Сахар.
По желаниям трудящихся запиливаю хэппи-энд. Банальный и сопливый, но уж какой есть.
Скут. Неиссякаемый источник жизнерадостности в облике маленькой оранжевой флаффи-пони.
Пегаска живёт в квартире уже полгода и прекрасно выучила все мои привычки. Утром, ровно за десять минут до того, как прозвенит будильник, она просыпается и неслышно забирается ко мне в постель. Скут пробирается к подушке, топчется по ней, устраиваясь поудобней, тихонечко сопит и горячо дышит мне в ухо, а потом своим нежным голоском старательно начинает декламировать: «Утво квасит невным цветом стены двевнево Квемвя, провыфыпаефа с ваффветом вфя Фоветфкая Вемвя…». У пони прекрасная память, всего один лишь мы читали этот стих, когда я нашёл старую советскую хрестоматию, и она запомнила его. Закончив стихотворение, она прижимается своим пушистым тельцем, зажмуривает от удовольствия глаза и шепчет: «Обнимаськи…» Но это в будни. В выходные дни флаффи сама с удовольствием спит до обеда. Несколько минут мы лежим так, наслаждаясь тишиной и покоем, но, как только звучит будильник, я встаю, беру Скут на руки и мы идём в ванную комнату, где я умываюсь и чищу зубы сам и умываю пони. Полотенцем я аккуратно вытираю её мордочку, опускаю на пол и пони, стуча копытцами по линолеуму коридора, со всех ног бежит на кухню, где мы завтракаем. Она болтает ножками и лепечет о чём угодно: что она видела, что узнала, иногда рассказывает свои сны. «На удивление смышленая».- Говорит мне Ольга. «Вся в меня. С кем поведёшься…».- Отвечаю я с гордостью. Ольга смотрит на меня и качает головой: « С тобой-то? Ну-ну. Думаю, ты серьёзно преувеличиваешь своё значение».
Уже две недели я в отпуске. Пегаску это не останавливает и она, точно по часам, продолжает будить меня. «Скут, ну отпуск же, выходной, давай поспим ещё».- Шепчу я ей, а она лишь улыбается и продолжает мурлыкать свой стишок.
Но в последние несколько дней она изменилась. Я просыпаюсь от мелодии будильника и с удивлением смотрю на сонно зевающую пони, уютно устроившуюся в своей спальной корзинке.
-Скут, всё в порядке? На тебя это совсем не похоже. Ничего не болит? Ты только скажи.- Обеспокоенный, я сажусь на пол рядом с ней.
-Нет, папоська, не бовит, — Пегаска выбирается из корзинки и идёт ко мне. Пони ещё совсем сонная и её немного покачивает. Я беру её на руки, и Скут трётся носом мне об щёку,-Ковючий. Вубвю тебя.
После умывания пони просыпается, и становится той же самой жизнерадостной Скут. Вот только уже не несётся по коридору галопом, а бежит неспешной трусцой. За завтраком пони быстро уплетает свою порцию и просит: «Есё хотю». Это тоже на неё непохоже. Обычно она даже не доедает. И если чувствует лёгкий голод между нашими походами на кухню, пользуется миской с нарезанными фруктами, которую я оставляю для неё в зале. Весь последующий день она, напевая песенки, тихонечко рисует или рассматривает детские книжки, время от времени наведываясь к тарелке.
Вечером у нас купание. Мне стоило больших трудов, чтобы приучить её не бояться воды. Я набираю в ванную воду, ровно столько, чтобы скрыть её ножки, и пробую температуру рукой. Готово. Можно запускать. Обычно она резвится в ванной, разбрызгивая воду, но сегодня пони на удивление спокойна.
-Скут, закрой глазки.- Прошу я её, обдаю струями душа и намыливаю шампунем.
После душа я вытаскиваю пегаску из воды, заворачиваю в огромное махровое полотенце так, что видна только милая мордочка с огромными глазами и уношу в зал, где она сидит, взъерошенная и растрёпанная и ждёт, пока я приберусь и ополосну ванную.
-Не замёрзла?- Возвращаюсь я с феном.
-Нет.- Улыбаясь, пищит она.
Осторожно я разворачиваю её и начинаю растирать. Полотенце впитывает часть влаги, но шерсть флаффи настолько длинная и густая, что его оказывается мало. И тогда в дело вступает фен. Поначалу боявшаяся его, Скут вскоре привыкла и теперь ей доставляет удовольствие, когда горячие струи воздуха обдувают её мех. Я заканчиваю, и передо мной стоит шарик меха, ещё больший по размеру, чем раньше. Я беру щётку и начинаю расчёсывать пони. Аккуратно, стараясь сильно не давить на неё, я длинными продольными движениями вычёсываю её длинную шёрстку. Когда я провожу щёткой по бокам флаффи, то видно, что они округлились. Я заметил это ещё во время купания. Когда флаффи сухая, то её фигурку скрывает копна шерсти. Но сейчас, нежно поглаживая пальцами, я ещё раз ощупываю её.
-Скут, у тебя живот не болит?
-Нет, папоська,- Отвечает пони, и, немного подумав, добавляет,- Устава.
Хм. Пальцами я ещё раз провожу по её животику. Сверху вниз. Если болит, то можно применить массаж, как я уже делал несколько раз. Но она не жалуется. Странно. Пальцами я натыкаюсь на вымечко пони. Оно припухло и чуть увеличилось. Инфекция? Во время прогулки она могла подхватить где-нибудь. Или поранить.
— Скут, потерпи немного,- Я переворачиваю её на спинку, чтобы осмотреть вымечко. Нет, всё в порядке. Нет ни ранок, ни трещинок, просто припухлость. Лучше пригласить Ольгу. Ольга — моя соседка, живущая этажом ниже. Она ветеринар. В наше время редко кто знает своих соседей, мы почти не пересекались и познакомились лишь на прогулке. У неё тоже есть флаффи. Молодой тёмно-синий жеребец по имени Кобальт с бельмом на правом глазу. Из-за этого его, когда он был жеребёнком, принесли в клинику. Узнав, что это непоправимо, хозяева хотели усыпить жеребёнка, но Ольга выпросила его себе. Иногда, когда мне нужно уехать куда-нибудь на длительное время, я оставляю Скутафлаффи у девушки.
Я набираю её номер и жду. После нескольких длинных гудков она, наконец, берёт трубку.
-Оль, слушай. Тут со Скут что-то неладное. Ты не можешь прийти и осмотреть её? Я б сходил в ветеринарку, но уже поздно,- я смотрю на часы,- А? Да. Конечно. Спасибо большое, жду.
Я беру флаффи на руки и, обнявшись с ней, жду прихода Ольги. Проходит минут пятнадцать и дверной звонок выдаёт птичью трель, я оставляю пони на диване и иду открывать. Пегаска было порывается бежать за мной, но я подхватываю её и возвращаю на место.
-Куда? Нет, солнце, посиди спокойно, сейчас вернусь.
Я иду в прихожую и открываю дверь. Ольга. Вместе с ней в квартиру забегает и Кобальт.
-Ты не против? Мы только с прогулки, я не стала заходить домой. Сразу же сюда.- Девушка кивает на одетого в комбинезончик жеребца, жмущегося к её ногам.
-Нет-нет, всё в порядке, проходи. Привет, Кобальт.- Я помогаю ей снять пальто и вешаю его в гардероб.
Ольга разувается, раздевает Кобальта, берёт его на руки и проходит в ванную, где с мылом моет себе руки, а ему копытца.
-Так, где пациентка?- Ветеринар вытирает руки и отпускает жеребца на пол.
-В зале. Идём.
Втроём мы проходим в комнату. Кобальт проворно забирается на диван, усиживается рядом с пегаской и они нежно трутся носами.
-Фу, какой бардак. Это что?- девушка смотрит на полотенце и фен, валяющийся на полу.
-Эм, не успел убрать. – Я начинаю подбирать разбросанные вещи.
-Так, Кобальт, поиграй где-нибудь в другом месте, — Ольга опускает его на ковёр и жеребец бежит к фруктовой миске, наполовину уже опустошённой пегаской,- На что жалуемся?
-Ну, она в последние несколько дней какая-то вялая. Долго спит. Говорит, что устала. Не такая активная. Уже не так носится. А, и ещё ест за двоих. А сегодня я заметил, что она округлилась. И вымечко посмотри. Какая-то припухлость. Я уж думал, что она животом мучается. Но Скут не жалуется. Я не знаю, что и думать.
Ольга приподнимает притихшую Скут и переворачивает её на спинку.
— Осторожнее с крылышками.
— Не учи меня. Ого, как потяжелела. Температуру мерил?
-Да?- удивляюсь я, — я и не замечал. Впрочем, учитывая её аппетит….Нет, не мерил.
-Так ты её каждый день берёшь на руки, вот и не заметно. Так. Скут, точно ничего не болит? А так? А здесь?- Ольга осторожно ощупывает пони и обращается ко мне, -Градусник принеси.
-Нет, нет. Не бовит.- Повторяет флаффи.
-М-м-м. Хм. — хмыкает Ольга, — Принёс? Молодец. А теперь- отвернись.
-Что с ней?- Спрашиваю я, подавая найденный прибор.
-Отвернись, говорю. Это между нами, девочками.
Проходит несколько минут ожидания и Ольга, чмокнув пони в нос, наконец, объявляет:
— Поздравляю тебя, дедусь. Скутафлаффи беременна. Примерно…Примерно неделю.- Улыбается девушка.
Пегаска хитро улыбается, трепещет крылышками и весело произносит:
-У фваффи будут детки. Фкутафваффи станет мамоськой.
-Что? Где? Как? Откуда?- Я в шоке смотрю на ветеринара.
-Спеффиальные обнимаськи. Детки.- Снова слышу я доносящийся с дивана довольный голос Скут.
Мой взгляд, блуждающий по комнате, натыкается на Кобальта, жующего кусочек яблока и рассматривающего рисунки пегаски, разбросанные у миски.
-Ольга. Этот террорист, это он обесчестил её!!!
Кобальт вздрагивает от моих слов и в поисках защиты бросается к ногам хозяйки. Та поднимает его и ставит на диван.
-Чш-ш. Не ори так, ты же не хочешь чистить ковёр, правда? Наверное, они устроили свои «обнимаськи», когда ты оставлял её у меня.
-Да я уже и не сомневаюсь. Но….как ты не уследила?- Возмущаюсь я.
-О, хоспади. Я же не могу всё время смотреть за ними. Да и долго ли умеючи? Всё, не ори. Теперь пони понадобится вся любовь и тепло, что ты можешь дать ей. Она выросла. Прими это.
Прошёл месяц.
Я взял несколько дней отгула. Мы с Кобальтом сидим в тёмной спальне. На полу. По разным углам. Ждём. Наконец, он, не выдержав, осторожно ступая, подходит и вместе с передними копытцами кладёт голову мне на ноги.
-Пвохой фваффи? – Спрашивает жеребец, глядя мне прямо в глаза.
-Нет, Кобальт, совсем не плохой. Очень даже хороший, – я поднимаю руку, взъерошиваю его гриву и пони, довольный и улыбающийся, целиком забирается ко мне на колени,- Я совсем не сержусь на тебя.
Мы с ним тут. Ольга и пегаска – в зале. Там, на разложенном столике, девушка принимает роды. Она выгнала и меня, и крутящегося под ногами Кобальта в другую комнату.
«Кыш! Только мешаетесь»- Шипит она. «Может, помогу чем?»- Сопротивляюсь я.
«Простыню и клеёнку принёс. Таз с водой есть. Больше ничего не нужно. Она всё сделает сама. Я здесь только для присмотра. Всё-всё, уходииим, нечего тут смотреть. И его прихвати».
Как же долго. Скут совсем молоденькая. Ей всего год. И это первые её роды. За время беременности она стала похожа на шар.
-Вот видишь, что ты наделал?- Обращаюсь я к флаффи.
— Пвости, фваффи бовфе так не будет.- Он настороженно поводит ушами и ловит каждый звук, идущий из зала.
-Ой, ну конечно.- Вздыхаю я.
Наконец, один за другим из комнаты доносятся тоненькие писки новорождённых. Мы не выдерживаем, вскакиваем на ноги и забегаем в зал. Три маленьких цветных комочка, покрытых слизью, лежат у вылизывающей их Скутафлаффи. Простыня под пони измазана кровью и околоплодными водами. Видны кусочки последа, которые Скут не успела съесть. Рядом стоит раскрасневшаяся и улыбающаяся Ольга. Пегаска заканчивает умывать детёнышей и, повернувшись на бок, подталкивает их к вымечку.
-Мамоська вюбит деток. Детки ховофые. Детки говодные. Мамоська согвеет. Мамоська дафт деткам молофька.
-Погоди, Скут, — Ольга обмывает вымечко пони тёплой водой и, взявшись за сосок пегаски, аккуратно сцеживает немного молока в тоненькую пробирку. Потом натягивает на неё проколотую раскалённой иглой резинку от пипетки и получается крохотная бутылочка. Затем поднимает флаффи и вместе с детёнышами переносит в корзинку, — Вот, теперь можешь их кормить.
Двое новорождённых, присосавшись к вымечку, затихают. Остаётся один. Не находя еды, он тонко и протяжно пищит. Скут нежно обнимает его копытцами и, прижав его к груди, что-то тихонечко воркует.
-Хочешь покормить его?- Спрашивает меня Ольга,- я пока уберу тут всё.
-Скут, можно?- Я склоняюсь над ней и ласково поглаживаю по гриве.
-Да, папоська, товко аккуватно. Не девай деткам бовно.- Разрешает она.
-Никогда.
Я ополаскиваю руки в тазу, вытираю их полотенцем, протянутым мне Ольгой, и осторожно беру на ладонь крохотный живой комочек бирюзового цвета. Кобылка-единорог. Маленькая флаффи ещё слепая, с неотросшей шёрсткой и совсем коротенькой гривкой. Беспомощная и беззащитная, она пищит, раскрывая розовый рот, и шевелит ножками. Я осторожно подношу бутылочку к её губам. Тотчас пони успокаивается, обнимает её крохотными лапками и, виляя коротеньким хвостиком, начинает сосать материнское молоко.
А потом они выросли, начали революцию, захватили власть и устроили ядерный апокалипсис, чтобы все превозмогали.
КОНЕЦ.