Драконоборец

Опаляющий закат

Харт возвращался домой глубоко задумавшимся. В его голове крутилось большое количество мыслей. Все они были в основном о том, что же делать с этой деревней. Написать Лиару и сказать, что можно атаковать прямо сейчас? Или подождать и узнать возраст дракона? А, может, вначале спросить у Лиара, какое количество войск будет атаковать деревню?

За две недели жизни здесь Харт наизусть выучил все короткие пути из одного места в другое. Он мог пройти от общего дома до своей хижины с закрытыми глазами. Он и сейчас шел практически с закрытыми глазами. Глаза у Харта были, конечно, открыты, но вот его разум не мог следить за дорогой, просто потому, что находился слишком далеко от реального мира. Пусть драконоборец и знал уже эту деревню наизусть, но из-за своей задумчивости все равно с небольшой вероятностью мог с чем-нибудь столкнуться. С какой-нибудь кобылкой, например...

Что, собственно, и произошло. В своих раздумьях Харт не увидел Сансет, которая вышла на дорогу перед ним. Точнее заметил, но только когда столкнулся с ней и сбил её с ног.

 — Простите... — проговорила кобылка, когда Харт помог ей подняться.

 — Ничего. — ответил Харт. На секунду взгляды двух пони пересеклись. Почему всего на секунду? Да по той простой причине, что драконоборец постарался поскорее отвести взгляд. Увидев красивые, да что там говорить, прекрасные глаза Сансет, в душе у Харта как-то странно потеплело, а мысли о уничтожении деревни куда-то бесследно исчезли. Драконоборец постарался как можно быстрее отвести взгляд, просто потому что не хотел верить, что он испытывает какие-то чувства к этой кобылке.

Не сказав больше ни слова, Харт быстро направился к своему дому. Но не успел он сделать и десяти шагов, как его окликнула Сансет.

 — Харт? — робко сказала кобылка.

 — Да? — спросил драконоборец, даже не повернувшись в сторону Сансет.

 — Я... Ты... эм, то есть вы... Вы не хотели бы сходить со мной посмотреть на закат?

 — Что? — удивленно переспросил Харт. Удивленный, он даже повернулся к Сансет.

 — Понимаете, я... Я просто каждый день по вечерам поднимаюсь на гору, чтобы посмотреть на заходящее солнце. Но в последнее время мне стало скучно сидеть там одной. Я стала искать кого-нибудь, кто бы согласился посидеть вместе со мной. Но все в это время обычно заняты, а вы, наоборот, освобождаетесь от дел. Вот я и подумала, что... что, может быть, вы захотите посмотреть на закат.

Мда, для Харта это было... неожиданно. За две недели Сансет не сказала драконоборцу ни слова, она просто иногда стояла и долго смотрела на него. Кобылка стеснялась прямо сообщить драконоборцу о своих чувствах, которые она испытывала с того дня, как увидела его. А что же Харт? Он тоже боялся заговорить с Сансет, но по другой причине. Он боялся поверить, что испытывает к ней какие-то чувства.

 — А откуда ты знаешь о том, что я в это время свободен? — спросил драконоборец.

 — Ну... мне так Гаолер сказал.

 — Ты что, обо мне специально узнавала?

 — Нет... то есть, да... то есть... простите... — проговорила Сансет, стараясь вжаться в землю, исчезнув с глаз долой. Грубоватый тон Харта испугал её, ведь кобылка не знала, что драконоборец со всеми разговаривает таким тоном, вне зависимости от своего настроения.

 — Да ладно... ничего, я не против. — попытался успокоить Сансет драконоборец, боясь, что она ненароком заплачет. — Эм... думаю, я и вправду не против немного посидеть с тобой и посмотреть на закат. У вас тут все равно больше нечем заняться в свободное время.

 — Правда? — спросила кобылка, посмотрев на единорога опечаленным взглядом с блеском надежды где-то в глубине.

 — Ну, да… — неуверенно ответил Харт.

 — Тогда пошли скорее! — внезапно оживилась Сансет, будто бы и не было секунду назад застенчивой пони, которая боялась даже посмотреть на Харта. — А то не успеем добраться до моего любимого места.

Схватив драконоборца за копыто, она повела его куда-то в сторону от тропинки, а, если точнее, вглубь леса. Единорог не особо сопротивлялся, да и зачем это было делать? Харту и вправду было нечем заняться по вечерам, так что он был готов делать что угодно, чтобы не умереть от скуки. Ну, кроме второго дежурства, конечно же. Была и вторая причина, по которой Харт не отпускал копыто Сансет. Да, вы правильно поняли: чувства, которые драконоборец старался заглушить, все сильнее рвались наружу сквозь толстый слой зла и жестокости. А прикосновение к Сансет еще больше растопило лед, покрывавший душу безжалостного пони.

Но, надо сказать, у Харта и вправду были определенные мотивы, чтобы пытаться заглушить свои чувства. А все было связано с тем, что Сансет была пегасом. Казалось бы, да плевать уже на эти расовые неприязни, открой путь к душе для этих потрясающих чувств! Но, к сожалению, нет, Харт не мог все так просто сделать. А все было связано, как это обычно случается у нашего героя, с его ужасной жизнью. Или, точнее, с небольшим, но очень важным моментом.

Это произошло в первые годы служения Харта в Ордене. Тогда он был обычным новичком и даже еще не получил стандартное вооружение драконоборцев. Те годы единорог всегда вспоминал с нескрываемым отвращением. Так было из-за того, что наш герой был для бывалых драконоборцев не больше, чем куском грязи. И обращались с ним соответственно. Хорошим был день, в который Харта отправляли на какое-нибудь несложное задание, но чаще всего дело ограничивались только приказом очистить сортир хвостом. Стоит ли дальше объяснять, почему наш герой ненавидел Орден? Думаю, нет. Но это я отвлекся. Вернемся к нашим пегасам.

В один из хороших дней нашему герою поручили вроде бы несложное задание: найти некий мощный магический артефакт. Место, где он находился, было известно, да и опасности не представляло. Максимум парочка летучих мышей нападет. Стоит заметить, что в те годы между единорогами и пегасами был установлен шаткий мир, который продлится еще парочку месяцев, закончившись грандиозным захватом городка единорогов под названием Гогенцоклерн небольшим отрядом пегасов. Не смотря на шаткость этого мира, то время по праву можно считать одним из самых спокойных до создания Эквестрии. Единороги старались всеми силами наладить торговлю с пегасами, да и просто установить хорошие отношения с ними. Многие пегасы и вправду поддерживали идеи о сближении двух рас, но была “небольшая” проблемка. Называлась она Штормбрингер. Этот пегас пусть и был довольно молодым, но ум у него был как у умудренного сотнями войн стратега. Прибавьте к этому ненависть ко всему роду единорогов, и вы согласитесь со мной, что правление такого пони уж точно ничего хорошего не принесет.

Но, все же, Харта отправили на задание во времена перемирия, что сильно повлияло на выбор напарника. Зачем на вроде бы простое задание нужен был напарник? Все просто: Харт был новичком в Ордене, а, значит, ему не очень сильно доверяли. Уже бывали случаи, когда какого-то новичка отправляли достать некий артефакт, а он, достав этот самый артефакт, продавал его на ближайшем рынке и пытался скрыться от гнева Ордена. У таких глупцов обычно не получалось избежать наказания, но вот артефакт уже можно было считать утерянным, потому что, даже найдя того, кто решил купить такой товар, не существовало гарантии, что он не продал артефакт кому-то еще.

Напарником Харта стал один пегас, который имел вполне хорошую репутацию среди единорогов. Что поделать, времена перемирия, попытка хоть как-то наладить отношения с бывшим противником. А вообще, этот пегас был просто профессиональным наемником, которому было плевать на различие рас. Он оценивал пони только по количеству денег в его кошельке, а не по каким-то другим признакам. Грубо говоря, он был готов присягнуть в верности даже дворовой собаке, если бы та смогла платить ему каждый день несколько сотен золотых.

К сожалению, имя этого пегаса, ровно как и описание артефакта, за которым отправили Харта, были безвозвратно утеряны в пучине времени. Так что давайте договоримся называть этого пегаса, ну, например... Пегасом. Да, с большой буквы. А, хотя, это не так важно, ибо история, связанная с этим Пегасом, очень коротка, пусть и поучительна.

Что же, а вот и сама история. Харт не был против напарника-пегаса, так как особой ненависти к ним не испытывал. А если сказать точнее, начинающему драконоборцу вообще было плевать, кого ему поставят в напарники. Единорогу просто хотелось побыстрее закончить задание, и хоть на чуть-чуть приблизить день, когда он станет полноправным членом Ордена, а не всего лишь тряпкой для чистки сортиров. Но, к сожалению для Харта, выбор напарника для какого-то небольшого задания иногда может изменить всю следующую жизнь. А вот в какую сторону — зависит только от удачи.

Харт уже и не помнил, где находился тот артефакт. Это было где-то в горах, в естественной сети пещер. В памяти единорога отложилось лишь место, в котором на алтаре находился артефакт. Большая пещера, в потолке которой была видна дыра, сквозь которую пробивался свет. В центре пещеры, на своеобразном алтаре из камня, лежал искомый артефакт. Это было то ли какое-то ожерелье, то ли диадема... Харт точно уже и не помнил. Да и зачем? Ведь не артефакт оставил драконоборца умирать в холодной пещере с покалеченными ногами.

Говоря коротко, Пегас предал нашего героя только ради того, чтобы продать артефакт кому-нибудь. Взяв артефакт с алтаря, он неожиданно рванулся в сторону Харта, держа в зубах свой клинок. Единорог не успел отреагировать, и в следующую секунду, крича от боли, упал на холодный камень пещеры. Пегас перерезал драконоборцу сухожилия на задних ногах, чтобы тот не смог спастись, а сам улетел через дыру в потолке, довольный удачным стечением обстоятельств.

Харт не знал, сколько ему пришлось пролежать в луже собственной крови, которая согревала его несколько минут, пока сама не стала ледяной, как камень в пещере. В любом случае, драконоборец знал,что ему уже не выбраться. Он уже чувствовал, как Смерть легонько коснулась копытом его гривы. И Харт... был рад этому. Лежа в замерзшей крови, трясясь от холода, он улыбался. Он хотел смерти, и он её получил...

Но, видимо, наш герой законченный неудачник, потому что ему даже умереть спокойно не дали. Как выяснилось много позже, некий аристократ прослышал о артефакте, за котором Орден отправил Харта, и решил получить его первым, наняв какого-то наемника. И этим наемником, по странному стечению обстоятельств, оказался Лиар. В те годы он, как и Харт, был молодым, еще не видевшим жизни, единорогом. Другими словами, он еще не был злой, лживой тварью, для которой другие пони лишь фигуры на шахматной доске, которыми можно безнаказанно управлять.

Когда Лиар добрался до нужной пещеры, вместо искомого артефакта он обнаружил лишь еле дышащего единорога. По доброте душевной, ну и из мысли, что этот пони должен был знать, куда делся артефакт, Лиар помог Харту, перевязав тому раны. Наемник с трудом, но довел драконоборца до ближайшего населенного пункта, где ему оказали помощь. Артефакт, который забрал пегас, так и не нашли, а вот самого предателя обнаружили через пару недель в канаве за какой-то таверной с перерезанным горлом. Харт не получил никакого наказания, ему даже, можно так сказать, повезло, т.к. единорог провалялся целый месяц в лазарете.

История эта хоть и коротка, но последствия от нее сильно повлияли на будущее Харта. Из-за предательства одного пегаса драконоборец начал ненавидеть весь их род, видя в них лишь лживых убийц, готовых воткнуть нож в спину своему лучшему другу. Но, помимо этого, данное событие привело к тому, что Харт впервые встретился с Лиаром. И благодаря этой встрече, в голове у драконоборца сложилось хорошее впечатление о наемнике. И это тоже имело далеко идущие последствия, ведь Харт, после произошедшего в пещере, стал доверять Лиару. Что бы этот единорог не делал, драконоборец пусть и немного сомневался, но все равно шел за ним.

Но давайте вернемся к нашему герою, который идет следом за Сансет через дремучий лес. Да, эта кобылка была пегасом, и воспоминания о том далеком дне до сих пор разжигали пламя ненависти в сердце Харта, но... Сансет оказалась исключением. Драконоборец все так же ненавидел пегасов, но вот рыжая кобылка, держащая его за копыто и ведущая куда-то сквозь чащу, вызывала в сердце единорога лишь теплые чувства. Для него это было необычно и непонятно. Ведь и вправду, как так? Всю жизнь при виде пегаса у Харта появлялось лишь желание поскорее убить его, но в случае с Сансет все было с точностью до наоборот. Душа драконоборца влюбилась в молодую кобылку, а вот разум пытался упорно этого не замечать. Шутка судьбы, не иначе.

Пробираясь сквозь густой лес, Сансет между делом что-то рассказывала. Говорила она о себе, жизни в деревне, о своем отце... в общем да, Харт её не слушал. Пусть он и влюбился в кобылку, но даже любовь оказалась не способна избавить драконоборца от его особого умения — игнорировать своего собеседника.

Вскоре наши герои вышли из леса к подножию горы. Пусть Сансет и пыталась скрыть это за милой улыбкой, но уже сложно было не заметить, как сильно она была измотана переходом через лес. Как и любой пегас, Сансет с трудом переносила путешествие по земле. Она могла бы в любой момент взлететь, но нет, кобылка упорно шла вперед, ведя за собой драконоборца. Харт пару раз пытался узнать, почему Сансет не хочет взлететь, но та лишь улыбалась и отвечала, что она в порядке. Единорог не пытался её переубедить, потому что понимал — это бесполезно. Даже когда Сансет начала спотыкаться на ровном месте через каждые два шага, во время подъема в гору по каменистой тропе, в ответ на предложение расправить крылья и продолжить путь по воздуху она все так же улыбалась и говорила, будто просто не заметила этот небольшой камешек.

С трудом, но через 20 минут драконоборец и Сансет все таки добрались до того места, которое кобылка назвала своим любимым. Это был ничем не примечательный выступ, на котором одиноко росло небольшое дерево. Сказав “ничем не примечательный”, я, наверное, немного погорячился. Это место отличалось от других подобных выступов потрясающим, просто неописуемо красивым видом на окрестности. Леса и поля, расстилающиеся на многие километры до самого горизонта, медленно сгорали в опаляющих лучах заходящего солнца. Казалось, будто все и вправду было объято огнем. Но это “пламя” не вызывало страх, оно лишь заставляло завороженно смотреть на себя, забыв обо всем.

 — Вау... — только и смог произнести Харт. Даже его впечатлило увиденное.

 — Красиво, не правда ли? — сказала Сансет, садясь рядом с деревом. — Я однажды в детстве случайно обнаружила это место. С тех пор почти каждый вечер прихожу сюда, чтобы посмотреть на закат. Вы садитесь, неудобно же несколько минут стоять.

Харт присел неподалеку от кобылки, все так же не открывая взгляда от пейзажа. За свою жизнь он видел много закатов. В разных местах, начиная от бескрайних полей и заканчивая горными перевалами. Но все эти годы Харт не замечал заката. Заходящее солнце было для драконоборца лишь небольшим предупреждением, что нужно искать либо место для ночлега, либо быть более осторожным. Но сейчас... сейчас Харт просто не мог оторвать свой взгляд от этой красоты. Что изменилось? Он постарел? Да, не без этого, конечно, но почему же тогда именно в этот день Харт заметил красоту окружающего его мира? А ведь все просто, как никогда. Как известно, любовь — такая вещь, которая может заставить слепого увидеть, а глухого услышать. Вот и с нашим героем так же. Его сердце, обращенное в кусок льда жизнью, полной ненависти, оттаяло, почувствовав тепло любви.

Драконоборец до последнего не хотел верить в это, но лишь один взгляд на этот неописуемый пейзаж сломал крепкий щит, не позволявший Харту осознать свою любовь к кобылке, которая скромно сидела рядом и смотрела на заходящее солнце. Но вот признаться в любви к Сансет он пока не решался.

 — Здесь я получила свою метку. — сказала Сансет, чем отвлекла Харта от раздумий. — Как я говорила, когда-то в детстве случайно нашла это место. Был вечер, солнце уже почти село за горизонт. Я искала кое-какие горные травы, отец попросил. И вот во время поисков я оказалась перед этим выступом. Увиденный пейзаж просто поразил меня. Я висела в воздухе с открытым ртом несколько минут, пока солнце не скрылось за горизонтом. А когда я пришла в себя, то обнаружила эту метку. С тех пор мне почему-то хочется каждый вечер смотреть на закат. А вы...

 — Можешь обращаться ко мне на ты, — прервал её Харт, — я не против.

 — Ну... ладно. А как ты получил свою метку?

 — То, что ты видишь у меня на крупе — на самом деле не моя настоящая метка. Это лишь клеймо, которое мне когда давно поставили при Посвящении в ныне уничтоженный Орден.

 — А какая метка у тебя была раньше?

Этот вопрос вогнал Харта в ступор. Давно его об этом не спрашивали... а когда это было в последний раз, драконоборец отказался рассказывать. Для того было несколько причин. Во-первых, Харт не очень любил говорить о своем прошлом. А во-вторых, ему было сложно говорить о своей настоящей метке. Стоило ему вспомнить о ней, как в голове раздавалось шипение, а по всему телу вновь пробегала чудовищная боль от раскаленного клейма. Драконоборец помнил, какая у него была метка, но он так же помнил, как она сгорала вместе с его судьбой. Обычно, воспоминания о Посвящении оказывались сильнее воспоминаний о настоящей метке, почему Харт и отказывался рассказывать. Но этот день был необычным, и драконоборец, неожиданно для себя самого, начал рассказывать:

 — Я родился в богатой семье. Но вот вырос на улицах столицы единорогов, Рогинберге. Мой отец выгнал нас с матерью на улицу, когда я родился. Когда мне было шесть лет, мама умерла от болезни, и я остался один. Как я выжил уже и не помню. Это было чудо, не иначе. В любом случае, я жил до 17 лет на улицах города. И даже в этом была своя польза. Улицы научили меня многим вещам, начиная от обычных краж, и заканчивая взломом домов. Все 17 лет я жил только ради одной вещи — мести. Мне хотелось отомстить своему отцу. И однажды мне, наконец, выпал шанс исполнить свою мечту. Ночью я пробрался в его особняк. Вначале я думал просто убить его во сне, но потом что-то в моей голове сказало, что этого будет недостаточно. Я сбросил его с кровати на пол, и воткнул ему в передние ноги по кинжалу, чтобы он не смог убежать. Огонь по дереву распространяется довольно быстро, в чем мой отец вскоре убедился на собственной шкуре. Особняк пылал, но я стоял неподалеку на улице и не уходил. Я ждал. Ждал, когда отец закричит. И мои ожидания не были напрасными. Вскоре послышался дикий вопль, полный боли и отчаянья. Я стоял и наслаждался им, закрыв глаза. Когда крик прекратился, я открыл глаза и увидел, что у меня на крупе появилась метка. Капля крови. Вначале я обрадовался, но радость моя была не долгой. Оказалось, что эта метка означает лишь одно — жажду убивать. Убивать самым жестоким образом, без жалости, кого угодно. До меня еще несколько пони среди единорогов получали такую метку, причем они и вправду становились жестокими убийцами. И заканчивали они соответственно своим действиям — на плахе. Чтобы предотвратить появление таких убийц, любого пони, у которого обнаруживали метку в виде капли крови, отправляли на смертную казнь. Меня нашли довольно быстро. Посадили в тюрьму, а на следующий день собирались казнить. Но мне удалось сбежать. Некоторое время я скрывался от властей, пока меня не нашел один парень, с которым мы вместе сбежали из тюрьмы. Он предложил мне присоединиться к некоему ордену. Я был не против. Даже так называемое Посвящение не отпугнуло меня. Я бы даже сказал наоборот — именно из-за Посвящения я хотел попасть в Орден. И я туда попал. Но я был уже совершенно другим пони. Потому что меня старого сожгли вместе с меткой, заменив её на это клеймо. Я всю жизнь ненавидел Орден за это, хотя на самом деле, должен благодарить тех, кто спас меня от гибели, стерев всю мою предыдущую жизнь.

Солнце давно ушло за горизонт, выпустив на небосвод красивые звезды. Вместе с солнцем спать отправились и многие животные, из-за чего вокруг не было никаких звуков. Лишь шум завывающего ветра нарушал негласный пакт тишины и спокойствия. Наши герои все так же сидели на выступе неподалеку от одинокого дерева. Харт молча смотрел куда-то вдаль, стараясь осознать, что он только что рассказал. А вот Сансет... Драконоборец не видел её, но слышал, как она плачет. Тихо, почти незаметно, но очень... красноречиво. Какие-то слова были излишни — Харту хватило и плача, чтобы понять, какая же он тварь. Жестокая, беспощадная тварь, наслаждающаяся смертью.

Но это было в прошлом. Харт сильно изменился с тех пор. Он постарел и уже не помнил события давно минувших дней. За все годы, прошедшие после Посвящения, Харт забыл о старой метке, забыл, что ему судьбой предначертано быть жестоким убийцей. Единорог привык к своему клейму, привык быть драконоборцем. Теперь его судьба — убивать драконов, а не пони. Да, все равно не очень приятная судьба, но много лучше, чем наслаждение смертью. К сожалению, Сансет не знала этого, почему и тихо плакала в стороне от Харта.

Это было странно. Эта боль где-то в груди... Харт еще никогда не ощущал такой боли. А ведь вся его жизнь наполнена ею. Драконоборца уже кучу раз пытались разорвать, зарезать, задушить, но это... это для него было впервые. И даже не само чувство боли удивляло нашего героя, а, скорее, то, что он не мог терпеть её. За свою жизнь Харт успел несколько раз побывать в пыточной камере, так что о боли и о том, как её выдержать, он знал не понаслышке. Но вот то, что он испытывал сейчас, терпеть было невозможно. Ни один пыточный инструмент не причинял таких мучений Харту. А ведь вся эта боль была из-за обычного плача сидящей рядом кобылки...

Харт не мог долго терпеть эту боль. Надо было прекратить это. Срочно. Драконоборец неохотно приблизился к Сансет. Она сидела, опустив голову, и закрыв лицо копытами. Немного дрожа то ли от холода, то ли по некой другой причине, Харт приобнял плачущую кобылку. Сансет не стала сопротивляться, а даже наоборот прижалась к драконоборцу. Стараясь успокоить кобылку, Харт начал тихонько гладить её гриву.

 — Я изменился... — проговорил драконоборец. — Я стал совершенно другим пони. Я не хочу причинить тебе зла. Не плачь...

Сансет потихоньку начала успокаиваться и перестала плакать. Но она не отстранилась от Харта, а, наоборот, все так же продолжала прижиматься к нему, постепенно засыпая в объятиях единорога. А драконоборец все так же поглаживал гриву кобылки, смотря куда-то за горизонт. Так они просидели вместе всю ночь. Для Харта эта ночь стала самой долгой и самой замечательной в его жизни. Что до Сансет... ну, для неё это тоже была потрясающая ночь, пусть она и спала все это время.

Драконоборец даже и не заметил, как уснула Сансет. Единорог крепко задумался о сложившейся ситуации. Лежащая в его объятиях мирно сопящая кобылка убедила Харта, что эта деревня, в которую его занесла воля непредсказуемой леди по имени Судьба, не должна быть уничтожена. Но у Лиара на копытах уже было достаточно информации, чтобы атаковать деревню. А значит, он готов в любой момент напасть. Харт не знал, сколько у него было войск, и когда начнется атака, но он твердо решил защищать деревню ценой собственной жизни. Даже если Штормбрингер отправит всю свою многотысячную армию, драконоборец не отступит и будет защищать деревню, и в особенности Сансет, до своего последнего вздоха.

Но каким образом можно было отсрочить нападение? Харт мог бы написать, что дракон, который живет рядом с деревней, слишком силен, а значит лучше повременить с атакой. Но такое письмо привело бы только к появлению большего количества войск во время нападения. Может быть тогда надо вообще не отправлять никаких сообщений? А вот это была довольно неплохая идея. Лиар долгое время не будет действовать, ожидая отчет от Харта. Но рано или поздно наемнику надоест ждать, и он нападет, причем нападение будет неожиданным. Защитить деревню в таком случае будет сложнее, но... Харт прекрасно понимал, что в любом случае он не сможет в одиночку остановить армию Штормбрингера. Да даже если вместе с ним будут бороться стражи деревни, шансы выжить очень и очень малы. Армия Штормбрингера целиком состоит из пегасов, закаленных, даже правильнее будет сказать, рожденных в битве. Биться даже с одним таким воином — уже огромное испытание. А уж если таких воинов сотни...

В итоге, Харт решил не отправлять отчетов Лиару. Таким образом можно было выиграть месяц, а то и два, спокойной жизни... О чем драконоборец всегда мечтал. Был, конечно, еще вариант рассказать про готовящейся атаке Сииру, чтобы жители деревни были готовы к нападению, но Харт отверг его, стоило тому появится на границе разума единорога. Глава деревни и так не доверяет драконоборцу, а стоит рассказать ему правду, как Харт тут же с легкостью сможет распрощаться с жизнью. Лучше уж прожить пару месяцев, наслаждаясь хорошей жизнью, чем умереть, лишь легонько коснувшись счастья. И как будто подтвердив мысли драконоборца, все еще спящая Сансет крепко обняла Харта. Тот, занятый своими мыслями, вздрогнул от неожиданности, но, поняв что случилось, улыбнулся и закрыл глаза, позволив сну завладеть своим разумом, вытеснив тяжелые мысли о будущем.

А будущее это было не самым радужным. Да что там говорить, оно было просто ужасным. Но давайте обо всем по порядку.

Прошло два месяца. Ожидания Харта во многом оправдались. Лиар и вправду не решался атаковать, не получив отчета. Но вечно так продолжаться не могло, и драконоборец это отлично понимал. Поэтому все его мысли были заняты ожиданием нападения. Лишь по вечерам, наблюдая вместе с Сансет за закатом, драконоборец не забивал свою голову размышлениями о Лиаре. Возможно, именно это, а также наступившая зима, которая притупила реакцию Харта, привели к катастрофе.

Был обычный зимний вечер. Сансет, будучи пегасом, последние несколько дней была занята кое-какими погодными делами. Облака убрать, либо, наоборот, устроить снегопад. Поэтому она часто немного опаздывала на вечернюю встречу с Хартом. Закатом они, конечно, успевали насладиться, но драконоборцу приходилось в одиночку подниматься в гору и некоторое время сидеть в одиночестве.

Как уже было сказано, мысли о Сансет вкупе с наступившей зимой сильно притупили обостренные чувства Харта. Поэтому он, сидя на горном выступе с одиноко растущим деревом, совершенно не обратил внимания на силуэт какого-то пегаса вдалеке. Ему показалось, что это был всего-лишь один из жителей деревни, который отчищал небо от облаков. Драконоборца даже не смутило то, что этот пегас как-то странно сверкал в лучах заходящего солнца, словно был облачен в начищенную до блеска броню...

Стоило в голове Харта появиться небольшому подозрению по поводу этого пегаса, как практически в ту же секунду прилетела Сансет, заставив драконоборца забыть обо всех проблемах. А ведь кто знает, может, если бы Харт сразу понял, кто был этот пегас, все закончилось бы не так уж ужасно для нашего героя? В любом случае, прошлое уже не изменить, остается только рассказывать о нем. Чем я, собственно, и занимаюсь.

Харт и Сансет сидели в обнимку и наслаждались красивым закатом, даже не подозревая, что внизу, у подножия горы, происходит настоящая бойня. Войска Штормбрингера напали на деревню и в данный момент бились с немногочисленными стражами. Но наши герои не знали об этом и все так же продолжали смотреть на заходящее солнце.

Лишь чуть позже Харт понял что произошло, когда, спустившись с горы и идя по лесу, они с Сансет увидели лежащий на поляне труп одного из стражей деревни. Кобылка что-то испуганно проговорила и побежала к телу стража, собираясь помочь. Харт хотел крикнуть ей, чтобы она остановилась, но... не успел. Вылетевший откуда-то из-за деревьев кинжал попал в горло юной кобылке. По инерции она пробежала еще пару метров, а затем упала на землю, окрасив лежащий снег в алые цвета.

 — САНСЕТ! -прокричал Харт, побежав к телу своей любимой. Его даже не волновало, что он мог легко стать следующей жертвой загадочного убийцы. Жизнь драконоборца не имела значения, о чем он всегда говорил. Но вот жизнь Сансет...

 — Сансет! — сказал Харт, подбежав к кобылке и чуть приподняв её над землей. — Сансет! Смотри на меня! Не закрывай глаза, девочка! Смотри на меня!..

Сансет попыталась что-то сказать, но вместо слов у неё изо рта вырвалась лишь кровавая пена. В глазах кобылки читались не только естественные боль и страх, но и еще некое недоумение. Все случилось очень внезапно, и Сансет даже не сразу поняла, что умирает. Через несколько мгновений взгляд Сансет опустел, а тело пару раз дернулось в предсмертной судороге и затихло.

 — Сансет... — проговорил драконоборец, отказываясь верить, что его любимая умерла. Ему казалось, будто это лишь дурной сон, который скоро кончится. Когда же он осознал, что это никакой не сон, и Сансет на самом деле мертва, Харт заплакал. Впервые за сорок с лишним лет...

Последний раз драконоборец плакал, когда умирала его мать. В тот день юный единорог поклялся, что больше ни разу не заплачет. И он всю жизнь идеально держал свое слово. Ни на пыточном столе, ни когда на его глазах казнили напарников, да даже находясь на грани смерти, драконоборец никогда не плакал. Но сейчас... сейчас был иной случай. Сансет за два месяца стала для Харта не просто частью жизни, она стала частью его души. Она была похожа на тот закат, который заставил драконоборца поверить в любовь. Но, как и любой закат, Сансет появилась в жизни Харта всего на пару минут, опалив его шерсть лучами своей красоты, а затем скрылась за горизонтом, оставив беззвездную ночь властвовать в душе единорога.

 — Во что ты превратился... — раздался в ночной тишине чертовски знакомый голос. Драконоборец вздрогнул, узнав этот голос. Ему не хотелось верить, чтобы это был ОН. Харт опустил замутненный от слез взгляд, боясь увидеть подтверждение своему предположению. К ужасу драконоборца, из горла Сансет торчала фиолетовая рукоять кинжала.

 — За каких-то два жалких месяца ты превратился из опасного убийцы во влюбленного идиота! — сказал откуда-то из-за деревьев Лиар. — Где, ГДЕ тот единорог, которому было всегда плевать на какую-то романтику, и который идеально выполнял приказы? Неужели два месяца в какой-то деревне смогли сделать из тебя тупого романтика, который плачет без какого-то веского повода?!

 — А ты, я смотрю, не изменился, Лиар. — ответил Харт, утерев слезы и встав в полный рост. — Все такой же бесчестный ублюдок, нападающий исподтишка.

 — Я просто выполняю свою работу, Харт. А то, КАК я её выполняю — вопрос десятый, заказчика не волнующий.

 — Да ну? — удивленно ответил драконоборец, ходя кругами вокруг трупов Сансет и стражника, стараясь понять, где прячется Лиар. — Я, наверное, тебя удивлю, но ты и в обычной жизни такой. Постоянно врешь. Врешь всем, начиная с какого-то трактирщика и заканчивая самим собой. Вся твоя жизнь — сплошная ложь. Даже твоя метка не имеет к твоей судьбе ни малейшего отношения, настолько ты пропитан ложью.

 — А вот тут ты ошибаешься, поганый ублюдок! — прокричал разгневанный Лиар. — Я, может быть, и много лгу, но только потому что это мое оружие. И моя метка идеально передает это. Ведь я словно роза — на первый взгляд не опасен, но если приглядеться, можно увидеть довольно острые шипы.

 — И как ты только так живешь?.. Как ты только понимаешь, где ложь, а где правда?

 — Ну и к чему ты все это говоришь? Пытаешься мне зубы заговорить что ли?

 — Не я начал этот разговор, Лиар. Но вот закончу его как раз я.

 — Да ты должно быть шутишь. Ты еще не понял, что живым из этого леса уйдет только один из нас, и точно не ты?

 — Ты слишком самоуверен, Лиар. Тебя это качество очень часто подводило в опасных ситуациях.

 — Ты что, еще не понял, что я мог убить тебя уже сотню раз за время этого тупого разговора?

 — Так почему же не убил?

 — Ждал этого момента. — ответил Лиар и выпрыгнул из-за дерева за спиной у Харта, метнув в драконоборца свой кинжал.

Харт коротко улыбнулся и с помощью магии поднял в воздух лежащее у своих задних ног копье мертвого стражника. Кинжал Лиара попал в копье и от удара отлетел в сторону.

 — Что?.. — только и успел произнести Лиар перед тем, как тяжелое металлическое копье вонзилось в его открытый рот, пригвоздив наемника к стоящему позади него дереву.

Драконоборец не просто так говорил с Лиаром о его лживой жизни. Харт прекрасно знал, что эта тема для разговора — единственная вещь в мире, которая могла вывести наемника из себя. Ну а прячущегося единорога всегда намного проще найти, когда он орет на весь лес. Да и довольно холодная погода тоже в чем-то помогла. Выдыхаемый пар вполне заметен, если стоящий за деревом пони старается наблюдать за происходящим. Ну а если этот пони орет, то и пара он выдыхает довольно много, что позволяет обнаружить его даже ночью. Так что, Харт был готов к атаке Лиара, и прекрасно знал, где тот находится.

Единорог довольно улыбнулся, но потом его взгляд случайно упал на собственные копыта. Они были в крови. В крови Сансет. Улыбка быстро сошла с лица Харта, стоило ему вновь посмотреть на тело своей любимой. Она все так же лежала в красном от пролитой крови снегу, смотря пустыми глазами куда-то в небо. Казалось, будто она просто легла на землю, чтобы посмотреть на звезды... вот только никаких звезд не было. Были только черные, как сама ночь, тучи.

Харт присел рядом с телом Сансет. Говорить что-то не было смысла, она все равно уже ничего не сможет услышать. Поэтому драконоборец лишь поцеловал холодный лоб кобылки и закрыл её глаза. По щеке Харта медленно скатилась слеза. Он не стал её вытирать и позволил ей упасть на землю. Все равно, это была последняя слеза в его жизни...