Заппи

Ночная воровка

— Тужься, сахарок, тужься… уже немного осталось…

Принцесса дружбы лишь молча кивнула, и еще раз опустошила содержимое своего желудка в заботливо подставленное Эпплджек корыто — уже четвертое за этот вечер. Спайк лишь заботливо протянул сиреневой аликорночке чашку с холодным зеленым чаем.

— Не… не надо…

— Пей давай! — Эпплджек раздраженно отодвинула тазик с отвратительно пахнущей смесью из пены, рвоты и какой то зеленоватой слизи. — После зеленого чая блевац легче будет, сеном клянусь! Ежели еще чево у тебя в кишках осталось, то надо энто вывести…

— У-у-у-у… — Твайлайт снова загнулась над заботливо подставленным тазиком.

Морщась от неприятных звуков рвоты и последующего за ними плеска, фермерская земнопони перевела взгляд на рабочий стол подруги, на котором среди склянок с реагентами и кип исписанными заковыристыми формулами бумаг лежало то самое злополучное письмо из Кантерлота.

Именно Селестия и была источником сегодняшних проблем и страданий Твайлайт. Еще после того, как Кантерлот оправился от явления королевы Кризалис и ее полчищ ненасытных оборотней, солнцезадая богиня-принцесса заставила придворных алхимиков начать разработку способа, который мог бы проявлять Чейнжлингов. Было перепробовано множество зелий и заклинаний, но результат не двигался даже на полшажочка. Даже спустя почти год, когда Твайлайт стала принцессой, прогресс продвинулся настолько незначительно, что Селестия была просто вынуждена прислать Твайлайт письмо с личным приказом: доработать разработки придворных алхимиков. Само собой, к письму прилагались толстенные кипы бумаг с готовыми наработками, а все реагенты были спонсированы лично диархами из королевской казны. Была даже бутылка с тем, что в описании было названо «Кровь чейнжлингов. Настоящая. Донорам была оказана медицинская помощь перед изгнанием обратно в бесплотные земли». Твайлайт тогда, зеленея от отвращения и ужаса, запрятала жуткую бутыль в самый дальний угол стола и накрыла несколькими рядами тряпок. Да, этот реагент был бесценен за неимением непосредственно пленных чейнжлингов для тестов, но для миролюбивых пони сам факт наличия бутылки с кровью был источником настоящих кошмаров. И даже то, что при сборе крови никто не пострадал, мало помогало делу…

Твайлайт снова согнулась над тазиком, но ничего, кроме пары капель мутной пены и слюны, из ее раскрытого рта не вышло.

— Все… Не выходит больше…

— Вестимо, сахарок.

Эпплджей помогла подруге дойти до кровати, перепоручив ее Спайку. который уже спешил с новой чашкой чая, дабы смыть кислые и жгучие остатки с горла.

— Я вот чаво не пойму, сахарок… Накой тебе самой-то енту дрянь пить?

Твайлайт слабо улыбнулась и сделала пару глотков. Ее зеленоватая бледность заметно спала.

— А если там для пони смертельный яд будет?! Эпплджек, ты и девочки для меня все, что мне дорого! Я ни за что не позволю вам… уйти.

Глупая ж ты. Ты ж аликорн, а значит, однажды…

Эпплджек лишь пряданула ушами, отгоняя невеселые мысли, и тепло улыбнулась подруге.

— А, я-то все забываю, что аликорны-то живучие не тока в плане возраста. Ну и что ты теперь аликорн, а не единорог — тоже… Ай да и ладно, сегодня лучше закончи, сахарок, лады?

Получив кивок согласия и обещания Спайка присмотреть за своей непутевой хозяйкой, Эпплджек вышла из теплого дома-дерева в прохладу понивильского вечера. Большинство пони уже давно закрыли двери и ставни, и лишь редкие ночные гуляки нарушали вечерний покой и тишину. Луна уже было выставлена на свое законное место, и Эпплджек невольно ею залюбовалась. Большая, круглая… Зря все-таки принцесса Луна переживала те тысячу лет назад и превращалась в Найтмэр Мун.

— А, сено, мне ж еще сестричку надо забрать… Она ж с подругами вечерний пикник со страшилками устроили, а ну как еще не успели разойтись-то? Хоть проверю…

— …и говорят, что Бледный мясник то после того не умер! Ходит он по ночам от города к городу, и до сих пор может твое желание исполнить!

— Скутс, а ты бы согласилась на его сделку?

Оранжевая пегасенка закашлялась, поперхнувшись пирожным.

— Блуми, блин! Нет конечно же, мне и отдать то особо нечего было бы… Только если вас. А вы для меня гораздо важнее каких то… — Она мрачно взглянула на одно из своих крыльев.

— Да и я бы не согласилась…

— А я бы согласилась.

Две пары глаз воззрились на Свити Бэлль, которая от смущения спряталась за своими волосами.

— Что ж ты такое бы попросила?!

— Ну… крылья для Скуталу. — Малышка смущенно отвернулась. — Даже если бы мне пришлось отдать свой рог и что-нибудь еще, не думаю что я бы от этого сильно бы страдала. А вот вы и ваше счастье…

— О чем болтаете, мелюзга? — Эпплджек вышла из практически ночной тьмы в оранжевый свет костерка. Трио малышек встретили элемент Честности сперва дружным визгом, а потом дружно залились смехом.

— Эй, Эпплджек! Мы тут про Бледного мясника рассуждаем! — Скуталу приветственно ткнула своим копытцем в подставленное копыто сестры подруги. Услышав зловещее имя, фермерша лишь приподняла бровь, и поэтому пегасенка пояснила:

— Это из новой книги Леди Хуфкрафт, о ней вся школа говорит! Вроде, есть, значит, одна пони. Сама она бледная, как выбеленная кость, грива красная, как кровь, а глаза черные-черные!..

— По моему, у нее нет глаз же, она глаза у других пони забирает! — Вклинилась в разговор Эпплблум. — Она может выполнить одно твое желание, но в качестве платы забирает глаза у того, кто желание загадал.

— А вот Снилс и Снейлс говорят, что она забирает не глаза, а крылья! — Возразила Скуталу. — А потом они эти крылья жарит и ест!

— А разве она не сама выбирает, какую часть тела взять в обмен на желание? — Тихо переспросила Свитибэль.

Эпплджек аж присвистнула. Нет, она, конечно, знала о том что Меткоискательницы не из робкого десятка, но подобные страшилки и у взрослой пони бы вызвали как минимум бессоницу или ночные кошмары. Тем более книги леди Хуфкрафт...

— Мне кажется, такие истории не для маленьких кобылок, сахарки. — Эпплджек строго смерила напрягшихся детишек взглядом. — Леди Хуфкрафт пишет не просто ужастики энти ваши, а делает это максимально мерзко, расписывая, значицца, вообще все ужасы и раны что получают герои еёйных историй. Вам такое точно читать нельзя! Где вы вообще такую мерзость-то достали?!

— А! — Троица дружно потупили взгляд в землю. — Простите… Просто это все Твист, она у кого то нашла очень-очень страшную книгу и рассказала одну историю из нее. Мы просто думаем, как это историю сделать еще страшнее, и потом на большом классном походе хотим эту улучшенную историю рассказать! Меткоискатели — рассказчики страшных историй! — в ночное небо устремились три маленьких копытца. Эпплджек лишь усмехнулась.

— С такими историями вы, конеш, всех переплюнете, токо как бы вам потом не пришлось у медсестры Рэдхарт справку о психическом здравии получать. — При словах о медсестре малышки дружно поджали ножки с пристыженным видом. — Ибо серьезно, с такими страшными историями как бы не решили, что вы для всепони опасны или вовсе чем нехорошим-то занимаетесь…

Меткоискательницы совсем уже поникли, и Эпплджек решила остановиться. Ласково взъерошив прически Скуталу и Свитибэль, элемент Честности легким подзатыльником отправила Эпплблум в сторону родной фермы.

— Блум, ты покеда домой шуруй, и без выходок! — Последние слова были сказаны с нехорошим нажимом — уж больно хорошо вспоминалась та недавняя жуткая ситуация, где Блуми убежала в лес, считая, что Эпплджек словила проклятие. Пони так и не выяснили, что именно тогда притворялось ею, но Эпплблум с того инцидента целую неделю боялась даже за пределы фермы выйти. В школу ее приходилось буквально везти на спине, ибо сама она даже в Понивилль отказывалась идти без сопровождения сестры.

— А вас, сахарки, — Обратилась Эпплджек к Скуталу и Свитибель. — Я провожу до ваших домов, идет?

— Идет! — Дружно ответили кобылки.

Луна, уже давно безраздельно властвовалвшая в ночном небе, теперь более чем наполовину скрывалась за темными тучами. Точно, сегодня ж ночью погодники обещали дождь… Из-за туч большую часть звезд также не было видно, поэтому Эпплджек возвращалась в довольно некомфортной тьме, под почти полностью черным небом. В последний раз такое небо было лишь в одном из снов, который даже кошмаром сложно было назвать — лишь небо, полностью черное как смоль, и бесконечный луг вокруг. Ничего страшного не происходило в том сне, но Эпплджек вспоминала бескрайнее море травы с содроганием…

Невольные размышления пони были прерваны бесцеремонным чавкающим звуком откуда-то со стороны Яблочной аллеи. С трудом поборов желание крепко выматериться, Эпплджек осторожно сделала пару шагов в сторону звука. Если это опять эти дискордовы мыши… Она точно поговорит на их тему с Флаттершай.

Хрусь. Чавк. Ум, ум, ум…

Звук разносился не со стороны кроны яблони, а снизу — с ее корней. Осторожная пара шагов в сторону — и взгляду ошарашенной фермерши предстала…

Пони.

В ночной тьме, белесый силуэт пони словно расплывался, не давая себя хорошо разглядеть — впрочем, Эпплджек точно могла сказать, что ни крыльев, ни рога у незнакомки не было. Темнела грива, собранная в две длинные косы, хвост же был очень коротко острижен, так что над мясным листиком красовалась совсем уж короткая мочалка — короче, чем у Рарити в тот день, когда шестерка подруг шла останавливать Найтмэр Мун и элемент Щедрости обрезала свой хвост, чтобы заменить им ус морского змея.

Незнакомка, не замечая хозяйку фермы, грызла одно из яблок. Ее мордочки было не видно со спины, но были заметны проступающие сквозь белесую кожу ребра… Точнее, ночная воришка вообще выглядела словно живой скелет, туго обтянутый шкуркой. Длинные ноги, впалый живот, короткий хвост…

Она коротким движением откинула в сторону черенок — все, что осталось от яблока, которое было съедено вместе с кожурой и семечками. Рядом было заметно еще несколько черенков, что означало, что эта загадочная пони уже съела явно не одно яблоко.

— Эй, сахарок. Эти яблоки вообще-то мои.

Конечно же, Эпплджек не стала бы закатывать скандал из-за одного яблока, особенно учитывая жуткую худобу ночной воришки. Но все указывало на то, что яблок было съедено уже больше десятка, а значит, следовало уже и разобраться…

ОХ ТЫ Ж СЕНО!

Эпплджек отшатнулась, когда пара пустых, черных глаз уставились на нее. Сперва и вовсе казалось, что глаз у загадочной пони нет, но присмотревшись, Эпплджек сообразила, что у незнакомки просто очень большие зрачки — настолько огромные, что они занимали собой почти весь глаз. А отсутствие ярких источников света, которые могли бы отразится от этих бездонных глаз, лишь усиливали иллюзию пустоты, создавая крайне жуткое впечатление. Мордочка ж у незнакомой пони была не чисто белой, а скорее уходила к розовый и красноватый оттенок, особенно на носу. Передние ж ноги, худые как спички, тоже переходили из грязно-белого цвета к темно-красному градиентом, начинавшемся на коленях и заканчивая копытцами.

— А…

Тихая. Почти как Флаттершай, но не робкая — скорее, безэмоциональная, как Мод Пай, со слегка шипящим звучанием. Пони потянулась за седельной сумкой, лежащей рядом с нею (от глаз Эпплджек не укрылось, насколько сумка была грязной и перештопанной) и начала рыться в ней, что-то ища. Наконец, она медленно повернулась к Эпплджек, протягивая ей… Нож.

— У меня… нет битсов. — Голос пони был совершенно пустым, как и ее глаза. — Из ценного, я могу лишь предложить в качестве оплаты мой инструмент.

— В рот мне копыта… — Эпплджек нервно сглотнула ком, глядя на нож — на удивление, инструмент выглядел идеально отполированным и заточенным, пусть и слегка красными разводами — видимо, им постоянно нарезали помидоры. — Слух… Не нужен мне твой нож. Тебе вообще нечего есть что ли?

Пони кивнула, неприятно хрустнув шеей.

— Но мне нечем платить…

— Угх… — Все в этой незнакомке вызывало у фермерши какие-то крайне неприятные ассоциации. Резкие, дерганные движения, влажное похрустывание костей, жуткая худоба, неживой голос… — Слушай, может, пойдешь со мной? Ты не думай, но уж давай мы тебя нормально накормим, вместо того чтобы ты яблоки воровала. Их нам еще продавать, знаешь ли… — Заметив, как пони замотала головой (опять этот жуткий хруст!), Эплпджек решительно ухватила незнакомку за переднюю лапу и потащила за собой, не забыв прихватить и сумки. — Да не упирайся уж ты, блин! Я ж тебе зла не желаю… Кстати, меня Эпплджек зовут. Твое имя то такое?

— Заппи… — Тихо выдохнули тонкие губы незнакомки.

Заппи… Странное имя. Звучало как будто молния, такое имя подошло бы веселой, резвой пегаске — уж точно не худой тихой земнопони, выглядевшей так, словно отдала душу Селестии еще неделю назад, но забыла об этом.

— Ты откуда такая болезная то будешь? — Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Эпплджек пыталась завести разговор.

— …Мэйнхеттен. Я там… работала.

Заппи покорно следовала за Эпплджек, не сопротивляясь но и не торопясь.

— Мэйнхеттен? Далековато…

— Я знаю. Долго оттуда добиралась.

Долго… И что то подсказывала Эпплджек, что незнакомка, которая не имеет битсов даже на пару яблок, добиралась из того города отнюдь не на поезде. Впрочем, лишний раз расспрашивать пони не собиралась, и лишь скрипнула входной дверью в дом Эпплов, проводя Заппи за собой. Вся семья уже давно спала, поэтому парочка остались наедине.

— Пирог будешь? — Эпплджек, слегка косясь на гостью. — У меня и сок яблочный есть. Сидра к сожалению нет, не сезон еще…

— Мне нечем платить.

Да жеваное ж ты сено!

— А я и не прошу оплатить. — Буркнула Эпплджек. — Я просто делюсь с тобой тем, что есть. Это подарок.

— Зачем?

Эплпджек аж зависла от такого вопроса.

— Что значит зачем? У меня есть что то вкусное, а ты выглядишь голодной.

— А какая тебе от этого польза, если я даже не могу оплатить твою доброту?

Я тебя сейчас ударю

— Никакой. По крайней мере на моей ферме не будет… голодной пони, которая потеряла сознание от голода. — Помедлив, ответила хозяйка. — Просто ешь, сахарок. Если уж настолько хочешь меня отблагодарить, то ответь потом на несколько вопросов, и все.

Заппи медленно склонила голову вбок, немигающим взглядом уставившись на Эплджек.

— Понятно. Собираешь информацию, которая может быть полезна в будущем. Хорошая привычка…

Голос Заппи был по-прежнему тихим, слегка хрипящем.

— Если тебя устроит история… бесполезного мяса, как я, то я не против.

— Больше не смей говорить о себе ничего подобного! — Эплпджек аж передернуло от того, как Заппи назвала саму себя. — И просто… лучше не говори про… мясо. — Фермерша медленно отложила в сторону свой кусок пирога, ощущая неприятные потуги из живота. — Ешь давай, жеванное ж ты сено…

Слегка хмыкнув, гостья принялась за еду. Жевала она неспешно, и рот открывала совсем понемногу — что не вязалось с ее обликом голодающей.

— Мне казалось, ты съешь побольше, сахарок. — Эпплджек с сомнением осмотрела стол.

— Я умру, если буду есть много. — Заметил, как побледнела фермерша, Заппи поспешила объяснить. — Я не ела довольно долгое время, поэтому большое количество пищи может вызвать осложнения, белковый шок или вовсе разрыв желудка. К тому же я уже успела съесть несколько яблок.

— Да уж… — Эпплджек прикрыла глаза и глубоко вздохнула, отгоняя панические мысли. — Ты их аж с семенами ела!

— Йод.

— Ась?

— В яблочных семечках много йода. Учитывая мое недоедание… — Заппи намекающе постучала себя по выступающей ключице — я старалась получить как можно больше критических элементов, и взять при этом как можно меньше.

— Вот как? Честно говоря, не знала.

— Тебе и незачем. У тебя нет причин беспокоиться о недоедании. — Заппи прикрыла рот копытцем и смачно рыгнула. — Урррп… Спасибо, Эпплджек. Пожалуй, я пойду.

— Куда это? — Эплпджек решительно встала между гостьей и дверью. — На улице ж ночь!

— Я не хочу вас больше беспокоить.

Фермерша с шумом втянула воздух.

— Слухай, ночью все пони спят, тащем-та. Да и к тому же, ты мне должна хотя бы историю о себе. А я сейчас слишком устала, чтобы слушать твои рассказы — Эпплджек намекающе поиграла бровью. — Так что давай ты хотя бы переночуешь у нас, позавтракаешь, расскажешь историю и потом, сытая и отдохнувшая, отправишься дальше, куда бы ты ни шла. Если ты опаздываешь, мы даже попросим машиниста тебя довезти.

— Я… Не опаздываю.

— Ну значит, договорились?

Заппи отвела взгляд, издав влажный, хлюпающий звук глазами.

— Мне нечем платить.

— Да в рот мне копыта! Заппи, растудыть твою налево! Если ты так трясешься над оплатой, мы тебе завтра можем работу дать на ферме. Отработаешь денек-другой, и мы в расчете! Не нужны мне битсы, тем более что у тебя их и нет!

— А это… вполне неплохая сделка.

— Ась?

Эпплджек даже поверить не могла своему счастью.

— Неужто согласна?

Заппи медленно кивнула, слегка приподняв самые уголки губ.

— Работа — это хорошая альтернатива. Я постараюсь отработать и пищу, и ночлег, и яблоки. Ненавижу быть обязанной…

— Ну вот и договорились.

Эпплджек сперва хотела уложить гостью на нормальную кровать, но быстро махнула на это копытом — уломать Заппи принять радушие фермеров было сложнее, чем уговорить того дракона уйти подальше от Понивиля. Поэтому Эпплджек повела белесую земнопони в свой сарай, где соорудила для гостьи небольшой гамак. Заппи сей жест оценила и, еще раз поблагодарив фермершу за щедрость, растянулась в гамаке, практически мгновенно уснув.

— Ох, ну и проблемы же с тобой… Хм?

Внимание пони привлек круп гостьи — такой же жесткий и костлявый, как и все остальное тело. Лишь там, где у пони находится кутимарка, у Заппи виднелся Z-образный шрам, перетянутый скобами в нескольких местах.

Жуть какая…

Эпплджек даже осторожно коснулась шрама — и лишь затем, чтобы сообразить, что это на самом деле и была кутимарка гостьи. Жутковатая, невероятно реалистичная — но все-таки кутимарка.

— Что ж у тебя за талант-то такой… — Пробормотала Эпплджек, закрывая за собой дверь сарая.

— Доброго утра, внученька!

— И тебе того ж, бабуль.

Солнце уже встало, подчиняясь велению Селестии, и жизнь в доме била ключом. Памятуя о ночной гостье, Эплджек отложила лишнюю тарелку в сторону, что не укрылось от зорких глаз бабули Смит.

— Внученька, ты кому энто еще тарелку отставила? Никак, гостя ждешь?

— А, я ее ночью еще в гости привела...

Эпплджек в паре слов пересказала бабуле Смит и Биг Маку свою встречу с Заппи, стараясь не сгущать краски и не слишком много описывать свои впечатления от этой странноватой пони. Впрочем, и этого было достаточно для крайне неодобрительного взгляда пожилых глаз зеленокожей главы семейства.

— Вона оно как... Сдается мне, с нею плохо обращались с жеребячества, вот она и боится принимать добро. — Вздохнув, старушка закинула в рот кусочек яблочного пирога и зашамкала, пережевывая сладкую массу. Натужно сглотнув, бабуля Смит продолжила. — Ступай уж, внуча, отнеси энтой Заппи завтрак.

— А разве не лучше...

— Большой Маки, Заппи по описанию Эпплджек не из тех пони, которая за стол сядет, не коря себя потом за свою жадность. — В голосе пожилой пони звенела сталь. — Пусть лучше поест в сарае, и не мучается совестью. Как думаешь, Эпплджек, сможешь поручить ей какую нить самую легкую работу?

Коротко кивнув, старшая дочь семьи Эпплов взяла поднос с дымящейся сладкой яблочной кашей и парой стаканов свежего яблочного сока — густо желтого, почти медового, с сладким ароматом и легкой кислинкой.

Утренний сарай встретил Эплпджек заткхым запахом древесины, свежего сена, многочисленной мелкой пыли, сверкающей в утреннем теплом воздухе и полосами оранжевого, уютного света, просачивающимися в это сонное царство сквозь редкие мелкие щели между досками. И — резким, неприятным визгом затачиваемого ножа.

Заппи сидела перед точильным камнем, с каким то остервением затачивая свой нож — все такой же в легких бордовых разводах. Теплый полумрак сарая периодически освещался яркими желтыми, словно золото на копытах принцессы Селестии, искрами. Заметив вошедшую хозяйку, гостья прекратила свое действие.

— Доброе... утро.

— Заппи, я тебе покушать принесла.

Черные, как сама пустота, глаза уставились на поднос немигающим взглядом.

— Полагаю, мне придется... поработать.

— Успеешь еще, сахарок!

Заппи коротко кивнула и отошла от попахивающего дымом точильного камня. Присев у подноса, пони крутанула в копыте алчно сверкнувший нож и принялась есть. Эпплджек лишь присвистнула, когда Заппи не стала пользоваться ложкой и начала поддевать комки каши прямо своим инструментом.

— Не неудобно-то, есть то с ножа? Чай, ложкой то сподкопытнее будет?

Заппи шумно сглотнула и перевела взгляд на фермершу.

— Всю свою жизнь я оттачивала мастерство работы с ножом. — Она закинула в рот еще один комок каши. — Даже моя кутимарка связана с ними...

— О, кстати об этом... Заппи, какой была твоя работа до этого? По кутимарке я не могу понять...

— . . .

Заппи не ответила, лишь опрокинув в себя стакан сока. Эпплджек терпеливо ждала, возвышаясь над гостьей, и так наконец то ответила.

— Врач... вроде того. — Прикрыв глаза, продолжила Заппи. — Во времена, когда Гармония правит над всей Эквестрией, у меня стало довольно мало клиентов, которым был нужен мой талант. Вот почему я и покинула Мейнхеттен — в нем уже месяцами ничего не происходит.

Эпплджек изогнула бровь, и потянулась за опустевшим подносом.

— Врач, и ты работаешь с ножом... Ты шо ж, хирург, штоле?

Заппи коротко кивнула и слегка похлопала себя по заметно округлившемуся животу, жутко контрастирующем с ее болезной худобой.

— Да. Хирург широкого профиля. Могу сказать, что мертвым от меня еще никто не уходил. — Губы пони скривились в усмешке. — Даже если они очень старались.

Стало до неприятного тихо — лишь было слышно, как какая то мелкая мошка звенит в воздухе, пытаясь приземлиться на горячий и округлый круп Эпплджек. Впрочем, хлесткий взмах хвостом быстро оборвал попытку несанкционированного прикрупления.

— Оу... Довольно... мрачновато. Зато многое объясняет.

— Могу ли я приступить к работе?

Ох уж эта Заппи. Эпплджек хотела бы расспросить ее и почаще, но что то подсказывало ей, что ответы ей очень не понравятся. А если не дать Заппи хоть какую то работу...

— Пошли. — Буркнула пони, со вздохом повернувшись к выходу. — Хоть познакомлю тебя с семьей.

— ...а я и говорю: Свити, нам от этой книги так влетит! И влетело уже, Эпплджек когда... нас...

Эпплблум резко замолчала, квадратными глазами уставившись на Заппи, вошедшую в домик. Маленький ротик жеребенка тут же раскрылся, готовясь выводить первую букву алфавита на повышенной громкости — но сморщенное копыто бабули Смит вовремя прикрыло его, заставив младшую внучку непонимающе мигнуть.

— Так ты и есть та самая Заппи, милочка? ЭлДжей про тебя уже успела рассказать...

Заппи коротко поклонилась.

— Да. Простите, что помешала и что украла яблоки.

— Да не переживай ты так, милочка! — бабуля Смит цепким взглядом изучала гостью, не забывая, впрочем, следить, чтобы сереющая с каждой секундой Эпплблум не развела панику. — Блуми, перестань трястись, словно покойника увидела!

— Но... Разве она не... БЛЕДНЫЙ МЯСНИК?!

Никто и охнуть не успел, а младшая из кобыл уже успела вывернуться из обнимашек бабули и вихрем отлетела в дальний от Заппи угол дома, трясясь, как банный лист.

— Бледный... мясник?

Глаза Заппи были прищурены так, что казались плотно закрытыми. В воздухе, казалось, неожиданно похолодало.

— Она про новую книгу от леди Хуфкрафт!

Эпплджек глубоко вдохнула, успокаивая нервы.

— Хуфкрафт... — Заппи прикрыла глаза. — Звучит знакомо.

— В смысле? — Эпплджек изогнула бровь, но гостья и сама уже ответила.

— Я читала из интереса ее работы. И должна признать, "Черная Кость из Далекой Башни" было довольно хорошо прописана.

— Фу... — бабуля Смит лишь поморщилась. — Читала я энту мерзость. Неделю потом спала хуже Эпплблум... Энто ж надо было, столько расписать...

— И тем не менее... Это напомнило мне одного пациента, с которым я работала.

В доме стало тихо.

— Чевось?

— Говорю, сцена гибели одного из персонажей описана очень хорошо. — Уклончиво пробормотала Заппи. — Напомнило мне, как мне пришлось работать с одним из пегасов... Как его звали, Лаки Февер?... Его крыло было в ужасном состоянии. Его кости кишели личинками мясоедской мухи...

Раздался сдавленный звук со стороны Биг Мака, зажавшего себе копытами рот.

— Само собой, пришлось отрезать ему крыло, пока они не добрались до основного тела. То еще зрелище было, конечно... — Уголки губ Заппи медленно поползли в стороны в совершенно безумной улыбке. — Все крыло буквально вибрировало и подергивалось, даже когда я его наконец то бросила в чан. Уверена, двигайся эти личинки более слаженно. и крыло могло бы даже сгибаться и разгибаться... ну и работенка, конечно. Сама удивляюсь, откуда у этого однокрылого идиота столько битсов. Но раз уж были...

— Заппи. — Коротко одернула ее Эпплджек.

Атмосфера в теплом утреннем доме, казалось, продирала до самых костей. Ничего более отвратительного, казалось, на всей ферме никогда не произносилось за всю ее историю.

— А разве в книге того пегаса, ну...

Все дружно посмотрели на Эпплблум, и малышка смутилась, отведя взгляд куда то в сторону.

— В книге, тот пегас...

— Помер. — Заппи склонила голову вбок с легким хрустом. — А вот мой пациент с похожим именем до сих пор топчет землю где то в Мейнхеттене. Я даже больше скажу — мы смогли найти ему достойную замену потерянному крылу.

Копыта бледной пони зацокали через всю кухню, заставив Эпплблум вжаться в стену, немигающим взглядом воззрившись на пугающую гостью, возвышающуюся прямо над ней.

— Знаешь, дитя... Тебе, конечно, не стоило читать подобное, но я довольно удивлена, что ты вообще знакома с трудами леди Хуфкрафт... Какие еще книги ты читала?

Блум лишь пискнула, словно стараясь провалиться сквозь половицы.

— Воспоминание о пони Сэмюэле Хуфсоне...

— Ишь ты. Это не самый известный рассказ этого автора — но явно самый первый.

По губам широко улыбающейся Заппи потекли алые струйки, которые ни с чем нельзя было бы спутать. Эпплблум сглотнула, немигающим взглядом глядя на кровавую улыбку гостьи.

— Честное слово, я очень удивилась, когда прочитала его и впервые увидела описание некоего... ммммм... Кровавого Вивисектора. — Заппи продолжала улыбаться, словно не замечая крови, сочащейся из ее треснутых губ. — Довольно... знакомое описание. Из-за этой книги многие меня так еще называли... И Бледным Мясником, и Кровавым Вивисектором, и кем-то еще. вы не представляете, как все эти фанаты ее книг мне надоели. Неужто я настолько не вышла собой... О.

Словно заметив свое кровотечение, бледная пони вытерла копытом губы.

— Заппи, у тебя...

— Тонкие губы. — Тихо прошипела пони, вытираясь еще раз. — Я и не улыбаюсь обычно потому, что тонкая кожа на губах часто лопается. Прости... Блуми, так? Я немного увлеклась. Нечасто можно увидеть столь юную фанатку леди Хуфкрафт...

Эпплджек протянула Заппи салфетку, и та с благодарностью приняла подачку, вытерев губы.

— Спасибо. И простите еще раз.

— Так, дорогуша, вот энти яблоки видишь?

Заппи кивнула, немигающим взглядом сверля гору алых, сочнейших яблок, которые еще полчаса назад свисали где то на ветках Яблочной аллеи. Бабуля Смит пододвинула к себе большую стеклянную банку с заранее засыпанным сахаром и махнула копытом, привлекая внимание кобылки.

— Смотри, вот берешь энти яблоки... Обрезаешь кожуру, вырезаешь сердцевину и семечки, а то что остается, режешь аккуратно вот такими кубиками и ссыпаешь...

В воздухе раздался звук, похожий на короткую барабанную дробь — и горстка идеально нарезанных яблочных кубиков проскользнула по столу прямо в указанную бабулей Смит банку.

— ... сюда... Ох ты ж сена, вот энто ты могешь! Я даж разглядеть то не успела! — Старушка с восхищением оценила работу.- В общем, вот так и режь яблочки!

Заппи коротко кивнула — и в воздухе снова раздалась короткая дробь ножом по доске. Яблоки буквально текли потоком, Смит еле-еле успевала подносить банки под поток аккуратных маленьких кубиков.

— Хей, мы тут еще яблок... Какого сена?!

Бабуля Смит лишь копытом махнула, и Эпплджек аккуратно начала разгружать новую порцию яблок рядом со стобом, как завороженная следя за действиями Заппи. Нож метался в воздухе с такой скоростью. что воспринимался скорее как мерцающее металлическое облако, издающее беспрестанную барабанную дробь.

А ведь она не зря говорила, что всегда тренируется работать с ножом... Вон, даже завтракала только с его помощью!..

Солнце висело в зените, когда Заппи наконец с шумом вытерла копытом пот со лба.

— Простите. Я... мне нужно отдохнуть.

— "Простите"? Сахарок, да ты нас просто выручила! — Эпплджек с восхищением окинула взглядом стройные ряды заполненных до краев банок, над которыми хлопотали бабуля и Биг Мак. — Мы столько яблок обычно за неделю еле-еле в банки закатать успеваем, а ты за полдня все пошинковала! — Помедлив, Эпплджек хмыкнула. — Отдыхай давай, мы уж как нибудь сами управимся!

Коротко кивнув, Заппи, слегка шатаясь, покинула кухню, и скрылась за дверью сарая.

— Кстати, у нас обед скоро, тебе что нибудь принести? — Эпплджек запоздало сообразила, что надо было спросить это немного раньше.

Ответом ей стало лишь хриплое сопение из сарая. Заппи спала, прижав к щеке свой нож.

Часть 2. Проблемы Рарити

— Какой ужас… Это тело-настоящее преступление против моды!..

Рарити с тяжелым вздохом убрала копытца с весов. И все-таки зеркало не врало — элемент Щедрости знатно набрала в весе! Да и неохотно застегивающееся платье из новой коллекции, получается, сшито как надо и без ошибок — это сама Рарити не подходит под свой новый шедевр!

Это же кошмар! Как она в таком непристойном-то виде на традиционный еженедельный пикник с подругами-то явится?! Да, возможно та ж Эпплджек не заметит разницы, а Флаттершай не рискнет из-за своей стеснительности сказать что-то плохое…

Но Рэйнбоу Деш!

Рарити прижала ушки, словно наяву услышав задорный хохот голубой пегаски, которая появилась во внутреннем видении модницы и тыкала копытом на ее заметные округлости в районе живота и крупа.

Да, Рэйнбоу точно не промолчит! А там скорее всего и другие подтянутся — Эпплджек уж точно вспомнит Малышку Лиззи — свою особенно пухлую свинку, настоящую гордость фермы Эпплов! О, Селестия…

Этого нельзя допустить! Но как сбросить эти несколько килограмм до конца недели? Тут поможет только что чудо…

Чудо…

Магия…

Твайлайт! Точно! Навернята у самой умной пони в команде найдется подходящее заклинание для похудения! И неважно, если это заклинание может причинить боль — во имя моды, Рарити стерпит любую, даже самую ужасающую пытку!

— Твайлайт, дорогуша, как продвигаются твои исследования?

Библиотека золотого дуба встретила Рарити молчанием. Вздохнув, модница все-таки вошла, помедлив в дверях для приличия. Запах был… странный. Что —то неприятно кислое в самом воздухе, но неуловимо знакомое, щекотало белоснежной единорожке ноздри.

— Твайлайт?

Нет ответа. Окинув взглядом полутемное помещение, Рарити обратила внимание на корявую записку от Спайка:

«Ушел за покупками. Спрятал все опасные реагенты от Твайлайт. Если что, Твайлайт наверху».

Наверху…

Что-то теплое и липкое неожиданно капнула за шиворот к Рарити, заставив единорожку взвизгнуть от неожиданности. Сердце резко забилось чуть ли не в затылке, а внутренности, казалось, ухнули куда-то в самые копытца.

— Т… Твайлайт?!

Сиреневая аликорна лишь хихикнула, глядя на Рарити с потолка. Глаза принцессы дружбы, казалось, жили своей жизни, вращаясь в орбитах как попало, крылья упирались в потолок, словно Твайлайт пыталась ползать на них, а изо рта тянулась длинная пенистая нить слюны — такая же, какая только что и падала на шею единорожке пару секунд назад.

— Ра-раааарка… Почему ты на па-таа-лке?.. — Твайлайт пьяно хихикнула, покачиваясь рядом с лампой. — Ах-хахаха… Смищная Рарка… слез-зааай… Или мои лета-ающие… слюнки…

Рарити с коротким визгом отскочила от очередной пенящейся нити слюней, и в следующий мир зажгла рог.

— Дорогуша, да ты просто в ничто! Это совершенно неприемлимо!

— Ууууу… — Твайлайт снова хихикнула. — Смотри, маи с-слюнки, они в-верх текут…

— Твайлайт! А ну живо слезай с потолка! Сейчас же!

Вместо ответа аликорна, глупо хихикая, совершенно по-паучьи побежала по потолку к канделябру и слегка пихнула его мордочкой, заставив свечи погаснуть.

— А ты па… пай-май меня, вооот! Иихихихихи…

— Ах ты!..

Рарити открыла рот, собираясь высказать своей пьяной вдрызг подруге -но метко залетевшая прямо в нее нить слюны быстро заставила единорожку пожалеть.

— Мммм! Ну все, дорогуша, я разозлилась!..

— Ох… Голова…

— Так тебе и надо. Между прочим, дорогуша, принцессы дружбы не превращают своих друзей в подушечки для крупа!

Твайлайт лишь издала нервный смешок, со смущенным видом почесав затылок. Последние пара часов вообще помнились так смутно, что если бы не возмущенное мычание белой подушки с узором в виде трех сапфиров — Твайлайт и сама бы не поверила! И лишь крайне возмущенная (и смущенная) Рарити, на белоснежной шкурке которой остался темнеющий силуэт от зада самой Твайлайт, смогла рассказать о том, что все-таки произошло. Узнав, что пару часов она скакала по потолку и стенам дома, как какой-то таракан, Твайлайт лишь взвыла — она вообще не могла вспомнить, что за заклинание использовала! Впрочем, после смущения и досады быстро пришел ужас и неизмоверный стыд.

— Между прочим, Твай, твоя задница жутко потеет! Я словно под душ попала!

— Ну… в некотором роде мы обе попали под… душ… — Принцесса потупила взгляд. упорно разглядывая копытца подруги. Рарити лишь фыркнула.

— Ну, знаешь, когда я сбила тебя с потолка заклинанием Струи, я не ожидала ответа в таком виде!..

— Прости.

Твайлайт тяжело вздознула.

— И почему из всех заклинаний я могу вспомнить только это…

— Запиши уж его. Как-нить попробую его на каком нить наиболее надоедливом клиенте. — Рарити снова фыркнула, но на ее губах играла почти незаметная улыбка. — И к слову, дорогуша, у тебя довольно мягкий круп, но вот помыться тебе не помешает.

Сиреневая аликорна почувствовала, что ее мордочка меняет цвет на ярко-красный.

— П-прости…

Рарити еще несколько минут сверлила подругу уничижительным взглядом, но неожиданно смягчилась.

— Ох, дорогуша… Говоря о крупах, я тут вспомнила кое-что… — Заметив непонимающий взгляд, Рарити вздохнула. — Видишь ли, мой собственный, он… — Замявшись, единорожка все-таки продолжила. — немного более пышен в последнее время, чем мне хотелось. И, к сожалению, не только он… Я сшила просто потрясающее платье, специально к еженедельному пикнику, но я теперь просто не могу в него влезть! Скажи-ка… милая ты моя…

Твайлайт закрыла глаза и с сожалением замотала головой.

— Прости. Если такое заклинание и существует, я его сейчас не вспомню…

— Хмпф!

Библиотеку белая единорожка покинула в крайне раздраженном состоянии, которое не смогли исправить ни чай с особым мороженным от извиняющейся Твайлайт, ни полчаса неги в горячем душе. Да, Во всем произошедшем не было особой вины принцессы — просто зелье оказалось чем-то вроде убойнейшего алкоголя, с которым не могло сравниться ни минотаврья ракия, ни грифонье пойло с непроизносимым именем, ни даже лава, смешанная со спиртом — излюбленная выпивка драконов, которая этих ж самых драконов валила с ног штабелями. И даже то, что эту адскую жижу Твайлайт под присмотром единорожки записала в провалы и сожгла листок прямо в библиотеке, не сильно успокаивало. Хотя заклинание превращение в подушку… Все-таки не зря Рарити его записала, пообещав Твайлайт однажды незабываемый вечер под своим крупом в качестве наказания. Впрочем, все еще красная от стыда аликорна сама предложила…

— Хэээй, привет, Рар! — Перед глазами мелькнуло что-то розовое, а ноздрей коснулся сладкий аромат.

О НЕТ

— П-привет, Пинки…

— Рар, смотри! Тортик с сахаром, медом, лимоном и пиписинками! — Все поле зрения Рарити заняла какая то сладко пахнущая масса. — А? Что такое пиписинки? Глупенькая, я их у Дискорда взяла! Представляешь, приходила сегодня к Флатти за вдохновением, а у нее на столе апельсинки! Только они на ножках бегают и пищат так умилительно — ну, знаешь, «пи, пи, пи!», вот я их и назвала Пи-Пи-Синки! Дискорд мне их подарил, вот я и решила из них что-нибудь приготовить! Я еще и черничку добавила, я ж знаю что ты обожаешь черничку! Кстати, а ты пробовала прошлые кексики с медом, мороженым, белыми облачками, белым маслом и белым шоколадом? Спайк их так нахваливал! О. кстати, Рар, ты не видела вокруг ни одного нового пони?

— Что? — Рарити ухватилась за секундный вопрос как за соломинку, чтобы хоть как-то отвлечь Пинки от пихания в лицо настолько аппетитного и восхитительного тортика с… пиписинками.

— Новый друг где-то в Понивилле, а я не могу его найти! — Пинки на миг сделала грустную моську. — У меня трясется хвост, дергается левое ухо и чешется правое заднее копытце! — Названная часть тела буквально ткнулась в щеку белоснежной единорожки. От розовой подушечки в центре копытца веяло теплом и чем-то солоновато пряным. Сыр? — И я проверила, это вовсе не потому что я на что-то наступила! Но я уже весь Понивиль оббежала, но почему-то не могу найти этого нового друга! А если я не найду нового друга, я не смогу закатить в его честь приветственную вечеринку! А если я не закачу новую вечеринку, пони будет очень-очень-очень-преочень-разочень грустно!

— П-понятно… — Рарити мягко оттолкнула от лица ножку Пинки и смущенно улыбнулась. — Ну, удачи тебе с поисками…

— Несомненно! Кстати, этот торт с пиписинками — твой! У меня еще четыре тортика дома доходят до нужной констинстенции, да и с тортом будет сложно искать нового друга! Пока!

— Что… — Рарити моргнула, невидящим взглядом взглянув на огромную. соблазнительно пахнущую слабость в своих передних лапках. — О, пинки, из всех моих кошмаров ты смогла воплотить самый худший…

Ответом ей была лишь тишина — Пинки успела ускакать прочь, оставив пытающуюся бороться с лишним весом подругу наедине с настоящим воплощением кулинарного исскуства. Хотя, Кулинарное искушение было бы более точным выражением…

Это плохо. Если Рарити не избавится от сладости, то о сбросе лишних килограммов (и новом наряде!) придется забыть, возможно, даже не на ближайшие пару недель!

Тортик нужно кому-то сплавить, и как можно скорее. Отнести домой и отдать малышке Свити? Нет, такое предательство против фигурки родной сестренки — это перебор… А вот ее подругам… Они все равно слишком активно двигаются… С трудом сглотнув набежавшие слюни, Рарити двинулась в сторону Яблочной Аллеи, стараясь упорно не смотреть на тортик в передних копытцах…

Солнце все еще стояло в зените, ласково грея своими золотыми лучами Яблочную аллею и ее обитателей. Особенно тех, кто с утра таскал горы яблок.

— Пфффрууу!

Эпплджек с довольным фырканьем выдернула голову из бочки с холодной водой, наслаждаясь долгожданной прохладой, а потом сделала шаг в сторону, позволяя миниатюрному желто-красному метеору буквально влететь в бочку, окатив все вокруг сверкающими брызгами под радостные визги.

— Полегче, сахарок, всю воду разбрызгаешь…

— Да ладно тебе, сестренка! — Эпплблум вынырнула из бочки, радостно хихикая. — Для тебя там еще хватит воды!

— А то.

С легким «хи-хи» Эпплджек опрокинула на себя всю бочку, прямо вместе с сидящей в ней сестренкой, под веселые визги кувыркнувшейся в воздухе жеребенки. Развалившись пожд копытами сестры, Блуми лишь хихикала, сложив лапки к груди.

— Вижу, вы тут вовсю веселитесь, дорогуши!

— Рарити! — Вскочив, Эпплблум бросилась обнимать взвизгнувшую единорожку. Впрочем, возникший голубой энергетический щит не дал чумазой малышке заляпать белоснежную шерстку.

— Тише, д-дорогуша… Я чуть было не уронила подарок…

— Подарок? — Эпплблум потерла ушибленный о щит носик.

Вместо ответа, Рарити протянула вперед тортик. Лица фермерш синхронно вытянулись.

— Ничего себе! С чего бы тебе это нас тортиками угощать?

— Ну… — Единорожка смущенно отвела взгляд. Проклятье, и не соврешь ведь — Эпплджек, как элемент Честности, сразу просечет любую фальшь! Поэтому, слегка помявшись и убедившись, что их никто не подслушивает, модельерша с виноватым видом придвинулась вперед. — Понимаете… Я на диете. Я сшила новые. совершенно удивительные костюмы для нас всех к следующему нашему пикнику, но… мой костюм… — В голосе модельерши прорезались драматические нотки. — Я совершенно не могу влезть в свой собственный!

С этими словами Рарити картинно осела на землю, запрокинув голову и приложив к ней копыто в драматичном жесте.

— Поня-ятно. — Хмыкнула Эпплджек. — И ты, сахарок, сама хотела бы съесть этот тортик, но во имя стройности решила свалить бремя по его поглощению на нас…

Это был не вопрос.

Рарити кивнула.

— Лучше скушайте его побыстрее, пока я не захлебнулась слюной… И не надо так громко смеяться, дорогуши! Я и так боюсь, как бы кто не узнал…

— Ладно уж… Спасибо за тортик, Сахарок! А насчет похудения — может, завтра поработаешь на ферме вместе с нами? Труд сильно помогает!

Рарити демонстративно замотала головой. Сама мысль о том, что ей придется надрываться, таская тяжеленные тележки с яблоками, и копаться в грязи, была просто ужасной! Определенно должен быть более быстрый и легкий способ!

— Думаю, я сперва схожу в больницу и поспрашиваю о возможных методах еще и там. Если ж нечего не сможет помочь мне с моей ужасной бедой… — Рарити снова демонстративно приложила к голове копытце. — Что ж, мне, законодательнице моды в Понивилле, придётся опуститься до ковыряния в грязи, ведь красота и мода порой требуют ужасающих жертв! О, времена, о, нравы!

Ответом ей было лишь куриное квохтание — сестры Эппл успели уйти в дом, во время драматичной тирады. Впрочем, единорожка вовсе не обижалась — все-таки фермеры были довольно простыми пони и предпочитали приступать к делам пораньше. Тем более если это дело — поедание вкуснейшего, ароматного тортика!

…С пиписинками.

Вот ведь привязалось это слово! Рарити не могла понять, почему ее бросает в краску до самых кончиков ушей при одном упоминании пищащих апельсинов, и, честно говоря, не очень-то и хотелось узнавать.

Тихо посмеиваясь своим глупым мыслям, пони развернулась было к выходу с фермы — но застыла. Что-то было не так.

Рарити не могла точно сказать, в чем проблема. Вокруг ровным счетом ничего не изменилось, но подсознание било тревогу, отдаваясь в затылке истеричным «на нас смотрят, и это не друзья». Ощущение слежки было таким, что у единорожки шерсть дыбом на спине встала. Взгляд метнулся было в сторону видневшегося на окраине Вечнодикого леса, но не нашел ничего страшного. Алллея? Тоже нет. Дом так и вовсе излучал спокойствие, да и не вызвали бы Эпплы столь резкого приступа паники…

Но тогда отку…

Рарити замерла, когда ее взгляд метнулся полуоткрытой двери сарая Эпплджек. Солнце почти не проникало за створки, и поэтому внутри сарая царила совершенно ночная тьма… в которой что-то белело. Бледный, слегка смазанный во мраке силуэт — и темный, почти черный круг там, где у силуэта пони (это же пони?!) должен был бы быть глаз. Только глаз имел бы блики, или радужку — здесь ж на Рарити немигающим взглядом уставился совершенно черный кружок с нечеткими краями.

Сердце элемента Щедрости гулко забилось, отдавая куда-то в затылок. Судорожно вздохнув, Рарити закрыла глаза… и тут же распахнула их со всей силы, чтобы увидеть самый обычный летний амбар. Двери были крепко закрыты, и ничего призрачного и жуткого между ними не было.

Показалось?

Проморгавшись для надежности, Рарити медленным шагом покинула ферму Эпплов. По мере приближения к Понивиллю, грациозный шаг единорожки сменился паническим галопом, вздымавшим тучи из горячей летней пыли.

Хватит с нее на сегодня впечатлений!

— Та белая единорожка…

— Ее зовут Рарити, и она элемент Щедрости. — Эпплджек протянула Заппи тарелку, на которой виднелся кусочек нежнейшего белого тортика. — И она моя очень близкая подруга.

Заппи мягко отодвинула тарелку, но Эпплджек покачала головой.

— Считай, что сегодня ты, понимаешь, своей помощью заработала еще и на вот энту вкусняшку. Так шо ешь давай, а то на тебя смотреть страшно — шкура да кости…

Кривая усмешка — и нож Заппи воткнулся в тортик, отрезая аккуратный маленький кусочек.

— Ты совершенно не умеешь торговаться.

— А вот тут ты, сахарок, очень сильно ошибаешься. Просто я не трясусь над каждой мелочью, и многое делаю для друзей бесплатно…

Заппи аж скривилась.

— Когда-то я тоже… так делала.

— И с тобой потом что-то произошло?

— Я… не очень хочу это вспоминать.

И снова секреты. Пони тяжело вздохнула.

— Кстати, ты как-то странно на нее смотрела тогда из амбара…

Рот Заппи сомкнулся на ноже, и аккуратно стянул с не очередной кусочек торта. Тонкие губы мерно задвигались, когда зубы пони превращали сладость в жидкую смесь крема и слюны под методичные чавкающие звуки. Наконец, Заппи отправила очередную порцию вниз по своей неимоверно худой шее и слегка осклабилась.

— Я слышала ее жалобы на жир.

— Оу.

Эпплджек как завороженная продолжала смотреть, как ее гостья ест с помощью ножа. Выглядело это, конечно, травмоопасно, но Заппи орудовала ножом так виртуозно, что элемент Честности невольно залюбовалась идеально отточенными движениями.

— Честно говоря, — неожиданно продолжила Заппи. — Я по долгу службы частенько работала с… лишним весом. Думаю, если бы эта пони…

— Рарити.

— Рарити… — Эхом повторила гостья. — Обратилась бы ко мне, я решила бы ее проблему с лишним весом, думаю, примерно за полчаса.

Она аккуратно облизала нож и отложила его в сторону. Тарелка, принесенная хозяйкой амбара, была пуста.

— Спасибо за еду…

— Ой, да ладно уж тебе, сахарок. Сама я такие торты не очень люблю, а отдавать почти половину торта Эпплблум — тоже идея не лучшая. Как бы у нее зубы от такого количества сладкого не заболели.

Заппи усмехнулась.

— Если заболят, ты знаешь, к кому обратиться.

— Ты и зубы лечишь?

— Я много чего лечу.

С уставшим вздохом Эпплджек забрала тарелку и поднялась на ноги.

— Что ж, будем знать, сахарок. А с Рарити я попробую потолковать, но тут сама понимаешь… Я не знаю насколько ты хороша в своем деле врачебном-то, хотя, вроде, и не врешь.

— Я понимаю. И… — Заппи неожиданно замялась. — С… спасибо.

Солнце уже медленно опускалось за горизонт, ведомое волей принцессы, а Эпплджек стояла в прохладном вечернем воздухе с широкой улыбкой. Смущение Заппи было на удивление приятным зрелищем, хотя и вызывало гораздо больше вопросов. Впрочем, главное, что Заппи в итоге останется жить на ферме! Как успела выяснить Эплпджек, ее странной подруге все равно особо некуда было идти, а тут и дом, и пища… И пусть Заппи упорно отказывалась переселяться из сарая непосредственно в дом, Эпплджек надеялась однажды исправить и это недоразумение.

О, кстати. Надо бы Заппи с остальными девчатами познакомить. Уверена, они смогут проломить недоверчивость этой новенькой. Все равно Пинки так или иначе закатит ей приветственную вечеринку, а значит, нет смысла лишний раз тянуть...

Часть 3. Она здесь

К сожалению, писательство главы вышло раз в 10 дольше чем я планировал — а все оттого что А: личная жизнь сжирает много времени, и Б: во время написания я умудрился похерить неделю работы. и поэтому брал перерыв чтобы отойти и продумать текст. Езе и в последний момент решил добавить немного доп сцен, что должны лучше раскрыть основную задачу твайки (те самые чейнжлинги, а то в изначальном плане рассказа им уделялось слишком мало внимания и из-за этого вся работа Твайлайт над зельем выглядела совершенно пустой и ненужной)

Лично мне кажется, в этой части уровень описаний и деталей сильно провалился вниз. Если я прав — дайте знать.

ЗЫ: 4 глава обещает быть крайне насыщенной на экшн и не только. Ох, сам волнуюсь оттого, потяну ли...

— Уйди! Отстань от меня!

Эпплблум стремительно неслась по ночному Вечнодикому лесу, чувствуя, как ноют содранные до мяса копыта.

Быстрее! Быстрее! Не то…

Хлюп.

Малышка взвизгнула, когда темная высоченная фигура снова преградила ей дорогу, вышагнув из-за дерева. Многочисленные лапки, торчащие прямо из кожи монстра, с мерзким шелестом сгибались и разгибались, а знакомая ковбойская шляпа сверлила Эпплблум взглядом нескольких мелких глаз.

— Не надо!

Эпплблум попыталась броситься назад, но длинная лапа с копытом обрушилась на детскую спину с ужасающим треском. Задние ноги сразу же обмякли, и пони рухнула прямо на холодную жухлую траву. Убедившись, что жертва уже не убежит, оно изогнуло свою шею, поднеся изуродованную голову с лицом Эплпджек ближе к мягкому брюшку Блуми.

— Не… Надо…

Слезы обильно текли по щекам жеребенка, но она не могла сделать ничего — лишь безвольно наблюдать, как рвется ее собственная кожа на животе, являя виду темно-красные внутренности. Одна из лапок существа изогнулась — и с резким, отвратительным чавкающим звуком вошла прямо в щеку к Эпплблум, пробив зуб и вызвав волну нестерпимой боли.

Эпплблум, казалось, задохнулась собственным криком, выгнувшись назад так, как ей только позволяла переломанная спина, а еще через миг все заволокла тьма…

Теплая… и пахнет чем-то сладким…

Минуточку, а давно ли тьма состоит из перьев?

— А?.. Что?.. П… Принцесса Луна?

Аликорн медленно кивнула, позволив Эпплблум выползти из объятий своих темно-синих крыльев. Поняшка нервно ощупала саму себя — но на ароматном мягком животике не было даже царапины, да и задние ножки дергались без малейших проблем.

— Мы весьма рады, что твой кошмар… не подобен остальным. — Пробурчала Луна. Заметив удивленный взгляд Эпплблум, аликорна покачала головой и поспешила объяснить:

— Уже почти седьмицу множество моих маленьких пони терзают кошмары страшные, и все они вельми схожи. Неведомо мне, что тому причина.

— А эти сны… случайно не про бледную, худую пони с черными глазами? — Невинно спросила Эпплблум. Расширившиеся глаза принцессы Ночи была красноречивее любого ответа. — Оу… Похоже, леди Хуфкрафт действительно смогла сочинить очень страшную историю…

Малышка быстро рассказала принцессе про новую знаменитость Эквестрии — леди Хуфкрафт, автора множества романов в жанре ужасов. К концу рассказа уши Луны была багряными от плохо скрываемого гнева.

— Да как смеет сия писарь пугать моих подданных?! — Луна раздраженно хлопнула крыльями себя по бокам. — Раннее, до моего изгнания, я б повелела отсечь этой злодейке ее голову!

— Н-не надо!

Эпплблум, как любительница почитать ужастики, была не из робкого десятка, но реальная угроза обезглавливания, сказанная в придачу самой принцессой, повергла малышку в шок. Не будь Эпплблум уже во сне, она точно потеряла бы сознание.

— Не надо никому голову сечь! — Девочка крепко обхватила переднюю ногу Луны. — Леди… она хорошо пишет, и многим нравятся ее книги!

— Даже если эти книги заставляют меня работать словно вол уже целую седьмицу?

Впрочем, раздражение Луны быстро угасло.

— Однако ж, мы полагаем, что усталость и раздражение одержали верх над Нами. Возможно, Нам стоит прочесть несколько книг… И уже тогда решить, как Нам сподобно поступить. Теперь же, юное чадо, прошу Нас простить — мы собираемся посетить миры снов других наших подчиненных.

— А… д-да…

Эпплблум пристыженно отпустила ногу принцессы, и обернулась, удивлённым взглядом завидев небольшой парк с аттракционами, буквально искрящимися на серебристом свете луны. Моргнув пару раз, жеребенка лишь радостно взвизгнула и, помахав принцессе напоследок, побежала было кататься до конца сна, как вдруг с тихим стоном остановилась, прижимая копытце к щеке.

— Ой… Пчела! Прямо в зуб…

Блуми раздраженно отбросила вибрирующее насекомое прочь, но оно неожиданно с противным жужжанием взмыло вверх и снова набросилось на Эпплблум, целясь снова с то ж самое место на щеке.

— Ай! Принцесса Луна, помогите, пожалуйста! Ай! Прямо в зуб кусает!..

— Хммм…

Принцесса Луна внимательно осмотрела щеку маленькой кобылки — заметно покрасневшую и распухшую. Пчелы словно раз за разом появлялись из ниоткуда, пытаясь снова укусить в одно и то же место.

А что, если…

— Скажи-ка, дитя, а не вкушала ль ты недавно много сладкого? — Принцесса задумчиво склонила голову вбок. Быстро покрасневшие ушки и бегающие глазки были красноречивее любого ответа. — Что ж… вестимо, что боль сия — это не снов порожденье, а больной твой зуб. Разум твой сию боль лишь пытается представить в виде пчел, что жалят тебя в больное место…

— У-у-у-у… — Эпплблум грустно поникла. — Не стоило мне половину торта есть одной… Завтра, получается, в больницу надо…

— Вестимо. Более Мы помочь не сможем, так хоть ступай и катайся на увеселениях до утра.

Еще раз поклонившись, Эпплблум поскакала прочь, иногда, впрочем, ойкая и прижимая копытце к заметно опухшей щеке.

— Сия ночь будет вельми тяжкой… — Пробурчала Луна, подходя к другой двери снов, с шестиконечной звездой на ней.

Сон Твайлайт встретил Принцессу ночи непроглядной тьмой, в которой, судя по запаху, что-то явно горело. Копыта Луны тихо цокали, пока аликорна спускалась практически на ощупь по длинной деревянной лестнице, зажатой с двух сторон тяжеловесной каменной кладкой. В воздухе царил металлический запах, наводивший на какие-то чрезвычайно неприятные воспоминания.

Какое… смутно знакомое место.

Тяжелая дверь из добротного дуба тихо скрипнула, позволяя принцессе Ночи вступить в большую кухню. Здесь не было ни одной пони — только множество массивных, угрожающего вида ножей, висящих на стенах. Взгляд зацепился за один из них — особенно большой, этот тесак был воткнут прямо в столешницу, а на темном металле были заметны крайне жуткие потеки…

— Л-луна?

Твайлайт лежала связанной на противне, обложенная нарезанной картошкой. Ни крыльев, ни рога у нее не было — лишь заметный шрам на месте последнего. Луна застыла, слегка приложив копыто к губам.

— Твой сон… вельми своеобразный. И кто же поместил тебя в сие неподобающее место? — Тихо усмехнувшись, принцесса подхватила противень и вытащила его из медленно нагревающейся печки, а потом веревки, опутывавшие Твайлайт, испарились под усталый взмах копыта.

— Ч-чейнжлинги, принцесса Луна… — Ощутив наконец то свободу, Твайлайт вскочила на ноги — лишь затем, чтобы склониться перед Луной.

Луна лишь фыркнула.

— Твайлайт, тебе нет нужны склоняться пред Нами, ибо ты такая же принцесса…

— Ась? — По остекленевшему взгляду Твайлайт было заметно, что она пребывает, мягко говоря, в шоке. — Оу… Я… Совсем забыла…

Виноватый взгляд на бок. Там, где в реальном мире росло крыло, в мире снов не было даже шрама.

— Мы полагаем, что твой разум еще не осознает тебя аки аликорна, и поэтому в мире грез и дрем ты все еще являешься дочерью единорожьего рода. — Прокомментировала Луна.

— Д-да, вы правы… — Твайлайт зажмурилась, и ее рог вернулся на место. — Наверное, это потребует время…

Обменявшись еще несколькими фразами и узнав о никакущем прогрессе в исследовании, Луна со вздохом напомнила Твайлайт о важности отдыха и покинула мир снов сиреневой единорожки, которая уже была аликорном в реальности. Казалось, ночь длилась вечно (Луна невольно усмехнулась своим горьким мыслям), и поэтому Луна просто хотела скоротать время хотя бы в каком-то приятном сне. Сошло бы даже простое наблюдение, лишь бы не нескончаемая погоня за кошмарами.

Решено! Она зайдет в первую же попавшуюся дверь, за которой не будет слышно криков или мольб о помощи!

Мир сна встретил Луну непроглядной чернотой, по которой словно кто-то размашисто черкал белым карандашом. Впрочем, во мраке виднелись огромные шестерни, выглядевшие словно неряшливый детский рисунок. Огромные, почти монументальные, они ритмично проворачивались на своих местах, как части какого то диковинного часового механизма. Осмотревшись, Луна с удивлением заметила и пони. Странные, искаженные, они выглядели как детская аппликация, нарисованная темным карандашом на листках мятой белой бумаги. Ни кутимарок, ни глаз — лишь нечеткие силуэты, они все ритмично отплясывали, улыбаясь своими пустыми, ничего не значащими улыбками — единственной светлой частью на их черных бесформенных мордочках.

— Не хотим с тобой играть!

От неожиданной песни принцесса вздрогнула.

— Не хотим с тобой гулять!

— Ждем мы все, когда уйдешь!

— Ждем мы все, когда ПОМРЕШЬ.

От ломанного, искусственного детского голоса у принцессы Ночи шерсть зашевелилась на спине. Одно радовало: мордочки рисунков были направлены не на саму Луну, а куда-то в сторону.

Должно быть, это все-таки кошмар, а все эти слова адресованы пони, которая…

Хозяйку сна Луна увидела не сразу. Маленький алый комочек шерсти сидел по колено в черной жиже, словно не замечая все вокруг. Длинные алые волосы словно свалялись в несколько длинных косичек, которые подрагивали словно клубок живых змей или щупалец. Глаза кобылки были закрыты, а из лба торчал… Торчали?!

Луна моргнула, воззрившись на два кривых черных рога, выглядевших словно крючья, неведомой силой пытающихся обвиться концами друг вокруг друга. Они настолько контрастировали с короткой красной шерсткой кобылки, что вызывали оторопь и неприятное ощущение чужеродности — словно две паучьи лапки вырвались из-под кожи, и застыли посреди неестевственного подергивания. Даже положение у рогов было неправильным — они оба росли друг над другом прямо в центре лба, словно каждый из рогов считал себя рогом единорога и пытался занять привычное место.

Два рога? Но разве так бывает?

Какая то часть внутри Луны билась в истерике, крича, что ей следует бежать. Словно что то в подсознании ощущало опасность, причём не эфемерную — но самую что ни на есть реальную, да еще и такую, что даж сама принцесса Ночи не справится.

Но я не могу оставить этого жеребенка. Таков мой долг.

С трудом подавив истошные вопли подсознания, Луна сделала шаг вперёд.

— Дитя. Мы явились, дабы избавить тебя от сего кошмара!..

Окружающий гомон стих, и лучи солнечного света озарили сон незнакомки, превратившийся в светлую лесную полянку.

— А… Что? Кто…

Кобылка словно очнулась. Ее темные глаза метались из стороны в сторону, пока не остановились на смущённо улыбавшейся Луне.

— Твой кошмар был вельми страннен, но мы пришли на помощь…

— Убирайся, монстр!

От неожиданного крика зазвенело в ушах, а незнакомка аж отскочила от Луны, припадая к земле — совершенно не по-понячьи, больше похоже на змею перед броском. Черные глаза малышки были широко раскрыты.

— Что… Я не…

— Сгинь, чудовище!

А в следующий миг в спину и крылья Луны что-то вонзилось.

Резкая, оглушающая боль, сопровождаемая влажным треском ломающихся костей и рвущихся сухожилий и мышц, ударила столь внезапно, что Луна на миг забыла как дышать. Смазанное движение на краю стремительно плывущего зрения — и Луна отшатнулась, роняя перья и горячую кровь, лишь чудом увернувшись от криво нарисованной пони — одной из тех самых, которых Луна стерла, когда меняла сон кобылки. Сейчас эти существа походили на пони еще меньше — с длинными и тонкими ногами, которые словно превращались в иглы на концах. С темной бумаги на «копытах» стекала ярко алая кровь.

Ее собственная кровь.

Луна с трудом махнула ногой, стирая фантомов, но тут же словно из-под земли начали появляться новые. Мир сна стремительно рушился, но не так, как рушится сон просыпающейся пони — нет, он словно выцветал, из настоящего превращаясь в блеклый рисунок, теряя форму и цвет. Незнакомка жалась где то вдали, всем своим видом выражая максимальное отвращение, пока фантомы снова и снова атаковали Луну — с жуткой бездушностью машин, не имевших ничего общего с жизнью.

— Кха!

Луна тяжело дышала, сидя на своей кровати. Все тело ныло от пульсирующей боли, мешавшей дышать, а во рту стоял металлический тошнотворный вкус крови. Ноги, казалось, свело во сне, и теперь они болели так, что Луне потребовалась пара минут лишь на то, чтобы вдохнуть и не сорваться к стонущий крик. А еще… Нет, это она точно унесет с собой в могилу, не позволив никому даже узнать об этом! ЭТО ЖЕ ПОЗОР!

А крылья…

Крылья?!

Сердце Луны пропустило пару ударов, когда она не ощутила их за собой. Лишь проверив передними лапами, принцесса с трудом перевела дух.

Они на месте. Просто аликорна не ощущала их — видимо, каким то непостижимым образом она умудрилась отлежать их во сне, и теперь два темно синих крыла безжизненно свисали с плеч аликорны, словно влажные тряпки. Невольно вспомнилось, как сама Луна объясняла Эпплблум, что боль во сне — это зачастую лишь отражение реальной боли.

Получается, я и сама к этому уязвима?..

— Сестра! Я слышала твои крики!

Дверь спальни с грохотом распахнулась, явив высокий стан Селестии. Тяжёлое прерывистое дыхание аликорны свидетельствовало о том, что она бежала сломя голову, а радужные грива и хвост подергивались, словно языки пламени.

— Сестра, ты в порядке? Вуна? Мммф…

Темно-синее копыто Луны мягко накрыла рот Селестии, заставив ту замолчать и поморщиться от слегка солоноватого вкуса подушечки.

— Тебе нет нужды волноваться, сестра наша. Мы лишь… Умудрились плохо спать, придавив крылья наши, и это привело к боли во снах…

— Твои крики были слышны во всем замке, Вуна! — Селестия отмахнулась от копыта сестры, продолжая хмуриться. — Может ли быть, что это из-за кошмара?

Луна мягко покачала головой, и устало бухнулась обратно на кровать. Все тело слабо ныло, а ноги предательски подгибались.

— Ступай к себе, Тия. Мы… Хотим еще немного поспать в одиночестве. Прошу…

Селестия несколько невыносимо долгих секунд смотрела на младшую сестру тяжелым взглядом, и неожиданно улыбнулась. Легонько коснувшись губами лба синей аликорны, Принцесса Солнца уже готовилась тихо покинуть спальню, когда ее внимание привлекло темнеющее пятно на одеяле сестры. Селестия мигнула пару раз, переваривая увиденное — и тихонько прыснула в копыто.

— Ву-у-уна-а… Я думала, ты уже большая кобылка…

— Что?.. Сестра, мы не…

Глаза Луны метнулись вниз — и в лицо Селестии прилетела подушка, все еще влажная от слез и крови (о небо, как вообще она тут оказалась? Вытекла из прикушенного языка? Или из самих глаз вместе со слезами?!)

— Не вздумай! Даже! Шутить!

— Луна, сестренка, не переживай ты так… — Селестия тихо прихрюкнула, давясь от смеха. — Ты всегда останешься для меня моей маленькой Вуной… Ах, навевает воспоминания, когда ты впервые стала аликорном. Ты так переживала, что напру…

— СЕСТРА!!!

От громового вопля, казалось, затрясся весь Кантерлот — где-то даже зазвенели трескающиеся стекла. Потирая слипающиеся глаза, стражники и прислуга с изумлением увидели несущихся по коридорам ночного дворца Селестию и Луну, при этом принцесса Ночи, красная подобно огню, сжимала в телекинетическом хвате кусок колонны, а уж куда она этот кусок громогласно обещали затолкать в родную сестру — никто из услышавших не повторил бы даже под угрозой смертной казни.

Тук-тук-тук.

Нож стремительно тараторил по столу, нарезая очередную порцию яблок.

Сегодня Заппи приступила к выполнению своих обязанностей даже раньше, чем взошло солнце. Ох и визгов было, когда Эпплблум, проснувшись еще до крика петухов, решила спуститься и умыкнуть из холодильника останки вчерашнего торта, а вместо этого увидела на кухне чуть ли не призрачную фигуру Заппи с ножом в копыте! Сработало громче чем крик любого петуха…

-… И все ж, энто, могла бы и до утра потерпеть, никто твой торт бы не схавал. — Эпплджек фыркнула, протягивая насупленному жеребенку тарелку с свежежаренным сеном. — И вообще, хватит от Заппи так трястись, словно ты урдалака какого увидала! Чесслово, не такая ты уже и маленькая…

Эпплблум не ответила, насупленно гипнотизируя свой дымящийся и источающий соблазнительный аромат завтрак. От ярко оранжевого, с золотистой корочкой, сена исходил еле заметный пар, заставляя присутствующих сглатывать слюнки. Не ели лишь двое — Заппи, занятая нарезкой яблок и их последующим сваливанием в заготовоенные еше вечером банки, и, как ни странно, сама Эпплблум, насупленно прижимая копыто к щеке, что не ускользнуло от внимания сестры.

— Блуми, ты чего не ешь? Твое любимое между прочим!

— Не хочу…

«Врет» — звякнуло где то в голове у фермерши.

— Блуми, ты ж знаешь, я элемент, растудыть его в корень, Честности! — Эпплджек отвесила сестре легкий подзатыльник — не больно, скорее для виду. — Так шо честно уж скажи…

— У нее зуб болит.

Заппи прошипела это совершенно пустым тоном, не отрываясь от работы. По поползшим вверх бровям младшенькой из Эпплов было видно: угадала.

— Как?..

— У меня талант… К боли. — Слегка помедлив, прошелестела Заппи. — Без него было бы сложно лечить пациентов. Пони не всегда могут точно сказать где болит, а в моей работе точность — это грань между жизнью и смертью.

— Оу… сено. — Только и смогла сказать Эпплджек.

— А все оттого, шо ктой-то ест слишком много сладкого! — Бабуля Смит на миг оторвалась от своей порции, чтобы строго взглянуть на поникшую внучку. — Ох, напомнило мне саму, когда я была в еейном то возрасте, а дедушка Эппл Бир принес просто изумительно вкусный…

Ухо Заппи неожиданно дернулось.

— Не отвлекайтесь от еды. В вашем возрасте очень часто происходят случаи, когда пони давятся едой насмерть. В первую очередь, именно из-за разговоров во время принятия пищи.

Голос бледной пони был холоден как лед, заставив старушку замолчать с явно недовольным видом. Впрочем, проглотив свою порцию, бабуля Смит повернулась уже к самой Заппи:

— А кстати — то, дорогушенька, а ты не могла бы как-нить моей внученьке то помочь, с зубом то еейным?

Голова Заппи повернулась с жутким хрустом, заставив присутствующих дернуться. Глаза гостьи по прежнему были прищурены почти до полного закрытия.

— Естественно. Дайте мне пару минут, чтобы помыть нож, и я…

— НЕ НАДО!

От визга Эпплблум задребезжали стекла, а сама малышка мигом спряталась под стол, мелко дрожа.

— Д-давайте лучше к медсестре Рэдхарт сходим!..

На миг наступила тишина, прерываемая лишь дробным стуком ножа Заппи — и атмосфера взорвалась дружным хохотом Эпплов. Лишь лицо Заппи не выражало ничего — подобно жуткой маске из кожи, натянутой прямо на череп.

— Ну, тады так и поступим, сахарок! — Эпплджек закинуоа в рот очередную порцию сена и прикрыла глаза, смакуя хрустящую вкуснятину. — и, Заппи, прости, но может тебя тоже сводить к врачам? Без обид, но…

— Я согласна.

— Ась? — Фермерша аж моргнула несколько раз, переваривая слова гостьи. Она-то ожидала, что Заппи снова откажется и насчет свою волынку про «я не заслуживаю» и «мне нечем платить». — Чевой-то энто ты вдруг покладистая такая стала?

Губы Заппи слегка скривились.

— Мне… как врач, мне недостает некоторых реагентов для… Моей медицинской деятельности. — уклончиво прошептала она, заставив Эпплджек нахмуриться.

— Заппи-и-и!

— Что?

— Не ври, вот чего! Я, ежель ты не забыла, ващет элементом Честности являюсь! Я всю ложь сразу чую, лучше чем Малышка Лиззи трюфели унюхивает! — Оранжевая пони хмуро надвинула шляпу на лоб. — Так шо, лучше скажи, чевой энто ты на самом деле согласилась?

Выражение лица Заппи было непроницаемым.

— Тогда… «Я хочу использовать этот поход в город, чтобы найти клиентов и расплатиться по всем долгам», тебя устроит?

Не лжет. Но и недоговаривает.

Ай, сено!

— А тут ты не врешь, сахарок! — Эпплджек заметно повеселела. — Тогда бы сразу и сказала, я, глядишь, даж посоветовала бы тебя кому! Да и не гонять ж тебя по фермерским то делам, чай, ты ж гостья, а не работница…

Солнце уже висело на своем законном месте, но утренний воздух все еще веял прохладой, не успев нагреться в ярко оранжевых лучах. Впрочем, это не сильно мешало пони высыпать на улицы Понивилля — кто то устраивал утреннюю пробежку, кто то мерно цокал на работу, а кто-то и вовсе просто стоял, ловя лицом свежий воздух в ожидании готовящегося завтрака, прогоняя ночную дрему. Впрочем, к вящему неудовольствию элемента Честности, большинство из пони при виде Заппи или отходили по большой дуге к противоположному краю дороги, или вовсе мистическим образом испарялись в облачке поднятой копытами пыли — только хвост успевал сверкнуть за углом.

Впрочем, когда Зекора впервые пришла в Понивиль, все было точно так же. А Заппи еще более примечательная…

Эпплджек тянула за собой небольшую тележку, загруженную какими то инструментами. Как она объяснила бредущей рядом с нею Заппи, «энтот хлам надо кузнецу показать!». Фермерша, вообще хотела бы и раньше завезти это барахло куда надо, но возня с «заучкой которую нельзя без присмотра оставить» и — отчасти — с самой Заппи, заняли больше времени чем хотелось бы. А так хотя бы повод в Понивилль вылезти, так почему б и не отвезти?

Эпплблум, к слову, брела рядом с сестрой, опасливо косясь на костлявую фигуру Заппи, бредущую с противоположного конца улицы, держась тени. Периодически жеребенок останавливалась, чтобы прижать копыто к щеке, и набрать в рот новую порцию холодной воды из термоса, который она несла в сумке. Удивительно, но постоянное полоскание зубов помогало убавить боль хотя бы немного!

— Так, энто… Шо эт ты тогда еще до восхода солнца-то за работу решила приняться? — Колеса телеги скрипнули на теплой брусчатке, когда Эпплджек подошла ближе к своей невольной работнице, которая по прежнему брела в тени, опустив голову и поджав уши. — Ты не подумай, сахарок, ты нам конеш очень много помогла, но о своем здоровье тоже заботиться надо… Или ты всегда так рано встаешь?

Заппи пряданула ухом, провожая пытливым взглядом прищуренных глаз очередную пони, стремительно скрывающейся за углом.

— Нет… Просто сегодня кошмар приснился. А снова уснуть не могла, вот и решила хотя бы занять время работой.

Фермерша лишь присвистнула в ответ на такую признательность.

— А разве принцесса Луна не пришла к тебе? Она приходит ко всем, кого му…

— Нет!

Где-то вспорхнули встревоженные криком птицы, а те немногие пони, что еще оставались на улице, поджимая уши, словно стараясь слиться с окружением, прыснули врассыпную, оставив улицу полностью вымершей. Где-то на небольшом столике под навесом сиротливо блестели бокалы с лимонадом, а еще где-то на земле остался брошенный кем-то блокнот, тихо шелестя переворачиваемыми ветром листами.

— Нет… — Заппи поникла. — Я… Точно НЕ ХОЧУ иметь ничего общего с Найтмэр мун.

Найтмэр мун?!

— Эт, Сахарок… — Эплпджек с шумом перевела дух. — Мы ж ее давно победили, как бы…

— Я знаю.

Глаза Заппи, казалось, смотрели прямо в душу, словно задевая за какие то глубинные струнки души.

— Но… я не верю, что она изменилась. — Ветерок слегка колыхал пару темно-алых косичек, свисавших с костлявой шеи с заметным силуэтом вен. — Пойми… Она была этим чудовищем целую тысячу лет. А сколько лет она БЫЛА принцессой Луной?

В голове фермерши словно щелкнуло что-то нехорошее.

— Ну, сестры-аликорны правили Эквестрией многие века, до того как принцесса Луна стала… Лунной пони. — Поморщившись, она прижала копыто к виску. — Погодь, сахарок, ты ж не хочешь сказать…

— Получается, Луна была Найтмэр Мун большую часть своей жизни. — Мрачно прошептала Заппи. — Ты ж сама сказала, что они правили много веков, а не тысячелетия — получается, что от появления принцесс и до… восстания Найтмэр, прошло меньше тысячи лет.

Она с легким хрустом и щелканьем подошла поближе к Эпплджек, слегка наклонившись, чтобы заглянуть ей в глаза.

А ведь она и правда… высокая. Не просто худая, но и правда чуточку выше чем обычные пони — просто обычно она сидела или лежала, да и в полумраке сложно было точно судить. Сейчас же, она казалась на голову выше самой Эпплджек.

И как я раньше это не замечала? С-сено…

— А теперь подумай. Большую часть жизни, принцесса Ночи была Лунной пони. Она пыталась убить родную сестру, пыталась устроить Вечную ночь… Думаешь, тысяча лет одиночества на Луне могли хоть как-то ее исправить?

Черные глаза прищурились, став практически неотличимыми от шрамов на лице, оставленных ножом.

— Но ведь…

— Да… Элементы Гармонии… Никто не знает как они работают, но ведь работают… Как-то. И судя по тому, что Найтмэр Мун исчезла, получается… они убили ее. Вы сами убили одну из личностей Луны.

Последние слова прозвучали в мертвой тишине — даже птицы, казалось, стихли от осознания жути. произносимой Заппи. Сердце Эпплджек, казалось, ухнуло куда-то, оставив заместо себя лишь до омерзительности сосущую пустоту.

— Н-нет… Мы не… Да как ты… Элементы ж… С-сено… — Пони судорожно шагнула назад, не в силах оторвать взгляд от глаз Заппи. К ее удивлению, блендношкурая пони мягко улыбнулась.

— Никто не винит ни тебя, ни твоих друзей ни в чем. — Ласково прошелестела она. — Вполне возможно, что ваши Элементы лишь подавили ее личность… Но тогда получается, что где-то внутри Луны, на задворках ее разума, безумная Найтмэр мун все еще жива. А когда она снова даст о себе знать?.. Кто знает.

— Вот ж сено! — От осознания, что одна из принцесс, по сути, остается бомбой замедленного действия, Эпплджек аж поплохело. Впрочем, она нашла в себе силы снова взглянуть на мордочку Заппи. В конце концов, честь подруги стоило и защитить. — Токмо, понимаешь, сахарок, ты все-таки сильно сгущаешь краски. Сейчас-то все хорошо!

— Уверена?

Казалось бы, такой простой вопрос — а Эпплджек, уже открывшая было рот, запнулась.

-Да, уверена!

Заппи медленно кивнула, словно о чем то задумавшись.

— А то, что она… как и все аликорны — бессмертное, всемогущее чудовище, тебя не волнует? В случае с принцессой Луной, это чудовище еще и может видеть твои самые потаенные страхи и сны…

— Не смей так говорить! — Эпплджек сердито фыркнула, топнув копытом. Впрочем, Заппи и сама уже понимала, что хватила лишнего. — Принцессы — не чудовища, и говорить о них — значит быть против всех нас! Серьезно, сахарок, в чем твоя, Дискорд тебя побери, проблема?!

Заппи смущенно шагнула назад, отведя глаза.

— Я… Не знаю. Мне страшно от самого осознания, что моя жизнь все еще зависит от… кого-то, кто может увидеть даже то что я прячу ото всех. Самое грязное, самое постыдное, то что я хочу забыть… Что. если Луна увидит что-то в моих снах, и наутро мне отсекут голову?

— Типун тебе на язык, дурная… — Фермерша аж осела. — Принцессы никогда и никого не казнят! Даже в древние времена, когда Селестия была обычной единорожкой, в Эквестрии таких мер пресечения не было!

— Ну… наверное… И все же. Они бессмертны, они всемогущи, они летают и могут колдовать, даже солнце и луна подвластны им… Меня лично дрожь берет, что мы зависим от… действительно чего-то настолько чудовищного. И это бессмертие…

— А с ним-то шо не так, сено?!

Заппи невесело усмехнулась.

— Ты же понимаешь. что и ты, и я… мы все однажды умрем. А они будут жить. Мы для них все — лишь страница в бесконечной книге жизни. Даже хуже — мы для них словно игрушка для жеребят. Были, дружили, сдохли. Понимаешь?.. Сколько друзей ты стала бы на их месте оплакивать? Первую пару сотен. а потом… ты бы привыкла. Просто не привязывалась бы ни к кому — все равно сдохнет. И мы для принцесс — те самые «все равно».

— Да жеваное ж ты сено… — Эпплджек и хотела бы что-то ответить — но поймала себя на мысли, что, в принципе, Заппи права. Зацепив запретную тему смерти, она лишь заставила фермершу вспомнить давнее беспокойство про бабулю Смит… и про родителей, которые ушли, когда та ж Эпплблум была еще грудничком. Ох и намучились тогда Эпплы с нею! Даже молоко и то пришлось просить у коров, которые, впрочем, были только рады помочь вскормить малютку.

Разговор стих, и последующую дорогу пони шли молча. Заппи опять ушла от центра дороги куда-то в тенек, словно избегая лучей солнца. Ее глаза по прежнему были прищурены, хотя даже это не уберегло их от темных капель. Неужели ей настолько сильно режет глаза от солнца?!

— О. и ты тут, Тони АйронСпарк! Здаров, сахарок, я тебе тут инструментов на починку привезла!

Улыбчивый жеребец с небольшой щетиной пряданул ушами, завидев старую знакомую. Эпплджек вообще была частой гостьей в его кузнице, да и недостаток в битсах обычно заменяла свежайшими продуктами прямо с фермы. Молоко, яйца, еще горячие дымящиеся пироги или даже варенье из вольт-яблок — обычно все это стоило довольно много, а Эпплджек, что говорится, дарила их чуть ли не забесплатно! Так что у старины Тони всегда находилось время в графике, чтобы помочь давней подруге. А какие у Эпплджек мускулы, ммм… Была бы она кузнечихой, цены бы ей не было!

— О, привет, Эпплджек! — Жеребец кивнул на место для телеги. — Тебе помочь с разгрузкой?

— Не, сахарок! Мне тут сперва сестру надо в больницу сводить. Так шо извиняй, я пока телегу тож у тебя оставлю. Попозже вернусь, сочтемся! — Крякнув, фермерша толкнула груженную металлом телегу под навес и с явным удовольствием выскользнула из хомута, потерев копытом заметно покрасневшую намокшую шею.

— Да без проблем, золотце!

АйронСпарк еще долго провожал взглядом оранжевый круп удаляющейся фермерши, когда его кто-то слегка потрогал за ногу.

— А?.. А, это ты, Эпплблум…

— Если хочешь подкатить, то извиняй, сестренка вообще не в настроении для этого. У нее не то что особого пони нет, она даже слышать об этом не хочет. — Заговорщески вздохнула кобылка. — Но ты не огорчайся! Попробуй как нить весной подойти к ней с крепким сидром! Она обычно в это время года уединяется на сеновале, хотя и не говорит, зачем… Но возвращается она обычно взмокшая, и ворчит, дескать, «вот бы сейчас сидра хряпнуть»…

— Х-хорошо, буду иметь в виду. — Слегка смущенный жеребец кивком отослал не в меру любопытную малышку прочь. Уши все еще заметно краснели от услышанных новостей. — Сидр, значит… Так, погодь-ка. А разве она не ушла впереди Эпплджек?

Тони непонимающе глянул сперва в сторону, куда ушла Эпплджек, а потом — туда, куда ускакала Эпплблум.

— Как она тогда за мной оказалась?..

Больничный холл встретил троицу пони гомоном и топотом, запахом нашатыря и других лекарств, а также умиротворяющей музыкой на фоне. Кто-то из руководства больницы считал. что приятная музыка помогает пони расслабиться и ускоряет заживление. Конечно, многие пони, что поумнее, ставили под сомнение подобные мысли, но никто не возражал. Музыка и правда была красивая. Иногда даже Октавия приходила, чтобы поиграть для больных и врачей, неизменно встречаемая многочисленными аплодисментами и громовым топотом. Впрочем, сама Октавия точно не стала бы лишний раз про это распространяться, но по ее блеску глаз было заметно, что она сама в восторге.

— Чем могу помочь? — Сонная пони за столиком смерила взглядом сперва Эпплджек, пышущую здоровьем и крупинками пота, потом перевела сочувствующий взгляд на Эпплблум. прижимающую копыто к щечке, и, наконец, медленно перевела взгляд на Заппи, возвышающуюся над ней своей костлявой фигурой.

— Я эт, сестренку привела. — Эпплджек кивнула на Блуми. — Недавно она слишком много сладкого схавала, понимаете, ну и, энт…

— Заболел зуб. — Кивнула пони. — Вам на третий этаж, 317 кабинет, к Шайни Смайлу. А вас, милочка, я попрошу остаться.

Заппи лишь слегка улыбнулась, провожая взглядом Эпплов.

— Полагаю… вы хотите предложить мне полное обследование?

— Ваше состояние выглядит критическим, милочка. Вам, по хорошему, нужна госпитализация, и срочно! Уж поверьте моему профессионализму, с такими внешними симптомами как у вас, пони долго не живут…

— Нет.

Два ничего не выражающих взгляда скрестились, словно шпаги — разве что искры не сверкали. Наконец, вахтерша со вздохом отвела взгляд, признавая свое поражение.

— У вас… весьма странное отношение к своей жизни.

— Я знаю. Я сама являюсь врачом, и предпочитаю заниматься лечением и поддержкой моего организма самолично.

Вахтерша изогнула бровь.

— Тогда почему… Вы пришли?

— Являясь свободным хирургом, я в последнее время стеснена в средствах за отсутствием клиентов. — Желчно процедила Заппи. — У меня довольно широкая специализация, но многие возможные клиенты не доверяют даже профессионалам, если у них нет нужного штампа. И нет. я не собираюсь устраиваться на постоянке. Думаю, спустя месяц меня уже не будет… — Заметив напряженную тишину, Заппи поспешила уточнить. — В Понивилле.

— Хм… тогда, думаю, вам стоит навестить нашу медсестру. В последнее время она работает над аттестацией новых сотрудников. Зайдете к ней, ответите на несколько вопросов по специальности, она вам выдаст новые документы и вы сможете предоставлять свои услуги. — Пони с явным облегчением откинулась на свой стул за стойкой. — А теперь. милочка, я попрошу вас отправиться во-о-от сюда… да, это подвал. Обычно мы редко получаем заявки от новых специалистов, поэтому там может быть немного темно и пусто… Ох…

Пони еще долго смотрела вслед белесому силуэту короткохвостой гостьи. Ее профессиональные навыки кричали, что Заппи нужно положить в реаниматорную немедленно, но ее упрямство…

Через месяц меня уже не будет

— Эх, милочка… Я вам и недели бы не дала…

— Что вы не дали бы, дорогуша?

— Рарити! — Вахтерша улыбнулась белоснежной единорожке с темно-голубой гривой, завитой в ароматные спирали. — Не ожидала вас увидеть в ближайшее время. Чем могу помочь?

Подземная часть больницы встретила Заппи прохладной полутьмой, с не самыми приятными запахами спирта и чего-то металлического, веющего от крепко запертых двойных дверей с большими мутными стеклами.

Операционные. Их всегда держат в подобном месте, подальше от посетителей и особо впечатлительных сотрудников. Пони ужасно переносят запахи крови и реагентов, а если добавить к этому еще и то, что операции в Понивиле проводились очень редко, обходясь просто магией… Неудивительно, что эти двери успели покрыться пылью. Как и вооон те — плотно запертые, с отчетливым ощущением холода за ними и сладковато-кислым запахом, который Заппи знала не понаслышке…

Негромко хмыкнув своим мыслям, бледная пони решительным шагом процокала к металлической, слегка ржавеющей двери, сиротливо блестящей в полумраке коридора прямо под пыльной лампочкой.

— …и да, нам нужны вот эти реагенты. В последнее время в городе участились случаи переедания, так что скоро будет много желающих купить Мезим. Что ж. мы закончили…

Дверь с скрипом распахнулась, позволив доктору — кремовой земнопони с ярко зелеными гривой и хвостом — выйти. Секунда — и та, тихо охнув, шатнулась назад. чуть было не свалившись с ног.

-?!!! — казалось, доктор забыла, как правильно говорить, и лишь судорожно ловила ртом воздух. ее взгляд метнулся в сторону закрытой двери, из-за которой тянуло холодком.

— Спокойно, док, я не из морга. — Заппи слегка оскалилась, и алая струйка потекла из края разорванных губ прямо по подбородку. Пони быстро хлопнула глазами — и неожиданно медленно завалилась на бок, а позже и вовсе растянулась на полу без сознания. Тихо фыркнув, Заппи приподняла бесчувственную тушку и уложила на скамейку ожидания.

— Ох уж эти трусишки… Кто ты хоть, сладенькая?

Длинная костлявая лапка метнулась в нагрудный карман бесчувственного тела, выудив оттуда идеально начищенную карточку-бейджик.

— «Слим Плот. 32 года. Диетолог окружной больницы Понивилля». Хмммм…

— Простите, а вы… диетолог, да?

Заппи медленно повернулась на голос, вопросительно изогнув бровь. Белоснежная единорожка с тремя сапфирами на кутимарке нервно переминалась в одного копыта на другое. Встретившись взглядом с Заппи, она тихо пискнула и сделала шаг назад.

— А вы? — Голос Заппи не выражал ничего.

— Ох, дорогуша, прошу простить мои манеры! Я Рарити, владелица бутика «Карусель», к вашим услугам!

— Заппи. И вы здесь, потому что?..

— Стыдно признаться, но… излишний вес. — Рарити поникла. — Я хотела навестить непосредственно Слим Плот, но не нашла ее на месте. Мне сказали, она ушла по каким-то бумажным делам в это… — Она поежилась. — Подземное помещение…

Заппи тихо сделала шаг вперед. Ее глаза распахнулись, и на бледнеющую Рарити уставились два черных пятна, выглядящие как дырки на нечетком силуэте.

!!!

Рарити почувствовала, как воздух, казалось, загустел, и вдыхался с сильным сопротивлением. Сердце стремительно бухало где-то в самом затылке, трепыхаясь, словно пойманная в клетку птица.

Эти глаза! Этот полупризрачный, скрытый в полумраке белесый силуэт!

Ей и правда тогда не показалось!

— К сожалению, Слим Плот не сможет вас принять. — Шепот Заппи звучал, словно шипение змеи. — Однако… Если вы заинтересованы в крайне быстром избавлении от излишнего жира, то вам сказочно повезло. Насколько сильно и скоро вам нужно сбросить вес?

Рарити нервно скосилась на свой бок.

— Д-думаю… Мне хотелось бы успеть до воскресного пикника… — Голос моделистки дрожал, словно они не в больнице были посреди летнего денька, а на вершине горы, открытой всем холодным ветрам. — Хотя бы немного, чтобы влезть в мое новое платье, которое я хотела бы показать моим подругам… Хотя я и понимаю, что это скорее всего не получится, но к следующей неделе…

— Вы сможете. — Губы Заппи тронула тонкая плотоядная улыбка. — Я могу гарантировать вам избавление от лишнего… жира, всего лишь за каких-либо полчаса…

— Вы… богиня?!

Рарити словно подменили. Если буквально пару секунд назад она бледнела и дрожала от страха, то сейчас, наконец-то услышав о заветном шансе влезть в новое платье к ближайшему пикнику, элемент Щедрости буквально ожила. Глаза вспыхнули огнем вожделения, все тело подалось вперед, ушки торчком, даже хвост с трудом сдерживается, чтобы не начать вилять от счастья. От предыдущего липкого ощущения страха не осталось даже призрачного намека — лишь мысль, бьющаяся в голове: «Я наконец то нашла способ, который искала!»

— Так меня еще не называли. — Фыркнула худая земнопони, с легким хрустом склонив голову вбок. — Впрочем, я должна вас предупредить. Операция по избавлению от жира… довольно болезненная…

— Я согласна!

— Вы не поняли. Вам. Будет. Больно. — Заппи произнесла это с угрожающим нажимом на последнее слово. — И я беру обычно довольно недешево…

— Дорогуша, если вы и правда можете решить мою проблему за полчаса, то ни битсы, ни что-либо не заставят меня отступить! Обещаю, я заплачу любую сумму, преодолею любую боль, если только вы правда сможете вернуть мне мою стройность! — Глаза Рарити пылали так, что даже сама Селестия, наверное, могла бы спутать их с Солнцем.

Попалась.

— Хммм… — Заппи неспешно обошла единорожку, немигающим взглядом изучая ее тело. — Какая устремленность… Мне нравится. Рарити, значит… Мне потребуется подготовить некоторые инструменты, и тогда я смогу заняться вашим телом. — Улыбка стала немного шире, алчно блестнув зубами в окружающем полумраке. — Думаю, когда немного стемнеет, я смогу к вам придти.

— Придти? А почему не заняться раньше или…

— Потому что у меня нет подходящего кабинета. — Отрезала черноглазая пони. — Может, вы не заметили, но я… не здешняя. Я прибыла в Понивилль несколько дней назад, и довольно стеснена в средствах.

— Оу… Не волнуйтесь об этом, дорогуша! Я, как никак, элемент Щедрости, и я обещаю вам, что щедро вознагражу ваши труды — разумеется, если вы сможете исполнить обещанное!

Заппи нависла над Рарити, немигающим взглядом изучая ее и о чем то размышляя. Губы растянулись в жутковатой улыбке, обнажив зубы, а с подбородка капнуло что-то багровое с характерным металлическим запахом. Рарити судорожно вдохнула, чувствуя, как возвращается паника.

О нет, дорогуша, я не позволю испугу испортить мой триумф!

— Договорились. Диктуйте адрес. Я приду, как только стемнеет.

— Да! О Селестия, да! — Рарити, не заметив, как скривилась Заппи при упоминании аликорны, буквально сунула врачевательнице в копыта адрес и подпись с соглашением на операцию и поскакала прочь из этого подвала. Все ее копытца одновременно отталкивались от холодного паркета, пока окрыленная Рарити совершенно в несвойственной ей манере неслась вперед. Впрочем, на выходе из подвала она все-таки остановилась и тихо прыснула в копытце.

— Честное слово, я совершенно словно Пинки! Ох, надеюсь, никто не заметил моего неподобающего поведения… О, здраствуйте, Смарт Лук!

Вахтерша, бредущая из туалета в сторону своего места за стойкой, вздрогнула, смерив Рарити непонимающим взглядом.

— Ээ… Здраствуйте?

— Спасибо, что посоветовали мне сходить к Слим Плот! Хотя я и не попала к ней на прием, но смогла найти что-то более ценное, дорогуша!

В порыве чувств, единорожка схватила копыто вахтерши и сильно тряхнула, выражая свою признательность, а потом и вовсе приобняла земнопоньку. Вид у Смарт Лук был… сильно сконфуженным.

— А… рада была помочь. А теперь, пожалуйста, мисс Рарити?

— Ой, и правда, извините — Смущенная модница выпустила пони из объятий.

Оцеллус еще долго провожала взглядом ускакавшую единорожку, слегка склонив голову набок. Когда эта дурная пони ее обняла, она уже было решила что ее маскировка уже была раскрыта. А ведь и пары минут не прошло с тех пор, когда настоящая Смарт Лук заснула, обмотанная зеленым коконом, в одной из туалетных кабинок! Оцеллус еле-еле успела принять облик, когда ее и перехватил элемент Щедрости, прямо на пути к стойке!

С этими пони с ума сойти можно…

А ведь все так хорошо начиналось! Сперва первая охота, где Оцеллус наелась любовью той кобылки — кажется. ее звали Эпплблум — до полной потери облика, потом несколько удачных ходок за Любовью... И эта, с принятием облика пони, которую часто благодарили счастливые пациенты и вокруг которой витало много Любви и благодарностей... Все должно было быть идеальным, разве не так?

Но- нет. И если ужалить Смарт Лук и запрятать ее бесчувственное тело в кокон было несложно, как и заклеить слизью дверцы кабинки, в избежание ненужных эксцессов... То теперь... Оцеллус уже была не уверена, что это было хорошей идеей.

Честное слово, уж лучше снова попытаться украсть любовь у жеребенка.

Договор тихо зашелестел, скрываясь в недрах сумки, и Заппи вздохнула, вытирая кровь с губ. Эта жирная единорожка — настоящий лакомый кусочек! Модница, трясущаяся за свою фигуру — легкая добыча, которая даже не пыталась торговаться и не глядя подписала сделку на пару тысяч битсов. А там можно будет и отдать накопившийся долг перед Эпплами... Правда, что делать дальше, Заппи понятия не имела. Все-таки было в фермерской семье нечто такое, что даже их сарай казался чем-то безумно родным и близким, словно было в нем что-то... ностальгичное?..

Тихо скрипнула дверь, вырвав земнопони из ее мыслей и заставив сделать пару шагов в окружающую тьму.

— Честное слово, ну и денек...

Глаза Заппи расширились, когда из-за двери показалась земная пони с белой шерсткой и с розовой гривой. На мягком крупе медсестры сиял алый крест с розовыми сердечками по углам.

— Ну, по крайней мере, больше никого не будет? Тогда попробую сочинить что-нибудь еще, скоро новая распродажа книг...

Скрипнул проворачивающийся в замке ключ, и медсестра Редхарт отвернулась от двери. Но прежде чем земнопони сделала хотя бы шаг, единственная лампочка в коридоре неожиданно погасла, оставив ее в полной тьме.

— Вот ведь, сссено...

Спокойно. Такое периодически случается — все таки подвал не из тех мест где часто ходят пони, и поэтому даже лампочки тут редко меняют. Надо будет просто написать технологу, и лампочку заменят...

Это вовсе не связано с теми событиями. Это Понивиль, не институт Мэйнхеттена. Её здесь нет и никогда не будет.

Все нормально, все нормально, всенормальновсенормальновсенормально....

Но прежде чем Редхарт сделала хоть один шаг в сторону выключателя, над ее ухом прозвучал жуткий, хрипящий шепот.

— Давно не виделись, Сердечко.

Сердце Рэдхарт замерло, а по телу стремительно потекли ледяные капли пота.

Она здесь

Часть 4. Боль и отрава

Мне — стыдно. Тут текста на пару недель, а я больше месяца балду пинал. То ролик, то батонился в кровати, то рисунки... А еще оказалось что после правок на фикбуке текст нужно еще раз править ибо он не поддерживает сноски (либо я в душе не алибабу как их правильно делать, вроде ни один из вариантов не работает)

Ну хоть еще обложку рисовал новую. Думаю, те кто следит за фанфиком, могли заметить.

И да. Наконец-то начинается обещанный экшон и движ сюжета.

Ту-дум

Сердце билось о ребра так, что казалось, что они вот-вот сломаются. Окружающий Рэдхарт мрак был практически осязаемым — холодный, липкий, словно на дне глубокого озера. В воздухе отчетливо улавливались кислые запахи реагентов…

И мертвых тел, хранящихся за тяжелой стальной дверью.

— Что же ты молчишь? Неужели ты не рада меня видеть? — Голос Заппи был непроницаем, но Рэдхарт ощущала в нем угрозу, не сулящую ничего хорошего.

На плечо капнуло что-то горячее. Медсестра знала, что это. Кровь.

Она улыбается

— Оставь… оставь меня в покое!..

Новое «кап», и тихий смех прямо над ухом. Рэдхарт дернулась, судорожно хватая ртом загустевший воздух. Ее собственный голос дрожал, походя на плач жеребенка.

— Какая же ты жестокая… — В полумраке проявилось лицо костлявой пони, в огромных черных глазах которой не отражалось ничего. — А я так скучала, так что у меня даже сердце от радости чуть не остановилось…

Рэдхарт словно облили ледяным душем. Сдавленно всхлипнув, земнопони попятилась, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

— Нет!.. Я не…

Гулкий стук сердца отдавался прямо в ушах, мешая мыслить. Ощущение ледяной тьмы лишь усиливалось, отнимая у Редхарт последние способности мыслить. По щекам обильно текли слезы, такие же соленые как и алая капля, стекающая с носа.

— Он… он так страдал! Я… Я не хотела!..

— Скажи, сердечко… — Заппи приблизила свое лицо к пони, которая уже свернулась калачиком на ледяном жестком полу, содрогаясь от рыданий. — Каково это — заставить чье-то сердце остановиться? Я-то этого зрелища была лишена… Было ли тебе приятно, сердечко?

— Н… Нет… — По щекам медсестры текли слезы — горячие и соленые. Ноги предательски подкосились, и Рэдхарт просто грохнулась на жесткий, ледяной пол, тихо всхлипывая.

— Лжешь. Ты улыбалась тогда, у двери, когда я стояла там, сжимая в копытах то ляганное сердце на замену!

Последние слова Заппи прозвучали, словно визг баньши — резко, словно проводя ножом по нервам — и костлявая земнопони захрипела, чем-то сплюнув. Редхарт лишь смотрела пустым взглядом на то, как на сером полу перед ее мордочкой растекается темное пятно из пены и темной крови. Сил не было даже на то, чтобы плакать. Единственное, что сейчас хотелось — умереть. Закрыть глаза и отдать свою душу Селестии, лишь бы не слышать шёпот… Не вспоминать тот самый день, когда…

Когда она позволила сердцу пони остановиться.

— Ты… ты не понимаешь. — Казалось, что ее собственный рот открывается по своей воле, не реагируя на мысли. — Мы не могли ему помочь. Он страдал… Ты… Ты не видела, как мирно он улыбался, когда я… когда его сердце…

— Мы те, кто сохраняет жизнь. Несмотря ни на что. — Заппи уже не кричала, и даже не пыталась ударить, но ее слова причиняли куда большую боль, чем мог бы причинить любой нож. — И ты, сердечко, предала саму суть нашей профессии.

Редхарт не ответила — ее сжатое в комок тело тряслось от рыданий и жалобного поскуливания, как у побитой собаки.

— О, кста-а-ати… У тебя довольно отвратительная привычка записывать свои страхи и мысли, сердечко… или может, мне стоит тебя звать Ху…

— Эй, сахарки, что за жеваное сено тут происходит?!

Щелчок выключателя прозвучал, словно выстрел из вечериночной пушки Пинки пай, залив светом мрачный серый коридор, с рыдающей на полу медсестрой Редхарт, закапанной чем-то жутко алым, и Заппи, которая возвышалась над хнычущим куском белого меха, подобно кресту над могилой — невероятно худая, бледная, с окровавленной улыбкой до самых ушей.

Фермерша заметно побледнела, окинув взглядом фастмагоричную картину, словно сошедшую со страницы очередного романа ужасов. Взгляд Эпплджек метнулся сперва на окровавленную улыбку Заппи, потом на медсестру Рэдхарт… И в следующую секунду она буквально сбила Заппи своею грудью.

— Ляганое сено, что ты вообще творишь?!

Заппи не упала — лишь ее копыта противно заскрежетали по полу, пока оранжевая земнопони буквально буксовала ее прочь из коридора, в сторону лестницы, ведущей к выходу.

— О, всего лишь встреча старых знакомых…

— Не ври, растудыть тебя налево! — Эпплджек чуть не сорвалась на крик, чувствуя, как ее еще трясет от увиденного. Тихо крякнув от усилия, она пихнула Заппи, да так, что та пролетела над лестницей и грохнулась на пол в приемной больницы, вызвав волну испуганных вскриков у проходящих вокруг пони.

— А? Что?

— Кто это?

— Эпплджек?!

Заппи, казалось, не испытала ни малейшего дискомфорта от своего жесткого приземления. Полуприкрытые черные глаза слегка щурились на ярком больничном свету, а на губах играла все та же странноватая, окровавленная усмешка. Эпплджек тяжело дышала, нависая над ненормальной, как гора.

— Но я и правда не вру.

Кап. Кап.

Алые капли стекали по подбородку Заппи, которая словно и не замечала растрескавшихся губ, неподвижно лежа под Эпплджек, словно груда костей — лишь глаза щурились от смеха, да костлявая грудь мерно вздымалась и опадала, следуя медленному и на удивление спокойному дыханию кобылы.

Лягать, да что с тобой не так?!

Массивное копыто элемента Честности с грохотом обрушилось на пол рядом с головой бледной земнопони с такой силой, что во все стороны аж прыснули песчинки и мелкие осколки. Раздались испуганные крики, но Заппи все так же смотрела на Эпплджек с легкой улыбкой, даже не вздрогнув.

— Убьешь… меня?

Ни страха, ни волнения. Черные пустые глаза не отражали ничего.

!!!

Эпплджек показалось, что ее по затылку ударили чем-то тяжелым и мягким. Судорожный вдох, пара цокающих шагов назад — и Заппи, слегка покачиваясь, все-таки поднялась с надраенного до блеска пола, испорченного сетью трещин и капель крови. На ее уголках губ все еще играла улыбка — пусть и не тот же безумный оскал, как тогда, в подвале.

— Пошли отсюда… сахарок. И да… — Оранжевое копыто сунуло под нос Заппи свежий платок. — У тебя кровь идет.

Эпплджек упорно старалась не смотреть на Заппи, чувствуя стыдливую пустоту где-то внутри.

Это ж надо ж было так вспылить! Я ж ее, лягать, угробить могла!

Перед внутренним взглядом снова появилась Заппи, лежащая под копытами. Спокойная, чуть улыбающаяся, но то, что она сказала…

«Убьешь меня?»

Ох, сено…

Несколько минут пони шли молча. Больница, гудящая от всполошенных пони, активно обсуждавших увиденное, уже давно скрылась за поворотом, но на душе по прежнему было гадко. Хотелось одновременно завалить знакомую вопросами — и в то же время хотелось молча сбежать и спрятаться… Или провалиться под землю.

На удивление, тишину прервала Заппи, сунувшая Эпплджек окровавленный платок.

— Спасибо. Мне это… было нужным.

— Ага… — Фермерша механически спрятала кусок ткани в сумку. — Слух, эт, звиняй, я тогда вспылила…

— Ты поступила правильно. И… прости.

— Ась?

Элемент Честности аж запнулась от такого откровения. Побитая и просит прощения?!

Хотя, нет, «побитая» — не то слово. Не поднялось все-таки у Эпплджек копыто на удар… И слава Селестии.

— Я ж тебя тогда пихнула так, что ты пролет лестницы пролетела, как пегас, блин! За что ты…

— За то… что увлеклась.

Несколько минут пони шли молча — Эплпджек по центру опустевшей солнечной улицы, а Заппи по прежнему старалась держаться голубоватой прохладной тени, словно призрачное видение на краю поля зрения.

Понивилль, казалось, вымирал на глазах — как когда-то, когда в город пришла Зекора. Тогда тоже все прятались по домам и сбегали с улицы, словно их кто-то пытался съесть, а не просто пришел в город за покупками… Эпплджек лишь фыркнула своим мыслям. О да, тогда были те еще времена! Да что там обычные понивильцы — даже Шестерка Элементов тогда спрятались и тряслись, как осиновые листы! И если бы не любопытство малышки Эпплблум, кто знает — может быть, и сейчас Зекора была бы загадочной незнакомкой из Вечнодикого Леса, а не мудрая соседкой, не раз помогавшая пони…

Фермерша, не удержавшись, тихо прыснула, спугнув пару птиц.

— Что-то тебя рассмешило? — Донесся шепот с темной стороны улицы. Заппи стояла, слегка склонив голову набок — словно шея была сломана и не хотела держаться прямо. Хотя… нет. Не настолько сильно она голову наклонила, хотя выглядит безусловно жутко…

Ну словно покойница ходячая, честное слово! Неудивительно, что с улицы все давно сбежали…

— А, эт, вспомнила кое кого…. — Оранжевое копыто со смущением почесало затылок.

— Из прошлого?

— Из прошлого. — Подтвердила яблочная кобыла. — Извини, сахарок, но я все равно хочу спросить. Что там у вас с Редхарт произошло?

Стало тихо. Казалось, даже плитка под копытами резко сменилась подушками, глушащими любой звук — лишь в теплом полуденном воздухе звенели несколько мушек. Несколько из них, соблазнившись худощавым обликом Заппи, попытались на нее усесться — и полетели прочь, отогнанные резким взмахом уха. Будь тут Флаттершай — бухнулась бы уже в обморок от выражений, которыми мухи явно крыли неожиданно живую Заппи…

— Если я скажу, что… произошла встреча бывших близких подруг… ты мне поверишь?

Эпплджек замерла в половине шага, забыв опустить копыто на землю.

Она не врет

Как? Разве она… Не…

— Возможно, я поверю, если… расскажешь немного больше об этом.

Темные глаза Заппи появились перед Эпплджек так быстро, что та вздрогнула от неожиданности, сделав шаг назад.

— Ты… уверена, что хочешь знать подробности?

Фермерша открыла было рот — и, помедлив, закрыла его обратно. Интуиция буквально кричала, что лезть в подобные вещи не стоит, а шерсть на спине буквально шевелилась от жуткого предчувствия.

— …Возможно, что нет, сахарок. Но! Можешь хотя бы пообещать, что больше такого не произойдет?

Заппи лишь покачала головой, но, заметив выражение на мордочке фермерши, лишь отвела взгляд

— Ну… Обещаю?

Врет.

Но прежде чем Эпплджек открыла рот, чтобы возмутиться по этому поводу, костлявая собеседница неожиданно с чувством хлопнула себя копытом по лбу.

— Вот ведь Тартар! Совсем забыла спросить. Скажи, ты не знаешь, где тут у вас бутик Карусель?

— Чего?! — Кажется, вопрос прозвучал излишне резко. И громко.

«А Карусель то ей накой? И откуда узнала? Неужели еще вчера, когда из сарая за Рарити наблюдала?»

Панические мысли роились в голове, словно большой ком жирных копошащихся червей — не успела одна мысль закончиться, а на ее место уже лезли три других, заставив холодок проскользнуть по спине.

Так, нет! Излишне дергаться тоже не стоит. Не Твайлайт, чай, чтобы искриться почем зря…

Неожиданно ткнувшийся прямо в нос листок прервал панические мысли, заставив ЭлДжей скосить глаза к переносице.

— Ась?..

— Договор.

Заппи стояла прямо перед фермершей, тыча ей в нос договором. «Сегодня… 18:00, место — «Бутик Карусель»… Предполагаемая сумма сделки — 5000 битс…» — взгляд зеленых глаз фермерши выхватывал отдельные строчки договора, складывавшихся в весьма однозначную картину.

— Корень яблони мне в рот, ты когда вообще успела?! И Рарити в обморок не хряпнулась?

Заппи лишь фыркнула, убирая листок в сумки.

— Хороший врач знает, как подвести пациента под но… — Запнувшись, пони продолжила, но с заметно спавшей улыбкой. — …к соглашению. А эта Рарити… она довольно лакомый кусочек. Очень частая проблема, а от ее решимости у меня… даже слюнки потекли.

Эпплджек мигнула. Плотоядные ремарки Заппи нравились ей с каждой секундой все меньше и меньше.

— Так, пррру! Ты на нее так рьяно не облизывайся! — Неожиданная мысль пришла в голову, заставив внутри все похолодеть. — И вообще… А не чейнджлинг ли ты случаем, сахарок?

Земнопони хмуро сдвинула шляпу на лоб, скрыв свои глаза под угрюмой тенью… и вздрогнула, когда Заппи приблизила свою мордочку к ее собственной, обдав ту мерзким дыханием, в котором все еще чувствовался запах крови.

— А как ты сама думаешь?

— Ну… Я…

Запал куда-то стих, оставив место лишь липкому, гадкому ощущению неправильности всего происходящего.

— Впрочем, если ты и правда считаешь меня чейнжлингом… Можешь убить меня. Если захочешь.

— Прекрати!

Слишком громко, и слишком тонко — словно не взрослая пони, а испуганный жеребенок.

Да что с тобой не так, лягать тебя в корень?!

Как вообще можно говорить настолько… настолько… Это же вообще противоестественно для пони — даже думать об боли, или крови, или… об… Последнее слово ЭйДжей даже в мыслях произнести побоялась — и без того ноги уже слегка подкашивались.

— Ладно, тухлое яблоко с тобой. — Пробурчала она, поправляя шляпу. — Не хочешь говорить, ну и не надо. Ответь лучше — с Рарити все будет в порядке?

Заппи кивнула с неожиданно серьезным лицом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Ни запинки, ни секунды раздумий.

Не врет. Хотя в глубине души, Эпплджек наоборот хотела бы, чтобы это было не так. Все ее нутро кричало, что это не так, так не бывает, все это слишком подозрительно и неправильно — но ее элемент словно успокаивающе шептал: Заппи не лжет. Рарити в безопасности… Что бы эта полоумная ни собиралась делать.

— И она не пострадает?

— Нет. Не пострадает.

Снова не лжет. Теплый ветерок мягко перебирал шерстинки, словно успокаивающе гладя тяжело вздохнувшую пони.

Да и Заппи соврала лишь однажды, разве нет?

— Ладно. — Наконец, сдалась фермерша. — Расскажу я тебе, как к Рарити…

Что-то с шумом множества хлопающих крыльев пронеслось над головами земнопоней, на миг накрыв их тенью и заставив Заппи с мрачным видом сжаться, поджав уши.

— Что она тут забыла?..

— Ох ты ж! Интересно, что опять привело принцессу в наш городок… — У Эпплджек словно гора с души свалилась от факта пребывания солнечной кареты в небе.

И правда, чего она вообще себе надумала? Да, Заппи выглядит и ведет себя крайне жутко, но за пару дней совместного проживания ЭйДжей уже успела понять, что ее гостья далеко не так плоха, как кажется. И честная, и работоспособная, и скромнее чем даже Флаттершай! И хотя у нее довольно странное отношение к правящим диархам — ну…

Эпплджек запнулась, отгоняя полезшие в голову мысли.

— Ладно, слух сюды. Тебе надоть пройти вот по этой улице мимо трех зданий…

На улицу медленно начали возвращаться пони, вызвав у фермерши кислую, как зеленое яблоко, усмешку. Трусы несчастные.

— Сес…сестренка!

— Ох, сено, Блуми! Не подкрадывайся ты так сзади, я ж чуть душу Селестии не отдала, ешкин корень!

— Прости… — Казалось, даже бантик опустился вместе с прижатыми ушками, когда слегка поникшая жеребенка ковырнула копытцем горячую брусчатку. — Я просто хотела попросить тебя зайти к АйронСпарку, ну, знаешь… забрать тележку…

— А, всегой-то? Скачи вперед уж, я нагоню! — Эпплджек хмыкнула, и еще раз взглянула туда, куда ушла до этого Заппи. После чего она уже двинулась было за Эпплблум в переулок, но внезапно врезавшийся в оранжевый бок яркий желто-красный метеор вышиб из силачки весь дух.

— Сестренкаа-а-а-а! Вот ты где! Я в приемной полчаса сидела, все тебя ждала!

— Эплл… Блум?!

Маленькая кобылка обиженно фыркнула, пихнув старшую сестру в бок.

— А ты кого ждала?

Оранжевая земнопони непонимающе моргнула глазами, взглянув сперва на насупленную сестренку, а потом перевела взгляд в сторону переулка, в который та ускакала буквально несколько секунд назад.

— Каво?

Новый недовольный тычок стал ей лишь ответом.

— Принцесса Селестия! Мы рады приветствовать вашу светлость в наших скромных краях! — Мэр подобострастно склонилась в поклоне. — Не сочтите за дерзость, но что привело вас к нам?

Высоченная — более чем вдвое выше обычного пони! — аликорна лишь хихикнула, прикрыв рот белоснежным крылом.

— О, моя дорогая Мэр Мэйр, не нужно столько официоза! Просто обычный визит к моим маленьким пони. Считайте, что мне просто было скучно в окружении кантерлотских сцен. — Селестия прикрыла глаза и с наслаждением втянула в себя сельский воздух, словно стараясь просмаковать все ароматы Понивилля разом. — А может, назовете это моей поездкой на природу? Только тссс! — Она игриво стрельнула в сторону Пипсквика, который уже потянулся было за камерой. — Я бы не хотела, чтобы мой внеочередный визит был освещен в газетах…

Жеребенок тихо пискнул, и словно испарился, заставив диарха лишь вздохнуть. Что ни говори, а привыкнуть к тому, что этому юному земнопони больше нравится ее сестра, довольно сложно… Впрочем, Луне и такая поддержка не помешает.

— Принцесса Селестия! В честь вашего прибытия, дозвольте нам преподнести вам этот пирог с апельсинами! — Первой подошла миссис Пирожок, в копытах которой виднелся обозначенный пирог. Вслед кобыле раздались завистливые вздохи — похоже, кое-кто снова получит освобождение от налогов, даром что размер сладко пахнущей взятки был не таким уж и впечатляющим.

— И снова вы радуете меня, моя маленькая пони. — Селестия с улыбкой приняла подношение, аккуратно пролеветировав один из небольших, заранее нарезанных кусочков, себе в рот. Белоснежные губы кобылицы сомкнулись и ритмично задвигались, пока угощение мерно пережёвывалось и смешивалось с божественными слюнями внутри рта. Наконец, под негромкое ГЛЫК по длинной шее скатился комок, скрывшийся где то в глубинах живота, урчание которого засвидетельствовано начало усвоения подношения.

-Урп! Прошу прощения! — Смущенно порозовев, Селестия прикрыла губы крылом, но быстро убрала крыло и улыбнулась. — Вы всегда знаете, как сделать мой день чуточку лучше~

— Рада служить, принцесса! — Миссис Кейк снова склонилась в поклоне и наконец-то отошла, уступив место следующему пони для поздравлений…

— Блуми, где тебя носит? У нас тут принцесса Селестия! — Скуталу яростно зыркнула на подошедшую подругу, но тут же изменилась в лице. — Что с твоей щекой?

— Была у стоматолога. — Буркнула земнопони, со вздохом поправив бантик. Её щека все еще была заметно надутой и более розовой, чем обычно. Заметив взгляды подруг, Эпплблум успокаивающе подняла копытце. — Все хорошо, Шайни Смайл уже дал мне все лекарства, припухлость скоро должна сойти. Ох ты ж вольт-яблочко, она и правда здесь!

— Вы помните, что мы хотели ей показать? — Свити Бэлль нервно поправила локон, опасливо косясь в сторону диарха, принимающего очередное подношение от какой-то смутно знакомой пони. Кажется, Берри Панч?..

Два решительных кивка стали ей ответом.

— Пошли!

Селестия с улыбкой отложила к грозно нависающей куче пирожных, тортов и пирогов небольшой кекс, от которого заметно разило чем-то алкогольным, когда неугомонная троица главных бузотерок Понивилля буквально свалились под ноги принцессы, подняв столб пыли под писк и ойканье. Впрочем, из кучи-малы быстро выскочила изрядно помятая Скуталу и бухнулась на передние колени.

— Простите, ваше высочество! Это моя вина, я споткнулась и подставила моих… подруг…

— Все хорошо. — Селестия тихо прыснула, с умилением наблюдая за тем, как отряхиваются изрядно испачкавшиеся в пыли кобылки. — Вы же все еще жеребята, вам простительны подобные промашки.

Меткоискатели, все еще пунцовые от своей неуклюжести перед принцессой, все-таки дружно встали в строй. Заметно алеющие ушки торчком, хвостики торчат, как трубы, в глазках — ярая решимость.

Первой начала говорить Эпплблум, старательно не обращающая внимания на слегка распухшую щеку.

— П-принцесса Селестия! Мы не умеем готовить, но мы придумали к вашему прибытию нечто особое! Это, конечно, не очень официальное приветствие, но оно призвано явить вам нашу любовь и верность! Готовы, девочки?

Остальные кобылки решительно кивнули, надувшись от серьезности и сосредоточенности.

— Принцесса Селестия, мы рады служить вам! Наши мысли, наши чувства, наши души всегда устремлены вверх, к вашему светилу! Наша любовь всегда идет… — Три маленьких копытца уткнулись в пух на груди каждой из троицы. — От сердца… К СОЛНЦУ!

Меткоискательницы синхронно вскинули правые копытца вверх, в сторону висящего за спиной принцессы светила. На мордочках — твердая решимость, ножки твердо стоят на земле, а глаза смотрят прямо с выражением, которому позавидовал бы и Шайнинг Армор.

— N-NEIN! Nein! Nein!

Казалось, Селестия даже не побледнела — а посерела. В глазах полыхнул испуг и что-то… Странное. Словно на миг у принцессы возникло непреодолимое желание собрать войска и вторгнуться куда-нибудь, например, в Коньшу. Или Зебрику.

Впрочем, тысячелетний опыт быстро взял свое, и Селестия стерла испуг с лица, снова став улыбчивой и заботливой богиней Солнца. В конце концов, эти невинные малышки понятия не имеют, о чем напомнило это их приветствие.

— З-знаете, мои маленькие пони, мне кажется, это не самая лучшая идея! — Селестия прикрыла глаза, смущенно почесав крылом затылок. — Видите ли, может, вы забыли, но моя метка — это и есть Солнце! Боюсь, что взрослые могут превратно понять ваш жест, и решить что вы восхваляете не наше светило, а, м-м-м… — Уши принцессы медленно заалели. — Мой круп.

Троица переглянулись, дернув ушками — если бы скрип шестеренок в их маленьких головках можно было бы услышать, то он разносился бы по всему Понивиллю. Селестия уже было усмехнулась своей маленькой победе, но Свити Белль, со слегка розовой мордочкой, вскинула лапку вверх:

— Но ваш круп и правда достоин восхваления, принцесса!

— Да! — Вклинилась Скуталу, растопырив перышки. — Ваш круп — самый великий круп в Эквестрии! Нет, величайший круп во всем мире!

— Так шо не переживайте, принцесса Селестия, неважно к какому солнцу будут обращены наши сердца, вы всегда будете великой принцессой! — Окончательно добила принцессу Эпплблум. — Согласны, девочки?

— От сердца…

— К СОЛНЦУ! — Хором пропели кобылки, вскинув копытца.

На Селестию было жалко смотреть. Белоснежная аликорна просто села там же, где стояла, приоткрыв рот со странным выражением лица. Белоснежная шерстка словно посерела, даже переливающаяся радугой эфирная гриба, казалось, потемнела и начала стекать с диарховой шеи мутным водопадом.

— Принцесса? — Свити Белль осторожно коснулась ее копытом, не замечая нервных вздохов вокруг.

Если даже столь юные кобылки про это говорят…

Селестия словно очнулась. Серость исчезла, словно ее и не было, а грива вспыхнула всеми цветами радуги.

— Прошу прощения, мои маленькие пони! — Разнесся Кантерлотский глас, спугнув птиц с ближайших деревьев. — Просто я только что вспомнила, что меня ждут срочные дела в Кантерлоте! Посему, как бы мне ни было приятно общения с вами, я вынуждена вас покинуть!

Некоторые из понивильцев еще трясли головами, стараясь остановить звон в ушах, а Селестия уже вскочила на свою повозку, даже не потрудившись загрузить на нее все сегодняшние подношения.

— Принцесса, а как же пироги? — Раздался запоздалый оклик миссис Пирожок, заметившей, что ее «взятку» оставили лежать вместе с кучей остальных сладостей.

— Боюсь, в ближайшее время я не буду иметь времени в своем графике, чтобы насладиться вашими дара-а-ами-и-и!..

Последние слова Селестии еще висели в воздухе, пока сама фигура принцессы стремительно удалялась, сопровождаемая хлопками крыльев пегасов, тащащих тележку. Миг — и даже самые зоркие из жителей Понивиля уже не смогли бы разглядеть исчезающую в голубом небе точку.

— Н-да, ну наши Меткоискатели и устроили… — Пробормотал кто-то, разворачиваясь к выходу с площади. — Как бы и нам не досталось… Пошли, Динки…

Толпа пони медленно рассасывалась. Кто то шел, понуро опустив голову, а кто то примостил свой круп на одну из близлежащих скамеек, и теперь с аппетитом уплетал пирог или другое свое подношение, так и не достигшее принцессы. На троицу кобылок большинство старались не глядеть — впрочем, та ж Берри Панч с нервной улыбкой ободряюще помахала девочкам копытом. Мол, не кипишуйте, прорвемся!

— Слушай, Эпплблум, может, не стоило нам так ее круп восхвалять?

— А шо я то? — Огрызнулась та, поморщившись. — Эт Свити ее так утешить пыталась, я лишь поддержала! Кто ж знал, что Селестия обидится…

— Селестия ЧТО?!

Меткоискательницы были настолько увлечены своим спором. что тихий возглас Рарити прозвучал для них как гром среди ясного неба.

— Привет. — Выражение Свити Бэлль было таким кислым, словно она съела лимон. — Если ты хотела похвастаться перед солнечной принцессой, то она уже улетела…

— Вы… Вы её что… Обидели?! Саму принцессу?! — Голос единорожки дрожал, готовый сорваться на визг как у пилы. — Еще раз, что вы сказали принцессе Селестии?!

Услышала-таки…

— Правду сказали! — Эпплблум резко встала перед Свити Бэлль, словно заслоняя ее от Рарити, которую уже заметно трясло. — Мы сперва хотели, пнимаете, порадовать ее, придумали для нее новое приветствие! — Предельно серьезная Скуталу на заднем плане плотно вскинула копытце к небу, указывая на солнце. — А она решила, шо мы не к солнышку копытами указываем, а к еёйной метке! Начала переживать, мол, выглядит так, шо мы ее круп восхваляем…

Рарити весьма заметно качнуло. Глаза — что блюдца, зрачки сжались в пляшущие, ни на чем не способные сфокусироваться точки, волосы даже на крупе заметно шевелились от ужаса. Даже в идеально уложенной гриве начали появляться пряди в виде пружинок, буквально выпрыгивая из основной укладки.

— А я и говорю — не переживайте, ваше солнцешество, ваш круп все еще самый величайший во всей Эквестрии, и полностью заслуживает всех восхвалений! Ну она ж типа великая, значит и круп ее тоже…

Голосок Скуталу был заглушен шумом падающего тела. Рарити не запрокидывала копыто на голову, не оседала как во время своих обычных драматичных сцен — полностью остолбенев, единорожка накренилась, подобно белой статуе, и с оглушительным грохотом бухнулась на бок — словно уроненный кем-то стул, не меняясь в лице. Ее идеально убранная грива и хвост походили на мешанину закругленных и спиралевидных прядей, среди которых можно было бы заметить и несколько необычно светлых, почти белых.

— Сестренка, ты чего разлеглась? — Испуганно пискнула Свити Белль, осторожно помахав копытом перед носом сестры. — Тебе плохо? Помочь встать?

Вместо ответа Рарити лишь тихо рассмеялась, заставив жеребят дружно отступить.

Все это было как-то неправильно. Совершенно неправильно. Рарити походила на Твайлайт в тот самый день, когда та не могла придумать, о какой проблеме дружбы написать принцессе, и в итоге это вылилось в невольную драку между почти всеми пони Понивилля. Вспомнив, какую ссадину тогда оставила ей Эпплблум, Скуталу нервно втянула голову в плечи.

— Нет… хахахаха… дорогуши… — Белоснежное тело с трудом встало на подгибающиеся ноги. — Все в порядке… Все совершенно, абсолютно, идеально, изумительно в порядке! Я вовсе не в ужасе оттого, что моя родная сестра… ихихихих… оскорбила самого Диарха, и что… ахаха… ха… ха…

Тихо завыв, Рарити снова бухнулась на землю, прикрывая голову копытами. Жеребята дружно вскинули бровь. На всех трех пухлощеких мордочках явственно читалось одно и то же: «Наша главная понивильская дизайнерша — идиотка».

— Впрочем! — Рарити снова вскочила на копыта так, словно в них прятались маленькие пружинки. — Я все равно хотела попросить тебя, дорогуша… — Ее левый глаз снова дернулся. — Не приходить ночевать в бутик. Видишь ли, сегодня… у меня будет очень важный клиент, и мы скорее всего провозимся с ней до поздней ночи. Я боюсь, ты не сможешь нормально выспаться, так что пожалуйста, на сегодняшний вечер останься у кого-нибудь у девочек…

Белоснежное копыто нырнуло в седельную сумку, выудив оттуда зажиточную горстку толстых битсов.

— Вот, дорогая, возьми. Можете сходить с Эпплблум и Скуталу куда-нибудь, за мой счет.

— Йей! — Заметно повеселев, младшая единорожка сграбастала щедрую подачку. — Девочки, слышали? Давайте сегодня в МакКэррот поужинаем!

— Дааа! — Эпплблум вскинулась на радостях было вместе со всеми, но тут же поморщилась и прижала копыто к щеке. — Да конские ж яблоки… Звините…

Такое странное поведение не ушло незамеченным от зорких глаз модельерши.

— Эпплблум, дорогуша, что с тобой?

— А… — Желтая земнопони неопределенно махнула копытцем. — Тот торт, что вы вчера нам приносили, он, ну… был такой вкусный, что я съела слишком много. Сегодня вот приходила с сестрой к зубному энтому, как там его… Шайни Смайлу… До сих пор щека не отошла…

Рарити нахмурилась, и кивком велела малышке сесть. Рог модельерши слабо заискрил.

— Ну-ка, mon cher, не двигайся… Я выучила это заклинание, когда Свити, — пурпурные глаза косо стрельную в сторону оной, — еще только училась готовить в первый раз. Уж поверь мне, дорогуша, синяки, ушибы, припухлости и ожоги я умею лечить, как никто другая…

Короткая вспышка — и Эпплблум потерла заметно уменьшившуюся щеку… А еще через секунду яркий желто-красный метеор буквально сшиб Рарити с ног, сбив ей дыхание.

— Ой, спасибо-спасибо-спасибо, теть Рарити!

— Всегда… пожалуйста… дорогуша. — Прохрипела единорожка, панически дернув задней ногой. Когда смущенная Эпплблум наконец соизволила отпустить благодетельницу, та лишь нервно пощупала слегка темнеющие синяки на шее, оставленные благодарной малышкой. — Но честное слово, пообещай в следующий раз так не обнимать! Эти синяки — настоящее преступление против моды!

— Честное слово, когда-нибудь они сведут меня с ума…

Рарити брела по улице, иногда оглядываясь в сторону, куда ускакали Меткоискательницы — кажется, вот тот столп пыли, еще не успевший осесть, как раз их копыт дело. Грива уже была причесана, седые волосы были безжалостно выдернуты и испепелены, даже глаз больше не дергался — спасибо секретному дыхательному упражнению, которому Рарити когда то научилась у ФотоФиниш. Но унять панические мысли, красочно рисующие плаху для нее и Свити, было непросто. Да, она знала, что принцесса не обидчивая, но все ее нутро, воспитанное в глубочайшем почтении к диархам, все еще не могло успокоиться и прогнать столь неприятные мысли.

— Ох, сено…

Белое копытце с серебристым копытокюром аккуратно постучало в дверь, за которой явственно чувствовался сильный запах винограда и перегара. Пара торопливых шагов — и дверь резко распахнулась, чуть не заехав единорожке по носу.

— Ой, теть Рарити! — Руби Панч радостно подпрыгнула, дыхнув чем-то с сильным запахом винограда и пряностей. — А мы с мамой как раз глинтвейн готовим! Хотите, угостим?

— Н-не совсем, mon cher, — мягко осадила кобылку Рарити, поморщившись. Все-таки способность Руби пить алкоголь даже в столь юном возрасте, мягко говоря, пугало. Да, стойкость к вину — это семейная особенность Панч, но все равно… Что дальше? Соль?!Селестия упаси… — Я хотела бы купить у твоей дорогой mère какого-нить вина, дабы привести в порядок мою нервную систему…

— Мон шер? Мэрэ? — Руби моргнула глазами, но тут же захихикала. — Да вам уже вредно, я смотрю…

— Это уважаемый язык из далекой, легендарной Пранции! — Щеки Рарити вспыхнули от возмущения. — Вставлять иногда фразы оттуда считается весьма галантным по меркам самой высших кругов Кантерлота!

— Ну хорошо, теть Рарити, — кобылка, все еще хихикая в копыто, развернулась и поцокала вглубь дома, в котором буквально клубились сиреневые облака спирта. — Маааам! Тут тете Рарити хочется чего то купить!

Берри Панч появилась буквально сразу, сжимая в копыте небольшой деревянный кубок с плещущемся внутри глитвейном. Завидев Рарити, она с радостной улыбкой помахала ей бокалом, уронив пару капель на ковер, а потом и вовсе бросилась обнимать гостью.

— Р-рарити! Ик, очень рада тебя… ик… видеть! Тебе как обычно? Ик!

Единорожка лишь поморщилась от крепкого запаха вина, буквально давящего на ноздри. Мягкий аромат виноградного сока смешивался с кислым, чуть царапающим нос запахом спирта, и пряной массой всяких добавок. Рарити даже не взялась бы гадать, что Бэрри кладет в свои коктейли, напитки, шоты… и глинтвейн, чем бы это не было. Потому что если окажется, что Бэрри добавляет в напитки соль (а зная эту пони, то шанс подобного взлетал до самых небес)… что ж, Рарити все равно найдет лишнюю комнату для Руби на ближайшие несколько лет. После возни со Свити, любая другая малышка будет казаться просто эталоном надежности.

— Нет, дорогуша, я хотела бы чего-то, что хорошо успокоит мои нервы. — Мягко освободилась из обнимашек единорожка. — Сегодня моя дражайшая Свити… заставила меня понервничать.

— Да не тебя…ик…одну! Селестия -ик!— аж в лице изменилась! — Хохотнула Берри, с шумом отхлебнув из бокала. — Та ты, ик!, не переживай, принцесса у нас добрая. Если бы она из-за такой мелочи волновалась или… ик!.. гневалась, моя маленькая Руби давно искала бы другую маму! Ик!

Рарити вздохнула, и потянулась за сумочкой.

— И все же, mon cher, будь добра к моим страданиям…

Вот и родной бутик. Никаких следов незваных гостей — ни посетителей, ни стражи (из груди Рарити вырвался облегченный вздох), ни Свити Бэлль. Похоже, младшая сестричка и правда сразу направилась в МакКэррот… Дискорд ее знает, почему ее маленькой принцессе так нравится эта низкопошибная кормушка, но Свити и правда выглядела счастливой как никогда.

Дверь скрипнула, впуская единорожку в родной уютный полумрак. Белое копыто привычно нажала на выключатель…

?!!!

Рарити аж рот копытом зажала, чтобы не завизжать. Прямо в середине магазина, рядом с поникеном, на ковре сидела высокая и невероятно худая земнопони с коротко обстриженным хвостом и красной гривой, завязанной в две короткие косички. Одна из прядей гривы спадала на лицо, подчеркивая худой и нездоровый вид гостьи. Тут же лежала и грязная, видавшая виды сумка, внутри которой блестело что-то зловещее.

— Что… как вы…

— Дверь была не заперта. Я решила, что вы оставили ее для меня, но вас внутри не оказалось. — Заппи с легким хрустом склонила голову, немигающим взглядом сверля побледневшую Рарити. — Тем не менее, я успела немного подготовиться к будущей операции.

К чему?!

Сердце побухало еще немного, отдаваясь в голову, когда Рарити торопливо вытащила из седельной сумки бутылку с чем-то красным, и торопливо приложилась губами к горлышку. Ощущение обжигающе горячего глинтвейна, стекающего по пищеводу в аккуратный маленький желудок где-то в горячих глубинах живота…

Вдох. Выдох.

Заднее копыто дернулось, захлопнув дверь в бутик — негоже посторонним смотреть на маячащий у входа белоснежный круп. А сбежать можно всегда.

— Ох, вы… довольно необычно выглядите, дорогуша. — Рарити убрала бутылку, чувствуя, что успокаивается. — И обычно не принято заходить в дом, если вы не видите хозяев. Мы. конечно, обычно запираем двери на замок, но я еще ожидала прихода своей младшей сестры… — Единорожка невесело усмехнулась. — Но ситуация сегодня изменилась, так что она сегодня не придет.

— А дверь так и осталась открытой.

В голосе Заппи не было вопросительных ноток. Рарити кивнула, запоздало соображая, что это та самая пони из больницы.

Совсем уж из головы вылетело…

— Правда, я не ожидала что вы прибудете так скоро. Вы ж говорили что придете после заката…

Заппи невесело хмыкнула.

— Я не знала, где находится ваш бутик, поэтому назвала срок с учетом того, что мне придется долго искать ваш дом. Спасибо Эпплджек, что подсказала…

Эпплджек? Она знакома с Эпплджек?

То ли осознание этого факта, то ли плещущийся где то в горячих глубинах желудка глинтвейн помог, но Рарити уже совершенно успокоилась.

— Как вы думаете, дорогуша, вы и правда сможете помочь мне с… моей крупной проблемой? — Она намекающе кивнула на свой бок.

— Определенно. Если не смогу — не буду брать деньги. А теперь, пожалуйста, мисс…

— Рарити. Просто Рарити.

— Хорошо, Рарити. Сядьте сюда. Мне нужно вас осмотреть.

Вздохнув, Рарити подчинилась с неловкой улыбкой, сев на указанный Заппи стол и свесив задние ноги. Слегка розовое копыто доктора неожиданно коснулось внутренней части бедра, вырвав у единорожки невольный вздох.

«Хорошо, что успела закрыть дверь! Это же так… так неловко… Ох…» — Только и промелькнула мысль в мозгу, когда копыто снова с силой коснулось бедра — так близко к самому дорогому, что Рарити пришлось закусить губу.

Казалось, Заппи вообще не беспокоилась о дискомфорте, который она причиняла Рарити. Длинные, костлявые, еле обтянутые кожей ноги метались туда-сюда, надавливая на белоснежную кожу единорожки, погружаясь в нее как в облако.

— Т-тише, д-дорогуша… ты мне сейчас кожу между ребер протолкнешь… — Рарити с трудом удержалась от стона боли. — Нельзя ли немного помягче?..

— Мне нужно точно знать толщину жировой прослойки. — Голос Заппи был безэмоционален, как у сестры одной небезызвестной розовой любительницы вечеринокМод Пай. — Чем точнее узнаю, тем быстрее и лучше пройдет операция.

— Кстати… — Рарити стиснула зубы, когда Заппи снова спустилась к ее вытянутой ноге. Мерное дыхание земнопони медленно спускалось почти до самого копыта, словно Заппи готовилась его поцеловать… От невольно возникшей в голове мысли Рарити зарделась. Пара касаний прямо в мягкую подушечку делу вовсе не помогали. — Ох… Я хотела спросить… ох, полегче, дорогуша… что именно за операция?..

Заппи резко вскинула голову с таким жутким влажным треском, что у модельерши сердце пропустило пару ударов — настолько было похоже на то, что шея Заппи просто сломалась.

— Операция по удалению жира.

Костлявая нога вытянулась, прочертив линию прямо по животу Рарити.

— Пара надрезов здесь, оттянуть края с помощью крючков, и можно будет вырезать жир по кусочкам. Если резать слишком глубоко, придется кучу времени потратить на сшивание мышц, а это столько мороки…

Края губ Заппи криво поползли вверх, но взгляд совершенно черных пустых глаз был по прежнему нечитаемо ледяным, словно высасывающим саму душу.

— К тому же придется учитывать расположение нервов, чтобы не тревожить их лишний раз, сосудов… Ну и вырезать больше жира чем надо — тоже не самое умное решение. На все про все хватит и полчаса, если вы не будете дергаться… дорогуша. — С легким шипением вернула обращение гостья.

ЧТО?!

Страхи, утонувшие в плещущемся в желудке глитвейном, снова вынырнули вверх, заставив Рарити покрыться испариной.

Она буквально сказала… Что будет меня резать?!

Нет, Рарити догадывалась, что этим все и закончится. Она знала, что такое операции, но словно до конца не верила в происходящее. Еще полчаса назад слово «операция» не вызывало столько… ужаса. Но сейчас, буквально в шаге от свершения, Рарити словно проснулась — и остро осознала, что ее ждет. Наверное, это сродни жизни — вроде бы ничего такого, но лишь когда приходит конец, осознаешь, насколько эта жизнь была ценна…

— Вы… шутите, да?.. — Рарити невольно сжалась, чувствуя, как дрожит.

— Ни в коем месте.

На лезвии, алчно блеснувшим в полумраке, были хорошо заметны багровые разводы.

— Вот этим самым ножом. Не волнуйтесь, Рарити, от меня еще нипони мертвым не уходил. И я же предупреждала, что вам будет больно, и вы согласились.

— Но… Но…

Сиреневые глаза с ужасом следили за движение лезвия. Эти разводы… Сердце пропустило несколько ударов.

Эти следы на ноже оставлены кровью.

— Но… я плохо переношу боль… — Рарити ухватилась за это, как за последнюю соломинку. — В смысле, правда плохо…

Заппи, казалось, словно не слышала. Видавшие виды сумка раскрылась, когда костлявые лапы начали вытаскивать оттуда множество странных вещей. Горелка, подносы с алыми разводами, тряпки… От вида металлических крючьев и ножниц, все так же покрытыми чудовищными следами крови, Рарити судорожно сглотнула ком в горле, чувствуя, что еще немного — и ее вопль ужаса услышит весь Понивиль.

Этого не может быть. Этого не может быть. О Селестия… Не надо! Не надо не надо ненадоненадо…

А разве я сама не этого ж хотела?

Тихо щелкнула горелка, на которую Заппи положила нож, прямо лезвием на огонь. Заметив непонимающий взгляд, она лишь усмехнулась.

— Первые надрезы лучше делать разогретым ножом, чтобы одновременно прижечь наиболее крупные сосуды и не дать вам истечь кровью. Плюс, это также работает как обеззараживающее, в добавок к спирту и другим реагентам.

— Оу…

Рарити мотнула головой, и вытерла испарину со лба. В конце концов, Заппи при их первой же встрече в больнице предупредила, что будет больно. И хотя все сейчас напоминало сцену из одного очень мерзкого и жуткого романа за авторством Хуфкрафт, Рарити не могла не признать, что Заппи свое дело знает. По крайней мере, она подробно все объясняла, а это все-таки признак профессионализма.

— А… вы не будете давать мне снотворное, или…

— Нет.

Копыто Заппи с силой уложило единорожку спиной на прохладную клеенку, натянутую на столе. А еще через пару секунд Рарити почувствовала, как вокруг ее ноги звякнули кандалы, крепко фиксирующие тело в заданном положении. На лбу у модельерши выступила испарина.

«Это во имя моды… Все это во имя моды…» — Рарити прошептала эти слова, стараясь унять истошно тараторящее сердце. Заппи тем временем что-то смешивала в небольшом термосе. В воздухе явственно пахло чем-то… довольно сладковатым.

— Вот.

Она поднесла термос к губам Рарити, кивком предлагая выпить.

Сладкое… но какое-то дурманящее? Рарити хотела верить, что это что-то обезболивающее.

Мир, казалось, стал ярче. Неистово сжимали ноги кандалы, неприятно давило на спину холодная клеенка. Звуки, до этого бывшие почти неслышимыми, теперь гремели в голове, отдаваясь чуть ли не эхом. В воздухе витал густой и едкий запах от горелки… и опаленной крови, сгораемой на ноже.

— Мне кажется, это не… не обезболивающее… — Рарити судорожно сглотнула, чувствуя, как буквально течет ее собственная кровь по сосудам. — Я словно ощущаю все ярче, чем в жизни!

— Так и надо.

Белесо розовое копыто доктора медленно подхватило нож, который угрожающе светился во тьме. Тихо всхлипнув, Рарити немигающим взглядом следила за перемещением орудия пыток. Она и от обычного то пореза могла закричать, но сейчас, в текущем состоянии… даже рандомная мошка, казалось, могла бы заставить ее извиваться или потерять сознание. А если…

Заппи не спешила. Она держала нож на вытянутой ноге, давая ему остыть, а сама тем временем что-то чертила копытом прямо по шерсти Рарити, заставляя ту тяжело дышать.

— Не стоит так бояться.

Рарити медленно подняла взгляд, встретившись с двумя черными провалами глаз. Силуэт Заппи, до этого скрывавшийся в полутьме, теперь был крайне четким — словно при дневном свете. Рарити могла разглядеть каждый шрам, каждый темнеющий под шкурой сосуд… и два скрытых под шерстью шрама на лбу своей мучительницы.

— Препарат, который я тебе дала, должен помочь снизить чувство боли до приемлемых значений. К тому же, он ускорит заживление, так что когда все закончится, вы сможете встать на ноги меньше чем за минуту. — Заппи с хрустом повернула голову вбок, заставив Рарити вздрогнуть.

— А шрамы…

— Их тоже не будет. — Пообещала земнопони. — Именно за счет зелья, что я вам дала… О, чуть не забыла.

Заппи достала откуда-то странный предмет, похожий на палочку, и протянула ее Рарити.

— Зажмите зубами. Когда будет больно, просто стисните зубы.

— А нельзя ли… без боли вообще? К чему такие сложности?

Стало тихо. Лишь голоса пони с улицы врывались в темный, словно склеп, бутик. Витающий в воздухе запах благовоний и любимых духов единорожки теперь ощущался практически как нестерпимая вонь из-за чуть ли не звенящих от напряжения рецепторов обоняния. Взгляд модельерши, казалось, выхватывал даже мельчайшие белесые пылинки, безмятежно проплывающие перед нею в воздухе… Но почти все ее поле зрения занимало пустое, ничего не выражающее лицо Заппи. И это, пожалуй, было страшнее всего! Улыбка, злоба, отвращение, недовольство, страх, насмешка — что угодно смотрелось бы лучше этой потусторонней пародии на Мод. Заппи казалась одновременно очень близко и очень — практически непостижимо — далеко.

— С болью мы рождаемся, и с болью мы умираем. — Заппи немигающим взглядом уставилась в глаза Рарити. — Боль — наш лучший учитель, что ограждает нас с младенчества от необдуманных поступков. Без боли наши тела даже не знают, что повреждены, и не затягивают раны и не останавливают кровь. Если мы способны ощутить боль — значит, мы живы… И наоборот. Как говорил один поэт из Зебрики — in pain we born, in pain we die, pain will help us stay alive… Или как-то так.

Теплое дыхание земнопони обдало лицо единорожки, принеся с собой какие-то крайне нехорошие, металлические нотки запаха чего-то гнилостного.

— Так что сожалею, моя сладенькая. Я могла бы дать тебе и снотворное, но тогда риск того, что ты не доживешь до завтрашнего рассвета, становится… — Она заметно скривилась, — ненулевым. Так что открой рот… Не переживай, ты все еще сможешь насладиться зрелищем того, как из твоей утробы вытаскивают жир. Многие даже один раз в жизни такое зрелище не могут увидеть.

Голос Заппи лился, подобно змеиному шипению, а ее копыто поднесло ко рту Рарити странный предмет — словно небольшая палочка из туго сбитой ткани, с лямками на концах.

— Я смочила ее лекарством, это поможет тебе не потерять сознание от боли. Зажми зубами. Когда будет больно, постарайся стиснуть зубы. Так будет легче и безопаснее… А чтоб ты ты не выплюнула… — Костлявая нога затянула лямки где-то за головой моделистки, так что теперь Рарити не смогла вы выплюнуть свой кляп, даже если бы захотела.

А в следующую секунду, раскаленное докрасна лезвия идеально отточенным движением вонзилось куда-то чуть пониже груди Рарити, заставив ту выгнуться от резкой боли, пронзившей ее насквозь — по крайней мере, настолько, насколько позволяла фиксация. В воздухе, буквально задрожавшем от агонизирующего мычания и стона, явственно завоняло паленым мясом.

— Вот ведь. — Заппи стерла со щеки алые пятна. — Без брызг все равно не обошлось.

Резь.

Лезвие плавно прошло вдоль живота, остановившись почти у самого бедра. Кожа с чавканьем раскрылась, явив взору не только багровые сосуды и белесые нервы, но и омерзительную желтоватую массу.

Жир.

Боль казалась невыносимой, но спасительное забвение все никак не наступало. Обычно Рарити давно бы потеряла сознание, но сейчас, казалось, внутри нее словно что-то щелкнуло, выкрутив сознание и все ощущение на максимум… лишь затем, чтобы ее мучить.

Пара металлический крючков аккуратно зацепили края шкуры, оттягивая их, пока Заппи погрузила нож в влажно хлюпающий жир. Пара легких движений, сопровождаемых мерзким тянущим чувством — и наконец, небольшой, идеально обрезанный желтоватый кубик шлепнулся на заготовленный поднос.

Похоже немного на маршмеллоу… Или зефир.

Чвак. Хрусь. Хлюп.

Заппи не спешила — все-таки ее работа требовала явно больше аккуратности, чем нарезка яблок. Лезвие ножа снова и снова погружалось в рану, выскабливания из-под кожи липкую массу, обрезая ее в кубическую форму и вытаскивая ее наружу, раз за разом, сопровождая каждый кубик мерзкой белесо-желтой субстанции хлюпающими и чавкающими звуками. Поднос уже быстро заполнился, и кубики начали складываться уже на втором слое этой омерзительно смердящей кровью пирамидки из жира.

А самое худшее — Рарити ощущала ВСЕ. Любое, даже легкое касание ножа, отзывалось резкой пульсирующей болью, а уж когда этот нож двигался где-то внутри ее тела… Это было совершенно безумно, невозможно, неправильно — даже в самых реалистичных кошмарах Рарити такого не испытывала.

Хлюп.

Обжигающее лезвие прошлось по ноге, начиная от колена и заканчивая у самого… самой… розочки… Единорожка стиснула зубы, борясь с желанием завопить, но теплый металл даже не коснулся ее там, вопреки худшим ожиданиям.

Резь.

Белая кожа, заляпанная горячей, багровой кровью, разошлась словно в замедленной съемке, обнажая отвратительную желтоватую масса под ней. Острая, пульсирующая боль словно вымывала из сознания все мысли. Рарити не могла даже кричать — настолько сильно уже ныли стиснутые зубы. Все, что могла делать единорожка — это немигающим взглядом смотреть на кровавую рану, из которой аккуратно вырезали кубики жира. Не было ни страха, ни желания бежать — только сам процесс… и всепоглощающая боль, вытеснившая из головы все остальное.

Чвак.

Больно! Больно! БОЛЬНОБОЛЬНОБОЛЬНОбольнобольнобольно…….

Нож снова вошел в ногу Рарити с алчным омерзительным хлюпом, раздвигая горячие скользкие мышцы и царапая кость, заставив легкую вибрацию пройтись по всему скелету единорожки так, что даже рог мучительно заныл…

Хлюп

— Нет, Свити Белль, я не могу оставить тебя ночевать в библиотеке.

Твайлайт вздохнула, глядя в бездонные глазки малышки, стоящей у порога ее дома-дуба. Эпплблум уже давно убежала домой, сославшись на то что ей нужно засесть за уроки — все-таки почти весь день был пропущен из-за посещения больницы и визита принцессы, так что ей стоило нагонять школьную программу. Скуталу же хоть и намекала, что могла бы попросить тетушек приютить на ночь и единорожку, но Свити Бель, подобно маленькой леди, считала что напрашиваться на ночлег к незнакомым пони (пусть они даже и любящие опекунши ее подруги!) — это, что говорится, не комильфо.

— Слушай, я серьезно. У меня все-таки важные исследования…

— Сви-и-ити Бэлль!

Теплый оранжевый свет фонаря выхватил из прохладного ночного воздуха знакомую пухлую фигуру кремово-белого цвета, с характерно завивающейся гривой цвета ночной фиалки.

— Сестричка, ты слишком загулялась! Я уже начала волноваться, что ты не придешь домой. — Рарити склонила голову набок, слегка прищурившись. — И я была бы рада, если бы ты не приставала к нашей подруге со своими… мелочами.

Свити Бэлль на миг застыла, моргнув пару раз, а через секунду резко прыгнула вперед, игриво припав к земле перед сестрой.

— Ты же говорила, что задержишься!.. Что насчет клиента?

Элемент Щедрости вопросительно изогнула бровь.

— Клиента? О, Свити, малышка моя, всё уже давно улажено. А теперь не отвлекай принцессу, и иди домой!

— Я, наверное, п-пойду, тетушки уже небось места себе не находят… — Темно-оранжевый метеор с фиолетовыми гривой и хвостом шмыгнул прочь, мгновенно растворившись в ночи вокруг. Последняя из оставшихся Меткоискательниц не спешила следовать примеру подруги. Одарив старшую сестру подозрительным взглядом, Свити Бэлль, наконец, прорысила мимо сестры, а потом и вовсе рванула прочь — лишь в воздухе остался торопливый удаляющийся топот маленьких копыт с мягкими подушечками по центру. Оставшиеся кобылы лишь проводили маленький столб дыма взглядами, пока Рарити не решила неожиданно вежливо кашлянуть.

— Итак, подруга моя… Я хотела бы напоследок поинтересоваться твоими успехами. Есть ли что-то новое?

— А… — Твайлайт встрепенулась. чувствуя, что начинает уже засыпать. — Проходи. Только быстро.

В воздухе библиотеки царил странный запах, одновременно похожий на кедр, который вымочили в крайне вонючем лаке, еще и замешав в него чего-то пахнущего дымом. В воздухе плясали редкие пылинки, а на столе был заметен недоеденный ужин — салат из зелени и морковные котлетки. Тут же были и чашки, много чашек. Белые, желтые, красные все они были беспорядочно свалены в горку, которая держалась практически только на магии и крепком слове — из тех, которые не принято произносить в Кантерлоте и в обществе вообще. Пони часто гадали, где Твайлайт могла узнать подобные ругательства — впрочем, близкое общение с Эпплджек, Рэйнбоу и Дискордом даже из самой изящной леди быстро сделают кого-то неуравновешенного и сквернословящего. В единственной полной чашке рядом с этой горой стекла и фарфора плескался черный чай с лимоном — явный признак бессонных ночей.

Конечно, по эффективности это не сравнится с кофе, который иногда приносит Дискорд… Но после последнего происшествия, на присутствие этих зерен в библиотеке стоял вечный и непреклонный запрет именем самой Селестии.

— Сюда! — Голос Твайлайт донесся откуда-то со второго этажа, выдернув единорожку из каких-то мыслей. — Осторожно, тут ступенька шатается… А вот эта сильно скрипит, так что лучше тоже не наступи, а то Спайка еще разбудишь. Мой маленький Спайки так устал, что мне пришлось его буквально нести в кроватку! Ах, навевает воспоминания… Так, а теперь еще выше, как ты помнишь…

Кобылы поднялись в лабораторию, которая была прямо над спальней, из которой доносился храп маленького дракончика. Запах чего-то непонятного тут был гораздо сильнее, и Рарити поморщилась.

— Что это за…?

— Сегодняшний результат. — Твайлайт тяжело вздохнула и протянула пузырек со слабо светящейся жидкостью. — Осторожнее, он очень взрывоопасный, и очень горючий… Конечно, огнем можно отпугнуть перевертышей, но как-то…

— Да… могу понять.

Белоснежное копытце Рарити осторожно коснулось книг на полке, заставив бутыль с чем-то зеленым мрачно блеснуть в ответ.

— Это… оно?

Твайлайт лишь мрачно кивнула.

— Угу. Та самая… кровь. — Аликорну заметно передернуло. — По крайней мере, она реагирует на зелья, так что я по крайней мере смогу…

Дзынь

Рарити тихо ойкнула, отшатнувшись от тошнотворно зеленого пятна, расползающегося на полу с угрожающим блеском стеклянных осколков.

— Рарити! — Твайлайт мгновенно подтянула телекинезом к себе подругу, которая уже еле стояла на ногах от шока. — Ты не поранилась?

Фиолетовые копытца крепко обнимали единорожку, прижимая ее к пушистой груди Твайлайт. Носы поняшек были близко друг к другу…

Слишком близко. Даже ноздри обильно щекотал странный запах, слегка кисловатый…

Стоп. Кисловатый запах?

— Рарити, ты что, используешь какие-то новые…

Чвак

— …духи?

Последние слова потонули в булькающем звуке — Изо рта Твайлайт что то потекло. Очень горячее, и при этом красное.

Что?..

Твайлайт медленно разжала лапки, заставив Рарити грохнуться на пол — и вовсе не потому, что на миг ей стало все равно на подругу — просто ноги внезапно стали совершенно ватными. Сил не хватало даже на то, чтобы их поднять…

Что?

Почему голова… так кружится?

Почему так тяжело дышать? Почему…

Столько…

Длинный завитой хвост резко дернулся, словно щупальце, вытаскивая окровавленный конец из огромной рваной дыры на животе Твайлайт — лишь затем, чтобы нанести еще один удар, отозвавшийся невыносимой болью сразу во всем теле. Из раны отчетливо завоняло чем-то омерзительным, а кровь в ней начала пузыриться, словно закипая.

Яд?!

Холодный пол встретил тело крайне неприятным хрустом и влажным хлюпом еще горячей крови, успевшей натечь изо рта аликорны. В воздухе явно воняло горящей плотью и гнилью.

— Как мило.

Рарити переступила через корчущуюся в агони подругу, взяв в копыто склянку с горючим зельем. Хвост единорожки дернулся, словно живя своей жизнью.

— Н… нет… — Дрогнули губы принцессы Дружбы, пока модельерша слегка брезгливо стряхивала с хвоста капли крови и яда. — Поче… му…

— Даже удивительно, что мы не сделали этого раньше.

С оглушительным звоном склянка взорвалась, буквально расплескав мгновенно вспыхнувшее пламя, которое немедленно принялось пожирать все вокруг. В стремительно накаляющемся воздухе отчетливо завоняло гарью.

— Ра… ри…

Мысли путались от невыносимой, жгучей боли от разлагающихся заживо органов, а мертвящий холод внутри из-за потери крови контрастировал с почти невыносимым жаром разгорающегося пожара. Твайлайт не могла даже кричать — только бессильно хрипеть в луже собственной крови, глядя, как темнеет шкура лучшей подруги, а ее слегка пухлые формы оплывают, теряя очертания. Два огромных, мерно светящихся зеленым светом фасеточных глаза уставились на умирающую пони немигающим взглядом.

— Принцесса Твайлайт Спаркл… Королева Кризалис передает вам привет.

Кожа на губах перевертыша лопнула, обнажая пару клыков. От Рарити в облике монстра остались лишь ее хвост да грива, подергиваюшиеся, словно кучка червей, живущих своей жизнью.

— Интересно, что же добьет вас раньше — мой фирменный цитотоксин, или огонь от вашего же пожара?

Не дожидаясь ответа, членистоногая тварь резко распахнула крылья и взмыла, скрывшись в окне под звон разбитого стекла. На улице уже раздавались крики зевак, заметивших огонь и клубящийся из окон библиотеки дым.

Нужно…

Нужно что-то делать! Если она не выберется…

Если…

В воздухе заметно запахло горелым мясом, вырвав из груди элемента Магии лишь болезненный всхлип.

А ведь она должна была догадаться! Рарити всегда говорила «дорогуша»! Как же Твайлайт могла не заметить!

По покрытой саже щеке стекла прохладная слезинка. Даже не от боли — скорее, от бессилия. Само осознание безвыходности, что все ее приключения окончатся здесь, просто оттого, что она банально не заметила странности…

— Не… хочу… — Всхлипнула Твайлайт. Тело не слушалось, медленно разлагаясь заживо от яда. Сколько вообще в нее впрыснули этой дискордовой отравы?!

Мир, казалось, схлопнулся, словно погружая Твайлайт все глубже и глубже в какой-то туннель из жара и боли. Все расплывалось, словно тоня в накатывающей тьме.

— По… мо… гите…

Последним, что успела услышать Твайлайт, был чей-то крик, показавшийся смутно знакомым, а на самом краю угасающего зрения появилось смутно различимое голубое пятно…

И все исчезло. Даже боль.

Часть 5. Подушка

Предыдущая часть была излишне мрачной, поэтому я решил немного разбавить мрак небольшим количеством юмора. А еще с учетом моей отрицательной производительности было рещено разделить заготовки на две части — заодно и проблему с пустым листом решу. Интересно сколько отсылок кто найдет)

Больно…

В воздухе отчетливо воняло гарью.

Больно…

Пони. Пони вокруг. Несколько пегасов подвозят к дымящейся библиотеке все новые и новые облака, туша пожар.

Боль… Стоп.

Твайлайт с трудом подняла голову, глядя на пожар и на окружавших ее пони. Казалось, этой ночью здесь столпился весь Понивиль — мутное зрение выхватывало из окружения то зеленоватый круп с лирой на кьютимарке, то светло-оранжевую пони с тремя морковками на крупе, то светло-фиолетовую кобылку с зелеными гривой и хвостом.

— Девочки… Она проснулась! — Голосок Флаттершай выдернул Твайлайт из полудремы, заставив ту поднять глаза. Пегаска осторожно поднесла к губам подруги стакан с чем-то горьким, отчего желудок болезненно сжался. — Пожалуйста, выпей!

— Что… это?..

— Рвотное. — В поле зрения появилась розовая грива медсестры. — Поможет вывести яд.

Яд?..

Точно, яд!

Мысли путались, а где-то внутри все еще разливалась тупая, ноющая боль вперемешку с ощущением чего-то чужеродного где-то внутри.

Рэдхарт поморщилась, глядя как в подставленный Флаттершай тазик вываливается смесь из рвоты, крови и чего-то темного и мягкого.

Органы.

Разрушенные ядом, раскисшие и разлагающиеся заживо. Разной консистенции, разного размера и формы, но наметанный взгляд медсестры безошибочно определил часть кишечника, легкого…

Как принцесса Дружбы вообще жива, с таким то месивом?!

Нет, конечно, когда в ее окно влетела паникующая Дерпи с ужасным известием, Рэдхарт не стала ждать ни секунды и, прихватив ящичек с инструментами, взгромоздилась на спину пегаски. Но когда ее взгляду предстало то, что было когда то Твайлайт Спаркл… Весь ее опыт кричал одно: с таким не выживают. Обширные ожоги, внутренние органы — практически смесь комкующегося гноя. С другой стороны…

Врачи не отступают.

Именно это сказало ей то чудовище. Рэдхарт не могла поверить, что это обтянутое кожей бледное нечто было когда-то ее соседкой в институте, на кафедре хирургии. Та Заппи была такой же как сама Рэдхарт — ну, разве что с более явным розовым оттенком да чуть-чуть выше. Призрак же, что явился ей в том злополучном коридоре, вообще не выглядел чем-то живым.

Но эти слова… и тот жуткий, ломаный хриплый голос и взгляд…

Крепко зажмурившись, она тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Некогда предаваться воспоминаниям (а возможно, и прогрессирующей шизофрении и галлюцинациям!), у нее на копытах целая принцесса помирает! Да, может быть, все говорит, что она не выкарабкается — с такими-то травмами! — но ведь сама суть работы врача и состоит в том, чтобы помочь остаться на этом свете!

Даже она это говорила…

Да лягать!

Помянув Дискорда, Редхарт запустила копыто в сумку, под испуганные возгласы достав оттуда нож и шприц с обезболивающим…

Сколько же лет она этим не занималась…

Твайлайт еще не успела очнуться, поэтому Редхарт, слегка помедлив, все-таки не стала вкалывать обезболивающее. Осторожный надрез на боку — и наружу с шумом вырвался поток из крови, гноя и кусочков органов, буквально ударив в ноздри невыносимо тошнотворным запахом смерти и разложения.

Так… надо…

Если не очистить тело от этой дряни, то даже исцеляющие заклинания не помогут. Точнее, они могут заставить раны затянуться, но тогда это мертвое мясо останется гнить в глубинах тела, в вечном тепле. Потом стадия гниения доходит до некроза — и это в лучшем случае. В худшем же и вовсе начинается массовое заражение крови, и пони умирает. Рэдхарт знала о подобном — к счастью, не из личного опыта.

— Девочки… Она проснулась!

О, а вот и пробуждение пациентки. И то, что Флаттершай догадалась дать ей рвотное — прекрасное подспорье.

Оттолкнуть заполненный тазик с рвотой и гнойной плотью, поднести новый. В глазах окружающих пони — ужас и отвращение, и медсестра их понимала. Даже она сама до сих пор не привыкла к подобному — несмотря на тот диплом хирурга и ряд успешных операций. Кто знает, если бы не то происшествие, может, сейчас она была бы одним из лучших хирургов Мэйнхеттена?..

— Так, так, кажется, я немного не успел? — Словно и не заметив испуганных вскриков, Дискорд лишь улегся прямо на воздух, закинув в рот горсть попкорна.

— Дискорд!

Желтые крылышки затрепетали, пока Флатти буквально молнией взмыла к самому носу своего любимого.

— Как я рада, что ты пришел! Твайлайт, она… нужна помощь… — Окончательно сбившись, пегаска медленно опустилась, спрятав мордочку за крыльями.

— Нууу… если так подумать…

Никто не понял, что произошло — просто когтистая львиная лапа духа хаоса зацепилась за ткань… И в следующий миг Дискорд стянул огромную ширму, за которой обнаружился совершенно целый Золотой Дуб. После чего скатал ткань с изображенной на ней разрушенной пожаром библиотекой в рулон, а потом и вовсе запихал этот самый рулон, источающий вонь гари, в черную шляпу-цилиндр, непонятно откуда взявшуюся и непонятно куда пропавшую.

— Эй, какого сена?! — Из окна библиотеки высунулась радужная прическа Дэш.

— Думаю, на этом мои полномочия все, мои дорогие. — Дискорд выудил из уха розовый шарик, который тут же начал надуваться. — Если вы не против, то я…

— А как же Твайлайт?! — Раздался возмущенный голосок Пинки.

— А тут моя помощь и не нужна. — Дискорд лишь лапами развел, пока шарик, удерживаемый хвостом, раздулся до размера дирижабля и не начал тянуть драконикуса вверх. — Шо ей сделается, эту лошадь, знаете ли, и оглоблей не убьешь…

— Дискорд! — Казалось, сама Гармония проревела от возмущения через добрую сотню понячьих глоток. Но ответить дух уже не успел, скрывшись где-то за облаками — лишь его подвешенный за хвост к воздушному шарику силуэт удалялся куда-то в сторону домика Флаттершай.

— И помните, не ходите в сарай! Это будет слишком серьезной аркой сюже-е-ета-а-а-а! Вы не готовы-ы-ы-ы! — Донесся издалека вопль духа хаоса.

— Какой сарай. лягать этого… Ох…

— Твайлайт!

Все присутствующие буквально бросились обнимать вставшую на ноги аликорну, когда внезапно между толпой пони и Твайлайт материализовалась огромная голубая пушка Пинки Пай.

— А ну назад, всепони! Или я открою огонь! — Убедившись, что народ отшатнулся, Пинки нервно улыбнулась. — Твайлайт еще плохо, так что давайте… — Она судорожно вздохнула. Ее внутренняя борьба была видна буквально невооруженным взглядом. — …Отложим вечеринку по поводу ее спасения…

Секунда — и воздух буквально содрогнулся от всеобщего «ЧТО?!». Пинки, которая предложила не устраивать вечеринку?!

— Я знаю, как это звучит! — Сообразив, что ляпнула что-то совсем из ряда вон выходящее, розовая земнопони замахала копытцами. — Просто мне кажется, что Твайлайт нужно хотя бы перевести дух. а мне нужно успеть подготовиться к вечеринке! У меня ж сейчас ничего не готово, потому что и нападение на мою подругу, и ее спасение не было в моем графике и в том спойлере, который дал мне Дискорд!

В подтверждение своих слов, Пинки вытащила откуда-то из гривы небольшую доску с несколькими распорками, и помахала ей в воздухе. В толпе зашептались, а кто-то упомянул Эпплвудское дерби с прошлого года, где видел точно такой же спойлер на одной из машинок…

— Идиоты… — Рэдхарт лишь вздохнула, чувствуя, что стоит ей вернуться после всего пережитого домой — и ее бутылка с медицинским спиртом будет опустошена до донышка. — Ты… вы как, принцесса?

Твайлайт прикрыла глаза, приложив копыто к груди, слушая, как мерно бьется сердце. Ни боли, ни даже мерзковатого ощущения, словно под кожей копошатся муравьи.

— Я… не знаю. Спасибо, что спасли мне жизнь.

— Благодарите своего дракончика. — Поморщилась медсестра. — Мне сказали, что это он проснулся от запаха огня и вытащил вас из пожара, я лишь помогла вам очистить организм от разрушенных тканей.

Твайлайт резко почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Спайк! Как он? Я его не видела…

— Он сейчас сопровождает Свити Бэлль домой! — Раздался сверху голосок Дерпи, пролетающей с какой-то запоздалой посылкой. — Кажется, та жеребка шла домой, но узнав о пожаре, тут же вернулась и помогала Спайку и Флаттершай вас поддерживать, пока пегасы тушили пожар. А сейчас Спайк ее домой отвел! Вы там не переживайте, он в порядке будет!

Последние слова уже были еле слышны — пегаска упорхала, таща посылку в копытах.

Тяжело вздохнув, Твайлайт кивком попрощалась с Рэдхарт.

Шаг. Другой. Третий.

Спотыкаясь, аликорна добрела до дверей родного дома, такого теплого и уютного. Толпа уже — не без помощи ее подруг! — понемногу рассасывалась, пегасы растаскивали тучи по своим местам, машущая копытами Пинки о чем-то торопливо болтала с Флаттершай, а Рэдхарт, проводив пациентку тяжелым взглядом покрасневших глаз с огромными мешками под ними, развернулась, хлопнув себя по бокам хвостом, и побрела прочь.

Точно. Надо будет потом занести медсестре немного битсов за лечение.

С этими мыслями Твайлайт распахнула дверь в свой дом…

— ДИСКООООооооооОООООооооооооооорд!!!

От истошного вопля принцессы Дружбы зазвенели стекла, кажется. во всем Понивилле, а сама сиреневая аликорна выскочила как ошпаренная, сжимая в телекинезе что-то продолговатое (проходящая мимо Лемон Хартс мгновенно сменила желтый цвет шерстки на глубоко пунцовый и поспешно отвернулась) в странной расцветке — красный в черную крапинку.

— ЭТО БЫЛ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ РАССЛАБИТЬСЯ И ОТВЛЕЧЬСЯ, ЛЯГАНЫЙ ТЫ КУСОК… А ТЕПЕРЬ ОН ПОХОЖ НА ОДНУ ИЗ ЭТИХ БОЖЬИХ КОРОВОК! Я клянусь, я найду тебя, смажу моего дорогого БигФакка этим огненным зельем, и затолкаю его тебе в жо…

— Твайлайт!

БигФакка с грохотом скрылся в ближайшем мусорном ведре в мгновение ока, а все ещё пунцовая Твайлайт уже повернулась к дрожащей в холодном ночном воздухе малышке.

— Свити, что ты тут делаешь? Я думала, ты ушла домой…

— Теть Твайлайт, сестренку подменили!

На мгновение стало тихо — лишь голоса каких-то поздних гуляк с соседней улицы прерывали звенящую тишину ночи.

— Что?!

— Рарити, она… — Свити Бэлль нервно оглянулась вокруг, перейдя на нервный шепот. — Я поняла, что это не она, в ту же секунду когда увидела ее! Думаю, ты тоже поймешь, когда увидишь…

Голосок кобылки заметно дрожал.

— А Спайк?

— Он… Остался там. Прикрывать меня, когда я убежала…

В глазах Свити Бэлль заблестели слезы — единорожка была готова разреветься.

— Я-я не знаю, что с ним! Чт… что, если его…

Последние слова Твайлайт уже не слышала — ее крылья оглушительно хлопнули в ночном воздухе, буквально бросив тело аликорны в воздух.

Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье! После становления принцессой и коронации, словно сама Гармония не хочет давать и секунды покоя! То заказ от Селестии, теперь неожиданные нападения перевертышей! И если сама Твайлайт каким-то чудом выжила, то Рарити…

Перед мысленным взором появилась ужасная картина — белоснежная единорожка, захлебывающаяся в собственной крови где то посреди бутика… Если бы не уже давно пустой желудок, случайных пони на улице точно покрыл бы не самый приятный дождь.

Нет-нет-нет-нет!

А что, если и Спайк…

Твайлайт буквально влетела в бутик Карусель, встретивший аликорну смачным треском столкновения пушистого лба и крашеного дерева. Уй, теперь навсегда след от рога останется…

Дверь скрипнула, обдав принцессу дружбы странным запахом, от которого ту затошнило. Запах… было в нем что-то знакомое, но что…

Кровь.

Осознание озарило мозг словно вспышка грома, и Твайлайт облокотилась на ближайший поникен, борясь с накатывающей дурнотой. Как она могла не понять, что в воздухе смердит кровью и железом? Сама же буквально час назад истекала кровью и выблевывала части собственных органов!

Но если все пони были тогда у Золотого дуба, значит, никто не был в бутике Карусель, а этот запах означает…

О нет… О НЕТ!!!

— Рарити!!!

Оба присутствующих в комнате дружно повернули головы в сторону взмыленной нарушительницы спокойствия. Вопреки всем ожиданиям, комната буквально сочилась идиллией — расстеленная прямо посреди комнаты скатерть с расставленными на ней чайным сервизом, несколько драгоценных камней на тарелке Спайка и печенье на тарелке его протеже. Тут же стояли несколько ароматных свечей, чей мягкий медовый свет разгонял окружающую ночную тьму.

— Твайлайт! Дорогуша!

Непривычно худые ноги застучали по полу, когда Рарити вскочила из-за стола, дернув хвостом. В глазах сидящего за нею Спайка на миг отразилось смущение пополам с восхищением — впрочем, до первого ж щелчка кончиком завитого хвоста по фиолетовому драконьему носу. Но даже это не смогло убрать мечтательное выражение на мордочке у того, кто наконец-то исполнил главную цель в жизни.

А Свити Бэль была права — несоответствие этой Рарити было очевидным! Еще днем Зефирка могла похвастаться пышными формами, сейчас же из нее словно выпустили весь воздух. Стройная, точеная фигурка, в которой не было даже намека на лишний вес и, к вящему разочарованию Спайка, никаких округлостей на крупе. Слишком идеально, чтобы быть Рарити.

Яркая вспышка — и взвизгнувшая Рарити буквально отлетела вместе с ближайшими поникенами, махая в воздухе копытцами, но взвившаяся в воздух лента не дала единорожке упасть. Пара секунд — и Рарити повисла в воздухе, крепко связанная злополучной лентой.

— Дорогуша?..

— Так ее, Твайлайт! — Спайк показал хозяйке большие пальцы. — А то я уже устал улыбаться этому… Хорошо маскируется, падла!

— Маскиру… — В глазах Рарити, до этого расширенных в панике, неожиданно промелькнула искра понимания. — Аааа, вот оно что…

— Молчать, монстр! — От крика Твайлайт задребезжали стекла, а на паре недоеденных камней пошли трещины. — Где Рарити и что ты с нею сделала, тварь?

Рарити лишь хихикнула, заставив Твайлайт вздрогнуть.

— Видишь ли, дорогуша, сегодня вечером я была занята с доктором, который помог мне избавиться от лишнего веса. — Сиреневые глазки стрельнули в сторону дракончика. — Я не могла предупредить заранее, потому что сама не была уверена в результате. Ох, а вскоре после того, как доктор ушла, наконец-то домой прибежала моя сестренка в сопровождении Спайки-Вайки. Я уже думала, что моя дорогая Свити порадуется, но… — Не будь у Рарити связаны ноги, она точно картинно приложила бы копыто ко лбу. — Похоже, она решила что я — это чейнджлинг, принявший облик ее старшей сестры, и убежала почти сразу же. А малыш Спайк все это время сидел со мной и пил чай, который я согласилась приготовить для нашего маленького дорогого гостя.

— И ты думаешь, я в это поверю? После того как ты… или твой соплеменник… — В ночном воздухе отчетливо был слышен скрежет зубов аликорны. — Сожгли мою библиотеку, и буквально вкололи мне драконью дозу яда?!

— Они ЧТО?!

Рарити, казалось, даже не побледнела — а посерела от ужаса. Нет, конечно, ее обострившиеся от лекарства Заппи чувства заметили ощущение гари в воздухе и звуки паники, но она и подумать не могла о чем-то подобном.

Твайлайт, ее дорогую подругу, пытались убить? Причем еще и таким грязным методом, как яд?! А сама леди в это время, вместо того чтобы прибежать на помощь… Она… избавлялась от лишнего веса…

А если бы Твайлайт не выкарабкалась? Как Рарити бы пережила сцену своей подруги лежащей в…

— Тебя… пытались… убить?!.. — В уголках глаз блестнули слезинки ужаса.

— Сделаю вид, что это и правда ты. — Съешь Твайлайт лимон, ее мордочка все равно была бы менее кислой чем сейчас, а из гривы выскочило парочка прядей. — Но если хочешь пощады, то скажи мне то, что может знать только настоящая Рарити!

Последние слова сорвались на крик, в очередной раз спугнув птиц за окном и заставив пленницу поморщиться. С каждой секундой Твайлайт выглядела все безумнее.

— Дорогуша, мне кажется, что бы я ни сказала, ты все равно решишь что я, являясь якобы перевертышем, просто хорошо подготовилась, ведь так? — Голосок дизайнерши был настолько елейным, что его можно было бы добавлять в выпечку вместо сахара.- Но. думаю, я смогу доказать тебе, если ты разрешишь мне кое-что сколдовать…

— Нет! — Твайлайт выкрикнула это, пожалуй, слишком быстро — но сиреневое свечение на роге Рарити было уже не остановить.

Миг — и луч со смутно знакомой магией сорвался с рога единорожки, устремившись было прямо в сторону вскрикнувшего Спайка. Но прежде, чем луч достиг своей цели, дракончик неожиданно исчез в яркой вспышке телепортации!

— Успела… — Выдохнула Твайлайт, смахнув со лба каплю пота — лишь затем, чтобы увидеть, как луч Рарити внезапно изменил направление, подобно изящному стежку нити, и метнулся прямо в саму Твайлайт.

!!!

Это была лову…

Ленты, туго спеленавшие единорожку, дернулись — и опали с ее тела прямо на пол, больше никем не контролируемые. Рарити приложила копыто ко лбу, чувствуя, как зудит от магии рог. Еще бы — повторить заклинание, виденное позавчера, а еще и пустить его по сложной траектории, словно нить!..

Если бы не кристальная ясность ума, оставшаяся после лекарства Заппи… Рарити даже думать об этом не хотела! Даже не верится, что она додумалась использовать Спайки-Вайки, чтобы ослабить защиту аликорна и заставить ту потерять концентрацию. чтобы быстро перенести телепортацией дракончика из-под удара… который все равно бы не состоялся — траектория была рассчитана так, чтобы в последний момент развернуться и ударить в Твайлайт.

А еще повезло, что это заклинание не являлось боевым, а значит, защита аликорна просто не восприняла его как достойную угрозу. И теперь…

— Говорила же, дорогуша. Я — это я.

Копытце с серебристым копытокюром аккуратно подобрало с пола заметно ободранную подушечку сиреневого цвета, с звездным орнаментом и с красующейся посреди нее огромной ярко-фиолетовой восьмиугольной звездой.

— Честное слово, дорогая! В виде пони ты выглядела куда лучше, чем сейчас. Извини, но я не могу спокойно смотреть на такое преступление против моды!

Под взглядом Рарити, ближайший швейный столик приветственно раскрыл дверцы ящичка, заставив таящиеся внутри швейные принадлежности алчно блеснуть в свете свечек.

— И даже не спорь! Я собираюсь привести тебя в порядок, даже если ты сейчас — не более чем подушечка для крупа или чего-то еще!..

— В-все закончилось?

Дверь «Карусели» щелкнула затвором, запирая Свити Бэль внутри дома. В воздухе еще витал какой то непонятный запах, но ничего более маленькая единорожка не заметила.

Рарити оказалась на своем излюбленном месте — за столом. Все такая же худая, но с ее любимыми очками, сползшими на лоб, модельерша (?) сидела, уткнувшись мордочкой в сложенные на столе копыта.

Ой, нет, не в копыта! Свити только сейчас заметила симпатичную сиреневую подушку, в которую ее сестра пускала слюни.

Подушечка… Очки… Привычка засиживаться за работой вплоть до засыпания… Свити Бэлль почувствовала, как дрожит нижняя губа.

— Прости, сестренка! Я и правда опять все испортила…

Помогая себе телекинезом и лапками, жеребка оттащила старшую сестру в кровать, пыхтя и отфыркиваясь — но как можно тише, чтобы не потревожить сон Рарити. Когда белоснежный бок дизайнерши скрылся за теплым одеялом, Свити Бэлль уже хотела лечь рядом и наконец-то вырубиться, но ее внимание снова привлекла подушечка, над которой работала Рарити. Знакомый цвет и узор …

— А ты кто такая будешь? Подарок для тети Твайлайт? — Свити аккуратно завертела подушечку в копытцах. — Бедная подушечка, Рарити в тебя столько слюней напускала, пока задремала… — Белоснежный носик ткнулся в пушистую ткань, глубоко вдыхая. — Фу! Тебя надо бы хорошенько выжать и взбить пух! Подожди секунду…

«Нет, пожалуйста, не надо!» — Взмолилась Твайлайт, когда жеребенок аккуратно свалила ее на пол, занеся над беднягой копытце. Между стрелочкой и внешним роговым слоем успела набиться грязь — все-таки у Свити Бэлль не было времени, чтобы помыть копытца вечером. Ах, да, точно. У Твайлайт ж нет рта, хотя она и очень хотела закричать и…

Свити с силой обрушила передние копытца на подушку, хорошенько проминая Твайлайт и заставив ее мысленно всхлипнуть. Впрочем, ни один из швов, наложенных Рарити, не только не порвался — но даже не затрещал: Свити все-таки соизмеряла свою силу, да и некоторые навыки по обращению с тканью она у своей сестры успела перенять. Вот только никакими навыками нельзя было избавить принцессу Дружбы (а ныне — мягкую подушку) от запаха немытых детских копыт, буквально вдавливавших в нее капельки пота и кусочки грязи! Да и мяло ее так, что будь она в форме пони — ни одной косточки бы целой не осталось!

— Фух, вроде слюни отжали, и взбили даже! — Меткоискательница с недовольным фырканьем отряхнула каплю пота со лба, а Твайлайт взмыла вверх в светло-зеленом свечении… лишь затем, чтобы ощутить, как в нее с довольным фырканьем ткнулся носик малышки. — Ой, теперь от тебя немного пахнет… Но ничего, я завтра тебя… пости… раю… Уаааа…

Зевок — и в розовой пещерке рта блеснули тоненькие ниточки слюней. Пошатываясь, единорожка вскарабкалась в кровать, прижимая к себе подушку… и, выронив Твайлайт, попросту грохнулась сверху, прижимаясь к сестре. Комнату заполнил тихий храп.

— Свити! Ты могла положить меня на пол, или хотя бы под голову! Но не… под свой!..

Если бы Твайлайт в текущем состоянии могла кричать — точно бы это сказала. А если бы могла краснеть — давно бы вспыхнула до состояния пепла! А все оттого, что одна малолетняя бестолочь сейчас полностью придавливала ее своим маленьким, но мягким детским крупом к простыне! Хоть Твайлайт сейчас и не могла ничего видеть, но мягкое, горячее давление полушарий Свити Бэлль она ощущала прекрасно… как и легкое касание того, что между этими двумя полушариями скрывалось — разгоряченного и немного влажного, после теплого дня и повышенной активности.

Кошмар! Меня ж теперь никто замуж не возьмет… А если кто узнает, что я видела? Нет, пусть меня лучше сразу навек превратят в камень и перемолят в песок! Я не смогу жить с таким позо…

Что-то бормоча во сне, Свити заерзала — и в комнате раздался тихий, еле слышимый звук пука.

Говорила же Эпплблум — не стоило ей столько есть в Мак Керроте…

Мир снов встретил Луну привычным мерцанием бескрайнего космоса, с звездочками-снами. Лишь при приближению к нужному сну, звездочка вырастала до размеров двери — уникальной для каждой пони. У Эпплджек она всегда была крепко сколочена из яблоневых досок, с ее характерной меткой, нарисованной прямо поверх. У Рарити же дверь была богато инкрустирована драгоценностями, у Фэнси пенса дверь была похожа на тяжелый банковский сейф — и так далее.

Но сейчас Луну не интересовала ни добротно отделанная из голубого дерева дверь с символом радужной молнии, за которой слышались звуки борьбы (после нескольких попыток спасти Радугу от кошмаров, Луна смирилась с тем, что «нападение чейнжлингов» и «путешествие внутрь огромного дракона в поисках съеденных им друзей» это не кошмары, а наоборот — захватывающие приключения!), ни дверь из темной вишни с тремя ромашками на ней. За последней, к слову, мисс Чирайли напевала что-то о том, что все ученики — ее любимый сад, и она не позволит сорнякам загубить его.

Какое-то нехорошее предчувствие насчет этой Чирайли… Будем надеяться, это ничего не значит.

Луна прошла мимо еще нескольких снов, пока перед ней не появилась именно та дверь, которую она и искала. Обтянутая облезлой понячьей кожей непонятного цвета, с Z-образным шрамом на ней, дверь даже выглядела совершенно чужеродно и болезненно — примерно такие жуткие двери у тех, кто одним копытом уже не принадлежат миру Эквестрии… Сегодня Луна не будет проявлять себя — прошлый раз показал, что обладательница сна, спящая где-то в Понивилле, почему-то ненавидит ее.

Вдох. Выдох. Дверь влажно хлюпнула, раскрываясь и позволив Луне нырнуть в смердящий гнилью полумрак.

Они были везде.

Бесконечный ряд столиков, стоящих в странном зале с низким потолком. Нескончаемый звон сотен миллионов мух, роящихся в воздухе, аж слегка колеблющемся от миазмов тысяч разлагающихся тел. Смрад был совершенно невыносим, и Луне потребовалось несколько долгих секунд, чтобы отделить себя от ощущения запаха в этом сне.

Тела…

Было заметно, что это не какие-то конкретные пони — стоило отвести взгляд, и они тут же сменялись другими. Пони, мантикоры, бриззи, драконы, кирины… Все они распадались буквально на глазах, сменяясь новыми.

Что, во имя Лорен, тут происходит? Что вообще могло вызвать столь жуткий кошмар?

Шаг. Другой. Третий. Окружение медленно менялось — расплывчатые силуэты исчезали, а количество столиков с разлагающимися на них телами уменьшалось. Наконец, перед Луной остался только один столик, находящийся посреди низкой залы, освещаемой сиротливой лампочкой. Тело пони на нем уже не менялось при отведении взгляда — а значит…

Жеребка ярко-красного цвета сидела перед телом, что-то записывая раз за разом. Ее рога изредка подергивались, изрыгая из себя сдвоенную вспышку, пока маленький карандаш что-то аккуратно записывал в блокнот — и лишь неразборчивый почерк и не меняющаяся толщина блокнота указывала на то, что это сон, да неподвижная белая маска на мордочке жеребки не колыхалась от дыхания. В конце концов, во сне мы не осознаем, что дышим, а значит и имитировать подобные мелочи наш разум не способен.

Что она делает?

Не выдавая своего присутствия, Луна осторожно подошла сзади к жеребенку, изучая ее. Багрово-красная шкурка, черные рога изо лба, грива, заплетенная в косички — да, это определенно она.

Но этот сон… Сны не бывают просто так — возможно, это что-то связанное с прошлым незнакомки. Но что вообще могло произойти, чтобы во сне видеть ТАКОЕ?!

Но сейчас, Принцессу Ночи куда больше волновало другое. Ненависть к ней самой. Нет, конечно, Луна не ожидала что ее будут любить все — глубоко внутри, она понимала всех, кто видел в ней Найтмэр Мун.

Но…

Нет, лучше все-таки убедиться.

— Эй. — Луна прошептала это, наклонившись почти к самому уху малышки. Ее магия все еще не позволяла обладательнице сна ее видеть, да и шепот Луны обращался скорее к самому подсознанию. — Ты знаешь, что такое аликорны?

Малышка моргнула, отведя взгляд от разлагающегося тела. Взгляд ярко-желтых глаз непонимающе метнулся на исписанный блокнот, потом надолго уставился на Принцессу.

Но она же…

По спине пробежали мурашки, как у кролика перед удавом. Будь у незнакомки не глаза, а сверла — она давно бы уже Луну насквозь просверлила.

Ту-дум. Ту-дум.

Несколько невыносимо долгих секунд — и жеребенок наконец-то отвел глаза, вызвав из груди принцессы Луны судорожный вздох. Все-таки не видит. Но каким-то непостижимым образом чувствует вторжение.

— Аликорны. — Луна осторожно наклонилась, чтобы шепнуть это слово. — Аликорны. Что ты знаешь об аликор…

Вязкий и тошнотворный запах гнили неожиданно изменился чем-то резким, но крайне знакомым, требующим немедленно бежать, а незнакомка неожиданно всхлипнула. Тело, лежащее на столе, вспыхнуло, обдав обеих пони нестерпимым жаром. Еще чуть-чуть — и кожа начала бы пузыриться, покрываясь ожогами… Будь все это наяву.

— Нет… Опал… — Дрогнули губки хозяйки сна, когда она вскочила на все четыре ноги, мелко дрожа. — Опал! Где ты?!

А вот и новое имя.

Сон стремительно менялся, покрываясь пламенем, а назойливое жужжание мух сменилось криками боли тех. кто не мог уйти от всепожирающего пламени.

— Сюда — шепнула принцесса малышке, которая судорожно искала выход из оцепления огня. Под взглядом Луны пламя расступилось, открывая проход. — Быстрее!

Жеребенок вскрикнула, когда огонь прошелся по ее боку, заполнив воздух запахом горелой плоти и шерсти, но с завидным упорством неслась по залитым пламенем коридорам какого-то подземного комплекса. То и дело мимо проносились двери со стеклянным окошком, за которым кто-то вопил от боли — и не всегда кричавшими были пони. Поворот — и Луну передернуло от вида десятков обугленных маленьких тел, у которых не было даже метки.

— За… Заппи…

Одно из тел дернулось, потянув копытом к хозяйке сна — но та лишь перемахнула через него, упорно спасаясь от нестерпимого жара.

Заппи, значит…

И шрам на двери в форме буквы Z. Интересно.

— Аликорн. Вспомни, при чем тут аликорн. — Луна буквально всхлипнула эти слова в ухо малышки, вздрагивая от творящегося вокруг ада. — А-ли-корн!

Казалось, что бесконечные узкие коридоры раздвинулись — и теперь пара неслась среди стволов деревьев, между которыми виднелись вдалеке огни какого-то небольшого городка. На небе не было видно ни звезд, ни луны — лишь бесконечная темнота, словно окружившая собой весь свет. Запах гари и пожара был совершенно невыносим, а впереди виднелось алое, ревущее марево.

Заппи остановилась, глядя на столб пламени, пожиравшего небольшой барак, расположенный прямо посреди небольшой полянки, и Луна невольно пролетела сквозь нее, не оказав влияния. Все-таки принцесса до последнего старалась не проявлять себя.

— Али…

Стена бушующего пламени разошлась, и слова застряли в горле Луны.

Она стояла там. Высокий силуэт с длинным тонким рогом, вокруг которого метались искры. Из-за бушующего вокруг жара и копоти шерсть незнакомки была совершенно неразличима, представляя ее как черный силуэт, в котором все еще угадывалась единорожья стать. И грива — бушующий поток яркого пламени, на который больно было смотреть.

— Опал… Нет! Опал!

Заппи рванула к ближайшему провалу, лишь чудом не свалившись туда.

— Опал! Ответь!.. Опал! … Пожалуйста, ответь…

Ответом ей стали лишь чьи-то истошные крики боли, вперемешку с ревом огня. Край ямы под копытцами жеребки медленно сползал вниз, пока не…

Белоснежные зубы принцессы снов вцепились в хвост малышки, оттаскивая ее от опасного участка. Да, это лишь сон, да, это скорее воспоминание — но безучастно стоять темно-синяя аликорна просто не могла.

Заппи рухнула на траву, тихо дрожа и всхлипывая. Луна лишь стояла рядом, не зная, что и сказать, в то время как темный силуэт единорога вдали продолжал сжигать здание. Земля вокруг проваливалась, являя взору залитые пламенем подземные ходы, из которых доносились вопли сгорающих заживо пони…

И жеребят.

Убедившись, что выживших не осталось, незнакомка неожиданно обернулась, взглянув снова в глаза Луне, у которой шерсть зашевелилась на спине.

Это просто сон. Она не видит меня. Она — просто воспоминание этой кобылки.

Воспоминание…

Пламя струилось по обеим сторонам шеи силуэта, обжигая землю под копытами незнакомки… а в следующую секунду она распахнула крылья — огромные, гораздо более крупные, чем обычно бывают у пони ее возраста. Оттолкнувшись копытами от плавящейся до состояния лавы земли, огненный аликорн взмыла вверх без любого сопротивления и скрылась в клубах черного, смердящего гарью дыма — лишь следы от огненных гривы и хвоста еще некоторое время виднелись в непроглядно черном небе, но вскоре истаяли и они, оставив парочку наедине со следами ужасного пожара.

Как… Почему…

Сон медленно распадался — от неба начали отваливаться куски, проваливаясь в землю и оставляя огромные дыры. Огонь стремительно стухал, словно отдаляясь, а лес стал рассыпаться, словно созданный из стекла, и…

Луна снова стояла в пространстве между снами, в то время как дверь из понячьей кожи медленно растворилась в воздухе — кем бы ни была эта Заппи, она уже проснулась.

Селестия… Ты ли это? Но почему…

Перед глазами снова появился силуэт трупа, разлагающегося прямо на столе.

Могло ли это стать причиной?..

Луна потрясла головой, прогоняя воспоминания о кошмаре прочь.

Нет нужды гадать. Она может узнать это прямо сейчас.

Дверь из белоснежного мрамора, богато инкрустированная золотом на манер солнечных лучей, распахнулась перед Луной, явив ее взору прекрасную обеденную залу, почти до потолка уставленную тортиками и пирожными всех возможных форм, размеров и вкусов.

Типичная Селестия.

Сама хозяйка сна обнаружилась неподалеку, буквально с головой забурившаяся в огромный кремовый Кантерлот, прикрепленный к горе из темного шоколада — только белоснежный круп и торчал наружу, вместе с задней парой ног. Копытца то и дела подергивались в такт методичному чваканью пополам с довольными стонами наслаждения, даже хвост подрагивал в такт звукам.

Хвост…

Он не был похож на обычную волнистую радугу, столь известную всем эквестрийцам — нет, это был нежно-розовый хвост, столь знакомый Луне с детства, еще до тех времен, когда сестры взяли на себя контроль небесными светилами и обрели крылья в добавок к рогам.

Аррргх, нашла время предаваться воспоминаниям!

ЧПОК

Темно-голубое свечение обхватило розовый хвост, и уже через мгновение довольная, измазанная кремом Селестия болталась в воздухе вверх тормашками, продолжая что-то жевать. Вид у нее был, откровенно говоря, препотешный.

— О, привет, Вуна! — Нимало не стесняясь своего неподобающего вида и смущающей позы, принцесса Солнца лишь помахала копытом Луне. — Давненько тебе не было нужды заглядывать в мои сны. Есть что-то, чего мы не можем обсудить за завтраком?

Цокнув языком, Луна разжала телекинетическую хватку, не без удовольствия наблюдая как распласталась на полу ее сестра. Впрочем, Селестия тут же встала на ноги, широко улыбаясь.

И это-то белоснежное недоразумение могло тогда?..

— Тия, есть разговор. Ты не знаешь ничего о пожарах, происходивших неподалеку от городов?

Непонимающе моргнув, Селестия улыбаться все-таки перестала, решительно нахмурившись.

— Вообще-то, есть несколько… Обычно мои маленькие пони сообщают мне обо всем, что происходит в Эквестрии. Почему ты спрашиваешь?

Луна с шумом втянула воздух сквозь зубы.

— Я совсем недавно… нашла сон-воспоминание одного жеребенка. — Аккуратно обходя острые углы, издалека начала принцесса Ночи. — Там был пожар у старой хижины… около какого-то небольшого городка.

— Ночью?

— Ночью.

— И там было… много погибших под землей жеребят.

Это было не вопрос.

— Так значит, ты помнишь?

Селестия поникла.

— Ох, Вуна… Сложно забыть что-то такое. Мрачная Хижина давно была проблемным местом.

— Мрачная хижина?

Мир вокруг словно начал таять. Прямо из сладкой массы крема начали пробиваться стволы деревьев, между которыми начали виднеться стены домов.

— Скажи, Вуна, это похоже на тот город, который ты видела? — Услышав судорожный вздох, Селестия лишь грустно кивнула. — Это было около Троттингема, если мне не изменяет память. В течении нескольких лет мне писали письма о том, что рядом с городом в лесу была поляна со старым домом посередине, и что то место явно проклято. Я даже посылала туда своих стражников, но…

Мир снова начал меняться. Вековые стволы деревьев медленно белели, словно кто-то выжигал из них сам цвет, а после и вовсе начали осыпаться белесыми хлопьями. Наконец, вокруг воцарилось мертвое молчание, припорошенное чем-то похожим на пепел. Те немногие деревья вокруг, которые не рухнули и не рассыпались в прах, теперь изгибались под неестественными углами, словно останки какого то гигантского скелета, упираясь ссохшимися пальцами ветвей в землю, дабы не упасть. Казалось, даже воздух был тут мертв. Не дымящийся, как после пожара — а именно мертвый, словно сама жизнь покинула это место.

Луна почувствовала, что ей не хватает кислорода. Даже пребывание на спутнике Эквуса не ощущалось настолько безвоздушным — там, по крайней мере, всюду витала энергия и мана, здесь же не было даже их.

— Что… Что это?!

— Это то, как это место выглядит сейчас. — Эхом отозвалась Селестия. — Это место давно считали проклятым — то пони пропадет, то дикие звери избегают, а то и вовсе пони в городе заболевают странной болезнью… — Она тяжело вздохнула. — Когда я узнала, что там произошел чудовищный пожар, я даже не удивилась.

Луна скептически вскинула бровь.

— То есть не ты выжгла эту мерзость?

— Что?!

Селестия аж отшатнулась, мелко дрожа.

— Что?! Да как…

— Смотри внимательно…

Небо стремительно заволок дым пожара — Луна проигрывала виденный ею сон.

Селестия лишь молчала, жалобно пытаясь вжаться в землю и всхлипывая каждый раз, когда до ее ушей доносились вопли сгорающих заживо детей. Когда тень огненногривого аликорна снова скрылась за тучами, на розовогривую принцессу Солнца было жалко смотреть.

— Так вот как оно все было?..

— Ну и кто, по твоему, мог бы это сотворить? — Луна смерила сестру прищуренным взглядом. — Если не ты и не я, то кто? Каденс? Или может быть, Кризалис?

Очевидно, что не они. Эти двое не имели таланта к огненной магии, а Кризалис и вовсе избегала дыма, как любое уважающее себя насекомое.

— Но… — Селестия со вздохом поникла головой. — Это правда не я.

Сон снова сменился, вернувшись к залу, полному тортиков.

— Могу ли я хотя бы узнать, в чьем сне ты увидела подобное?

— Во сне жеребенка… кажется, ее зовут Заппи.

— Жеребенка? — переспросила Селестия, склонив голову вбок. Было в этом что-то… Странное. Словно все доводы Луны вмиг стали не очень серьезны.

— Ну… да?

Звонкий смех облегчения прокатился по сну, заставив опешившую принцессу Ночи плюхнуться на круп.

— Ой… ахахахаха… Видимо, сильно же я переволновалась… ахахаха… Раз мне стала сниться моя же сестра, которая обвиняет меня в подобном… кххх… — Не переставая хохотать, Селестия буквально нырнула головой в ближайший тортик.

— Эй! — Луна почувствовала, как заалели от возмущения уши. — Я, между прочим, настоящая!

Селестиля вынырнула их тортика, методично жуя. Сделам натужный глоток, она лишь улыбнулась.

— Какая ж ты настоящая, если думаешь, что сон о Проклятой хижине мог принадлежать жеребенку?

— А что… не так?

В голове у Луны сверкнула неожиданная догадка.

— Сколько лет прошло со времен того пожара?

Глыть

По шее Селестии скатился еще один комок, но ее мордочка уже не выражала никакого веселья. Только усталость и грусть.

— Почти двадцать лет.

Вдох. Выдох.

Деревянный потолок безучастно взирал сверху своим «глазом» — узором, оставшемся после спиленной ветки.

Вдох. Выдох.

Тяжело бухало сердце, отдаваясь болью в ребрах.

Вдох. Выдох.

Опять этот ляганый сон.

Заппи безучастно сверлила взглядом свои задние копыта. Она сидела на мягком, но слегка колючем, стоге сена в амбаре Эпплов — ее новом доме… Хотя, она заселилась сюда… два дня назад? Три?

Вдох. Выдох.

Она уже не помнит точно, сколько прошло времени.

Взгляд пустых глаз метнулся в сторону сумки, основательно набитой битсами и маленькими камушками. Все это золото — лишь средство для достижения ее цели…

Вдох…

— Эй, сахарок!

Мгновение — и краешек ножа со следами крови, оставшейся после вчерашней операции, замер в миллиметре от горла Эпплджек, которой хватило ума вовремя остановиться. Несколько невыносимо долгих секунд, сопровождающие лишь мерным биением сердца, и двумя немигающими взглядами.

Проведи ножом лишь немного и…

Выдох.

— Извини. Я…

Нож блестнул в лунном свете, возвращаясь на свое место. Эпплджек лишь тепло улыбнулась — словно не осознавая, что только что избежала смерти.

— Тебе снились кошмары?

Ей бесполезно врать.

Почему я вообще не хочу ей ничего говорить?

— Почему ты так решила? — Черные глаза с легким хлюпом повернулись в сторону.

— Ты кричала. — Мрачно буркнула Эпплджек. — Да, я их даже из дома услышала.

Кричала, значит…

— Мне… И правда приснился кошмар. Не такой, как обычно.

— А тебе обычно снятся кошмары? — Поразилась Эпплджек. — Почти два года как вернулась принцесса Луна, нипони не страдал от кошмаров…

Заппи цокнула языком, подавляя в себе стойкое желание высказать. что она думает об аликорне.

— Ну… Мне обычно снится, что я словно долго-долго болею. Тяжело болею, а потом, ну… Я оказываюсь на лугу, у меня нет никакой боли, и мне легко дышать, двигаться, думать…

— Так разве это не хорошо? — Эпплджек приподняла бровь, на что получила лишь тяжелый взгляд Заппи.

Она не знает?.. Или притворяется?

— Скажи, у тебя кто-нибудь умирал от болезни?

Сдавленный кашель — кажется, одна оранжевая пони знатно поперхнулась.

— Умирал. Но не от болезни… Почему ты спрашиваешь? Неуже…

— Во время многих тяжелых болезней происходит эффект «Второго дыхания». — Голос Заппи был бесцветен. — В этот момент организм отключает все сигналы о боли, и кажется, что болезнь чудесным образом отступила… Вот только это не так. Это — катарсис, последние часы перед окончательной смертью. Просто первым начинает умирать ощущение боли и страданий.

Эпплджек просто села там же, где и стояла, лишь судорожно ловя ртов воздух. Осознание пронзило ее, словно лезвие.

— Так значит, обычно тебе снится, что…

— Что я испытываю предсмертный катарсис. — Взгляд Заппи был непроницаем. — Хотя, если в резком прекращении боли и страданий во сне виновата ваша Луна… то поздравьте свою повелительницу кошмаров. — Губы бледной пони скривились в мерзкой усмешке. — Ей очень неплохо удается внушить мне величайший ужас из всех возможных.

По подбородку стекла темная капля. Задержалась — лишь затем, чтобы под взглядом Эпплджек упасть и раствориться где-то под прокладкой сена. Заппи снова улыбалась — но эта улыбка не выражала ничего позитивного. Хуже, чем у Пинки в том памятный день, когда она забыла о собственном дне рождения.

— Что ты…

Заппи не успела договорить, когда оранжевые копыта фермерши заключили ее в объятия — такие сильные, что аж кости затрещали.

— Пусти меня.

Ответом ей стало лишь отрицающее мычание. Эпплджек ничего не говорила — словно чувствовала, что сейчас это никак не поможет. Просто продолжала стискивать костлявую пони в теплой хватке, пахнущей яблоками, сидром и прочими атрибутами фермы. Заппи лишь закрыла глаза, позволив хозяйке амбара свалить себя обратно на сено.

Идиотка. Ну кто просил тебя за меня беспокоиться?..

Солнце едва-едва успело занять свое законное положение в небе, а Рарити уже пыхтела на кухне — в конце концов, яичница сама себя не приготовит. И пусть главная дизайнерша Понивилля не испытывала и капли любви к данному продукту, считая его признаком хищничества для диких и неотесанных, но оставлять младшую сестру без столь необходимого для растущего организма белка…

Шутка ли — та же Рэдхарт, когда приходила за новой шляпкой, поведала, что некоторые из врачей считают невозможность Скуталу к полетам результатом недостатка белка в рационе растущего организма! Впрочем, тогда гостья и сама признала, что это не более чем предположение, которое никто не стал бы утверждать…

— Мммм, яишенка! — Донеслось сонное, но довольное урчание со стороны двери, ведущей на кухню. — Ты туда еще и лучок положила? Я думала, ты не любишь такие острые…

— Может быть, я и не люблю, но для твоего растущего организма, дорогуша, и яичница, и лук будут крайне полезны! — Рарити с улыбкой поставила перед малышкой тарелку, а потом, помедлив, потянулась за молоком. — И используй ложку, умоляю! Как маленький поросенок, честное слово!

Свити Белль лишь фыркнула, со смачным звуком слизнув желток с носика. Розовый лоскуток скрылся за губками под довольное «ммм», но тут же высунулся обратно, сверкнув солнечными лучами на своей влажной поверхности.

— Бе-бе-бе! Если буду поросенком — значит, уеду жить на ферму к Эпплам! И буду с Эпплблум каждый день играть… ай!

Рарити лишь улыбнулась, но кончик языка Свити все-таки отпустила, позволив ему вернуться в ротик жеребки.

— Следите за своими манерами, маленькая леди!.. А вот и чай! Молоко еще парное, между прочим…

Остаток завтрака прошел относительно спокойно — разве что Рарити чуть в обморок не грохнулась, когда Свити доела яичницу и долго вылизывала таралку. Пришлось мыть и тарелку, и заляпанную желтком и луковым соком довольную мордашки малышки. Впрочем, судя по довольному попискиванию единорожки, принудительное умывание ей очень даже нравилось.

— Иди уже в школу, горе ты мое луковое! — Рарити аккуратно стиснула пушистые щечки сестры, немного фыркнув своим мыслям. — Ничего не забыла?

— Не-а!

Проследив взглядом мелькнувший за дверью розово-фиолетовый хвостик, единорожка со вздохом поднялась в свою комнату.

— А где… О, нашла!

Слегка помятая подушка с звездой на сиреневом фоне взлетела с кровати прямо в копыта Рарити, которая придирчивым взглядом осмотрела ее со всех сторон, и даже осторожно принюхалась — лишь затем, чтобы поморщиться и отстраниться.

— Ох, дорогуша… Только не говори, что ты провела всю ночь под моей маленькой Свити…

Или может, лучше сказать «Sweaty»? Фу! Рарити, о чем ты только думаешь вообще!

Как ж там надо делать это заклинание? Кажется, как-то так…

Маленькие молнии обвили подушку, отчего та мелко завибрировала, а в воздухе резко запахло озоном — и посреди комнаты появилась в яркой неоновой вспышке сиреневая аликорна, немедленно рухнув прямо в копыта к Рарити.

— Дорогуша, ты как?

— Я… Ох…

Твайлайт все-таки встала. Сделала шаг, второй… И буквально запрыгала от радости, гоняясь за собственным хвостом.

— Рарити, ты просто чудо! Сделать столь сложное заклинание, которое ты видела в действии всего один раз, да еще и использовать шовообразную траекторию — даже Старсвирл Бородатый не смог бы так филигранно и точно сделать подобный трюк! Честное слово, иногда мне кажется, что элементом Магии стоило сделать тебя! — Фиолетовое копытце осторожно бупнуло единорожку в нос, а через минуту Твайлайт оттянула нижнее веко. — И ты даже смогла разом исправить все мои ночные недосыпы за все то время, пока я была в форме подушки!..

— О, не стоит благодарности… — Рарити зарделась. — Просто после превращения в подушку ты имела настолько потрепанный вид, что я просто не могла тебя не… подшить. Надеюсь, тебе не было больно?

— Н-нет, я просто ничего не ощущала…

Глазки Твайлайт стремительно забегали по сторонам. Признать, что она ощущала все, будучи в форме подушки — значит признать, что она также имела «удовольствие» ощущать… мммм… подхвостье младшей сестры подруги. А Твайлайт железобетонно решила, что заберет эти постыдные воспоминания с собой в могилу…

О Тартар. Я же Аликорн!

Рарити, очевидно, прекрасно знала причину заминки своей подруги, но решила не поднимать эту тему, как и полагается истинной леди. Поэтому она просто выдала свою самую поддерживающую и счастливую за подругу улыбку.

— Но теперь, я ощущаю себя так, словно заново родилась! — Твайлайт лишь благодарно улыбнулась в ответ. — Ни мешков под глазами, ни усталости, ни недосыпа! Правда, как бы мне не пришлось снова писать письмо принцессе…

— Кстати, вчера она прилетала в Понивилль. Я думала, ты…

— Что?! — Ахнула сиреневая аликорна. — И я пропустила этот момент?..

— Не волнуйся, дорогуша, мне тоже не довелось на него попасть. — Казалось, что Рарити неожиданно съела лимон — настолько кислым было выражение ее мордочки. — А вот моя младшая сестра, к своему глубочайшему сожалению, таки удостоилась встречи… и самым невероятным, умопомрачительным, ужасающим способом оскорбила ее! Моя сестренка, моя Крошка Бэлль, сказала вместе с подругами, что у ее высочества, принцессы Селестии, самая ЖИРНАЯ ЗАДНИЦА В ЭКВЕСТРИИ!.. — Услышав глухой стук тела об пол, Рарити лишь смущенно улыбнулась. — Да, дорогуша, моя реакция была совершенно такой же…

— Я… — Твайтайт даже не моргала — так и продолжала лежать подобно статуэтке, сваленной на бок. — Я конечно, попробую написать принцессе просьбу о помиловании…

— Всецело тебе благодарна, дорогуша!

Под взглядом Рарити, голубоватое свечение окутало Твайлайт, приподняло вверх и поставило снова на копыта, словно табуретку. И как только свечение погасло, в голове Твайлайт словно переключатель щелкнул:

— Слушай, Рарити, а как ты все-таки смогла похудеть?

— Так сильно заметно? — Все еще пунцовая Рарити демонстративно повернулась боком, приподняв одно из передних копыт, приподняв хвост и гордо запрокинув голову. Такая поза лучше всего демонстрирует напряженные мышцы и подчеркивает фигуру. Особенно мощно в такой позе, напрягающей почти все мышцы, смотрелась Эпплджек, обладавшая самыми крепкими мускулами среди Шестерки. Рарити увидела нечто подобное только раз, но теперь ее ночные фантазии постоянно сопровождались силуэтом мускулистого тела, словно выточенного лучшими скульпторами Кантерлота.

Так, нельзя пускать слюни! ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕД ТВАЙЛАЙТ!

И вообще, что за постыдные мысли в отношении подруги?! Она ж даже не жеребец!

— Видишь ли, вчера, путешествуя по Понивиллю в поисках кого-то, кто смог бы помочь мне избавиться от лишнего жира, я наткнулась на очень странную пони…

— Доброе утро, сахарок. Смотрю, готовишь себе завтрак?

-. . .

Заппи молча наклонила сковороду, позволяя свежеприготовленной яичнице соскользнуть со сковороды на тарелку. От взгляда фермерши не укрылись странные обугленные кусочки чего-то темного, соскользнувшие вместе с жереным яйцом.

— Что эт, сахарок? На масло не похоже…

— Это не масло.

— А что?

— Жир. Жарка на нем повышает питательность и сытность блюда. А еще это вкуснее, чем на масле.

Нож с характерными разводами взвился вверх — лишь затем, чтобы начать аккуратно нарезать яичницу, стараясь не задеть зажиточно блестящий желток.

— Жир, значит…

Было что то неправильное в этом слове, но Эпплджек не могла точно сказать — что именно. Не из пони ж Заппи этот жир вырезала, правда же?

Тем временем, выражение лица Заппи с каждым съеденным куском становилось все более и более мрачным. Как и прежде, она упорно не трогала никакие принадлежности — ни ложку, ни вилку, используя для еды только свой нож в далеко не лучшем состоянии. Не нужно было быть специалистом, чтобы понять — долго этот инструмент не протянет. Да, на нем еще не было щербин или зазубрин, но легкое просвечивание лучей утреннего Солнца сквозь металл выдавало истончившившиеся лезвие с головой. Наконец, она отодвинула опустевшую тарелку с максимально кислым выражением лица, что не ускользнуло от взгляда Эпплджек — единственной. кто составляла компанию Заппи в это раннее утро. Бабуля Смит еще спала, а Эпполблум сегодня сопела в обнимку с Биг Маком, который явно не хотел тревожить сон малышки.

— Что-то не так, сахарок?

Молчаливый кивок — и худощавая пони, мрачно облизывая губы, встала из-за стола, прихватив с собой тарелку.

— Мне надо… уединиться ненадолго. Тебе нужно что-то сейчас забрать изз сарая?

Эпплджек лишь изогнула бровь.

— Допустим, забрать две тележки и бочки. А зачем тебе надо уединиться?

— Я. Не. Буду. Отвечать.

В голосе бледной пони прозвучала такая режущая сталь, что оранжевая земнопони аж попятилась, чувствуя, как по спине побежали ледяные мурашки. Воздух, еще секунду назад казавшийся теплым и легким, в одно мгновение стал такие густым и ледяным, что его, казалось, можно было бы есть ложкой, как мороженное.

— Почему? — Собственный голос донесся словно издалека, но Заппи лишь хмуро покачала головой.

— Просто не беспокой меня некоторое время.

Остаток фразы потонул в шипении воду из включенного крана. Эпплджек лишь вздохнула, отведя взгляд от костлявой спины и мерно движущихся лопаток, торчащих словно шипы.

— И какая муха ее укусила?..

Сарай встретил Заппи уютным полумраком и искрящимися в утренем солнце пылинками — вот только в настроении самой Заппи не было ни единой искры.

Яичница не имела вкуса.

Казалось, еще вчера от густого, насыщенного аромата у пони потекла бы слюна — а сегодня она словно ела полужидкую массу. И нет, она точно знала что проблема была не в ингредиентах.

Сколько времени у нее осталось?

Костлявые ноги вытянули из дальнего угла амбара крупное винтажное зеркало. По пыльной поверхности во все стороны расходилась паутина трещин, но сейчас, Заппи было более чем достаточно и этого.

Приступим.

Нож привычно холодил копыто, когда Заппи, не отводя немигающего взгляда от своего разбитого отражения, поднесла лезвие к своей ключице. Глубокий вздох, и…

Надрез прошелся по всей костлявой груди, и тонкая кожа разошлась, открывая прячущиеся за ней нити мышц и что-то темнеющее. Что-то, что не должно иметь такой цвет.

Затруднительное положение одного пиромана

Песня весны

Забытое прошлое 2. Тень древних.

АМК - агентство магических катастроф

Держись, Бон Бон!

Хрустальный змей

Кабанеро

Твоя смена

Послание в бутылке. Том 1

Тишина

Заппи

Ночная воровка

Часть 2. Проблемы Рарити

Часть 3. Она здесь

Часть 4. Боль и отрава

Часть 5. Подушка

Ночная воровка

Часть 2. Проблемы Рарити

Часть 3. Она здесь

Часть 4. Боль и отрава

Часть 5. Подушка

Осторожно, экстремальные фетиши!