Сыны Ночи

Пролог

– Доброе утро, сестра! – ласково прозвучало знакомое приветствие, как только Принцесса Луна закрыла двери балкона.

Она повернулась и сквозь сонную пелену увидела Селестию, хозяйничающую за столом. Это был роскошный обеденный зал Королевского дворца, нутро которого украшали шёлковые балдахины, изящные витражи и высокие окна, через которые сюда в изобилии проникал солнечный свет. В его лучах на полу из мраморных плит приятно играли блики.

В этом месте Селестия всегда начинала утро. И здесь же Луна фактически заканчивала своё дежурство. Поэтому их каждодневная встреча у стола уже давно стала чем-то сродни ритуалу.

Невзирая на лютую усталость, Луна сонно улыбнулась:

– Доброе!

– Сегодня ты выглядишь особенно вымотанной, – заботливо подметила Владычица Дня. – Трудная ночь?

– Не то слово, – вымученно вздохнула Повелительница Тьмы. – Кажется, что в преддверии Ночи Кошмаров пони сами призывают плохие сны. Мне от заката до рассвета пришлось сражаться с пони-зомби, чудовищами из леса или пещер… и с зубастыми маффинами.

Селестия добродушно хихикнула:

– Тогда, быть может, тебе не стоило вмешиваться? Ты же знаешь, Ночь Кошмаров для того и празднуется, что всем пони иногда нравится немного побояться, так?

– Может быть… следующей ночью спрошу у них.

Едва подавив зёв, Луна лениво проследовала к столу, в центре которого стояла большая корзинка с фруктами, кофейник и небольшой завтрак для Селестии, который та по обыкновению приготовила для себя сама. На еду Ночная принцесса смотрела с полным безразличием, невзирая на урчание в животе. После напряжённого дежурства во снах всего населения Эквестрии аппетита у неё не было почти никакого.

Селестия же опустилась на стул перед одним из краёв стола. При помощи магии она притянула к себе кофейник и принялась аккуратно наполнять его содержимым свою фарфоровую чашку.

– Что ж, Ночь Кошмаров и мне сегодня добавит хлопот. Надо проследить, чтобы к празднованию всё было готово. В конце концов, остаётся всего один день, – как будто вслух рассуждала старшая принцесса. Подняв взор на сестру, остановившуюся возле стола, она чуть приподняла чашку и со всей своей доброжелательностью осведомилась: – Может, присоединишься к завтраку?

– Прости, сестра, но сегодня я слишком устала. У меня буквально глаза слипаются.

– Понимаю. Тогда – сладких снов!

– Спасибо!

Прежде чем уйти, Луна озарила свой рог и, не глядя, стала ощупывать с помощью магической ауры корзинку с фруктами, не находя там того, что нужно. Она обволакивала то яблоки, то грозди винограда и, так и не найдя желаемого, несколько раздражённо посмотрела на яства. Привычного ананаса среди них не было.

Едва Принцесса Ночи успела подумать о нерадивости дворцовых слуг, как уже перед ней пролевитировало блюдце, облачённое в золотистую ауру. На ней лежали кусочки искомого фрукта, изящно разложенные рядками.

– Если ты ищешь ананас, то я приготовила его для тебя, – прощебетала Селестия. – Подкрепись, пока идёшь до спальни.

Обе Принцессы улыбнулись друг другу, после чего Луна приняла у сестры блюдце и поплелась к выходу из зала, на ходу перекусывая. Ананас был свежим и очень сочным, благодаря чему аликорну хоть слегка прибавилось бодрости, позволившей ей пройти путь до своей спальни, где её ждали верные гвардейцы-привратники из числа бэтпони, а не рухнуть посреди коридоров и уснуть прямо на полу.

Не думая ни о чём, Принцесса проследовала через двери личных покоев и побрела к своей кровати, выполненной в виде полумесяца. Поставив на столик блюдце с кусочками ананаса, она по привычке схватила будильник, чтобы установить время пробуждения, но постояв секунд десять в сонной задумчивости, вернула его обратно. На этот раз она вымоталась столь сильно, что решила позволить себя поспать, сколько душе угодно.

Тёмные стены спальни и без того поглощали солнечный свет, а когда Луна задёрнула тяжёлые шторы, здесь сделалось темно, как ночью. Она сняла с ног хрустальные накопытники, проворно забралась в постель, где возле подушки её поприветствовал игрушечный паучок, оставшийся на память с первой для неё Ночи Кошмаров в Понивилле, заглотила последний кусочек ананаса и замерла в задумчивости.

Каждый раз, когда аликорн ложилась спать после ночного дежурства, ей неизменно вспоминалось, как ранее она мучила себя каждую ночь плохими снами, что насылал на неё Тантабас – порождение ночной тьмы, которое она создала из чувства вины за содеянное в ипостаси Найтмер Мун. Но шестеро подруг из Понивилля убедили её, что она должна забыть о тёмном прошлом и простить саму себя. Ибо подданные простили её уже давно. И с тех пор она могла спать по-настоящему спокойно.

Поистине, это было подлинное блаженство, какого она себе не позволяла с тех давних пор, как подняла бунт против сестры! Просто сладко спать, не думая ни о чём.

Томно выдохнув, Луна опустилась на мягкую подушку, укрыла себя тёплым одеялом и, бережно обняв любимую игрушку, словно маленькая кобылка, сомкнула наконец глаза. Её уставший разум быстро утопал в объятиях сна. И Принцесса чувствовала, как её нежно обволакивает собственная магия, как она погружается в лоно своей стихии…

---

Ночь – нежная и бархатистая. Серебристый свет полумесяца тускло озарял синеватую во мгле местность, отражаясь в глади озера, что раскидывалось посреди обрывов и отвесных гор. Поодаль тихо шумел водопад, наполняя горными потоками сей водоём, посреди которого лежал маленький островок. На его возвышенности росло диковинное дерево, чьи пышные цветы излучали самый мягкий ночной свет, какой только можно представить. И его лучи падали на небольшое мягкое ложе, на котором мирно спала тёмно-синяя пони.

Лунный аликорн была окружена заботой своей стихии, штиль озера крепко хранил её покой, шёпот воды убаюкивал, а цветы, что росли подле ложа, безмолвно любовались её неземной красотой. Но не только растения были её стражами.

На одном из обрывов, что выступал к островку покоя, росли огромнейшие грибы, точно деревья, чьи шляпки источали тусклый свет. Среди них из высокой травы едва заметно выступали тёмные силуэты с чёрными глазами, сверкавшими в лунном свете, словно воронёная сталь. На самом же краю одиноко высилась тёмная, довольно высокая широкоплечая фигура, большей внушительности виду которой придавала накидка из волчьей шкуры и шлем, украшенный расправленными крыльями орла.

Наблюдая за самым крепким, мирным сном Принцессы Луны, тёмная фигура положила руку на навершие длинного прямого меча, что висел у неё на поясе. Непоколебимые глаза чуть прищурились, а уста изрекли спокойным благородным голосом:

– Приветствую тебя, о Лунная Госпожа! Мы готовы вновь оберегать твой покой!..

Глава 1: Край вечного сна

В абсолютном мраке, воцарившемся, казалось, навсегда, вспыхнула искра жизни. Вместе с ней неявно пробуждалось сознание, которое не понимало своего возвращения. В ушах всё ещё стоял шум боя, лязг мечей и крики сражающихся, а в груди что-то жгло. Неужели он выжил в той сече? Нет, это было совершенно невозможно! От прямого выпада норманнского меча в самое сердце ещё никто не выживал.

И всё же воин снова чувствовал себя в своём теле. Желая избавиться от дурной пелены неясности, как и от тупой боли в том месте, куда поразил его тот златовласый викинг, он чуть пошевелился, точно мертвец, мышцы которого успели задубеть. Вместе с тем он вяло приоткрыл глаза и узрел вокруг себя дивную ночь, каких никогда не бывало в его родных суровых краях. Он лежал на мягкой траве, а тёплый ветер поглаживал гриву его чёрных, как смоль, волос.

Поистине, здесь царило райское умиротворение. Если бы только тихий шум ветра не перебивал гомон десятков голосов, а в сторонке неподалёку от зарослей гигантских грибов не толпилась группа людей, его создававших. Заметив постороннее присутствие, воин сходу ощутил, как кровь ударила ему в голову. Тотчас же один из этих людей заметил его пробуждение и, указав на него пальцем, воскликнул:

– Эй, смотрите! Последний очнулся!

Инстинкты воина сработали сами собой, он кое-как вскочил на ноги, едва ощущая под собой землю, и выхватил из-за пояса кинжал. В глазах у него всё плыло. И, видя перед собой неких людей, он не позволял себе роскоши надеяться, что его окружают не пленившие его северяне.

– Не подходите! – рявкнул воин сквозь участившееся дыхание. – Клянусь Луной, даже если вы разорвёте меня на куски, я успею прихватить многих из вас с собой на тот свет!

– Успокойся, парень! – призвал его один из людей, подойдя поближе. В тот же миг кинжал нацелился на приближающегося. – Суета твоих минувших битв осталась в прошлом. Ты ведь пал в бою, так? С кем ты сражался?

Не понимая происходящего, воин слегка встряхнул головой, словно силясь отделаться от колдовства, сковавшего его разум. Он чётче оглядел тех, кто стояли перед ним, и пальцы его перестали сжимать кинжал так крепко, хоть остриё и не опустилось.

Он видел перед собой толпу невысоких, смугловатых людей с чёрными, как у него, волосами и тёмными глазами. Все были широкоплечими и крепкими, многие были облачены в клетчатые пледы, покрывавшие их тела от колен до груди и перекидывавшиеся через плечо, иные носили полосатые штаны и рубахи, а кое-кто и вовсе не прикрывали себя ничем, кроме набедренных повязок и звериных шкур. Большая часть этих людей не носила доспехов, хотя некоторые были защищены плотными кожаными куртками, а иногда даже простыми кольчугами.

Этих людей воин никак не мог не узнать. Это были пикты – сородичи его матери, его племя, его кровь. Поняв это, он облегчённо выдохнул.

– С викингами, – ответил он наконец. Его кинжал неуверенно опустился. – Они высадились в устье реки Ди. Их атака смела наши ряды, и… я и ещё несколько десятков воинов остались прикрывать отступление. Я скрещивал с ними мечи, пока не…

Тут-то его будто стрела пронзила. Он опустил взгляд на себя и принялся судорожно ощупывать себя за пазухой. Ни его плоть, ни кожаная куртка с железными наклёпками на груди не несли на себе каких-либо следов того, что ещё совсем недавно в него вонзился меч викинга. По рядам пиктов в тот же миг прошла волна сухих усмешек.

Один из них – воин в кольчуге и сфероконическом шлеме, одетый в килт и определённо являющийся одним из боевых вождей – заверил его:

– Если хочешь отыскать старые раны, то зря потратишь время. Теперь у тебя всё начинается сначала.

– Сначала? – не понял воин. Оглянувшись вокруг, он уже в который раз обратил внимание на то, что его окружает причудливое место не от мира, где ему довелось родиться и погибнуть. Это ощущалось в самом воздухе и в волшебном сиянии луны. Снова посмотрев на соплеменников, чьи мрачные души весьма своеобразно веселила его озадаченность, он вопросил: – Где мы, во имя Морриган? Что это за место?

– Кельты зовут это место Сидом, – отвечал боевой вождь. – Ты погиб в бою, парень. И теперь ты в царстве Лунной Госпожи.

Такой ответ сразил молодого воина наповал, так что у него даже челюсть невольно отвисла. Он пал и оказался на том свете, в чертоге той Богини Луны, которую его народ чтил наряду с самой Ночью, а некогда и Великим Змеем. И это не укладывалось в его голове, привыкшей помышлять лишь о своём мече и мече врага. В растерянности он огляделся снова. Пробудился он под стволом кряжистого дуба, выраставшего среди земляного круга, границы которого обозначала череда небольших рунических камней. И здесь это было единственное место, не покрытое травой.

Далее же местность цвела и пахла. Молодой воин видел, что находится в некой небольшой долине, окружённой горным кольцом и тем самым отчасти напоминавшей его родную Каледонию. Но на этом сходства заканчивались. В отличие от его суровой родины с её вечно промозглой погодой, это был подлинный райский сад. Всё, на что падал его взор, покрывал ковёр из густой травы, из которой почти повсюду выглядывали диковинные цветы. И хотя ныне стояла ночь, их соцветия были открыты и радовали глаз своими яркими красками.

То тут, то там раскидывались рощи причудливых деревьев, справа густыми массивами росли кустарники с ягодами и особенно большие цветы, а слева – заросли громадных грибов, подобные которым наблюдались всюду. Кратко оглянувшись через плечо, молодой пикт увидел, как из-за краёв толстого ствола дуба виднеются очертания озера, являвшего собой сердце долины. И всё это великолепие озарял самый чистый свет полумесяца.

Едва воин успел мельком оценить окружавшую его действительность, как вдруг из толпы пиктов решительно вышла тёмная фигура. Этот человек был на голову выше большинства своих соплеменников. И лишь пробудившийся мог смотреть ему в глаза, не поднимая свои вверх. Каждое его движение выдавало в нём силу кабана и ловкость пантеры, а в смугловатом лице читалась твёрдая непоколебимость. Железная кольчуга плотно облегала его крепкое тело, поверх неё он носил тёмно-синий килт, плечи ему покрывала накидка из волчьей шкуры, соединявшаяся на груди застёжкой, а голову защищал шлем с наносником и нащёчниками, украшенный орлиными крыльями.

Всё в облике этого человека говорило о том, что он рождён, дабы стоять во главе воинств, вести за собой людей и вершить великие подвиги, коих может быть достоин лишь истинный король. Выйдя к застывшему в оторопи молодому воину, он сходу спокойно осведомился:

– Как твоё имя, воин, и из какого ты клана?

– Я – Айлен Мак Тадг, – представился пробуждённый. – Мои предки были из Клана Ворона. Ныне же мы зовём свои земли королевством Киркенн.

Тёмный человек окинул молодого соплеменника холодным взглядом с ног до головы. Айлену Мак Тадгу едва бы набралось три десятка лет, однако он явно видал виды. Об этом свидетельствовала сама его манера держаться, даже невзирая на замешательство. Он всегда стоял так, словно был готов мигом выхватить покоившийся за спиной длинный кельтский меч и вступить в бой, нависни над ним любая мгновенная угроза.

На ногах молодой воин носил кожаные броги и штаны из голубовато-синей клетчатой ткани, из каковой был сделан и короткий плащ, болтавшийся на его плечах и своим краем едва достигавший поясницы. Он был довольно высок для пикта, но столь же широкоплеч. Кроме того, от типичного для своих сородичей облика его отличали голубые, точно две льдины, глаза. В остальном он был подлинным сыном своего народа, ибо в каждом изгибе его стальных мышц, в каждом вздымании широкой грудной клетки и хищном взгляде, с каким волк взирает на западню, угадывалась та дикость, что Люди Вереска пронесли сквозь мрак тысячелетий.

– Клан Ворона? Что ж, это доброе племя добрых воинов, – кивнул тёмный человек. Уголки его губ чуть приподнялись. – Меня зовут Бран Мак Морн. И я искренне рад приветствовать тебя в нашем войске, Айлен, сын Тадга!

Голубые глаза Айлена вспыхнули удивлением. Он слышал то имя, коим ему представился тёмный человек. Ему тотчас вспомнились все легенды пиктов о былых годах войн – столь же тяжких, как и в его век, но с иным врагом, – которые были связаны с великим вождём. Память о нём всё ещё жила и заключалась в камне чёрного идола, который, насколько он знал, стоял в священной пещере его народа на одном из островов к западу от побережья Каледонии.

Теперь же молодой пикт своими глазами видел Чёрного человека во плоти. И это было подобно встрече сына с отцом, которого тот никогда не видел и знал лишь по рассказам безутешной матери.

– Ты – Бран Мак Морн? – ошалело вопросил молодой воин. – Тот самый легендарный король, объединивший все кланы пиктов и бросивший вызов Риму?

– Он самый, – ответил Бран с некой горечью. – Но теперь это не имеет никакого значения. Мы больше не принадлежим тому миру. Все, кого ты видишь вокруг, некогда пали в боях в своё время, с разными недругами. И отныне все мы – Воители Луны.

– Воители Луны? – озадаченно повторил Айлен. – Что это означает? Вам приходится с кем-то сражаться в загробном мире? Но ради чего?

– Идём, я покажу, – сказал король, махнув рукой куда-то за дуб. Перед тем, как тронуться с места, он обернулся на соплеменников и приказал тому боевому вождю, что первым заговорил с молодым воином: – Мак Отна, собери всех, кто пробудились с этой луной. Им тоже надо видеть, почему нас сюда занесло.

Мак Отна принял распоряжение и стал созывать некоторых из пиктов, а Бран направился в сторону озера и жестом позвал Айлена за собой. Тот заворожённо последовал за ним, мало понимая, где он и что здесь вообще происходит. Но с первым же шагом он почувствовал под ногами нечто, вне всяких сомнений, знакомое. Опустив взгляд, он обнаружил на земле свой щит квадратной формы с дугообразными вырезами снизу и сверху, а также небольшой топор – самое древнее оружие, знакомое пиктам, после копья и лука, когда-то завоевавшее для них половину мира.

С этим щитом и топором Мак Тадг и пал в бою с северянами, в то время, как его меч и кинжал остались в ножнах – в точности, как и со странным пробуждением в этом месте. Однако его снаряжение было как новеньким – ни единой зазубрины на лезвии, никаких выбоин на древесине, крашенной в синий цвет. Хотя викинги изрядно потрепали этот щит в том бою! Без лишних раздумий воин поднял их, засунул топор за пояс и продолжил идти за королём, во встречу с которым ему всё ещё верилось с трудом. Может быть, это всё просто сон?..

С каждым шагом Айлен всё глубже погружался в беспорядочные раздумья. Воители Луны? Сражения в загробном мире? Это больше походило на то, во что верили скандинавы, нежели кельты и тем более пикты, представления о посмертном бытии у которых были столь же просты, сколь и они сами. Шаманы рассказывали, что после смерти душа вскоре перерождается в том же мире, но в ином теле, и эта череда длится вечно. Хотя молодой воин, будучи последователем меча, никогда глубоко не вдавался в эти вопросы, пусть и ходил всегда по краю между жизнью и погибелью.

Бесплодные размышления голубоглазого пикта вскоре прервались, когда он пересёк ту часть земляного круга, что простиралась позади дуба, выйдя к покрытому травой обрыву. Он остановился рядом с Браном, и его взор устремился к единственному маленькому островку посреди простиравшегося внизу озера, над гладью которого собирался туман. Туда же указала рука короля.

– Вот во имя кого мы все здесь.

– Что это? – в замешательстве спросил молодой воин.

Его взор внимательнее присмотрелся к тому, что он видел на возвышении, коим и являлся тот островок. Расстояние дотуда было небольшим, поэтому он отчётливо видел, как под огромными цветами необыкновенного дерева на мягком ложе мирно спит тёмно-синяя пони, чья роскошная грива, точно полотно звёздного неба, безмятежно колыхалась будто на лёгком ветерке, хотя над озером, казалось, стоял штиль. Её изящные копыта облачались в хрустальные накопытники, а на голове красовалась чёрная диадема. Но в большей степени молодого пикта поражало то, что из её лба торчал рог, а по бокам у неё были сложены крылья.

При виде этого волшебного существа Айлена охватило изумление. В то же время он был заворожён обликом этой пони, словно подлинным чудом.

– Это – Лунная Госпожа, – объяснил Мак Морн после секунды безмолвия, а затем, оглянувшись и заметив приближение прочих пиктов, продолжил: – Она – наша богиня, что веками оберегала наш народ. Её свет – это свет луны, что вёл нас в битвах и охранял наши души. Но теперь, когда наши жизни подошли к концу, настал наш черёд оберегать её.

Мак Тадга будто гром разразил. Его охватил вихрь самых разных чувств, первыми среди которых были невиданное изумление и то, что шаманы его племени назвали бы благоговейным трепетом. Он воочию видел ту богиню, которой молился его народ, и не верил своим глазам. Пожалуй, до того, как его сразили на поле брани, он мог вообразить её какой угодно, но едва ли такой. И всё же чутьё подсказывало ему, что Бран не солгал. В этом существе определённо было нечто божественное, в самом свете, что от неё исходил и касался сердца воина, в её лучезарном обличье, в том, как колыхалась её прекрасная грива.

В ещё большей растерянности Айлен оглянулся на подошедших сородичей. В глазах каждого из них читалось ровно такое же ошеломление, каким была охвачена его душа. Должно быть, они очутились в этом необычайном месте незадолго до него. И тоже пока мало что понимали.

Всего лишь миг созерцания богини, и большая часть этих воинов, коих было около сотни, опустились на колени и почтительно склонили головы перед ней. Некоторые даже принялись тихо нашёптывать молитвы. Прочие же, застыв истуканами, негромко заголосили в недоумении:

– Это и есть Лунная Госпожа?

– Я думал, она – женщина!

– Она что, единорог?

– Но кто сказал, что это – она?

– Это богиня, – твёрдо заявил Мак Отна. – Здесь всегда царит ночь, а сама она появляется вместе с луной. Это её стихия.

– Но как может всемогущая богиня нуждаться в том, чтобы её оберегали? – осведомился один из новоприбывших. – Разве она не в силах управиться с любой напастью сама?

– Она спит, – отвечал Бран. – Это её сон. Она здесь отдыхает, засыпая с каждым восходом луны и просыпаясь с каждым её заходом. Покуда Лунная Госпожа спит, дремлют и её силы. И кроме нас её некому защитить.

– Защитить от кого? – насторожился Айлен, переведя взгляд исподлобья на короля. – Кто угрожает богине? И что это за место, коль в нём над ней нависает опасность?

– Тебе же сказано, это Край Вечного Сна, – раздался старческий голос слева. – Сна Лунной Госпожи. Ну а что может нести угрозу в сновидении, как не ночные кошмары? От них ей и требуется защита своих верных слуг – Людей Тени, Детей Ночи!

С этими напевно произнесёнными словами из густых зарослей слева вышел высокий тёмный силуэт. С каждым шагом он, казалось, становился ниже, и вскоре лунный свет озарил облик седобородого пиктского жреца. В правой руке его покоился ветхий посох, а сам он был облачён в одежды друида. Да, в последние века шаманы Людей Вереска переняли немало всего у тех самых кельтских жрецов, с которыми они некогда вели кровную вражду. Но мир менялся, да и заимствовали они лишь наружность обрядовости. Нутро же тёмных пиктских верований оставалось непреодолимо далёким от всего, что исповедовали прочие народы Британских островов.

Но не кельтская мантия удивила Айлена при появлении этого старца. Дело в том, что ему было знакомо его лицо, а потому он нетвёрдо проронил:

– Гонар?

– Мы с тобой уже встречались, молодой человек?

– Ты был верховным жрецом Луны столько, сколько я себя помню.

– Тогда у тебя нет повода не доверять моему слову, – заявил старец, прошагав мимо голубоглазого пикта. Он остановился посреди недавно пробуждённых и, воздев руки к небу, продолжил: – Мужайтесь, Воители Луны, ибо битва ваша тяжка и бессрочна! Молитесь Лунной Госпоже, ибо лишь она сильна спасти наше племя от мрака забвения после смерти! Не опускайте мечи, ибо звёзды говорят – она смотрит!

– Говори яснее, Гонар, – велел король. – Что тебе известно? Поделись с нами, о чём тебе поведали звёзды!

– Мужайся и ты, Бран, ибо одной ногой ты стоишь в сей битве, а другой – в мире минувшем! Всё тайное в своё время сделается явным, – столь же туманно сказал жрец. – Но для начала я должен посвятить новых воинов в наши ряды. Времени мало, туман уже сгущается. Идёмте за мной!

Старый Гонар направился мимо дуба туда, где Айлен ещё при пробуждении успел заметить нечто вроде лагеря посреди покрытой травой поляны. Там горел костёр и стоял десяток хлипких дикарских шалашей. Дальше долина простиралась на целую римскую лигу до самых гор. Прямо же вдалеке их череда прерывалась достаточно широким проходом, сквозь который орлиный взор голубоглазого пикта различал ночной горизонт и, как ему показалось, бескрайнее море.

Переглянувшись между собой, новоприбывшие воины нерешительно зашагали вслед за жрецом. Айлен тоже хотел, было, сделать шаг, напоследок ещё раз оглянувшись на Лунную Госпожу, как вдруг на его плечо пала длань короля. Прильнув к его уху, Мак Морн твёрдо наказал:

– Что бы вскоре ни произошло, не позволяй себе колебаться…

Глава 2: Воинство Луны

– О, Дух Ночи! – эхом разлетались возгласы жреца. – К тебе я взываю, о воплощение могущества нашей Лунной Госпожи! Приди к нам и одари наши мечи и щиты своим благословением! Наполни их силой лунного света, дабы мы могли оберегать её от мрака, что скрывается в тенях!

Сгущался туман. В его мгле ночь стала более тёмной. Он стелился повсюду, поглощая всё вокруг, и казалось, что мир сузился до узкого круга света от костра, всполохи которого едва прорывались сквозь мрак. Гонар, обветренный временем старец, стоял у огня, его фигура зловеще вырисовывалась на фоне пламени. Он взывал к тёмному небу отчаянными молитвами, слова которых были непонятны новым воинам, сидевшим перед ним, подогнув ноги под себя.

Их лица, всё ещё полные замешательства и неуверенности, освещались зловещими отблесками огня. Они искали ответы в мрачном, сухом шёпоте жреца, на который тот перешёл, склонившись над своим посохом, но лишь холодные тени плясали на их лицах, не принося утешения. Стиснув кулаки и сжав зубы, эти воины пытались подавить страх перед неведомым, но он висел в воздухе, как древнее проклятье.

Вокруг в тени стояли ряды старых воинов, чьи глаза видели слишком много битв. Они напоминали духов, замерших на грани между жизнью и смертью. Их лица были суровы, точно у каменных изваяний, а оружие – мечи, копья и двуручные секиры, на которые они опирались, – словно сливалось с их телами, превращаясь в продолжение их естества. Они не шевелились, лишь угрюмо взирали на происходящее, виденное ими, должно быть, не раз. Их молчание было страшнее любых слов.

С другой стороны костра на валуне восседал Бран Мак Морн. Его внешний вид внушал трепет, словно он не человек вовсе, но сам дух войны, что снизошёл из древних преданий, чтобы возглавить своих людей в этом странном, полуночном царстве. Его взор был холоден и пристален, как у охотника, который терпеливо выжидает свою добычу. Он молча наблюдал за обрядом, его лицо не выражало ни тревоги, ни сомнений – лишь холодную решимость.

В этот момент мир казался замкнутым, отрезанным от всего живого. Здесь не было ни жизни, ни смерти, только вечное ожидание битвы и тревожное предчувствие ужаса, что скрывался за границами узкого круга света. И сын Тадга не решался лгать самому себе, что это напряжение не изводит ему душу точно так же, как и прочим недавно пробудившимся.

Пока Гонар что-то шептал, Айлен в который раз оглянулся по сторонам. Племенной костёр горел посреди поляны, края которой занимали шалаши из веток и широких листьев неких деревьев, каких он никогда раньше не видел. И они предназначались не для людей – там хранилось оружие, щиты и доспехи, оставшиеся, должно быть, от прошлых воинов. Во мгле тумана очертания этих хижин походили на могильные курганы.

Голубоглазый пикт не представлял, с кем тут ведётся война за Лунную Госпожу – пока что жрец не сказал об этом ни слова, – но нутром чуял, что погибнуть в этом мире можно точно так же, как и в предыдущем.

Наконец Гонар снова вскинул руки и напевно воззвал:

– О, великая Стихия Ночи, что воет под звёздами, чей хлад пронизывает всё живое и мёртвое! Прими этих людей в своё лоно, как Воителей Луны! Помоги им защитить ту, что дарует нам свой свет в час мрака!

Казалось, что мощь в голосе жреца нарастала с каждым словом, которое вырывалось из его уст. И вот, когда он закончил свою молитву и вдарил посохом в землю, пламя костра всколыхнулось, будто от мощного порыва ветра. По рядам новых воинов прошёл тихий возглас удивления и некого суеверного ужаса. Те же чувства постигли и Айлена, когда он заметил, как в бликах, что отражались в тумане, над огненными всполохами вдруг появилось иссиня-чёрное пятно, по форме похожее на каплю.

Это странное вещество, словно являвшее собой кусочек звёздного ночного неба, переливалось, подобно сгустку воды или огоньку, а когда Гонар развёл руками, оно начало расползаться, точно пролитые чернила, над головами пиктов. Напряжение и инстинкты в душе Айлена взяли верх над его самообладанием. И видя, как над ним ширится нечто зловещее, он вскочил на полусогнутых ногах и выхватил меч из ножен. Некоторые из тех воинов, что сидели подле него, последовали его примеру.

– Не страшитесь Духа Ночи, – спокойно призвал их жрец. – Это не более чем одна из граней той силы, коей обладает Лунная Госпожа, и отражение её чувств. Когда-то он носил имя Тантабас, и богиня направляла его на то, чтобы корить себя за хаос. Но после он обрёл иное предназначение. Теперь Дух Ночи – страж её покоя, бдительный и неустанный. Именно он призвал вас сюда, дабы вы встали на защиту своей Госпожи. В этой тьме нет зла для тех, кто служит воле богини. Примите её дар, как силу, что направит вас на битву с иной тьмой, несущей лишь ужас и погибель!

Пересилив свою природную недоверчивость, особенно к магии, Айлен всё же оторвал взгляд широко распахнутых глаз от распростёршегося прямо над ним и его соплеменниками Духа Ночи и перевёл его на Брана. Тот никак не реагировал на происходящее, как если бы наблюдал не более чем за песнопением барда, а не магической мистерией. В ответ на безмолвный вопрос молодого воина король утвердительно кивнул.

Усилием воли Мак Тадг заставил напряжённые до предела мышцы ослабить хватку, с какой он сжимал рукоять, и вернуть клинок в ножны. Однако в тот же миг он и замер.

– Нет, – велел Гонар, жестом остановив Айлена. – Обнажите мечи свои, достаньте из-за поясов топоры, протяните копья и возьмите щиты, чтобы Сила Ночи излилась на них!

– Слушайте, что он говорит, – с железной невозмутимостью призвал Бран Мак Морн. – Наши враги – демоны. Без силы Лунной Госпожи ваши копья и мечи их не сразят.

Поглядывая на короля и видя его спокойствие, голубоглазый пикт сделал, как ему сказали. Он нагнулся за щитом, не представляя, что собирается делать этот жрец, а когда выпрямился, увидел, как тот коснулся двумя пальцами вытянувшейся к нему тьмы и начертил ею на круглом щите одного их воинов знак полумесяца. Тот сразу озарился магической аурой и стал серебристым, словно состоял из самого света звёзд.

Ещё раз коснувшись этой странной черноты, Гонар провёл рукой по клинку новопризванного. Тотчас металл покрылся её энергией, которая впиталась в него, как жидкость. Воин же непонятливо осмотрел своё оружие, сбитый с толку тем, что эта магия не произвела никаких видимых изменений, а затем крутанул его в руке и вдарил им в щит. Он явно не ведал, что вокруг него происходит, но был готов защищать Лунную Госпожу, вера в которую каждому пикту прививалась сызмальства.

– О, Луна! Под твоим ликом наш народ стяжал все свои великие победы! В твоих лучах мы искали себе спасенья после всех горестных поражений! И да озарит твой благословенный свет нас, Людей Тени, во веки веков! – напевно провозглашал жрец, освящая щиты и мечи соплеменников. Наконец он дошёл до голубоглазого пикта, застывшего в ожидании, как идол. Его кривые пальцы принялись вырисовывать полумесяц вокруг умбона на малом квадратном щите. – Пусть не страшится тот ратиться с мраком, кто Луну на своём щите начертал! И станет пусть клинок в руке его продолженьем лучей её светлого лика!

Так же само Гонар освятил не только обнажённый меч молодого воина, но и топор вместе с кинжалом, висевшие на его поясе. Когда же он шагнул к следующему пикту – бородатому здоровяку с тяжёлым копьём и квадратным, как у Мак Тадга, щитом, – его иссушенная старостью рука дрогнула. Жрец застыл на месте, как поражённый внезапным параличом, после чего поднял глаза кверху.

Туман вокруг стремительно сгущался. Буквально в считанные секунды его мгла сделалась такой, что в ней безнадёжно утонуло всё, что находилось за пределами поляны. Даже очертания хижин с оружием стали совершенно неразличимыми. Вместе с тем Дух Ночи, распространившийся над костром, начал рассеиваться. В нём появлялись прорехи, которые с каждым мигом расширялись и соединялись с соседними, покуда целые его участки вовсе не растворялись в воздухе.

Новые воины застыли в оторопи, не решаясь загадывать наперёд, какую им напасть сулит туман. Старые же вскинули своё оружие в готовности.

– Туман усиливается! Силы Лунной Госпожи погружаются в глубокий сон вместе с ней, – зловеще объявил Гонар, а затем оглянулся через плечо на короля и довершил: – Мы не успели.

Не двигаясь с места, Бран походил на волка, затаившегося перед броском из засады. Воины напряжённо затихли, а он вслушивался во мглу тумана, и та ему ответила. Тишину разорвал ритмичный рёв пиктской трубы, который рвался, казалось, из преисподней. Вслед за ним во тьме заметался едва различимый потусторонний шёпот.

– Они идут, – заключил предводитель пиктов. Он вскочил с валуна и без промедлений перешёл к решительным действиям: – Итак, те, кто не успели пройти ритуал, берите оружие в хижинах и оставайтесь здесь. Если мы не сдюжим, все надежды лягут на вас. Все остальные – за мной!

С этими словами король взял свой круглый щит, покоившийся подле валуна у его ног, и выхватил меч. Но прежде чем он повёл за собой воинство на битву, Мак Тадг шагнул вперёд и потребовал ответа:

– С чем битва нам предстоит? Что это ещё за «ночные кошмары», что нам приходится защищать от них Лунную Госпожу?

Король остановился и обернулся. Его глаза вспыхнули нетерпением. Гонар же был более снисходителен.

– Сны богов – это не просто видения, – молвил жрец, – они могут стать реальностью, и если кошмары пробьются к Лунной Госпоже, они повергнут во тьму и божественный мир, и мир смертных.

– Какая разница, с чем нам биться? – воскликнул один из новых воинов, низкий даже для пикта широкоплечий здоровяк в кельтском рогатом шлеме. – Если Лунной Госпоже нужна наша защита, то мы сразимся ради неё с чем угодно!

Забив оружием в щиты, прочие пикты рявкнули:

– За Лунную Госпожу!

Оглядев ряды соратников, Айлен видел, что ими овладевает жажда боя. В этом были все пикты – тёмные и невероятно воинственные люди, готовые к схватке с кем угодно и где угодно, хоть с самыми жуткими чудовищами из самых глубин преисподней посреди адского пламени.

– Лучше приберегите боевой клич для этих демонов! – отрезал Бран, как уже его тёмный взгляд уткнулся в Айлена. – Мы бьёмся с тварями ужаснее волка и медведя, вместе взятых. Знать вам следует только одно – разите без промаха и не сражайтесь поодиночке, иначе они поглотят вас. Всё ясно?

Едва Айлен успел твёрдо кивнуть, как вдруг сама судьба ответила на все его вопросы. Из мглы тумана раздались отзвуки демонического рычания, с очень отдалённым сходством напоминавшие волчьи. Все, кто стояли вокруг костра, напряглись. В считанные мгновения рычание превратилось в рёв, а кто-то из воинов, стоявших в задних рядах, чьи фигуры растворялись в сумраке, воскликнул:

– Они уже здесь, господин!

– Сомкнуть ряды, живо! – гаркнул король, отреагировав моментально. Но было слишком поздно.

Внутри Мак Тадга всё сжалось, когда комья тумана, казалось, рванули к его соплеменникам и мощным натиском повалили одного из них наземь. И в свете костра стало видно, что это вовсе не дымка, гонимая внезапными порывами ветра, а живое – или мистическое – существо, чьё тело, своей статью напоминавшее волка, будто соткано из самой тьмы.

Тёмные клубы дыма составляли естество этого чудовища, его лапы, павшие на грудь несчастного пикта, не имели чёткой формы и словно бы в любой миг были готовы стать чем угодно. Голова его напоминала не то птичью, не то лошадиную, однако хищная зубастая пасть, безусловно, была волчьей. Но самыми жуткими были его глаза – большие, огненные, сияющие адским красным светом. При виде этой жуткой твари Айлена передёрнуло. В жизни он не видывал ничего чудовищнее.

Разинув пасть, чудовище попыталось вонзить зубы в поваленного пикта, а тот быстро сгруппировался и выставил руки поперёк призрачных зубов. И хотя натиск твари был бешеным, это выиграло для него спасительный миг, за который подоспела помощь. Соратники несчастного тут же набросились на врага с мечами и топорами. Но стоило только лезвиям вонзиться в его бок, а топору – проломить голову, – как уже из мглы вынырнули ещё три такие твари.

Чудовища набросились на первых попавшихся пиктов, а следом за ними на свет костра стали появляться всё новые и новые. Различались они друг от друга только размерами и цветом глаз – голубые, зелёные, жёлтые, красные, как драгоценные камни, обращённые в огоньки потустороннего пламени. Дико рыча, они без разбора набрасывались на Людей Вереска, валили их с ног и стремились вцепиться им в глотку. Но варвары не дрогнули. Мгновенное замешательство быстро сменилось свойственной им яростью.

– В атаку, пикты! – прогремел Мак Морн, взмахнув мечом, а державшиеся подле него воины, вскинув оружие, подхватили:

– За Лунную Госпожу!

Одна из тварей перескочила через ряды воинов и нацелила образовавшиеся когти на Брана. Тот отступил задом вперёд, и когда чудовище рухнуло в том месте, где секунду назад стояла его нога, он взмахнул своим мечом и мощным ударом рубанул его снизу в морду. Оно отшатнулось, из жуткой раны хлынула чёрная кровь, а прежде чем ему удалось очухаться, король с прыжка обрушил меч на его шею. Голова, состоявшая словно из чёрного дыма, пала наземь, её глаза погасли.

Видевший схватку короля с чудовищем Айлен был поражён и воодушевлён, одновременно. Мак Морн кинулся в бой, уже успевший превратиться скорее в свалку, где пиктские клетчатые пледы едва отделялись от черноты этих жутких созданий, как вдруг одно из последних тоже пролетело прямо над головами сражающихся и приземлилось точно перед голубоглазым пиктом. В его душу тотчас же заглянула сама преисподняя, заключавшаяся в глазах кровавого цвета.

Оковы оторопи мигом опали с Мак Тадга, когда тварь устремилась к нему. Миновав очаг, она атаковала с прыжка. Лишь сверхъестественная реакция позволила молодому воину отпрянуть в сторону, вытянув перед монстром щит, в который сходу впились вполне твёрдые и острые, как оказалось, клыки. Но прежде чем его лапы коснулись земли, меч пикта вонзился ему точно в то место, где должно располагаться сердце… если, конечно, оно у них имелось.

Тварь разжала хватку челюсти и пала наземь, но тут же бешено забилась изо всех сил, спеша вскочить на лапы. Со стороны выбежало несколько пиктов, не успевших пройти обряд посвящения. И когда их мечи и топоры обрушились на чудовище, лезвия со свистом пролетели сквозь его тело, как через дым, не причинив ему никакого вреда. Не минуло и мгновения, как уже трепыхающийся монстр отбросил их прочь своей массой. Их оружие не могло его ранить, хотя сами они разлетелись от взаимных ударов, как если бы толкались с быком.

Не давая демону опомниться, Айлен с диким воплем набросился на него, в этот раз вонзив меч ему в брюхо. Тут же на него нацелилась клыкастая пасть, однако сомкнуться ей не дала подоспевшая помощь. Отовсюду на тварь накинулось с десяток пиктов, которые не помедлили насадить её на копья. Жизненная сила быстро покинула дымное тело.

Несмотря на то, что плоть твари состояла как будто из смолы, Айлен без труда извлёк из неё клинок – точно так же, как и вонзал. Сила лунного света, заключённая в лезвии, жгла их изнутри. Подумав об этом, молодой воин невольно метнул взор туда, где перед атакой стоял Гонар – и узрел лишь пустое место. Старец исчез без следа.

– Не спи, воин! Сражайся! – приказал Мак Отна, возглавлявший десяток воинов, подоспевших Мак Тадгу на помощь. Тот опомнился от мимолётного замешательства и последовал за соплеменниками в гущу боя.

В свете костра оставалось ещё пятеро тварей, в то время как из тумана более ничто не появлялось. Пикты сгрудились полукругом перед каждой из них, держа их на дистанции при помощи копий, как дикари, охотящиеся на могучего зверя. Демоны грозно рычали и ревели, а варвары отвечали им столь же леденящим душу боевым кличем. Обе стороны то и дело проверяли друг друга на прочность, делая резкие выпады, оканчивавшиеся, впрочем, ничем, кроме более громких угрожающих воплей.

Никто не решался атаковать, пока не подоспела группа воинов во главе с Мак Отной. Рванув вперёд соратников, Мак Тадг перехвати меч той рукой, что удерживала щит, выхватил топор и метнул его в одну из тварей, чья стать была особенно огромной. Тут же лезвие хлёстко врубилось ей в плечо, что ознаменовало собой начало очередной стычки. Каледонцы набросились на них с копьями наперевес, а те отскочили в сторону, дабы взять разбег для натиска.

Бок о бок с соплеменниками Айлен кинулся вслед за тварью, которую ему удалось ранить, но невольно застыл, когда та встала на дыбы. Её тело начало принимать стремительные изменения, и спустя секунду на пиктов уже неслось прямоходящее чудовище высотой в два человеческих роста, а его передние лапы приняли форму изогнутых лезвий. Топор всё ещё торчал из его могучего плеча.

Воины бросились врассыпную, однако Мак Тадг мгновенно понял, что тварь нацелилась именно на него, желая поквитаться за полученную рану, и что бегство ему не поможет. Он повернулся лицом к врагу, крепче сжав меч в руке, но успел лишь выставить щит перед летевшим к нему лезвием. Удар наотмашь, заключавший в себе неистовую мощь, врезался в голубоглазого пикта, как натиск буйвола, и он отлетел в сторону.

Рухнув в стороне от стычки, Айлен сдавленно вскрикнул от тупой боли в плече и затылке, но разум его не помутился. Он тут же поспешил встать на ноги, между тем с удивлением заметив, что его щит остался цел. От такого удара, какой словил он, запросто разлетелся бы на кусочки даже римский скутум! Это в очередной раз заставило его вспомнить о странной магической силе, которой сиял знак полумесяца возле умбона. Заодно он обратил взор на шалаш с оружием, который вырос подле него.

Чудовище с лапами-клинками, подобное оборотню, бешено набрасывалось на обступивших его каледонцев, старавшихся держаться на расстоянии древка копья, выгадывая момент для контратаки. Каждый взмах чёрным, похожим на воронёную сталь, лезвием сметал невысоких дикарей, как пылинки, а когда оно обрушилось на одного из воинов, державших в руках одно лишь копьё, его тело с лёгкостью было рассечено надвое вместе с болтавшимся на нём кожаным доспехом.

Прежде чем окровавленный чёрный клинок взметнулся для нового удара, в бычью шею демона вонзилось копьё. Попав точно в цель, Айлен запустил ещё одно, взяв их из шалаша. Тварь взревела от боли, качнувшись назад, как уже в неё полетели копья и топоры от других пиктов. Пользуясь тем, что существо из чёрного дыма охватил болевой шок, Бран издал яростный вопль и, перехватив длинный меч в обе руки, ринулся в атаку. Не успели два клинка воспрепятствовать его штурму, как уже он с размаху отсёк от ноги чудовища стопу.

Демонический колосс с жуткими воплями повалился ничком, и на него вмиг набросилась орава варваров, точно вороньё на добычу, принявшись колоть и рубить дымное тело вдоль и поперёк. Мак Тадг поспешил присоединиться к ним, но прежде чем вернул себе воткнутый в землю меч, услышал дикое рычание справа от себя. В его висках бешено застучало, когда он узрел, как очередная тварь, пробив своей массой стену щитов, коей выстроилась дюжина воинов, устремилась к нему.

Руки молодого воина сделали всё сами собой, повинуясь инстинктам, что спасали ему жизнь, и не раз. Выронив щит, он резко схватил ближайшее копьё, лежавшее прямо у порога шалаша, и выставил его остриём вперёд точно в тот момент, когда на него уже пикировали когти и клыки. Всего мгновение, и демон напоролся на наконечник, насадившись на него пастью всей мощью своего натиска. Но жизнь не покинула его мерзкое тело.

С невиданной прытью чудовище отчаянно забилось в оковах погибели, его когтистая лапа секла воздух, надеясь достать до Айлена, а тело сильнее и сильнее напарывалось на копьё, постепенно сокращая дистанцию. Воин ощущал то бешеное давление, с каким на него давила дымная туша, из-за чего древко начинало выгибаться дугой. Ещё чуть-чуть, и оно бы лопнуло в щепки.

Когти едва не достали до груди Мак Тадга, когда гибнущую, но неизменно могучую тварь настигла группа воинов во главе с Мак Отной, сквозь щиты которых она только что прорвалась. Десяток копий прошил её со всех сторон, а ещё один широкоплечий пикт с обнажённым торсом, одетый лишь в штаны и меховую обувь, обрушил на неё двуручную секиру. В мгновение ока тяжёлое лезвие перешибло хребет. Вместе с тем чей-то меч разрубил толстую шею, оставив голову болтаться на копье.

Последний монстр пал. На мгновение воцарилась жуткая тишина.

Метнув взгляд налево, Айлен обнаружил рядом с собой Брана, чей клинок и обезглавил чудовище. Его лицо, и без того покрытое короткой густой бородой чёрного цвета, измазалось чернотой демонической крови. На её фоне белки его глаз зловеще сияли. Постаравшись умерить дыхание, Мак Тадг опустил голову наземь и, уперев в неё ногу, без труда извлёк своё копьё, которое затем воткнул в землю. Король же обозрел своих воинов, что нестройной толпой обступили последнего павшего монстра.

– Передовой отряд, – заключил он. – Скоро сюда хлынет целая орда этих тварей. Это только начало.

Его слова вызвали нервное перешёптывание среди новопризванных воинов, узревших этих исчадий преисподней впервые. Голубоглазый пикт в свою очередь окинул взором поле отгремевшего боя – или, точнее, стычки, – насколько позволяла мгла тумана. Всюду на траве наблюдалась кровь – и чёрная, и красная. В его поле зрения покоилось не менее двух десятков мёртвых демонов и вдвое больше бездыханных тел каледонцев. Некоторые были загрызены, на ком-то наблюдались рваные раны от когтей, а кого-то настигли клинки.

При виде убитых соплеменников внутри Айлена что-то содрогнулось. После смерти ему довелось побывать в поистине адском побоище. Спонтанно его взор пал на последнюю убитую тварь.

– Во имя Морриган, – сплюнул Мак Тадг, пнув отсечённую голову, – что это за отродья преисподней?

– Это Духи ночных кошмаров. На языке богини они зовутся Найтмерами, – отвечал Мак Морн, вслушиваясь в туман. Ничего не уловив, он объявил: – Идём, надо занять место для обороны шагах в ста отсюда. Нам с ними ещё сражаться и сражаться, покуда Лунная Госпожа не проснётся.

– Но разве шум сечи не разбудит её? – с некой надеждой вопросил один из новых воинов, а другой подхватил:

– Верно, грохотали и ревели мы так, что нас, поди, и звёзды слышали!

– Лунную Госпожу невозможно разбудить, пока она сама того не захочет, – молвил король. – Гонар говорит, что над тем озером, что окружает её ложе, стоит Завеса Безмолвия. До неё не долетит ни шороха, но вот эти демоны доберутся до неё в два счёта, если мы их не остановим.

Пока предводитель объяснял, взгляды новых воинов заметались из стороны в сторону. Между тем Айлен вернул себе своё оружие, слыша, как пиктов всполошило то, что он заметил ещё в начале боя:

– А где же сам великий жрец?

– Его нет! Он исчез!

– Но как?

– Забудьте про жреца. Он сам о себе позаботится. Наша же забота – думать о защите богини, – отрезал Бран. Отряхнув меч от чёрной жижи, он направил его в гущу тумана и приказал: – На бой, пикты! Пустим демонам кровь!

Глава 3: Духи ночных кошмаров

– Стоять! – скомандовал Бран, взметнув щит. Его приказ тут же прошёл по рядам, повторяемый боевыми вождями, и добрая тысяча собравшихся из мглы воинов остановилась, прервав гром топота сотен ног.

Айлен, стоявший в первом ряду, опустил копьё тупым концом наземь и не без напряжения вгляделся в туман. От короля его отделяло лишь четверо соплеменников, разместившихся слева.

Кругом стояла сизая завеса, мрак которой хоть как-то рассеивали факела пиктов. Впрочем, уже шагах в тридцати от каледонского строя ковёр из густой травы, стелившийся перед их ногами, начинал исчезать во мгле. С такой видимостью молодой воин чувствовал себя ещё более неуютно. Когда эти чудовища, имя которым – Духи Найтмер, – вынырнут из гущи тумана, у него и тех, кто стояли с ним плечом к плечу, будут считанные мгновения на то, чтобы выставить копья и мечи им навстречу.

Тем не менее, когда отряд застыл на месте, кругом воцарилась давящая на нервы гробовая тишина. Ни демонического воя, ни топота дымных ног, ни даже жуткого шёпота ветра. Казалось, что всё вокруг сделалось неживым, безжизненным, фальшивым. И это изводило душу Мак Тадга даже больше, чем самая кровавая сеча с неведомыми супостатами.

– Их ещё нет, – выдохнул король, вслушавшись в тишину. Его взгляд тут же переместился к боевому вождю, стоявшему справа. – Мак Отна, сигналь отрядам Мак Эрпа и Мак Нехтана, пусть немедля пополнят наш строй. Если это будет первая новолунная атака, то в одиночку мы не выстоим.

– Да, господин, – принял боевой вождь, после чего взял в руку рожок, висевший у него на поясе, и протрубил в него двойной сигнал.

Пронзительный рёв рога разлетелся по всей округе, пронзая туман. Айлен почувствовал, как по его спине пробежал мимолётный холодок. Этот звук был ему привычнее переборов арфы и девичьих голосов. С ним в его душе напряжение перед лицом неведомой угрозы перетекало в жажду крови.

В томительном нетерпении он оглянулся по сторонам. Воинство защитников Луны расположилось перед широким пологим оврагом, в который постепенно переходила та поляна, где располагался племенной очаг. Каждый фланг отряда занимал возвышенность на его краях. Таким образом ряды пиктских воинов вытягивались почти на половину римской лиги. Правда, находясь в самом центре строя, молодой воин и близко не видел его боков.

Не в силах пронзить взглядом мглу, в которой различались лишь огоньки факелов, Айлен обернулся назад и осмотрел соратников. Пикты выглядели точно так же, какими он знал их при жизни – приземистые, но чересчур крепкие, дикие косматые варвары, чьи тела покрывали замысловатые узоры из синей вайды. Многие были заросшими бородами, немало прочих – гладко выбритыми, а некоторые носили только длинные усы на бриттский манер. С голов их ниспадали либо спутанные гривы, либо конские хвосты, стянутые на затылках. Хотя кое у кого волосы стояли дыбом, уложенные известью.

Каменные лица каледонцев были покрыты маской мрачности, блики от света факелов плясали в их тёмных глазах, словно огоньки боевого безумия. От старых воинов, находившихся в этом таинственном царстве сна уже давно, не веяло ничем, кроме упрямой непреклонности, свойственной их племени. Складывалось впечатление, что они совершенно точно знают, каким станет грядущее побоище и чем оно закончится.

Новые же настраивали себя на кровопролитие, время от времени потрясая оружием. Едва оказавшись в чертоге Лунной Госпожи, они были готовы за неё сражаться, ибо ни один пикт не ведал чести выше, чем смерть за ту, чья стихия веками берегла их народ от бесчисленных недругов…

Ни с того, ни с сего по земле пошла мелкая дрожь. Айлен метнул взгляд прямо, перестав озираться, но ожидаемо не увидел ничего, кроме тумана. Тряска же постепенно усиливалась, и молодой воин не сомневался, что её создают Духи ночных кошмаров. Эти демонические существа, состоявшие из некого магического дыма, казалось, не столько бежали, сколько плыли по земле. И всё же их перемещение создавало глухой топот. Ныне же звучал он так, словно сюда неслась гигантская конная лавина.

Воины крепче стиснули оружие. Мак Тадг наклонил копьё вперёд, готовый в любой момент направить наконечник точно в цель. Бран оглянулся назад через плечо и не увидел ничего, кроме четырёх рядов воинов, в первом из которых стоял он сам. Подмога ещё не явилась, а враг приближался со скоростью неистового ветра. И столь тонкому строю его натиск никак не удержать.

– Рано… слишком рано, – удручённо проронил предводитель пиктов. Зная, что ему нужно что-то срочно предпринимать, он направил меч к сокрытому туманом небу и громко изрёк: – Наши враги уже здесь! Они несут с собой тьму, которая алчет власти над нашей богиней, и ужас, надеясь, что тот станет для них оружием! Думают, они ведают, что страх сделает с нашими сердцами? Ха! Покажем же им, что наши мечи сделают с их черепами!

Дикие пикты прогремели, подобно раскатам грома, и лес копий, клинков и секир взметнулся вверх, прежде чем гулко вдариться в щиты. В ожидании схватки они голосили боевой клич, исторгая рёв медведей и вой волков, вместе взятые. Не будь их врагами демоны, любая другая сила обратилась бы в бегство, заслышав столь бешеные вопли и грохот среди мглы.

Перестав долбить древком копья о щит, Айлен вдруг заметил, что посреди доселе недвижимой завесы тумана что-то мелькнуло. Прямо перед собой он увидел, как во мгле сверкают два жёлтых огонька, вокруг которых вслед за этим стали появляться и другие – красные, зелёные и синие. Все они резко поднимались и опускались, становясь всё крупнее и крупнее. Сжав древко как можно крепче, молодой воин ощущал, как его кожу охватывает холод. И он сам точно не знал, в чём дело – в том, что с туманом стало прохладно, или в суеверном страхе, что невольно царил в его душе.

Орды Найтмеров приближались. И теперь, когда боевой клич стих, сквозь грохот их поступи вполне отчётливо доносилось хищное рычание.

– Участь Лунной Госпожи в наших руках, воины! Сразимся же за неё – и победим! – прогремел Бран, а когда из тумана вынырнула фигура первого Найтмера, стоявший подле него боевой вождь выкрикнул:

– В атаку! Никто против нас не выстоит!

Направив меч вперёд, король первым вырвался из строя навстречу смерти, которую нёс с собой супостат, и начался хаос битвы. Мак Отна протрубил в рог протяжный сигнал, воины сорвались с места, занеся мечи и топоры над головами, выставив копья вперёд, и сотни их глоток ужасающим рёвом протяжно вторили боевому вождю:

– В атаку! В атаку!

Оба войска покатились друг другу навстречу, как волны прилива. Несясь на штурм в числе первых, Мак Тадг замер в последний момент и, заорав во всю глотку, поймал на остриё первую тварь – ту самую с янтарными глазами, – атаковавшую его с прыжка. Он поспешно выдернул копьё из шеи павшего на траву врага и приготовился биться дальше, лишь краем глаза успев заметить Брана слева от себя.

Король сшибся с красноглазым чудовищем, приняв удар дымных когтей на свой круглый щит и, вопреки всем ожиданиям, устояв на ногах. Какой-то нечеловеческой силой он поборол Найтмера в секундной борьбе, сбросил его себе под ноги и пронзил мечом. Когда же окровавленное лезвие вновь взметнулось вверх, его резкий рывок, точно удар молнии, сразил второго демона, а затем и третьего. Его разящий меч валил их наземь, как сухой камыш.

Успевая замечать всё это лишь мелком, Айлен немало изумлялся. Выходит, правду говорили о короле старинные легенды, утверждавшие, что немного воинов знал род людской, равных ему!..

Целая тысяча пиктов с грохотом столкнулась с лавиной Найтмеров по всей протяжённости своего строя. Их безумный натиск, каким они некогда били о щиты викингов или римскую черепаху, сшибся с не менее стремительным и неистовым наступлением демонов, и обе силы, гонимые жаждой крови, в мгновение ока сбились в беспорядочную свалку, в которой во всей своей чудовищности воцарилась смерть.

Топоры вздымались и опускались, разбивая головы Духов ночных кошмаров, дымные когти метались, как порывы урагана, мечи мелькали смертоносными вспышками, чудовищные клыки вгрызались в плоть, выпуская брызги крови, и копья пронзали насквозь. Каждый бился с невиданным ожесточением, как только мог, пуская в ход всё, что было при себе. В этой бойне не было места стратегии. Только дикая ярость, грубая сила – и смерть.

Тем не менее, именно на это Бран и делал ставку. Столь тонкий строй не сумел бы сдержать атаку Найтмеров в обороне. Однако взаимный неистовый натиск, который получался у пиктов лучше всего, уравнял их шансы. Хотя эффект от такого штурма не мог продолжаться вечно. И прежде чем дикари из Каледонии сумели истребить чудовищ, вырывавшихся из тумана первыми, в бой вступили следующие.

Заколов копьём очередную тварь, Мак Тадг поднял взор и увидел, как во мгле появляются всё новые и новые дымные фигуры. Причём, если в первой волне все они передвигались на четвереньках, что и придало им скорость натиска, то теперь он замечал среди них прямоходящие силуэты различной высоты. Будто дымные великаны со звериными головами, они неслись в бой на толстых, как стволы деревьев, ногах, а их передние лапы – или руки, – имели форму либо изогнутых лезвий, либо тяжёлых молотов.

Прежде чем битва приняла ещё больший размах, пикты и то, что осталось от первой группы демонов, отхлынули друг от друга, как если бы мощное столкновение разбросало их в разные стороны. Отступая задом вперёд не так уверенно, как прочие, Айлен ужалил одного монстра, который силился вцепиться в его щит, а затем крутанул копьё над головой и отогнал от себя ещё троих. Одному из них острый наконечник раскроил пасть. Демоны отшатнулись, а голубоглазый пикт отошёл ещё на несколько шагов назад, встав бок о бок с соплеменниками.

Между варварами и чудовищами образовалось пространство, полное трупами бойцов с обеих сторон. Трава была покрыла чёрно-красными лужами крови. Тут и там покоились отрубленные дымные конечности, брошенное оружие и щиты, потерявшие своих хозяев. И всё же тварей здесь покоилось больше, чем Людей Вереска.

– Держать строй! – приказал Бран, когда все воины отошли за выросший поперёк поля боя вал из мёртвых тел.

Уцелевшие Духи медленно вышагивали перед каледонцами, не сводя с них своих демонических глаз, подобно волкам, окружающим жертву перед тем, как напасть. И когда вторая волна атаки нагнала их, они ринулись в бой вместе с прочими. Они перескакивали через горки трупов – и тут же гибли под ударами мечей, напарывались на копья, врезались в щиты и валились наземь мощью пиктских топоров. Образовавшаяся преграда, пусть и отнюдь не самая высокая, стала для них ловушкой.

Впрочем, Найтмеров было слишком много. На каждого убитого из мглы вмиг выныривали ещё четверо, пикты гибли, хоть и продавали свои жизни как можно дороже, утаскивая с собой на тот свет по десятку тварей, натиск не ослабевал. Наконец вместе с четвероногими чудовищами на щиты варваров обрушились и прямоходящие. Все они были, по меньшей мере, на голову выше обыкновенного каледонца, но высились среди них и такие великаны, на фоне которых и гиганты-викинги показались бы не более чем гномами. И один такой колосс нёсся прямо на Айлена, грозно вскинув лапы-молоты.

Нанеся последний точный удар, Мак Тадг не позволил сердцу колебаться и быстро сообразил, что ему следует делать. Он на лету перехватил копьё и метнул его в огромную тварь, чьи молоты вот-вот должны были грохнуть по пиктскому строю. Наконечник впился точно в грудь Найтмера-великана, войдя в дымную плоть по самое древко. Тот пошатнулся от боли, однако в следующее же мгновение его тяжёлое оружие снова взметнулось для удара. Его красные глаза наливались потусторонним гневом.

Внутри Айлена всё подпрыгнуло. Казалось, его тело среагировало само по себе, подавшись вперёд и совершив кувырок под пикирующие лапы-молоты. Он тотчас же выпрямился и чуть не свалился с ног, когда монстр врезал по земле, превратив сразу нескольких пиктов, оказавшихся не настолько сообразительными, в кровавые лепёшки, с лёгкостью смяв плоть и кости. Ещё бы мгновение, и сын Тадга разделил бы их участь.

Моментально выхватив меч из-за спины, голубоглазый пикт издал яростный клич и со всей силы, какая только заключалась в его мускулистых руках, рубанул по толстой ноге демона – точно так же, как это сделал король в стычке у очага. Найтмер-великан вскинулся от резкой боли и повалился навзничь, словно срубленный дуб. Более никого его могучие лапы-молоты прикончить не успели. Дымная туша рухнула всей своей тяжестью, незнамо в чём заключавшейся, раздавив собой следовавших позади четвероногих. Те же, кому повезло больше, принялись стремительно её огибать, направляясь в атаку на убийцу их огромного собрата.

Выронив щит во время кувырка, Айлен быстро перекинул в левую руку меч, а правой вытащил из-за пояса топор, как уже был вынужден встретить им четвероногого Найтмера. Затем последовал ещё один, и ещё, и ещё. Орды тварей огибали павшего колосса с обеих сторон, а порой скакали прямо по его туше, набрасываясь на молодого воина со всех сторон. Оба оружия в его руках порхали, как крылья бабочки, но били, как клыки кабана, и вокруг себя он оставлял всё больше и больше мёртвых дымных тел, покуда очередная атака сверху не сшибла его с ног.

Выронив меч, Мак Тадг распластался на земле и застыл, как кролик перед удавом, когда нависший над ним Дух уставился прямо ему в глаза своими синими огоньками. Их глубины, подобные бездонным колодцам, затягивали его в пучину чужой воли. Сознание его померкло и улетучилось далеко от этой сечи, перестав различать пространство и время.

Завертевшись в вихре всего, что только можно себе представить, Айлен вдруг увидел – или, скорее, осознал, почувствовал – некие образы. Это была иная земля, иное небо, но веяло от них чем-то знакомым, словно бы это не более чем изнанка его родного мира. И обе эти реальности стремительно пожирал мрак – безудержный и внушающий трепет, бравший корни из самых глубин древности, когда кроме тьмы не было никого и ничего.

Тёмная скверна растекалась по земле, словно чёрная вода, поглощая всё вокруг – луну, небеса, сам мир. Он увидел, как Лунная Госпожа, сияющая и величественная, медленно увядает, окутанная этой гнилой тьмой, что жадно поглощала свет её магии, обращая его лишь в пустоту и мерзость. Всё, что было священно, стало уродливым и исковерканным. Этот гнойный поток не останавливался – он шёл дальше, порабощая души смертных, пока не достиг самого Мак Тадга.

И вот Лунная Госпожа обратилась в само порождение мрака. Её окружало бескрайнее воинство Найтмеров, среди которых он узрел одного демона с голубыми, точно две льдины, глазами. Этим чудовищем был он сам.

Он ощутил омерзительное, леденящее желание – порочное, сладострастное, чуждое чести, но искушающее. В этом видении было что-то жутко манящее, призывающее его сдаться. Но в тот самый миг, когда отчаяние стиснуло его сердце, в груди пикта вскипела ярость. Он – щит Лунной Госпожи, и ничто не должно было сломить его! Боевой клич вырвался из его глотки, и с бешеной решимостью он вцепился руками во тьму, вырывая себя из захвата проклятого демона.

Помутнение резко рассеялось, и сквозь багряный туман Айлен узрел, как его пальцы с силой вгрызаются в морду нависшего над ним Найтмера. Всей мощью своего тела он дёрнул чудовище на себя, повалив его наземь и тем самым сменив своё положение на противоположное. Подобрав топор, он без промедлений обрушил его на голову ошеломленного врага. Тот успел лишь чиркнуть когтями по его груди, прочертив несколько царапин на железных наклёпках.

Перехватив топор обеими руками, Мак Тадг хищным прыжком оттолкнулся от земли и встретил очередного Духа яростным ударом. Он косил их направо и налево, впадая в неистовство и даже не замечая, что с обеих сторон его обступают соплеменники, медленно, но верно оттесняя недругов. Его раж продолжался до тех пор, пока что-то внутри него не осознало, что он уже был бы растерзан, если бы рядом с ним не мелькали меч Мак Морна и топор Мак Отны.

Отмахнув удар лапы-клинка в сторону при помощи щита, король перерубил мечом конечность прямоходящего демона, едва не раскроившего черепушку голубоглазого пикта, после чего боевой вождь с прыжка всадил секиру в его дымное плечо. Чудовище пало на колени и лишилось головы.

– Я же говорил, никогда не бейся с ними в одиночку! – громко напомнил Бран, повернувшись к молодому воину, пока прочие пикты обходили их, не прекращая наступать.

Всё ещё несколько ошалелый, Айлен утвердительно закивал королю. И тот, удовлетворённый таким ответом, поспешил возглавить очередную атаку. Не вполне понимая произошедшее, молодой воин слегка встряхнул головой. Он не знал, зачем демон внушил в его сердце тот посыл, но не сомневался в одном – ему привиделась их цель, то, ради чего они столь буйно рвались к Лунной Госпоже сквозь каледонские щиты. Осознавал Мак Тадг и другое – то, что он обязан этому противостать.

Подняв щит и меч, голубоглазый пикт кратко огляделся по сторонам. Его соплеменников вокруг стало заметно больше, их строй сделался глубже, сотни коренастых фигур выныривали из тумана, занимая места в тылу отряда. За ними следом выстраивались пиктские охотники с тяжёлыми чёрными луками, в своё время отправившими к предкам тысячи что римлян, что саксов – до того, как те успевали хоть что-то понять. Ничем не защищённые и одетые лишь в килты и звериные шкуры, они принялись осыпать врага стрелами на расстоянии, целясь в прямоходящих демонов, особенно высоких.

Пока основная часть бойцов пополняла собой строй, силившийся оттеснить вражескую массу, сквозь ряды в самую гущу боя рвалась небольшая группа особенных воителей, чей облик тотчас привлёк внимание Айлена. Все они были довольно высокие для пиктов, ещё более косматые и дикие, их тела полностью покрывала вайда – синяя или фиолетовая, – поверх коей сияли рунические узоры явно из того серебристого вещества, что Гонар наносил на щиты.

Этих воинов, издревле наводивших лютый ужас на любого недруга, римляне после долгих войн с германскими племенами опрометчиво звали пиктскими берсерками. Впрочем, такое обозначение не было далеко от истины. Ревя, как демоны, и бешено потрясая оружием – топорами и щитами, двуручными секирами, а иногда и простыми варварскими дубинами длиной с оглоблю, – они прорвались через строй соплеменников и с головой нырнули в любимую стихию.

Переведя дух, Мак Тадг вдарил мечом в щит и поспешил вернуться в сечу. Он протискивался сквозь обступавших его соратников в первый ряд, между тем замечая, что продвижение строя остановилось. Найтмеров становилось всё больше, они буквально скакали друг другу по головам, спеша пробить себе дорогу сквозь ряды пиктов к богине, но напарывались на стрелы или копья задних рядов. Передние же изо всех сил держали позицию, ощущая, сколь неимоверная мощь давит на их сомкнутые щиты.

Шагнув вперёд на место павшего наземь соратника, которому дымные когти вспороли глотку, Айлен прикончил его убийцу и оказался в первом ряду подле короля, чей клинок ненасытно утолял жажду чёрной крови. И тут же в его щит врезались лапы-клинки прямоходящего чудовища. Следом за этим монстром в атаку шли всё новые и новые, им не было конца и края, будто бы Воители Луны бились с самим бескрайним морем, чьи чёрные воды могли вечно врезаться в их строй волна за волной.

Давление усиливалось, каледонцы оттеснялись назад, рубясь с невиданным упорством. Обе стороны напирали друг на друга, что было мочи, и вскоре кромки их масс попросту сломались и перепутались.

Началась лютая мясорубка, каждый стал сам за себя, некоторые силились сбиться в группки и сомкнуть щиты, в то время как другие бросались в отчаянную атаку на Найтмеров. Те рвались всё дальше и дальше, и кое-кому из них удавалось пробиться сквозь пиктские ряды. Тогда охотникам приходилось пускать в ход свои топоры и кинжалы, убирая луки за спины. Однако задние ряды ещё хоть как-то старались их удержать. Те же, кому довелось стоять в передних, оказались посреди сущего хаоса.

Щиты стояли против чёрных клыков, мечи и топоры скрещивались с когтями и лапами-клинками, повсюду лилась и алая, и тёмная кровь, а в воздухе стоял лязг металла, хруст разрубаемой плоти, рёв сотен людей и рычание тысяч демонов. Всё это походило на адскую пляску смерти! Воины и твари убивали и гибли сами, устилая траву трупами. Никто не мог взять верх в этом побоище. И лишь берсерки царили в нём, как боги войны.

Лунные Волки, как называли их сами пикты, яростно размахивали оружием, буквально раскидывая Найтмеров в разные стороны, как буйволы шакалов. Каждый удар секиры или дубины отшвыривал монстра в гущу себе подобных с рассечённым брюхом или разбитой грудной клеткой. Те набрасывались на них не менее прытко, однако каждый раз, когда чёрные когти полосовали тела яростных дикарей, руны на них вспыхивали серебристым светом, и вместо ран по коже на мгновение вычерчивались лишь белесые полосы. И всё же постепенно гибли и они.

Найтмеры обрушивались на пиктских берсерков десятками, силились рвать их на куски, хоть и сами гибли пачками, и вечно магия рун не могла тех защищать. Один из них титаническими усилиями разбросал накинувшихся на него четвероногих тварей, как уже в него врезалась лапа-клинок монстра на двух ногах. Лунный Волк пал к рядам соратников с распоротым брюхом, но тут же поднялся, отбросил щит и, придерживая вываливающиеся кишки, снова ринулся рубить демонов на куски своим медным топором.

Подобный боевой раж – звериный и необузданный – охватывал всё воинство пиктов, побуждая их рубиться до самого последнего вздоха. Мак Тадг, находившийся в самом центре битвы, где она кипело яростнее всего, тоже чувствовал, как в нём всё сильнее пробуждается первобытная жажда крови наряду с чем-то глубинным, отчасти даже низменным и махрово диким. Он будто становился древним пиктом, одним из своих кровавых предков, что точно так же бились с гирканскими ордами на выжженных полях Аквилонии много тысяч лет назад. Или же это было что-то ещё более глубинное, ещё более незапамятное?..

Каждый пикт погрузился в транс ненасытной кровожадности, точно как и те, с кем они сражались. И лишь он – король Бран Мак Морн – возвышался над этим хаосом смерти, подобно ледяному айсбергу, оставаясь абсолютно невозмутимым. И это делало его меч ещё более смертоносным.

Срубив уже незнамо какую по счёту голову, предводитель пиктов смахнул с лица чёрную кровь. Вокруг него с яростью медведя размахивало мечами несколько воинов, включая того голубоглазого, что очнулся последним. Взор Брана устремился в гущу наступающей массы врагов. Их натиск всё не ослабевал, а пикты не уставали давать им отпор. Меж задними рядами и чередой лучников тянулась та самая горка трупов, с которой начался этот бой. И за неё его воины не отступали. Однако это отнюдь не могло продолжаться вечно.

– Мак Отна! – воскликнул король, ухватив за плечо боевого вождя, чей топор только что оттеснил пару демонов. В его очах тоже плясал огонёк неистовства. – Труби всем до последнего! Пусть вступают в бой! Некогда заманивать этих тварей в ловушку!

По туману разнёсся тройной сигнал рога, знаменующий крайне отчаянное положение в этом побоище. Но Мак Тадг этого почти не слышал. С ног до головы покрытый чёрной жижей, он растворялся в вихре битвы, в его ушах стоял лишь дикий рёв, как будто сама земля разрывалась под ногами. Его кожаный доспех был повреждён в нескольких местах, шлем с головы слетел и оставил чёрную гриву волос, обляпанную кровью, колыхаться, точно как истрёпанное знамя. Из раны на лбу, проделанной дымными когтями, к его глазам стекала кровь, буквально застилая взор багровой завесой.

Тело Айлена действовало само по себе – мышцы сжимались, как стальные канаты, каждое движение было наполнено древней яростью предков, удары падали с неистовой силой. Кровь стучала в его висках, каждый Найтмер, каждый демон был не врагом, а средоточием всего самого ненавистного. Никакого страха, никакой боли, лишь ненасытная жажда раздавить то зло, что посмело вынырнуть из преисподней.

Но чудовища всё прибывали и прибывали. Меч не успевал их рубить…

Глава 4: Тьма взывает к тьме

– Туман отступает! Мгла рассеивается!

Эти протяжные выкрики, раздававшиеся с разных сторон, вытянули наконец Айлена Мак Тадга из того кровавого кумара, в котором он варился с той поры, как впал в боевой раж. Тяжкое, бесконечно долгое побоище длилось незнамо сколько – минуты, часы… или годы, – как вдруг в его дурном, не ведавшем ничего, кроме смерти, однообразии промелькнул свет какого-то изменения. И он был подобен глотку свежего воздуха после удушья.

Нанеся хлёсткий удар снизу, Айлен рассёк подбородок прямоходящей твари с лапами-клинками, чьи выпады он отмахнул щитом, и та грохнулась назад прямиком на горку себе подобных. Проведя кожаным наручем по лицу, дабы смахнуть с глаз кровь – и свою, и чужую, – он узрел орды Найтмеров, не решавшихся более нападать. Они сбились в плотную массу, и демонические глаза их выражали затаённую ненависть.

Туман таял, как снег по весне, всё вокруг становилось яснее. Мак Тадг увидел вокруг себя нестройные ряды соплеменников, тянувшиеся вдаль по обе стороны. Все пикты были уставшими, покрытыми кровью и ранами. Но огонь битвы всё ещё горел в их сердцах. И когда они задолбили оружием по щитам, издав оглушительный боевой клич, их окровавленные коренастые фигуры походили на силуэты демонов, будто только что одна тьма билась с другой тьмой.

Ни с того, ни с сего подул мощный ветер, охлаждая разгорячённые тела и гоня рассеивающуюся мглу тумана прочь. Его дикий порыв колыхал чёрные локоны Брана, вываливавшиеся из-под шлема, когда тот, возвышаясь перед своими воинами, вскинул щит и меч к небу и прорычал:

– Сражайтесь, отродья мрака! Вы же за этим сюда явились!

Однако Найтмеры утратили свой пыл. И теперь, когда от тумана осталась разве что лёгкая прозрачная дымка, они все, как один, развернулись и всей своей огромной ордой рванули прочь. Даже после ожесточённого боя, где их пало несметное количество, Айлен видел, как от пиктов удирали многие сотни, если не тысячи, дымных монстров. И это заставило гнев в его сердце снова взметнуться до небес.

Отбросив щит и перехватив в левую руку клинок, Мак Тадг взревел воплями разъярённого вепря, схватил копьё, торчавшее из брюха ближайшей убитой твари, и метнул его вслед убегавшим. Затем он подобрал топор и швырнул его, потом меч и ещё одно копьё, после чего обхватил рукоять своего оружия обеими руками и принялся размахивать им так, словно сражался с чем-то незримым – или с остатками тумана.

Его разум померк. И он размахивал мечом до тех пор, пока на лезвие не обрушилась чья-то могучая сила. Рукоять была выбита из его хвата. Взор широко распахнутых голубых глаз воина обратился влево и заметил Брана, без труда его обезоружившего.

– Охлади свой пыл, воин. Сражение подошло к концу, – спокойно призвал его король.

Тяжело дыша, Айлен ответил ему твёрдым кивком. Он поднял меч, опёрся на него, как на трость, и устремил свой взор вслед за врагами. Туда же смотрели и все прочие каледонцы, нестройными толпами обступившие их со всех сторон.

Теперь в свете появившегося полумесяца было видно, как орда Найтмеров со всех ног несётся к противоположному концу долины, простиравшейся до гор, высившихся почти в лиге отсюда. Точно впереди виднелся тот самый проход сквозь скалистую стену, замеченный голубоглазым пиктом ещё сразу по пробуждении, за которым виднелся морской горизонт. Туда-то чудовища и устремляли своё поспешное бегство.

Прежде чем Мак Тадг успел ещё что-либо разглядеть, внезапно сделалось ещё более темно, чем прежде. Полумесяц, доселе сиявший на небесах, мгновенно опустился за горизонт, словно рухнул за его черту. Отныне поле отгремевшего боя освещали лишь звёзды и пиктские факела.

Воины, для которых эта бойня стала первой, вмиг встрепенулись:

– О, богиня! Что это было?

– Куда девалась луна?

– И почему эти твари сбежали?

– Лунная Госпожа проснулась. Поэтому исчез туман, а луна зашла за горизонт, – объяснил Бран. – Духам ночных кошмаров более незачем с нами биться.

Взор Айлена опустился на одну из тварей, что лежали у его ног и у ног его соплеменников повсюду. То, что он видел, через что прошёл сквозь сумрак только-только рассеявшегося тумана, и все те слова, которые ему довелось слышать после пробуждения, казались чем-то безумным, до жути нереальным и пугающим, точно дурной сон. И это вызывало в его волчьем сердце негодование.

– Ночных кошмаров? – сквозь зубы процедил он, а затем сплюнул на труп чудовища: – Во имя Морриган, Лунной Госпожи и всех духов Сида! Как эта нечисть может рвать своими когтями нашу плоть? И как наши топоры могут сечь их, если они – духи? Что это за твари такие?!

– Это Ночные Бестии, – прозвучал ответ. Взгляды всех воинов метнулись правее. Из тьмы вышла фигура старца в мантии друида. – Наше племя так их называло испокон веков. Когда-то наши праотцы поклонялись им, но со временем мы стали наносить их изображения на рунические камни, надеясь на то, что выбитые рядом заклинания защитят нас от них в Ночь Мёртвых, когда тёплые месяца сменяются холодными.

И снова Мак Тадг посмотрел на поверженных монстров, как и все те, кто пробудились вместе с ним. Он знал, о чём толковал жрец Гонар. Ночными Бестиями в его народе называли существ из древних легенд, изображения которых шаманы и впрямь выбивали на камнях священных мест, где разные кланы праздновали Ночь Мёртвых, которую кельты называли Самайн. И эти самые мифические твари не были в полной мере похожи ни на одного зверя – ни земного, ни водяного, – что встречались молодому воину при жизни. Но Найтмеры действительно походили на их образ как ничто иное.

Среди новых воинов послышалось судорожное перешёптывание. Они своими глазами видели одних из тех потусторонних чудовищ, что веками внушали их племени суеверных страх. И только что они с ними бились.

Пребывая в прескверном расположении духа, Айлен потянул левую руку и ощутил боль. Его плечо истекало кровью от клыков Найтмера, сумевшего пронзить кожаный доспех, который ныне был практически весь изорван в клочья. Окинув взором широкий пологий овраг, на дне которого молодой воин и находился, он узрел обширное поле боя, устеленное ковром крови и трупов. Чудовища покоились тысячами, но среди них замечались и сотни обагрённых бездыханных тел в клетчатых килтах и полосатых штанах.

Помня, как много тварей сбежало отсюда, и видя в свете факелов, что по чаше оврага раскинулась от силы пара тысяч пиктов, Мак Тадг закипал от гнева.

– Что здесь творится? – вопрошал он, глядя туда, где скрылись демоны. – Почему эти твари нападают на богиню? Откуда они берутся?

– Из морской пучины. Они приходят с оборотной стороны этой земли, где царит абсолютный мрак. Им ненавистен свет, они не выносят сияния луны. И поэтому они стремятся нести свою тьму повсюду, – столь же непонятно ответил жрец, после чего призвал: – Вернёмся же к очагу, воины. Старый Гонар поведает вам, почему вы здесь, и что говорят нам звёзды.

Бран вложил меч в ножны.

– Нет, – буркнул он. – Сперва нужно предать огню тела павших…

---

– Луна!

Услышав зов, прозвучавший будто сквозь воду, Принцесса Ночи ни с того, ни с сего вскинулась, резко распахнув глаза. Она пробудилась ото сна. Не в последнюю очередь из-за того, что чьё-то копыто, облачённое в золотистый накопытник, мягко толкало её в плечо.

– Сестра? – удивилась Луна, уставившись на Селестию, высившуюся подле её постели. Позади Владычицы Дня стояли две стражницы-бэтпони. – В чём дело?

– Я не могла тебя разбудить.

– Но для чего? Обычно я просыпаюсь сама.

– Да, но… уже поздний вечер. Пора опускать солнце и поднимать луну, – ответила Селестия. Взор Повелительницы Тьмы тут же по наитию метнулся к окну. Тем не менее, за тяжёлыми шторами не было видно ничего. Между тем Принцесса Солнца повернулась к парочке бэтпони и объявила: – Всё в порядке, можете возвращаться на пост.

Стражницы отдали обеим принцессам честь и поспешили удалиться наружу. Как только они закрыли за собой двери, в личных покоях Луны сделалось тихо. Селестия снова посмотрела на сестру.

– Ох, что-то долго я сегодня спала, – томно вздохнула Принцесса Ночи. – Который час?

– Ты спала более двенадцати часов. Должно быть, у тебя действительно была трудная ночь, – понимающе произнесла Хозяйка Дня. От услышанного младшая сестра малость ошалела. Никогда прежде она так долго не спала. Приподнявшись на кровати, она протёрла глаза. Старшая же, наблюдая за ней с подозрительной внимательностью, наконец осведомилась: – Как тебе спалось?

– Так же, как и всегда, но… почему ты об этом спрашиваешь?

– Перед тем, как я тебя разбудила, ты что-то шептала во сне.

– Шептала? – удивилась Луна. – Но что?

– Я не всё поняла, но точно услышала слова «Филии Ноктис» и «Эстоте Скутум», – молвила Селестия. – Конечно, я уже плохо помню старую речь, но по-моему, это древнеэквестрийский язык. Кажется, «ноктис» означает «ночной», не так ли?

Луна тотчас же изменилась в лице. Её взор потупился на одеяло, всё ещё покрывавшее её задние копыта.

– Это заклинание Защиты от Ночных Кошмаров, которому меня научил Стар Свирл. Но это было очень-очень давно. Почему я его произносила?..

Воспоминания Луны вернулись в стародавнее прошлое. Несмотря на то, как много прошло лет – и даже веков, – она отчётливо помнила ту самую ночь – первую, проведённую во дворце, который впоследствии получил название «Замок королевских сестёр». Будучи ещё маленькой кобылкой, она боялась ночевать в огромных тёмных помещениях незнакомой ей обители. Её пугали мрачные духи, которые могли таиться в подземельях замка и если даже не причинить вред, то проникнуть в сны и обратить их в кошмары.

И тогда Стар Свирл – величайший маг древности, в те годы взявший обеих сестёр под свою опеку, – научил её заклинанию, которым можно защитить свои сны от кошмаров и любых других злых духов. Так маленькая принцесса благополучно уснула, применив его впервые в жизни. С тех пор утекло чересчур много воды, минула тысяча лет заточения на луне, даже сам наставник обеих правительниц Эквестрии возвратился из безвременья, в коем пробыл не одну сотню лет с другими древними героям, и Владычица Ночи позабыла про это заклинание, сама став защитницей снов пони.

Но её подсознание запомнило те заветные слова. И сейчас они незнамо по какому жребию отозвались эхом древности из её уст. Почему-то это очень её озадачило.

Селестия побеспокоилась:

– Что тебе сегодня снилось?

– Я всегда сплю настолько крепко, что мне ничего не снится, – пожала плечами младшая сестра, а затем нерешительно добавила: – Или я просто не помню этого?..

– Если это так, наверно, тебе просто снились наши былые уроки у Стар Свирла, – с теплотой улыбнулась старшая. Подняв на неё взгляд, Луна не удержалась от приятной ностальгии, уголки её рта чуточку приподнялись. Выдержав небольшую паузу, Селестия повернулась и призвала: – Идём же, сестра. Нужно приготовить всё к наступлению ночи…

---

– Тьма сгущается, и холодный ветер несёт шёпот демонов! Меч проторяет путь сквозь мрак! Волки Вереска хранят покой Лунной Пони! Копья пиктов остры и крепки!

Эти слова, напевно произнесённые Гонаром, разлетелись на лёгком ветру. Его старческая фигура казалась более внушительной, благодаря мантии друида, а руки, воздетые вверх, тянулись словно до звёздного неба. На фоне погребального костра он выглядел великаном, особенно для пикта. В его голосе читалось нечто зловещее.

Со всех сторон жреца окружали воины, сидевшие на земле, хотя некоторые из них – те, кто размещались позади, – стояли, оперевшись на копья. Их глаза бесстрастно сверкали в бликах огня, что бушевал в стороне, унося души павших храбрецов через густой столб дыма прямо к звёздам. Свет от него рассеивал кромешную тьму, что воцарилась с заходом луны.

Наконец большие горящие глаза жреца опустились на соплеменников. Воины внимательно смотрели на него исподлобья, силясь понять его речи.

– Слушайте же, пикты, – начал он. – Народ наш стар, как мир, он вышел из предрассветной мглы и всегда чтил ночь, под покровом которой бился с чудовищными существами, что царили на земле ещё до человека. Из раза в раз Безымянное Племя взывало к луне, как воплощению ночной стихии, и однажды та ему ответила, воззвав к нему в ответ. В ином мире, под иным небом Луноликое Дитя произнесло Заклинание Ночной Стражи, с каким наши шаманы обращались к ночи перед всеми великими битвами. И тогда древний мой предшественник – первый верховный жрец из рода О’Гонаров, – и первые великие вожди пиктов, пребывая в Храме Ночи перед решающим сражением, увидели её лучезарный образ. Им было видение… Луноликое Дитя обратилось Лунной Госпожой, владычицей Ночной Стихии, чья сила и мудрость хранит всех и каждого, кто на неё уповает. С той поры наше племя почитало её превыше прочих богов и властителей стихий. Случилось это сто тысяч лет назад в нашем мире – или сроком в сотню раз меньше в мире божественном.

Мало что понимая из услышанного, Айлен Мак Тадг окинул взглядом всех, кто сидели рядом с ним. Те тоже взирали на жреца хмурыми взглядами, в которых читалось непонимание. Наконец его глаз остановился на Бране Мак Морне, королевским троном которому, как и прежде, служил плоский валун. Уместив одну руку на бедре – там, где висел меч, – а кулаком другой подперев подбородок, он непоколебимо внимал Гонару. Казалось, король и сам знает всё, что мог поведать старец.

Невольно взор голубоглазого пикта пал на собственное левое плечо. Туда как раз вонзились клыки Найтмера во время битвы, но сейчас его плоть не несла на себе увечий. Перед тем, как обширное погребальное ложе, на котором догорали тела павших, было подожжено, жрец вновь вызвал Стихию Ночи и с помощь неё обработал раны пострадавших воинов, как прежде он освящал их оружие. И под действием неведомой магии глубокие прокусы и рваная кожа чудесным образом исцелялись.

Увидев это волшебство в действии, Айлен понял – главное, не дать убить себя в бою. И тогда любая рана будет нипочём. Нужно лишь выжить до тех пор, пока туман не рассеется…

– Мир смертных, божественный мир! Они едины, неделимы, но недосягаемы друг для друга, подобно двум сторонам одной монеты. Ни одна живая душа не может пронзить их грань, лишь силы богов способны её преодолеть. Их стихии связывают оба неба и обе земли. Так в наш мир, ещё до появления Безымянного Племени, проникли хаос и раздор, несомые Великим Змеем, на которого наши жрецы тоже молились с незапамятных времён, ведя пиктов к мраку и вырождению, – продолжал Гонар. – Веками они отправляли мрачные обряды и в честь Лунной Госпожи, питая кровью её тёмную ипостась, имя которой – Кошмарная Луна. Однако ныне в её природе порядок возобладал над хаосом, лунный свет одолел кромешную тьму, и именно поэтому все мы здесь!

Сжигаемый прах вдруг гулко осел, разнося в разные стороны искры огня. На обширном камне, что высился в стороне, тела погибших воинов лежали неказистой пирамидой, наспех выложенной пиктами, и их пепел смешивался в единое целое, чтобы, как и в битвах, они были неделимы. Погребальное ложе под ними, выложенное из больших листьев, догорало.

Всполохи огня прервали речи Гонара на секунду. Взгляд его тёмных глаз проскользил по окружавшим его воинам, пока не остановился на первом из них.

– Ты, Бран Мак Морн, был прав, что отрёкся от старых богов, но почтил Ночь и Лунную Госпожу, – продолжал жрец, указав на короля. Тот даже не моргнул. – И отныне, покуда богиня хранит покой всякого, кто ей верен, каждый пикт, который её обожал и пал с мечом в руке, попадает сюда – в её царство. Стихия Ночи призывает вас, неупокоенные души воинов Народа Тени, чтобы вы защитили её Повелительницу! Поэтому всякий раз, когда она погружается в сон, на небе восходит луна, а под Дубом Тысячелетий, как новорождённые, появляются всё новые храбрецы. Тропами лунных лучей вас привели сюда её силы, ибо богиня не ведает, что она в опасности!

Те пикты, что недавно пережили свой первый бой в этом мире, смутились. Из их уст посыпались слова недоумения:

– Что? Богиня ничего не знает?

– Но разве её дух не вездесущ?

– Почему она не в силах себя уберечь?

– Всесильная Лунная Госпожа, она защищает сны своих последователей от тьмы чернее бездны, что способна пошатнуть даже самую крепкую волю, – отвечал старец, с этими словами снова посмотрев на короля. – Но кто же устережёт самого стража? Кто позаботится о покое милостивой богини? С тех пор, как память о Кошмарной Луне ушла в прошлое, когда спит Лунная Госпожа и дремлет её могущество, тьма посягает на её покой. Ни в каком жутком сне не представить тех страданий, каким зло подвергнет её дух, если овладеет ею, когда будет насыщаться присущими ей силами! Случись это, и вечная ночь навсегда поглотит всё и вся!

– Ради чего? – проронил Мак Тадг, помотав головой. – Если эти демоны есть порождения ночи, то почему они желают зла той, что властвует над их стихией?

Гонар на мгновение замолчал, словно взвешивая слова, а затем, устремив взгляд к звёздам, заговорил, будто читая в них ответ:

– Ночь, о которой ты говоришь, воин, – это та тьма, что укрывает нас своим покровом, как мягкие объятия матери, и в ней всегда есть место свету. Луна – её светлый лик, что дарит мудрость и покой, она держит равновесие в сей стихии. Но те демоны – это дети иной тьмы. Они вышли из того мрака, что царил до того, как солнце и луна впервые коснулись неба, и их голоса – это шёпот абсолютной пустоты. Они привечают ночь, потому что она более похожа на их природную стихию. Но, в сущности, им ненавистен даже свет звёзд. Поэтому они стремятся к извращению ночи и распространению её тьмы повсюду, дабы им больше никогда не приходилось скрываться от сияния дня. Когда же их силы охватят всё, они поглотят и луну, и звёзды, ввергнув мир в ту тьму, что их породила.

Закончив говорить, старец обхватил посох обеими руками и вдарил им по земле. Тотчас же от того места во все стороны пахнуло могильным ветром непролазной древности, что всколыхнул космы замерших воинов и заставил взвиться языки погребального костра. Уставившись на огонь распахнутыми во всю ширь глазами, Айлен увидел, как в его всполохах вырисовываются некие образы.

В дымке пламени поплыли с трудом различимые картины далёкого прошлого. В неразберихе мелькавших силуэтов Айлен едва ли мог что-то разобрать, пока в клубах вившегося дыма его взор не узнал очертания Найтмеров – в точности таких же, что давеча валились под ударами пиктских мечей. Они водили зловещий хоровод прямо в воздухе над алтарём, сложенным из человеческих черепов, над которым древний пиктский шаман, внешне почти ничем не отличавшийся от пещерного человека, пускал кровь несчастной жертве.

Скованный на алтаре юнец испустил дух, и облака Духов озарились неким потусторонним сиянием. Они приняли жертву, а шаман с перекошенным от извращённого злорадства лицом протягивал им вырванное из груди жертвы сердце. Оно всё ещё билось.

Языки пламени снова всколыхнулись, образы завертелись. И вскоре Айлен узрел другую картину – над иным алтарём иные древние пикты преклоняли колени перед образом Луны. Несколько человек – это были самые первые вожди пиктских племенных союзов и верховный жрец, как две капли воды походивший на Гонара – молились Луноликому Дитя, которое на их глазах обратилось в Лунную Госпожу – ту самую, что недавно мирно спала в этом мире Вечного Сна. Её крыло распростёрлось над их головами, как щит.

Потом проступили очертания прежних тёмных алтарей, пропитанных кровью, вместе с идолами богов мрака. Смуглые люди истово крушили их, а вслед за этим воздвигали изваяния величественной женщины в чёрных доспехах. Голову новой богини венчала диадема, а на горжете её кирасы красовался символ полумесяца. Все те, кто толпились вокруг неё, вскидывали кулаки и провозглашали отзвуками из мрака далёкого прошлого:

– За Лунную Госпожу! За Лунную Госпожу!

Такой они видели её воплощение в мире смертных. И её образ, выточенный в камне, пиктская культура пронесёт сквозь многие века…

Далее видение снова сменилось. В колыханиях огня всплыло поле сражения посреди лесов и болот. Воинство пиктов – более высоких, чем их далёкие потомки, подтянутых и подобных Брану, нежели его воинам – ратилось в битве под светом луны с несметными полчищами чудовищ, чей облик скорее напоминал бесформенные тени. Лишь их зловещие глаза отчётливо сияли во тьме.

Пиктские мечи и топоры вздымались и опускались, они сокрушали ужасных порождений тьмы, сам неявный вид которых внушал нечто нечеловеческое и враждебное. Они сметали их, как бушующий ветер сухие листья. Точно так же лунный свет гнал по небу дымные силуэты демонов, Ночных Бестий, тех самых Найтмеров.

Гонар же вещал:

– Когда-то, на заре нашего пути, мы тоже чтили первородную тьму и её вестников, но свет Лунной Госпожи рассеял эти мрачные верования. Её сияние вело нас через мрак в сражениях с теми силами, память о которых бесследно исчезла задолго до того, как бурления Великого Океана вывели очертания Турии, а прародину Безымянного Племени превратили в острова. Много позже бились мы и с иными последователями мрака – с Детьми Змея, Червями Земли, которые также молились на демонов Тьмы, потому что тоже вели своё происхождение от единого семени хаоса, – объяснял он образы, вырисовывавшиеся в пламени. Наконец картина битвы сменилась очертаниями алтарей, где под статуями Лунной Госпожи пиктские шаманы отправляли те же кровавые обряды, что и при поклонении Мраку и Великому Змею. – Но и наше племя приходило в упадок, его бросало от света к мраку и обратно, как лодку в шторм. Змеиный культ уходил и возвращался, Лунная Госпожа обращалась в Кошмарную Луну, и порой тьма так глубоко въедалась в души пиктов, что кельтские кочевники, вытеснившие нас в горы Каледонии, не углядывали различия меж нами и Червями Земли, прежде изгнанными нашими мечами. И всё же могущество Духов ночных кошмаров в мире смертных ушло во мрак небытия, их капища пали, а приверженцы были разгромлены, и про них забыли все, кроме пиктских рунических камней.

Огонь продолжил колыхаться, выводя всё новые образы. И Мак Тадг узрел в нём иное небо и иную землю – те самые, что привиделись ему в схватке с Найтмером, – над которыми в незапамятные времена витала Тьма. Далее проступили силуэты необычных миниатюрных существ – пони-единорогов, – проводивших некий тёмный ритуал. Их рога озарились магией, призывая к себе тот же хоровод Духов, которому древнейшие шаманы пиктов подносили в жертву плоть и кровь. Единороги повторяли этот ритуал раз за разом, пока сами их тела не стали походить на чёрный дым, как у тех, к кому они взывали.

И вот уже в пламени был виден серый единорог с чёрной гривой и красным чуть изогнутым рогом, в доспехах и королевской мантии, который высился на балконе некой кристальной крепости. Его взор падал на целую армию пони, чьи тела состояли словно из чёрного дыма, которая порабощала уже других пони, словно выбитых скульптором из разноцветных кристаллов.

Затем была война, сцены побоищ, а в конце концов схватка двух сестёр с тем единорогом-королём. Пикты увидели, как их Лунная Госпожа сразилась с недругом один на один и победила. Но на её душу пала тень мрака.

– В божественном мире они тоже царили испокон веков, развращая сердца существ, что его населяют. Ложь – их оружие, они взывают к тщеславию и алчности тех, кому сулят великую власть, но на деле обращают их в свои марионетки. Многих магов коснулся их мрак, а в конце концов они вошли и в сердце Лунной Госпожи, ибо наши тёмные ритуалы проторили им дорогу к ней. Наши праотцы так долго питали кровью ту Тьму, что проникла в её дух, что иной богине – Солнечной Госпоже – пришлось заточить Кошмарную Луну на ночном светиле. Тысячу лет она провела в лунной темнице, сотню тысяч лет шаманы молились её мрачной ипостаси, покуда преклонение пред Тьмой в умах пиктов не кануло в лету. И когда Кошмарная Луна вырвалась на волю, дабы установить Царство Мрака, та же самая сила, что когда-то лишь изгнала её, сумела очистить дух богини от тёмных сил.

В огне проявились очертания ветхих стен некой покинутой крепости. И её двор стал местом битвы шести героинь – таких же миниатюрных пони, как и прочие обитатели божественного мира, – против тёмной ипостаси Лунной Госпожи. Магия неких кристаллов, которые они несли на себе, одолела её в мгновение ока. Облик богини тотчас изменился.

Наконец Гонар провёл рукой по языкам пламени, будто смахнув с них всё, что они изображали. Видения исчезли.

– Без наших жертв Кошмарная Луна ослабла, и Тьма была изгнана из духа богини. С тех пор Духи ночных кошмаров живут лишь в тени Царства Снов – места, где так тонка грань между божественным небом, землёй смертных и бездонной пропастью загробного мира. Светлая Лунная Госпожа стоит на его страже, не давая Тьме возродиться в чьём-либо сновидении. Но богине тоже необходим отдых, и когда она спит, Порождения Мрака выходят с оборотной стороны Мира Снов и стремятся овладеть ею, жаждая отмщения, – поведал жрец. Его взор пал на голубоглазого воина. – Они не терпят владычества Лунной Госпожи, потому что она подчинила тьму, дала ей форму и смысл. Они жаждут поглотить её, вновь обратить в Кошмарную Луну, ведь только тогда они смогут затопить весь мир в первородном мраке, в котором нет ни лунного света, ни порядка, ни жизни. Но покуда богиня властвует над ночью, им нет места в её царстве. Они будут атаковать её снова и снова до скончания времён, чтобы отвоевать его себе. И между ними и богиней стоят лишь ваши щиты!

– Но почему силы богини призывают сюда только нас? – задался вопросом один из пиктов, как уже прочие подхватили:

– Верно, что станется, если мы не выстоим?

– Разве в божественном мире нет тех, кто тоже её чтят?

Глаза Гонара поднялись к звёздам, словно вновь обратившись за ответом к их сиянию.

– Воистину, её слугам нет числа. Но лишь мрак способен стоять против другого мрака, – молвил он. – Мы – тени, бредущие в ночи, темнота на грани лунного света, что не даёт абсолютному мраку поглотить его. Наши души темны, а сердца полны дикости и ярости, но ведомы нам также честь и верность. Мы – полутьма между светом и мраком. И наша участь – стать щитом для нашей Матери, ибо лишь её свет уберёг наш народ от полного и окончательного погружения в вечную тьму.

– Можем ли мы одолеть Духов ночных кошмаров раз и навсегда? – спросил вдруг Бран. Доселе он слушал речи жреца с холодной непоколебимостью. – Что говорят звёзды, Гонар? Какую участь они нам предрекают?

– Звёзды сказали, что богиня смотрит, но не видит, – отвечал старец. – Взор её бдителен, но во мраке ей не узреть нас, своих верных сынов. Мы служим ей опорой, когда её глаза закрыты. Никто не сможет победить Тьму окончательно. Её можно лишь сдерживать. Но богиня в силах укрыть нас от неё своими заботливыми крыльями, как и мы ныне своими щитами и отвагой укрываем её. Мы должны лишь пронзить завесу мрака, чтобы она увидела нас.

– Как?

– Огнём наших сердец, – заявил Гонар. Его рука сотворила некий жест, заставивший дымовую завесу полностью окутать пламя и проявить очередные образы – уже не огненные, но сизые. – Так сказали мне звёзды, показав неисчислимые битвы с Тьмой, через которые снова и снова проходят Люди Вереска. И ты, Бран, проведёшь Воинство Луны сквозь каждую из них. Как идол Чёрного человека, ты будешь стоять на страже богини, а твои воины – из раза в раз погибать с её именем на устах. Но души их упокоятся в землях, каких прекрасней нет, под лунным светом, если только она узрит нас.

В клубах дыма проявлялись силуэты воинов – диких, косматых, в килтах и штанах, с мечами и топорами, – которые шли на бой на фоне ночного неба нестройными толпами. Точно призраки неупокоенных душ, они вечно брели сквозь мрак, чтобы сразиться с его порождениями, отстоять богиню – и обрести её милость.

Потом вспыхнули погребальные костры. Они загорались снова и снова. И с каждым разом пламя возносилось к звёздам всё выше и выше.

Гонар возвёл очи к ночному небу – туда, где растворялся дым от огня – и, прижав к себе свой посох, затянул нескладную, хотя и полную чарующего ритма песнь, медленно покачиваясь ей в такт:

«Во мгле ночной, тумана мраке,
Свет звёзд затих, угас.
Прибоев Тьмы вечны атаки,
Их тень свой близит час.

Оу-эйе-йя!
Сеют тени…
Оу-эйе-йя!
Мрака сени.

Восход луны в тумане тает,
Но Тьме волк даст отпор,
Ей на пути навеки встанет
Братство – меч и топор.

Оу-эйе-йя!
Мечом воспет…
Оу-эйе-йя!
Луны бел свет.

Хранят покой Сыны Ночи
Царства звёзд и луны.
Богини же сокрыты очи –
Стражи ей не видны.

Оу-эйе-йя!
Волчьи стоны…
Оу-эйе-йя!
Во мгле тонут.

Но сквозь туман сердца явят,
Свой свет, как войска стяг,
И пламень их звёзды славят
Сколь бы ни княжил мрак!

Оу-эйе-йя!
Сердец пламя…
Оу-эйе-йя!
Точно знамя
Луне станет видно.
Оу-эйе-йо!..».

Наконец жрец воскликнул в последний раз и резко вдарил посохом оземь. Тотчас огонь погас, как задутая свеча, и на мгновение воцарилась тишь. Таинство закончилось, оставив недоумённых воинов в замешательстве. И только лицо Брана выражало одну лишь удручённость.

Подул ветер, унося прах павших воинов куда-то в ночь. Куда?..

Глава 5: Угасающее пламя

– В этой битве пали две тысячи воинов, – мрачно констатировал Бран. – И того, мы потеряли половину наших братьев, что держали мечи до того, как снова явились демоны. Мы отстояли богиню и в этот раз, но это едва ли можно назвать победой.

Твёрдый голос короля звучал как приговор. Его лицо было мрачным, глаза казались пустыми, как если бы мелькавшие в них блики костра отражались на безжизненных мутных зеркалах. Но даже сейчас от него исходила некая удивительная сила, словно бы он и один мог несокрушимо отражать прибои Тьмы, стоя на страже Лунной Госпожи…

Пикты собрались вокруг племенного костра, у которого коротали время в отсутствие луны и ожидании нового боя. Вечная ночь была тихой и почти безмятежной, если бы только в сердцах воинов не царило напряжение. На их каменных лицах не читалось ничего, кроме мрачной решимости, однако каждый из них понимал – любая схватка с Найтмерами может стать для них последней.

Сидя на траве среди них, Мак Тадг не сводил глаз с костра. Он всё ещё находился под большим впечатлением от битвы и слов Гонара, и его новая участь, которую он разделял с соплеменниками, не укладывалась у него в голове. Его сразил меч викинга, и он оказался на вечной войне за Лунную Госпожу, где тоже можно пасть. И куда же неупокоенные души воинов попадают после этого? Он этого не ведал, из-за чего в сердце у него невольно нарастала тревога. Он никогда не боялся умереть, однако смерть в когтях Демонов Тьмы вызывала у него мурашки по коже.

Но, будучи сыном народа пиктов, росшим на старинных легендах и вместе с запахом вереска сызмальства чуявшим смрад боя, он знал, на что ему следует уповать – на милость богини, мудрость короля и остроту своего меча. Коль уж с мраком можно биться силой железа, пропитанного лунным светом, то так тому и быть…

И всё же было кое-что, имевшее место в битве, что справедливо озадачивало Айлена. Оторвав взгляд от пламени, когда король закончил говорить, он посмотрел на него и осведомился:

– Но почему мы все не были в одном месте? Почему все не стояли стеной щитов, плечом к плечу? Разве сумели бы они смять наш строй, будь в нём каждый из нас с самого начала битвы? Мы едва не пали под их первыми же ударами!

– И причина этому не в том, что нам не хватило ратных умений. Мы просто оказались не готовы встретить их натиск, – возразил Мак Морн. – Обычно мы делимся на пять отрядов, четверо из которых стоят по краям долины, а ещё один – в этом месте, возле очага, – на тот случай, если кого-то из нас вдруг застанут врасплох. Когда появляются Духи ночных кошмаров, трое из них занимают оборону в конце долины, а двое остаются в засаде среди зарослей на возвышенностях и нападают только после того, как их натиск достигает предела. Тогда мы сминаем их с трёх сторон и тесним к морю. Но на этот раз богиня слишком быстро погрузилась в глубокий сон, в котором пребывала дольше обычного. Мы не успели подготовиться.

– Ну а ты, Мак Тадг, слишком долго дрых после того, как появился в её царстве, – добродушно усмехнулся Мак Отна, сидевший подле валуна, где разместился король. – Даром, что воин из тебя добрый!

Из рядов пиктов послышались негромкие смешки, призванные снять тревогу перед лицом грядущей опасности. Их тёмные фигуры окружали огонь плотным кольцом.

– На этот раз нас постигла неудача, и иногда такое случается. И всё ж таки это не может продолжаться вечно, – далее молвил король. Его глаза не без удручения проскользили по воинам. – Те из вас, кто сражаются с недавних пор, должны знать, что первые из нас находятся здесь очень и очень давно. Дух Ночи призывает на защиту богини всё новых воинов, но демоны нападают так же часто, как пополняется наше войско. Их атаки исчисляются лунными циклами. В полнолуние на поверхность выходят лишь передовые отряды, но когда восходит новая луна, сюда являются целые орды. И только что мы бились с одной из них. К нам же присоединяется каждый раз ровно по сотне воинов. Мы копим силы на их мелких атаках, дабы встретить крупные во всеоружии. Но цикл за циклом нас становится всё меньше. И сейчас нас всего две тысячи. Впереди же нас ждёт битва с самой огромной ордой этого новолуния.

От слов короля ряды молодых воинов тревожно качнулись. После того, что случилось с приходом тумана, им было трудно вообразить нечто ещё более жуткое. И от этого их глаза вспыхивали бурей эмоций, а в умах роились судорожные мысли. Одни вспоминали хаос предыдущих сражений – безумный, неумолимый натиск Найтмеров. Другие, менее искушённые, воодушевлялись мыслью о славе, но сомнения подтачивали их уверенность. Только Лунные Волки – те, кого именовали берсерками пиктов – сохраняли таинственное спокойствие, начищая оружие чуть в сторонке от очага.

Взор Мак Тадга вернулся к монотонному созерцанию огня. Он тоже думал, но совсем о другом, нежели его соплеменники. Пока те размышляли о том, где они сражаются, он сосредотачивался на том, с кем – кто их враг. И эти мысли рождали в его уме неявные воспоминания из прошлой жизни.

– Мой король, – подал вдруг голос один из воинов, – всех врагов наших мы всегда били не столько силой меча, сколько хитростью. Почему бы нам не одолеть этих демонов обманом?

– Верно, – согласился другой. – Мы должны заманить их в засаду и всех перерезать, как свиней! Разве не одолевали мы так и римлян, и северян?

– Как же мы это сделаем?

– Как и всегда… ударил, беги, прячься, – девиз горцев!

– Их не заманить в ловушку, – помотал головой Бран. – Единственная их цель – Лунная Госпожа. Они рвутся лишь прямиком к ней, не сворачивая и не останавливаясь. Мы пробовали оттянуть их в заросли на холме, но они не обращали на наше ложное бегство никакого внимания, так и продолжая нестись к богине. Пока мы не стоим у них на пути, наша смерть их вовсе не интересует.

– Но как тогда с ними биться? – досадливо вопросил кто-то из толпы. – Та долина слишком широка, чтобы на ней стоило встречаться с недругом, которого гораздо больше, чем нас!

– В этом-то вся беда, – лениво бросил Мак Отна. – На их пути к богине нет ни лесов, ни скал, ни даже болот. Здесь негде спрятаться для атаки из засады или занять оборону, чтобы они не могли обойти нас с флангов. Увы, но это всё-таки битва не столько хитрости, сколько меча.

Сняв с головы крылатый шлем, Бран провёл рукой по лицу. Из его лёгких вырвался тяжёлый выдох.

– Нам остаётся лишь перекрывать всю долину, вытягиваясь широким строем на возвышенности, а потом, приняв их на щиты, бить им в тыл засадными отрядами. Даже это приводит к немалым потерям, но теперь нас хватит не более чем на то, чтобы встретить их лицом к лицу без засад и фланговых ударов. Впереди же у нас ещё две новолунные битвы, хотя сил у нас едва наберётся на одну, – изложил он. Его взгляд мертвенно застыл на очаге. – Нам придётся биться с такой яростью, какую мы не изливали никогда и ни на кого. Поистине, это будет адское сражение!

– Если нам предстоит адское сражение, то мы можем взять его на себя, – спокойно проговорил Мак Эрп, вожак волчьей стаи берсерков, тщательно начищавший два своих топора. – Мы встретим их прямо у морского обрыва и будем сражаться, сколько сможем. Наверняка мы все падём, но вы тогда сбережёте силы для второй битвы.

Предводитель Лунных Волков, как и все они, был жутким здоровяком. Ширь его плеч была необъятной, как ствол дуба, он казался воплощением мощи – лютой, непомерной, варварской. И она читалась во всём его облике, не только в стальных мышцах, поигрывавших, пока он готовил оружие к бою, но и в хмуром лице, половина которого была выкрашена вайдой, волосах, туго стянутых на затылке в хвост, и взъерошенной бороде, опускавшейся на могучую грудь. Одеждой же ему служили лишь узкие штаны с обмотками и грубый жилет из волчьей шкуры. Никаких доспехов ни он, ни его воины не носили.

Всё тело Мак Эрпа было исписано серебристыми узорами, а на его щеках в полутьме мерцали знаки полумесяца. Подобные носили все Лунные Волки, хотя у некоторых на мускулистом торсе были выведены изображения целых созвездий, а у одного на груди красовался лик Лунной Госпожи.

– Нет, Таран, – отрезал король, взмахнув рукой. – Пожертвовать собой проще всего. Мы должны сражаться все вместе, друг за друга – и выжить, чтобы и дальше служить богине. Я не стану продавать жизни своих воинов за передышку в одной-единственной битве.

Подняв на Мак Морна взгляд мертвеца, Мак Эрп иронично хмыкнул. Он явно был далёк от забот короля, которые простирались гораздо дальше одного сражения.

– Однако нам всё равно придётся жертвовать собой, – выдохнул Мак Отна почти бесстрастно. – О, Луна! Была бы эта долина уже… или эти твари не били бы в наши щиты такой широкой лавиной!

Некоторые из пиктов обменялись взглядами. Среди новых воинов вспыхнуло обсуждение:

– Может быть, нам самим сделать её уже?

– Но как? Разве можем мы что-то изменить в царстве богини?

– Мы можем сузить её при помощи валунов!

– Точно, выстроим каменные насыпи!

– Чем ты расколешь камни, чтобы перенести их туда? Копьями? Или своим лбом?

Словесная перепалка продолжалась, вращаясь вокруг того, как перетащить на поле боя увесистые валуны, которых здесь, к тому же, было не так уж и много. Но Айлен не слышал их речей, ещё глубже погрузившись в думы. Слова боевого вождя о ширине вражеской массы заняли его больше, нежели просторы той долины, где воинство пиктов билось с Найтмерами. Воина не покидала мысль о том, что натиск этих чудовищ напоминал ему то, с чем он сталкивался при жизни, – конные атаки.

Не раз Мак Тадг участвовал в битвах, где пиктам приходилось сражаться с вражеской кавалерией – как кельтской, так и англосаксонской. Сами же каледонские варвары не слыли умелыми в конном бою, хоть клановая знать нередко шла в бой верхом, поэтому их воинское искусство в значительной степени было заточено на пешее противостояние всадникам. Другом горцу всегда было не седло, но копьё.

И впрямь, Найтмеры неслись на ряды пиктов, точно конные эрлы на полном скаку. Стало быть, и остановить их можно ровно так же!..

– Тогда мы можем выстроить укрепления из дерева, – предложил один из воинов после длительного обсуждения каменных сооружений.

– Мы уже так делали. Эти демоны перескакивают через такие преграды в два счёта, а их великаны разносят брёвна в щепки, – кисло проговорил Мак Нехтан. – Не сомневайтесь, братцы, мы уже перепробовали всё, что только можно. Едва ли найдётся хоть какая-то мысль, которая окажется лучше того, что мы уже придумали.

Выгадав момент, Айлен наконец огласил:

– Почему бы нам не использовать шилтрон?

Взгляды всех соплеменников застыли на голубоглазом воине. Они смотрели на него так, будто он заговорил на незнакомом им наречии. Впрочем, так оно и было.

– Шилтрон? Это ещё что такое?

– Это круговое копейное построение, – объяснял Мак Тадг. – Копейщики становятся спиной к спине, ощетиниваясь наконечниками во все стороны. Такую оборону не взять, откуда ни нападай.

Кольцо воинов снова загалдело:

– Какой нам прок становиться кругом? Они нападают только спереди!

– Это что же, пока передние сражаются, задние будут попусту затылками сверкать?

– Круг не сможет перекрыть всю долину!

– Тихо! – приказал Бран. – Пусть он говорит!

Установилась тишина, никто не смел перечить королю. Тот в свою очередь с интересом уставился на молодого воина.

– Шилтрон применяют для противодействия конным атакам. С его помощью мы однажды одолели армию англов из Нортумбрии, численно превосходившую нас в несколько раз. Ни их конница, ни таны с двуручными секирами не смогли прорваться через наши ряды, их натиск разбился об острия наших копий.

– Что именно мы должны делать? – осведомился король. Его интриговала мысль о том опыте, коим мог обладать пикт из тех времён, когда память о нём осталась лишь в старинных легендах. – Как бы ты выстроил войско перед грядущей битвой?

– Я бы разбил его на малые отряды по сотне человек каждый, – излагал Айлен, – и вытянул бы их по всей ширине долины на расстоянии не более десяти шагов друг от друга. И тогда демоны будут разбиваться о копья, если решат обрушиться на нас, а тех, кто задумают проскочить меж нами, мы будем разить в бока. С какой стороны они бы ни оказались, мы всюду сможем насадить их на наши наконечники.

– Но чем лучше отражать их натиск, выстроившись кругом, нежели прямым строем в стене щитов? – не понял один из старых воинов.

– В шилтроне задействуются в бою все ряды сразу, – отвечал Мак Тадг. – Воины в первых рядах опускаются на колено для большей устойчивости и упирают копья в землю, во вторых стоят прямо и выставляют наконечники вперёд, а те, кто сзади, поднимают их вверх. Так Духи будут гибнуть на наших остриях, даже если станут атаковать нас сверху в прыжке. Шилтрон подобен ежу, выставившему иголки во все стороны. Они не смогут пробить наш строй, сколько бы их ни было, – так же, как ни волк, ни медведь не в силах раздавить ежа!

Озадаченно обмениваясь взглядами, воины тихо перешёптывались. Все они мысленно старались примерить план, высказанный Айленом, на те битвы, через которые им довелось пройти. Складывалось такое впечатление, что им непонятен его замысел. Что ж, голубоглазый пикт этому не удивлялся, прекрасно зная своих соплеменников. Им всегда было гораздо привычнее рубить, нежели размышлять.

Боевые вожди в свою очередь не выглядели ни сбытыми с толку, ни сколь бы то ни было воодушевлёнными услышанной идеей. И только король явно ухватился за неё, погрузившись в глубокие думы.

– Если мы собьёмся в такие плотные кучки, то нас не хватит, чтобы перегородить собой всю долину, – огласил наконец Мак Отна. – Придётся растягивать отряды шире. Но тогда они будут проскакивать между нами, как зёрна сквозь сито.

– Выставим позади лучников, – уверенно заявил Бран. – Если кто-то из демонов проскочит между нашими отрядами, то они напорются на стрелы. Никто из них не пройдёт.

– В следующей атаке их будет ещё больше, чем в предыдущей, – помотал головой Мак Нехтан. – Хватит ли на всех них стрел? Если они прорвутся к лучникам, то легко их рассеют. И тогда на пути этих тварей к богине более не останется никого и ничего.

– Сколько бы их ни было, им это не поможет. Если они решат прорваться между нашими отрядами, им придётся делать это через узкие горловины. В такой тесноте наши лучники не будут знать промаха. Стрел же им хватит, чтобы сдержать даже тысячу демонов, – ответил король. – Но даже будь их больше, чем можно себе представить, Лунные Волки сдержат тех, кого не достанет стрела.

В тот же миг Мак Эрп поднял на предводителя светящиеся в полутьме очи. В них загорелся огонёк предвкушения боя. Стоять в строю ни он, ни его волчья стая явно не желали, поэтому такая задача была им по душе.

Усевшись иначе, Мак Морн чуть склонился вперёд. Он выглядел так, будто воспрял к жизни. Озирая своих воинов, он оживлённо продолжал:

– Итак, перед следующей битвой пусть каждый возьмёт по тяжёлому копью и щиту и облачится в доспехи. Выстроимся такими ежами настолько близко друг к другу, как только сможем, а прорехи пусть перекроют лучники. Если нам удастся принять тварей одной частью на копья, а другой – на стрелы, то их натиск более не будет иметь всей своей мощи. Разделившись на части, мы разделим и их – и перебьём всех до последнего, все вместе, плечом к плечу!

Тотчас пикты вскинули оружие и одобрительно заголосили. И радовал их не столько изложенный план, сколько предвкушение крови и возможность сокрушить врагов. Даже после смерти, в царстве богини, они оставались такими же дикими воинственными варварами, какими слыли на протяжении всей долгой истории своего народа.

Наконец взор Брана остановился на бойце, чьи голубые очи светились на фоне тёмных черноглазых силуэтов. Одобрительно кивнув, он подытожил:

– Это хорошая мысль, воин! Так мы их и встретим…

---

Оперевшись рукой на ножку гигантского гриба, заросли которых высились вдоль обрыва в стороне от пиктского лагеря, Айлен взирал на то озеро, что находилось посреди этого острова, являвшегося сном Лунной Госпожи. Его взор не сходил с богини, снова мирно спавшей на своём ложе в самом сердце водоёма под едва зримым сиянием полумесяца, а в голове у воина роилось множество мыслей.

Невольно ему вспоминались все те легенды, что рассказывались о Богине Ночи. Шаманы говорили, что она повелевает тьмой, под покровом которой пикты – её слуги и дети – могли отплатить врагам за все обиды стократ, явившись за их жизнями, как призраки, из ночной мглы. Шла молва и о том, что она хранит сны своих последователей, и без её защиты Людей Вереска сожрали бы бесконечные кошмары. В ней видели могучую повелительницу войны, властную женщину в блестящих доспехах, распростёршую свой щит над племенами пиктов.

Но правда оказалась иной…

Лунная Госпожа не шибко походила на воительницу, хотя в полных латах, какой она предстала в магических образах Гонара, ожививших древность, она вполне сошла бы за богиню войны. От неё исходила некая незримая, нутром ощущавшаяся сила, которая тем не менее глубоко дремала. В этом месте, под покрывалом своей стихии и за щитами верных ей служителей, она имела возможность побыть слабой и отдохнуть, чтобы восстановить свои божественные силы. И поэтому ныне она была подобна ночной фиалке – хрупкая и беззащитная, но чарующе красивая!

При жизни Мак Тадг и сам представлял её совсем иначе. Но, глядя на неё собственными глазами, он не мог, да и не желал спорить с тем, что она – самое прекрасное существо, какое ему доводилось видеть. Ангельское лицо спящей богини было очаровательнее самой милой девичьей улыбки, в её гриве хотелось утонуть, как в отражающей звёзды морской глади, едва идущей волнами! Вся её фигура, изящная и невесомая, объятая эфемерным сиянием, была воплощением лунного света, что веками направлял пиктских воинов на полях сражений!

Её аура лилась мягким потоком, не обжигая, но проникая в душу, как тихий шёпот древних песен его народа. Сердце голубоглазого пикта, закалённое неисчислимыми битвами, невольно сжалось в трепете перед этим величием. И хотя перед ним представала не жестокая и вечно мстительная госпожа, а что-то более хрупкое и уязвимое, её благолепие и являло собой ту силу, которой он готов был всецело подчиняться…

– Её обличье поистине завораживает!

Оглянувшись назад, Айлен увидел подошедшего предводителя пиктов. Тот встал рядом с ним, в его руке горел факел, рассеивая сумрак. Молодой воин склонил голову.

– Король Бран, – почтительно проронил он.

Краем глаза Мак Тадг обратил внимание на то, что творилось в остававшемся чуть позади пиктском лагере. Множество воинов сновало в разные стороны, они собирались в группы, исполняя приказы Мак Отны, облачались в доспехи и готовили длинные тяжёлые копья. У костра Гонар посвящал новую сотню бойцов, что появились здесь не более часа назад. Их лица выражали полное недоумение, каким был охвачен и голубоглазый пикт до того, как прошёл своё первое сражение за Лунную Госпожу.

Вся эта кутерьма создавала множественный гомон, сотни голосов колебали ночной воздух, перемешиваясь со звоном оружия, и из-за этого-то Айлен и не услышал шагов короля. Однако до богини этот шум явно не долетал – она спала крепко-крепко.

Взор Мак Морна замер на той, чей покой хранило его воинство. Его глаза выдавали едва различимую печаль.

– Но для нас появление богини всегда означает одно и то же – новое сражение, – изрёк он, а затем с интересом посмотрел на воина и полюбопытствовал: – Стало быть, в твой век пикты обучились биться строем?

– Мы многое перенимали – как у союзников, так и у врагов, – отвечал Айлен. – В наши годы римляне давно ушли из Британии, оставив в память о себе лишь руины покинутых городов, но следом за ними из-за моря явились новые захватчики – племена саксов и англов. Вот уже двести лет они вторгаются в земли Каледонии, а её берега пожирают драконьи ладьи викингов. Всем кланам приходилось собираться в настоящие армии, иначе по одиночке нас бы истребили.

– Вижу, вы не утратили единства даже после моей смерти, – с улыбкой протянул Бран, проведя рукой по бороде. – Но чьи же знамёна реяли над вашими головами? Кто вёл вас в битвы с захватчиками?

– Бруде Мак Били, король Фортриу, вотчины клана Волка, – молвил Мак Тадг. – Его отец был бриттом, но всё же он более пикт, чем любой из пиктов. Он чтил твоё наследие, король, и всеми силами старался сберечь его, не давая единству кланов рассыпаться, как горстка сухих листьев. Под его началом мы бились не только с дикой яростью, но и в боевом порядке, который он передал нам от предков своего отца, как те когда-то переняли его у римлян.

Глаза Мак Морна засияли гордостью. Слова молодого воина, как ничто иное, свидетельствовали о том, что его дело не погибло вместе с ним, когда он пал в том огромном рейде за Стену, который римские хронисты сходу нарекли «Великим заговором варваров».

Впрочем, он знал, что никакая слава не бывает вечной. И предсказание шаманов о судьбе его племени он помнил отчётливо.

– Король Бруде, – повторил Бран. – Я слышал это имя от других воинов, что, видать, тоже жили на твоём веку.

– Здесь есть и другие, кто сражались в его войске? Но почему, во имя богини, никто раньше не предлагал никаких построений, вроде шилтрона?

– Ты же знаешь наши нравы – сила и ярость решают все, а остальное не имеет значения. Их и кожаный доспех-то едва заставишь надеть! К тому же, большинство из них просто воины – не вожди. Им гораздо проще жить со славой и умереть со славой да с именем богини на устах, нежели думать о ведении битвы, – угрюмо проговорил король. – Ну а что ты? Тебе ведь доводилось вести людей в бой, так?

– Да, я возглавлял отряд воинов моего клана, когда мы воевали против англов под знамёнами Фортриу, – подтвердил воин. Окидывая озеро слегка мечтательным взглядом, он невольно предавался воспоминанию: – В те дни нас собралось великое войско! Мы заманили захватчиков в горные озёра и окружили шилтронами, через которые они так и не смогли прорваться. Нас ничто не могло остановить, и очень скоро они были выбиты из Каледонии. Мы гнали их, будто свору собак, с каждым днём к королю Бруде примыкало всё больше воинов – не только пиктов, но и родичей его отца.

– Бритты снова бились с пиктами бок о бок, – иронично усмехнулся Мак Морн. Его взор снова обратился на воина. – У тебя необычный цвет глаз, да и ростом ты высоковат. Ты тоже полукровка?

Брови Айлена чуть нахмурились. Он опасался этого вопроса.

– Мой отец был гэлом из Дал Раиды. Но всю свою жизнь я провёл в клане Ворона. Я – пикт.

Слова молодого воина прозвучали твёрдо, как и во все прошлые разы при жизни, когда кто-то задавал ему тот же вопрос. Пикты не слишком хорошо относились к иным соседним народам, считая их незваными захватчиками тех земель, что принадлежали Людям Вереска задолго до того, как кельты впервые увидели вечные камни Стоунхенджа. И кровосмешение они тоже не шибко одобряли, хотя в век Айлена такое случалось не так уж и редко. И всё-таки ему сызмальства приходилось доказывать, что он достоин своего клана, проявляя порой безрассудную отвагу и презрение к смерти.

Именно это побудило Айлена впервые отнять человеческую жизнь, когда он раскроил топором голову норманнского купца, не проявившего почтения к его матери. То же самое заставило его и отправиться в первый набег на приграничные селения англов, когда ему едва стукнуло четырнадцать зим. Благо, покойный отец научил парня держать в руках меч, прежде чем пал от рук викингов – так же, как и тот, когда вырос.

Однако Бран похлопал Айлена по плечу. В его взгляде не угадывалось ни капли презрения.

– Значит, полупикт-полукельт? Что ж, это добрая кровь, заключающая в себе силу великих воинов! Мне доводилось биться против римлян вместе с предками твоего отца, и хоть они порой бывают непостоянными, храбрости им не занимать, – промолвил Бран. В ответ Айлен низко ему кивнул. Взор короля устремился через плечо к своим воинам, которые всё ещё готовили себя к битве. – Кровь пиктов и кельтов всегда тянется к клинку и топору. Неважно, кто против нас – римляне, эти англы или демоны из самой Тьмы, – в духе наших племён стоять насмерть за то, что для нас священно. Для нас ничего не изменилось и в загробном мире. Мы бились, бьёмся и будем биться впредь.

Взгляд Мак Тадга скользнул на короля. Тот посмотрел на богиню исподлобья с некой обречённостью, но в то же время непоколебимо и уверенно. Воина начинало охватывать любопытство.

– С чего же всё началось? Как первые пикты бились за Лунную Госпожу?

– Отчаянно, – вздохнул король. – Всё началось с первой сотни воинов. В ту ночь сияла полная луна, сила Тьмы меркла в её свете, и воинства демонов не были большими. Но мы всё равно были в меньшинстве и, что ещё хуже, не ведали, с чем нам предстояло скрестить мечи. Мы бились, точно одержимые, каждый шаг был отдан кровью, каждый удар отзывался десятком в ответ – смерть царила в ту ночь! Когда туман рассеялся, на ногах ещё стояли лишь трое – я, Мак Отна и Мак Эрп.

– Остальные пали? – риторически бросил Айлен. Предводитель кивнул.

– С тех пор мы копили силы, били их как хитростью, так и мощью, брали верх и яростными атаками, и стойкой обороной. Я даже подумывал обучить воинов биться по-римски, сколь бы мне не претили обычаи римлян, но их дикие нравы и малые щиты для этого не созданы. Благо, за все минувшие битвы те, кому посчастливилось уцелеть, освоили стену щитов, а рядом с ними и новичкам в ней сподручнее стоять. Впрочем, демоны тоже кое-чему учатся. Каждый раз они придумывают свои уловки против наших.

– И как долго вы здесь сражаетесь?

– Взгляни туда, – буркнул Мак Морн, склонив факел куда-то вправо. Его блики пали на одинокий ветхий менгир, стоявший с краю грибной рощи. На его поверхности вытягивались целые ряды чёрточек, образуя нечто вроде примитивного орнамента, занимавшего половину его высоты. – Это Камень Битв. На нём мы отмечаем каждое сражение, что нам удалось пережить. На нём пишется летопись нашей войны за покой богини.

Навскидку прикинув количество чёрточек, видневшихся в полутьме, Айлен обомлел. От изумления у него слегка отвисла челюсть.

– О, Морриган! На нём же сотни отметок!

– И битв идёт уже двенадцатая сотня. Ничего не меняется. Каждую ночь, когда восходит луна, богиня спит в этом месте. И нам приходится биться за неё. Из ночи в ночь. Разве что один раз нам пришлось защищать покой не Лунной, а Солнечной Госпожи. Гонар говорил, это была Ночь Затмения, когда солнце облачилось луной и её силой. Но это случилось единожды. В остальном наш долг неизменен, сражения не иссякают, ну а мы постепенно гибнем, – рассказал Бран. Его взор уткнулся в богиню. – Мы – уходящий народ, были им при той жизни и остаёмся поныне. И даже в забвении нам нет покоя. Но иного выбора нету, ведь если мы не защитим богиню, то и она не защитит нас от Вечной Тьмы.

– И что нам тогда с этим делать? – угрюмо вопросил Айлен.

– Гонар говорит, что на всё воля богини. Мне же нечего добавить сверх его слов, – отвечал предводитель пиктов. – Мы будем сражаться за неё, покуда есть мясо на костях. И я надеюсь, что с твоей идеей мы хотя бы продержимся немного дольше. В конце концов, бежать от Тьмы нам некуда.

Отведя взгляд от Лунной Госпожи, молодой воин заметил, что над озером собирается туман. Близилось очередное кровопролитие. В его преддверии пикт ощущал, как в его сердце вскипают сильные чувства.

– Даже если было бы, куда, бежать нам не пристало. Если мы при жизни не складывали мечи, то в посмертии и подавно не должны. Ибо теперь мы бьёмся не за безвидные вересковые пустоши, а за саму богиню!

Бран кратко рассмеялся.

– Клянусь Лунной Госпожой, ты мне нравишься, сын Тадга, – заявил он. – Отрадно, что в наше войско попадают такие воины, как ты. И коли так, я бы хотел, чтобы ты возглавил один из отрядов в следующем сражении…

Глава 6: Ночь меча и топора

Ночь – время меча и топора, когда в сердце тлеет лишь боевая ярость, а железом овладевает кровавый голод! И в Царствии Снов, где она длилась вечно, её мрачным страстям не могло быть конца…

Из тьмы шествовали чёрные силуэты, их были сотни, копья у них в руках зловеще позвякивали. По долине носился ветер, нагоняя пелену тумана и насвистывая мрачные мотивы, подобно боевой волынке, оплакивающей души тех, кто вот-вот погибнут. Тени Лунного Света явились из самого сердца ночной стихии с тем, чтобы встретить Тьму Первозданного Мрака и дать ей самый ожесточённый бой. Каждый из них был полон решимости отстоять свою богиню – снова.

Пятнадцать отрядов по сто пиктов с копьями вышли на возвышенность, что плавно переходила в обширный овраг. Туман ещё не заволок всё и вся, и вершины гор, обрамлявшие Остров Сна, безучастно взирали на них, словно на муравьёв. Смерив их взаимным взглядом, Айлен вспоминал, как точно так же бился с англами среди Каледонского высокогорья. Ему казалось, что скалы смотрят на такие сражения с отчуждением и даже презрением, ибо людские страсти вспыхивали и угасали, а они всё стояли и стояли, повидав неизмеримо многих воинов, как и их неизменную гибель.

Но сейчас всё было иначе. В каждой битве с Найтмерами решалась судьба всего, на что падало сияние лунного лика.

Ряды варваров вытянулись полумесяцем от одного края оврага до другого. Каждая их группа сбилась в плотный круг, между ними зияли промежутки в пару десятков шагов, за которыми выстроились шеренги лучников. В самом центре стоял отряд, в первом ряду которого высился Бран. По соседству же справа разместились воины из клана Ворона, которых возглавил Айлен. Как только оборона была занята, его взор окинул всё войско.

Как и планировалось, Воители Луны образовали полтора десятка шилтронов поперёк того места, где извечно наступали демоны. Каждый пикт облачил себя в кольчугу или кожаный доспех, в руках они держали тяжёлые копья, коими были готовы в любой момент ощетиниться во все стороны, большая их часть вооружилась и щитами, хотя некоторые предпочли держаться за древко обеими руками. На поясах у них также висели мечи и топоры – на тот случай, если боевой порядок всё же будет смят.

Недвижимые фигуры каледонцев были подобны гранитным статуям, только их глаза сверкали в ожидании кровопролития. Их длинные волосы, клетчатые килты и плащи грозно колыхались на ветру.

Вставшие позади лучники втыкали в землю стрелы, чтобы побыстрее класть их на тетиву в ходе боя. На предплечьях их левых рук, сжимавших плечи чёрных луков, болтались также мелкие круглые и квадратные щиты, подле них на траве лежало по деревянному колу, а их небольшие топоры и ножи, висевшие на поясах, ждали своего часа. Охотники были готовы встретить чудовищ и в близком столкновении.

Позади стрелков нестройной шеренгой вытянулись пиктские берсерки, коих возглавлял Таран Мак Эрп. Все они были спокойны, как дремучий лес. Но Айлен знал, что этот лес в любой момент может разгореться безудержным пожаром.

По краям оврага в свете факелов всё ещё виднелись засадные отряды, что спешили занять позицию в укромных местах, дабы в разгар боя обрушиться оттуда на недруга. Слева среди гигантских грибов растворялись наиболее рослые пикты с двуручными топорами, а справа в зарослях причудливых на вид огромных цветов – отряд отборных мечников, которых все знали как Чёрные клинки, потому что лезвия их мечей были густо вымазаны смолой. Изначально они делали это для защиты металла от вечно сырой британской погоды, но позднее характерный цвет превратился в элемент устрашения и маскировки в ночи.

Хмурые, разукрашенные, покрывшие свои косматые головы кожаными капюшонами, Чёрные клинки страшили всякого, с кем сталкивались в боях при жизни, а своим неистовством они нисколько не уступали Лунным Волкам. Ныне же, в посмертии, их мечи словно всегда были покрыты кровью демонов.

Прежде чем факела засадных отрядов погасли, их очертания и без того уж растворились в тумане. Его мгла сгущалась, богиня засыпала всё глубже, а значит – час битвы приближался. Напряжение нарастало, но дикие пикты не страшились его, а смаковали, как жареную утку. Тут собрались воины разных кланов, из самых разных веков, бившиеся с разными врагами – от римлян и скандинавов до ирландцев и англов. Однако все они принадлежали одной крови, и каждый из них был готов умереть за Лунную Госпожу.

Вскоре туман сделался настолько густым, что очертания ущелья вдалеке, за которым виднелся морской горизонт, растворились в нём без следа. В рядах пиктов царило угрюмое молчание, они стояли непоколебимо, даже не двигаясь, пока из мглы не стал доноситься потусторонний шёпот. Чьи-то демонические голоса шептали некие тёмные заклинания на никому и ничему не ведомом языке – если, конечно, его можно было так назвать, – который нёс в себе глубины пустоты, что его породила. Он метался среди мрака, как мертвенный ветер, вгрызаясь в души воинов.

Тотчас же варвары ухватились за щиты покрепче и склонили копья немного вперёд в ожидании приказов боевых вождей, хотя сердца их порывались не обременять себя ни строем, ни доспехами и ринуться в безумно кровавый натиск навстречу смерти, как они делали это всегда. Но их ждали враги, подобных которым при жизни не видывал никто из них, включая Айлена. Ни хитроумные кельты, ни настойчивые англы, ни могучие викинги не несли в себе столько погибели и страха, как неисчислимые орды неумолимых Духов ночных кошмаров.

Вскоре по земле пошла дрожь, могильный шёпот сменился тяжёлым гулом. В этот миг Мак Тадг почувствовал, как в его глотке невольно пересохло. В этом месте он не испытывал ни голода, ни жажды. Но сейчас перед битвой он был готов отдать многое за кружку доброго верескового пива.

Наконец король Бран, возвышавшийся на кромке строя, как древний дуб на фоне густеющей мглы, поднял к небу копьё и оглянулся на своих людей. В его глазах горел огонь неугасимой решимости, будто сами звёзды ночного неба смотрели через него на воинство пиктов.

– Вон они – демонические орды! – начал он, его голос был подобен гулу горных ветров, древнему и могучему. – Они хлынут на нас, как шторм! Но пусть их будут многие тысячи, эта ночь принадлежит нам! Мы – последняя преграда на их пути к Лунной Госпоже, и поэтому мы не дрогнем! Пускай они захлестнут нас неистовой волной – мы разобьём её о наши копья и не преклоним колени перед мраком! Быть может, скоро мы все погибнем, ибо нас ждёт самая страшная атака этого новолуния, но сражайтесь как волки и помните: вы – избранники самой богини, вы – ночной кошмар для ночных кошмаров, вы – пикты!

С этими словами Бран вскинул копьё ещё выше, и воины взревели в едином порыве ярости и преданности своей богине. Их тела и души были готовы к грядущему испытанию. Отовсюду звучали духоподъёмные возгласы:

– Да здравствует Лунная Госпожа!

– О нашей храбрости сложат легенды!

– Смерть демонам!

– Смерть! Смерть! Смерть!

– Намотаем их кишки на копья!

Гул приближающихся орд усиливался и вскоре заглушил даже вопли пиктов со звонкими ударами копий о щиты. Судорожно вглядываясь в туман, Айлен вскоре заметил, как в его гуще начали мелькать огоньки. Мгновением позже в них стали чётко видны демонические глаза. Его слуха уже касалось их жуткое рычание. Они были совсем близко.

Прежде чем из мглы вынырнули первые дымные фигуры, Мак Морн напоследок воскликнул:

– Покажем этим демонам, кто истинные хозяева ночи! За Луну, за честь и славу – к бою!

– Приготовиться к отражению натиска! – выкрикнул следом Мак Отна, и в каждом отряде друг за другом начали раздаваться приказы. Слышавший его Айлен тут же рявкнул:

– В шилтрон, живо!

Подавая пример воинам, голубоглазый пикт опустился на колено, так как стоял в первом ряду, и выставил копьё вперёд, уперев тупой его конец в землю у ног тех, кто стояли позади. То же самое сделали все остальные. Во втором ряду люди направили копья прямо над головами первых. Третий же и последующие до самого центра устремили наконечники вверх. Древки их копий едва не ложились на плечи передних. В такой позиции они могли встретить вражеский натиск хоть с небес.

Точно так же построились все пятнадцать отрядов. Их копья ощетинились прямо и в стороны, а те воины, что стояли позади, обхватили копья теми же руками, что держали щиты, и выхватили из-за поясов топоры. Они были готовы метать их в демонов, если те решат проскочить сквозь шилтроны и атаковать лучников.

Демонические глаза сверкали по всему полотну тумана, как мириады звёзд на ночном небе. Вскоре на их фоне стали проявляться очертания дымных тел. И когда громыхание от множественного топота достигло кульминации, из мглы вынырнула гигантская лавина Найтмеров с оскаленными пастями. Их было чудовищно много, даже больше, чем в прошлый раз, а позади них мелькало бесконечное море сияющих глаз. И вся эта мощь устремлялась на пиктские щиты.

Воины в первых рядах сжали древки копий так сильно, что те, казалось, вот-вот лопнут, а те, кто стояли в глубине, заверещали боевым кличем, едва прорывавшемся сквозь гром вражеского наступления. Вид несущейся на полном скаку демонической орды невольно захватывал дух Мак Тадга. Но когда настал момент столкновения, он не позволил себе колебаться и совершил мощный встречный выпад, во всю глотку проорав:

– Смерть демонам!

Слова Айлена безнадёжно растворились в грохоте, с коим Духи врезались в копья и щиты каледонцев. Его раскаты пронеслись по всей долине, как будто бы здесь произошло столкновение двух скал. И если бы богиню не окружала Завеса Безмолвия, то столь неистовый гул непременно разбудил бы её.

Сокрушительный натиск едва не повалил воинов двух передних рядов с ног и не втоптал их в грязь. Чудом устояв лишь благодаря задним, они всем своим естеством ощутили, как на них обрушилась невиданная мощь. Демоны изо всех сил давили на их щиты, некоторые напарывались на копья, но многие другие прорывались мимо них и старались дотянуться до варваров своими когтями и клыками. Сразу несколько зубастых пастей рвалось мимо щита Айлена к его глотке, и он с трудом удерживал их на дистанции.

Образовалась сущая кутерьма, самая настоящая давка, в которой Найтмеры чувствовали себя, как рыбы в воде. Задние ряды шилтронов навалились на спины передних, не давая врагам опрокинуть их. Однако строй пиктов раз за разом оттеснялся, отступая на шаг с каждым новым ударом очередной линии чудовищ. Дистанция между ними и лучниками неумолимо сокращалась. Массы демонов медленно, но верно приближали себя к богине.

– Держать строй! – донёсся слева возглас Мак Морна, пробившийся через гул боя подобно удару молнии.

Тела пиктов были напряжены до предела, они будто старались перетолкать могучую гору. Вся мощь демонических орд обрушивалась лишь на шилтроны, образовав по своеобразному клину против каждого из них. Лучников пока что никто не пытался атаковать, и те просто стреляли в гущу вражеских масс. Но положение пехоты было отчаянным. Воинов теснили и теснили, на лугу под ними даже образовались целые борозды, прочерченные их ногами. Натиск не ослабевал.

В такой давке Айлен, как и прочие воины двух передних рядов, едва мог орудовать копьём. И Найтмеры сходу бы его растерзали, если бы задние, удерживая тех, кто стояли спереди, своими щитами, не били чудовищ из-за их спин. То и дело твари падали замертво, но меньше их отнюдь не становилось. Они всё выныривали и выныривали из тумана, били и били о каледонские щиты своими жуткими дымными телами, скакали друг по другу, обрушиваясь сверху на задние ряды обороняющихся. Казалось, ещё немного, и они сметут все пятнадцать шилтронов, точно горстки песка и пыли.

Наконец давление достигло предела, пикты держались на грани, как вдруг действительность на мгновение будто замерла. Чуть не повалившись с ног от последнего толчка, Айлен собрался с силами и выкрикнул:

– Толкай!

Варвары – все, как один – резко налегли на щиты, оттеснив Найтмеров от себя на несколько шагов. И тут-то в полной мере заработали копья. Едва меж щитами и дымными мордами образовалось небольшое пространство, как уже к последним устремился выпад за выпадом. Не давая им опомниться и собраться с силами, воины их разили и пронзали, наконечники мелькали, как вспышки самой смерти, чёрная кровь летела брызгами во все стороны, хищное рычание сменялось предсмертными хрипами.

Отхлынув прочь от пиктов, массы Найтмеров перегруппировались, подобно клубам пыли, вьющимся на ветру, и снова поспешили врезаться щиты всей своей мощью. Однако теперь, когда невиданная сила изначального разгона была ими утрачена, их попытки стали тщетными. Дикари успевали насадить их на копья прежде, чем они сокращали дистанцию между наконечником и тем, кто сжимал в руках древко. Тех, на кого не хватало ударов воинов в первых рядах, отправляли обратно во тьму вторые и третьи, а задние в свою очередь ловили каждую тварь, что пикировала на них сверху.

То и дело падал один из пиктов, но его соратники мигом смыкали ряды, и Духи вновь натыкались на ровную стену щитов и копий. Те не уступали, они раз за разом повторяли атаки, оставляя перед шилтронами целые горы бездыханных дымных тел. Однако варвары больше не теснились назад, они стойко встречали выпады чудовищ по всей внешней линии своих круговых построений. Их копья взахлёб утоляли жажду чёрной крови.

Не в силах пробить порядки каледонцев, Найтмеры ожидаемо начали менять свою тактику. Четвероногие твари хлынули между шилтронами, как вода, а на саму стену копий обрушились подоспевшие двуногие с лапами-клинками. Пока передние схватились с новыми противниками, все те, кто стояли по флангам, направили свои копья против пробегающих мимо тварей. Десятки демонов понеслись между отрядами пиктов, устремившись прямиком к рядам лучников, но лишь единицам удавалось пересечь передовую линию обороны дикарей.

Тех, кого не поражали копья в бок, валили с ног стрелы, впиваясь промеж светящихся глаз. Тем же, кому везло больше, в затылки впивались топоры. Воины самых задних рядов метали их в чудовищ раз за разом, специально припася по нескольку штук перед боем, а когда они кончались, в ход шли кинжалы и даже мечи. Пикты швырялись всем, чем придётся, оставляя при себе лишь копья и щиты. В таком урагане древесины и металла не могла уцелеть ни одна тварь. Самые везучие валились на траву, проскакав лишь половину дистанции до лучников.

Пиктские берсерки, стоявшие за спинами охотников, кипели жаждой битвы. Глядя на то, как демоны к ним несутся – и гибнут, – они грозно трясли своим оружием и горланили отборные ругательства в адрес супостатов, а некоторые и вовсе в нетерпении резали самих себя, оставляя алые полосы на груди и руках. Их трясло от ярости, того и гляди, они сорвались бы в самую гущу сечи, если бы Мак Эрп, сохраняя пугающее спокойствие, не призывал их охладить пыл.

Шилтроны стояли стойко, но давление на них не сбавлялось ни на миг. Не прекращая наносить точные удары и парировать щитом то клыкастые пасти, то дымные клинки, Айлен погружался в ратное исступление. Каждый выпад его копья прошивал плоть демонов насквозь, им приходилось атаковать по горам своих же трупов, за которыми пикты держались, как за небольшим крепостным валом. Воины его клана старались не уступать ему в скорости и силе, весь шилтрон работал, подобно швейному станку.

Вдруг справа что-то гулко громыхнуло, пройдя дрожью по земле. Пронзив очередную тварь, Мак Тадг мельком посмотрел в ту сторону и увидел, как над соседним шилтроном возвышается Найтмер-великан с лапами-молотами. Его могучий удар только что смял первые ряды отряда, вплющив в землю сразу нескольких воинов, но закрыть брешь сразу поспешили задние. Они выставили копья против чудовищ, ринувшихся воспользоваться пробоем в стене щитов, а в гиганта полетели стрелы и топоры из тыловых рядов.

Стоило только дымному колоссу замахнуться для нового удара, как уже в его жуткую морду впились десятки стрел, а топоры и копья вгрызались в могучую шею и грудь. Чудовище взревело, грузно пошатнувшись, и упало, как поваленное дерево. В то же время четвероногие Духи неслись между отрядами пиктов всё большим потоком, и воинам задних рядов, потерявшим всё своё метательное оружие, пришлось швырять в них свои шлема и даже щиты, лишь бы выиграть для лучников лишнее мгновение.

Подобные же гиганты с лапами-молотами высились из гущи тварей повсюду, наступая на каждый шилтрон. И из-за дымных фигур, которые раз за разом приходилось разить и оттеснять, Айлен видел, как на его отряд, точно ходячая крепость, надвигается одно такое чудовище. В него уже время от времени летели стрелы, но лучники были слишком заняты потоками тварей, силившихся миновать каледонские копья. Голубоглазый воин понимал, что сразить дымного колосса воинам его клана придётся самим.

– Задние ряды, – гаркнул он, не давая своему копью отдых, – метайте в это отродье Тьмы всё, что у вас есть!

Пробив раскрытую пасть особо настырного четвероногого демона, Мак Тадг крутанул копьё в руке и резким броском послал его в приближавшегося гиганта, подавая пример своим людям. Вслед за этим он почти машинально выставил щит и поймал на него дымный клинок, уже пикировавший на него, как ястреб. Он моментально извлёк из-за спины меч и продолжил рубиться ожесточённее прежнего, так и не увидев, куда попал его бросок.

Тем не менее, рука Айлена была точна. Копьё вонзилось в глаз колосса, выбив гортанный рёв из его глотки, в которую тотчас же влетели копья и топоры других воинов. Не упустили своего шанса испить его крови также стрелы, и под таким шквалом атак он пал сперва на колени, а потом уже рухнул ничком на своих собратьев. Его лапы-молоты так и не были пущены в действие.

Огромные массы Найтмеров огибали все пятнадцать шилтронов почти что со всех сторон, они без устали обрушивались на щиты копейщиков и рвались к лучникам, а глаза их сородичей, подобно бескрайним водам, наполняли всю долину, в конце концов теряясь где-то вдалеке среди тумана. И всё же их нашествие захлёбывалось, они не могли пробить ощетинившиеся копьями ежи из десятков Людей Вереска, стрелы не позволяли им миновать стычки в ближнем бою. И даже в том промежутке, где монстров было больше всего – между группой Мак Тадга и той, которую возглавлял сам Мак Морн, – они гибли, не добегая до охотников десяти шагов.

Именно в этой прорехе в какой-то момент случилось то, что перечеркнуло все надежды Найтмеров на прорыв. Один из берсерков – косматый здоровяк с двуручной дубиной, с ног до головы вымазанный фиолетовой вайдой, на обеих сторонах широкой груди которого сияло по лику единорога, – вдруг заверещал, как бешеный, и ринулся в бой. Лучники перестали стрелять в опаске задеть стрелой своего, но это им более и не требовалось. Лунный Волк подскочил к первой рвавшейся в тыл твари и размозжил ей голову, а затем мощным ударом отшвырнул другую и сломал хребет третьей.

Впав в настоящую гневную истерику, этот дикарь молотил всех Найтмеров, что встречались ему на пути. И когда он, размахивая дубиной направо и налево, добрался до того места, где с обеих от него сторон вытянулись шеренги дружественных щитов, никто и ничто уже не могло миновать его смертоносных ударов. Он точно скала сдерживал их бесконечные потоки, а его грубое оружие выметало дымные массы, как метла. Лучники же немедля направили свои стрелы в иные цели.

С головой погрузившись в кровопролитие, Мак Тадг даже не заметил того, как в тылу его отряда неистовствует один из Лунных Волков. Он сам уже походил на берсерка. Не видя за багровой завесой ничего, кроме врагов и своего меча, он колол и кромсал. Пала одна четвероногая тварь, затем другая, а на её месте вырос ещё один двуногий демон. Взмах щита, блок, выпад, удар наотмашь – и дымная голова отправилась в полёт, окропляя всё вокруг чёрной жижей. Он и его братья по клану сами сражались, как сущие демоны. И в какой-то момент на месте убитых супостатов перестали появляться новые…

Багровый сумрак рассеялся, когда Айлен узрел орды Духов бегущими от пиктских рядов. Они отступали, бросив бесплодные попытки продавить оборону Воителей Луны одной лишь голой мощью своей невиданной массы. Воздух сотрясся победным кличем варваров, они загрохотали оружием, а некоторые и вовсе стали вырываться из строя и, потрясая копьями, бросаться вдогонку за убегающими. Их воинственные души не насытились кровью. И это было самое опасное, что могло с ними произойти.

– Вернуться в строй! Сомкнуть щиты! – заголосил Бран, видя, что его войско вот-вот превратится в беспорядочную толпу.

По долине разнёсся краткий сигнал рога, поданный Мак Отной, значение коего было простым и ясным – стоять на месте. Такой приказ принялись повторять друг за другом предводители всех шилтронов, включая Мак Тадга. Сколь бы им ни овладевал кураж, он тоже знал, как и король, что бросаться за Найтмерами вдогонку – это сущее самоубийство. В конце концов, именно так сами пикты и побеждали всех своих врагов, которых не могли взять грубой силой, увлекая тех ложным бегством в болота или дремучие леса, где захватчики неизменно встречали свою смерть.

Авторитет Брана среди пиктов был неоспорим, даже в пылу сечи они не могли его ослушаться, а потому воины останавливались и возвращались в стан соплеменников. Они только-только успевали встать в строй, когда опасения короля подтвердились. Демонические глаза снова нацеливались из мглы на ряды защитников, Найтмеры пошли в новую атаку, отступив исключительно для перегруппировки.

Вновь задрожала земля, каледонские щиты сомкнулись, а сверкающие в свете факелов наконечники устремились навстречу врагу. Каждый был готов стоять насмерть и сражаться до тех пор, пока не падёт последнее чудовище или не проснётся богиня. Но когда из туманной завесы показалось остриё дымной массы, стало ясно, что Найтмеры сменили тактику. При виде их действий замерло даже непоколебимое сердце короля пиктов.

Из марева вынырнула сперва одна тварь, следом за ней две, потом три, четыре и так далее. Вся их орда, которая, несмотря на существенные потери в первой атаке, оставалась неизменно огромной, вытянулась единым могучим клином. Его остриё, точно тяжёлая стрела, со скоростью ветра устремлялось к центральному шилтрону, во главе которого стояли Мак Морн и Мак Отна. Демоны решили обезглавить воинство пиктов. И их сокрушительный удар был неминуем.

Твёрдо выставив копьё, Бран воскликнул:

– Держать строй!

Все восемь десятков уцелевших пиктов собрались в плотную кучку в готовности встретить натиск, как вдруг мимо них пронёсся тот самый берсерк, что удерживал узкий проход между их и соседним шилтронами. С леденящим душу кличем он бесстрашно устремился в атаку навстречу нёсшейся на него лавине. И когда настал момент сближения, его дубина снесла первую тварь с ног так же легко, как и его сшибла последующая дымная масса.

Будто стадо диких быков, огромная орава Найтмеров втоптала опьянённого кровью берсерка в землю и на полном скаку врезалась в отряд короля. От такой колоссальной мощи, сконцентрированной в одну точку, стена щитов и копий была мгновенно пробита, и чудовища ворвались в самое сердце шилтрона, сея в его рядах хаос. Фигура короля мгновенно растворилась в клубах чёрного дыма.

Оцепенев от произошедшего, воины соседних отрядов не знали, что им делать. На какое-то время замешательство овладело и Айленом, из которого он вышел, когда заметил, как в гуще несущихся в бой четвероногих демонов вырос силуэт снесённого ими с ног Лунного Волка, как мертвеца, вырвавшегося из могилы. Он тут же ухватил одно из чудовищ за разинутую пасть и разорвал её. Но дальнейшие его потуги к сопротивлению были пресечены клыками остальных. Он пал смертью безрассудных, но храбрых.

– В атаку, воины! Вперёд! – призвал Мак Тадг и, вскинув копьё, сорвался с места к гуще демонов, не ослаблявших натиск на отряд короля.

Вслед за ним в бой ринулись все его воины, а с другой стороны от вражеского клина то же самое почти одновременно сделал ещё один шилтрон, возглавлявшийся Мак Нехтаном. Все монстры сошлись лишь на решительном ударе в самый центр пиктской обороны, поэтому они не побоялись нарушить цепь ежей. Однако прочие так и стояли на своих местах, из-за тумана не видя, что происходит на поле боя.

Клин Найтмеров рассёк центральный шилтрон на две части, и многие из них ринулись дальше, невзирая на сопротивление дикарей. Тут-то Мак Эрп вскинул свои топоры и бросился поить их чёрной кровью чудовищ, а за ним последовали все Лунные Волки, давно ожидавшие своего часа. Лучники же осыпали стрелами бока дымной лавины, но та казалась бесконечной. Сколько бы тварей ни падало, они всё появлялись и появлялись из мглы, а среди них вырастали и прямоходящие фигуры.

Снова долину сотряс оглушительный грохот, когда отряды Мак Тадга и Мак Нехтана сдавили вражеский клин с обеих сторон. С разбега ворвавшись в достаточно тонкий боевой порядок Духов, они отсекли ему голову, которую остались добивать пиктские берсерки и те из отряда короля, кому удалось уцелеть. Соединившись, два шилтрона постарались выстроить развернутую стену щитов и копий наподобие фаланги. Они держались плечом к плечу и теснили чудовищ изо всех сил, без страха и с тем невиданным упорством, что издревле было присуще их народу.

Найтмеры неизменно старались пробиться сквозь едва сомкнувшийся центр нового боевого порядка. Но каждого, кому удавалось оказаться позади варваров, разил меч Айлена, которому также приходилось сражаться и с теми тварями, что ещё связывали боем пробитый шилтрон. Здесь сражение превратилось в беспорядочную свалку, построения рассыпались на мелкие поединки. И среди этой кутерьмы голубоглазый пикт заметил короля, всё ещё живого и бившегося с яростью дикого зверя.

Очистив от Духов пространство вокруг себя, Бран Мак Морн смахнул кровь с лица и выискал взглядом свою правую руку. Мак Отна с десятком воинов рубился уже среди отрядов подоспевшей подмоги. Его топор только что не дал прямоходящему чудовищу обрушить свои клинки на буйствовавшего чуть в стороне Мак Тадга. Клин демонов меж тем не иссякал, и складывалось впечатление, что они вот-вот сметут противоставших им копейщиков.

– Мак Отна! – громко окликнул король боевого вождя. – Сигналь идти в наступление всем отрядам!

Тот подчинился, и по долине разнёсся тройной сигнал, призывавших всех и каждого атаковать чудовищ. Но прежде чем Мак Отна убрал рожок, строй пиктов сотрясся натиском высоких двуногих тварей с лапами-клинками. В мгновение ока один из них с разбегу впечатался в каледонские щиты, а другой, перемахнув через головы поваленных наземь дикарей, обрушил на боевого вождя свои дымные лезвия. Тот не успел толком вскинуть топор, как уже его голова раскололась надвое.

В сердце Брана вскипел невиданный гнев, непозволительный для короля. В считанные секунды он, обезумев от смерти брата по оружию, обрушил на его убийцу весь свой гнев и снёс тому голову, затем прикончил другого и третьего, дерзнувших пробиться сквозь строй пиктов.

– Парта! – в отчаянии воскликнул король, склонившись над соратником и перевернув его на спину. Однако тот не услышал его голоса.

Глаза боевого вождя уже остекленели. Парта Мак Отна пал – после столь многих битв…

Вдруг над Браном просвистел дымный клинок. Лишь непревзойдённая реакция позволила ему пропустить удар над головой, так что лезвие чуть задело крылья на его шлеме, и дать волю своему мечу. Далее вокруг него выросло ещё несколько силуэтов – как четвероногих, так и прямоходящих, – и пляска смерти продолжилась. Король отбивал или парировал выпад за выпадом, иногда находя момент для взаимного удара. Духи обступали его со всех сторон, покуда рядом с ним не засверкал клинок голубоглазого воина и копья нескольких его соратников.

Покончив с последней тварью, Айлен встретился взглядом с Браном, и тот твёрдо ему кивнул. Тут-то творившееся вокруг безумие достигло нового предела. В стену щитов и копий, преграждавшую путь демонам, врубился Найтмер-великан. Его лапы-молоты ударили наотмашь, разметав пиктов в разные стороны, как соломенные фигурки. Мгновением позже он вплющил в землю нескольких поваленных воинов.

В дымного колосса тут же полетели стрелы и копья, а затем его свалила наземь сокрушительная атака нескольких Лунных Волков, однако брешь в строю была пробита, и в неё безудержным потоком хлынула лавина Духов. Они с невиданной стремительностью рвались вперёд, разбиваясь об диких воинов Мак Эрпа, как об каменную стену. Спешили их удержать и пикты с копьями, вскакивая на ноги после удара лап-молотов, но десятки демонов пробивались и дальше, оббегая или перескакивая тех, кто преграждали им путь. И тогда охотникам приходилось менять луки на колья.

Видя прорыв недругов, Бран судорожно огляделся по сторонам. Найтмеры так и продолжали атаковать клином, а по бокам в тумане сияли факела отрядов, спешивших на помощь центру. Сигнал Мак Отны сделал своё дело. Хотя не всякую импровизацию можно было передать звуками рога.

– Айлен! – остановил он молодого воина, чуть, было, не сорвавшегося в мясорубку. Длань короля вытянулась в сторону каледонских отрядов, что приближались справа. – Беги навстречу тем воинам, возглавь половину из них и продолжай удерживать фланг! Если Духи снова решат обхватить нас со всех сторон, то всем нашим надеждам придёт конец!

Прежде чем Мак Тадг бросился исполнять приказ короля, по долине грянул ошарашивающий демонический рёв, отдалённо напоминающий бычий, невольно всколыхнувший даже самые смелые души. Сквозь грохот сражения стал отчётливо слышен мерный грузный топот, ещё сильнее колебавший землю, а прочие демоны с ещё большей прытью накинулись на пиктов.

Устремив взор во мглу, Айлен увидел, как над морями демонических глаз маячат особенно большие и жуткие алые огоньки, возвышавшиеся над прочими так же, как над каледонцами высились Найтмеры-великаны. Сквозь завесу тумана едва заметно вырисовывалось очертание чего-то гигантского, хоть оно пока что было достаточно далеко от места боя. Но чем бы эта тварь ни была, она неумолимо приближалась. И при мысли об этом всё естество голубоглазого пикта напрягалось до предела.

– Это ещё что такое?! – опешил один из воинов, переглянувшись с теми, кто стояли рядом. Бран же в ярости помотал головой и гневно сплюнул:

– О, богиня… это сама Тьма!..

Глава 7: Пиктская ярость

– Кто среди вас главный? – во всю глотку вопросил Айлен, перекрикивая гул несущихся во весь опор воинов. Только что он пропустил мимо себя три отряда и остановился перед четвёртым. Ответа не последовало, сотня копейщиков продолжила быстрый марш, и он гаркнул ещё громче: – Стойте, сиды вас побери! Кто ваш предводитель?!

Пикты сбавили скорость, и из их гущи показался воин в клетчатых штанах и медной кольчуге, поверх которой болталась медвежья шкура. Он махнул копьём, заставив отряд остановиться.

– В чём дело, воин? Мы спешим на зов короля! – произнёс предводитель отряда в нетерпении. Тем временем подбежала ещё одна группа воинов, и возглавлявший их боевой вождь тоже вышел вперёд.

– Король приказал, чтобы половина воинов оставалась удерживать фланг, – ответил Айлен. – Выстройтесь развёрнутым строем, стойте в нём так же, как и в шилтроне, и если демоны снова пойдут в атаку, не дайте им нас обойти.

– В атаку? – надменно бросил вожак другого отряда – воин, облачённый в кельтскую бронзовую кирасу и килт. – Они же сбежали, поджав хво…

Слова боевого вождя оборвались, когда по полю боя, подобно гулу ветра, пронёсся громкий демонический шёпот, отчётливо слышимый даже на фоне звуков сечи, что гремела во мгле. Воины тут же вскинулись. Взор Айлена метнулся вглубь тумана. За его завесой сверкало множество светящихся глаз, и их мириады устремлялись навстречу застывшим на месте пиктам.

– Построиться, бегом! – прорычал голубоглазый воин.

Боевые вожди тотчас продублировали его приказ, воочию убедившись, что на споры времени нет. Почти четыре сотни пиктов загудели, погоняя друг друга и спеша образовать строй, линию которого задал Мак Тадг, подняв с земли копьё одного из павших соплеменников и встав в оборону. Духи в свою очередь стремительно приближались, и вскоре в сизом тумане стали видны их тёмные дымные тела.

По привычке образовав стену щитов глубиной в четыре ряда, воины встали плечом к плечу и опустили копья. Айлен, видя, что его замысел не дошёл до соратников, рухнул на колено, упёр древко в землю и выкрикнул:

– Первый ряд, на колено! Стойте, как в шилтроне!

Следуя его примеру, ближайшие к нему копейщики поспешили принять ту же позу. Они передавали друг другу его приказ, выставляя навстречу Духам лес копий. И когда последние пикты на флангах строя опустились наземь, нестройные толпы чудовищ обрушились на их щиты. Как и предсказывал Мак Морн, сотни Найтмеров хлынули на фланги, стоило только удерживавшим их отрядам броситься на помощь центру. Должно быть, за прошедшую тысячу с лишним битв с ними король успел досконально изучить все их повадки.

С невиданной прытью демоны набрасывались на копья пиктов, напарывались на них и гибли, скакали по трупам себе подобных, размахивая когтистыми лапами и дымными клинками. Люди Вереска отражали их атаки, не позволяя им сразить ни себя, ни ближайших соратников. Они стояли друг за друга. Каждый служил щитом остальным, а все они вместе – богине. Их копья без конца кололи и пронзали, над их головами свистели стрелы, посылаемые в гущу тварей лучниками, что оставались позади.

Между выпадами Айлен то и дело бросал взгляд влево – к центру побоища, который с его позиции был виден лишь благодаря тому, что возглавленный им отряд удерживал оборону на возвышении. Хотя среди тумана в свете факелов он замечал лишь сотни едва различимых силуэтов сражающихся. Там всё так же царил хаос, но это в большей мере свидетельствовало о лучшем, нежели о худшем. Если там до сих пор кипело кровопролитие, стало быть, Бран со своим отрядом пока ещё держался.

И всё же клин Найтмеров, таранивший центр войска пиктов, не иссякал, а сквозь его гущу на битву шло то, чего Мак Тадг опасался более прочего. Посмотрев чуть правее, он увидел, как в сумраке вырисовываются дымные очертания некой исполинской фигуры, венчавшейся широкими кроваво-алого цвета глазами. Демон Тьмы наступал, и голубоглазый пикт ощущал, как земля под ногами содрогается от каждого его шага, несмотря на то, что её и без того колебал топот сотен Найтмеров.

Отряды пиктов сдавливали клин Духов с флангов, стараясь вытеснить его прочь от центра, где с его остриём бились Мак Морн и Мак Эрп вместе со своими людьми. Натиск Воителей Луны был не менее напористым, чем у их соперников, они давили тварей всей мощью своих коренастых тел, покуда над крайним отрядом, старавшимся атаковать в шилтроне, не нависла тень Духа Тьмы. Из тумана перед ними выросло бесформенное чудовище из теней и мрака, походившее на огромную лошадь с вороньими крыльями и длинным изогнутым рогом.

Возвышаясь над полем боя на четыре человеческих роста, Воплощение Тьмы с оглушительным рёвом встало на дыбы и грохнуло передними копытами по кромке строя пиктов. Удар был настолько мощным, что его сила разметала пару десятков воинов в разные стороны вместе с несколькими Найтмерами, случайно оказавшимися не в том месте, не в то время. Те, кому повезло меньше, стали единым целым с землёй. Далее чудовище метнулось вперёд и обрушило на варваров свою широкую клыкастую пасть, сминая их порядки и прокладывая через них себе дорогу, как нож сквозь масло.

Найтмеры более яростно бросались в проделанные их особенно гигантским собратом прорехи, продавливая каледонские отряды. Замечая это краем глаза, Айлен понимал, что центр вот-вот будет прорван, как только сама Тьма встретится лицом к лицу с королём пиктов. В сердце голубоглазого воина бушевало отчаяние – и гнев. С криком бешеной ярости он продолжал отбиваться от натиска демонов, чьи толпы, впрочем, вдруг содрогнулись.

Совершив очередной выпад в полуприседе, Мак Тадг выпрямился и мельком огляделся, когда доселе рвавшиеся на штурм твари отпрянули от пиктов. В их гуще он заметил, как сквозь дымные массы прокладывают себе путь Чёрные клинки, ранее сидевшие в засаде среди огромных цветов, а ныне, должно быть, бросившиеся в бой по предсмертному сигналу Мак Отны. Эти воины сметали чудовищ, как лютый ураган. В отличие от Лунных Волков, они носили кольчуги, а потому были подобны прорве разъярённых вепрей, облачённых в крепкие панцири.

– Строй, в атаку! – приказал Айлен, вытянув копьё вслед отскочившим в сторону монстрам.

Первая шеренга поднялась с колен, и стена копий и щитов двинулась в атаку на тварей, решивших наброситься на Чёрных клинков всей своей массой. В мгновение ока ряды снова соприкоснулись, и пляска смерти возобновилась с прежней безудержностью. Пара сотен тварей оказалась посреди покрытых смолой мечами и острыми наконечниками, как меж молотом и наковальней. Копейщики давили их и пронзали, прокладывая себе путь к соплеменникам, которые прорубались вдоль дружественного строя.

Вскоре чёрный меч и копьё впервые поразили одну и ту же тварь с обеих сторон, и каледонская стена щитов остановилась. Айлен взглянул налево, где в центре поля боя Демон Тьмы пробивал последние ряды пиктской пехоты. Лучники посылали в него стрелу за стрелой, копейщики метались всем, что оставалось под рукой, а Лунные Волки бесстрашно бросались в ближний бой, но разлетались в разные стороны от могучих ударов копыт и челюстей.

Наконец сама Тьма смела ещё нескольких воинов, старавшихся удержаться в стене щитов, и перед ней предстал король пиктов, только что снявший голову с плеч двуногого чудовища. Гигантский демон ужасающе взревел и послал свои оскаленные клыки в стремительное пике. Тотчас же Бран Мак Морн нырнул под его пасть и, когда та вгрызлась в землю, рубанул ему по подбородку. Дух Тьмы отшатнулся, сдавленно всхрипнув, как вдруг его рог озарился чернотой, луч которой устремился к предводителю Воинства Луны.

Эта тёмная энергия походила на чёрное пламя, наверняка превратившее бы Мак Морна в груду пепла, если бы его не уберегла магия Лунной Госпожи. Однако, как только луч рассеялся, щит короля, заключавший в себе силу богини, расплавился и сделался подобным сгустку смолы. Отбросив его в сторону, предводитель пиктов крутанул меч и схватил его обеими руками. Тут-то его обступили подоспевшие на помощь берсерки и небольшая группа копейщиков, и сражение продолжилось.

И всё-таки судьба центра обороны была решена. На фланге же демонов было много, но далеко не настолько, как в том клине, что бил в щиты варваров вслед за продвижением Демона Тьмы. Прорыв был неизбежен.

Выискав справа от себя одного из боевых вождей, Мак Тадг отразил удар одного из Духов и воскликнул:

– Держите строй! Стойте до последнего, что бы ни случилось!

– За Лунную Госпожу! – крикнул в ответ предводитель отряда. Его клич прошёлся по всем рядам пиктов.

Положившись на их стойкость, Айлен вырвался из строя и, протаранив бок ближайшей твари при помощи копья, присоединился к Чёрным клинкам, чьё продвижение к центру поля брани не останавливалось ни на секунду. Они рвали демонов на части, то и дело гибли сами, но перед этим утаскивали за собой в небытие не один десяток врагов. Страшными ударами мечей они пробивали себе дорогу сквозь дымные массы, оставляя за собой широкую прореху, которую чудовища тут же спешили заполнить, обрушиваясь на щиты вставших в оборону копейщиков.

Выбившись вперёд, Мак Тадг увлёк Чёрных мечников за собой. Вместе они вскоре вырвались из свалки, и весь их отряд, в котором оставалось чуть более шести десятков лучших бойцов Воинства Луны, бросились туда, где кипело самое напряжённое столкновение. На пути им то и дело попадались отдельные Найтмеры, коих доселе косили стрелы лучников, а ныне – мечи, смола на лезвиях которых густо смешалась с чёрной кровью.

Вдруг с левого фланга из мглы показались воины с двуручными топорами, чей отряд доселе тоже ожидал в засаде. Широкоплечие здоровяки в килтах и сфероконических шлемах неслись вниз по склону, как стадо буйволов, и прежде чем Найтмеры, продавливавшие центр пиктского воинства, что-либо предприняли, их клин содрогнулся от мощного натиска. Судя по тому, как много в этом отряде было воинов, и по чистым лезвиям секир, сверкавших в свете факелов, на левом фланге не происходило крупных стычек, в силу чего они со свежими силами обрушились на врагов.

Впрочем, центр держался из последних сил. Дух Тьмы вновь зловеще встал на дыбы, и его дымное тело мигом преобразилось. Его передние копыта превратились в длинные когтистые лапы, которыми он принялся полосовать и расшвыривать противостоявших ему пиктов. Но те вовсе не колебались и с невиданной самоубийственной отвагой бросались на гигантское чудовище со всех сторон, забыв про боевой порядок. Их обуревал невероятный гнев, в котором они метали в демона копья, поднимали мечи и топоры павших и стремглав мчались с ними в бой, попутно истребляя тварей, следовавших за своим колоссальным собратом.

И всё же оружие каледонцев, вгрызаясь в толстые опоры Воплощения Тьмы, вязло в его плоти, как в глине, казалось, не причиняя ему ни малейшего вреда. Не обращая внимания на атаки дикарей, он медленно, но уверенно продвигался вперёд – к Лунной Госпоже, – попутно размётывая её слуг в разные стороны. Его победоносное шествие продолжалось до тех пор, пока один воин с двуручным топором, пробившись сквозь ряды меньших тварей, не рубанул с прыжка ему по ноге. Оружие вошло в дымную плоть по самое топорище, лезвие полностью утонуло в ней, и тут-то демон наконец-таки взревел во всю глотку от боли.

Дрогнув, как дуб, качнувшийся на мощном ветру, Дух Тьмы вновь принялся размахивать своими смертоносными когтями. Заметив, как один из воинов сумел пустить ему кровь, Айлен ободрился мыслью, что его возможно сразить. Он вместе с Чёрными клинками приближался к месту стычки, так что те уже занесли своё оружие над головами, готовясь вдарить в Духов, с которыми продолжали биться копьеносцы в шилтроне. Перехватив копьё, голубоглазый пикт швырнул его в гигантского демона, почти не целясь, и выхватил из-за пояса топор.

Копьё вонзилось в плечо Порождения Тьмы, и тот рубанул лапами наотмашь в сторону полученного удара, словно бы отмахиваясь от укусившего его комара. Обступившие его пикты разлетелись в разные стороны. И как раз перед тем, как Мак Тадг сшибся с ближайшим двуногим Найтмером, тело одного из соплеменников с раскроенным черепом снесло его с ног, точно валун, пущенный из онагра. Шлем слетел с его головы, он рухнул наземь, крепко ударившись затылком о чей-то щит, и в глазах воина стремительно потемнело…

Сквозь кромешную тьму Айлен в какой-то момент заметил источник света – чистого и серебристого. Постепенно он становился шире и обретал формы, пока в нём не стала чётко видна Лунная Госпожа. Она сидела с закрытыми глазами и что-то тихо, но судорожно шептала, как в трансе. Поражённый, воин поднялся и огляделся. Доселе он лежал словно ни на чём, а со всех сторон его окружало бескрайнее полотно ночного неба. Как заворожённый, он шагнул ближе к манящему образу богини, покуда ему не стали слышны слова, вырывавшиеся из её уст.

– Филии Ноктис, эстоте скутум мэум! Кустодите сомнум меум а Тенебрис! – раз за разом повторяла она по-римски, как если бы от этих слов, коих пикт не понимал, зависело само её выживание.

Мак Тадг подошёл к ней ещё ближе, невольно желая коснуться её, как уже звёздное небесное полотно, стелившееся вокруг, всколыхнулось, подобно водной глади, разорванной камнепадом, и отовсюду начала сгущаться тьма в виде густого чёрного дыма. Она собиралась в целые тучи и стремилась окутать богиню. Выхватив кинжал, воин приготовился защищать её, однако тьма, рассекаемая лезвием, стягивалась вновь, пока не добралась до его рук, сковав их мертвенной хваткой. Она поглощала пикта, делая стальные его мышцы слабыми, сонными, бестелесными.

Как бы он ни сопротивлялся, тьма пожирала его. Когда же она довершила своё мерзкое дело, установился мрак. Он ничего не видел и не слышал, только чувствовал, как скверна поглощает небо и землю, превращая всё, что их наполняло, в извращённые подобия самих себя. И он был частью её мрака, лишённый силы и чести. Не воин, но пёс и даже хуже. И его душу непременно целиком и полностью сожрало бы отчаяние, а затем и мерзкое, противоречивое желание слиться с этой тьмой, если бы в ответ на них в нём не вспыхнул огонь пиктской ярости…

Сердце Айлена бешено заколотилось, а рука, всё ещё крепко стискивавшая кинжал, совершила выпад наугад. Пелена помутнения сходила с его глаз, и сквозь неё он увидел, как посланное им лезвие впилось в глотку Духа, нависавшего над его доселе недвижимым телом. Он повалил тварь наземь и в бешенстве ещё несколько раз поразил её коротким клинком, прежде чем его слуха коснулся рёв трубы. Он поднял взор и огляделся.

В центре битвы пикты всё ещё рубились с Найтмерами, коих оставалось не более нескольких тысяч. Среди них заметно выделялась фигура Брана Мак Морна, трубящего в рог тройным сигналом. Затем, взяв меч в обе руки, он продолжил рубить Найтмеров, с каждым ударом отправляя очередного из них обратно во тьму и восклицая:

– Смерть демонам!.. За племя!.. За победу!.. За Луну!..

Каждый клич короля отзывался воинственными выкриками его воинов, коих он вёл за собой. Пикты со всей своей неистовостью отбивались от Духов, вырывавшихся из тумана спереди, и настигали тех, кто были уже позади, скача вслед за Демоном Тьмы. Тот уже пробился сквозь линию обороны варваров и устремлялся прямиком к внутреннему озеру. Его поступь старались остановить лишь лучники, отбегавшие и стрелявшие, и Лунные Волки, не прекращая гнаться за ним, невзирая ни на что.

Глядя на то, как это колоссальное чудовище продвигается вглубь Острова Сна, Айлен осознавал, что богиня обречена, если его не остановить. Но как это сделать, он не имел ни малейшего представления, коль уж монстр прошёлся по рядам его соплеменников и отделался только царапинами на ногах. Но гнев в его сердце кипел, как лава в жерле вулкана. Влекомый ею, он вскочил на ноги, подобрал свой обронённый топор и тут же врезал им по Найтмеру, вынырнувшему справа из мглы. Отдельные твари всё ещё появлялись по всей ширине оврага, и если они не сталкивались с копьями воинов, то их сражали стрелы охотников.

Впрочем, Мак Тадгу было не до стычек с меньшими демонами, а потому он во весь опор помчался наперерез Воплощению Тьмы, настигнуть которое также спешили воины во главе с Мак Морном, пробиваясь сквозь то, что оставалось от протаранившего их клина. С каждым взмахом пиктского меча или топора чудовищ становилось всё меньше, а дикарей стало больше, когда слева и справа из мглы вырвались отряды по четыре сотни копейщиков, несясь в атаку вниз по склонам на зов своего предводителя.

Но величайший из демонов неумолимо шагал к богине, не обращая внимания на потуги каледонцев его остановить.

Устремляясь наперекор самой Тьме, Мак Тадг чудовищными ударами топора прорубался сквозь разрозненные стаи тварей, рвавшихся вперёд вдогонку за отступавшими пиктскими лучниками. Как косарь сквозь траву, он шёл через них, не останавливаясь, пока не соединился с Лунными Волками, буйствовавшими почти у самых ног колоссального демона, топот которых колебал землю. Меньшие твари бросались на его защиту, но натиск пиктов был чересчур сокрушителен.

Одним махом Айлен разрубил от плеча до пояса прямоходящую тварь, что преградила ему путь, и перед ним выросла только что опустившаяся на траву левая опора Духа Тьмы. Едва не свалившись от дрожи земли, воин рванул вперёд, скаля зубы в невиданном гневе, и с прыжка всадил топор в дымную голень, походившую на широченную колонну. Не без труда он подтянулся и хотел, было, вытащить из-за пояса кинжал, как вдруг туша колоссального чудовища неистово всколыхнулась. Его когти пикировали на пиктских берсерков, дерзнувших преградить ему путь.

Голубоглазый воин едва удержал рукоять топора в мертвенной хватке, но когда гигант топнул левой ногой, желая раздавить одного из свалившихся наземь Лунных Волков, само лезвие выскользнуло из его плоти. Молодой пикт грузно пал наземь, как уже над ним выросла дымная четвероногая фигура. Он едва успел вскинуться и взять оружие, когда зубастая пасть разинулась на него. И ровно в тот же миг монстра снёс топор, брошенный Мак Эрпом.

Тотчас же Айлен вскочил на ноги, наблюдая, как Демон Тьмы удаляется прочь навстречу своей тёмной цели. Видя, как эта огромная тварь идёт к богине, дабы овладеть ею, в нём вскипали те же чувства, что побудили его на самое первое в жизни убийство. Он снова рванул вслед за жутким колоссом, пользуясь тем, что от прочих монстров его пока что защищали Лунные Волки, к которым на помощь прорубались Чёрные клинки, а за ними и прочие воины…

Заметив из гущи побоища, как голубоглазый воин с невероятной прытью лезет вверх по могучей стати Воплощения Тьмы, Бран озарился надеждой. Теперь, когда отряды с флангов пришли центру на помощь, его окружали полторы тысячи воинов, которые бились с вдвое большим числом уцелевших Найтмеров. Сеча кипела повсюду, куда ни брось взор. Но именно позади занятой пиктами позиции вершилась её решающая часть.

Демон Тьмы в любой момент мог смахнуть с себя голубоглазого пикта, что полз по нему, как таракан. И сделать это ему пока что не давали лишь воины Мак Эрпа, без конца отвлекавшие его на себя. Поэтому Мак Морн знал, что должен делать.

– Киниод! Грон! Защищайте тыл! – велел король, крикнув боевым вождям, чьи отряды сдерживали Духов из оврага. – Остальные, за мной – в атаку! Богиня направит наши удары!

Его слова повторил бившийся подле него Мак Нехтан, и приказ разлетелся от одного края войска до другого. Пять сотен воинов ринулись в бой по следам Чёрных клинков, громя чудовищ направо и налево. Они более даже не держали строй, дав волю звериной жестокости, началась варварская во всех отношениях мясорубка, где топоры – зримое воплощение свирепости пиктов – заиграли во всём своём кровавом кураже. Они настигали тварей, огибали их с обеих сторон и разбивали в клочья чёрного дыма, гонясь за Духом Тьмы, как волки за туром.

Айлен этого не видел, но слышал пронзительный боевой клич соратников, когда взбирался по ноге дымного колосса, орудуя топором и кинжалом. Он вонзал лезвия в крайне вязкую плоть и подтягивался на рукоятях, силясь взобраться как можно выше. Каждый раз, когда гигантское чудовище било по докучавшим ему Лунным Волкам или порой отмахивалось от стрел, воин сжимал пальцы так крепко, что они, казалось, просто-напросто сомнут в своём хвате древесину и металл. По той же причине он вбивал острия в дымную тушу как можно глубже, чтобы они не вылетели из ран от бешеной тряски.

Битва окончательно превратилась в хаос. Дух Мрака двигался вперёд, не останавливаясь и на ходу расшвыривая Лунных Волков, те снова вставали и кидались в схватку, вокруг воины-пикты бились с Найтмерами, железо и дымные когти вздымались и опускались, земля ходила ходуном, а воздух колебался от хищного рычания и дикого рёва! Варвары яростно уничтожали ту Тьму, что покусилась на их богиню, безудержно гнались за монстрами, что рвались дальше к озеру, но натыкались на стрелы и колья охотников, а некоторые бросались на величайшего из них по примеру голубоглазого воина. Их неистовство не ведало пределов!..

Кое-как Айлен поднял себя на сгорбленный затылок Демона Тьмы. Обувь его вязла в дымной плоти, как в смоле, однако каждый раз, когда туша твари вскидывалась для мощного удара, это только играло ему на руку. Перед ним вырастала огромная башка, на которой колыхалась дымная грива. Шея чудовищного колосса была чересчур толстой и едва выделялась между его грубыми массивными плечами и затылком. Поэтому, выдернув топор из его плоти, молодой пикт с яростным воплем прыгнул ему на самую макушку.

Лезвие с глухим хрустом вгрызлось прямо в лоб подле изогнутого рога, как уже поверхность дымной плоти ушла у Мак Тадга из-под ног. Десятки каледонцев оббежали гигантского демона, преградив ему путь, и тот принялся раскидывать их своими огромными лапами, мечась то туда, то сюда, словно буйная горилла. Коренастые дикари разлетались в разные стороны, едва успевая выставить щиты или тщетно отмахнуться от удара. Как итог, одному из них удалось лишь оставить свой топор в конечности чудовища.

Преобразовав свои когти в молоты, Демон Мрака громыхнул ими оземь, повалив надоедавших ему Людей Вереска с ног. Его туша взметнулась до того резко, что руки Айлена не сумели удержать рукоять топора, и он в мгновение ока подлетел в окутанную туманом высь на десяток футов. По наитию он выхватил кинжал в надежде уцепиться за чудовище при падении. Но прежде чем он успел сгруппироваться, его спина ударилась об дымную голову.

Короткий клинок вылетел у него из пальцев, а сам он тут же скатился по покатому лбу. В долю секунды пикт понял, что для него всё кончено, как вдруг всё словно замерло на мгновение.

Инстинктивно подняв взор вверх, Мак Тадг узрел, что случайно зацепился ремнём, что огибал его могучий торс и удерживал ножны, за торчавшее из лба чудовища топорище. И прямо перед ним разверзлись огромные красные глаза, словно пропасти в пекло, откуда на него хлынуло непреодолимое и повелительное чувство полнейшей обречённости. Он ощущал ту ужасающую мощь, что несла в себе эта Тьма, которую Найтмеры стремились обрушить на богиню. И сейчас она невыносимым грузом пала на его плечи.

Влияние Тьмы рассеялось, когда её Порождение снова взметнуло всё своё тело для очередного удара по разрозненным отрядам каледонцев. Ремень чуть не слетел с топорища, а потому Мак Тадг, быстро придя в себя, не позволил себе упустить шанс. Он выхватил из-за спины длинный меч и снова заглянул в чудовищные глаза Демона Мрака, отринув всякий страх.

– Во имя богини, сдохни!

Прогремев во всю глотку, пикт что было мочи воткнул клинок в кроваво-алый огонь, что являл собой око самой Тьмы. Чудовище вмиг взревело в приступе боли, от коей вся гигантская дымная туша всколыхнулась, как рушащаяся скала. Огромный адский глаз потух, из него потоком хлынула чёрная жижа. Но быстро силы не покинули монстра.

В бешеном отчаянии Порождение Тьмы задёргалось и заметалось, точно как раненный зверь. Его длинные лапы принимали стремительные метаморфозы, становясь то молотами, то когтями, он размахивал ими так, словно хотел отогнать оковы смерти, стараясь смахнуть с себя голубоглазого пикта, но вместо этого то и дело сметая обступавших его и варваров, и Найтмеров. Айлен выдернул клинок, но не успел нанести очередной удар, когда особо буйные конвульсии гигантской твари подбросили его ввысь на несколько десятков футов.

Затем началось стремительное падение, которое прервалось жутким ударом метавшихся туда-сюда дымных когтей, отбивших его прочь, как ничтожную соринку. Вспышка боли пронзила тело Мак Тадга, он пролетел пару сотен футов, пока не грохнулся под Дубом Тысячелетий. Мгла рассеивалась, и прежде чем в его глазах потемнело, он увидел, как его соплеменники, до сих пор бившиеся с Духами на окраине лагеря, разбегаются в стороны.

В следующий миг гигантская туша Демона Тьмы пала ничком. Перед гибелью его дымное тело приняло исходную форму – облик Пони Теней…

Едва удержавшись на ногах от тряски, всколыхнувшей землю, точно ковёр, Бран Мак Морн увидел колоссальное чудовище мёртвым. По рядам дикарей прошёл победный клич, и они, невзирая на усталость, бросились на то, что осталось от вражеской орды, с удвоенными силами. Поддержав подъём духа среди своих воинов, король вскинул меч к небу, после чего разбил им череп подбежавшего к нему демона. Он схлестнулся с одним, потом с другим, нескольких неподалёку взяли на себя Лунные Волки, а особенно рослую прямоходящую тварь рассёк надвое воин с двуручным топором.

Повсюду, где горели факела, пикты добивали жалкие горстки чудовищ. Под сиянием полумесяца, показавшегося сквозь мглу, они слабли и гибли, а прочие спасались бегством. Поле боя осталось за Людьми Вереска.

Когда же Бран сразил своего последнего соперника, его взгляд скользнул по оврагу, чьи очертания становились всё более видимыми. Всюду лежали трупы сражавшихся, и основная их масса была чёрной, как смоль. И ныне над их останками стояло свыше тысячи торжествующих каледонцев. Король снова направил меч к небу и сотряс долину своим низким голосом:

– Победа!

Покрытый чёрной кровью с ног до головы, он был похож на демона смерти, принёсшего Найтмерам погибель, и все его воины будто являли собой его подобие. Они взревели и загрохотали оружием. Предводитель пиктов озирал своё войско твёрдым уверенным взглядом, однако в мыслях подмечал, что победа всё же висела на волоске. Битва завершилась у самого лагеря, и до ложа богини оставалось всего ничего. Если бы не голубоглазый воин, всё могло бы кончиться иначе.

Подумав о сыне Тадга, чья доблесть не знала границ, Мак Морн устремил взор к дубу. Молодой воин кое-как поднялся на ноги. Его кольчуга была изорвана в клочья, а на груди зияли глубокие раны, из которых потоком лилась кровь. Он едва держался, опираясь на свой меч, но всё же нашёл в себе силы взметнуть клинок и поддержать клич соратников.

Вопль Айлена прервался вспышкой боли, скрючившей его тело. Он ощущал, как силы его покидают, но нисколько не жалел о содеянном. И сейчас ему хотелось лишь напоследок взглянуть на ту, ради которой он получил эту смертельную рану. Опираясь на меч, как на трость, воин заковылял мимо дуба. Заметив, как он удаляется, Бран двинулся ему вдогонку, а вместе с ним и все прочие пикты, чьи выкрики стихли.

Мак Тадг вышел к краю обрыва, и его глаз нежно коснулось мягкое сияние Лунной Госпожи, всё так же спавшей на своём месте. Как и прежде, она была прекрасна – спокойная и умиротворённая, как если бы рядом с ней только что не гремело сражение, и оттого безмерно милая. Её покой был для воина наивысшей наградой.

Ни с того, ни с сего голубоглазый пикт почувствовал, как позади него что-то упало. Оглянувшись, он увидел на траве свой топор, слетевший с головы Порождения Тьмы вместе с ним и доселе болтавшийся на ремешке. Поняв это только сейчас, он беззвучно хмыкнул с иронией. И тут-то его слуха коснулось жуткое рычание, подобное отголоску отгремевшей битвы.

Взор Айлена метнулся вправо. Из высокой травы, росшей перед зарослями гигантских грибов, вынырнули три дымные четвероногие фигуры. Тотчас же внутри него всё сжалось, а в глазах вспыхнул тот же огонь, что полыхал в пылу битвы.

Сзади раздался возглас:

– Демоны! Они ещё здесь!

Эти слова принадлежали одному из охотников, которые добрались до дуба быстрее прочих, и их луки мигом нацелились на появившихся из ниоткуда тварей. Снова засвистели стрелы, они нашли свою цель в двух мчавшихся к обрыву тварях, но третья сумела миновать смерти и приготовилась к мощному прыжку прямиком к ложу богини. И когда лапы монстра оторвались от земли, его дымное тело сковал слабеющий, но всё ещё мощный хват рук голубоглазого пикта, рванувшего ему наперерез.

Оба противника полетели в пропасть к безмятежной водной глади, как уже Найтмер вцепился клыками в шею Айлена. Тот взревел от боли, и без того пронзавшей всё его тело, но всё же собрался с силами, вжал лезвие меча в затылок чудовища и, что было мочи, сдавил его. Он тянул оружие на себя так, что его левая ладонь, удерживавшая клинок, прорезалась до кости, и не остановился до тех пор, покуда железо не поделило дымное тело на две части, коснувшись наконец ран у него на груди.

Последовал удар об гладь, и в глазах пикта потемнело раньше, чем вода заполнила его лёгкие. Изорванная кольчуга потянула его в самые глубины озера вместе с убитым им последним монстром. Когда жизнь покинула его, он всё ещё крепко-накрепко сжимал меч.

Так погиб Черноволосый Айлен…

Глава 8: Песнопение звёзд

Выйдя к обрыву, Бран Мак Морн остановился. Прежде всего его взор пал на Лунную Госпожу, которая, судя по рассеявшемуся туману, должна была вскоре проснуться. Справа от него покоились два Найтмера, поражённые стрелами охотников. Третьего же, как и Айлена Мак Тадга, видно нигде не было.

Позади столпились нестройные ряды пиктов. Все были уставшими, многие – ранены, но всё же в их тёмных очах сияло пламя решимости, побуждавшей их биться за богиню хоть до скончания веков. Оглянувшись на них, Бран ободрился. Его войско потеряло гораздо меньше бойцов, чем могло бы, а потому было готово к встрече со следующей новолунной волной чудовищ, которая, к тому же, будет уже не столь огромной и смертоносной. И всё благодаря шилтронам, идея коих принадлежала тому голубоглазому воину.

С этой мыслью король потупил взор и увидел валявшийся у его ног топор. Он воткнул меч в землю, поднял обронённое оружие и, обхватив его обеими руками, уставился на него, как на любимого новорождённого сына. Причём этот сын был для него как мёртв, так и жив, одновременно.

– Досадно, что такие воины гибнут в числе первых, – произнёс он тихо, словно обратившись к топору. – Но именно поэтому они столь велики. Да, такие сердца и горят самым ярким огнём.

– Он был настоящим пиктом, – зазвучал чей-то голос. Не поднимая глаз, Бран сходу понял, что это Гонар. – Духи ночных кошмаров силились его поглотить, но их мрак не в силах излиться в сердца, ему подобные, ибо их и без того наполняет тьма ярости, которая, однако, верна и предана свету богини. Поэтому-то Дух Ночи и призывает на её защиту именно нас – Людей Вереска, Народ Тени.

– И всё же сердцу героя биться легче, чем сердцу вождя, – проговорил король, будто говоря с самим собой, после чего опустил топор и наконец посмотрел на жреца, взявшегося неизвестно откуда. – В этот раз демонов было ещё больше, чем их обычно бывает даже с новой луной. Много пиктов отдали свои жизни за победу, пал среди них и Парта, хотя доселе смерть миновала его. Если бы мы не встретили их, выстроившись теми ежами, для нас всё было бы кончено. Они смели бы нас, как ураган. Пожалуй, прежде нам не доводилось сражаться в столь ужасающих битвах. Клянусь богиней, само звёздное небо дрожало над нами, пока мы отправляли этих чудовищ в то небытие, из которого они вылезли!

– Сегодня Ночь Мёртвых, – заявил Гонар. – То время, когда завеса между мирами становится тоньше всего, а мрак настолько силён, что проторяет путь для Духа Первородной Тьмы и самых бесчисленных орд. Но теперь нам пришла пора выдохнуть с облегчением. Их последующие нашествия будут не столь смертоносны.

– До новой луны. И следующей Ночи Мёртвых, – угрюмо буркнул Бран. – Мы победили – снова, – и будем побеждать во имя Лунной Госпожи, покуда бьётся хоть одно вересковое сердце. Но когда-нибудь настанет та битва, в которой мы уже не сможем победить. Когда-нибудь пикты закончатся, и Духу Ночи станет некого призывать. Когда-нибудь мы все падём, а богиню поглотит Тьма, и она даже не узнает, сколько воинов отдали свои жизни ради неё. Нас ждёт лишь забвение, и нашим мечам под силу разве что его отсрочить.

– И всё же ты сражаешься, – подметил Гонар.

Глаза Брана хищно сузились. Он, не отрываясь, взирал на богиню.

– И буду сражаться, даже если останусь один на один против всей орды этих чудовищ. Что бы ни случилось, они дорого заплатят за возможность обладать нашей богиней. И пусть она не вспомнит наших имён, никогда ни в жизни, ни в смерти пикт не встанет на колени перед врагами, будь они хоть римлянами, хоть самими демонами! Может быть, мы и следуем по пути обречённых. Но пройдём мы по нему достойно, как подобает воинам.

Гонар многозначительно хмыкнул.

– Может быть, – повторил он. Шагнув вперёд, жрец встал подле короля и тоже посмотрел на Лунную Госпожу, после чего поднял взгляд к полностью очистившемуся ночному небу. – Возможно, богиня никогда не узнает, что мы хранили её покой и проливали кровь ради неё. Но звёзды запомнят нас, Бран. И покуда пылает огонь наших сердец, они начертают его светом наши имена на ночном небосводе.

– Звёзды? – кисло усмехнулся Мак Морн. Он оторвал взгляд от богини и посмотрел на старца. – Какая судьба нас ждёт, Гонар? О чём говорили тебе звёзды?

– Звёзды говорят о многом, ибо судьба подобна реке с огромным числом притоков, – отвечал жрец. – Но даже если будет избран самый мрачный из них, сияние наших сердец не угаснет. Слава пиктов померкнет, и никто в мире смертных не вспомнит, кем мы были. Уйдёт в прошлое и богиня, она утратит своё могущество. Божественный мир развратится и падёт, канув в тысячу лет мрака. Но мы пребудем вместе с Лунной Госпожой, с её духом, в землях, каких прекрасней нет, под лунным светом, что она сотворила в давнем прошлом. Под её крылом найдут покой всё Дети Ночи, каких знавал божественных мир. И ты, Бран, вместе с твоими могучими пиктами станешь их защитой от Тьмы во веки веков. И ничто не сможет вас сокрушить.

Выслушав старца, Бран снова потупил взгляд на топор. Его лезвие гудело зовом крови, едва ощущаемым, но предельно ясным. Король знал, какая участь уготована ему и всем пиктам – вечная война за то, что всегда было им дорого. И он, как и каждый из его воинов, был к этому готов.

Гонар прошёл мимо короля и направился восвояси. Прежде чем скрыться во тьме, он обернулся через плечо и таинственно добавил:

– Впрочем, кто знает, какой будет избран приток реки судеб?..

Не став провожать его взглядом, Бран не сводил глаз с оружия, которое принадлежало голубоглазому воину, сразившему ужаснейшее из чудовищ. Он чувствовал предвестья грядущих бурь и бесконечных сражений, что ждали пиктов впереди. Тьма никогда не отступится и ничто не сможет полностью её искоренить. Найтмеры будут приходить снова и снова, возрождаясь из ночного ветра, что разносит их недвижимые тела после битв. Мечи будут вечно скрещиваться с дымными когтями, а кровь – проливаться. Но что с того?..

На лице Брана мелькнула зловещая ухмылка. Пусть чудовища приходят хоть со всех краёв своей необъятной стихии… пикты смогут одолеть их в любой борьбе! Он снова выстроит своих воинов шилтронами, и Тьма разобьётся о копья и щиты. Так Люди Вереска сдержат атаку завтрашней ночи и прочие, что последуют за ней, а когда демоны придумают что-то новое, пиктский ответ не заставит себя долго ждать. Появится ещё один смышлёный воин, который придумает, как их лучше бить. Но даже если и нет, то король и сам сообразит, как парировать очередной выпад нечисти и дать ей отпор, ибо делал он это уже не раз.

Кровь пиктов горяча и неистова, её пламя всегда рассеет Тьму, сколь бы та ни сгущалась. И пусть на поле боя средь бесчисленных орд выйдет ещё один Дух Тьмы или иной монстр ему под стать. Ни одно вересковое сердце не дрогнет перед ним, и всегда найдётся хоть один храбрец, кому хватит духу сразить его. Среди Воителей Луны всегда будут лучшие воины, каким был Айлен Мак Тадг. И их имена никогда не утонут в забвении. Сама Ночь запомнит их.

С этой мыслью Мак Морн повернулся и направился к Дубу Тысячелетий. Ещё раз напоследок посмотрев на топор, он с размаху всадил его в кряжистый ствол могучего дерева. И пусть всякий, кто взглянет на это оружие пред всеми грядущими неисчислимыми побоищами с Тьмой, помянет голубоглазого героя, доблести которого должен быть достоит каждый каледонец!..

Почтив память воина, Бран вернулся к обрыву. Он выдернул из земли свой меч и, прежде чем удалиться, снова посмотрел на Лунную Госпожу. Сердце короля на мгновение замерло. Её пленительное сияние завораживало его и вдохновляло, как если бы он видел её впервые.

– Спи спокойно, моя госпожа! Мы отстояли твой покой, как отстоим его и впредь, – почти шёпотом произнёс он, после чего опустился на колено и склонил голову пред богиней.

Его примеру последовали все пикты, стоявшие у него за спиной. Меж тем Лунная Госпожа спала, ни о чём не подозревая, покуда не настало время проснуться.

Вскоре сгустилась темнота…

---

Положив один из ветхих свитков обратно на полку, Принцесса Луна взяла оттуда другой. Она развернула его и прочла выведенное большими буквами название, красовавшееся в головной части пергамента. Это были объёмные «Размышления о магии» за авторством Стар Свирла Бородатого. Впрочем, в этом помещении все сочинения принадлежали перу её давнего наставника, поскольку это было его собственное крыло Кантерлотского архива.

Едва подняв луну на небосвод, Владычица Ночи сразу подалась сюда, как и вчера. После того, как она узнала от старшей сестры, что шептала во сне некие странные слова, это не давало ей покоя. И узнав в них не что иное, как заклинание, которому её в детстве учил Стар Свирл, она сочла нужным отыскать его в древних записях своего учителя. Только это могло пролить свет на то, почему она бессознательно шептала эти слова.

Однако, просмотрев уже не один десяток полок, ломившихся от свитков и книг, Луна так и не нашла ничего, что походило бы на те слова, что из её же уст передала ей Селестия. И почему же её наставник, когда вернулся из безвременья, почти никогда не бывал в Кантерлоте? Будь он здесь, о том заклинании можно было бы расспросить у него самого. Но пока что у Принцессы не было иных собеседников, кроме бумаги и чернил.

Утомлённо вздохнув, она всё же принялась пробегаться глазами по тексту на древнеэквестрийском языке, начертанному, к тому же, до жути ужасным почерком. Хотя после прошлой ночи, почти что полностью проведённой меж этими полками с древними трудами, она мало на что надеялась.

Свиток, который взяла Повелительница Тьмы, походил не столько на труд, сколько на исследовательский дневник. Здесь Стар Свирл записывал свои бессвязные размышления о тех или иных заклинаниях, в аннотациях часто приводил примеры их практического использования, и нередко одна мысль здесь внезапно прерывалась другой с тем, чтобы продолжиться через пару следующих записей. Он писал о подъёме солнца, чем занимался сам до того, как эту заботу взяла на себя Селестия, о способах телепортации, о том, как управлять погодой, используя магию единорогов, и о многом другом. Но ничего о магии ночи и снов.

Несмотря на то, что Луна сегодня хорошо выспалась, она едва подавила в себе зёв, пробегаясь по записям наставника. И она уже даже собиралась вернуть свиток обратно на полку, не утруждая себя вниманием к самым последним его записям, как вдруг её взгляд застыл. Ближе к концу среди явно неоконченных заклинаний она узрела слово «ноктис». Рядом с ним же располагались и прочие, которые вчера передала ей сестра.

– Филии Ноктис, эстоте скутум мэум, – заворожённо прочла она слова, записанные очень неразборчиво. За ними следовало ещё одно предложение, которое, впрочем, читалось очень легко. Это был её почерк, разительно контрастировавший с каракулями её учителя. Слегка смутившись, она всё же огласила и их, перейдя почти что на шёпот: – Кустодите сомнум меум а Тенебрис.

Проведя последнюю тысячу лет в ссылке на луне, где всё оставалось, как могло показаться, неизменным, она неплохо помнила староэквестрийский язык, а потому перевод этих слов сложился у неё в голове сразу. Старое заклинание гласило: «Дети Ночи, станьте моим щитом! Оберегите мой сон от Тьмы!». В душе Принцессы взыграло странное чувство, когда она прочитала эти строки. От них веяло непреодолимой древностью и некой тайной, из-за чего по её спине невольно пробежал холодок. И тут-то её осенило.

Снова вглядевшись в заклинание, Луна вдруг вспомнила. Она дописала его вторую строчку. Когда Стар Свирл научил её этим словам в первую ночь, проведённую в Замке двух сестёр, она, усвоив его уроки по магии, сходу сообразила, что их можно улучшить, направив на защиту снов. Память о том поистине судьбоносном моменте нахлынула на Принцессу, подобно мощным потокам волшебства.

Сознание Луны будто вернулось в те невероятно давние годы. Она видела саму себя – ещё совсем маленькую кобылку, – засыпающую в своей постели посреди огромной, тёмной, столь непривычной ей дворцовой спальни, где каждый покрытый мраком угол внушал опасения. Однако она засыпала, а из её уст тихим тоненьким голоском сонно сыпались слова:

– Филии Ноктис… эстоте скутум мэум… кустодите сомнум меум… м-меум а Тенебрис…

Вскоре маленькая Луна мирно окунулась в сон. И ей явилось видение. Она узрела себя, бредущую среди бескрайнего ночного неба. И вокруг неё то тут, то там вспыхивали будто бы магические порталы. Их становилось всё больше и больше, и в них она видела бессчётное количество своих верных подданных – как текущих, так и будущих. Перед ней ширились толпы пони, преклоняющих перед ней колени, и прочих существ, дремлющих под нежной эквестрийской луной. Видела она и бэтпони, что добровольно удалились в пещеры и леса после того, как Найтмер Мун была изгнана, и вернулись из тени лишь недавно, став теперь её личной гвардией.

Вид целых табунов подданных, любящих и чтущих ночь наравне с солнцем и днём, воодушевлял и трогал маленькую принцессу. Она всем своим сердцем ощущала то величие, что было уготовано ей судьбой, которое, впрочем, было понято и принято ею не сразу. Но в какой-то момент в одном из порталов Луна заметила нечто необычное, что невольно привлекло всё её внимание.

Сквозь одну из магических прорех она узрела мрак непролазной древности и дикости, которым веяло от всего, что было доступно её взору. Это был некий ветхий алтарь, вокруг которого собрались странные существа, коих она никогда не встречала. Несколько из них – мускулистые и смуглокожие, бородатые и с тёмными глазами, облачённые в шкуры зверей и вооружённые копьями, – твёрдо произносили непонятные ей слова, судя по всему, на своём языке, а ещё один – длиннобородый старец, густо покрытый татуировками – направлял свой посох к ночному небу.

Они шептали это заклинание из раза в раз, пока ни с того, ни с сего, очевидно, не заметили портал, сквозь который за ними наблюдало Луноликое Дитя. Неявное изумление на их суровых лицах быстро сменилось чем-то сродни варварскому благоговению, и они преклонили перед ней колени – в точности, как это делали пони в иных прорехах.

В тот же миг Луна почувствовала, как её наполняет невиданная мощь. И вот она из маленькой кобылки превратилась во взрослого аликорна, тело которого облачали серебряные доспехи. И она интуитивно твёрдо знала, для чего ей была дана эта сила. Она расправила обширные крылья и покрыла ими всех, кого видела сквозь порталы, как мать укрывает своих детей от любой опасности. Она должна была беречь всех, кто любил её, в темноте каждой ночи.

Именно с той самой ночи Луна обрела своё предназначение и кьютимарку, как до неё это сделала Селестия, открыв в себе силы поднимать солнце, что едва давалось Стар Свирлу и пяти самым могущественным магам. Она стала хранительницей снов. Защитив от кошмаров саму себя с помощью того заклинания, она стала воплощением ночной стихии, способным защитить и всех остальных.

Образы видения сменились, и Хозяйка Ночи увидела неявные силуэты, как если бы их окутывал густой туман. Это были те самые странные существа, что она видела в своём невероятно давнем сне, их было очень много, все они несли щиты, мечи, топоры и копья – и шли, брели сквозь мрак тьмы, направляясь на вечную битву… точно она сама, из ночи в ночь стоящая на страже снов всех пони и без конца сражающаяся с их кошмарами.

Затем последовали столь же едва различимые образы побоищ среди мглы и тьмы. Воинства Ночи бились с чем-то ужасным и неисчислимым, с тем, чьё имя лучше даже не произносить. Но вдруг очертания вечной борьбы стали растворяться, и в ушах Луны осталось звенеть только эхо боевого клича тех, кого она видела в числе своих подданных:

– За Лунную Госпожу!.. За Лунную Госпожу!..

Словно пережив миг умопомрачения, Принцесса Ночи вдруг поймала себя на мысли, что она бесцельно сверлит взглядом полку с книгами и свитками. Тот свёрток, что она брала последним, нечаянно выпал из её телекинеза и теперь валялся на полу. Она подняла его, развернула и снова уставилась на то самое заклинание ошалелым взглядом. Под его двумя строками была нацарапана аннотация, в которой говорилось: «Возведи же очи к ночному небу и услышь песнопение звёзд». Ниже мелкими буквами добавлялось: «Из рунических знаков на камнях Понихенджа».

Ничего не поняв, Луна тем не менее, повинуясь некому наитию, подошла к ближайшему окну, зиявшему в конце прохода между книжными полками. На улице уже царила тьма, хотя из-за щели чуть приоткрытой створки были слышны отдалённые звуки толпы. Начиналась Ночь Кошмаров, и множество пони, её отмечающих, собралось на территории Королевского дворца. Однако же Принцесса и не вспомнила об этом, всецело поглощённая своими мыслями.

Луна вгляделась в ночное небо, откуда на неё взаимно посмотрели мириады звёзд. Она знала их всех поимённо, поскольку часто в ходе ночных бдений коротала время за астрономией. И поэтому сразу же в глаза ей бросился свет очень яркой звезды, которой она раньше не видела.

Этот феномен был ей знаком. Но она решительно не понимала его природы, особенно теперь, когда он каким-то образом связался с тем заклинанием, что её уста сами собой почему-то нашёптывали во сне. Её сердце окутало несколько гнетущее ощущение некой тёмной тайны, значение которой было для неё сокрытым. Всё это походило на обрывки чего-то целостного, но такие крохотные, что собрать их воедино едва ли представлялось сколь-нибудь возможным.

Что-то невольно слегка спирало Луне дыхание. Она снова опустила глаза на свиток и перепрочла первые слова заклинания, а затем опять вернула взгляд к звёздам и непонятливо проронила:

– Дети Ночи?..

Эпилог

На тёмном небосводе сиял тонкий серп полумесяца. Вокруг него, точно сонмы верных подданных, раскинулись мириады звёзд, среди коих особенно ярко горела та, что зажглась этой ночью. И именно с неё не сходил взор Принцессы Луны.

Владычица Тьмы сидела на балконе той башни, на которой она каждую ночь проводила долгие бдения, охраняя сны пони и наблюдая за звёздами. Хотя теперь ей казалось, что скорее звёзды наблюдают за ней. Она пристально всматривалась в них, будто моля об ответе, но те были безмолвны, как и прошлой ночью, и во время ссылки на луне, и тысячу лет назад. Их тайна – вечная и непостижимая – была неизменно сокрыта.

На мгновение Принцесса оторвала взгляд от неба и посмотрела налево. Во внутреннем дворе королевской обители собралось множество пони, одетых в самые причудливые костюмы, какие только можно представить. Вокруг же располагались огромные светящиеся тыквы со зловещими рожицами, вместо фонарей пространство освещали большие свечи, а на деревьях болтались паутины. Даже стражники соответствовали мрачному антуражу, напялив на себя белые простыни и сделавшись похожими на призраков с копьями. Ночь Кошмаров была в самом разгаре.

Уголки губ Луны чуть приподнялись. Она любила этот праздник. Однако в этот раз её не было среди тех, кто его отмечали, поскольку её всецело заняли смутные размышления. Не в силах отделаться от них, она вернула взгляд к яркой звезде.

Дети Ночи? Песнопение звёзд? Что всё это могло бы значить? И почему во сне она повторяла то заклинание, которое, по сути, сделало её той, кто она есть? К кому оно обращалось и какие действия производило? Подобные вопросы не посещали её в те жеребячьи годы. Она была так воодушевлена обретением своего предназначения, что вскоре забыла об этом заклинании вовсе. Но что-то в глубине неё запомнило те слова. И по прошествии лет их смысл не стал яснее.

Все эти мысли настолько поглотили Луну, что она даже не услышала, как позади неё тихо зацокали чьи-то копыта. И вынырнула она из них лишь в тот момент, когда перед её глазами появилась чашка, объятая золотистой аурой.

– Чаю?

Луна перевела взгляд и увидела слева от себя Селестию. Та держала две чашки с горячим напитком, одна из которых предназначалась её младшей сестре.

– Ты не спишь? – слегка удивилась Луна в некоторой растерянности. Её старшая сестра мило улыбнулась.

– Сегодня Ночь Кошмаров. Как бы я могла пропустить такой праздник?

– Верно, чуть не забыла, – смущённо хихикнула Ночная Принцесса, после чего приняла у Дневной чашку: – Спасибо!

Принюхавшись к чарующему аромату, Луна сделала маленький глоточек. Это был драконий улун – её любимый чай. Что ж, порой её сестра умела быть удивительно внимательной и заботливой, превосходя в этих качествах саму же себя! Между тем Селестия села с ней бок о бок и тоже подняла взор к ночному небу.

– Как ярко сегодня светит вон та звезда, – заметила старшая сестра после недолгого безмолвия, указав копытцем на то самое светило, что привлекло к себе столько внимания младшей. – Что-то не припомню, чтобы замечала её раньше…

– Она появилась только сегодня вечером.

Селестия смутилась:

– Сегодня? Разве это возможно?

– Раньше я тоже думала, что нет. Но иногда я замечала, как звезды ни с того, ни с сего появлялись, словно из ниоткуда, – рассказала Владычица Ночи, пожав плечами. – Знаешь, что самое странное?

– Что?

– В полночь она упадёт, и от неё не останется ни следа.

– Ты уверена?

– Я видела такое, и не раз. Впервые я заметила это несколько лет тому назад. С тех пор такие звёзды время от времени вспыхивали на небе – и потом исчезали.

Селестия задумчиво хмыкнула. Не то, что бы она превосходно разбиралась в астрономии – это было больше по части её сестры, – но даже для её ушей всё это звучало довольно странно.

– Наверно, это можно считать новым словом в изучении падающих звёзд, – с некоторой иронией проговорила она, чуть отхлебнув чаю. Посмотрев на сестру, она подметила ещё кое-что: – Ты сегодня особенно задумчива, Луна. Как тебе спалось?

– Хорошо, – кивнула Повелительница Тьмы, пряча взгляд. Подумав чуток, она всё же призналась: – Я нашла его, сестра. То самое заклинание, что я шептала во сне.

– Правда?

– Да, хотя… для этого мне пришлось перевернуть вверх дном половину флигеля Стар Свирла в нашем архиве.

– И что же ты узнала?

– Как я и припоминала, это заклинание защиты снов от кошмаров. Но это не просто оберег. Оно взывает к кому-то о помощи, – сказала она. Глаза её снова поднялись к звёздам, а первые слова заклинания будто сами по себе сорвались с её губ: – Филии Ноктис. Оно обращено к Детям Ночи.

– Детям Ночи? – повторила Принцесса Солнца, призадумавшись. – Никогда не слышала такого названия.

– Я тоже, – призналась Луна. – Но, когда я впервые применила его, оно определило моё предназначение.

Владычица Дня улыбнулась.

– Я хорошо помню то утро, когда мне стало ясно, что бремя правления Эквестрией я понесу вместе со своей сестрой… эх, если бы только судьба не была к нам суровее, чем мне тогда казалось!..

– Да, – вздохнула младшая сестра. В задумчивости потупив взгляд, она продолжила: – Но это заклинание… что оно пробудило? Не думаю, что мой шёпот во сне ничего не значил. Я не уверена.

– Кто знает? Стар Свирл всегда говорил, что во снах мы соприкасаемся с теми материями, которых не видим наяву.

– Знаешь, когда я прочла это заклинание в его записях, я вспомнила… что-то. В детстве, когда я впервые применила его, я видела образы. Кажется, мне явились все пони, чьи сны мне предстояло беречь от кошмаров, но… среди них были существа, которых я раньше никогда не видела. Я не поняла, что всё это значит, и вскоре, должно быть, совсем забыла о том, что видела.

Взгляды сестёр встретились. В пурпурных глазах старшей читалась явная заинтригованность.

– В Эквестрии очень много самых разных существ. Кого ты видела?

– Сомневаюсь, что в Эквестрии обитают такие существа, – сказала Луна, погружаясь в обрывочные воспоминания, которые на мгновение всплыли из её подсознания в стенах архива. – Они были древними, дикими. Не пони. Кажется, они молились мне… просили защиты перед лицом Тьмы, о которой я тогда ещё ничего не знала.

Подумав пару секунд, Селестия пожала плечами:

– Может быть, это и есть те самые Дети Ночи?

– Не знаю, правда… заклинание обращено к ним, но те существа сами мне молились, – неуверенно возразила Принцесса Ночи. Её внимание вернулось к небу. – В заметках к этому заклинанию Стар Свирл призывает взглянуть на звёзды и послушать их песнопение. Что бы это могло значить? Похоже, речь идёт об этих появляющихся и падающих звёздах. Иногда мне самой кажется, что они пытаются мне что-то сказать. Но я ничего не понимаю.

– Возможно, тебе стоит написать об этом Стар Свирлу. Кажется, сейчас он должен быть где-то на Восточном побережье. Если кто и сможет дать тебе ответ, то это он, – посоветовала Владычица Дня, потягивая чая, а спустя несколько секунд молчания поделилась: – Вообще-то, этот вопрос уже давно меня мучает.

Луна посмотрела на неё и застала на её лице всё ту же нежную улыбку.

– Какой?

– Если ты защищаешь сны всех пони, то кто же тогда защищает твой сон?

– Ну-у… кто защищал твой сон, когда мы на один день поменялись своими обязанностями?

Принцесса Солнца всерьёз задумалась.

– Я не помню… думаю, я спала настолько крепко, что если меня кто-то и защищал, то я этого просто не увидела.

– Я тоже всегда сплю очень крепко. И сны мне никогда не снятся… с тех пор, как я перестала корить себя то, что стремилась к воцарению вечной ночи. Я вообще не думала, что мне нужна защита во снах.

Едва она довершила свои слова, как уже её объяло мягкое белое крыло. В его тепле он почувствовала себя… защищённой? В ответ на объятие сестры она чуть плотнее прижалась к её груди.

– Всем нам иногда нужна защита и забота, сестрёнка, – ласково молвила Селестия. – Я не знаю, кто эти Дети Ночи, и что значит то заклинание, которое ты нашла. Но если кто-то стоит на страже твоих снов, даже если тебе этого не видно, то я этому безмерно рада.

В сердце Луны вспыхнул огонёк уюта и сестринской любви. Всё-таки куда как приятнее было разделить удручение от этой странной тайны с той пони, что была ей ближе всех, нежели томиться над вопросами, не имеющими ответов, в одиночку. И всё же то, что сказала Селестия, заставило её снова посмотреть на необычайно яркую звезду.

Дети Ночи, падающие звёзды, древнее заклинание, призванное защитить её сон и всплывшее из самых глубин её подсознания вместе с тем видением… всё это было точно как-то связанно! Хотя она понятия не имела, каким образом. Тем не менее, сама возможность того, что её сон может кто-то защищать от Тьмы и кошмаров, всерьёз озадачила Принцессу.

В какой-то момент что-то вновь спёрло ей дыхание, как тогда – в архиве после прочтения заклинания. Она не ведала, почему, но что-то вызывало в ней едва заметную печаль или даже скорбь. И она точно не знала, что именно. Но вихрь этих странных эмоций, которые она едва ли могла бы описать, нарастал, отчего по её щекам невольно скатились скупые слёзы.

– В чём дело? Почему ты плачешь?

Смахнув слезинку, Луна посмотрела на Селестию, на лице которой читалось заботливое беспокойство. И в этот миг она вновь ощутила то тепло, что рождалось из её с сестрой единения.

– Я не знаю, – чуть дрожащим голосом ответила она. – Наверно, я просто очень рада, что ты рядом со мной, и я всегда могу положиться на тебя.

Обе сестры заключили друг дружку в самые тёплые и крепкие объятия. И в этот миг младшая из них почувствовала, как необъяснимая печаль в её сердце постепенно отступает.

– Это так, сестра. И я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось…

Вскоре яркая звезда исчезла. Прочертив на небе яркую полосу, она упала в никуда.