Если бы желания были понями. Книга II

01. Летние каникулы

Профессор Люпин — лучший друг Сириуса Блэка — обладал бледным, покрытым преждевременными морщинами, обрамлённым светло-каштановыми волосами лицом. Сам профессор был довольно высоким и худощавым, вымахав как бы не за метр девяносто. И если Сириус вместе с Гарри и его сотабунниками сразу по завершении учебного года в Школе чародейства и волшебства Хогвартс отправились в Эквестрию, Римус был вынужден остаться, чтобы разбираться с незакончеными делами — ему всё ещё было необходимо выставить оценки, составить расписание, распланировать занятия учебного курса на следующий семестр и всё прочее в таком духе. Помимо этого Люпину пришлось что-то решать по поводу своего дома, в котором он не появится не только большую часть летних каникул, но и весь следующий учебный год.

В результате маг задержался в школе почти до середины июля — то есть практически до самого полнолуния. И вот это самое полнолуние было для Римуса Люпина немалой такой проблемой: из-за некоторых, так скажем, «обстоятельств» ему в эти дни жилось ой, как непросто. Несколько дней накануне он всегда был раздражительным и обижался по поводу и без, что бы там ни говорили или делали люди, его окружавшие. После полнолуния он если и появлялся на людях, то обычно несколько дней выглядел очень уставшим и подавленным. Но всё это не шло ни в какое сравнения непосредственно с самой ночью полнолуния, способной обернуться (какая ирония) огромной проблемой как для самого обернувшегося Римуса, так и для окружающих, если он заранее не проявит крайнюю осторожность и предусмотрительность.

Собственно, его жизнь мало чем отличалась от того, через что проходит большинство женщин раз в месяц… разве что «пик» этого процесса был намного, намного хуже.

К счастью, когда он, наконец, получил доступ к новому препарату, сводившему последствия его «болезни» к минимуму — аконитовому зелью, жить стало легче. Немного. У снадобья оказался просто ужасный вкус, вдобавок его требовалось употреблять строго по расписанию — ежедневная доза в течение целой недели до полнолуния. Пропустишь хоть один приём — считай, что выкинул все свои усилия на помойку.

Одним словом, Римус, к своему несчастью, был оборотнем.

Но даже так профессора вместе с остальными пригласили в Понивилль на летние каникулы — в основном для того, чтобы они с Сириусом могли уладить некоторые свои разногласия на нейтральной территории.

Сириус провёл почти десять лет в Азкабане — ужасной тюрьме Министерства магии, куда его бросили без суда и следствия, бездоказательно обвинив в предательстве лучшего друга и его жены и в служении Тёмному Лорду. Римус, как и все остальные, убеждённый громкими заголовками газет в вине своего вроде как лучшего друга, в итоге даже не стал пытаться искать правду о тех событиях. Сириус же, несмотря на то, что ещё недавно дружил с Римусом, всё то время, что сидел в тюрьме, считал его самого служителем Тёмного Лорда лишь в силу природы проклятья последнего и винил себя, что «не придушил этого блохастого раньше».

Их первая после долгой разлуки встреча состоялась ещё несколько месяцев назад в магическом мире и началась с неловкого молчания, потом перешла в крики и взаимные обвинения, а закончилась рыданиями на плечах друг друга. Единственная причина, по которой они в первые же секунды не попытались проклясть друг друга чем-нибудь непростительным — у их друзей хватило ума заранее отобрать у обоих палочки. Кое-кто даже предлагал на всякий случай привязать обоих к стульям, однако остальные посчитали это предложение явным излишеством.

Меж тем Сириусу постоянно приходилось посещать целителей разума, или, как он выражался, «мозгоправов». Увы, длительное заключение в Азкабане — магической тюрьме, где надзирателями служили существа, внушающие заключённым лишь отчаяние и безысходность и буквально выпивающие из них все хорошие эмоции — нанесло его психике непомерный ущерб. И теперь понадобится не один год терапии, прежде чем можно будет сказать, что он выздоровел. И то есть подозрение, что Блэк никогда так до конца и не оправится, и некоторые последствия судебного произвола будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Кто бы что ни говорил, длительное заключение по ложному обвинению скажется на ком угодно, а уж заключение в Азкабане — особенно.

С той встречи всё лишь усложнилось из-за того, что Римусу весь учебный год приходилось неотлучно жить в замке — возложенные на него как на профессора обязанности сильно ограничивали ему возможность встретиться со старым другом. Да и сам Сириус не слишком-то рвался в стены древнего замка, где мог нос к носу столкнуться с одним довольно неприятным ему профессором зельеварения. Именно поэтому они хотели провести вместе хотя бы лето.

Римус, как мог, подготовился к путешествию в Эквестрию. Он знал, что с одеждой у него проблем не возникнет, как и у большинства остальных пони в Эквестрии — зачем вообще беспокоиться о том, что им не особо-то и требуется? У них же от природы есть шерсть! Поэтому оборотень взял с собой зубную щётку, фотоаппарат и ещё кое-что по мелочи — и на этом, собственно, всё! В итоге его довольно скудный багаж прекрасно поместился в небольшой сумке, а сама сумка, уменьшённая магией — в кармане.

Путешествие через эквестрийское посольство и три контрольно-пропускных пункта оказалось для него довольно интересным. Большинство разумных, встреченных им в посольстве, были пони — некоторые даже были в человеческом обличье, тогда как люди — посетители и служащие — составляли явное меньшинство. Однако у каждого контрольно-пропускного пункта, ведущего к Порталу, было по шесть хорошо вооружённых охранников — три в людской форме и три пони.

И охрана там выглядела очень даже грозно, тем более что все пони были вооружены установленными на сёдлах доработанными маггловскими… ружьями. Или пулемётами, если судить по свисавшим из них лентам с патронами? Что бы это ни было, он своей звериной натурой чуял, что эти штуки могут понаделать в нём дыр (Да каких дыр?! Скорее уж просто разорвёт на части — в любой из смотрящих на него стволов оборотень мог легко засунуть палец, а пули больше походили на разноцветные огурцы!) быстрее, чем он сможет вырвать кому-то глотку.¹ Удивительно, однако охранники довольно придирчиво, но при этом шустро проверяли любого путешественника меж мирами, будь то хоть маг, хоть маггл, на предмет иллюзий, оборотного зелья, анимагического облика и прочих магических методов, заставляющих окружающих думать, что вы не тот, кем являетесь на самом деле. Их чёткая, слаженная работа и суровые морды лица (даже если при этом они и выглядели по-понячьи мило) буквально кричали: «Никто не прокрадётся незаметно в Эквестрию и не вырвется из неё!» Проверка также распространялась на одежду и вещи путешественников, причём некоторые чары, ими использованные, Римус раньше не то, что не видел — даже не слышал о существовании чего-то подобного.

И мало того, непосредственно перед порталом даже была оборудована проходная с вращающимися дверями! И всё было сделано и оформлено так, что не знающие на что именно смотреть магглы даже и не замечали творящейся вокруг магии.

Что ж, судя по тому, что видел оборотень, план эквестрийцев по сокрытию всего магического под маской «высокоразвитых технологий» окупался на все сто: немагические существа именно так и истолковывали всю ту магию, которая творилась прямо у них на глазах, притом не задавая никаких вопросов. Чтобы обмануть магглов вокруг было множество фальшивых технических устройств, которыми размахивали охранники или перед которыми люди должны были встать на проверку, и Римус был вынужден признать, что организовано всё это было довольно умно — по всей видимости, некоторые устройства и правда что-то делали помимо магии.

Однако, к всеобщему ужасу, прибытие профессора Люпина в Эквестрию оказалось довольно болезненным для него и драматичным для окружающих: едва оказавшись по ту сторону портала, он рухнул на землю и несколько минут бился в конвульсиях, после чего просто потерял сознание. Поскольку теперь он, как и все другие маги и ведьмы, проходящие через портал, сменил облик и стал единорогом, никто не мог понять, в чём проблема.

Врачи сделали всё возможное, чтобы стабилизировать состояние новоприбывшего, и быстро поместили его на карантин в припортальной больнице. Римус ненадолго очнулся в своей палате — и буквально через несколько мгновений вновь забился в конвульсиях, после чего, прежде чем пони-будь успел попасть внутрь изолированного карантинного бокса, снова потерял сознание.

К этому времени в больницу успели прибыть как именитые доктора из Эквестрии (каминное соединение великое дело!), так и целители из магического мира, и теперь они все пытались определить, что произошло и чем это грозит пациенту. Собственно, именно один из прибывших целителей и заметил, что вторая серия судорог совпала с моментом восхода луны. В принципе, когда целители узнали, что их пациент — оборотень, и вспомнили, что в их родном мире сегодня должна была подняться полная луна, сложить два и два уже было несложно. Тем более, что принцесса Луна уже давно решила синхронизировать фазы своей луны с фазой луны земной, отчего и в Эквестрии сегодня наступило полнолуние.

Как только была обнаружена связь между полнолунием и одержимостью Римуса, в Кантерлот было отправлено срочное сообщение. Луна среагировала без промедления — впервые за многие столетия в Эквестрии, как и в остальном мире Эквуса, воцарилась безлунная ночь. Конечно, уже буквально завтра из соседних стран снова посыплются жалобы и протесты из-за того, что сёстры «Снова принялись играть с небесными светилами»².

Лишь только через час после экстренного заката луны Римус погрузился в глубокий сон, уже не казавшийся целителям обмороком и более похожий на естественный. Видя такие изменения, врачи даже стали обсуждать возможность его разбудить, но в итоге пришли к выводу, что лучше дать оборотню очнуться естественным путём. Ну, это если он вообще проснётся.

И всё это время Сириус, Гарри, его сотабунники и их друзья сидели в зале ожидания, с нетерпением дожидаясь новостей о маге, что был одному другом, а для остальных — профессором.

Меж тем маги-целители накладывали на спящего одни за другими диагностические чары, результаты работы которых раз за разом вызывали всё большее недоумение. Все без исключения использованные ими чары утверждали, что Римус — самый заурядный маг, отчего целители даже начали сомневаться в том, правильно ли те работают в магической среде Эквестрии. В принципе, их недоумение можно понять — с их точки зрения луна, которая поднимается и опускается в небе словно йо-йо, которое дёргают за верёвочку — это ни разу не нормально, и кто знает, как подобные манипуляции с ночным светилом могут отразиться на всех их чарах, с ним связанных?

Лишь на следующий день Римус вяло зашевелился и слабо спросил:

— Где я? Что случилось?

Маг в теле единорога непонимающе оглядывался, рассматривая врачей, целителей, медсестёр, друзей, студентов и принцесс… Что, принцессы?! И правда — они смотрели с другой стороны усиленного окна, отделяющего карантинную палату от комнаты наблюдения.

Последнее, что Римус мог вспомнить — как коснулся портала, потом солнце над горизонтом, а затем внезапную боль во всём теле, от которой он рухнул на настил под копытами. Ещё он вспомнил, как на мгновение открыл глаза, но почти сразу же его снова охватила боль, и он отключился. Вот, собственно, и всё, что Римус смог рассказать всем присутствующим, после того как проснулся и потратил пару минут, чтобы напиться и собраться с мыслями.

Следом уже врачи рассказали Люпину о том, что произошло и что они предприняли. Едва заслышав, что у него начались судороги, как только Луна подняла полную луну, Римус испуганно округлил глаза, поражённый догадкой. Он же должен был немедля превратиться в волка-оборотня, а не оставаться пони! Он ничего не помнил! Видимо, он кого-то порвал, раз вокруг столько пони и даже сами принцессы смотрят на него. Римус зажмурил глаза и нахмурился, пытаясь понять, что произошло.

— Погодите, но я не чувствую в себе волка! — внезапно воскликнул он. — Он пропал! Там, внутри, ничего нет!

Поражённые его словами, Сириус и школяры уставились на… бывшего оборотня?

— Вы точно уверены? — сказал один из целителей почти одновременно с Сириусом. — Вообще никаких признаков? Может, он глубоко заснул?

Целители тут же принялись по второму кругу накладывать свои диагностические чары, но получали всё тот же ответ: Римус — не оборотень.

Услышав обнадёживающие и немного обескураживающие новости, все гости, за исключением Сириуса, отправились домой — ночь выдалась долгой и бессонной, и все были измотаны. Сам Римус же, напротив, выспался весьма недурно — во всяком случае гораздо лучше, чем ему удавалось выспаться в ночь полнолуния в обернувшемся образе, это уж точно! Остаток дня он так и провёл в палате на карантине, исследуя свой разум в попытках понять, не ошибся ли ранее со своей оценкой, и болтая с Сириусом. Кроме того какое-то время было потрачено на адаптацию к ходьбе на четвереньках — оборотень хоть и существовал после превращения в волчьем теле, но всё равно большую часть времени проводил на двух ногах, а не на четырёх.

Под конец дня к Люпину зашли целители и врачи и рассказали, что произошло — по крайней мере они сошлись на том, что эта версия выглядит наиболее правдоподобной. Первопричиной всему этому стала его «пушистая проблема», как любил называть его недуг Сириус — именно из-за этого он упал в обморок, едва преодолел портал. Его новое тело — единорог — сразу же попыталось приспособиться к проблеме необходимости магического превращения в не-пони. Только вот анимагия — магическая способность превращаться в другое животное — для пони недоступна.

О, у эквестрийцев, конечно же, есть заклинания, с помощью которых можно превратиться в других животных аналогично тому, как у магов и ведьм имеются чары, делающие то же самое. Но оборотничество — совсем другое дело: с тех пор как Римус стал оборотнем, его «внутренний волк», как выражался он сам, стал неотъемлемой частью анимагии Римуса. Именно «испорченная оборотнем» анимагия и стала причиной его первого обморока — давно устоявшаяся в его теле магия и новообретённое тело единорога злобно вцепились друг в друга, норовя то ли изгнать противника вон, то ли подчинить его себе — этого никто не мог сказать точно.

И словно этого было мало, восход полной луны, что должен был превратить мага в оборотня на той стороне портала, только усугубил ситуацию — магия оборотней в его теле тут же попыталась, как обычно, превратить его в волка, чем немедленно вступила в конфликт с исконной природой единорогов, которые изначально не имели анимагической формы и не могли трансформироваться подобным образом — у них просто не было этой врождённой способности. Но поскольку у проклятья нет даже подобия разума или хотя бы сколь-нибудь сложной логической системы, если не считать примитивного «взошла полная луна — превращайся», оно раз за разом продолжало пытаться использовать отсутствующую в теле единорога способность, направляя часть собственного запаса магии на выполнение этой функции, тогда как магия единорожьего тела по-прежнему пыталась изгнать это чуждое для него проклятье.

Если бы не полнолуние этой ночью, неизвестно, чем бы закончилось это противостояние. Может, магия единорога смогла бы просто приспособиться, подавить проблему, «запечатать» её и в результате счесть, что незачем тратить силы на проклятие, которое больше не в состоянии активироваться? Увы, полнолуние в разгар конфликта потребовало поставить окончательную точку.

Многие маги и ведьмы обладают способностью превращаться в определённых животных — это часть их природы, и животное, в которое они превращаются, напрямую зависит от их собственного «я». Однако у магов и ведьм, поражённых проклятием, анимагический облик принудительно заменяется обликом оборотня. Будь это не так, у этих магов и ведьм мог быть и дополнительный анимагический облик в придачу к оборотню — но такого никогда не случалось. Даже более того, маги, у которых уже был анимагический облик, который они могли использовать по своему желанию, после становления оборотнем полностью теряли способность превращаться в изначальное животное, как и контроль над самим превращением — теперь могли превратиться только в волка-оборотня, да и то лишь раз в месяц — под полной луной.

Самое неприятное в этом проклятии то, что в ночь полнолуния оно использует способность магов к анимагическому превращению, заставляя мага или ведьму обернуться огромным кровожадным волком, притом запирая их до восхода солнца в их же собственном теле как в ловушке, подавляя мыслительные способности и наполняя разум гневом на людей, внушая, что это именно они сделали их такими. В результате ослеплённые вызванными проклятьем яростью и ненавистью, теряющие собственное «я» оборотни распространяют своё проклятье, заражая и других людей, до кого им удаётся добраться, если только не сумеют заранее изолировать себя от окружающих.

У пони же анимагических способностей нет. Пусть у них и имеются заклинания для превращения в других существ, но это именно заклинания, а не врождённая способность организма. И в случае Римуса тупость проклятья сыграла с ним злую шутку: оно раз за разом пыталось заставить пони применить способность, которой тот попросту не обладал, и в результате истощило собственные запасы и угробило само себя бесполезной борьбой с магией эквестрийского единорога.

Уже следующей ночью было подтверждено, что проклятие исчезло — Луна для пробы снова подняла полную луну, но Римус вообще никак не отреагировал на это. Охрана даже рискнула выпустить его из палаты на лужайку перед больницей (в тот момент больше напоминавшую лужайку в дремучем лесу оружейных стволов), и теперь уже точно бывший оборотень несколько часов таращился на луну и звёзды — а те не произвели на него никакого эффекта.

На следующее утро Римус в сопровождении Сириуса вернулся через портал и прямиком направился в Департамент регулирования магических популяций и контроля над ними. Оказавшись там, они пошли в Канцелярию по регистрации оборотней Подразделения зверей, чтобы произвести официальную проверку его статуса оборотня. После трёх попыток, последняя из которых была предпринята срочно вызванным для этого Невыразимцем, глава департамента был вынужден признать, что Римус Люпин больше оборотнем не является, правда, с оговоркой, что окончательным и неопровержимым доказательством того что он больше не зверь, станет полнолуние, которое он через несколько недель — в августе — должен будет провести на этой стороне портала под присмотром представителя департамента.

Сириус убедил Лайелла Люпина, члена совета, отвечающего за данный департамент, согласиться с тем, что в Ежедневном пророке будет опубликовано официальное заявление об этом, а также будет выпущено официальное письмо, постоянно закрепляющее статус Римуса как «не оборотня».

После всего случившегося с ним за эти несколько дней у Римуса забрезжила надежда. Неужели он случайно обнаружил лекарство от проклятия? Оно, конечно, оказалось довольно болезненным, но это не шло ни в какое сравнение с ежемесячным обращением в оборотня. И потом, ради избавления от этой заразы раз и навсегда можно и потерпеть немножко.

Оставшиеся недели июля Римус Люпин провёл в магическом мире, пытаясь связаться с несколькими наиболее доверчивыми оборотнями и лично рассказывая отозвавшимся на его приглашение обо всём, что с ним произошло. Поскольку все они прекрасно знали, что Люпин — оборотень, точнее, судя по отрицательным результатам работы диагностических чар, был оборотнем, приглашённые им бедолаги согласились попробовать.

^-_-^

Как оказалось, Невыразимцы появились в комнате как минимум за час до прибытия Гарри, занимаясь какими-то «приготовлениями», суть которых они не озвучили. Сам же мальчик и его сопровождающие прибыли всего пару минут назад — как ещё месяц назад спланировали взрослые, директор Дамблдор с Твайлайт проводили Гарри прямо из дома Уизли в так называемую «Комнату смерти», где они и встретили Невыразимцев, главу Департамента магического правопорядка и её авроров.

Тот-Кого-Нельзя-Называть, также известный как Волан-де-Морт, на самом деле наречённый при рождении Томом Марволо Реддлом, несколькими неделями ранее в ужасающей битве был захвачен Дамблдором и Твайлайт. Они сохранили его дух — одержимый им маг умер — в специальной «ловушке для духов», всё это время хранившейся в столе директора. Так долго они ждали ради того, чтобы убедиться, что уничтожили все крестражи, созданные Томом Реддлом в его стремлении выжить любой ценой даже после кончины бренного тела — то есть обрести бессмертие. Созданные им темномагические артефакты — крестражи — привязали его дух к этому плану бытия, и пока хоть один из них существует, Том Реддл не покинет этот мир.

Охота за крестражами была трудной, но они решили, что сумели уничтожить все якоря души монстра: фамильное кольцо Гонтов, тиару Равенкло, медальон Слизерина и чашу Хаффлпафф, предположив, что Лорд Волан-де-Морт разделил свою душу на пять частей, считая это число магическим.

Отчаявшиеся родители Гарри, зная, что злой тёмный маг жаждет убить их сына из-за пророчества, использовали пришедшее из глубин веков заклинание — настолько древнее, что его почти никто уже и не помнил, чтобы создать защиту для Гарри. Когда в ту роковую ночь на Хэллоуин злодей попытался убить беспомощного младенца, заклинание сумело отразить смертоносное проклятье в самого заклинателя. К сожалению, отражённое заклятье каким-то образом в очередной раз раскололо душу Тома, и один из осколков его души, видимо, меньший и более слабый, чтобы не рассеяться, вцепился в ближайшее живое существо, оказавшееся рядом с ним — в Гарри. Ослабленная предыдущей атакой защитна его родителей не смогла отразить ещё и это нападение, но всё же сумела словно «окуклить» частицу души супостата, не давая ей причинить Гарри вред.

По иронии судьбы, этот осколок души был случайно уничтожен чуть более года назад пытавшимся сожрать всю магию в Эквестрии кентавром Тиреком.

Теперь, когда все якоря Тома в этом мире были разрушены, Дамблдор с Твайлайт сочли, что могут безопасно кинуть коробку с духом Лорда Волан-де-Морта в Арку смерти. Невыразимцы их поддержали, считая, что Арка ведёт прямо в мир мёртвых, и что тот, кто прошёл через Завесу, навсегда останется в ловушке мира смерти. По крайней мере, до сих пор никто и ничто, прошедшее сквозь Завесу, не возвращалось назад.

Некоторые люди, как до того рассказывали Гарри, слышали голоса из-за Завесы. Невыразимцы утверждали, что это — шёпот мёртвых, пытающихся поговорить со своими всё ещё живыми близкими. И, похоже, Гарри и сам относился к их числу: едва мальчик вошёл в помещение, у него возникло сильное желание подойти как можно ближе, чтобы расслышать, что хотят сказать ему родители. Гарри уже, казалось, почти мог разобрать в этом шёпоте слова, однако стоящая рядом Твайлайт, его приёмная мать, приобняла его за плечи, помогая справиться с искушением.

Как и планировалось, Гарри с коробочкой в руках подошёл к Завесе и, немного неуверенно оглянувшись на маму, которая кивнула ему подбадривая, бросил коробку в занавес в арке, уверенный, что тёмный лорд Волан-де-Морт на этом исчезнет.

И едва коробочка коснулась нематериальной занавеси, произошёл взрыв, заставший всех присутствующих врасплох. Впрочем, Невыразимцы не оплошали, мгновенно выставив магические щиты — как и директор Дамблдор, принцесса Твайлайт, глава Департамента магического правопорядка Амелия Боунс и три её аврора, которые были с ними. К счастью для Гарри, щит Твайлайт прикрыл их обоих. Тем не менее яркая вспышка на мгновение ослепила всех, кто находился в комнате.

Ошеломлённый Гарри поднялся со своего нового места — в результате взрыва он оказался сидящим на полу — и яростно заморгал, пытаясь понять, что произошло. В ушах всё ещё звенело, когда его глаза начали отходить от яркого всполоха ослепительного света. Комната медленно появлялась из белого тумана, который, казалось, окружал его словно молоко. Гарри быстро огляделся, проверяя, что никто не пострадал и ничто не разрушено.

К счастью, комната не изменилась — она так и осталась большой, прямоугольной и тускло освещённой, с полом, плавно спускавшимся от стен к большой круглой каменной площадке по центру, расположенной на глубине пары метров. Эта яма подобно амфитеатру была выложена каменными скамьями и ведущими вниз крутыми ступенями, заканчивающимися у чуть приподнятого над площадкой каменного помоста, над которым возвышалась древняя арка из крошащегося от старости камня. Интересно, но арка стояла сама по себе, не подпираемая ничем, а её проём всё так же прикрывала рваная чёрная занавеска, слегка колыхавшаяся, будто её касался лёгкий ветерок. Взрыв абсолютно не потревожил завесу, а воздух в комнате оставался недвижимым и прохладным.

Что ж, по крайней мере их не закинуло куда-то ещё — что вполне могло бы произойти с ними в Эквестрии. Собственно, однажды ему с мамой так дома и повезло.

Когда глаза Гарри пришли в норму и он начал различать больше деталей, всё в комнате выглядело в точности так же, как и раньше, если не считать того, что почти все люди сидели на полу и тёрли глаза, пытаясь проморгаться. Разве что коробки, которую он только что бросил в Завесу, нигде не было видно.

— Что случилось? — нерешительно спросил мальчик, поднимаясь и всё ещё пытаясь проморгаться, потирая глаза.

— Сама не понимаю, — призналась Твайлайт так же нерешительно и тоже поднимаясь на ноги. Затем подозрительно огляделась. — Обломков ни самой коробки, ни её содержимого я не вижу, значит, они либо были полностью уничтожены, либо всё же прошли за Завесу.

Превращённая аликорна, словно копируя Невыразимцев и директора, тоже принялась накладывать заклинания, пытаясь определить, что произошло. Через несколько минут она вздохнула и посмотрела директору в глаза.

— Что ж, заклинания, запечатывающие стены от духов, кажутся нетронутыми. А мои заклинания обнаружения призраков лишь заставляют светиться Арку в точности так же, как и тогда, когда мы только сюда пришли.

Один из Невыразимцев кивнул соглашаясь.

— Полагаю, взрыв стал результатом того, что заклинания на коробке вступили в конфликт с природой Завесы, — продолжила Твайлайт и на мгновение задумчиво прикусила губу. — Возможно, заклинания не могут пересечь границу. Или, по крайней мере, конкретно эти заклинания. Однако я не могу обнаружить в комнате никаких признаков души Тома Реддла, — покачав головой и обеспокоенно нахмурившись, добавила она, затем вздохнула и уставилась на арку. — Эта штука настолько ярко светится в магическом диапазоне, что забивает все поисковые заклинания.

И снова один из Невыразимцев кивнул в знак согласия.

— В этой комнате установлены стационарные чары обнаружения призраков, — сказал он настолько унылым тоном, словно был разочарован этим фактом. — Даже если он сумел избежать попадания в Завесу и скрыться от наших поисковых чар, что мы сейчас непрерывно накладываем, мы узнаем об этом в тот же миг, едва он попытается покинуть своё укрытие.

— Также существует немалая вероятность того, что при отсутствии крестражей, если Том Реддл не сможет в ближайшее время овладеть хоть чьим-то телом, его душа просто развеется, — кивнула Твайлайт.

— Вполне вероятно, — в третий раз кивнул Невыразимец. — Что ж, я считаю, что Тома Марволо Реддла, известного также как Тёмный лорд и лорд Волан-де-Морт, больше нет.

Настала очередь превращённой аликорны кивнуть соглашаясь. Её кивок подтвердил и директор.

— Согласен с вашими выводами, — сказал он и улыбнулся Гарри. — Хорошая работа, мой мальчик. Пророчество исполнилось. Том Реддл, самопровозглашённый лорд Волан-де-Морт, пал от твоей руки.

Гарри, правда, не был столь уж уверен в его словах, но позволил себе расслабиться и улыбнулся маме — та всё ещё, прикусив губу, с прищуром осматривала комнату. Судя по её лицу и действиям, она была далеко не так уверена в себе как директор. Наконец она медленно повернулась и направилась к выходу. Гарри, до того всё ещё стоявший на помосте, последовал за ней.

Невыразимцы так и остались бродить по комнате, разбрасываясь во все стороны чарами.

— Принцесса Твайлайт, мистер Поттер, — сказала мисс Боунс, когда они вышли. — Не думаю, что кто-то из вас бывал в Министерстве раньше. Хотите, я устрою для вас экскурсию?

— Отличная идея! — поддержал её Дамблдор. — Правда, Твайлайт уже ненадолго заходила сюда, когда мы разбирались с делом мистера Сириуса, но она не успела здесь ничего увидеть, ограничившись лишь беглым взглядом.

Гарри тяжело вздохнул. «Ох, уж эти маги… Жить с ними просто невозможно, впрочем, без них жить тоже нельзя… Ну вообще-то я смог бы прожить и без них, и пусть мне сейчас очень хочется их всех проклясть, и желательно позаковыристее… Но я — хороший пони и так поступать не буду». Гарри взглянул на маму и улыбнулся.

На экскурсию ушёл весь остаток утра. Первоначально экскурсия показалась интересной, но уже после четвёртого департамента, который выглядел в точности так же, как и предыдущие, Гарри уже хотелось побыстрее сбежать домой. К сожалению, как его предупредила Твайлайт перед тем как они покинули Эквестрию, значительной частью их задач на сегодня была демонстрация всем того, что Гарри не покидает магический мир. В результате он был вынужден перезнакомиться с начальниками всех департаментов, и каждый начальник непременно здоровкался за ручку и вызывался лично провести ему экскурсию по своему отделу, а поскольку где-то по дороге к первому департаменту в их компании возник фотограф, в результате у каждого начальника отдела и у любого «самого важного сотрудника», который мог запугать или уломать своего начальника, появилась собственная фотография, где тот позировал с директором Дамблдором, Твайлайт и Гарри.

Единственным светлым пятном во всём этом кошмаре была встреча с мистером Уизли. Однако маг оказался слишком занят — он всё ещё осваивался после повышения с начальника Департамента по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов до начальника Департамента по борьбе с неправомерным использованием магии. Когда на сцене возникли эквестрийцы, эдикты о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних и Статут тайны Международной конфедерации магов в значительной мере устарели и сейчас находились в процессе пересмотра. В результате в отделе не только разросся штат, но и был значительно увеличен бюджет.

К сожалению, мистер Уизли оказался настолько бесхребетным начальником, что даже уборщику удалось уговорить Артура дать ему разрешение сфотографироваться со знаменитым Мальчиком-Который-Выжил.

Где-то к середине, когда они не успели обойти и половины отделов, Гарри поймал себя на том, что его рука уже не первый раз непроизвольно дёрнулась выхватить палочку из кобуры. Когда они подходили к следующему департаменту, у мальчика разболелась голова от того, насколько сильно он сопротивлялся этому искушению. Лицо от непрерывных улыбок у него разболелось гораздо раньше.

С другой стороны, сотрудники рангом пониже были всегда так благодарны Гарри, что он чувствовал себя каким-то обманщиком — ведь он на самом деле ничего такого не сделал! Это были его родители! Гарри даже начал немного обижаться на все эти восхваления. Тупые маги.

Министр Фадж и его заместитель — «розовая лепёха», как про себя назвал её Гарри — были недовольны тем, что визит к ним оставили напоследок. Однако миссис Боунс отметила, что рабочее время дородного мага настолько ценное, что не стоит его тратить на роль обычного гида, а окончательно министр успокоился, когда она пообещала ему, что его фотография с Гарри Поттером, директором Дамблдором и принцессой Спаркл будет на первой странице «Ежедневного пророка».

Гарри ненавидел быть политической марионеткой. Принцессы хотя бы создали иллюзию выбора, что он может сказать «нет», и что в таком случае они больше не поднимут эту тему. Ага, аж два раза, держи карман шире.

Под конец этой дурацкой, нахуфиг ему не нужной экскурсии у Гарри создалось стойкое ощущение, что он успел увидеть всех без исключения работников Министерства вплоть до последнего уборщика. С другой стороны, ему больше никогда не придётся через это проходить.

۸-~-۸

Когда Твайлайт с Гарри вернулись в резиденцию Уизли, та встретила их непривычной тишиной. Молли на кухне готовила обед для своего выводка, она же и объяснила, что близнецы торчат в своей новой лаборатории, выстроенной напротив сарая Артура.

И действительно, Фред с Джорджем теперь большую часть времени проводили там, работая, исследуя и приглядывая за двумя сотрудниками. О да, близнецам пришлось нанять помощников, чтобы хоть как-то выполнить гору заказов на свою продукцию, валящихся на них со всех уголков колдовского мира, и при этом иметь возможность работать над доведением до массового производства других инновационных «открытий» Свити Белль.

Перси заперся в своей комнате, и судя по его запачканным чернилами пальцам, он, очевидно, писал следующий роман-бестселлер. Джинни разминала крылья где-то в районе семейного квиддичного поля, а Рон скрылся в саду, исследуя свои новые способности к озеленению.

Поприветствовав миссис Уизли, Твайлайт отклонила её приглашение на обед и телепортировалась в посольство. Хотя в её графике и было выделено достаточно времени для посещения Министерства, это не помешало появлению на её столе кучи новых бумаг, требующих немедленного рассмотрения.

Гарри оглядел гостиную дома, в котором не был уже несколько месяцев — последние несколько недель он провёл со своей семьёй в Эквестрии, а у Уизли не был с самой Пасхи. Что ж, стоит признать, что комната теперь выглядела довольно стильно. Откровенно ветхую и изношенную мебель заменили на новую, стены, потолок и пол также свидетельствовали о недавнем ремонте, благодаря новым обоям и коврикам комната выглядела посветлевшей и посвежевшей, и даже камин довольно поблескивал свежим камнем. С первого взгляда становилось очевидно, что доход близнецов во многом изменил жизнь их семейства к лучшему, и теперь Рону больше не придётся довольствоваться обносками братьев. И это он ещё не учитывал те драгоценные камни, что выводок Уизли собрал под руководством жеребёнок в Эквестрии этим летом, так что теперь и у самого Рона водилась кругленькая сумма.

Что ж, Гарри решил выйти на улицу и разыскать Джинни, которую не видел уже несколько дней. Собственно, его подруга и была одной из причин, по которой Твайлайт предложила посетить Уизли. Другая же, как выразилась мама, «чтоб он не вертелся под копытами», пока они готовят вечеринку в честь его дня рождения. Гарри до сих пор казалась довольно странной мысль, что кто-то вообще решил хоть чем-то заморочиться в честь его дня рождения.

Именно когда он направлялся к полю для квиддича, перед ним и выскочил домовой эльф. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Существо ростом едва доставало Гарри до талии, у него были большие уши, похожие на крылья летучей мыши, и выпученные зелёные глаза размером с теннисный мяч. Домовик резко поклонился, причём так низко, что кончик его длинного тонкого носа коснулся травяного ковра, покрывавшего землю. Гарри заметил, что на нем было что-то вроде старой наволочки с неровными дырками для рук и ног.

02. Время вечеринки!

— Э-э-э… Привет? — осторожно обратился Гарри к странному существу перед собой.

— Гарри Поттер, сэр! — вскричало то тоненьким голоском. — Давно, Добби очень давно хотел с вами познакомиться, сэр… Это такая честь…

Гарри прищурился. Ему что, попался ещё один придурочный поклонник?

— А ты?.. — осторожно подсказал мальчик, меж тем его палочка незаметно прыгнула из кобуры в руку. Разве чары в усадьбе Уизли не настроены пропускать внутрь только друзей?

— Добби, сэр, — сказал домовой эльф.

— И что я могу для тебя сделать? — осторожно спросил Гарри, кивнув.

— Сделать для… меня?! — существо ошеломлённо уставилось на него, а затем внезапно заплакало. — Никогда… никогда-никогда… хоть кто-нибудь… — и эльф окончательно разревелся.

Гарри вздохнул. Добби оказался даже хуже тех поклонников и поклонниц, что он встречал в Хогвартсе — последние хотя бы обычно просто краснели и убегали. А вот на то, чтобы разобраться с громко рыдающим эльфом явно уйдёт какое-то время. К сожалению, листья деревьев надёжно скрывали их, поэтому Джинни вряд ли заметит его и спасёт. Мальчик снова вздохнул и опустился на землю, скрестив ноги.

— Пожалуйста, присядь, — вежливо сказал Гарри.

Эльф задохнулся от неожиданности и зарыдал ещё громче.

— Никогда… ни разу маг не просил Добби, скромного Добби, сесть с ним… как равного…

Гарри вздохнул уже в третий и, судя по ощущениям, далеко не последний за сегодня раз. Зная магов и ведьм — их заносчивость, высокомерие и пренебрежительное отношение ко всем, кто от них хоть немного отличается, он легко мог поверить, что всё так и было. Мальчик терпеливо ждал, заодно успев, вывернув запястье и согнув пальцы, вернуть палочку на её место в кобуру.

Наконец Добби смог успокоиться и медленно опустился на землю, уставившись своими огромными глазищами на Гарри с выражением бескрайнего обожания, после чего глубоко вздохнул.

— Добби должен вам сказать, сэр… но это сложно, сэр… Добби не знает, с чего начать…

— Начни с начала, это лучше всего — так говорит мне мама, — сухо ответил Гарри.

Добби медленно покачал головой, а в следующий момент внезапно вскочил и принялся яростно биться головой о ближайшее дерево, крича:

— Плохой Добби! Плохой Добби!

— Остановись! Прекрати немедленно! — прошипел Гарри, вскакивая и оттаскивая Добби назад. — Ты что творишь?

Глаза эльфа смотрели малость в разные стороны, а сам он слегка пошатывался.

— Добби должен наказать себя, сэр. Добби чуть было не отозвался плохо о своей семье, сэр…

— Твоей семье? — подозрительно переспросил Гарри нахмурившись — ему совершенно не понравилось то, как эльф, похоже, относился к своей «семье»… или к своему долгу перед этой семьёй.

— Добби служит семье, сэр… Добби — домовой эльф… Добби обязан вечно служить этой семье…

— Они знают, что ты здесь? — осторожно спросил Гарри.

Домовой эльф вздрогнул и в ужасе посмотрел на него.

— Нет, сэр, о нет… Добби накажет себя самым суровым, даже самым жестоким образом за то, что он здесь был, сэр. Для этого Добби придётся прищемить уши раскалённой печной дверцей. Если они узнают, сэр… — и домовик снова вздрогнул.

— Но… разве они не заметят, если ты так сделаешь? — озадаченно нахмурился Гарри.

Эльф печально покачал головой.

— Добби в этом сомневается, сэр, — откровенно ответил он ему. — Добби постоянно вынужден за что-то себя наказывать, сэр. Они позволяют Добби самому заниматься этим, сэр. Хотя иногда они мне и напоминают…

Невольно разозлившись, Гарри яростно тряхнул головой, прекрасно зная, что домовые эльфы оказались в ловушке симбиотических отношений с семьями, которым служат. Для эльфа единственный способ уйти — только если сама семья пожелает, чтобы домовик от них ушёл. К счастью, только глава семейства мог отпустить эльфа, дав ему одежду, поэтому разозлившийся ребёнок не может прогнать семейного эльфа. К сожалению, некоторые семьи вовсю эксплуатировали это право, откровенно издеваясь над своими маленькими слугами, не имеющими даже возможности сбежать от жестоких хозяев.

Мама Гарри и принцессы тщательно следили, чтобы с их эльфами хорошо обращались и обходились как положено. Единственные разногласия, которые у них порой возникали, обычно выливаясь в ожесточённые споры, случались тогда, когда пони пытались помешать маленьким домработникам выйти за оговорённые пределы и взять на себя слишком много работы.

Для домового эльфа ослушаться своей семьи было делом практически невозможным. Похоже, семья Добби относилась к нему настолько сурово, что он готов был вытерпеть ещё большую жестокость, идя наперекор их желаниям. Только психически неуравновешенный эльф будет действовать против своей семьи. И глядя на плачущего домовика, Гарри понял, что его психика явно очень нестабильна, а с психами, как говорила как-то мама, лучше всего общаться как можно мягче и относиться к ним как можно осторожнее.

Прожив столько с Дурслями, Гарри мог лишь посочувствовать домовому эльфу. Иногда Гарри и сам был не особо уверен в собственном психическом здоровье. Иногда… иногда ему было трудно вспомнить, что он хороший пони! И сегодняшнее посещение Министерства стало настоящим испытанием в этом плане, как нехотя признался он сам себе.

Гарри опять вздохнул.

— Ну, и зачем ты тогда сюда пришёл? — спросил он, потирая лоб.

Снова усевшись, Добби наклонился вперёд, и теперь его глаза были почти такими же большими, как фары грузовика.

— Добби слышал, — хрипло прошептал он, — что Гарри Поттер встретил… Тёмного Лорда во второй раз… всего несколько недель назад… И что Гарри Поттер снова избежал смерти.

Гарри кивнул.

— Но там была моя мама и директор Дамблдор, — сказал он и вздрогнул, вспомнив, что произошло. — Я чуть не умер, — неохотно, шёпотом, добавил мальчик.

Глаза домового эльфа заблестели от слез.

— Ах, сэр, — выдохнул он и вытер лицо углом замызганной наволочки. — Храбрый Гарри Поттер! Он уже преодолел столько опасностей! Но Добби пришёл к Гарри Поттеру, чтобы защитить его и предупредить! Даже если Добби и придётся за это позже прищемить уши печной дверцей… — Домовик выпрямился и уставился на Гарри. — Гарри Поттер не должен возвращаться в Хогвартс, — провозгласил он.

Гарри какое-то мгновение сидел неподвижно, пытаясь осознать сказанное эльфом, а затем язвительно рассмеялся.

— Это абсолютно невозможно, — сказал Гарри, качая головой. — Принцессы хотят, чтобы я пошёл в Хогвартс, и значит, я пойду в Хогвартс! — верноподданнически заявил он, пожав плечами. — Кроме того, если Дамблдор допустит, чтобы со мной хоть что-нибудь случится, мама бросит его в Тартар! Или Селестия изгонит его на Луну на тысячу лет, — добавил мальчик после паузы и криво усмехнулся. — Или мама, для начала, бросит его в темницу, а уж затем Селестия закинет его на луну вместе с темницей.

— Нет-нет-нет, — решительно пискнул Добби, яростно тряся головой, отчего его уши хлопали, как у слона. — Гарри Поттер слишком хорош, слишком велик, чтобы рисковать. Гарри Поттер должен оставаться дома! В Хогвартсе ему грозит смертельная опасность! — мрачно пояснил Добби.

— Смертельная опасность? — повторил Гарри, мысленно хмыкнув.

И правда, даже если вспомнить Волан-де-Морта в Хогвартсе, прошлый год выдался самым безопасным в жизни Гарри! Его за эти десять месяцев пытались убить всего-то два раза! Настоящий рекорд по сравнению со всем тем звиздецом, что регулярно творился в Эквестрии, не говоря уж про местные события в настоящем магните для катастроф и злодеев всех мастей — Понивилле, да и вообще не шло ни в какое сравнение с избиениями, которые ему обычно устраивали Дурсли.

— Заговор, Гарри Поттера ждёт в Хогвартсе самый настоящий смертельный заговор, — таинственно прошептал домовой эльф. — В этом году в Школе чародейства и волшебства Хогвартс произойдут ужасные вещи! — Добби так сильно задрожал, что чуть не упал. — Всё случится в течение нескольких месяцев, сэр, Добби знает. Гарри Поттер слишком важен, сэр. Он не должен идти в Хогвартс!

— Кто и что там замышляет? — Гарри хмуро уставился на домовика, сразу же сосредоточившись.

Добби вскочил и с разбегу врезался головой в дерево, попятился и повторил это снова.

— Всё! Успокойся! — воскликнул Гарри и, также вскочив и рванувшись вперёд, опять ухватил эльфа, заставляя того сесть и снова садясь сам. — Я понимаю, ты не можешь мне сказать. Но почему ты меня предупреждаешь? — правда, почти сразу, едва озвучив свой вопрос, Гарри всё понял и хитро улыбнулся. — Это ведь как-то связано с Сам-Знаешь-Кем, так?

Добби опять развернулся к дереву.

— Стоять! Просто кивни или помотай головой, — быстро сказал мальчик.

Медленно, очень медленно, домовой эльф кивнул.

— А, ну тогда это вряд ли что-то серьёзное, — самоуверенно отмахнулся Гарри. — Я буквально сегодня утром зашвырнул призрака, который когда-то был Томом Риддлом, тем самым Сам-Знаешь-Кем, или Волан-де-Мортом, в Арку смерти в Министерстве. Так что с этим всё в порядке!

Добби уставился на него ещё сильнее округлившимися глазами (хотя казалось, куда уж больше-то?).

— Гарри Поттер действительно велик! — прошептал он. — Но в Хогвартсе у Него по-прежнему есть опасные соперники! — вздрогнув, добавил домовик.

Гарри на мгновение отвернулся и в который уже раз за сегодня глубоко вздохнул.

— Добби, мне в любом случае придётся пойти в Хогвартс. Все хотят, чтобы я пошёл в Хогвартс: принцессы, моя мама, директор Дамблдор, министр Фадж… Даже если бы я на самом деле не хотел туда поступать, они бы что угодно могли придумать, лишь бы я это сделал. Ни пони, ни домашний эльф не может в одиночку сразиться с целым миром, — сказал мальчик, покачав головой, и глубоко вздохнул. — Кроме того, там будут мои подруги по табуну. Я не могу… заставить их… страдать! И ещё там мои друзья. Какой из меня друг, если я оставлю их в опасности и не сделаю ничего, чтобы помочь? — резонно спросил он.

— Но, Гарри Поттер, сэр, — голос Добби был едва громче шёпота. — Существуют силы, о которых ни один добропорядочный маг не говорит вслух…

И тут же эльф снова рванулся к дереву, и снова Гарри вынужден был вскочить, чтобы поймать этого сумасшедшего.

— Извини, Добби, но я не могу бросить своих подруг по табуну и друзей, — сказал он, удерживая эльфа вытянутыми руками. — Обещаю, слышишь? Обещаю, что буду очень осторожен. Обязательно расскажу и Дамблдору, и маме, о чём ты меня предостерёг. Ведь главное, что ты сделал то, что и хотел сделать — предупредил меня, так ведь? Теперь позволь мне сделать то, что я должен делать. Пожалуйста?

Добби не мигая смотрел в ответ, взгляд то и дело уходил в сторону, затем вновь фокусировался на лице Гарри, словно домовик обдумывал его слова и не мог решиться.

— А теперь возвращайся к себе домой и не вздумай себя наказывать, ты не сделал ничего, за что надо наказывать, — твёрдо сказал Гарри и отпустил домового эльфа.

Добби неуверенно посмотрел в ответ и исчез.

Гарри пару секунд смотрел на то место, где только что стоял этот странный домовик, затем устало вздохнул. Проведя ладонями по штанам и стряхнув прилипший к ним мусор, он направился к квиддичному полю. Похоже, придётся тщательно обдумать, что можно будет рассказать подругам по табуну. А то если он ляпнет чего лишнего, с них ведь станется влезть в это дело с головой, чтобы попытаться разгадать эту загадку.

Отложив эти мысли на дальнюю полку у себя в голове, Гарри помахал пегаске, которая тренировалась пролетать сквозь квиддичные кольца, не задевая их, и складывала крылья в самый последний момент.

Джинни очень обрадовалась тому, что до конца дня, да и весь вечер тоже, всё своё внимание Гарри уделял ей одной, и даже когда Рон настоял на том, чтобы Гарри сыграл с ним несколько партий в шахматы после обеда, Джинни уселась рядом с ним, взяв его за руку, и они на пару заставили Рона попотеть ради победы.

Гарри начал постепенно приходить к пониманию того, что пять его подружек всерьёз относятся к тому, что они — один табун, и что табун — не просто компания друзей, а что-то куда большее, и эта мысль с трудом укладывалась у него в голове. Самое сложное — Гарри представить себе не мог, как именно ему, жеребцу в табуне с пятью кобылками, следует себя вести. И, разумеется, мальчик очень не хотел случайно сделать что-то, что девчонки могут неверно истолковать — например, подумать, что они ему не нравятся.

Хотя… Им ведь нравится держаться за руки. И обниматься. С другой стороны, пони и так постоянно друг друга обнимают, так чем же обнимашки с его однотабунницами и с кем-то другим отличаются? Поцелуи же казались ему намного более сложным вопросом. Простой «чмок» в щёку, как он делал со своей мамой — это одно дело, а вот те поцелуи взасос, что Гарри временами видел в гостиной Гриффиндора, заставляли его чувствовать себя неловко.

Так каких действий девчонки от него ожидают? Или наоборот, бездействия?

۸-_-۸

Вечеринку по случаю дня рождения Невилла Лонгботтома решили провести накануне дня рождения Гарри — она должна была начаться в четверг после обеда и продлиться до ужина. Торт и мороженое предполагалось подать в середине дня, чтобы дети успели сжечь излишки полученной от усвоения сахара энергии перед ужином.

К сожалению, послеобеденная вечеринка в поместье Лонгботтомов вышла довольно… неловкой. Гарри сам не смог бы сказать, почему ему в голову пришла идея запрыгивать в камин в облике единорога, однако никакого выигрыша она всё равно не принесла: проехавшись на четырёх копытах по скользкому мраморному полу, по дороге чуть не снеся Невилла, он чувствовал себя столь же по-дурацки, как и при обычном для него приземлении на задницу в человеческом облике.

Невилл, который до того никогда не видел, как Гарри пользуется камином, недоверчиво воззрился на него круглыми от удивления глазами, а затем рассмеялся. Его бабушка — мадам Лонгботтом — ограничилась улыбкой, пока новоприбывший, до крайности краснея, вновь превращался в человека. Она тепло приветствовала Гарри, а затем и его подруг по табуну, когда те с куда большим достоинством появились из камина. Невилл проводил их в бальный зал, где, собственно, и проходила вечеринка, и они наконец-то смогли оставить свои подарки на специально отведённом для этого столике.

Дальше, вместо того чтобы наслаждаться вечеринкой в честь собственного двенадцатого дня рождения, бедняга Невилл был вынужден потратить кучу времени, представляя Гарри родителям своих гостей. У Гарри, наблюдавшего за реакцией Джинни и Гермионы, сложилось впечатление, что родители обычно не остаются на детских праздниках. Да уж, не повезло Невиллу — даже в свой день рождения он оказался жертвой политики, фактически задвинутым в сторону.

Ещё и самому Гарри пришлось изо всех сил сдерживаться и строить из себя обычного счастливого ребёнка, как все от него ожидали. Конечно, все дети уже знали Гарри, но для большинства родителей этот праздник стал первым шансом встретить знаменитого мальчика, а потому они по максимуму пользовались этой возможностью, чтобы сказать несколько слов юному магу. И заодно подивиться на плотную группу из пяти ведьмочек, повсюду его сопровождавших и поочерёдно державших его за руку.

Как и планировали мама Гарри с Дамблдором, внимание всех родителей в основном сосредоточилось на том факте, что Гарри находился именно здесь, наслаждался вечеринкой со своими друзьями-магами и подругами-ведьмами, а не скрывался где-то в неведомой Эквестрии. Джинни и Гермиона сразу же громко отметили, что и свой завтрашний день рождения Гарри официально планировал провести у семейства Уизли, впрочем, на это празднование были приглашены лишь самые близкие друзья. Родители, конечно же, понимали, что именно будущая вечеринка и станет настоящим праздником для Гарри с Невиллом, чтобы компенсировать чересчур политизированный характер вечера в доме Лонгботтомов.

Мама Твайлайт убедила мальчика, что сегодняшнее мероприятие будет идеальным полуофициальным способом сообщить свету о том, что Гарри Поттер уже занят. Это единственное, что сделало для Гарри донельзя чопорную вечеринку хоть сколько-то терпимой. Тем более, что его подруги по табуну оказались откровенно рады выполнить просьбу Твайлайт более явно и прилюдно продемонстрировать их отношения, и Гарри не собирался отговаривать подруг. К тому же, это оказалось довольно весело.

Разочарование, проскальзывающее в мимолётных взглядах отдельных взрослых, когда одна, а то и две девчонки разом обнимали или целовали его, а он в ответ обнимал и целовал их, ясно показывали, что их стратегия сработала. Может быть, теперь хотя бы часть родителей не станет посылать своих дочерей-старшеклассниц с унизительным поручением попытаться привлечь его внимание?

Конечно, эта цель была далеко не единственной. Поскольку дело было тщательно организовано эквестрийскими принцессами и Альбусом Персивалем Вулфриком Брайаном Дамблдором, верховным чародеем Визенгамота, президентом Международной конфедерации магов и директором Школы чародейства и волшебства Хогвартс, каждая деталь была заранее продумана до мелочей. Всё это было задумано ради демонстрации магам и ведьмам того, что Гарри активно участвует в жизни Магической Британии. Не хватало ещё, чтобы даже намёк на то, что Гарри считал своим домом Эквестрию и будет рад убраться из мира магов, едва покинет стены Хогвартса, просочился наружу.

Присутствие на вечеринке его мамы, принцессы Твайлайт Спаркл, привлекло большое внимание взрослых, и вокруг неё постоянно крутилась толпа магов и ведьм, ловивших каждое её слово и задававших вопросы об Эквестрии — или Атлантиде, как они сами настойчиво называли её меж собой.

На вечеринке даже присутствовал давешний фотограф — якобы для того, чтобы сфотографировать наследника рода Лонгботтом, наслаждающегося вечеринкой со своими друзьями и играми, которые были для них организованы, но по факту фотограф больше сосредоточился на Гарри и его маме, чем на Невилле. Его подружки-эквестрийки — Скуталу, Свити Белль и Эппл Блум с их возмутительно яркими, по меркам ведьм, волосами — каким-то не иначе магическим образом всегда оставались за рамками кадра. А вот Джинни Уизли, чистокровная ведьма, и Гермиона Грейнджер, хоть и магглорожденная, почти всегда были в кадре с Гарри. По крайней мере, эти две девочки мелькали на заднем плане, общаясь с кем-то из учеников — обычно с сыном или дочерью того, кто пытался связать своё политическое имя с Гарри.

На вечеринке присутствовали почти все ученики первого курса, включая Драко с его приспешниками. К счастью, все они вели себя наилучшим образом — родители позаботились об этом. Тем не менее Драко всё же бросил несколько недовольных взглядов при виде того, как табун ненавязчиво ласкает Гарри, и не смог скрыть зависти во взгляде, когда увидел, как все они превратились в пони. Естественно, ни у кого из взрослых прежде не было ни шанса увидеть их табун в четверокопытной форме, и в результате, к восхищению взрослых, девочки вполне преднамеренно то и дело принимали свой четвероного-пушистый облик.

К счастью для Гарри, ему удалось уговорить маму пригласить на вечеринку гриффиндорскую команду по квиддичу, чтобы те хоть немного отвлекли внимание от него самого.

Родители выглядели почти такими же ошарашенными, как и ученики в Хогвартсе в первый день прошлого года. Правда, удивление на их лицах быстро сменилось расчётливостью, а от их взглядов, когда они думали, что никто из табуна на них не смотрит, бросало в дрожь — и это ощущение было не из приятных. Хоть каким-то облегчением для их табунка стало то, что некоторые из этих расчётливых взглядов были направлены на Оливера Вуда, капитана команды, и Алисию Спиннет с Анджелиной Джонсон — двух охотников, которые радостно демонстрировали свои пегасьи облики. Помогало и то, что Фред с Джорджем не стеснялись хвастаться своими единорожьими рогами. Оливер даже попросил присутствующих членов команды устроить короткий раунд в квиддич на собственных крыльях, чтобы развлечь толпу. В результате после такой демонстрации немало взрослых наверняка посоветует своим детям держаться поближе к этим одарённым ведьмам и чародеям.

Рон, хоть в понячьем облике и не выглядел столь же впечатляюще, как пегасы или единороги, с радостью продемонстрировал свои навыки к «озеленению» на вазе с цветами. Наблюдая за тем, как присутствующие восхищаются успехами друга, Гарри теперь мог с уверенностью сказать, что и у рыжего в перспективе гарантированно появится несколько поклонниц. Мама пару раз упоминала, что анимаг, не принадлежащий табуну, становился ценным товаром. И, похоже, Дафна Гринграсс уже заинтересовалась Роном больше всех. Сам рыжик в окружении девушек выглядел потерянным и постоянно краснел, временами почти полностью сливаясь цветом лица со своими волосами.

Поскольку мама Гарри и принцессы посчитали, что взрослые могут и не понять, что табун — это единое целое и его нельзя разделить, были запланированы соответствующие действия. В частности, Твайлайт как бы случайно обронила в беседе, что в новом наборе в этом году в Хогвартсе будет больше учеников из Эквестрии. Она не назвала точного числа, но сказала, что их будет дюжина или две и добавила, как будто после некоторого размышления, что принцессы планируют присылать учеников «по обмену» и в обозримом будущем. Вроде как для них это совершенно новое направление в магии, и то, как с ней обращаются ведьмы и на что с ней способны, их заинтересовало.

Взрослые, едва заслышав слова Твайлайт, мгновенно распространили новость. Группы взрослых стали быстро образовываться и так же быстро распадаться, а расчётливые взгляды почему-то стали казаться куда дружелюбнее.

Жеребёнкам и девочкам было столь же неприятно подобное поведение взрослых, как и Гарри с Невиллом. Конечно, они ничего не могли с этим поделать, кроме как натянуто улыбаться и терпеть. Гермионе лучше всего удалось проигнорировать такое отношение, почти на час исчезнув в библиотеке Лонгботтомов, прежде чем табун заметил её отсутствие, выследил и снова вытащил на обозрение сливок общества.

Это было намного хуже, чем все Гранд Галлопинг Гала вместе взятые, несмотря на всё внимание, которое привлёк Гарри в ущерб своему другу. Гарри не сомневался, что будь он хоть немного постарше, то не миновать ему посещения какого-нибудь грандиозного бала и здесь, но, к счастью, ведьмы и маги, похоже, думали, что вечеринка по случаю дня рождения будет более подходящей, учитывая возраст детей. Если бы Невилл оказался в Эквестрии, то он прямым ходом оказался бы на Большом балу для знакомства с обществом, а здесь это решили отложить на три года как минимум.

Забавно, но Невилл, похоже, не был против того, что именно Гарри стал центром всеобщего внимания, скорее даже наоборот: он, казалось, и вовсе радовался тому, что это не к нему были прикованы взгляды всех собравшихся.

В один из более-менее спокойных моментов, когда именинники приготовились открывать подарки и Гарри, по настоянию мамы, озвученному ещё накануне, устроился рядом с Невиллом, им даже удалось перекинуться парой слов, пусть даже и произнесённых шёпотом.

— Я понятия не имею, как ты всё это выносишь, — пожаловался Невилл. — Я бы точно всё время боялся споткнуться или совершить какую другую ошибку.

— Думаешь, я не боюсь? — прошептал в ответ Гарри, глядя на него круглыми глазами.

— Лучше уж ты, чем я, — шепнул Невилл, затем огляделся и вздохнул — как ни крути, а благородное происхождение ко многому обязывает.

После подарков и торта последовали игры.

В конце концов Гарри с облегчением обнаружил, что взрослые понемногу стали собирать своих детей и уходить. Естественно, каждый родитель был просто обязан лично попрощаться с Гарри и Невиллом. Это автоматически означало, что они с девочками уйдут последними. Однако перед уходом Гарри быстро зашёл в один из туалетов. Он отлично знал, что путешествие камином с полным или даже с наполовину полным мочевым пузырём может закончиться для него не только неприятным падением, но и полной катастрофой.

Он уже мыл руки, когда в помещение вошёл ещё кто-то. Вошедший был высоким, но в остальном довольно неприметным.

— Ну как, весело провел время? — спросил он.

— Это было здорово! — машинально ответил Гарри, натягивая дежурную улыбку.

Незнакомец кивнул и посмотрелся в зеркало, подкрутив свои длинные и тонкие усы.

— Ну да, ну да, — скептически сказал он и ухмыльнулся.

Гарри тоже взглянул в зеркало и замер: рядом с ним стоял Дискорд. От такого неожиданного соседства мальчик почувствовал себя кроликом перед удавом, боясь обернуться и посмотреть, действительно ли Дух хаоса стоит рядом или это только образ в зеркале.

Тем временем Дискорд в отражении широко улыбнулся ему.

— Порой тонкий подход может оказаться куда веселее грубого розыгрыша, — сказал он голосом Пинки Пай, и его ухмылка стала шире. — Вот ты себе сможешь представить, какая симпатичная пара может выйти из Даймонд Тиары и Драко Малфоя?

Гарри отчаянно пытался вспомнить, видел ли он этого высокого незнакомца на вечеринке и разговаривал ли тот с кем-нибудь из взрослых магов или ведьм. Когда Гарри в ужасе обернулся и уставился прямо на незнакомца, тот, до невозможного широко улыбнувшись, медленно растворился белым туманом и исчез.

Мама Гарри совсем не обрадовалась, когда он торопливо прошептал ей о своей встрече, и велела ему передать семье Уизли, что произошло кое-что важное и ей назначили срочную встречу в Кантерлоте.

В общем, в Нору Гарри вернулся измотанным до предела. После лёгкого полдника они всей толпой выбрались на улицу. Рон гордо показывал Эппл Блум, чего ему удалось добиться в саду этим летом, остальные же пошли искупаться в пруду. После позднего и довольно скудного ужина по возвращении — торт и мороженое, поданные на вечеринке, требовалось уравновесить — девочки удалились в свои сундуки, а Гарри устроился в комнате Рона. Хоть время для сна было раннее, все заснули буквально мгновенно.

^·_·^

Этот год в жизни Гарри отметился ещё одним важным событием: впервые в жизни Гарри Джеймс Спаркл-Поттер устроил на Земле вечеринку по случаю своего дня рождения — ну, если не считать, что родители наверняка что-то устраивали, когда ему исполнился год. Увы, по понятным причинам второй день рождения они отпраздновать не смогли.

Что ещё хуже, оставшиеся в живых родственники всегда заявляли одно и то же: «Уроды вроде тебя не заслуживают праздновать день рождения». И в результате Гарри оставалось только с завистью наблюдать как отмечает день рождения его двоюродный брат — толстяк не стеснялся демонстрировать Гарри, насколько у него всё лучше, чем у какого-то сироты.

В итоге празднование в Эквестрии десятилетия Гарри два года назад стало первой на его памяти вечеринкой в его честь. Увы, в то время он был слишком неуверен в себе и окружающих, чтобы наслаждаться праздником. Наученный горьким опытом жизни с Дурслями, Гарри постоянно оставался настороже, исподволь ожидая каких-нибудь «подводных камней», а хорошее к нему отношение считал изощрённой ловушкой, в которую окружающие хотели его заманить и, когда он расслабится и доверится им, причинить ему физическую или психологическую боль. Да и не стоит забывать, что в тот момент всё в Эквестрии было для него в новинку.

Вторая посвящённая его дню рождения вечеринка, устроенная на его одиннадцатилетие, выдалась намного приятнее, пусть и была омрачена разочарованием мамы из-за того, что Гарри так долго скрывал существование портала на Землю. Да и письмо из Хогвартса тоже неслабо сбивало с праздничного настроя.

В этом же году за организацию праздника ко дню его рождения в Эквестрии взялась сама Пинки Пай, а это означало только одно: вечеринка однозначно будет грандиозной. Так, собственно, и случилось. Празднование началось почти перед самым обедом, и пришла на него половина обитателей города, включая всех пони из начальной школы Понивилля. Хотя правильнее было бы сказать, что пришли все старожилы города, кого он знал до того, как в Понивилль «понаехали тут усякие, охороды топчуть», как выразилась как-то бабуля Смит. За время, что Гарри провёл в Хогвартсе, население города из-за значимости портала увеличилось вдвое и продолжало быстро расти, превращая Понивилль в важный центр торговли, технологии и магии. Даже поезда с вокзала Понивилля отправлялись уже не два раза в день, а как минимум раз в час.

К счастью, уже развёрнутая во всех крупных и большинстве небольших городков каминная сеть, позволяющая мгновенно перемещаться по всему континенту Эквестрии, хоть немного сдерживала этот кажущийся бесконтрольным рост. Если бы не они, город наверняка уже разросся бы раз в десять. Увы, даже так развивающаяся семимильными шагами каминная сеть всё ещё была слишком ограничена по масштабности, чтобы охватить все места, где она была необходима. До сих пор, если не считать буквально единичных частных каминов вроде тех, что в замках принцесс, они устанавливались исключительно на вокзалах — либо на уже имеющихся железнодорожных, как в Понивилле, либо на специально для них выстроенных, что создавало определённые неудобства для многих важных пони — те успели распробовать удобство быстрого перемещения и теперь были искренне убеждены, что их компании, учебные заведения или исследовательские лаборатории также нуждаются в камине, но пока не имели возможности его установить. Да и дымолётного порошка по-прежнему катастрофически не хватало, и его расход жёстко нормировали.

На вечеринке кобылки и жеребчики, а также немало кобыл и жеребцов постарше пришли в восторг от браслетов, что носили пять жеребёнок — в них превратились кольца на этой стороне портала. А от постоянных заявлений Гарри, что браслеты магические и сделаны в первую очередь для защиты его подруг, окружающие и вовсе воззрились на них в благоговейном восхищении. И немудрено: обычно именно кобылки задаривают жеребчиков различными подарками, даже когда просто хотят показать свою симпатию и ничего больше. Обратные же ситуации, когда жеребчик вручал одной или нескольким кобылкам подарок, тем более в виде ювелирного украшения, возникали лишь в случаях, если дела шли к серьёзным отношениям, а уж если подарок был магическим, тем более призванным защищать их носительницу, то это и вовсе расценивалось кобылками как команда «хватай меня и тащи под венец». Вовремя вспомнивший о подобных нюансах эквестрийских отношений Гарри мудро решил не упоминать, что подарил такие же кольца своим соседям по комнате в Гриффиндоре и ещё нескольким избранным ученикам в школе.

Ненароком услышавшие про приключения Гарри за последний год Даймонд Тиара и Сильвер Спун аж позеленели от зависти — причём в буквальном смысле. Глядя на них, красно-золотой жеребёнок вдруг подумал, а не решатся ли они заявиться в следующем году в Хогвартс — и тут же вздрогнул, вспомнив идею Дискорда. Зная их родителей, вероятность подобного исхода далека от нулевой. И потом, даже если они будут отставать на год от Гарри и Меткоискательниц, возможность паре земных пони научиться колдовать, да ещё и невиданную для эквестрийцев магию, пусть и с помощью палочки, может показаться им слишком уж привлекательной.

Многие кобылки постарше очень расстроились, узнав, что у Гарри уже есть табун. С другой стороны, некоторые особо расчётливые только порадовались, что он снял сразу пятерых кобылок с забега за жеребцами, считая этот факт приятным для себя утешением. Ещё больше молодые кобылки обрадовались, услышав, что соотношение кобыл и жеребцов на той стороне портала составляло один к одному. Впрочем, задумался в какой-то момент Гарри, а много ли людей захотят переехать в Эквестрию и жить как пони? Или наоборот, сколько жеребёнок и кобылок готовы пожертвовать своими гривами и хвостами ради жизни как люди там?

Сам Гарри вынужден был признать, что его устраивает любой вариант, и он не против жить хоть пони, хоть человеком, если его табун этого захочет. Но обычный человек или пони? С другой стороны, он не замечал, чтобы Малфой, Забини, Паркинсон или Гринграсс выказывали отвращение к этой идее. И, судя по реакции Даймонд Тиары и Сильвер Спун, то же самое верно и в обратном случае. Правда, если судить по тому, как его подруги по табуну отреагировали на еду и общее отношение к ним в мире магов, Гарри сомневался, что так уж много пони захотят покинуть Эквестрию. С другой стороны… ну да, Дискорд.

Впрочем, если так подумать, изобилие драгоценных камней в Эквестрии, многие из которых к тому же были магическими, означало, что у любого такого табуна будет финансовая возможность без особых усилий разделить свою жизнь между обоими мирами.

На вечеринке в Эквестрии присутствовали все дети семьи Уизли кроме двух старших братьев — Билла и Чарли, а также несколько близких друзей Гарри из Хогвартса. Родители первых — Артур и Молли — ненадолго появились на празднике, быстро поздравили Гарри, переговорили кое с кем из присутствующих и поспешили удалиться, сославшись на ждущие их дома дела. Оставшись без родительского надзора, мальчики, к своему немалому изумлению, оказались просто шокированы свалившимся на них вниманием, которое им стали уделять присутствующие на вечеринке кобылки — как их ровесницы, так и заметно постарше. Неожиданная напористость со стороны жеребёнок и молодых кобылок-подростков заставляла парней немало так нервничать. Гарри же откровенно веселился и даже несколько раз посмеялся, наблюдая за их реакцией, и не перестал даже когда до него дошло, что он и сам весь свой первый год здесь реагировал почти так же.

Девочки из гриффиндорской сборной по квиддичу только и могли, что с досадой смотреть, как эквестрийки состязаются за старших мальчиков из команды — кобылы чуть ли не в очередь ради этого выстраивались. Оливер чувствовал себя на седьмом небе от свалившегося на него внимания, которое ему уделяли пегасы — особенно пегаски, и провёл почти всю вечеринку за обсуждением квиддича. Собственно, эта тема быстро становилась главной среди пегасов, где бы они ни встретились. Гарри ещё подумал, что если Вуд не будет осторожен, то к вечеру у него может оказаться новая команда по квиддичу. Причём, что забавно, в качестве его личного табуна.

Но больше всего гостям было интересно, чем же таким Гарри с Меткоискательницами занимались всё это время. Подтверждение слухов о целом стаде кентавров, обитающих возле школы, прозвучавшее от их табунка, заставило вздрогнуть не только всех местных жеребят, но даже и кое-кого из взрослых пони — сёстры-цветочницы и вовсе, как обычно, упали в обморок. Даже заверения его мамы, что кентавры по ту сторону портала дружелюбны и избегают использования магии, не особо их успокоили.

Появление у Меткоискательниц их вожделенных кьютимарок вызвало у понивилльцев бурную радость и вселило надежду, что эта неуёмная троица больше не будет причинять разрушений — по крайней мере, слишком уж крупных, пытаясь выяснить, смогут ли они получить кьютимарку и в людском облике, когда вернутся в Хогвартс. А ещё наличие кьютимарок у этой конкретной троицы, как оказалось позже, и правда поспособствовало удивительно тихому лету для Понивилля в целом и их табуна в частности. Правда, как оказалось, от некоторых привычек бывает довольно сложно избавиться, даже если источник опасности был нейтрализован: старожилы Понивилля, едва завидев приближение Меткоискательниц (или уже правильнее будет их звать Метконосцами?), всё ещё со всех ног кидались к ближайшему укрытию, к полному недоумению новоприбывших.

Тем не менее и Гарри, и все остальные отлично повеселились на празднике. Конечно, каждый находил свой способ и своё понятие веселья. Например, Гермиона почти всю вечеринку едва ли не с пристрастием допрашивала старших единорогов, выведывая, какие интересные заклинания те могут ей показать, и была просто поражена, когда узнала, что большинство единорогов применяют магию как полезное умение, на инстинктивном уровне, и настоящих заклинаний знают зачастую меньше, чем она сама.

Тем временем остальные пони большую часть времени допрашивали уже табунок Гарри и гостей с Земли, расспрашивая о земной магии. Зрелище того, как не только единороги, но и пегасы и даже земные пони творят магию, просто заворожило эквестрийцев и привело в неописуемый восторг. Похоже, список добровольцев, стремящихся попасть в Хогвартс в следующем году, может чу-у-уточку так увеличиться. Раза так в три, а то и во все пять. И уверенность Гарри в собственных предположениях только укрепилась, когда он заметил, насколько заинтересовались этой демонстрацией Даймонд Тиара с Сильвер Спун.

Вечером же, когда празднование стало понемногу сходить на нет, Гарри был вынужден вернуться через портал. «Ещё один бесполезный тур из разряда «давайте покажем ведьмам и чародеям, что Гарри Поттер не уехал из Англии в Эквестрию» — кисло подумал Гарри.

03. Чейнджлинги прорвались!

После вечеринки в Эквестрии Гарри направился к портальной станции, вынужденный перекантоваться какое-то время в доме семьи Уизли — у Твайлайт и носителей Элементов внезапно нарисовались какие-то срочные и совершенно неотложные дела в Кантерлоте, из-за чего они не могли остаться вместе с Гарри дома в Литтл-Уингинге.

К удивлению мальчика, его подруги по табуну, нисколько не раздумывая, пошли с ним. А ведь Гарри уже даже немного расстроиться успел из-за того, что, скорее всего, отправится туда один. Впрочем, присутствие четвёрки девочек, помимо самой Джинни, не должно доставить каких-либо особых неудобств — их сундуки со встроенными квартирами так и лежали в посольстве и в Норе Уизли, и мальчик не сомневался, что эти пятеро в конечном итоге распределятся между улучшенной комнатой Джинни в Норе и оставленным там же сундуком.

Когда Гарри уже довольно поздним вечером вышел из камина в доме Уизли, то был до крайности поражён, что мистер и миссис Уизли тоже организовали в его честь вечеринку-сюрприз. На праздник оказались приглашены его друзья из Хогвартса; был тут и Невилл, гораздо более расслабленный, чем на собственном дне рождения, да и Гарри тоже чувствовал себя куда как проще. Что, впрочем, было совсем неудивительно! Присутствовали гриффиндорская команда по квиддичу, все первокурсники с Гриффиндора, а также несколько человек из других Домов, включая и Элли де Риппе.

Гарри невольно отметил, что Элли как-то слишком уж стеснялась своего присутствия здесь, будто понятия не имела, чего стоит ожидать от вечеринки. Разве её семья не устраивала ей дни рождения? Даже на своём первом дне рождения в Эквестрии Гарри в принципе понимал, что его ждёт — в конце концов, сидя запертым в чулане под лестницей, он каждый год был вынужден слушать от и до, как Дадли устраивают очередную вечеринку. Элли же вела себя так, словно даже само понятие праздника в честь дня рождения было ей чуждо. Глядя на реакцию девочки, Гарри вообще не понимал, как Уизли умудрились уговорить её прийти, впрочем, это ничуть не мешало ему обрадоваться из-за того, что им всё же удалось. Да и вообще, мальчик всё ещё чувствовал себя обязанным ей за то, что пусть и косвенно, но именно она в конце прошедшего учебного года спасла его от смерти.

Если честно, эта девочка по-прежнему озадачивала Гарри своим довольно странным, по сравнению с остальными его друзьями, поведением. Она отклонила все его приглашения посетить Эквестрию, заявив, что не хочет никого обременять своим присутствием. В своём вежливом отказе она написала, что как бы замечательно ни было по ту сторону портала, но он и так многих своих друзей наприглашал, и девочка не хотела бы мешать его общению с ними. Более того, у неё есть родовое поместье, и ей ещё нужно освоиться в управлении столь большой собственностью, а потому большую часть каникул Элли проведёт со своей тётей и опытным наставником. «Возможно, следующим летом?» — сказала она на вечеринке в ответ на его очередное приглашение.

Но как же Гарри радовался оттого, что хотя бы она не пыталась влиться в число его подруг по табуну! Ему и с пятью-то порой было нелегко сладить, уделяя подругам более-менее одинаковое внимание, чтобы, не дай Селестия, не обидеть кого, а если их ещё больше станет… Тут фантазия Гарри посчитала разумным забуксовать, дабы не травмировать нежную детскую психику возможными ужасными (и наверняка кровавыми) картинами.

Тем не менее, несмотря на отказ и отстранённость, Элли почти всю вечеринку держалась где-то поблизости от Гарри или жеребёнок. Даже более того, рядом с эквестрийскими жеребёнками она проводила времени куда больше, чем рядом с Гарри, Джинни или Гермионой.

Вечеринка продолжалась и после раннего ужина — они искупались в пруду, поиграли в некое подобие квиддича, где всё происходило на очень низких скоростях, и сыграли ещё в несколько игр, главным достоинством которых было то, что всем было весело. Под громкий смех прошла презентация нескольких новеньких «конфет» от близнецов. В общем, расходясь по домам через камин, все без исключения присутствующие, судя по их довольным лицам, думали одно и то же: вечеринка удалась!

Сама Элли мысленно благодарила судьбу за то, что оказалась на этой вечеринке, но меж тем, как бы странно это ни звучало, почувствовала облегчение, лишь вернувшись домой. Может, просто вечеринка слишком уж затянулась? А то слишком уж сонной она себя чувствовала, когда выходила из камина.

После двух вечеринок в один день — сначала в Эквестрии, а затем и в доме Уизли — младшие дети умотались до предела и рано легли спать. Гарри снова ночевал в комнате Рона, в то время как все девочки удалились в сундук в комнате Джинни.

Пока не пришли письма из Хогвартса со списком необходимого на предстоящий год, они всемером планировали провести следующую неделю, исследуя Оттери-Сент-Кэтчпол, который, как Гарри сказали тем утром, находился в Девоне, Англия. В деревеньке была небольшая церковь, продуктовый магазин, магазин канцелярии, гараж, семейная гостиница, магазин товаров для дома и сада, школа и, конечно же, несколько пабов. И похоже, близнецам очень нравилась девочка, что стояла за прилавком в канцелярском магазине.

Помимо Уизли, в деревне жили ещё три магические семьи: будущий пятиклассник Седрик Диггори со своими родителями, Салли Фосетт — ещё одна будущая пятиклассница, тоже с родителями, а также Луна Лавгуд, которая только собиралась в этом году пойти в Хогвартс и жила со своим отцом — Ксенофилиусом. Последний, кстати, издавал журнал «Придира».

И семья Лавгудов, и их жильё были столь же причудливы, как и издаваемый ими журнал. Дом напоминал гигантскую шахматную фигуру — ладью. Сам мистер Лавгуд носил мантию, почти такую же вырвиглазно-цветастую и вызывающую в глазах резь до слёз, как и те, что носил директор Дамблдор. Впрочем, эта мантия была украшена только шахматными фигурами и загадочными символами — на ней хотя бы не было никаких танцующих деревьев или плывущих облаков.

Луна выглядела такой же странной, как и её отец — говорила мечтательным, словно не от мира сего, голосом о существах, о которых, похоже, никто кроме неё вообще ни разу не слышал. Но Гарри по крайней мере было с ней весело.

^·_·^

В середине августа семеро оборотней, которых Римусу удалось уговорить стать добровольцами в испытании открытого им способа избавления от ликантропии, начиная с полудня, стали с часовым интервалом проходить через портал. Как и ожидалось, все семеро рухнули в конвульсиях сразу же после преодоления портала. Уже ожидавшие их в припортальной зоне медицинские бригады немедленно отправили подопыт… добровольцев на карантин и устроили максимально комфортно.

Люпин, посоветовавшись как с целителями, так и с лекарями пони, уведомил Министерство о том, что планирует провести ночь полнолуния в одной из камер предварительного содержания аврората, с собой он прихватил лишь книгу и игральные карты. Последние он взял в надежде, что сможет убедить охранников сыграть с ним в покер. В итоге он потерял с десяток галеонов, но не счёл эти деньги выброшенными на ветер — его партнёры по игре потом с особым рвением рассказывали всем и каждому, как умудрились в полнолуние выиграть деньги у бывшего оборотня.

Как и Римус в прошлом месяце, стоило только луне показаться над горизонтом, оборотни-добровольцы вновь зашлись в судорогах. Оставив ночное светило в небе на час, Луна затем убрала его на всю оставшуюся ночь — ровно так же, как ранее сделала для Римуса. Конечно, в прошлый раз всё не было выверено специально — луна тогда провисела в небе так долго из-за того, что врачам потребовалось время, чтобы сообщить принцессе о происходящем в припортальной больнице. На этот раз врачи решили не рисковать, чтобы как минимум подтвердить, что способ действительно рабочий, и случай излечения Люпина не единичный, но при этом договорились с принцессой ночи позже поэкспериментировать с разным временем пребывания луны на небосводе и влиянием оного на подоп… пациентов.

На следующее утро при проверке всех семерых добровольцев медперсонал обнаружил, что процесс сработал так, как они и предполагали. Получается, лекарством от проклятья оборотничества стал простой переход через портал за восемь часов до восхода полной луны. Ещё недавно жертвы проклятия, что долгие годы их мучило, вызвавшиеся добровольцами бывшие уже оборотни плакали от счастья, увидев результаты чар проверки на ликантропию. Две женщины на радостях даже пообещали родить Римусу детей, если он захочет.

Пони же не разделяли их уверенности и оптимизма, желая убедиться во всём окончательно, поэтому настояли на том, чтобы бывшие оборотни остались у них под наблюдением ещё на сутки и лишь потом, если не проявятся никакие побочные эффекты или, хуже того, вернутся признаки ликантропии, вернулись домой распространять благую весть.

На следующий после полнолуния день мелкий клерк из Министерства с постной миной неохотно передал Римусу обещанное официальное письмо, в котором говорилось, что, поскольку министерские эксперты наблюдали за ним всю ночь в полнолуние и выполнили многочисленные магические проверки, показавшие отрицательный результат, Римус Люпин отныне официально не считается оборотнем.

От последовавшей за этими двумя событиями вечеринки тем вечером на площади Гриммо, двенадцать, стены старинного особняка Блэков буквально ходили ходуном. Естественно, никого моложе восемнадцати лет не допускали на этот праздник жизни. И, собственно, не было ничего удивительного в том, что всё следующее утро участники крышесносной (едва ли не в буквальном смысле) вечеринки мучились, пытаясь избавиться от дикой головной боли, которую не брали даже проверенные временем зелья по фирменным «семейным» рецептам. Ну и вишенкой на торте и приятным для большинства присутствующих дополнением стало возникновение в ходе вечеринки нескольких новых пар.

На волне таких новостей директор Департамента магического правопорядка постановила, что отныне ночёвка в камере предварительного заключения Министерства в ночь полнолуния с периодическими магическими проверками будет стандартной процедурой для всех магов и ведьм, которые хотят доказать, что они не являются оборотнями. Если в течение ночи они не обратятся и не проявят каких-либо иных симптомов ликантропии, то получат письмо-сертификат, в котором будет указано, что «по результатам проверки такого-то мага/ведьмы признаков поражения проклятием ликантропии у проверяемого не выявлено, следовательно, он(а) не является/больше не является (нужное подчеркнуть) оборотнем». Проверка, конечно же, бесплатной не будет, ведь Министерству придётся выплачивать аврорам сверхурочные за дополнительные дежурства в ночное время, да ещё и в зоне повышенной опасности.

К счастью для оборотней, которые в большинстве своём были практически нищими, Сириус, воодушевлённый победой над проклятием, был только рад создать в гоблинском банке специальный фонд, чтобы ни одному поражённому ликантропией не было отказано в этой возможности. Он даже организовал семерым вылеченным оборотням вышеупомянутую вечеринку на площади Гриммо, двенадцать, чтобы отпраздновать их новый статус, а заодно вручил им там же по сотне галеонов в подарок, чтобы помочь им начать новую жизнь.

Конечно, нашлись в Министерстве и те, кто яро возражали против таких перемен. Ими оказалась жалкая кучка неисправимых консерваторов, по собственному скудоумию считавших, что оборотней следует устранять, а не лечить. К счастью, вовремя сделанный Министру намёк на то, что каждый вылеченный оборотень означает дополнительный доход для Министерства в виде сборов и налогов, быстро помог пройти процесс одобрения и поспособствовал внезапному озарению и вразумлению самых несогласных — по крайней мере, их заявления резко перестали быть столь категоричными.

В первый раз за все века существования магической истории для укушенных оборотнем жертв стало доступно полное избавление от этого проклятья. Все испытуемые сообщили, что лечение оказалось довольно-таки болезненным, впрочем, не больнее, чем непосредственно само превращение в оборотня. Естественно, эти новости, быстро обраставшие подробностями на уровне слухов, ураганом пронеслись по скрывающемуся от посторонних глаз сообществу оборотней. Многие всё ещё не верили в чудесное исцеление, но хватало и тех, кто были готовы рискнуть. Уже вскоре припортальная больница была до отказа забронирована на все полнолуния на несколько месяцев вперёд. Принцесса Луна даже согласилась поднимать полную луну целых три ночи подряд вместо одной ночи, как это было на Земле, чтобы вылеченные маги и ведьмы могли убедиться, что лечение подействовало ещё до того, как они вернутся домой, а больница получала больше времени для дополнительной работы с пациентами. В итоге многие из «вылеченных» и вовсе решили на какое-то время остаться в Эквестрии.

Пожалуй, не было ничего удивительного в том, что у всех излечившихся оборотней анимагическим обликом теперь был единорог. В итоге из безумного хищника они превратились в весьма опасную добычу! И как раз ироничность этой ситуации немало так забавляла Гарри.

۸-_-۸

В здании припортальной конторы неподалёку от фермы «Сладкое яблочко» царила тихая ночь — ну или, если хотите, очень раннее утро. В столь позднее время портал, расположенный на окраине Вечнодикого леса, редко принимал посетителей — хоть официальных, хоть нет. В последний раз подобное случилось, когда принцессой была объявлена ​​полномасштабная чрезвычайная ситуация, и сотни пони-стражников почти галопом прошли через портал с поистине впечатляющим набором нового вооружения — некоторые из образцов даже не успели выйти из экспериментальной стадии.

Когда три замаскированных чейнджлинга вошли в офис регистрации проходящих через портал, единорожка-сержант оторвалась от своих бумаг и вопросительно изогнула бровь, глядя на посетителей, машинально продолжая пролистывать отчёт о перемещениях через портал за последние сутки, который хорошо отработанным движением копыта оказался уложен поверх раскрытого на середине иллюстрированного журнала «Playfilly». Лишь пару секунд спустя сознание единорожки зарегистрировало наличие посторонних, и, удивлённая внезапным появлением посетителей и думая в основном о том, получилось ли нормально спрятать журнал, сержант засуетилась и не заметила едва заметной вспышки из украденной палочки, после которой её мысли спутались и стали вялыми. Впрочем, на незаметность вспышки во многом повлияло и то, что исходила она откуда-то из-под одного из трёх вошедших единорогов, притом что их рога не светились, как обычно ожидают от единорогов, пытающихся что-то наколдовать. В любом случае теперь сержант будет склонна верить всему, что ей говорят — «confundus» вполне способен обеспечить подобное.

Уставившись на новоприбывших пустым, расфокусированным взглядом, сержант несколько секунд спустя моргнула, и её взгляд стал более осмысленным.

— Чем могу помочь? — спросила она, нажимая кнопку вызова подмоги.

Старшая в их группе — светло-зелёная единорожка с голубыми гривой и хвостом — вынула из седельной сумки листок и передала его сержанту. Это была короткая записка, скорее просто просьба, в которой было сказано, чтобы докторов Пони, Боунса и Боллза как можно скорее провели через портал в посольство Литтл-Уингинга. Прочитав записку, охранница нахмурилась и взглянула на часы — время было почти два часа ночи, точнее час сорок семь. Что портал, что посольство в это время практически пустовали, если не считать дежурившего при входе и там, и там обслуживающего персонала.

В этот момент дверь слева от тройки посетителей открылась, и вошёл ещё один стражник-единорог, который сразу же, едва закрыв дверь, отошёл в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за тремя посетителями так, чтобы те не оказались на одной линии огня с сержантом. На себе он нёс одну из новых навесных орудийных платформ со стволами, установленными по обе стороны седла и с автоматической подачей боеприпасов. Из рога стражника вылетела искра и коснулась сержанта, которая даже не взглянула на новоприбывшего, послав ответную искру заклинания.

— Письмо пришло, когда я уже ужинала, — сказала светло-зелёная единорожка. — Пока я отыскала докторов Боунса, — кивнула она на янтарного жеребца с тёмно-синей гривой и скрещёнными костями на кьютимарке, — и Пони, — другой кивок, на сей раз на бледно-голубого единорога с двухцветной красной гривой, — а затем поспешила прибыть сюда, даже со всеми этими новым каминными путешествиями ушло довольно много времени.

Спрятанная меж двух других единорогов палочка, скрытая под жеребцом, вспыхнула во второй раз, и новоприбывший единорог также получил полновесный «confundus».

Сержант вздохнула, поджала губы, и без предупреждения с её рога сорвались три искры — по одной в каждую из трёх пони. Впрочем, они этого ожидали — эти искры были заклинанием, раскрывающим замаскированного чейнджлинга, и хотя они знали, что заклинание на них не сработает, но всё же не смогли рефлекторно не напрячься.

— Извините, но мы вынуждены теперь постоянно выполнять эту процедуру, — виновато улыбнулась стражница, видя реакцию гостей.

— Да мы знаем, — добродушно кивнул доктор Боунс. — Нас ими потчуют ежедневно. Тем не менее каждый раз это оказывается неожиданно. Думаю, пройдёт ещё не один месяц, пока это не станет чем-то вроде приветствия при любом разговоре единорогов, на которое уже никто не будет обращать внимания. Уверяю вас, — твёрдо, с нажимом, добавил единорог, высокомерно задрав морду, — что мы не находимся под действием иллюзии, так что не стоит даже думать проверять этот вариант!

Сержант моргнула при столь необычном заявлении, секунду помолчала и с пониманием кивнула. Единорог с установленными на седле винтовками моргнул и озадаченно нахмурился, но затем всё же вернулся к своему занятию — внимательно наблюдать за посетителями.

Из органайзера на столе сержанта вылетели три листа, и она быстро переписала на них имена, описания и кьютимарки гостей. Как уже было сказано, кьютимарка доктора Боунса выглядела как две скрещённые кости — похоже, бедренных, если судить по форме. Судя по выражению лица сержанта, кьютимарка доктора Боллза явно оставила его в недоумении — как три разноцветных шарика, коим место в копыте жеребёнка, могли привести их обладательницу на путь становления лекарем? Кьютимарка доктора Пони и вовсе была пугающей — кукла-пони, сшитая из лоскутков, со скальпелем в копыте. Стражница всё таращилась и таращилась в лицо Пони. Трое чейнджлингов прекрасно видели, что она пытается понять, как пони по имени Пони умудрилась получить такую кьютимарку и стоит ли ей начинать из-за этого беспокоиться. Наконец, закончив заполнять документы, сержант ещё и сфотографировала кьютимарки каждого.

— Я просто обожаю эти новые камеры с Земли! — улыбнулась она трём врачам, прикрепляя полученные снимки к только что заполненным бумагам. — Мгновенные снимки — и без всякой магии! Прямо чудо какое-то, — добавила она, удивлённо покачав головой.

Стражница вынула из ящика три зелёных значка, аккуратно написала на них имена докторов, прикрепила к каждому по шнурку и протянула их магией посетителям. Каждый надел свой шнурок. Затем сержант на какое-то время уставилась на их письмо. В какой-то момент без малейшего звука возникла его копия, которую она прикрепила к фотографиям и другим документам, и всё это она, наконец, бросила в один из лотков органайзера на своём столе.

Жеребец с трудом сумел подавить желание облегчённо вздохнуть. Им потребовалось три месяца, чтобы приобрести нужную бумагу, отыскать нужный бланк, правильно подделать печать и воспроизвести надлежащие письменные манеры предполагаемого отправителя. Что ж, их подделка прошла первую и самую важную проверку.

— Мы вынуждены проверить вас на наличие контрабанды, — пояснила сержант, возвращая письмо доктору Пони. — Пожалуйста, пройдите в следующую комнату.

Единорог, стоящий у уже открытой двери во внутреннюю часть здания, вежливо улыбнулся двум кобылам и жеребцу, когда те проходили мимо него в следующую комнату, и закрыл за собой дверь, оставляя сержанта вновь в полном одиночестве унылой ночи.

В комнате проверки обнаружились ещё два пони — пегас и земной. На них тоже были ружейные седла. Земной стоял перед закрытым выходом из комнаты, откуда все три единорога были на виду. Пегас же парил под потолком у входа над концом длинного стола, разделявшего комнату. Дверь позади стола была закрыта. В общем, трое охранников расположились так, чтобы никто не находился на линии огня двух других.

— Пожалуйста, положите свои седельные сумки на стол и полностью их опустошите, — сказал единорог, проходя за прилавок и закрывая в нём дверцу.

Пусть чейнджлинги этого и ожидали, происходящее по-прежнему пугало их до икоты — они прекрасно понимали, что если хоть что-то пойдёт не так, шансов сбежать у них практически не будет.

Псевдо-врачи отреагировали довольно оперативно. У всех троих оказались наборы соответствующим образом упакованных инструментов и материалов, характерных для их профессии. Как и полагается профессионалам, у них в сумках также имелся минимальный набор лекарств и перевязочных материалов. У доктора Боунса даже обнаружилась маленькая бутылочка этого нового «костероста». Разумеется, никакой одежды у них при себе не было — зачем тащить вещи, которыми станет невозможно пользоваться после перехода через портал? Вдобавок у каждого из них обнаружился мешочек примерно с сотней битов и несколькими драгоценными камнями, от крошечных до довольно крупных — размером с копыто. И вот последнее явно было неприемлемо по ту сторону портала.

Стражник за прилавком вздохнул.

— Сожалею, всепони, — с сочувствием сказал он, — но проносить с собой через портал битсы или драгоценные камни запрещено. Мы передадим ваши битсы в посольство. При необходимости вы сможете снять эквивалентную сумму в местной валюте. Драгоценные камни и вовсе будут храниться в сейфе до вашего возвращения.

С этими словами единорог записал их имена на бирках, а потом ещё и продублировал их на шести маленьких коробках, которые вытащил из-под прилавка. В первые три коробки отправились драгоценные камни каждого из докторов, а в оставшиеся три — их битсы. Следом он наложил на их сумки заклинание, развеивающее любые другие заклинания и иллюзии, затем вкопытную ощупал каждую из них, чтобы убедиться, что они пустые и в них нет никаких чар незримого расширения или отвода глаз.

Доктор Боллс едва сдержала улыбку. Они прекрасно знали, как именно проходит процедура досмотра, а также то, что, отыскав явную контрабанду, пони уже не будет особо стараться, пытаясь отыскать что-то ещё. Отсутствие на посетителях одежды также делало «очевидным» факт, что они не пытаются пронести драгоценные камни на себе, а обычное заклинание сканирования тела на предмет контрабанды не сможет обнаружить драгоценности, которые чейнджлинги заклеили слизью в отверстиях в ногах — технически они не были ни внутри, ни снаружи их тела, что вызывало очевидный конфликт в логике работы узкоспециализированного, а потому весьма ограниченного в вариативности сканирующего заклинания, отчего то просто игнорировало это несоответствие.

Ещё несколько минут — и три замаскированных иллюзиями чейнджлинга выскочили из дверей входного здания портала и порысили по тропинке, ведущей к портальному куполу.

— Не могу поверить, что это и правда сработало, — передала Эмми Пятьдесят Шесть, ранее известная как Рабочий Кадет-Инфильтратор 370.456МЕ, по их мысленной связи.

— А почему это не должно было сработать? — ответил Эрл, изображавший из себя жеребца-единорога. В отличие от сопровождавших его двоих сородичей, он и правда был самцом, и звали его Трутень УРЛ370.456. — Вы двое достаточно много для этого потрудились. Да и я практиковал это заклинание, пока оно мне уже сниться не начало!

— Ага, знаем — нам тоже приходилось видеть эти сны, — сухо заметила Эмми.

Когда составлялись боевые отряды, в их группу действительно, как ни странно, включили одного из юных трутней — и это было беспрецедентно. Но в этот раз Королева-Мать кинула в атаку всех лингов, поголовно, даже столь неприспособленных к боевым действиям. Возвращение в улей не предусматривалось.

Впрочем, и возвращаться было некуда — все кормовые резервуары улья были абсолютно пусты и ни единого линга не осталось в его тоннелях. Вторжение стало отчаянной попыткой, которую можно описать короткой фразой: победа или смерть. Провал почти наверняка означал исчезновение улья.

По улью уже давно ходили слухи, передаваемые от линга к лингу, а не по общей мыслесвязи, что они находятся в глубоком кризисе. Резервуары опорожнялись гораздо быстрее, чем их могли восполнить инфильтраторы, и скорость расходования запасов только увеличивалась по мере того, как все эти годы рос улей — необходимая мера для подготовки к вторжению. Всем в улье уже становилось понятно, что вскоре у них и так бы закончилась еда — большинству лингов, кроме находящихся на ключевых позициях, и без того уже снизили норму выдачи любви. Вероятно, это и было причиной того, что выводок 370.456 стал последней кладкой — в улье попросту не оставалось нилинга, кто смог бы позаботиться о новых яйцах или личинках.

Обычно, едва новый выводок достигал кадетского возраста, сразу же откладывалась следующая партия. Однако на этот раз яйца не были отложены, даже когда кадеты уже закончили обучение внутри улья и были готовы к полевой практике. В результате число молодняка оказалось настолько мало, что его не хватило даже заменить лингов, потерянных ульем из-за несчастных случаев, возраста и стычек во время защиты улья от врагов.

К сожалению для Эсси Пятьдесят Шесть — или Рабочего Кадета-Инфильтратора 370.456СЕ — и для Эмми Пятьдесят Шесть, особи вроде Эрла были… в общем, абсолютно бесполезны вне пределов улья — и он сам это прекрасно знал. Эрл не был зрелым ни физически, ни умственно, в отличие от рабочих особей одного с ним возраста — трутням требовалось ещё несколько лет, чтобы вырасти, прежде чем его можно было бы представить королеве как взрослого, и она могла бы обменять его с другим ульем. Что ещё хуже для них сейчас, Эрл не обучался ни на одном кадетском курсе, принятом в улье — ни на разведчика, ни на добытчика ресурсов, собирателя или вообще хоть на какой-либо другой класс. Действительно, зачем тратить учебные ресурсы на линга, которого изначально растили, чтобы сбагрить в другой улей?

Разумеется, у Эрла, как у любого линга, имелся доступ к коллективному разуму, но у трутня, по сути, не было ни одной сколь-нибудь веской причины пытаться усвоить хоть что-то из содержавшегося там, не говоря уже о тренировках, а ведь знать, как что-то делать, и уметь это делать — это две огромные разницы! Без систематического обучения и регулярного использования знаний они попросту остаются бесполезными.

По меркам разведчиков, Эрл был туповат и медлителен. Изначально они хотели оберегать Эрла, пока тот не достигнет зрелости, а потом отвести его в один из других ульев и предложить обменять на возможность им двоим также присоединиться к новому улью. Будь Эрл просто одиноким взрослым трутнем, любой улей принял бы его, как говаривают пони, «с распростёртыми объятиями», поскольку он бы, по сути, достался им даром. Проблема заключалась в идущих к нему комплектом Эмми с Эсси. Ульи почти никогда не обменивались рабочими, и даже если в ходе столкновения удавалось захватить рабочих из чужого улья, и те не погибали в ходе драки, их просто эксплуатировали, не давая еды, пока они сами собой не умирали.

Если повезёт, в обмен на Эрла новый улей мог бы принять их двоих как его личных рабов — вряд ли их примут рабочими, пусть и на второстепенные должности. Да, в итоге им не достанется приличной работы, но они хотя бы будут живы. Все трое согласились с тем, что это будет всяко лучше, чем пытаться выжить в одиночестве без улья за спиной. В противном случае наиболее вероятным исходом для них станет голод и зубы хищника.

Эрл был только рад согласиться с этим планом — двое инфильтраторов обладали навыками, достаточными, чтобы сохранить ему жизнь следующие несколько лет, необходимые для достижения зрелости — в конце концов у него самого требующихся для выживания навыков не было, да и необходимые воспоминания были довольно смутными.

К счастью, выяснить, что использовать Эрла, чтобы договориться о месте в новом улье, не получится, трём лингам удалось до того, как они всё-таки решились опробовать эту идею на практике. Скитаясь по окраинам Эквестрии, их троица всё же смогла получить кое-какую информацию от других чейнджлингов, и то, что они узнали, оказалось лично для них настоящей катастрофой. Попытка Королевы-Матери завоевать Кантерлот и Эквестрию не только провалилась, но и открыла до того ничего не подозревающим пони факт существования чейнджлингов. Что ещё хуже, теперь все разведчики и рабочие из их улья среди прочих лингов считались своего рода заражёнными — якобы у них нарушен правильный процесс принятия решений. После такого громкого провала остальные ульи откровенно сомневались в достаточной разумности бывших подопечных Кризалис и в том, что они вообще способны на сколь-нибудь обоснованные решения. В результате королевы всех прочих ульев решили, что возможные преимущества от наличия линга из распавшегося улья, даже если он трутень, явно недостаточны, чтобы перевесить факт их происхождения из «сломанного» улья. А вдруг, если кто-то из них примет подобного линга в свою мыслесвязь, их собственные мысли и решения исказятся, и они сами станут «сломанным» ульем?

Не стоит забывать и о нежелании других королев увеличивать внезапно оказавшееся слишком уж большим собственное население. Из-за бездумных (по мнению остальных королев) действий их Королевы-Матери пони стали настороженными и подозрительными, что значительно усложнило сбор еды. Фактически, ульям на ближайшие несколько десятилетий придётся сократить свою популяцию и перейти на урезанную диету, чтобы пережить временные трудности, связанные со слишком большим числом едоков.

Как оказалось, пробраться мимо нового заклинания обнаружения лингов было попросту невозможно! Оно срабатывало на любое активное использование присущей им магии маскировки и тут же заставляло линга вернуться в свой нормальный облик. И мало того, пони стали применять это заклинание буквально повсюду, даже накладывать его на входы в здания! Из-за этого, даже если поблизости не наблюдалось ни одного единорога, разбрасывающегося этим заклинанием направо и налево — например, в деревне земных пони, линга всё равно могли с лёгкостью обнаружить и поймать.

Они втроём уже совсем отчаялись выжить, как вдруг одной ночью Эрл выдал:

— Если уж они обнаруживают нашу магию маскировки, то давайте не будем её использовать. Мы же можем накладывать иллюзии!

К изумлению его спутниц, попытка воспользоваться иллюзиями и правда сработала просто прекрасно! Увы, у этого решения были и свои недостатки — им приходилось любой ценой избегать прикосновений, поскольку они в подавляющем большинстве случаев тут же развеивали иллюзию, и даже если иллюзия при прикосновении не пропадала, чейнджлинги под ней никак не менялись физически, из-за чего их легко могли опознать просто наощупь. Ещё и эти пони вечно так и норовили обнять в самый неподходящий момент… правда, при этом поделиться столь вожделенной любовью, в которой линги так нуждались… В итоге это превратилось в довольно изматывающее, но вполне возможное предприятие. По крайней мере теперь они могли безопасно путешествовать среди пони.

Тем не менее из-за вышеуказанных недостатков этот способ был слишком рисковым и потому не мог считаться окончательным решением. Они трое не сомневались, что рано или поздно либо сами ошибутся, либо просто неудачно сложится ситуация, и в результате их припрут к стенке. К счастью, до тех пор они могут посещать парки, ярмарки, ночные клубы и другие места, где обычно собираются пони, продолжая жить на окраинах. По крайней мере, теперь, когда смерть от голода уже не грозила, появилось время придумать другой, более безопасный способ.

На одной из жеребячьих вечеринок до тройки лингов дошли слухи о портале в другой мир. Несколько месяцев они тщательно и осторожно изучали ситуацию и открывшиеся перед ними возможности и в итоге решились на эту отчаянную попытку сбежать. Если услышанные ими цифры верны, в том мире лингам ничего не угрожает, и они могут без проблем затеряться среди местных жителей, поскольку там никто не подозревал не то, что об их присутствии — даже о самом их существовании. А в результате осторожного преследования нескольких людей, по случаю оказавшихся в Понивилле, они втроём смогли убедиться, что с людей в принципе возможно собрать достаточно эмоциональной пищи, чтобы выжить.

— Соберитесь! Мы ещё не закончили! — одёрнула их Эсси.

Идя по тропинке, чейнджлинги незаметно перекладывали спрятанные в отверстиях ног драгоценные камни в седельные сумки, поскольку не хотели рисковать — кто знает, какие проблемы могут возникнуть при попытке пройти через портал, натолкав что-то в ноги? В принципе, по идее, ничего не должно случиться, но… кто знает? Благо иллюзии, наложенные лингами на себя и на драгоценные камни, помогли скрыть их действия от непрерывно наблюдавших за ними пони.

На втором контрольно-пропускном пункте всё пошло намного проще, хоть на них снова наложили заклинание обнаружения лингов. Прохождение третьего КПП стало для тройки беглецов столь же простым, как и второго, а затем они порысили вокруг дерева-портала по спиральной дорожке. У самого портала они сняли седельные сумки и натянули простенькие накидки.

А затем был новый мир. И превращение в их новые, двуногие облики.

Линги обдумывали и этот момент. Они не знали, как будут выглядеть, когда пройдут через портал. Пони становились людьми, но что случится с чейнджлингами? Так что все трое далеко не одну неделю тренировались в образе минотавров, троллей и горгулий, чтобы познакомиться с различными видами двуногого хождения — форма тела у всех была разной, и каждая по-своему влияла на характер движения. Они надеялись, что благодаря подобной практике не будут на той стороне медлительными и неуклюжими, когда станут… ну, кем они там станут. Вот только результат оказался немного не таким, как они ожидали.

Единорога, дежурившего по ту сторону, предупредили, чтобы он ждал трёх врачей. Но когда из портала вывалились трое довольно невысоких человечков, он немного испугался и поторопился воспользоваться магией, чтобы помочь только что прошедшей через портал троице остаться в вертикальном положении.

— Сохраняйте спокойствие, я помогу вам удержаться на ногах.

Все трое тут же принялись разыгрывать из себя увальней, двигаясь намного более неуклюже, чем могли на самом деле. Учитывая то, что на той стороне портала они сообщили стражникам, что уже практиковались в хождении на двух ногах, зная, что эта информация будет передана смотрителям на этой стороне, принимавший их единорог явно рассердился, что «доктора» солгали о том, что умеют ходить как люди. К счастью для лингов, их новый облик оказался слишком неожиданным для единорога, лишь ещё больше отвлекая его от сути происходящего.

Частично скрытый своими сёстрами, Эрл выхватил палочку, до того приклеенную у него на животе. Едва та оказалась в его руке, трутень бросил в единорога отработанный почти до идеала «confundus» и быстро огляделся.

Им повезло — других пони вокруг не наблюдалось.

— Спасибо за помощь, — громко, с нажимом сказал Эрл, вновь спешно накладывая на себя иллюзию, как и пара его сообщников.

На сей раз создаваемая им иллюзия выглядела как взрослый человек. К счастью, на эквестрийской стороне было полно картинок с людьми, так что Эрл мог без проблем создать достаточно адекватную личину. И поскольку они не были уверены, что пони и по эту сторону портала не воспользуются заклинанием обнаружения лингов и не испортят им побег в последнюю секунду, трутень снова использовал иллюзию.

— Как видите, у нас всё хорошо, — твёрдо продолжил он. Все трое в тот же момент прекратили ломать комедию с неуклюжими попытками устоять и попробовали пройтись. Да, походка выходила немного неловкая. Но чтобы неуклюжая? Однозначно нет. — Всё так, как и должно быть. Мы сами разберёмся с одеждой, не стоит беспокоиться о нас.

Единорог рассеянно кивнул, а его рог перестал светиться.

Линги быстро нырнули в соответствующие раздевалки по обе стороны от центрального зала. К счастью, в обеих комнатах висело несколько больших плакатов, демонстрирующих подходящую одежду как для мужчин, так и для женщин. Сама нарисованная одежда хранилась тут же — судя по всему, плакаты менялись в зависимости от сезона.

Вскоре уже все трое вышли из раздевалок и, кивнув стражнику-единорогу, который улыбнулся, кивнул им в ответ и сделал пометку в бланке, лежавшем у него на столе, прошли в следующую комнату. Тут ещё один единорог внимательно осмотрел замаскированных лингов, одобрительно кивнул и, конечно же, кинул на них уже привычное заклинание, а затем попросил продемонстрировать их шнурки с бирками. Заново выслушав всё, что они сказали на той стороне и изучив их письмо, он махнул «докторам», что те могут идти дальше.

Путь к выходу из купола и далее к посольству оказался намного короче, чем в Эквестрии. Но они по-прежнему замечали, что хорошо вооружённые охранники пристально за ними наблюдают. До того как они вошли непосредственно в само посольство, их ещё дважды проверяли чейнджлинговыявляющим заклинанием.

Как оказалось, выйти из посольства было легко. Пройдя через боковой вход, там, где находилась охрана портала, они направились к главному входу здания. С одной стороны от двери на стене висела большая карта Литтл Уингинга, с другой — карта Лондона. Они внимательно и не торопясь изучили и то, и другое. Находясь так близко от дверей, они буквально хитином чувствовали наложенное на неё заклинание. Судя по всему, двери были и первой, и последней линией обороны посольства — зависит от стороны движения. А потом они просто вышли через эту самую парадную дверь! Спокойно и невозмутимо, не торопясь и не пытаясь скрыться. Глядя на их уверенные действия, все вокруг явно думали, что они трое знают, что делают. Заклинание обнаружения чейнджлингов на двери побеспокоило беглецов не больше, чем все предыдущие, отчего они даже не сбились с шага.

Ура. Они смогли.

Лишь мгновение трое лингов-беглецов позволили себе насладиться этим чувством, а затем зашагали по улице прочь от посольства. Они планировали найти ближайший тёмный переулок и превратиться в птиц, что позволит им в кратчайшие сроки преодолеть гораздо большее расстояние, чем пони-будь мог бы ожидать.

Что ж, осталось только выяснить на практике, сумеют ли они выжить на той любви, что смогут дать им люди, и не удастся ли собрать с магов больше, чем с людей, магией не обладающих. К счастью, их запасов должно хватить на ближайшие несколько недель, нужных им, чтобы разобраться в этом вопросе.