Mirabile Futurum
Глава 14
Лежу на кровати, подбрасываю в воздухе подушку, комментирую свои действия и думаю. Ну а чем ещё заняться, в конце концов? Я сейчас помимо этого могу только есть, учиться да ванную принимать, а ничем из этого на постоянной основе заниматься не получается по разным причинам (раздуваюсь, мозг взрывается, размокаю). Вот и приходится лежать на кровати, да обдумывать всё, что только можно. Нет, конечно, я ещё могу вид в окне рассматривать, но это уже совсем если припрёт.
Интересно: лазганам так часто добавляют отдачу просто из-за того, что авторы не разбираются в механике оружия, или потому что без неё они начинают выглядеть совсем уж безобидными?
Кхм... Так вот. О чём я? Ах да, я отдыхаю от заучивания местного алфавита и пытаюсь отвлечься от обсасывания своих промашек в разговоре с Селестией. Крайне неприятная привычка, и самое мерзотное — я даже не знаю, где я её подхватил! Причём свои успехи я просто отмечаю в голове, а вот любая неудача минимум неделю раз за разом всплывает в голове, мать её ети.
Кстати, что это за слово такое, "ети"? Звучит как что-то из старорусского, но тогда в языке должны были остаться и производные от него, а я таких не припомню. Может быть, это уменьшительная форма от слова, вышедшего из употребления?
Блин, опять отвлёкся. Вообще, эквестрийский оказался для меня одновременно довольно лёгким и довольно сложным. Если с устной речью всё ещё более-менее (у меня даже пару раз возникали мысли, что этот язык зачем-то специально упростили), то вот эквестрийская письменность... я не знаю, это ахтунг, перемешанный с прорывом поля Геллера! Просто адская мешанина из отдельных букв, пиктограмм, обозначающих конкретные звуки или слоги, а также полноценных иероглифов, символизирующих важнейшие для местного общества понятия! Я не знаю, кто делал эту систему, но Тзинч ему хлопал бы стоя. А что самое мерзкое, прокрастинировать и откладывать чтение до бесконечности не получится, потому что тогда я вообще непонятно, когда смогу нормально говорить с местными, ведь заниматься самому не получится. В общем, товарищи ёжики, плачем, колемся, но продолжаем жевать!
А уж после того позора, что я закатил ночью, плакать придётся много. Вот уж, конечно, моё подсознание удружило, выдав такую картинку! Да я всю оставшуюся ночь собеседников еле воспринимал! А эти копытные ещё удивляются, почему мне так не нравится христианское имя...
Ладно, ладно, успокойся уже! Проехали давно! Да и Луна в любом случае не могла знать ни про наши традиции с именами, ни уж тем более про Инквизицию и иже с ней!
Фух... Давай... Вдох... Выдох... Пожалеть, что так и не освоил ни одной техники медитации... Есть лишь покой.
М-да... Вот что бывает, когда даёшь волю эмоциям. А потом удивляйся всяким там статистикам о частоте применения насилия. О чём я там вообще говорил?
Ах да, учёба до самой смерти. Вообще, конечно, спасибо Твайлайт — если бы не она, я бы в этой филькиной грамоте разбирался примерно до возвращения потерянных примархов. А так, хоть и с трудом, но начал постепенно понимать, как вообще на этом шпрехать. По крайней мере, в эквестрийском, если я правильно понял, нет гениальных придумок из английского вроде слов, не имеющих смыслового значения или строгого их положения в предложениях. Последнее меня особенно радует, так как можно будет каламбурить аки на родине и видеть полное неПОНИмание собеседников.
Да, шутка ужасная. Да, мне стыдно. Да, я обижусь, если начать задавать вопросы о моём психическом состоянии. Хорошо, закрыли тему.
Если же отбросить мои комплексы, то что можно полезного извлечь из ночного разговора с местной правительницей? Ну, во-первых, спать по полдня очень приятно, а вот пробуждаться после такого — уже куда менее. По ощущениям, когда я вставал, жидкости во мне оставалось примерно столько же, сколько честности — в среднестатистическом планетарном губернаторе. Проще говоря, во рту пустыня, а балласт уже даже не просит, а орёт на всю Ивановскую, чтобы его сбросили.
Во-вторых, Селестии то ли действительно было настолько интересно, то ли она просто заснула. Да, прямо во сне. Ну правда, какие ещё могут быть варианты, почему она меня не остановила, когда было ещё не поздно?
В-третьих, что о ней теперь думать, я, откровенно говоря, не знаю. Всё-таки от правительницы целого государства подсознательно ждёшь чего-то... ну, совсем не такого! Я мог бы ещё поверить в милостивого и доброго правителя — чудеса случаются, в конце концов! — но принцесса травоядных, с интересом выслушивающая рассказы о приключениях полутонных двухметровых космических расистов... М-да. Пожалуй, всё же шансы на то, что она заснула внутри сна, побольше будут.
За окном, кстати, уже стемнело. Не понимаю, если честно: уже не первый раз стоит мне отвернуться — и солнце уже зашло! Странно всё это, и что тут думать, я понятия не имею. Да и в любом случае, пошли спать уже, намучался за сегодня.
Терра дрожит — легионы Хаоса здесь!
Явился сын-еретик, чтобы сбить с Императора спесь!
Системный флот и батареи ПКО, разумеется, не смогли сдержать натиск предателей. Господство над космосом уже было прочно захвачено силами Хоруса, и с минуты на минуту они начнут своё наступление. Моя рота стоит в первом ряду обороны — а значит, примет на себя самый грозный удар врага, и мы с братьями не собираемся посрамить оказанного роте доверия!
В нём обида кипит, боги Хаоса руку ведут!
Жаждет смерти отца, утопая в крови, словно Брут!
Первые десантные капсулы уже прошивают небо, освещая ночь сгорающим воздухом. Если присмотреться, то через визор шлема можно заметить очертания кораблей предателей, зависших на низкой орбите. Раскрашенные в самые разные цвета, они должны ужасать количеством того отребья, что Воитель притащил под стены Дворца — но нам неведом страх, а смущать и так слабые умишки смертных подобной мелочью нет никакого смысла.
— Похоже, Хорус натащил сюда психов со всех концов галактики! — Калеб усмехается, пряча неуверенность за маской бравады. — А значит, после битвы нам не придётся долго их искать!
Калеб молод даже по нашим меркам, хотя сейчас делают всё для того, чтобы ускорить подготовку. Плохой исполнитель: даже апотекарии Легиона разводят руками, пытаясь понять, как у него получается выглядеть неловким в нашей облегчённой броне. Совсем не лидер: ко всем относится одинаково прохладно и в нём пока что нет того внутреннего стержня, что отличает настоящего воина от крестьянина с острой палкой. Однако, всё же, он скрепляет роту вместе, даже если сам этого не замечает. "Душа компании", как о таких отзывались древние люди.
— Они отправили лишь своих. Похоже, мания Воителя и его легиона быть на острие атаки ничуть не преувеличена.
Астель, как всегда, остаётся "мозгом команды". Даже удивительно, почему его не забрали во флот, с его-то способностями. Однако, он не лидер — у него нет той гибкости, что нужна для управления настоящими воинами. Да, благодаря ему стены наших укреплений куда прочнее, но он не может дать им хороших защитников. Именно поэтому я здесь: чтобы направить их и не дать совершить тех ошибок, что стали бы гибельными для роты и всей войны.
— Враг близко, — осаживаю подчинённых, вклинившись в эфир командирским кодом. — Время разговоров прошло, братья — пора сражать врага во имя Дорна и Императора!
— Во имя Дорна и Императора! — подхватывают братья мой клич, в последний раз проверяя снаряжение.
Битва вот-вот начнётся.
Пусть Галактики дрогнет устой,
Бога кровь окропила престол!
Светло-зелёные снаряды взрывают землю, приземляясь на землю перед нашими укреплениями. Пока что зенитные орудия справляются с тем, чтобы очищать небо над нашими позициями, но скоро враги начнут приземляться нам на головы. Однако пока что мы можем полагаться на первую линию укреплений и расстреливать предателей из удобной позиции.
Створки десантных капсул открываются, и из них вырываются десятки закованных в броню фигур — лишь затем, чтобы напороться на шквал болтерного огня.
Как и мои братья, я стреляю по врагу, не давая ему закрепиться и ответить. Авточувства брони подсвечивают приоритетные цели и уязвимые точки в их броне, так что всё, что мне нужно сделать — это навестись, сделать три выстрела, чтобы точно уничтожить цель, и перевести огонь на новую.
Свист падающих с орбиты снарядов внезапно становится в разы громче, а через секунду левый фланг наших укреплений взрывается вихрем земли, осколков и плоти.
— Они бьют корабельной артиллерией! — кричит Калеб. Его левая рука, принявшая на себя ударную волну, теперь представляет из себя искорёженное месиво, а сам брат испуган и растерян. — Что нам делать? Как выдержать такую мощь?
— Держитесь, братья! — мой голос остаётся твёрдым, как и подобает командиру. — Нам нужно продержаться столько, сколько сможем! Танки закроют бреши в обороне!
Тройка "Хищников" уже забирается на холм, чтобы открыть огонь из всех орудий по подступающим предателям. Мы же продолжаем стрелять, не давая отродьям Воителя закрепиться, хотя им и становится всё проще укрываться за стенами упавших капсул.
Навестись. Сделать три выстрела. Перевести огонь.
Залпы макропушек предателей падают с большим разбросом, но всё же они всё чаще оказываются слишком близко к нашим позициям. Братья гибнут один за другим, но, что куда хуже, одна за другой взрываются зенитные установки. Десантные капсулы предателей начинают падать прямо на наши позиции, и бой превращается в свалку.
В болтер Калеба влетает заряд плазмы, и он стекает на землю бесполезными струйками металла. Брат берётся за нож и бежит к только что приземлившемуся дропподу, рампы которого только начали откидываться. Прыжок — и клинок Калеба оказывается в глазнице ближайшего предателя. Удар сердца — и брат уже двинулся к следующему, не замечая фигуры в зелёном, зашедшей ему за спину. Ещё один — и сына Хоруса сносит поток энергии из разрядника Астеля. Я же продолжаю сдерживать врагов, подступающих со стороны своего плацдарма.
Навестись. Сделать три выстрела. Перевести огонь.
Нас остаётся всё меньше, но мы продолжаем держать удар. Прощупав оборону, предатели послали несколько своих дредноутов — и хотя "Хищники" связали их боем, поток адамантия из штурмовой пушки успел разорвать Астеля на кусочки, один из которых застрял в сочленении моей брони. Теперь этот окровавленный кусок металла мешает туловищу сгибаться, но мы продолжаем сражаться.
Навестись. Сделать три выстрела. Перевести огонь.
"Хищники" дали задний ход, откатываясь на вторую линию обороны — хотя они и смогли уничтожить первую волну вражеских дредноутов, в рядах предателей стали всё чаще попадаться ракетницы. Нам же нужно прикрыть их отход. И, хотя боеприпасов осталось мало, мы продолжаем держаться.
Навестись. Сделать три выстрела. Перевести огонь.
Очередной дроппод попал прямо в Калеба, мгновенно убив его. Быстро проверив показания когитатора, понимаю: от моей роты осталось двенадцать бойцов, и отступить мы уже не сможем. Нам осталось лишь подороже продать свои жизни, но, по крайней мере, мы можем отомстить убийцам наших братьев.
Навестись. Сделать три выстрела...
Звук отсечки ударяет по восприятию, словно набатный колокол. Патроны закончились, а передо мной уже раскрывается адамантиевый цветок десантной капсулы.
Отбросить болтер. Рвануть нож из крепления на бедре. Прыгнуть вперёд, сокращая дистанцию.
Резкий свист бьёт по датчикам брони, и через секунду прямо в капсулу предателей падает снаряд из макропушки. Не до конца открывшаяся рампа принимает на себя большую часть силы взрыва, но всё же я отлетаю на два десятка шагов и бьюсь шлемом об останки дредноута.
(Позже)
Сознание медленно возвращается. Шлем и моя улучшенная физиология помогли пережить удар, но всё же мир вокруг ощущается глухим и вращающимся вокруг меня. На затылок что-то давит, и, как подсказывают авточувства, мой погнутый шлем должен был нанести черепу непоправимые повреждения.
С трудом поднимаюсь на колено и пытаюсь оглядеться. Броня явно повреждена, и в окружающем дыму почти ничего не видит, но всё же в окружающем дыму удаётся разглядеть огромную фигуру, приближающуюся ко мне. на опознание потребовалось целых две секунды, но затем в голове появляется узнавание.
Воитель!
Преклоняю перед ним голову и лишь затем вспоминаю, что Он теперь... враг. Как столь совершенный воин мог оказаться предателем?
Не важно. У меня есть долг, и я обязан его выполнять. Сыны Дорна не предали Императора, не предадут и впредь!
Перед глазами оказывается обронённый ранее нож. Правая рука не сгибается, но левая ещё действует, и я ещё могу сражаться. Обычный легионер-индуктий несравненно слабее примарха, но если сейчас убить его, с восстанием Воителя будет покончено раз и навсегда!
Движения даются с трудом и причиняют адскую боль — я не смогу сражаться долго. Нужно воспользоваться внезапностью и нанести один, решающий удар.
Мышцы расправляются мучительно медленно, но вся накопленная мощь Астартес теперь сосредоточена в ударе, направленном в самое сердце восстания. Один, решающий удар...
Воитель с лёгкостью перехватывает мою руку, а затем Его когти вонзаются в мою грудь. Контроль над телом окончательно отказывает, и я могу лишь смотреть на то, как Хорус несёт меня на своих когтях.
Добравшись до того, что раньше было второй линией обороны, он стряхивает меня на кучу останков, когда-то бывших "Хщником". Разум гаснет, чувствуя приближающуюся смерть, и последнее, что я вижу — это луч света, бьющий в землю и плавящий своей силой божественную машину, защищавшую третью линию...
Отец и сын скрестили мечи,
Эти раны не залечить!
— Ух ты ж...
Это было... неожиданно. Хотя, после столь долгой лекции неудивительно, что мне теперь снится эта вселенная.
— Мы надеемся, что теперь понял ты, что есть из себя та история, что ты вчера так самозабвенно рассказывал сестре нашей!
А, ну, или эти сны могла наслать впечатлённая принцесса отсутствия личного пространства.
— Ну, вообще, я и так это знал, — чешу затылок в попытке понять, что от меня хотят услышать. — В конце концов, если долго интересоваться вселенной, то рано или поздно начнёшь понимать, как она выглядит.
М-да. Судя по её взгляду, иронию она не оценила. Или просто считает меня идиотом. Или и то, и другое разом. Обидно, вообще-то!
— Тогда почему же ты решил изучать сию историю, коли знал ты, что она такое?
— Ну, — пожимаю плечами. — Изначально я заинтересовался большим разнообразием технологий, а потом уже проникся атмосферой, и, как говорится, понеслась. Кстати, я думал, что Селестия захочет задать мне несколько вопросов, не связанных с моими увлечениями.
Она кивнула и пояснила:
— Сестра наша занята, делая работу, от которой вчера отвлёк ей ты своею повестью. Посему лишь Мы сейчас во сне твоём, и то ненадолго — имеются у Нас также обязанности, которые исполнять надобно!
— Вы в любой момент могли меня остановить, — опять пожимаю плечами. Не, ну а чего они хотели, связываясь с кем-то вроде меня? — Я бы не обиделся. Кстати, а почему ты постоянно на какой-то древней мове разговариваешь?
О, она умеет краснеть! На мой взгляд, выглядит довольно мило. И почему, стоило мне об этом подумать, она раскраснелась ещё больше?
— Видишь ли... Мы... то есть, я ещё не совсем привыкла к тому, как изменился язык пони за тысячу лет, которую я была заключена на луне. Поэтому я иногда забываюсь и начинаю говорить, как привыкла, но при этом часть меня сама понимает, что это неправильно...
Тысячу лет? А как... А, точно, здесь же есть магия. Думаю, с ей помощью вполне можно было погрузить Луну в что-то вроде анабиоза.
— Угу. И поэтому даже твои мыслеобразы окрашиваются старомодностью.
— ...Да.
Какая всё-таки милота!.. Да, похоже, она умеет читать мысли. Луна, тебя не учили, что лезть другим в голову неприлично? Хм. Значит, решила в молчанку поиграть? Ну ладно, я тогда тоже буду делать вид, что я тут ни при чём!
— Но это не важно! — интересно, почему же. — Я надеюсь, ты понял, почему не стоит дальше увлекаться подобными историями?
Эм, что?
— Нет, — надеюсь, обойдётся без рассказов в стиле пропаганды против жестокости в компьютерных играх! — И не думаю, что когда-нибудь пойму. В конце концов, я уже увлёкся и не жалею об этом!
Ишь, бровки-то нахмурила! Не пытайся, Луна, у тебя не получается выглядеть грозно. По крайней мере, на фоне кровожадов и прочих Стражей Противоречий.
— Тогда Мы вынуждены будем снова и снова насылать тебе такие сны! И будет так до тех пор, пока не поймёшь ты всю мерзость сей истории!
О, а так можно было? Ура, бесплатный киноцентр в моей собственной башке!
— Согласен! И поверь мне, тебе придётся очень постараться, чтобы убедить меня!
— Что же, да будет так! И не говори после, что не предупреждали Мы тебя!
Ну-ну, синяя. Попробуй удивить расчленёнкой дитя интернета! Кстати, ты всё ещё очень и очень милая.
— Что же, Фаер, — как-то торопливо она заговорила. Всё-таки читает! — мне было приятно поговорить с тобой, но мои обязанности требуют к себе внимания. Поэтому Мы... я вынуждена оставить тебя до завтрашней ночи.
— Хорошо. Спокойной ночи, Луна.
— Спокойной ночи, Фаер. Скоро ты научишься их ценить!
И со злодейским (как ей казалось) смехом она вышла из моего сна, после чего я начал падать вниз, в тёплые объятия забытья.