, чтобы посмотреть на Сумака. Он был слишком одурманен, чтобы реагировать на что-либо, и смотрел на Вормвуда полуоткрытыми глазами. Однако Пеббл видела страх, он бурлил, как горячий источник.

— Да, в нем есть тьма, — тихо прошептал Вормвуд, обращаясь к Пеббл. — Семена тьмы уже там. Он ходит в тени. Его ярость, гнев, горечь, чувство обиды — все это мучает его. — Вормвуд моргнул своими прищуренными глазами, достал из кармана пиджака очки с круглыми стеклами и надел их. — Один хороший друг может спасти его от тьмы… Это сработало с твоим отцом. Твоя мать — не просто камень, не просто скала… Она — якорь, фундамент. Она — прочное место, где твой отец может выстоять и почувствовать себя в безопасности. Она — его убежище, когда он чувствует, что тьма поглощает его. Тебе следовало бы поучиться у своих родителей, Пеббл Пай.

— Чему учиться? — спросила Пеббл.

Вормвуд издал грозное рычание:

— Со временем ты узнаешь. Самые сильные земные пони могут нести самые тяжелые грузы. У тебя, Пеббл Пай, есть сила твоей матери. Используй ее с умом. — Вормвуд кивнул головой, поправил шляпу и расправил лацканы. — Мне пора идти. Я должен сказать отцу, что он больше никогда не увидит своего сына. Мне предстоит неприятный вечер.

— Вормвуд? — Голос Трикси был слабым, хрипловатым и не более чем шепот.

— Да?

— Спасибо… я серьезно… спасибо.

Склонив голову, Вормвуд ответил:

— Не за что.