Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 65

Сидя в маленькой двухколесной тележке, зажатой между Винил Скрэтч и Пеббл, Сумак Эппл наблюдал за тем, как пони Понивилля наводят порядок. Для него это был определяющий момент в его юной жизни. Он видел, как враг появился из ниоткуда, напал на город, в котором он жил, сжег и разрушил по меньшей мере половину города до основания, и вот теперь пони, живущие здесь, собрались вместе, чтобы помочь друг другу.

Что-то в этом вызывало в сердце юного Сумака чувство гордости. Это делало его сильнее, это заставляло его расти. Хотя нападение до сих пор было для него довольно деморализующим, наблюдение за тем, как пони Понивилля объединяются, подбодрило его нежный дух и вернуло в сердце пламенную отвагу.

Винил сидела на куче подушек, чтобы защитить свое тело от ударов и толчков двухколесной тележки. Октавия тянула тележку с осторожностью, не желая на скорости налететь на кочки, колеи и мусор на дороге, что, в свою очередь, могло причинить вред Винил. Рядом с Октавией замедленной походкой шел Тарниш, чтобы не вырваться вперед. Сумак не мог не заметить, что Октавия обращала внимание на дорогу, а Тарниш — на небо.

Неподалеку группа пегасов поднимала тяжелую деревянную балку и переносила ее на место. Как только она оказалась на месте, группа земных пони, вооруженных молотками, начала вбивать деревянные колышки, закрепляя балку на конструкции. На земле кобылка-единорог, которую Сумак не знал, левитировала деревянные колышки для земных пони. Для Сумака это было потрясающее проявление единства, сплоченности.

Подняв копыто, Сумак помахал повозке, проезжавшей в другом направлении, — повозке, запряженной пони, которого Сумак знал как Мистера Рича. Повозка была нагружена каменными блоками, деревянными балками и мешками с цементом. Для Сумака дом теперь был местом, а не остановкой в пути. Дом был постоянным местом, которое не менялось. Домом был Понивилль.

Впереди, рядом с недавно построенным зданием, возвышалась принцесса Селестия, и Сумак наблюдал, как Тарниш свернул в сторону, чтобы поговорить с ней.

Большой белый аликорн выглядел усталым, в этом не было никаких сомнений. На ней все еще были доспехи, и те части тела, которые были видны, были грязными. Но она все равно выглядела царственно, даже покрытая копотью и грязью, с матовой от пота шерстью. Сумак с трудом выдержал ее взгляд, ведь в последний раз, когда они разговаривали, он закатил истерику.

— Мистер Чайничек. — Селестия немного отвлеклась от своих дел и уделила Тарнишу все свое внимание. — И как вы поживаете в это прекрасное утро?

Тарниш, который был довольно высок, чтобы смотреть на Селестию глаза в глаза, поднялся во весь рост:

— Беспокоюсь о тебе и думаю, что тебе нужен отдых. Вы в порядке, принцесса?

— Зови меня Селестией, если хочешь.

— Ну, ты продолжаешь называть меня Мистер Чайничек.

— Ну, ты похож на мистера Чайничка. Ты не можешь винить меня за то, что я называю все так, как вижу.

В этот момент Сумак понял, что принцесса Селестия и Тарниш были очень глупыми пони.

— Винил Скрэтч взяла себе ученика, — сказал Тарниш, стараясь быть собеседником. — Он сидит рядом с ней в повозке. Думаю, у нас у всех большие проблемы. — Высокий шоколадно-коричневый жеребец начал хихикать, но, увидев, что Селестия не смеется, перешел к нервному смеху.

На самом деле Селестия выглядела весьма обеспокоенной, и это заставило Сумака насторожиться.

— Я так понимаю, ты не одобряешь. — Тарниш, казалось, изучал лицо Селестии, ища хоть какой-то признак эмоций. Навострив уши, Тарниш принял более агрессивную позу и шагнул ближе к Селестии. — Если ты не одобряешь, просто скажи об этом прямо.

— Я никогда не говорила, что не одобряю. — Селестия, чье лицо превратилось в пассивную маску, стояла на своем и не отступала от Тарниша, который теперь стоял всего в нескольких сантиметрах от нее.

— Скажи мне, ты винишь Винил за то, что я сделал?

Сумак услышала резкий вдох и от Октавии, и от Винил.

— Нет, Тарниш, я виню тебя за то, что ты сделал. — Селестия оставалась бесстрастной.

— А я не уверен. — Тарниш навострил уши и сузил глаза. — Знаешь, иногда я думаю, что это так. А еще мне кажется, что Твайлайт тоже ее винит. Почему ты не можешь просто поговорить со мной и быть со мной честной? Почему бы просто не сказать мне правду? После всего, что я для тебя сделал… после всего, что мы пережили вместе, ты все еще не можешь быть со мной откровенным.

К все большему беспокойству Сумака, к нему уже подходили стражники, и он чувствовал, как напряжение в позвоночнике давит на него и заставляет чувствовать себя слабее. После того как Сумак стал свидетелем мощных моментов единения, он не хотел, чтобы два старых друга начали ссориться.

— Иногда я не понимаю тебя, принцесса. Почему ты не можешь говорить прямо? Почему ты не можешь просто высказать свое мнение? Просто выплесни его! У всех нас есть свое мнение, и у тебя тоже! Слушай, я понимаю, правда понимаю… У Винил совсем другой подход к магии, и то, что она делает, считается выходящим за рамки безопасного, приемлемого чародейства. Я был там, когда проходили лекции. И я действительно думаю, что ты винишь Винил в том, что я сделал!

— Тарниш…

— Что сделал Тарниш? — спросил Сумак, прерывая принцессу Селестию, и его голос прозвучал достаточно громко, чтобы быть услышанным над разгорающимся спором. Маленький жеребенок слишком хорошо понимал, как близко сейчас находятся гвардейцы.

— Я сделал что-то плохое, что-то злое, — ответил Тарниш, опустив уши и сделав шаг назад от Селестии. — Я совершил ошибку, которую вряд ли когда-нибудь переживу.

— Я так не думаю. — Голос Селестии был ровным и безэмоциональным.

Сумак, смутившись, почувствовал, что Винил прислонилась к нему, и он поддержал ее с помощью Пеббл.

Тарниш неуверенно посмотрел на Селестию, и его уши опустились еще больше. Он сделал еще один шаг назад, потом еще. Он остановился, столкнувшись с Октавией. Гвардейцы ничего не делали, чтобы успокоиться или расслабиться, и напряжение оставалось высоким. Сумак понял, что принцессы не могут устраивать ссоры, как обычные пони, и в дело вступили гвардейцы.

— Тарниш, ты совершил ошибку, когда тебя одолело желание творить добро. Я знаю тебя и знаю твое сердце. У тебя были самые лучшие намерения, и от этого все случившееся стало еще более трагичным. Ты принял решение, которого не должен был принимать, и взял проблему в свои копыта, чего делать не следовало. Однако ты позволил тьме, живущей в твоем сердце, повлиять на твои суждения. Ты совершил ошибку, которую невозможно исправить. Хуже того, ты совершил эту ошибку после того, как тебя предупредили, что ты идешь по темному и опасному пути.

Вздохнув, Селестия покачала головой:

— Я не виню Винил. Я не согласна с подходом Винил к магии, он меня беспокоит, и, признаться, иногда меня немного пугает то, насколько могущественной она стала, используя свой… как бы это сказать, уникальный подход к магии. Но, несмотря на то, что я не согласна с ее методами, я верю, что она поступит правильно, ведь до сих пор она не давала мне повода не доверять ей. Если уж на то пошло, то Винил следует отдать должное за то, что она не дала тебе погрузиться во тьму еще глубже, чем ты это сделал. В конце концов, именно она остановила тебя.

Протянув крыло, Селестия на мгновение коснулась Тарниша, а затем вытерла набежавшую слезу:

— Мистер Типот, ты все еще мой друг, и я снова доверяю тебе. Ты заплатил за свою ошибку и теперь живешь с искренним желанием стать лучше. Ты знаешь, как опасны благие намерения и что непреодолимое желание сделать добро может сделать с твоим рассудком, когда к нему примешивается гнев и разочарование. Я не думаю, что ты когда-нибудь снова отступишь от света. И я верю в Винил, что она будет держать тебя на верном пути, даже если ее методы магии весьма своеобразны.

Хотя все это выглядело мило, и ссора, казалось, была исчерпана, Сумак все еще не знал, что сделал Тарниш. Раздосадованный, он подумал, не сказать ли что-нибудь, но решил, что не хочет портить момент. Ему было интересно, что именно в магических методах Винил беспокоит принцессу Селестию и Твайлайт Спаркл.

— Поздравляю, Сумак Эппл, ты снова оказался в компании достойного мастера. Сначала Трикси Луламун, а теперь Винил Скрэтч, и оба они когда-то были моими учениками. — Принцесса Селестия обошла Тарниша и подошла к повозке. Опустив голову, она коснулась Винил носом, мягко и нежно, а затем замерла, глядя на Винил. — Скажи мне, Винил, как ты себя чувствуешь? Тебе становится лучше? Я предполагаю, что это ты сделала Сумаку ирокез. Ты знаешь, что его мать сделает с ним? Или с тобой, если уж на то пошло?

Из уст Винил, наклонившейся вперед и прижавшей свою мордочку к мордочке Селестии, раздался почти беззвучный, хриплый смех. С почти старушечьей медлительностью единорог-альбинос подняла передние ноги вверх, а затем, с небольшой помощью аликорна, обхватила ими шею Селестии.

Обняв Винил за шею, Селестия прошептала:

— Мне нужно, чтобы ты сделала Сумака сильным. Впереди трудные времена. Все будет только хуже. Боюсь, эта попытка была только началом. Береги его, Винил, так же, как ты берегла других, близких и дорогих моему сердцу пони.

Когда Селестия отстранилась, Винил кивнула. Через мгновение Селестия обернулась и, прежде чем Тарниш успел отреагировать, заключила его в объятия из крыльев, отчего он почти исчез из виду за грязными, покрытыми копотью перьями. Ошеломленный, возможно, даже испуганный, Тарниш замер, но Селестия лишь пересилила его, притянув ближе. После долгого объятия она нежно поцеловала его в щеку, а затем отстранилась.

— Спасибо, Селестия. — Уши Тарниша были прижаты к черепу.

— Не думайте ни о чем, мистер Типот, — ответила Селестия.

Поразмыслив несколько секунд, Сумак подумал, не является ли это уроком дружбы. Прошлые обиды, даже если они были прощены, казалось, оставались в памяти, и единственным способом справиться с ними было снова вытащить их наружу, какими бы болезненными они ни были. Ему было о чем подумать, и он взглянул на Пеббл, которая молчала рядом с ним.

Сумак хотел быть с матерью.

— Октавия, отправляйся дальше без меня, — сказал Тарниш мягким голосом, — нам еще многое нужно обсудить…

Закрыв глаза, Сумак прислонился головой к Трикси, радуясь тому, что видит ее и чувствует, как она прижимается к нему. Бумер все еще цеплялась за рог Лемон Хартс и теперь издавала радостные трели. Октавия старалась устроить Винил поудобнее, подперев ее подушками и обеспечив поддержку позвоночнику Винил. Из Пеббл получился очень полезный клин, который также помогал поддерживать Винил.

— Итак, мой сын попросил тебя стать его мастером, — приглушенным шепотом сказала Трикси, подтягивая Сумака поближе. Она сфокусировала на Винил свой единственный здоровый глаз и после нескольких секунд пристального взгляда кивнула. — Я одобряю. Думаю, ему будет чему у тебя поучиться.

Винил кивнула.

— Это важный момент для любого маленького единорога, — сказала Трикси счастливо-печальным голосом. — Ну, для тех из нас, кто хочет ответить на зов величия. Мы отходим от родителей и находим другого, который будет наставлять нас на путь волшебства. Мы делаем это с незапамятных времен. Из этих уз рождается величие, как, например, Стар Свирл Бородатый и Клевер Мудрая.

— Или Великая и Могучая Трикси и ее ученик Сумак Эппл. — Октавия, присев рядом с Винил, улыбнулась.

— Я стала его мамой. — Голос Трикси звучал испуганно и немного пискляво. — Это принесло новые трудности и новые отношения между нами. Я благодарна за то, что у нас есть то, что есть. Теперь я могу испытывать это удивительное чувство гордости, которое так переполняет меня… и я рада, что Сумак нашел другого мастера. Знаешь, какое-то время я беспокоилась, что могу быть ревнивой или мелочной.

Трикси была теплой, мягкой, пушистой и пахла цветочным мылом. Сумак зевнул и поборол желание заснуть. Он не хотел спать, зная, что его ждут плохие сны. Как он ни старался, ему не удавалось удержаться от того, чтобы не кивнуть головой. Звуки, которые издавала Бумер, напевая свою глупую песенку, успокаивали, и все в мире становилось на свои места.

— Теперь у всех нас есть общая цель, — сказала Трикси, — и она заключается в том, чтобы обезопасить Сумака. Дело не только в фонаре, он нужен Катрине, и он нужен ей живым. Твайлайт… допросила нескольких пленников и многое узнала. В каком-то смысле я горжусь тем, что он так основательно вывел из себя нашего врага.

Полупроснувшись, Сумак хихикнул.

— Тише ты! — Трикси потискала Сумака, а затем посмотрела на Винил. — Возможно, лучшее, чему ты можешь его научить, — это вести себя тихо. Твайлайт говорит, что его магические оскорбления могут привести к катастрофе. Их нужно контролировать.

— Разве я использовал темную магию? — спросил Сумак. Ответа не последовало, только тишина. Сумак почувствовал, как участилось дыхание Трикси, и прижался к ней, ощущая бархатистое прикосновение ее шерсти к своей. — Ведь так, правда? Мне приснился сон об этом. Меня наказали за то, что у меня был грязный рот и я использовал темную магию.

— Словесный понос, — безэмоционально сказала Пеббл, отворачиваясь.

— Никто не собирается наказывать тебя, Сумак. — Голос Трикси был ровным, спокойным и обнадеживающим. — Темная магия случается. Твайлайт могла бы рассказать тебе забавную историю о том, как ее подруга Рэрити использовала темную магию. Но с твоими магическими оскорблениями ты должен быть очень, очень осторожен в том, что ты говоришь, как ты это говоришь и что ты чувствуешь, когда эти слова вылетают из твоего рта.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещал Сумак.

— Это все, чего мы от тебя требуем, — ответила Трикси, прижимаясь к Сумаку. — Ну, Винил, надеюсь, ты готова к разговору. Нам нужно многое обсудить, и есть вещи, которые ты должна знать…