I can fix him

Глава 1

Утренняя тишина коридоров Кантерлота нарушалась лишь мягким звуком шагов и тихим позвякиванием золотых украшений. Селестия, слегка покачиваясь, словно корабль в шторм, бредущая на автопилоте, едва держала себя в вертикальном положении. Чашка кофе с символом солнца, та же, что служила ей уже сотню лет, парила в телекинезе рядом, источая спасительный аромат, благодаря которому её глаза оставались открытыми.

Селестия выглядела, мягко говоря, не как величественный монарх, а скорее как абсолютно не выспавшаяся кобыла. Гриву её, обычно сверкающую переливами света, растрёпанную и спутанную, уже пытались привести в порядок суетливые слуги. Один из них осторожно причёсывал непокорные пряди, другой на ходу поправлял золотые регалии, а третий, ловко балансируя, водрузил корону ей на голову. Но Селестия, казалось, совершенно не замечала этих манипуляций, погружённая в состояние полусна.

Её утренний подъём, неизменная обязанность всех веков — поднимать солнце над горизонтом — был нелёгким бременем, во многом из за необходимости вставать раньше всех. Даже спустя тысячелетия она так и не примирилась с этим. Её мысли скользили лениво, будто прилипли к сладкому мареву сна: "Почему я не родилась аликорном ночи? Поднять солнце можно было бы и чуть позже... Ну, хотя бы в полдень."

Подтянувшись, она, наконец, достигла главного зала. Там её ожидал трон, готовый принять её, как только она усадит за него свой круп (всё ещё прекрасный и мягкий, несмотря на нездоровую любовь к тортам).

Но как только она начала мысленно готовиться к скучному распорядку дня, дверь тронного зала с грохотом распахнулась. Поток свежего воздуха, принесённый этим взрывным входом, встряхнул её так, что чашка кофе едва не выпала из магического захвата.

— СЕСТРА! — раздался голос, словно гром над полями.

Влетевшая в зал Луна, сияющая энергией, словно ночное небо в звёздах, была полной противоположностью своей уставшей сестры. За собой она тащила огромный ящик, плотно запечатанный и обмотанный цепями, которые звенели при каждом движении.

— У меня для тебя подарок! — радостно воскликнула она, словно ребёнок, нашедший сокровище.

Селестия моргнула, не сразу осознавая, что происходит. Она посмотрела на ящик, потом на Луну, а потом снова на ящик, который выглядел так, будто в нём пряталась целая армия или, что более вероятно, что-то катастрофически опасное.

— Луна... — Селестия наконец обрела дар речи, усталость смешалась с лёгким раздражением. — Что ты опять задумала?

— Просто доверься мне, — Луна хихикнула, притягивая ящик ближе. — Это чудесный сюрприз! Я уверена, тебе он понравится.

Селестия тяжело вздохнула. День обещал быть гораздо менее скучным, чем она ожидала, и это её беспокоило больше всего.

Величественный тронный зал заполнили звуки гремящих цепей, когда Луна, не теряя энтузиазма, ловко стягивала металлические кольца с огромного ящика. Её улыбка была широкой и заразительно энергичной, словно она вот-вот раскроет величайший подарок во вселенной.

— Ты даже не представляешь, сестра, какая у нас с фестралами была экспедиция! — начала Луна, деловито разгребая защитные замки на крышке ящика. — Мы отправились в снега Кристальной Империи, думали найти какой-нибудь древний артефакт или, может быть, пару древних чудовищ, чтобы повеселиться. Но вместо этого... — она сделала паузу, с блеском в глазах взглянув на Селестию, — нашли ЭТО.

— Луна, — предостерегающе произнесла Селестия, отпивая кофе, хотя усталость в её голосе делала угрозу менее убедительной. — Помня твои "сюрпризы", возможно, мне стоит начать переживать прямо сейчас.

— Не будь такой скучной! — Луна усмехнулась, распахивая крышку ящика. — Конечно, мы его слегка помяли — всё же сопротивлялся, гад. Но разве не так рождаются великие приключения? А это приключение, было по настоящему великим.

Селестия поставила чашку на пол рядом с троном и прищурилась, разглядывая содержимое ящика. Её сердце пропустило удар, а магическая аура, державшая чашку, ослабла. Кофе едва не разлился, но это было последним, о чём она сейчас думала.

Перед ней лежал серый единорог. Его рог был обломан, а гордый взгляд, полный абсолютно не скрываемой ненависти, метался между сёстрами. Кляп во рту не давал ему ничего сказать, но его глаза, горящие красным, кричали громче любых слов.

— Та-да! — Луна подняла копыта, словно представляла очередной трюк. — Вот он! Король Сомбра собственной персоной! Теперь он весь наш.

Селестия ошеломлённо смотрела на связанную фигуру, не веря своим глазам. Её дыхание перехватило, а взгляд застыл на лице пленника. На мгновение всё вокруг словно исчезло. В памяти всплыли картины давно забытых, но никогда полностью не изгладившихся событий.

...Она видит себя в кромешной тьме, металлический звон цепей эхом отдаётся в её ушах. Её побитая броня валяется в углу камеры, покрытая кровью и грязью, а крылья уже не сияют чистотой — перья алые, словно кровавые ленты. Золотые доспехи больше не спасают, а идеальная кожа пересечена глубокими ранами. Она кричит, изо всех сил, до хрипоты, до боли в горле, привязанная к стене холодными цепями, в то время как тени смеются и насмехаются над её бессилием. Её сердце сжимается, когда она вспоминает его голос — тот самый, полный хищного торжества, обещавший ей вечные муки.

Слишком ярко. Слишком больно.

— Сестра? — Луна окликнула её, вытаскивая из оков собственных мыслей.

Селестия моргнула, резко выдыхая, и вернулась в реальность. Вновь перед ней был тронный зал, Луна с сияющей улыбкой и, конечно, связанный Сомбра, чей взгляд, казалось, буквально прожигал её насквозь.

— Всё в порядке, Луна, — произнесла она ровно, хотя голос слегка дрожал. — Просто... задумалась.

Но внезапно, будто осознав весь абсурд ситуации, Селестия прищурилась. В её голосе прорезалось раздражение, смешанное с едва сдерживаемым негодованием.

— Ты нашла короля Сомбру в снегах... и решила приволочь его прямо во дворец?

Луна, не теряя бодрости, пожала плечами.

— Ну, изначально у меня была другая идея. — Она усмехнулась, слегка наклоняя голову. — Я думала просто убить его.

Селестия замерла на мгновение, затем медленно подняла копыто и с силой ударила себя по лбу.

— Луна... — протянула она с тяжёлым вздохом, ощущая, что её утро стало в разы хуже. Она повернулась к Луне, чей энтузиазм всё ещё сиял ярче утреннего солнца.

— И что же нам с ним теперь делать? — её голос был ровным, но с примесью неизбежного разочарования.

Луна, явно ожидавшая этого вопроса, всплеснула копытами, как будто решение было настолько очевидным, что оно должно было быть первым, что пришло в голову.

— Ну, это же ясно, как день! — заявила она с улыбкой, опасно приближаясь к Селестии. — Подготовим камеру для пыток.

— Камеру для... что? — Селестия приподняла бровь, медленно оборачиваясь к сестре, её голос наполнился недоверием.

— Подумай сама, сестра. — Луна наклонилась ближе, её шёпот был полон садистского веселья. — Я помню, как во время войны он захватил тебя в плен. Ты не разговаривала несколько месяцев после того, как мы тебя спасли. Теперь у тебя есть отличный шанс отыграться за все его издевательства.

Селестия лишь устало вздохнула, словно на её плечи легла ещё одна невидимая ноша. Её копыто резко и без церемоний оттолкнуло лицо Луны подальше.

— Луна, — начала она, стараясь сохранять хладнокровие. — В идеале, если бы мы следовали законам здравого смысла, его нужно было бы судить. После этого, вероятно, отправить в Тартар или что-то вроде того.

— Отличный план, — вмешалась Луна, но её саркастический тон был прерван сестрой.

— Однако... — Селестия подняла копыто, чтобы продолжить, — когда его захватили, он, полагаю, никому не вредил. Никого не трогал. А если вспомнить, как мы без особых раздумий отпустили Дискорда и позволили ему стать "добрым", то любой суд над злодеем вроде Сомбры сейчас будет выглядеть, мягко говоря, странно.

Луна замерла, явно не ожидая подобного рассуждения. Её копыта на миг зависли в воздухе, а затем она, слегка щурясь, спросила:

— Ты что, предлагаешь... попытаться исправить его? Короля Сомбру? Того самого, который буквально является воплощением всего зла?

Селестия, выпрямившись, приподняла бровь.

— Ну, это явное преувеличение, Луна.

Луна уже готовилась возразить, но Селестия продолжила:

— Как минимум, мы не можем судить, не выслушав его. Для начала нужно поговорить.

Её шаги были неторопливыми, но уверенными, когда она подошла к ящику. Глаза серого единорога следили за ней с нескрываемой ненавистью, но в них таился проблеск интереса. Селестия наклонилась ближе, её рог засиял мягким золотым светом.

— Давай начнём с того, что ослабим хватку.

Кляп мягко ослабился под действием магии, падая на пол с глухим стуком. Связанный единорог жадно втянул воздух, резко закашлявшись. Его глаза метались между двумя принцессами, и, хотя он выглядел, объективно жалко в этом положении, от его взгляда веяло недюжинной яростью.

Луна отступила на шаг, с любопытством наблюдая за тем, что будет дальше, в то время как Селестия стояла неподвижно, готовая к любому развитию событий.

Тишина тронного зала, воцарившаяся на несколько долгих секунд, снова была нарушена, когда Сомбра, подняв голову, прорычал:

— Как же я ненавижу вас... — его голос был хриплым, словно каждое слово вызывало боль. — Я выпотрошу ваши тела! Буду жарить вас на медленном огне! Заставлю сожрать собственные крылья, и проткну ваши сердца вашими собственными рогами!

Его взгляд горел злобой, пока он перечислял ужасные пытки, каждая из которых звучала всё более зловеще.

Селестия, сдерживая желание закатить глаза, скучающе приподняла бровь.

— Закончил? — её тон был мягким, но в нем сквозила стальная уверенность.

Сомбра оскалился, но ничего не ответил, напряжённо дыша через нос.

— Отлично, — продолжила Селестия, чуть наклонившись ближе, словно преподавая урок. — Понимаешь, оказавшись в крепких копытах правосудия, твой выбор теперь весьма ограничен.

Она начала перечислять, используя спокойный, почти ласковый тон:

— Ты можешь попытаться исправиться. Найти своё место в обществе. Вести здоровый и добропорядочный образ жизни. И, возможно, в конце концов, получить свой собственный уютный домик у моря...

— В твоих мечтах! — перебил её Сомбра, рычащим голосом, но Селестия лишь слегка усмехнулась.

— …или, — вмешалась Луна, улыбнувшись и предвкушая то, что прозвучит дальше.

— Или, — продолжила Селестия, вновь глядя на Сомбру. — Тебя запрут в темнице. Ну, надолго. Скорее всего, навсегда.

Она пожала плечами, как будто не видела в этом ничего особенного.

Сомбра вдруг начал хохотать, его смех звучал хрипло и почти безумно.

— Ты и вправду думаешь, что можешь так обращаться со мной? — произнёс он, глядя на неё исподлобья. — Я король!

Обрубок рога засветился слабым красным светом, но вместо мощной магии из него вырвались лишь жалкие искры. Сомбра остановился, удивлённо моргая.

— О, ты только посмотри на это, — хмыкнула Луна, глядя на его попытки. — Думаю, стоит упомянуть, что я забрала твой рог. Теперь он висит у меня в спальне, как трофей. Над кроватью.

Сомбра замер, его лицо исказилось от злости и унижения.

— Варварство, — сухо заметила Селестия, поджимая губы. Но затем добавила: — Хотя, видя, как наш "друг" тщетно пытается использовать свою жуткую магию на нас, это, пожалуй, вполне оправдано.

Она наклонилась ближе, её глаза блестели от сдержанного веселья.

— Успокойся, Сомбра. Ты абсолютно не опасен.

Она протянула копыто и, словно говоря с неуправляемым жеребёнком, мягко похлопала его по голове.

Это была ошибка.

Сомбра зарычал и внезапно, как зверь, вцепился клыками в основание её ноги.

— Ах! — выдохнула Селестия, шокированная столь внезапной болью.

— Ты... ты меня укусил! — крикнула она, потрясённо смотря на единорога, который висел на её ноге, как упрямый паразит.

Она начала трясти ногой, отчаянно пытаясь сбросить его, пока зал наполнялся хаосом.

— Тревога! Принцесса ранена! — раздался крик ближайшего стражника.

Луна, не сдерживая своего возмущения, бросилась к сестре, тщетно пытаясь отцепить Сомбру.

— Ах ты подлый ублюдок! — воскликнула она, держа его за гриву и тянув изо всех сил.

Селестия, задыхаясь от боли и злости, продолжала мотать ногой, пока толпа перепуганных стражников и Луна пытались оттащить его. Несмотря на все их усилия, единорог держался крепко, то и дело издавая злобные рычащие звуки.

— Проклятье, да он присосался как жеребёнок к материнскому вымени! — воскликнул один из гвардейцев, что вызвало у Луны мгновенный гнев.

— Следи за языком, поганец! — рявкнула она, отвешивая стражнику ощутимый подзатыльник.

Наконец, усилия принесли результат: Сомбру удалось оторвать от принцессы, и его грубо бросили на пол, связанного по копытам и обездвиженного магией.

Селестия, тяжело дыша, лежала на полу, её обычно величественная грива лежала полностью растрёпанной, а золотой нагрудник покрылся каплями крови. На ноге, из которой продолжала струиться кровь, зловеще темнел огромный след укуса. Белоснежная шерсть вокруг раны уродливо покраснела и стала липкой от крови.

— Сестра, ты в порядке? — Луна наклонилась к ней, едва сдерживая беспокойство.

— Всё... всё в порядке, — сбивчиво ответила Селестия, хотя её голос был слабым. Она попыталась встать, но вновь осела, опираясь на Луну. — Всё в полном порядке.

— Каков паразит! — прошипела Луна, бросив яростный взгляд на Сомбру. — Да я выбью ему все зубы за это!

— Нет, — возразила Селестия, подняв копыто, чтобы остановить её. — Это моя вина... Я сама подставилась.

Её взгляд обратился к Сомбре, который теперь лежал на полу, всё ещё связанный, но выглядевший более чем довольным. Его глаза горели очевидным триумфом. Он медленно провёл языком по клыкам, слизывая кровь.

— Знаешь, — хрипло произнёс он, словно смакуя каждое слово, — я уже много лет не пробовал на вкус Солнцезадую.

Зал замер. Даже стражники, бинтовавшие ногу Селестии, остановились, потрясённые его словами. Луна нахмурилась, её взгляд потемнел.

— О чём это ты? — спросила она, подозрительно глядя на него.

Селестия тяжело вздохнула, не поднимая глаз.

— Неважно. — Она попыталась отмахнуться, но её голос дрогнул. — Но этим подлым нападением он значительно ухудшил свои условия.

Сомбра усмехнулся, его голос звучал, как яд:

— Да кто вы вообще такие, чтобы судить меня? Могучие аликорны? Богини ночи и дня? — Он выдавил презрительный смех. — Никакие вы не богини. То, что вам повезло родиться с этими жалкими метками на крупах и крыльями, абсолютно ничего не значит.

Он повернул голову, упирая взгляд прямо в Селестию.

— А уж про тебя, о великая солнцезадая богиня Селестия, я знаю наверняка. Когда-то ты кричала в моих подземельях, как самая обычная смертная. Это... слегка подпортило твой величественный образ.

Луна, не выдержав, шагнула вперёд и ударила Сомбру по морде, заставив его головой удариться об пол.

— Да как ты смеешь! — закричала она.

Но Сомбра, несмотря на боль, продолжал смотреть прямо на Селестию.

— Мне плевать на ваш приговор, — сказал он, не отводя взгляда. — Я никогда не покорюсь вам.

Селестия молчала несколько мгновений, будто пытаясь переварить его слова. Наконец, она поднялась на дрожащих ногах, опираясь на перебинтованную конечность.

— Заприте его в подземелье, — холодно приказала она, обращаясь к стражникам. — Возможно, после того как он проведёт там несколько суток, мы сумеем наладить диалог.

Сомбра лишь рассмеялся, когда его тащили прочь.

— Ты слишком наивна, если думаешь, что сможешь найти общий язык с кем-то вроде него, — заметила Луна, с презрением провожая взглядом утаскиваемого воинами единорога.

Селестия снова вздохнула, устало смотря на закрывающиеся двери.

— Я верю, что так или иначе... его можно попробовать исправить, — тихо произнесла она.

Глава 2

Тьма и неясные образы окружали её, словно пытались задушить. Селестия ощущала, как её тело падает, обессиленное, на холодную землю. Шум битвы затихал, превращаясь в отголоски далёкого ужаса. Сквозь пелену сознания она видела, как кристальные пони с холодными, пустыми глазами приближались, хватая её за копыта и унося вглубь чуждой, мрачной земли.

Она металась во сне, цепляясь за простыни, но образы не исчезали. Они становились всё ярче, всё реальнее. Тёмные коридоры, тусклый свет факелов, запах сырости и крови. Металлический звон цепей. Его голос, холодный, пропитанный презрением.

— Это ты не забудешь, — прошептал он ей на ухо, когда она не могла больше сопротивляться.

Селестия закричала, и этот крик вырвал её из сна. Она резко села в постели, тяжело дыша, покрытая липким потом. Её золотая грива, обычно плавно переливающаяся, теперь была растрёпана, пряди прилипли к шее. В груди гулко билось сердце, словно хотело вырваться наружу.

Она с трудом поднялась на ноги, пошатываясь, ощущая слабость. Накинув лёгкий халат, она прошла к ванной. Открывая дверь, чувствовала, как дрожат копыта, но не останавливала себя. Ей нужно было смыть это.

Тёплая вода наполнила ванну, обволакивая её тело. Она сбросила халат, медленно опустилась в воду, но облегчение не приходило. Глядя на свою ногу, Селестия видела шрам. Место укуса потемнело, его края выглядели воспалёнными. Рана всё ещё зудела, словно была пропитана остатками его ненависти.

Она вздохнула, подняв взгляд к потолку.

— Первый ли раз он осквернил меня? — прошептала она сама себе, горькая улыбка мелькнула на её устах. — Нет... отнюдь.

Вода обволакивала её, но казалась чуждой. Закрывая глаза, она видела его лицо. Тёмные глаза, наполненные безумной магией, его ухмылку, насмешливую, торжествующую.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты такой монстр? Что мы сделали, чтобы заслужить твою ненависть?

Воспоминания вернулись волной. Его голос, смех, шёпот во тьме. Пытки, которые длились месяцами. Её молчание. Никто, даже Луна, не знали, через что она прошла. Она никогда никому не рассказывала.

А теперь он снова здесь. Словно сама судьба решила, что её прошлое ещё не готово остаться забытым.

Она никогда не убегала от опасности. Её возраст и мудрость давно избавили её от страха смерти. Даже мысли о том, сколько жизней она прожила, сколько войн видела, сколько трудов вложила в укрепление Эквестрии, уже не тревожили её. И всё же, холодок, пробегающий вдоль её спины, был не тем, что можно было списать на обыкновенное беспокойство. Он был чем-то другим. Грязным, жутким. Тем, что он оставил на ней.

Селестия знала, откуда пришёл этот холод. Она только догадывалась, но её догадка была болезненно точной. Это было связано с другой личностью, которую она встретила когда-то давно, в другой реальности, по ту сторону разбитого зеркала. Там он был другим. Галантным, нежным, понимающим её с полуслова. Безупречным. Идеальным.

Он был слишком идеальным для неё. Слишком подходящим, чтобы быть правдой. Они оба знали, что у аликорнов есть предназначение, и что личным чувствам там места нет. Но её сердце, вопреки разуму, осталось привязанным к нему. Она полюбила того короля, что носил то же имя, что и её нынешний враг. Она полюбила его слишком сильно, чтобы забыть, даже теперь, спустя века.

Эта любовь, что останется с ней до самой смерти, была единственным объяснением её стремления помочь нынешнему Сомбре. Проклятому, безумному, жестокому. Это чувство стало её якорем в тьме, её единственной надеждой, что в нём ещё можно найти что-то светлое.

Селестия вздохнула, глубоко, тяжело, словно отпуская груз, который давил на её сердце. Не снимая халата, она вышла из своих покоев.

Темница была холодной.

Холодными были и каменные ступени, покрытые сыростью, холодным был воздух, пахнущий плесенью и чем-то застарелым, неуютным. Холод пронизывал всё это место насквозь, и Селестия почувствовала его даже через свой тонкий домашний халат, который совершенно не подходил для прогулок в такие места. Но ей было всё равно. Единственное, что она усвоила за долгую жизнь, — если появляется проблема, её нужно решать. Быстро и решительно. Оставленные без внимания проблемы неизменно оборачивались куда большей бедой.

А её проблема сейчас спала в одной из камер.

Селестия шла по длинному, тёмному коридору, лишь слегка подсвеченному редкими факелами. Проходя мимо дремлющего стражника, который, кажется, так и не заметил её, она осматривала ряды камер. Большинство из них были пустыми или обжитыми молчаливыми узниками, чьи тени прятались в углах, но, наконец, её внимание привлекла одна из них.

На грубой соломенной подстилке, свернувшись клубком, спал тот, кого некогда называли королём. Свергнутый тиран, Сомбра.

Он выглядел, мягко говоря, жалко. Его тело время от времени дёргалось, как будто его терзали плохие сны, а лицо, обычно суровое и уверенное, сейчас выражало беспокойство. Его тёмную шкуру покрывали синяки, свежие и старые, которые были не так заметны во время их предыдущей встречи. Он больше походил на избитого узника, чем на того безумного психопата, что когда-то вселял ужас в сердца целого народа.

Селестия посмотрела на него без особого сочувствия. Всё это не вызывало в ней жалости, как и его нынешнее состояние. Но и задерживаться здесь надолго она не собиралась. Подавив внутренние колебания, она решительно распахнула скрипучую дверь камеры.

Скрип дверей разнёсся по коридору, но узник, похоже, не проснулся. Селестия шагнула внутрь, подошла ближе и наклонилась, чтобы лучше рассмотреть его.

Он больше не был тем королём.

Его лицо, обычно строгий оскал, теперь казалось усталым и опустошённым. Селестия чуть нахмурилась, заметив, как его губы что-то тихо шепчут во сне. "Сны, — подумала она. — Они мучают и его."

Решив разбудить его, она слегка потрясла его за плечо. Но Сомбра лишь недовольно повернулся на другой бок, продолжая бормотать что-то невнятное.

Её терпение начало иссякать. Селестия нахмурилась и уже потянулась, чтобы снова потрясти его, но её копыта случайно задели обрубок его рога.

Реакция была мгновенной. Сомбра резко вздрогнул, как от электрического разряда, а затем его глаза распахнулись.

Едва осознав, кто стоит над ним, он молниеносно вскочил, двинув копытом. Удар пришёлся ей прямо в лицо.

Боль была резкой и сильной. Селестия вскрикнула и рухнула на холодный пол, зажав копытом ноющий глаз.

Сомбра, теперь полностью проснувшийся, оскалился, отступая к дальнему углу камеры. Его глаза метались, словно он ожидал нападения.

— Ты… — его голос был низким, полным ярости. — Я знал, что ты меня ненавидишь, Селестия. Но чтобы так… Чтобы убить во сне, в своей же тюрьме…

Селестия, всё ещё сидя на полу, сжала зубы от боли. Её голос прозвучал громко, но хрипло:

— Прекрати… постоянно калечить меня!

Она с трудом поднялась на ноги, поддерживая себя крылом. Одной из её глазниц уже начал заплывать свежий синяк, а халат помялся и потерял всю свою изящность.

— Я не собиралась убивать тебя, Сомбра, — добавила она раздражённо, растирая пострадавшую щёку.

Сомбра окинул её взглядом. Белоснежная фигура, обёрнутая в домашний халат, с растрёпанной гривой и слегка дрожащими крыльями. Она выглядела совершенно иначе, чем в его кошмарах.

Он медленно выдохнул, чуть расслабляя позу.

— Если не для этого, — хрипло спросил он, — то зачем ты здесь? Почему ты мешаешь мне спать?

Селестия вздохнула, опираясь о стену.

— Хороший вопрос, — пробормотала она, морщась от боли. — Твой удар, кажется, выбил из меня все мысли.

Зловещая тишина воцарилась на считанные секунды, нарушаемая только едва слышным дыханием двух пони — одна стояла, вытирая синяк под глазом, другой сидел, нахмурившись, в дальнем углу своей камеры.

Сомбра наблюдал за пытающейся тщетно унять свою боль, Селестией, его алые глаза сверлили её взглядом. Он всё ещё слегка оскаливался, как зверь, готовый к нападению, но уже не рвался в бой.

— Чего бы тебе ни требовалось от меня, — сказал он наконец, его голос прозвучал низко и грубо, как раскат грома. — Ты этого не получишь.

Селестия вздохнула и скрестила копыта на груди, её взгляд стал чуть мягче, но всё же остался строгим.

— Тебе самому это не надоело? — спокойно спросила она, поднимая одну бровь.

Сомбра нахмурился сильнее, но ничего не ответил. Она уловила в его глазах едва заметную тень удивления.

— Сколько лет прошло с тех пор, как мы сражались? — продолжила она, делая пару шагов ближе. Её голос звучал спокойно, но в нём проскальзывали нотки усталости. — Та война давно закончилась. Ты пытался взять реванш. Не один раз. И каждый раз терпел поражение. Тебе самому всё это не надоело? Не надоело ненавидеть?

Сомбра хмыкнул и, тяжело усаживаясь на круп, склонил голову набок.

— Это не я пришёл к вам, принцесса, — сухо ответил он. — Это твоя сестрёнка притащила меня сюда. Жадная до драки, не правда ли?

Селестия усмехнулась, садясь рядом на холодный пол и кутаясь в халат.

— Она всегда была энергичной, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Даже импульсивной. В своё время это сработало против неё.

Сомбра внимательно оглядел её, задержав взгляд на её растрёпанной гриве.

— Это, конечно, всё прекрасно объясняет, — сказал он с язвительным тоном, — кроме разве что того, почему меня похитили? И, главное, почему ты решила явиться ко мне, да ещё и в одном халате?

Селестия откинулась назад, опираясь на стену.

— Хороший вопрос, — пробормотала она устало. — Давай начнём с простого. Место, где тебя поймали, было какой-то очередной тайной лабораторией? Только честно.

Сомбра отвёл взгляд и пробурчал:

— Да.

— Там было что-то запретное, темное, нехорошее? Что-то, что ты хотел использовать как оружие?

Он молчал на мгновение, затем неохотно ответил:

— Да.

— Ты планировал очередную попытку реванша? — Селестия подняла бровь здорового глаза, не отрывая от него пристального взгляда.

Сомбра выдохнул и, нехотя взглянув на неё, тихо произнёс:

— Да.

— Понятно, — протянула она, садясь ровнее. — Но вот что. Бить тебя после этого было необязательно, не так ли?

Он мрачно хмыкнул, не отвечая.

— Я видела свежие синяки на тебе, — продолжила она. — Похоже, тебя избивали уже после того, как привели сюда. Не так ли?

Сомбра всё ещё молчал, но она продолжала пристально смотреть на него, ожидая ответа.

— Не так ли? — повторила она чуть громче.

— Да, — выдохнул он наконец, глядя в пол. — Они были... недовольны.

— Недовольны чем? — её голос стал мягче, но настойчивей.

— Тем, что я укусил тебя, — наконец признался он. — Я пытался сопротивляться, но без магии… Меня просто пинали, как жеребёнка. Толпой. Хотели все кости переломать. Может, какие-то и сломали.

Селестия чуть насмешливо фыркнула.

— Не преувеличивай, Сомбра.

Она подняла переднюю ногу, показывая ему место укуса. На коже виднелась воспалённая рана.

— Хотя, признаюсь, укусил ты меня больно.

Сомбра усмехнулся, в его взгляде мелькнула мрачная насмешка.

— Я старался, — сказал он холодно. — Я люблю приносить боль. Это… моя природа.

Селестия передразнила его низким голосом, скрестив копыта на груди:

— "О, посмотрите на меня, безумного и жестокого короля-садиста!"

Сомбра холодно улыбнулся, его глаза блеснули:

— Я знаю, что ты пытаешься сделать. Но нет. Мы не станем друзьями. Я не изменюсь.

Его голос стал ниже, а ухмылка шире.

— И, знаешь, кому как не тебе знать, на что я способен.

Селестия долго смотрела на него, затем устало вздохнула.

— Ты прав, — сказала она наконец. — Я знаю.

Она на мгновение закрыла глаза, словно подбирая слова.

— Но знаешь что? У меня есть один старый долг… перед тем, кого я любила.

Сомбра поднял взгляд, его лицо окаменело, но в глазах мелькнул проблеск любопытства.

— Даже если не каждый способен измениться, — начала Селестия спокойно, поднимая на него свои усталые глаза, — каждый достоин шанса на это.

Сомбра фыркнул, качнув гривой.

— И я пока ещё в этом списке, да? — с насмешкой спросил он.

— Пока да, — ответила она, улыбнувшись чуть криво.

— Если я скажу, что готов измениться, — его голос прозвучал низко, почти с ленцой, — ты выпустишь меня?

Селестия усмехнулась, чуть наклонив голову.

— Конечно, нет, — ответила она. — Метод кнута и пряника работает сложнее, Сомбра. Тебе нужно посидеть здесь. Подумать над своими поступками. Иначе в следующий раз ты укусишь кого-то другого. Например, Луну.

Сомбра рассмеялся, коротко, почти сухо.

— Луна бы давно убила меня, — сказал он с лёгким вызовом. — С глаз долой, из сердца вон.

Селестия поправила прядь гривы, выбившуюся из растрёпанного пучка, и ответила:

— У меня другой подход. Но я понимаю её.

Её голос стал мягче, почти задумчивым, и Сомбра заметил, как её взгляд на мгновение затуманился, будто она вспомнила что-то из прошлого.

— Ты всё ещё не сказала, зачем пришла, — произнёс он, пристально наблюдая за ней.

Она хмыкнула, отводя взгляд.

— Мне снились кошмары, — призналась Селестия, её голос был ровным, но взгляд избегал его. — С тех пор как я снова тебя увидела. О "том" случае.

Сомбра зло усмехнулся, его зубы сверкнули в тусклом свете.

— Рад, что я настолько запомнился тебе, — ответил он с ядом.

Селестия пожала плечами, её улыбка была горькой.

— А я, между прочим, видела, как ты также мечешься во сне, когда пришла сюда, — заметила она. — В любом случае, скрывать причину смысла нет. Возможно, после разговора мне станет легче.

— Сомневаюсь, — бросил он холодно.

Она слегка нахмурилась, но продолжила:

— Зачем ты это делал?

Сомбра хмыкнул, словно не понимая, о чём она говорит.

— Что именно? — спросил он, его голос был нарочито невинным.

— Ты ненавидел меня. Верно?

— Да, ненавидел. Да и сейчас ненавижу, — признался он без капли сомнения. — Хотя уже, пожалуй, не так сильно. Тогда ты была моим прямым врагом.

Селестия усмехнулась, чуть склонив голову набок.

— Но там было нечто большее, — тихо произнесла она. — Ты помнишь, что ты со мной делал?

Его взгляд потемнел, но на лице появилась зловещая улыбка.

— Помню, — сказал он, голос его стал низким и холодным, как ветер с ледяных гор. — Каждый надрез. Каждый удар. Каждый синяк. Каждую вмятину на твоей "идеальной" коже. Помню, где я кожу с тебя снял. Помню, как…

— Достаточно, — резко перебила его Селестия.

Её голос был холоден, но в глазах мелькнула боль, которую она тут же спрятала за маской безразличия. Она вздохнула, отводя взгляд.

— Ты действительно отрывался по полной, заполучив моё тело, — сказала она сдержанно. — Но ты даже капли раскаяния не чувствуешь, верно?

Сомбра холодно усмехнулся, склонив голову.

— А ты чувствуешь хоть каплю раскаяния за то, что изгнала меня?

Селестия посмотрела на него, её взгляд был ледяным.

— Нет, — ответила она твёрдо.

Сомбра кивнул, как будто ожидал этот ответ.

— Знаешь, охранники здесь будут бить меня каждый день, — сказал он мрачно. — Они будут угрожать мне, чтобы я не рассказал тебе, что эти идиоты творят.

Селестия усмехнулась и, чуть наклонив голову, ответила:

— Я сменю охрану. Хотя, судя по всему, у тебя и без них хватает проблем.

Она задумчиво посмотрела на него и, чуть смягчив тон, добавила:

— Ты был просто ледяным на ощупь.

— Зачем ты меня щупала?

Селестия улыбнулась, её взгляд стал чуть мягче.

— Не знаю, — призналась она. — Но если ничего не изменить, от тебя скоро мало что останется.

Она встала, поправляя халат, и сказала:

— Распоряжусь, чтобы тебе принесли одеяло.

Сомбра тихо хмыкнул, его взгляд стал задумчивым.

— Спасибо, — сказал он, словно нехотя.

Селестия сделала глубокий вдох, собираясь покинуть камеру. Но прежде чем она успела повернуться, что-то схватило её за ногу. Её глаза расширились от удивления. Сомбра, подняв голову с тонкой ухмылкой, вцепился в её ногу в то же самое место где остался след от его клыков.

— Что ты делаешь? — спросила она сдержанно, но с настороженным тоном.

Он ничего не ответил, лишь наклонился ближе, вызывая у неё всё больше тревоги. Его губы коснулись места укуса, но вместо новой атаки Селестия почувствовала, как он присосался к ране. Её тело напряглось, готовое к магической обороне, но спустя несколько секунд он отпрянул, сплюнув густую, темную жидкость на каменный пол.

— Что это? — наконец спросила она, по-прежнему готовая к неожиданному.

— Яд, — коротко ответил он, отряхнув губы. — Его остатки всё ещё были там. Без этого рана бы начала загнивать.

Селестия замерла на мгновение, а затем медленно улыбнулась, глядя на него с лёгким удивлением.

— Ты всегда полон сюрпризов, Сомбра, — произнесла она мягко.

Но затем её взгляд стал строгим. Её золотистая магия обхватила его тело, несмотря на его протесты.

— Эй! Что ты делаешь? — возмутился он, когда она аккуратно уложила его на бок, силой развернув его так, чтобы видеть свежие побои, оставленные на его боку и спине.

— Это всё тот же метод кнута и пряника, — спокойно ответила она, позволяя своей магии согревать его раны. — Ты заслужил это. Зло за зло, добро за добро.

Он сначала напрягся, но затем почувствовал тёплое, почти ласковое прикосновение её магии и расслабился, осознав, что сопротивление бессмысленно.

— Даже ты понимаешь, насколько эффективным может быть насилие в определённых ситуациях, — бросил он насмешливо, его голос стал тише, словно он почти наслаждался её действиями.

Селестия лишь усмехнулась, не отрываясь от работы.

— Возможно. Но то, что эффективно, не всегда правильно.

Он ненадолго замолчал, наслаждаясь теплом магии, пока она не залечила последний синяк.

— Думаешь, я смогу вернуть свой рог? — спросил он внезапно, его голос звучал едва ли не шёпотом.

Селестия остановилась, задумчиво глядя на него.

— Я попробую попросить Луну, если ты будешь хорошо себя вести, — ответила она, не скрывая доли сомнения в голосе.

Её взгляд упал на него, лежащего перед ней на спине, с закрытыми глазами и спокойным выражением лица. Он явно наслаждался теплом её магии, хотя и пытался это скрыть.

— Но запомни, Сомбра, за один день всю свою огромную вину не искупишь. Тьма уходит не так быстро, — добавила она, снова сосредотачиваясь на своих мыслях.

Он открыл глаза и хмыкнул.

— Тьма из меня никогда не уйдёт. Она — часть меня. А я — часть её.

Она изогнула бровь, глядя на него с лёгкой улыбкой.

— Правда?

— Конечно, — произнёс он, иронично усмехаясь. — Я буквально умею становиться тенью. И ты ещё спрашиваешь?

Селестия тихо рассмеялась.

— Может быть, ты прав. Но что, если я скажу, что видела тебя... без тьмы? С чистым сердцем, добрым разумом?

Сомбра резко обернулся к ней, удивление промелькнуло в его глазах, но он быстро вернул себе насмешливый вид.

— Я? Добрый? Уж прости, но это звучит как плохой анекдот.

— Не скажи, — мечтательно произнесла она, на мгновение утопая в своих воспоминаниях. — Ты был прекрасен.

Он громко рассмеялся, прервав её романтичные грёзы.

— Прекрасен? Селестия, я никогда таким не был. И не буду.

Она вздохнула, словно признавая его правоту, но с ноткой сожаления.

— Ты прав, не будешь, — ответила она тихо. — Но это не значит, что я не могу попытаться сделать из тебя хоть что-то.

Сомбра замолчал на несколько секунд, его взгляд стал серьёзным.

— Ты вообще помнишь ту войну? — наконец спросил он. — Я вот запомнил каждую битву, каждое сражение. До сих пор разбираю их в голове, пытаясь понять, где ошибся.

Селестия замерла, затем кивнула.

— Ты сделал всё, что мог. Но у тебя не было шансов.

— Да, — согласился он, усмехнувшись. — Но будь у меня выбор, я бы всё сделал точно так же. Я ни о чём не жалею. Ни о чём.

Селестия вздохнула, медленно поднимаясь.

— Это тоже ожидаемо, — произнесла она. — Но изменения не происходят одномоментно.

Закончив залечивать следы побоев, Селестия осторожно отступила назад, стряхивая с себя остатки напряжения, которое сопровождало её на протяжении всего визита. Её магия, мягкая и золотистая, постепенно угасала, оставляя камеру снова погружённой в мрак. Она вздохнула, её голос стал ровным, почти довольным:

— Что ж, думаю, этого достаточно. Моё посещение оказалось даже более продуктивным, чем я рассчитывала.

Сомбра, наблюдая за ней из-под полуопущенных век, лишь ухмыльнулся, его голос прозвучал грубо, но с явным оттенком насмешки:

— В следующий раз, Селестия, прихвати что-то большее, чем этот халат. Иначе… кто знает? Я ведь могу и не сдержаться.

Намёк в его словах был до ужаса прозрачен, и холодная тишина повисла в воздухе. Глаза Селестии медленно сузились, её взгляд остекленел. В одно мгновение её магия ожила, словно хищник, вырвавшийся из клетки. Тёплое золотое сияние превратилось в жёсткий, удушающий захват вокруг его горла.

Сомбра напрягся, его глаза расширились от неожиданности, и он судорожно глотнул воздух. Его гордое лицо исказилось в ярости, смешанной с долей страха.

— Не путай доброту со слабостью, Сомбра, — её голос звучал как шелест стали, грозно и хладнокровно.

Она усилила хватку магии, его дыхание стало ещё более затруднённым.

— Я напомню тебе, что у меня магия осталась. В отличие от тебя. — И более того… с этого момента твою камеру будут охранять более тщательно. Не один спящий охранник, а несколько, которые не допустят никаких поблажек.

Она подошла ближе, её тень падала на него, подчёркивая её превосходство. Его лицо, изогнувшееся в попытке вдохнуть, оказалось на уровне её глаз, и она, наклонившись, прошептала с тихой угрозой:

— Ты. Никогда. Больше. Не коснёшься меня. — Она сделала паузу, её голос стал едва слышным, почти интимным. — Без моего разрешения.

С этими словами она разжала хватку, и Сомбра с глухим звуком осел на холодный каменный пол, хватая воздух ртом. Его горло покраснело, а в глазах сверкнула смесь унижения и ярости, но он не сказал ни слова.

Селестия выпрямилась, её силуэт снова казался величественным и недосягаемым.

— Тебя ждёт долгий путь к свету, Сомбра, — сказала она ровно, её голос снова стал мягче, но холод остался. — И ты начнёшь его здесь.

Она развернулась, не дожидаясь ответа, и направилась к двери камеры. Сомбра остался лежать на полу, обхватив горло копытами, его взгляд устремился ей вслед. Впервые за долгое время он молчал, но в глубине его глаз вспыхивала тень чего-то недосказанного — то ли ненависти, то ли восхищения.

Когда дверь за ней закрылась, камера погрузилась в глухую тишину, нарушаемую лишь его сбивчивым дыханием.

Солнце уже поднималось над горизонтом, заливая золото-красным светом башни Кантерлота. Принцесса Селестия, с трудом поднимая ноги, продолжала двигаться по коридорам, всё ещё в своём измятом и измученном халате. Она выглядела так, словно сон был для неё чем-то недостижимым и почти забытым. Её шаги были медленными, а взгляд, отяжелённый усталостью, плыл в пустоту.

— Селестия! — Раздался резкий голос, выводящий её из транса.

Перед ней стояла Луна, с суровым выражением на лице. Она слегка наклонила голову, её глаза сверкнули недоумением.

— Ты прошла тронный зал, уже как пять минут назад! — обратилась Луна. — Скажи мне, спала ли ты вообще?

Селестия остановилась, выпрямилась насколько позволяли её усталость и привычная грация, и устало улыбнулась, как будто эта улыбка могла скрыть её истощение:

— Работа не оставляет меня даже ночью, Луна. — Она повернулась в другую сторону и собралась было продолжить путь к трону.

Но Луна резко подошла ближе, развернула лицо сестры копытом, заставляя её остановиться. Внимательный взгляд Луны задержался на правой стороне лица Селестии.

— Сестра… — начала она, сдвигая брови. — Это что?

Селестия, поняв, о чём речь, инстинктивно попыталась отстраниться, но Луна держала её крепко.

— Что случилось? — продолжала Луна, указывая на фингал, который, несмотря на слои магии и косметики, явно проступал. — Ты выглядишь просто ужасно!

Селестия нервно рассмеялась, отводя взгляд:

— Ах, это? Ничего особенного. Упала ночью, вот и всё. Я пыталась… ну, знаешь… скрыть это магией, пудрой, да всем остальным, но… — Она пожала плечами.

Луна нахмурилась ещё сильнее, её взгляд стал ещё более пронзительным:

— Упала? Селестия, это ненормально. — Она сделала паузу, затем, смягчив голос, добавила: — Если тебя мучают кошмары… Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я вмешивалась в твои сны, но…

— Луна, я в порядке, — перебила её Селестия, стараясь звучать уверенно, но её голос выдал усталость.

Пройдя мимо Луны, она с трудом добралась до трона. Обычно изящная и горделивая, сейчас она буквально забралась на него, осторожно усаживаясь бочком, чтобы затем лениво раскинуться. Придворные, как обычно, старались делать вид, что всё в порядке, но удивление и лёгкая тревога были заметны в их взглядах.

Но Селестия их уже не замечала. Она закрыла глаза, и мир вокруг потускнел, погружая её в сон.

Она сидела на берегу моря. Тёплый ветер трепал её гриву, солнце отражалось в сверкающих волнах, а рядом был Он. Единственный, кто когда-либо смог коснуться её сердца так глубоко, заставить её чувствовать себя обычной кобылой, потерявшей голову от любви.

Его прикосновения были нежными, его поцелуи — сладкими, словно солнечные лучи касались её кожи. Она вспомнила те мгновения, когда мир вокруг исчезал, оставляя лишь их двоих. Те ночи, наполненные страстью, когда каждое движение, каждое слово отзывались внутри неё эхом блаженства, навсегда останутся лучшим и единственным подобным момент во всей её бессмертной жизни.

Селестия утопала в этих воспоминаниях, наслаждаясь их сладостью, но внезапно что-то кольнуло её сознание. Мысль, неясная, но тревожная, прокралась в её разум.

Она резко отстранилась от его поцелуя, открывая глаза.

— Луна! — Селестия вскочила с трона, её голос эхом разнёсся по залу.

Луна, находившаяся в нескольких шагах, насторожилась.

— Что случилось, сестра? — осторожно спросила она.

Селестия подошла к ней, её глаза горели тревогой:

— Скажи мне, Луна… В том месте, где вы нашли Сомбру. Там не могло остаться ничего… опасного?

Луна слегка опустила взгляд, едва заметный румянец проступил на её лице.

— Ничего, что без надлежащего контроля могло бы выбраться наружу и уничтожить мир? — добавила Селестия, голос её был твёрдым.

Луна кашлянула, словно собираясь с духом, и тихо пробормотала:

— Упс.

Селестия замерла, её глаза расширились.

— Упс?! Луна, что это значит?!

— Ну… может, я кое-что пропустила, — смущённо призналась Луна, отводя взгляд.

Селестия закрыла глаза и глубоко вдохнула, явно пытаясь не сорваться.

— Луна… — начала она, но не нашла слов.

Луна виновато посмотрела на неё, пытаясь улыбнуться.

— Я всё улажу, обещаю, — сказала она, но в её голосе звучало мало уверенности.

Селестия тяжело вздохнула, закрывая глаза и опуская голову, словно всем своим видом говоря, что этот день только начался, а она уже устала.

Глава 3

Тронный зал Кантерлотского дворца наполнялся напряжённой атмосферой, которую только усугубляли отголоски голосов за дверями. Однако посреди всего этого хаоса, сидя на своём троне, Принцесса Селестия сосредоточенно поедала торт.

Не просто поедала — жадно, со вкусом, абсолютно игнорируя приличия. Крем размазывался по её морде, капли клубничного соуса падали на её халат, но Селестию это нисколько не беспокоило. Её измазанные кремом копыта ловко отрывали следующий кусок.

Кто-то мог бы назвать это весьма неуместным зрелищем для верховной правительницы Эквестрии, но едва ли этот кто-то знал, какой груз она несёт на своих плечах. Любовь к сладкому была для неё не просто капризом — это был её личный способ справляться со стрессом, который накопился за долгие века её правления.

Внезапно двери тронного зала распахнулись, и вбежал запыхавшийся адъютант.

— Ваше Величество! Элементы гармонии в полной готовности, — выпалил он. — Твайлайт Спаркл ожидает ваших указаний!

Селестия оторвалась от своего торта, но лишь на мгновение, пробормотав что-то вроде:

— Пусть ждёт, — и тут же отправила в рот очередной кусок.

Однако за адъютантом тут же появился второй, с бумагами и мрачным выражением на морде.

— Шайнинг Армор и принцесса Каденс проинформированы. Они интересуются, нужно ли эвакуировать Кристальную Империю.

Селестия замерла, крем обильно покрывал её губы. Она глубоко вздохнула, но, так и не закончив жевать, нервно пробормотала:

— Мы ещё не знаем радиус угрозы. Да и местоположение тоже не знаем. Мы вообще ничего не знаем!

Она раздражённо махнула копытом, приказывая ему замолчать, и добавила:

— Новости от Луны?

Оба адъютанта синхронно покачали головами.

— Она всё ещё не нашла то место, Ваше Величество.

Селестия закатила глаза, громко вздохнула и проворчала:

— Как можно было вообще найти убежище этого вечно злого единорога... и затем его потерять?

Она отправила в рот ещё один кусок торта, и, не дав себе времени прожевать, спросила:

— Фто... фискфордом? Фиво его фовели в гофофность?

— Простите? — переспросил один из адъютантов, но второй быстро пояснил:

— Дискорд? С тех пор как он взял очередной отпуск в Измерение Хаоса, от него вестей нет.

Селестия громко фыркнула, замерев с последним куском торта в воздухе.

— Зря только выпустила его из камня, — пробормотала она.

Тут же ещё один адъютант заговорил с другого конца зала, заглушая остальных:

— Рейвен Инквел докладывает, что Гвардия полностью мобилизирована для отражения любых возможных угроз.

Селестия резко обернулась, её крылья раздражённо расправились.

— Каких угроз?! Мы даже не знаем, с чем имеем дело!

Прежде чем кто-то успел ответить, тишину разрезал знакомый голос:

— Принцесса?

Селестия застыла. На пороге тронного зала стояла Твайлайт Спаркл. Её большие фиолетовые глаза выражали искреннее беспокойство, а в голосе звучала тревога.

Селестия почувствовала, как кусок торта застрял у неё в горле. Она попыталась быстро проглотить его, но не успела. С перепачканной мордой, кремом на губах и раскрашенным в торт халатом, она промямлила:

— Тфайфлайт?

Зал заполнился напряжённой тишиной. Адъютанты переглянулись, не зная, как реагировать, а Селестия судорожно облизала губы, явно не готовая предстать перед своей ученицей в подобном виде.

Молодой аликорн нерешительно сделала шаг вперёд, наблюдая, как Принцесса Селестия судорожно пытается привести себя в порядок. Её золотая магия поднимала салфетки, которые метались вокруг, пытаясь очистить крем с морды и убрать пятна с халата. Глаза Селестии горели смесью раздражения и усталости, но она упорно пыталась восстановить привычный для себя образ величественной правительницы.

— Принцесса... всё ли в порядке? — осторожно спросила Твайлайт, её голос дрожал от неуверенности.

Селестия замерла, выдыхая с едва заметной нотой раздражения. Она наконец отложила салфетки и, сложив крылья, постаралась выпрямиться, принимая величественную позу.

— Конечно, всё в порядке, Твайлайт, — ответила она с фальшивой лёгкостью, словно надеялась, что её ученица поверит.

— Но... — Твайлайт замялась, её взгляд метнулся к салфеткам, теперь беспорядочно валяющимся на полу. — Вы собрали нас всех, носителей элементов гармонии, без чёткой задачи. Что-то произошло, правда?

Селестия тяжело вздохнула, её крылья слегка опустились. Она медленно подошла к трону, остановившись рядом, словно искала опору.

— Луна... захватила Сомбру, — начала она, внимательно следя за реакцией Твайлайт. — Он снова занимался тем, что у него выходит лучше всего... портил жизнь окружающим.

— Сомбра?! — ахнула Твайлайт, её глаза расширились от удивления.

— Да. Мы держим его в камере, — продолжила Селестия, голос её стал чуть напряжённее. — Но, к сожалению, Луна не проверила его убежище перед тем, как привести его ко мне. А теперь она... не может его найти.

— Постойте, — вмешалась Твайлайт, нахмурившись. — Вы хотите сказать, что даже не знаете, что за угроза там может быть?

Селестия неохотно кивнула, её взгляд потяжелел.

— Именно в этом и проблема, Твайлайт. Единственное, что мы знаем — там точно есть нечто, что он намеревался использовать против нас.

— Так почему бы не отдать его мне? — спросила Твайлайт, её голос звучал с отчётливой ноткой разочарования. — В Понивилль... на перевоспитание. Это же было бы логичным, разве нет?

Селестия замолчала, а затем неожиданно рассмеялась. Смех прозвучал столь фальшиво, что Твайлайт без труда ощутила, что за ним скрывается усталость.

— Твайлайт, ты моя лучшая ученица, — начала Селестия, её голос стал мягче. — Но, как бы это помягче сказать... твои социальные навыки пока ещё оставляют желать лучшего.

— Причём тут мои социальные навыки?! — возмутилась Твайлайт, её голос стал выше.

— Сомбра — мастер лжи, — ответила Селестия, её тон снова стал серьёзным. — Он сможет убедить тебя, что он исправился, быстрее, чем ты сама это поймёшь. А если даже не это... он может просто сбежать из под твоего надзора. Выпускать его из камеры слишком опасно.

Твайлайт вздохнула, пытаясь справиться с раздражением.

— Тогда почему бы хотя бы не попытаться расспросить его об этой угрозе? — предложила она, её голос дрожал от напряжения.

Селестия покачала головой.

— По той же причине, моя дорогая Твайлайт. Ему даже не нужно будет врать. Достаточно лишь того, чтобы он понял, что у него есть то, что нам очень нужно. Как только он почует слабину, он начнёт требовать себе непомерные уступки с позиции силы. Доверять ему абсолютно бессмысленно.

Она не дала Твайлайт ответить, её голос звучал уже как приказ:

— Ты и твои подруги должны отправиться в Кристальную Империю. Если угроза существует, она ударит туда первой.

Твайлайт неохотно кивнула, опустив голову. Она повернулась к двери, медленно направляясь к выходу. Уже на пороге она обернулась:

— Принцесса, пожалуйста... хотя бы подумайте о том, чтобы поговорить с ним.

Селестия молча кивнула, её лицо оставалось непроницаемым.

Как только дверь за Твайлайт закрылась, её крылья обвисли, и она тяжело опустилась на трон. На мгновение она позволила себе расслабиться, но затем её взгляд упал на оставшийся торт.

Судорожно вздохнув, Селестия уткнулась лицом в сладкое угощение, издав усталый, сдавленный стон. Тишину зала вновь нарушил лишь звук разлетающегося крема.

Вскоре тяжёлые шаги двух пони гулко раздавались в каменном коридоре подземелья. Принцесса Селестия, гораздо более величественная в своих золотых регалиях, шла вперёд, уже про себя жалея, что решила внять словам ученицы. Рядом с ней, едва поспевая, нервно переступал гвардеец.

— Принцесса, — его голос дрогнул, и он кашлянул, чтобы скрыть неуверенность. — Может, стоит допрашивать его в присутствии охранников? На случай... если что-то пойдёт не так?

Селестия лишь слегка повернула голову в его сторону, бросив на него быстрый взгляд.

— Это бессмысленно, — ответила она твёрдо, её голос звучал как раскат грома. — Без магии он не опасен.

Гвардеец не ответил сразу, но его взгляд невольно упал на её ногу, где всё ещё оставались следы от укуса.

— Но принцесса... — начал он, но осёкся, когда она внезапно остановилась.

Селестия заметила его взгляд и, вздохнув, спокойно добавила:

— Теперь я не буду даже пытаться трогать этот холодный, серый комок злобы.

Её голос звучал с оттенком усталого презрения, но лицо оставалось непроницаемым.

Гвардеец не стал больше ничего говорить. Он лишь открыл тяжёлую железную дверь, ведущую в камеру.

За грубо отёсанной каменной стеной, опираясь на неё спиной, сидела знакомая фигура. Его багровые глаза сверкнули в полумраке, и на его лице появилась предвкушающая, почти хищная улыбка.

Селестия, высоко подняв голову, вошла внутрь, её золотая корона едва задела низкий каменный свод. Дверь за ней с глухим стуком захлопнулась, оставляя их наедине.

Некоторое время они просто сверлили друг друга взглядами. Тишина в камере становилась почти осязаемой, лишь где-то далеко за стенами слышался мерный капель воды.

— Я надеюсь, что охранники не позволяли себе впредь излишнюю жестокость, — наконец заговорила Селестия.

Сомбра усмехнулся, склонив голову на бок.

— Нет, Принцесса, никто не осмелился, — его слова прозвучали спокойно. — А теперь, может, расскажете, зачем вы здесь?

Селестия сделала шаг вперёд, её осанка оставалась безупречной, а голос — холодным и властным.

— Я решила дать тебе шанс облегчить своё наказание, — сказала она, не отводя взгляда.

Сомбра поднял бровь, его усмешка стала шире.

— Облегчить наказание? — повторил он, его голос звучал с едва заметным презрением. — И что же это может значить?

Селестия выдержала паузу, прежде чем ответить.

— Это значит, что ты можешь покинуть эту камеру раньше срока.

Сомбра слегка наклонился вперёд, его глаза сузились.

— Вы хотите сказать, что меня отпустят?

— Конечно же, нет, — ответила Селестия, её голос стал жёстче. — Но тебе позволят свободно перемещаться по дворцу. Ты получишь апартаменты, гораздо более удобные, чем это место, пока мы не убедимся, что ты действительно исправился.

Сомбра откинулся назад, усмехаясь, его глаза блестели от едва сдерживаемого веселья.

— И всё, что я должен сделать взамен, это... что?

— Рассказать нам подробнее о том, что ты создавал в своей лаборатории, — твёрдо сказала Селестия.

Сомбра тихо хмыкнул, его улыбка стала шире.

— Вы, похоже, уже успели по достоинству оценить мои последние достижения, — сказал он с ноткой недовольства. — Что конкретно вас интересует?

Селестия на мгновение замялась, но быстро взяла себя в руки.

— Общие характеристики. Как ты пришёл к этому. Каким образом создал. Одним словом... всё, — сказала она, стараясь говорить ровно.

Сомбра, прищурившись, повторил:

— Всё?

Он ухмыльнулся ещё шире, наклоняясь вперёд.

— Это не настолько сложная вещь, чтобы вы не могли разобраться в ней самостоятельно, — продолжил он. — Не так ли?

Селестия, почувствовав, как напряглись её мышцы, слегка замялась.

— Конечно же, — ответила она, но её голос прозвучал не так уверенно, как она бы хотела.

Сомбра медленно поднялся на ноги, его взгляд буквально впивался в неё, а в комнате словно стало меньше воздуха. Он сделал шаг вперёд, приближаясь к ней.

Повисло напряжённое молчание.

— Вы ведь даже не можете найти мою лабораторию, да? — спросил он наконец.

Селестия сделала глубокий вдох, её взгляд на мгновение упал на холодный каменный пол. Казалось, она взвешивала каждое слово, прежде чем наконец признаться:

— Луна, действительно пока что не обнаружила твоего убежища. В прошлый раз она наткнулась на него случайно.

Слова прозвучали спокойно, но в них чувствовалась неуверенность, которая не укрылась от острого взгляда Сомбры.

Он медленно шагнул вперёд, его тень выросла на стене позади, а глаза зажглись предвкушением.

— Значит, у меня есть то, что тебе очень и очень нужно, — произнёс он тихо, но с явным превосходством, глядя прямо в её глаза.

Селестия подняла голову, её лицо оставалось бесстрастным, хотя в глазах читалась напряжённая сосредоточенность.

— С каждым днём и с каждой минутой вероятность того, что Луна найдёт твоё убежище, только возрастает, — спокойно ответила она. — Это чувство превосходства, которым ты так наслаждаешься, будет весьма скоротечным.

Сомбра усмехнулся, насмешка в его взгляде стала ещё заметнее.

— Сомневаюсь, — протянул он, его голос звучал мягко, почти издевательски. — То место скрыто слишком хорошо, даже для аликорнов. А сейчас там наверняка бушуют беспощадные снежные бури, которые мешают в поисках твоей бедной, бедной Луне. Не так ли?

Он подчеркнул последние слова с тенью издёвки, и Селестия на мгновение закрыла глаза, глубоко вдохнув, будто пытаясь подавить раздражение.

— Чего ты хочешь? — спросила она, её голос звучал ровно, но напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

Сомбра наклонил голову, его улыбка стала шире, и он заговорил с ленивой насмешкой:

— Метод кнута и пряника, значит, да?

Он сделал ещё шаг вперёд, теперь их разделяло лишь несколько шагов. Его голос приобрёл задумчивую интонацию:

— Раз уж информация — это мой главный актив, давай сделаем всё цивилизованно. Один факт о моём оружии, взамен на одно моё желание.

Он выдержал паузу, его взгляд скользнул по её лицу.

— Если ты будешь особенно хорошо стараться, я даже назову точное местоположение своей лаборатории.

В его тоне прозвучал лёгкий, почти незаметный намёк, больше насмешка, чем что-то серьёзное, но он не укрылся от внимания Селестии.

Её лицо оставалось непроницаемым, и она ответила с холодным спокойствием:

— В твоём предложении слишком много "но". Например, что мешает тебе просто выдумывать информацию?

Сомбра хмыкнул.

— Ничего, — признался он просто.

Он шагнул ещё ближе, нарушая её личное пространство, и его голос понизился, становясь почти шёпотом:

— Но ты не сможешь отказаться. Кто угодно бы смог. А ты — нет. Ты слишком сильно любишь свою страну и слишком связана долгом.

Селестия выдержала его пристальный взгляд и, не отводя глаз, спокойно ответила:

— Я ведь могу просто начать тебя пытать.

Сомбра рассмеялся. Смех был глубоким, густым и полным недоверия.

— Я в жизни не поверю в это, — сказал он, не скрывая веселья. — Ты? Пытать? Та, кто, имея абсолютную власть, построила максимально выхолощенное и слабое общество?

Селестия сделала шаг вперёд, теперь их взгляды встретились на одном уровне, и в её глазах мелькнула угроза.

— Именно поэтому я пойду на всё, чтобы защитить его, — произнесла она.

Сомбра хмыкнул, его улыбка исчезла, но в глазах всё ещё горело удовлетворение.

— Я верю тебе, — сказал он. — Поэтому и предлагаю выгодное для нас обоих соглашение. Я ведь не говорю, что сбегу. Пока что, я хочу лишь слегка улучшить своё положение.

Селестия закрыла глаза на мгновение, делая глубокий вдох, прежде чем ответить:

— У меня есть ряд условий.

Сомбра поднял бровь, ожидая продолжения.

— Твои желания должны оставаться в рамках разумного. Пока цель оправдывает средства, они не должны касаться жизней или свобод разумных существ. И они не должны каким-либо образом давать тебе возможность сбежать. Более того, я имею право отвергнуть каждое твоё желание, если сочту это необходимым.

Сомбра внимательно слушал, его лицо оставалось спокойным, но глаза блестели от интереса.

— На большее я и не рассчитывал, — ответил он спокойно, без капли насмешки.

Селестия медленно кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — И чего же ты хочешь?

Сомбра задумчиво провёл копытом по обрубку своего рога, его взгляд, казалось, был сосредоточен на невидимой точке где-то позади Селестии. Он вздохнул, а затем лениво произнёс, словно обсуждал самую обыденную просьбу:

— Для начала, было бы неплохо вернуть то, что у меня отобрали.

Селестия мгновенно напряглась. Её взгляд стал холоднее, и она ответила ровным, но твёрдым тоном:

— Ты не получишь назад свой рог до тех пор, пока не убедишь меня, что полностью исправился.

Сомбра хмыкнул, его глаза блеснули тёмной насмешкой.

— Исправился? — протянул он, словно смакуя это слово. — Ты понимаешь, что я могу годами так «исправляться», а заодно страдать от твоей добродетельной милости? Ты хоть представляешь, как тяжело жить единорогу без магии?

Селестия прищурилась, её голос оставался бесстрастным:

— Вполне представляю. Но это не заставит меня передумать.

Сомбра внимательно смотрел на неё, и его взгляд, незаметно для него самого, задержался чуть дольше, чем нужно. Его глаза изучали её: каждую деталь, каждую черту.

Селестия, будто угадав его мысли, моментально прервала этот поток мыслей:

— Даже не думай.

Её тон был предельно серьёзен, но холодный блеск в глазах выдавал её безмолвное предупреждение.

Сомбра лишь хмыкнул, уголки его губ изогнулись в лукавой усмешке.

— Ты, как всегда, предсказуема, — произнёс он с тихой насмешкой. — Но ладно, перейдём к следующему вопросу. Я всё-таки король.

Он подчеркнул последнее слово с таким нажимом, будто оно было ответом на все возможные аргументы.

— И я, как король, желаю сменить своё… жильё на что-то более подходящее по статусу. Уж точно что-то получше этой камеры.

Селестия сложила крылья ближе к телу, её лицо оставалось невозмутимым.

— Для тебя уже подготовлена комната во дворце.

Сомбра рассмеялся. Его смех был глубоким, саркастическим, словно её слова были особенно глупой шуткой.

— Комната? Не нужна мне твоя комната, Селестия. Ты что, не слышала? Я король. А значит, мои покои должны быть… королевскими.

Его глаза сощурились, и в них снова зажглись тёмные огоньки насмешки.

— Какие самые лучшие апартаменты есть в этом жалком дворце?

Селестия хмыкнула, но в её глазах мелькнуло раздражение.

— Только мои и Луны покои, — ответила она сухо.

Сомбра сделал вид, что задумался, а затем с явным удовольствием произнёс:

— Раз твоей нестабильной сестрички с её… как это вы называете? Синдромом дефицита внимания? — нет дома, то я бы с радостью поселился у неё.

Селестия вскинула бровь, её голос зазвучал холоднее:

— Это её покои, и доступ к ним возможен только с её разрешения. Да и… — она чуть наклонилась вперёд, её глаза прищурились. — Что-то мне подсказывает, что твоя настоящая цель — это огромный, красный рог, который, как тебе известно, хранится в её комнате.

Сомбра развёл копытами с невинным видом, но усмешка осталась.

— Ладно, твоя взяла. Тогда… как насчёт твоих покоев?

Он опустился на каменный пол, его взгляд всё ещё был полон лукавства, но голос стал мягче, почти задумчивым.

— Там, наверное, светло, просторно и весьма комфортно. Явно лучше, чем здесь.

Селестия сделала шаг назад, её крылья дрогнули, но она быстро взяла себя в копыта:

— Я не собираюсь предоставлять тебе свои покои, Сомбра. Я жила там веками.

Тот лишь вздохнул, и его голос наполнился притворной усталостью:

— Ну что ж, в таком случае, на моё сотрудничество можешь не рассчитывать.

Селестия на мгновение потеряла самообладание.

— А где тогда буду жить я? — резко воскликнула она.

Сомбра засмеялся, его смех был полон злорадства.

— Разве не очевидно? Та комната, которую ты подготовила для меня, вполне свободна. Вряд ли твоя гордость превзойдёт твоё желание защитить своих маленьких пони.

Его голос прозвучал сдержанно, но в нём явно читалась насмешка.

Селестия закрыла глаза, делая глубокий вдох, а затем, опустив голову, тихо ответила:

— Хорошо. Но взамен ты должен рассказать что-то действительно ценное, что поможет предотвратить любую угрозу от того, что ты там прятал.

Сомбра задумчиво почесал подбородок, его глаза блестели странной смесью восторга и злобы.

— Говорит ли тебе что-нибудь словосочетание «Пони теней»?

Глава 4

— Что значит, ты смог вернуть пони теней?! — голос Селестии прозвучал резко, почти вибрацией пройдясь по скромно убранной королевской кухне. Она сидела за деревянным столом, её копыто нервно постукивало по его поверхности, выдавая едва сдерживаемое раздражение.

Сомбра, устроившийся напротив, казался совершенно невозмутимым. Его внимание было полностью сосредоточено на бутерброде, который он медленно и методично поедал, демонстративно наслаждаясь каждым укусом.

— Как же я скучал по нормальной пище, — пробормотал он с набитым ртом, так что слова прозвучали неразборчиво, словно из-под земли.

— Сомбра! — Селестия резко стукнула копытом по столу, заставляя посуду тихонько зазвенеть. — Я требую объяснений!

Сомбра тяжело вздохнул, отложив бутерброд и лениво облизнув губы.

— О, ну раз ты так настаиваешь, — сказал он с неохотой, словно рассказывать было не меньше, чем пыткой. — Пони теней, в своей основе, — паразитическая сущность. То, что питалось чужими страхами, усиливаясь за их счёт. Сложный, но гениальный... эксперимент.

Он сделал паузу, будто любуясь своими словами.

— Так вот, мне удалось... скажем так, воспроизвести его. С нуля. Обладающего всеми способностями оригинала.

Селестия подавила дрожь, пронизавшую её тело. Её голос стал ниже, но в нём зазвучала угроза:

— Ты хоть понимаешь, кого ты вернул?

Сомбра фыркнул, криво улыбнувшись.

— Ну, строго говоря, я его не "вернул", а скорее создал новую форму. Всё просто: ты берёшь магию, определённый набор условий, кое-какие материалы... И вуаля! — он развёл копытами, словно представляя шедевр. — Ах да, я, разумеется, принял все меры безопасности. Он был плотно изолирован в отдельном помещении, когда меня выволокли из лаборатории.

— Кем нужно быть, чтобы вообще додуматься до такого?! — воскликнула Селестия.

Сомбра не скрывал смеха. Его саркастический тон прозвучал режуще, как клинок.

— Ну, даже не знаю... Может быть, королём-колдуном, которого лишили трона? — Он наклонился вперёд, его красные глаза ярко блеснули. — Весьма сведущим в тёмной магии? Да ещё и имеющим все причины ненавидеть вас?

Селестия замерла, её взгляд, полный гнева и негодования, впился в него. Она несколько секунд молчала, пытаясь взять себя в копыта.

— Это выходит за все рамки, Сомбра, — наконец сказала она, её голос стал холодным, как зимний ветер. — Ты не просто играешь с магией. Ты играешь с жизнями.

— А разве вы, аликорны, этим не занимаетесь? — резко парировал он, снова взявшись за свой бутерброд. — Всегда в вашей божественной мудрости решаете, кто достоин, а кто нет.

Королевская кухня погрузилась в напряжённую тишину, лишь прерываемую раздражённым постукиванием копыта Селестии по деревянной столешнице. Сомбра лениво доедал бутерброд, наслаждаясь своей показной невозмутимостью.

— Ты... — Селестия прервала своё молчание ледяным тоном. — Ты ведёшь себя как бешеный пёс.

Внезапно её магия вспыхнула. Золотое сияние, пропитанное яростью, обрушилось на Сомбру, прижимая его к столу. Он издал сдавленный крик, больше удивлённый, чем испуганный, и дёрнулся, но магическая хватка была непоколебимой.

— Если ты и дальше будешь испытывать моё терпение, то и участь твоя будет соответствующая, — её голос был низким, дрожащим от еле сдерживаемого гнева. Она склонилась ближе, глядя в его ярко-красные глаза, которые, несмотря на давление, смотрели без намёка на страх. — Я дала тебе единственный шанс на нормальную жизнь, хотя должна была бы убить на месте за всё, что ты сделал!

Последние слова вышли с таким нажимом, что стол под Сомброй скрипнул. Его лицо на мгновение изменилось — короткий проблеск удивления.

— Ну-ну, дорогая Селестия, — прохрипел он, ухмыляясь, хотя дыхание оставалось сбитым. — Ты не перестаёшь меня удивлять.

Её взгляд блеснул болью и яростью.

— Ты думаешь, я простила? Когда ты пытал меня, унижал, использовал?

Её слова казались ей самой невыносимо тяжёлыми. Лицо Сомбры снова исказилось ухмылкой.

— Мы были на войне, ты была моей пленницей. И всё-таки ты меня не убила, — с трудом выдавил он. — Наверное, это потому, что я слишком красив, чтобы просто взять и избавиться от такого великолепия.

Селестия стиснула зубы и резко разжала магическую хватку, заставив его с глухим стуком рухнуть обратно на стул.

— Я могла бы это исправить прямо сейчас, — прошипела она, всё ещё кипя от злости, но взяв себя в копыта. — Что способна делать тварь, которую ты создал?

Сомбра лениво потёр подбородок копытом, растягивая момент.

— Ну даже и не знаю... — протянул он с нарочитой задумчивостью, улыбаясь уголками губ.

Селестия устало опустила голову, словно в знак поражения, и с глубоким вздохом спросила:

— Чего ты хочешь?

Его улыбка стала шире, а взгляд — триумфальным.

— Доступ к библиотеке, — сказал он, небрежно пожимая плечами. — И место под лабораторию.

Селестия вскинула голову, её глаза сверкнули недоверием.

— Дворец — не место для твоих безумных экспериментов.

Сомбра фыркнул, откинувшись на стуле.

— Даже лишив меня большей части моих сил, ты не лишила меня моего ума. Я всё ещё учёный и великий колдун. А если мой мозг не напрягать, он начинает застаиваться, а мне это, знаешь ли, неприятно.

Её взгляд оставался холодным, но в нём сквозила капля усталой покорности.

— Исключительно под моим надзором, — сказала она, с нажимом на каждое слово.

— Ну разумеется, — протянул он с насмешливым поклоном.

— Теперь отвечай.

Сомбра вздохнул, словно ему было скучно, и постучал копытом по своему наполненному животу.

— Саморепликация, манипуляция страхами, ассимиляция сторонних носителей. Ещё он весьма обучаем и может воспроизводить любую магию.

Селестия в ужасе отпрянула.

— Да это буквально оружие апокалипсиса!

Сомбра зевнул, едва ли проявляя интерес к её словам.

— Ты как всегда драматизируешь. День, к слову, клонится к ночи. Может, пора мне уже оценить свои королевские покои?

Она медленно поднялась, глядя на него с недоверием и ярко выраженным презрением.

— Если хоть один невинный пони пострадает, — сказала она ледяным тоном, — если эта тварь вырвется, ты никогда не увидишь свободы.

Сомбра лишь усмехнулся и, поднявшись, жестом предложил ей идти первой.

Когда они покинули кухню, стражники, выстроенные вдоль коридоров, бросали на гостя злые, настороженные, а порой и удивлённые взгляды. Селестия шла впереди, игнорируя их, словно её спутника не существовало. А он, улыбаясь, наслаждался этим сомнительным вниманием.

Широкие двойные двери с изящной золотой инкрустацией открылись с лёгким скрипом, впуская в просторные покои принцессы Селестии тени двух фигур. Сомбра шагнул внутрь первым, его алые глаза неторопливо скользили по комнате, наполняя её своим присутствием, как если бы она уже принадлежала ему. Селестия шла за ним, хмурясь, её взгляд ясно говорил о том, что она готова в любой момент как минимум выгнать его обратно в камеру, если он перейдёт черту.

Покои были светлыми и просторными, словно сама суть дня воплотилась в интерьере. Золотисто-белые стены были украшены элегантными узорами, имитирующими солнечные лучи, а высокие окна с изящными занавесями из мягкого кремового шёлка впускали мягкий дневной свет. Пол был выложен мрамором с золотыми прожилками, а из центра комнаты свисала огромная люстра, сверкающая как настоящее солнце.

На одной из стен висело зеркало в позолоченной раме, искусно выгравированной в форме солнечных лучей, а рядом стоял высокий шкаф из редкого красного дерева с искусно вырезанными изображениями птиц и цветов. Возле окна виднелся небольшой столик, украшенный вазой с белыми лилиями, от которых исходил тонкий, едва уловимый аромат.

В центре покоев стояла огромная кровать с роскошным балдахином, его мягкие ткани нежно струились вниз, создавая ощущение уединённости и тепла. Одеяло было вышито вручную, покрыто золотыми узорами в виде солнца и облаков.

Сомбра остановился в центре комнаты, медленно обводя взглядом всё вокруг. Его лицо исказилось в гримасе, и он произнёс с едва сдерживаемым презрением:

— Меня уже начинает тошнить от этого… избытка золотого. Символы солнца буквально на каждом шагу.

Он взмахнул копытом в сторону стены, где висело ещё одно изображение солнца, словно подтверждая свои слова.

Селестия, стоящая неподалёку, хмуро наблюдала за ним.

— Это мои покои, — сказала она сухо.

Сомбра, проигнорировав её тон, перевёл взгляд на кровать. На его лице появилась насмешливая улыбка.

— Но кровать… Кровать я должен признать. Впечатляет.

Селестия с лёгким раздражением фыркнула, но тут же парировала:

— Она больше тебя. Мой рост, знаешь ли, требует немного большего пространства.

Сомбра лишь слегка рассмеялся.

— Да, ты действительно больше меня, о могучая солнечная кобыла. И кровать твоя тоже больше. Весьма удобно, — заметил он, прищурившись.

Тем временем Селестия начала собирать свои вещи. Она аккуратно складывала в коробку золотые накопытники, запасную корону, странного вида золотое перо, и множество других вещей — королевских и сугубо личных.

— О, а что это у нас? — спросил Сомбра с притворным удивлением, подойдя к большому шкафу. Он открыл его с лёгким скрипом и тут же издал смешок, увидев внутри ряды платьев самых разных цветов и фасонов.

— У тебя целая коллекция. Никогда бы не подумал, что ты такая модница, — сказал он с издёвкой, перебирая ткани.

Его копыто вдруг остановилось на более странного вида ночной пижаме из мягкой полупрозрачной ткани с кружевной отделкой.

Селестия мгновенно выхватила её у него.

— Прекрати трогать мои вещи, — резко произнесла она, кидая пижаму в коробку.

— Твои понятия о приватности меня забавляют, — ответил единорог, облокотившись на шкаф. — Что у тебя может быть такого личного? Тайный запас тортов?

Селестия, стараясь игнорировать его, занялась своим письменным столом, лениво убирая бумаги и мелкие предметы. Однако, прежде чем она успела закончить, Сомбра подошёл и открыл один из ящиков, обнаружив скрытый отсек снизу.

Селестия застыла, её глаза расширились, а лицо на мгновение приобрело выражение паники.

— Это ещё что? — спросил Сомбра, доставая содержимое.

В его копытах оказался странного вида осколок, бумажка с текстом, который он не успел прочесть, и несколько других мелочей. Однако его внимание тут же привлекла одна вещь — изображение жеребца.

Сомбра нахмурился, рассматривая картину. На ней был он сам… или, по крайней мере, кто-то, выглядящий как он. Единорог с мягкими чертами лица, причёсанной гривой и одеждой пастельных тонов. Этот другой Сомбра сидел на берегу моря, держа за копыто Селестию, которая была изображена в лёгкой пляжной одежде.

Он несколько секунд молча смотрел на изображение, потом поднял глаза на Селестию, его лицо выражало смесь недоумения и удивления.

— Что это?

Селестия лишь молча смотрела на фотографию несколько секунд, затем с долгим, утомлённым вздохом забрала её из копыт Сомбры. Без лишних слов она вытряхнула всё содержимое тайного отсека в коробку. Бумаги, старые фотографии, осколки зеркала и другие вещи с мягким стуком легли на дно.

— Это то, во что ты не должен совать свой нос, — холодно сказала она, не глядя на него.

Сомбра нахмурился, напряжённо прищурившись, словно что-то искал в её лице. Он сделал шаг ближе, его голос прозвучал требовательно:

— На этой фотографии точно был я. Или кто-то, кто выглядит, как я. Потрудись же объяснить.

Селестия в ответ лишь сжала зубы, её взгляд на мгновение стал жёстким.

— Ты правда думаешь, что можешь вот так просто прийти сюда, разрыть мои личные вещи и потребовать объяснений? — зло бросила она, затем глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. — Этот жеребец — единственная причина, по которой я до сих пор терплю тебя. До сих пор не отправила тебя в Тартар. И не казнила.

Слова прозвучали резко, словно удар, и на мгновение в комнате воцарилась тишина, настолько плотная, что можно было услышать шорох лёгких занавесей.

— Что? — голос Сомбры звучал неуверенно, но в нём был слышен проблеск искреннего удивления.

Селестия вздохнула, её плечи расслабились, а взгляд стал пустым, словно она вновь перенеслась в прошлое.

— Вскоре после того, как мы победили тебя… Луна пала. Она превратилась в Найтмер Мун. Мне пришлось изгнать её…

Она замолчала на мгновение, словно вспоминая боль тех дней.

— Это было... слишком, даже для меня, — продолжила она, отворачиваясь, будто не могла встретиться с его взглядом. — Я не могла управлять страной. Я вообще ничего не могла. Лежала в своей кровати, едва шевелясь, и молила Солнце, чтобы оно просто погасло, чтобы этот кошмар закончился.

Селестия подошла к окну и устремила взгляд в даль, её тон стал тише, мягче.

— Тогда Старсвирл решил вмешаться. Он поставил в моей комнате зеркало. Оно было не простое, — она обернулась к Сомбре, — оно показывало другие миры. Чудные, невероятные миры. Он сказал, что если я захочу, я могу исследовать их. Путешествовать между измерениями, не покидая своей комнаты.

— Вот оно что… — пробормотал Сомбра, нахмурившись, но не перебивая.

— Я согласилась, — продолжила она, — в надежде, что это хоть как-то поможет забыть пережитое. Я видела миры, где единороги живут в облаках вместо пегасов, где небеса зелёные, а земля розовая. Но однажды я наткнулась на мир, где правил добрый и справедливый правитель. Его звали... Сомбра.

Селестия услышала, как он резко втянул воздух.

— Что? — переспросил он, подняв бровь.

Она обернулась и встретила его ошарашенный взгляд.

— Ты всё правильно понял. Это был ты. Или, по крайней мере, твой двойник из другого измерения, — сказала она, её голос дрогнул, но в глазах светилась печаль. — Я полюбила его.

Сомбра стоял неподвижно, словно превратился в статую.

— Единственного за всю мою долгую жизнь, — продолжила она, и в её голосе появились нотки боли. — Он помог мне найти хоть какие-то силы после всех кошмаров. Поддержал в тот момент, когда я думала, что уже никогда не встану на ноги. После всего пережитого… после твоих пыток и утраты Луны.

Она опустила глаза, словно боясь показать, насколько искренне эти слова отзывались в её душе.

— Он был моим утешением, и моей любовью.

Сомбра, впервые за всё время, похоже, потерял дар речи.

— Но… — наконец начал он, но голос его был слабым.

Она перебила его, подняв копыто.

— Но всё оказалось не так просто. Моё постоянное присутствие в том мире начало постепенно разрушать обе наши реальности. Старсвирл не доверял мне, — продолжила Селестия, её голос дрогнул. — Он видел, как я страдала от разлуки с любимым, боялся что я сорвусь. И… он разбил зеркало. Разлучив нас, навсегда.

Её голос стал ледяным.

— Этот поступок разрушил мои отношения с наставником. Мы никогда больше не смогли вернуться к той дружбе, что когда-то была между нами.

Она посмотрела на фотографию, которую всё ещё держала в копытах, её взгляд стал мягче, но грусть не исчезла.

— Но я так и не забыла свою любовь. И никогда не забуду.

Сомбра долго молчал, его алые глаза, обычно полные насмешки и злобы, были теперь широко раскрыты от изумления. Он смотрел на Селестию, будто видя её впервые.

— Вот этого я точно не ожидал, — наконец произнёс он, ломая тишину. Его голос был низким, но пропитанным сарказмом. — Единственный избранник самой принцессы Селестии… и это я? Точнее, мой жалкий, мягкотелый двойник из иного измерения.

Он усмехнулся, медленно подходя ближе.

— Пожалуй, мне стоит поблагодарить его. За что? — он сделал паузу, наслаждаясь каждым словом. — За то, что из-за своих чувств к нему ты оставила жизнь мне, оригиналу.

Сомбра прищурился, его голос стал каплей яда.

— Наверное, сам факт моего присутствия оказался для тебя крайне… травмирующим.

Селестия напряглась, но не отвела взгляда. Её голос был твёрдым, как гранит, когда она ответила:

— Это было многие века назад, Сомбра. Но осознание, что ты можешь представлять из себя нечто большее, чем жестокое, порочное и тёмное существо, заставило меня дать тебе шанс.

Она приблизилась к нему.

— Он был лучше, чем ты когда-либо сможешь быть. Я бы всё отдала, что бы вы поменялись местами.

И не давая ему толком времени на ответ, она резко подняла коробку магией и вышла из покоев. Звук захлопнувшейся двери эхом прокатился по коридорам дворца.

За дверью уже стояли слуги, переминаясь с копыта на копыто. Их взгляды были направлены в пол, но беспокойство было видно в каждом движении. Селестия взглянула на них, и, сдерживая раздражение, произнесла:

— Проведите меня в комнату, которую подготовили для нашего... гостя.

Комната, в которую её привели, разительно отличалась от её собственных покоев. Здесь не было золотых украшений или сложной резьбы на стенах. Потолок был низким, стены — обычной белой штукатуркой, без каких-либо украшений. Единственным источником света служила простая магическая лампа, скромно мерцающая в углу.

В углу стоял небольшой письменный стол с простым стулом. На полу лежал тонкий коврик, и несколько полок висели на стене, совершенно пустые. Но главным элементом комнаты была кровать — рассчитанная на обычного единорога. Она была узкой, короткой и явно неудобной для взрослого аликорна, чей рост и габариты превышали размеры любого пони.

Селестия остановилась у входа, устало осматривая помещение.

— Прекрасно, — сухо бросила она, больше себе, чем слугам.

Слуги нервно поклонились и поспешно ушли, оставив её в одиночестве. Она поставила коробку на пол, затем аккуратно уложила её возле кровати.

Утомлённо вздохнув, Селестия опустилась на кровать. Её габариты совершенно не подходили для такого скромного ложа: копыта свисали, а крылья тягостно сползли на пол.

— Как же он меня бесит, — прошептала она, прикрывая глаза и потирая виски.

Её голос стал громче, наполнен раздражением:

— И зачем Луна вообще притащила его сюда.

Она ещё раз обвела взглядом комнату, устало улыбнувшись тому, насколько несоответствующей оказалась эта ситуация её статусу.

Оставшись один, Сомбра тяжело выдохнул, его острые черты лица исказились в едва уловимом раздражении. Ему не нравилась эта ситуация: унизительное лишение магии, и, что хуже, осознание того, что он — лишь тень другого, гораздо более успешного себя, столь же далёкого, сколь и ненавистного.

Он медленно обошёл комнату, вновь оглядывая её детали. Приторно золотой свет струился из высоких окон, витражи солнечных лучей резали глаза, а мебель была украшена резьбой с тем же навязчивым символом солнца. Всё это вызывало в нём физическое отвращение.

— Проклятая принцесса, — пробормотал он себе под нос, раздражённо проведя копытом по одной из полок. — И зачем столько золота? Показушность... Вот кристаллы...

Его взгляд остановился на груде вещей, которые она так и не успела собрать. Среди них были драгоценные расчёски из чистого серебра, изысканные платки и несколько других предметов, чья утилитарная ценность была сомнительна. Сомбра взял одну из расчёсок, внимательно её осмотрел, прежде чем с насмешкой бросить обратно.

— И что же ты тут прячешь? — проворчал он, двигаясь дальше.

Росясь по ящикам, он наткнулся на небольшую шкатулку. Внутри оказались какие-то безделушки, перо с золотым наконечником, миниатюрное зеркало в красивой раме. Всё это выглядело слишком... личным, слишком женственным. Он раздражённо захлопнул шкатулку, ворча про себя.

Его поиски продолжались до тех пор, пока взгляд не зацепился за небольшой фотоальбом, затерявшийся среди книг. Сомбра открыл его, пролистав несколько страниц с изображениями важных церемоний и праздников. Но одна из фотографий заставила его остановиться.

На снимке была изображена молодая пегаска с сияющей золотой гривой, заплетённой в длинную косу, которая свободно свисала через плечо. Её большие голубые глаза смотрели прямо в объектив с такой искренней радостью, что у Сомбры невольно дрогнуло сердце. На обратной стороне фотографии небрежным почерком было выведено:

“Для моей маленькой золотой звезды. Никогда не забывай, откуда ты пришла.”

— Что за чушь? — пробормотал он, бросая фотографию на ближайший стол. — Кому она может писать настолько пафосные послания?

Отложив эти пустые размышления, и окончательно решив что ничего ценного тут более обнаружено быть не может, он наконец добрался до кровати. Её размеры превосходили любую из тех, на которых ему приходилось спать раньше. Огромное ложе, украшенное мягкими подушками, покрывало, сотканное из дорогих тканей, — всё это соблазняло своей роскошью.

Он поднялся на кровать и растянулся, позволяя себе ненадолго расслабиться.

— По крайней мере, это уже ближе к той жизни что я привык видеть, — пробурчал он, обводя взглядом массивное одеяло с символом солнца.

Но вскоре его настроение снова испортилось. Запах. Он чувствовал запах Селестии. Это было что-то неуловимое: смесь лёгкого аромата цветов, может быть, лилии, и чего-то ещё, что он не мог определить. Запах её тела, духов или, возможно, самого времени, которое она проводила здесь. Запах, который однако вызывал в большей степени отвращение.

— Проклятие, — пробормотал он, морщась.

Он завернулся в тёплое одеяло, несмотря на раздражение. Лежа в тишине, он смотрел в потолок, тщетно пытаясь уснуть.

— Как же я их всех ненавижу, — пробурчал он, затягивая одеяло плотнее.

Селестия ворочалась на неудобной кровати. Её крылья невольно дрогнули, когда из-под ресниц скользнула слеза, увлажнив белоснежный мех на её щеке. В полудреме перед её глазами вспыхивали образы другого мира, обрывки воспоминаний, которые до сих пор ранили её сердце.

Она стояла перед величественным дворцом, обрамлённым кристаллическими шпилями. Воздух искрился магией, но от этого мира веяло гармонией, а не холодным расчётом и злобой. Её встретили местные стражи, их доспехи переливались радужным блеском, и она, ещё не оправившись от шока, позволила себя проводить в тронный зал.

На троне сидел он.

Селестия застыла. Это было его лицо, его глаза, та же чёрная грива, струящаяся, словно из тени. Но в его взгляде не было тьмы. Его глаза были тёплыми, почти мягкими, а на губах играла искренняя улыбка.

— Ваше Величество, — мягко произнёс он, вставая. Его голос был низким, но не угрожающим. Он подошёл ближе, и она невольно напряглась, но ничего угрожающего не последовало.

— Добро пожаловать. Я уже наслышан о вашем мире и боли что вы пережили, приношу свои искренние соболезнования вашей утрате. Пожалуйста, позвольте нам показать, что у нас всё иначе.

Она не отвечала. Её настороженность казалась почти осязаемой, но он лишь жестом пригласил её за стол.

Следующий миг — они обедают.

Её взгляд был острым, её слова отточены недоверием.

— Вы слишком похожи на него, чтобы я могла вам доверять, — сказала она, отложив серебряный нож.

Сомбра лишь улыбнулся, как будто её слова были ему заранее знакомы.

— И всё же, — начал он, складывая копыта перед собой, — я рад, что вы здесь.

— Вы можете не верить мне, и я понимаю почему. — Он взглянул на неё прямо. — Но я не он. Здесь всё немного наоборот. Я искренне сожалею о том, через что вам пришлось пройти. Тот другой я… причинённая вам боль — это позор, который я не могу искупить, но, возможно, смогу хоть немного облегчить ваше пребывание здесь.

Селестия не ответила. Но что-то в его словах, в его голосе заставило её чуть расслабиться.

— Вы можете насладиться нашим гостеприимством, — продолжил он, сделав приглушённый жест в сторону дворца. — И, если захотите, поделиться своими тяготами. Иногда это помогает.

Она опустила глаза на тарелку. Гостеприимство? После всего, что она пережила? Её мир рухнул, сестра потеряна, а тот кто в её мире был её врагом, вдруг предлагает помощь? Это было странно, даже абсурдно. Но она решила остаться.

Обрывок сменился закатом.

Селестия стояла на балконе. Не в своём мире. Здесь небо было багровым, словно драгоценный камень, плавящиеся на закате. Мир вокруг неё был живым, но казался столь чужим.

Она услышала шаги за спиной.

— Красиво, не правда ли? — Его голос звучал мягко, почти нежно.

Она не обернулась, но чувствовала, как он подходит ближе, пока их плечи не оказались рядом.

— Здесь всё другое, — наконец произнесла она, глядя вдаль.

— Не то что бы всё, — ответил он.

Её сердце дрогнуло. Она повернула голову, и встретила его взгляд.

— Вы не одиноки, Селестия, — сказал он, и её имя, произнесённое им, прозвучало странно утешительно. — Мы с вами одинаково стремимся сохранить гармонию. Пусть это разные миры, но у нас одинаковая работа. Я действительно понимаю ваше бремя.

Её взгляд потеплел, хотя она сама этого не заметила.

— Иногда кажется, что в этом мире никто не понимает, как тяжело... нести на себе всё.

Он тихо рассмеялся.

— Да, тяжело. Мы жертвуем всем, что у нас есть, ради благополучия наших маленьких пони, а все привыкли воспринимать это как должное. Но иногда… даже нам нужен отдых. Перерыв. Мы всё ещё живые существа.

Она повернулась к нему, слова, которые она так давно хотела услышать, звучали в его устах так естественно.

— Селестия… — произнёс он её имя почти шёпотом, и она только теперь заметила, насколько он близко.

Она не знала, как это произошло. Его присутствие нарушило её личное пространство, но она не сопротивлялась. Он стоял слишком близко, его глаза смотрели в её, а между ними осталось всего лишь несколько сантиметров.

И вот это произошло.

Его губы встретились с её. Это было мягко, ненавязчиво, как лёгкое прикосновение, которое должно было случиться. Она не отстранилась, не протестовала. В этот момент всё остальное потеряло значение.

Селестия, всё так же ворочаясь в постели, уткнулась лицом в жёсткую подушку. Слёзы стекали по её щекам, впитываясь в ткань. Пока её разум уносился в далёкие воспоминания.

В спальне царила ночная тишина, нарушаемая лишь еле уловимым звуком ветра, что колыхал прозрачную занавеску. Селестия лежала на животе, её белоснежные крылья расправлены, будто готовы обнять всю комнату, а шёлковое покрывало ласкало её тело. Свет луны мягко падал на неё, отражаясь от гладкой поверхности её шёрстки. Она прижала лицо к подушке, но не в страхе — в ожидании. Её дыхание сбивалось от того, как близко он находился, как его копыта уже коснулись её боков.

Сомбра склонился над ней, его тёмное тело подчёркивало контраст их противоположности. Он медленно опустил голову к её спине, его горячее дыхание обжигало кожу, когда он шепнул:

— Покажи мне, где он оставил свои следы.

Её мышцы напряглись, она попыталась скрыть дрожь, но он почувствовал это. Его копыто мягко провело вдоль линии её позвоночника, останавливаясь на небольшом рубце под лопаткой.

— Здесь? — спросил он, его голос был низким и ровным, но наполненным внутренней решимостью.

Она сдержала вздох, её лицо утонуло в подушке. Тогда он осторожно наклонился, его губы прикоснулись к этому месту. Она выдохнула, тихий, прерывистый звук вырвался из её губ.

— Или здесь? — его голос стал ещё тише, пока его копыто находило новую отметину на её боку.

Его губы оставили поцелуй на этом участке кожи, и она снова вздрогнула. Тонкий, едва уловимый звук протиснулся сквозь подушку, куда она прижималась лицом, пытаясь заглушить своё дыхание.

Его движения были точными, медленными. Каждое новое прикосновение словно искало, где боль ещё прячется в её теле.

— Здесь? — его губы прижались к её плечу.

— А может, здесь? — ещё один поцелуй коснулся её нижней части спины.

Её крылья невольно дрогнули, и она напряглась, когда его копыто остановилось на одном из самых глубоких шрамов.

— Здесь, — сказал он, его голос стал твёрже, и он склонился ближе. Его губы оставили долгий, тёплый поцелуй, пока его слова едва не утонули в её трепещущей тишине. — Здесь больше никогда не будет боли.

Её тело выгнулось, её голос, приглушённый подушкой, стал громче. Слабое "м-м-м" прорвалось наружу, а она сжала ткань копытами.

— Ты сильная. Ты пережила всё это, — продолжал он, медленно двигаясь дальше. Его копыто осторожно обнимало её бок, успокаивая её напряжение. — Но я клянусь, теперь тебе никогда больше не будет больно.

Он двигался в ритме, заставляя её тело откликаться, словно растворяясь в этом моменте. Её дыхание стало тяжёлым, её голос – громче, несмотря на то, что она продолжала кусать подушку, пряча своё лицо. Её крылья дрогнули ещё сильнее, а спина изогнулась под ним. Она не сдержала себя, и её голос прорвался, наполненный чистый эмоцией:

— Я… люблю тебя…

Она прильнула к подушке, но её слова всё равно прозвучали громко. Он замер на мгновение, затем склонился ближе, его губы коснулись её уха, которое он нежно прикусил, и шепнул:

— Я тоже.

Он оставался рядом, прижимаясь к её телу, пока она медленно приходила в себя, её дыхание постепенно выравнивалось. А потом всё вновь исчезло, растворилось в тенях прошлого. Слёзы продолжали течь по её лицу, пока воспоминания сменялись другими.

Мгновение воспоминания растаяло в туманной дымке, оставив в сердце спящей Селестии тяжёлую боль. Из её глаз продолжали стекать слёзы, окрашивая подушку блёклым, солёным узором. Внезапно зеркало перед ней раскололось — резкий, пронзительный треск отразился в её сознании, вырывая её из зыбкого сна. Осколки воспоминаний вновь слились в чёткое видение.

Слёзы текли по её щекам, а голос, прерываемый рыданиями, дрожал от обиды и гнева. Перед ней стоял Старсвирл, его взгляд был тяжёлым, но не жестоким, больше печальным, будто он заранее сожалел о каждой своей фразе.

— Ты просто не понимаешь, Старсвирл! — её голос сорвался, эхом отдаваясь в пустом зале. — Ты говоришь о долге, о равновесии… А я говорю о нём! О том, кого я люблю!

— Любовь… — Старсвирл нахмурился, его седая борода слегка колыхнулась, когда он покачал головой. — Любовь приходит и уходит, как ветер, дитя моё. А твои поступки… Ты ведёшь себя как глупый жеребёнок, который готов разбить мир из-за своих чувств.

— Глупый жеребёнок? — её голос задрожал ещё сильнее, а из глаз полились новые слёзы. — Я даже не попрощалась с ним!

Она рухнула на мраморный пол, её крылья беспомощно распахнулись в стороны, как у сломанной куклы. Старсвирл медленно подошёл, остановившись в нескольких шагах.

— Селестия, — его голос стал мягче, но всё ещё твёрд. — У тебя есть предназначение. Личным чувствам там нет места. Ты правишь, чтобы сохранять гармонию для пони, не ради себя. После того что произошло с Луной... Ты — последняя кто осталась, слишком многое зависит от тебя, слишком многое что бы так рисковать.

Она подняла на него полный боли взгляд.

— Разве я не имею права на счастье? Разве… разве я не могу хотя бы раз быть просто собой?

— Ты сможешь, но не сейчас, — ответил он, тяжело вздохнув. — Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня за это.

Он обернулся, чтобы уйти, но перед дверями оглянулся через плечо.

— И знаешь… я жалею, что дал тебе это зеркало. Я надеялся, что оно поможет тебе. Но оно только усугубило твою боль.

Его фигура исчезла в тени коридора, оставляя Селестию наедине.

Воспоминания вновь сменились. Селестия лежала на широкой кровати в своей спальне. Её тело казалось хрупким, как фарфор, её грива потеряла привычный блеск, рассыпавшись тусклыми прядями по подушке. Глаза были опухшими от слёз, а дыхание тяжёлым и неровным.

Она не слышала стука в дверь, только голос придворного мага заставил её приоткрыть глаза.

— Ваша Светлость... — он колебался, как будто не решался продолжать. — Последняя диагностика... она выявила...

— Говорите, — её голос был едва слышен, словно чужой.

— Вы беременны, принцесса.

Эти слова эхом отозвались в её сознании, как раскат грома. Её глаза расширились, но вместо радости или удивления в них зажглась новая волна боли. Она закрыла лицо копытами и снова разрыдалась.

Она прижала подушку к себе, словно ища утешения там, где его не было. Вместо этого её разум снова и снова возвращался к последнему взгляду, к последнему прикосновению того, кого она любила… но кого больше никогда не увидит.

Глава 5

Тяжёлые цепи глухо звенели в такт её слабым движениям. Селестия едва стояла, её передние ноги были натянуты вверх, привязанные к холодным кольцам на стене. Спина покрыта рубцами и свежими следами ударов, её белоснежная шерсть больше напоминала серую, испачканную кровью и грязью. Во рту грубый кляп из твёрдой ткани, пропитанный солоноватым вкусом пота и крови, мешал ей кричать или молить о пощаде. Она могла только издавать глухие, приглушённые звуки, пока слёзы стекали по её измождённому лицу.

Скрип двери раздался вновь, холодный звук заставил её мышцы напрячься от ужаса. Она даже не подняла взгляд — ей было достаточно услышать его тяжёлые, уверенные шаги.

— Моё маленькое солнце, — голос Сомбры был густым и насыщенным, словно растёкшийся по подземелью дым. — Как тебе сегодняшний день? Я надеюсь, ты ждала меня.

Селестия содрогнулась, но промолчала. Её молчание, как всегда, вызывало у него только усмешку.

— Твоя стойкость всё ещё восхищает меня, — продолжал он, подходя ближе. — Но ты ведь знаешь, что это бесполезно. Всё равно ты сломаешься.

Его копыта коснулись её подбородка, подняли лицо вверх. Её глаза, полные слёз, встретились с его холодным взглядом. Она попыталась отвернуться, но его магия зафиксировала её голову, вынуждая смотреть.

— О, как же мне нравится, когда ты пытаешься сопротивляться, — сказал он, его голос был пропитан удовлетворением.

Он отпустил её голову, и его магия взмыла в воздух, подхватывая знакомую плеть. Первый удар был внезапным. Металлические наконечники рассекли её спину, оставив новые кровавые полосы. Боль вспыхнула, как огонь, обжигая её изнутри. Она вскрикнула, но кляп заглушил звук, превратив его в хриплый стон.

— Ещё одно напоминание о твоей слабости, — произнёс он, поднимая плеть вновь.

Каждый удар сопровождался его медленными, методичными шагами вокруг неё. Боль сливалась с унижением, растягивая время. Она пыталась убежать от боли, спрятаться в глубинах своего сознания, но он не позволял.

— Ты никогда не убежишь отсюда, — прошептал он прямо у её уха.

Он медленно провёл копытом по её боку, грубо, безо всякой нежности. Она попыталась отстраниться, но цепи держали крепко. Её дыхание сбилось, глаза закрылись от очередного прилива стыда и ненависти к самой себе за своё бессилие.

Его копыта продолжали изучать её тело, словно наслаждаясь каждым её содроганием. Он медленно опустился ниже, его движения были полны преднамеренной жестокости. Когда он рывком откинул её хвост, она забилась сильнее, но это только вызвало его глухой смех.

— Ты так прекрасна, когда борешься, — прошептал он, прежде чем грубо притянуть её ближе.

Она почувствовала, как он прижался к ней. Его магия удерживала её неподвижно, лишая даже малейшего шанса на сопротивление. Она пыталась закричать, но кляп заглушил её крик.

Движение было резким, толчок заставил её тело содрогнуться, ноги подогнулись, и она рухнула на живот, но он не остановился. Его зубы грубо вжались в её загривок, фиксируя её голову, перед новым толчком. Боль смешалась с глубоким унижением. Каждый раз, когда он двигался, её тело сотрясалось в такт, цепи звенели в отчаянной гармонии с его грубыми, неровными движениями. Он издавал глухие, довольные звуки, наслаждаясь её страданиями.

Её разум вновь пытался убежать, но он не позволил этого. Его магия проникала в её сознание, вызывая образы её самых глубоких страхов, многократно усиливая её агонию.

Её дыхание сбилось, взгляд затуманился от боли. Она попыталась двигаться, хоть как-то вырваться, но цепи, его вес и грубость не оставили ей шансов.

— Ты создана для этого, — прошептал он низким голосом, его дыхание обжигало её шею.

Каждый толчок сопровождался довольным стоном, каждый его звук был как насмешка над её попытками сопротивления.

Он продолжал, ускоряя темп, его движения становились всё более рваными, пока наконец он не замер, тяжело дыша. В камере вновь воцарилась зловещая тишина.

Селестия осталась лежать на холодном камне, её тело все ещё было обездвижено. Она чувствовала, как последние остатки тепла покидают её.

Раннее утро окутывало покои лёгким полумраком. Сомбра резко вырвался из сна, его дыхание было рваным, тело покрыто холодным потом. Он сел на кровати, его пышная грива слегка прилипла к влажной коже. Ткань простыней и одеяла с вышитым символом солнца — символом, который раздражал до боли — показались невыносимыми.

С раздражением он скинул одеяло на пол. Взгляд его упал на золотые нити, которыми было вышито солнце. Он задержался на нём лишь на мгновение, прежде чем с глухим стуком копыта наступил на ткань.

Поднявшись, он неуверенно направился к массивному зеркалу в углу покоев. Свет ещё не проникал в комнату, и его отражение, слегка размытое в сумраке, будто издевалось над ним. Потёки на коже, лёгкий румянец усталости и неровное дыхание выдали очевидное недомогание.

Он не отрывал взгляда, почти как загипнотизированный. Но с каждой секундой его дыхание учащалось. Лёгкий дрожащий тик коснулся угла губ.

Его копыто резко взметнулось вперёд. Зеркало разлетелось на сотни осколков, звон которых эхом разнёсся по покоям. Несколько осколков больно врезались в его кожу, но он, казалось, не заметил.

Всё стихло. Только звуки капающей крови, стекающей с копыта, нарушали тишину. Сомбра остался стоять перед разбитым зеркалом, тяжело дыша, окружённый осколками, отражающими его раздробленное отражение.

Принцесса Селестия медленно открыла глаза, сонно моргая в приглушённом свете утра. Её тело ощущало неудобство и протест от ночи, проведённой на кровати, слишком маленькой для её величественной фигуры. Матрас был жестким, простыни – шероховатыми. Она с трудом поднялась, её длинные ноги казались будто не её, а крылья ныло от непривычной позы. Едва потянувшись, она почувствовала лёгкий хруст в позвоночнике, вызвавший тихий, раздражённый вздох.

Повернув голову к окну, Селестия лениво потянулась, выглядывая в ясное небо. Глубокий вдох прохладного утреннего воздуха заставил её слегка расслабиться. Медленно сконцентрировав магию, она подняла солнце. Огненный диск медленно взлетел на горизонт, освещая золотым светом её растрепанную гриву. Едва закончив утренний ритуал, Селестия тихо зевнула, прикрывая рот копытом.

Пар поднимался к потолку, делая небольшую душевую комнату похожей на баню. Свет от единственной лампы, тусклый и ровный, едва пробивался через завесу влаги. Селестия встряхнула крупные крылья, сбрасывая несколько прилипших к ним перьев, и шагнула под поток воды. Горячие струи стекали по её белоснежной шерсти, смешиваясь с мельчайшими каплями пота и грязи, накопившимися за долгий день.

Она закрыла глаза, позволяя теплу окутать её, но вместо облегчения её тело всё сильнее напрягалось. В какой-то момент Селестия, не выдержав, села прямо на круп. Её крылья, безвольно раскинувшись по бокам, выглядели тяжёлыми, будто сами по себе несли груз столетий. Взгляд, полный глухой ярости и усталости, упёрся в пустую стену, но её разум не находился отнюдь не здесь.

В голове творился хаос.

Голос, холодный и уверенный, возник в её сознании, словно строгий учитель, проверяющий домашнее задание:

— Селестия, у тебя есть план на завтра. Ты ведь знаешь, что придётся учесть все возможные сценарии: заседания совета, приёмы, согласование налоговых реформ. Всё должно быть выверено до мелочей. Мы не можем допустить осечек, особенно пока Луна отсутствует.

Она увидела её: изысканная, строго расчётливая версия себя, с собранной в пучок гривой и круглой оправой очков на носу. Она держала в копытах длинный список, сверяясь с ним каждые несколько секунд.

Но прежде чем та продолжила, её перебил другой голос, полный ненависти.

— Убей его, — прошипел голос, наполненный жаром, словно из самого пекла. — Убей Сомбру. Он заслуживает этого. Ты ведь помнишь, что он сделал с тобой? Сколько боли принёс и сколько жизней забрал?

Селестия едва успела повернуть голову в своём подсознании, как перед ней возникла её собственная фигура, но неестественная: глаза горели огнём, грива трепетала, как пламя, а улыбка была излишне широкой и хищной.

— Это он сделал тебя такой, — продолжала она, шагнув ближе. — Это его пытки заставили тебя прятаться за зеркало, искать утешение в другом мире. Ты видела, чем это кончилось? Или тебе напомнить?

— Напоминать не нужно, — прервал её другой голос, на этот раз мягкий, словно шёпот холодного ветра. — Если бы не он, ты бы никогда не встретила того другого Сомбру.

Селестия вздрогнула. Эта версия себя была более спокойной, но тоскливой. Она сидела в стороне, попивая чай из изысканной чашки, которая, казалось, вот-вот треснет.

— Ты любила его, — продолжила меланхоличная Селестия, взгляд её потух. — Но любовь принесла только боль. И, что уж говорить, Блюблада. Это сомнительное наследие, не находишь?

— А может, в этот раз всё будет иначе? — весело воскликнула четвёртая.

Селестия моргнула, увидев свою собственную фигуру, но с сияющими глазами и неестественно широкой улыбкой. Та была словно ребёнком, переполненным энергией.

— Попробуй снова! — радостно воскликнула она. — Почему бы просто не попробовать снова? Ты ведь видела, каким он может быть в другом мире. Может, этот Сомбра тоже сможет стать лучше.

— ЗАТКНИТЕСЬ!

Эхо её собственного голоса разнеслось по душевой.

— Я не собираюсь слушать ни одну из вас, — прохрипела она, глядя в пустую стену.

С трудом подняв своё тяжёлое тело с влажного пола, она сделала глубокий вдох и выключила воду. Но в тишине казалось, что их голоса всё ещё шепчут где-то на грани её сознания.

Накинув халат, который выглядел скорее как мягкая попытка согреть своё измождённое тело, и почти не глядя натянув корону на растрёпанные локоны, она тяжело вышла из своей комнаты. В коридорах было тихо, будто замок ещё не проснулся. Лишь её копыта глухо цокали по полам, отражаясь эхом в пустых залах.

Селестия шла, борясь с мыслями, что лучше бы ещё пару часов провести в постели. Но желание кофе оказалось сильнее. Оказавшись у дверей кухни, она слабо на секунду замерла, почувствовав знакомое присутствие.

Внутри, за столом, сидел серый единорог без рога. Он выглядел столь же измотанным, как она сама. Его грива была взъерошена, глаза покраснели от недосыпа, а взгляд был тяжёлым и слегка раздражённым. Секунду Селестия колебалась, гадая, стоит ли тихо уйти и вернуться позже, чтобы избежать общения. Её отношение к пленнику всё ещё оставалось далеко от тёплого, и завтрак с ним не входил в её планы.

Но запах кофе и пустота в желудке победили. Она вошла в кухню, то и дело ворча себе под нос, словно пытаясь заглушить свою внутреннюю досаду.

Селестия молча принялась готовить кофе. Зерна мелко скрипели под жерновами кофемолки, наполняя помещение бодрящим ароматом.

– Завари заодно и мне, – хриплым, но спокойным голосом произнёс единорог, протерев глаза копытом.

Селестия замерла. Бровь её взметнулась, словно подчёркивая её удивление и лёгкий шок от столь наглого запроса.

– Простите? – её голос звучал ровно, но в нём сквозило едва уловимое раздражение.

Он лишь хмыкнул, устало оглядев её.

– Если уж ты всё равно здесь, не вижу смысла отказываться.

Селестия посмотрела на него ещё раз, будто оценивая ситуацию. Её гордость и желание послать его прочь боролись с пониманием, что спор с ним лишь испортит утро. Она лишь махнула хвостом, выдохнула и, закатив глаза, достала вторую чашку.

Едва она успела поставить чашки, как одну из них тут же выхватил серый единорог оккупировавший её кухню.

– Ночь была просто отвратной, – проворчал Сомбра, сделав первый глоток. – Как ты вообще спишь в такой огромной кровати? У меня до сих пор в боку болит.

Селестия, потирая шею и небрежно взмахивая крылом, от чего раздался лёгкий хруст, холодно бросила:

– Ты издеваешься надо мной? Если тебе так не нравится, ты всегда можешь вернуть кровать её законной владелице.

Единорог лишь приподнял бровь, опуская взгляд от чашки на неё, а затем с лёгкой улыбкой ответил:

– Нет.

Селестия закатила глаза, сделала большой глоток кофе и откинулась на спинку стула. Но её утренний покой длился недолго.

– А где завтрак? – ворчливо протянул Сомбра, с раздражением постукивая копытом по столу. – В тюрьме меня кормили быстрее, чем здесь.

Селестия приподняла бровь, удивлённо посмотрев на него.

– Полагаю, повара уже давно должны были всё приготовить и подать.

Сомбра допил остатки кофе, поставил чашку на стол и усмехнулся:

– Ну, если бы они не сбежали с кухни, завидев меня, может, так бы и было.

Селестия, несколько секунд переваривая услышанное, тихо выругалась себе под нос.

– Как же я тебя ненавижу... – пробормотала она, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.

Спустя пять минут она уже стояла на кухне, накинув поверх халата полосатый фартук. Она старательно разбивала яйца в сковороду, с едва сдерживаемой злостью перемешивая их на сильном огне. Сзади раздавался голос Сомбры:

– Ты там скоро? Я умираю с голоду.

Селестия закрыла глаза, глубоко вдохнула и продолжила готовить.

– Если ты будешь ещё медленнее, я, наверное, вновь стану тенью и сбегу раньше, чем ты закончишь.

Она стиснула зубы, сделав вид, что не слышит его.

– Эй, ты меня слышишь? Я сказал, я хочу есть!

Не выдержав, Селестия резко развернулась, её взгляд был холодным, жёстким и почти пугающим, белок глаз слегка окрасился в светло-алые тона. Тихо и отчётливо она процедила:

– Заткнись.

Сомбра, заметив её взгляд, впервые за утро предпочёл замолчать. Его взгляд скользнул к её хвосту, который нервно дёргался, касаясь пола так резко, что казалось, будто он метёт его, как веник.

Она с тяжёлым вздохом сняла сковороду с плиты, громко поставила тарелку перед ним и уселась напротив со своей порцией.

– Вот. Ешь.

Сомбра сначала неуверенно взял вилку, слегка ковыряя яичницу. Но лишь после того, как Селестия начала есть свою порцию, он попробовал. Сделав пару жевательных движений, он кивнул, будто соглашаясь с чем-то в своей голове.

– Знаешь, это, однако, не так уж и плохо.

Селестия подняла на него усталый взгляд, почти сквозь зубы пробормотав:

– Ещё бы оно было плохим.

Сомбра, продолжая есть, спросил:

– Где ты такому научилась?

Селестия, не поднимая головы, пробубнила с набитым ртом:

– Постоянно готовила Луне. Правда, она ни разу так и не притронулась. Но если вдруг когда-то попробует, я сделаю так, чтобы это было лучшее, что она ела в своей жизни.

Сомбра тихо рассмеялся, мямля:

– За всю жизнь твоя сестра так и не попробовала ни одного завтрака, который ты ей готовила с любовью?

Он сделал паузу, допивая кофе и усмехнувшись:

– В жизни не видел истории печальнее.

Его собеседница лишь что-то невнятно проворчала в ответ, полностью сконцентрировавшись на пище либо на своих сомнительных мыслях.

Закончив с последним кусочком яичницы, лениво откинулся на спинку стула, переводя взгляд на Селестию. Она, закончив с едой, всё ещё клюя носом и обхватив чашку кофе копытами, выглядела так, словно была готова уснуть прямо здесь.

– Ну... и что мы будем делать? – протянул он с легкой усмешкой, внимательно разглядывая её усталое лицо.

Селестия встрепенулась, словно её выдернули из сна. Подняв взгляд, она моргнула и спросила:

– Прости, пожалуйста, но что ты имеешь в виду под "мы"?

Он хмыкнул, откинувшись ещё дальше, и сложил передние копыта на груди:

– Ну, ты ведь говорила, что хочешь меня исправить. Так исправляй. Вперёд. Я жду.

Селестия устало закатила глаза и, смахнув крошки со стола магией, проворчала:

– У меня, знаешь ли, есть дела поважнее, чем возиться с капризным тёмным магом. Мне вообще-то нужно заниматься такой "мелочью", как управление страной.

Сомбра не сдержал смешка и с видом задумчивости произнёс:

– В таком случае, я не буду мешать. Как раз трон Луны пустует… Я просто посижу в сторонке.

Селестия замерла, вздохнула так тяжело, что в этом звуке можно было услышать всё её накопившееся раздражение, и резко повернулась к нему:

– Нет, ты не будешь сидеть на троне Луны. И тем более не будешь находиться в тронном зале! Ты вообще ничего не будешь делать! – Она сделала паузу, недовольно качая головой. – Честно, я не могу вспомнить ни одного другого пони, который бы так сильно портил мне жизнь.

– Ну, – задумчиво проговорил Сомбра, постукивая копытом по столу, – я ведь был ближе всех к победе над вами. Так что это неудивительно.

Селестия тяжело вздохнула, прикрывая глаза.

– Ближе всех был Лорд Тирек, больше всех разрушений принёс Дискорд. А тебя победить было относительно легко.

Сомбра нахмурился, слегка наклонив голову.

– Легко? – повторил он с разочарованным и слегка оскорблённым тоном. – Правда?

– Правда, – лаконично подтвердила она, делая глоток кофе.

Он несколько секунд молчал, осмысливая её слова, затем снова заговорил, уже с явным раздражением:

– И чем же, по-твоему, я должен заниматься целый день?

Селестия, поджав губы, сделала вид, что размышляет, прежде чем ответить:

– Насколько я помню, ты сам хвастался своим острым умом и тягой к знаниям. У тебя есть доступ к библиотеке. Вот и займись книгами.

Сомбра громко фыркнул и откатился от стола, чуть ли не упершись в стену.

– Я уже был там. И, знаешь, явно не учёл одного. С учётом моего возраста большая часть твоих книг не представляет никакого интереса. – Он махнул копытом, словно отметая её предложение. – За тысячу лет вашей "гармонии" прогресс, мягко говоря, далеко не ушёл.

Селестия, прищурившись, глянула на него поверх чашки:

– Есть ли хоть одна вещь в этом мире, которая тебя устраивает? Ты выгнал меня из собственного жилья и всё ещё недоволен буквально всем!

Сомбра изогнул бровь, улыбаясь своей фирменной хищной улыбкой:

– Если бы я всем был доволен, я бы не был таким злым.

Селестия громко поставила чашку на стол, её взгляд стал холодным, словно ледяной ветер с вершины горы.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовалась она, чувствуя, как уходит последнее терпение.

– Как насчёт помочь мне с некоторыми экспериментами которые помогут отлично скоротать время? – ответил он, его улыбка становилась всё шире. – На правах ассистентки, конечно.

Селестия повернулась к нему, её взгляд был исполнен едва сдерживаемой ярости. Она, медленно поднимая голову, произнесла с сарказмом:

– Прости, мне показалось, или я тебе подруга? Или, может, служанка? С чего такая наглость?

– Позволь напомнить, это ты желала моего исправления. Может, ты и предложишь, чем я должен заниматься? Или как-то иначе попробуешь убедить меня оставить притязания на трон и заняться... – он махнул копытом, – чем-нибудь полезным? Хотя, если честно, у меня совсем нет идей, что это могло бы быть.

Селестия закрыла глаза и тяжело вздохнула, явно изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.

– Мог бы для начала извиниться перед кристальными пони за все свои многочисленные преступления, – проговорила она усталым, но твёрдым голосом.

Сомбра рассмеялся коротко и громко, словно она только что рассказала ему анекдот.

– Ты это серьёзно? – Он приподнял бровь, усмехнувшись. – Я не самоубийца, Селестия. Меня там буквально линчуют, если я только покажусь в Кристальной Империи.

Селестия тоже хмыкнула, но в её улыбке было больше горечи, чем веселья.

– Это, исключительно твоя вина. Ты пожинаешь плоды своих же поступков.

Он откинулся назад, постукивая копытом по столу.

– А как же твой метод "кнута и пряника"? – спросил он с подчеркнутой невинностью. – Разве я не заслужил пряник?

Селестия резко повернулась к нему, её взгляд вспыхнул огнём раздражения.

– Пряник? – почти выкрикнула она, голос её дрожал от сдерживаемого гнева. – Ты, шантажируя знаниями о монстре, которого сам же и создал, выгнал меня из моих покоев! Из-за тебя я, принцесса, впервые за столетия вынуждена готовить себе завтрак самостоятельно! И после этого ты ещё спрашиваешь, заслужил ли ты пряник?!

Сомбра поднял копыта, словно защищаясь от её гнева, и тяжело вздохнул.

– Неужели ты всё ещё ждёшь от меня извинений за то, что я с тобой когда то сделал? – спросил он, в его голосе звучало искреннее недоумение.

Селестия, явно теряя терпение, выругалась себе под нос, затем подняла взгляд и ответила:

– Мне плевать на твои извинения, Сомбра. Прошло больше тысячи лет. Всё это давным-давно потеряло для меня значение.

Сомбра удивлённо поднял брови.

– Правда? – спросил он, слегка растягивая слово, словно пробуя его на вкус. – Тогда скажи мне, что, по-твоему, я должен сделать, чтобы ты наконец дала мне свободу?

Селестия замерла на мгновение, как будто обдумывая его вопрос, затем произнесла, с трудом скрывая раздражение за формальным тоном:

— Для начала, ты мог бы признать свою вину, искренне раскаяться за все свои многочисленные грехи, рассказать все, что знаешь о монстре, которого создал, и сменить этот... устрашающий имидж. Ты ведь понимаешь, что буквально пугаешь всех окружающих?

Сомбра прищурился, внимательно изучая её лицо. Его голос был полон сарказма:

— Просто прекрасный план, не так ли? Только вот эта информация, — он сделал паузу, — мой единственный козырь. Единственный способ хоть как-то влиять на мою судьбу пока я в вашем заключении.

Селестия тяжело вздохнула, едва заметно качнув головой.

— Тебе ничего не угрожает.

Он коротко рассмеялся, но в этом смехе слышалась горечь.

— Ничего не угрожает? Напомнить тебе, как твоя любимая сестра, предлагала бросить меня в камеру пыток?

Селестия нахмурилась, её голос прозвучал строже:

— И кто её остановил?

Сомбра прищурился, взгляд его был ледяным.

— Ты. Но не из милосердия, как ты, возможно, хочешь это представить. Ты остановила её только потому, что я напоминаю тебе того двойника, которого ты когда-то любила. Более того, — он усмехнулся, — я уверен, что абсолютно всё, что ты делаешь, продиктовано желанием слепить из меня его копию. Фактически, я для тебя не больше, чем игрушка. Игрушка, с помощью которой ты надеешься склеить свою давно разбитую любовь и удоволевторить свои сомнительные желания.

Эти слова словно громом ударили по Селестии. Её глаза вспыхнули, она сделала шаг вперёд, и её магия резко вдавила единорога в пол.

— Ты ничего не знаешь! — в её голосе звучала ярость. — Ты ничего не знаешь ни о том, кого я любила, ни о том, что я хочу! И последнее, в чём я уверена, так это в том, что кто-то вроде тебя сможет когда-либо стать таким как он. Даже отдалённо.

Сомбра, лёжа под давлением её магии, прохрипел, криво усмехаясь:

— Правда? А предчувствие говорит мне обратное.

Внезапно взгляд Селестии упал на что-то на полу. Из-под плаща Сомбры выскользнула старая фотокарточка. На ней была изображена молодая золотоволосая пегаска с яркой, сияющей улыбкой. На мгновение ярость в глазах Селестии угасла. Она осторожно подняла фотографию своей магией и, разглядывая её, тихо спросила:

— Где ты это нашёл?

Сомбра приподнялся, не скрывая довольной ухмылки.

— В старом фотоальбоме. В твоей комнате. Это кто-то из твоих знакомых?

Селестия хмыкнула, но в её голосе послышалась слабая дрожь.

— Это... всего лишь моя дочь. Я и так задержалась здесь с тобой, — добавила она, с трудом сдерживая себя.

Сомбра, явно удивлённый её словами, подался вперёд, прищурившись.

— Дочь? У тебя есть дочь? — повторил он, затем внезапно задал вопрос: — Ты правишь уже целые века. Разве ты не можешь хотя бы один день провести не сидя на своём уродливом троне? Какой вообще тогда смысл быть правителем?

Селестия остановилась, повернувшись к нему, и произнесла:

— А с чего ты решил, что я когда-либо стремилась править? Что я вообще когда-либо хотела быть принцессой?

Сомбра замолчал, его взгляд стал задумчивым.

— Ты... — он словно бы говорил больше для себя, осознавая что-то новое. — Ты ведь ненавидишь свою жизнь. Всегда ненавидела.

Селестия молча посмотрела на него, затем вяло махнула копытом.

— Прощай, Сомбра. И больше не ройся в моей комнате.

Она уже почти скрылась за дверью, когда её настиг его громкий голос:

— Пони теней не представляет угрозы.

Она резко развернулась, глядя на него с удивлением.

— Что?

Сомбра ухмыльнулся, словно наслаждаясь её реакцией.

— Пони теней не может существовать сам по себе. Ему нужен носитель, причём весьма специфический. Без этого он — просто аморфная масса чистой тьмы. Он никогда не выберется из лаборатории, для Эквестрии нету угрозы.

Селестия молчала, переваривая услышанное.

— Теперь ты должна мне целое желание, — добавил он с насмешкой, склонив голову.

Её глаза сузились, но она ничего не сказала, захлопнув за собой дверь с лёгким стуком, оставляя единорога в одиночестве.

Глава 6

Тронный зал был погружён в мягкий полусвет — солнечные лучи, пробиваясь сквозь витражи, рисовали разноцветные узоры на мраморном полу. Воздух был тяжёл от духоты заседания, наполненного бесконечными докладами и дискуссиями. Селестия сидела на троне, неподвижная, словно высеченная из того же белого мрамора, что окружал её.

Канцлер Нэйсей, как всегда, держался с напыщенной серьёзностью, с важным видом переворачивая страницы своего доклада.

— …и если мы не увеличим финансирование школы одарённых единорогов, — продолжал он, даже не замечая, что Селестия уже едва сдерживала зевок, — то рискуем оставить без поддержки целое поколение гениев!

Селестия лениво повела ухом, надеясь, что он вот-вот подойдёт к концу.

— Это, безусловно, важные вопросы, которые я… — начала она, но не закончила.

Двери тронного зала распахнулись, нарушая строгий ритуал заседания.

Он вошёл неторопливой походкой, словно прогуливаясь по саду, а не являясь в зал, где обсуждали судьбу Эквестрии. Его грива была на удивление причесана.

Селестия вскинула бровь.

Не прошло и секунды, как он, не обращая внимания на изумлённые взгляды, без всякого церемониала опустился на пустующий трон Луны.

— Приветствую, господа, — произнёс он, лениво обводя взглядом потрясённых придворных.

Канцлер Нэйсей побледнел.

— Что… что за бесцеремонность?! — возмутился он, теряя дар речи.

Гвардейцы, стоявшие у колонн, уже напряглись, переглядываясь между собой. Один из них, откашлявшись, осторожно обратился к правительнице:

— Ваше Величество, нам следует…

— Вон! — отрезала Селестия, резко вдохнув.

В зале повисла мёртвая тишина.

— Все. Вон. Мы продолжим заседание в другой раз.

Придворные обменялись потрясёнными взглядами, но никто не посмел перечить. Гвардейцы нерешительно замерли, не торопясь покидать зал, но Селестия лишь устало вздохнула.

— У него нет магии, — напомнила она холодно.

После недолгой паузы последние присутствующие поклонились и, переминаясь с копыта на копыто, покинули тронный зал.

Селестия осталась наедине с тем, кого никто и никогда не ожидал бы увидеть здесь.

Она медленно обернулась, оглядывая его с ног до головы.

— Итак, — сказала она, скрестив передние копыта, — что за вид?

Сомбра, всё так же растянувшись на троне, расплылся в победной улыбке.

— Примерно так я выглядел, когда был советником королевы, — лениво ответил он, выдерживая театральную паузу.

— Пока, — холодно закончила за него Селестия, — не убил её и не захватил власть. Да-да, я знаю эту историю.

Она смерила его взглядом.

— Должна сказать, мне не слишком нравятся всплывающие аналогии.

Чего ты хочешь? Этот день и без тебя был достаточно утомительным.

Сомбра картинно хмыкнул, откинувшись назад.

— О, я прекрасно знаю, сколько у тебя этих скучных заседаний. По десять в день, не так ли?

Он взглянул на неё с лукавым блеском в глазах.

— Но я здесь не просто так. У меня есть сделка.

Селестия устало закатила глаза.

— Разумеется, есть.

— Сделка, которая решит все наши проблемы, — продолжил он, проигнорировав её скепсис. — Я получаю свободу…

Он замолчал, улыбаясь, давая ей возможность самой предположить, что она может получить взамен.

Селестия лишь медленно выдохнула.

— Если ты просто решил поразвлечься, мешая мне работать, я клянусь, что верну тебя в камеру прямо сейчас.

Но Сомбра лишь улыбнулся шире, не сводя с неё взгляда.

— Полагаю нам стоит найти гораздо более приятное место для разговора, не находишь?

Тишина окутала зал, когда они перешли в более уединённую часть дворца. Величественная, но на удивление скромно обставленная комната для аудиенций была освещена лишь мягким светом свечей. На низком столике между ними стоял заварник, из которого струился тонкий ароматный пар. Селестия молча разливала чай в фарфоровые чашки, тогда как Сомбра с ленивой улыбкой наблюдал за каждым её движением.

— Итак, — протянул он, беря чашку в копыто, — что с Луной?

Селестия глубоко вздохнула.

— Она всё ещё бродит в снежной пустоши, — её голос звучал устало, но без тени сомнения. — Я рассчитываю, что вот-вот найдёт твою лабораторию.

Она взглянула на него через пар от чая.

— Хотя, если бы ты сам сказал, где она, всё пошло бы быстрее.

Сомбра ухмыльнулся, делая маленький глоток.

— О, дорогая Селестия, — в его голосе скользнул оттенок веселья. — Возвращение Луны до моего освобождения — последнее, чего бы я желал.

Он откинулся назад, беззаботно жестикулируя свободной ногой.

— Пусть ещё немного погуляет. Ей полезно. Может, холод немного остудит её пыл.

Селестия лишь покачала головой, вновь поднося чашку к губам.

— Ты неисправим.

— Это правда, — легко согласился он.

Несколько мгновений они сидели в молчании, пока Сомбра не отставил чашку, ненадолго задумавшись. Когда он заговорил вновь, его голос был осторожнее, почти мягче.

— Какой она была? Твоя дочь?

Селестия замерла, удерживая чашку в воздухе, прежде чем медленно опустить её обратно на блюдце. Она не сразу ответила.

— Малышка Голден Фезер… — начала она, и её голос дрогнул на мгновение. — Заслуживала гораздо лучшей матери.

Сомбра внимательно наблюдал за ней, но ничего не сказал.

— Да и матерью я была для неё больше на словах, — продолжила она с горькой усмешкой. — Мы редко общались. Я с головой ушла в правление страной, и… я просто не могла на неё смотреть.

Её взгляд помутнел, словно она вновь увидела что-то далёкое, невидимое для других.

— Она слишком напоминала мне о её отце.

Селестия отвела взгляд, будто стыдилась самой себя.

— Это было… болезненно.

Она глубоко вдохнула, прежде чем продолжить.

— Она прожила достойную и счастливую жизнь. От рождения до старости, со своими бедами и радостями. Но...

Её голос стал тише, почти шёпот.

— В этой жизни не было меня.

Сомбра не перебивал.

— Она знала, что я её мать, но… мы почти не общались. С ранних лет за ней приглядывали слуги, а когда появились её собственные дети, они и вовсе были мне родственниками только на бумаге.

Она прикрыла глаза, сдерживая что-то, что не должно было вырваться наружу.

— Я видела её во снах.

Слабая улыбка мелькнула на её губах, но тут же исчезла.

— Видела, как мы были семьёй. Как всё должно было быть. Но…

Сомбра, не сводя с неё взгляда, отпил ещё немного чая. Затем, как бы невзначай, хмыкнул.

— Ты уверена, что её отец — это действительно мой двойник?

Селестия удивлённо моргнула.

— А кто же ещё?

Сомбра задумчиво изучал поверхность чая, прежде чем ответить.

— Знаешь, это удивительно, — его голос звучал задумчиво. — Всю свою жизнь я стремился карабкаться вверх, не считаясь ни с чем.

Он лениво перевёл взгляд на Селестию.

— А мой двойник просто родился с золотой ложкой во рту.

— Ты ничего о нём не знаешь, — тихо, но твёрдо возразила Селестия, сужая глаза.

Сомбра усмехнулся.

— Зато я достаточно знаю о себе, — произнёс он, не сводя с неё взгляда.

Он не спешил, смакуя каждое слово, будто проверяя, насколько глубоко они проникнут.

— Знаю, какого это — выживать на улицах Кристального города, когда еда является роскошью.

Селестия уже пожалела, что затеяла этот разговор, но молчала.

— Знаю, какого это — когда тебя ловят доблестные представители стражи, — продолжал он, опуская взгляд в чашку. — Когда твой дар к магии разглядывают не как благословение, а как материал для безжалостных экспериментов.

Он провёл копытом по краю стола, будто вспоминая что-то далёкое.

— Они смотрели, умру ли я в муках, используя магию тьмы. Или нет.

Он поднял глаза, и в них сверкнуло что-то холодное, не оставляющее места жалости.

— Знаю, какого это — прожить всю жизнь, не имея никого. Кроме себя любимого.

Селестия смотрела на него, не зная, что сказать.

— Я… не знала, — наконец, выдохнула она, опустив взгляд.

Сомбра хмыкнул.

— Я добрался до трона один. На протяжении всего пути у меня не было никого, кроме меня самого.

Он сделал паузу, позволяя её сознанию переварить каждое слово.

— А ты лишила меня этого, — добавил он. — Моего величайшего достижения. Моей награды за годы страданий.

Он ухмыльнулся, но в этой улыбке не было веселья.

— Потому-то я и ненавидел тебя так сильно.

Селестия прижала губы в тонкую линию.

— Я не знала о том, что ты пережил, — медленно произнесла она. — Но это не повод узурпировать власть и терроризировать народ.

Сомбра закатил глаза.

— Как же ты предсказуема.

Он наклонился вперёд, поставив чашку на стол.

— Дело не в прошлом. А в настоящем. У меня есть то, что нужно тебе.

Он медленно поднялся, изящным движением доставая из-за складок своего плаща небольшой осколок. Когда он положил его на стол, свет свечей заиграл на его поверхности, создавая завораживающие блики.

— Что это? — спросила Селестия, её голос сорвался от удивления.

— Осколок зеркала, — ответил он, усаживаясь обратно с видом победителя. — Который ты так и не удосужилась забрать из своей комнаты.

Селестия, не мигая, смотрела на осколок.

— Я изучил его, — продолжил Сомбра. — Мои знания в магических кристаллических структурах делают меня единственным, кто способен восстановить его.

Её глаза расширились, в них читался шок, смешанный с отчаянной надеждой.

— Но это невозможно… — начала она, голос её дрогнул. — Не спустя столько лет.

Сомбра покачал головой, задумчиво помешивая чай в своей чашке.

— Возможно, возможно. Но это потребует времени, а также некоторых… уступок.

Селестия прищурилась.

— Каких именно?

Он поднял на неё взгляд, полный хитрости и самоуверенности.

— Свободы. И моего рога.

— Сомбра, — резко ответила она, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Ты понимаешь, чего ты просишь?

— Прекрасно, — он улыбнулся, но его улыбка была словно лезвие, сверкавшее в темноте. — Но если ты хочешь вернуть зеркало, это твой единственный шанс.

Селестия потупила взгляд, на её лице отразилась глубокая задумчивость. Она провела копытом по краю чашки, обдумывая услышанное.

— Даже если я восстановлю зеркало… — спокойно продолжил Сомбра, наблюдая за её реакцией, — долго находиться там ты не сможешь. Если ты говорила правду, это будет постепенно разрушать оба измерения.

Он сделал паузу, отпивая чай с тем изысканным, почти насмешливым спокойствием, которое всегда выводило её из себя.

— Но это всё равно лучше, чем ничего. Не так ли?

Селестия глубоко вдохнула и устало вздохнула, покачав головой.

— Ты так и не изменился, Сомбра. Ты всё ещё представляешь угрозу. Как я могу тебя отпустить?

Сомбра слегка усмехнулся, откинувшись в кресле.

— Я не собираюсь больше пытаться силой вернуть своё, — признал он. — Поверь, мне тоже уже наскучила эта бесконечная борьба.

Его голос на мгновение стал тише, и в нём прозвучало нечто странное — не сожаление, но и не злорадство. Просто усталость.

— Однако это не значит, что я доверяю тебе.

Селестия внимательно всмотрелась в него, пытаясь уловить в его словах фальшь, но не нашла.

— И что ты собираешься делать на свободе?

Сомбра хмыкнул, сложив перед собой копыта.

— Если ты официально помилуешь меня, я не буду опасаться преследований. Возможно, отправлюсь путешествовать по Эквестрии.

Он посмотрел в окно, за которым ночное небо затягивалось тёмными облаками, обещая скорый ливень.

— Может, займусь изучением магии с новой силой, найду учеников. Признай, ваш уровень оставляет желать лучшего.

Он взглянул на неё краем глаза, выискивая реакцию, но Селестия хранила молчание.

— А может, уберусь подальше от Эквестрии, с всех ваших глаз долой. Буду искать свою судьбу. И никогда больше не вернусь.

Тишина повисла в комнате, нарушаемая лишь мягким потрескиванием свечей.

— Ты мог бы остаться здесь, — внезапно сказала Селестия, глядя на него с лёгкой улыбкой.

Сомбра удивлённо вскинул бровь.

— Здесь?

— Да. — Она кивнула. — Я могла бы сделать тебя своим советником. Твои знания, твой опыт — они уникальны. Ты мог бы принести много пользы.

Он внимательно посмотрел на неё, на мгновение задумавшись, а затем медленно покачал головой, с едва заметной грустной улыбкой.

— Сколько я здесь? Несколько дней? Этого мне хватило до конца жизни, — он вновь отпил чай, скрывая за этим жестом пробежавшую по лицу тень эмоции. — А ты хочешь оставить меня здесь навсегда?

Селестия на мгновение задумалась, прежде чем вновь заговорить.

— Возможно, в Кристальной Империи для тебя найдётся место. Каденс не помешала бы помощь.

Сомбра нахмурился, отложив чашку.

— Ты предлагаешь отправить меня служить аликорну что отобрала мою страну?

В его голосе зазвучало недовольство.

— Это не служение, Сомбра. Это возможность применить свои знания во благо.

Он тихо усмехнулся, склонив голову набок.

— Вместо того чтобы сделать меня очередным рабом аликорнов, может, ты уже просто вернёшь мне мой рог?

Его глаза блеснули тем же опасным светом, что и в те времена, когда он был королём.

— Тогда я смогу приступить к восстановлению зеркала.

— Это не совсем в моей компетенции, — наконец сказала она, тихо, словно бы сожалея о собственных словах.

Но Сомбра не намеревался отступать. Он пристально смотрел на неё, и в его глазах зажёгся знакомый хищный огонёк.

— За всю свою жизнь ты полюбила всего одного единственного пони, — негромко, но твёрдо произнёс он. — И сейчас я даю тебе шанс встретиться с ним.

Селестия вздрогнула.

Эти слова разбудили что-то глубоко внутри неё.

В её сознании вспыхнул спор.

Одна часть — холодная, логичная, та, что веками вела её по пути рассудка и долга, та, что напоминала больше машину, чем живую кобылу, — говорила ей, что она даже думать не должна о подобном.

Но другая…

Другая кричала.

Кричала прямо ей в ухо, требуя, умоляя: "Сделай это!"

"Ты исправишь свою древнюю ошибку!"

"Вы будете вместе! Навсегда!"

"Твоё сердце было разбито слишком долго!"

"Ты не просто так готовила Твайлайт занять твоё место! Забудь о долге!"

"Ты не принадлежишь этому миру, ты принадлежишь ему!"

Селестия тяжело вздохнула, подавляя дрожь.

Она подняла взгляд на Сомбру. В его глазах не было злорадства. Не было триумфа. Только скука и какая-то едва уловимая тоска.

Странная, глубокая… почти пронзительная.

Но, встретившись с этим взглядом, она наконец сделала выбор.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Идём.

Покои Луны стерегли двое ночных гвардейцев. Они стояли как две тени, застывшие в полумраке. Их жёлтые глаза в лунном свете сверкали холодным металлом.

Когда Селестия остановилась перед ними, те сразу же насторожились, а когда заметили её спутника, их выражение стало угрожающе жёстким.

— Ваше высочество, — один из них заговорил первым, бросая колючий взгляд на Сомбру, — могу ли я спросить, что он здесь делает?

— Ситуация требует дать мне доступ к спальне моей сестры, — спокойно, но с железной решимостью ответила Селестия.

Гвардейцы не шелохнулись.

— Вы не можете приказать нам открыть эти двери, принцесса, — мягко, но непреклонно ответил второй.

— Я знаю, — кивнула Селестия. — Поэтому я прошу.

Она смотрела на них с достоинством, но в её глазах горела какая-то странная решимость.

Гвардейцы бросили последний, откровенно недовольный взгляд на Сомбру. Его неприязнь к ним, казалось, была взаимной.

Но потом они склонили головы перед своей принцессой.

И растворились в тени.

Тьма нежно обволакивала покои принцессы Луны, наполняя их глубокой, бархатной синевой.

Тяжёлые занавеси скрывали свет звёзд, а едва тлеющие лампы отбрасывали мягкие, колеблющиеся блики на стены, расписанные древними созвездиями. Воздух был пропитан лёгким ароматом ночных фиалок и пергамента, а по полу, словно беспорядочный след мыслей владелицы, были разбросаны вещи: украшения, свитки, пушистый синий шарф, который Луна любила носить в прохладные ночи, и даже её личный дневник, небрежно раскрытый посреди всего этого хаоса.

Глаза Сомбры загорелись лукавым огоньком.

С самодовольной ухмылкой он потянулся копытом к дневнику, но в следующий миг что-то ударило его по затылку.

— Ах! — Он резко обернулся.

Селестия, чуть нахмурившись, стояла рядом, её рог всё ещё мерцал магией.

— Мы здесь не ради этого, — строго сказала она, но в уголках её губ мелькнула тень улыбки.

Сомбра помассировал затылок и фыркнул, но ничего не ответил.

Её внимание уже было приковано к другому.

Над кроватью Луны, на стене, словно охотничий трофей, висел рог —

красный, заострённый, словно оружие, грубо обломанное у самого основания.

Сомбра прищурился, а его взгляд стал тяжёлым.

— Как… унизительно, — протянул он.

Селестия ничего не ответила. Она лишь глубоко вздохнула и осторожно сняла рог с крепления.

Он был холодным.

Не физически — нет, он хранил в себе древнюю, чуждую магию, которая всё ещё дремала внутри.

Когда она обернулась к Сомбре, то вдруг замерла.

Он смотрел на неё… как зверь, выпущенный из клетки.

Его глаза сверкали, в них отражалось столько эмоций, с которыми он не сводил жадного взгляда с рога, что она на мгновение усомнилась в своём решении. Она сейчас подписывает себе приговор?

Но решение было принято.

Копыта Селестии протянули рог Сомбре.

И он принял его.

И, не колеблясь, приложил к месту, где когда-то он был отломан.

В следующую секунду тишину ночи разорвала вспышка магии.

Яркая. Ослепительная. Мрачная.

Темные волны закружились вокруг Сомбры, и воздух наполнился статическим электричеством.

В тот же миг в голове Селестии вновь вспыхнули воспоминания.

Давние. Ужасные.

Холодные стены, покрытые рунами.

Крик.

Тонкий, полный боли и безысходности.

Она даже не осознала, как осела на круп, дыхание стало сбивчивым, сердце гулко стучало в груди.

А перед ней…

Сомбра, но не тот, что стоял здесь мгновение назад.

Тёмная магия вновь сочилась из его глаз.

Вокруг него заструилась аура ужаса.

Он выглядел так, словно в следующий миг просто убьёт её.

Но он не сделал этого.

Вместо этого…

Он протянул ей копыто.

— Ты сделала правильный выбор, принцесса.

Селестия смотрела на него, всё ещё не в силах дышать ровно.

И всё же…

Её копыто потянулось к нему.

Она приняла его помощь.

Как только она поднялась, Сомбра отошёл назад и, слегка усмехнувшись, произнёс:

— У нас ещё много работы.

И в следующий миг его тело окутала тьма.

Он растворился в ней, исчезая, оставляя за собой лишь колеблющуюся тень, которая скользнула за дверь, покидая покои.

А Селестия осталась стоять посреди комнаты.

Одна.

Осознавая, что она только что сделала.

---

Тени медленно скользили по стенам, едва дрожа в мерцании вечернего света. В воздухе висел терпкий запах старой пыли, магии и чего-то ещё — чего-то почти неуловимого, но настойчивого, словно память, которую невозможно стереть.

Он сдержал своё слово.

Вместо того чтобы сбежать, он собрался с силами и взялся за работу. Старая рама, пыльная, тёмная, испещрённая царапинами, казалась давно забытым артефактом, спрятанным в кладовке, чтобы не напоминать о трагедии. Но теперь в ней снова отражался свет — слабый, робкий, словно робкие шаги по тропе, которая когда-то привела её к разочарованию.

Сомбра работал тщательно. Осторожно. Медленно.

Осколок за осколком.

Шов за швом.

Он не стремился закончить быстрее, не торопился и не искал лёгких путей. Его рог мерцал алыми всполохами, безупречно сплетая магию, сращивая стекло так, будто оно никогда не было разбито.

Целый день прошёл в этой работе.

Когда Селестия вошла в покои — теперь скорее его, чем её, — она несла на спине поднос с напитками.

И первое, что она увидела, — это хаос.

Раньше её комната была образцом порядка: идеально вычищенные мраморные полы, аккуратно сложенные свитки, лёгкий аромат лаванды в воздухе.

Теперь же...

Чёрные кристаллы прорастали прямо из пола, изломанными тенями расползаясь по поверхности.

Она замерла на пороге.

— Это был лучший кафель во всей Эквестрии, — выдохнула она, балансируя на кончиках копыт, чтобы не наступить на один из торчащих камней.

Сомбра, уже облачённый в свой алый королевский плащ, даже не отвёл взгляда от работы.

— Занятый по-настоящему интересной задачей, я могу сидеть над ней сутками, — сказал он, пропитывая каждое слово отстранённостью.

Селестия поставила поднос на стол рядом с ним.

— Ты не выходил отсюда весь день, — заметила она, внимательно глядя на него. — И посмотри, во что превратил мою комнату.

— Жертва во имя свободы, — с лёгким сарказмом ответил он и, отпив напиток, скупо поблагодарил её. — Сегодня закончу. Так что, возможно, ты уже этой ночью будешь снова хозяйкой в своих покоях.

Она посмотрела на него долгим взглядом.

— Знаешь, Сомбра… почему бы тебе не стать учителем в Школе одарённых единорогов? У тебя столько уникальных знаний…

Он хмыкнул.

Но не на неё.

На зеркало.

— Ты так упорно хочешь оставить меня под своим контролем… Для этого есть какие-то объективные причины?

Она не ответила. Только вздохнула, грациозно устроившись на кровати.

Одна из её передних ног легла поверх другой.

Сомбра взглянул на неё, задержав взгляд всего на секунду, прежде чем вновь вернуться к работе.

— Каким он был? — спросил он спустя минуту. — Мой двойник.

Селестия чуть нахмурилась.

— За что ты так любила его?

Она не сразу ответила.

— Он был… слишком безупречным.

В её голосе прозвучала теплая ностальгия.

— Он понимал меня слишком хорошо.

— Не чрезмерно ли ты его идеализируешь?

— Возможно, — задумчиво ответила она.

Он замер на секунду.

— Если бы вы не были из разных измерений… ты бы рассчитывала на что-то большее?

Она хмыкнула.

— Что-то большее? Я буквально… выносила от него ребёнка.

Сомбра поднял бровь, но не повернулся.

— Случайно, конечно, — добавила она, словно оправдываясь перед собой.

Тишина.

— Ребёнка, которого ты не хотела, — тихо, но чётко произнёс он. — И которого толком не любила. Погружённая в свои собственные проблемы и дела.

Селестия вздохнула.

— Я сама не знаю, могут ли аликорны… иметь полноценные семьи. Но если могут, я бы многое отдала за то, чтобы прожить жизнь с ним. Время, что мы были вместе… — её голос стал тише. — Оно никогда не уйдёт из моей памяти.

Сомбра ненадолго отвлёкся от зеркала и, почти лениво, но с пристальным интересом, спросил:

— Сколько прошло между твоим заключением в моей темнице и… моментом, когда ты узнала, что беременна?

Она нахмурилась.

— На что ты намекаешь?

Он замер.

Потом отложил осколок и посмотрел прямо на неё.

— Мне надоело.

Она чуть приподняла бровь.

— Что?

Он выдержал паузу.

— Это ответ на твой вопрос, который ты мне задала раньше.

— Вопрос?

Он отвернулся обратно к зеркалу, рог вспыхнул с новой силой.

— Не надоело ли мне ненавидеть.

Её сердце сжалось, но она не подала виду.

— Надоело.

Он поднял очередной осколок и безупречно вплёл его в раму.

— И когда я закончу… больше мы не встретимся.

Она ничего не сказала.

Просто молча смотрела, как он вновь погружается в работу, не оборачиваясь, не поднимая взгляда.

Зеркало было почти завершено. Магия в воздухе густела, словно невидимый поток вязкой, пульсирующей энергии. Осколки стекла, один за другим, вплетались в древнюю раму, что уже помнила былое величие и сокрушительное падение.

Селестия сидела рядом, её поза была непринуждённой, но исполненной достоинства. Передняя нога лежала на кровати, а другая элегантно свисала вниз, длинный переливающийся хвост мягко касался пола. Казалось, её внимание было рассеянным, но взгляд—тёплый, внимательный, проникающий в самую суть вещей—был устремлён на единорога.

— Каково это было… в изгнании? — наконец спросила она, нарушая напряжённую тишину.

Сомбра замер. На какое-то мгновение показалось, что он полностью ушёл в себя, а затем он заговорил, негромко, но в его голосе звучала усталость, запёкшаяся в словах, как кровь на древнем клинке.

— Одиночество. Вечное, сводящее с ума… и абсолютное, — его магия дрогнула, и один из осколков задрожал в воздухе, но он быстро вернул контроль. — Ты не представляешь, что это такое — быть разорванным на части, распылённым за пределами мира, чувствовать, как твоё сознание мечется в бесконечной пустоте, и знать, что это никогда не закончится.

Он вздохнул и добавил, почти с отстранённым удивлением:

— Никому бы такого не пожелал.

Селестия отвела взгляд, её уши чуть дрогнули, выдавая искреннюю печаль.

— Мне жаль… — прошептала она. — Жаль, что тебе пришлось испытать всё это. И до изгнания, и после… Ты не заслужил такой участи, даже ты.

Сомбра криво усмехнулся, но в его глазах не было ни злости, ни сарказма.

— Не смей, — его голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь. — Не пытайся жалеть меня, Селестия. Это унизительно.

Она снова посмотрела на него, мягко, но настойчиво.

— Если бы не ты… — она на мгновение замялась, словно взвешивая слова. — Если бы не ты, я бы никогда не встретила его.

Сомбра хмыкнул, но не стал поднимать глаз от зеркала.

— Не заставляй меня пожалеть о своих поступках, — его голос был сух и колюч, но Селестия услышала в нём то, что он пытался скрыть. — Если реальность треснет, пока ты резвишься со своим жеребцом, то остаток отведённого мне времени, я буду вынужден винить себя в максимально глупой и абсурдной гибели мира.

Она недовольно нахмурилась и, не раздумывая, кинула в него подушку.

— Следи за языком!

Сомбра невозмутимо поймал её в воздухе магией, и без труда отбросил обратно. Заставив аликорна недовольно фыркнуть.

Селестия легла на спину, её крылья чуть разошлись по кровати, а беспорядочно растрёпанные волосы растеклись золотым водопадом по подушкам. Она уставилась в потолок, словно видела там неведомые звёзды, которых не было в этом мире.

— Спасибо, за то что помогаешь, — вдруг произнесла она.

Он лишь что-то невнятно проворчал, возвращаясь к своей работе, но магия в его роге вспыхнула чуть ярче.

Зеркало было почти готово.

Стук раздался неожиданно, словно удар грома среди ясного неба. Глухой, нетерпеливый, резкий. Через мгновение дверь в покои Селестии с грохотом распахнулась, и в комнату буквально влетел гвардеец, его дыхание было прерывистым, а в глазах застыл страх.

— Ваше Величество! — выпалил он, почти запинаясь. — Связь с принцессой Луной утеряна! Из Кристальной Империи поступило срочное донесение… Они атакованы!

Селестия резко вскочила, её золотая магия тут же вспыхнула, подхватывая корону, которая лежала рядом.

— Чем?! — её голос звенел напряжением.

— Существами… — гвардеец сглотнул, продолжая тяжело дышать. — Их описания соответствуют… пони теней.

Комната погрузилась в ледяную тишину.

— Это невозможно, — тихо сказала Селестия, но затем её взгляд медленно повернулся к Сомбре. Он застыл, глядя прямо перед собой, словно его душа в этот момент покинула тело.

— Саморепликация, значит, да? — её голос был острым, как клинок.

Сомбра вздрогнул. В его глазах метнулись искры паники, губы дрогнули.

— Н-нет… это не может быть… — его голос срывался. — Пони теней не может… Я… Он был абсолютно не опасен, когда…

— Замолчи! — рявкнула Селестия.

Она топнула ногой, и в тот же миг золотая магия вспыхнула, приковывая Сомбру к полу. Он ахнул, его тело содрогнулось от мощи, сковавшей его конечности.

— Ты солгал мне! — её глаза полыхали, словно сама заря пылала в них. — Ты предал моё доверие! Луна… Лучше бы с ней всё было в порядке! Потому что если она пострадала из-за тебя, то я…

— Это не может быть правдой! — выкрикнул Сомбра, прерывая её, его голос был полон отчаяния. — Позволь мне отправиться в Кристальную Империю! Я разберусь во всём, обещаю!

— Тебе нет веры, — Селестия отступила назад, но её магия не ослабла. — Ты разочаровал меня, Сомбра. Я сама отправлюсь за Луной. А ты… ты останешься здесь, под стражей. Мы решим твою судьбу после возвращения.

— Нет! — его голос сорвался, он дёрнулся вперёд, срывая магические оковы, и схватился за её ногу, вжимая лицо в холодное золото её подковы. — Без меня у тебя ничего не выйдет! Я… У меня ещё есть одно желание! И я желаю, чтобы ты отправила меня в Кристальную Империю!

Селестия смотрела на него сверху вниз, её губы сжались в тонкую линию.

— Ты сбежишь, стоит тебе покинуть дворец, — отрезала она.

— Тогда иди со мной! — Сомбра поднял взгляд, его глаза сверкнули мольбой, но и вызовом. — Лично следи за мной, держи под наблюдением если хочешь… Что угодно лучше, чем вечное заключение!

В его голосе появилась сталь. Он медленно поднялся, его дыхание выровнялось, а в глазах зажглось нечто иное — не страх, а решимость.

— Ты обещала мне свободу, за помощь с зеркалом, — его голос был холодным, но в нём сквозила глубокая, глухая обида. — Ты солгала. Я был прав, не веря тебе. Твоё слово стоит так мало…

Магия вокруг него сгустилась, воздух в комнате задрожал от переполнявшей её энергии. Из пола с треском начали вырастать новые чёрные кристаллы, их острые грани сияли зловещим светом.

— Если ты не пустишь меня… — его голос стал низким, мрачным. — Я выбью себе дорогу силой. И больше ты меня не найдёшь.

Селестия резко выдохнула. Её копыто сжалось в воздухе, а зубы скрипнули.

— Ты идёшь со мной, — наконец сказала она, её голос был напряжённым, но твёрдым. — Если таково твоё желание. Но я буду следить за каждым твоим шагом.

Сомбра медленно кивнул. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на благодарность.