Приключения Сладкой Патоки. Проклятье древнего особняка

Глава 1.

Элдрик с нежностью смотрел на прелестную кобылку перед собой. Она была прекрасна. Ее шерстка была нежно-оранжевого цвета, красивой, словно сочный спелый апельсин, самый прекрасный оттенок какой можно было только себе представить. Ее аккуратно расчесанная желтая грива, украшенная прекрасной заколкой, спадала вниз, обрамляя прелестную шерстку любимой. Та сияла подобно солнечным лучам. Да и сама любимая, несомненно, была прекрасна как Солнце, иначе и сказать нельзя. Он был в этом уверен. На ее крупе красовался не менее чудесный Знак Отличия – прекраснейшая розовая бабочка, чьи раскрытые крылья выглядели как нежный поцелуй. Очаровательно! А этот обворожительный фиалковый цвет ее больших и прелестных глаз! В них можно было утонуть….

Можно было бы, если бы глаза его особенной пони не были скрыты под черной повязкой. Да и элегантную, круглую мордочку, само воплощение совершенства формы, стягивал тугой намордник, обтянувший плотно рот любимой, не давая ей говорить. Чтобы его нельзя было стянуть, от намордника к затылку шли три ремешка, два по бокам и один через макушку головы. Обхватывая ее милую голову, они замыкались у нее на затылке, где они были надежно защелкнуты на небольшой замок, не давая снять его без ключа. Чтобы она не могла колдовать, на ее рог он надел блокирующую магию кольцо, простое, но надежное.

Для дополнительной этой самой надежности, впрочем, Элдрик все равно обвязал мордочку своей особенной пони еще четырьмя веревками, которые натянул крест-накрест к двум столбам по бокам от нее, не позволяя ей шевелить головой. Конечно, это можно было бы счесть излишней предосторожностью и даже паранойей. Но, он был слишком хорошо научен горьким опытом, чтобы понимать, что это вообще не излишняя предосторожность. Ничуть. Вообще.

Как и не было паранойей то, что к тем же двум столбам он привязал передние ноги кобылки, не давая ей шевелиться. По бокам от ее крупа он поставил еще два, к которым также были привязаны и задние копыта, не давая ей пользоваться и ими. Идеальная фиксация. Дополнительно, Элдрик предварительно проверил, что металлические столбы надежно привинчены к полу и их никакими усилиями нельзя было оторвать даже крепкому земному пони, не то что нежной единорожке, которую он заключил в эту сложную, но надежную, по его мнению, конструкцию. Его стараниями, кобылка не могла пошевелить не единой частью тела, разве что ее гладкий, аккуратно причесанный им лично желтый хвост свободно слегка подергивался, касаясь кончиком пола. Идеальная фиксация.

Любуясь трудами своего рога, копыт и рта, старый пони отошел на несколько шагов назад, окидывая всю эту картину целиком. Туго связанная уже не юная, но все еще прелестно молодая единорожка стояла в середине комнаты, пребывающей в приятном полумраке, разгоняемом светом десятка свечей. А заодно они наполняли воздух сладковато-терпким ароматом роз. Самое то, чтобы создать атмосферу романтики, любовь проникала в сами легкие с каждым новым вдохом, чудесно. В этот раз ему досталась несомненно идеальная пони, настолько она была красива, на его искушенный взгляд. Ему было с чем сравнивать, да….

Не считая этих свечей, стоявших частью на невысоких столиках, часть в светильниках на стенах, освещая равномерно всю комнату, тут больше не было никакой мебели. Не считать же за нее четыре столба, привинченных к полу, которые надежно сдерживали его пленницу? Ничего лишнего, ничего, что могло бы помочь ей освободиться. Свечи, благоразумно, он отодвинул подальше, чтобы ни до одной из них нельзя было дотянуться, даже сделав несколько шагов, будь это даже возможно. Да, он набрался опыта в этом деле, немало опыта.

Больше никаких лазеек, никаких побегов. Ему было до безумия жаль любимую, вынужденную терпеть столь жесткую фиксацию. Ему защемило сердце, когда он представлял себе, как она мучается. Как затекли ее ноги, как ноет от долгого неподвижного положения шея, как сдавливает мордочку тугой намордник… но у него не было выбора. Он не мог позволить ей убежать. Увы, если их любовь требовала таких жертв, то он готов пойти на них, все ради нее. Что ж, хотя бы он подарит ей ни с чем не сравнимое удовольствие, ухаживая за своей особенной пони, позаботится о всех ее нуждах. Тех, что не помогут ей сбежать, по крайней мере.

Лучше было бы, если бы она не пыталась вырваться, но, увы, она пыталась. Что ж, может он стар и некрасив, на мордочке залегли морщины, спина уже не такая идеально ровная, как раньше, коричневая шерстка поблекла и потускнела, но сердце у него еще было молодое и сочилось самой юной и прекрасной любовью, какую только может подарить жеребец своей кобыле. И даже на крупе его красовался Знак Отличия, показывающий всю его страсть и любовь к своей драгоценному лучику – красивое кроваво-красное, пусть и надкусанное сердце. Он надеялся, что она сможет увидеть дальше несимпатичной внешности. Как бы не слаба была эта надежда – она была.

Перед тем как приступить к любовным обнимашкам, он решил подарить кобылке немного нежности, чтобы ее хотя бы немного расслабить. Может, его ласки хоть чуть-чуть помогут ей проникнуться его чувствами, сломает замок, что она сама надела, на собственное же сердце и были еще даже прочнее и надежнее чем те узы, в которых заключил ее тело Элдрик. Грациозным, немного показушным аллюром, он медленно подошел к своей ненаглядной. Та неподвижно застыла, не шевеля не единым мускулом. А она могла иначе?

Развернувшись к ней боком, он нежно провел своим кремовым, старательно расчесанным, без единого колтуна, хвостом по подбородку кобылки. Кончики волос мягко пробежались по шерстке самой любимой в мире пленницы, лаская нижнюю часть ее головы. Припущенные было уши встали торчком, как только кобылка почувствовала любящее касание его хвоста и слегка задрожали от легкого возбуждения. Как бы не относился ее разум к нему, ее тело следовало порывам души.

Развивая успех, он развернулся и опустил голову к самым кончикам ее вставших ушек. Выпустив из тесноты рта свой длинный гибкий язык, он нежно прошел по внутренней стороне ее левого ушка. После чего прильнул губами и куснул ее за ухо, заставив голову единорожки вздрогнуть даже несмотря на сдерживающие путы.

Приласкав кобылку, он двинулся дальше. Обойдя ее спереди, он напоследок скользнул языком еще и по правому уху, даря ей тепло и нежность, идущие из его сердца. Следом его хвост нежно прошелся по передней правой ноге его милой пони. С восхищением он ласкал такие нежные, но при этом такие сильные ноги своей любимой.  Ее прекрасная ножка, туго привязанная к столбу, была такой мускулистой, но при этом и такой мягкой, так приятно было касаться ее. Не удержавшись от сладостного соблазна, он стал активнее гладить ее ногу хвостом, разогревая ее напряженные мышцы, стянутые тугими веревками.

Сладостный, хоть и сдавленный намордником стон вырвался изо рта пленницы, которая задергалась, пытаясь безуспешно отстраниться от касаний жеребца. Но тот не обратил на эти немощные попытки никакого внимания – фиксация была идеальна! На этот раз, его любимой некуда деваться! Довольный Элдрик не прекращая работать хвостом, опустил мордочку к щеке, закрытой ремешком намордника. Частично закрытой щеке. Нежно прильнув губами к шерстке своего солнышка, он медленно стал двигать кончиком мордочки  вдоль ремешка, лаская щечку своей прелести. Такая пухлая, такая хорошенькая!

Легкий, но чувствительный удар головой оказался тоже на диво хорош. Резко он получил прямо в мордочку. Болезненно айкнув, старик невольно отшатнулся от неожиданно дерзкой единорожки. Нельзя было прочесть ее эмоций по плотно замотанной мордочке и глазам, но из под намордника раздался приглушенный, но вполне себе четко различимый смешок.

— А ты горячая кобылка, ха-ха-ха! – Засмеялся мелодичным смехом Элдрик, ничуть не обидевшись на выходку пленницы. Любимым надо прощать маленькие шалости, считал он. Тем более, легкий тычок в кончик мордочке – разве это то, на что стоит злиться?

— Мне нравится. Я люблю тебя, целиком, все что в тебе есть. И твой пылкий нрав мне тоже по вкусу, я обожаю кобыл с характером, дорогая! – С этими словами он нежно поцеловал кончик рога его сладенькой. Следом из едва сжатых губ снова выскользнул его длинный гибкий язык и скользнул к основанию рога, минуя блокирующее кольцо. Мммм… сладковато-цитрусовый вкус. Ее идеально отполированный рог был великолепен и для глаз, и для его чуткого язычка. В этом он разбирался. Чай, не первая единорожка оказалась связанной в этой комнате.

— Но все же, фиксация не идеальна. Ошибся. – Вздохнул Элдрик, зубами затягивая веревки, удерживающие голову, выжимая из бедной пони уже болезненное стенание, когда веревки впились в ее мордочку. Неприятно, но необходимо. Подергав для надежности, коричневый жеребец, остался доволен. Вот теперь даже этот легкий тычок был ей недоступен, слишком жестко ее держат веревки. Конечно, да, он не обиделся, но эта фиксация должна действительно быть идеальной. Она не должна сбежать. Никаких лазеек, даже самых маленьких.

И, мелочь, но приятно – теперь то уж точно его творение, его труд получил завершенную форму. Можно даже было сказать, что это было произведение искусства, да. Окинув взглядом еще разок всю конструкцию целиком, Элдрик по достоинству оценил ее даже чисто с эстетической точки зрения. Красивое, развитое, во всех отношениях тело, заключенное в одновременно простую и сложную конструкцию, сдерживающую эту внутреннюю силу, что рвалась наружу, к свободе…. Что ж, главное, чтобы все же путы оказались сильнее ее. Никаких побегов.

Наигравшись с головой и передними ножками красавицы, довольный хозяин дома с даже каким-то воистину жеребячьим любопытством стал изучать взглядом бока прекрасной как свежий фрукт пленницы. Уже привычным движением кремовый хвост тем временем рванул к уже задним ногам милашки, те были также хороши, как и передние.

— Ммм… я чувствую, как тебе неприятно, милая моя, находиться в столь стесненном положении. – Сочувственно произнес Элдрик, мягко проводя кончиком мордочки по спине любимой. – Как ноют твои ноги, стянутые тугими путами. Как тесно твоей мордочке, сдавленной намордником. Как тяжело дышать через ткань, закрывающую твои ноздри. – В его голосе не было ни садистского удовлетворения, ни насмешки. Лишь искреннее сочувствие.

— Я бы хотел освободить тебя от всего этого. Очень-очень хочу. Но не могу. – Кобыла застыла неподвижно. Даже еще более неподвижно, чем ее заставляли замереть натянутые вокруг ее тела веревки. Ее уши насколько возможно развернулись назад, внимательно слушая медленно говорящего жеребца.

— Если я это сделаю, к сожалению, ты убежишь. Как убегали все пони, что были до тебя. – С грустью, охватившей Элдрика, тот продолжал поглаживать спину своего апельсинчика. – Я хочу заслужить твою любовь и буду очень-очень стараться. Как насчет массажа? Я могу немного помочь расслабиться твоим напряженным, как я чувствую, мышцам. Согласна, моя пышечка? – Уже более оптимистичным голосом с предвкушением облизнулся старик на сочный, упитанный округлый круп кобылы. Формы были у нее что надо. Еще одно напоминание о ее совершенстве.

— Мммм…. – Ни один звук, пытавшийся прорваться через намордник не смог сформироваться в осмысленное слово. Но слух Элдрика уже был достаточно привычен к мычанию пойманных им кобыл, чтобы определять чего они хотят сказать по одной только интонации. И сейчас его крошечка-единорожечка издала стон сомнения. Она размышляла, что же ей ответить ему. Он терпеливо продолжал ждать четкого ответа. Пусть хоть она несвободна сейчас, практически абсолютно. Она в его полной власти, он может делать с ней все что захочет. Но он хотел дать ей хоть толику свободы, дать возможность выбирать то, что ей хочется. Насколько это возможно.

-Мм. Ммм. – Издала его куколка еще несколько нечленораздельных вроде как слов. Но в разуме умудренного сединами и опытом пони эти сладкие, как пение птиц, звуки сразу расшифровалось, открыв свой тайный смысл. Согласие. Неуверенное, полное затаенного страха и опаски, но согласие.

— Почту за честь, моя богоподобная госпожа, размять ваше прелестнейшее тело. – Эпатажно поклонился жеребец, даже слегка жалея, что его сладенькая не видит его жест. Но не снимать же повязку с глаз, верно? Такая мелочь не стоила того чтобы проявлять столь неосмотрительную халатность. Решив не забивать себе этим голову, вместо этого он поспешил исполнить желание прекрасной дамы. Кобыла желала! Желание кобыл – закон для жеребцов!

— Мммм! – Довольно протянула искомая кобыла, когда на ее спину опустились его передние копыта. Отточенными долгой практикой движениями он стал нежно разминать ее затекшие мышцы, даря блаженство каждым прикосновением. Встав на задние ноги, он стал передними ногами разминать, тереть, поглаживать и постукивать, расслабляя тело его особенной пони. Новая порция стонов, наполненных блаженством, в которые даже проникла нотка благодарности стали ему наградой за его усилия.

Даже оставив ее задние ноги, которые он до этого продолжал ласкать хвостом, он весь сосредоточился на своем расслабляющем массаже. Чувствуя, как тяжко пленнице вот так стоять неподвижно, жестко зафиксированной в стойле, что он для нее поставил, он постарался, как мог, облегчить ее неизбежные неудобства и легкие, но все же мучения. Поэтому он старался, применяя весь свой опыт и сноровку, чтобы подарить ей максимум удовольствия в такой ситуации. Следующая дюжина минут прошла лишь в тихих стонах наслаждения и методичном постукивании копыт по спине и крупу.

— Иииммммм! – Взвизгнула недовольно кобылка, когда он от массажа перешел к еще более интересным вещам. Наклонившись к аппетитному пышному крупу своей особенной пони, он от души поцеловал ее в кьютимарку. По всему телу его душечки словно электрический разряд пробежал. Но, несмотря на положительную реакцию тела, сама пони кипела от ярости от столь откровенного жеста Элдрика. – М! МмМмм! Ммм! МММММ!!!!! – Высказала она все, что думала о старом развратнике!

— Прости-прости, свет моего Солнца. – Повинился пожилой единорог, отстраняясь от тела любимой. – Я просто хотел подарить тебе как можно больше удовольствия. И себя побаловать, конечно же. Ты такая хорошенькая, красивее тебя сложнее найти прелестную пони. Твоя красота такова, что ты можешь позировать для монументов, воплощающих саму принцессу. – Рассыпался в комплиментах Элдрик, вставая прямо напротив пленницы, которая вся задергалась, пытаясь вырваться из обволакивающих ее уз.

— Поверь, я просто хочу счастья для нас двоих. Я хочу угодить тебе, насколько могу. Я, стоящий свободно перед тобой, связанной и в наморднике, могу показаться тебе неискренним, лишь упивающимся своей властью и силой. Но это не так. Я и правда люблю тебя. – Постарался он ее успокоить, видя что разъяренная беспомощностью и его чересчур уж агрессивными ухаживаниями пони все не успокаивается. Та продолжала в бессильной ярости проверять путы на прочность, пусть каждое движение и причиняло ей боль, каждый раз когда веревки болезненно впивались в ее шкурку.

— Прости за это то, что тронул тебя там… где тебе не нравилось. Я не знал, я исправлюсь. Понимаю, все это звучит лукаво и лицемерно. Позволь мне доказать это делом. Я буду ласкать тебя именно так, как хочется тебе. Я сравнил твою красоту с красотой самых красивых кобыл Эквестрии. И чтобы показать искренность своих слов, я окружу тебя почетом, достойным самой принцессы. – С этими словами он поклонился апельсиновой пони, склоняя голову до самого пола.

— Мммм? – Гнев уступил место удивлению, когда кобыла почувствовала, как ее левой передней ноги, все также привязанной к столбу, касается что то мягкое и теплое. Секунду спустя она поняла, что это были губы. Губы этого маньяка, что превратил ее в свою живую игрушку. И эти губы целовали ее копыто. Это был извиняющийся, нежный поцелуй, полная противоположность тому, с какой неудержимой страстью он впился в кьютимарку.

Спустя несколько секунд он отстранился, но следом она почувствовала поцелуй уже на своем правом копыте. Это было приятно, она не могла отрицать очевидное. Но не стоило из-за такого даже жеста терять голову. Со всей силы втянув не без труда пробивающийся внутрь через ткань воздух, пленница постаралась успокоиться. Эмоции не помогут ей выбраться из этой передряги. Ей нужно взять себя в копыта и плевать что они связаны и она не может ими пошевелить. Все равно взять себя в копыта.

— Я хочу вытащить из твоего рта кляп. Пожалуйста, не кричи. Твои зовы о помощи все равно нипони не услышит, а вот мой слух очень нежный и чувствительный. Постарайся сдержать себя, иначе я буду вынужден запечатать твой рот обратно. Хорошо? – Сквозь сплошную черноту повязки не было видно этого негодяя, но было четко слышен его голос прямо перед ней. Перспектива хотя бы на время избавиться от этой поганой затычки была слишком соблазнительна, поэтому выбор ответа был недолгий.

Она дернула головой, пытаясь согласно кивнуть, но из-за туго стягивающих ее морду пут, ей едва удалось слегка тряхнуть гривой. Пришлось снова опускаться до унизительного мычания, словно она какой то неразумный зверь. – Мм. – Прозвучало, как надеялась кобылка, как нечто “Я принимаю нашу сделку: мне говорить, для тебя не кричать”. Хотя бы по тону, с которым она это все выдавила сквозь кляп.

— Рад, что ты вернула себе разум, милая. Еще раз прости, что спровоцировал тебя. – Она почувствовала вновь касание чего-то теплого и дышащего. Голова жеребца, а это была именно она, стала медленно и аккуратно что то творить с веревками, сжимавшими ее мордочку. С радостью почувствовав как ослабляется давление пут, бедняжка издала стон облегчения. Даже на время хотя бы уж не избавиться, а чуть меньше мучиться от стягивающих ее веревок – уже было замечательно.

Следом, когда она уже могла хоть немного шевелить головой, ее пленитель стал ослаблять и туго затянутые ремни намордника, даря ей еще толику свободы. Приоткрыв рот, она с нетерпением стала выпихивать языком засунутую в него тряпку. Мерзкий ком шел туго, пока его не стал вытягивать сам старик, аккуратно вытаскивая кляп изо рта кобылки. С наслаждением в ее легкие влетел широкий поток свежего воздуха, свободно входящий через более не закупоренный рот.

— Как зовут вас, прекрасная леди? – Обратился к ней сквозь черноту удивительно молодой звучащий мелодичный голос, более подходящий молодому жеребцу. Да, повязку с ее глаз, похоже, снимать никто не собирался. Что ж, спасибо и на том, что хотя бы кляп вытащили. Впрочем, озвучивать свою благодарность кобыла не собиралась. Много чести будет этому маньяку. – Хоть мы уже и познакомились как несколько часов и слиться тела наши успели в порывах страсти, но имя мне ваше до сих пор неведомо. Я же поспешу представиться – мое имя Элдрик, я хозяин дома, что вы одарили благом своего присутствия.

— Меня зовут Шугар Биттер. – Отдышавшись, назвала в ответ свое имя единорожка, ничуть не польщенная его комплиментами и изысканными речами, которые он исторгал из себя просто как на конвейере. – Я бы представилась с первых же минут, уважаемый пони, не заставляя вас ждать столько часов. – Саркастично-вежливо заявила она, пародируя стиль речь Элдрика. – Да вот беда – с первых же минут нашего почтенного знакомства на меня намордник надели.

— Прошу прощения еще раз за то, что вынужден ограничивать вашу свободу, моя сладкая, прекрасная Шугар Биттер. – С удовольствием покатал старик это имя на языке. Такое же сладкое и красивое, как и его носительница. – Но этот намордник, как и все остальное, необходим. После того как ты меня осчастливила своим прибытием, я не хочу чтобы мое счастье покинуло меня, радость ты моя. – Объяснил оранжевой пони причины своих действий старый единорог, судя по звукам его голоса, продолжавший стоять прямо перед ней. – Как бы мне не в тягость было вязать вас, но еще большая тягость – видеть, как вы покидаете мое общество.

— И намордник тоже чтобы я не смогла “покинуть ваше общество”? – С неослабевающим сарказмом поинтересовалась Шугар. Не то чтобы она надеялась, что под градом ее возмущения с нее его снимут, но стоило хотя бы попытаться. Хотя бы потому что из всего на нее напялили, намордник был самым неудобным и унизительным предметом из всех.

— Увы-увы, я слишком хорошо знаю, как многие пони владеют своими прекрасными ротиками. – Биттер даже представила себе, как сейчас показушной грустью качает головой этот старец. Хоть она и видела его всего несколько секунд, прежде чем ее скрутили по всем четырем ногам, а его телекинез нацепил на нее намордник и повязку, Шугар все же успела мельком разглядеть внешность своего пленителя и его образ теперь не уходил из ее головы. О да, она его запомнила.

— Ваш рот, конечно же, прелестная Шугар Биттер, красивее любого другого. – Продолжал тем временем нахваливать ее внешность любвеобильный дедуля. – Эти прекрасные, пухлые розовые губы, этот длинный, ловкий и чувственный язык… а твой голос… он прекрасен. Он чист и идеален, одурманивает разум, словно передо мной сирена, а не пони, так сложно устоять.

— И поэтому, к сожалению, я и вынужден прятать этот прекрасный рот под намордником. – На грустной ноте закончил свою высокопарную речь Элдрик. – Я слишком хорошо знаю, на что вы способны своими белоснежными зубками, если дать им дотянуться до веревок. И знаю, как могут расторгать ваши сладкие речи мое чувствительное сердце. Каждая ваша просьба отпустить вас режет мою душу не хуже самого острого ножа. Мне и правда не хочется доставлять тебе неудобства. Поэтому я и вынужден запечатывать твои сладкие карамельные уста, именно вынужден, а не делаю это, потому что мне это нравится. Мне просто не хочется получать от тебя просьбы, которые я хочу, но не могу выполнить. Поверь мне – это и правда больно.

— Тогда зачем вы ослабили этот столь “необходимый” намордник сейчас? – Решила связанная пони продолжить свои расспросы, пока у нее еще была возможность говорить. И чтобы эта возможность была у нее подольше, Шугар решила пока не провоцировать старика лишний раз и не раздражать его. – Не просто ведь узнать мое имя, верно?

— Я хочу узнать больше о своей любимой. Это первая из причин. – Стал объяснять ей Элдрик, явно который был большим любителем почесать языком. – Я вижу, что у тебя не только прекрасное тело, на котором сложно найти хоть одно пятнышко, которое не хочется покрыть поцелуями…. – Снова съехал на свою уже изрядно надоевшую пластинку явно пытающийся вернуть себе бурную молодость старец. – Но и еще и отточенный ум, ничуть не уступающей твоей ослепительной красоте. Поведай мне о себе, любимая моя умница, что привело тебя в мой дом?

— Я странствующий писатель. – Решила честно ответить Шугар Биттер. У нее было проскользнула в голове мысль что-нибудь наврать, но что именно то? Не знаешь что говорить – говори правду, так решила молодая пони. – Я путешествую, изучаю интересные места, знакомлюсь с интересными пони. И пишу про это книги. Поэтому я и захотела посетить ваш особняк. В ближайшей деревне пони мне рассказали о мрачной легенде этого места. Что здесь пропадают молоденькие кобылки. Через какое то время они возвращаются, но… другие. И ничего не рассказывают о том, что они пережили в этом поместье. Меня охватило любопытство и я решила исследовать особняк, надеясь найти материал для своей новой книги. Что было дальше, уже и сами знаете.

— Благодарю за то, что поведала о себе, о талантливая Шугар Биттер. – Поблагодарил ее за рассказ Элдрик своим обычным сладковато-приторным, до тошноты, тоном. – Я рад, что в этот раз на порог моего дома явилась столь образованная и сведущая в высоком искусстве литературы единорожка. Тело, разум и дух – все в тебе совершено. – Мордочка пленницы скривилась – ее уже успел замучить этот бесконечный поток слащавых комплиментов, в которых ее собеседник просто не знал никакой меры. Она даже задумалась, что хуже – терзающие ее ноги веревки или вот эти бесконечные приторные слова, дерущие ее уши?

— Что ж, теперь ты знаешь, что произошло с этими кобылами. Они приходили в мой дом. И становились целью моей страсти. К сожалению, все они, как одна, отвергли мою любовь и сбежали. Но больше я не допущу этой ошибки, которую я повторял из раза в раз. У тебя одно начало с этими прекрасными, но, конечно, не столь хорошими как ты, пони. Но свой, уникальный конец. Они все пришли и ушли. Ты – останешься со мной. Я приложил к этому все усилия.

— Ну да, действительно, я бы ушла, но не могу – ноги что-то затекли. Придется пока остаться. – Сарказм снова пробился в голос Шугар, но внутри нее все похолодело. Вряд ли Элдрик врал или даже присочинял. Веревки на ее ногах были ярким тому доказательством. Он не хотел ее отпускать и мечтает о том, чтобы она тут навечно провела жизнь его пленницей, ублажающей этого маньяка. Это был бы кошмарный конец, она не могла смириться с тем, что станет хорошо если рабыней. А не просто… она даже не могла подобрать подходящих слов, чтобы описать свое положение. Нет, она должна выбраться отсюда, должна. Она не согласна провести остаток своих дней связанной и  развлекающей какого-то безумного старика-одиночку.

— Что ж, теперь, когда мы это обсудили, мой апельсинчик, мой сладкий мандаринчик, думаю, стоит нам раскрыть вторую причину того, зачем я вытащил из твоего рта кляп. – Голос Элдрика стал звучать заметно ближе, а спустя секунду она почувствовала его теплое дыхание. Он был близко, очень близко. Невольно она попыталась отшатнуться, но копыта были привязаны крепко и туго. А веревки, обматывающие мордочку, позволили лишь чуть-чуть отодвинуть голову назад… естественно, он лишь просто сделал маленький шаг, сразу сократив дистанцию снова.

— У тебя отличное тело, я получил несказанное удовольствие, лаская твои ноги, спину, круп…. – Страстно зашептал он ей в ухо, щекоча его своим теплым дыханием. – Но самый вкусный приз находится в твоем рту, моя маленькая пони. Ради него я освободил твой рот от кляпа. Чтобы вместо сухой тряпки в него вошло кое-что куда более теплое, гибкое и приятное….

— Нет! – Визгливо закричала Шугарт, пытаясь отвернуться от жеребца, нависшего над ней с вполне понятными даже без зрения намерениями. Но получилось лишь слегка дернуть головой, веревки продолжали ее держать достаточно крепко, чтобы не дать избежать навязанной ей судьбы. – Я не буду с тобой целоваться! Я не хочу!

— Это легко исправить, моя любимая Шугар. – Прошелестел зловеще голос старика, который был полон желания получить то, что ему так хотелось. – И хоть твой разум и отвергает мою любовь, но твое тело считает иначе. – Она почувствовала, как правого уха касается его язык, пробегая по самой кромке, лаская самые чувствительные места. По ее телу пронеслась волна удовольствия и невольно она задрожала от этих весьма умелых ласк. Этот жеребец знал, как доставить удовольствие кобыле. Но нельзя было поддаваться, нельзя. Как бы не нравилось ей это, Биттер не могла и не должна была забывать о том, в каком положении находится.

— Я буду кусаться! – Крикнула она, пытаясь не поддаваться на соблазнительные касания Элдрика и отчаянию ситуации. То, что она связана и совершенно не может сопротивляться, не значило, что она собиралась просто так сдаваться на милость хозяина дома.

— Дорогая, не советую тебе этого делать. У меня богатый опыт, я же сказал тебе. И к такому я тоже готов. – Мягко ответил ей ничуть не раздраженный ее чрезмерно громким воплем голос жеребца. Тот стал нежно покусывать другое ее ухо, даря ей новые волны удовольствия. – Лучше тебе отдаться мне без таких совершенно излишних актов сопротивления. Если ты попробуешь укусить меня во время нашего поцелуя, который станет кульминацией нашей страсти, то это лишь приведет к тому, что целоваться тебе со мной придется с распоркой во рту. Это вся разница. И поверь — ощущения от нее очень даже неприятные, я проверял. Один раз – даже на себе.

— Ух… — Выдохнула Биттер, содрогаясь от смеси ужаса и блаженства, что попеременно она получала от Элдрика. – Нет, не надо никакой распорки. Я не буду кусаться. – Вынуждена она была уступить. Снова оказаться с какой-то штукой во рту ей не улыбалось вообще, а упорный старый коричневый пони все равно добьется своего. Здесь она была бессильна.

— Вот видишь, как ловко я парировал тебя своим контраргументом? – С иронией поинтересовался старик. В его голос вольно или невольно, но вкрались садистские нотки, ему словно нравилось загонять свою жертву в угол, ставя ее в положение, откуда ей нет выхода, кроме как идти к нему.

— Да куда уж мне до вас. – С горькой иронией усмехнулась кобылка, чувствуя ком отчаяния, застрявший в ее горле. У нее и правда не было никаких шансов выбраться из этого всего. Ее пленитель предусмотрел если уж не все, то почти все. – Вы умеете добиваться своего. – Вынуждена признать была Биттер очевидное, стараясь хотя бы потянуть время, прежде чем свершиться почти неизбежное. Неужели… все безнадежно?

— И снова я в восторге от твоего интеллекта, о умнейшая Шугар Биттер. Я рад, что ты не отвергаешь меня и мою любовь. Поверь, я думаю только о том, чтобы добиться твоей любви в ответ, я буду стараться из-за всех сил, чтобы тебе понравиться. – От ее ушей он стал спускаться вниз, легонько и часто лаская губами ее щеки, даря тепло и нежность каждым мягким коротким поцелуем, идущими вниз, к своей главной цели.

— Я согласна на поцелуй. Но с одним условием! – Может, она и была вынуждена уступить напористому старику, но просто так сдаваться она тоже не собиралась. В ней лишь теплился крохотный огонек надежды, что это сработает. Должны же быть хоть какие то возможности, не могла быть ситуация безвыходной, уверяла она себя.

— Конечно, дорогая. Что ты хочешь? Если смогу – я удовлетворю любой твой каприз! – С готовностью согласился Элдрик, отстраняясь от головы своей любимой кобылы. На время отстраняясь.

— Я хочу пить. – Жалостливым голосом промолвила Шугар, стараясь разжалобить хозяина особняка хоть немного. – Из-за этой мерзкой тряпки, чтобы была в моем рту, там теперь пустыня. Все пересохло. Дай мне, пожалуйста, воды и тогда я согласна на один поцелуй. – Даже сочинять не пришлось – Биттер и правда мучила жажда, пусть и вполне себе терпимая, но все еще очень неприятная.

— Конечно-конечно, дорогая моя! Я дам тебе попить! – Без доли секунды на раздумья согласился на ее условие Элдрик. – И это не надо у меня выменивать, стоило просто попросить. Я буду кормить и поить тебя как принцессу, самые лучшие яства только для тебя. Подожди дюжину-две минут, я схожу за овощным соком, который наполнит тебя свежестью!

— Спасибо. – Сердце Шугар пропустило удар, когда она поняла, что, похоже, только что у нее появился реальный шанс! Так долго он будет ходить уж точно на кухню или где он там держит свой сок. На некоторое время она останется одна – возможность освободиться от пут и сбежать! Пламя надежды разгорелось маленьким солнышком в ее душе. Надежды выбраться из этого любовного кошмара.

— Только я заткну тебе рот обратно, милая, чтобы ты каким-то чудом не смогла добраться до веревок и перегрызть их. Чуть-чуть потерпи – я постараюсь управиться побыстрее.

— Что?! Не на… умф! Ммм! – В ее рот снова влетела противная тряпка, уже сжавшаяся в тугой ком от ее слюней, а ремни намордника затянуло обратно, не давая выплюнуть эту гадость. В ноздри снова ударил аромат роз, которые где то он поразбросал где то по комнате, наполняя ее легкие снова этим пикантным ароматом, горячившим воображение кобылки.

— Потерпи. – Снова попросил ее голос Элдрика, который под неспешный цокот стал удаляться куда то за ее хвост. – Скоро я дам тебе попить и освобожу твой рот от этого бремени. Я скоро вернусь. – С этими словами за ее хвостом раздался звук открывающейся двери, после чего та негромко захлопнулась вновь. Шугар Биттер напрягла слух из-за всех сил. Но как она не прислушивалась, но ни щелчка замка или задвигающегося запора она так и не услышала. Хозяин дома не стал запирать дверь, надеясь на прочность пут. Да, это ее шанс сбежать! Если только она сможет выбраться из своих ограничений, что он на нее наложил своими веревками. У него был повод быть уверенными в надежности бондажа.

Но она не собиралась сдаваться так просто. Она тоже кое-что умела. Выдохнув через ноздри, она мысленно представила себя со стороны. Итак, у нее на глазах повязка, которую надо снять, однозначно. На ее роге блокирующее магию кольцо и что-то ей подсказывало, что даже будь у нее свободны копыта, она не сможет его стянуть без дополнительных усилий. Собственно, сами ноги надежно привязаны к чему то, похожее на какие-то распорки или столбы, прибитые каким-то образом к полу.

И, конечно же, у нее во рту отвратительный кляп, который она не может выплюнуть, потому что намордник плотно сжимает ее рот, придавливая челюсть и не давая ее раскрыть. Когда он надевал его, она помнила щелчок замка у нее на затылке, значит, он держался на замочке, а не на каких то завязках или застежках. А поверх него он обмотал еще и веревками ее мордочку, не давая ей шевелить головой. К счастью, он все же ослабил хотя бы их, когда открывал ей рот… и забыл затянуть их обратно.

Это мог быть ее шанс. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Несмотря на одурманивающий разум аромат цветов, Шугар старалась сохранять ясность рассудка. Просто дергаться смысла нет, она уже достаточно подергалась, когда он лапал ее везде, где только хотел. Путы не поддались. И вряд ли поддадутся. Ей нужно действовать умом, а не силой. Итак…

Еще раз глубоко вздохнув, чтобы окончательно успокоиться и прогнать любые эмоции, что сейчас могут только помешать, Биттер начала действовать. У нее были туго связаны ноги и достаточно жестко все еще зафиксировано положение головы. Но, ей не связали туловище и хвост. И как раз в последнем она прятала часть своего набора отмычек, что взяла с собой в этот особняк. Тогда она думала, что тот пригодится ей, чтобы открывать почти точно запертые двери в старом заброшенном доме. Что ж, не ошиблась. Один замок, что нуждался во вскрытии, тут точно был. Как хорошо, что старик не стал ее тщательно обыскивать, обойдясь тем, что забрал куда-то себе ее седельные сумки.

Остальную часть набора она спрятала в своей гриве, но до них, теперь, очевидно, никак было не дотянуться. Не ногами, да. Но хвост свободен, им можно двигать. Если бы только она могла им доставить все необходимое в замок у нее на затылке…. Резко выдохнув, она напрягла хвост из-за всех сил и аккуратно его подняла, закидывая себе на спину. Только бы дотянуться заплетенной в прическу проволокой до затылка. Не получалось! Как бы она не его выкручивала, как не напрягала каждый копчиковый позвонок, ей не хватало пары дюймов. Пары жалких дюймов до того места, где по ее предположению, висел замок, фиксирующий ее намордник.

Вдох-выдох. Успокоиться. Не паниковать. Она выберется, она спасется. Шугар потянула голову из-за всех сил назад, натягивая было ослабленные Элдриком веревки, удерживающие ее мордочку, до предела. Те болезненно впились в ее шкурку, но единорожка, вцепившись зубами в тряпку, молча терпела. Мало, все еще мало. Еще нужно. Ноги связаны, она не может ими шевелить, чтобы сдвинуть заднюю часть тела. Но все еще не связано туловище. Кобыла напрягла круп и согнула спину на всю возможную гибкость позвоночника, вытягиваясь, как кошка, подтягивая само тело к запрокинутой назад голове.

Дотянулась! С радостным стоном Шугар почувствовала, как кончик проволоки скребет по ремешку намордника на затылке. Теперь надо найти замок. Даже не будь у нее завязаны глаза, зрение бы тут не помогло. Крохотный замочек на затылке придется искать вслепую. Медленно и аккуратно. Второй попытки у нее не будет, если сейчас проволока выпадет из волос хвоста – конец всему. Вдох-выдох. Успокоиться. Эмоции не помогут.

Тщательно дозируя усилия, стараясь не обращать внимание на стонущие от напряжения позвонки, единорожка стала медленно водить кончиком проволоки вдоль задней части намордника, пытаясь наощупь найти замок от него. Медленно. Аккуратно. Вдох-выдох. Нельзя спешить. Но и медлить тоже. Старик явно не рысак, но и вечность ходить за стаканом сока тоже вряд ли будет.

И снова удача! Металл легонько брякнул о металл, давая знать – она нашла искомое. Теперь нужно было найти замочную скважину. С ускорившимся от волнения сердцебиением она стала водить проволокой вдоль нащупанного металлического предмета, пытаясь найди нужное. Главное осторожно, главное не выронить, главное не погнуть. Вдох-выдох.

И вот оно. Стараясь не дрожать от охватившего ее напряжения, Шугар, нежно двигая каждый волосок кончика хвоста магией, которую в простонародье называют “копытокинез”, вставила проволоку в замочную скважину. О да, эта магия работает не только с копытами. Она знала, что магию, помогающую удерживать предметы, можно подавать на любую часть тела. Включая волосы и шерсть. Да, так можно удержать только легкие предметы, нужна концентрация, но ей и не кирпич держать хвостом. Что ж, не отвлекаться, работать. Вдох-выдох.

Полдела сделано. Теперь надо вставить туда же щуп и можно начинать вскрывать замок. Аккуратно отпустив проволоку, оставив ее торчать в замке, все тем же неизменно надежным хвостом она вытащила из гривы крохотный тонкий щуп, который все это время был вплетен в ее волосы под видом заколки. Тот был хорошо виден, но старик его не тронул, сочтя обычным украшением. Хорошо.

Вдох-выдох. Теперь надо вставить щуп уже в найденную замочную скважину. Несмотря на соблазн поспешить и быстро воткнуть его в искомое место, Биттер двигала хвостом все также неспешно, даже самый крохотный промах был недопустим. Не поддаваться эмоциям. Не обращать внимания на боль от впившихся в мордочку веревок. Не расслаблять позвоночник.

Вдох-выдох. Щуп и проволока в замке. Теперь нужно его взломать. Не менять темпа. Не терять дыхание, не дергаться, все делать ровно и аккуратно, ни одного лишнего движения. Позволив себе сглотнуть, кобылка стала взламывать в замок. Стук сердца отдавался эхом в ушах, но она не могла позволить себе потерять концентрацию. Давить, но не передавить. И почему она так мало занималась взломом замком, почему не тренировалась?! Сейчас ей это могло дорого аукнуться.

Тук… тук… тук.... Она слышала, как бьется ее сердце. Ее внутренний таймер, отсчитывающий время, которого становилось все меньше и меньше. Продолжая частью волосков держать и давить в низ замка щупом, она стала аккуратно вращать его. По часовой стрелке. Тук.… Против часовой стрелки. Тук…. Кажется, против часовой сопротивление было слабее. Тук.… Значит, замок открывать против часовой. Ясно. Тук….

Вдох-выдох. Легкие, короткие вдохи, такие же выдохи, ни одного лишнего движения. Иначе все сорвется. Тук…. Теперь время работать проволокой. Хвостом. Тук…. Волоски, держащие магией проволоку, стали двигать ее взад-вперед, быстро, но плавно. Тук…. Она чувствовала, как капли пота текут по ее мордочке, затекая под намордник, который она так старалась сбросить с себя. Тук…. Тяжело. Тяжело дышать. Проклятая затычка. Тук…

Вдох-выдох. Болят напряженные мышцы. Тук…. Она продолжала упорно двигать проволоку. Взад-вперед. Тук.… Не расслаблять шею, тянуть голову назад. Тук.… Не расслаблять позвоночник, выгнуться по максимуму. Тук… Больно. Тук….

Продолжать дышать. Тук…. Все ее внимание было лишь на скрежет металла. Каждый звук от замка имел значение. Тук…. Напряженные уши с нетерпением ждали желанного щелчка. Тук…. Двигать щуп. Против часовой. Тук…. Тихо шелестит хвост, продолжающий упорно держать отмычки. Тук…. Не сдаваться.

Тук.… Да где же щелчок?! Сколько там штифтов?! Тук-тук…. Как же больно. Тук-тук…. Не падать духом. Нужно держаться. Тук…. Из под повязки покатилась одинокая слеза. Тук…. Щелчок! Замок щелкнул! Замок взломан!

Даже не верилось. Осторожно вынув отмычки и оттянув хвост обратно… Шугар радостно тряхнула головой, расслабляя шею. И услышала звук падения. Удар металла об пол. Замок соскочил. Намордник больше ничего не держало. О, Селестия, как же хорошо!  Со стоном, полным блаженства, она выпрямила спину, позволяя позвоночнику отдохнуть. Тот с хрустом встал в привычное положение, даря ей волну наслаждения. До чего хорошо…. Биттер аж заурчала от удовольствия, когда ее тело наконец то смогло расслабиться.

Но нет времени отдыхать. Бьющееся сердце напоминало ей – время идет. Ей надо как можно быстрее окончательно освободиться от пут, пока Элдрик все еще где то ходит. Начав мотать головой вперед-назад, Шугар стала стягивать с себя намордник. Тот держался на одном трении ткани, но долго ремешки без замка продержаться не могли. Веревки, не дающие крутить головой, в этот раз стали ее союзниками. Стягивая ее мордочку, те стали ее точкой опоры, от которой она отталкивалась, снимая с себя намордник. Еще одно движение – и проклятые стяжки сваливаются с ее истертой мордочки.

Раскрыв рот, больше не стягиваемый никакими узами, она с огромным наслаждением, а иначе и не скажешь, вытолкала языком тугой плотный ком, торчавший почти все это время у нее во рту. В пересохший рот хлынул вновь поток свежего воздуха, наполняя легкие кислородом. Дыша и далее через рот, чтобы не чувствовать этот уже надоевший запах роз, Шугар стала освобождать себя от повязки на глазах.

Что ж, это уже было куда проще. Снова закинув хвост к затылку и вытянув голову назад, благо, теперь ее не сдерживали фиксирующие веревки, Биттер все той же проволокой стала аккуратно снимать с себя повязку. Благо, та оказалась просто на заурядной завязке, сидящей не очень туго. Так что поддев ее проволокой, кобыла легко стянула ее с себя.

Вот он, момент истины. Когда повязка упала с ее глаз на пол, Шугар, прищурив глаза, внимательно осмотрела комнату, в которую ее завел Элдрик. Это было небольшое, почти пустое помещение, главным предметом мебели в которой была она сама. Как она и подозревала, ее ноги были привязаны к четырем металлическим столбикам, которые, как оказалось, намертво привинтили к полу. Вырываться силой тут было бессмысленно.

Источником же запаха были явно ароматические свечи, наполняющие воздух приятным цветочным ароматом. Те в основном стояли либо на трех низких столиках у стен, либо в настенных светильниках. Не дотянуться никак даже хвостом – слишком далеко. К счастью, света медленно горящие свечи давали достаточно, чтобы хорошо освещать темные каменные стены, но не обжигали ей глаза, уже привыкших к полной темноте.

Что ж, хватит глазеть, времени в обрез. Она и так возилась, по ее внутренним ощущениям, слишком долго. И с каждым ударом сердца она чувствовала, как все ближе и ближе безумный старик, идущий проведать свою жертву. Ей нужно освободить свои ноги, пока не поздно. Обратив взор на веревки, стягивающие ее переднюю правую ногу, пони с облегчением выдохнула. Хотя бы тут сложностей быть не должно. Узлы были крепкими и надежными, но не особо изысканными. Потянуть зубами в паре мест – и те развяжутся. Что ж, за работу.

Вытянув шею и наклонив голову, она вцепилась зубами в путы. Практического опыта в обращении с веревкой, как и у любой другой пони, у Шугар Биттер хватало в избытке, так что нехитрые узлы легко поддавались ее усилиям. Это не заняло много времени – немного усилий и одна нога свободна! Едва сдержав радостный крик, кобыла с наслаждением взмахнула освобожденной ногой, затекшей за долгое время без движения. До чего же хорошо!

Но не было времени праздновать. Быстро одернув себя, Шугар занялась левой передней ногой. Веревки на ней сдались также быстро, как и на правой ноге. Остались задние. Чуть-чуть сложнее. Но со свободными передними ногами – уже не проблема. Сев на круп, Биттер, наклонив голову вниз, стала развязывать задние ноги. Чуть-чуть неудобно и пришлось выгибаться и тут, но по сравнению с тем как она хвостом вскрывала замок у себя на голове – вообще ерунда. К тому же, она могла в этот раз помочь себе передними копытами, развязывая узлы и ими.

И вот, все ноги свободны, рот свободен, она свободна! Волны радости прокатывались по ее телу, когда молодая поняша, наконец то, могла беззаботно гарцевать по комнате, едва не сшибая стоящие тут и там столики со свечами. Селестия, как же было хорошо, просто ходить там, где хочется, шевелить той частью тела, которой хочется. Осталось последнее. Ее рог.

Быстро поскребя копытом, она легко убедилась, что даже копытокинез тут не поможет снять блокирующее ее магию кольцо. Слишком просто, слишком очевидно, до предела ожидаемо. Старик не мог не додуматься до столь простой и очевидной вещи. Что ж… она тоже не простушка. Ее взгляд упал на самый отвратительный предмет из тех, что тут был. Обслюнявленную тряпку, которой ей затыкали рот. Есть один способ снять кольцо, она читала. Очень быстро снять. Что ж, придется это сделать.

Как бы не было противно, но она взяла кляп в свои передние ноги. Снова сев на круп, она стала зубами рвать тряпку на маленькие полоски материи, чтобы затем распустить их, опять же, зубами на нитки. Благо, та была сшита из довольно тонкой ткани. Эх, из нее бы платье шить, а не рот пони затыкать. Видимо, старик не врал, когда заявлял, что ему не нравится мучать своих пленниц, раз использовал столь изысканный материал для кляпа. Спасибо ему и на этом.

Сделав нить, показавшейся ей достаточно толстой и обслюнявив ее для надежности, кобылка стала обматывать ее, слой за слоем, вокруг рога. Великолепно. Теперь надо продеть нитку через кольцо. Кое-как протиснув копытами ее через небольшой зазор, она осторожно стала протягивать свою толстую нить через кольцо. Вот так, отлично. Ее копытокинез оказался очень хорош, она даже сама не ожидала от себя такой ловкости. Осталось только тянуть, слегка закручивая кольцо, чтобы то легче сходило с рога. И тянуть. Тянуть. Тянуть.

Ой, как же больно! Кольцо поддалось – на самую долю дюйма, но рог обожгло острой болью от малейшего движения. Это было куда сложнее, чем она читала в книгах. Но выбора не было. Ей нужно избавиться от блокиратора ее магии. Быстро. Биттер взглянула на остаток тряпки, валяющейся у ее заднего копыта. Что ж, придется уже добровольно взять эту дрянь в рот еще раз. Какое счастье, что тут полы довольно чистые.

Вздохнув, кобыла снова взяла кляп и засунула себе его в рот. Зажав его так, чтобы от боли не откусить себе случайно язык, она снова взялась за толстую нить и кольцо. И… тянем! Вращаем! Тянем! Вращаем и тянем! Сжимая зубами кляп из-за всех сил, Шугар продолжала упорно двигать кольцо вверх. Больно, до чего же больно!

— Уууммф. – Простонала единорожка в кляп. Крепко стиснув зубы, дрожа от волнения, она снова и снова продолжала тянуть эту проклятую нитку. Чувствуя как пульсирует каждая складка на лбу. Как отдается каждый удар сердцем звоном в ушах. Она постепенно, виток за витком, крепко стиснув зубы и мыча от боли. Тянула нить.

Что ж, может кольцо и было защищено от копытокинеза, но вот от ниток, что она продела через него – уже нет. Постепенно кольцо продвигалось вверх по рогу. И последний, мощный рывок – и оно поддалось! Блокиратор магии не устоял! Серебряное кольцо наконец то соскочило с ее рога и рухнуло на пол с громким дребезжанием и покатилось куда то в темный угол.

— Пфффемф! – Взвыла Шугар, падая на пол. Ее тело скорчила сильнейшая боль, когда она в последний раз рванула нить и кольцо наконец то соскочило с ее горящего от боли рога. В книгах ничего такого не было! Как же больно! – Умф…. – Заплакала кобылка, чувствуя, как по ее щеке бежит тонкая струйка слез. Да за что же ей все эти мучения?

— Надо идти. – Прохрипела она, утирая запястным суставом мордочку и выплёвывая кляп. Нельзя сдаваться. Рог продолжал гореть и зудеть, ее мучала жажда и ноющая спина. Но она не могла просто упасть без сил. И даже просто полежать отдохнуть. Время шло. Иначе все будет напрасно.

С трудом, но встав на ноги, единорожка пустила импульс магии в свой сокровенный рог. Тот ответил россыпью искр и приступом жгущей боли, волной пронесшейся по всему ее телу. Но магия была с ней. Уже что-то. Пошатываясь от боли и усталости, Шугар направила свои ноги к выходу. Схватившись за копытоятку, кобыла потянула ее на себя. Дверь открылась без малейшего сопротивления. Не заперто, как она и предполагала. Хоть где то везет.

— И вновь, несравненная и величественная Шугар Биттер справилась с заданием! – Горько произнесла усталая пони, выглядывая в темный коридор. Что ж, она почти справилась. Осталось только выбраться отсюда. Вот только ей ничего не было видно. Единственным источником освещения были все еще медленно горящие свечи из комнаты, где все это время она была пленницей. На стенах не было никаких признаков наличия светильников или чего то похожего. А ее рог слишком болел, чтобы применять магию даже для освещения.

Решения было два, на взгляд апельсиновой пони. Или идти во тьме, наощупь. Или взять одну из свечей и освещать путь с ее помощью. Сквозь гримасу боли Шугар поморщилась. Оба варианта были ужасны. Свет ароматической свечи будет выдавать ее издалека, да и слепой даже ее почует по одному запаху роз, который шел от них. А уж идти по незнакомому особняку вслепую вообще безумие.

Что ж, лучше все же попытать удачи со свечой. Всегда можно ее задуть, в конце концов. С этой мыслью, она подошла к одному из столиков, где горела одна из свечей, разгоняя мрак вокруг себя. Несмотря на то что прошло уже, по ощущениям единорожки, едва ли не вечность, свеча еще не обгорела даже наполовину. Но вниз все же стекала тонкая струя воска. Ходить со свечой, с которой будет капать обжигающий шёрстку воск… лучше не стоит. А тащить с собой весь подсвечник будет тяжело и неудобно.

Но решение нашлось. Взяв снова ненавистный кляп, его остатками Шугар обмотала левое копыто. В путовой сустав левой ноги она и взяла свечу. Глубоко вздохнув для храбрости, отчаянная кобылка вышла наружу. Вот она и сделала свой первый шаг в, казалось бы, бесконечный мрак коридоров особняка.

Тут было прохладно. Намного прохладнее, чем в комнате, в которой она провела столько времени. Копытца неприятно холодило при ходьбе, заставляя жалеть об отсутствии накопытников. Но, больше всего ее тело холодил страх. Ей было страшно. Вокруг был непроглядный мрак, едва-едва отгоняемый светом свечи, который сейчас казался ей невероятно тусклым. В каждой тени ей мерещился безумный старик, скрывающейся в темноте и жаждущей вновь обладать своей пленницей.

И тишина. Единственное, что она слышала, это тихий цокот своих копыт, да стук испуганного сердца. Тук… тук. Она шла медленно, тщательно прислушиваясь и ища любые источники света, которые дадут ей понять, что она тут не одна. Но было пусто. И тихо. Ее глаза обводили взглядом безжизненные каменные стены, уходящих в бесконечную даль мрака.

Но вот, пламя свечи вырвало из темноты… дверь! Перед ней была дверь. Тяжелая, деревянная дверь. С внешним засовом, сейчас не запертым. Из-за точно такой же двери она и сама выбралась всего… минуту назад? Две? Вечность? Можно было пройти мимо и идти дальше по коридору. Вряд ли эта дверь вела наружу, скорее просто очередная “игровая комната” хозяина особняка, наверное, пустая. Но надо было все же проверить. Просто заглянуть, осмотреть и если это тупик, идти дальше.

Глубокий вдох, легкий толчок – и дверь открывается. Уже через приоткрывшуюся щель она увидела отблески света. Все те же свечи, что освещали и ее темницу. Почти один в один. И в центре комнаты лежал на боку в сдерживающих его узах извивался еще один пленник. Она была здесь не единственной жертвой этого безумного чудовища!

Это был жеребец, очень молодой, намного моложе, чем она. И ведь она была далеко не старухой. Он же… это был жеребенок лет двенадцати. Уже не жеребчик, но еще и не жеребец. У него была розовая шерстка и пышная пушистая аквамариновая грива. Знака Отличия не было видно под его “одеждой”, которая закрывала большую часть его тела. Если конечно считать за одежду надетый на него белоснежный смирительный костюм. На его рог, а этот пони был единорогом, было надето блокирующее магию кольцо. Ноги же были замотаны в смирительные штанины и пристегнуты к животу и груди, не позволяя шевелить ими. И, наконец, на его глазах была такая же черная повязка, какая была на ней всего несколько минут назад.

— О, Селестия, бедный жеребенок! – Прижала она копытце ко рту, смотря на крутящегося в смирительном костюме пленника. – Сейчас я тебя развяжу! – Как бы не была ценна каждая секунда, но уйти отсюда, бросив маленького пони было нельзя. Ее совесть никогда бы ей этого не простила. Что этот старик Элдрик собирался сделать с невинным жеребенком она не знала и знать не хотела. Отбросив свечу в сторону, Шугар бросилась рысью к бедняге, быстро осматривая его смирительный костюм на предмет слабых мест.

— Не тратьте время впустую, леди. – На удивление спокойным голосом ответил ей жеребец, заставив на секунду Биттер замереть в удивлении. Для пленника его голос был слишком… нейтрален. В нем не было страха или боли. Словно сидеть связанным в темном подземелье для него было платинием. – Вам стоит уходить, со мной только времени потратите зря. Дальше будет несколько поворотов, первый из них пройдите прямо, на всех остальных сворачивайте направо. Это самый короткий путь к главному выходу из особняка. Если поспешишь, может обгонишь господина Элдрика.

— Откуда ты знаешь? – Спросила Шугар, наклоняясь к одной из застежек на смирительном костюме и начиная расстёгивать его зубами. Магией было бы быстрее, но ее рог все еще слишком болел, чтобы прибегать к его мощи. – И я тебя не брошу. Не собираюсь оставлять маленького пони в заточении у этого маньяка.

— Я здесь уже намного дольше, чем вы. – Слегка развел, насколько позволяли завязанные штанины, передними ногами пленник. – Уже ко всему привык, меня сложно удивить. Мое имя – Паскаль Батлер, леди. Кстати, вы на удивление быстро выбрались из пут, которыми вас связал господин Элдрик. Вы поставили рекорд, ни одна кобыла до вас не выбиралась так быстро. Потратили около примерно девяти минут, засекал время по звукам, что шли из вашей комнаты. Я впечатлен, уважаемая леди.

— Можешь звать меня Шугар Биттер. – Представилась кобыла, чувствуя как по спине пробегает холодок от его слов. Жеребенок не просто выглядел слишком спокойным для такого места и для такого положения, в котором они оба находились. Это уже выглядело все… подозрительным. Как давно этот жеребенок тут, если застал еще пленниц, что были тут до нее?

— Приятно познакомиться, леди Шугар Биттер. – Слегка наклонил голову Паскаль, пока та продолжала вскрывать зубами стежки на его костюме. Благо, она с этим уже почти закончила, а сам он никак не мешал ей в этом деле и не тормозил процесс. Наконец, она смогла сорвать с него смирительный костюм. Следом он уже сам стянул с себя наглазную повязку. И когда она спала с его головы на пол, она смогла заглянуть в зеркало его души. Глаза у него были зеленые и совершенно неподходящие для жеребенка. Слишком, слишком взрослые. В них был опыт многих прожитых лет. Это были глаза старика. Спокойные и слегка насмешливые, они смотрели на нее словно это она малыш, не понимающий, почему Солнце летает по небу.

— Я благодарю вас за ваш достойный поступок. Вы могли пройти мимо – но не стали, даже несмотря на мои просьбы. У вас доброе сердце, я ценю ваш весьма благородное деяние. – Освобожденный жеребенок поклонился ей в знак признательности. Без одежды ей открылся отличный вид на его фигуру. Удивительно, но хоть ростом он и был с подростка, но было заметно, что в нем нет привычной для жеребят его возраста угловатости фигуры. У него была непропорционально большая голова, как у жеребенка, с округлыми глазами, ноги были весьма короткими относительно туловища. В общем, Паскаль Батлер был больше похож на подросшего жеребенка лет семи-девяти, но уж никак не на подростка, возраст выдавал только соответствующий его возрасту рост.

— Я постараюсь за это вас отблагодарить, когда буду заботиться о вас. Вы не только ловкая и умелая, но и добрая пони. Постараюсь быть максимально нежным и заботливым в признательность за ваш подвиг. – Жеребец-подросток улыбнулся застывшей в ужасе Биттер, которая уже начала понимать, что освободила вовсе не несчастного пленника. – Но время вы упустили. Не то чтобы это вам как-то помогло, но все же. Добрый день, господин Элдрик. – Снова поклонился Паскаль, смотря куда то за ее хвост.

Кобылка обернулась и увидела, что в открытом дверном проеме стоит ее мучитель, с подносом во рту, на котором примостился изящный бокал и бутылка. Рог его светился легким голубоватым светом, в тон глазам. И слетевшее с него оглушающее заклинание было последним, что увидела Шугар перед тем как ее сознание погрузилось во тьму.