Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 32

Отвлекшись от своих мыслей, Сумак задумался о положении Старлайт. В понедельник у него не было стрельбы из лука, и он просидел весь день, не зная, чем себя занять. Он решил посетить лекцию о дружбе, на которой выступал Спайк, но слушал он ее не очень внимательно, и от этого ему было не по себе. Просто в голове у него было слишком много всего, чтобы уделять этому много внимания, но он старался, потому что Спайк ему нравился.

Теперь он просто ждал, когда Лемон Хартс и Трикси освободятся, чтобы пойти домой. Он устал, у него болели плечи. Тем не менее, он обнаружил, что ему нравится учиться в школе, даже если он не все понимал и с трудом справлялся с дробями.

Он задумался о дороге. Хотя школа ему вполне нравилась, а жить в доме было приятно, он скучал по кочевой жизни. Он поправил очки, подумал о долгих днях, проведенных рядом с Трикси, когда она тянула фургон, и, поразмыслив некоторое время, решил, что так будет лучше. Трикси причиняла себе боль, продолжая тащить фургон. Ему нравилось здесь, ему нравилось иметь друзей. Ему нравилось, что Сильвер Лайн прижимается к нему, или слушать препирательства Флинта и Тиндера, и ему нравилось, что иногда магия Строуберри Хартс шла не так… ужасно не так. Он был рад, что познакомился с Циннамоном. Ему нравилось, что он может разговаривать с Пеббл. Все это теперь имело для него значение, и он не был уверен, что когда-нибудь от этого откажется.

Он сидел в удобном кресле, положив рядом с собой сумку с книгами, и ждал, пытаясь скоротать время. Бумер дремала, что она часто делала, и больше никого вокруг не было. Сумак был один, наедине со своими мыслями. Он думал о том, что взрослые иногда ошибаются, или, может быть, не знают, что делают, или что иногда взрослые плачут, и что они испытывают те же чувства, что и жеребята, но должны быть более ответственными в том, как они с ними справляются. Он думал о том, что жизнь несправедлива — и это совсем не так, — но какой бы несправедливой ни была жизнь, друзья могут сделать ее лучше. Старлайт, казалось, чувствовала себя лучше, зная, что у нее есть друг.

Сумаку пришло в голову, что настоящая магия дружбы — это не способность взрывать чудовищ Элементами Гармонии, а способность смягчать боль от того, что жизнь причиняет тебе боль, когда все не так, или несправедливо, или взрослые совершают ошибки, или происходит насилие, или издевательства. Дружба делала эти вещи терпимыми, и это было совершенно особенное волшебство. Благодаря дружбе Старлайт было легче выполнять работу, которую она не хотела делать. Благодаря дружбе Сумак захотел вернуться в школу, хотя именно здесь над ним издевалась и унижала Олив. Именно дружба заставляла его стремиться стать лучшим пони, потому что мысль о том, что он может подвести своих друзей, беспокоила его на каком-то глубоком фундаментальном уровне, который он не мог понять.

Погруженный в свои мысли, он не заметил, как к нему подошла фиолетовая пони-принцесса…

— Привет… как ты себя чувствуешь? — Твайлайт улыбнулась, теплой, любящей улыбкой, от которой в комнате стало как-то светлее. Это был эффект, который нельзя было объяснить, но его можно было заметить. Она опустила голову и, действуя очень похоже на свою наставницу, заглянула в глаза Сумака, пытаясь разглядеть его сквозь затемненные линзы. — Трикси скоро закончит. У нее есть проект, которым она увлечена. Ей нравится ее работа.

— Это хорошо, — ответил Сумак, не зная, что еще сказать.

— Мы со Старлайт долго разговаривали. — Твайлайт глубоко вздохнула, и ее крылья затрепетали по бокам. — Очень долгий разговор, и он был о тебе, Сумак Эппл. Знаешь, о чем мы говорили?

Он хотел сказать "Олив", но сдержался:

— О дружбе?

— Правильно. — Твайлайт кивнула головой. — Мы говорили о дружбе.

— Тебе было трудно подружиться с жеребятами? — спросил Сумак.

Твайлайт ничего не ответила. Вместо этого она села в кресло рядом с Сумаком, устроилась поудобнее, наклонилась и посмотрела на Бумер. Затем она сказала:

— Да. Жеребята были маленькие… а я была такая большая и взрослая. Или мне так казалось. Мне было трудно. Мне все еще было трудно просто подружиться со взрослыми. Но потом ко мне пришло осознание, которое изменило мою жизнь к лучшему.

— И что же это было? — Сумак посмотрел на Твайлайт с неподдельным интересом в глазах.

— Я подумала о Кейденс… Она была старше… и намного взрослее меня. Она была моей подругой. Она как-то справилась с этим, и я поняла, что тоже могу это сделать. Поэтому я стала наставлять некоторых жеребят, например, Метконосцев. Мы стали друзьями… очень близкими друзьями, и все как-то само собой получилось. До этого момента, когда у меня возникали проблемы, я понимала, что просто слишком стараюсь.

— Не слишком ли старалась Старлайт? — Сумак почувствовал, что этот вопрос необходимо задать.

— Возможно. — Твайлайт тихонько вздохнула, а затем ее взгляд стал блуждать по комнате. Она вернула внимание к Сумаку, глубоко вздохнула и покачала головой. — Старлайт еще так многому предстоит научиться… и так далеко зайти. Ей было очень, очень тяжело. Но каждый друг, которого она находит, делает это немного легче для нее. Такие пони, как ты, помогают ей.

— Пони ее не любят. — Сумак посмотрел на Твайлайт и почувствовал необходимость сказать что-то еще, но не был уверен, что именно. Не имея возможности выразить свои мысли и сказать то, что хотел, он предпочел промолчать.

— Да, есть пони, которые все еще не любят ее, не доверяют ей и не хотят иметь с ней ничего общего. И это причиняет ей боль. Она нажила себе врагов. Она причинила боль многим пони. К сожалению, есть пони, которых я знаю и очень люблю, которые отказываются простить ее, и это причиняет мне боль. Я бы хотела, чтобы некоторые из моих друзей поступили лучше… Но я понимаю, что произошли очень сложные вещи. Я надеюсь, что время и, может быть, несколько мудрых слов от меня смогут все исправить.

— Просто жизнь опять несправедлива, — заметил Сумак.

— Возможно, — ответила Твайлайт. — Кстати, я не забыла о особом кусочке скорлупы Бумер… Прости за долгое ожидание, но оно того стоит, я обещаю.

— Я могу подождать.

— Спасибо, Сумак.

— У Старлайт и Олив в конечном итоге будет много общего, — сказал Сумак, нахмурив брови. — Пони не захотят прощать Олив, если она когда-нибудь придет в себя и станет лучше. Ее будут ненавидеть, и никто не захочет с ней дружить.

— Это мой страх, Сумак… это мой страх. И если это случится, я боюсь, что это только подтолкнет ее обратно в темные, более опасные места. — Твайлайт прочистила горло. — Я надеюсь, что Старлайт и Олив смогут подружиться друг с другом. У них много общего… так много они могли бы обсудить и научиться друг у друга.

— Как ты думаешь, Старлайт может снова забрести в более темные и опасные места?

Твайлайт ответила не сразу. Она сидела, ее глаза метались туда-сюда, левое ухо дергалось вверх-вниз, и раздавался слабый шелест перьев, когда мышцы ее крыльев подрагивали. Рот открылся, но слов не последовало, а затем рот закрылся. После нескольких неудачных попыток ей удалось сказать:

— Она может, Сумак. Может. Я допускаю такую возможность. Я бы солгала, если бы попыталась сказать, что тьма в ней вытеснена. Это не так. Но она хочет выздороветь, она искренне этого хочет. У нее больше шансов поправиться и сделать что-то хорошее, если такие пони, как ты, будут стараться стать ее другом. И у Олив тоже. Я считаю, что иногда неудача отдельного пони является показателем неудачи его окружения — это мнение, которым поделилась со мной принцесса Кейденс.

— Я не понимаю.

— Мы — стадные животные, Сумак… и иногда, как стадные животные, мы сторонимся товарищей по стаду и, возможно, пытаемся вытеснить их из стада, потому что они нам не нравятся или мы не хотим их прощать, и, возможно, только возможно, мы препятствуем их реинтеграции обратно в стадо, настраивая других против них и затаив обиду, которая влияет на мнение других членов стада.

— Это… это… это… это ужасно, — заикался Сумак, пытаясь выразить свои чувства словами и терпя неудачу. — Я никогда не думал об этом… Я бы не хотел так поступать… Это несправедливо, особенно если кто-то из пони действительно старается быть лучше. Это просто подло.

— Вот почему Трикси оставалась в дороге. Она боялась, что ее отвергнут.

Услышав эти слова, Сумак опустился в кресло и задумался над всем сказанным. Он впервые осознал, насколько сложны его чувства к Олив. Если бы он действительно хотел отомстить ей, он мог бы разрушить ее жизнь, если бы она решила все изменить. Он мог бы настроить против нее других. Он мог посеять семена ненависти и недоверия. Он мог использовать сочувствие к тому, что случилось с ним, чтобы заставить других думать, что она не искренна. Он мог заставить других сомневаться в ней. Маленький Сумак, жеребенок, понял это очень по-взрослому, и это заставило его почувствовать себя очень маленьким и неуверенным. Он мог заставить ее страдать, причинить ей боль, продолжать наказывать ее, и это было бы еще больнее, если бы это происходило тогда, когда она искренне хотела исправиться, сделать что-то хорошее, изменить ситуацию.

Сумак надеялся, что он не настолько мелочен.

От одной этой мысли ему становилось не по себе.

Он мог быть не только другом, но и врагом. Он мог сделать жизнь другого пони хуже. Мысль эта была головокружительной, и Сумак не слишком обрадовался этому осознанию. Он боялся, что в минуту гнева может поддаться искушению и заставить ее страдать или причинить боль. Он чувствовал, как подступают слезы, и ненавидел свою эмоциональность. Трудно иногда быть жеребенком.

И тут пришло второе осознание — эта информация, эти знания всегда будут рядом. Он не мог вернуться к тому, что было всего несколько минут назад, до того, как это знание проникло в его мозг. Он застрял с этим сокрушительным осознанием, и оно навсегда останется с ним. Он знал, что будет вечно сомневаться в мотивах другого пони и переживать по этому поводу.

— Уф, мой мозг! Почему он должен быть таким! Ненавижу быть умным! — Не в силах больше сдерживаться, Сумак начал выть, переполняемый всеми бурлящими внутри него эмоциями. — Я ненавижу это! Ненавижу! Я не хочу быть умным! Это отстой! ОТСТОЙ!

Сверкнув рогом, Твайлайт подняла Сумака со стула и усадила его рядом с собой. Она обхватила его крылом, притянула к себе, а затем обхватила передней ногой, чтобы утешить, пока он всхлипывал.

Бумер проснулась, издала тревожную трель и стала дергать Сумака за ухо, пытаясь выразить свое беспокойство. Малышка выглядела взволнованной, она только наполовину проснулась, и было очевидно, что она напугана. Сумак был ее миром, а с ее миром что-то было не так. Ее мир дал течь и задрожал.

Когда поглаживание по ушам не помогло, Бумер ухватилась за гриву Твайлайт, вскарабкалась на шею Твайлайт и уселась на ее рог. Она обеспокоенно посигналила, а затем приняла более оборонительную позу, готовая защищать, если не удастся заставить прекратить утечку. Ее голова покачивалась вверх-вниз, показывая, что она настроена по-боевому. Может, она и маленькая, но по свирепости ничуть не уступала своим сородичам, которые были в сотни раз больше ее.

— Ну и ну, Спаркл, оставишь жеребенка наедине с собой, а ты заставляешь его плакать.

Подняв голову, Твайлайт увидела на лице Трикси подобие улыбки.

— Мой бедный малыш… Он такой эмоциональный… Я иногда волнуюсь.

— Да, у него сейчас такой момент, — сказала Твайлайт, — у нас был очень серьезный разговор.

— А под разговором ты подразумеваешь, что сделала все, чтобы маленький жеребенок заплакал, — ответила Трикси, садясь в кресло, в котором сидел Сумак. — Эй, малыш, что случилось? — Потянувшись, она пощупала Сумака.

Сумак икнул в ответ, но ничего не смог сказать. Он прислонился к Твайлайт, зарылся в нее лицом, а потом продолжил выплескивать все наружу. Слишком больно было пытаться сдерживаться.

Устроившись поудобнее в кресле, Трикси устало вздохнула. Она наклонилась и посмотрела на Твайлайт:

— В том-то и дело, что жеребята протекают. Я поняла это в первый же день с Сумаком. Если один конец не течет, то протекает другой. Оба конца издают шум, некоторые приятный, некоторые не очень.

— Ну, должно быть, в них есть какая-то польза, — ответила Твайлайт, — ведь у пони они постоянно есть.

— О, с ними очень приятно обниматься и они отлично согревают постель. — Трикси тихонько хихикнула.

— Понятно. — Твайлайт погладила Сумака по спине передней ногой, пытаясь успокоить его.

Слышать пустую болтовню взрослых было успокаивающе. Это давало Сумаку понять, что все в основном в порядке. Сумак глубоко вздохнул, а затем продолжил выдыхать, надеясь, что Трикси и Твайлайт продолжат говорить. Это были два голоса, которым он доверял, и он должен был их услышать.