Венец творения
Арка третья. Часть 6.
Упс, забыл сюда закинуть. Но зато теперь оно вычитано лучше.
— Великая и могущественная Трикси не для того покоряла сердца пони от Майнхеттена до Лас-Пегаса, чтобы тащиться в грязи с бандой оборванцев... — бормотала волшебница, раз за разом разряжая рог морозными заклятьями перед собой, схватывая землю в хоть что-то твёрдое, пускай и скользкое. Она всё реже жаловалась, но всё чаще спотыкалась о следы вечной распутицы.
"А я должна была быть в тепле и уюте", — не то чтобы её страшила дорога. Напротив, пони, задорные и любопытные, извечно любили дорогу. Но странствие по внутреннему порыву души и принуждению не было одним и тем же, — "Битцев хватало ещё годы сидеть по острогам".
Сейчас, шагая в колонне между косматым оленем и парой грифонов, чьи клювы щёлкали в полушаге от её гривы, она чувствовала, как комок противоречивых чувств от горя до радости подбирается к горлу. Еле заметные глазу блохи на шерсти соседей не вдохновляли, как и то, что её вездесущую тележку с реквизитом, с коей выдалось на своих четырёх пройти многие километры даже после катаклизма, реквизировали в общий караван, отдав тащить какому-то быку, оставив все пожитки далеко позади. Так что теперь хотелось если не убежать обратно, то хотя бы забиться поближе к пони.
— Ты, единорожица! — рыкнули, толкаясь сзади и в бок, заставляя вздрогнуть, — Не тормози!
"Нельзя давать слабину, загрызут, как есть загрызут".
Дурная слава окружавших её существ шла впереди хозяев. Из слышимых за последние месяцы слухов нельзя найти ничего иного кроме свирепости, наглости, пренебрежения обязательствами, лживых клятв и измен, которые были для них не в диковинку, как и беззаконные завоевания с тайными убийствами. Словом, одними только гнусными злодеяниями полнилась молва, одно упоминание о которых заставляет содрогаться сердце.
— Трикси не потерпит грубостей, извинись перед волшебницей!
Оттого и хотелось поближе к пони. Вот только её с десятками других единорогов выставили наравне с чудовищами пробивать путь сквозь хлипкий лес и грязь для полчища, что в своём марше раскинулось на огромное по нынешним меркам расстояние. Изредка, из остатков рощ, на них выбегали какие-то дискордовы создания, чтобы в основном быть сражёнными охранением, коего следовало бояться пуще хаотического искажения.
Хотя искажения вредили не только физически. Как-то раз поход встретила странная тварь, похожая на массивную улитку с будто бы наростами оленьих рогов, что осклабилась полноценной пастью при приближении и начала хохотать. Вслед за ней целый фланг начал хохотать. Всё ещё хохочет, уже глотки посадили. Создание с хохотом уползло, никого не тронув, а эти бедолаги стали покрываться такими же наростами... Их согнали подальше.
— Ну извини... — отозвался идущий позади серый алмазный пёс, похожий на гориллу со своими мощными передними лапами с длинными когтями, не став раздувать ссору. Поодиночке их племя было трусливо, в гурьбе же подло.
Чародейка прислушалась к себе...
— Да вот обидно-то мне до сих пор!
Собака было дело уже попыталась отвалить в сторону, но была вытолкнута соседями. Прикинув чего, пёс нырнул лапами по своему жилету, сковырнув оттуда драгоценный камень и протянув Трикси.
— То-то же. — хотя тот вовсе не был ей нужен, волшебница великодушно приняла откупное.
— Единорожище...
Тихое бурчание собаки она столь же великодушно проигнорировала. Если распылять скандалы, это сборище растерзает само себя. Будь её воля, пони бы вовсе выгнала из этого похода всех иноземцев.
— Замена, — объявил пролетающий над ними вестовой пегас, чьи товарищи неустанно поддерживали над марширующими просвет от туч, — Единороги на первый-третий рассчитайсь! Вторые за мной.
На памяти Трикси третью группу никогда не меняли. Немногословные единороги оттуда были поголовно с зелёными флёром вокруг рогов, без продыха леденя землю, словно черпая силы из самой Гармонии.
Ей самой свезло оказаться второй и чародейку вместе с прочими повели вглубь процессии, пока на пустые места вставала новая группа. Минуя разномастные кучки всевозможных существ любых видов и пород, вскоре они добрались до обозной колонны, что тянулась быками. Привалов не делали, но часть бортов была переколочена на скамейки, а в центре таких телег сидел кто-нибудь на раздаче, черпая половником из люка котелка на прицепе порции вполне приличной овсянки с молоком, досыпая пригоршнем сухофруктов, да заливая в чарки из бочонков неплохой квас.
Их, прямо как и саму Трикси с её тележкой, добровольно-принудительно отобрали с окрестных земель в пользу великой армии Дружбы и Гармонии, что самособралась разить ужасных ночных пони, заваривших всю эту кашу. Квесторы обещали ей славу, почёт и признание, а также много-много денег и вещевое довольствие, но не давали уйти.
Зато по нынешним меркам такие яства могли позволить себе разве что в праздники. Даже засев в очередном погосте, где универсальные единороги порой буквально ценились на вес золота, волшебница питалась хлебом и корешками, ибо ничего иного под повседневный спрос не было вовсе. Испокон веков житницы сельские пони наполняли только на пару месяцев, переждать чётко запланированную зиму, да редкие неурожаи. Каким-то резервом зерна и консервов же обладали только крупные города, да редкие государственные хранилища, чтобы маневрировать запасами в случае неурядиц.
"Неурядицы... Кто же знал, что со всеми случатся внезапные неудачи, за которыми так быстро последуют несчастья, что нельзя ни предвидеть, ни отвратить?"
Подстелив мантию на скамейку, единорожка мерно принялась за кашу. Здесь было тепло от жара полевых кухонь, работающих прямо на ходу, да массы тел по бокам, становящихся живым щитом от ужасных ветров.
— Помни! — вещали в громкоговорители пегасы над ними, пока вокруг ходили оленихи и разливали из термосов отвары, бодрящие тело, дурманящие разум и возбуждающие душу на подвиги, — Дружба! Сила! Долг! Защитить себя и своих близких от тьмы можно лишь вместе!
За лозунгами шли перечисления ужасных злодеяний совершённых ночными пони, утверждая собравшихся в мысли остановить несметное зло. Истории пестрили таким обилием неожиданных деталей и звучали столь естественно, что казалось будто ораторы видели их не то что своими глазами, но и из глаз жертв. Эти тирады никогда не заканчивались.
"Мы последний щит, пускай с этими дурацкими оленями и прочими, но прогоним ночных гадов", — зато раздувая и без того высокое самомнение трапезнечающей Трикси, — "И солнце снова взойдет. Так говорит Гармония".
На самом деле так говорил Совет отчаянных, как среди полчища прозвали внезапно прозревших. От мала до велика в ряд вставали главари банд, старейшины поселений и вожди кочующих племён, подначиваемые и устремлённые одной идеей, что нашёптывали ближайшие сподвижники. Сама Гармония поведала им, что виновники падения мира оказались в Балтиморе.
На пути страждущих справедливого отмщения открывалась всякая дверь, даже реши какой из острогов закрыться от просьбы о помощи, непременно один или два пони открывали ворота, показывая, где находятся склады. И единороги, даже если те пытались спрятаться в погребе.
Вера в благую миссию похода и проведение Гармонии не значила, что волшебнице хотелось оказаться одной из тех, кто это отмщение во имя мира будет выбивать. Однако, коль уж её не отпускали, а пытавшихся сбежать непременно травили грифоны, стоило воспользоваться моментом на максимум. Доев порцию единорожка сместилась туда, где стоя на фургоне укутанная в плащ бойкая зебра раздавала кое-что интереснее съестного из чана.
— Ай дорогая, подходи, чего желаешь? — зазывающе вещала инородка из под тюрбана, — Что предлагаешь? Меняю вещи на хлеще!
Достав телекинезом из сумки кошель битцев, да закинув в него пёсий драгоценный камень, Трикси была немногословна.
— Кукурузы хочу.
Зебриканские копыта ту расторопно нашли, переговорив с товарками. Взяв банку, волшебница принялась остукивать её на предмет вздутостей, параллельно вчитываясь.
«Консервированная кукуруза. Состав...
Партия №1113-С. Годен до: см. на дне.
Произведено под надзором Агротехсоюза Эквестрии.
Хранить в сухом месте, защищённом от влаги».
Гарантия качества была подтверждена печатью Принцессы Селестии.
"Пойдёт".
Пока пони довольствовалась кукурузой в безвестной глуши, в сердце подтопленного улья, где знающие своё дело оборотни постоянно находились в движении столь интенсивном, что сами стены пробирала дрожь от жужжания и трепета хитиновых крыльев, была лишь одна неподвижная фигура, спокойно и расслабленно восседая на троне без прикрас. Единственным отличием трона от прочего интерьера был странный отлив, будто приглушающий тона в и так тёмном месте, изредка освещённом зелёными всполохами.
Впрочем, даже единственный способный позволить себе негу тиран этого подземелья не был празднен, невидящим взором устремившись за многие дали отсюда.
«Карракс…» — под стрёкот цикад в голове подмёныша с таким именем вспыхнули направляемые Кризалис с трона образы: бумажные карты местности и слепки воспоминаний со многих ракурсов, донесения выжившей агентуры о том, какими силами, с каким снаряжением и как располагает противник, — «Бери половину, перераспредели снаряжение. Ты проведёшь удар с запада», — злочастный Балтимор был прикрыт морем с востока и рекой с юга, что диктовало свои условия, — «Зиллион…» — по известной лишь жучьему племени методе внимание Королевы переключилось на другого офицера, обрушив на него новые массивы данных, — «Ускоряйся. Ты пойдёшь с севера», — не задерживаясь дольше необходимого она ни в чём не хотела быть плоха, выстраивая командные связи из всё прибывающих масс.
Что делала вполне успешно. Если роль Королевы роя чему-то и учит, то это многозадачности. Координировать движение десятитысячной армии, даже если та скорее орда и сброд, выполнимая задача, покуда ранее доводилось управлять миграцией и сотен тысяч.
Пока только успевшая собраться из многих ручейков орда делилась на две отдельные, равномерно тасуя силы и ресурсы между собой, чтобы каждый участок располагал всей доступной номенклатурой средств, Кризалис была уверена в своей победе, ведь всё совпадало идеально. Её противник, коего благодаря оставшимся в городе одиночным подмёнышам вышло хорошо изучить, полагался на низовую инициативу младших командиров и децентрализацию своих сил, к тому же был уставшим не меньше её полчища, да потерявшим бдительность от победы. На свете просто не было никого более подкованного, чтобы сокрушить нечто децентрализованное, чем улей, благодаря коллективной связи имеющий полное распоряжение всей информацией на поле боя.
Не тратя времени на полноценный отдых, лишь подтянув отстающих, в Балтимор начали входить войска. Первыми, чтобы не спугнуть единичных наблюдателей, заходили пони и прикинувшиеся ими перевёртыши из тех, что не занимались руководством. Их оппоненты предусмотрительно разделили свои силы на эшелоны, где внешним шло предполье из малых групп часовых, а ныне самозабвенно придающихся разбою ночных пони.
Таких охватывали со всех сторон, степенно просачиваясь сквозь остатки леса в пригород, а оттуда в город, чтобы через найденные бреши в наблюдении, канализационные стоки, подтопленные узкие улочки и дома сердобольных пони, укрывавших разведчиков, зайти к тем, кто должен был поднять тревогу. Череда вспыхнувших поединков была погашена лавиной превосходящих сил, кого-то беря в плен, а слишком вредных и упёртых разя насмерть.
И если для Кризалис первый этап битвы представлялся постоянной реакцией для координации сотен параллельных отрядов между собой, поддерживая местами не вывозящих самостоятельно претендентов на престол, то для находящихся что называется «на земле» картина представлялась сильно иначе.
— Самый магический единорог во всей Эквестрии не для этого вступала в поход! — шипела волшебница, спотыкаясь уже о скользкий камень в канализационном стоке, маршируя вместе с десятком пони.
Шли осторожно, как бы не берегла Гармония, никто не хотел пораниться и свалиться позже с какой-нибудь стафилококковской инфекцией или чем-то на её подобии. Думать о том, чем покрывается её шёрстка, не хотелось, смотреть было не на что, оставалось фокусироваться на звуке.
Разномастные доспехи гулко позванивали в замкнутом пространстве под аккопонемент назойливого жужжания мух. Эхо от них, должно быть, раздавалось бы из всех ливнёвок, ибо носить бронь умели лишь трое. Но даже на неё из каких-то запасов нашли криво подогнанную, да подвязанную на шнурках полированную пластину для грудины, не существенно утяжелив привыкшую к весу тележки единорожку.
— Тише, фокусница, — буркнул пегас, идущий рядом. Он, как и добрая половина идущих, включая саму волшебницу, был взят что называется в залог, без права отказаться, что задавало их шествию соответствующие настроения, — Или хочешь, чтобы нас нашли?
Пегас прекрасно знал, что ею поддерживается довольно внушительное поле тишины, не дающее звукам уйти вовне колонны.
— Фокусница!? — Трикси сморщила нос пуще прежнего, — Я превращу тебя в жабу и ты познаешь мастерство, о котором будут слагать саги!
— А ну не ссориться там! Вы бесчестите имя Дружбы, — гаркнул на них единорог и лидер процессии в одной морде, запрокинув голову назад, — Мы уже рядом, за следующим люком за углом встречаем ночных.
— А вот если они сдачи дадут? — не унимался пегас, страдая от мандража и клаустрофобии. Замкнутые пространства летуны переносили плохо, — Их ведь сила!
— Не дадут, — уверенно отрезал единорог, — Эти уж точно не дадут.
— И вот откуда ты это знаешь? Ты же не предсказатель!
— Зато круп чует, — подкинул в перепалку пятёрку битцев матёрый земной пони из бывших стражей, на их отряд таких было всего трое. Трое стражей, два единорога, включая саму волшебницу, один бывший погодник, да по двойке земных с пегасами. Отряд был собран с миру по нитке, — Переживёшь несколько раз и тоже так сможешь. Неприятности чуять.
Вскоре действительно оказался люк наверх, выбравшись через который все вдохнули полной грудью. От вытерпленных спёртости, зловония и напряжения у Трикси побаливала голова, но всё это ушло на задний план, когда проследовав вдоль стены сквозь тарабанящий дождь они расслышали их голоса.
Пускай с усилием, но старые наречия фестралов были ясны, хотя даже иноземцы говорили на эквише не так ломано. Страшные ночные пони громко бахвалились ратными подвигами и, что удивительно, обсуждали как хорош разграбленный ими ресторан.
— На первом этаже семёрка, — уверенно выдал их вожак, — Воздух кроет вторая группа, — только сейчас единорожка заметила, как через дорогу на углу скапливается ещё один отряд, преимущественно из пегасов, — Внутрь заходит третья. Их там на всё здание всего дюжина, не больше. Нам только не дать сбежать с улицы. Всё ясно?
"Нет! Нет-нет-нет…"
— Вперёд! — проревел единорог, — Дружбы! Гармонии! Спасения! — и подхватив, они вместе с другими группами высыпались на туманную от потоков с неба улицу. Внезапно из окон соседних домов на искомое здание забил яркий свет, словно прожекторы на сцену, слепя фестралов и подсвечивая их для атаки сквозь дождливую пелену.
Это был её выход.
— Великая и… — голос дрогнул, но рог уже светился, впитывая весь страх, — МОГУЩЕСТВЕННАЯ ТРИКСИ!
Пока земные пони неслись в клинч с копьями для сшибки, а пегасы набирали высоту, она с другими единорогами с гулом била заученными с начала катаклизма оглушающими заклятьями по нетопырям так метко и часто, как только могла. И даже так, застигнутые врасплох, подслеповатые, находясь в меньшинстве, те умудрялись отбиваться.
Вскидывая столы на веранде, чтобы укрыться, в ответ на всполохи полетели плевки отравленных игл и склянки негашеной извести, вынуждая единорогов заткнуться и выставить щиты, пока успевших продвинуться вперёд земных пони жгло едким гидроксидом кальция, поражая шкуру, глаза и дыхательные пути.
"Горячо, горячо!", — вспышкой рога волшебница снесла отравленную взвесь в сторону, чтобы увидеть, как трое фестралов пытаются удрать по соседней улице. В следующий миг по ним полетели сети пегасов с гирями на конце, пригвоздив к земле, чтобы следом они были оглушены.
Кроме одного, продолжавшего уходить даже со страшной царапиной на крыле от копья почти догнавшего земнопони и оборачивающегося ещё для одного ядовитого выстрела из духовой трубки.
— Заговорённый, падла! — преследуя ярились земные пони, видя, как от того отскакивают оглушающие чары, — Гоните его, насмехайтесь над ним!
Под бодрящие выкрики поредевший до семи отряд всё же загнал одиночку в тупик, отрезая манёвры пегасами. Завернув за угол, с тяжёлым дыханием скачущая позади остальных Трикси различила серую фигуру в тусклом освещении. Прижавшись в дальнем конце к стенке, ночной пони, что-то бормоча, лоскутом ткани пережимал ствол крыла, из бутыля во втором крыле обильно заливая как место прошедшего по касательной попадания, так и собственную глотку.
— Сдавайся, дурень! — осклабился самодовольный единорог, — Отринь злобу и откройся дружбе!
— Д-да я вас все-е-ех... — трясущийся, страшно зыркающий потрескавшимися глазами, фестрал отстегнул от бока глефу и обхватив её крылом, взял на них разгон под безумный вопль, — Зарежу!
У волшебницы сердце в копыта ушло, да и весь отряд напрягся, отступив на несколько шагов назад, сбиваясь в кучу и формируя стену копий, ожидая, что иначе кого-нибудь этот псих обязательно заберёт с собой.
Почти достигнув наконечников, не сбавляя темпа, фестрал внезапно встал на дыбы, аки гимнастический шест уперев копытами глефу в землю, придав себе дополнительный импульс и перемахнув за забор, скрывшись из западни.
В приглушённом по воле победителей свете Артём шатался по мраморной лестнице, цепляясь за позолоченные перила, которые ещё вчера принадлежали мэру этого некогда славного города. Гул пира внизу напоминал канонаду — звон бьющегося хрусталя, раскатистое ржание, топот копыт, приглушённые рыдания приглашённых в разных костюмах, насильно усаженных за столы. Звук нарастал, достигнув пика, когда он спустился в зал, где оркестр, составленный из местных музыкантов, играл что-то медленное и фальшивое.
— Ваше превосходительство... — рядом появилась служка с подносом бокалов. Человек хотел отмахнуться остатком левой руки, но видя непонимание смазанного жеста всё же взял бокал.
"После нужно в больницу, там должны быть сведущие специалисты", — в отличии от нормального состояния, за всё это время рука не отросла, не загноилась и даже не заросла культяпкой, вынуждая пережигать собственные нервы, дабы не чувствовать прелести открытой раны. Поиск спасения в магии спасения не принёс, чем-то из базового арсенала единорогов Лира была способна на теоретически бесконечное воспроизведение червей из двух перебитых половинок, но не на восстановление конечности млекопитающих. Аликорн же просто не знала современных для того заклинаний, взамен предлагая обрядом с жертвоприношением... Поставить на место недостачи лапу чью-нибудь ещё, что у лелеющего идею возвращения человека восторга не вызывало.
Отыскав замыленным взглядом торжественный стол, где сидела Найтмер в окружении офицеров с некоторыми из дневных пони, он отсалютовал оным, после опустошая ёмкость. Ему салютовали в ответ, вскидывающие вверх ноги фестралы выглядели подозрительно похожими на то, о чём лучше было не знать. Отвлекаясь от этих мыслей Артём сконцентрировался на вкусе. Там оказался цитрусовый пунш с малым градусом. Меню дневных было полностью пронизано фруктами и овощами, на столах вскрывая консервы к кашицам и салатам добавлялись цветочные котлеты и яблочные супы. Отвратительные комбинации.
Единственно, что людской взор счёл хорошим сочетанием, это обилие выпечки. Но присоединяться к трапезе не было никакого желания, во многом из-за тех дневных, что выступили на их стороне в начале штурма. Те смотрели на Найтмер, как кролики на удава, пребывая в полном восторге от того, какой аликорн красивый, какой грациозный, как блестит парадная сбруя. В знак признательности за раболепие им даже выдали фестральи маскхалаты.
"Это ненормально", — ему оставалось только гадать, чем им так промыли мозг Кошмары.
Под такие размышления Артём взобрался на эстраду, отобрав у пони во фраке дирижёрскую палочку и сбивая игру. Оглянулся на притихший зал и пожалел, что вышел без доспеха, по которому был размазан жук. Те из пони, что были местными, никак не изучали добродушия. Совсем наоборот. Короткие ноги, широкие корпуса покрытые густой шерстью, толстые шеи и короткие головы с широкими лбами. Что бы он мог противопоставить им, реши толпа взбеситься и растоптать его?
Заметив одобрительные взгляды редких фестралов, он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Страшно хотелось сделать глупость, просто потому что мог. Потому что душа хотела расплаты за все те месяцы усердного труда. В конце концов были способы досуга, доступные только муда...
— Марш! — проревела команда за взмахом руки. Вздрогнув, заиграли музыканты, беспомощно пытаясь поймать такт, — Быстрее, выше, сильнее! — первыми запели скрипки, нервно и часто, словно под пыткой. Виолончелист, седой пони, зажал струны так, что звук стал похож на высокий стон, флейтистка, задыхаясь, вдула в инструмент высокую ноту, резкую, как выстрел, — Тише! — рыком и указанием на них оборвали тромбонистов, когда те попытался подстроиться, — Чаще, больше, резче! — тыкая палочкой Артём подгонял тимпанистов, что ударяли в литавры, то выключая, то подгоняя отдельные инструменты, творя ужасную какофонию, пытаясь достичь хоть чего-то отдалённо знакомого, что выходило закономерно плохо.
— Хватит мучить музыку! — под гомерическое ржание фестралов раздалось искреннее негодование знакомой единорожки, что пробиралась на эстраду со шляпой ведьмы на голове, — Прекрати это безобразие, солнца ради!
— Передохните, — командовав оркестру он направился навстречу Лире, — Вот ты-то мне и нужна, моё спасение~, моя надежда и опора...
— Что? — ещё не поняла та, во что ввязалась и что лучше бы было бежать.
Наклонившись и обхватив за шею, Артём что-то заговорщически шептал на ухо, пытаясь объяснить уже не раз заведённую тему за время бессмысленных бесед по пути.
— Я не умею, — та пыталась отнекиваться, но выходило у не убедительно и откровенно плохо. Если бы он сам делал только то, что умел, сейчас бы оставался в застенках, так что оправдания не были приняты, — Только играть, да я ведь никогда такого...
Когда сопротивление единорога было сломлено, не с первой попытки в тот банкет родилось бледное подобие оркестровой поп музыки. Неведомо, как долго бы продолжались массовые гуляния, если бы в какой-то момент разбивая мозаичное окно не залетел порядком израненный случайный ночной пони в лёгкой кольчуге.
— Н-нас обижают! — надрывно затянул тот и был таков, потеряв сознание.
А в следующий миг кантерлотский глас выбил оставшиеся стёкла, разнося по городу запоздавшую команду...
— ТРЕВОГА!
К чести офицеров, подглуховатые, но те отреагировали моментально, отправив караульных проверить дозоры и осмотреть город с воздуха, пока провалившись в мир снов Найтмер выуживала из внезапного вестового подробности.
К несчастью для отправленных в небо, не все пегасы были вместе с первыми пешими отрядами. Часть из них, да вместе с малыми стаями грифонов и оборотнями поматёрее, Кризалис заранее подняла в небо, дав набрать высоту, попутно натаскав по мере марша туч для прикрытия манёвра и переместив метательное снаряжение в обозное облако. Теперь же пикируя, эти силы обрушились на взлетающих с освещённой площади разведчиков со всем остервенением воздушной схватки.
Схватки молниеносной и всегда жестокой, вбивающей оппонентов с меньшей скоростью в землю ляганием копыт или росчерком когтей по крылу. Пускай пегасы были куда милосерднее, лишь стараясь заблокировать крылья соперника, грифоны резвились на славу. Впрочем, раздолье было недолгим. Пережившие первый шок расторопно прижались к домам, маневрируя на сверхнизких высотах и под звон набата оттягивая преследователей к занятым позициям известных им отделений.
Там, где эти отделения ещё стояли, минуту назад наносящие опустошающий урон, потерявшие скорость на пролётах летуны сами попали под внезапные залпы игл и дротиков из окон. В связи с чем предпочли отлететь обратно на высоты или прикрыть идущие на посадку по всему городу десантные партии карет, что точь в точь повторяли недавние действия прошлых атакующих, завязав сражение всюду, соединяясь на плацдармах.
К моменту получения полной картины событий ставкой, первый эшелон был взят по обоим направлениям наступления, а за второй шла борьба. Передовые отряды пони узкой цепью блокировали сообщение между забаррикадированными стратегическими объектами, куда по тревоге пытались вернуться во всех смыслах разгулявшиеся фестралы, чтобы оказаться оглушёнными из засады или с потерями прорваться внутрь.
Внутри же их и тех, кто изначально сохранял пост, ожидала перспектива оказаться под таранным ударом всей той разношёрстной орды многих рас, что притащили с собой подмёныши. Где-то укреплённые пункты трескались под напором и волна устремлялась дальше, оставив небольшие силы дочищать отдельные комнатки, чердаки и погреба.
В определённый момент руководящие на местах подмёныши даже были готовы рапортовать, что быстрый приступ города оказался успешен и сопротивление будет подавлено.
— СМИРНО! — задавив кантерлотским гласом любую панику начавших метаться меж столов и на площади пони, Найтмер на миг задумалась, смотря сквозь побитое окно на перехватываемых посыльных.
Отпускать хватку с Луны было нельзя, даже миг рассвета оказал бы слишком воодушевляющий эффект на противника. Здесь и по всей планете. Но что мог противопоставить аликорн, чьи магические силы каждый момент уходили на борьбу за светила, покуда сражение за небо над городом было проиграно не начавшись, а стягивание резерва с других направлений было невозможно из-за десанта?
Как оказалось, многое. Она отдала команды принявшимся строить ряды легатам, после обратившись к трибуну.
— Нас мало, — заметила Селенит услышав план и рассудив, что фестралов в зоне доступности наберётся максимум с пятьсот, — Не лучше ли сперва деблокировать силы по другим направлениям? Откатиться с ними на узкий плацдарм к морю, прижаться к арсеналам и складам, обвалив водозапоры вокруг?
— Нас достаточно, — отрубил аликорн, грозно зыркая на ту, что проспала нападение, — Исполнять.
А следом взгляд упал на виновника этих событий, что пытался спешно ретироваться в сторону лестницы.
— Стоять! — пришлось ловить, крылом преграждая путь, — Хватайте шаманов и вместе раскачайте пони, задурите им головы. Повторите то, что сделали на собрании и в больнице.
Двуногое чудовище так и не сфокусировалось на ней, сколь бы не пыталось, а потому навело свою морду немногим вбок пред ответом, скорее по каким-то косвенным признакам ощущая живое существо подле себя.
— Мне бы хоть в бронь залезть, да...
— Немедленно, — хотелось многое высказать этому недоделанному подчинителю городов, но времени не было.
— Хорошо, ладно, просто замечательно, великолепно... — не успела Найтмер ответить на такую дерзость, как Предвестник развернулся на месте и пошёл, — Нууут! Где ты, мышь переросток!?
— Шеренгами, по десятеро! — тем временем орали получившие указания центурионы, хватая случайных пони в кошмарных нарядах и ставя их плечом к плечу, — Ты в начало, ты здесь, ты справа! Остальные перед ними, по росту!
Перед тяжёлыми отделениями в роли ядра собирали слои перебежчиков, уже перед которыми ставили просто согнанных на площадь приветствовать Принцессу. На что те закономерно возмущались.
— Да мы не…
— Молчать, равняйсь! — давя всякий протест фестралы слушались Владычицу и вышестоящих беспрекословно, командами, руганью, плевками и тумаками подгоняя дневных собратьев, — Смотреть на затылок соседа, а не под ноги!
В противовес малым автономным группам под началом оборотней, чутко координируемых Королевой, ретроградная Найтмер полагалась на массу в боевых построениях. И если под копытом не оказалось достаточного отряда, способного взять неприятеля натиском, его стоило собрать прямо сейчас. Что нетопыри старательно пытались сотворить...
— Напра-во! — по команде Селенит неуверенно, сбиваясь и топчась поворачивали первые отряды, — Пятки вместе, зацепы врозь! Левым боком, ось! Вперёд!
Эти кучи кое-как выводили на площадь, где их со всех сторон схватывали колонны бэтпони по двое, не давая пушечному мясу разбежаться куда-то из коробки. Так скудных силы выходило растянуть в довольно широкие баталии, способные заполонить собой главные дороги, покуда на одного фестрала приходилось четверо дневных.
"Развалятся... Они развалятся на первом же повороте", — причитала про себя мышка, поставленная верховодствовать над всем этим бардаком, вылавливая из бурлящей кучи пони легатов и думая, что же делать.
— Надо приставать к ним оркестровых, так хоть поддержат ритм.
— Есть! — отвечали фестралы с гребнями на шлемах.
Параллельно схваченных дневных пони шаманы принимались окуривать и обрызгивать всяким попавшимся под копыта, сопровождая это под ужасные завывания и камлания, затянув бодрый речитатив, переходящий в гул.
— Навострите свои уши, — низко ревел надорвавший глотку Нут, — Унесём мы ваши души! И велим всё жечь-топтать! Рвать-кусать! Лягать-бодать!
Рядом с ним слонялся Предвестник, один взгляд на которого для дневных уже был опытом не тривиальным, покуда субъект отличался от мира слишком явственно, уже фактом своего присутствия смущая разумы. Эта аберрация не стеснялась горланить вместе с фестралами, под грозные выкрики малюя грязью на случайных пони от узоров до просто отпечатков руки.
— Вы чувствуете ужас? — ему было глубоко плевать, что говорить. В этом спектакле он свободно переключался с одних когда-то слышанных фраз на другие, без всякого стеснения уверенно неся чушь, — Прекрасно! Ужас и должен испытывать пони, родившийся в этом мире. Вы чувствуете панику? Ну конечно, вы должны её испытывать...
Когда кто-то говорит заранее готовыми словами это всегда ощутимо. Но были важны даже не сами слова, а уверенный тон этого сипящего в полном влажности воздухе голоса, что исходил из прохудившихся лёгких, полных затянутых струпьями брешей. Он был подробен, многогранен, слишком полон деталей и полутонов, рассыпаясь диссонирующим эхом из свистов и закашливаний, а от того впечатывался в восприятие.
Найтмер же, чьё бодрствование и дееспособность в основном пришлись на тысячу лет назад, решала для себя новую задачу. Дефицит сил и внимания, сейчас обильно уходящих на светила, был для неё в новинку. Будь в полной мощи, она могла бы сотворить многое с господствующим на небе противником, но весь её арсенал происходил из времён менее искушённых в мастерстве, не оптимальных, не эффективных и расходующих гигаватты там, где достаточно было бы мегаватт.
В сравнении с единорогами современности, способными выдавить максимум пользы из своей скудной относительно аликорна энергоёмкости и пропускной способности, Найтмер забивала гвозди микроскопом. В это же время она оставалась мастерицей иллюзий, снов и миражей, а потому подошла к скудным ресурсам творчески...
Заставив и так перепуганных, униженных и задыхающихся от дыма насильно собранных пони ощущать, как их бутафорские наряды в честь наступившей раньше времени ночи Кошмаров становятся подозрительно реалистичными. Под возгласы о потерянных душах они чувствовали воистину страшные метаморфозы тела, внезапно поняв, что накидки срастаются с шкуркой, декоративные хелицеры будто бы движутся по их воле, а гребни вместо грив ощутимо встают дыбом от ужаса.
— ВЫСТУПАЕМ! — разнёсся над площадью очередной кантерлотский глас.
Не дав доведённым до истерики дневным пони ничего сообразить по этому поводу, под бой литавров на боках оркестровых массивные коробки пришли в движение, всё набирая скорость по главным улицам города. Там, где по оценкам подмёнышей должно было быть всего пятьсот фестралов, в кратчайшие сроки было выставлено две с половиной тысячи пони, пригодных к копытопашной.
Впрочем, неприятности у оборотней начались ещё раньше, чем под завесой туманов из центра в контратаку двинулись коробки.
Если в большинстве мест второй эшелон пал... Где-то же первый приступ удавалось отбить, сбросить сколоченные на ходу штурмовые лестницы, тем самым прогнав наступающих и прервав всякое продвижение по улице. Несколько уцелевших подряд очагов обороны фланкировали друг друга, чем контролировали целые кварталы, вынуждая атакующих изыскивать силы блокировать окопавшихся и удлинять любой манёвр, продвигаясь лишь через павшие укрепления, что выигрывало аликорну время.
Вместе с тем время выиграло то, что никто в расчёт не брал. Балтимор был городом портовым, многие корабли со всего востока ходили в его спокойную бухту в форме подковы ещё со стародавних пор. Потому Эквестрии было спокойно иметь свой флот в таком месте, как и флоту спокойно находится там. Здесь присутствовало всё, что необходимо — ремонтные верфи, доки, склады, плацы и краны.
А также много. Очень много тягловых быков, да коров, чьё племя обитало диаспорой в юго-восточном районе на пересечении реки и моря, живя в основном тем, что разгружали прежде невероятный грузопоток. Пони редко селили в своих городах младшие расы, что происходило частично от предрассудков, покуда до воцарения Принцессы подобные существа легко признавали власть Грогара и подобных ему, но во многом было следствием их бестолковости, почти граничащей с отсутствием дееспособности.
Такое соседство редко было приятным для обеих сторон с учётом сложности городской жизни. Но с ним мирились, мало кто из пони видел вершиной своей жизни таскать тяжёлые ящики. Бычки же были молчаливы и не жаловались на обильную работу, меланхоличны и стоически переносили тяжёлые условия, а также просто не разбирались в правах, готовые работать за еду и редкие битцы, которые они сами даже не видели, ибо всё проходило через специальные фонды Заботы...
Нельзя сказать, что "младшие расы" испытывали на себе все прелести дикого капитализма, пони не были для того жестокосердечны. Но с момента всеобщего катаклизма диаспора потеряла работу, а ужасные волны лишили их крова и многих соплеменников. Когда же банальной еды стало не хватать даже самим пони, проблемы быков и коров ушли на задний план для властей города и их хозяев. Наступили тёмные времена, просветом в которых стали фестралы.
Городской страже резко стало некогда утихомиривать свары бесящегося крупного рогатого скота, доведённого до предела, как и самим бэтпони было на тех в общем-то всё равно. Пока город грабили нетопыри, те к ним осторожно присоединились, попутно заслушиваясь речами шаманов и в целом сочтя, что с их приходом стало получше.
— Му-у-у-у! — мычали рассвирепевшие быки, расталкивая в стороны пони, что навалившись гурьбой заматывали одинокого фестрала в сети.
За время городских беспорядков они почувствовали свободу и сытость, а потому без особых раздумий выступили на стороне нетопырей, когда тех стал дожимать внезапный десант. Предрассудки пони оказались полностью справедливы, младшие расы никогда не отличались какой-либо верностью.
Подобный поворот сковал существенные силы Кризалис, заставив использовать превосходство в воздухе заради поддержки десанта, а не поливания колотушками галопирующих коробок из центра города. Те же, набрав существенную скорость, ударили широким фронтом по радиально-кольцевым аллеям хорошо спланированного города.
Удар тот был спешен и страшен. Атака галопом с копья требовала многих условий, а потому за немногое расстояние до застигнутого врасплох противника первые ряды, состоящие из фестралов, как и было заранее доведено до личного состава, взлетели. Не просто улетев, но завязав бой на крышах и балканах домов, куда пытались спрятаться отряды под началом подмёнышей, не оставив дневным пони в коробках альтернатив, кроме как быть вмазанными в не успевшего рассосаться с улиц противника.
Лавина конины приходилась комом мяса и брони, устремляясь вперёд, где-то разбившись об вводимые колонны неприятеля и начав копытопашную, где всё решал удар закованной в стальной накопытник ногой, но в основном устремляясь вперёд, оставляя редкие разрозненные группы врагов за спинами и гоня отступающих. Отбив Центральные улицы на севере, Найтмер перестроила ряды, где-то отправив коробки подержать ещё идущие крупные бои или занять прежние укреплённые пункты. В целом, она не планировала сейчас выискивать тех, кто судорожно забился в норы, вламываясь в забаррикадированные дома.
Было ли то ошибкой и просчётом? Отнюдь, опытный аликорн увидел, чего стоит её неприятель. Практически не знающие производящего хозяйства и материальной культуры, подмёныши редко использовали орудия труда, от чего и орудия борьбы средь них были диковинкой, что сводило всё военное искусство к пускай и скоординированной, но атаке роем. Со всех сторон, с отдельными группами со своими задачами, но не более. А потому Найтмер также не планировала останавливаться, стремясь продвинуться всё дальше и дальше, гоня измождённых фестралов вперёд...
На столь же уставшее полчище Кризалис, что в массе своей всё ещё вводилось в город в маршевых порядках с двух направлений и сильно забуксовало, когда к нему бежали опрокинутые и паникующие товарищи. Сочтя, что очаговое сопротивление второго эшелона удержит остатки нападавших от преследования выскочивших из города коробок, Владычица Кошмаров повела те разбить северную половину жучьего воинства полагая, что то не сможет выстроиться в защитные порядки, как не смогло этого ранее, а чтобы те не удрали, отправив наиболее боеспособные отряды без дневных пони вклиниться в пространство меж группировок, перерезав сообщение меж них.
Осознав, какой против неё готовится каток, Королева попыталась спасти северное направление от разгрома, собрав единорогов одновременно как на прорыв оттуда, так и на соединение со стороны запада, планируя пробить жидкую заслонку. К её несчастью, в былые сражения подобным образом делали каждый раз при риске окружения, а потому умудрённый опытом аликорн упреждающе отправил туда Предвестника, надеясь что тот либо сгинет там, либо как и в прошлые разы устоит под магическим натиском.
"Это уже было".
Артём испытывал сильное чувство дежавю, сидя в канаве перемазанный с кучкой фестралов, пока над головой свистели оглушающие заклятья, между которыми нетопыри выныривали плюнуть пару игл и залечь обратно.
"Я это уже проходил".
Бесконечный дождь давно превратил местность в труднопроходимую топь, а прежде возвышенности ныне стали единственной хоть сколько-то нормальной тропой. Вот за эту тропу теперь и шла вялотекущая стычка между занявшими холм ночными пони и пытающимися их выцелить с двух сторон единорогов. Выходило у всех откровенно плохо, даже его, хтоническое отродье, пронимала усталость нескончаемой череды событий последних дней.
— Опять прут... — устало выдал выглянувший за край фестрал, юркая вниз, — Собаки.
— Буквально. — невесело юродствовал Артём, пока десяток ещё стоячих нетопырей переглядывался, собираясь с силами отбивать новый приступ.
От некогда более сотни в сознании оставалось штук тридцать на весь холм, хотя и они утопили немало пытавшихся прорваться. Преимущества фестралов давно были сведены на нет отправленными в небо осветительными заклинаниями, поэтому теперь преодоление холма было вопросом времени.
"Довольно малого времени", — высокая фигура поднялась беря один из пяти оставшихся дротиков, чтобы прикрыв собой бьющих из-за спины бэтпони метнуть тот в странную помесь гориллы и собаки, бегущую на них с бортом телеги вместо щита.
Всем телом вложив кинетику в разгон снаряда, он пробил преграду вместе с целью, что было ясно по огласившему округу скулежу. Как Артём уже узнал на практике, наведёнка плохо справлялась с воздействиями опосредованными, на манер трубки или пращи, но прямой запуск предмета просчитывала отлично даже со сломанной геометрией мира. Второй бросок тоже был хорош, обратив наступающих в бегство.
По приземлению обратно в канаву они недосчитались нескольких фестралов. Кто-то просто валялся в отключке, кому-то попали в конечность и тот теперь бредил, метаясь в грязи. Таких успокаивали насильно, вливая в глотку одно из множества шаманских снадобий. Иногда те приходили в себя, иногда отрубались. За дозировками никто не следил.
"Нас задавят", — даже отсюда было видно, как оппоненты снова собирают вернувшихся в колонны и оттаскивают раненных, — Так дело не пойдёт.
— Куда вы? — окликнул его нетопырь, когда Артём перевалился наружу и скользя по грязи начал скатываться по склону с одним дротиком.
— Тянуть время.
До него доносились многие возгласы и крики, что переводились правдомером через раз. До многих из них он догадывался по тону, то были команды, другие же представлялись чем-то совсем неожиданным...
— Положите, положите меня, твари! — орал подстреленный пёс, которого пытались вытащить из одёжки двое других.
— Чур мне его жилет!
— Чур мне ошейник и наплечники!
Подлые псы энергично делили имущество ещё живого собрата, пока к ним не подобрался альфа.
— А ну бросили! — подзатыльником тот привлёк их внимание, другой лапой показав мощные когти, — Совсем страх потеряли!? В колонну, живо, пока я сам вас не порвал!
Те повиновались, неохотно отпустив бедолагу и идя к остальным.
— С-спасибо... — попытался выдавить подранок, но альфа исходил не из благих побуждений.
— Снимай жилетку.
"Какие же вы уроды", — проносилось в голове у волшебницы.
Конечно же Трикси слышала и видела всё это. Но уже не удивляясь, и даже не пытаясь помочь. У неё не было на то никаких сил, ни моральных, ни физических. Лишь чудом единорожка унесла ноги из города, чтобы быть оценённой кем-то из командиров достаточно сильной, чтобы быть направленной на неудачный прорыв вместе с прежде внушительной группой в несколько сотен разных существ.
— Их там всего ничего осталось, мы почти пробились! — как мог задорнее кричал единорог с зелёным флёром рога, командующий их поредевшим воинством, — Наши друзья надеются на нас, сдерживая армию тьмы, нельзя упускать ни минуты!
Ныне эти слова звучали фальшью, покуда несмотря на все уверения о благословении Гармонии их походу, как только всё пошло наперекосяк стаи грифонов ограбили их обоз и улетели восвояси. И всё же волшебница подчинялась, вместе со многими другими занимая позиции. У неё-то крыльев не было.
— Там что-то движется! — воскликнули стоящие впереди, привлекая всеобщее внимание.
Со стороны холма вышло ОНО. Неуклюже и резко, будто насекомые, высокое существо простым существованием уже вступало в диссонанс с самим пространством, перемещаясь в нём рывками. И хуже того...
"Промах, надо взять выше... Мимо, левее... Поправка на скорость... Да почему!?"
Шквальный обстрел единорожьих отделений нисколько не замедлял его ход. Напротив, оно заставляло всех пятиться, неся с собой дротик, коими было нашпиговано множество павших у подножья холма, тем самым прогоняя обратно тех, кто должен был наступать. Пятясь, Трикси начинала слышать идущий позади них бой, что ещё сильнее нервировало волшебницу, снижая точность.
А затем оно атаковало в ответ, заставив всех прижать уши от скребущего по костям звука. Лишь эхом волшебнице удалось различить за этим слова.
— Сдавайтесь и вас пощадят! — существо встало на месте, давая им время обдумать.
— Надо...
Шепотки среди псов не заставили себя ждать.
— Давайте попробуем...
Вскоре к ним присоединились и пони.
— Вы забыли, что они такое!? — грозно зашипел командующий ими единорог, а потом взревел в сторону монстра, — Тебе ни за что не запугать нас! Гармония наш щит, дружба наш меч!
Прежде зелёный огонёк на монстре сменился оранжевым, с той стороны донеслось удивлённо и даже растерянно...
— Ты `p1Zd'ish... Врёшь, вы не имеете ничего общего с этими силами!
Единорог даже подавился от такого заявления.
— Это неправда! — переборов себя кричал их предводитель, багровея на прежде жёлтой шерсти, — Мы защитники мира, избранники Гармонии!
— Эта херня отличает правду от лжи, мудень! — существо в ответ трясло зеленеющим на его словах огоньком, — Ты `p1Z... врёшь!
Единорог не смог ответить сразу, запыхавшийся он часто дышал, начиная возглас и затыкаясь не в силах продолжать. В Трикси же зародилось сомнение, которое от всего нависшего напряжения выросло в крик.
— Я ненавижу кукурузу! — огонёк на шее двуногого стал оранжевым, на глазах навернулись слёзы, — "Армия Гармонии и Дружбы была слишком хороша, чтобы быть правдой".
С обидой посмотрев на единорога, что уже начал жаться подальше от обычных пони к своим подпевалам, волшебница выдала тайну.
— Я люблю кукурузу.
Тут же атаковав обманщика.
Каково же было удивление Артёма, когда строй напротив него начал драку между собой.
"Что ж, осталось не соврать самому и не дать вас перевешать", — с подобными думами он отправился принимать капитуляцию.
Кризалис же в это время, здраво оценивая свои силы, предпочла вывести из города ещё возможные к спасению части, откатываясь прочь. У неё ещё оставалась половина воинства, а с соседних регионов продолжали стекаться ручейки подкреплений. Впрочем, как и у Найтмер, которая ещё в начале штурма запросила из Бастиона полки. Битва за Балтимор завершилась. Начиналось сражение за его округу.