Маска преображает пони

Глава 1

Для некоторых пони все сводилось к маске, которую они носили. Фликер Никер, жеребенок, был одним из таких пони. Он приостановился, глубоко вздохнул и поднял тяжелую деревянную крышку своего рабочего сундука, открыв его содержимое. Сундук, большой, тяжелый, сделанный из слоновьего дерева и латуни, лежал в кузове повозки, припаркованной у входа в небесные доки. Медленно, почти с напряжением, сундук открылся, и первое, что можно было увидеть, — это его маска.

Увидев ее, он успокоился, расслабился, и все стало как-то лучше. Фликер еще никому не говорил, что маска — это его настоящее лицо. Именно таким он хотел, чтобы мир видел его. Конечно, некоторые пони боялись маски, и это было нормально. Так и должно быть. Маски делались для устрашения, чтобы держать пони подальше, пока работа не будет выполнена. Когда пони видели маску, они знали, что нужно держаться подальше, дать достаточно пространства, не подходить.

Для Фликера Никера маска чумного доктора была символом его благородной профессии, его призвания, прихотью его кьютимарки, его судьбой. Протянув копыто, он нежно погладил маску. Она была чистой, отполированной, ухоженной и содержалась в безупречном состоянии, как и велел его хозяин, мистер Чандлер. Жеребенок глубоко вздохнул и постарался не поддаться дрожи.

Сегодня он проходил испытание.

В небесных доках швартовался заразный дирижабль. Экипаж уже находился на карантине, у двоих членов по прибытии были обнаружены легочные респираторные инфекции. Их будут лечить, и они будут жить. Однако корабль нужно было очистить от паразитов. Крысы и блохи заполонили судно, и в обязанности Фликера входило уничтожение разносчиков заразы. Он чувствовал их, ощущал их, его магия говорила ему, что чума присутствует, и это заставляло его покрываться мурашками.

Корабль, о котором шла речь, находился не слишком далеко. Он разглядел две швартовочные цепи, соединявшие корабль с причалом. На цепях были установлены крысиные щиты — большие тяжелые диски, которые не позволяли крысам перелезть через цепи и сбежать с корабля. Деваться было некуда, бежать некуда, паразиты будут уничтожены, как и крысы, попавшие в ловушку на корабле…

Так оно и было.

Подняв голову, Фликер увидел, что доктор Стерлинг Шуз разговаривает с начальником порта о работе. Фликер встречал начальника порта несколько раз, но с трудом помнил его имя. Старый пони был родом из Гермэйнии, любил твердые согласные, говорил так, будто постоянно прочищал горло, от него пахло крепким алкоголем, а под суровым внешним видом скрывалась добрая, щедрая душа.

Стерлинг Шуз, или доктор Стерлинг, был настоящим врачом, а не просто чумным доктором среди крысоловов. Фликеру Никеру доктор нравился, и он был рад работать с ним. У доктора Стерлинга был холодный, клинический, методичный подход к работе, и Фликер очень хотел быть таким же, как он. Всегда спокойный, всегда хладнокровный, всегда собранный, никогда не боящийся и не паникующий, Фликер стремился копировать все манеры доктора и считал своей жизненной миссией угодить взрослому жеребцу.

Еще один глубокий вдох. Фликер поднял маску телекинезом и отработанным движением приложил ее к лицу, одновременно лаская ее своей магией. В тот момент, когда магия маски активировалась, возникло мощное всасывание. На несколько секунд стало невозможно дышать, но Фликер не запаниковал, он сохранял спокойствие, зная, что маска защищает его. Магия маски сработала, и он начал дышать очищенным воздухом.

Он начал надевать остальную экипировку — это действие он проделывал сотни и более раз, если не тысячи. Это было то, что он практиковал, то, что он рассматривал в зеркале, надевая маску, надевая кожу, — так он становился пони, которым должен был быть. Маска шипела и пыхтела, когда он вдыхал и выдыхал. Его магия застегивала ремешки, затягивала пряжки, и прошло совсем немного времени, прежде чем все стало на свои места.

Не потребовалось много времени, чтобы стать тем пони, которым он должен был стать.

Предпоследней вещью была его широкополая шляпа. Он начал складывать свое снаряжение в различные мешочки и карманы, укладывая все на свои места. Алхимические свечи были инструментами его ремесла, и вид их напоминал ему о том, что скоро предстоит испытание. Мистер Чандлер будет разочарован, если он его провалит. Убрав инструменты, Фликер Никер пристегнул пояс с мечом.

Ему предстоял экзамен по фехтованию, и он не ждал его с нетерпением. Синяков будет много, очень много, и после того как из него выбьют всю душу, от него все равно будут требовать выполнения работы, соблюдения обязанностей и уроков. Экзамены по фехтованию были самыми ужасными, и он их боялся.

Фехтование единорогов было совершенно иным, чем, скажем, фехтование алмазных псов или минотавров. Там, где они держали меч в руке, у единорогов не было таких ограничений. Меч мог зайти под любым углом, с любого направления, меч мог даже телепортироваться из одной точки удара в другую в мгновение ока. Фликеру было трудно уследить за тем, куда направляется меч, и он пережил множество ударов по спине в качестве напоминания о необходимости сохранять концентрацию.

Следуя процедуре, Фликер проверил свое снаряжение. Защитный костюм закрывал каждый сантиметр его тела, все было застегнуто, пристегнуто и зафиксировано, и крысы никак не могли проникнуть внутрь, разве что прогрызть. Маска была надежной и плотно прилегала к телу, а шляпа сидела под изящным углом. У него был полный набор алхимического оружия, в основном магические свечи, но была и одна аварийная зажигательная граната, которую полагалось использовать только в случае нападения. Если он использовал свою единственную зажигательную гранату, то должен был изготовить новую, а это было непросто, поэтому Фликер не решался использовать ее, даже если бы она ему понадобилась. Он закрыл крышку своего рабочего сундука и повернулся лицом к кораблю.

Он был готов.

Сегодня он пойдет туда один и очистит корабль.

Это сделает его еще на один шаг ближе к тому, чтобы стать жеребцом.

Фликер Никер с грохотом приземлился на палубу после того, как доктор Стерлинг перенес его с помощью левитации. Никаких трапов, так как по ним могут сбежать крысы. Осмотревшись, он увидел, что на палубе есть собственный грузовой лифт. Это был грузовой корабль, на котором перевозили ценные товары, слишком важные, чтобы рисковать, отправляя их по железной дороге или в повозке. Ограбления поездов случались постоянно, но это было не дело Фликера — беспокоиться об этом.

Это была работа другого пони.

При свете дня палуба была чиста. Дерево нужно было хорошенько вымыть и, возможно, покрыть лаком. Но это не входило в обязанности Фликера. Спокойным уверенным шагом он направился к двери, ведущей в каюту, где ему предстояло начать работу. Как только он начнет, им некуда будет бежать, негде будет спрятаться — паразитов на борту ждет только смерть.

Фликер Никер уже показывал, что хорошо справляется со своей работой, что он соответствует своей кьютимаке с горящей крысой. Легко было поддаться порывам, услышать зов своей кьютимарки и сделать то, чего от тебя ждут цель и судьба. Фликер не сопротивлялся, он отдавался целиком и полностью. Он терял себя на каждом задании, на каждой работе. Когда он надевал маску и шел на работу, он становился другим пони.

Надев маску, он мог быть самим собой, без всяких оговорок и забот.

Без маски Фликер Никер был просто еще одним немного растерянным жеребенком, который не знал своего места в мире, жеребенком, который не совсем вписывался в компанию других жеребят его возраста, жеребенком, которого терзали сомнения по поводу своей собственной личности. Но маска все это исправила, она избавила его от необходимости думать, размышлять, беспокоиться о том, кто и что он есть.

Открыв дверь, он вошел внутрь и, затворив за собой дверь, осмотрелся. Было тускло, почти темно, но он не волновался, ни в малейшей степени. Маска начала подстраиваться под его потребности, и включилось сумеречное зрение. Пройдя в кают-компанию, он увидел все признаки заражения.

В магических линзах маски он мог видеть паразитов. Блохи, вши, клопы, клещи — все они были ярко-оранжевыми точками, и большая часть его зрения сейчас была оранжевой. Крысы светились ярко-красным светом, а зараженные крысы выглядели так, словно от их тел поднимался красный клубящийся пар. Крысы прятались в других местах корабля, и его маска позволяла ему видеть сквозь стены и барьеры. Он увидел множество красных крыс с колеблющимися, мерцающими потоками красного цвета, поднимающимися от них.

Переместившись в центр комнаты, где стояли кровати, он встал посреди коек, достал из одного кармана свечу, из другого — маленький подсвечник, вставил свечу в подсвечник, а затем опустил его на пол. С помощью магии он зажег фитиль свечи и стал ждать.

Несколько секунд ничего не происходило, но Фликер был терпелив. Когда свеча начала шипеть и разгораться, уголок его рта под маской слегка приподнялся. Из горящей свечи полились густые клубящиеся миазмы, заполнившие комнату. Он стоял среди дыма, как фокусник на сцене, исполняющий смертельный трюк, и смотрел, как яркие оранжевые точки в его зрении начинают меркнуть. Постепенно оранжевые точки тускнели, затем темнели. Зараженные матрасы и постельные принадлежности, овеянные дурманящим убийственным газом, исходящим от свечи, превратились в смертельные поля, где блохи погибали от яда, призванного заставить их хитин раствориться.

Фликер стоял в ожидании, неподвижный, бесстрастный, наблюдая, как одна за другой исчезают оранжевые точки в его сумеречном зрении. Блохи были болезнью, а Фликер — страшным, ужасным лекарством. Он был их ужасным богом смерти, пришедшим забрать их злые, зачумленные души. Убедившись, что одной свечи будет достаточно, жеребенок перешел к устранению красных точек в поле зрения.

Задача была проста. Избавиться от всех оранжевых точек и красных пятен. Это было похоже на игру, соревнование, что-то вроде спорта. Фликер относился к своей работе с холодной, клинической отстраненностью. Он стоял на кухне и наблюдал за мерцающими красными очертаниями, возникающими в поле его зрения. Крысы в кладовке. Нет, не крысы, не в сумеречном зрении, а просто маленькие красные пятна, которые нужно было нейтрализовать, заставить исчезнуть.

Он порылся в карманах, достал свечу, подсвечник, воткнул свечу в углубление, а затем, как и в случае с блохами, опустил ее на пол. На секунду он подумал о своей сестре, Ник-Нак, по которой скучал. После приятных воспоминаний он решил, что эта свеча для нее. Фликер был послушным старшим братом, делающим все возможное, чтобы защитить сестру.

Свеча зашипела, когда он коснулся ее своей магией. Через несколько секунд при горении она выпустила сладковатый газ, и Фликер ждал, пока кухня начнет заполняться. Газ проникал повсюду: под двери, в шкафы, в кладовку, где прятались крысы. Крысы не сразу учуяли сладкий запах газа и, побуждаемые невидимыми силами, вышли из укрытий, привлеченные к свече могущественной магией.

Одна за другой они собирались вокруг свечи, загипнотизированные танцующим пламенем. Они собрались в большом количестве, образовав торжественную общину паразитов — на кухне было много крыс, — и искрящееся пламя отразилось в зеркальных линзах маски Фликера. Завороженные, крысы собирались, их становилось все больше и больше, пока горела свеча.

Фликер был терпелив. Эта работа требовала терпения. Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет.

Свеча зашипела, словно масло, попавшее на раскаленную чугунную сковороду. От пламени поднялся черный жирный дым, который теперь горел болезненным зеленым бледным пятном. Вот-вот должно было произойти что-то хорошее. Свеча, призвав крыс с помощью завораживающего газа, теперь испускала средство для их убийства. Ядовитые испарения извергались наружу, но крысы не предпринимали никаких попыток спастись. Загипнотизированные пламенем, они поддались нейротоксину, так тщательно разработанному для их убийства.

Фликер Никер стоял среди дыма, не обращая внимания на смертоносный газ, защищенный маской и броней. Одно за другим красные пятна в его поле зрения исчезали по мере того, как умирали крысы на кухне, но в отдалении оставались еще красные пятна. Ожидая, Фликер знал, что скоро доберется до них.

Свечи были большим вкладом его хозяина в общество пони. Вик Чандлер был гением свечного дела, и Фликер должен был узнать секреты своего хозяина. Свечной мастер стал главой Гильдии Крысоловов, и теперь от ловца крыс ожидали, что он научится быть свечным мастером. В жизни есть нечто большее, чем кьютимарка, и Фликер должен был научиться этому. Убивать крыс было легко, жеребенок был хорош в своем деле, но изготовление свечей и их правильное исполнение требовали огромных усилий.

Когда последняя крыса испустила дух, Фликер пошел дальше, темным призраком двигаясь среди теней.

Один за другим красные контуры в его видении исчезали. Смерть пришла в грузовой отсек, и Фликер был ее избранным агентом. Здесь, внизу, он зажег несколько свечей, расставив их так, чтобы каждый сантиметр грузового отсека был пронизан смертоносным газом. На этом корабле находился невидимый, нежеланный груз — чума, ползучая смерть, и Фликер вносил свою лепту, чтобы обезопасить свою страну, своих собратьев-пони от невидимого убийцы, таящегося в потаенных, темных местах.

Здешние крысы были носителями чумы, и Фликер переступал через их скрюченные, исковерканные трупы, когда передвигался. От его длинного защитного плаща смертоносные миазмы вокруг него клубились при каждом движении. Выживших быть не могло, на этом корабле не могло быть ничего живого. Он уже прошел от форштевня до кормы, выискивая в поле зрения красное, и вот теперь снова прошел от форштевня до кормы, когда одно за другим красное исчезало в небытии, желанном для Фликера.

В его поле зрения попадали маленькие вспышки ярко-оранжевого цвета, но они держались недолго. Для них он тоже поставил свечи. Когда крысы умерли, блохи исчезли. Темнота подсказала ему, что корабль погружается во тьму: один за другим гасли огни. Когда все погибнет, первая часть его работы будет выполнена и начнется вторая.

Очистка и утилизация.

Блохи растворились в свечном газе, но от крысиных трупов нужно было избавиться. Нужно было собрать их всех, сложить в специально предназначенные для этого бочки и отнести обратно в гильдию. Крыс использовали для самых разных целей: их препарировали, изучали, перерабатывали в алхимические ингредиенты, чтобы убить еще больше крыс, а ненужные трупы сжигали, превращая в безвредные отходы.

Сейчас в его поле зрения было лишь несколько красных пятен — крысы, убежавшие в самые дальние уголки корабля, те, кто был силен духом и мог противостоять завораживающему зову свечей. Фликер немного беспокоился из-за этих сильных крыс, и у него были на то основания. Он знал, что таится в темноте, но сейчас было не время беспокоиться об этом. Казалось, он танцует, пробираясь сквозь завихрения газа, используя свой плащ, чтобы раздувать дым и проталкивать удушливые миазмы в каждый уголок.

Пока все вокруг умирало, Фликер не мог отделаться от ощущения, что это прекрасное начало того, что, несомненно, станет чудесным днем. Конечно, уборка будет скучной, но он не возражал. Все это было частью работы, и он был рожден для нее. Он продолжил свой зловещий танец, неся с собой облака ядовитой смерти.

Глава 2

Возвращение в штаб было ничем не примечательным. Выполнив задание, Фликер не ждал похвалы за то, что просто сделал свою работу. Он знал, что скоро узнает, что чувствует мистер Чандлер. Достаточно было знать, что он хорошо поработал и выполнил все, что от него ожидали. Он избавился от заразы, что было самой приятной частью, и провел уборку, что было самой трудоемкой частью.

Толкнув дверь, он вошел в свою комнату и услышал мяуканье. Он остановился на мгновение и посмотрел вниз на безволосое чудовище-мутанта, которое смотрело на него снизу вверх. Картофелина — подходящее имя, если бы оно вообще существовало, — оказался кошмарным потомством домашней кошки и бульдога. Кошки, выведенные Крысоловами, были бесшерстными, у них были внешние заглушки для ушей, толстая кожистая шкура, а в общении с грызунами они были просто психопатами. Они были умны, гораздо умнее обычных кошек, и их вывели для борьбы с болезнями, блохами и паразитами.

Картофелина открыл свою пасть, похожую на медвежий капкан, и заявил о своих чувствах:

— Мяу?

Не найдя ничего другого, Фликер ответил:

— Мяу.

Мурлыча, Картофелина некоторое время терся о ноги Фликера, а затем вернулся загорать напротив узкого окна. Он лежал на солнечном пятне на каменном полу, и его мурлыканье больше походило на гул паровоза. Стоя у двери, Фликер осматривал свою комнату, ища что-нибудь, за что его могли бы отругать.

Все было так, как он оставил, — аккуратно, чисто и опрятно. Койка была застелена, Картофелина ее не испортил, да и других вещей в комнате было немного, кроме тренировочного манекена в углу, стойки с несколькими деревянными мечами и сундука, заполненного его немногочисленными вещами. У Фликера была простая, ничем не загроможденная жизнь.

Это были трудные времена, когда он не работал и ему не нужно было делать школьные задания. Ему нравилось работать или хотя бы иметь какое-то занятие, и он не любил скуку. Он не был тупым, но первым признал, что ему не хватает воображения и креативности. В сундуке лежали книги, и он мог скоротать время за их изучением, что он и решил сделать.

Только он сделал первый шаг к сундуку, как раздался стук в дверь, а затем дверь открылась. Фликер приостановился, повернул голову и стал ждать, кто войдет в его комнату. Дверь широко распахнулась, и в комнату вошла высокая, громоздкая фигура Астериус, девы-минотавра, служившей дворецким. Откинув голову назад, Фликер посмотрел на нее. Она возвышалась над ним, и он оставался в полном благоговении перед ней.

— Вас ждут в оранжерее, — произнесла Астериус со свойственным ей акцентом. Это прозвучало так, словно она сказала "оранжери".

— Привет, Астериус. — Фликер Никер, выросший на ферме в провинциальном городке Понивилль, был до сих пор потрясен, познакомившись с одним из других разумных видов. Он знал ее уже довольно давно, но оставался в полном восторге во время каждой их встречи. Каждая ее часть вызывала у него интерес: и рога, и руки, и копыта.

Потянувшись вниз, могучая минотавр вытянула один палец и ткнула им в нос Фликера. Он, как всегда, опустил глаза, очарованный как ее рукой, так и пальцем, и пока он стоял, застыв от прикосновения к носу, дева-минотавр, улыбаясь, удалилась.

Она была не только дворецким, но и прислуживала доктору Стерлингу в качестве медсестры.

Оранжерея, а точнее, зимний сад со стеклянной крышей служила многим целям: в ней хранились книги, она служила кабинетом, в ней был телескоп, в который можно было подглядывать, и обычно ее использовали как удобную комнату для встреч, как сейчас. Фликер стоял прямо перед дверью, немного нервничая, немного сомневаясь, что может расстроить самого щедрого покровителя гильдии.

Доктор Стерлинг сидел в кресле с высокой спинкой и обивкой цвета пейсли, потягивая из довольно большого штофа бренди. Уик Чандлер стоял у углового окна и смотрел на улицу, а Найт Лайт, покровитель гильдии, смотрел на Фликера Никера, который застыл, опустив уши, прямо перед дверью.

— Не нервничай, — мягким голосом сказал Найт Лайт, пытаясь успокоить робкого жеребенка. — Проходи и располагайся поудобнее. Я понимаю, что сегодня ты очень хорошо справился с тестом.

— Сэр, я стараюсь изо всех сил, — ответил Фликер, оставаясь на месте.

Улыбаясь, Найт Лайт поднял голову:

— Я понимаю, что ты очень методичен и скрупулезен. Ты хорошо разбираешься в том, что делаешь, и тебе доверяют огромную ответственность для твоего возраста.

— Сэр, я лишь выполняю свою работу. Лесть не нужна, мне платят за услуги, которые я выполняю, и этого более чем достаточно. — Фликер шаркал копытами, а его хвост вился вокруг задних ног. Он моргнул своими бледно-голубыми глазами и откинул голову назад, чтобы убрать с лица темно-синюю гриву. — Я рад, что покровитель нашей гильдии доволен моим выступлением.

Найт Лайт, бросив взгляд на шкатулку, стоявшую на соседнем столе, на мгновение замер, сузив один глаз и выгнув бровь в достойнейшей манере:

— Я пришел не для того, чтобы льстить или хвалить — собственно говоря, я пришел как дареный конь. — Жеребец средних лет усмехнулся собственной шутке, а затем снова повернулся лицом к Фликеру.

Сидя в своем кресле, доктор Стерлинг налил еще один бокал бренди, так как прикончил свой. Он тоже повернулся, чтобы посмотреть на Фликера, и сделал копытом жест, чтобы жеребенок прошел в комнату и присел.

— Он слишком похож на тебя, Злыдень, — сказал Найт Лайт пони, глядя в окно. — Я считаю, что неблагополучное воспитание сделало его скромным.

Вытащив из плаща карманные часы, Злыдень, как его называли друзья, посмотрел на время, сунул часы обратно в карман и, повернувшись, начал идти к Найт Лайту:

— Да, он умный, точно. А теперь, Найти, мне прямо-таки любопытно узнать содержимое этой коробки.

— Терпение, старый друг. — Найт Лайт улыбнулся, когда Злыдень подошел к нему, и тоже пригласил Фликера подойти поближе. — Иди сюда, у меня есть кое-что для тебя. Мой дорогой друг работает над этим уже довольно долго. Я попросил самого Гелиофанта сделать это для тебя.

Фликер, боясь обидеть покровителя гильдии, медленно и осторожно двинулся вперед. Это были образованные жеребцы, богатые особы, а он всегда чувствовал себя среди них не в своей тарелке. Он чувствовал себя грубым, не элегантным и неловким. Возможно, когда-нибудь, через много лет, после длительного самосовершенствования, он почувствует себя достойным, но сегодня этот день не настал.

Однако он сделает себя достойным.

— Доктор Стерлинг говорит о тебе только хорошее, но он упомянул, что у тебя небольшие проблемы с магией. — Брови Найт Лайта нахмурились, ноздри раздулись, и жеребец средних лет посмотрел Фликеру в глаза. — В этом нет ничего постыдного, поэтому, пожалуйста, не расстраивайся. У меня есть кое-что, что может тебе помочь. Откройте коробку, юный мистер Никер.

Чувствуя себя все более неловко, Фликер пожалел, что у него нет маски. Он находился в комнате с гигантами, жеребцами, которых он боготворил, уважал и отчаянно пытался им подражать. Доктор Стерлинг, в частности, был его кумиром. Мистер Чандлер был его хозяином, пони, который дал ему все это, шанс на лучшую жизнь. Что касается Найт Лайта, то он, как покровитель, оплачивал все вещи, которые Фликер пока не мог себе позволить, а также финансировал гильдию.

Он был очень многим обязан Найт Лайту и не знал, как возместить ему это.

Облизав губы, Фликер встал на край стола, разглядывая хорошо сделанную шкатулку. Сама шкатулка была изысканным шедевром и, несомненно, стоила целое состояние. Фликер почти обо всем думал в терминах бит, поскольку биты были очень, очень важны для него, биты были близки и дороги его сердцу, ведь именно его биты будут оплачивать высшее образование его младшей сестры, когда придет время.

Из его рога вылетело несколько голубых искр, когда он подтянул шкатулку поближе к себе. Шкатулка, хоть и небольшая, была очень тяжелой. Дерево и латунь были высокого качества, а не дешевый, некачественный мусор. Фликер ценил прочные вещи, такие как его маска, доспехи и меч.

Потребовалось несколько попыток — его телекинез был неуклюж, — но он отпер богато украшенную латунную защелку, удерживавшую шкатулку закрытой. Поколебавшись, он замер, чувствуя себя неловко и неуверенно. Он еще даже не открыл ее, а уже почувствовал, что это слишком хороший подарок. Одна только шкатулка — это уже слишком, а то, что может оказаться внутри, может стать королевским даром.

Крышка без звука открылась на идеальных петлях, и Фликер заглянул внутрь. Он увидел… палку. Хорошая палка, лежащая на подушке из черного бархата. Что-то в ней заставило его рог затрепетать, и он задумался, что же это такое. Боясь показаться неблагодарным, он повернулся к Найт Лайту и прочистил горло, чтобы можно было говорить.

— Спасибо.

— Это палочка. — Голос Найт Лайта был нежным шепотом. — Я могу сказать, что ты никогда не видел такую раньше, и это нормально. Думай о ней как об инструменте. Она поможет тебе сфокусировать свою магию и позволит произносить некоторые заклинания, которые иначе ты не смог бы произнести.

Фликеру стало любопытно, и он посмотрел на диковинную маленькую палочку, лежащую на бархате. Палочка была покрыта резными символами, и он чувствовал, как от нее исходит магия. На одном конце палочки был бугристый набалдашник, а на другом — латунный наконечник. Потянувшись к ней магией, он поднял ее, и когда его магия коснулась ее, по телу словно прошел электрический ток, но в приятной форме.

— Гелиофант вырастил дерево, из которого была сделана эта палочка, он аккуратно обрезал ветку, а затем, залечив древесину и сделав все то, что он делает, изготовил из нее палочку. Мистер Типот — один из самых необычных единорогов, которых я знаю, и его познания в магии мало кому известны. Но он похож на тебя, юный мистер Никер, в том, что он не очень волшебный, если говорить о единорогах. Он нашел другие способы приспособиться. Пусть это послужит тебе уроком, мистер Никер.

Не в силах ничего сказать, Фликер кивнул, поднимая свою палочку и рассматривая ее.

— Грядут перемены, и я хочу, чтобы ты был готов. — Найт Лайт выглядел обеспокоенным, а его уши были наклонены к морде. — Хотя я никогда не стал бы плохо отзываться о крысоловах, скажу, что многие из них постарели и закостенели в своих взглядах. Грядут большие перемены, а вы молоды — это преимущество. Ты будешь учиться и приспосабливаться к этим переменам по мере того, как они будут происходить, по мере того как мы будем переходить к чему-то новому.

— Изменения? — приглушенным шепотом спросил Фликер.

— Эта гильдия лучше всех приспособлена к борьбе с заразой и болезнями. Так было на протяжении веков. — Найт Лайт торжественно кивнул головой. — Принцесса Луна считает, что Гильдия Крысоловов лучше всего подходит для того, чтобы стать силой борьбы с болезнями. Не только с крысами, разумеется, но и со вспышками заболеваний по мере их возникновения. Болезни копыт, бешенство, паразитарные инфекции — нет лучшей силы для борьбы с тем, что способно уничтожить наше великое общество.

Фликер обдумал слова Найт Лайта, поскольку у него возникли некоторые сомнения.

— Именно твой наставник, доктор Стерлинг, убедил в этом принцессу Луну, — добавил Найт Лайт.

О, если доктор Стерлинг считал это хорошей идеей, хорошим направлением, то так оно и должно быть. Все сомнения улетучились из головы Фликера, и он кивнул, теперь его мысли были спокойны. Если ему нужно будет узнать что-то новое и приспособиться к новым условиям работы, он сможет это сделать. На секунду он взглянул на доктора Стерлинга, и в его глазах появился почти фанатичный блеск. Он очень хотел быть таким же, как этот добрый доктор.

— У тебя также будет новый сосед по комнате, парень. Мы обнаружили настоящую находку, это прекрасный парень, который может учуять болезнь, и он скоро приедет. Земной пони по имени Хеннесси Уокер. Ты будешь показывать ему, что делать, а я планирую отправить вас всех в путешествие в маленькое поселение к северу от Эпплвуда. Там вспыхнула эпидемия, а отделение нашей гильдии в Лас-Пегасусе слишком перегружено, чтобы справиться с ней. — Злыдень наблюдал, как Фликер крутит в воздухе своей палочкой, и старый жеребец улыбнулся.

— О боже, — пробормотал про себя доктор Стерлинг, а затем издал яростный "харрумф". Он допил свой бренди, чмокнул губами и поставил бокал на деревянный столик рядом с креслом. — Поезд скоро будет здесь. Мне нужно пойти и забрать юного мистера Уокера. Фликер, ты пойдешь со мной.

Когда Фликер положил палочку обратно в коробку и закрыл крышку, Найт Лайт хотел сказать последнюю вещь:

— Фликер, я жду от тебя всего хорошего и знаю, что ты меня не подведешь. Эта палочка — инвестиция в твое будущее. Взамен я прошу только одно.

— И чего же? — спросил Фликер покорным, приглушенным голосом.

— На этот раз ты должен сдать экзамен на свечу! — ответил Найт Лайт, когда стоявший перед ним жеребенок издал стон. — Никаких оправданий. Я точно знаю, что у тебя все получится, и если понадобится, я приду и помогу тебе учиться. Больше никаких неудач, и это окончательно. Мы разобрались в этом вопросе?

Уши поникли, хвост обвис, Фликер с трудом смотрел Найт Лайту в глаза:

— Сэр, я сделаю то, что вы просите. Спасибо, что дали мне шанс доказать свою состоятельность, и спасибо за палочку. Я не подведу вас.

— Фликер, мой дорогой жеребенок, ты уже превзошел все мои ожидания…

Глава 3

Когда доктор Стерлинг Шуз поднимал бровь, Фликер старался сделать то же самое, пытаясь подражать манерам доброго доктора. Все, что делал доктор, восхищало его до глубины души: каждое подергивание ухом, каждая ухмылка, каждое острое, сухое замечание. Однако Фликер не надеялся когда-нибудь скопировать эти остроты, поскольку знал, что ему не хватает креативности, обаяния и остроумия.

Доктор был всем, чем, по мнению Фликера, должен быть джентельпони. Он был воплощением кантерлотского единорога. На дуэли добрый доктор был опасным, хитрым противником, который использовал сухое остроумие и сарказм, столь же смертоносные, как и его меч. Он был на слуху у принцессы Луны и выступал в качестве одного из ее советников. Но, пожалуй, больше всего добрый доктор был добрым, щедрым и преданным. Он прославился тем, что лечил сирот, вдов и бедняков.

Под ним и вокруг него Фликер чувствовал крыс. Это пугало его, но в данный момент он мало что мог сделать. Скоро будет очередная чистка, и он сможет дать себе волю. Канализация была опасной, полной газов, летучих газов и всех опасностей жизни в волшебном городе, где пони спускали алхимические отходы в унитазы и стоки. Это было прямым нарушением закона, но с каких пор большинство пони подчиняются закону?

Небрежное обращение с отходами довольно сильно влияло на обитателей канализации.

— Опять разговоры о демократии, — ворчал доктор Стерлинг, читая свою газету.

На мгновение Фликер задумался, как он должен относиться к демократии, ведь он не совсем понимал, как к ней относится доктор. На мгновение его охватила паника, поскольку он не был уверен, хороша или плоха эта тема. Но вместо того, чтобы волноваться, он попробовал прямой подход и просто спросил:

— Доктор Стерлинг, демократия — это хорошо или плохо?

— Когда демократия работает хорошо, это самое лучшее, что может предложить наше общество, — ответил доктор, — но когда она работает плохо, то превращается в тиранию болванов, имбецилов и идиотов. Для процветания демократии необходимо, чтобы население было хорошо образованным. Слишком много разговоров о демократии и недостаточно разговоров о повышении стандартов образования. Как тревожно.

Сбитый с толку, Фликер все еще не знал, что он должен чувствовать по этому поводу. И тут, к его ужасу, изо рта Фликера вырвались непроизнесенные слова:

— Я что, дурак, доктор Стерлинг?

Вскинув брови, Стерлинг Шуз опустил газету и сосредоточил все свое внимание на жеребенке рядом с ним. Усы старшего жеребца дрожали, он пожевал губу, и прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:

— Сынок, ты не глуп, отнюдь нет, но ты очень, очень сосредоточен. Нам просто нужно еще немного времени, чтобы обучить тебя, пробудить твои интересы, возможно, привить тебе любовь к искусству, музыке или культуре.

Опустив уши, Фликер задумался над этими словами. Музыка озадачивала его и ничем не увлекала. Он не видел смысла в искусстве. Что касается культуры, то большинство из этого он считал пустой тратой времени. Он терпеть не мог уроки по культуре, они казались ему скучными, а иногда и вовсе удручающими, так как он просто не понимал их.

Чувствуя себя несколько раздраженным, Фликер не понимал, почему член гильдии должен быть культурным. Как он ни старался, он не видел в этом смысла и не понимал, что именно культурная манера доктора позволила ему склонить на свою сторону ухо принцессы Луны и иметь влияние в высшем обществе. Эти связи ускользнули от молодого жеребенка, который считал, что достаточно просто хорошо выполнять свою работу.

— Боже правый, поезд сегодня опаздывает. Если так пойдет и дальше, общество рухнет. Пони должны приходить на работу вовремя и возвращаться домой в разумный час. — Доктор в раздражении сложил газету и сунул ее в сумку, а затем поправил пояс с мечом и сказал Фликеру: — Ты, жеребенок, прочти мне устав ополчения.

Фликер сел прямо, высоко поднял голову и навострил уши. Он несколько раз моргнул, прочистил горло и положил правое копыто на грудь:

— Для гильдий, ведущих наступательные боевые действия, члены этих гильдий должны проходить обучение по всем военным вопросам, оттачивать все навыки и в любой момент быть готовыми к призыву Королевских Пони Сестер, если потребуется ополчение.

Стерлинг кивнул и издал довольный вздох:

— Достаточно близко.

Как раз в тот момент, когда он собирался порадоваться похвале доктора, Фликер почувствовал что-то неприятное. Что-то нечистое было близко, совсем рядом. Что-то, что ему не нравилось. Что-то дерзкое, появившееся при свете дня. Ничего не говоря, он выхватил из ножен рапиру доктора Стерлинга и, взяв ее наперевес, бросился прочь.

С удивительной ловкостью Фликер перепрыгнул через двухметровую изгородь, приземлился и, держа меч доктора наготове, сосредоточился на своем крысином чутье. Никаких лишних мыслей в голове, никаких переживаний по поводу демократии или собственной глупости. Даже без маски он был умным, хитрым и способным убийцей. С кошачьей плавностью он сорвался с места, копыта прочертили борозды на пышном зеленом газоне парка, и он понесся к фонтану.

От воды отделилась черная фигура, утащив за собой желтого утенка. Увидев своего ненавистного врага, Фликер удвоил скорость: адреналин захлестнул его, и он набросился на дерзкую крысу, осмелившуюся показаться при свете дня. Когда он мчался через парк, утки крякали и разбегались. Почти год тренировок превратил Фликера в закаленный комок мускулов, шерсти и злобы.

У крысы не было ни единого шанса. Фликер насадил ее на рапиру доктора, подержал в воздухе, а затем поджег, и утенок свалился на траву внизу. Жеребенок, уголок глаза которого подергивался от страшного мимического тика, смотрел, как крыса сгорает заживо, и пламя отражалось в его голубых глазах, словно фантом. Утенок бросился прочь, когда воздух наполнился вонью горящей шерсти и плоти. Несколько посетителей парка разбежались, некоторые закричали, а Фликер издал слабый торжествующий смешок.

Жеребенок смеялся нечасто, и в его глазах светилось маниакальное веселье.

Неподалеку раздалось кряканье, и для любого пони, владеющего утиным языком, это явно было кряканье благодарности. Фликер не говорил по-утиному, и благодарность ему была не нужна. Он удовлетворенно наблюдал, как горит крыса, застрявшая на конце лезвия. Почерневшие обугленные клочки отваливались, и через парк доносился звук паровозного свистка.

Поезд, выбившийся из графика, прибывал.

— Хеннесси Уокер? — спросил доктор Стерлинг.

Жеребенок был насыщенного красновато-коричневого цвета, высокий и худой. Фликер не мог отвести взгляд, так как жеребенок поражал воображение. Ветерок трепал гриву цвета золотистого печеного хлеба. Все мысли о крысе вылетели из головы Фликера, когда он уставился на своего нового соседа по комнате.

— Агась, я Хеннесси Уокер, — ответил жеребенок на медленном патоковом наречии.

— А я доктор Стерлинг Шуз. А это Фликер Никер. — Добрый доктор поднял голову, наклонив ее набок. — Правильно ли я понимаю, что ты чувствуешь запах болезни?

— Даа. — Жеребенок посмотрел на доктора любопытными янтарными глазами. — У меня есть сестра, которая может унюхать трюфели. — Повернувшись боком, Хеннесси продемонстрировал свою кьютимарку — череп и скрещенные кости с зелеными вонючими нитями, поднимающимися от него вверх. — Я пытался вынюхать трюфели, как это делает она, когда почувствовал запах чего-то другого. Я не знал, что это, но это была сильная вонь, и я пошел за ней. Она привела меня к нашему разносчику почты, пегасу. Моя кьютимарка появилась и вызвала переполох. У нашего почтового пони был случай перьевого гриппа, и благодаря мне он был обнаружен на ранней стадии.

— Поразительно. — Доктор Стерлинг пожевал верхнюю губу, отчего его усы заплясали. — Не обижайтесь, но я буду тщательно проверять этот феномен в жестких лабораторных условиях, чтобы убедиться в обоснованности этих утверждений.

— О, меня мало что оскорбляет. — Хеннесси одарил доктора непринужденной улыбкой.

— Тогда давайте соберем твой багаж и отправимся в путь. — Доктор улыбнулся в ответ и спросил: — У вас есть билет на поезд?

— О, у меня ничего нет. Все, что у меня есть, — это я. Я так же беден, как долог этот день. — Улыбка Хеннесси не сходила с лица. — Я беден, но честен, как темная ночь, и слово мое верно.

— Слово пони — его самое ценное достояние, — ответил доктор Стерлинг. — Не расстраивайтесь, юный мистер Уокер, многие из наших уважаемых членов приходят сюда ни с чем. Если вы будете упорно трудиться, прикладывать много усилий и, смею сказать, держать себя в копытах, однажды у вас будет все, чего пожелает ваше сердце.

— Мое сердце желает долгой прогулки. Я слишком долго сидел в поезде. После этого, я думаю, я настроен на вещи, которых желают нуждающиеся органы.

Доктор Стерлинг издал сухой смешок, а Фликер просто стоял с широко раскрытыми глазами. Когда Хеннесси повернулся к нему лицом, Фликер сделал шаг назад, моргнул и выглядел весьма встревоженным. Хеннесси сделал шаг вперед, а Фликер — шаг назад. В итоге все повторилось несколько раз: Фликер отступал, а Хеннесси наступал.

— Ты стесняешься, что ли? — спросил Хеннесси.

— Нет. — Наступила затянувшаяся пауза, пока Фликер размышлял о медленном, почти вязком южном говоре Хеннесси. — Я просто тихий. Откуда ты?

— Бедный, бедный клочок грязи между Балтимаром и Рощей Друидов, к северу от Сенных болот, — ответил Хеннесси с длинным, тягучим говором. — Ничего особенного, но мы выращиваем все необходимое для приготовления кукурузных выжимок и тому подобного. Моя мать, Саутерн Комфорт, хорошо себя зарекомендовала, или она так думает. Мы голодаем, пока все сыты. Папа ходит играть в азартные игры и твердит, что мы сорвем куш, если только ему повезет. Я уверен, что скоро это произойдет.

Доктор Стерлинг нахмурился.

Фликер был ошеломлен и не знал, что сказать, что подумать и как реагировать. Он тоже происходил из бедной семьи, у них была ферма, и хотя они были бедны, еда была почти всегда. Застыв на месте и моргая, он стоял и смотрел на стоящего перед ним жеребенка с коньячным окрасом, совершенно не находя слов.

— Здесь мы хорошо питаемся, но для этого нужно работать. — Фликер вернулся к единственному, что он знал, — правилам и распорядку. Порядок и организация — то, что заставляло мир крутиться. — Для нас, подмастерьев, питание определяется нашими оценками, стараниями и количеством работы, которую мы выполняем за день. Если хочешь есть больше, делай лучше уроки и больше работы по дому.

— Не обижайся, но ты такой худой, что кажется, будто ты вообще ничего не делаешь. У нас дома таких как ты называют “боб с шестом вернулся домой”.

Захихикав, доктор Стерлинг прикрыл рот копытом.

Его лицо потемнело, и Фликер не знал, что ответить. Он был взволнован, уши, щеки и затылок горели, но у него не нашлось остроумного замечания, чтобы поставить Хеннесси на место. Он стоял, разгоряченный и взволнованный, и жалел, что ему нечего сказать. Погруженный в молчание, Фликер пристально смотрел на стоящего перед ним жеребенка.

Повернув голову, Хеннесси взглянул на доктора Стерлинга, приподнял бровь и с тягучестью, которая была гуще, чем кипящая крупа, спросил:

— Он такой милый, когда у него язык заплетается, правда?

Смутившись, Фликер почувствовал, как его внутренности как-то странно сжимаются, пока слова Хеннесси звучат в его ушах. Мышцы на его груди напряглись, и он отступил назад, встревоженный, сбитый с толку и испытывающий неловкость. Сузив глаза, он продолжал отступать, пока доктор Стерлинг хихикал. Что-то происходило, но Фликер понятия не имел, что именно.

— Молодой мистер Уокер, да вы просто южный денди.

— Агась. — Хеннесси стоял с жеманным выражением лица и хлопал ресницами.

Отойдя на некоторое расстояние от доктора и нового жеребенка, Фликер попытался понять, что происходит. Его смущала не только ситуация, но и реакция его собственного тела. Что-то в том, как Хеннесси хлопал ресницами. Странное чувство ревности, которое он сейчас испытывал, потому что доктор Стерлинг и Хеннесси ладили друг с другом. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Фликер осознал, что злится.

Прирожденный стоик, он не подавал никаких внешних признаков, но изо всех сил пытался понять, почему он так себя чувствует. Он почти боготворил доктора, а теперь появился этот странный жеребенок, и между ним и доктором Стерлингом возникло непонятное для Фликера взаимопонимание.

Это злило его, и он внутренне зарычал.

— Пойдем, Фликер, Хеннесси, пора домой. Нам еще многое предстоит сделать за этот день. Поторопитесь…

Глава 4

Комната, в которой он теперь жил, казалась чуть меньше, когда в ней находился Хеннесси, а Фликер стоял возле тренировочного манекена и смотрел на своего соседа-земнопони. Картофелина лежал под кроватью и шипел на незнакомца, вторгшегося в его пространство, а сам Хеннесси стоял посреди комнаты и оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что к чему.

— Здесь часто используют слово "мистер", — заметил Хеннесси, на мгновение взглянув на Фликера.

Фликер вспомнил, как он сам здесь обживался, и его затаенная злость на Хеннесси остыла до тупой обиды:

— Мистер Чандлер, с которым ты скоро познакомишься, не так уж плохо следит за соблюдением правил, но для многих членов гильдии, если ты не обратишься к ним должным образом, ты будешь наказан. Сурово. В Кантерлоте мы имеем дело со многими представителями высшего общества, поэтому этикет и приличия очень важны.

— Что за… эт… эт… это слово ты только что сказал?

Под кроватью Картофелина издал возмущенное мяуканье отвращения, а затем снова зашипел.

— Этикет, — сказал Фликер, его тело приняло лучшую осанку, когда он произнес это слово, — это валюта вежливости, по словам доктора Стерлинга. Это часть честного обмена. Пони говорит "пожалуйста" и "спасибо" в нужные моменты. Пони предлагает свой плащ кобыле или кобылке, когда идет дождь. Кобылу или кобылку пропускают в дверь первой. Все эти вежливые действия похожи на трату бит, которые дают вам вежливость и уважение в обмен на ваши инвестиции.

— А, теперь я знаю, что это такое: на юге, где я живу, мы называем это вежливостью. Большинство пони не беспокоятся об этом, я знаю, что мой папа не беспокоится. От него этого не ждут, вот он и не беспокоится. — Брови Хеннесси несколько раз взметнулись вверх-вниз, а затем он сделал шаг от кровати, когда раздалось еще одно шипение. — Я стараюсь вести себя благородно, когда могу, но мои братья говорят, что я напускаю на себя вид, а потом выбивают из меня всю дурь.

— Это… ужасно… — Потрясенный, Фликер просто стоял, не зная, что сказать.

— О, я делаю много вещей, которые злят моих братьев. Я научился читать, поумнел, и вот я такой… им это не нравится. Это одна из причин, по которой меня отправили жить в Кантерлот, чтобы быть рядом с такими же пони, как я.

— С вежливыми пони, соблюдающих этикет? — спросил Фликер, чувствуя, что ему чего-то не хватает.

— Даааа… — Единственный слог Хеннесси растягивался, как ириска. — Вежливые пони. С этикетом. Это хороший способ сказать. Папа, похоже, считает, что в Кантерлоте полно всяких… вежливых пони.

Чувство, что он что-то упускает, не покидало его, но Фликер ничего не сказал, опасаясь, что его сочтут глупым. Он не был уверен, что делать или говорить дальше, ведь у него не было списка приказов или инструкций, которым он должен был следовать, а только приказ показать Хеннесси все вокруг и сделать так, чтобы он почувствовал себя желанным гостем.

Покрутив в голове эту проблему, Фликер понял, что, хотя он и не знает, что сказать, он знает, что есть способ показать Хеннесси, что его ждет. Уши Фликера приподнялись, затем опустились и снова поднялись, пока он пытался понять, хорошая ли у него идея, достойная ли она, есть ли в ней смысл.

— Пойдем со мной, Хеннесси, и я покажу тебе, почему мы сражаемся…

Фликер остановился у двери в лабораторию, повернулся и посмотрел Хеннесси в глаза:

— Мы не можем говорить об этом на публике… Никто не должен знать. Если ты проболтаешься об этом, я уверен, что тебя побьют, и это будет плохо. Побои случаются нечасто, но когда они случаются, они заслужены. У меня их никогда не было.

— Я понял, секрет гильдии. — Хеннесси кивнул и зашаркал копытами. — Эта лаборатория… разве это не причудливое слово для уборной?

Фликер стоял и моргал, не зная, как на это реагировать. Он ненавидел чувствовать себя глупо, и ему не хотелось заставлять Хеннесси чувствовать себя глупо. Прошло несколько секунд, прежде чем его мозг смог сформулировать достойный ответ:

— Это лаборатория. Ты думаешь о туалете. Не волнуйся, обычная ошибка.

Повернувшись, Фликер пошел открывать дверь и услышал, как Хеннесси сказал:

— Спасибо, что не заставил меня чувствовать себя тупым. Деревенщина — это не значит тупой. Я очень старался получить образование, и ты очень мил, что не заставил меня чувствовать себя глупым.

Его магия задержалась на рычаге, ведущем к двери, и Фликер кивнул.

— У тебя был шанс поговорить со мной свысока, но ты этого не сделал. Это делает тебя хорошим пони, по крайней мере, я так думаю. Со мной всю жизнь разговаривали свысока. Я не хочу быть ничего не знающей деревенщиной, поэтому я и пришел сюда.

Закрыв на мгновение глаза, Фликер кивнул, а затем снова открыл их, уставившись на латунный дверной рычаг:

— Я вырос на ферме и ходил в школу в Понивилле. Я не был достаточно умным, чтобы учиться в школе принцессы Твайлайт. Когда у меня появился шанс приехать сюда, моя мама была очень рада. Если ты будешь усердно трудиться, то здесь к тебе будут относиться как к равному. Мы все братья и сестры, объединенные общим делом. Пойдем в помещение, я тебе покажу.

Нажав на рычаг, Фликер толкнул дверь.

В лаборатории, расположенной под землей, было темно и не было окон. Фликер нажал на выключатель, и верхние лампы издали треск, начали гудеть и одна за другой ожили, сначала тускло, но с каждой секундой все ярче. Жеребенок был несколько удивлен тем, что лаборатория пуста.

— Свет, — прошелестел голос.

Остановившись возле двери, Хеннесси вздрогнул, задрожал и испуганно заскулил.

Оглянувшись назад, Фликер вспомнил, что такая же реакция была и у него. Он глубоко вздохнул и принялся укреплять свой разум, чтобы не потерять самообладание. Имея дело с тем, что хранилось в этой комнате, он знал все его уловки, знал, насколько это ужасно, но тут Фликер понял, что Хеннесси этого не знает.

— Он читает мысли, — прошептал Фликер Хеннесси. — Он узнает о тебе. Твои секреты. Он будет говорить, чтобы добраться до тебя. Не позволяй ему…

— Однажды я отгрызу лицо твоей сестре. — Голос произнес с демоническим шипением. — Я заведу свой выводок в норе, сделанной из ее гниющей туши.

— Не позволяй ему добраться до тебя, — закончил Фликер, пробираясь вперед.

Два жеребенка подошли к углу, где стояла клетка, один выглядел бесстрашным и смелым, другой — нерешительным, боязливым и осторожным. Из рога Фликера сыпались искры, а в его глазах горел яростный внутренний огонь. В нескольких шагах от клетки Фликер остановился с резкой неожиданностью, отчего Хеннесси на него натолкнулся.

— Мы зовем его Крысиным Ублюдком, — прошептал Фликер жеребенку рядом с собой. — Он большой и умный. Он разговаривает. Мистер Чандлер нашел его в пещерах под замком, и он читал мысли пони в замке. Он приказывает другим крысам, говорит им, что делать, и они слушаются.

Два жеребенка и гигантская крыса смотрели друг на друга. Крыса выглядывала из-за тонкой непрогрызаемой сетки, из которой была сделана передняя часть ее тюрьмы, и щурилась на яркий свет и смотрела на двух жеребят. Хеннесси, заметно испуганный, прижался к Фликеру и дрожал от страха. Однако Фликер не замечал Хеннесси, поскольку все его внимание было сосредоточено на Крысином Ублюдке.

— Я буду пировать на глазах твоей матери, — пообещал Крысиный Ублюдок.

— Да, да, я все это уже слышал. Давай сначала посмотрим, как ты выберешься из этой клетки. — Глаза Фликера сузились, когда он посмотрел на выключатель, который должен был нанести пленнику болезненный удар током, и он почувствовал искушение, такое искушение.

— Мое время придет… мой Хозяин скоро придет. — Усики крысы подергивались, а глаза-бусинки устремились на Фликера. — Ты и твои заплатят за свои преступления против моего рода…

— Твой Хозяин, кем бы он ни был, просто использует тебя. Ты для него ничего не значишь. — Слова Фликера были холодными, спокойными и собранными.

— Мой Хозяин дал нам лекарство… Чума больше не убивает нас. Скоро мы накажем тебя.

— Я все это уже слышал. — Фликер кивнул крысе. — Я буду ждать. Я более чем способен убивать таких, как ты, без счета.

— Всегда убивая, всегда сжигая, всегда причиняя боль, вы ведете войну против нас! Вы — агрессоры! Убийцы! Киллеры! Жестокие, ужасные пони!

Возмущенный, с подергивающимся уголком глаза, Фликер гневно ответил:

— Вы нападаете на жеребят в их кроватках! Вы убиваете наш скот! Куда бы вы ни пошли, вы приносите заразу и болезни! Убить вас — единственная возможность сохранить себя и то, что нам дорого!

Хеннесси, дрожа, подтолкнул Фликера:

— Я хочу уйти, мне это не нравится. Может, мы пойдем? Пожалуйста?

Подняв копыто, Фликер указал на Крысиного Ублюдка:

— Однажды мы закончим изучать тебя, и я с удовольствием задушу тебя… Я буду делать это очень медленно и обещаю, что твоя смерть будет долгой!

— Фликер, пожалуйста, я больше не хочу здесь оставаться! Мне страшно! Я сейчас описаюсь!

Слова Хеннесси заняли несколько секунд, прежде чем дошли до мозга Фликера. Жеребенок начал отходить от клетки, не сводя глаз с пленника, и Хеннесси двинулся за ним, почти приклеившись к его боку.

— Когда-нибудь, Крысиный Ублюдок… когда-нибудь… — Фликер мрачно посмотрел на крысу в клетке. — И я оставлю свет включенным. Я приму свое наказание, лишь бы знать, что ты будешь страдать!

Хеннесси выглядел потрясенным, и Фликер не знал, как его успокоить. Жеребенок земного пони дрожал и был явно напуган. Фликер тоже дрожал, но не от страха, а от ярости. Фликер посмотрел на своего товарища и почувствовал жалость, но не знал, что сказать, чтобы успокоить его.

В узкое окно лился последний за день солнечный свет. В воздухе витал аромат послеобеденного чая, давая понять Фликеру, что близится вечер. Этот запах натолкнул Фликера на мысль о том, как поднять настроение своему новому собеседнику, и он попытался придумать, что сказать.

Слова приходили медленно, но со временем в его голове сформировалась приблизительная идея того, что нужно сказать, когда он подумал обо всем, что Хеннесси, должно быть, переживает в данный момент. Он покинул свой дом, свою семью, отправился в Кантерлот и увидел гигантскую говорящую крысу — и все это в один день. Это должно быть нелегко.

— Мы — работяги, — негромко сказал Фликер, обращаясь к Хеннесси. — Чай у нас подают примерно в пять или шесть часов. Я уже давно единственный ученик здесь, поэтому обычно я ем один, но иногда со мной едят Злыдень или доктор Стерлинг. Еду нам подают, и обычно она здесь очень вкусная. У нас есть персонал и слуги, которые считают за честь работать здесь, поэтому они делают все возможное, чтобы мы были довольны.

Янтарные глаза Хеннесси сфокусировались на Фликере, и его уши, подрагивая, слегка приподнялись:

— Эта штука… в подвале… в лаватории…

Фликер не стал поправлять Хеннесси, так как не хотел, чтобы жеребенок земнопони чувствовал себя глупо после пережитого испытания. Поправки придут со временем, а Хеннесси казался достаточно умным. Фликер не сомневался, что доктор Стерлинг или Злыдень поправят Хеннесси.

— … и их больше?

Фликер пожал плечами:

— Не знаю. Он единственный, кого мы нашли, и принцесса Луна приказала изучить его. Злыдень говорит, что крысы становятся умнее, но он не знает почему. Злыдень думает, что это может быть связано с алхимическими отходами, которые пони спускают в свои туалеты…

— Я даже туалета никогда не видел, — заметил Хеннесси.

— О… — Фликер сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Идея о том, что это происходит из-за алхимических отходов, не кажется вероятной, и доктор Стерлинг сам так говорит. Похоже, это происходит во всех городах, а алхимические отходы непостоянны. Доктор Стерлинг считает, что это как-то связано с Хозяином, о котором говорил Крысиный Ублюдок, но он и Злыдень не хотят говорить со мной о том, кто или что это за Хозяин. Думаю, Найт Лайт тоже знает.

— Тебе не страшно? — спросил Хеннесси.

Застигнутый врасплох, Фликер долго размышлял над словами Хеннесси. Через несколько секунд он ответил:

— Нет. Моя цель — убить их, а не бояться. Я потратил последний год на то, чтобы научиться сражаться с ними. Страх отвлекает меня от намеченной цели — призвания моей кьютимарки.

— Пони — это нечто большее, чем их кьютимарка, — сказал Хеннесси, обращаясь к Фликеру.

Фликер пожал плечами, не зная, что ответить, но заметил, что Хеннесси теперь выглядит гораздо спокойнее. Ему пришло в голову, что кьютимарка Хеннесси предназначена для вынюхивания болезней, а не для борьбы с крысами. Это создавало определенную проблему, поскольку у Хеннесси не было такой кьютимарки, которая позволила бы ему смело бороться с крысами. Как раз когда он начал погружаться в глубокие размышления на эту тему, зазвонил колокольчик, и Фликер понял, что настало время чаепития.

— Пойдем, пора есть, — сказал он Хеннесси, — … идем.

Глава 5

Зарывшись носом в учебник по алхимии, Фликер слушал, как Хеннесси пытается читать вслух из учебника по чтению. Жеребенок умел читать, но ему требовалась практика. Его попытки были вялыми, нерешительными, и он часто спотыкался, но что-то в звуке чтения Хеннесси радовало Фликера. Это был звук прогресса и решимости.

Его уши настороженно следили за любыми звуками недовольства со стороны мистера Балистера, который подменял учителя, пока мисс Туини была в отъезде. Мистер Балистер, умный пони, если таковой вообще существовал, обычно преподавал огнестрельное оружие и арбалеты, стандартное оружие гильдии, но в крайнем случае он мог заменить учителя. Правда, приходилось следить за своими ушами и крупом, поскольку мистер Балистер любил мотивировать учеников с помощью размашистой палки.

Фликер изучал тошнотворную тему переработки животного жира. Даже думать об этом было мерзко, но крысиный жир был одним из основных ингредиентов алхимических свечей, позволявших легко и безопасно убивать крыс. Была еще крысиная зола, которую смешивали со многими другими ингредиентами, и Фликеру было трудно вспомнить их все.

— Очень хорошо, мистер Уокер, я впечатлен, — сказал мистер Балистер голосом, смягченным несколькими глотками джина ранним утром. — Вы вырвались из своей удручающе невежественной глуши, и ваши навыки чтения вполне приемлемы.

— Благодарю вас, мистер Балистер. — На лице Хеннесси расплылась широкая, непринужденная ухмылка.

— Я не просил тебя останавливаться! — Раздраженный старый пони опустил свою палку на шею Хеннесси, отчего жеребенок земнопони вскрикнул от боли. — Похвала, какой бы восхитительной или приятной она ни была, не повод останавливаться. А теперь продолжайте, чтобы мы могли очистить вас от ваших закидонов, мистер Уокер!

Становление джентельпони было болезненным процессом, и Фликер часто сетовал на это.

— А вы… мистер Никер, я хочу, чтобы вы рассказали мне, что получится, если смешать настойку мандрагоры официнарум, этериальные соли, измельченную гвоздику и чеснок, выращенный в землях Пепелища? — Мистер Балистер стоял, держа наготове свою палку.

Подняв голову, Фликер понял, что это именно он. Он прочистил горло, посмотрел в глаза своему наставнику и ответил:

— Вы получаете мазь, которая подходит для лечения крысиных укусов или укусов других животных с грязными ртами. Она обладает мощными антибактериальными и антисептическими свойствами, а онемение, вызванное морозной гвоздикой, облегчит боль. Мандрагора справится с любыми затяжными враждебными магическими эффектами, которые может нести в себе укус, но все же стоит поспешить к врачу, чтобы его вылечить.

— Очень хорошо, мистер Никер. Продолжайте свои занятия.

С облегчением вздохнув, Фликер снова уткнулся носом в книгу и продолжил чтение.

Поднимаясь по лестнице по двое, Фликер поспешил в кабинет мистера Чандлера. Скоро наступит время обеда, и пахло так, будто сегодня будет карри. Фликеру было все равно, что есть, лишь бы этого было много. Позади него шел Хеннесси, ворча на каждом шагу.

— Сукин сын трижды ударил меня в одно и то же место.

Три раза — это было еще мягко сказано. Фликер точно знал, что мистер Балистер был снисходителен к Хеннесси, потому что Хеннесси был новичком. Но скоро время поблажек закончится, и тогда все станет совсем по-другому. Нужно было быть мотивированным, иначе тебя должны были мотивировать другие.

— Тебя ни разу не ударили, это несправедливо, — ныл Хеннесси.

На вершине лестницы Фликер приостановился, и Хеннесси чуть не столкнулся с ним. Он повернулся лицом к своему спутнику и тихим голосом сказал:

— Если тебя бьют, а тебе это не нравится, не делай того, за что тебя бьют. Раньше я тоже считал это несправедливым, но потом узнал, как это прекратить. Теперь меня не часто бьют, но когда это происходит, я заслуживаю этого.

— И я полагаю, что когда ты вырастешь и начнешь учить новых жеребят в гильдии, ты тоже станешь колотушкой? — Раздраженный Хеннесси прищурил один глаз и уставился на Фликера, раздувая ноздри.

— Возможно, — без колебаний ответил Фликер. — Если это помогло мне исправиться, зачем что-то менять? Если ничего не сломалось, зачем чинить? — После минутной паузы Фликер добавил: — Если ты будешь продолжать говорить "неа" рядом с определенными пони, тебя будут бить гораздо чаще, пока это не прекратится.

— Это неправильно, я ничего не могу поделать с тем, как я говорю. — Хеннесси завилял хвостом из стороны в сторону и покачал головой. — Почему это должно иметь значение, как я говорю?

— Потому что мы — непревзойденные профессионалы и иногда бываем в домах богатых и обеспеченных пони. У них есть определенные стандарты, и мы обязаны соответствовать этим стандартам. Мы принадлежим к гордой и благородной профессии. Мы можем пробираться через канализацию, но мы — образованные пони.

На секунду Хеннесси показалось, что он собирается разразиться гневной отповедью, но он промолчал и сдержался. Через некоторое время он кивнул, а затем расстроенным голосом сказал:

— Это я понимаю. Это как если бы я хотел, чтобы пони знали, что деревенщина не означает тупость. Если я сделаю что-то глупое, я хочу, чтобы ты меня пнул.

— Хорошо.

— По-дружески.

— Хорошо.

— Я начинаю сомневаться в том, что я только что сказал. — Хеннесси, стоявший на краю лестницы, теперь выглядел обеспокоенным. — Теперь, когда у меня появился шанс подумать об этом, ты кажешься мне тем типом, который выбьет из меня все дерьмо и назовет это дружелюбием, потому что это было для моего же блага.

Фликер ничего не ответил.

— Я не знаю, что о тебе думать… ты не похож на других пони.

Без лишних слов Фликер пнул Хеннесси и чуть не отправил жеребенка кувырком вниз по лестнице. Это было для его же блага, ведь слова "не такой" могли привести только к неприятностям, и прежде чем Хеннесси успел упасть, Фликер схватил его своей магией. Опасаясь за свою шкуру, Фликер, поставил Хеннесси на копыта и поспешил в кабинет мистера Чандлера.

— Эй, Хеннесси, Фликер, так рад, что вы наконец-то решили появиться. У вас всегда хорошие отношения "от сердца к сердцу"? — Злыдень злобно ухмыльнулся, глядя на двух жеребят, стоявших в дверях. Он сделал несколько шагов к ним, остановился и склонил голову набок. — Планы изменились, и я собираюсь дать вам двоим задание.

Фликер с торжественным видом высоко поднял голову и замер с ожидающим выражением лица. Рядом с ним Хеннесси спокойно улыбался. Разница между этими двумя жеребятами была очевидна как день и ночь.

— Обычно я не слишком придирчив и не слишком строг, но я должен сразу же прояснить ситуацию. Если вы все испортите, я прикажу вас выпороть, и я сделаю это сам. — Брови мистера Чандлера нахмурились, а на морде появилось несколько глубоких морщин. — У нас будет новая ученица… кобылка, и у меня нет места, чтобы отвести ей отдельную комнату, если только я не хочу держать ее в чулане. Она будет жить с вами, ребята, и, спаси вас Селестия, если вы что-нибудь с ней сделаете, я вам такое устрою!

— Злыдень, это не проблема…

— Тихо, Стерлинг, и дай мне высказаться!

— Злыдень, уверяю тебя, это не будет проблемой. — Встав, доктор Стерлинг пересек комнату расслабленной походкой. — В этом вопросе тебе придется довериться мне, Злыдень.

Нахмурившись, Злыдень перевел свой горячий взгляд на доктора Стерлинга, пока два жеребенка переминались с ноги на ногу. Два старших жеребца оценили друг друга, посмотрели друг другу в глаза, и завязалось молчаливое состязание воли. Фликер наблюдал за этим бесстрастным взглядом, а Хеннесси напрягся и выглядел неловко.

— Злыдень, я даю тебе торжественное слово джентлькольта, имеющего хорошую репутацию в гильдии, что этим двум жеребятам можно доверять. — Доктор Стерлинг прочистил горло и на мгновение посмотрел Хеннесси в глаза, а затем вернул свое внимание Злыдню. — Если что-то случится, а я уверен, что этого не произойдет, вы можете приказать выпороть меня вместо них.

— Да, я так и сделаю. На троих. — Злыдень кашлянул и отступил от своего друга и соратника. — Она должна была отправиться в Мэйнхэттенский филиал, но принцесса Луна отменила это решение. Малышка будет учиться здесь, с нами. Она будет здесь сегодня позже и отправится с вами на задание.

— Злыдень, я понимаю твои сомнения. Я знаю, что в прошлом у нас были проблемы, и ты хочешь, чтобы гильдия оставалась профессиональной. Тебе нужно расслабиться и довериться мне. — Доктор Стерлинг вновь устремил суровый взгляд на двух жеребят, которые стояли в ожидании неподалеку. Он сказал Злыдню гораздо более тихим голосом: — Мистер Никер — благородный малый, который беспрекословно выполнит любой твой приказ, а мистер Уокер… ну, Злыдень, он такой же, как я.

— Что? — Злыдень сделал шаг в сторону, встряхнулся, а затем прищурился на Хеннесси. Старый жеребец некоторое время стоял молча, а потом перевел настороженный взгляд обратно на Стерлинга Шуза. — Понятно. Ну тогда… продолжай. — Ничего больше не сказав, Злыдень протиснулся мимо двух жеребят, распахнул дверь и выбежал из своего кабинета, оставив за спиной двух жеребят и одного врача.

Фликер, озадаченный, не понимал, что происходит и что имел в виду добрый доктор, когда сказал, что Хеннесси похож на него. Доктор был единорогом, а Хеннесси — земным пони. Он был уверен, что есть что-то еще, но не знал, что именно, и от этого чувствовал себя немного туповатым.

— А теперь, вы оба, слушайте меня и следите за каждым моим словом, иначе я подвешу вас обоих за яйца, вы меня поняли? — Доктор Стерлинг возвышался над двумя жеребятами с нехарактерной для него суровостью.

Оба жеребенка кивнули, опустив уши.

Смутившись, доктор начал расхаживать, но не сводил глаз с двух жеребят:

— В Балтимаре произошел инцидент с молодой ученицей гильдии и одним из старших учеников. Он воспользовался ею. Это плохо отразилось на всех нас, и главу гильдии Балтимара попросили уйти в отставку. Злыдень не хочет, чтобы то же самое произошло здесь.

В ожидании Фликер стоял неподвижно, как статуя, обдумывая слова доктора.

— Ты будешь относиться к ней со всем уважением, которое она заслуживает как представительница слабого пола. Вы будете беречь ее. Ты будешь относиться к ней как к сестре, своей младшей сестре, и если кто-нибудь из старших учеников или членов гильдии хоть раз посмотрит на нее так, что тебе станет не по себе, я хочу, чтобы вы вдвоем выбили всю дурь из того, кто это сделает. — Доктор Стерлинг указал копытом на Фликера. — Особенно ты. Ты ничего не сдерживаешь. С тех пор как ты прошел последнее испытание, ты заслужил право на ношение оружия. Теперь ты можешь всегда носить с собой меч, а скоро пройдешь обучение стрельбе из огнестрельного оружия. Я хочу, чтобы ты обеспечил безопасность ей… и Хеннесси.

Если Фликер что-то и почувствовал, то по его лицу этого не было видно. Он стоял неподвижно, как статуя.

— Мне, я в опасности? — спросил Хеннесси. — Это же Кантерлот…

Все еще молчавший Фликер начал догадываться, почему Хеннесси может грозить какая-то опасность.

— Хеннесси, не все наши уважаемые члены родом из Кантерлота, и даже пони Кантерлота могут быть фанатиками. Просто будь осторожен, хорошо? Держись Фликера, и все будет хорошо. Просто будь осторожен, вот и все. — Лицо доктора Стерлинга исказилось от беспокойства. — Мальчики, мы должны защитить репутацию мистера Чандлера. Мы не можем допустить, чтобы он ушел в отставку. Он нужен гильдии.

— Теперь я могу носить с собой меч, — пробормотал про себя Фликер.

Прочистив горло, доктор Стерлинг зашаркал копытами, а затем испустил небольшой вздох облегчения:

— Давайте, вы оба. Пришло время немного поучиться основам культуры. Давайте удалимся на галерею, чтобы мы могли обсудить питание души.

— Что это за культура? — спросил Хеннесси.

— Культура, — ответил доктор Стерлинг. — Музыка, искусство и театр.

— Скучные вещи, — ворчал Фликер.

— Тише ты. — Голос доктора был резок. — Я сделаю из тебя джентельпони и ученого, даже если это меня убьет, так что постарайся.

— Звучит гораздо лучше, чем скучный учебник по чтению. — Хеннесси улыбнулся, расслабился и посмотрел на доктора Стерлинга. — Я люблю рисовать, но у меня не было возможности делать это часто. Иногда я рисовал палкой в пыли или грязи.

— Замечательно! — Лицо доктора Стерлинга озарилось улыбкой. — Возможно, вместе мы сможем убедить юного мистера Никера в ценности искусства…

Глава 6

— Мистер Никер, вы нашли свою музу? — Голос доктора Стерлинга был весьма весёлым, и, когда он говорил, одна его бровь приподнялась в лёгком выражении уморительности. — Вы пялитесь на юного мистера Уокера уже добрых пять минут. — Придя в себя, доктор посмотрел на то, что рисовал Фликер, а затем прищелкнул языком.

Задание заключалось в том, чтобы нарисовать тарелку с фруктами. Фликер нарисовал грубый красный круг, а стеблем послужила капля коричневой краски. Что касается яблок, то смотреть на них было особо не на что. Увидев это, Стерлинг Шуз покачал головой, а его рот под усами изобразил неодобрительную гримасу.

Когда доктор выглядывал из-под кустистых бровей, из старинного фонографа доносилась какая-то звонкая музыка, сопровождаемая теплым, пушистым треском. Растерянный, Фликер стоял и моргал, не зная, что сказать. Как он ни старался, живопись ускользала от него, а музыка никогда не вызывала у него особых чувств. Опера наводила на него скуку, современная музыка приводила его в раздраженное состояние, а классическая музыка не вызывала у него никаких чувств.

— Скажите, мистер Никер, когда вы испытываете эмоции? Что делает вас счастливым? — Доктор Стерлинг сделал шаг назад и стал ждать ответа.

— Мне нравится убивать, — сразу же ответил Фликер, — Мне нравится травить всяких тварей газом, поджигать их и смотреть, как крысы умирают на конце моего меча.

Пощелкав языком, старший единорог с выражением чистого отчаяния посмотрел на Хеннесси, который в ответ пожал плечами, но продолжил рисовать. Усы доктора дрожали, а его задумчивый взгляд задерживался на Фликере, когда он пытался проникнуть в голову жеребенка. Его серебристая грива сползла на лоб, а локон запутался в роге.

— Ты слишком похож на мою племянницу, Сильвер Спун. — Стерлинг сделал кислое лицо, словно жевал лимон. — Она милая девочка, начинала немного грубовато, но по большей части исправилась… Она тупоголовая хамка, когда дело доходит до культуры. Она считает, что бульварные романы — это вершина литературы. О, это невыносимо.

Фликер замолчал и уставился на свое яблоко.

— Мистер Уокер, скажите, что пробудило в вас чувство культуры? — спросил Стерлинг.

От неожиданности Хеннесси чуть не выронил кисть, которую держал во рту. Придя в себя, он отложил кисть и замер в задумчивости:

— Мне было около девяти лет или около того. Это было несколько лет назад… Мне рассказывали, что принцесса Твайлайт Спаркл приезжает в университет Балтимар Даунс, чтобы выступить с речью. — Жеребенок с великолепной рыжевато-коричневой шерстью несколько раз моргнул и посмотрел доктору в глаза.

— Я прошел почти шестьдесят километров, сел на поезд и добрался до Балтимара. В здание, где она выступала, меня не пустили — за вход нужно было платить, это было что-то вроде благотворительной организации… Так что я нашел открытое окно в задней части здания и сел под ним. Мне было прекрасно все слышно. И она говорила о том, как важно быть самим собой. О том, что нужно быть правдивым и честным в том, какой ты пони. До этого момента я старался скрывать, какой я пони, потому что окружающие меня ненавидели.

— Мне действительно очень жаль, — мягким голосом сказал доктор Стерлинг.

— После того как я услышал рассказ Твайлайт, у меня появилось новое чувство храбрости. Я начал быть тем пони, которым должен был быть. Я страдал из-за этого, мне было очень больно, и какое-то время меня били почти каждый день, но, по крайней мере, я был верен себе. Мне кажется, я начал расти как пони. Музыка звучала громче, картины выглядели намного красивее, и при каждом удобном случае я садился на поезд, чтобы съездить в Балтимар и посетить музей, когда у меня было несколько бит.

— Я не чувствую себя настоящим, пока не надену маску, — проговорил Фликер, одержимый внезапной потребностью быть честным и раскрыть свою душу. Он никогда не мог выразить это словами, но слова Хеннесси вдохновили его, приободрили, он почувствовал, что стал на шаг ближе к правде о себе.

— Я так и предполагал. — Слова доктора были мягкими и искренними. Он повернулся и посмотрел на Фликера проникновенными серыми глазами и вздохнул. — Знаешь, Фликер, — доктор сделал паузу после того, как назвал жеребенка по имени, — возможно, стоит провести эксперимент. Может быть, когда-нибудь мы попросим тебя попробовать рисовать в маске, просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть тем пони, которым ты должен был стать. Тебе стоит прислушаться к Хеннесси, думаю, он станет для тебя хорошим другом.

Не зная, как отреагировать на эту идею, Фликер в ответ лишь неопределенно пожал плечами.

— Ладно, мальчики, возвращайтесь к своим картинам. Обсуждение окончено. Скоро обед, давайте поработаем продуктивно…

Фликер нервничал, хлестал себя по бокам хвостом, отмахиваясь от несуществующих мух. Он стоял вместе с Хеннесси в холле нижнего вестибюля, ожидая, волнуясь и гадая. Пока Фликер стоял в углу, как солдат, стоящий по стойке смирно, Хеннесси сидел на полу и что-то рисовал угольным карандашом, держа его во рту.

Доктор Стерлинг, сидя на несколько потрепанном стуле, читал газету, время от времени хмыкая. Фликер мог разобрать заголовок, но мало что понял из того, что он значил. Принц Гослинг возмутил бюрократию, что привело к какому-то восстанию. Фликер, простой и незамысловатый тип, понимал, как следует поступать в случае восстания против правящей семьи Кантерлота, но не должен был говорить об этом вслух, иначе добрый доктор и Злыдень по очереди будут дубить его шкуру.

Негодяев и халтурщиков, как и крыс, лучше всего было прикончить мечом, пока они не разнесли свою заразу. Правящая семья была правящей семьей не просто так. Принцессы становились принцессами не просто так. Принцы, как бы мало их ни было, занимали эту должность не просто так, и, следовательно, им было виднее. Фликер жил в незамысловатом черно-белом мире, свободном от бремени сложных размышлений и моральных проблем. Фликер даже представить себе не мог, зачем кому-то из пони противиться желаниям правящих глав Эквестрии. Это было бы все равно что ослушаться родителей, которые знали все лучше всех, а это было неправильно.

Фликер знал название этой болезни — мятеж, знал, кто ее переносит — крысы, знал, как ее лечить, но не мог понять, почему доктор Стерлинг и мистер Чандлер сердятся, когда он говорит об этом вслух. Как и демократия, эта тема оставалась очень запутанной, и Фликер не знал, как о ней говорить.

Дверь открылась, и у Фликера перехватило дыхание. Он застыл на месте и не двигался, а Хеннесси только поднял голову, угольный карандаш свисал с его губ. Вошел мистер Чандлер и отошел в сторону, затем вошла высокая кобыла земнопони с испуганным видом, а за ней — кобылка-единорог.

— Ребята, это миссис Кешью Пай, а вот эта кобылка — ваша новая спутница, Пайпер Пай.

Выглянув из-за задних ног своей матери, кобылка оглядела комнату и сказала:

— Меня зовут Пайпинг Хот Пай, но после того как появилась моя кьютимарка и проявился мой талант, пони стали называть меня Пайпер.

— Пайпер, эти двое будут твоими опекунами. Ты должна быть с ними всегда. Накрахмаленного единорога зовут Фликер Никер, а вон там, на полу, — Хеннесси Уокер. Я даю тебе слово, что ты можешь доверять этим двоим. — Пока Чендлер говорил, он бросил на доктора Стерлинга жесткий, колкий взгляд. — А вон тот — доктор Стерлинг Шуз.

Медленным, почти отрывистым движением мать Пайпер пересекла комнату, обошла Чандлера и направилась к Фликеру. На мгновение она приостановилась, как бы оценивая его, а затем продолжила движение к нему. Она остановилась, опустила голову и заглянула ему в глаза.

— Ты там, — сказала миссис Пай Фликеру, когда он замер на месте. — Ты выглядишь как мамин жеребенок.

Хеннесси захихикал и прикрыл рот щеткой.

— Моя дочь очень, очень дорога мне, и я очень, очень нервничаю из-за этой затеи…

— Мама, не цепляйся!

— … она — самое дорогое, что у меня есть, и ты… ты, — она потянулась и коснулась копытом шеи Фликера, — … ты ведь никогда не подведешь свою мать, правда?

— Ну вот, опять она цепляется. — Щеки Пайпер порозовели, когда она затаила дыхание, презирая действия матери.

Фликер посмотрел в глаза кобыле, а затем на Пайпер. Он изучал кобылку: шерсть у нее была цвета корки пирога, а грива — цвета лаймового безе. Фликеру пришла в голову мысль, которая никогда раньше не приходила ему в голову. Каждая кобылка была дочерью какой-то матери. Для него это было просто умопомрачительно. Он подумал о своей собственной матери и младшей сестре. Иногда он завидовал тому, как сильно мать любит его сестру, но потом смирился с этим.

— У меня есть младшая сестра, — торжественным шепотом сказал Фликер кобыле. — Она мне очень дорога. Мэм, я буду заботиться о вашей дочери, насколько это в моих силах.

— Спасибо. — Миссис Пай отступила, в ее глазах стояли слезы, а на лице играла улыбка.

— Мама, перестань использовать свое чувство земного пони на других пони. — Стоя возле двери, Пайпер ёрзала. — Мне от этого волшебно щекотно, и я не могу усидеть на месте. Наверное, я выгляжу так, будто у меня вши!

Кобыла повернулась лицом к дочери, уголок ее рта дернулся, когда она попыталась сдержать улыбку:

— Пайпинг Хот, я все еще не согласна с этим, но я не собираюсь лишать тебя возможности жить лучше. Я была бы ужасной матерью, если бы сделала это. Мне это не обязательно должно нравиться, и я приму любое ваше решение, юная леди.

— О, вот и юная леди… Мама, пожалуйста… Я должна работать с этими пони. — Пайпер обратила умоляющий взгляд на мать.

— Я останусь в Кантерлоте с моей кузиной, Дерби Пай, на ночь, на случай, если ты передумаешь. — Встревоженная мать бросила на дочь умоляющий, полный надежды взгляд и замерла, ожидая, несомненно, молясь, чтобы Пайпер передумала. — Я поеду домой утренним поездом. Я могла бы зайти утром и попрощаться…

— Нет! — Голос Пайпер был похож на носовое хныканье. — Не цепляйся!

— Ладно, Пайпинг Хот, я пойду. — Уши опустились, Кешью Пай несколько раз моргнула, выпустила несколько сопений и как-то умудрилась улыбнуться сквозь боль.

— Мама… — Голос Пайпер был нерешительным.

— Да? — Кешью выглядела обнадеженной, но настороженной.

— Я люблю тебя, мама. Я хотела уехать из дома, но не хотела оставлять тебя и папу. Учиться в школе дорого, а я хочу стать волшебницей. Я знаю, что вы с папой не поймете, потому что вы земные пони… — Слова Пайпер оборвались, и она не смогла закончить то, что хотела сказать.

— Нет, Пайпинг Хот, я не понимаю… но я хочу, чтобы ты была счастлива. Сейчас я ухожу, чтобы ты могла познакомиться со своими новыми друзьями и боссом. Будь умницей, будь здорова и, пожалуйста, регулярно пиши домой.

— Обязательно, мама…

— Миссис Пай, если позволите. — Сложив бумаги, доктор Стерлинг встал с кресла. — Ваша дочь получит здесь самое лучшее магическое образование. Смею предположить, что оно будет лучше, чем в большинстве школ, поскольку здесь мы можем работать один на один, лицом к лицу. В классе ученикам приходится конкурировать со своими товарищами за внимание учителя.

Кешью Пай выглядел задумчиво, пока доктор произносил свои слова.

— Это рабочее ученичество. Все, чему она научится, будет связано с работой. Она будет ежедневно практиковаться. В некотором смысле наши ученики имеют больше преимуществ, чем ученики в переполненной школе. Да, есть опасность, деревянная нога мистера Чандлера тому подтверждение, но опасность мотивирует пони быть на высоте. — Доктор Стерлинг жестом копыта указал на Фликера. — Он — прекрасный пример того, что мы делаем. Бедный жеребенок, который жил на ферме и очень нуждался в прекрасном образовании. Сейчас он зарабатывает больше, чем его родители за год. Он встречается с теми, кто движет и меняет жизнь в Кантерлоте. Мистер Никер приобретает остроумие, проницательность и этикет, необходимые для того, чтобы занимать самые высокие ступени в обществе.

Склонив голову, Кешью Пай моргнула:

— Это я понимаю. Благодарю вас. Пожалуйста, дайте моей дочери то, что не могу дать я.

Пайпер, бросив нервный взгляд на двух жеребят в комнате, колебалась лишь мгновение, прежде чем подбежать к матери, схватить ее за переднюю ногу и яростно сжать ее, пока из ее глаз текли слезы…

Глава 7

Тренировочный манекен был перемещен, и это беспокоило Фликера больше, чем он хотел признать. На его месте теперь стояла третья кровать — простая спартанская штуковина с тонким матрасом, который подходил к двухъярусным кроватям, уже стоявшим в комнате. На кровати, в скудном пятне солнечного света, лежал Картофелина.

— Иииииииииии! Что это?! Он такой милый! — Пайпер бросилась вперед в комнату, протиснувшись мимо Хеннесси, и подняла своей магией чудовище-мутанта, известного как Картофелина. Не обращая внимания на опасность его сантиметровых когтей и зубов, похожих на клыки, она взяла его на копыта и стала тереться щекой о его безволосую, морщинистую, кожистую кожу. — Киска!

— Мяу? — Картофелина бросила умоляющий взгляд на Фликера, единственного из присутствующих пони, кто говорил с Картофелиной. — Мяу. Мяу? Мяу… мяу! — Выражение бульдожьей мордочки безволосой кошки стало выражением долготерпеливой печали, когда Картофелина понял, что Пайпер станет постоянным вредителем. Картофелина сгибал когти, шевелил лапками, но ничего не делал, чтобы навредить кобылке, безрассудно уничтожающей его достоинство.

— Это Картофелина. — Фликер попытался сдержать раздражение от того, что его учебный манекен переместили. — Картофелина не умеет говорить, как ты или я, но он понимает каждое твое слово. Он умный, как мы. Не я выбрал Картофелину, а он выбрал меня. Это сложно.

— Он такой милый! — завизжала Пайпер, покачивая Картофелину в своей магии, при этом ее щека все еще терлась о его щеку. Когда она с любовью сжала его, Картофелина протестующе зарычал, обнажив несколько рядов зубов.

У Картофелины и его вида была гипердонтия^[1].

Буря нежности прошла, и Пайпер положила Картофелину обратно на кровать. Она принялась осматривать свою комнату, бормоча о том, что ей нужны украшения для стен, занавески и ковры. Пока она это делала, Хеннесси смотрел на Фликера, пытаясь найти признаки недовольства, но Фликер ничего не излучал.

— Картофелина, — обратился Фликер к своему отвратительному компаньону, — нам доверили работу. Охраняй Пайпер. Если что-то или кто-то попытается причинить ей вред, отгрызи им ногу… а лучше — морду.

Крутанувшись на месте, Картофелина бросил злобный взгляд на кобылку, лишившую его достоинства, а затем одарил Фликера взглядом, полным праведного негодования. Его обрубленные, почти несуществующие уши подергивались, а толстая колбаса хвоста рассекала воздух.

— Тебе не обязательно любить приказы, Картофелина, ты просто должен их выполнять. Давай по морде.

— Мяу. — Это было очень пренебрежительное мяуканье, но Картофелина признал отданный ему приказ. Раздосадованный и подавленный, он плюхнулся на кровать и снова принялся дремать на солнышке.

— Это место похоже на тюремную камеру, — сказала Пайпер, пытаясь завязать разговор. Повернувшись, она посмотрела на двух жеребят, которые были ее соседями по комнате. — Вы оба кажетесь милыми.

Фликер, у которого была младшая сестра, годовалая малышка по имени Ник-Нак, думал о ней с теплым чувством привязанности. Он стоял молча, и Хеннесси протиснулся мимо него. Более взрослый жеребенок-земнопони пересек комнату и подошел к месту, где стояла Пайпер. Он изучал ее, она изучала его в ответ, и после молчаливого обмена взглядами кобылка улыбнулась.

Шаркая копытами, Хеннесси сказал Пайпер:

— Ты услышишь, как Фликер рассказывает о том, какой он, и это будет жутко, и он будет говорить о том, как ему нравится убивать, пускать газы и поджигать вещи. С ним может быть трудновато, но, не сомневайся, он хороший пони. Не знаю, можно ли назвать его милым, но он профессионал, и мне кажется, что из него получится верный друг. Он просто очень любит свою работу, вот и все.

Заинтригованная, Пайпер наклонила голову набок и посмотрела на Фликера, который теперь смотрел на Хеннесси пустым взглядом. Хеннесси обошел вокруг и встал бок о бок с Пайпер, после чего они вместе уставились на Фликера, который, как статуя, стоял возле двери.

— Он кажется мне тупоголовым, — прошептала Пайпер, обращаясь к Хеннесси.

— Может быть, — ответил Хеннесси, — но, насколько я понимаю, из того, что я о нем знаю, ум Фликера движется как поезд. Он медленно движется, но как только он начинает двигаться, его уже не остановить. Это все сила и движение вперед. Думаю, многие пони могут принять его за глупца. — Медленный говор жеребенка заставлял Пайпер ухмыляться все шире с каждым его словом.

Слишком хорошо понимая, что его изучают и оценивают, Фликер просто стоял и думал о поездах. Ему нравились поезда, нравилось то, что они собой представляли, экономичность и эффективность передвижения, а больше всего Фликеру нравилось, когда поезда приходили вовремя. Какой смысл в расписании поездов, если они всегда опаздывают?

— Знаешь, кажется, я понимаю, почему моя мама пошла к нему. — Прищурившись, Пайпер продолжала изучать Фликера и подтолкнула Хеннесси передней ногой. — Думаю, с ним мы в безопасности.

— Я пойду приму душ, — объявил Фликер. Он строго посмотрел на Хеннесси. — Не спускай с Пайпер глаз. — Его брови нахмурились, и в голове Фликера закрутились колесики. — Нужно придумать, как она будет принимать душ и при этом оставаться в безопасности. Одному из нас придется стоять на страже.

— Погодите, он ведь действительно серьезно к этому относится? — спросила Пайпер.

— Агась. — Хеннесси кивнул головой. Я думаю, Фликер — это то, что вы называете "книжным умом", потому что он воспринимает буквально.

Хихикнув, Пайпер высунула язык и скорчила Хеннесси смешную рожицу:

— Это не то, что значит "книжный умник", глупышка.

— Тогда что же это значит? — потребовал Хеннесси.

— Пока вы двое разбираетесь, я пойду приму душ. — Повернувшись, Фликер выскользнул за дверь и исчез.

Немного влажный и пахнущий сосновым мылом, Фликер достал свой учебник по заклинаниям, чтобы немного позаниматься. Он был не очень хорош в магии, ему не хватало силы и творческого подхода. Выучив простое заклинание, он мог его использовать, но ему было трудно сочетать его с другими заклинаниями или заставить старое заклинание работать по-новому.

Пайпер пыталась помочь Хеннесси с чтением, и это слегка отвлекало его, но Фликеру пришлось смириться с этим. Они читали словарь, и Фликер одобрил эту затею. Словари были чудесными книгами, полными правил и порядка. Фликеру нравились словари, они давали ясность языка и приводили к пониманию.

С невозмутимым спокойствием он поднял свою новую палочку и открыл книгу заклинаний, чтобы найти заклинание, которое давно не давало ему покоя. Он мог наложить световое заклинание с помощью рога, но это требовало постоянных усилий и магического истощения. Существовало заклинание света, которое могло гореть некоторое время, но до сих пор оно ускользало от него. Это было выше его сил, хотя многие другие единороги делали это с абсолютной легкостью.

Не замечая, что Пайпер смотрит на него и его палочку, Фликер попытался сосредоточиться на заклинании, которое было бичом его существования. Это было обычное световое заклинание, но для него оно представляло собой нечто недосягаемое. Даже при наличии словесного компонента для фокусировки магической энергии он раз за разом терпел неудачу.

Удерживая палочку, собрав всю свою волю, Фликер предпринял еще одну привычную попытку и произнес слова, которые произносил уже столько раз:

— Luceat lux vestra!

Как и много раз до этого, ничего не произошло. Фликер стоял на месте, упрямый и немного раздраженный. Он повторил попытку и на этот раз слегка взмахнул палочкой:

— Luceat lux vestra! — К его разочарованию, ничего не произошло. Ну что ж, он мог бы заниматься этим весь день и всю ночь, если бы понадобилось. Он уже делал это раньше, так что и сейчас не было ничего сложного.

Взмахнув палочкой в воздухе, он снова произнес волшебные слова:

— Luceat lux vestra!

— Ты правильно произносишь слова. — Голос Пайпер был немного робким, когда она подошла к Фликеру, и она выглядела обеспокоенной, не зная, как Фликер воспримет ее вторжение. — Я уже применяла это заклинание. Оно непростое, и я видела, как это делается без словесного компонента. Я еще не настолько хороша, чтобы делать это, но думаю, что смогу помочь тебе. Это палочка… Я никогда такую не видела, но читала о ней. Могу я взглянуть на нее?

Фликер, не торопясь отвечать, обдумывал ее слова. Пока Пайпер стояла и терпеливо ждала, Фликер пришел к выводу, что нет ничего плохого в том, чтобы позволить ей помочь. Ничего не говоря, он протянул ей свою палочку. На мгновение их магия соединилась, и Фликеру показалось, что он стоит под лучами полуденного солнца. От магии Пайпер веяло теплом и силой.

— Я слышала, как говорят, что пользоваться палочкой — все равно что проталкивать чернила через перо. Ты сосредотачиваешь свою магию в самой палочке, заряжаешь ее, а затем проталкиваешь через нее. Теперь, когда я думаю об этом, я представляю, что это все равно что стрелять слюной из соломинки.

Фликер, прислушиваясь к каждому слову, не мог не заметить, что, когда Пайпер произносила слово "соломинка" или любое другое слово с буквой "м", в ее голосе слышалось слабое "а". "Соломайка". Он понял, как стрелять слюной из соломинки, поскольку в рамках обучения учился пользоваться духовым ружьем. Приходилось вдыхать огромное количество воздуха, если пони надеялся выпустить дротик из орудия.

Пайпер, сверкнув рогом, сделала палочкой плавный взмах и произнесла:

— Luceat lux vestra!

Над головой Пайпер вспыхнул слабый шар света, а затем поплыл вверх, очень похожий на раскаленный мыльный пузырь. Пайпер выглядела впечатленной собственной магией и с облегченной улыбкой вернула палочку Фликеру.

— А теперь попробуй ты. — Голос Пайпер был одновременно радостным и чопорным.

Фликер нервничал, но не показывал этого, держал свою палочку и пытался думать о своей магии, как о глубоком вдохе. Он позволил ей разгореться, и с каждой секундой его палочка и рог светились все ярче. Светящаяся сфера Пайпер исчезла, но он не позволил ей отвлечь его. Прямо сейчас Картофелина мог начать грызть его ногу, и Фликер не позволил бы этому отвлечь его.

Взмахнув палочкой, Фликер выкрикнул:

— Luceat lux vestra!

Латунный наконечник палочки рассыпал искры, но больше ничего не произошло.

Что ж, придется продолжать попытки. Не теряя надежды, Фликер позволил своей магии снова разгореться, а Пайпер сделала шаг назад, чтобы дать ему пространство. Это было простое световое заклинание. Доктор Стерлинг мог произнести его, даже ничего не говоря, и за считанные секунды выплеснуть десятки шаров.

Возможно, он просто недостаточно долго ждал. Фликер позволил своей магии усилиться и стал ждать, пока пройдет несколько секунд. Палочка уже слегка вибрировала, и Фликер чувствовал, как его все еще влажная грива встает дыбом в некоторых местах. Картофелина жалобно мяукнул и нырнул под кровать, но Фликер не отвлекся.

Хеннесси поднял свой словарь перед мордой, как щит.

— Luceat lux vestra! — воскликнул Фликер, пронзая воздух своей палочкой. Сверкнула яркая вспышка света, которая ослепила его, и он не смог увидеть конечный результат своих действий. Шары света заплясали в его глазах, и Фликер несколько раз моргнул, чтобы прогнать блики из глаз.

Над головой у него висела крошечная сфера света, вращающаяся вокруг его рога. Она была слабой, мерцала и могла погаснуть в любую секунду, но это была стойкая световая сфера. Почувствовав себя довольным, Фликер приготовился отпраздновать это событие, повторив попытку. Он поднял свою палочку и начал заряжать себя магией…

С добрым, почти отеческим выражением лица доктор Стерлинг окинул взглядом три лица, обращенные к нему. У Фликера было обычное выражение холодной незаинтересованности, но это было его обычное выражение, у Хеннесси — теплое, преданное обожание, а Пайпер была просто в нетерпении. Она подпрыгивала на месте, отчего ее уши хлопали вверх-вниз. Доктор подумал, что она скорее похожа на перевозбужденного щенка.

— Мы отправимся к месту назначения на воздушном корабле, — сказал он жеребятам, которые зависели от каждого его слова. — На моем дирижабле. Он не очень большой, но в нем могут спать шестеро, есть бортовая лаборатория, и он комфортабельный. Я буду ждать, что вы трое будете слушаться каждого моего слова, и хочу, чтобы вы не забывали о своих лучших манерах, когда мы будем на виду у всех.

Фликер кивнул, Хеннесси тоже, но Пайпер была слишком возбуждена и продолжала подпрыгивать.

— На месте мы будем уделять особое внимание тренировкам на ходулях. Юный мистер Никер уже мастер, и вам двоим будет полезно прислушаться к его советам. Ходули позволяют нам быстро передвигаться по суше и обеспечивают некоторую защиту от нападений, если мы столкнемся с группами паразитов на открытой местности. Ходули также обеспечивают определенную защиту от диких животных.

— Ходули! — завизжала Пайпер.

— Да, мисс Пай, ходули. Это очень практичные инструменты нашего ремесла, как вы узнаете со временем.

— Когда мы уезжаем? — спросил Фликер.

— В течение часа, — ответил доктор. — На корабле вы станете моим первым помощником и будете отвечать за то, чтобы держать команду в узде.

Фликер, не увидевший в этом заявлении юмора, торжественно кивнул.

Доктор, видя, что Фликер не видит юмора в его заявлении, усмехнулся и добавил:

— Любое нарушение будет заканчиваться прогулкой по доске.

Фликер снова торжественно кивнул, но и Хеннесси, и Пайпер выглядели встревоженными. Стерлинг вскинул бровь, и на его морде появилась кривая улыбка. Он точно знал, что Фликер будет искать доску по всей палубе, а потом жаловаться, когда не найдет ее.

Доктор предвкушал неплохое развлечение.

¹↑ Сверхкомплектные зубы.

Глава 8

Палуба “Без Паники” была не очень большой, и Фликеру не потребовалось много времени, чтобы осмотреть ее. Корабельная часть дирижабля была около трех метров в высоту, чуть меньше трех метров в ширину и около восьми метров в длину. Это было небольшое судно, чуть больше частной яхты. Закончив осмотр, Фликер вернулся к доктору и неловко отсалютовал, что, по его мнению, было правильным.

— Какие-то проблемы, первый помощник Никер? — Доктор Стерлинг, которому нравилась эта шутка над Фликером, каким-то образом сохранил самообладание и удержался от улыбки. Ему нравилось наблюдать за тем, как смущается Фликер.

— Доктор Стерлинг… Капитан Стерлинг? — Фликер сделал паузу, не зная, что сказать. — Капитан, похоже, с доской что-то не так. Я не могу ее найти.

— То есть вы не принесли доску? — Доктор постарался выглядеть обеспокоенным, очень обеспокоенным. — Первый помощник отвечает за то, чтобы не забыть о доске. Как вы могли забыть?

— Теперь у нас есть проблема посерьезнее, — сказал Фликер, выглядя подавленным и пристыженным.

— И какая же? — спросил доктор Стерлинг.

— Я совершил нарушение, и из-за моей собственной неспособности у меня нет доски, по которой я мог бы идти. Я подвел вас, доктор Стерлинг. Может, мне броситься через перила?

Осознав, что жеребенок, по сути, бросится через перила, доктор Стерлинг сжал рот в плотную линию под серебристыми усами. С некоторыми пони просто невозможно шутить. Доктор почувствовал одновременно и огорчение, и облегчение. Фликер так серьезно относился к своим обязанностям, и поэтому доктор знал, что Пайпер будет в безопасности, но его беспокоил тот факт, что Фликер не замечал, когда с ним шутили. Бедный жеребенок родился с неприятным заболеванием — у него напрочь отсутствовало чувство юмора, и доктор потратил немало времени на поиски. Пайпер и Хеннесси собирались вдоволь посмеяться над Фликером.

— Первый помощник Никер, как капитан этого судна, я объявляю официальное прощение за вашу неудачу. — Как ни старался, Стерлинг больше не мог найти это смешным. — Идите и наслаждайтесь. Посмотрите на мир внизу. Отдохните на палубе. Возможно, проведи время с мисс Пай и мистером Уокером.

— Может быть, из чего-нибудь можно сделать доску? — предложил Фликер.

— Фликер… — доктор замешкался после того, как назвал жеребенка по имени, — береги корабль от любых бродячих банд воздушных пиратов.

В голове у Фликера на мгновение перевернулись колесики, чтобы обработать новую информацию:

— Есть, капитан. — Поправляя меч, Фликер повернулся и стал расхаживать по палубе, оставив доктора в оцепенении.

— Вы хорошо работаете, первый помощник Никер… берегите нас.

Глядя в два ярких и жаждущих лица, доктор Стерлинг поднял маску, которая была символом его профессии. Его зоркие глаза наблюдали за их реакцией, любопытством, а в случае с мисс Пай — за острым чувством желания. Как и Фликер, она была прирожденной для этой карьеры, и он не сомневался, что из нее получится прекрасный рабочий волшебник.

Одни волшебники целыми днями бездельничали в башнях, иногда обсуждая теорию или открывая старые пыльные книги, другие — выходили на улицу и работали, делая мир лучше. Он был полон решимости сделать так, чтобы мисс Пай стала действующим волшебником, а не каким-то старым ленивым сумасбродом, растрачивающим свой огромный потенциал.

— Маски не всегда были волшебными, но со временем они стали такими. — Доктор преподавал этот урок истории тысячу раз или больше, но ему по-прежнему нравились романтика и история его ремесла. — В старину длинная часть клюва была наполнена ароматическими травами и алхимическими талисманами, которые помогали сбалансировать четыре гумора тела. Кроме того, в клюв клали апельсин, утыканный гвоздикой, чтобы избавиться от вони. С тех пор мы прошли долгий путь, и теперь клювы наполнены хрупкими хрустальными батарейками, в которых хранятся заклинания и энергия заклинаний.

— Это немного жутковато, — сказал Хеннесси, отводя глаза, опасаясь какой-нибудь расправы. Когда ничего не произошло, жеребенок поднял голову чуть выше и снова сосредоточился на маске. — Я считаю, что она должна быть жуткой, и на это есть причина. Не думаю, что противогаз вызовет такую же реакцию у публики, верно?

— Верно, мистер Уокер. — Довольный своим учеником, доктор Стерлинг сиял. — Эти маски несут в себе груз традиций. Мистер Гэллоуз, который управлял гильдией Кантерлота до мистера Чандлера, пытался изменить дизайн на что-то более современное. Сама принцесса Селестия вынесла строгое постановление, не допускающее никаких изменений. Эти маски — наша история, наша культура, символы нашей профессии, и столетия их использования наложили отпечаток на широкую общественность.

— Вроде того, как волшебники носят большие конические шляпы с висячими полями. — Хеннесси сделал шаг назад, а затем сел на пол. — Как долго Фликер будет ходить по палубе?

— До тех пор, пока его не освободят, — ответил доктор Стерлинг. — Это полезно для него. Он целеустремленный тип, и ему нужно что-то делать.

— Эти маски — как значок полицейского или каска пожарного. Они существуют так давно, что любая попытка изменить их будет встречена возмущением. — Последовав примеру Хеннесси, Пайпер села. — И, несомненно, они создают ощущение единства и единообразия, ведь члены гильдии из любого крупного города будут носить одну и ту же маску, один и тот же знак братства.

— Верно, мисс Пай. — Стерлинг одобрительно кивнул кобылке и был вознагражден теплой улыбкой. Быстрым касанием магии Стерлинг вывел корабль на курс и занялся ужином, который готовился на камбузе. — При первом надевании маски вам нечем будет дышать, и вам может показаться, что вы задохнетесь. Может потребоваться от десяти до двадцати секунд, чтобы сработал воздухоочиститель. Сохраняйте спокойствие и не паникуйте. Маска не пропускает болезни, токсичные испарения, вредные магические миазмы большинства типов, а в экстренных случаях позволит вам дышать под водой в течение длительного времени, но батареи со временем разрядятся.

— Мистер Стерлинг, если позволите спросить, сколько стоит изготовление маски? — Пайпер подождала ответа, но затем задала другой вопрос: — Почему пожарные и другие пони не пользуются подобными магическими масками, чтобы обезопасить себя? Я предполагаю, что это связано с какими-то затратами.

— А, вот и вопрос, который почти никогда не задают на инструктаже. — Усы затряслись, доктор Стерлинг улыбнулся. — Каждая маска стоит около двадцати тысяч бит на материалы, алхимию и чары. Хорошие пони, такие как покровитель нашей гильдии, Найт Лайт, делают некоторые из наших масок и запрашивают только стоимость материалов, но не берут плату за необходимые алхимические реагенты или чары. Некоторые из наших самых искусных мастеров также изготавливают маски. Это очень сложный процесс, и если в нем есть хоть малейший изъян, носитель может умереть или быть под угрозой.

— Могу ли я научиться делать маски? — спросила Пайпер.

— Конечно, — ответил Стерлинг. — Я спрошу об этом у Найт Лайта, когда мы вернемся. Возможно, он позволит вам понаблюдать за его работой, чтобы вы могли научиться. Маски время от времени повреждаются, и иногда их приходится заменять.

— Правда ли, что с их помощью можно видеть сквозь стены? — Лицо Хеннесси исказилось от недоумения. — Это похоже на суперспособность, как в комиксах.

— Уверяю вас, маски позволяют видеть сквозь стены, чтобы вы могли найти, где прячутся крысы и другие паразиты. Ночное зрение позволит вам видеть в полной темноте, вы сможете смотреть сквозь стены, а такие вещи, как крысы и блохи, будут отображаться с помощью цветовой кодировки. Крысы будут красными, а блохи, клещи и вши — оранжевыми. Специальные маски позволят вам видеть невидимых существ. Найт Лайт работает над их усовершенствованием, поскольку у нас были тревожные сообщения о невидимых крысах на западном побережье. Я пока не видел подтвержденных сообщений об этом, так что сомневаюсь, что они существуют. Скорее всего, это просто новые ученики паникуют и прикрывают себя за какую-то провинность. Тем не менее Найт Лайт считает, что технология заслуживает внимания.

— Маска будет блокировать мою способность чувствовать запах болезни, не так ли? — Хеннесси посмотрел на маску, которую удерживал Стерлинг, прищуренным взглядом.

— Мистер Чандлер собирается поговорить с Найт Лайтом об индивидуальных чарах. Я не знаю, что возможно, но знаю, что мы хотим, чтобы ваш талант был использован в полной мере. — Доктор Стерлинг почувствовал магическое прикосновение к маске, которую держал, и отпустил ее, чтобы Пайпер могла рассмотреть ее. Он был восхищен ее чувством удивления, любопытством и ликованием. Она напоминала ему более оживленного Фликера. Он видел в ней все задатки хорошего солдата в борьбе с болезнью.

— После ужина мы опробуем маски. Мистер Уокер, пожалуйста, пойдите и освободите мистера Никера от его обязанностей, поскольку он достаточно долго оберегал нас от воздушных пиратов. Скажите ему, что пришло время поесть. Спасибо.

— Я могу это сделать. — Поднявшись, Хеннесси унесся прочь, стуча копытами по деревянному полу.

— Мисс Пай, пожалуйста, помогите мне подать ужин. Спасибо.

— Хорошо! — Мотивированная и торопливая, Пайпер вернула маску доктору Стерлингу, а затем помчалась на камбуз.

Доктор Стерлинг с довольным вздохом положил маску обратно в сундук, закрыл крышку и, улыбнувшись, присоединился к Пайпер на камбузе.

Фликер казался более сдержанным, чем обычно, и следил за каждым движением Пайпер. Ужин закончился, посуда была убрана, а камбуз приведен в порядок. У возбужденной кобылки было заклинание мытья посуды, и она быстро справилась с уборкой. Для Хеннесси такое применение магии единорога было чудом, и ему требовалось время, чтобы привыкнуть.

— Итак, я просто надену маску на лицо, она схватит меня, и тогда я не смогу дышать несколько секунд. — Пайпер моргнула, и на ее взволнованном лице появились признаки страха. — Полагаю, маска хорошо запечатывается и запускает свои защитные механизмы. — Еще больше страха появилось в ее глазах, и уши опустились. — Однажды я чуть не утонула в чане с патокой. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, если я испугаюсь.

— Никто не будет думать о тебе хуже, — сказал Фликер ровным голосом, в котором не было и следа чувств.

Как оказалось, холодное заверение Фликера было как раз тем, что нужно Пайпер. Она повернулась, чтобы посмотреть на него, увидела собственное отражение в его глазах и, сама не зная откуда, поняла, что он спасет ее. Если бы случилась какая-то беда, он бы спас ее. Он не запаникует, не будет колебаться, он будет действовать.

И это очень успокаивало встревоженную кобылку.

Глубоко вздохнув, она вытащила маску из магии доктора Стерлинга, взяла ее и, закрыв глаза, надела на лицо. Сердце тут же заколотилось: маска образовала вакуум, и весь пригодный для дыхания воздух просто исчез, не оставив ей ничего. Она даже была достаточно умна, чтобы понять, почему маска так поступает, — она очищала воздух, который мог попасть в нее при надевании.

Ощущая подкрадывающийся ужас, она ждала воздуха, дающего жизнь, и по мере того как секунды тянулись в вечность, вытянула переднюю ногу. Она почувствовала, как сильная нога обхватила ее копыто, и догадалась, что это Хеннесси держит ее. В тот момент, когда ей показалось, что она больше не может этого выносить, появился воздух, сладкий, чудесный воздух, и она втянула его в свои горящие легкие. Ее собственная паника лишила ее драгоценного кислорода.

Теперь все было в порядке. Она моргнула и посмотрела сквозь линзы маски на своих спутников. Там, где Фликер чувствовал цель, Пайпер ощущала силу. Надев маску, она могла свободно разбрасывать опасные заклинания, как конфетти, не опасаясь возмездия. Она сможет использовать опасную магию, уносящую жизни, и от одной мысли об этом маленькая кобылка вздрагивала: мурашки бежали по позвоночнику от крупа до основания черепа.

Взгляд сквозь маску позволил Пайпер увидеть совершенно новый мир, мир, полный бесконечных возможностей, мир, где единственным ограничением был ее собственный потенциал. Маска придала ясность ее видению, ее собственному особому взгляду на то, каким она хотела бы видеть свое будущее. Впервые в жизни она попробовала сладкий нектар власти, и ей захотелось большего.

Ценой власти были несколько мгновений удушья, но с этим можно было смириться.

В Пайпер после снятия маски было что-то необычное, но Хеннесси не знал, что именно. Кобылка была странной, и он не понимал, в чем дело. Жеребенок посмотрел на доброе лицо доктора Стерлинга, который держал маску. У Хеннесси не было никакой причудливой магии единорога, чтобы помочь ему надеть маску, поэтому ему пришлось делать это своими копытами.

Фликер смотрел на него так, что Хеннесси почувствовал себя слабым. Ему нравился тяжелый, тупой взгляд Фликера, и что-то в его собеседнике заставляло Хеннесси чувствовать тепло в животе. Отвлекшись, жеребенок задумался о том, какой была его жизнь дома, и на короткую секунду в его голове пронеслась страшная и прекрасная фантазия о том, как Фликер защищает его от насмешек и издевательств семьи, соседей и невежественных деревенщин, которые изводили его всю жизнь.

Без сомнения, Фликер разорвет их на куски, и от этого Хеннесси становилось хорошо.

Для Хеннесси маска символизировала побег.

Надев маску, он станет крысоловом, чумным доктором, одним из тех безликих, кто работает в тени на благо общества. Он больше не будет Хеннесси, слабоумным жеребенком, которого били почти каждый день, или запихивали в подвал пристройки, или поджигали ему хвост, или жеребенком, чей отец однажды в пьяной воинственной ярости пытался "выбить из него дурь для его же блага", а его многочисленные братья подбадривали его или присоединялись к нему.

Маска сделает его безликим, спрячет его, маска сделает его просто еще одним пони. Хеннесси, чувствуя тесноту в груди, посмотрел на Фликера, Фликера, который был очень похож на рыцаря в сияющих доспехах. Фликер, которого, казалось, не волновало и даже не замечал, что Хеннесси такой, какой он есть. Фликер, который смотрел на него самым чудесным, манящим образом, пытаясь рисовать. Фликер, который действительно не был красавцем, ни в малейшей степени, но в его свирепости и прямом, непосредственном подходе ко всему было что-то привлекательное. С Фликером ты знал, на чем стоишь, не было двойственности, не было подколов, не говорилось одно, а делалось другое.

Протянув копыто, Хеннесси взял маску, втянул воздух и без лишних слов сунул лицо в маску. Нехватка воздуха сразу же насторожила, но он знал, что это пройдет. Он переждал вакуум, чувствуя, как в безвоздушном пространстве пересыхают глаза, и начал считать, как в грозу, когда она надвигалась со стороны болот.

Одна тысяча… две тысячи… три тысячи…

Когда он дошел до девятнадцати, холодный воздух обдал его лицо, и он вдохнул, наполняя легкие столь необходимым ему воздухом. После короткого периода удушья возможность снова дышать была подобна рождению заново. С каждым вдохом, наполняющим легкие, Хеннесси ощущал, как к нему возвращается надежда, как он снова может мечтать и как он может быть самим собой.

Впервые в жизни Хеннесси почувствовал, что может дышать свежим воздухом, воздухом, свободным от фанатизма, ненависти и сознательного невежества, от миазмов предосудительной грязи, которыми была пропитана местность, где он воспитывался. Задыхаясь, он наполнил легкие стерильным воздухом, благодарный за предоставленную ему возможность.

Глава 9

— Мы, безликие, те, кто сдерживает черный прилив, мы, группа братьев, которые трудятся во тьме, чтобы уберечь мир от гибели и разрушения. — Удерживая меч, Фликер взглянул на Пайпер, когда та открыла глаза. В редкий момент творческого вдохновения он добавил: — И сестры. Я всегда считал, что мы должны внести изменения, чтобы добавить наших сестер.

— Очень странно видеть, что ты чем-то увлечен. — Пайпер говорила тихим шепотом, а ее глаза не отрывались от меча Фликера, когда он убирал его в ножны. — У тебя действительно есть чувства.

Бросив взгляд на Хеннесси, Фликер ненадолго задумался над словами Пайпер, а затем ответил:

— Когда-то я был всего лишь жеребенком. Я все время боялся, ныл, беспокоился обо всем, обо всем, что может пойти не так, и постоянно жил в ужасе. Я всего боялся. Я беспокоился обо всем. Теперь я часть чего-то большего. Я знаю свою цель. Мои страхи ушли от меня. Я повзрослел. Я научился избавлять свой разум от беспокойства. — Жеребенок моргнул. — Я состою в организации, цель которой — поддерживать свет цивилизации. Как я могу не быть увлеченным этим?

— Думаю, я это понимаю, но все равно как-то странно видеть, что у тебя есть… ну, чувства по этому поводу. — Выражение лица Пайпер стало мягко озабоченным. — С тех пор как мы познакомились, ты… ну, ты показался мне немного… ты довольно… э-э-э… как бы это сказать повежливее…

— Холодным? — Хеннесси закончил, произнеся слово, которое Пайпер не решалась использовать. — Отстраненным. Независимым.

— Клинический и расчетливый, — добавила Пайпер, покачивая головой вверх-вниз.

— Может, и так. — Фликер пожал плечами. — Мама говорит, что я изменился с тех пор, как покинул дом. Я просто очень счастлив от того, что делаю. Я горжусь этим. Я отдаю себя тому, что я есть, и ничего не оставляю для себя. Не знаю, есть ли в этом смысл, но в моей голове это звучит хорошо.

— Вообще-то, я это понимаю. — Пайпер наклонилась вперед. — Я больше всего на свете хочу быть волшебницей. У меня не было таланта к магии, я получила флейту на кьютимарке, но я не падаю духом. Я знаю, что могу стать могущественной волшебницей, но мне придется полностью отдаться своему желанию, если я хочу сравниться с пони, родившейся со способностями к магии.

— Да. — Голос Фликера был похож на шипение в тусклом полумраке спальни. — Целиком и полностью. Отдай себя и потеряй себя в цели. Стань единым целым с судьбой и познай радость, блаженство, никогда не сомневаясь в себе.

— Ну вот, опять он наводит жуть…

— Заткнись, Хеннесси! — Пайпер одарила жеребенка земнопони суровым взглядом, выражающим неодобрение.

— Ну, он…

— Замолчи!

— Я нахожусь там, где нет страха и сомнений, где беспокойство не может меня настигнуть. Я един со своей целью. — Фликеру, казалось, было безразлично, что Хеннесси и Пайпер борются за доминирование, и его не беспокоило, что в данный момент они бросают друг на друга свирепые взгляды.

— Деревенский увалень!

— Горячая лужа блевотины!

Открыв рот в идеальном круглом "О" от шока и удивления, Пайпер несколько долгих секунд смотрела на Хеннесси, а потом начала хмыкать, потом хихикать, а потом и вовсе расхохоталась. Хеннесси сделал то же самое, смеясь во весь живот, а Фликер продолжал думать о своей цели, о своей славной цели, с пустым взглядом на лице. Хотя он и не показывал этого, Фликер, окруженный друзьями, которые разделяли его предназначение, был счастлив.

Взглянув на карту, Фликер изучил свое местоположение. Они находились в нескольких километрах к северу от Эпплвуда, к востоку от Пепелища, горы Мод и ущелья Эвен-Гастье. Еще дальше к северу находился Белохвостый лес. Община располагалась на берегу реки, по которой стекали стоки с Пепелища и болота Фрогги Боттом. Выглядя еще мрачнее, чем обычно, Фликер понимал, что все эти факторы в какой-то мере способствуют потенциальной опасности этой местности, хотя и не до конца понимал, почему. Но он учился, и однажды он узнает.

Доктор Стерлинг, похоже, знал. Доктор тоже изучал карту, и Фликер не сомневался, что доктор Стерлинг учитывает все эти переменные. В голове жеребенка промелькнула мысль о цели доктора. Кьютимаркой доктора Стерлинга был серебряный шприц, и Фликер понял, что это символ оружия против болезней. Доктор Стерлинг был одним из самых важных врачей в Эквестрии, одним из самых знающих, пони, которого очень уважали Королевские Сестры-пони, пони, которого любили многие, пони, который мог бы заниматься чем угодно, иметь сказочное богатство и признание.

И все же он выбрал работу в Гильдии Крысоловов.

Доброму доктору не нужно было пачкаться и ползать по канализации. Ему не нужно было подвергать себя риску в темноте. Доктор был выше всего этого, и все же он выбрал такую жизнь. Фликер восхищался этим, черпал в этом вдохновение, и именно по этой причине жеребенок боготворил своего наставника.

— Итак, план такой, какой он есть, — объявил доктор. — Мы заходим внутрь, осматриваем общину, даем Хеннесси возможность воспользоваться своим носом, а затем, как только очистим общину, начинаем охоту на крыс. Это фермерская община, здесь много оросительных каналов, в которых крысы могут плавать, и зернохранилищ, в которых крысы могут прятаться. Нам предстоит проделать большой путь, поэтому мы будем использовать ходули, когда будем прочесывать местность.

— Никакого газа, — сказал Фликер, его голос звучал немного грустно.

— Никакого газа рядом с едой или пони этой общины. Если мы найдем нору или убежище и я сочту, что это безопасно, вы можете пустить туда газ. — Доктор Стерлинг не обратил внимания на маниакальный блеск в глазах Фликера. — Пайпер, мы будем часто использовать твой талант здесь. Злыдень хочет провести тщательные полевые испытания, чтобы увидеть, на что ты способна. Сейчас самое время выложиться по полной. Если ты хочешь произвести на меня впечатление, то сейчас самое время и самое подходящее место. От того, что ты сделаешь здесь, зависит твое будущее в гильдии. Кто ты — важный ресурс или просто диковинка?

На лице Пайпер появилось испуганное выражение, когда слова доктора дошли до нее. Она кивнула, сглотнула, а затем в ее глазах вспыхнуло выражение твердой решимости, когда она посмотрела на Фликера. Продолжая кивать, Пайпер посмотрела в глаза своему будущему и не дрогнула.

— Хеннесси, когда мы будем знакомиться, ты должен оставаться рядом со мной. Следуй моему примеру и используй свое природное обаяние. В большинстве своем это земные пони, фермеры, суеверные, которые боятся и не доверяют магии и единорогам. У вас будет связь с ними, которой нет у нас, и я планирую использовать ее по максимуму.

Облизав губы, Хеннесси посмотрел на доктора и кивнул.

— От нас нет никакой пользы, если они не доверяют нам, и мы не можем им помочь. — Слова доктора Стерлинга стали жесткими и суровыми. — Им очень трудно доверять нам, мы представляем неизвестность, смерть и болезнь. Мы — чумные доктора… крысоловы… Пони вообще не любят убивать, они брезгливы, а мы убиваем, чтобы заработать на жизнь. Мы убиваем в таких масштабах, которые многим трудно себе представить. Если кто-то из вас сделает что-то, совершит любое нарушение, которое вызовет недоверие, если вы опорочите нашу репутацию и доброе имя, вашим наказанием будет порка или документы на увольнение.

— Э-э… — Пайпер, выглядящая немного испуганной, подняла глаза на доктора. — Что это значит?

— Это значит, — ответил Фликер ровным монотонным голосом, — что у вас есть свобода выбора наказания. Если вы совершите серьезное нарушение, вы можете принять порку и заслужить прощение гильдии, а можете уйти с позором, лишившись всех званий, титулов и привилегий как член гильдии.

— Спасибо, мистер Никер, за краткое изложение.

— Если я облажаюсь, то выберу порку. — Глаза Хеннесси сузились. — Я не сдаюсь.

Серебристая, кустистая бровь изогнулась дугой, и доктор Стерлинг кивнул Хеннесси.

— Ну, я, конечно, не собираюсь бросать свои жизненные устремления, если совершу ошибку. Полагаю, порка пройдет достаточно быстро. Конечно, я не собираюсь совершать ошибки. Я редко ошибаюсь. Правила достаточно просты, чтобы им следовать. — Пайпер придвинулась чуть ближе к Хеннесси и, опустив уши, встретила взгляд доктора. — Кажется, я понимаю преданность Фликера.

— Мистер Никер, — сказал доктор Стерлинг, поправляя Пайпер. — Он ваш помощник, и вы будете обращаться к нему именно так. Он ваш уважаемый коллега, и его преданность необычайна. Мисс Пай, вам бы не помешало укрепить его преданность вам.

— Да, конечно, доктор Стерлинг. — Пайпер склонила голову, и ее уши опустились в мольбе, когда она просила прощения у доктора.

— Вы прекрасная кобылка, мисс Пай. — Доктор, почувствовав, что его похвала оправдана, фыркнул, а затем разгладил свои усы с помощью магии. — А теперь давайте, все вы, нам нужно работать. Уже немного рассвело, и у нас впереди целый день. Мистер Уокер, мисс Пай, вы скоро поймете, что у нас долгие часы. Не торопитесь, день будет долгим.

Отойдя от карты, доктор обратил все свое внимание на Фликера:

— Мистер Никер… сегодня вам предстоит стать не просто учеником. Сегодня вы будете учить. Вы будете наставлять. Ты будешь помогать мисс Пай и мистеру Уокеру. Ты будешь отвечать на их вопросы. И… если ситуация примет плохой оборот, ты станешь их первой линией обороны, ведь ты заслужил право носить оружие, а значит, от тебя ожидают большего. Мой мальчик, ты один из самых молодых, кто заслужил эту привилегию за долгое-долгое время. Ты показал свой потенциал, так что теперь мы требуем от тебя большего.

— Да, доктор Стерлинг. — Фликер склонил голову, а затем посмотрел доктору в глаза.

— Очень хорошо. — Доктор Стерлинг улыбнулся. — Давайте приступим к работе.

Оглядевшись вокруг, Фликер увидел рай для крыс. Соломенные крыши, деревянные строения, лепнина — все это было практически приглашением для паразитов прийти и стать желанными гостями. Сам он предпочитал камень, затвердевшую глину и металл. Жестяные крыши были прекрасными крышами и издавали приятный звук во время дождя. Каменные стены были надежными.

И каналы. Он понимал их важность: каналы обеспечивали орошение и позволяли пони с легкостью перевозить грузы. Несколько тонн товара можно было погрузить на баржу, а потом тянуть ее всего лишь несколькими сильными пони с крепкой упряжью. Но крысы. Паразиты. Фликер чувствовал их повсюду: в домах, в амбарах, в складах, и они ему не нравились.

Это место ими просто кишило.

— Доктор Стерлинг, — прошептал Фликер, — все гораздо хуже, чем вы думаете.

— Верно подмечено, мистер Никер.

— Это место нужно очистить.

— И это ваша профессиональная оценка, мистер Никер? Ваш крысиный нюх не дает вам покоя?

— Доктор Стерлинг, с большим сожалением я должен сообщить вам, что сейчас мне требуется вся моя сила воли, чтобы сдерживать себя.

— О боже! — Доктор Стерлинг сделал паузу и тщательно, вдумчиво обдумал слова Фликера. — Планы меняются, — объявил он. Мы с мистером Уокером отведем жителей этого поселения к "Без паники", где начнем их осматривать и обследовать. Когда деревня будет очищена, мисс Пай, вы продемонстрируете свой талант мистеру Никеру, выманите крыс из укрытий, чтобы он мог с ними разобраться, и будете повиноваться каждому его указанию. Мистер Никер… приготовьтесь к зачистке. Помогите мисс Пай одеться и покажите ей, что нужно сделать. Если она получит хоть малейшую царапину, мистер Никер, вы окажетесь на замковых помойках, чтобы заслужить свое прощение.

— Доктор Стерлинг…

— Да, мистер Никер?

— Если у меня все получится, если все пойдет по плану, могу ли я в награду за это отправиться на замковые помойки?

— Мистер Никер… вы ужасный пони. — Доктора пробрала очень заметная дрожь, которую он не смог предотвратить. — Мы счастливы, что у нас есть вы, но иногда вы меня пугаете. Это было сделано для того, чтобы запугать тебя, чтобы ты как можно лучше выполнял свою работу и не боялся провала.

— Но… мне нравятся помойки. — Фликер выглядел почти как побитый щенок, когда говорил.

Доктор с проницательным видом посмотрел на Фликера:

— Мистер Никер, если вы меня подведете, я не допущу вас к помойкам.

Фликер шумно сглотнул, его уши опустились:

— Доктор Стерлинг, я очищу эту деревню так, как не очищали еще ни одну деревню. Я понимаю, что газ запрещен, но как насчет противоблошиных свечей?

— Они подойдут, мистер Никер. Я скажу жителям, чтобы они готовились к дню, проведенному вдали от городка. Возможно, устроим пикник или какое-нибудь другое общественное мероприятие. Я дам вам и мисс Пай достаточно места для работы и присоединюсь к вам позже, после осмотра, если сочту нужным.

— Я не подведу вас, доктор Стерлинг.

— Нет, мистер Никер, я не думаю, что провал входит в ваш лексикон или сферу возможностей.

— Идемте, мисс Пай. — Фликер обратил свой жесткий взгляд на свою спутницу. — Мы должны провести зачистку. У вас впереди увлекательный день, и нам предстоит многое сделать.

— Хорошо, я согласна, но я не пойду с вами на помойку, что бы это ни было. Хочу ли я вообще знать, что означает слово помойка? — Пайпер окинула своего чересчур ретивого компаньона обеспокоенным, почти сестринским взглядом. — Я почти с ужасом думаю о том, какое место могло бы сделать вас счастливым, мистер Никер…

Глава 10

— Оооооооооооооооо! — хныкала Пайпер. — Немного тесновато, мистер Никер, будьте осторожны! Не забывайте, что я кобылка!

— Только тесновато? — Фликер безжалостно потянул за ремешок посередине Пайпер, и она издала жалкий скулеж от боли. — Скажите, мисс Пай, вы хотите, чтобы в ваш костюм забралась крыса и устроилась там, чтобы полакомиться вашим пирожком?

— Затяните потуже, мистер Никер, затяните потуже! — в тревоге воскликнула Пайпер. — Кроме того, я рада видеть, что у вас есть чувство юмора!

— Я не шутил, — безэмоционально сказал Фликер, продолжая затягивать костюм Пайпер. — Если крысы заберутся внутрь твоего костюма, они тебя съедят. Я это видел. Нельзя расслабляться при снаряжении. — Резко дернув, он подтянул задние штанины и закрепил их на крупе Пайпер. Он не обращал внимания на ее вопли, хныканье и пронзительный писк. Все это делалось для ее же блага.

— Как-вы-это-делаете, мистер Никер? Как вы чувствуете себя комфортно в этом костюме?

Не задумываясь, Фликер ответил:

— Это моя кожа. Моя настоящая кожа. Костюм и маска делают меня цельным. Я чувствую себя полноценным пони, только когда ношу их. Они и есть я. — Он протянул тяжелый защитный плащ из прорезиненного холста. — Наденьте маску, мисс Пай. Сделайте глубокий вдох и не бойтесь.

— Хорошо. — Подняв маску, Пайпер втянула в себя как можно больше воздуха, пока Фликер ждал рядом с ней. Дышать было трудно, костюм плотно облегал ее, и она старалась не думать о том, что часть его была сделана из толстой кожи, которую, как она знала, выварили в воске, чтобы придать ей прочность. Пайпер поняла, что для кобылки ее возраста она прочла слишком много книг о жутких и отвратительных предметах. Мать ее не одобряла, но теперь это стало ее преимуществом.

Бесстрастный и неподвижный, Фликер наблюдал за тем, как Пайпер ждет воздуха. Через несколько долгих секунд он услышал слабые механические звуки ее дыхания. Перекинув плащ через спину, он закрепил его на шее, затянул ремни и пряжки, а затем кивнул. Широкополая шляпа опустилась на ее покрытую капюшоном голову, и он несколько раз хлопнул по ней, пока она не встала под прямым углом. Оставалось последнее.

Откинув плащ, он надел на нее пояс с мечом, задвинул его за ребра, затянул, пока она не пискнула достаточно громко, чтобы быть услышанной сквозь маску, а затем вложил в ножны немного поношенный, но ухоженный меч.

Пайпер была прекрасна, так прекрасна, и Фликер почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Он смахнул их — им здесь не место, — и напомнил себе, что нужно быть профессионалом. И все же это чувство не покидало его. Пайпер, отныне и навсегда его сестра, теперь, одетая в свой костюм, была фигурой великой красоты. Он держал свое обожание при себе и переключил его, перепрофилировал, чтобы использовать его для мотивации и обеспечения ее безопасности.

Все может пойти не так.

В тишине Фликер начал надевать свою кожу, и скоро он сможет носить свое лицо. Сегодня он мог быть самим собой, тем пони, которым он был на самом деле, тем пони, которого выбрала судьба. Этот день должен был стать идеальным, и Фликер собирался использовать его по максимуму. Он хотел, чтобы этот день стал особенным и для Пайпер. Ему было что показать ей, такие замечательные вещи, и он хотел, чтобы она была впечатлена им.

— Я вижу так много красного!

Фликер не стал задумываться о том, насколько это может быть страшно для Пайпер. Он стоял рядом с ней, оценивая ситуацию. Красного действительно было много. Эта деревня была заражена. Особенно его беспокоили зернохранилища, но и дома, и складские помещения, и склад на набережной были настоящими горячими зонами.

— Фликер, я должна кое-что признать, — сказала Пайпер тихим шепотом, который было трудно расслышать сквозь маску.

— Да? — Чувствуя беспокойство, Фликер не стал поправлять Пайпер.

— Я только что описалась… Мне так стыдно… Прости меня.

— Я помогу тебе потом привести себя в порядок, — ровным голосом ответил Фликер. — Не думай ни о чем. Не отвлекайся, просто будь. — Он продолжал оценивать ситуацию и понимал, что с этой проблемой давно пора было разобраться. В нем зародилось острое чувство гнева: филиал Лас-Пегасуса должен был что-то предпринять или позвать на помощь раньше. Это было позорно и не имело никакого оправдания. Он собирался поговорить со Злыднем и знал, что Злыдень его выслушает.

Злыдень всегда слушал.

— С чего бы нам начать? — спросила Пайпер.

Внимательно осмотревшись, Фликер ответил:

— Вон с того гнезда на складе. Как думаешь, ты сможешь вызвать их с помощью всего того, что умеешь?

— Да. — Кивнув, Пайпер покачала шляпой вверх-вниз. — Так много красного и оранжевого. Эти пони, должно быть, заживо съедены блохами.

— Мы здесь, чтобы излечить. — Голос Фликера был холодно-спокоен. — Это болезнь, и мы здесь, чтобы лечить. Мисс Пай, думайте о деревне как о пациенте. Мы здесь, чтобы отсечь больную плоть, инфекцию и гниль. Деревня, наш пациент, демонстрирует признаки болезни. Крысы — это микробы… загрязнения… нечистоты в организме. Мы с вами… мы как белые кровяные тельца. Мы поддерживаем тело, деревню, в здоровом состоянии. Мы здесь только для того, чтобы делать свою работу, а наша работа — лечить.

— Спасибо, мистер Никер, это как-то очень обнадеживает, а еще это очень похоже на вас.

Стоя на месте, Фликер ждал, что Пайпер сделает то, что она собиралась сделать. Через несколько секунд перед Пайпер появилась светящаяся флейта, светящаяся таким же желто-зеленым светом, как и ее глаза. Флейта мерцала, искрилась, а затем начала менять форму. Флейта превратилась в крысу с длинным хвостом, она стала крысиной флейтой с отверстиями.

Дудка Пайпер превратилась в крысиную свирель.

Фликер, впечатленный, начал слышать музыку, странную музыку, которая тревожила его, заставляла дергаться и пробуждала в нем какую-то потребность в насилии. Ему нравилось это ощущение, очень нравилось. Оно пробудило его первобытные инстинкты, и он ослабил меч в ножнах. Музыка была призрачной, диссонирующей, и от нее у Фликера по коже побежали мурашки.

Одна за другой красные точки, некоторые из которых имели мерцающие контуры, указывающие на то, что они заражены чумой, начали покачиваться, как будто танцевали. Они выстроились в небольшую линию, этакую крысиную колонну, и Фликер наблюдал, как они выходят на открытое пространство через заброшенную трещину в фундаменте. Они двигались в такт музыке, исполняя отвратительный крысиный танец, когда подходили к Пайпер, понуждаемые ее музыкой, влекомые к ней непреодолимым побуждением.

Фликер, который однажды слышал песню о каком-то пожаре на дискотеке, черпал вдохновение в своей памяти. Вытащив свою палочку, он решил, что если он смог поджечь пару крыс с помощью своего заклинания поджигания крыс, то должен быть в состоянии поджечь целую шеренгу крыс, если воспользуется своей палочкой.

Он создал заряд и взмахнул палочкой, направив всю свою ненависть и отвращение на крыс, которые в его представлении были не более чем красными пятнами. Вся их шеренга вспыхнула, и, к его удивлению, огонь был недолгим. Они почти сразу же превратились в кучки пепла — так велика была сила и жар пламени.

Как раз в тот момент, когда он собирался отдать Пайпер приказ вызвать еще крыс, он обнаружил, что их становится все больше. Они выходили из склада, из эллинга, из сараев для инструментов, которыми была усеяна набережная. Крысы поднимались из реки. Фликер начал просчитывать ситуацию — он решил, что крыс много и что, возможно, Пайпер откусила больше, чем они вдвоем могли прожевать.

Что ж, тогда им нужны зубы побольше.

Его медленный, но методичный ум взялся за дело, и он огляделся вокруг, чтобы посмотреть, с чем ему придется работать. Он заметил лопаты, грабли, несколько кос, которые были потенциально пригодны, а затем его взгляд упал на хорошо знакомое ему сельскохозяйственное оборудование — аэратор почвы. Он был большим, около трех метров в ширину, и представлял собой грубый железный цилиндр с железными шипами по всему периметру. Его тянули по почве, как плуг, и он проделывал в грязи множество маленьких отверстий.

Жеребенок обратил свой холодный, убийственный взгляд на приближающуюся стаю крыс. Ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение. Он убрал палочку в карман и стиснул зубы. С помощью телекинеза он напрягся и потянул за аэратор, обнаружил, что тормоза заблокированы и не дают сдвинуться с места, и проклял собственную тупость. Телекинезом он ударил по рычагу тормоза, опорные колеса на каждом конце аэратора заскрипели, когда он начал двигаться, и Фликер направил его в сторону крыс.

— О, МЕНЯ СЕЙЧАС СТОШНИТ!

Оскалив зубы под маской, Фликер направил почвенный аэратор в сторону надвигающейся стаи крыс. Он чувствовал сопротивление аэратора, когда тот перекатывался через первые ряды, — на пути было много маленьких тел, поэтому он надавил еще сильнее. Крысы выскакивали, как прыщи, насаживались на шипы, и аэратор быстро расправлялся с ними. Послышался ужасный звук, тошнотворный хлюпающий звук, и крысы завизжали, когда Фликер раздавил их насмерть холодным, бесчувственным сельскохозяйственным оборудованием, приведенным в движение силой его воли.

Измельченные под аэратором, крысы превратились в настоящий фарш. Фликер пожалел о своем выборе орудия почти сразу же, как только увидел лужу крысиного желе. Он будет часами возиться здесь с лопатой, убирая все это. Хорошо, что у него есть Пайпер, которая поможет ему убрать этот беспорядок. Сегодня она получит истинное представление о работе.

— Еще крысы! — крикнула Пайпер.

Повернув голову, Фликер заметил их: их было довольно много, они выбегали из домов, из амбаров и из норок в земле. Он не был уверен, но подозревал, что Пайпер призывает всех крыс в округе, и это было прекрасно, Фликер был совершенно не против. С помощью телекинеза он подтянул аэратор, прокатив его по ковру из крысиного мяса на земле, и раздалось еще больше тошнотворных звуков.

Со стоической покорностью он принялся за свое мрачное дело, снова ощущая себя фермером. Все было как дома с родителями, только на этот раз урожай немного попискивал, но он не возражал. Он был Жнецом Крыс, и сейчас наступила осень их существования. Он толкнул тяжелый аэратор вперед, и его маска скрыла ужасную ухмылку, которая могла бы заморозить кровь самой Найтмер Мун.

— О АЛИКОРНОВЫ ПОНИ, Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ!

Какое необычное выражение, подумал про себя Фликер. На этот раз толпа крыс была гораздо больше, и ему пришлось приложить всю свою силу воли к телекинезу, чтобы продолжить движение аэратора вперед. Потом он устанет, но это не оправдание для плохой работы.

— О, ЗВЕЗДЫ, ЭТО ПОХОЖЕ НА ТО, КАК БУДТО КТО-ТО ИЗ ПОНИ ЖУЕТ С ОТКРЫТЫМ РТОМ!

Фликер испытывал мрачное чувство удовлетворения от своей работы и был уверен, что доктор похвалит его, но не то чтобы он нуждался в этом или ожидал этого. Он справлялся с работой, причем в рекордно короткие сроки. Магия Пайпер была прекрасна, это была самая прекрасная магия на свете, возможно, даже лучше, чем магия принцессы Селестии и принцессы Луны. И музыка тоже была неплохой, но ему было трудно расслышать ее за звуками множества маленьких тел, извергающихся, как переполненные гноем нарывы. Поп-поп-ПОП!

Маленькие хвостики, все еще прикрепленные к маленьким извивающимся спинкам, извивались и корчились, как черви, коротая последние мгновения своего мучительного существования.

Красные точки исчезали, очень быстро исчезали, и с каждой секундой их становилось все меньше и меньше. Чувствуя гордость за свою эффективность, Фликер продолжал измельчать крыс в мелкую красную пасту с помощью аэратора. Это был лучший день в его жизни, даже лучше, чем тот, когда его мама попросила Пинки Пай устроить ему вечеринку по случаю дня рождения.

— Я НИКОГДА НЕ ПЕРЕСТАНУ СЛЫШАТЬ ЭТОТ ЗВУК! НИКОГДА!

Не обращая внимания на девчачьи выходки Пайпер, Фликер обнаружил, что ему нравится этот звук — захватывающий, почти промышленный. Он добавлял что-то к музыке. Звук раздавливаемых и мульчируемых крыс был звуком эффективности, прогресса, звуком сохраняемой цивилизации.

Там, где раньше в его поле зрения были сотни красных пятен, теперь их было совсем немного, и Пайпер продолжала их вызывать. Фликер ожидал, что эта работа займет несколько часов, когда крыс придется уничтожать пачками без газа, но это оказалось почти слишком просто. Он пожалел, что ему придется работать лопатой. Выгребать крысиную пасту в бочку — это будет отстой.

Сможет ли крысиная паста превратиться в пригодный для использования крысиный жир для изготовления свечей? Фликер сделал паузу и задумался о своей работе. Должна, а если нет, то у него будут неприятности, большие неприятности, а он не любил, когда у него были большие неприятности. Большие неприятности — это плохо. Очень плохо. Зато было много крысиной пасты, крысиной слизи, крысиного желе… разжиженных крысиных останков.

Это была хорошо выполненная работа, и Фликер был горд.

Глава 11

— Мисс Пай, не возражаете, если я задам вам вопрос? — Стоя перед дверью в дом, Фликер не сводил глаз с ярко-красного пятна — крысы, которая не поддалась манящей музыке Пайпер. Было немало крыс, которые не обращали внимания на призыв сирены, сладкозвучную музыку Пайпер. Это беспокоило Фликера больше, чем он хотел признать.

— По правде говоря, ты только задал мне вопрос, — ответила Пайпер.

Так оно и было. Фликер не сводил глаз с красного, который скоро превратится в нечто:

— Мисс Пай, когда ваша мама выделила меня, почему она это сделала?

— Ах, это… — Глубокий вздох Пайпер под маской вырвался наружу в виде механического хрипа. — Моя мама, как и большинство Пай, обладает чувством Пай. Она говорит, что может найти хороших, надежных пони, и, похоже, это правда. Она использовала свое чувство земной пони, чтобы найти моего отца, она всегда находила помощь, когда ей это было нужно, и она нашла тебя.

— Понятно. — Фликер не знал, как еще отреагировать на слова Пайпер, но был польщен. — Мисс Пай, крыса здесь, она сопротивляется вашей магии. Она, наверное, и свече бы сопротивлялась. Она думает, что находится в безопасности под полом, потому что там она и находится, но от нас она не в безопасности. Мы войдем внутрь, ты поднимешь несколько половых досок, а затем, прежде чем крыса успеет убежать, я сделаю стандартный захват и нанесу удар.

— Верно, мистер Мульчитель Крыс.

— Вот почему у нас есть мечи. Этот дом — как растопка. Дерево старое и немного подгнившее. Есть соломенная крыша. Поджигать крысу слишком опасно, поэтому придется ее заколоть. В канализации пламя тоже очень, очень опасно. — Фликер на мгновение задумался, прежде чем продолжить: — Но я думаю, ты достаточно умна, чтобы понять это. Как думаешь, ты сможешь воспользоваться своим мечом, если понадобится?

Выражение лица Пайпер не было видно за ее маской. Некоторое время она стояла, не двигаясь, а потом, спустя несколько долгих секунд, ответила:

— Конечно. Я просто подумаю о том грубом хулигане, который постоянно дергал меня за хвост в школе… Думаю, после этого мне будет легко.

— Мисс Пай… Пайпер, для большинства пони убийство не является чем-то естественным или легким. Конечно, ты думаешь, что это легко, но думать об этом и делать это — две совершенно разные вещи. Я убийца…

— Так я и заметила!

— … а по ночам я сплю как годовалый жеребенок. Ну, большую часть времени. Мне снятся плохие сны, но я не чувствую себя виноватым в том, что делаю. Послушайте… я хочу сказать, что если вы сомневаетесь, беспокоитесь или испытываете страх, не рискуйте своим душевным спокойствием. Позвольте мне сделать это. — Немного повернув голову, Фликер проследил за движением крысы, прячущейся под полом.

— Спасибо, мистер Никер, я буду иметь это в виду. А теперь пойдемте и поймаем эту крысу, мне кажется, что она насмехается над нами, и мне это не нравится!

Этот дом, как и другие, был дворцом для крыс. На полу лежали грубые доски, а в полах были щели, через которые проваливалась еда. Соломенная крыша была ярко-оранжевой от блох и, несомненно, других паразитов. Кровати представляли собой матрасы, набитые соломой.

Убивать крыс здесь казалось бессмысленным занятием, но Фликер все равно собирался это сделать. Крысы вернутся, они придут по водным путям, на кораблях, могут приплыть с грузом, и вскоре эта крошечная деревушка снова будет заражена. Филиал Лас-Пегасуса, несомненно, будет слишком занят, чтобы присматривать за этими пони, и цикл болезней начнется заново.

Как бедная община должна была защитить себя? Фликер не знал. На краткий миг ему показалось, что все безнадежно, но потом он понял, что вернется, если придется, чтобы снова зачистить крыс. Это была бесконечная война, но Фликер был готов и хотел сражаться в ней, если понадобится, до самого горького конца.

Пайпер подняла доски пола, и он среагировал, действуя на инстинкте. Схватив крысу телекинезом, он приподнял ее, а затем проткнул мечом. Он наблюдал, как Пайпер опускает доски, а затем вбивает гвозди обратно в отверстия. Стоя на месте и наблюдая за тем, как умирает крыса, он увидел, что лицо Пайпер в маске повернулось к отвратительному, жирному на вид грызуну.

— Надеюсь, это больно. — Голос Пайпер был угрожающим, механически звучащим, злобным. — Умри в муках.

— Мисс Пай? — Фликер стоял на месте, удерживая свой крысиный кебаб, который пищал.

— В пекарне моей мамы… Я иногда слышала их, иногда видела, и я всегда так боялась их, когда была маленькой кобылкой. Теперь я уже не такая маленькая. Я вижу, какую угрозу они представляют для нас. Мы или они, не так ли?

Фликер кивнул.

— У этого чума.

Фликер снова кивнул, и его крысиного кебаб перестал шевелиться, а подрагивающий хвост стал неподвижным. У него была чума. Теперь это был зараженный труп, нуждающийся в утилизации. Теперь это была просто плоть и кости, алхимические ингредиенты, это была вещь, предмет. Это было прошлое время. Это была бывшая крыса. Она присоединилась к пищащей орде невидимок.

— Позволь мне убить следующую.

— Конечно, — ответил Фликер, — … следуй за мной.

Когда доктор Стерлинг увидел вокруг себя кровавую бойню, он развернулся и побежал, а когда оказался на значительном расстоянии, рывком сорвал с себя маску. Секунду спустя он изверг из себя гейзер, в котором оказались остатки его завтрака. Добрый доктор многое пережил, многое повидал, но все его переживания не подготовили его к деревенской площади, заваленной мульчированными крысами.

Фликер и Пайпер двигались среди искореженных, изувеченных тел, которые хлюпали под копытами, покрытыми толстой защитной резиной. Доктор пришел в себя, вытер морду и снова надел маску, когда Фликер и Пайпер вошли в другой дом, чтобы выследить выжившую крысу.

Доктор дрожал внутри своего защитного костюма, содрогаясь от крысиного холокоста. У Фликера была правильная метка, он был ходячим, говорящим крысиным апокалипсисом, он был богом смерти грызунов. Эту историю предстоит рассказать Злыдню, рассказать за бренди, а может, за виски, а может, за бренди, а потом за виски.

Свечи от блох горели в каждом доме и в каждом здании. В ближайших окрестностях деревни больше не было красных пятен, но все еще оставалось немало оранжевых. Фликер осматривал свою работу, чувствуя себя повелителем своих владений. Рядом с ним в молчаливом торжестве стояла Пайпер, убившая мечом несколько крыс.

Доктор Стерлинг, оставивший Хеннесси с жителями деревни, вытащил палочку Фликера и замер, пытаясь понять, что за огромная кровавая баня творится вокруг него. Фликер использовал аэратор… аэратор, чтобы превратить крыс в мякоть. Окровавленная сельскохозяйственная машина стояла посреди города, безмолвно свидетельствуя об ужасе, который здесь творился.

С помощью палочки доктор стал колдовать над водой из реки, набирая ее в огромных количествах, и замораживать крыс вокруг себя, превращая их в окровавленные глыбы мяса, костей и льда. С помощью телекинеза он складывал блоки в аккуратные, упорядоченные ряды, борясь с желанием снова проблеваться.

Уборка заняла бы несколько часов, а может, и дней, если бы все делалось обычным способом. Он долго думал о замороженных крысиных кубиках и решил, что не стоит их сохранять. Бочки протекут, и по пути домой его корабль будет ужасно вонять. Размахивая палочкой, доктор сосредоточил свою мощную магию на задаче, стоящей перед ним.

Когда блохи вокруг них начали растворяться, доктор Стерлинг принял ужасное решение. Он начал бросать замороженные крысиные кубики в реку, чтобы их смыло в море. За всю свою долгую карьеру он никогда не видел ничего подобного, и он не был уверен, что Злыдень ему поверит.

Он жалел принцессу Луну, которая должна была узнать об ужасах в его голове, в голове Фликера и в голове юной мисс Пай, которая уже не могла считаться невинной. Она видела ужасы войны, и Фликер показывал ей такие чудесные вещи, такие великие и ужасные зрелища. Доктор почувствовал меланхолию: с кобылкой все было в порядке, даже отлично, она видела крысиный холокост воочию и хуже ей не стало.

Она была прирожденным мастером и собиралась далеко пойти, но доктору было трудно радоваться этому, пока он швырял в реку замороженные крысиные кубики. Большинство пони, присоединившихся к крысоловам, обладали довольно стандартными талантами. Злыдень делал свечи. У Балистера была арбалетная метка. У кого-то были таланты к фехтованию, у кого-то к алхимии, у кого-то к следопытству, но единственной целью Фликера, причиной его существования, причиной, по которой он родился, было убийство крыс.

И здесь, в этом захолустье, в этой маленькой деревушке посреди пустыни, Фликер стал самим собой. Доктор Стерлинг не мог не испытывать мрачного чувства гордости. Деревня была очищена в рекордные сроки, и теперь настало время заняться прореживанием популяции в окрестностях. Пришло время навести на крыс сверхъестественный ужас, которым был Фликер, чтобы крысы предстали перед судом.

Настало время истребить этих маленьких тварей.

Наблюдая за жителями деревни, Хеннесси не мог не заметить их страданий. У некоторых были залысины. У многих были блошиные укусы. У некоторых были рваные уши, которые обгрызли крысы. Несколько пони были больны, и у некоторых из них была чума. Доктор уже начал их лечить. Хеннесси принюхивался к ним.

Вся его жизнь менялась, и он не знал, как к этому относиться. Он спасал жизни. Он помог остановить болезнь на ее пути. Жеребенок не знал, как на это реагировать. Его воспитание не подготовило его к этому, и он не ожидал, что его многочисленные молитвы будут услышаны.

Жители деревни смотрели на него с разной реакцией: кто-то с любопытством, кто-то со страхом, но многие были благодарны. Благодаря ему сыновья и дочери будут жить, отцы и матери, семьи останутся вместе. Это что-то значило. Это было немало. Он посмотрел на пони, которым доктор ввел первую дозу лекарства. Кого-то из них тошнило, кто-то растянулся на траве, нежась на солнце, и все они пили воду, много воды, потому что им нужно было пить воду. Так говорил доктор Стерлинг.

В какой-то момент во время размышлений Хеннесси понял, что сделает это, даже если ему не заплатят. Это была хорошая работа, это была воля аликорнов, это был путь праведности. Склонив голову, он начал молиться, как делал это всегда, только теперь вместо избавления он собирался вознести благодарственную молитву.

Он был обязан избавить других, чтобы и их молитвы были услышаны.

— Деревня снова заразится. — Из-за маски голос Фликера был механически монотонным. — Это место — рай для крыс. В некоторых домах земляные полы. Флигели — рассадники заразы. Нужно что-то делать, но я не знаю что.

Доктор кивнул, издал покорный вздох и ничего не сказал. Фликер был абсолютно прав, а он чувствовал себя так, как будто все идет своим чередом. Если когда-нибудь вспыхнет еще одна массовая эпидемия чумы, то это произойдет именно здесь, в таком месте, как это. В этих маленьких захолустьях зародится нечто, способное уничтожить цивилизацию. Современные санитарные условия помогали, но это не было гарантией.

— Как мы можем улучшить ситуацию, если не можем справиться с причиной? — спросила Пайпер.

— Мы не можем. — Доктору Стерлингу было стыдно за откровенность, но Пайпер нужно было знать. — В лучшем случае, в таких ситуациях, как эта, мы можем действовать для успокоения совести, но мы вернемся сюда до осеннего урожая. Мы можем сделать все возможное, чтобы помочь им, но нет, мы бессильны лечить первопричину.

— Что это за первопричина? — Медленный говор Хеннесси звучал забавно, когда он проникал сквозь маску. — Я не понимаю.

— Бедность. — В голосе Фликера звучал гнев. — Я вырос в бедности.

— Это, конечно, часть проблемы, — согласился доктор Стерлинг. — Но пони Кантерлота тоже страдают от крыс, даже с их каменными башнями и величественными домами из кирпича. Бедность, конечно, делает это намного, намного сложнее для этих пони.

— Может быть, кошки помогут? — Пайпер повернула лицо в маске, чтобы посмотреть на доктора.

— У них было несколько кошек, — ответил Хеннесси, — но они заболели и умерли. Думаю, их поразила чума. Собаки тоже. Я говорил с ними об этом.

— Тогда как же нам победить? — Голос Пайпер теперь звучал как расстроенное нытье. — Это так безнадежно… Я не могу вынести этого чувства!

— Мы мало что можем сделать, — ответил доктор Стерлинг, — кроме как продолжать делать то, что делаем. Это единственное средство, которое у нас есть. У нас ужасная, неблагодарная работа. Лучшее, на что мы можем надеяться, — это лечить вспышки по мере их возникновения. Мы стараемся как можно лучше защищать районы развитой цивилизации и делаем все возможное для таких захолустий, как это. Это наш образ жизни. Мы ведем бесконечную борьбу, от которой, скорее всего, не будет продыху. Ты хочешь такой жизни?

Фликер ничего не ответил, поскольку уже выбрал свой путь. Он выбрал вечную войну.

Хеннесси после минутного раздумья кивнул.

— Если это будет последнее, что я сделаю, я найду способ обеспечить безопасность всех пони, — сказала Пайпер. — Я собираюсь как-то исправить ситуацию. Я найду способ. Не хочется сдаваться, но и идти дальше страшно.

— Такова жизнь, которую мы выбрали, мои ученики…

Глава 12

— Это проблема гармонии.

— Мисс Пай? — Доктор Стерлинг сделал паузу, глядя на свою нетерпеливую ученицу.

— Даже один единорог может изменить ситуацию. — Пайпер некоторое время рассматривала окружающую обстановку, а затем съела еще один кусочек. — Посмотрите на это место. Посмотрите, к чему привело отсутствие магии. Эти земные пони живут сами по себе, как земные пони, и только посмотрите, что это с ними делает.

— Дома, откуда я родом, не лучше. У нас малярия, потому что болото. — Хеннесси произнес слово "малярия" как "ма-лир-и-а-а", и это заставило доктора Стерлинга навострить уши, пытаясь понять, что говорит жеребенок. — Однажды группа единорогов явилась к нам, чтобы помочь справиться с проблемой жуков. Мой отец и еще несколько пони собрались вместе и обвинили их в распространении малярии, чтобы они могли эксплуатировать нас, земных пони, и вымогать у нас деньги. — Хеннесси сделал паузу, и на его лице появилось почти сонное выражение спокойствия. — Конечно, они никогда не просили у нас денег. Мой отец и другие прогнали их из города. Когда вернулась другая группа, мой отец открыто обвинил их в том, что они пришли сюда распространять болезнь единорогов-педиков.

Доктор Стерлинг чуть не выронил свой сэндвич.

— Так вот, эти пони здесь такие милые. Они позволяют нам помогать. Как бы плохо здесь ни было, могло быть и хуже. — Хеннесси, который уже закончил есть, издал тоскливый вздох. — Мы, земные пони, можем быть упрямыми и суеверными. А вот эти пони — добрые парни.

— Понивилль обладает уникальным гармоничным идеалом. — Фликер оторвал кусок своего сэндвича, пожевал секунду, а затем проглотил его почти целиком. — Твайлайт сохраняет все аспекты тамошних культур. Земные пони получают возможность проводить ряд фестивалей и праздников по-своему. Единороги празднуют там свою магию и искусство, и в ее школе учится много сильных единорогов, но в ее школе вы найдете пони всех типов. Пегасы правят небом и делают это без того, чтобы земные пони или единороги указывали им, что делать. Все получается, и Понивилль процветает.

— Понивилль — действительно, хорошее место, но эти соломенные крыши просто напрашиваются на вспышку эпидемии. — Доктор Стернинг кивнул головой своим ученикам. — Поторопитесь, день уже близится к вечеру, нам нужно многое сделать сегодня до захода солнца. Меньше разговоров, больше еды.

Пока Фликер проверял снаряжение, необходимое для экскурсии в сельскую местность, в поле зрения появился еще один дирижабль. Он дрейфовал в воздухе, судно было гораздо меньше яхты доктора и представляло собой не более чем открытую гребную лодку, подвешенную под газовым мешком. Дирижабль, любой дирижабль, безмерно восхищал Фликера, и он предполагал, что это как-то связано с тем, что он единорог.

А может, ему просто нравились воздушные корабли.

Доктор уже двинулся приветствовать посетителей, а Фликер продолжал заниматься своим делом. Это снаряжение не собиралось разбираться само по себе или вычеркиваться из контрольного списка. Ходули, газовые бомбы, свечи, динамитные шашки — Фликер в глубине души любил динамит, — и различные средства первой помощи на случай, если что-то пойдет не так. А дела иногда действительно шли не так. Достаточно взглянуть на Злыдня и его деревянную ногу, чтобы понять это.

Фликер не знал этого, но помощь уже пришла.

В город приехали двое незнакомцев — земная кобыла и жеребец-единорог. Фликер с любопытством изучал их и стоял неподвижно, как статуя, гадая, зачем они здесь. На лице Хеннесси сияла спокойная улыбка, и он помахал незнакомцам ногой. Пайпер выглядела взволнованной, но Пайпер была очень возбудимой.

— Приветствую… Доктор Стерлинг, верно? — сказала земная пони, подходя к ним.

— Мэм, вы поставили меня в невыгодное положение. — Доктор Стерлинг склонил голову. — Я — доктор Стерлинг Шуз, а это мои уважаемые ученики. А кто вы?

— Я доктор Флонель Найтгарт, — улыбка кобылы стала заразительной, когда она произнесла свое имя, — … и я доктор алхимии с хорошей репутацией из Королевской академии наук. Я также друид, как и мой молодой, но трудоспособный спутник Филло Дэф. Гелиофант приказал нам прибыть сюда и провести исследование. Мы останемся здесь на девяносто дней и посмотрим, что можно сделать, чтобы помочь этим пони.

— А вы, мистер Дэф, какова ваша биография? — Доктор Стерлинг взглянул на тихого единорога, стоявшего позади бодрой земной кобылы.

— Я слуга Вестника Селены и обучающийся волшебник. Моя работа — оберегать мисс Флонель Найтгарт от всех бед, чтобы она могла работать в безопасности. Моя госпожа, глава моего ордена, в своем письме ясно дала понять, что прикажет Гелиофанту превратить меня в дерево, если хоть один волосок на теле мисс Найтгарт пострадает.

— Мистер Дэф…

— Да, доктор Стерлинг?

— Я видел коллекцию деревьев в роще Гелиофанта. — Под тяжелыми усами доктора Стерлинга притаилось нечто, похожее на улыбку, когда Филло Дэф сглотнул. — Проследите, чтобы мисс Найтгарт была в безопасности.

Флонель Найтгарт защебетала, а ее спутник замер в замешательстве.

— Ах, как приятно мучить молодых, а, мисс Найтгарт? — Обаяние доктора Стерлинга заставило кобылу покраснеть, и она кивнула, при этом ее челка задорно закачалась вверх-вниз. — А теперь, если вы позволите, мне нужно позаниматься с молодыми, нетерпеливыми учениками. Возможно, мы поговорим позже, когда вернемся из нашей экскурсии в дикую местность.

Сев на круп, Фликер закрепил ходули на ногах. Надеть их, а затем встать было сложнее всего, но у него уже неплохо получалось. В нынешнем виде ходули были длиной около метра и могли выдвигаться примерно на три метра. Возле опоры для копыт находился диск, чтобы крысы не могли забраться наверх, а внизу — изогнутая пружина, помогающая передвигаться. Ходули использовали магию геометрии, чтобы увеличить скорость движения. Копыто пони двигалось только вперед, ограничивая скорость, но полностью выдвинутые ходули преодолевали целые метры с каждым взмахом ноги.

Опытный пользователь мог разогнаться до девяноста километров в час.

Стиснув зубы, Фликер уперся передними ходулями в землю, а затем, используя задние ноги, поднялся в воздух. Он немного покачивался — его ноги теперь были на целый метр длиннее, и изогнутые пружины в нижней части ходуль немного подпрыгивали, когда он пытался поймать равновесие.

Если маска чумного доктора и раньше делала его похожим на кошмарного бугипони, то теперь эффект был еще сильнее. Фликер был похож на ожившее кошмарное чучело в черной одежде. Он подпрыгнул и скаканул, чтобы почувствовать пружины, а затем, почувствовав уверенность в своих силах, раздвинул ходули и с помощью телекинеза освободил защелки.

Ходули состояли из трех секций, две из которых телескопически выдвигались из первой, каждая длиной около метра. Теперь Фликер стоял во весь рост и подпрыгивал, чтобы обрести равновесие. С ходулями он мог переходить реки вброд, бегать по деревне и ходить по грязи без особых помех — Фликеру нравилось ходить на ходулях.

Но, судя по всему, Пайпер и Хеннесси предстояло нелегкое испытание. Пайпер попыталась подняться, как и он, но слишком сильно подалась вперед и упала бы в грязь маской, если бы доктор не поймал ее. У Хеннесси получилось немного лучше, но теперь, когда он стоял, он не мог пошевелиться и шатался очень неустойчиво.

— Это невозможно! — воскликнула Пайпер, когда доктор поставил ее в вертикальное положение, и она начала безумный танец, пытаясь сохранить равновесие. — Нет, нет, нет! — Пайпер качалась, как пьяное чучело, и визжала в тревоге, стараясь не опрокинуться.

Тем временем Хеннесси, пытаясь удержаться в вертикальном положении, казалось, танцевал джигу. Фликер несколько раз хватал его, чтобы он не упал, и все это время демонстрировал, как он стоит на двух левых ногах, потом на двух правых, потом на передней правой и задней левой ногах.

— Пока что мы будем говорить кратко, — объявил доктор Стерлинг. — А теперь, давайте, все вы, пойдемте прогуляемся. Мистер Никер, не могли бы вы показать им, как это делается, и повести за собой…

Вчетвером на ходулях они составили мрачную процессию. Фликер возглавлял шествие, идя по краю оросительного канала. Время от времени он вытаскивал из воды крысу, закалывал ее, поджигал и оставлял пепел в грязи рядом с каналом. Позади него Пайпер и Хеннесси с трудом, но все же продвигались вперед. Доктор Стерлинг, шедший сзади, не давал Хеннесси и Пайпер упасть в воду.

Впереди был заброшенный фермерский дом, который уже начала отвоевывать земля. Крыша провалилась внутрь, стены покосились, а дерево посерело. По стенам карабкались ползучие растения, которые в конце концов разрушат то, что осталось.

— Кто придумал это средство передвижения? — спросила Пайпер.

— Мы научились этому, наблюдая за цирковыми пони, — ответил Фликер. — По крайней мере, так рассказывает мистер Чандлер. — Во время Чумы Плачущей Осени, когда умерло около десятой части населения Эквестрии, чумные доктора и крысоловы изо всех сил пытались перебраться с места на место. Транспорт остановился. Большая часть страны была парализована. Один из нас наблюдал за остатками цирковой труппы, затаившейся в какой-то далекой долине, и понял, что ходули позволяют передвигаться с большей скоростью. Вскоре мы снова пересекали страну, переходя из города в город на длинных деревянных ногах, способных преодолевать огромные расстояния без особых усилий.

— Это также позволяло нам перешагивать через груды трупов, сваленных за пределами деревень, городов и хуторов. Это были мрачные времена. — Доктор Стерлинг резко дернул Хеннесси, прежде чем жеребенок земной-пони упал в реку. — Чума Плачущей Осени поражала в основном жеребят. Взрослые тоже болели, но это была в основном респираторная инфекция. Они кашляли в течение двух недель или около того, и многие выздоравливали. Но жеребята не выздоравливали. Они умирали поголовно.

— Это ужасно. — Пайпер, помня о своих ходулях, переступила через опасную на вид яму. — Полагаю, изучение истории — важная часть нашего образования.

— Со временем закономерности повторяются, — ответил доктор Стерлинг. — Спустя почти пятьдесят лет у нас была еще одна похожая легочная чума. На этот раз мы были лучше подготовлены. Мы знали историю, знали симптомы, знали, чего ожидать. Когда мы снова столкнулись с этой болезнью, все еще было много смертей, но ничего похожего на Чуму Плачущей Осени. Многие, многие жизни были спасены, потому что каждый из нас, от простых подметальщиков и подмастерьев до докторов и высокоученых пони, знал нашу историю.

С механическим рычанием Фликер выдернул из канала извивающуюся крысу, насадил ее на меч и поджег.

— Гильдия Крысоловов родилась из наших первых совместных усилий по борьбе с чумой. — Доктор Стерлинг держал двух своих учеников в вертикальном положении, пока Фликер вел их за собой. — Мы начали с суеверий и народных средств. Со временем, благодаря наблюдательности, мы стали пони науки, обучения, мы изучали болезнь, причину, симптомы, мы создавали целые новые школы мысли, обучения, мы раздвигали границы того, на что способны наука и магия. Наша работа усовершенствовала научный метод. Со временем мы по-новому использовали науку и технологии. Мы посмотрели на болезнь через микроскопы и впервые увидели истинное лицо нашего врага.

Убирая меч, Фликер добавил:

— И это причина, по которой принцесса Луна теперь хочет, чтобы мы боролись со всеми болезнями, верно?

— Верно, — ответил доктор Стерлинг. — Мы — агентство, которое лучше всего для этого приспособлено. Мы изучаем болезни. Мы знаем закономерности и историю. Ни одна другая группа не продвинула науку и магию так далеко, как мы. И теперь мы вступаем в новую славную эру, защищая Эквестрию от невидимых угроз, которые могут уничтожить всех нас.

— Мы — лицо борьбы с болезнями.

— Спасибо, мистер Никер, я и сам не смог бы сказать лучше.

Когда Фликер остановился, остановилась и вся группа. Впереди была кипящая масса красного цвета, утопающая в земле. То, что когда-то было кроличьей норой, теперь стало логовом крыс. К красным пятнам примешивались ярко-оранжевые. Эта орда крыс должна была породить армию захватчиков, которые вернутся в деревню.

— Мистер Никер, надеюсь, вы не забыли про динамит? — спросил доктор Стерлинг.

— Да, доктор Стерлинг, и я потратил дополнительное время, чтобы проверить взрыватели.

— Как всегда, методично, мистер Никер. Отличная работа. А теперь, мисс Пай, мистер Уокер, будьте внимательны и смотрите, что мы с мистером Никером делаем…

Глава 13

Двух шашек должно хватить. Фликер работал с фантастическим спокойствием для пони, несущего старый, немного потный динамит. Старый динамит потел капельками чистого нитроглицерина, так Фликер слышал. Но, как и почти во всем, что он делал, Фликер был бесстрашен в своих начинаниях. Он еще не взорвался, так зачем волноваться сейчас? Если вдруг произойдет взрыв, он все равно не почувствует ничего особенного. К тому же у него была страховка жизни. Из-за своей профессии она обходилась ему недешево, но страхование жизни было на славу. Если бы он умер, его семья получила бы миллион бит, и это после уплаты налогов, благодаря договоренности со страховой компанией.

Так что потного динамита не стоило бояться, это была прекрасная возможность, которая только и ждала случая.

Вновь позаимствовав палочку Фликера, доктор Стерлинг замораживал воду вокруг норы, закрывая проходы в воду. Доктор владел магией воды и находил ее полезной для своего ремесла, ведь врачу всегда пригодится источник чистой, очищенной воды. Находясь на безопасном расстоянии, доктор работал с тихим спокойствием, готовясь к детонации.

— Господин Никер, пожалуйста, расскажите о чуме нищих.

— Чума с высоким уровнем инфицирования и длительным инкубационным периодом. Пони могли месяцами жить после заражения и не проявлять никаких признаков или симптомов болезни. Когда чума проявлялась, она была быстрой и жестокой. Выжившие бежали в другие города и просили пропитания, принося с собой чуму, которая вскоре заражала город. Кажется, в истории был только один такой случай, и с тех пор ничего подобного не появлялось.

— Очень хорошо, мистер Никер, — ответил доктор Стерлинг. — Мы — общество, которое сформировалось благодаря чуме. При всей своей ужасности она принесла нам просвещение. Она дала нам науку, разум, дала нам мотивацию стать образованными пони, а не невежественными болванами, которые лепечут и скулят от суеверий. Мистер Никер, отойдите на безопасное расстояние, если можно.

Сделав мрачное выражение лица, доктор Стерлинг телепортировал две динамитные шашки внутрь старой кроличьей норы, направив их в самое кипящее красное сердце — центральную массу крыс. Он тоже начал отступать, помня о том, куда ставит свои ходули.

— Сейчас рванет! — крикнул доктор Стерлинг, коснувшись своей магией запалов и поджигая их.

Поначалу ничего не происходило, мир продолжал жить, как и прежде, в относительной тишине, в состоянии невозмутимости, которое пони считали идеальным и благоприятным для жизни. Но все закончилось внезапно, когда нора взорвалась. Почва поднялась вверх, уносимая дымом и огнем, и обрушилась вниз, как дождь. Раздался оглушительный грохот, приглушенный землей и ставший вполне терпимым. Один за другим большинство красных пятен погасло. С немногими выжившими можно было разобраться. Доктор знал, как их вылечить.

— Мистер Никер, одной тяжелой газовой гранаты должно быть достаточно. Прямо в центр кратера, будьте добры.

Длинный цилиндр из латуни и стали был извлечен из кармана, скрытого под длинным и тяжелым плащом Фликера. Вдоль стальной части были выгравированы слова: "Запатентованная формула Уика Чандлера". Это был тяжелый газ, вытеснявший воздух вокруг себя, он погружался в отверстия в земле, как по волшебству, принося с собой удушье и плавящуюся плоть — удовольствия для всех возрастов.

Фликер выдернул штырь из латунного наконечника и с помощью своей магии отправил его в полет к дымящейся куче обломков, которая когда-то была домом для крыс. Он приземлился в центре кратера с металлическим лязгом о камни, а затем из него начал вытекать довольно веселый на вид ярко-желтый газ, который не поднялся в воздух, а осел на землю.

Группе не пришлось долго ждать. Газ уползал в глубины норы, пробираясь по уцелевшим ходам, словно незваная змея. Уцелевшие крысы — маленькие красные пятнышки в поле зрения и не более того — гасли одна за другой. Блохи тоже умирали, ярко-оранжевые булавочные мотыльки на земле исчезали в небытии.

Газ был очень эффективным.

Удовлетворенный, доктор вернул палочку Фликеру, а затем стал наблюдать, как гаснут последние огни. Было что-то приятное в том, чтобы наблюдать, как маленькие огоньки умирают один за другим. В мире стало на один очаг болезни меньше, и за это доктор был рад. Нужно было быть внимательным, бдительным, нужно было постоянно быть начеку, иначе эти очаги болезни, если их не контролировать, вполне могли означать конец их любимого общества.

Для доктора Стерлинга маска олицетворяла надежду. Каждый раз, надевая ее, он вносил свой вклад в выживание цивилизации в целом. Не только пони, но и всех и вся. Доктор решил стать солдатом на передовой в войне против болезней. Стерлинг Шуз был практиком. Он мог бы сделать фантастическую карьеру в научных кругах, обсуждая теории о болезнях, в безопасности, запертый в стерильных аудиториях, но он решил отправиться на передовую. Он был чумным врачом до мозга костей.

Просто на карту было поставлено слишком многое.

После уничтожения крысиной норы Пайпер и Хеннесси выглядели немного подавленными, а может, они просто устали. Возможно, они не привыкли работать целый день. Фликер в каменном молчании наблюдал за своими спутниками, пока они шли, пытаясь угадать, о чем они думают. День был теплым, пожалуй, даже слишком теплым, и весна начинала больше походить на лето.

Фликеру было жарко и потно в своем костюме, впрочем, как и всем остальным пони. Одежда топорщилась и натирала в самых неподходящих местах, но он ничего не мог с этим поделать. Все, что можно было сделать, — это терпеть. Когда день закончится, он сможет стоять на прохладном вечернем ветерке и наслаждаться им, но пока он был несчастен.

Вокруг него виднелись свидетельства упадка общины. Здесь, вдоль каналов, стояли старые дома, но они были заброшены. Пони теперь жили вместе в деревне — ради безопасности и, несомненно, ради необходимого чувства единения. Большинство полей в этом районе были под паром и теперь превращались в прерию.

В той стороне был холм — груда валунов и земли, возможно, оставшаяся после какого-то ледникового периода. Кто-то из пони построил на вершине ветхое убежище, и Фликер решил, что в случае наводнения это будет самое подходящее место, потому что наводнение может случиться. Вся эта местность была частью обширной поймы. Но благодаря плотинам и пони, контролирующим природу, это место не затапливалось уже очень, очень давно. Теперь, вместо того чтобы регулярные наводнения приносили в почву питательные вещества, пони приходилось вносить в землю удобрения, чтобы все росло.

Фликер подумал о своем отце, фермере и земном пони. Он многому научился у своего отца, и все, чему он его учил, до сих пор крутилось где-то у него в голове. Фликер мог вытащить его по желанию, если бы это понадобилось. От размышлений его отвлек Хеннесси, который крикнул что-то, очень похожее на "ВЕВЕДЬ!".

Хеннесси снова крикнул:

— ВЕВЕДЬ!

Повернувшись, Фликер попытался понять, в чем дело, и его взгляд остановился на медведе весом не менее четыреста килограмм, который несся прямо на них. Глядя на надвигающегося суперхищника, Хеннесси снова крикнул:

— ВЕВЕДЬ!

Южный говор жеребенка превратил слово "медведь" в "веведь".

Не теряя времени, доктор телекинезом поднял Пайпер и Хеннесси и бросился бежать, на ходу выдвигая ходули на полную длину. Фликер бежал за ними, его медленно, но верно работающий мозг анализировал ситуацию. У медведя были красные, слезящиеся глаза, пена изо рта, и, несомненно, он был бешеным. Скорость медведя на полном ходу могла достигать шестидесяти километров в час, что, по расчетам Фликера, было чертовски быстро. Доктор выбивался из сил, пытаясь нести двух пони, и бежал по неровной, каменистой земле с рыхлой почвой.

Фликер прогнал в голове алгебру выживания, и конечный итог ему не понравился.

— Пожалуйста, простите меня, доктор Стерлинг, но выживание требует моих действий. — Пока Фликер говорил, он вытащил из ножен меч доктора. — Передайте моим родителям и сестре, что я люблю их…

— Будь ты проклят! Беги! Это приказ! — прорычал доктор Стерлинг.

Фликер повиновался приказу доктора. Выхватив меч, он повернулся и побежал на медведя, делая длинные, легкие шаги на ходулях. Отвратительная пенистая жижа покрывала морду медведя и стекала вниз длинными желтоватыми лентами. Медведь был массивным, огромным и черновато-коричневым. Фликер не знал, что это за медведь, да это и не имело значения. Медведя нужно было замедлить, если не остановить.

Когда они с медведем сблизились, Фликер расстегнул защелки на ходулях и выпрыгнул на свободу, взмыв в воздух, а его тяжелый плащ развевался за ним. Почти на шесть метров в воздух взмыла фигура в черном с причудливой маской — он летел как птица. Вспомнив о своей маме, пони-пегасе, милой, терпеливой, замечательной пони-пегаске, он подтянул ноги и полетел.

Он пролетел над медведем, который взревел, встречая его.

Приземлившись, он подтянулся и перекатился, распределяя энергию удара на большую площадь и спасаясь от травм. Теперь все его тренировки были важны. Еще не успев встать на копыта, он ударил обоими мечами по задним лапам медведя. К его разочарованию, мечи оказались совершенно недостаточными и с трудом пробили толстую шкуру бешеного чудовища.

Медведь бросился на него, теперь уже на четвереньках, и Фликер увернулся, прекрасно понимая, что если он ошибется, то погибнет. На ходу он вонзил свой меч и меч доктора в плечо медведя, пустив кровь, но не причинив чудовищу особого вреда. Фликер, который не был глуп, когда дело касалось боя, увидел, что возникла реальная проблема.

Его меч и меч доктора были длинными, тонкими, узкими клинками, предназначенными для нанесения колющих или режущих ударов по цели, не имеющей реальной защиты, — крысе. Тонкие, похожие на рапиры мечи не очень-то подходили для того, чтобы колоть разъяренных медведей. Фликер двинулся вбок, вынуждая медведя повернуться, что тот и сделал. Клинки скрестились, и Фликер пожалел, что не потратил больше времени на изучение стиля боя димахаэри^[1].

Жеребенка посетила мрачная мысль. Ему не нужно было сражаться долго, просто достаточно долго. В данный момент доктор все еще бежал с Хеннесси и Пайпер, доставляя их в безопасное место. Он снова наносил удары и резал, пуская медведю кровь, но не причиняя особого вреда. В отчаянии он подумал о запасной зажигательной гранате, которую носил с собой, но при таком близком расположении медведя это означало бы поджечь себя, а это было бы ужасно.

Фликер двигался недостаточно быстро, и когти медведя пронзили его бока, разрывая кожу, резину, холст, плоть и впиваясь в ребра. Пошатываясь, он отступил в сторону и в минуту отчаянного вдохновения вызвал яркую вспышку света перед глазами медведя, ослепив его на несколько драгоценных секунд.

Теперь было трудно дышать, было очень больно, но у него не было другого выбора, кроме как продолжать двигаться. Он продолжал кружить, заставляя медведя поворачиваться вместе с ним, и теперь собственная кровь Фликера окрашивала траву под его копытами. Снова рискуя своей шкурой, он стал наносить удары по глазам, особенно по левому глазу, так как он шел слева, и медведю было труднее его выследить.

Он наносил удары и наносил жестокие, злобные порезы. Тяжелый череп медведя был очень устойчив к его клинкам, которые наносили поверхностные раны. Но когда ему представился шанс, он им воспользовался. Он вонзил лезвие своего меча в левый глаз медведя и попытался вонзить его в мозг чудовища. В телекинетическом захвате он почувствовал, как лезвие ударилось о кость, а монстр взревел от боли и ярости.

Когда медведь мотнул головой, клинок Фликера сломался в глазнице.

Теперь у Фликера был один меч с рукоятью. Медведь был лишен одного глаза, но его ярость была столь велика, что он, казалось, ничего не замечал. Фликер все время двигал копытами, все время уходя влево от медведя, уклоняясь, прыгая и заставляя его поворачиваться. Заколоть медведя не получалось. Ему нужно было нанести огромный вред, чтобы медведь был повержен.

Когда перед ним встала такая ужасная задача, мозг предложил ему решение. Ужасное решение. Фликер работал, чтобы воплотить его в жизнь. Не обращая внимания на собственные раны, он начал прыгать, тратя больше энергии, чем это было бы разумно, и наносить удары по ногам медведя, надеясь перерезать сухожилия. Когда представилась подходящая возможность, он вонзил меч доктора глубоко в бок медведя, проделав крошечную дырочку прямо за ребрами.

Гигантский медведь завыл от убийственной ярости, пытаясь поймать гораздо более мелкое существо, терзающее его болезненными уколами. Фликер, сосредоточившись на своей задаче, ударил медведя не для того, чтобы причинить ему вред, а чтобы создать отверстие. Теперь он перегревался, у него кружилась голова, он терял кровь и испытывал боль. Он вытащил две динамитные шашки, и когти медведя снова почти соприкоснулись с его хрупким телом.

Фликер распустил свой тяжелый плащ, чтобы отвлечь медведя и выиграть драгоценное время. Медведь бросился на плащ, и Фликер засунул динамитную шашку в дыру в левом боку медведя, а затем, пока медведь пытался разорвать плащ, засунул вторую шашку динамита в разрушенную глазницу медведя, засунув ее достаточно глубоко, чтобы она там оставалась.

С помощью магии он зажег запалы, а затем побежал прочь, словно за его спиной стоял разъяренный медведь, готовый взорваться…

¹↑ Димахаэри — разновидность римских гладиаторов, сражавшихся двумя мечами. Название представляет собой латинское заимствование греческого слова διμάχαιρος, означающего «несущий два ножа».

Глава 14

Мир вокруг Фликера разразился великим и ужасным грохотом, а затем затих. Ничего не было слышно. Одновременно с этим в него врезалась могучая невидимая сила, подхватила его и отправила в полет. Ударная волна врезалась в его тело, он почувствовал ее в яйцах, в кишках, в органах, воздух покинул его легкие, сердце перестало биться, и на какое-то ужасное мгновение он был почти уверен, что его глазные яблоки вылетят прямо из черепа.

Он кувыркался в воздухе, окутанный пеленой тишины, такой же глубокой, как могила. Пока его внутренности пульсировали и покачивались, Фликер думал о своей младшей сестренке, Ник-Нак. Он очень любил ее и в последние секунды своей жизни утешался тем, что даже сейчас заботится о ней. Дышать было невозможно, внутри его груди царила тишина, которая могла бы его обеспокоить, если бы он об этом подумал. В паху полыхало адское пламя боли, и казалось, что по его крупу снова и снова бьют молотком.

Вокруг него все горело, и он летел сквозь клубы пламени.

Он кувыркался из стороны в сторону, но у него не было способности определить, как далеко его отбросило. Больше не было ощущения подъема или спуска, не было головокружения, не было ничего, кроме боли, боли и сожаления, что он больше никогда не увидит свою сестру. В тот момент, когда он кувыркался, проносясь по воздуху, его последние мысли были о любви.

Он любил свою сестру, она была его принцессой, а он — ее рыцарем. В памяти всплыло воспоминание о сестре сразу после ее рождения, когда она была еще мокрой, еще влажной от последа, когда она еще пахла кровью его матери, и ее положили ему на передние ноги, чтобы он мог подержать ее. В тот миг он изменился и больше не был сыном. Он стал братом. Оглядываясь назад, можно сказать, что этот момент определил не только его жизнь до этого момента, но и все его существование. С того момента и до этого все, что он делал, было направлено на обеспечение безопасности сестры, на то, чтобы она росла счастливой, защищенной и свободной от забот.

На длинном конце параболической дуги, продолжая кувыркаться из стороны в сторону, голова Фликера врезалась в камень, торчащий из поля. Взрыв звезд ослепил его, а затем он больше ничего не знал, погрузившись в милосердные объятия пустоты.

С помощью своей магии доктор Стерлинг погасил огонь вокруг себя и потушил тело Фликера. Резина на его костюме расплавилась от сильного жара, но, учитывая обстоятельства, броня Фликера держалась довольно хорошо. Доктор мог только предположить, что зажигательная граната, которую носил Фликер, сработала во время сильного взрыва, свидетелем которого был он сам.

— Он не двигается. — Голос Пайпер был пронзительным хныканьем, которое действовало доктору на нервы.

Не обращая внимания на Пайпер, доктор Стерлинг принялся за работу, накладывая заклинание, чтобы обнаружить переломы костей и серьезные травмы. Было обнаружено много травм, но сломанных костей не было. Потушив последние остатки пламени, он приблизился к Фликеру и с помощью магии сорвал с него маску. Он приоткрыл веки жеребенка и не увидел никаких признаков сознания.

— У него из ушей течет столько крови, — сказала Пайпер, когда доктор Стерлинг начал снимать с Фликера капюшон.

Доктор кивнул. Из раны сразу за левым ухом Фликера тоже вытекало много крови. Доктор прикоснулся к ране своей магией, пытаясь понять, с чем он имеет дело. Когда доктор понял, что ему оказывают компетентную помощь — Пайпер снимала с Фликера костюм, — он почувствовал прилив благодарности. Ее движения были осторожными, мягкими, она отдавала себе отчет в своих действиях.

— Почему у него исчезла часть волос на задней половине тела? — спросила Пайпер, снимая с Фликера леггинсы.

— Взрывы производят забавные вещи, — ответил доктор Стерлинг. Судя по всему, вся задняя половина тела Фликера превратилась в один огромный синяк, и да, большая часть шерсти Фликера теперь отсутствовала. Беспокойство доктора росло и усиливалось.

Доктор остановился, когда увидел ребра Фликера. В его боку было три длинных раны, ужасные раны, рваные раны, доходящие до самой кости. Он начал доставать средства первой помощи. Его уши напряглись при звуке неглубокого, почти отсутствующего дыхания Фликера.

С помощью своей магии он передал Пайпер моток марли и сказал:

— Прижмите это к ране за ухом мистера Никера. Постоянно надавливайте. Мы должны остановить кровотечение, иначе он истечет кровью. — К большому облегчению доктора Стерлинга, кобылка отлично справилась с кризисной ситуацией и сделала все, что ей было сказано. Она также не выглядела брезгливой.

Удивительно, что не было сломано ни одной кости, и доктор счел за счастье, когда начал накладывать повязку на рваные раны на боку Фликера. На данный момент Фликера нужно было подлатать, чтобы его можно было отнести обратно в "Без Паники". Более серьезную работу придется проделать позже.

Раздался звук падающей на землю стали, и Хеннесси сказал медленным, тягучим голосом:

— Я нашел ваш меч, доктор Стерлинг. Фликеру повезло, что он не воткнулся в него, не так ли?

— Мистеру Никеру необычайно повезло, но он еще пожалеет, что пережил это! — огрызнулся доктор, эмоции брали верх. Он любил Фликера как сына и, как любой отец, был охвачен тревогой.

— От веведя мало что осталось. Я пошел посмотреть, когда увидел ваш меч, сверкающий на солнце. — Медленный говор Хеннесси успокаивал его спутников, но он не мог этого знать. Все равно звучало так, словно он произносил "веведь".

Все большее чувство дрожи овладевало доктором, и он боролся с ним. Все было не так, как хотелось бы, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы удерживать телекинез в стабильном состоянии. В голове у него мелькнула мысль о взрыве: он отбросил Пайпер и Хеннесси на безопасное расстояние и вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть мощную детонацию, когда медведь из твердого состояния превратился в облако молекул, разлетающихся во все стороны.

— Я никогда раньше не видел, как взрывают веведя, — заметил Хеннесси, — думаю, этот образ останется со мной на веки.

Доктор, раздосадованный, злой, кипящий от того, что его приказы не были выполнены, пытался успокоиться. Пот стекал по его лицу и попадал в глаза, поэтому он сорвал маску. Ему нужен был воздух, и он вдыхал теплый влажный воздух, пахнущий черным порохом, пока закреплял повязку на боку Фликера скотчем.

— Ты… ты гнусный, слабоумный маленький говнюк! — Лицо доктора Стерлинга исказилось от разочарования, и его гнев нарастал, когда пот заливал глаза. — Подожди, я расскажу твоей матери, что ты сделал!

Пайпер, прижимая к голове Фликера окровавленный марлевый сверток, вздохнула.

— Доктор Стерлинг, я думаю, он уже достаточно настрадался…

— Хеннесси, он только начал страдать! — Доктор глубоко вдохнул и продолжил: — Никогда, никогда не смейте нарушать мои приказы! Теперь у меня будут неприятности! Меня могут выпороть за это, потому что я не собираюсь забирать свои документы! Вот почему так важно слушаться меня. Вы поняли?

— Да, доктор Стерлинг. — Хеннесси кивнул.

— Я понимаю. — Пайпер стянула с себя маску и сделала несколько панических вдохов. Она посмотрела на Хеннесси, на котором не было маски, и догадалась, что он снял ее, когда пошел за мечом.

— Я перевяжу рану на голове мистера Никера, а потом мы понесем его обратно в "Без паники". Я сделаю носилки из наших ходуль, и вы вдвоем сможете тащить его обратно. На мне лежит ответственность за то, чтобы уберечь нас от любых враждебных диких животных. Это будет долгая, медленная прогулка, потому что мы не должны его сильно толкать. У него ужасная рана на голове, и я пока не знаю, насколько он плох.

С нарастающим чувством тревоги доктор принялся за работу, пытаясь подготовить Фликера к путешествию.

Доктор Стерлинг почувствовал огромную благодарность, когда Филло поднял Фликера с импровизированных носилок и положил его на складной стол. Доктор Найтгарт придвинулась к столу и стала внимательно осматривать обмякшее тело жеребенка. Она была алхимиком и, несомненно, целителем.

— У меня есть алхимический пластырь для тела, — сказала доктор Найтгарт. — У него много синяков и отсутствует большая часть шерсти. Могу я спросить, что случилось?

— Мистер Никер взорвал веведя, — проворчал в ответ Хеннесси. — И сам он тоже здорово взорвался. Мисс, вы когда-нибудь видели, что может сделать с веведем несколько динамитных шашек?

— Нет, не могу утверждать, что видела. — Уши доктора Найтгарт зашевелились, и ее слегка затрясло. Она не знала, что такое веведь, не совсем, но чем бы он ни был, его взорвали. Динамитом. И, судя по всему, жеребенка на столе тоже.

Напевая про себя, Филло принялся снимать повязки с бока Фликера, отдирая пластырь и окровавленную марлю. Единорог улыбался, был спокоен, как будто делал это каждый день, и, казалось, его ничуть не беспокоил вид ребер Фликера. С помощью телекинеза он достал несколько баночек из своих запасов и черный ранец.

— Доктор Стерлинг, мы друиды и знаем толк в лечении. Пожалуйста, доверьтесь нам. Мы в мгновение ока подлатаем вашего жеребенка, наложив на тело немного шпаклевки, а потом вы сможете присматривать за ним, пока он выздоравливает. Филло, похоже, в прекрасном настроении, так что, думаю, все будет в порядке.

Благодарный и измученный, доктор Стерлинг сел в траву и почувствовал на себе пристальные взгляды. Некоторые жители деревни наблюдали за ним с опаской, он слышал их обеспокоенный ропот. Он посмотрел на Пайпер, которая стояла возле стола, а затем на Хеннесси, который наблюдал за всеми действиями Филло.

— Я хочу спросить, что это за шпаклевка для тела? — Доктор Стерлинг моргнул и покачал головой. — Никогда не слышал о такой штуке.

— Ну, — начал доктор Найтгарт, — Гелиофант часто получает травмы. Плохие вещи случаются. Мы, друиды, обычно попадаем в очень тяжелые ситуации, это вроде как наша работа, но Тарниш особенно. После особенно неприятного приключения он возвращается весь в рваных ранах, и ему приходит в голову идея, что в экстренных случаях нужно иметь что-то вроде заменителя кожи. Так что он поговорил со своими друзьями и выдвинул идею о шпаклевке для тела, чтобы заделывать пробоины, когда они случаются.

Пока Флонель Найтгарт говорила, Филло начал наносить дурно пахнущую серую пасту на бок Фликера, смазывая рваные раны и залепляя их.

— Насколько я понимаю, несколько его соратников во главе с неким Блэком Брайером разработали синтетическое белковое соединение, которое соединяется с кожей эквинных и впитывается в нее. Я не знаю, что в нем содержится, но мне известно, что основной ингредиент получен из какого-то культивированного грибка, есть токсины из особого вида медуз, которые, уверяю вас, совершенно безопасны для использования, и множество других соединений. Она образует защитную пленку на ране, действуя как повязка, и впитывается по мере заживления. Заживление происходит очень быстро благодаря яду медузы, который вызывает взрыв клеточного роста.

— Понятно. — Усы доктора Стерлинга дрожали, когда он слушал.

— Все это было испытано на Гелиофанте, пока мы не получили действенное средство. Скоро мы передадим его на анализ в Королевскую Академию Наук. — Доктор Найтгарт повернулась и стала наблюдать, как Филло продолжает наносить серую, дурно пахнущую жижу.

— В какой чудесный век мы живем, — заметила Пайпер.

— Да. — Хеннесси сделал шаг назад, чтобы быть уверенным, что его не заденут.

— У него несколько ожогов, несколько сильных ушибов и сильный отек в нижней части тела, — сказал Филло, сделав несколько небрежных замечаний. — Его мягкие ткани, несомненно, получили сильный удар, но он молод, крепко сложен и, думаю, прекрасно восстановится. Меня немного беспокоят его уши, но я не врач.

— Вы выглядите обезвоженным. — Доктор Найтгарт придвинулась ближе к доктору Стерлингу и нахмурилась. — Снимите все это тяжелое снаряжение, разденьтесь и выпейте. Вы никому не поможете, если ваши мозги помутятся от обезвоживания или теплового удара. — Она повернулась, чтобы посмотреть на Пайпер и Хеннесси. — И вы двое тоже. Для весеннего дня здесь тепло, не по сезону тепло. Снимайте броню и начинайте пить.

— Да, да, конечно. — Доктор Стерлинг кивнул и начал снимать свое снаряжение, в то время как Пайпер начала раздевать Хеннесси. — Спасибо, доктор Найтгарт, не знаю, что бы я без вас делал. Ваша помощь очень ценна.

— Меньше разговоров, больше раздевания. — Доктор Найтгарт выглядела несколько раздраженной.

Хотя доктор Стерлинг никогда бы в этом не признался, было приятно, когда кто-то заботился о нем…

Глава 15

Пайпинг Хот Пай, которую ее новые друзья называли Пайпер, вышагивала по узкому полу двухъярусной комнаты, где выполняла обязанности медсестры. Пайпер, кобылка из Ванхувера, больше всего на свете хотела стать волшебницей. По крайней мере, до сих пор она хотела именно этого. Но в начале этого дня она наблюдала за полетом пони без крыльев. Она видела, как он бросился на медведя с мечами наизготовку, как он стартовал со своих пружинящих ходуль. Он летел. Его плащ раздулся за спиной самым великолепным образом, и он взмыл в воздух.

Пайпер наблюдала за героем, и теперь ей тоже захотелось стать героем.

У Фликера не было трагической истории, оба его родителя были живы, у него была сестра, он не был обходительным, утонченным сыном миллионера, он был совсем не похож на героев комиксов, которыми она увлекалась, — нет, Фликер был настоящим. Он надел маску и костюм и обрел настоящие суперсилы. Пайпер очень, очень нравилась эта идея, что обычные, простые пони могут быть настоящими, живыми, дышащими, реальными супергероями.

Это была романтическая идея, над которой большинство пони могли бы посмеяться, или отнестись свысока, или даже высмеять, но она видела, как пони в плаще и маске бросался на бешеного медведя. Более того, он победил. У победы была своя цена, но герои всегда выходили победителями, верно? Просто у них были очень большие яйца. У Фликера были очень большие яйца. По крайней мере половина его в данный момент была тошнотворного пурпурно-зеленого цвета.

Пайпер впервые в жизни начала верить, что живет в мире, где все возможно, и начала мечтать. Ей придется тренироваться, ей придется сражаться, ей придется страдать, потеть и бороться, но она тоже станет героем. Героем-волшебником. С мечом, арсеналом инструментов и умом. Ее сообразительность будет очень важна. Она не была уверена, что сможет сразиться с медведем так же, как сражался с ним Фликер. Динамит и грубая сила могут помочь только в одном случае.

— Как он? — Голос Хеннесси был мягким в полумраке комнаты.

— Все еще спит. Он даже не пошевелился с тех пор, как доктор ввел ему морфий. — Пайпер повернулась и посмотрела на Хеннесси, который выглядел немного более подавленным, чем обычно. — Ты в порядке, Хеннесси?

— Нет, — признался Хеннесси.

— Что случилось? Тепловая сыпь? Ты где-то натер? Знаешь, я вот да, но не скажу тебе, где… — Пайпер взмахнула хвостом, чтобы прохладный ветерок погладил ее по тому месту, где ей натерло. Хеннесси, казалось, не решался что-либо сказать.

— Ничего страшного.

— Должно быть что-то, — сказала Пайпер, делая шаг ближе к Хеннесси.

— Мне кажется, что это моя вина. Из-за того, как я говорю. — Слова Хеннесси прозвучали так: — Иза ого, як говор. — Жеребенок забрался на пустую койку и лег. — Если бы все пони понимали, что я говорю, все могло бы сложиться иначе.

— Может, тебе нужна помощь с дикцией^[1] и произношением?

— С моим членом все в порядке, спасибо большое, и он точно не терся о мой комбинезон! — Хеннесси скорчился на кровати, принял позу пони-буханки, а затем окинул Пайпер вызывающим взглядом. — И я не знаю, что еще ты сказала, но если это то, о чем я думаю, то я не делал этого и в костюме, как бы сильно ни терся мой член.

Рот Пайпер раскрылся в маленьком круглом изумлении. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя, а затем она сказала:

— Верно. Мы с тобой будем больше времени уделять словарю, мистер Уокер, тебе не будет стыдно за это, и ты не будешь мне хамить, а то я тебя за ухо дерну.

Желая сменить тему, Хеннесси поерзал на койке, пока не устроился поудобнее, а затем излил Пайпер всю душу:

— Мне сегодня хорошо. Может, не из-за медведя, а из-за этих пони, я им помог. Я был полезен доктору Стерлингу. Я был земным пони, как и они, и когда я снимал маску, им казалось, что им было очень легко подойти ко мне и поговорить. Доктор Стерлинг сказал, что так ему было проще получить необходимую информацию, симптомы и тому подобное. Доктор сказал, что когда-нибудь я стану хорошим публичным лицом. Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится, как это звучит.

— Ну, мы бы точно не хотели, чтобы Фликер стал публичным лицом, не с его "О, давайте пустим газ", или "Эй, давайте подожжем это", или "Это тяжелое сельскохозяйственное оборудование?". Не поймите меня неправильно, он очень хорош в своей работе, я видела это сегодня, но он не из тех, кто разговаривает с публикой. — Пайпер повернулась, чтобы посмотреть на Фликера, чья грудь поднималась и опускалась вместе с его медленным, но ровным дыханием. — Чем сейчас занимается доктор, Хеннесси?

— Он помогает этим милым друидам. Они что-то рассматривают под микроскопом. Они брали кровь у пони в деревне.

— Хеннесси, ты подумал, чего ты хочешь от всего этого? — спросила Пайпер, размышляя о том, как стать героем.

— Что ты имеешь в виду?

— Образование, которое ты получишь, шансы стать образованным пони. У тебя будет доступ ко всему. — Брови Пайпер чуть-чуть сморщились. — Ты не глупый, Хеннесси. Ты необразован, но не глуп. У тебя есть шанс стать кем угодно, кем ты захочешь.

— Я понятия не имею, кем хочу стать, сейчас я счастлив там, где я есть. Я добрался до Кантерлота, великого сияющего города, у меня есть крыша над головой, стабильная зарплата, горячая еда, и я сплю в самой прекрасной кровати, в которой я когда-либо спал. Я самый счастливый провинциал, который когда-либо выползал из глуши.

В этот момент Пайпер осознала огромную принципиальную разницу между ней и Хеннесси. Она ничего не сказала, но решила как-то помочь расширить его кругозор, не заставляя его чувствовать себя глупым или приниженным. Что-то, возможно, ее собственное чувство, подсказывало ей, что с Хеннесси что-то не так, что он чем-то сильно обижен, и она хотела ему помочь.

Она повела бы Хеннесси за собой, при необходимости с помощью морковки, и помогла бы ему стать самым лучшим пони, каким он только может быть. Измученная, она больше не могла стоять на копытах, поэтому забралась на пустую койку и растянулась на ней. Зевнув, Пайпер поняла, что ей не помешает немного отдохнуть. Она схватила подушку, взбила ее и положила на нее голову.

Это был очень длинный день.

Войдя в двухъярусную комнату, доктор Стерлинг остановился и прислушался к звукам дыхания трех своих учеников. Пайпер была в отключке, как и Хеннесси. Он двинулся по узкому проходу между койками к кровати Фликера, чтобы проверить состояние жеребенка. Доктор стоял молча, осматривая Фликера, и заметил, что веки жеребенка слегка дрогнули. После некоторого усилия они открылись.

— Фликер, ты меня слышишь?

Медленными, почти пьяными движениями жеребенок потянулся вверх и потрепал себя за уши, но не ответил. Его глаза были стеклянными, расфокусированными, движения — вялыми и нескоординированными. Он лежал на спине и смотрел на доктора с растерянным, недоумевающим выражением на немного опухшей морде.

— К счастью, барабанные перепонки не разорвались, но кровеносные сосуды у корней ушей были перебиты, а тонкая кожа разорвана во время взрыва. Многие кровеносные сосуды под кожей были разорваны. У вас довольно много синяков. Постарайтесь не двигаться. Вы не слышите ни слова из того, что я говорю, не так ли?

Фликер покачал головой.

Вздохнув, доктор оставил остальную часть своего диагноза при себе.

С помощью магического “пуф” наколдовал стакан для питья, наполнил его водой, взятой из окружающего воздуха, и сделал не один, а два кубика льда для надежности. Подняв голову Фликера, он поднес стакан к губам жеребенка и дал ему выпить. Мудрый доктор держал стакан под правильным углом, чтобы жеребенок не подавился и не захлебнулся.

Через четыре стакана воды Фликер, казалось, больше не хотел пить. Забеспокоившись, доктор заметил, что жеребенок все время пытается подняться и встать с кровати. По его мнению, нужно было позаботиться о других нуждах. С помощью своей магии он вытащил Фликера из койки, перевернул его и поставил на копыта. Жеребенок слегка покачивался, но оставался в вертикальном положении.

Доктор почувствовал извращенное чувство гордости. Он помог сформировать этого жеребенка. Фликер пришел в гильдию бесформенным комком глины, а теперь, как и говорил Злыдень, Фликер станет лучшим оружием гильдии против крыс и распространения болезней. Он все еще злился на то, что Фликер его ослушался, и когда жеребенок снова сможет слышать, доктор намеревался устроить ему разнос.

Но это будет позже. Пока же жеребенку, вероятно, нужно было облегчиться и, возможно, поесть. О наказании можно будет позаботиться позже, и доктор Стерлинг знал, что его самого ждет наказание. Злыдень разорвет его на части, какие бы оправдания он ни придумывал.

В ушах звенели колокольчики, но Фликер почти ничего не слышал. Над ним мерцали звезды, а ночное небо было похоже на саван из пурпурно-черного бархата, усыпанного блестками. Ночной воздух был прохладным и приятно обжигал кожу, которая горела изнутри. Половина спины горела, но укол морфия помог. Сильнее всего болели яйца, которые распухли так, что казались в два или три раза больше своего обычного размера. Его круп был настолько распухшим, что он не мог пошевелить хвостом.

Хуже всего было то, что у него не было никаких кьютимарок. Фликера это очень огорчило. Сзади он был лысым, совсем лысым, а его кожа приобрела ужасный зеленовато-фиолетовый оттенок из-за синяков. Серая жижа, которой были намазаны его раны, немного жгла, но он не смел жаловаться на это.

Оглянувшись через перила, он увидел дым, поднимающийся из труб. Пони здесь было немного безопаснее, немного комфортнее, но нужно было сделать еще больше, чтобы помочь им. Крысы вернутся, и очень скоро. Неподалеку от того места, где "Без паники" бросил якорь, разбили лагерь два других посетителя деревни.

У них была необычная приподнятая платформа для палатки, и Фликер понял, в чем ее суть. Длинные металлические шесты, на которых держалась платформа, имели посередине диски, чтобы крысы и другие паразиты не могли забраться наверх. На вершине платформы стояла простая палатка, внутри которой виднелся свет фонаря. Он также разглядел очертания двух пони. Одна, похоже, сгорбилась над низким столиком, возможно, читая, а другой лежал, возможно, тоже читая.

Один пони, по крайней мере тот, которого Фликер мог видеть, наслаждался ночью. Молодая кобыла резвилась под звездами, танцуя сама с собой и кружась по полю возле того места, где стояли на якоре два корабля.

Фликер почувствовал прикосновение, легкое мягкое прикосновение, и повернулся, чтобы посмотреть на доктора. На столе стояла тарелка с едой и бутылка холодной Луна~Колы. Тарелку поставили на широкие палубные перила, и Фликер стал рассматривать варианты. Картофельный салат, еще один салат с маринованной свеклой, вишнями, горохом и мятой. Это была кантерлотская еда, но она ему нравилась, а еще был холодный бутерброд с сыром, набитый, похоже, весенней зеленью. При виде еды у него началось слюноотделение.

Губы доктора шевелились, но Фликер ничего не слышал. Он покачал головой, чтобы дать знать, и увидел в серебристо-серых глазах доктора искреннее беспокойство. Кивнув в знак благодарности, он сделал глоток газировки, поставил ее на перила, а затем принялся за еду, начав с бутерброда. Пони Кантерлота ели совсем не то, что пони Понивилля, но это его вполне устраивало.

Это была не плохая еда, просто другая.

В конце концов, Фликер решил, что день удался. Он очистил деревню, совершил долгую прогулку, осмотрел окрестности, взорвал крысиное логово, потравил газом выживших, а потом спас своих коллег и себя, подорвав динамитом медведя. Это был хороший и интересный день, и Фликер был благодарен, что еще дышит.

Рядом с ним стоял доктор и смотрел на звезды, и Фликер надеялся, что доктор не будет на него слишком сердиться. Он боготворил доктора, обожал его, поклонялся ему и очень хотел быть похожим на него. Доктор Стерлинг был благороден, самоотвержен, и Фликер не сомневался, что доктор пожертвовал бы собой ради медведя, если бы дело дошло до этого.

Больше всего на свете Фликер надеялся, что заслужил похвалу доктора. Ему не терпелось услышать ее. Ему казалось, что он совершил поступок необычайной храбрости, и, конечно, это должно было привлечь к нему внимание доктора и, возможно, похвалу. Фликер больше не был жеребенком — по крайней мере, он так считал, — и ему отчаянно хотелось получить признание и одобрение взрослых в своей жизни.

Он готов на все, чтобы получить их.

¹↑ Проклопанная шутка с похожим произношением diction (дикция) и dick (член) ;)

Глава 16

Слух был очень ценной вещью, и Фликер был огорчен тем, что в данный момент он, похоже, испорчен. Было солнечно, немного слишком тепло для весны, он привык к более прохладному климату Кантерлота, и доктор запретил ему находиться под прямыми солнечными лучами, потому что половина его тела была лысой. Он стоял на палубе "Без паники", чувствуя себя немного раздраженным, и у него был жеребячий момент плохого настроения.

Доктор Стерлинг, возможно, почувствовав удобный момент, помогал двум друидам. Хеннесси и Пайпер были посланы за алхимическими ингредиентами, цветами, кореньями, некоторыми видами жуков — всем тем, что водилось в этих краях. Фликер немного завидовал тому, что им разрешили работать, а ему нет. Он торчал на палубе, ожидая часа отхода.

Серая жижа ужасно жгла и чесалась, но она закрывала раны и не давала им кровоточить. Утром нанесли еще, толстый второй слой, и, по правде говоря, Фликер предпочел бы окунуться в канализацию, чем намазаться еще раз.

Нечасто пони оказывались вот так нагишом, без всякой защиты из шерсти. Фликер чувствовал каждое дуновение ветерка, что было восхитительно, жгучее прикосновение солнца, что было не так восхитительно, и болезненные укусы мух, что выводило его из себя и заставляло чувствовать себя злым. В качестве, как ему казалось, выдающейся демонстрации телекинеза он стал отрывать их крошечные крылышки и оставлять на некоторое время гулять по палубе, а потом сбрасывать их за борт.

По словам матери, он не колдовал, а щелкал предметами. Он мог телекинезом подбрасывать предметы и отправлять их в полет. От щелчка свеча загоралась, и, насколько он себя помнил, родители использовали его как живую спичку, чтобы поджигать предметы: камин, свечи, осенние листья, кухонную плиту — практически все. Стоило лишь слегка щелкнуть, и появлялось пламя.

И вот однажды, в тот роковой день, он поджег крысу.

С тоскливым вздохом Фликер Никер заскучал по своим кьютимаркам. Обеим. У него был голый, лысый круп. Хуже того, казалось, что у него крысиный хвост, поскольку большая часть шерсти отсутствовала на его собственном хвосте. Взрыв причинил ему какие-то необычные повреждения, но он был жив. В следующий раз, когда он будет сражаться с бешеным медведем, ему хватит и одной шашки.

Он долго думал и размышлял, но решил, что может расширить свой репертуар, включив в него бешеных медведей и тому подобное. От бешенства не существовало хорошего, надежного лекарства, только магическое исцеление, которое было редкостью и на которое нельзя было рассчитывать. Бешенство разрушает мозг, и если пони заразился, то сделать уже мало что можно.

Официальная политика в отношении бешенства заключалась в том, чтобы усыпить жертву в качестве акта милосердия. Крысы переносят бешенство, и эта болезнь представляла собой вполне реальную опасность в его работе. Получить укус было реальным риском, поэтому защитное снаряжение, которое они носили, было максимально защищено от крыс. А вот от медведей не защищало, нет. Фликер усвоил этот урок на собственном опыте.

Обернувшись, Фликер очень удивился, увидев доктора Стерлинга, стоящего вместе с ним на палубе. Он не услышал скрипа лифта. Доктор слегка улыбался, похоже, он был в хорошем настроении, и его губы шевелились.

— …вы вообще что-нибудь слышите, мистер Никер?

Фликер, почувствовав облегчение, смог немного расслышать доктора. Он звучал очень далеко, и голос его был слабым, больше похожим на далекий шепот, но Фликер был рад его слышать. Жеребенок улыбнулся и кивнул, давая понять доктору, что слышит его.

— ТЫ МАЛЕНЬКИЙ БЕЗМОЗГЛЫЙ КРЕТИН!

Это звучало не очень хорошо.

— ТЫ, ТУПОГОЛОВЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ГОВНЮК! ТЫ ТУПИЦА! СЛОВА БУДУТ ПОТОМ, ТЫ ПОНЯЛ?

Пытаясь проглотить комок, который только что появился у него в горле, Фликер кивнул.

— ЕСТЬ БОЛЬШАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ЗЛЫДЕНЬ УБЬЕТ НАС ОБОИХ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО!

О… это было совсем нехорошо. Момент героизма Фликера проходил не совсем так, как планировалось. Реальность ситуации начала проникать в его мозг, и ему не нравился этот новый мир, в котором он жил, — мир со злым, разъяренным Злыднем. Фликер хныкал, ему это совсем не нравилось.

— О чем ты думал? — потребовал доктор Стерлинг, топнув копытом.

— Моя жизнь в обмен на твою, — ответил Фликер, и его собственный голос прозвучал как чужой в его поврежденных ушах. Он увидел, как суровое выражение лица доктора смягчилось, гнев улетучился, и доктор покачал головой.

— Нет, мой мальчик, так не бывает. — Серебристый жеребец покачал головой. — Моя жизнь за твою. Если бы ты погиб там, это был бы провал, который плохо отразился бы на мне. Я должен умереть за тебя, если потребуется. Если мы когда-нибудь окажемся в таких обстоятельствах, что смерть станет вероятной, что ж, дело учителя — умереть, чтобы его ученик мог жить и идти дальше, усвоив страшный урок. Таков естественный порядок вещей.

Несмотря на то что Фликер плохо слышал, он почти все понял. Он кивнул, но не согласился, совсем не согласился.

— Если ты еще хоть раз ослушаешься моего прямого приказа, я буду вынужден подвергнуть тебя порке или иному наказанию. Пожалуйста, не делай этого со мной. Я этого не вынесу. — Глаза доктора заблестели от слез, которые он попытался смахнуть, но не смог. — Я сочту себя недостойным, если такое случится.

— Простите меня, доктор Стерлинг.

— Фликер, ты мне как родной сын… Я не в том состоянии, чтобы иметь жеребят. — На лице доктора на мгновение промелькнуло искреннее выражение боли, а затем оно исчезло. — Я очень полюбил тебя. Я возлагаю на тебя очень большие надежды. Но если ты еще хоть раз ослушаешься меня и моих приказов, я сам выпорю тебя за своеволие.

Почувствовав странную, ужасную боль, исходящую из неизвестного, не поддающегося описанию места, Фликер кивнул. Вместе с болью пришло сильное замешательство, чувство противоречия, поскольку он ожидал совсем другого исхода этой ситуации. Он стоял, застыв, как истукан, и склонил голову перед доктором Стерлингом, а в ушах у него продолжали звенеть колокольчики.

— Дайте мне шанс заслужить ваше прощение, доктор Стерлинг.

В глазах доктора Стерлинга промелькнуло ужасное коварство:

— Сдайте экзамен на свечу, и я, возможно, рассмотрю возможность прощения.

О, это… это было ужасно. Неподвижность Фликера сменилась боязливым, тревожным ерзаньем. От экзамена на свечу зависело так много. От напряжения его желудок начал делать сальто-мортале, а со стрелок полился пот. Фликер не мог вымолвить ни слова, потому что страх провала и реальная возможность совершить ошибку мешали ему пообещать, что он все сделает хорошо.

Поверженный и полуоглохший, он повесил голову и уставился на свои два передних копыта.

Маленькая деревушка на берегу реки уменьшалась вдали, и Фликер наблюдал, как она становится все меньше и меньше. Корабль "Без паники" был быстроходным судном, маленьким и легким, и его корма начала поворачивать в сторону Кантерлота. Двигатели, работающие на угле, нагнетали пар, позволяя кораблю двигаться все быстрее и быстрее.

Когда они набрали высоту, стало заметно прохладнее, что поначалу было приятно, но потом Фликер начал дрожать, когда ветер стал студеным. Пайпер и Хеннесси прижались к нему с обеих сторон, помня о его травмах и стараясь согреть его. За это Фликер был им благодарен: друзья были отличной защитой от холода.

Когда они прорвались сквозь тучи, на палубе появился доктор Стерлинг в выцветшем шерстяном пальто в горошек. Он подошел к Фликеру и в полной тишине помог жеребенку надеть пальто. Когда пальто было надето, он отступил назад, чтобы осмотреть свою работу, и одобрительно кивнул головой.

Для Фликера пальто было немного великовато, но он не возражал. Оно было теплым, хотя и немного колючим, но в то же время очень нарядным. Он пожалел, что к нему не прилагается меч. В Кантерлоте сюртуки все еще были на пике моды и ни в коем случае не считались старыми или несовременными. Он оплакивал потерю своего клинка, и у него возникло неприятное подозрение, что Злыдень собирается снять с него за это шкуру.

— Ты выглядишь очень красивым, — заметила Пайпер и подтолкнула Хеннесси ногой. — Он очень красив, правда, мистер Уокер?

Покраснев, Хеннесси кивнул, уклоняясь от Пайпер и ее чрезмерно энергичных пинков:

— Да. Зеленый цвет хорошо контрастирует с его голубым.

— Вы имели в виду цвет его шерсти и гривы или синяки? — Лицо доктора Стерлинга было совершенно нечитаемым, когда он смотрел Пайпер в глаза.

— Синяки и их расположение создают впечатление, что его отшлепали аликорны, — сказала Пайпер доктору Стерлингу, меняя тему разговора, так как считала, что это разумно. — Я представляю, как аликорн может хорошенько отшлепать тело с огромной силой.

Наблюдая за дальнейшими действиями, Хеннесси начал хихикать.

— Вы двое очень хорошо справились с первой вылазкой. — Слова доктора Стерлинга были ровными и не содержали никаких эмоций, он говорил так, словно ставил диагноз. — Мисс Пай, мистер Уокер, вы оба получите высокую оценку в моем отчете. — Доктор сделал паузу, и на его лице появилось кислое выражение. — А вот вам, мистер Никер, в послужном списке гильдии будет записано, что вы сознательно и умышленно не подчинились моему приказу.

— Он немного туповат, не так ли? — спросила Пайпер.

Суровое выражение лица доктора Стерлинга смягчилось:

— На него очень трудно сердиться. Это как раз тот тип самоотверженного отношения, который гильдия хочет культивировать. Мистер Никер… Фликер… у него правильное отношение, но ему нужно умерить его мудростью. Если не мудростью, то хотя бы предрасположенностью следовать приказам и подчиняться им.

Воздух стал разреженным, и у всех пони заложило уши. Все зевали, много зевали, пока группа приспосабливалась к большей высоте и более разреженному воздуху. Даже в своей мантии Фликер начал дрожать так сильно, что у него лязгнули зубы; он стал олицетворением страдания, когда его стоическая маска растаяла, открыв очень жеребячье выражение дискомфорта.

— Идем, пошли со мной внутрь, спустимся под палубу и начнем наши уроки. Мне есть чему вас научить. — Доктор жестом указал на дверь. — Мистер Никер, вы снова мой первый помощник. Пожалуйста, не забывайте выполнять мои приказы. Спасибо.

Много-много часов спустя…

На небе в восточной части Кантерлота появились первые полосы розового, золотого и оранжевого цветов. Они успели пролететь над бурей, избежав турбулентности. Небо за окном было еще очень темным, а на западе по-прежнему властвовала ночь принцессы Луны. Картофелина, лежавший на кровати Пайпер, не удосужилась поприветствовать вернувшихся соседей по комнате.

По-прежнему облаченный в горохово-зеленое пальто, Фликер сразу же отправился на свою кровать и лег. Он свернулся калачиком, положил подушку на голову и просто лежал, как комок. Хеннесси отошел и встал рядом с кроватью, а потом просто стоял и смотрел на Фликера, не зная, что сказать, чтобы утешить друга.

— Злыдень, конечно, поймет, что ты достаточно настрадался. — Слова Пайпер звучали так, словно она пыталась убедить себя в их истинности. — Я чувствую себя хорошо, вернувшись, или должна чувствовать, но мне трудно испытывать энтузиазм по этому поводу.

— У нас не будет много времени на отдых, — пробормотал Фликер из-под подушки. — Отдыхай, если можешь, скоро начнутся тренировки.

— Я устала и измучена нашим маленьким приключением. — Голос Пайпер был немного раздражающим носовым хныканьем. — У меня до сих пор весь круп натерт от несчастного случая, произошедшего внутри костюма, а потом я целый день ходила туда-сюда. — Надувшись, она выпятила нижнюю губу и топнула стройным копытцем по полу.

— Если ты проявишь хоть малейшие признаки слабости, они только сильнее надавят на тебя, чтобы ты не сомневалась. Жди, что тебя сломают, особенно если отправят в гимнастический зал.

— Пайпер, во что мы ввязались? — спросил Хеннесси.

— Я чувствую себя немного обеспокоенной, Хенесси. Я подозреваю, что мы узнаем, как Фликер получил свои суперспособности. О, это будет очень неприятно, у меня такая нежный круп. Я даже сесть не могу без желания расплакаться.

— Некоторые места у меня болят, очень болят, даже натерты. — Хеннесси заторможено моргнул. — Части меня, которые натерли не то, что нужно, в этом костюме. В следующий раз я буду гораздо внимательнее следить за тем, что и куда я заправляю.

— Ну, конечно, не намного лучше, если ты кобылка… можно подумать, что будет лучше, но это очень глупое предположение, как я выяснила. — Пайпер тихонько заскулила, а потом посмотрела на Фликера в его койке. — Мы тут жалуемся на дискомфорт, а Фликер просто лежит и выглядит несчастным. Похоже, это будет плохой день.

В дверь тихонько постучали, затем она открылась, и в нее просунулась Астериус, минотавр-дворецкая:

— Мистер Никер, вас немедленно ждут в кабинете мистера Чандлера. Мисс Пай, мистер Уокер, вас ждут в гимнастическом зале.

— А как же завтрак? — спросил Хеннесси.

Лицо минотавра исказилось самым неприятным образом:

— О нет, вы не захотите есть перед тем, как отправиться в гимнастический зал… это было бы глупо. Уже через час вы будете смотреть в глаза мрачному призраку смерти.

И Хеннесси, и Пайпер сглотнули, когда Фликер поднялся с кровати.

Глава 17

Самое ужасное во всем этом было то, что Вик Чандлер был так спокоен. Злой, да, но спокойный. Фликер сидел в кресле рядом с доктором Стерлингом и удивлялся тому, как спокойно ведет себя мистер Чандлер. Его акцент был даже несколько нейтральным, что всегда было хорошим знаком. Удивленный и немного испуганный, жеребенок наблюдал, как мистер Чандлер потирает висок.

— Итак, ты подумал, что будет разумно вступить в схватку с медведем… не зная, что доктор Стерлинг не собирается убегать далеко, а только достаточно далеко, чтобы дать себе пространство для борьбы. По какой-то причине ты решил, что отдашь свою жизнь, чтобы доктор и твои новые друзья остались живы.

Фликер кивнул.

— Ты просто идиот, и да благословят тебя аликорны, ты, тупоголовый маленький засранец…

— Злыдень? — Доктор Стерлинг наклонился вперед в своем кресле и озадаченно посмотрел на своего друга.

— О, заткнись, Стерлинг! Это все твоя вина, ты знаешь!

— Я виноват! — Стерлинг выглядел уязвленным.

— Ага, ты виноват! Не обижайся, Стерлинг, но ты позволил всем этим романтическим представлениям о том, что значит быть дворянином, дойти до твоей глупой головы! Ты и твои благородные идеи! Не пойми меня превратно, Стерлинг, все дворяне должны быть такими, как ты, но ты, черт возьми, погибнешь из-за своих фантастических, романтических представлений и чувства собственного достоинства. А теперь ты еще и заразил этим Фликера! Вы оба заслуживаете друг друга! Вам некого винить в этом, кроме себя, ваша светлость!

— Значит, это все? — Доктор Стерлинг сидел, моргая, растерянный и неуверенный.

— Мы будем наказаны? — спросил Фликер, осмелившись заговорить, не дождавшись ответа.

— Не сомневайтесь, вы будете наказаны! — Уголок рта Злыдня дернулся, когда он попытался не рассмеяться. — Из-за твоей неосторожности сломался меч, отданный тебе на попечение. Ты заплатишь за это, парень, и гильдия больше никогда не даст тебе другого меча. Так что впредь ты будешь покупать себе сам. Кроме того, вы двое пойдете и совершите групповую жертву, и я ожидаю, что вы будете плакать кровавыми мученическими слезами! — Злыдень замолчал и, прищурившись, посмотрел на Фликера и доктора Стерлинга.

— Злыдень? — Доктор Стерлинг выглядел озадаченным.

— Да, вы оба должны пострадать… вам нужна кровавая жертва… кровоточащее, кровавое самобичевание… вы оба отдадите так много, что это будет больно! — Злыдень поднял свою деревянную ногу и указал на доктора Стерлинга и Фликера.

Доктор Стерлинг с покаянием опустился в кресло, а Фликер опустил взгляд в пол.

— Штраф, вы оба! Большой чертов штраф! Пятьсот золотых бит… каждому! И вы оба отправитесь в любую благотворительную организацию, которая вам приглянется, и будете вместе истекать кровью, как два великих ублюдка, которыми вы и являетесь! Вы отдадите свой штраф в благотворительный фонд, и на этом все закончится! Я правильно понимаю?

— Да, Злыдень, я тебя понял. — Слова доктора Стерлинга были не более чем шепотом ругаемого жеребенка.

Кивнув, Фликер ничего не ответил. Он понимал, что здесь кроется какой-то урок, и ему нужно было время, чтобы обдумать его, прежде чем он сможет сказать что-то стоящее. Наказание соответствовало преступлению, ну, может быть, соответствовало, и это было достаточно справедливо. Фликеру казалось, что он отделался легким наказанием, но это было и его первое серьезное нарушение.

— Зарядить огромного бешеного медведя двумя крысиными шашками… — Глаза Злыдня выпучились, а уши развернулись. Он несколько раз ткнул деревянной ногой в сторону Фликера, пронзая воздух, и фыркнул, пытаясь подобрать нужные слова. — Убирайся из моего кабинета, ты, слабоумный, тупоголовый дебил!

— Так точно, сэр! — Фликер не терял времени даром и убрался восвояси.

— И не называй меня "сэр", а то я тебя высеку! — Глубоко вздохнув, Злыдень тоже повернулся к доктору. — Убирайся! Убирайся! Я даже смотреть на тебя сейчас не могу, ты, копытная тряпка!

Когда Фликер скрылся за дверью и пошел по коридору, он слышал только раскатистый, буйный смех Злыдня. Это смущало его, тревожило, но он не осмеливался задавать вопросы. Лучшее, что можно было сделать в этой ситуации, считал Фликер, — это быть благодарным за столь доброе и милосердное решение.

Чувствуя себя немного удрученным, потому что в ушах все еще звенело, Фликер спрятался в шерстяном пальто. Оглядываясь назад, он понимал, что доктор мог бы справиться с медведем с помощью магии на расстоянии. Конечно, Фликер совсем не думал об этом, когда рассчитывал варианты выживания.

Вздохнув, он решил смириться с финансовыми потерями. Заплатить за один тренировочный меч — не такая уж большая проблема, купить новый меч — дороговато, а еще нужно заплатить штраф. Это было неприятно. Наказание должно быть немного болезненным, чтобы можно было извлечь из него урок. Пытаясь немного приободриться, он напомнил себе, что выйдет из этого лучшим пони.

Отойдя в сторону, он наблюдал, как некоторые из старших учеников переходят к тренировкам. Он не ладил с ними, они видели в нем жеребенка и разговаривали с ним свысока. Скоро они закончат обучение и станут полноправными членами гильдии. Наблюдая за ними, Фликер задавался вопросом: убил ли кто-нибудь из них бешеного медведя?

Внутренности жеребенка согревало удивительное самодовольное чувство, но на его лице не было заметно никаких эмоций. Когда-нибудь он станет таким же, как они, но он решил быть немного добрее к младшим подмастерьям, когда они вступят в гильдию. Когда-нибудь он добьется их уважения, нужно только заслужить его.

Когда толпа разошлась, Фликер продолжил свой путь к гимнастическому залу. Действие морфия ослабевало, он чувствовал это, чувствовал все, но не собирался просить о большем. Страдать — это хорошо, страдания способствуют росту. Боль — это прогресс. Пайпер и Хеннесси предстояло это понять. Сейчас они были слабы, но однажды, в один прекрасный день, они познают силу.

Но сначала им придется страдать, как страдал он весь прошлый год.

Стоя у входа, Фликер наблюдал за происходящим. Пайпер лежала жалкой кучкой в дальнем углу, в стороне от остальных, а Хеннесси заставляли прыгать со столба на столб, что у Хеннесси не очень-то получалось. Пока Фликер наблюдал за происходящим, Хеннесси запутался в ногах и рухнул на пол, который находился в метре от него.

Ошибка Хеннесси заключалась в том, что он остановился. Перепрыгивая со столба на столб, он не успевал остановиться, все дело было в равновесии и импульсе. Верхушка каждого столба была достаточно большой, чтобы на ней помещалось полтора копыта. Остановка по любой причине, например, чтобы восстановить равновесие, перевести дыхание или понять, куда прыгать дальше, чаще всего означала падение. Фликер научился стоять на одной ноге на вершине столбов и сохранять равновесие.

Навострив уши, Фликер услышал, как Хеннесси рыдает, когда мистер Пеппер ругает его за никчемность и слабость. На самом деле Уайт Пеппер был одним из самых добрых и мягких пони, с которыми Фликер был знаком, и он знал, что Мистер Пеппер ненавидит грубость в любом ее проявлении. Фантастический Мистер Пеппер был очень мягким типом и нежно любил пушистых милых котят.

— Мяу. — Картофелина потерся о левую переднюю ногу Фликера, а затем подошел к распростертой на полу Пайпер. Сморщенный, морщинистый, неправильной формы кот, порожденный Тартаром, взобрался на спину Пайпер, трижды покружил на месте и улегся на кобылку.

— Как они справились, мистер Пеппер? — спросил Фликер.

— Мисс Пай продержалась добрых сорок пять минут, — ответил мистер Пеппер. Он посмотрел на Хеннесси, который лежал на полу, тяжело вздымая бока. — Мистеру Уокеру удалось продержаться чуть больше часа, но я думаю, что с ним покончено. Земные пони. — Белоснежный единорог фыркнул.

— Я в первый день не дотянул и до получаса, — Фликер оглядел огромный спортивный зал, и на него нахлынули приятные воспоминания о времени, проведенном здесь, о бесконечных часах, потраченных на то, чтобы сделать свое тело сильнее, лучше, избавиться от всех слабостей.

— Мисс Пай показывает многообещающие признаки того, что она будет проворной, как и ты, — сказал Фликеру мистер Пеппер. — Мистер Уокер, как и ожидалось, демонстрирует отличную выносливость, и я верю, что со временем он станет проворным и ловким. Сейчас он не такой ловкий.

Это была хорошая новость, и она порадовала Фликера.

— Я так понимаю, что ты взорвал бешеного медведя динамитом. — Мистер Пеппер вскинул бровь и рассеянно подтолкнул Хеннесси копытом.

Вздохнув, Фликер кивнул, не зная, как ему к этому относиться в данный момент.

— С чумой я могу справиться, — заметил мистер Пеппер, — но бешенство меня пугает. Я потерял из-за него своего друга. Он был моим товарищем по учебе. Мы с ним вместе тренировались. Это было довольно давно. Его, видите ли, укусила летучая мышь. Его ухо распухло, почернело и сгнило. Фэрлоу начал проявлять признаки… Мы попробовали экспериментальную зебровую методику, но она не помогла. Я был там, когда мистер Чандлер и доктор Стерлинг усыпили его. Я держал его за копыто, пока он отключался. Вкололи ему морфий, и он просто уплыл, как будто умиротворенный. Это было милосердие.

— Мне жаль это слышать, мистер Пеппер.

— Мы потеряли больше членов гильдии от бешенства, чем от чумы. — Мистер Пеппер издал печальный вздох, когда его рог засветился, и хмыкнул, поднимая Хеннесси с холодного, твердого пола. — Пойдемте, мистер Никер, будьте добры, принесите мисс Пай, я считаю, что они заслужили немного времени для отдыха.

Склонив голову, Фликер кивнул.

Пайпер была почти невесомой, или так казалось, и Фликер опустил ее на прохладный кафельный пол душевой. Пайпер была вся в поту, ее шерсть свалялась, и пока он стоял и смотрел, ее вырвало лужицей желтой желчи. Рядом с ней лежал и стонал Хеннесси. Мистер Пеппер уже откланялся и ушел. Зеленый плащ висел на латунном крючке на стене.

Взмахом магии он включил рычаги душа, и Фликер пустил воду. Поначалу холодная вода заставляла его спутников ерзать, но чем быстрее они привыкнут к дискомфорту, тем лучше. Им предстояло еще многому научиться и пройти долгий, нелегкий путь. Вода, все еще ледяная, заставила желчь на кафельном полу устремиться в сток, который находился между Пайпер и Хеннесси.

Взяв бутылку жидкого мыла с сосновым маслом и вооружившись щеткой, он задумался о том, кто станет его первой жертвой. Через некоторое время он выбрал Пайпер. Это ничем не отличалось от купания его сестры, Ник-Нак, которое он проделывал сотни раз, но все же он испытывал некоторое беспокойство. Он не был обязан это делать, это была просто доброта, но ему хотелось, чтобы кто-то сделал это для него. Воспоминания о том, как он был жалок и покрыт коркой пота, были неприятны.

Уставившись в стену, Фликер поднял с пола заднюю часть тела Пайпер, выдавил на щетку изрядную порцию мыла с сосновым маслом и принялся за работу. Она извивалась, брыкалась и сопротивлялась, но одолеть ее было достаточно легко, как и в случае с Ник-Нак. Это была такая же работа, как и любая другая, и он просто отключался, пока не заканчивал ее.

— Слишком грубо, — ныла Пайпер, бесполезно и неэффективно дрыгая ногами, — там так нежно! Слишком грубо!

Не обращая внимания на нытье Пайпер, он продолжал скрести ее. Хеннесси, который каким-то образом умудрился перевернуться и теперь лил горячую воду себе на живот, застонал. Пайпер барахталась, все еще пытаясь сопротивляться, но потом обмякла, когда последние силы покинули ее.

На лице Пайпер, обрамленном намокшей гривой, появилось угрюмое, измученное выражение. После нескольких мгновений мысленного сопротивления, а это было все, что у нее осталось, она закрыла глаза и просто попыталась вытерпеть не слишком нежные прикосновения Фликера, доверяя ему, что он все сделает правильно.

Когда, наконец, Пайпер была отмыта с ног до головы и все еще покрыта мыльной пеной, ее опустили на пол и оставили под струей душа ополаскиваться. Фликер, по-прежнему тупо уставившись в стену, схватил Хеннесси за задний край и, не обращая внимания на его плаксивые протесты, принялся натирать корчащегося жеребенка земного пони.

— Ой! — закричал Хеннесси. — Ой! Эй! Ой! Ооо! Стоп! Стоп, теперь я понимаю, о чем твердила Пайпер — эй! Ой! Нет, не дергай меня за хвост! Ой!

— Кажется, он содрал кожу, — ныла Пайпер, пытаясь смыть мыло со своей гривы и не дать ему попасть в глаза. — Если ты будешь извиваться, Хеннесси, он будет скрести сильнее… не шевелись!

— Ты не знаешь, что он оттирает! ОУ!

— О да, я знаю!

Фликер не обращал на них внимания и продолжал делать свое дело, бесстрастный, безразличный, с почти пустыми глазами — он делал то, что было лучше для них. Его мысли обратились к сестре, которую он любил. Фликер ужасно скучал по ней и жаждал увидеть ее. Он резко дернул Хеннесси за хвост, когда жеребенок попытался вырваться, и продолжил безжалостную, неустанную, гигиеническую атаку на своего спутника.

Может быть, пришло время снова посетить дом…

Глава 18

Увлекшись учебой, Фликер сосредоточил все свое внимание на получении информации. Хеннесси и Пайпер, слегка подкрепившись, уже спали. Фликеру предоставили свободу действий, и он решил учиться, и учиться усердно. К учебе он относился так же, как и ко всему остальному: он бросался в нее и бился о нее, пока не добивался успеха.

Незаметно для него дверь открылась, и в комнату вошел одинокий пони. Фликер по-прежнему сосредоточенно читал книгу по химии и алхимии, боясь провалить экзамен по свечам. Слишком уж велико было давление, и Фликер начал волноваться. От этого зависело многое, все его будущее, и после многих, многих неудач он должен был добиться большего.

— Привет, Фликер… нужна помощь?

Подняв голову, Фликер потратил несколько долгих секунд на то, чтобы осмыслить увиденное. Он окинул Найт Лайта пустым взглядом, прежде чем ответить:

— Э-э, мистер…

— Найт Лайт, будь добр. Мистер Лайт звучит так нелепо, ты согласен?

— Я только начал учиться, — сказал Фликер Найт Лайту, когда жеребец средних лет сел по другую сторону стола.

— Что ж, значит, я прибыл как раз вовремя. — Найт Лайт улыбнулся и выглядел очень довольным собой. — У меня есть дар к алхимии, и я знаю, что смогу тебе помочь. Итак, что мы будем изучать, Фликер?

Мозгу Фликера потребовалось несколько долгих секунд, чтобы упорядочить все необходимые факты и подготовить их.

— Я как раз начал читать о пиретроидах.

— Ах, да… и где же можно найти пиретроидные соединения, которые Злыдень использует в своих свечах? — Найт Лайт наклонился вперед над столом, и в его глазах появилась напряженная сосредоточенность. — Ну же, Фликер, не разочаровывай меня. Многие считают тебя глупым, но я не из их числа. Ты методичен, Фликер, медлителен, осторожен, расчетлив, но не глуп.

Когда во рту пересохло, Фликер облизал губы и подумал, что ему не так больно. Из-за этого ему было очень трудно сосредоточиться, и его медлительность казалась еще более заметной:

— Мы собираем хризантемы и извлекаем из них нужные нам соединения. Ботаники вырастили особые хризантемы с мягкими, но полезными магическими свойствами, что делает их одновременно химическими и алхимическими по своей природе.

— Очень хорошо, Фликер. — Найт Лайт выглядел довольным. — А теперь скажи мне, Фликер, почему пиретроиды важны для создания пестицидных свечей?

Моргнув несколько раз, мозг Фликера собрал всю важную информацию, но это заняло некоторое время. Он умел убивать, травить газом и поджигать. Это подпадало под категорию "отравление газом" и являлось ценной информацией. Где-то в глубинах его мозга, в глубоких, темных местах, где принцесса Луна могла бы позабавиться или испугаться заглянув туда, велась работа по созданию картотеки "взрывающиеся предметы". Первая запись была занесена в раздел "М", для медведей.

— Эксайтотоксины. Пиретроиды — это эксайтотоксины, которые воздействуют на аксоны. Они заставляют натриевые каналы, управляемые потенциалом, в мембранах аксонов оставаться открытыми в возбужденном состоянии. Это мембранный белок с гидрофильными свойствами. Они разрушают частично заряженные водные молекулы иона натрия, позволяя иону натрия проникать в аксон и способствовать возникновению потенциала действия.

— Хорошо, продолжай. — Найт Лайт широко улыбнулся жеребенку в знак поощрения.

— Под действием эксайтотоксина каналы вынуждены оставаться открытыми, они не могут реполяризоваться, в результате чего мембрана деполяризуется, что вызывает паралич в пораженном организме. — Фликер вздохнул. Газообразующие вещества — это очень детализированное досье, и он был уверен, что располагает большей частью нужной информации. Его подозрения подтвердил довольный кивок Найт Лайта. — Блохи и другие насекомые-вредители перестают двигаться и не могут убежать из зоны, заполненной газом.

— Мне пришло в голову, что ты владеешь этими знаниями. Я могу сказать, что ты учился у доктора. — Найт Лайт посмотрел в глаза Фликеру и продолжил: — У тебя почти энциклопедические знания о токсичных соединениях и ядах. У тебя поразительный багаж знаний для любого возраста и стандарта. Так что я не думаю, что проблема в этом. Химия и алхимия… в них есть искусство. Приготовление свечи — это нечто большее, чем просто изучение книг. Как насчет того, чтобы нам с тобой пойти в лабораторию и приготовить несколько свечей одного назначения, просто чтобы посмотреть, что у тебя получится? Парализующие вещества, растворяющие вещества, и посмотрим, сможем ли мы заставить их работать. Звучит неплохо, Фликер?

Звучит неплохо. Фликеру понравилась идея. Разбить все на выполнимые задачи казалось вполне разумным. Он кивнул:

— С удовольствием. Спасибо.

— Очень хорошо, Фликер. Пойдем со мной…

Открыв дверь в свою комнату, Фликер заглянул внутрь. Пайпер уже проснулась, но была с мутными глазами, и ела яблоко, читая книгу. Он наблюдал, как она прекратила чтение и посмотрела на него. Оглядев комнату, он увидел Хеннесси, который тоже читал книгу — словарь. Картофелина старательно изображал коврик на полу перед окном.

Сморщив ноздри, Пайпер проскулила:

— От тебя ужасно пахнет!

— Был пожар, — сказал Фликер и не стал вдаваться в дальнейшие подробности, а просто закрыл за собой дверь. Пошатываясь от боли во всем теле, он добрался до своей койки, забрался на нее и лег, желая, чтобы мама была здесь и утешила его. Она бы знала, как все это исправить.

— Фу, как от тебя воняет! — Хеннесси заглянул к Фликеру с верхней койки.

— Я не ядовитый, — ответил Фликер, — меня детоксифицировали, а Найт Лайт применил ко мне нейтрализующую магию. Вонь выветрится через несколько часов, так мне сказали. Вонь от моего провала будет напоминать мне, что в следующий раз я буду стараться лучше.

— Просто подумал, что тебе стоит знать, что ты должен проверить в бюро находок свою пропавшую бровь. — Хеннесси ухмыльнулся, морща нос, и навострил уши, когда Пайпер начала хихикать.

— О, я знаю, куда делась моя бровь. — Фликер, который не понял шутки, закрыл глаза и вздохнул. Все его тело болело, и он устал.

— Как ты это делаешь? — спросила Пайпер. — Половина твоего тела в синяках, и ясно, что тебе ужасно больно, а ты все равно идешь и учишься?

— Чума никогда не берет выходных. — Фликер перевернулся на спину, поворочался и, вытащив из-под себя одеяло, умудрился натянуть его на себя. Зевнув, он закрыл глаза и понадеялся, что его товарищи будут вести себя тихо, и тогда он сможет уснуть.

Картофелина, заметив, что ее любимый пони лежит в теплой и удобной постели, вскочил на ноги и присоединился к нему.

Протянув передние ноги, Фликер притянул Картофелину поближе и обнял своего не очень-то ласкового кошачьего друга. Картофелина мурлыкал, как бензопила на предельных оборотах, а его толстый похожий на булаву хвост бился о матрас. Фликер, проявляя редкую привязанность, прижался мордочкой к почти кошачьему существу-мутанту, которого держал в своих теплых объятиях.

Сидя в своей постели, Пайпер каким-то образом умудрялась выглядеть одновременно с отвращением и умилением, наблюдая за тем, как Фликер и Картофелина обмениваются ласками.

Из-за тупой, пульсирующей боли в крупе и яичках Фликеру было трудно сесть. Он был вял, дезориентирован и, несомненно, обезвожен. Фликер не знал многих вещей, например, сколько сейчас времени, как долго он спал или в каком настроении был доктор Стерлинг. Если прикинуть, то это было где-то после полудня.

Плащ стал удобным спутником, хотя и был немного великоват.

Пайпер, сидевшая слева от него, читала книгу, а Хеннесси, сидевший справа, что-то чертил на листе пожелтевшей пергаментной бумаги. Доктор Стерлинг, сидевший за столом напротив, читал газету. Все четверо ждали чая, и Фликер надеялся, что будет и еда.

Моргнув, Фликер прочитал заголовок газеты, набранный большими жирными буквами. ПРИНЦ-ПРОКАЗНИК СРАЖАЕТСЯ С БЮРОКРАТАМИ! ПРАВИТЕЛЬСТВО КОРОНЫ ЗАШЛО В ТУПИК! Что-то в этом заголовке бесило его, раздражало, нет, даже хуже — злило. Он чувствовал, что это неуважительно, грубо, а с грубостью и неуважением можно справиться только одним способом.

Хорошая сильная пощечина по морде и требование сатисфакции.

— Мистер Никер, вы в порядке? — Пайпер закрыла книгу и положила ее на пол. — Вы тяжело дышите и выглядите очень расстроенным.

— Мне не нравится то, что я вижу, — ответил Фликер.

Сбитая с толку, Пайпер начала оглядываться по сторонам, посмотрела на Хеннесси, который, насколько она могла судить, был безобиден и безвреден, проверила себя, а затем посмотрела на доктора. Ее брови приподнялись, когда до нее дошло, что именно газета была источником кажущегося страдания Фликера.

— Пони имеют право протестовать…

— Нет, не имеют. — Фликер перевел тяжелый взгляд на Пайпер, которая отшатнулась назад. — Корона знает лучше. Пони должны делать то, что им говорят, и тогда, когда им говорят. Если бы каждый пони делал то, что хочет, цивилизация пала бы. Наступила бы анархия. Корона — наши родители, и мы очень похожи на их отпрысков. Мы должны уважать, почитать и подчиняться.

Газета была закрыта, сложена, и появилось усатое лицо доктора Стерлинга. Он некоторое время сосредоточенно смотрел на Фликера, а затем, приподняв одну бровь, перевел взгляд на Пайпер. Под серьезным взглядом доктора Пайпер съежилась на своем месте и уставилась на скатерть с цветочным рисунком, на которой лежала ее книга.

— Я никогда не говорила, что пони имеют право протестовать так, чтобы причинять вред другим, — сказала Пайпер писклявым, испуганным голосом, — но у них есть право на мирный протест. И… и я готова поспорить, что смогу изменить ваше мнение по этому вопросу, мистер Никер.

— Вот это я бы хотел увидеть, — заметил доктор Стерлинг.

Фликер, нахмурившись, ничего не ответил.

— Когда жеребенок плачет, он не всегда может сказать, когда что-то не так, например, ему нужно сменить подгузник, он голоден или просто нуждается в утешении. — Пайпер сглотнула и, медленно повернув голову, посмотрела Фликеру в глаза. — Жеребенок должен иметь возможность как-то общаться с родителями, даже если это общение — плач, который действует на нервы и вызывает бесконечное разочарование.

— Хм… — Хеннесси с задумчивым видом продолжил рисовать.

— Когда жеребята подрастают, они могут говорить. Они могут рассуждать. Они могут прямо сказать, когда что-то не так. Продолжая аналогию между родителями и жеребенком, мистер Никер, представьте, что родители говорят жеребенку ложиться спать. Жеребенок так и делает, но после того, как он некоторое время полежал в постели, его мучает жажда. Мы пойдем еще дальше и скажем, что с жеребенком что-то не так, возможно, у него легкий жар или болит животик, но что-то не так. Если он будет лежать в постели и делать то, что ему сказали, его состояние может ухудшиться… он может заболеть еще сильнее… Но если он встанет с постели и скажет родителям, что что-то не так и что ему нужно попить воды, разве это так ужасно? В этом случае непослушание оправдано.

Разум Фликера воспринял эту информацию и начал ее обрабатывать. Соответствующие файлы были вызваны из глубин, и он вспомнил все случаи, когда его младшая сестра приходила к нему попить. Она не была своевольной, непослушной или неуважительной к родителям — она хотела пить, а иногда ей было страшно, потому что была ночь, а ночь — страшное время.

Жеребятам нужно было как-то выразить, что что-то не так, а родители обязаны были их выслушать. Рот Фликера открылся, готовясь к чему-то, но его мысли все еще были заняты словами Пайпер. Суровое выражение лица Фликера смягчилось, когда он посмотрел в желто-зеленые глаза Пайпер.

— В принципе, я с тобой согласен, — медленно, с запинкой произнес Фликер. — Попросить стакан воды — это нормально. А вот закатить истерику — это уже совсем другое дело, и жеребят, которые устраивают истерики, нужно бить по заднице.

— Я… я не знаю, согласна ли я с этим. — Пайпер покачала головой. — Может быть, связь прервалась. Может, кто-то из пони не слушал, и истерика — единственный способ привлечь внимание к проблеме. Может, происходит что-то действительно несправедливое…

— Мисс Пай, сегодня вы не измените его мнение. — Доктор Стерлинг потянулся и положил свою ногу на переднюю ногу Пайпер, которая упиралась в край стола. — Дайте ему отдохнуть и придумайте другой убедительный аргумент, если хотите иметь шанс.

Прикусив губу, Пайпер кивнула.

— Порядок — это все, что у нас есть. Порядок и организация — это то, как мы сдерживаем чуму. Порядок должен быть сохранен любой ценой, потому что именно во времена анархии и несогласия, разрушения нашего ценного социального порядка чума поражает нас сильнее всего. — Фликер глубоко, успокаивающе вздохнул и задумался о приятном, чудесном порядке.

— Он прав, мисс Пай. Во время нашей последней гражданской войны произошла вспышка чумы, и мы не смогли бороться с ней должным образом из-за возникшей опасности для нашего ведомства. Многие умерли ненужной смертью, как от войны, так и от чумы. — Доктор Стерлинг отдернул переднюю ногу и кивнул Пайпер. — Просто кое-что для вас, мисс Пай, чтобы вы могли понять его точку зрения.

Примечание автора:

Ты не против ДДТ? Да ты меня знаешь…

Вытащит ли наш начинающий протофашист свою голову из собственной задницы? Узнайте на следующей неделе! То же крысиное время, тот же крысиный канал!

Глава 19

— Говорю тебе, Злыдень, этот жеребенок — знак грядущих событий. Каждый раз, когда происходят большие волнения или перемены, судьба приспосабливается. Фликер для того и создан, чтобы справиться с тем, что грядет. — Доктор Стерлинг прочистил горло, отпил глоток бренди и уставился на своего давнего друга и компаньона. — Злыдень, он превратил этих крыс в отличную мульчу с помощью тяжелого сельскохозяйственного оборудования. Он очистил карантинный корабль в рекордные сроки и уничтожил все. Если судьба дала нам его не просто так, что ж, я боюсь того, что нас ждет.

— Да, я тоже немного беспокоюсь, — признался Злыдень. — Все эти слухи, Стерлинг. Невидимые крысы. Умные крысы. И не слухи, как Крысиный Ублюдок. — Злыдень ткнул своей деревянной ногой в сторону Стерлинга. — Один из членов нашей организации в Филлидельфии сейчас в психушке, болтает об умных говорящих крысах и о том, как они собрались вместе, образовали тело, и с каждой добавленной крысой становясь все умнее и умнее. Бедный старый псих утверждает, что крысы накладывали заклинания.

— Есть доказательства? — спросил Стерлинг, глядя, как его графинчик с бренди дрожит от в его телекинезе.

— Нет, — сплюнул Злыдень. — Ни черта, но такие истории, как эта, меня настораживают, понимаешь? Бедный ублюдок, у него признаки того, что он побывал в магической битве, настоящей битве. Члены Филлидельфии прочесывали канализацию в поисках чего-нибудь, что могло бы подтвердить его слова. Ничего.

— Ну, что-то повредило его разум, — сказал Стерлинг Злыдню.

— Скорее всего, какой-то единорог использовал плохую магию, чтобы кошмары стали явью, а бедняга оказался не в том месте и не в то время.

— Это кажется более вероятным, чем то, что вы описали… но… у нас есть Фликер. Он — тревожный знак, даже принцесса Луна так считает. Фликер и его кьютимарка — это предупреждающий знак, предвестие грядущих событий. Возможно, мы видим причину существования Фликера.

— Проклятье! — прорычал Злыдень. — Я не поверю ни в одну чертовщину, пока не увижу ее своими глазами… И все же никогда не помешает быть начеку. Быть бдительным. Будьте осторожны. — Злыдень нахмурил брови и наполнил свой стаканчик бренди. — Принцесса Луна и один из ее Надзирателей отправляются в Филлидельфию, чтобы выяснить, можно ли извлечь из головы бедного психа какие-нибудь полезные воспоминания.

— Что-нибудь еще, о чем мне следует знать? — спросил доктор Стерлинг.

— Крысы каким-то образом проникают сквозь крысозащитные сетки и решетки в канализации Мэйнхэттена. Никто не знает, каким образом. — Злыдень сделал длинный глоток из своего бокала с бренди, и половина бокала исчезла. — Ведется расследование, но даже лучшие умы чертовски озадачены.

— Гелиофант послал двух друидов в то место, где мы только что были, чтобы провести исследование. — Доктор Стерлинг уставился в глубину своего бренди, возможно, в поисках смысла жизни. — Официально они пришли туда, чтобы помочь пони из этого захолустья. Неофициально — наблюдают за крысами в дикой природе и ищут мутации. Гелиофант беспокоится, что Пепелище и Фрогги Боттом могут мутировать крыс в нечто худшее.

Вздрогнув, Злыдень издал долгий, тихий стон, а затем сказал:

— Мы видели, что Пепелище сделало с параспрайтами.

— Ах да, зараженный паразит… Он питается больными существами, выискивая их, а затем, в конце жизненного цикла, они взрываются облаками вирулентной язвы. У зараженных пони из кожи в мгновение ока выползают совершенно новые, крошечные зараженные паразиты, и круг жизни продолжается. — Доктор Стерлинг покачал головой. — Теперь мы отвечаем за борьбу с ними.

— Но все же не так страшно, как прожорливые параспрайты из Фрогги Боттом… Стерлинг, они едят металл… они могут прогрызть броню и становятся тем, что едят… когда-нибудь, когда у тебя будет возможность, ты должен увидеть их в действии.

На следующее утро…

Фликер хотел, чтобы Хеннесси перестал зевать, потому что ему самому хотелось зевать. Если зевнуть в неподходящий момент, можно получить нотацию или, что еще хуже, удар по шее или какому-нибудь другому нежному месту. К тому же в Хеннесси что-то отвлекало, когда он зевал, но Фликер не мог понять, что именно.

Подняв пустую тарелку, Фликер вылизал ее дочиста, пока двое его спутников продолжали есть. Еды, хоть и немного, было достаточно, чтобы продержаться некоторое время. Фликер подозревал, что предстоит нечто, требующее больших физических нагрузок, — маленькие порции часто служили тому верным признаком. Когда его тарелка была вылизана дочиста, Фликер поставил ее и посмотрел через стол на Пайпер.

У нее была ужасно всклокоченная голова, и Фликер знал, что ее ждет лекция за несоблюдение стандартов ухода. Он то и дело порывался предупредить ее, но боялся, что мягкое предупреждение с его стороны будет не так эффективно, как хорошая выволочка от мистера Балистера.

— Веш оффка фороша, — сказала Хеннесси, набивая рот овсянкой и сухофруктами.

Глаза Пайпер встретились с глазами Фликера, и между ними произошел молчаливый обмен мнениями. Овсянка не представляла собой ничего особенного, она была довольно безвкусной и непривлекательной, но оба понимали, что Хеннесси попал в совсем другие обстоятельства. Пока Фликер сидел и смотрел на Пайпер, ее рог засверкал, а грива приобрела совершенный вид.

О, это было несправедливо, совсем несправедливо.

Дрожа на прохладном утреннем воздухе, Фликер жалел, что у него до сих пор нет хвоста. О, хвост у него был, но сейчас он был совсем голый, почти без волос. Его пальто было застегнуто на все пуговицы, потому что утро было прохладным, весенним, бодрым, с холодным, бодрящим воздухом. Доктор Стерлинг ничего не сказал о повестке дня, вообще ничего, поэтому Фликер просто наслаждался прогулкой и старался не думать о пони, которые глазели на него, когда он проходил мимо.

Пайпер, шедшая вместе с Хеннесси, уткнулась носом в книгу и полагалась на то, что Хеннесси будет ее поводырем. Для Пайпер это было очень удобно, так как в противном случае прогулка превращалась в пустую трату времени. Книга, которую она читала, была одним из учебников Фликера по алхимии, и она уже пыталась понять магию алхимических свечей.

Самое лучшее, что есть в плащах, — это карманы. В один из них Фликер засунул свою палочку, в другой — несколько свертков, небольшую книгу и несколько твердых конфет. Иметь карманы было приятно, к тому же это избавляло от необходимости носить с собой седельные сумки, которые норовили хлопать по бокам. Отделившись от группы, Фликер поспешил к уличному торговцу, у которого была яркая, разноцветная деревянная тележка с поднимающимися облачками пара.

— Один буррито на завтрак, пожалуйста, — обратился Фликер к кобыле, присматривающей за тележкой. — Я очень спешу. — Он достал из кармана несколько медных и один серебряный бит и положил их на богато украшенный деревянный край тележки. — И еще, полейте его немного этой salsa de asesinato. Сегодня утром я чувствую себя просто самоубийцей.

Кобыла улыбнулась и принялась за работу, наполняя огромную тортилью яйцами, луком, перцем, черной фасолью, оливками, как черными, так и зелеными, красной фасолью, бледно-белым сыром, гуакамоле и, конечно, salsa de asesinato. Несколькими отработанными движениями она свернула все это и упаковала в фольгу.

Склонив голову, Фликер принял еду, а затем поспешил догнать доктора Стерлинга.

— Не подходи ко мне, — ныла Пайпер, — у меня от паров глаза горят! Ты ведь потом будешь нас травить газом, правда? Это невыносимо!

— Вообще-то, пахнет неплохо. — Хеннесси издал тоскливый вздох и наблюдал, как Фликер поглощает аппетитный, жирный на вид буррито. — У единорогов все очень замечательно, знаете ли. Можно ходить и есть одновременно. Это несправедливо.

— Доктор Стерлинг, куда мы идем? — спросила Пайпер.

— По делам, — ответил доктор Стерлинг, — … и, конечно, на зарядку. — Доктор сделал паузу в своей речи, но продолжил идти, покачивая головой. — Этот мусор чудовищно пахнет, мистер Никер, о, это просто отвратительно.

— Я знала, правда ведь? — Голос Пайпер был раздражающим и щебечущим — общая черта Пай. — Я даже читать не могу, у меня глаза слезятся. Как вообще пони это едят? Почему бы просто не взять сладкий ролл? Кекс? Булочку с корицей?

— Вы так и не сказали, куда мы идем. — Хеннесси бросил тоскливый взгляд на буррито Фликера, а затем поспешил за доктором. — Итак, что мы делаем?

— Ну, нам с мистером Никером нужно заплатить штраф, я решил зайти к себе домой и проведать свою экономку, а потом нам нужно зайти на Аллею Наемников. — Доктор Стерлинг посмотрел на большие латунные часы, стоявшие на углу улицы, а затем закашлялся из-за испарений, исходивших от ядовитого второго завтрака Фликера.

Фликер с набитым ртом вспоминал домработницу доктора Стерлинга, Лентил Пакору. Это была любопытная, пожилая, почти престарелая кобыла с повязкой на глазу, странным акцентом и еще более странной магией. Доктор Стерлинг рассказывал, что госпожу Пакору однажды судили за покушение на убийство из-за ее карри, но Фликер не мог понять, шутит ли доктор.

— Что такое Аллея Наемников? — спросила Пайпер слишком бодрым для такого времени суток голосом.

— Скоро узнаете, — ответил доктор Стерлинг. — Я объясню правила перед тем, как мы войдем, и эти правила неизбежны. Нарушите правила — и вас ждет суровое наказание от городской стражи. Я не смогу вас спасти. — Пока доктор говорил, он поправил меч, висевший у него на боку, и смахнул несколько слезинок, так как глаза его слезились. — Черт побери, Фликер, иди, встань по ветру, что ли!

Поедая свой буррито, Фликер не обращал внимания на жалобы доктора. Доктор просто не понимал единственную настоящую любовь Фликера и их сложные отношения, в основе которых лежала боль. Глаза Фликера слезились, из носа текло, а нос стал ярко-вишневым. Засунув свой ярко-оранжевый язык в дымящиеся складки буррито, жеребенок некоторое время пошарил там, нашел оливку и лизнул ее.

— И ты, и Злыдень! Клянусь, из-за этих отвратительных куч горячего мусора вы со Злыднем можете стоять посреди облака слезоточивого газа и ничего не чувствовать! — Доктор Стерлинг удвоил шаг и бросил раздраженный взгляд назад через плечо. — Это неестественно!

Фликер, фыркнув, остановился и посмотрел на статую принцессы Селестии. Она стояла, раскинув крылья, склонив голову, и плакала. Капельки настоящей воды падали из уголков ее глаз в отражающий бассейн внизу. Уши опустились, и он склонил голову в знак почтения. Больница "Плачущая сестра" всегда оставляла у него тревожное чувство.

— Мистер Никер, подходит ли это место?

Фликеру потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит доктор, и его мозг выудил из памяти тот факт, что ему придется заплатить штраф в пятьсот бит. Пятьсот золотых бит. Это было немного неприятно, но не конец света. Заходить в это место всегда было неприятно. Это было ужасное место, полное страданий и боли. Это была благотворительная больница для беднейших из бедных, и лечили там исключительно жеребят.

В последний раз Фликер был здесь по делам, и в морге он убивал крыс, которые обгладывали трупы — трупы, которые заставили его вспомнить о своей крошечной годовалой сестренке. Трупы, которые так много страдали при жизни, а после смерти подверглись унижениям, которыми полакомились крысы. Он уставился на плачущую статую принцессы Селестии с открытым ртом, думая о том, что крысы не могут уважать даже мертвых.

— Мистер Никер, вы в порядке? — Голос доктора Стерлинга был мягким и довольно обеспокоенным. — Вы выглядите обеспокоенным.

— Они осквернили мертвых, — ответил Фликер, и его обеспокоенное выражение лица сменилось гневом. Он сделал несколько шагов вперед, ближе к статуе плачущего аликорна, и смотрел, как плачет принцесса. Она плакала за него, потому что ему было трудно плакать, его печаль превратилась в гнев. Вздрогнув, Фликер почувствовал мягкое прикосновение к своему неповрежденному боку.

— Все будет хорошо, Фликер. Сделай глубокий вдох. — Глаза Пайпер светились заботой, и она оставалась рядом с другом. — Тяжело видеть тебя таким… Я не ожидала от тебя такого.

— Это был тревожный день для тебя, — сказал доктор Стерлинг Фликеру. — Мне жаль, но это часть нашей работы. Рано или поздно вы должны были это увидеть. Крысы… они влезают во все и портят. Держи себя в копытах, сынок.

— Я убью их всех. — С губ Фликера слетела слюна, и все его тело задрожало.

— Есть аспекты этой работы, которые очень тревожны… и к некоторым вещам ты никогда не сможешь привыкнуть. — Выражение лица доктора Стерлинга выражало мудрую печаль. — Пусть это будет уроком для вас обоих. Крысы не уважают ничего, не считают ничего святым и, если им дать шанс, нарушат все, что вам дорого. Мы ведем молчаливую бесконечную войну против грызунов… Идемте, мистер Никер, сделаем то, что должно быть сделано.

— Я убью их всех…

Глава 20

Больнице Плачущей Сестры было чуть больше девятисот лет, и это было одно из самых старых зданий в Кантерлоте. Она была названа так в те времена, когда пони еще помнили принцессу Луну, которая, по мнению пони, погибла в ту роковую ночь, когда Найтмер Мун попыталась свергнуть королевских сестер-пони. Со временем, с течением веков, память о принцессе Луне померкла, и стало большой загадкой, почему это лечебное заведение называлось "Больницей Плачущей Сестры".

Это было место надежды, часовня, которая могла возродить увядающий дух равновелико телу. Это было место, где обитали чудотворцы. Персонал, работавший в больнице, жил здесь в обмен на предлагаемый им уход, и платить ему было не за что — только за комнату и питание. Фликер слышал, как доктор Стерлинг говорил, что это место — бастион порядочности, крепость, где можно найти самые лучшие, самые самоотверженные души пони.

Сам доктор Стерлинг работал здесь добровольцем, когда в нем возникала необходимость.

Фликер оглядел холл: здесь было много охранников, и Фликер задумался о причине этого. От звука звенящей брони у него немного разболелись уши. Он последовал за доктором Стерлингом, пока тот пробирался сквозь толпу, удивляясь стражникам и их величественной осанке. Угольно-черная кобыла с темно-зеленой гривой остановилась и уставилась на Фликера широкими глазами.

— У нас поступление! — вскричала она в тревоге.

— Нет, нет, с ним все в порядке, уверяю вас, — сказал доктор Стерлинг кобыле, которая теперь была в панике.

— Он не выглядит здоровым! — Кобыла поджала губы и сдула гриву с глаз, чтобы получше рассмотреть доктора Стерлинга.

— Меня взорвали двумя динамитными шашками, — сказал Фликер, желая поделиться полезной информацией. — У меня была большая драка с бешеным медведем, и я взорвал его на куски. Когда все закончилось, меня собрали обратно с помощью шпаклевки для тела.

— Мистер Никер, заткнитесь, вы не помогаете, совсем не помогаете. — Доктор Стерлинг одарил кобылу стыдливой ухмылкой и отступил на несколько шагов.

— Он всего лишь жеребенок. — Кобыла подошла к доктору Стерлингу и посмотрела на него более чем недовольно. — Это ваш сын? Как вы могли допустить такое? Какой отец позволит, чтобы его сыну угрожал медведь? Да еще и с динамитом? Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должна связаться с Твайлайт Вельвет и сообщить об этом!

— А еще он замульчировал сотни крыс тяжелой сельскохозяйственной техникой, я там была, — сказала Пайпер, бодрым и жизнерадостным голосом. — Потом мы обстреляли газом кучу вредителей. Позже мы взорвали крысиную нору и отравили их тоже газом. Мы устроили шквал убийств по всей деревне, и мистер Никер поджег многих из наших жертв, проткнув их своим мечом.

— Это не помогает, — пробормотал доктор.

— Бедные малыши! Что этот ужасный пони сделал с вами? — потребовала кобыла.

— Он превратил меня в наемного убийцу, — ответил Фликер, ни разу не задумавшись о том, как его честность может повлиять на ситуацию. — Скоро я получу оружие, а сегодня пойду за мечом, думаю.

— Стража! Стража! Сделайте что-нибудь! Издевательство над жеребенком! Издевательства над жеребятами!

Фликер услышал сильный металлический лязг и понял, что весь вестибюль теперь смотрит в его сторону. Что-то в его ситуации было не так, и в его сознание закралось тупое чувство беспокойства. Фликер начал подумывать о том, что, возможно, он сказал что-то не то. Ему стало интересно, как далеко он сможет убежать. Бежать казалось фантастической идеей. Отличная идея. Если, конечно, ему не прикажут остановиться, и тогда все пойдет наперекосяк. Фликер не любил путаницы, совсем нет. Путаница была, ну, путаницей, и всегда было трудно разобраться, когда это состояние достигалось. Как он ни старался, Фликер так и не смог найти на карте великое государство Путаница, но Злыдень уверял его, что оно там, и нужно продолжать искать. Возможно, когда-нибудь…

— Доктор Стерлинг!

Повернувшись, доктор Стерлинг увидел знакомое лицо и облегченно вздохнул:

— Доктор Гэмбол! Вы не представляете, как я рад вас видеть.

— Я вижу, вы уже знакомы с мисс Ризотто. — Доктор Гамбол подошел ближе и улыбнулся. — Мисс Ризотто, это доктор Стерлинг из Гильдии Крысоловов. — Он повернулся и посмотрел на доктора Стерлинга. — Сегодня у нас важный день: принц Гослинг и принцесса Луна здесь, навещают наших драгоценных малышей. Так зачем же вы здесь, Стерлинг, и почему вы ввергли в такую панику нашего администратора?

— Я пришел, чтобы пожертвовать тысячу золотых бит, — ответил доктор Стерлинг, — … и я просто не знаю, что пошло не так.

Пожертвование прошло безболезненно, и Фликер почувствовал себя хорошо. Пятьсот золотых бит — это почти двухнедельная зарплата, и он мог себе это позволить. У него было много-много сбережений, так что он еще сможет отправить их домой в фонд образования сестры и более комфортной жизни родителей. Через три дня перевод пройдет через его банк. Чудеса современной эпохи. Ему даже не нужно было носить с собой столько бит.

Буррито набросился на его внутренности, как бандит из подворотни, и он пожалел, что попросил salsa de asesinato. Он чувствовал, как это жестокое, беззаконное буррито крадется по его кишкам, грабит его почки, вымогает его печень и трясет ту плохую часть города, которая существует между его желудком и его ушибленным, избитым подхвостным отверстием.

Это был почти идеальный день. Единственное, что портило и день, и настроение Фликера, — его крысиное чутье, которое не переставало покалывать. Крысы были повсюду в его прекрасном городе, вверху, внизу, вокруг, и одно осознание их присутствия делало Фликера угрюмым. Трудно было ходить по улицам и знать, что вокруг него — его ненавистный враг.

По крайней мере, здесь, в шикарном жилом квартале, где они сейчас гуляли, крыс было меньше. Здесь было несколько приземистых домов, несколько таунхаусов, между которыми было немного места, но не очень много, и башни, которые предпочитали богатые представители старой крови Кантерлота. Башни, в частности, были хорошо защищены, полны магии, пространственных карманов и защитных чар, некоторые из которых были установлены самой Гильдией Крысоловов.

Группа, возглавляемая доктором Стерлингом, остановилась перед внушительным таунхаусом, высоким, квадратным, с темно-синей шиферной крышей. Таунхаусы на этой улице были не совсем старыми, но и не новостроем. Это был признак состоявшейся семьи, прожившей не один век. Добрый доктор не стал заходить в парадную дверь, а рысью направился по дорожке между своим домом и соседним. Ученики последовали за доктором к задней двери, где находился вход в кухню.

Лентил Пакора стояла посреди своей кухни и смотрела на доктора Стерлинга с укором. Один глаз усиливал эффект, а сама она была грозной матроной с несколькими лишними килограммами на теле. Нахмурившись, она, похоже, не была рада видеть доктора и глубоко вздохнула, готовясь к тому, что должно было произойти.

— Вас давно не было дома, — сказала старая кобыла срывающимся голосом.

— Я был очень занят, — ответил доктор.

— Я прощу вас, если вы отдадите мне красивого жеребенка земного пони.

При этих словах Хеннесси встревожился, и не зря. Экономка доктора смотрела на него одним жадным глазом с живым, непоколебимым интересом.

— Мадам Пакора, я понимаю, что вы хотите как лучше, но в этой стране многие сочли бы это ужасно трайбалистским…

— Мне все равно… Сколько за жеребенка? Он очень красивый, крепкий, с яркими глазами. Я стара, и спина у меня отказывает. Мне нужен жеребенок, и больше ничего. — Повернув голову, она устремила свой единственный глаз на Хеннесси. — Я бы хорошо кормила тебя, дала бы тебе отдельную комнату и угощала бы печеньем по первому требованию.

Хеннесси навострил уши:

— Э… э… эй, доктор Стерлинг, я думаю, я не против…

— Нет, и ответ окончательный! — Усы доктора Стерлинга затряслись, когда он посмотрел на свою экономку. — Это не Виндия, мадам Пакора. Я понимаю, что у вас принято покупать и продавать нежеланных жеребят, но здесь этого делать нельзя.

— Эгоистичный, отсталый варвар! — возопила Лентил, вызывая металлическую ложку с длинной ручкой. — Будь что будет!

Без предупреждения старая кобыла бросилась на доктора с удивительной скоростью. Фликер, которому уже доводилось видеть такое, отпрыгнул в сторону, а доктор схватил половник с ближайшей стойки, чтобы защититься. Звон металла о металл наполнил кухню, и Пайпер нырнула под деревянный разделочный стол. Хеннесси остался стоять у задней двери с пустым взглядом, пытаясь понять, что пошло не так. В последнее время столько всего пошло не так, что теперь трудно было уследить за всем.

От звона металла о металл у Фликера зазвенело в ушах. Нападение Лентил было дерзким и умелым, и она заставила доктора обороняться в считанные секунды. Она била его по ногам, заставляя отступать и блокировать удары своим половником. Фликер следил за каждым ее движением, надеясь перенять потрясающую технику Лентил. Доктор, широко раскрыв глаза и насторожившись, подобрал крышку от кастрюли из нержавеющей стали, чтобы использовать ее в качестве щита, и перешел в наступление.

— Хоть раз я хотел бы прийти домой и не подвергнуться нападению при входе!

— Но тогда твоя жизнь будет скучной!

— Конечно, будет… Как вы думаете, вы сможете приготовить обед? — Доктор сделал расчетливый взмах половником, блокируя крышкой приближающуюся ложку, но Лентил оказалась проворной и чуть не шлепнула его по носу. — Ты можешь ластиться к ним и кормить их, но это лучшее, что я могу для тебе предложить.

— Принято. — Мадам Пакора убрала ложку и отступила. Она немного посмеялась, а затем повернулась лицом к Фликеру. — Он становится медлительным. Ты должен держать его в тонусе, Фликер.

Запыхавшись и желая продолжения шуточного боя на мечах, Фликер кивнул, когда что-то страшное кольнуло его в селезенку. Не зная, что еще сделать или сказать, он вернулся к вежливости:

— Это Пайпер под столом, Пайпер Пай, а жеребенок, которого вы хотели для перевозки вещей по городу, — Хеннесси Уокер. Они новички и очень, очень зеленые.

Пайпер вылезла из-под стола, выглядела потрясенной, и встала рядом с Хеннесси, который широко, как-то виновато ухмылялся. Фликер попытался расслабиться, но не смог, так как его селезенка была измочалена до неузнаваемости. Доктор Стерлинг передвигался по кухне, собирая все необходимое для приготовления чая, пока Лентил изучала двух жеребят у двери.

— У тебя любящие родители, — сказала Лентил Пайпер, — а у тебя, — она повернулась к Хеннесси, и в ее единственном глазу появился странный, клубящийся блеск, — у тебя родители, которые тебя не заслуживают. Меня не волнует, что говорит доктор или правила этой странной страны, полной отсталых пони, я оставляю тебя себе. Ты можешь продолжать выполнять свою работу, но я требую, чтобы ты регулярно приходил домой, чтобы я могла проверить тебя. Твои чакры меня беспокоят. Ты знаешь только вину и стыд, ты живёшь с тучей над головой.

— Я… подождите… откуда вы это знаете? — спросил Хеннесси, выглядя озадаченным.

— Неважно, откуда я это знаю, теперь ты мой. Мадам Пакора забрала тебя, сорванец. Не испытывай меня и не испытывай мое терпение. — Лентил бросилась вперед, двигаясь с удивительной для ее возраста скоростью, и обняла Хеннесси. — Теперь ты мой. Я ставлю тебе свой знак. — Без лишних слов она прижала свой рог к голове Хеннесси, прямо между его ушами, и произошла ослепительная вспышка света. — Мой.

— Я не понимаю, что происходит. Я чувствую себя странно.

— Больше никакого стыда, никакого чувства вины. Как твой хранитель, я могу определять, чем ты можешь обладать. Я даю тебе весь мир, которым ты можешь обладать, но твоя вина и стыд запрещены для тебя. А теперь иди и сядь.

— Да, мэм, — пробурчал Хеннесси, боком пробираясь к столу и выглядя очень смущенным и не в духе. — Я не возражаю против того, чтобы мной владели, если я могу получить печенье.

Пайпер, следовавшая за Хеннесси, не сводила глаз со странной одноглазой кобылы-единорога. Она выглядела озадаченной, и у нее были на то основания, ведь в воздухе витала странная, неизвестная магия. Когда Хеннесси сел, она уселась рядом с ним, опустив свой пушистый круп на подушку на полу.

Фликер, чувствуя сильный кишечный дискомфорт, тоже подошел к столу и сел. Ему было интересно, что взрыв динамита сделал с его внутренностями. Ребра сильно болели, а голова пульсировала самым неприятным образом. Едва он начал устраиваться поудобнее, как почувствовал, что его схватила мощная магия. Моргнув, он понял, что Лентил осматривает рану на его голове и слышит, как она цокает языком.

— Что случилось? — спросила Лентил.

— О, всего лишь очень забавная история с участием медведя, — ответил доктор Стерлинг, готовя чай.

Из уст экономки доктора Стерлинга вырвалось негромкое озабоченное урчание, и ее глаз сузился, когда она продолжила осматривать Фликера. Через несколько долгих секунд она отдернула голову и сердито фыркнула. Фликер попытался немного расслабиться и устроиться поудобнее, но сидеть было больно.

— Я выслушаю твою историю о медведе, ибо мне любопытно…

Глава 21

Обед состоял из мягкого глазированного карри из моркови и цветной капусты, стейков из баклажанов, обмакнутых в кляр из чечевичной муки, обжаренных до восхитительной золотистой корочки и поданных с ароматным шафрановым рисом. Пайпер не спешила пробовать это блюдо, опасаясь, что карри означает жар, но была покорена с первого осторожного укуса. Хеннесси не испытывал подобных колебаний, когда попробовал блюдо, и Фликер тоже. Доктор Стерлинг, не любитель слишком острой пищи, был благодарен, что экономка проявила милосердие и пощадила их всех.

На десерт были поданы пирожные с зеленой фасолью.

Увы, восхитительная трапеза не могла длиться вечно, и доктор торопил своих учеников, напоминая им, что впереди еще много дел. Лентил попыталась отговорить его, но безуспешно: доктор Стерлинг был очень строг и прямолинеен в своих действиях. Даже спокойные дни должны были проходить по расписанию, и доктор это ясно дал понять. Все запивалось гранатовым соком, от которого Хеннесси морщился и при каждом глотке навострял уши.

Затем, с грустью и топотом копыт, было сказано "прощай", и четверо спутников покинули свою радушную и любезную хозяйку, восхитительную мадам Пакору, с сытыми животами, приподнятым настроением и, в случае с Хеннесси, странной, загадочной связью, которая заставила его гадать, что же только что произошло с загадочной экономкой с субконтинента Виндия.

И вот они вышли через кухонную дверь…

Двигаясь быстрой рысью в строю два на два, четверо спутников миновали укрепленную башню, в которой располагалась Королевская Академия Наук. Статуи земного пони, пони-пегаса и пони-единорога стояли на возвышении, образуя между собой треугольник. Между ними находилась светящаяся, потрескивающая магическая сфера — символ грозной магической мощи Эквестрии и объединенных трех племен.

В Кантерлоте были старые деньги, богатые дворянские семьи, существовавшие веками, и старые знания, дворянские семьи, которые веками господствовали на плодородных полях науки. Эти семьи, используя эти плодородные поля, выращивали странные, а некоторые могли бы даже сказать, чудаковатые фрукты. Можно утверждать, что старая ученость имела больший престиж, чем старые деньги, и это было предметом бесконечных дебатов среди социологов эквинных, которые последние два столетия находились в Королевской Академии Наук. Наука — это сила, а сила — это право.

В Эквестрии наука была собственной религией, и ее фанатичных, слишком усердных приверженцев можно было найти внутри массивной, внушительной башни, мимо которой сейчас проходили компаньоны. Сюда приезжали учиться ученые со всего мира, и можно сказать, что башня была маяком, куда ученые приходили, чтобы найти убежище после плавания в открытом море невежества.

Это было также очень опасное место, так как здесь всегда проводились какие-то эксперименты, от которых приходилось защищаться, или, что еще хуже, разгорались жаркие споры, такие, как дуэли, в ходе которых решалось, кто прав, а кто ошибается. Прежде чем войти в парадную дверь, или даже в задние двери, или в двери, которые случайно появлялись в течение дня, нужно было держать себя в копытах — эти двери могли быть самыми страшными.

Фликер, тогда еще новичок в Кантерлоте, вошел в одну из таких дверей, соблазнившись обещанием бесплатных кексов. Кексы оказались обманом, и за дверью не оказалось ничего, кроме армии гигантских богомолов-хищников, а также группы гогочущих ученых, вооруженных досками и чернильными ручками разных цветов для оценки работы.

После того как Фликер, вооружившись деревянным молотком, дал отпор бесконечным стаям богомолов размером с кошку, потребовалось несколько часов, чтобы вымыть из коридоров кишки насекомых. Научная гипотеза о том, что тугодумов и смельчаков можно заманить кексами, чтобы они сражались с армиями гигантских богомолов, была доказана с большим успехом, и в тот день было много похлопываний по самолюбию.

В гиперпространственных коридорах легендарной башни обучения, как говорили, возможно все. Даже саму Смерть можно было обмануть, ведь она, несомненно, заблудилась из-за вводящих в заблуждение указателей и паршивых путеводителей, составленных ленивыми стажерами, которые отлынивали от работы, но встреча с ней в коридоре, несомненно, была одной из многих опасностей, которые нужно было учитывать при перемещении в башне.

Проходя мимо привлекательной желтой двери, Пайпер прочитала вслух веселую надпись:

— Бесплатные кексы, только в течение короткого времени.

— Это ложь, — пробормотал Фликер, все еще обиженный тем, что так и не получил обещанный кекс.

Хеннесси, остановившийся перед ярко-красной дверью, остановился, чтобы прочитать надпись:

— Здесь говорится, что нужно оставить тут всех убийц, воров, бюрократов и юристов… Что происходит внутри этого места?

Доктор Стерлинг, который остановился, чтобы посмотреть на красную дверь, ответил:

— Очевидно, крысы недостаточно мерзкие для некоторых экспериментов. Пойдемте, отойдем подальше от этого места, у нас много дел.

— Эй! Эй! — Запыхавшийся зеленый единорог в лабораторном халате подбежал к четверке и остановился, широко раскрыв глаза и сильно отдуваясь. — А вы где-нибудь видели гигантскую говорящую клубнику с большими, острыми, неровными зубами? Ее основное средство передвижения — пучок лиан, растущих из ее макушки.

— Нет, — ответила Пайпер, — … не могу сказать, что видела.

— Вот беда. — Единорог в лабораторном халате выглядел обеспокоенным, и он издал взволнованный вздох. — Ну да. Что ж, тогда я, пожалуй, продолжу поиски, прежде чем бить тревогу. Нет смысла поднимать панику, пока ее нет.

— Желаю удачи, — пожелал Хеннесси.

— Нам действительно пора уходить, — срочно произнес доктор Стерлинг, — идемте, идемте со мной, не мешкайте!

Доктор остановился между таверной и харчевней. Между ними находился узкий переулок, толпа королевских стражников в доспехах и тяжелые ворота с шипами. Никаких вывесок, сообщающих об этом месте, не было, так как те, кому нужно было сюда попасть, уже знали, где оно находится. Стражники наблюдали за доктором Стерлингом, и один из них отдал честь, вытянув крыло.

— Лорд Стерлинг Шуз, добро пожаловать. По какому делу вы здесь?

Доктор прочистил горло и встал во весь рост, высоко подняв голову:

— Я пришел с Фликером Никером, чтобы купить оружие. — Доктор Стерлинг жестом указал на Фликера, который стоял рядом с ним, и в глазах жеребенка появился лихорадочный, маниакальный блеск, который немного встревожил доктора.

— И он заслужил право носить оружие? — Охранник устремил свой суровый взгляд на жеребенка в плаще, сидящего рядом с доктором. — Он очень молод.

— Он очень способный, — сухо ответил доктор. — Двое других еще не испытаны.

Охранник нахмурился, глядя на Хеннесси и Пайпер:

— Правила здесь очень строгие. Прикоснетесь к чему-нибудь, к чему угодно, и все обернется для вас плохо. Смотреть можно, но за прикосновение вас посадят минимум на тридцать дней. Я ясно выразился?

И Хеннесси, и Пайпер кивнули.

— А ты, — обратился охранник к Фликеру, — выйди вперед и подчинись.

Не раздумывая, Фликер, глаза которого все еще были наполнены лихорадочным блеском, вышел вперед. С двух сторон его окружили пегасы-пони, а единорог в золотых доспехах окружил его магией. Фликер не паниковал, так как знал, что не сделал ничего плохого, а значит, и беспокоиться не о чем.

— Сейчас будет немного неприятно, — сказал единорог Фликеру, поднимая правое переднее копыто жеребенка. Единорог достал свернутый лист пергамента и яркую стальную булавку. Сосредоточенно прищурившись, он развернул свиток, положил расправленный пергамент на землю, воткнул стальную булавку в стрелку Фликера, а затем прижал копыто жеребенка к пергаменту — кровь потекла, как алые чернила.

— Назови свое имя, жеребчик, — приказал единорог.

— Фликер Никер. — Когда жеребенок заговорил, его имя загорелось на пергаменте индиговым пламенем, и он наблюдал, как все больше его собственной крови впитывается в тонкую бумагу цвета слоновой кости. Все это было так завораживающе, и он был очарован этим волшебным моментом, знаменующим его дальнейший путь во взрослую жизнь.

Ничего не говоря, единорог отвел копыто Фликера от пергамента, свернул его, а затем, сверкнув рогом, пергамент, превратившийся в аккуратный свиток, исчез из виду. Он устремил свой суровый взгляд на Фликера и кивнул.

— Добро пожаловать на Аллею Наемников, — обратился к Фликеру один из пегасов-охранников. — Вы можете пройти через эти ворота в любое время по собственному желанию. Удачи вам, мистер Никер, и пусть ваша карьера будет столь же прославленной, сколь и успешной.

— Спасибо, — тихо прошептал Фликер, когда ворота открылись, открывая поистине волшебное место за ними.

По обеим сторонам узкого переулка располагались лавки, в которых продавалось любое оружие, какое только можно себе представить. Фликер отошел от ворот — в конце концов, он не хотел показаться грубияном — и замер, пытаясь охватить взглядом все вокруг. Неподалеку алмазный пес точил меч на точильном круге. Грифон торговал зазубренными стальными дротиками. Команда минотавров демонстрировала молоты и топоры.

Переулок был охраняемым и закрытым, ни пегасы, ни летающие существа не могли туда заглянуть. Повсюду стояли стражники, наблюдая, ожидая неприятностей. Все присутствующие вели себя наилучшим образом, и никто не смел грубить по любому поводу. Торг велся в спокойной, невозмутимой манере.

— Если вы будете грубить или проявлять неуважение, здешние наемники имеют право надеть на вас наручники. Хуже того, они имеют право вызвать вас на дуэль до первой крови, так что будьте начеку. Я не хочу участвовать в дуэлях от вашего имени. — Доктор Стерлинг посмотрел на трех своих учеников. — Следите за своими манерами, а для вас, мисс Пай и мистер Уокер, будет лучше, если вы не будете говорить, пока к вам не обратятся. Будучи неиспытанными, вы находитесь здесь под моей опекой. Ваше плохое поведение станет для меня источником неприятностей. Вы поняли?

Пайпер кивнула, как и Хеннесси.

— Мистер Никер, теперь вы один из нас, поздравляю. — Доктор Стерлинг улыбнулся и ласково посмотрел на Фликера. — Вы очень много работали, чтобы достичь этого. Есть много старших учеников, которые до сих пор не заслужили этого права. Мы со Злыднем очень, очень гордимся тобой.

Фликер, не ожидавший такой похвалы, стоял молча, торжественно, а через мгновение кивнул, но ничего не сказал. Он просто стоял, широко раскрыв глаза, его вздыбленные уши немного поникли, а дыхание стало чуть тяжелее, но не намного. На короткую секунду показалось, что жеребенок может улыбнуться, но это мгновение исчезло в мгновение ока.

— Пойдемте, мистер Никер, купим мечи. Я знаю одно место…

Магазин был очень, очень узким, поскольку места в нем было очень мало, и глубина его составляла не более трех метров. В дальнем конце магазина находился прилавок, а за прилавком — старый бриллиантовый пес в безупречных бифокальных очках. Его фартук был чистым и белым, а на ярко-красном камзоле не было ни малейших следов ворса.

— Лорд Стерлинг Шуз, — произнес алмазный пес с приглушенным, сухим, гриттишским акцентом, — как поживаете?

— Мистер Блэкмур. — Доктор Стерлинг склонил голову. — Я привел к вам нового клиента, моего ученика, мистера Никера. Поступайте с ним как хотите.

Алмазный пес, услышав эти слова, выглядел очень торжественно:

— Ну, как я всегда говорю, у тебя есть только один шанс заполучить клиента на всю жизнь. Здравствуйте, молодой мистер Никер, и добро пожаловать в мой магазин. Вы знаете, что вам нужно?

— Мне нужны два меча, — ответил Фликер, думая о своей встрече с медведем. Он услышал вздох доктора Стерлинга и алмазного пса мистера Блэкмура. Немного нервничая, он облизал губы, чтобы продолжить: — Они не должны быть слишком длинными, поскольку большую часть своей работы я выполняю в канализации. Они должны быть пригодны для нанесения колющих ударов, так как это хорошо помогает против крыс, но мне нужно что-то с прочными лезвиями для рубящих ударов, на случай, если я когда-нибудь снова столкнусь с бешеным медведем.

Произнося слово "рубящий", Фликер думал о том, что ему известно: как металл и трение тянут плоть в двух разных направлениях, разрывая и раздирая, нанося травмы, опасные для жизни. Увлекшись своими мыслями, он не заметил, что мистер Блэкмур теперь смотрит на него через свои бифокальные очки.

— Мне не нужны двухсторонние клинки, мне нужно что-то прочное, чтобы можно было не беспокоиться, что они сломаются. Они должны быть легкими, но не слишком, так как мне нужен вес, чтобы поддерживать смертоносный импульс, когда я делаю шквальные атаки. Также не помешает что-то с высоким фактором устрашения.

— Ну… — Седой алмазный пес поправил лапой очки. — Думаю, у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать… мечи единорогов, сделанные единорогами для единорогов… они несколько необычны, но, думаю, это именно то, что вам нужно. Позвольте мне сходить в свое хранилище и достать их для вас. Одну секунду.

А затем мистер Блэкмур исчез через высокую узкую дверь за прилавком.

Глава 22

— Вам придется вытащить их, чтобы посмотреть, у меня нет желания отрезать себе пальцы. — Мистер Блэкмур положил на прилавок пару кожаных ножен. На них не было видно ни рукоятей, ни поножей, ни перекладины, только несколько латунных защелок, закрывающих один конец ножен. — Они уникальны и не слишком популярны, но кузнец, который их производит, продолжает их делать, настаивая, что в конце концов они приживутся.

Задыхаясь от волнения, Фликер расстегнул латунные защелки и открыл один из концов кожаных ножен. Он увидел блеск тонкой стали и угловатое острие резца, предназначенное для пробивания практически любых предметов. С помощью телекинеза он вытащил клинок и поднес его к глазам.

Он был несколько изогнут, но не слишком сильно. Достаточно для хорошего трения о край при ударе или порезе. Тыльная сторона клинка была толстой, а острие — тонким. На обоих концах имелись долотообразные острия для нанесения колющих и проникающих ударов. Эти острия можно было использовать и для колющих ударов, и Фликер знал, что они с легкостью пробьют медвежью шкуру и медвежий жир. Стальные пластины, по его мнению, тоже не станут большой проблемой.

Длина клинка составляла около шестидесяти сантиметров, так что он был достаточно длинным, но в тесном помещении не будет мешать. Он поднес его к глазам и осмотрел кромку. Он был прямым и ровным, красивым, и юный жеребенок почувствовал первый румянец восхищения. Клинок можно было держать как угодно, за любой конец или даже за середину. С его телекинезом ему не нужно было беспокоиться о таких вещах, как острые края, а этот меч был полностью острым.

Вытянув переднюю ногу, он сбрил клок волос и издал негромкий свист.

— В полускрытых ножнах также спрятаны два небольших кинжала — миниатюрные версии того клинка, который вы удерживаете. Думаю, они пригодятся вам в вашей профессии. Я знаю, что доктор Стерлинг держит при себе баселард на случай непредвиденных обстоятельств.

Фликер кивнул и приступил к грязному делу покупки:

— Сколько?

В ответ алмазный пес выглядел задумчивым, а его глаза сузились:

— Мне нужно не меньше пяти тысяч золотых бит, чтобы получить хорошую прибыль…

Фликер издал разочарованный стон.

— Но это твоя первая покупка у меня, и я хочу, чтобы ты вернулся. — Я отдам вам эти два меча, два подходящих кинжала и ножны, сделанные на заказ… все это за три тысячи золотых бит.

— Фликер, — прошептал доктор Стерлинг тихим, дрожащим голосом, — он продает их тебе практически по себестоимости. Если вы хотите наладить профессиональные отношения, которые будут приносить вам пользу всю вашу жизнь, я бы посоветовал вам согласиться и сделать эту покупку.

Жеребенок понял, что ему предоставляется возможность, что для него открыта дверь, что ему дается шанс быть экипированным, как богатые и привилегированные. Во рту у него пересохло, а в ушах зашумело. Бурито, которое он съел ранее, все еще чудовищно вело себя в его кишечнике, а он, будучи пони, был склонным к метеоризму.

— Я сочту за честь принять ваше предложение, мистер Блэкмур. Спасибо, что дали мне шанс на такую сделку, и с этими клинками я стану предметом зависти своих сверстников. Спасибо. — Фликер склонил голову, и в глазах старого пса мелькнули эмоции.

— Когда-нибудь, сынок, ты приведешь сюда своих учеников, и они тоже будут покупать клинки… если не у меня, то у моего собственного сына или моей дочери. — Когда доктор Стерлинг был еще совсем маленьким учеником, его хозяин привел его ко мне, и он купил у меня свое первое настоящее оружие… тот баселард, о котором я говорил. — Старый алмазный пес выглядел печальным и немного грустным. — Доктор Сикль был прекрасным пони. Мне его ужасно не хватает.

— Мне тоже, — почти неслышным шепотом обратился доктор Стерлинг к мистеру Блэкмуру.

— Если можно узнать, что случилось? — спросил Фликер.

— Бешенство. — Мистеру Блэкмуру было больно произносить это слово. — Будучи хорошим врачом, Сикль записывал каждый свой симптом, каждую ломоту, каждую боль, а когда его разум начал угасать, он продолжал писать как можно дольше, чтобы другие могли узнать о его кончине. Он дал огромное количество знаний медицинскому сообществу, а его болезненная жертва принесла много понимания.

— Мне очень жаль, доктор Стерлинг. — Фликер поднял глаза на своего наставника.

— Когда-нибудь мы найдем надежное лекарство. — Доктор прочистил горло и, когда Пайпер прижалась к его боку, одарил ее теплой, благодарной полуулыбкой.

— Мне нужна информация о твоем счете, сынок. Через три дня, как только сделка будет завершена, я доставлю тебе клинки. — Мистер Блэкмур кивнул жеребенку. — Я надеюсь на долгие и процветающие отношения между нами. Я благодарю вас за ваше сотрудничество.

— А я благодарю вас за прекрасную сделку, которую вы мне предложили, — ответил Фликер. — Я готов предоставить вам информацию о своем счете…

Выйдя из Аллеи Наемников, Фликер почувствовал себя другим. Он как-то повзрослел, в нем произошли какие-то кардинальные перемены, но он не мог понять, как и почему. Он подозревал, что мать и отец гордились бы им, ведь он вкладывал деньги в свое будущее, в свою карьеру, в самого себя. Его мысли вернулись к тому дню, когда мать привезла его в Кантерлот на поезде. Он был таким испуганным жеребенком, таким неуверенным, таким робким… таким слабым.

Но потом он нашел свое истинное лицо, и его истинное лицо освободило его.

Отвлекшись, он встал в ряд рядом с доктором Стерлингом, а Пайпер и Хеннесси шли бок о бок позади него и доктора. Пайпер достала книгу и читала, а Хеннесси осматривал достопримечательности. Доктор выглядел довольным и шел с заметной улыбкой.

Вытащив свою палочку, Фликер решил, что настало время немного попрактиковаться. Он сосредоточился, позволяя заряду накопиться, и когда почувствовал, что заряд достаточен, крикнул:

— Luceat lux vestra! — К его удивлению, первая попытка увенчалась успехом, и вокруг рога появилась крошечная светящаяся сфера, излучающая теплый желтый свет.

— Отличная работа, — сказал доктор Стерлинг, когда они шли.

Вдохновленный похвалой доктора, Фликер попробовал другое заклинание, которое ему никогда не удавалось произнести самостоятельно, — практическое заклинание для любого единорога. Он позволил заряду накопиться и обдумал заклинание в своей голове. Это заклинание было скорее ментальным, его можно было произнести и без слов, но Фликер собирался попробовать его со словами, просто чтобы посмотреть, что получится.

Шепотом он сказал:

— Quiete pedes. — Это заклинание было связано с тишиной, поэтому шепот показался ему уместным. Навострив уши, он понял, что его копыта больше не издают ни звука, когда он идет. Светящийся шар, кружащийся вокруг его рога, погас, рассыпавшись искрами. Ничего страшного, он может вызвать другой. Он чувствовал себя бодрым от осознания того, что использует магию, заклинания, которые раньше были для него недоступны.

В магии главное — уверенность в себе и своих силах, а их у Фликера сейчас было в избытке. Теперь, когда он успешно произнес несколько заклинаний, его охватила уверенность, и он воспрял духом. Магия оказалась не такой уж сложной, и он чувствовал, что сможет овладеть ею. С этой палочкой он мог бы стать волшебником, в некотором роде. В использовании палочки не было ничего постыдного, в конце концов, у Злыдня была деревянная нога. Это был всего лишь протез, что-то, что помогало ему.

Фликер сделал паузу и подумал о деревянной ноге Злыдня. Она тоже была деревянной и с латунным колпачком на конце. Злыдень был страшно хорошим волшебником… В голове у Фликера закрутились колесики, и он задумался… а не была ли нога Злыдня палочкой? Это могло бы объяснить некоторые вещи. Это могло бы объяснить многое. Если это правда, то у Злыдня был секрет.

— КРЫСЫ!

Уши Фликера навострились, все его тело дернулось от выкрикнутого слова, а потом он услышал его снова:

— КРЫСЫ! КРЫСЫ ПОВСЮДУ!

Крысы были повсюду, а у него не было меча. Это было очень, очень плохо. Фликер, чуя крыс, стал оглядываться по сторонам, глаза его сузились, и он заметил своего самого ненавистного врага — крыс. Их наглое скопище прямо на открытом месте, высыпавшееся из кучи мешков с зерном, погруженных в кузов повозки.

— Мисс Пай, ваша крысиная труба! Играйте, играй сейчас же! Мы должны заманить их подальше, чтобы избавиться от них безопасно и вдали от посторонних глаз! — В голосе доктора Стерлинга звучал властный приказ, и он вывел Пайпер из состояния тревожной паники. — Мистер Никер, никакого огня!

Нахмурившись, Фликер сдержался, но остался наготове. Его взгляд упал на настоящее чудовище — крысу, облезлую тварь длиной около метра. Она стояла, ее глаза-бусинки пылали, когда Пайпер заиграла, а крысы вокруг нее начали раскачиваться. Околдованные музыкой Пайпер, крысы поменьше начали раскачиваться, повинуясь воле Пайпер, но большая крыса сопротивлялась.

С рычанием и шипением она бросилась наутек, с легкостью избавляясь от влияния Пайпер.

— Мистер Никер! Догоните ее, будьте добры! — приказал доктор Стерлинг.

С радостью повинуясь, Фликер помчался по улице вслед за крысой-монстром, в его глазах полыхало убийство. Если бы только у него было оружие, чтобы усмирить ужасного грызуна-мутанта. Если бы Фликер контролировал свои чувства, он мог бы воспользоваться своей палочкой, но он уже спрятал ее в карман.

Крыса была вне пределов его магической досягаемости. Фликер несколько раз пытался схватить ее телекинезом, но его магия имела ограниченный радиус действия — за пределами определенной точки его телекинетическая хватка не действовала. Крыса была быстрой, слишком быстрой, а с этими мутациями они становились все быстрее и умнее. Эта, должно быть, двигалась по улице со скоростью сорок — пятьдесят километров в час.

В оптимальных условиях Фликер мог бы сравняться с крысой в скорости, но с его разодранным, исколотым боком и нынешним состоянием он был несколько замедлен. Крыса уходила, и это злило Фликера, в теле которого бурлил адреналин. Крыса с легкостью вскарабкалась по двухметровой садовой стене и исчезла за ней.

При нормальных обстоятельствах Фликер мог бы совершить такой прыжок, но он был не в лучшей форме. Когда он подпрыгнул, его передние копыта врезались в верхний край стены, а не перемахнули через нее. Грубые кирпичи рассекли его, пустив кровь и содрав кожу. Но ему все же удалось перемахнуть через стену, и он тяжело приземлился на другой стороне.

Крыса улепетывала, ища укромное место, в которое можно было бы проскользнуть.

Сплюнув от ярости, Фликер заставил свое тело работать, доведя себя до предела, на который он был способен в своем нынешнем состоянии, с двумя отбитыми передними ногами и телом, недавно подвергшимся воздействию силы мощного взрыва. Его копыта стучали по булыжникам, и он рвался через парк за своей добычей, неустанно преследуя ее, неутомимый убийца крыс.

— Крыса! — крикнул рабочий в оранжевом жилете, пританцовывая на месте.

И тут Фликер увидел ее — прямо там, в кузове фургона для обслуживания парков и отдыха. Бензопила… Он поднял ее телекинезом и, проходя мимо, прихватил защитные очки… ведь нужно было соблюдать технику безопасности. Должен быть порядок, иначе все превратится в хаос. Он надел очки, поскольку нужно было следовать правилам безопасности.

Он несколько раз дернул за пусковой шнур, и бензопила ожила, зажужжала и задымила. Фликер поднял ее над головой и побежал за крысой, решив поймать ее, а потом устроить ей небольшую порцию любви бензопилой. Пони в парке кричали и спасались бегством, и Фликер жалел их — они жили в страхе перед таким жалким, ненавистным маленьким существом — крысой.

Толпа была никчемной и слабой.

Фликер и не подозревал, что толпа бежит от него.

Перепрыгнув через стену, Фликер пережил еще одно жесткое приземление. Оттолкнувшись задними копытами от вершины стены, он полетел, как его и учили. Летая по воздуху, можно было догнать бегущую крысу, можно было набрать скорость, и Фликер именно этим и занимался. Если ему удастся подобраться достаточно близко, он сможет хорошенько вцепиться в крысу своим телекинезом, и все закончится.

— Умри! — прорычал Фликер самым грозным голосом, на который только был способен. — УМРИ! — Он крутанул бензопилу для пущей убедительности и побежал дальше, не обращая внимания на боль и не замечая растущего багрового пятна сбоку своего плаща, где его бок был еще раз разорван. Он не обращал внимания, он был пони со встроенными шорами. Он видел только крысу, и крыса должна была умереть.

Он бежал по мощеной улице, толпа разбегалась, а крыса бежала по центру переулка, несомненно, в поисках стока, в который можно было бы проскользнуть. Стоки на этой улице были закрыты железными решетками — удача для Фликера и неудача для крысы. Фликер бежал по узкой улочке, его плащ был в крови, у него не хватало большей части хвоста, задняя половина была лысой, и он очень напоминал пони, только что сбежавшего из лечебницы.

Крыса вскарабкалась по другой стене, и Фликер приготовился к новому прыжку.

Приземлившись, Фликер прервал вечеринку в саду. Он услышал крик:

— Талли-хо! Крыса! — и Фликер понял, что знает этот голос — это был Фэнси Пэнтс, очень добрый и воспитанный пони. Ему нравился Фэнси Пэнтс, и он считал за честь выполнять работу для этого добросердечного благородного дворянина. Он убирал крыс из помещения поло-клуба мистера Пэнтса.

— Une tronçonneuse!

А это была Флер Дис Ли. Он понятия не имел, что она только что выкрикнула, но, должно быть, это имело какое-то отношение к крысе, потому что теперь все гости разбегались, кричали и неслись прочь. Фликер требовал от своего тела большего, и его копыта вырывали борозды на прекрасном газоне. Крыса была уже почти рядом, стоило только немного приблизиться к добыче.

Погоня должна была закончиться, и побыстрее. Фликер увидел, куда направляется крыса. В заднем углу стены находился низкий участок земли с водосточной трубой, чтобы огражденный стеной двор не заполнился водой и чтобы его не затопило. Потянувшись изо всех сил, Фликер обнаружил, что может ухватить крысу за хвост.

Если бы он вытащил свою палочку, то смог бы раздавить крысу телекинезом.

Напрягая ментальные мышцы, он схватил крысу за хвост и сжал изо всех сил, чтобы как можно крепче вцепиться в убегающего грызуна-мутанта. Крысу с писком дернуло назад, и Фликер торжествующе закричал, увеличивая обороты бензопилы в предвкушении. Пришло время снова приготовить крысобургеры. Но что-то пошло не так, и крыса издала мучительный визг, когда ее длинный чешуйчатый хвост оторвался от покрытой пятнами, лысеющей и пораженной болезнью спины.

Оставшись с окровавленным, корчащимся хвостом, Фликер наблюдал за тем, как крыса проскальзывает в узкую железную трубу, убегая и скрываясь из виду. Дрожа от ярости, Фликер стоял на месте, все еще держа хвост крысы, и выплевывал непонятные проклятия. Он заглушил мотор бензопилы и опустил оружие, когда к нему подошел Фэнси Пэнтс.

— Хорошее шоу, мой мальчик, хорошее шоу. Крыса сбежала, но это не страшно. Всегда есть завтрашний день, и есть много других крыс, которых нужно поймать. Боже мой, мальчик мой, у тебя кровь идет? — Голос Фэнси Пэнтса стал обеспокоенным. С озабоченным видом Фэнси Пэнтс запустил сигнальную ракету, чтобы позвать на помощь, когда багровое пятно на боку Фликера стало еще больше. — Боже правый, мой мальчик!

Зарычав, Фликер засунул окровавленный крысиный хвост в карман своего пальто, чтобы потом избавиться от него. Адреналин бурлил в его жилах, и он почти ничего не чувствовал. Глубоко вздохнув, он повернулся и посмотрел на Фэнси Пэнтса, пытаясь успокоиться. Сделав еще несколько глубоких вдохов, Фликер почувствовал, что к нему возвращаются некоторые чувства, а вместе с ними и боль. Сильная боль, прямо в боку, и это была не боль от бега.

— Мистер Пэнтс, вы должны извинить меня… но я чувствую легкое головокружение…

Глава 23

Фликер изо всех сил пытался осознать происходящее. Он помнил давление на лицо, удушливую темноту, сладкий запах, а потом… ничего. Было смутное воспоминание о крови, много крови, и злости, такой сильной злости. Помощь пришла, не так ли? Мир превратился в путаницу замедленного времени и притупленных чувств. И вот теперь он был дома, в своей постели, в фермерском доме своей семьи в Понивилле.

Когда он встал с кровати, его тело показалось ему очень легким, как будто он плывет по воздуху. Деревянные доски пола под его копытами были прохладными на ощупь, почти приятными, и Фликер покачивался, вставая с кровати. Он был дома и был рад этому, потому что очень скучал по сестре и по своей семье. Как можно тише он прокрался к двери, не зная, который час и почему он дома.

Дверь его спальни выходила на кухню фермы, и он огляделся, гадая, что его мать сделала с этим местом. Все выглядело как-то не так, словно что-то не так, но Фликер не мог понять, что именно. Возможно, зебра, попивающая чай за круглым кухонным столом, имеет к этому какое-то отношение. Она выглядела старой, немного морщинистой, а ее грива была… как там это называется? Он силился вспомнить правильный термин — дреды? Да, ее грива была вся в веревочных дредах, доходивших до самого пола, и еще чуть-чуть.

К его ужасу, дреды начали извиваться и изгибаться, как змеи, надвигаясь прямо на него, и через несколько секунд Фликер оказался схвачен целым роем кошмарных дредов зебры. Его подняли, поволокли и вытащили прямо перед мордой старой полосатой кобылы. Она была страшной, и смотреть в ее глаза было сродни смерти. Однако у нее была приятная улыбка, полная жизни.

ПРИВЕТ, ФЛИКЕР… БЫЛ ОЧЕНЬ ЗАНЯТ?

От звука ее голоса его уши навострились, словно в любую секунду могли соскочить с головы и вспорхнуть, как птицы. Все еще оставаясь в дредах, которые наматывались и скручивались вокруг его конечностей, Фликер задал, как ему казалось, очень актуальный для его ситуации вопрос.

— Кто вы и что вы делаете на кухне моей матери?

Старая кобыла захихикала, протянула копыто и потрепала Фликера по носу. На секунду ему показалось, что его сердце остановилось от ее прикосновения, но потом, когда оно снова забилось, он почувствовал себя очень живым. Цвет ее глаз невозможно было описать: это был цвет миллиона лет душераздирающей печали и одного года сильной радости. Ближе всего Фликер был к тому, чтобы описать цветовой беспорядок, когда его сестра смешивала все свои акварельные краски в одном месте. Он никогда не понимал искусства.

Я СМЕРТЬ, И ЭТО НЕ КУХНЯ ТВОЕЙ МАТЕРИ.

Уши Фликера подрагивали; в произнесенном ею звуке "с" слышалось странное сиплое шипение. Будучи по натуре скептиком, Фликер воспротивился этой новой информации о том, что эта кобыла-зебра каким-то образом была Смертью. Он смирился с тем, что это может быть сном, поскольку улики указывали на то, что так оно и есть. То, что его держат щупальца зебры с дредами, было довольно убедительным доказательством того, что это сон.

— Кто вы на самом деле? Я не думаю, что я мертв, так зачем Смерти приходить ко мне в гости? — Обратившись к холодной, бесчувственной логике, своему лучшему и самому практичному союзнику, Фликер добавил: — Я думаю, вы — буррито, пришедшее преследовать меня. Все эти бобы, доктор Стерлинг всегда предупреждает меня о том, что я ем.

Я БОБЫ ДРУГОГО ТИПА. НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ Я ЛИМА МАХАРАГЕ. НА ВАШЕМ ЯЗЫКЕ Я

НАЗЫВАЮСЬ ЛИМА БИН. И ДА, Я ЕСМЬ СМЕРТЬ.

Сбитый с толку, Фликер покачал головой:

— С чего бы Смерти называться Лима-Бин?

НИПОНИ НИ ЛЮБИТ ЛИМА БИН.

Это был потрясающе логичный ответ, и Фликеру было трудно что-либо возразить. Дреды кобылы обнимали его, как жеребенка, и он чувствовал себя немного голым и уязвимым, хотя и не мог сказать почему. Это был сон, а зебра, скорее всего, была принцессой Луной или одной из ее преданных приспешниц, пришедших испытать его, так что лучше просто смириться с этим.

— Итак, мисс Лима-Бин, что привело вас ко мне? — спросил Фликер, не зная, как правильно обращаться к эквинофикации смерти. Или, в данном случае, зебрафикации? Это было сложно и запутанно. Фликер не представлял, что может сделать доктор Стерлинг в такой ситуации. Он чувствовал, что стал немного ближе к тому, чтобы определить местонахождение великого государства замешательства на карте.

У МЕНЯ ПРОБЛЕМА С КРЫСАМИ.

— Проблемы с крысами? — Фликер никогда раньше не вступал в контакт со сверхъестественными существами, и он был заинтригован. Конечно, при условии, что все это было реальным.

Я ТАК И СКАЗАЛА.

Смерть обладала абсолютным спокойствием, как обнаружил Фликер. Он немного расслабился, когда часть ее дредов стала гладить его по спине и шее. Это успокаивало и было довольно приятно, но в то же время навевало сон:

— Ну, вам повезло, потому что я занимаюсь уничтожением крыс.

Я ЗНАЮ.

Все это начинало казаться неловким, и Фликер остро чувствовал, что у него недостаточно ума, чтобы справиться с этим:

— Ну, чем я могу вам помочь?

В ЧАСТНОСТИ, У МЕНЯ ПРОБЛЕМА С ГРОГАРОМ. ОН ПОДДЕРЖИВАЕТ ЖИЗНЬ КРЫС, КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ УМЕРЕТЬ, И ОН ЖАЖДЕТ ЗАХВАТИТЬ МЕНЯ И ОСТАЛЬНЫХ. Я НЕ МОГУ ЭТОГО ДОПУСТИТЬ. ОН ПЛАНИРУЕТ СМЕРТЬ ВСЕХ ВЕЩЕЙ, И КАК ТОЛЬКО ВСЕ УМРЕТ, МНЕ СТАНЕТ СКУЧНО. Я НЕ ЛЮБЛЮ, КОГДА МНЕ СКУЧНО, И Я НАШЛА ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ СМОТРЕТЬ НА ЖИЗНЬ.

— Понятно.

НЕТ, НЕТ. И ВЫ ТОЖЕ НЕ ХОТИТЕ. ВАМ НЕ ПОНРАВИЛОСЬ БЫ, ЕСЛИ Я БЫ ВАМ ПОКАЗАЛА.

— Хорошо, я поверю вам на слово. Что я могу сделать? Я всего лишь пони, а это звучит так, словно речь идет о сложных загробных вещах, которые я не понимаю.

ТЫ ПОНИ С ТАЛАНТОМ УБИВАТЬ КРЫС. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УБИВАЛ КРЫС. ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОЧЕНЬ ПРОСТО. В ГЛУБОКИХ, ТЕМНЫХ МЕСТАХ ТАМ, ГДЕ НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ СЕЛЕСТИИ, ГРОГАР СОБИРАЕТ АРМИЮ, ЧТОБЫ ПОГАСИТЬ СВЕТ ЦИВИЛИЗАЦИИ. ОН ВЫБРАЛ МОР — ЕГО ОРУЖИЕ, И, ХОТЯ Я УВАЖАЮ ЭТО, Я БЕСПОКОЮСЬ, ЧТО ОН МОЖЕТ ПОБЕДИТЬ. ПОСКОЛЬКУ ОН ВЫБРАЛ МОР, Я ПРЯМО СЕЙЧАС ПРОВОЖУ СОБЕСЕДОВАНИЕ С МОИМ ПОТЕНЦИАЛЬНЫМ ЧЕМПИОНОМ, ЧТОБЫ ПРОТИВОСТОЯТЬ ЕМУ. НА КАРТУ ПОСТАВЛЕНО МНОГОЕ, И Я ВЫНУЖДЕНА ДЕЙСТВОВАТЬ, КАКИМ БЫ ОПАСНЫМ ЭТО НИ БЫЛО.

— Итак, есть куча крыс, которые, как я полагаю, должны быть мертвы, но не мертвы, и я, видимо, должен выступать в роли своего рода агента по возвращению имущества? Послушайте, я просто пытаюсь понять, что происходит. Вам нужно быть со мной откровенным и говорить прямо. Я не очень хорошо воспринимаю метафоры и загадки.

ГРОГАР СОЗДАЕТ АРМИЮ СМЕРТИ, ЛИШАЯ МЕНЯ МОИХ ЗАКОННЫХ ПРАВ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УБИЛ ТО, ЧТО УЖЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МЕРТВЫМ. В ОБМЕН НА ЭТО, СО ВРЕМЕНЕМ, КОГДА ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ МНЕ, Я ДАМ ТЕБЕ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ БЛАГА, ЧТОБЫ ОБЛЕГЧИТЬ ТВОЮ РАБОТУ. ТЕБЕ ПРОСТО НУЖНО ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО У ТЕБЯ ПОЛУЧАЕТСЯ ЛУЧШЕ ВСЕГО, И У НАС БУДЕТ ВЗАИМОВЫГОДНОЕ ПАРТНЕРСТВО. ТЫ БУДЕШЬ, КАК ТЫ УЖЕ СКАЗАЛ, МОИМ АГЕНТОМ ПО ВЫКУПУ КРЫС.

— Я не против, — сказал Фликер, чувствуя, что не против.

НУ ЧТО Ж, ЭТО ПРОЩЕ, ЧЕМ Я ДУМАЛА. КОГДА МЫ НАЧАЛИ ВЫБИРАТЬ ЧЕМПИОНОВ, ВОЗНИКЛИ НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ С ВЫБОРОМ. ТАРНИШЕД ТИПОТ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ СОПРОТИВЛЯЛСЯ, НО С ТЕХ ПОР ОН СТАЛ СООТВЕТСТВОВАТЬ НАШИМ ИНТЕРЕСАМ. ТВАЙЛАЙТ СПАРКЛ, ОНА ТОЖЕ БЫЛА ТУПОГОЛОВОЙ И ИМЕЛА ПРОБЛЕМЫ С ДРУЖБОЙ. МНЕ ПОСОВЕТОВАЛИ НАЙТИ МОГУЩЕСТВЕННОГО ВОЛШЕБНИКА, ЧТОБЫ ОН БЫЛ ПОД МОЕЙ ВЛАСТЬЮ, НО Я ПОНИМАЮ ЦЕННОСТЬ ПОДЧИНЕННОГО, КОТОРЫЙ БЕСПРЕКОСЛОВНО ВЫПОЛНЯЕТ ПРИКАЗЫ. Я НЕ ХОЧУ ИМЕТЬ ДЕЛО НИ С ОДНИМ СЛИШКОМ УМНЫМ ПОНИ, КОТОРЫЙ ПОПЫТАЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТО В СВОИХ КОРЫСТНЫХ ЦЕЛЯХ.

— Все, что мне нужно делать, это убивать крыс, и я получаю суперспособности?

ИМЕННО ТАК. ИМЕННО ТАКОЙ ПРЯМОЛИНЕЙНЫЙ ОБМЕН МЫСЛЯМИ МНЕ И НРАВИТСЯ. Я ВОСХИЩАЮСЬ ТВОЕЙ ПРОСТОТОЙ И ПРИВЕРЖЕННОСТЬЮ ПОРЯДКУ. Я — ПОРЯДОК, И ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ МНЕ. ПОВИНУЙСЯ МНЕ, ИБО ТАКОВ МОЙ ПРИКАЗ, ФЛИКЕР.

— Ну, я все равно собирался убивать крыс, так что это не такая уж большая трудность. Просто не просите меня делать что-то плохое с моим собратьям-пони, и все будет хорошо. — Фликер не видел смысла отказываться: если это сон, то ничего страшного не произойдет. Если же все это было на самом деле, то он видел только выгоду. Так что же он терял?

ИТАК, НАЧИНАЮТСЯ НАШИ ВЗАИМОВЫГОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. Я УЖЕ ОДАРИЛА ТЕБЯ БЛАГОМ. ТВОЯ ПОДРУГА, ПАЙПИНГ ХОТ ПАЙ, ОНА БЫЛА УКУШЕНА, КОГДА НА НЕЕ НАБРОСИЛИСЬ КРЫСЫ. ОНА ДОЛЖНА БЫЛА УМЕРЕТЬ ОТ НЕИЗЛЕЧИМОЙ ФОРМЫ МЕНИНГЕАЛЬНОЙ ЧУМЫ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ. ТЕПЕРЬ ОНА ПОПРАВИТСЯ. СЛУЖИ МНЕ, ФЛИКЕР И ПОВИНУЙСЯ.

— Пайпер укусили? — Фликер почувствовал почти болезненное беспокойство и понял, что произошло. Иногда, когда крысы управлялись с помощью магии, они впадали в ярость и нападали. Фликер видел это несколько раз со свечами. Роение было плохим явлением, и его причина оставалась необъяснимой.

ОНА ПОПРАВИТСЯ.

Фликер почувствовал облегчение, но в то же время и некоторое замешательство, поскольку он все еще не понимал, с чем имеет дело. Это было нечто, выходящее за рамки его понимания, но он понимал, что поставлено на карту. Он не хотел, чтобы жизнь закончилась, прежде всего жизнь его сестры. Или жизнь Пайпер, если уж на то пошло, ведь он уже был привязан к ней и питал к ней нежные чувства.

ВЕРНИ УКРАДЕННЫЕ ДУШИ КРЫС И ВЕРНИ ИХ МНЕ.

— Хорошо. — К ужасу Фликера, он увидел, что старая полосатая кобыла наклонилась к нему, и ее морщинистые губы сжались. Ему не нравилось, к чему все идет. Мышцы напряглись, он вздрогнул и подумал о том, что почему-то очень не любит лимскую фасоль. Когда ее губы коснулись его носа, он почувствовал жжение, подобного которому не испытывал ни один пони, и Фликер скривился от боли. Поцелуй был похож на прикосновение утюга с клеймом, усугубленное тем, что его только что чмокнули морщинистые, обвисшие губы старой пони. Мерзость.

МЫ ЕЩЕ ПОГОВОРИМ, ФЛИКЕР, МОЙ ИЗБРАННЫЙ АГЕНТ ПО ВОЗВРАЩЕНИЮ КРЫС. ВЕРНИ ТО, ЧТО У МЕНЯ УКРАЛИ. ОТПРАЗДНУЙ СВОЕ ВРЕМЯ С ПАЙПИНГ ХОТ ПАЙ, ИБО ОНО БЕСЦЕННО. Я БУДУ РАДА ИМЕТЬ С ТОБОЙ ДЕЛО.

Больничная койка была несколько неудобной, и Фликеру было одновременно и слишком холодно, и слишком тепло. Его конечности мерзли, но тело словно горело. В ребрах ощущалась пульсирующая боль, а от звуков скрежета бинтов у него закладывало уши. К его удивлению, рядом с кроватью стоял Хеннесси.

— У тебя была повреждена мышца в боку, и когда ты бежал, она полностью разорвалась. — Хеннесси наклонился ближе. — Они только что сделали операцию, чтобы все исправить. Ты в порядке, Фликер?

— Я в порядке. — Фликер поразился тому, каким хриплым был его голос.

— Там было роение, Фликер, и это было самое страшное, что я когда-либо видел… Крысы внезапно взбесились и начали нападать на всех пони после того, как ты убежал. Пайпер здорово погрызли. Она в соседней комнате. Доктор Стерлинг спас всех пони, и сейчас он присматривает за Пайпер.

Дверь открылась, и вошла бледно-желтая кобыла-единорог. Фликер заметил беспокойство на ее лице, когда она подошла к его постели. Через секунду она отошла, и он услышал звук воды и льда. Вода показалась ему прекрасной, так как он очень хотел пить.

— Я нажал кнопку вызова медсестры, когда увидел, что твои веки дрогнули, — сказал Хеннесси мягким голосом.

— Хочешь воды, Фликер? — спросила медсестра. — Меня зовут Пастель Пион. Если тебе что-то нужно, просто спроси.

Когда медсестра вернулась к его кровати, Фликер почувствовал, как конец соломинки прижался к его губам. Повозившись немного, он обхватил соломинку губами и начал пить. Ледяная вода приятно холодила пересохшую плоть его горла. Когда он лежал на спине и пил, дверь в его комнату с грохотом распахнулась.

— Ага, парень, ты проснулся. Я уж думал, меня удар хватит от волнения!

— Говорите тише, мистер Чандлер, — мягко потребовала Пастель, обращаясь к ворвавшемуся в комнату пони.

— Заткнись, черт возьми! Я волнуюсь за одного из своих! — Мистер Чандлер подошел к кровати Фликера и встал там, глядя вниз, в то время как Фликер смотрел вверх. — Да, жалкое зрелище, парень. — Голос его поник, Злыдень несколько раз моргнул, а его обеспокоенное выражение лица усилилось. — Я отправлю тебя домой, парень, как только ты будешь в состоянии путешествовать. Я уже отправил телеграмму твоей матери и твоему отцу. Пайпер и Хеннесси поедут с тобой. Ты заслужил немного отдыха, парень. Тебе нужно быть здоровым, если ты хочешь справиться с этой работой.

Соломинка отлетела от губ Фликера:

— С Пайпер все будет в порядке?

— Да, парень, с ней все будет в порядке. Ее немного погрызли, но все не так уж плохо. Не так плохо, как по мне, во всяком случае. — Злыдень шаркал копытами, и его деревянная нога с латунным наконечником щелкала по плиточному полу. — Твоя мать — хорошая кобыла, раз согласилась присматривать за тобой. Я заплачу ей за ее работу.

Вздохнув, Фликер подумал о своей матери, Твистер Трекер, и отце, Баки Конкере, или, как они называли друг друга, Твисти и Конк. Было бы здорово увидеть их снова, и он подумал о возвращении домой. Эта мысль почему-то успокаивала его, и он скучал по Ник-Нак.

— Я хочу домой, — сказал Фликер сухим, шершавым голосом. — Когда я смогу отбыть?

— Как только ваш врач разрешит, — ответила медсестра, — но сейчас вам нужно остаться под наблюдением. У вас была тревожная реакция на анестезию, ваше сердце остановилось на некоторое время. Сейчас с вами вроде бы все в порядке, но мы все очень волновались.

Метаморфоза

А было ли вторжение?

Дружеская беседа

E.Q.U.E.S.T.R.I.A: Тайна Вечносвободного Леса

Древний храм

Найтмер Мун обманывает королеву Кризалис

Clock is ticking!

Весенняя война

Как у Дерпи завелся новый друг.

Самое Заветное Желание

Маска преображает пони

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23