Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 79

На протяжении всего веселья Сумак не мог не задаваться вопросом, где же Дискорд. Похоже, Владыку Хаоса не пригласили на свадьбу, и что еще интереснее, Владыка Хаоса не сорвал свадьбу. Судя по тому, что Сумак знал о Дискорде, он был склонен к подобным поступкам. Лемон Хартс и Трикси танцевали вместе, и, глядя на них, Сумак краснел. Это также отвлекло его от мыслей об отсутствии Дискорда.

— Привет, вы двое, — сказала Октавия, опускаясь на стул рядом с Сумаком.

Повернув голову, он увидел, что Октавия выглядит потной и растрепанной, но счастливой. Он улыбнулся ей, а затем снова повернулся, чтобы посмотреть на Трикси и Лемон. Без сомнения, он съел слишком много и теперь хотел вздремнуть. Может быть. Или просто прилечь в тихом месте.

— Они выглядят такими счастливыми вместе, — заметил Сумак, глядя на танцующих Трикси и Лемон Хартс. — Надеюсь, они поженятся и будут жить долго и счастливо.

— Сумак… дорогой… — Голос Октавии звучал нерешительно.

— Да? — Сам не зная почему, Сумак забеспокоился и посмотрел на Октавию, которая выглядела так, словно сидела на раскаленных углях. Когда она не встретила его взгляда, чувство беспокойства удвоилось.

— Сумак, милый, я бы не стала тебя обнадеживать, — прошептала Октавия тихим, болезненным и напряженным голосом.

— Почему? — Сумак повернулся на своем месте и почувствовал на спине легкое, ободряющее прикосновение копыта Пеббл.

— Это очень деликатный вопрос, и я не знаю, что сказать. — Глаза Октавии сузились, а грудь расширилась, когда она сделала глубокий вдох. — Сумак, дорогой, пони, которые являются геями… ну, у большинства из нас есть это чувство — мы можем определить, когда другой пони гей или нет. Мое довольно хорошее, уж точно лучше, чем у Винил, и Винил думает, что это потому, что я земная пони, а у нас более тонкие чувства… — Ее слова оборвались, и она обратила свое внимание на пару на танцполе.

— Разве Лемон не знает? — спросил Сумак, его слова были не более чем вздохом.

— Сумак, когда ты сильно влюблен или увлечен, ты не обращаешь внимания на свои чувства. Со мной такое случалось. Это случилось с Винил. Ты так искренне хочешь, чтобы все получилось, и пойдешь на все, чтобы это произошло. — На мордочке Октавии расплылась горько-сладкая улыбка. — Когда я была маленькой, я удивила одну из своих лучших подруг поцелуем. Она не любила такие вещи, и, к счастью, мы остались друзьями. Она была очень понимающей. Но я убедила себя, что она — любовь всей моей жизни.

— Понятно. — Сумак вздохнул, облокотился на стол и прислонил голову к жесткому краю. — Может, предупредить их? Сказать им? Разве мы не должны им сказать?

— Нет, — ответила Октавия после продолжительного молчания. — Нет, Трикси должна выяснить, кто и что она такое. Лемон Хартс кажется мне необычайно доброй пони. Я почти уверена, что их дружба переживет это… может быть, даже станет крепче от этого. Просто будь рядом с ними обеими, Сумак. Поддерживай и будь добрым, но ничего не говори. Просто будь собой.

— А что, если все пойдет не так? — Уши Сумака прижались к морде. — Мне нравится Лемон. Что, если она перестанет быть подругой моей мамы? Что, если она перестанет меня любить?

— Я могу ошибаться, — сказала Октавия, пытаясь хоть немного утешить его. — Может, она просто еще не вышла из своей скорлупы. Возможно, она еще придет в себя, если ей дать достаточно времени. Все может измениться.

Левое ухо Сумака дернулось, и он вздохнул. Он оценил попытки Октавии поднять ему настроение, и на самом деле ему стало легче. Любовь, влечение, привлекательность — он не понимал этих вещей. Когда он прикасался к Пеббл или они сталкивались носами, он не слышал щебетания птиц или чего-то еще, что, по словам пони, они чувствовали или слышали. Пеббл была, по сути, его лучшим другом, и его эмоциональное восприятие не позволяло ему чувствовать что-то большее, чем это.

Он, конечно, не понимал серьезных сложностей любви, например, того, что ты гей. Дружба с геем, казалось, была сложной, потому что ты мог нравиться другу, а тот в свою очередь мог нравиться тебе чуть больше. Дружба — это сложное и опасное место, куда можно заглянуть, — так было и с Пеббл, которой, похоже, было нелегко разобраться в окружающем ее мире. Сумаку было жаль ее, и он понятия не имел, как сделать это приятное для нее, да и для себя тоже. Ему хотелось, чтобы у него были ответы, понимание.

— Где Винил? — спросил Сумак.

— Ее затащили в комнату с принцессами и кучей других важных пони, — ответила Октавия. — Мод и Тарниш тоже. Но не меня. Я просто играю на виолончели. — На мордочке Октавии расплылась веселая улыбка, а глаза, почти скрытые под тяжелой челкой, заблестели от удовольствия, когда кончик оранжевого языка высунулся из-под губ.

— Все пони выглядят такими счастливыми, — заметила Пеббл. — Была большая битва, и Понивилль подвергся нападению. Случилась большая беда. Винил пострадала. Но все пони кажутся такими счастливыми. Это не имеет смысла.

— Да, были неприятности, было несколько крупных сражений, и не только в Понивилле, один очень богатый промышленник пытался свалить монархию, закатив истерику… Это были действительно тревожные времена, Пеббл. Но именно поэтому пони радуются и празднуют. Монархия, наше правительство, Корона, она устойчива и торжествует. Бедняки начинают надеяться, что теперь, когда корпоративные интересы разрываются на части, для них все станет лучше. Изменения происходят, изменения к лучшему. Целая куча обычных героев сражается за то, чтобы удержать Эквестрию вместе.

— Как ты и Винил? — Пеббл уставилась на Октавию широкими любопытными глазами.

— В основном Винил — в самых трудных местах, — ответила Октавия. — Она была там, в гуще событий, когда все рухнуло на Мэйнхэттене. Это было ужасно. Я умоляла ее уехать из города… но она не захотела. В результате на нее обрушилась высотка. И на принцессу Луну тоже.

— Как принцесса Луна не пострадала? — спросил Сумак.

Октавия несколько раз моргнула:

— Аликорны очень крепкие. Такие аликорны, как принцесса Луна, почти неуязвимы.

— Принц Гослинг… он ведь поможет добиться новых перемен, правда? — Пеббл, по-прежнему любопытная и с яркими глазами, теперь сосредоточила все свое внимание на Октавии.

— Принц Гослинг, принцесса Твайлайт Спаркл и принцесса Кейденс возглавляют правительственную реформу. Я не знаю плана, но принцесса Селестия и принцесса Луна поручили им сделать все лучше.

Октавия собиралась сказать еще что-то, но остановилась, когда к столу подошла группа гвардейцев. Она подняла на них глаза и смахнула с лица потную гриву, ожидая, что они скажут. На танцполе Трикси и Лемон Хартс также были прерваны гвардейцами. Сумак начал беспокоиться, что что-то случилось.

— Вы нужны все сразу, — сказал один из гвардейцев, единорог. — У нас есть инструкции, чтобы привести вас в комнату с картами.

— Вот беда, — пробормотала Октавия.

Сумак не знал, что должно произойти, но был уверен, что сейчас узнает. Он был сыт, устал и немного раздражен. Он надулся, сел и стащил со стола коматозного дракончика, уснувшего в куче булочек. Раздалось дымное фырканье протеста, и она с полным животом забилась в левитационном поле Сумака.

Картографическая комната оказалась именно такой, как и предполагалось, — это была комната с гигантской картой Эквестрии на полу, мозаикой, составленной из миллионов крошечных разноцветных кусочков. Сумак был в полном восторге от нее и стоял на краю западного берега Эквестрии, пытаясь охватить взглядом все вокруг. В комнате было полно пони, которых Сумак не знал, но также было много пони, которых он знал.

Здесь были Тарниш, Мод, принцессы, все они, несколько принцев, Найт Лайт и Твайлайт Вельвет стояли рядом с Твайлайт Спаркл, а Винил пересекала комнату, чтобы подойти к месту, где стоял Сумак. Винил выглядела немного раздраженной, и Сумак задался вопросом, что заставило его мастера перейти.

— Совет Кантерлота собрался, — сказала принцесса Селестия мягким голосом, который, тем не менее, каким-то образом разносился по большой комнате. — Мы собрались, чтобы обсудить фонарь.

— Знаешь, — заметила Лемон Хартс, высоко подняв голову, — большинство пони празднуют свадьбу как раз после того, как она состоялась.

— Лемон, тише, я не думаю, что мы входим в этот совет. — Трикси легонько пнула Лемон по ноге, а затем ударила всем телом.

— Никто не заставит замолчать сочную Лемон!

— Эм, она выпила слишком много игристого сидра… Простите. — Трикси окинула комнату извиняющимся взглядом.

Принцесса Луна и принц Гослинг негромко захихикали — им показалась забавной вспышка Лемон Хартс. Этот смешок перешел на других и превратился в хихиканье, затем самообладание принцессы Селестии пошатнулось, и она тоже начала хихикать. Веселье и радость свадьбы перетекли в совет, и Сумак немного расслабился. Возможно, все будет не так уж плохо.

— Когда жизнь преподносит тебе Лимон, — шепнул принц Гослинг принцессе Луне, и в ответ раздалось еще большее хихиканье.

— Твайлайт Спаркл поможет Лимон, — ответила принцесса Луна принцу Гослингу.

Услышав каламбур принцессы Луны, Твайлайт перестала смеяться и ударила копытом по лицу. Стоявшая неподалеку принцесса Селестия усилила озорной взгляд, и в ее улыбке показались квадратные белые зубы. Принцесса Кейденс скривилась и издала стон, покачав головой, а затем бросила презрительный взгляд на своего мужа, принца Шайнинг Армора, когда тот начал хихикать в самой жеребячьей манере.

— Невероятно, — пробормотал принц Блюблад. — Меня окружают жеребята.

— О, заткнись, Блюблад. — Рейвен вскинула бровь и сделала шаг к принцу Блюбладу.

Принцесса Кейденс с неожиданной внезапностью оторвалась от остальных, пересекла комнату и подошла к Сумаку, стоявшему на западном берегу Эквестрии. Она все еще улыбалась, но глаза ее были серьезны и строги. Когда она приблизилась, ее уши наклонились вперед, а затем она опустила голову.

— Прости меня, я отвлеклась и не заметила раньше, но тебе больно. — В голосе принцессы Кейденс не было и тени сомнения, когда она встала рядом с Сумаком и посмотрела на него сверху вниз. Она глубоко вздохнула, и ее рог излучил теплое розовое сияние, которое отразилось в глазах всех присутствующих пони. — Позволь мне исцелить тебя, — она подняла взгляд и посмотрела на Трикси, — … и тебя тоже.

— Кейденс, дорогая, будь осторожна, это тебя изматывает…

— Тетушка… — Глаза принцессы Кейденс метнулись к Селестии, которая заговорила. — Я вылечила ногу Твайлайт и была в полном порядке.

— Шайнинг, иди к ней, — приказала принцесса Селестия, и принц Шайнинг Армор, как послушный малый, поспешил к своей жене, готовый подхватить ее, если она упадет в обморок.

— Что будет? — спросил Сумак, когда Трикси обняла его сзади. Он почувствовал, как одна передняя нога обхватила его, защищая. — Будет больно?

— Нет. — Принцесса Кейденс покачала головой. — Сейчас не время для страха или сомнений, а время для любви. Чтобы все получилось, мне нужно, чтобы ты сосредоточился на любви, Сумак Эппл. И ты тоже, Трикси Луламун. Вы оба подумайте о своей любви. Друг к другу, к другим пони в вашей жизни, пусть она заполнит ваш разум.

— Ты можешь исцелить Винил? — спросил Сумак, не думая о себе в данный момент.

— Я сделала такую попытку, — ответила принцесса Кейденс. — Я смогла немного помочь, облегчить ее боль, но я все еще учусь этой магии, которая для меня в новинку. Если кто и сможет исцелить Винил, так это Тарниш, ведь его любовь к ней сильнее всего. Ему нужно только поверить в себя. Его магический потенциал только сейчас полностью раскрывается. Он способен на гораздо большее, чем считает возможным.

Там, где он стоял, Тарнишед Типот шаркнул копытами, слегка фыркнул и отвернулся. Мод столкнулась с ним своим бронированным телом, а затем подняла на него глаза и посмотрела на него сонным взглядом из-под открытого козырька своего шлема. Отвлекшись на это, Сумак вернул свое внимание к стоящему перед ним розовому аликорну.

— Не волнуйся, Сумак. Она исцелила меня, и я стал просто прекрасен, — сказал принц Гослинг, пытаясь успокоить.

— Хорошо. — Сумак кивнул и почувствовал, как Трикси прижалась к нему. На ее лице отразилось выражение напряженной сосредоточенности, и он замолчал, не желая мешать ей. Магия требовала сосредоточенности, и, будучи единорогом, он знал это. Магия аликорнов, вероятно, требовала гораздо большего внимания. Вспомнив, что он тоже должен был сосредоточиться, он начал думать о теплых пушистых чувствах, которые он испытывал, когда Трикси обнимала его.

Мир стал казаться каким-то необычным, и Сумак почувствовал легкое головокружение. В корне его рога ощущалось давление, но оно не было неприятным. Он почувствовал, как дернулась нога Трикси, а затем возникло любопытное ощущение легкости. Раздался глубокий гул, заставивший пол вибрировать, и зрение Сумака помутилось, когда он почувствовал сильное тепло в подплечьях.

— Мне нужно больше магии, — пробормотала Кейденс, — больше любви.

— Все, что я могу дать, и даже больше, — прошептал в ответ Шайнинг Армор.

Произошла вспышка розового цвета, а затем Сумак ослеп. Синие, белые и фиолетовые пятна заплясали в его глазах, а потом все стало розовым. Это было все, что он мог видеть. Ощущения гравитации больше не было, и он почувствовал, что парит над полом, что вызвало у него панику.

— Ах, вот она, материнская любовь. — Голос принцессы Кейденс, переставший быть тихим шелестом, зазвенел, как колокол. — Прочь, боль и страдания! Бегите от моих подданных!

Мир вокруг Сумака превратился в розовый взрыв, и он никак не мог понять, что происходит. Боль в подплечьях исчезла, сменившись сильным теплом и восхитительным напряжением, которое он испытывал, когда его тело решало, что ему нужна хорошая пробежка. Как раз в тот момент, когда это ощущение достигло своего пика, Сумак почувствовал, как Трикси снова схватила его и прижала к себе.

Сумак не мог не заметить, что хватка ее передних ног была сильнее…