Сердце из стали

Глава 7

Блю Флауэр отрешенно смотрела на своих родителей, вот уже минут десять пытающихся в чем-то ее убедить. Нет, она честно выслушала их три раза, но заметив, что суть не меняется – только слова – начала просто пропускать увещевания мимо ушей. Она вообще не понимала, к чему все эти разговоры о том, что в лесу опасно, Багира вообще машина и так далее – бежать за ней со всех копыт земнопони не собиралась.

Ведь в отличие от родителей, у стальной кошки аргументы были непрошибаемо логичными и рациональными.

– Ты не слушаешь, – заметила, наконец, мама, поджав губы.

– Я просто не понимаю, в чем вы пытаетесь меня убедить, – честно ответила кобылка, смотря пони прямо в глаза. – Я не собираюсь убегать, возмущаться или делать еще что-нибудь такое же нерациональное.

– Ты... – земнопони замолчала, переглянулась взглядом с супругом, и просто покачала головой. – Эх... Ладно, прости, что напираем... Просто вся эта история, она... Сложная...

«Взрослые – глупые», – в который раз подумала Блю Флауэр, молча ожидая продолжения.

Она уже поняла, если хочешь завершить разговор, то стоит дать собеседнику выговориться, ну или потерять мысль и отстать, тоже удобный вариант. С Багирой было куда проще, она вообще не любила попусту сотрясать воздух, предпочитая говорить настолько по существу, насколько у нее получалось.

Ну, за исключением моментов, когда начинало говорить ее сердце. Тогда просто было тоскливо.

– Ладно... Можешь... Ну, погулять?.. – папа неловко потер затылок копытом, ероша свою темно-коричневую гриву.

– Да, пожалуй, так и сделаю.

Блю спокойно прошла мимо родителей, чувствуя их тяжелый, грустный взгляд на себе. Вот только, ничего с собой не могла поделать.

Она ничего не могла сделать с поселившейся в сердце обидой и даже злостью на всех тех, кто, рассказывая о магии дружбы, о равенстве, о взаимопомощи, просто отправил старую железную кошку умирать в Вечнодикий лес. Выкинули обузу, слишком странную, слишком непохожую на любого другого жителя Эквестрии, и теперь рады этому. В ее глазах весь мир, о котором рассказывали в школе, просто рассыпался, словно карточный домик.

Не особо помог и разговор с Флаттершай. Желтая пегаска ничего не выведывала, не увещевала, она просто, ну, говорила. Но в какой-то момент Блю поняла, что не просто разговаривает, а выговаривается, и замолчала... Чтобы услышать неожиданное откровение.

– Я тебя понимаю, Блю, – сказала тогда Флаттершай, аккуратно опуская чашку с чаем на блюдце. – Я тоже очень недовольна решением своих подруг... Но нас, тех, кто не считает Багиру угрозой, очень мало. Пони всегда плохо менялись, плохо принимали новое, новых... Мы до сих пор не смогли гармонично вплести в свое общество чейджлингов, слишком чужды они для Эквестрии, а тут... Тут еще хуже. Но ты не одна, Блю, не одна в своей обиде. Просто не позволяй злости, и особенно ненависти вести тебя, хорошо? Я много видела таких... заплутавших пони и не только. Я не хочу увидеть тебя такой же.

Тогда, скомканно распрощавшись с Элементом Добра, Блю Флауэр потратила несколько часов на то, чтобы переварить слова Флаттершай. Она поняла, что чувствовала Багира, пытаясь разобраться в хитросплетениях намеков, случайных или намеренных, и других особенностях обычного разговора. У земнопони не было уверенности в том, что она все верно поняла, но как минимум это все позволило ей затолкать подальше да поглубже обиду и злобу, оставив на поверхности только отрешенность и безразличие.

Как сказала бы Багира, просто бегать, ругаться, плакать и причитать было бы нерационально.

«Интересно, как она там?» – Блю вышла на окраину Понивилля, отуда открывался вид на расположенный за рекой Вечнодикий лес. Она не стала даже приближаться к мостику, просто чтобы никого не нервировать, но это место почему-то стало ее любимым для отдыха в тишине и спокойствии.

– И все-таки ее нет, – пробормотала пони, смотря на глубокие следы от лап Багиры, до сих пор не исчезнувшие. Раздавшийся совсем рядом голос принцессы Ночи ее почему-то совершенно не удивил.

– Кого нет?

– Магии дружбы.

***

С надоевшим еще тысячу лет назад шорохом скрутив очередной свиток в трубочку, Селестия отправила его магической почтой. Это был последний из длинной череды приказов, хотя скорее рекомендаций, которые принцесса разослала своим многочисленным знакомым. Абсолютное большинство из них даже не подозревали, с кем именно ведут переписку, благо, вопреки мнению бывшей ученицы, далеко не все перешли на конверты.

Да и сама аликорн ими вполне себе пользовалась.

Разветвленная сеть контактов позволяла аликорну держать крылья по ветру как во время правления Эквестрией, так и сейчас, спустя годы после передачи трона уже не такой юной Твайлайт Спаркл. И то, что Селестия узнавала, нравилось ей все меньше и меньше.

Не все положительно приняли перемены, и теперь это сказывалось на состоянии дел в стране. Принцесса Дня была символом нерушимой стабильности, уверенности... Постоянства и неизменности. Она тысячу лет правила страной, и давно стала этаким идолом для всех пони Эквестрии, да и не только. Ее уход на давно заслуженную пенсию многие так и не смогли принять, а некоторые и вовсе винили Твайлайт во всех бедах, не замечая, что ничего, по сути, не изменилось. Ну, кроме прогресса – как и надеялась Селестия, ее ученица начала потихоньку, по кусочку расковыривать неумолимый монолит консерватизма. Мир за Зеркалом наглядно демонстрировал, чего можно добиться, если встать на путь прогресса.

А так же что может произойти, если перестать его постоянно контролировать.

Аликорн, прикрыв глаза, застыла на строго отмеренные три минуты, давая глазам отдых, и отпуская мысли «погулять». И, естественно, они тут же «набросились» на инцидент с Багирой.

Стальная тигрица поставила на уши полстраны и послужила клином, воткнувшимся в изрядно потрескавшийся монолит дружбы. Твайлайт Спаркл и ее подруги не смогли прийти к единому мнению по поводу гостьи из другого мира, странной, пугающей, но при этом достаточно понятной, и, при должном уровне наблюдения, еще и совершенно безвредной. По мнению Селестии, ее ученице следовало самой сблизить Багиру и Блю Флауэр, и, через земную пони, мягко интегрировать тигрицу в общество, да хотя бы помочь жителям Понивилля, достаточно привыкшим ко всему, принять голема. Но, к огромному сожалению, принцесса Дня своим собственным копытом вбила надежду на это в землю, посоветовав ей обратиться к своей параллельной версии.

Она упустила из вида тот простой факт, что житель мира без магии с очень большой вероятностью будет воспринимать военную машину как угрозу, а не как потенциально ценное приобретение.

Ошибка, которая могла стоить Эквестрии всего.

Ровно через три минуты аликорн открыла глаза. Всего через мгновение после того, как перед ней из вспышки телепортационного заклинания появилась Луна.

– Сестра, скажи, что у тебя есть план, что ты его придумала.

– Прости, Лу-Лу, – искренне покаялась принцесса, виновато улыбнувшись. – Но это немного не та ситуация, которую мы можем решить без серьезных последствий.

– Каких? Что может быть хуже... – темно-синяя аликорн запнулась, вновь, в который уже раз не сумев заставить себя произнести вслух свои подозрения. – Хуже!

– Например, окончательный раскол? Ты лично наблюдала, что происходит с Твайлайт и ее подругами. Мы не можем просто прийти и сказать, кто прав, а кто нет.

– И мы будем просто бездействовать? Как и всегда? – Луна вздохнула.

Она понимала, что у Селестии значительно больше опыта, но все-таки не могла принять сердцем ее методов.

По ее мнению, просто кидать во все потенциальные проблемы Твайлайт и ее подруг – крайне спорное решение, пусть и рабочее. Даже с учетом того, что сестра все досконально просчитывала на несколько десятков шагов вперед.

«Если это выглядит, как счастливая случайность, цепочка удачных стечений обстоятельств и победа вопреки здравому смыслу, значит, за всем этим торчат чьи-то копыта, лапы, крылья... Конечности, в общем», – сказала однажды Селестия.

Луна понимала, что ее образ мышления и привычки порядком так устарели, но все-таки продолжала считать подход сестры неправильным. Она всегда была сторонницей прямых и решительных действий, наверное, потому Багира ей импонировала – робот была прямолинейна настолько, что иногда даже слишком.

– Почему же... Ты можешь поискать Багиру вместе с Блю Флауэр. Уж с тобой, принцессой и аликорном, маленькую пони точно отпустят и в Вечнодикий, и в Тартар, и вообще куда угодно.

– Что она сделала? – сразу почуяла неладное ночногривая пони. Только что сестра перечеркнула все ее размышления, прямо, а не через какие-то многозначительные намеки, посоветовав отыскать затерявшуюся в лесу тигрицу, а это что-то да значило.

– Она охотится, – Селестия магией подтянула к себе чашку все еще горячего ароматного чая. – И крайне эффективно. И охотится она на древесных волков, а так же всех хищников, которые живут в Вечнодиком. Проще говоря... Она их истребляет. Как ты думаешь, почему?

– Угроза Блю Флауэр, возможно, в перспективе, – Луна моментально поняла ход мыслей машины.

Было ли тому причиной то неудачное вторжение в сон Багиры, или они просто были духовно близки, принцесса не знала, но цепочки рассуждений робота не вызывали у нее тех же затруднений, что и у других.

– Это тот редкий случай, когда прямое вмешательство необходимо... Но сама ты ее не переубедишь, она тебя, скорее всего, выслушает, но не послушает. А вот Блю... Малышка обладает особым влиянием на разум этой стальной тигрицы.

– А что делать, если об этом узнает Твайлайт? Она же с ума сойдет.

– Все будет хорошо, – Селестия улыбнулась той самой, многозначительной, мягкой улыбкой. Значит, что-то все-таки придумала.

Как это сочеталось с тем, что буквально несколько минут назад принцесса Дня расписалась в своем бессилии, Луна предпочитала не думать. От всех этих петель, узелков и других замысловатых фигур в сложносоставных планах Селестии у нее откровенно болела голова.

– Хорошо, пойду, посещу малышку Блю. Думаю, она будет рада.

***

Багира лежала посреди большого зала старого замка, проводя расширенную диагностику оборудования. Десятки строк состояния проносились в сознании машины, мигая нейтральным желтым, тревожным красным, и очень редко – положительным зеленым цветом.

Она была вынуждена прекратить преследование древоволков, столкнувшись с некоторыми проблемами в работе навигационного оборудования. Естественно, никакого сигнала от спутников она не получала, но инерционная система, компас и автоматический генератор карты местности продолжали работать, какое-то время. Вот только, через несколько дней они начали давать сбои, один за другим. В какой-то момент тигрица осознала, что вообще не понимает, где находится, что и вынудило ее изменить маршрут во избежание риска оказаться вне границ леса.

Так она наткнулась на этот старый, заброшенный замок.

Здесь присутствовали следы попыток ремонта, но старые, поэтому стальная кошка логично предположила, что строение в глубине Вечнодикого леса не будет посещаться интеллектуальными органическими платформами, и может стать ей временным укрытием, особенно от дождя. Изношенные уплотнители были большой проблемой, уровень влажности внутри обычно герметичных отсеков менялся вслед за таковым вокруг. Багира не хотела проверять, что будет, если внутрь попадет вода. Теоретически, все критичные узлы были дополнительно заизолированы и герметизированы, но в отсутствие технического обслуживания у тигрицы не было ни капли уверенности в собственном теле.

«Старая больная кошка», – если бы могла, она бы фыркнула в ответ на собственные мысли.

Мысли... Они блуждали где-то по цепям и узлам нейронной сети, а может, транслировались душой, сердцем, да чем угодно. Они мешали эффективной работе, отвлекали, вынуждали тратить вычислительные мощности на разрешение возникающих противоречий, проблем, спонтанных желаний. Багира не знала, как относиться к мыслям, рациональная ее часть рекомендовала найти способ заблокировать их, но душа... Душа каждый раз задавала один и тот же обезоруживаюший вопрос.

«Зачем?»

Она никогда больше не получит технического обслуживания. Больше никто никогда не заменит ей топливные ячейки, никто не восполнит боекомплект. Больше ни один техник не похлопает спущенную на землю боевую машину по корпусу с усталой улыбкой довольного своей работой существа. Тогда тигрица не понимала, как много для нее значат все эти мелочи. Тогда она не осознавала, что это такое, быть ненужной, быть обузой.

Она была бы рада никогда не понимать, но произошедшее уже произошло.

Взгляд объективов упал на заляпанные засохшей, почерневшей кровью лапы. Ее передняя часть корпуса, морда и радиатор в пасти были покрыты этой жидкостью с высоким содержанием органики. Она не мешала работе узлов, но мешала охоте. Кровь мантикоры отпугивала все вражеские цели на многие сотни метров вокруг, вот только, смыть ее было невозможно. Багира не могла просто пойти и погулять по дну реки, не теперь, с нарушенной герметичностью корпуса. Все, что ей оставалось, это надеяться, что запах выветрится сам собой, ну и что на нее не наткнется какая-нибудь платформа класса «пони». Нелогичность и неспособность к быстрому анализу делали их непредсказуемыми, и был риск нападения, просто потому что таково свойство органиков.

Она не хотела решать противоречие между своим программированием, требующим отвечать агрессией на агрессию, и душой, которая понимала органические платформы намного лучше.

Она не хотела... Пугать Блю Флауэр, что могло привести к потере статуса «дружба». Почему-то именно это было очень важно для машины. С учетом того, что она так и не смогла переопределить статус, присвоив ему более подходящие атрибуты, это было максимально странно.

Багира немного сдвинулась, прижимаясь левым боком к спинке конструкции, в которой она распознала трон. Главным его преимуществом перед остальным полом было поднятое сидение и высокая крепкая спинка, что позволило машине лечь, перенеся всю свою массу на прочный корпус, и окончательно разгрузить шасси. Время от времени она двигала лапами, следуя процедуре расширенной диагностики, и чем больше информации выдавали многочисленные датчики, тем грустнее было тигрице.

По всем признакам выходило, что ее время ограничено даже не запасом топлива – четырнадцать дней в смешанном режиме – а запасом прочности узлов и агрегатов. Охота привела к значительному износу шасси, ухудшилась и так плохая герметизация, получил какие-то повреждения генератор – на графике энергоснабжения появились пики и провалы. Да и в принципе структурная целостность теперь составляла 0.56, что по меркам машины было на нижней границы веса. 0.52 означало, что она уже не может считать себя готовой к функционированию даже условно, а все, что ниже 0.5, включало систему аварийного выхода из зоны боевых действий.

Вот только, выходить ей было некуда.

И при всем при этом она даже не могла инициировать алгоритм самоуничтожения. Не было его больше, с тех самых пор, как опасный и ненадежный реактор был заменен на генераторную установку на энергоячейках. Она даже красиво и красочно взорваться не могла.

– Бесполезный кусок металлолома, – пробормотала Багира вслух, не совсем понимая, зачем она это вообще делает. Никто ее услышать не мог.

Просто еще одно нелогичное, нерациональное действие. Просто еще немного износа звуковоспроизводящих устройств, маленькая частичка жизни, унесенная колебаниями воздуха.

Просто еще немного к усталости, металла, механизмов, души.

Сердца.

Она чувствовала его бой. Мерный, ощущаемый чем-то непонятным стук эфемерной материи, гоняющей невидимые, нерегистрируемые потоки чего-то по не менее зыбким каналам. Слишком... Невесомая вещь для нейронной сети, слишком непонятная для запутавшегося разума. Сердце, которому биться осталось недолго. Она чувствовала его, и не могла описать эти чувства, ощущения. Это не были обычные строки состояния. Это не был вес структурной целостности, не график колебаний, не лог-файл, и даже не поток информации с датчиков.

Она просто знала, что ее сердцу больно, хоть и не знала, что такое боль. Для машины не существовало тактильных ощущений, а боль... Она была явно чем-то большим, чем просто отчет о повреждениях. Это что-то, присущее органическим платформам. А она была бесконечно далека от понимания органиков.

– Привет, Дискорд.

– Чувствительности у тебя однозначно побольше, чем у солнцекрупой, – заметил бог Хаоса, возникший прямо на спинке трона. Он по частям спустился вниз, но осекся, заметив полное отсутствие реакции на происходящее со стороны тигрицы. – Ого, а это ты как? В смысле, ты так резко поумнела, или куда?

– Единица «Дискорд», статус – неизвестен, введен режим игнорирования аномальных взаимодействий, – вежливо отозвалась Багира, впрочем, даже не двигая головой. – Проще говоря, я пришла к выводу, что любые нестандартные взаимодействия в твоем присутствии подлежат игнорированию.

– Вот!.. – от возмущения пополам с шоком, приправленного рвущимся наружу смехом, Дискорд чуть не лопнул, но вовремя сдулся. – Ну вот и кто ты после этого?

– Старая, больная, никому не нужная кошка.

– Так, давай-ка без этого вот, – драконикуса всего передернуло и перекосило во все стороны от шибанувшей по округе депрессии. – Подожди, я сейчас настроюсь...

Тигрица все-таки обратила внимание на неожиданного гостя, и довольно быстро обнаружила, что он как-то неуловимо изменился.

– Пресвятые мировые переплеты, это состояние УПОРЯДОЧЕННОСТИ такое отвратительное! Ыхш, – Дискорд вздрогнул и встряхнулся. – Давай разберемся с тобой по-быстрому, а то из меня весь хаос улетучится.

– Я не особо понимаю, что ты имеешь в виду.

– У тебя осталось, сколько, ну, две недели? Примерно, – драконикус сел рядом с тигриной головой, уперев передние, вернее, верхние лапы в колени. – И ты решила провести их здесь, в одиночестве? Серьезно?

– Пони Блю Флауэр не рекомендуется находиться рядом со мной во избежание вероятных социальных искажений в будущем. Это создает угрозу дальнейшего функционирования пони Блю Флауэр в будущем.

– Что создает угрозу, так это ее текущее состояние. Давай я тебе объясню, – Дискорд показал свою львиную лапу и начал по одному разгибать пальцы. – Раз – по ее мнению, а так же мнению кое-кого еще, тебя просто выкинули на улицу, как ненужную вещь. Это, знаешь, создает социальное напряжение. Два – твоя обожаемая Блю Флауэр считает, что во всем этом виновата Твайлайт Спаркл лично, а так же вообще все власть имущие, допустившие подобное в их понячьем обществе. Три – она – маленькая кобылка, крайне восприимчивая к любому опыту. Ну и вместо «четыре» делаем вывод – тебе нужно вернуться, если мы не хотим внезапно увидеть вместо доброй милой Эквестрии филиал твоего родного мира.

– Анализирую, ожидайте.

– Хаос предвечный, дожили, я, Дискорд, бог Хаоса, дух Раздора, вынужден сам, вот этими вот лапами, править историю. Я вам что, палочка-выручалочка?

– С кем ты разговариваешь? – Багира уставилась на драконикуса. Морда той все так же была неподвижна, но ощутить эмоции было несложно.

Прямо сейчас кошка пыталась понять, не рехнулся ли ее собеседник.

– Не обращай внимания, и думай дальше.

– Я не могу произвести точный анализ твоих слов, недостаточно данных.

– М-да... Слушай, а ты не думала о карьере бога? Из тебя бы вышла отличная богиня Порядка. Или Занудства.

– Отрицательно, у меня недостаточно прав и средств для становления божеством.

– Да я же не буквально, ну Гармония тебя покусай... Ладно! Я буду максимально прямым! О, хорошо, что я еще УПОРЯДОЧЕННЫЙ, а то бы стал прямым, как палка... Так вот, для начала, иди и ищи Блю Флауэр! Они с Луной ищут тебя по всему Вечнодикому. Ну и я тебя ради этого даже почищу от крови. Нет, я не могу тебя починить, зарядить или отсыпать патронов – я не властен над тобой, как существом из другого мира. Пробыла бы ты тут хотя бы годик... М-да, – Дискорд щелкнул пальцами, отправив всю высохшую кровь на теле Багиры куда подальше. – Все, иди отсюда, пылесборник!

– Задача принята к исполнению, – Багира мягко, плавно встала на лапы стараясь не перегружать шасси. – Иду отсюда.

– Ты б вместо юмора лучше бы понималку улучшила!

– Пони и так маленькие, – не оборачиваясь, ответила тигрица, заставив Дискорда поперхнуться воздухом.

Отдышавшись, бог Хаоса покачал головой, но его морду растягивала поистине широкая ухмылка. Достаточно широкая, чтобы верхняя часть головы висела над нижней.

– Ну, над юмором тебе тоже стоит поработать, Багира, – драконикус вытащил из несуществующего кармана часы на цепочке с тигриной мордой на крышке, открыл их, и неожиданно тяжело вздохнул. – Было бы время, было бы время...

***

Искать друг друга в темном, мрачном, зачарованном лесу – занятие весьма бестолковое. Вечнодикий всегда славился своими аномалиями, о чем говорить, если закручивающиеся в непонятные фигуры магические потоки тянулись так высоко вверх, что не давали пегасам формировать погоду? Лес не просто так получил свое имя – его невозможно было приручить, покорить, да даже уничтожить.

Тем удивительнее было знать, что когда-то именно в этом лесу началась Эквестрия.

Луна не любила Вечнодикий лес, как напоминание о прошлом. Блю Флауэр не любила его за страхи и древоволков, навсегда отпечатавшиеся в памяти. Багире он не нравился из-за наводок, мешающих функционированию ее роботизированной платформы.

Лес отвечал им взаимностью.

Тигрица иногда замечала, что начинает плутать буквально вокруг пары деревьев – сбоил компас, сбоила инерционная система навигации, отказал модуль картографии, просто сдавшись – выдал ошибку и ушел в перезагрузку. Ее следы, глубокие, четкие, исчезали в паре метров за хвостом, причем буквально на виду у камер заднего обзора – просто земля выпрямлялась, вызывая подлагивание аналитического модуля. Нейросеть в какой-то момент выдала решение немедленно покинуть опасную зону, но Багира усилием воли преодолела мигающий красным автономный приказ – она не хотела оставить в этом безумном месте члена своего подразделения.

В то же время Луна и Блю Флауэр плутали не меньше, но помимо проблем с навигацией, пони столкнулись и с агессивными обитателями Вечнодикого. Столько древесных волков ни аликорн, ни земнопони еще не встречали, и даже не слышали, чтобы эти конструкты собирались столь крупными стаями. Принцесса Ночи сбилась со счета уже на одиннадцатом разбитом магическом големе, и это при том, что Луна била сразу по их ядру, с гарантией уничтожая магических созданий. Да даже Блю в какой-то момент привыкла к жуткому завыванию и вспышкам магии, лишь тревожно высматривала по сторонам матово-черный силуэт – не лежит ли где Багира?

В один момент все трое осознали, что делают что-то не так. Плутать по магическому лесу можно было бесконечно, если не придерживаться троп, а они как раз пытались прочесывать Вечнодикий, что было довольно бестолковым занятием. И если Багире это можно было простить – машина просто не знала, что существуют некие тропки, и обнаружила их случайно – то вот Луна и Блю Флауэр почувствовали себя довольно глупо.

Первой за пределы леса вышла Багира, просто за счет скорости даже в режиме спокойного шага – большие размеры давали соизмеримую длину лап. Луна не решилась использовать телепортацию в зоне с таким количеством магических помех, поэтому она просто забросила маленькую земнопони себе на спину и чуть ли не галопом выбежала из Вечнодикого.

Удивление, когда и тигрица, и пони заметили друг друга, можно было черпать ложками.

– Дискордовы шуточки... – проворчала Луна, подозрительно осматриваясь.

– Окстись, окаянная, этот лес даже мне неподвластен.

– Ты показываться не собираешься? – аликорн еще раз осмотрелась, даже заглянула себе на спину, но там лежала только зажмурившаяся Блю Флауэр, вжавшаяся в темно-синюю шерстку.

– Меня и так много, сами двигайте свою историю.

– Мы уже добежали? – спросила земнопони, не спеша поднимать голову.

– Привет, Блю Флауэр, – Багира неспешно, медленно и плавно, повернулась всем телом к аликорну. – Привет, Луна.

– Багира! – радостно взвизгнув, кобылка спрыгнула на землю и побежала к тигрице. – Ты цела!

– Условно верное утверждение, – стальная кошка повернула голову, в одну, в другую сторону и осторожно коснулась носом зажмурившейся пони. – Техническое состояние ухудшилось, но не критически.

– На нас опять нападали древоволки! – пожаловалась Блю, обнимая переднюю лапу тигрицы. – Их было так много!

– Ты в порядке? – с явным беспокойством спросила машина, осторожно осматривая земнопони. – Не регистрирую внешних повреждений платформы.

– Да, принцесса Луна защитила меня!

– Замечу, что тебе не стоило идти на враждебную территорию, – аликорн чуть вздрогнула, поймав на себе недовольный взгляд робота. – Это опасно. Высока вероятность повреждений, несовместимых с дальнейшим функционированием.

– Я за тобой хоть на край света пойду, только не уходи, – кобылка еще крепче сжала лапу тигрицы, не обращая внимания на острые углы ее брони. – Мы придумаем, как тебя оставить, правда!

– Сигнатура не распознана, – резко вскинулась Багира, поворачивая голову в сторону леса. – Обнаружена цель: мантикора, нет прямой видимости. Задача: защита подразделения; приоритетно. Приступаю к ликвидации враждебной цели. Блю, уходи, это опасно.

– Я защищу ее, – кивнула Луна, зная, что тигрица видит ее, и магией осторожно перенесла шокированную кобылку к себе поближе. – Блю... Тебе не стоит смотреть.

– Мантикора злая, – мотнула головой земнопони. – Пусть Багира ее остановит.

– Она ее убьет.

– Убьет, – послушно поправилась Блю Флауэр, отчего принцесса впала в ступор. – Я... Я понимаю, что это неправильно, но мне кажется, что это все-таки правильно. В смысле... Ну, мантикора же хочет нас съесть? Убить. Почему Багира не может сделать того же?

– Ты так... Думаешь?

– Может, Флаттершай и могла бы, ну, подружиться с мантикорой, не знаю. Но я не хочу, чтобы меня съели, а убежать от мантикоры у меня не получится.

– А оглушить? Я могла бы оглушить мантикору, и мы бы ушли.

– А вдруг она нападет на другого пони?

– Но ей тоже надо есть. Она – хищник.

– Ну пусть ест кого-нибудь другого, – фыркнула Блю, во все глаза смотря, как Багира медленно, плавно поворачивает голову.

– Это немного... – договорить Луна не успела – тигрица прыгнула.

От силы прыжка многотонной машины просела земля, во все стороны разлетелись куски дерна и земли. Грациозный, кажущийся невозможным короткий полет огромной стальной кошки закончился грохочущим приземлением, смешавшимся с яростным, но предсмертным ревом мантикоры. Деревья частично перекрывали обзор, но это не помешало пони увидеть... Расправу. Быструю, короткую, жестокую расправу.

Багира все рассчитала очень точно – она приземлилась прямо перед выскочившей из леса мантикорой. Хищница на секунду опешила, и тут же поплатилась за это ударом хвостового лезвия в грудь, когда тигрица резко развернулась полубоком, используя инерцию прыжка. С хрустом и треском оно проломило грудную клетку мантикоры, перерубая плоть, кости, разрывая шкуру. Вырвав клинок, машина вновь, с визгом и скрипом металла и механизмов, повернулась всем телом и одним могучим ударом лапы с выпущенными когтями-грунтозацепами начисто снесла голову хищницы вместе с куском шеи.

Корпус робота залило кровью, но та лишь чуть двинула головой, чтобы алая жидкость не попала на «глаза».

– Цель ликвидирована. Поверждения: нет, – Багира повернулась к пони, и те каким-то шестым чувством поняли, что ей очень, очень жаль. Жаль, что они стали свидетелями ее боя. – Прости, Блю. Это не то, что тебе стоило видеть.