Венец творения

Арка вторая. Часть 5.

Мисти было страшно. Так страшно, как никогда в жизни. В какой-то момент торжественное выступление в величественном зале превратилось в жестокую вакханалию, заставив её забиться под стол, чуть ли не растеряв все письменные принадлежности и изгваздавшись в чернилах.

На большее, будучи писарем, она сейчас не могла и рассчитывать. По ведущей на выход с прежде прекрасных балкончиков лестнице, в возникшей давке сперва пытались выпроводить знатнейший из знатных. Это выходило плохо. Одни брыкались и лягались, с ошалевшими от ужаса глазами пытаясь протолкнуться вне очереди. Другие ругались меж собой, меряясь длиной родословных для определения очерёдности права прохода, пока стража пыталась сдержать налегающих снизу рассвирепевших, которые также пытались залететь на балконы. В том числе и на её балкон, как это было ужасно!

Но хуже того, этажом выше, подвешенный на паре фестралов, спикировал и тот монстр, которого пригласили шаманы. Сперва оттуда доносились крики и отвратительные звуки треска напополам с бульканьем, что перекрывали общий гвалт в зале и подстёгивали давку в проёме. Но вскоре они затихли, чтобы вновь раздаться уже по правую стену, заставив на мгновение замереть всех неуспевающих спуститься. Надрывный клёкот и звон металла сменялись хрустом костей и чавканьем рвущейся плоти, чтобы вновь смениться на звон. Кто-то вздрагивал раз за разом, кто-то скулил, Мисти же продолжала писать протокол собрания, старательно выводя символ за символом сквозь наворачивающиеся слёзы. Хронистов почти всегда не было видно на званых мероприятиях, хоть те и были чуть ли не на самом виду, чтобы хорошо всё видеть и слышать. Глупая идея о том, что и сейчас на неё не обратят внимания, заставляла продолжать писать.

И не зря, она становилась свидетельницей многих поворотных событий. Так в какой момент с атакуемого балкона к ним попытался перелезть фестрал с поломанным крылом. Стоявшие рядом с краем стражи, отшугивающие пытающихся залететь снизу баламутов, узнали в нём высокую персону и затащили внутрь, чтобы в следующий миг за ним пробралось чудовище, именующее себя Предвестником. Пятёрка стражей, собравшись со всего балкона, ощетинилась короткими копьями и дротиками, не рискуя наступать и пытаться опрокинуть незваного гостя. Свежие раны и торчащие обломки ровно таких же дротиков, при полном отсутствии следов дискомфорта на противной самому свету фигуре, были явственным предупреждением.

"Офицер стражи вытолкнул из строя Его Тёмность Лонг Вула, которого только втащили внутрь, и повалил пред монстром..."

— Мы за Найтмер Мун, за Найтмер! — кричал фестрал, удерживая панически бьющего надломанным крылом собрата под собой, — Это он голосовал за Луну!

И он не был одинок в своём малодушии. Мисти смотрела на то, как младшие наследники и бывшие советники выталкивали знатных персон, попутно клявшись в верности Найтмер, пока чудовище кололо лежачих обломком пилума, а залетевшие снизу топтали верховных иерархов. Смотрела и записывала события с именами тех, кого знала.

— X'thr... — диссонирующе исторгла пасть Предвестника, обращаясь к повалившему беглеца, чтобы через секунду ему вторила светящаяся побрякушка на шее, — Очень... Z@vok M!gl0... правильное решение. Y#drk Твоё V^kor имя?

— Тречер Черри, сэр, — припал ещё ниже пред ним офицер.

Окунув переднюю конечность в натёкшую лужицу крови и желчи, монстр схватил Тречера за голову, оставляя на шлеме отвратительного вида пятипалый узор.

— R$tha sshsss X@thr... собирай тут всех и за мной, головой отвечаешь, — договорив, кошмар во плоти просто прошёл меж них к лестнице, отдавая команды прилетевшим за ним, — Z!vok м^gl0 y#drk...

Все выдохнули от облегчения, когда устрашающий силуэт исчез за поворотом. Мисти была уверена, что всё закончилось, они могли разбегаться. Скоро прибудет ещё больше стражи, монстра изловят, а нехороших пони, что посмели поднять копыто на тех, кого они клялись охранять, будут судить. А она забудет обо всём этом, как об одном из множества кошмарных снов...

— З-з-знаете, — заговорил один из клявшихся в верности громче всех, когда на площадке не осталось чужаков, — Нам ведь н-необязательно слуша...

— Молчи дурак, пока оно не вернулось, — оборвал его Тречер, оглянувшись вокруг, — Давайте, не спим, идём-идём! Овнин, Сенс, замыкающие, кто вздумает отстать, — колоть насмерть.

Деваться было некуда, все пошли. Они не рвались вперёд, но пытались не отставать, подгоняемые наконечниками. Кто-то действительно пытался помогать, бросаясь в драку, кто-то корчил рожи и страшно ухал, ещё больше пугая обороняющихся, кто-то, как Мисти, покорно шли за спиной первых рядов, придавая тем уверенности и ощущения, будто их легионы. Местами начинались пожары, но их старались тушить. На нижнем этаже под страхом смерти на верность Найтмер Мун присягнули ещё дважды. На третьем балконе сдаваться оказалось некому, туда успели ворваться разъярённые фестралы снизу. Всех собранных монстр повёл на соседний сегмент, налету и с потерями пробившись сквозь заслоны на балконах, пока лестницу блокировала низшая знать. Потеряв самый верхний балкон, один средний и ещё двое нижних, сегмент капитулировал.

Чудовище намеревалось продолжить своё шествие, но четверо прочих кланов, высказавшихся в пользу Принцессы Луны, успели покинуть зал Собрания вместе со своими вассалами. Так что вместо этого ему пришлось собирать на не охваченном дымом сегменте зала глав всех присягнувших. Мисти посетила нехорошая мысль, что это надолго. Держась всё также рядом с приглашённым на встречу Тречером, она решила записать подробную хронику событий для неизбежного суда над монстром и его пособниками.

---

"Триумф убогих и глухих,

Слепых, ущербных и жестоких"

Разум выудил из закромов памяти когда-то прочитанные строки на просторах интернета. Сейчас, несмотря на новые бреши в теле, Артём чувствовал себя лучше. Боль была, но была она естественной и нормальной, физической, а не прожигавшей душу. Хотя сознание продолжало быть распадающейся на множество ракурсов точкой, он наконец-то всплыл и вдохнул полной грудью, чтобы с печалью констатировать итог своих действий.

Нет, будь такая возможность, он вовсе бы не поменял этого решения, как не поменял бы и решение о загубленной пегаске, сколь бы жалко не было ни её, ни невинных в общем-то фестралов. Сколь бы ни был извращён разум, он всё ещё считал себя способным на здравый смысл, а оба поступка укладывающимися в логику экстремального туризма и политической борьбы соответственно. Печаль вызывало то, что он не имел ни малейшего понятия о том, что и как делать дальше, банально не было квалификации. Даже в теории, для выработки конкретики он слишком плохо представлял общество, с которым приходилось работать. И при этом чувствовал всем естеством, как утекает столь драгоценное время, пока от первого шока оправляются те, что подходящую квалификацию имели.

— Все в сборе? — задал он вопрос, когда на незатронутый стычками балкон приземлился Стрейт, старик единственный средь всех додумался организовать тушение случайно вспыхнувших секций. Собравшиеся гурьбой фестралы покивали, — Отлично.

— Все... отлично... — глухо отозвался шаман, будто смакуя слова, — Что ты наделал? Мы пришли поговорить. Просто говорить. Разговаривать слова. Произносить звуки, а не драться! Не убивать пони, если они голосуют за Луну!

В открытую никто не поддержал шамана, но он видел по мордам и взглядам собравшихся, что теперь, после окончания не оставлявшей альтернатив горячки, они были полны сомнений.

— Вы не спланировали подобное развитие событий, не подготовили анти-тезисов на подобные речи. — это был определённо справедливый упрёк, но открыто принимать его сейчас в свой адрес было непозволительно, — И даже так всё прошло успешно. Разве не вы звали меня явиться заблудшим и вернуть единение? Так посмотри, сколько вокруг праведников.

— Ты не понимаешь! Тысячу лет нашим народом правило всеобщее собрание девяти вел...

— Было девять, будет пять, — "без вмешательства вас бы так и осталось трое".

— Не будет, — в сердцах выдавил шаман, — Двое верховных иерархов и их наследники мертвы.

— Назначим новых, — Артём выискал взглядом двух фестралов, которых ранее успел отметить рукой и насколько мог уверенно им улыбнулся, силком натягивая мимику, — Поздравляю с повышением.

— Они не прямые потомки первых...

— Ситуация изменилась, Стрейт, — пора было заканчивать препирательства, в голове оформилось смутное представление дальнейших действий, — Ущерб уже нанесён, а времени на споры сейчас нет, если мы хотим получить пользу из того, что вышло. Нужно преследовать и добить лидеров сбежавших, пока не окопались. Выбирайте направления, кому куда ближе своих гнать и давите. Я беру с собой уже вооружённых и веду на центральных, не дам им соединиться единым фронтом, а там и вы подтянетесь. Предложения?

Почему его вообще слушали? Вероятно, то была психология. В часы великих потрясений и неопределённости, спокойным голосом вещавшая приказы потусторонняя сущность, выглядела неплохим вариантом вместо самоличной ответственности. И тем ироничнее было, что он всё ещё нисколько не знал, как нужно действовать. Зато понимал, что действовать нужно. Даже дрянные меры дилетанта лучше промедления в ситуации, когда инициативу терять было нельзя. А потому ткнув ответственных на командном уровне, надеясь на их понимание хотя бы местной специфики в отличии от себя, он удалился на самый перед, где мог принести пользу заёмным знанием и нечестивой регенерацией, проламывая сопротивление.

Так и вышло. В основном он действовал в формате таранного удара, когда передовые дозоры, натыкаясь на очаги сопротивления, слали вестовых к основной группе и приводили его. Было больно, конечно, но так они быстро вскрывали оборону и шли дальше, пока противник бежал, оставляя первые ряды павшими или сдавшимися. На третей итерации такого алгоритма стали попадаться баррикады из мебели и камней. На пятой они попали в комбинированную засаду, почти полностью потеряв передовые дозоры, пока основную группу били с разных направлений. Пришлось замедлиться и оставлять позади арьергард, занимающий перекрёстки и возводящий уже свои баррикады.

Заминкой непременно воспользовался противник, пытаясь обваливать проходы, долбя древние своды кирками и вынуждая искать обходные пути. Можно было сколько угодно переносить колющие удары, но участь оказаться заживо погребённым под горной породой Артёма страшила. В боковых туннелях же начали попадаться и простые фестралы, не из стражи или сумбурно набранного ополчения. Их оставляли на месте или прогоняли назад, продолжая движение и вскоре выяснив, что часть из них была засланцами, бьющими вестовых или собираясь вместе и атакуя шедших на ротацию. Безопасно перемещаться, как-то иначе крупному отряду или в его зоне реакции, стало невозможно.

Он стоял посреди разрушенного сада высоких люминесцентных грибов с рядами скамеек, вглядываясь в мрак впереди. Странные грибы мерно затухали и набирали мощь вновь, отбрасывая на стены причудливые тени, и в их свете будущие решения искались с особым вниманием. В надеждах ему виделись быстрые ротации и снабжение новыми силами. Но реальность диктовала свои условия, противник умело срывал замыслы и нужно было что-то менять. Здесь же для обсуждения ситуации было собрано трое десятников из их поредевшей рати.

Перестав получать подкрепления и лишившись возможности отвести раненных, пред ними встал вопрос отступления на уже занятые рубежи, чтобы перегруппироваться и с новыми силами пойти вперёд. Это было благоразумно, но требовало много времени на координацию успевших рассеяться по коридорам дозоров и сами движения. Непозволительно много времени, за которое знающий эти коридоры противник окопается в непроходимую крепость, чего и добивался.

— Надо уходить, мы зашли слишком глубоко, — предложил один из десятников, — Позже вломимся с другой стороны.

— Исключено, только если их копыта будут заняты, они не смогут выстроить полноценную оборону, — все чувства Артёма трубили о том, что они проиграют тогда же, когда сражение за Бастион примет затяжной характер, ведь уже сейчас, сходу, противник стратегически превосходил их умением.

— Остаёмся здесь и ждём подкреплений, — предложил следующий, — Нас хватит перекрыть проходы.

— Не пойдёт, гонцы не проходят, — возразили ему, — Там не знают, куда их слать.

— Тогда отойдём до ближайшего узкого места и разделимся, — отозвался первый, Артём так и не запомнил их имена, — Часть уйдёт за помощью, остальные выждут.

— Не дойдут, застрянут также, как и мы...

Пока офицеры спорили, идея пришла неожиданно, но зато была эффективной.

"Что если заставить местных помогать… принудить к сотрудничеству, согнать их? Они знают территорию как свои четыре ноги и снизят потери, мы сможем продвинуться ещё сколько-то", — на языке вертелось слово «эффективно», гладкое и правильное, словно масло на заржавевших шестернях размышления, подталкивая к искомому критерию. Но в том, что подстраивалось под это слово, теплился гулкий холод.

— Мы используем стражу, как заградотряды, — забывший о совести, треснувший, но подчинённый единой цели разум нашёл решение. Потеряв надёжную опору для суждений, в нём перестало отзываться внутреннее чувство доброго и злого, ведь в мире лишь вероятных событий не было места категорическому императиву. Уж слишком он был непреклонен, чтобы существовать в том, кто не был искренне уверен ни в чём, — Сгоним детей в центр построения, угрозами им выставим взрослых в первый ряд и двинемся так...

Спорить никто не решился. Ночные пони оказались довольно социальными существами и остро реагировали на угрозы даже чужим жеребятам. Набранным таким образом бойцам не хватало ни умения, ни мотивации, ни брони, ни оружия. Недостачу всего компенсировали количеством тел, хотя и пытались фуражироваться на местности, пробиваясь в арсеналы и лазареты. В начале он ещё пробовал приободрить ведомых, неся первую приходящую в голову чушь про священную миссию во имя Найтмер, но даже его язык начал заплетаться, когда набранное безоружное стадо почти полностью обновилось в третий раз. Теперь всё их воинство на ломанном русском скандировало нецензурную брань вместо клича, не выговаривая и половины звуков. Забившись грязью и кровью, алитиометр перестал работать, скрипя вместо слов, а в подземельях замолкла правда.

Каждый, кто шёл с Артёмом бок о бок, доживал на издёрганных нервах и тающих силах. Да и сам он был истощён, истрепалась одежда, не осталось живого места на теле, мышление теряло глубину, но приобретало скорость, становясь похожим на абсолютно реакционную машину по выработке контрмер, которые стремились к единой цели — найти и уничтожить, двигаясь вперёд. Куда это вперёд он совсем не знал, после череды засад выходцы из зачищаемого клана не вызывали доверия и вновь обострился языковой барьер, а потому он шёл там, где рвалось.

И это не осталось незамеченным. Оторванных от снабжения и надёжного тыла, идущих без плана местности, их заманивали и заводили в невыгодные позиции, окружая. Счёт прошедшего времени шёл на часы, всё чаще они попадали в засады, всё реже из свалки вместе с ним выходили живые подчинённые, всё больше вокруг было незнакомых морд без шлемов с союзной геральдикой. В конце концов их заманили на длинную галерею со множеством выходов, заставив растянуться на всю её длину и начав масштабную контратаку со всех сторон. Крутить финты и уворачиваться оказалось под силу, когда сознание распадается на параллельные процессы, а происходящее в деталях рассматривается прекрасно. Жаль, из виду упускалась общая картина, потому никакой очевидно напрашивающейся попытки прорыва предпринято не было.

Он не заметил и того, как собственная стража направила затупившиеся наконечники на него и выпустила жеребят из оцепления.

Это было больно.

Следующие минуты слились в сплошной кадр, удары со всех сторон перегрузили реакцию, не оставляя ресурсов на полноценное осмысление.

Больно.

Об уворотах более не шло и речи. Он минимизировал ущерб, подставляя что угодно, лишь бы сохранить позвоночный столб, но и тот был быстро раздроблен.

БОЛЬНО.

Так он познал на себе весь фестралий арсенал, который оказался напрочь не подходящим для чего-то подобного бою в узких туннелях и закутках. Короткие копья были недостаточно длинны, чтобы безопасно для бойца удерживать проход. Дротики и духовые трубки почти бесполезны из-за изгибов и поворотов. Редким молотам и киркам хватало простора для полноценного замаха. Хорошо себя показывали мачете для рубки зарослей, пока не застревали в костях. Стальные накопытники были неплохи в клинче, да и только. Но всего этого оказалось достаточно.

Это было абсурдно, но сегодня он испытал парадокс Тесея на себе множество раз, рассыпаясь в труху под ударами десятков копыт, чтобы тут же собраться вновь. В конце концов даже наведённый Хексарионом механизмам перестал справляться с нагрузкой. Сквозь повреждённые органы чувств распознать противника выходило лишь косвенно, так что теперь в ответ он бил не по уязвимым целям, а куда-то туда, откуда прилетело по нему самому. И даже успешно отправленный смертельный удар идя по сбоящим цепям нервной системы рисковал не дойти. Артём всегда считал, что индивид ничто пред коллективом. Что сколь бы ни был могуч один, множество окажется сильнее, из-за эмерджентности начав качественно превосходить одиночку. Сегодня был отличный повод передумать, но это было не так, лишь чудом высвобожденных во вне актом убийства эманаций раз за разом хватало на новую волну регенерации.

В той галерее сгинули все, пытавшиеся атаковать. Он в том числе и не раз, но до этого не было дела. Лей-линии, что скрепляли тело, оказались сами себе храмом вовсе не на словах, а на деле. На краю сознания возникла догадка, не от того ли и впал в спячку столь щедрый дух, одаривший его, что в свою эпоху попросту исчерпал все ресурсы экосреды, перебив разумных в доступной ему ойкумене. Это бы объяснило, куда делись античные колонисты. Почему атакующие были столь усердны, стало ясно лишь когда ища средь останков хоть какую-то флягу, он подскользнулся об тело одного из верховных иерархов. Видимо так, вызволяя жеребят из плена, пала верхушка успевшего отступить из зала клана с его вассалами.

Оставалось повторить это ещё трижды, чтобы настигнуть все бежавшие кланы. И хотя в целом итоги вылазки были положительны, у этого варианта была проблема. Как шатало только сошедшего на берег моряка, так из стороны в сторону несли и Артёма разгорячённые паттерны чужой памяти. Они по инерции ожидали выпадов и засад, а потому требовали вести тело зигзагами, будучи готовы припасть или парировать несуществующий удар. Это мешало и так осложнённым из-за отсутствия сна и общего ментального истощения движениям.

"Вот это уже точно не нормально, — в каком-то смысле атаковавшие победили в этом бою, ибо хотя он мог бы продолжить шествие в одиночку... Он не мог продолжать шествие, — Это пиздец".

Обдумывая весь приведший к этому путь, внезапно для самого себя он усомнился в полезности полагаться на вшитые Хексарионом подсказки даже сейчас, хотя казалось бы теперь ситуация в Бастионе была по их профилю. Прекрасно подходя для выхода победителем из стычки, они всегда и везде рассматривая лишь сверхближнюю перспективу. И как бы это не было контринтуитивно, чем больше он напирал, тем большее сопротивление оказывали местные. Вероятно, от страха и отчаяния, что он тоже мог бы понять раньше, если бы вынырнул из охватившего чувства потока. Ещё одной, как оказалось, неприятной находки.

Всё же найдя флягу и промыв правдомер, он стал пробираться обратно по веренице тел и следов, редко встречая панически бегущих при его виде то ли своих, то ли чужих фестралов. Не без эксцессов с плутаниями, но он вернулся. Найдя первого попавшегося не сбежавшего фестрала и велев вести себя на улицу. Его без проблем провели, хотя по пути и встречались вестовые из импровизированного штаба, докучая и пытаясь что-то то ли доложить, то ли узнать. Артём отмахнулся от них, как от назойливых мух, с трудом сопротивляясь качке.

Наконец оказавшись снаружи горной крепости, он с удивлением обнаружил на улице день, хотя Собрание и начиналось ещё перед заходом солнца. Охраняемый увязавшимся отрядом, он присел у входа в Бастион, представлявшего довольно тесную мраморную взлётно-посадочную полосу и стоянку десятков повозок. "Не на них ли прибывали кланы? — смотря на округу обширных тропических лесов с горы, было тяжело вновь сфокусироваться на дальних расстояниях, — Неправильное, но красивое место".

Прекрасно понимая, что бросая ситуацию на самотёк он делает лишь хуже, подрывая столь нужное сейчас единоначалие, Артём надеялся, что обдувающий свежий ветерок унесёт вместе с собой всю довлеющую над разумом грязь. Собственные идеи торпедировали полностью обоснованные сомнения, его сковывало промедление. В это же время, почувствовав размах, голову наполняли уверенные советы по насильственному решению всех проблем, напрочь не учитывая социальный контекст.

Не повезло. Не отлегло, хоть и сменялись часы. Через какое-то время вместо так и оставшихся без ответа посыльных пришёл уставший Нут и плюхнулся на ватных ногах рядом.

— Там внизу про-о-облемы, — протяжно с зевком выдал пони, кажется они впервые заговорили с начала Собрания, — Мы не смогли нисколько продвинуться со стороны Блудхюндов... — Нут не сразу заметил вопросительный взгляд, — Во времена Найтмер это были ударные части, у них осталось много зачарованного оружия и доспехов. Их просто нечем крыть, нас даже медленно теснят, приближаясь к ведущим вглубь Бастиона развилкам. Мы думаем, они хотят прорваться на соединение к двум другим осаждённым кланам.

— Жаль слышать.

Фестрал подобрался, уселся напротив, принявшись всем видом выражать осуждение.

— И всё? — осуждение в смеси с недоумением, если точнее, — Никаких советов, никаких... Приказов или идей?

— Ты спрашиваешь не того, — честно признался Артём, — Я даже понятия не имею, как останавливать магических лошадиных штурмовиков.

— Ты это начал! — "на тот момент всё выглядело оптимально, мы бы проиграли голосование", — Мы думали ты знаешь, что делаешь.

— Не знаю.

Фестрал поднялся и начал мельтешить перед глазами, ходя туда-сюда.

— Столько пони погибло... и что я скажу остальным в зале? Они там постоянно ругаются, почти все решения застревают в спорах...

Нут изливал душу о том, чего натерпелся в импровизированной ставке. Не сказать, что Артём не хотел бы помочь, да и идеи-то были. Не было уверенности ни в каких из них, кроме методов террора и простой грубой силы, которые раз за разом старательно подкидывали чужие, наведённые паттерны реакции, сливаясь в странном ансамбле с собственными соображениями. И кажется, он нашёл компромисс.

— Совет хочешь? Ну отправьте туда ещё стражи, вас же больше, — наконец он не выдержал мельтешений перед глазами, — Заткните их путь кем-нибудь, пока позади обрушают проходы.

— С этим... тоже проблема, — печально выдохнул фестрал, — Почти все, кто не на первой линии, сдерживаю беспорядки в остальном Бастионе.

— А это-то вы как допустили? — хотелось кричать, — Ещё утром народ был за нас!

— Маусы, — "те что разведчики", смутно подкинула память, — с самого начала влезали в наше управление. Не все проходы были перекрыты, а у нас даже общего стяга или отличительной символики нет. В общем, ложными гонцами часть стражи просто увели с направления или поставили наступать в тупики. Когда опомнились и навели порядок, у нас по коридорам уже разбежались их агитаторы. Сперва ничего серьёзного, но потом они начали довольно убедительно рассказывать чушь, что мы захватываем жеребят, — "ой блять, — от досады Артём прикрыл глаза, чтобы не видеть издевающегося мира, — ну конечно же это разлетелось по всему перекрытому подземелью", — и угрожая им заставляем остальных сражаться за нас.

— Я чего-то не понимаю, — "почему, ну почему нас не поддержал никто из них? Всё было бы куда проще", — как эти Маусы координируют действия у нас в тылу, если линию соприкосновения восстановили?

— Наверняка к ним как-то пролезли Стюрды, они в основном и возводили Бастион. У Коменданта должен быть самый полный план ходов и лазов, по ним и ползут. — для наглядности Нут припал брюхом на мрамор, показав, сколь мало места понадобится подобному диверсанту для прохода, — Хотя засланцев ловят, многие поверили и теперь сами разносят слухи. Это сильно мешает, недовольные блокируют проходы, требуя отпустить пойманных, приходят новые агитаторы и доводят дело до драки со стражей.

— Так казните их, — и вновь в роящиеся, ищущие решение размышления услужливо подкинули идею отголоски чужой воли, — А по тем, что повелись, пройдитесь розгами. Мигом всё желание мешаться отобьёт и высвободит силы.

— Это ужасно и бессмысленно! — тут же возразили в ответ, — Их родственникам и друзьям такое не понравится, будет ещё больше...

— Поэтому проводите всё максимально публично, — Артём просто пожал плечами, вспоминая опыт Ирана и добавляя уже полностью от себя, — С объявлением кого и за что, для убедительности можно перед проведением предлагать снизить число ударов за расскание. Можете ещё начать овёс всем собравшимся раздавать, насколько понимаю с продовольствием там напряжённо.

— Теперь это просто ужасно, — сокрушённо покачал головой Нут, — Но я понял. И что потом? Склады не бесконечные, а это вообще не решает проблему Блудхюндов, только не даст им наступать также быстро.

Была какая-то злая ирония в том, что никто из поддержавших его кланов не обладал в своей истории достаточно высокой военной компетенцией. Конечно, какие-то базовые понятия обо всём этом у них были, даже рядовой представитель клановой стражи мог бы выступить и разведчиком, и диверсантом, и прочим. Но именно на профильном уровне этим занимались преимущественно предки противников, передав потомкам традиции и наиболее полные теории своего дела.

— Ты прав, — вновь посмотрев на стоящие ниже ряды воздушных повозок, он нехотя встал, — Веди меня обратно в штаб, есть идея.

Спускаться обратно не хотелось, Артёму по горло хватило обычной стражи, иметь дело ещё и с магическими подразделениями было чрезмерно. Но если фестральи хроники были хоть немного правдивы, он знал, кто мог бы решить эту проблему. Да и само восстание поднималось ради этой персоны, так что шансы на успех затеи были.

Ранее пустующие, ныне коридоры Бастиона оживились снующими тут и там гонцами, патрулями и снабженцами, тащащими припасы непосредственно к местам сражений. Да и сам зал собраний преобразился к их прибытию, тела убрали, дым проветрили, подпалены завесили какими-то коврами, пахло благовониями. Он нашёл союзных глав на том же балконе, где оставил. И хотя при приближении слышались споры, они затихли при появлении. Его приветствовали квёлые, осунувшиеся морды, погрязшие в картах подземных коммуникаций и выросших горах записок. Кажется, ели они тоже тут.

"Какое разочарование, — Артём догадывался, кто притащил рыбу, — рыбаки оказались за нас".

— Кто у нас отвечает за участки с Маусами и Стюрдами?

Двое фестралов переглянулись и нерешительно кивнули, вероятно ему стоило хотя бы умыться перед приходом.

— Мы.

— Прекращайте атаки, — двое облегчённо выдохнули, — и уходите в глухую оборону, откатитесь, где нужно для устойчивости позиций. Снимите с участков столько сил, сколько возможно без угрозы прорыва. Половину высвобожденных перевести на Блудхюндов, половину прислать ко мне. И найдите к ним командиров из толковых, туннель держать много ума не нужно, а нам снаружи шастать.

— Хотите их обойти? — воодушевились в ставке.

— Нет, — чтобы приуныть, — Стрейт, готовь свои шаманские штучки. Мы летим за Найтмер.