Опасное вынашивание лебедей
Глава 24
Душ был сплошным потоком тепла и комфорта, который шел со всех сторон. Гослинг стоял рядом с Селестией, следя за ее крыльями и тем, как она ими хлопает. Скоро взойдет солнце, начнется день, но пока у них был этот момент наедине. Конечно, позже они устанут и будут нуждаться во сне, но этот момент, как и сейчас, был великолепен.
— Луне действительно нужно взять ученика, — заметила Селестия, стоя с закрытыми глазами и прижавшись лицом к одной из многочисленных душевых леек. — Так уж сложились обстоятельства. Мун Роуз была бы идеальным вариантом, я думаю, но Луна должна быть достаточно здорова, чтобы справиться с этой работой.
— Мммм… — Гослинг кивнул и получил пощечину от влажного крыла. Он не возражал.
Бутылка была сжата, издав при этом какой-то чавкающий звук, и Гослинг подпрыгнул, когда что-то ледяное пролилось ему на позвоночник. Воздух наполнился запахом цитрусовых — сильным, едким запахом и чем-то почти, но не совсем, клубничным. Кобыла рядом с ним рассмеялась, а потом тоже начала крутиться вокруг него, пока на ее спину лилось холодное мыло.
— А ты? — спросил Гослинг.
— Что насчет меня?
— Когда ты собираешься взять нового ученика? Заменить Твайлайт Спаркл?
— О, глупый пегас, у меня есть ученик.
— Правда?
— Да.
— И ты от меня это скрываешь?
Никакого ответа, только хихиканье, и он почувствовал, как мыло массирует его спину.
— Так кто же твой ученик?
— Ты, глупышка.
— Я?
— Да, ты…
Это было удивительно.
— Меня не предупреждали, что я стану твоим учеником.
— Я учу тебя, как стать моим мужем. Как править. Как управлять. Как стать моим самым надежным помощником, чтобы я могла оставить тебя за главного, когда мне придется уехать и разбираться с кризисами, которые вам, маленьким пони, даже трудно понять.
— Понятно.
— Нет, ты не понимаешь.
— Ладно, может, и нет.
— Когда у меня была Твайлайт Спаркл, у меня был второй ученик.
— У тебя?
— Да.
Теперь пенистая мочалка побежала по ребрам Гослинга, по его ногам и вспенилась на животе.
— Шайнинг Армор был моим вторым учеником. Но он об этом не знал. Он был моим тайным учеником в течение многих лет. И когда я увидела возможность, я начала готовить его в мужья Кейденс, чтобы он мог править, чтобы он мог управлять, чтобы он мог быть самым надежным помощником Кейденс, когда ей и мне придется иметь дело с кризисами, которые вам, маленьким пони, очень трудно понять.
— Ты играешь в долгую игру.
— Да, играю. — Селестия говорила твердо, уверенно и как-то властно.
— В этом есть смысл. Если вы не можете доверять своему мужу, то кому тогда вы можете доверять? — Гослинг кивнул головой и потер свои голые, лишенные перьев крылья о бока, намыливая их, чтобы они тоже могли стать чистыми. — Думаю, это связано и с Луной. Легче иметь одного пони, которому доверяешь и ты, и твоя сестра. Меньшее число — большая безопасность, и все такое. Я доказал, что мне можно доверять.
— Именно. — Селестия начала напевать, пока чистила себя, и это был звук наступившего утра. Повернувшись, она подняла распущенные пряди хвоста и позволила хорошо расположенной душевой лейке брызнуть водой туда, где действительно светит солнце.
— Я очень беспокоюсь… о нашем доверии, — признался Гослинг и подумал о том, как не так давно целовался с Луной. — Больше всего я беспокоюсь об этом, когда занимаюсь с тобой…
— Как романтично!
— Нет, правда, беспокоюсь. — Голос Гослинга немного затих и стал тише, когда он продолжил. — Я всегда беспокоюсь, что буду слишком нетерпелив. Что буду слишком груб. Я беспокоюсь, что могу причинить тебе боль, как-то…
— Или разочаровать меня, или подвести, или еще что-нибудь ужасное, о чем ты можешь подумать? — Слегка нахмурившись, Селестия протянула оба крыла и начала вытирать мордочку Гослинга. Через мгновение она прищелкнула языком и сказала: — Ну вот, борода делает тебя мудрее. Мне нравится, как ты выглядишь.
— Селестия, прости, но часть моего сознания всегда будет думать о тебе как о моей принцессе, и эта часть моего сознания всегда будет беспокоиться. — Он почувствовал, как его желудок сжался от странной смеси возбуждения, напряжения и беспокойства. Борода на его лице начала сползать по несколько пузырьков в сток, и он посмотрел на большую кобылу, стоявшую рядом с ним в душе.
— И я всегда беспокоюсь о том, что разочарую мужа… что подведу его. Я беспокоюсь о том, что слишком устала, слишком измотана, чтобы проявлять энтузиазм, и постоянно боюсь, что однажды он заметит это и подумает: — Я ей больше не нужна. — И я живу в страхе перед этим днем, перед тем, что мы отдалимся друг от друга. У меня тоже есть страхи и переживания, Гослинг, и я надеюсь, что ты никогда не будешь забывать об этом.
— Все эти беспокойства… — Гослинг не знал, что еще сказать, и его слова повисли в воздухе, как подвешенный кирпич, ожидая падения.
— Итак, Гослинг, ваш учитель хочет видеть вас после уроков…
Гослинг увидел самую странную колесницу в мире. Это был лишь каркас, скелет, а на колесах были резиновые шины. Ее все еще собирал единорог под командованием Перпл Пати, и Боб с интересом наблюдал за происходящим. Колесница была предназначена для гонок внутри ипподрома. Она была создана для скорости, для маневренности, а резиновые шины не позволяли портить полы. Единственное, что вызывало опасения, — это следы от заносов.
Но следы от заносов всегда волновали пони.
Как и почему Перпл Пати получил доступ к ипподромным колесницам, было неизвестно, и Гослинг не стал спрашивать. Он стоял неподалеку, потирая подбородок, и носил неевклидов свитер, который связала для него Луна. Проходящий мимо наблюдатель мог увидеть его и подумать, что он не в себе, и по большей части был бы прав. Утренний доклад был напряженным, и Гослингу не терпелось выпустить пар.
— Это поможет размять ноги, — сказала Тост, кивнув брату. Она протянула брату специальную черную резиновую обувь для скачек, которая надевалась на копыто и предназначалась для сцепления с гладким полом. — Никто не говорил мне, что натягивать резинку — это часть работы.
Несколько собравшихся пони начали хихикать, в том числе и Гослинг.
— Думаю, мой помощник почти закончил. Хотя это и не совсем обычно, но я считаю, что этот метод позволит нам сделать все за то время, которое у нас есть. Осталось только провести тест-драйв. — Перпл Пати поднял переднюю ногу, потер шею и кивнул. — Да, я верю, что это сработает.
— Значит, после того, как мы проведем испытания первой колесницы, мы построим остальные и займемся всеми делами? — спросил Гослинг, наблюдая за происходящим.
— Верно. — Перпл Пати тепло и искренне улыбнулся Гослингу. — Нет смысла тратить усилия впустую. Тем не менее я уверен, что это принесет желаемые результаты.
— Прошлой ночью Мерм изменила конфигурацию замка, — сказал Боб, навострив уши. — Я даже представить себе не могу, каких магических затрат это стоило, и как сильно из-за этого хочется есть…
Гослинг прекрасно знал, насколько голодным это может сделать пони.
— … но теперь у нас есть немного более широкий центральный коридор и несколько более широких артерий для слуг, с которыми мы можем работать. Правда, бежать придется довольно долго. Мерм также открыла несколько больших залов, чтобы их можно было сдавать в аренду для частных вечеринок и тому подобного. Если понадобится, у нас будет немного лишней монеты, так я думаю.
Оставалось недолго…
Принцесса Селестия сидела на подушке в окружении множества любопытных и любознательных жеребят. Сегодня урок может оказаться интересным, а может и вовсе провалиться, ведь именно сегодня Блюблад пробовал свои силы в качестве учителя. Она давно ждала этого дня и надеялась, что Блюблад тоже испытывает волнение по поводу того, что этот день может принести. С тех пор как Блюблад отошел от многих своих государственных обязанностей, он стал выполнять другие функции — многие из них нельзя было упоминать в официальном качестве, — и по ее настоянию он решил попробовать себя в роли учителя.
Он казался совершенно спокойным, но Селестия знала его. В конце концов, она почти вырастила его, и иногда могла читать его как книгу. Бедняга Блюблад оказался в незнакомой обстановке с пони-жеребятами, о которых у него не было никаких сведений, а также реальных средств контроля или манипулирования. Но у него все получалось, и она изо всех сил старалась сохранить на лице веселое выражение, прекрасно понимая, что оно может отвлечь.
— Кто может сказать мне, что такое цивилизация? — спросил Блюблад, начав урок с вопроса.
По мнению Селестии, это всегда хорошее начало. Вовлечь их вопросом.
— Эквестрия? — ответил один робкий жеребенок.
Выражение лица Блюблада выражало мягкое терпение, и Селестия вздохнула с облегчением. Сегодня его язвительная и саркастическая личность была убрана в шкаф, а Блюблад, которого она обожала, которым дорожила, Блюблад, который был одной из жемчужин ее империи, вел занятия. Все шло великолепно. На уроке обществоведения Блюблад был пригоден для того, чтобы стать королем, и не было никого, кого Селестия могла бы назвать знающим о гражданской политике больше, чем Блюблад. Конечно, еще предстоит выяснить, сможет ли он быть хорошим учителем.
— Эквестрия — это цивилизация, одна из многих. — Голос Блюблада был достаточно громким, но не слишком, маленькие жеребята пугались без особого труда, и еще больше они были склонны к этому, когда нервничали или были неуверенны. — Но что такое цивилизация и как она возникает?
Она обвела глазами комнату, наблюдая за тем, как навострились маленькие ушки, и Селестия возлагала на них большие надежды. В этой комнате было много пустобоких, только и ждущих, чтобы на них обратили внимание, угодий, и она надеялась, что хотя бы несколько кьютимарок появятся. Комната была полна надежд, и она чувствовала, как магия, подталкивающая судьбы, уже работает.
Когда никто не ответил, Блюблад начал свою лекцию.
— Цивилизация — это свежевспаханное поле, где когда-то были заросли, болото и разъяренные монстры. Это безопасная дорога, протянувшаяся от поля до рынка, свободная от опасностей. Цивилизация — это теплый свет, льющийся из окна фермерского дома и разгоняющий тьму. Цивилизация — это то, что возникает вокруг этих ферм, и сложные отношения, которые складываются из-за их существования.
— Например, брак? Такого рода отношения? — проговорила маленькая кобылка, не поднимая копытца.
— Очень похоже на это, — ответил Блюблад, — но это гораздо больше. Социальные договоры — это особый вид отношений, основа цивилизации. Но вместо того чтобы просто рассказывать вам бессмысленную ерунду о социальных договорах, я собираюсь научить вас тому, в котором вы живете. Звучит неплохо?
Многие маленькие головки кивнули, и Селестия была довольна.
— Понивилль — это колыбель цивилизации. Многие могут посчитать его отсталым, провинциальным, с его соломенными крышами, гипсовыми и балочными постройками. Но Кантерлот существует благодаря таким городам, как Понивилль… и без Понивилля и подобных ему мест наш прекрасный город, наша сияющая жемчужина, померкнет, и цивилизация здесь вымрет.
— Как? — спросил жеребенок. — Принцесса Селестия оберегает нас здесь.
— Эм, принцесса Селестия обеспечивает нам безопасность, сохраняя то, что помогает нам жить. — Блюблад на мгновение хихикнул, его глаза повеселели, и теперь он был весьма оживлен, даже взволнован. — Кантерлот — город волшебников, торговцев, солдат, ремесленников, политиков, бюрократов и так далее, и всех нас объединяет одна вещь. Кто-нибудь может предположить, что это за вещь?
— Мы пони? — ответила кобылка.
— Ну, не только это. — Улыбка Блюблада стала ярче.
— Мы все живем здесь, — сказала та же кобылка, — а они живут там, внизу?
— Никто из нас не производит много еды, — сказал Блюблад, его слова были теплыми, мягкими и увлекательными. — Все мы, живущие в Кантерлоте, принадлежим к развитому социальному классу, который может существовать только в условиях развитой цивилизации. Наши фермеры живут в комфортной, безопасной и стабильной среде, что позволяет им производить больше еды. Все наши великие дела начинаются и заканчиваются фермерами, которые служат основой нашей великой империи. Мы живем в эпоху несравненной щедрости, но так было не всегда.
Селестия слишком хорошо помнила те скудные дни, и ее желудок заурчал, заставив одного жеребенка повернуться и посмотреть на нее с широко раскрытыми от удивления глазами. Легким взмахом крыла она заставила его повернуться и обратить внимание на идущую лекцию.
— При изобилии пищи и безопасности меньше пони вынуждены работать, чтобы производить еду. Это позволяет некоторым пони вообще перестать обрабатывать землю и заняться другими делами. Например, стать волшебниками и проводить все свое время в учебе. Можно собирать большие армии. У музыкантов и художников могут стать спонсоры, давая начало культуре. Ученые могут посвятить время исследованиям, чтобы найти новые способы сделать наше общество лучше. — Блюблад уперся передними копытами в край стола, наклонился вперед и спросил: — Итак, кто может сказать мне, как назывался наш великий общественный строй?
— Феодализм, — ответили сразу несколько голосов.
— Да, Эквестрия достигла величия благодаря нашему уникальному и довольно благожелательному феодализму. Кантерлот стоит как свидетельство, как памятник нашему великому общественному договору. Многое изменилось, но все еще есть много мест, которые придерживаются феодальных идеалов, таких как Единорожий Хребет, обширные земли к западу от нас, где фермеры трудятся в идиллическом аграрном великолепии, находясь в безопасности под бдительным оком Кантерлота. Такие места, как Луламун Холлоу, существуют как местные центры власти, где происходит управление, а принцесса Селестия держит солдат в гарнизоне, чтобы они могли быть направлены при первых признаках беды.
В целом Селестия была довольна, и все шло гораздо лучше, чем ожидалось.
— Итак, что такое цивилизация? — спросил Блюблад.
— Защита фермеров, — ответил жеребенок, — поддержание света в этих фермерских домах.
— И как же вы это делаете? — Блюблад поднял бровь, образовав изящную, идеальную дугу.
И тут наступил момент, которого Селестия ждала, на который надеялась. Яркий золотой свет вспыхнул, отвлекая внимание всего класса, и маленький жеребенок, который отвечал, что защищает фермеров, теперь раскрывал свое будущее перед собой и своими одноклассниками. Вытянув шею, она пыталась разглядеть, какое блестящее, славное будущее ждет жеребенка, и ей удалось заглянуть за вьющуюся гриву кобылки, чтобы хорошенько рассмотреть происходящее.
Там виднелись весы, на одной стороне которых лежал сноп пшеницы, а на другой — пирамидальная груда кирпичей. Это была прекрасная метка для гражданских служащих, полная надежд и позволяющая жеребенку заглянуть в любое будущее. Она вздохнула, заглушаемая радостными возгласами, хлопаньем и многочисленными поздравлениями. Блюблад сдал свой экзамен, свой экзамен на звание учителя, и Селестия почувствовала облегчение.
Ведь Блюблад сумел вдохновить…