Упавшее небо

Предисловия

Пояснение от автора.

Данная повесть имеет две составляющие. Первая — это содержимое свитка, полученного мной от принцессы Селестии. Я позволил себе отредактировать ее текст. Предназначенный для пони, изначально он содержал слишком много сведений, посвященных людям, нашей истории и технике. Длинные описания бытовых приборов, автомобилей, геополитики, культуры навеют лишь скуку на читателя — человека, поскольку повествуют об очевидных и хорошо знакомых вещах. Так же я счел нужным убрать несколько слишком личных отрывков.

Вторая часть написана мной и рассказывает о тех моментах, которые были пропущены в изначальном свитке, или описаны очень поверхностно.

Предисловие к свитку принцессы Селестии.

Дорогой читатель, наверняка ты обратил внимание на имя, указанное вверху данного свитка, и задаешься вполне справедливыми вопросами. Поясняю сразу, этот текст действительно написан мной по событиям, произошедшим на самом деле. Почему же я лично взялась за перо? Потому, что описать случившееся не смогла бы доверить ни единому пони во всей Эквестрии. Я ни с кем не делилась подробностями, но полученный опыт оставил такой сильный след в душе, что я не могу позволить кануть ему в небытие.

Кто же ты, таинственный читатель, проникший в мой личный архив, в который даже Луна не в состоянии войти? Может быть, необычайно умелый вор? Тогда, надеюсь, ты будешь достаточно благоразумен, чтобы ни с кем более не делиться своими открытиями. Стоит хотя бы одной строке текста где-нибудь всплыть, и я стану тебя разыскивать. И найду ведь. Но более вероятно, что ты просто пони из далекого будущего. Я достаточно мудра, и понимаю, что все на свете когда-то проходит. И я в том числе.

Глава 1

За тысячи лет своей жизни я не раз попадала в тяжелые ситуации, противостояла противникам, превосходящим меня силой, но всегда могла положиться на свои крылья, магию рога и силу ног. В этот раз все получилось иначе, магия не работала. Не работала вообще. Очнувшись от холода в темном лесу, первым делом я решила зажечь огонек, но рог не ощущался. Только скосив глаза к верху, я увидела, что он на месте. Попытка взлететь окончилась лишь бесполезным хлопаньем крыльями. Ноги заныли, как будто на них навалилась десятикратная тяжесть. Лишенные магической подпитки мышцы требовали отдыха, и я улеглась на сырую листву. Моросящий дождик пропитывал обвисшую гриву, и холод стал проникать сквозь мокрую шерсть. Легендарная выносливость аликорнов тоже покинула мое тело. «Да уж, хуже некуда…» — захотелось произнести что-то вслух, чтобы приободриться от звука своего голоса, но из горла раздались лишь фыркающие звуки и хрипение. «Значит, есть куда, — подумала я, внезапно успокаиваясь. — Даже разговаривать мне более не дано». Когда дела идут настолько плохо, остается только смеяться над своим положением, и я зафыркала резкими звуками, сменившими мой когда-то мелодичный смех.

Стояла глубокая ночь, затянутое тучами небо было абсолютно черно. Отдыхая, я стала обдумывать произошедшее. Вот уже почти год, как в Эквестрии стали появляться странные аномалии. Возникающее серебристое марево накрывало в случайном месте небольшой круглый участок и ничего не пропускало внутрь. После его исчезновения внутри находили рисунки и фигурки пони из странного материала. Когда мне пришло письмо от Твайлайт, что подобная аномалия возникла около Понивиля, я поспешила ее исследовать и, потеряв осторожность, попыталась проникнуть внутрь. Что же, это мне удалось — небольшое падение, потеря сознания, и я прихожу в себя в мокром темном лесу, обессилевшая и лишенная магии. Все украшения пропали, возможно, потому, что золото, являясь естественным изолятором магии, не поддалось заклинанию переноса и не смогло переместиться со мной.

Когда боль в мышцах ослабла, я стала осматриваться, пытаясь найти следы магического вмешательства, но либо их не осталось, либо пропала моя способность видеть волшебные ауры, но мне не удалось уловить ни единой искры. В поисках следов я обошла всю поляну, обнаружив только старое кострище, несколько бутылок и фантиков — остатки чьего-то пикника.

Прислушавшись и уловив отдаленный шум, я пошла в его сторону. Во все стороны простирался лес. Или парк, но очень странный — множество кривых деревьев, поваленные стволы и заросли кустарника создавали ощущение Вечносвободного леса. Дорожки, покрытые серым твердым материалом, скамейки и фонари, горящие странным, не похожим ни на огонь, ни на магию светом, говорили, что это место не такое уж и дикое.

Постепенно пробираясь по лесу, я пересекла несколько дорожек и вышла к источнику шума. Это оказалась дорога невероятной ширины, поделенная вдоль на две части рядом гигантских фонарей. Линия огней уходила далеко влево и вправо, теряясь на горизонте, а по дороге с огромной скоростью проносились механические повозки, создавая тот самый заинтересовавший меня шум.

По обочине на квадратных каменных подставках пролегали трубы, замотанные кусками ткани. Я заползла под пролет и, умяв высокую траву, стала наблюдать за дорогой. От труб исходило тепло, дождь больше меня не беспокоил, и я постепенно задремала.

Проснулась я уже днем. Солнце стояло высоко в небе, тучи разошлись и вчерашний хмурый лес заиграл осенними желто-красными красками. Повозки мчались по дороге почти без перерыва одна за другой, такой же поток несся по другой стороне в обратную сторону. Под соседним пролетом устроилась стая собак. Самая большая из них была размером почти с меня, а те, что помельче вели себя, как щенки.

Живот заурчал, но, понюхав пыльную траву, я решила, что еще не настолько проголодалась. Наблюдая за дорогой, я вдруг заметила странное создание, идущее по обочине на двух задних ногах, подобно молодым драконам. Только дракончики при ходьбе опираются на хвост, а это существо уверенно шагало безо всякой поддержки. Все его тело покрывало несколько слоев одежды, на голове была шапка, а на морде — странная гладкая маска. Чуть приглядевшись, я поняла, что это все-таки и есть морда, только абсолютно лысая. Существо остановилось около стаи собак и, воркуя что-то на непонятном языке, достало передними лапами из сумки пакет. Собаки выбежали и, виляя хвостами, закружили вокруг. Создание высыпало на землю кучу белых палок, покрытых красными клочьями. Собаки, перерыкиваясь, стали быстро их растаскивать, и тут, к своему ужасу, я поняла, что эти палки были костями. Пони — существа травоядные, и им редко в своей жизни приходится иметь дело с костями, но мне за свою долгую жизнь пришлось повидать их достаточно, чтобы сразу узнать. Собаками, кошками и прочими хищниками я никогда не увлекалась, поэтому отвращение при виде поедания останков живого существа заставило меня попятиться. Заметив шевеление травы, существо направилось в мою сторону, и я от страха напряглась, готовая бежать от возможной опасности. Воркуя что-то успокоительное, оно приблизилось и, быстро подняв руку, погладило мою гриву. Ожидая всего, чего угодно, только не этого, я опешила от возмущения. Похоже, это создание отнеслось ко мне, принцессе Селестии, как к животному! Между тем, существо покопалось в сумке, достало оттуда булочку и протянуло в мою сторону. Булочка была большая, свежая, мягкая, посыпанная маком и источала чудесный запах. Живот как будто взорвался голодным урчанием, а рот наполнился слюной, и я поняла, что не в силах отказаться от угощения. Уши горели от стыда, но я осторожно взяла булку зубами, борясь с желанием вцепиться в нее и проглотить одним махом. Странное существо, тем временем, отправилось дальше по обочине.

Казалось бы, «закутанный», как я прозвала по себя это создание, должен был вызывать отвращение. Лишенная шерсти кожа лица и лап, а ведь это была именно кожа, а не чешуя, как у драконов, свидетельствовала о запущенной стадии лишая или иного заболевания, но мне почему-то казалось, что дело не в этом. Ни сыпи, ни других признаков болезни не я не заметила, возможно, такое состояние было естественным? Это, кстати, объясняло такое количество одежды. Прислушавшись, к своим чувствам, я поняла, что закутанный показался даже симпатичным. «Если все существа, живущие в этом мире, так же добры и отзывчивы, может быть, уже стоит поискать тех, кто может помочь?» — обдумывала я дальнейшие действия, когда одна из повозок остановилась неподалеку. Наружу вышли двое закутанных со странными палками в руках и не спеша направились в нашу сторону. Предчувствие удержало меня от того, чтобы выйти навстречу. Оказалось, что не напрасно: подняв свои палки, они направили их в сторону собак, раздались громкие хлопки, и две собаки, мама и один из щенков, странно дернувшись, повалились на землю. Остальные бросились наутек, но палки хлопнули второй раз, и еще двое упало. Последний щенок бежал в мою сторону и был всего в нескольких метрах, когда его настиг третий хлопок. Упав на подломившихся лапах, он перекувырнулся и уставился на меня незрячим взором стекленеющих глаз, а во лбу зияла маленькая дырка, сочащаяся кровью. Закутанные стали собирать собачьи тела, затаскивая за хвост их в свою повозку. Когда одно из существ приблизилось, чтобы забрать щенка, я испытала один из сильнейших страхов в своей жизни. «Тьма ночная и туман, скройте меня», — повторяла я древнюю полузабытую мантру, съежившись и затаив дыхание. Мне повезло, погрузив последнее тело, они уехали, так и не заметив моего укрытия.

Постепенно страх отступил, я подавила желание бежать без оглядки и продолжила наблюдение за дорогой. Солнце клонилось к закату, голод снова стал напоминать о себе, и пыльная трава уже не казалась такой уж несъедобной. Уже почти решив отправиться в лес поискать траву посвежее, я заметила, как еще одна из повозок замедлилась и остановилась почти напротив. Закутанный, вышедший наружу, был без шапки, и оказалось, что верхнюю и заднюю часть головы существа покрывают волосы. Причем именно волосы, а не шерсть, по виду они напоминали волосы гривы. Существо, тем временем, повозившись у заднего колеса, включило какой-то тарахтящий агрегат. Тут я заметила еще одну странность: над задним колесом находился рисунок, причем, не абы какой, а точная копия кьютимарки Флаттершай. Повозки с рисунками проезжали и раньше, но с кьютимаркой не было ни одной. «Может это знак? — подумала я. — Может стоит рискнуть?» Предчувствие молчало, в руках закутанного не было ничего похожего на страшную палку, и я выбралась из-под трубы, встав во весь рост в ожидании его реакции. Закутанный обернулся на шорох травы, и целая гамма эмоций промелькнула по его морде. Удивление, недоверие, радость, эти чувства сложно было не заметить. Существо медленно подошло ближе, опустилось на колено, и спросило: «Принцесса Селестия?» Я очень удивилась, что меня узнали, и кивнула ему в ответ.

Рон ехал из аэропорта, где он благополучно посадил на самолет свою семью в составе жены и двух дочерей, отправив их отдыхать в жаркие страны. До самой весны на протяжении полугода девчонки будут получать удовольствие от тепла, соленого прибоя и морского воздуха, что благоприятно скажется на их здоровье и укрепит детский иммунитет. А отец семейства остался в московском октябре зарабатывать деньги и наслаждаться относительной свободой. «Заряжу кальян и расслаблюсь под приятную музыку за кружкой чая, а завтра вечером — прыгать на джамперах», — строил он планы, неторопливо руля по шоссе. От приятных дум Рона отвлек резкий сигнал. «Колесо спустило, на ободах едешь!» — выкрикнул водитель жигулей в открытое окно, поравнявшись с его фиатиком. Поблагодарив брата-автомобилиста поднятой ладонью, Рон вырулил к обочине. «Чертово колесо, — ругался он про себя, вылезая из машины. — Опять подкачивать». Правое заднее колесо постоянно спускало, а доехать до шиномонтажа времени все не находилось. Впрочем, пару недель шина еще продержится, а там заморозки и резину все равно менять на зимнюю. Рон подключил мини-компрессор, и тот затарахтел, расправляя шину сжатым воздухом. В ожидании, пока колесо накачается, он машинально хлопнул по рисунку с бабочками на «крупе» автомобиля. «Я машинка, а ты тоже машинка?» — в мыслях всплыл старый прикол про кнопку на кьютимарке. Обернувшись на шорох листьев, человек вначале не сообразил, кто перед ним стоит. «Собака какая-то», — возникла первая мысль. Постепенно мозг, анализируя поступающую информацию, уточнял: «Нет. Лошадь. Маленькая. Пони? Нет, еще меньше… Фалабелла. Белая. С разноцветной гривой. Единорог с крыльями — аликорн. Золотые солнца на боках — принцесса Селестия. Селестия?! Тут?! Нет, слишком маленькая. Хотя, кто сказал, что она должна быть высокая? Принцесса Селестия!» Пауза затягивалась, и пора было уже как-то реагировать. «Она на меня смотрит. Что делать? Какая миленькая, так и хочется схватить и затискать! Нет, она же — разумное существо, следует проявить уважение! Принцесса Селестия! Как? Что? Спокойно, вопросы потом, попробую заговорить…»

Рон осторожно приблизился к пони и преклонил колено. «Принцесса Селестия?» — спросил он, во все глаза рассматривая аликорна. Она кивнула. «Вы меня понимаете?» — продолжил человек, но пони, чуть помедлив, неуверенно покачала головой.

«Наверное, не понимает. Ну, правильно, откуда ей знать русский… а как тогда общаться? — он обдумывал ситуацию, желая преодолеть языковой барьер, — Может быть, по-английски? Бред, чем английский лучше? Хотя я все равно других языков не знаю, так что стоит убедиться на всякий случай».

«Вы меня понимаете?» — спросил Рон по-английски. Принцесса радостно фыркнула что-то отдаленно напоминавшее английское «да» и покивала. «Я могу Вам чем-нибудь помочь?» — продолжил он, отчаянно боясь, что аликорн сейчас развернется и исчезнет в лесу, оставив его до конца жизни сожалеть об упущенном шансе. Селестия еще раз кивнула, и Рон обратил внимание на спутанную гриву, грязные потеки на посеревшей от пыли шкуре и комочки земли, присохшие к ее нежным перьям. «Если у Вас нет срочных дел, я приглашаю Вас к себе домой, где смогу предложить Вам ужин и горячую ванну», — предложение показалось заманчивым, и принцесса как-то совсем не по-принцесски энергично закивала. Попросив немного подождать, человек вернулся к машине, остановил компрессор и глянул на манометр. Пока он болтал с пони, усердный агрегат загнал в шину три атмосферы. Стравив лишний воздух, Рон снял с заднего сидения детские кресла, убрал их в багажник и пригласил Селестию в машину.

Повернув салонное зеркальце так, чтобы видеть заднее сидение, он тронулся с места и, набрав скорость, вырулил во второй ряд. В происходящее было трудно поверить, но, бросая взгляды в зеркало, Рон всякий раз убеждался, что маленькая пони, сидевшая позади, ему не привиделась. Принцесса, с интересом осмотрев интерьер машины, устроилась у окна. Заметно было, как с каждым оборотом колеса у нее появлялось все больше вопросов о странном мире, в котором она оказалась. То и дело пони оглядывалась на человека, порываясь что-то спросить, но вспомнив, что потеряла голос, досадливо топала копытом. Промчавшись по шоссе, десятку улиц и переулков, машина въехала во двор пятиэтажки и остановилась. «Это здесь, — сказал Рон, открывая заднюю дверцу машины. — Пятый этаж, к сожалению, без лифта». Селестия вышла и следом за своим сопровождающим стала подниматься по лестнице, приноравливаясь к ступеням непривычного размера.

Войдя в квартиру, Рон сбросил куртку с ботинками и открыл дверь в ванную комнату. «Позвольте за Вами поухаживать, Ваше Величество, — он сделал приглашающий жест и включил воду. — Попробуйте, какая температура Вас устроит». Пони запрыгнула внутрь и подставила переднюю ногу под струю воды. Человек стал медленно поворачивать кран и, когда принцесса закивала, заткнул пробкой слив. Пони улеглась на дно ванны и, по мере наполнения воды, стала расслабляться. Ее прижатые к бокам крылья провисли, хвост распушился под водой, а мокрая мордочка покрылась колючками слипшейся шерсти. «Скажите, когда отогреетесь», — произнес Рон, и она кивнула. Ванна наполнилась, и, выключив воду, человек стал расспрашивать аликорна о том, как она здесь оказалась и о том, какие у нее дальнейшие планы. Его гостья могла изъясняться исключительно жестами, поэтому приходилось постоянно угадывать правильные вопросы. Несмотря на сложность задачи, перед ним постепенно стала проясняться печальная картина произошедшего. Принцесса потеряла все силы, возможность колдовать, и понятия не имела, что делать дальше. Наконец, она встала, показывая, что уже отогрелась, и гостеприимный хозяин достал из шкафчика шампунь. Выдавив чуть ли не полтюбика, Рон стал втирать его в гриву и бока пони, покрыв Селестию слоем белой пены. Она сперва напряглась, размышляя насколько позволительно такое обращение, особенно, когда очередь дошла до задних ног, но постепенно вновь расслабилась. Плавные движения ладоней по мыльной гриве, бокам и крыльям вызывали непередаваемо приятные ощущения. Включив душ, Рон стал смывать шампунь, тщательно промывая шерсть. «Невероятно, — думал он. — Принцесса Селестия у меня в ванной, и я вот так запросто глажу ее, зарываясь пальцами в гриву! Какая у нее нежная шерстка…» Смыв остатки пены, он сбегал за огромным банным полотенцем размером с простыню и завернул в нее пони. Подняв спеленатую принцессу на руки, Рон отнес ее в комнату и усадил на кровать. Селестия все никак не могла разобраться в своих чувствах. Как ей следовало реагировать, ведь подобным образом с ней никогда не обращались? Вернее обращались, но настолько давно, что остались лишь смутные и отрывочные воспоминания времен ее раннего детства. Это было приятно, но как-то непочтительно, что ли… «Но сейчас я вовсе не всесильная правительница Эквестрии, — думала она. — Я слабая и беззащитная, как жеребенок. Значит, не стоит проявлять характер. У меня нет другого выбора, кроме как довериться этому существу, по непонятной причине решившему обо мне позаботиться». Тем временем Рон достал фен со щеткой, и посвятил следующие полчаса сушке и расчесыванию ее длинной гривы.

Живот сводило от голода, и внутри меня что-то постоянно урчало. Странно, что он этого не слышал. Впрочем, шум теплодуя оказался достаточно громок, чтобы заглушать другие звуки. Я решила потерпеть, пока не обсохну, нельзя же ужинать с мокрой гривой. Теплодуй назывался «феном». Он быстро сушил мокрую шерсть потоком теплого воздуха, доставляя массу приятных ощущений.

Рон, так он представился, был человеком. Понимая, что я изнываю от любопытства, он попытался мне рассказать о своем мире. Многое показалось непонятным, поэтому меня, не переставая, терзало сожаление о потерянном голосе. Объяснения лишь порождали новые вопросы, которых я не могла ему задать. Люди были единственными разумными существами в этом мире, они были всеядны, и смотрели мультфильмы — истории в виде движущихся картинок.

Несколько фактов, и у меня уже куча вопросов: что значит «всеядны» и как выглядят эти движущиеся картинки? На всеядность я решила посмотреть за ужином, а картинки Рон пообещал показать чуть позже. Люди, которые делали мультфильмы, создали историю про страну Эквестрию, где жили пони и правила ими принцесса Селестия и принцесса Луна. История понравилась многим людям, которые создали клуб любителей Эквестрии, где они рисовали картинки и сочиняли новые рассказы. Они называли себя «братья пони», или же сокращенно — «брони». Именно потому, что я похожа на принцессу из мультфильма Рон меня и узнал. Выходило, что кто-то тут достаточно хорошо знаком с моим миром, если сумел его так точно описать?

Ловко орудуя феном и щеткой, Рон просушил мою гриву с хвостом, и я раскрыла крылья. Теплый воздух обволакивал быстро сохнущие перья. Поправляя выбившиеся перышки, он сменил тему и заговорил об опасностях своего мира — о том, что здесь часто встречаются «плохие люди». Они озабочены только своими собственными желаниями и ради достижения своих целей готовы причинить боль и страдания всем, кто встанет у них на пути. Опасны даже не откровенные бандиты, нарушающие закон, а те, кто выискивает в нём лазейки, поэтому бороться с ними почти невозможно. Законов, защищающих аликорнов, в их мире нет, и многие богатые люди могут пожелать заполучить в свой зверинец такое прекрасное создание как я — просто, чтобы похвастаться перед знакомыми. И плевать им будет на то, что я — разумное существо. После бойни, которой я стала свидетелем, просьба не вступать ни с кем в контакт до тех пор, пока не научусь распознавать плохих людей заранее, странной не показалась.

Шерстка полностью высохла, я сложила крылья и спрыгнула на пол, намекая, что пора бы уже и покушать. Живот опять громко забурлил, и Рон, невольно улыбнувшись, повел меня на кухню.

— Ваше Величество, вы будете яблоки? — спросил он, открывая большой белый шкаф, из которого пахнуло холодом.

«Да, буду!» — покивала я, подумав, как бы ему объяснить, чтобы уже завязывал с неуместными теперь «Вашими Величествами».

— А морковку?

«Буду!» — ещё один кивок головы.

— А…

«Да, буду!» — я даже фыркнула от нетерпения.

— Вам серединку вырезать?

«Нет! Давай, как есть», — я покачала головой.

Он помыл и порезал яблоки перед тем, как выложить на блюдо, и поставил передо мной на стол, а потом взялся за чистку морковки. Обычно, этикетом не дозволялось приступать к еде без хозяев, но сейчас мне было не до условностей. Впившись зубами в яблоко, я почувствовала, как сок стекает по языку, и заработала челюстями, быстро смолотив пару штук. Потом решила снизить темп, чтобы не показаться уж вконец неприличной особой, и осмотрелась кругом. Кухня показалась мне достаточно большой, но, прикинув размеры стола с диваном и прочей утвари, я подумала, что по меркам людей, она должно быть совсем крошечная. Назначение большей части предметов оставалось мне непонятным, хотя это не удивительно, даже в Кантерлоте я не бывала на кухне уже несколько десятилетий.

Рон ловко почистил морковь с помощью хитрого ножа с прорезью в середине и начал готовить чай, поясняя походу свои действия. Я уже испытала на себе прикосновения его лап, двигающихся с необычайной точностью и изяществом, но наблюдая со стороны за работой, восхищалась ими все сильнее и сильнее. Благодаря длинным и гибким пальцам, передние, или точнее сказать, верхние лапы людей позволяли им без всякой магии и телекинеза производить настолько сложные манипуляции, что управился бы не всякий единорог.

Вообще, строение людей оказалось весьма необычно: голова, туловище и ноги вытягивались в одну линию по вертикали, грудь была сплющена, и верхние лапы, которые назывались «руки», росли не вперед, а по бокам. Несмотря на свой рост, они могли протискиваться в достаточно узкие щели, или, ложась на землю, скрываться в невысокой траве. Я сперва подумала, что это следствие пещерного происхождения, ведь для созданий, живущих под землей, подобное строение тела было бы оправдано, но, обратив внимание на глаза и уши, отказалась от этой теории. Глаза выглядели не слишком большими и вряд ли могли хорошо видеть в темноте. Ушные раковины вообще редуцировались в прижатые к голове наросты — они явно не имели способности к эхолокации.

Голова у людей была круглой, маленький нос торчал вперед отдельно от верхней челюсти, а сами челюсти выглядели довольно небольшими в сравнении с головой. Глаза располагались на передней части морды, называемой «лицо», и всегда смотрели в одну и ту же точку — то есть зрение у людей было постоянно бинокулярным. Пони не слишком удобно смотреть обоими глазами вперед. Для использования бинокулярного зрения надо долго тренироваться, чтобы совмещать и глаза и получаемые ими картинки в одну объемную, а у людей, похоже, такой способ зрения являлся врожденным. Это могло свидетельствовать об их хищной природе, что также подтверждалось небольшими клыками, заметными при разговоре.

Оказаться во власти хищника — один из популярнейших сюжетов книг, особенно в мелодрамах, посвященных неразделенной любви грифона или алмазного пса к пони, и я легонько фыркнула, пофантазировав на эту тему. Несмотря на свою необычную внешность, отсутствие шерсти, странные лапы и манеру постоянно носить на себе несколько слоев одежды, люди казались довольно милыми и привлекательными созданиями.

Настоящими хищниками они все-таки не были. Во-первых, их развитые резцы свидетельствовали о преобладании растительной пищи в рационе, а во-вторых, все эти яблоки с морковкой вряд ли хранились специально для заблудившихся аликорнов. Я поняла, что имелось в виду под «всеядностью» и почему Рон застенчиво задвинул вглубь холодильного шкафа некий красно-коричневый батон. Люди все-таки употребляли в пищу других животных, но он оказался достаточно чуток, чтобы не смущать меня подобным зрелищем.

После чая с булочками мы вернулись в комнату, и человек занялся устройством, называемым «компьютер». Он развернул «монитор» (плоскую коробку, на поверхности которой возникло изображение, примерно как в волшебном зеркале) так, чтобы мне стало лучше видно, и на «экране» (собственно той части коробки, где двигались картинки) начал воспроизводиться мультфильм. Рисунки показались мне достаточно простыми и схематичными, но, как сказал Рон, это было сделано намеренно. Позже я убедилась, что экран мог показывать даже такие сложные картины, которые казались неотличимы от реального мира. Мультфильм повествовал об Эквестрии. История, что в нем демонстрировалась, описывалась так, будто автор хотел рассказать о ней жеребятам. Возвращение элементов Гармонии, битва с Найтмер Мун, наш длинный тяжелый разговор с принцессой Луной, все события были предельно упрощены так, что понял бы любой малыш. Несмотря на простоту рисунков, характерные черты каждой пони передавались довольно точно, и любую из нас вполне можно было узнать. При виде себя, я улыбнулась. Мне показалось, что меня нарисовали достаточно милой. Художник умудрился передать даже мое особое выражение глаз. От сцены примирения с Луной у меня выступили слезы. Жаль, что в жизни так просто все не решалось.

«Ваше Величество, неужели все так и было?» — поинтересовался Рон. Я, поколебавшись, кивнула, потому что мне показалось невозможным объяснить жестами, что все было гораздо сложнее. «Но откуда авторы могли узнать про Эквестрию? — он озвучил интересующий меня вопрос. — Я попробую завтра написать письмо, но слишком мало шансов, что авторы мультфильма ответят, и еще меньше, что поверят, что Вы действительно у меня в гостях». Я разочарованно вздохнула, но в душе все равно затеплилась надежда на возвращение.

Сославшись на позднее время, Рон стал готовиться ко сну. Отдав в мое распоряжение огромную кровать в комнате, он ушел спать на кухню. Такое трепетное отношение к моему титулу уже стало слегка раздражать. Я могла бы выспаться на ложе поскромнее, а для него кухонный диванчик явно был маловат. Дома я привыкла к почтительному отношению, но там я действительна была правительницей и умелым магом. Сейчас слышать обращение «Ваше Величество» от существа, помывшего меня, как жеребенка, и от которого я всецело завишу, было неловко.

Повозившись под одеялом, я поняла, что спать совершенно не тянет. Плотный ужин, горячая ванна, удобная кровать должны были расслабить, но получилось совсем наоборот: вопросы выживания меня более не беспокоили, и я задумалась о своей дальнейшей судьбе и об Эквестрии. Даже если Луна еще не получила мои инструкции, оставленные специально на подобный случай, она их обязательно найдет в ближайшее время, а несколько суток без солнца страна переживет. Сестра стала осторожнее, и вряд ли будет действовать так же опрометчиво, как ранее. Когда-то она мечтала попробовать свои силы, так пусть теперь узнает, каково это — править государством. Мне давно хотелось уйти в отпуск, и перспектива побездельничать некоторое время даже порадовала. Главное, чтобы отдых не затянулся…

Несколько часов я все никак не могла заснуть. Я чувствовала такую тоску и одиночество, что я решила прокрасться на кухню взглянуть на спящего человека. Диван был загнут углом, и я пристроилась на выступавшей части напротив лица Рона. Его тихое дыхание действовало успокаивающе, и мне не хотелось уходить. Я решила, что успею вернуться, если он начнет просыпаться, и стала смотреть на мерно вздымавшуюся грудь. Внезапно он заворочался. Почувствовав, как мне на спину легла рука, я замерла, опасаясь его разбудить. Что-то пробормотав, он зарылся пальцами мне под крыло и затих.

Почему-то мне сразу стало так спокойно и уютно, что голова сама опустилась на подушку, а веки начали слипаться. «Что же со мной такое? — удивлялась я, погружаясь в сон. — Почему касание его руки действует на меня так успокаивающе, и почему я веду себя, как…» «Как жеребенок!» — пришло озарение. Внешне я казалась прежней пони. Ум и память тоже остались при мне, но в остальном — физически и эмоционально — я почувствовала себя маленькой. А любому малышу хочется быть рядом и чувствовать заботу кого-то, кто больше и сильнее.

Глава 2

Резкий звонок вырвал меня из страны снов. Я подняла голову и зевнула. Рон, недоуменно на меня воззрившись, заметил: «Раз уж мы все равно спим рядом, то давай будем это делать на большой кровати».

Он встал, отключил тренькающее устройство и стал собираться. Оказалось, что ему надо идти на работу зарабатывать деньги, а мне предстояло целый день провести в одиночестве. Показав, где взять воду с едой, Рон стал знакомить меня с очередным устройством, называемым «телевизор», которое висело на стене кухни. Внешне оно напоминало монитор, только само решало, что показывать на экране. К счастью, в нем было несколько разных картинок, и я могла выбрать, какую из них смотреть. Управлялся телевизор с помощью небольшой коробочки с множеством кнопочек. Рассчитанные на пальцы людей, они оказались слишком маленькими для копыт. Мне никак не удавалось попасть по нужной кнопке, но потом я таки приноровилась нажимать их зажатым в зубах карандашом. Перед уходом Рон попросил меня не принимать слишком близко к сердцу то, что я увижу на экране, и помнить, что здесь я в безопасности. Он в любом случае обо мне позаботится и не даст в обиду.

Проводив Рона до двери, я вернулась к телевизору. Изображение сопровождалось речью на непонятном языке, и я сосредоточилась, пытаясь разобраться в происходившем на экране. Это было похоже на новостной выпуск. По крайней мере, у меня возникли схожие ощущения с теми, когда третий секретарь зачитывал мне утреннюю газету, только здесь основную смысловую нагрузку несло изображение, а не слова. Новости казались невеселыми: разрушенные дома сменились наводнением, следом показали разбитые изломанные механизмы, толпу чем-то возмущенных громко орущих людей, и много, очень много смертей. Сопровождалось это спокойными, даже слегка равнодушными комментариями, будто все показанное здесь считалось чем-то вполне обыденным. Впрочем, изредка встречались новости получше: например, как два солидных и явно высокопоставленных человека взяли друг друга за руки и потрясли ими, или как группа детей веселилась на каком-то празднике.

Будто бы в противовес новостям, следом пошла милая история про собаку, взятую домой человеческими детенышами. Эта собака постоянно доставляла отцу семейства всякие неприятности, но он оказался слишком добр и не стал ее выгонять. Я слегка распереживалась, когда ее забрали «плохие люди» с явно зловещими целями, но семья во главе с отцом ее дружно спасла, и все закончилось хорошо. История постоянно прерывалась короткими поучительными сообщениями, повествующими о невероятной нужности и полезности разнообразных вещей. Причем, они шли безо всякой системы, то это был напиток, то повозка, то еда, которой почему-то кормили кошку, или вообще нечто странное, вроде ватной затычки на веревочке, которая хорошо впитывала воду — назначения этой вещи я так и не поняла.

Пролистав картинки в телевизоре, я наткнулась на ту, где разговор шел на понятном языке, хотя и с сильным акцентом. Как мне вчера сказал Рон, язык, похожий на эквестрианский, тут использовался в нескольких странах. Сюжеты сменялись, а я все сильнее поражалась, насколько разнообразен мир людей, и насколько разнятся их характеры. Видно было, как в одних проявляется злость и кровожадность, а в других — доброта и терпимость. Я предположила, что это результат их двойной природы, хищной и растительноядной одновременно.

Самое страшное впечатление на меня произвел рядовой по меркам людей рассказ про заготовку мяса. Замерев как под гипнозом, я в ужасе не могла оторваться от экрана. Длинные ровные ряды коровьих туш — сотни, или даже тысячи — одна за другой разделывались на куски и упакованные в коробочки развозились по магазинам. Люди их покупали, хвалили и рассказывали, как будут готовить. Выключив телевизор, я постаралась унять дрожь и задумалась. На первый взгляд, это выглядело ужасно. На второй, третий, десятый — тоже. Вообще, с точки зрения пони — все это казалось страшным и неестественным, но существование подобных вещей в мире людей логически вытекало из того факта, что они ели мясо. Просто я была не готова так быстро и так наглядно с этим столкнуться. Слабым утешением оставались лишь заверения в том, что коровы здесь являлись неразумными животными.

Обдумывая все увиденное, я прошлась по комнате, чтобы осмотреться. Хотя перед уходом Рон сказал, что квартира в моем полном распоряжении, я постеснялась заглядывать в шкафы и ящики, но те вещи, что лежали на столе, и так давали много пищи для размышлений. Взглянув наверх, я замерла от удивления — на полке почти под самым потолком стояло несколько игрушечных пони. Одна из них определенно изображала Твайлайт. Других разглядеть в подробностях снизу не получилось, но мне показалось, что две из них изображали Флаттершай и Рэрити. С подобными фигурками я уже сталкивалась ранее — именно их находили в местах аномалий. Возможно, они могли стать ключом к моему возвращению?

Тут мой организм начал усиленно требовать справления определенных естественных надобностей, но, к сожалению, Рон совершенно забыл проинструктировать, что делать в подобной ситуации.

Рон весь день провел, как на иголках, мечтая о возвращении домой. К великому сожалению, он не мог позволить себе взять отпуск. Все дни за этот год уже оказались потрачены, а уйти за свой счет не позволяли финансы — проживание жены и дочек на море обходилось недешево. Кое-как разобравшись с текущими делами, Рон стал искать подход к создателям сериала. Лаурен Фауст — а ведь именно она написала сценарий тех серий, достоверность событий которых была подтверждена принцессой — должна была откуда-то черпать информацию. Она же создала и персонажей — всех пони в мультфильме нарисовали по ее эскизам. Разве это могло оказаться простым совпадением? Адрес Лаурен, конечно же, нигде не афишировался, но в ее блоге можно было написать личное сообщение. «Как же составить письмо, чтобы она поверила? — думал Рон. — Но с другой стороны, если она поверит, не приведет ли это к еще более ужасным последствиям?»

Он, конечно же, не знал Лаурен лично. Он не знал, каков ее характер и как она поведет себя в этом случае, зато Рон прекрасно знал, что решит сделать корпорация, в которой она работала. Если миссис Фауст окажется лояльным сотрудником и известит обо всем руководство, корпорация вряд ли станет тратить деньги, а тем более много денег, пытаясь вернуть принцессу в Эквестрию. Если они заполучат Селестию, то станут эксплуатировать в целях рекламы, или попробуют создать постоянный путь в страну пони. Земли, настолько богатые драгоценными камнями, что ими украшают одежду и кормят драконов — это очень заманчивая цель. Экспорт демократии путем ковровых бомбардировок для свержения «тирании» — вполне возможный вариант развития событий, уже много раз опробованный на нескольких земных государствах.

Люди слишком легко и быстро верят злословию. Даже среди брони встречаются такие, что называют Селестию тираном, не имея на это никаких оснований. Им слишком сложно поверить, что существо, наделенное властью, может быть добрым, заботливым и бескорыстным. Зато гораздо легче думать, что «стенающие под игом» пони ждут не дождутся, когда же придут люди и переустроят все по своему усмотрению.

Приняв меры предосторожности в виде серии прокси-серверов, Рон создал новый почтовый ящик и зарегистрировался в блоге. Письмо должно было привлечь внимание, но не давать ни единого намека, откуда оно написано.

«Дорогая Лаурен Фауст!

Я знаю, что события, о которых повествует мультфильм, не придуманы Вами, а происходили в реальности. Возможно, Вам так же стало известно о недавней пропаже в Эквестрии одной важной пони. Эта пони находится на Земле у меня в гостях, и мы ищем пути к ее возвращению. Подскажите, пожалуйста, можете ли Вы оказать помощь в данном вопросе.

С уважением, я.

p.s. Кстати, на ее левом ушке есть два темных пятнышка.»

Пятна действительно были и, несмотря на крошечный размер, заметно выделялись на белом фоне. Если Лаурен Фауст действительно имела какую-то связь с Эквестрией, она легко могла уточнить данный факт.

Не дождавшись конца рабочего дня, Рон попросил коллегу прикрыть его и тихонечко слинял. По дороге он зашел в супермаркет взять свежих фруктов с овощами и заглянул в зоомагазин.

— Дайте, пожалуйста, самого вкусного сена, — обратился Рон к продавщице.

— Вот, пожалуйста, альпийское с лепестками роз, — защебетала она, протягивая упаковку.

— И сколько стоит такое удовольствие?

— Четыреста рублей.

Покупатель удивленно выпучил глаза, а девушка понимающе покивала:

— А Вам для кого, для кролика или для морской свинки?

— Мне для пони.

— Ну, для пони это же на один зуб! Вот, возьмите несколько пачек подешевле, — повидавшая уже всяких клиентов, продавщица ни капли не удивилась.

Сравнив нежные альпийские травинки с толстыми прутьями в дешевой пачке, покупатель покачал головой.

— Видите ли, это очень породистая пони, — ответил он, со вздохом доставая деньги.

Волнение нарастало с каждым шагом. «А ни привиделось ли мне все это? — думал Рон. — Ждет ли она еще меня дома?» Едва справившись с ключом, он открыл дверь и облегченно вздохнул. Солнечная пони, услышав щелканье замка, вышла в коридор и протянула переднюю ногу. Заметив по телевизору, как люди при встрече берутся за руки, она решила поприветствовать его по человеческому обычаю. Рон обхватил копыто ладонью и, встав на колено, коснулся его губами, а Селестия, фыркнув от неожиданности, улыбнулась.

— Все в порядке, Ваше Величество? — поинтересовался человек.

«Да, — пони кивнула, но потом, что-то вспомнив, покачала головой, — нет, не в порядке».

— Что случилось?

Селестия показала копытом в сторону ванной комнаты и смущенно отвернулась. Заглянув туда, Рон уловил знакомый деревенский запах. Хорошо, что пони догадалась переложить грязную одежду в ванную и использовать тазик.

— Э-э-э… простите, Ваше Величество, это моя вина. Надо было показать Вам, что делать в подобном случае.

Вывалив все в унитаз, он вымыл тазик и объяснил, как с этим делом обстояли дела у людей. Конечно, для пони устраиваться на сидении было очень неудобно, но Селестия решила больше не допускать подобного конфуза.

Съев яблоко, я с удовольствием погрузилась носом в сено. Все-таки это самая главная еда для пони, и жевать приятно и живот не грузит. Рон, как обычно поясняя вслух свои действия, зажарил картошку с луком. Странные у людей вкусы, если картофель я бы еще попробовала, то лук — ни за что.

— Возможно, нам стоит обследовать место Вашего прибытия? — спросил он, после ужина. — Если там остались хоть какие-то зацепки, лучше все выяснить не откладывая.

Я согласно кивнула, потому что и сама хотела туда вернуться, думая, как бы донести до Рона свое желание. Хорошо, что он оказался таким догадливым.

— Значит, устроим пикник, — продолжил он. — Как Вы относитесь к запеченным на костре яблокам?

«Отлично!» — я заулыбалась. Вкус запеченных яблок был для меня вкусом отдыха и беззаботности. Их никогда не подавали на званых ужинах, поэтому мне слишком редко удавалось ими насладиться.

Рон собрал вещи в сумку с двумя большими лямками и продел в них руки. Оказалось, что эти неудобные на первый взгляд ремни идеально подходили к человеческому телу — сумка облегала спину, практически не стесняя движений.

— Ваше Величество, постарайтесь не привлекать к себе внимания, — предупредил человек перед выходом. — Ваша прекрасная внешность, безусловно, будет притягивать взгляды, но хотя бы не раскрывайте крыльев. Позже я куплю Вам какую-нибудь одежду для маскировки.

Быстро прошмыгнув к самоходной повозке с кьютимаркой, мы отправились в путь. Повозка, кстати, называлась «автомобиль» или по-другому «машина». Глядя в окно, я искала признаки всех тех бедствий, что показывались в утренних новостях, но ни наводнений, ни обрушенных домов, ни других несчастий мне не встретилось. Зато я увидела много высоких зданий, то красивых, то уродливых, много людей и множество автомобилей. Однажды, я даже заметила большой летающий автомобиль, пронесшийся над дорогой. Хотя в этом мире не было магии, местным жителям все-таки удалось подняться в воздух с помощью механизмов.

Увлекшись, я не заметила, как мы доехали. Рон вышел, надел свою сумку и открыл передо мной дверцу. Сойдя на землю, я узнала то место, где пряталась в траве, и поежилась, вспомнив, что случилось со стаей собак. Ночной маршрут прекрасно отложился в моей памяти, однако, днем лес выглядел совсем не так, как в темноте, и я опустила голову, чтобы не отвлекаться. Воспроизводя свой путь в обратном направлении, я ускакала вперед, и человек закричал мне вслед, попросив подождать — используя для движения только две ноги он не мог быстро бегать.

Рон бежал следом за солнечной пони, думая только о том, как бы не отстать и не потерять ее из виду. Селестия пересекла несколько прогулочных дорожек и углубилась в чащу леса. Заметив, как она замерла, Рон перешел на шаг и осторожно приблизился. За густыми кустами начиналась небольшая полянка, где в квадрате из четырех лежащих стволов чернело старое кострище.

— Это здесь? — тихонечко спросил он.

Принцесса утвердительно кивнула и снова замерла. На другом конце поляны Рон заметил удалявшегося мужчину с маленькой девочкой лет пяти и прислушался к их разговору.

— Ты знаешь, что эта лошадь полторы тысячи стоит? — ворчал мужчина на дочку.

— Это не лошадь, это пони! — возражала девочка.

— Лошадь, пони, какая разница, где ты ее потеряла? Мы тут все уже обыскали!

— Я не теряла, она улетела в свой замок.

— Какой еще замок, что ты бредишь! — разговор стих вдали.

— Можно выходить, — сказал Рон. — Здесь никого больше нет.

Они осторожно вышли из-за кустов. Селестия закружила по полянке, осматриваясь в поисках хоть малейшего намека на то, как был произведен перенос из Эквестрии, или других подсказок, способных помочь. Осмотрев все кругом, она склонила голову, тщательно разглядывая землю, вороша опавшие листья и двигая ветки. Человек, не зная даже приблизительно, что она ищет, решил заняться костром. Достав топорик, он притащил несколько сучьев и порубил их на щепки. Шипя и пуская клубы дыма, дрова постепенно разгорались, пока Рон раскладывал подстилку и насаживал яблоки на шампуры. Обернувшись на фырканье пони, он увидел под отодвинутыми принцессой листьями крошечную искорку. Поначалу он решил, что это просто капелька, блестевшая на солнце, но когда Селестия наклонила голову, увидел, как искра разгоралась все сильнее по мере приближения рога. Пони прикоснулась к искре рогом, и мерцание, на секунду охватив его, потухло. Пони замерла, прикрыв глаза, а потом разочарованно покачала головой и глянула на человека.

«Жаль, ничего не чувствую… хотя такая крошечная искорка и не могла мне дать многого…» — слова возникли прямо из ниоткуда.

— Не расстраивайтесь, Ваше Вели… — начал было отвечать Рон, но потом замер в недоумении. — Э-э-э… Вы сейчас что-то сказали?

«Нет, только подумала», — Селестия удивленно склонила голову набок.

Она сама не ожидала такого эффекта, а в голове человека опять возникли слова, произнесенные будто бы мягким чарующим голосом.

— Я что, читаю Ваши мысли?

«Если быть точным, ты не читаешь моих мыслей, — Селестия, рассмеявшись, зафыркала. — Это я посылаю тебе свои мысли. Искра магии оказалась не такой уж бесполезной».

— Отлично, наконец-то мы сможем поговорить. У меня к Вам целая куча вопросов, — обрадовался Рон.

«У меня тоже. И еще есть просьба».

— Все, что угодно, Ваше Величество.

«Зови меня просто Тия».

Буквально перевернув всю поляну, я не нашла больше ни единой искорки. «Ладно, и на том спасибо», — подумала я, устраиваясь на подстилке. Холодало, на лес опускались сумерки, но у костра лежать было тепло и уютно. Дрова прогорели, и Рон подвесил над углями насажанные на металлические прутья яблоки. От жара они стали шипеть и пускать сок, а воздух наполнился запахом яблочного варенья. Человек рассказывал мне о Земле — так называлась их планета — об их истории и о людях. Он старался не заострять внимания на войнах, но, судя по частоте и разнообразию столкновений, люди воевали много и подолгу. Тот факт, что на Земле более 70 лет не было крупных конфликтов, был преподнесен, как великое достижение. Эквестрии когда-то тоже пришлось пережить войну с грифонами и межрасовые стычки, но с тех пор прошло уже более тысячи лет.

Войны наложили отпечаток на все аспекты жизни людей: культуру, быт, законы. До сих пор почти каждый, за некоторыми исключениями, мужчина (так назывались жеребцы у людей) должен был проходить военную подготовку.

«Рон, а как ты думаешь, наши народы смогли бы сосуществовать вместе, торгуя и сотрудничая?» — решила уточнить я.

— Знаешь, Тия, — ответил он, подумав, — есть много отдельных людей, которые могли бы жить с вами в мире, но человечество в целом для вас смертельно опасно. Вам лучше никогда с нами не пересекаться.

Человек снял прутья с подставок, выложил яблоки на тарелку и устроился на подстилке, вытянув ноги. Мы прервали беседу, лакомясь запеченной мякотью, а потом я придвинулась ближе, чтобы поудобнее пристроить голову на его ногах. Тлеющие угли красиво мерцали в темноте рыжими переливами. Я почувствовала, как мне на шею легла рука Рона, и ладонь зарылась в гриву, пропуская прядки волос между пальцев. Это показалось настолько приятным, что я замерла, желая подольше продлить возникшие ощущения. Шея пони, особенно там, где растет грива, сама по себе очень чувствительна, а руки людей как будто специально созданы для нежных поглаживаний. Самое главное, Рон делал это не затем, чтобы угодить мне и получить милость принцессы, а потому что я ему нравилась. Просто нравилась сама по себе. Неудивительно, что я сразу сомлела от ласки.

Угли остыли, покрывшись слоем пепла, а нам пришла пора возвращаться. Рон вылил в костер остатки воды, собрал вещи и зажег маленький, но очень яркий фонарь. Освещая дорогу, мы вернулись к машине. От лесной сырости мои ножки покрылись серыми разводами, и мне хотелось уже поскорее вернуться, чтобы залезть в горячую ванную. Я попросилась на переднее сидение и, кое-как устроившись, прильнула к переднему стеклу. Ночная дорога, освещенная высокими фонарями и огнями машин, выглядела очень эффектно. Мне стало казаться, что мы летим по волшебному астральному коридору.

Дома я решительно прошла в ванную и попыталась пустить воду. На кухне кран включался с помощью рычага — я бралась за него зубами и легко регулировала поток воды и температуру — а в ванной требовалось крутить рукоятки отдельно для горячей и холодной воды. Приноровиться к ним оказалось сложнее.

— Давай лучше я за тобой поухаживаю, — сказал Рон, входя следом.

«Но мне не хотелось бы нагружать тебя лишними обязанностями, я сама справлюсь».

— Нет, Тия, это не обязанность, а невероятное удовольствие лишний раз прикоснуться к тебе, почувствовать, как шерстка скользит под ладонями… но если тебе это не нравится…

«Что?! — я даже подскочила от возмущения. — Ты такой чудной! Мне наоборот все нравится! Я разрешаю прикасаться ко мне в любой момент, как только тебе этого захочется».

Глава 3

Время летело быстро. Ответа от Лаурен Фауст не приходило, и Рон на всякий случай повторил сообщение.

Как-то сам собой устоялся распорядок: после легкого завтрака принцесса смотрела телевизор, изучала книги и пыталась найти себе какое-нибудь занятие по дому. Вечером — ужин, прогулка и — обязательно — ванная с пеной и расчесыванием гривы.

Выбрав несколько каналов с минимумом насилия, она открыла для себя мир сериалов. Благодаря простоте и наивности сюжетов, Селестия легко разобралась в сути происходящего, и сочла их прекрасным наглядным пособием по изучению людей и их взаимоотношений. К концу первой недели она стала сносно понимать местную речь, что очень обрадовало Рона, подуставшего уже мучить английский язык.

Хотя в Эквестрии печатные буквы были квадратными и совершенно не похожими на земные, их прописной вариант оказался схож с буквами английского алфавита, поэтому чтение англоязычного текста у Селестии не вызвало ни малейших затруднений. Русскоязычный текст она быстро осваивала с помощью русско-английского словаря.

На улицу принцесса одевалась в синюю бархатную попону с серебряной строчкой, скрывающую крылья, кьютимарку и пышный хвост, а рог и грива прятались под синей фетровой шляпкой. Торчащий наружу кончик белого рога казался просто декоративным элементом. Конечно, в таком виде она все равно привлекала внимание, но уже как «одетая маленькая лошадка», а не «какое-то невероятное создание».

Расслабившись, она даже стала спать по 6-7 часов в день — это очень много по сравнению с ее эквестрианским распорядком. Прошло подсознательное чувство, что в любую минуту может явиться второй секретарь и доложить о срочном деле, важном посетителе или неожиданном событии. После осознания факта, что уже не придется внезапно вскакивать и куда-то бежать или отдавать распоряжения, ее сон стал глубже и спокойнее.

В общем, Тия могла делать только то, что хотела и тогда, когда хотела. Просыпаясь в приподнятом настроении, она сразу находила себе интересное занятие. Хотя она в одиночку не выходила из дома, развлечений хватало и в квартире. К концу дня, когда от радостного предвкушения уже сложно было на чем-то сосредоточиться, возвращался Рон и шел с ней на улицу. Гулянья не ограничивались близлежащим парком, он часто возил свою гостью по городу, знакомя с достопримечательностями.

Розарио Агро по огульному обвинению посадили в тюрьму, а преподобный Андреас — единственный, кто мог подтвердить его невиновность — вот уже несколько дней не мог выйти из комы. Ситуацией воспользовался местный злодей дон Педро, склоняя бедную Хуаниту к взаимности. В этих незамысловатых историях сюжет разворачивался так медленно, что становился почти не уловимым. Зато каждая серия (это аналог главы в книге) была насыщена множеством мелких бытовых деталей и простых диалогов, а это и интересовало меня больше всего.

Серия закончилась, я выключила телевизор и глянула на часы. До возвращения Рона оставалось около часа. Я вспомнила, что сегодня пятница, а это значило, что гулять мы будем дольше обычного, и что впереди еще два дня выходных. Хотя у меня, были ключи, и Рон даже проследил, чтобы я научилась сама открывать дверь, выходить на улицу одна я все равно не собиралась.

Я заглянула в ванную комнату проверить стиральное устройство. Из-за того, что люди носили много одежды, им приходилось ее часто стирать, поэтому не удивительно, что они придумали для этого специальный механизм. Управлять им оказалось очень просто, и я, решив, что справлюсь с этим и без магии, взяла на себя обязанности по стирке. Зеленый огонек известил меня о том, что процесс завершен, я вывалила все в таз и развесила мелкие тряпки на батарее. Большие вещи я оставила в ванной, чтобы их Рон повесил уже сам. Веревка для сушки одежды висела слишком высоко, мне не дотянуться.

Повалявшись еще немного на диване, я услышала шум замка и вышла в коридор.

— Добрый вечер, Тия, — сказал Рон, проходя внутрь. — Думаю, ты уже давно присматриваешься к компьютеру?

«Конечно! Я вижу в этом устройстве огромный потенциал, но мышка с клавиатурой такие неудобные, — ответила я, взгляну в на него с надеждой. — Неужели, ты что-то придумал?»

— Да, я нашел способ облегчить управление, — он лукаво улыбнулся. — Хочешь сразу приступить, или сперва прогуляемся?

Дилемма казалась нешуточной. Компьютер давал доступ к целому морю информации и позволял общаться с множеством людей. Причем общаться инкогнито, никто даже не заподозрил бы, что я — не человек. Конечно же, мне не терпелось приступить к его освоению. С другой стороны, я могла заняться им ночью, когда Рон спит, или в будние дни, а потраченный за компьютером вечер потом никак уже было бы не вернуть. Вспомнив, что, отказавшись от прогулки, мне пришлось бы отказаться и от принятия ванны, я приняла решение.

«Давай, ты мне сейчас все быстренько покажешь, а потом пойдем гулять?»

— Хорошо, потом ты сможешь хоть всю ночь им заниматься, ты же так мало спишь.

Рон распаковал необычную доску и подключил к компьютеру. Следующая вещь, которую он достал, выглядела, как стянутые пружинками два проволочных полукруга.

— Смотри, Тия, эта вещь называется «планшет», — он указал на доску, — а эти зажимы — протезы с держателем стилуса для людей, потерявших кисть руки. Водя стилусом по планшету, ты сможешь управлять курсором, как мышкой, и нажимать кнопки клавиатуры.

Я продела копыта в протезы и осторожно коснулась торчащей палочкой поверхности планшета. Маленькая стрелочка — указатель дернулась на экране, а потом поползла в сторону, повторяя мои движения. Рон мне уже показывал, что надо делать, и я, переместив указатель в нужное место, дала команду открыть всемирный справочник — википедию. Особенностью этой энциклопедии было то, что она постоянно дописывалась, и вносить в нее сведения мог абсолютно любой человек, все дополнения сразу же становились доступны другим.

— Вот файл, в котором я записал список понятий, — Рон указал на экран. — Смотри их определения в вики, это основное, что надо знать при работе в сети.

Я кивнула и сняла протезы, опасаясь, что увлекусь и обо всем забуду, если просижу за экраном еще хотя бы пять минут. Быстро поужинав, мы оделись и вышли из квартиры.

Селестия со своим спутником гуляла по Парку Победы. Его знаменитые красные фонтаны в октябре уже не работали, но в этот вечер их ждал сюрприз: над каждым фонтаном подвесили гирлянды, издали напоминавшие подсвеченные красным струи воды. Гирлянды, конечно, не шли ни в какое сравнение с настоящим фонтаном, но зрелище все равно оказалось довольно красивым. В этот раз Рон взял с собой фотоаппарат — тяжелую зеркалку с широким объективом — и без остановки фотографировал. Тия с удовольствием позировала, а потом, рассматривая кадры слишком придирчиво, требовала почти все удалить: то поворот головы ее не устраивал, то глаза полуприкрыты, то шерстка вздыбилась. Рон недостатков не видел, считая, что принцесса просто не может выйти не идеальной, но подчинялся, со вздохом провожая каждый кадр в корзину.

Заморосил дождик, и Селестия одела снятую на время фото-сессии попону.

— Нагулялась? — спросил Рон.

«Нет, ты мне обещал показать Красную площадь», — напомнила пони.

— Хорошо, в такую погоду там вряд ли будет много народу.

Промчавшись по прямому, как стрела, проспекту, машина быстро пересекла три московских кольца. За бульварным пришлось свернуть, чтобы подобраться к Кремлю со стороны площади. Пристроив автомобиль в переулке, они вышли на площадь, и копыта принцессы зацокали по каменной брусчатке. Медленным шагом, она обошла ее кругом, осмотрела храм, крепостную стену, полюбовалась на башенные звезды.

«Здесь такое все старое, — сказала она под конец. — Не дряхлое, а как-то по духу…»

— Ну не такое уж и старое, — отозвался Рон. — Гораздо моложе тебя.

«Ах… неприлично напоминать даме о возрасте!» — Тия, смеясь, зафыркала.

Башенные часы гулко пробили двенадцать. «Давай еще пройдемся по переулкам», — предложила пони, и они, обогнув здание ГУМа углубились в путаницу маленьких улочек и крошечных двориков, стиснутых между старинных зданий.

«Эй, пацан, закурить не найдется?» — услышал Рон, проходя по очередной подворотне. В темноте он разглядел два силуэта. «Ребят, не курю», — ответил он, осторожно оглядываясь — позади показался еще один силуэт. «Пацан, дай телефончик, позвонить надо срочняк», — продолжила одна из темных фигур. «Гопники в пяти минутах от Красной площади», — возмутился про себя Рон. Он уже понял, что от драки не отвертеться, гопота пару раз ему двинет, даже если он все отдаст добровольно. Видимо сочтя обязательный ритуал совершенным, первый нанес резкий удар в лицо, так, что Рон отлетел к стенке. Бросившись добивать поверженную добычу, гопник отвлекся на громкий вопль. Тот из них, что подкрадывался сзади, стоял, согнувшись, и, хрипя, зажимал руками промежность. Получив пару секунд форы, Рон сорвал с шеи фотоаппарат, размахнулся изо всей силы и обрушил его на голову ближайшего противника. Обернувшись ко второму, он увидел направленное в него сопло перцового баллончика, но сделать ничего не успел, жгучая струя ударила его прямо по глазам.

При виде этих людей, я сразу испытала беспокойство. Все чувства просто кричали об опасности. Увидев падающего от удара Рона, я ощутила, как адреналин выплеснулся в кровь, обострив чувства и заглушив страх. Один из бандитов стоял прямо за мной. По телевизору показывали передачу, где давались советы, как вести себя при нападении, и я резко брыкнулась, целясь ему между ног. Совет оказался верным, удар надолго вывел человека из строя. Рон, размахивая фотоаппаратом, расправился со вторым негодяем, но третий успел в него брызнуть струей жидкости из устройства, называвшегося «перцовый баллончик», о нем тоже много рассказывалось в передаче про самооборону. Бандит повернулся ко мне, и поднял руку, собираясь вновь брызнуть жгучим составом. Увернувшись от направленной в меня струи, я цапнула его за руку так, что он выронил баллончик, и отскочила в сторону. Шляпка с моей головы слетела, обнажив рог, я наклонила голову и забила копытом, готовясь к новому броску. От возбуждения мои крылья широко распахнулись, вынырнув из-под попоны. Вид атакующего аликорна, пусть даже маленького, так напугал негодяя, что он бросился наутек.

«Рон, как ты?» — спросила я, подходя к нему.

— Надо поскорее убираться, а я ничего не вижу, — прошептал он. — Дай мне за тебя ухватиться и веди к машине.

Я зацепила рогом ремешок фотоаппарата и подала своему спутнику кончик хвоста. Добравшись до автомобиля, мы забрались на заднее сидение и заперлись изнутри. Рон откинулся на сидении, а у меня при виде его опухших век и слез, бегущих из глаз, сжалось сердце. Я подняла мордочку и лизнула его по мокрому следу на щеке.

— Тия, если ты сделаешь так чуть позже, или завтра или в любой другой момент, мне будет невероятно приятно, — сказал он, застонав, — но прямо сейчас этого делать не стоило — влага усиливает жжение.

Тут я почувствовала, как во рту разгорался огонь. Слизнув немножко состава с лица Рона, я будто прожевала целую тарелку острого красного перца. Язык опух и вывалился наружу, а из глаз брызнули слезы.

«Тьма! Что мне теперь делать?» — спросила я в ужасе.

— Потерпи, малышка, через полчаса все должно пройти, — приободрил меня Рон. — Расскажи мне, как все было, а то я помню только, как огрел того чувака фотоаппаратом.

Я пересказала события, как запомнила со своей точки зрения.

— Ты очень смелая пони, но я прошу, если в будущем произойдет нечто подобное — убегай и прячься.

«Но почему?» — удивилась я.

— Представь, если бы ты не увернулась от струи… это мелкие преступники, меня они убить не посмели бы. Ты — другое дело. Для них ты всего лишь животное, тебя не защищают законы. Они убили бы тебя, не задумываясь.

«Я никогда никого не бросала в беде!» — возмутилась я.

— Это могло обернуться бедой для тебя. Для меня это была бы просто мелкая неприятность.

«Мелкая?» — я скептически фыркнула.

— Ну, пусть крупная, но просто неприятность.

Постепенно жжение прошло, Рон повел машину к дому, а я задумалась над его словами. Он был по-своему прав, но я решила, что все равно не смогла бы убежать, бросив его. Ведь это была моя вина, что мы попали в переделку.

Глава 4

В четверг с самого утра, проводив Рона, я была вся на иголках. Какое-то странное предчувствие не давало мне покоя. Волновалась я неспроста, хотя на Земле магии практически не было, но что-то постепенно во мне возрождалось. Я побродила по квартире, потом полежала с закрытыми глазами, пытаясь ощутить ту подсказку, что никак не могла всплыть из подсознания. Я еще раз оглядела комнату, взгляд скользнул по игрушечным пони, и в голове будто кто-то сказал «теплее». Я притащила стул и, добравшись до полки, переставила все игрушки на журнальный столик. Фигурки были двух типов: совсем крошечные и чуть побольше. Маленькие оказались цельнолитые из необычного чуть пружинящего материала, повсеместно используемого в мире людей, но в Эквестрии практически неизвестного. Те, что больше, состояли из такого же материала, только пустотелые, а грива с хвостом — очень похожи на настоящие волосы. Шесть больших и шесть маленьких пони представляли собой шестерку носителей элементов Гармонии. Игрушечной меня не было, хотя это и не удивительно, все-таки в мультфильме я появлялась не слишком часто.

Осмотр игрушек ничего нового не выявил. Как подсказка они свое дело сделали, и требовалось продолжать поиски. «Это должна быть фигурка пони, но не эти», — решила я. Подробную информацию я могла получить с помощью компьютера и, устроившись за монитором, надела управляющие протезы. Поиск быстро привел меня на сайт (это аналог журнала — множество страниц с картинками, и каждый сайт посвящен какой-то своей теме) с каталогом игрушек. Рассматривая фигурки, я заметила в списке товаров игрушку «Принцесса Селестия» и, конечно же, сразу открыла эту страницу. Фигурка оказалась похожей на меня лишь отдаленно, да еще почему-то розового цвета. Почему — непонятно, в мультфильме, да и в жизни тоже, я была белой. Внутренний голос прямо-таки затрубил, сообщая, что мне срочно, прямо сегодня необходимо заполучить эту игрушку. Зачем — не уточнялось, но без нее я бы не смогла продвинуться дальше по нити своих предчувствий.

Я ждала вечера с таким нетерпением, что не могла ни чем отвлечься. Выключив компьютер, я пошла на кухню и уставилась в телевизор. Хотя преподобный Андреас уже очнулся от комы и Розарио вышел из тюрьмы, неприятности Хуаниты продолжались. Негодяй дон Педро выкупил закладные записки ее отца и грозил посадить того в тюрьму, если девушка ему не отдастся. Несколько часов я бездумно листала картинки, посмотрела вечернюю серию, где добрые люди, скинувшись по крупицам, собрали нужную сумму денег и в очередной раз спасли честь главной героини. Наконец, Рон вернулся.

«Рон! Я хочу игрушечную себя!» — огорошила я его прямо с порога, забыв о манерах.

— Добрый вечер, принцесса, — он, как обычно, поднес мое копыто к губам, встав на колено — ритуал, от которого категорически не желал отказываться. — Она розовая и совершенно на тебя не похожа.

«Я знаю, видела в компьютере, — я быстро лизнула его по щеке в ответ. — Ты же мне ее купишь? Правда?»

— Конечно, Тия, поеду в выходные в супермаркет и куплю, — пообещал Рон.

«А можно сегодня?» — чувства всколыхнулись волной, протестуя против столь долгого ожидания.

— Можно, — он с удивлением взглянул мне в глаза, — но пока я туда — обратно доеду, пройдет слишком много времени.

«Хорошо», — перспектива провести один вечер в одиночестве не радовала, но получить игрушку мне требовалось именно сегодня.

— Видимо, это очень важно, — заметил Рон. — Я тогда поеду…

«Нет, сначала давай поужинаем», — остановила его я, противореча самой себе.

Почему-то мне показалось, что сейчас — слишком рано. Фигурка нужна была мне сегодня, но… чуть позже. За ужином я постаралась рассказать о своих ощущениях. В Эквестрии мне никогда не приходилось играть с магией в угадайку, поэтому мне сложно было объяснить, в чем важность этой фигурки.

— Значит, игрушка — ключ к твоему возвращению? — спросил он в итоге.

«Не знаю, но очень на это надеюсь, — ответила я. — Слишком смутные чувства. Возможно даже не сама фигурка, возможно, она — лишь подсказка».

— Я понял, Тия, не подведу.

Рон сел в машину и поехал в супермаркет, где обычно закупался продуктами. В магазине был детский отдел, и игрушку принцессы он видел там на прошлой неделе. Потолкавшись по пробкам, постояв на МКАДе и покружив по стоянке супермаркета, Рон втиснул свой фиатик на свободное место и пошел к стеллажам с игрушками. «Принцессы Селестии» — не было, только ценник извещал о ее недавнем наличии. Решив расспросить продавцов, он огляделся, ища кого-нибудь в красной форменной жилетке. Заметив консультанта, беседующего с другим покупателем — мужчиной лет сорока, Рон пошел в его сторону.

— …розовая такая, говорящая, — расслышал он вопрос, подойдя ближе.

— Если на полках нет, значит, кончились, — профессионально усталым голосом объяснял консультант.

— Может, на складе посмотрите? — с надеждой в голосе продолжил покупатель.

— Нет, все хранится на полках, со склада игрушки не возят, — опять ответил продавец.

— Простите, я ищу игрушку «Принцессу Селестию», — вмешался Рон в диалог.

— Во, точняк! Так эту лошадь и звали! — оживился мужчина.

— Если на полках нет, значит, кончились, — как автоответчик, не меняя интонации, ответил консультант.

— А может быть, в другом магазине остались?

— Идите на пункт возврата, там можете позвонить по другим магазинам, — оживился продавец, обрадовавшись, что сможет избавиться от назойливых вопросов.

Рон с мужчиной прошли в указанном направлении и в результате обзвона нашли тот супермаркет, где игрушки еще оставались в наличии.

— Теплый стан! — воскликнул мужчина. — Так, сегодня я туда уже не успею.

— А Вы без машины? — просил Рон.

— Да, пешкодралом топать, машина уже неделю как в сервисе.

— Так давайте со мной, я все равно туда сейчас собираюсь.

Обычно Рон не имел привычки так легко знакомиться с посторонними людьми, но почему-то казалось, что он уже видел ранее этого человека. Принцесса просила обращать внимание на все необычное, а это чувство вполне можно было считать таковым. С радостью приняв предложение, мужчина прошел следом за ним до машины, и товарищи по поиску потащились по МКАДу на юг города.

— Меня Сергеем звать, — представился пассажир.

— Я — Рон.

— Необычное имя, — заметил Сергей.

— Это никнейм, просто я привык, что меня все так называют, — отозвался Рон. — Вы подарок на день рождения ищите?

— Да не, доча начудила опять, — мужчина пустился в объяснения. — Она просто помешана на этих лошадках, и постоянно их теряет. Постоянно! В пустой комнате ее оставь — все равно умудрится потерять. Прямо мистика. А недавно одолжила эту самую Селестию у подруги, и что бы ты думал? Потеряла! А мне теперь бегай ищи, чтобы вернуть.

— Где же она так умудрилась?

— В лесу, мы на шашлыках были, она весь день с этой игрушкой бегала, а потом приходит такая и говорит, мол, лошадка улетела в свой замок.

Тут Рон и вспомнил, что слышал гулкий голос этого человека там, где они с принцессой были на пикнике — в месте ее появления на Земле. Это совпадение точно не могло быть случайным. Задав пару наводящих вопросов, он выяснил, что его пассажир ничего не знал и не желал знать о маленьких пони. Зато Сергей увлекался боксом. Всю дорогу он рассказывал о боксерах, раундах, ударах, приемах и захватах. Рон, изображая крайнюю заинтересованность, поддакивал и задавал уточняющие вопросы. Видимо Сергею не часто попадались столь благодарные слушатели, и он проникался к своему спутнику все большей и большей симпатией.

Добравшись до магазина под самое закрытие, они издали заметили целый стеллаж с вожделенной игрушкой, и вскоре уже стояли в кассу, прижимая к груди коробки с розовыми пони.

— А тебе куда сейчас? — осведомился Рон, когда они уже вышли на стоянку.

— В Крылатское, — ответил Сергей.

— О, я в ту сторону еду как раз, — обрадовался Рон. — Так ты говорил Али вышел против Джорджа Формана?

— Да, прикинь, Форман моложе на 10 лет и сильнее, так Али семь раундов держался в защите, а как тот выдохся, в восьмом и завалил в нокаут и стал двукратным чемпионом… — посыпался поток боксерских биографий, баек и технических подробностей.

К 11 часам дороги стали свободнее. Обратный путь не занял много времени, и говорливый пассажир был явно разочарован, что уже пора прерываться.

— Слышь, завтра трансляция из Атлантик-Сити. Брэндон Гонсалес против Оззи Дюрана, — сообщил Сергей напоследок. — Заезжай, вместе поглядим.

— Окей, посмотрю, как с работой. Дай номерок, позвоню тогда, — осторожно ответил его собеседник, решив сначала посоветоваться с Селестией.

Они обменялись телефонами, пожали руки на прощание, и Рон поспешил домой к своей солнечной пони.

Рон ушел, а я осталась ждать его, сгорая от нетерпения. Час шел за часом, он давно уже должен был вернуться, но ожидание затягивалось. Я то прислушивалась у двери, то высматривала его желтый автомобильчик в окно, иногда пытаясь отвлечься просмотром телевизора. В рабочие дни на улицы выезжало слишком много машин, и движение сильно замедлялось, но даже с учетом «пробок» (так называлось явление, когда на дорогах скапливалось много машин, мешая друг другу ехать) время уже вышло. Я испугалась, что с Роном могло что-то случиться, и с трудом подавила порыв позвонить. Почти каждый человек носил при себе устройство, называемое «телефон», благодаря которому, с ним можно было связаться в любое время, если знать его номер. Но говорить вслух на Земле я не могла, а мысли телефон передавать не умел. Рон, поняв, что звоню я, сразу бросил бы все дела, и поехал домой — так мы недавно условились на случай, если мне срочно потребуется помощь.

В двенадцатом часу, когда от беспокойства я уже готова была бежать на улицу, он вернулся. С порога вручив мне коробку, Рон хитро улыбнулся и спросил, что я буду делать с ней дальше. Упаковка оказалась накрепко запечатана прозрачными липкими ленточками. Изрядно помучившись с ней, я взмолилась о помощи, опасаясь, что не смогу ее вскрыть, не повредив игрушку. Он вооружился ножом, осторожно разрезал все крепления и высвободил содержимое — изображающую меня розовую фигурку, набор заколочек и крошечную расческу.

— Я — принцесса Селестия! — заявила игрушка, лукаво глянув нарисованным глазом, и я захихикала.

«А что она еще может сказать?» — поинтересовалась я.

— Нажми кнопку — узнаешь, — отозвался Рон, и я рассмеялась еще сильнее, заметив, что эта кнопка располагается прямо на кьютимарке.

— Я — принцесса, а ты тоже принцесса? — осведомилась игрушечная пони.

«Принцесса — принцесса, можете не сомневаться», — заверила я ее.

Посерьезнев, я попыталась ощутить подсказку, скрытую в этой фигурке. Шли минуты, и я все сильнее ощущала пустоту. След оказался ложным, и в душе черным пятном разлилось разочарование.

«Прости, Рон, кажется, я зря гоняла тебя в магазин, — грустно сообщила я. — Ничего не чувствую, ни малейшей подсказки».

— Тия, возможно тебя заинтересует, с кем я познакомился в дороге, — ответил он.

Рассказ о мужчине, увлекавшегося боксом и его дочке, теряющей игрушки, преисполнил меня радостным возбуждением. Это была даже не надежда, а нечто большее. Рон постарался изложить только факты, чтобы вывод я сделала сама, но все казалось очевидным.

«Здесь определенно есть связь! — я запрыгала по комнате, пофыркивая от преисполнивших меня чувств. — Игрушки пропадают здесь и появляются в Эквестрии. И мое чувство не привело бы тебя к ним, если бы это было простым совпадением».

— Меня пригласили завтра в гости, — продолжил Рон. — Возможно, удастся пообщаться с дочкой и расспросить про игрушки.

«Жаль, что мы опять не погуляем, — я слегка огорчилась. — Но упускать такой шанс действительно нельзя».

Глава 5

Рон купил в газетном киоске пару пакетиков с пони, взял в соседнем ларьке пива с чипсами и подошел к дому Сергея. Боксерский фанат, выскочив в коридор, энергично пожал руку и, сообщив, что первый раунд в самом разгаре, поспешил обратно, опасаясь упустить что-нибудь интересное. Супруга Сергея взирала на Рона не слишком-то дружелюбно. Видимо, домашний боксерский клуб ее уже изрядно допек. На шум прибежала девочка и, серьезно взглянув своими голубыми глазами, спросила: «Дядя, а Вы тоже боксер?»

— Нет, я не боксер, меня зовут Рон, — ответил он, улыбнувшись. — А как тебя зовут?

— Мариника! — представилась малышка.

— Красивое имя. Смотри, что я тебе принес, — Рон вручил ей пакетики с игрушками, и девочка запрыгала от радости.

— А я — Елена, — сказала жена, заулыбавшись, радость дочки растопила ее сердце.

— Дядярон, а какие пони в пакетиках? — спросила дочка.

— Так это же сюрприз, пока не откроешь — не узнаешь.

— А давайте вместе откроем?

— Давай, только я сначала посмотрю с твоим папой, как дяденьки дерутся, а потом обязательно откроем.

Елена, покачав головой, усмехнулась. Видимо, в таком ключе о боксе тут еще никто не отзывался. Рон прошел в комнату, быстро пожал руки еще двум фанатам и, поставив на стол упаковку Хеннеси, уставился в огромный плазменный экран. Два мордоворота увлеченно колотили друг друга перчатками, уже изрядно разворотив друг другу морды. Это беспорядочное действо для знатоков было наполнено глубочайшим смыслом. Переживая и хлопая по коленям, зрители восклицали в особо удачных местах, обмениваясь мнениями на своем боксерском жаргоне. Комментатор что-то эмоционально верещал по-английски, но Рон, как ни старался, не мог ничего разобрать — речь оказалась слишком быстрой и насыщенной незнакомыми словами. Гонсалес был фаворитом, в чьей победе почти не сомневались, но и Дюран держался молодцом — он простоял восемь раундов, проиграв лишь по очкам. Ему чуть-чуть не хватило, чтобы свести бой к ничьей.

Фанаты переместились на кухню, где начался жаркий спор. Один из них, видимо, симпатизировал Дюрану и возмущался неоднозначным решением судей.

— Дядярон, давайте откроем пакетики! — на кухню прибежала Мариника и, схватив Рона за руку, потянула за собой.

— Доча, не приставай к дяде, — отвлекся на миг отец и вернулся к спору.

— Ничего страшного, у меня своих детей двое, — ответил гость, позволив себя увести в другую комнату.

Вопросом: «А какая пони тебе больше нравится?» — Он окончательно покорил детское сердце. Удивительно, что девочка смогла утерпеть и не вскрыла пакетики сама, вероятно, ей очень хотелось разделить с кем-нибудь сюрприз. Внутри оказались Стар Свирл и Твайлайт, и Рон с Мариникой углубились в обсуждение пони.

— У меня уже есть Искорка, — сообщила девочка — в русском переводе именно так обозвали Твайлайт Спаркл, — а кто такая Стар Свирл?

— Это лучшая подружка Пинки Пай, видишь, у нее такая же прическа? — Рон, придумывая на ходу, рассказал историю про волшебную вечеринку.

— А Искорку я отправлю жить в Понивиль, — заявила Мариника.

— Это как? — осторожно поинтересовался Рон.

— А Вы никому не расскажете? — таинственно спросила девочка.

— Никому, кроме принцессы Селестии, — торжественно пообещал он.

— Смотрите, — прошептала она, ставя фигурку на свой детский столик.

Она наморщила лобик и что-то зашептала. Внезапно, мир будто бы кувыркнулся. Все осталось по-прежнему, только игрушка со столика куда-то исчезла. Рон ожидал увидеть какой-нибудь волшебный артефакт или устройство, случайно попавшее в детские руки, но оказалось, что Мариника делала это лишь одной силой своего воображения.

— Ты уже много пони послала в волшебную страну? — спросил Рон.

— Да, целую кучу, а папа меня ругает — говорит, что я их теряю.

— Ладно, Мариника, мне пора возвращаться к дядям. Мы с тобой обязательно еще поиграем!

Вернувшись на кухню, он постепенно влился во всеобщее обсуждение, внимательно слушая и поддакивая в нужных местах. Рону не терпелось отправиться домой, чтобы поделиться открытием, но он был обязан оставить о себе хорошее впечатление.

«Как удивительно, — воскликнула я, выслушав рассказ Рона. — Ребенок силой воображения может творить чудеса!»

— Получается, что так, — ответил он. — Она искренне верит в вас, так, как не может ни один взрослый.

«А ты, разве не веришь? — удивленно спросила я. — Неужели тебе не достаточно меня в качестве доказательства?»

— Понимаешь, Тия, вера не требует доказательств, это — состояние души. Я не верю, я просто знаю, что ты реальна, что у тебя мягкая шерстка, в которую приятно зарываться пальцами, что ты добрая, веселая и очень-очень умная, но к вере это отношения не имеет. Когда я не с тобой, во мне сразу возникает сомнение, а не привиделось ли мне все это? Каждый раз я с замиранием сердца открываю дверь, боясь, что попаду в пустую квартиру, где нет, и никогда не было тебя. С таким настроем искренне поверить в Эквестрию невозможно.

«Да, я поняла, что ты имеешь в виду, — ответила я. — Чем больше живешь, тем больше сомнений и разочарований в жизни накапливается. Если бы в Эквестрии магия зависела только от веры, я была бы, наверное, самым слабым магом в стране».

— Ладно, Тия, надеюсь, уже скоро ты займешь свое законное место в королевском дворце. Через пару дней, соблюдя приличия, я напрошусь к ним в гости, или приглашу к себе, или еще что-нибудь придумаю, и Мариника отправит тебя домой.

Время было позднее, Рон залез в кровать и вскоре заснул. Я пристроилась рядом. Порывшись в одеяле, я вытащила его руку и положила на нее голову. Он, не просыпаясь, обхватил другой рукой мое копыто, а я накрыла его распахнутым крылом и почувствовала, как мне сразу стало уютно и хорошо.

В его ладонях была какая-то своя собственная магия. Стоило Рону коснуться меня руками, как сразу отступали все тревоги и страхи, становилось спокойно на душе и казалось, что никакие неприятности не могут меня коснуться. Я давно разобралась, как это происходит, но ничего менять не желала, кто же будет отказываться от хорошего?

В давние времена я была молодой, сильной и играла с магией, как с увлекательной игрушкой. Когда-то я одна могла управлять всеми шестью элементами Гармонии сразу. А потом я стала стареть. Не физически стареть, а в душе. Тысячу лет я трудилась без единого перерыва, взвалив на себя ответственность за страну и всех пони ее населявших, и моя магия постепенно таяла. После возвращения Луны я никак не могла остановиться, боясь разделить с ней ответственность. Однако, лишившись всех сил и попав в совершенно незнакомый мир, я стала слабой и беззащитной, не способной отвечать даже за саму себя. Мне пришлось доверить свою жизнь другому существу, и признать самой себе, что я всецело от него завишу. У меня возникло чувство, будто бы я вернулась в беззаботное детство. Решение всех моих проблем взял на себя некто большой и сильный, но при этом добрый и заботливый, а мне оставалось лишь радоваться тем мелким сюрпризам, что он мне устраивал, восторгаться новыми открытиями и окружавшими меня чудесами. И раньше я даже подумать не могла, насколько это приятно, когда о тебе заботятся!

А еще я почувствовала его любовь. Не то чувство, что возникает, когда кобылка встречается с жеребцом, а более глубокое и бескорыстное. В Эквестрии я никогда не смогла бы с подобным столкнуться. Там я была принцессой, а значит, мое внимание сразу же возвышало того пони, к которому я испытывала какие-то чувства. Здесь — другое дело. Я не могла сделать Рона принцем-консортом, не могла одарить его богатством, не могла защитить от врагов или поделиться магической силой. Была только я сама, со своим умом, характером, чувством юмора и белоснежной шерсткой, в которую так приятно зарываться пальцами.

Любовь и забота подействовали на меня так исцеляюще, что, не смотря на все пережитые здесь опасности, переживания и разочарования, за время, проведенное на Земле, моя душа оправилась и вновь воспарила, став такой же, как в юности.

Глава 6

Рон неторопливо вел машину по утреннему шоссе. Было солнечно, но холода уже давали знать о себе. Последнее воскресенье октября решило порадовать всех погожим деньком.

— Оставайся в кустах, я выберу подходящий момент и познакомлю тебя с Мариникой, — инструктировал Селестию Рон. — Ты сама к ней обратишься. Надеюсь, она не сможет отказать принцессе.

«Ты грустный, — заметила Селестия. — Что-то не так?»

— Конечно, не так. Ты скоро исчезнешь навсегда, оставив мне только воспоминания.

«Но ты все равно помогаешь мне вернуться…»

— Да, твое место там, и меня в первую очередь волнует твое благо, а не свой эгоизм.

«Хорош эгоизм, тратить на меня кучу денег, потакать капризам…»

— Тия! Ты же все понимаешь!

«Да, я просто хотела тебя приободрить. На самом деле мне тоже грустно».

Вчера Сергей сам позвонил Рону, избавив того от необходимости искать предлог для встречи. Последний погожий день года — отличный повод для шашлыков, и очередных посиделок боксерского фан-клуба. «И детей бери, у нас тут все семейные», — предупредил он по телефону. Рон, конечно же, приглашение принял.

Подъехав к лесопарку, в котором начались земные приключения принцессы, с другой стороны, он припарковал машину на специально оборудованной стоянке. Рон надел рюкзак, навьючил на пони сумку с игрушечной принцессой и всякими сувенирами, которые Тия пожелала взять с собой, и отправился в глубь парка. Селестия бежала по лесу параллельно тропинке.

Знакомая полянка на этот раз оказалась полна народа. Несколько детишек с воплями носилось кругами, а взрослые раскладывали снедь и бутылки на переносных столиках. Сергей с приятелем разворачивали огромный брезентовый шатер с выцветшей надписью «Боксерский Клуб –93».

— О! Здорова, — обрадовался он при виде Рона. — Сам нашел? Я думал уже послать кого-нибудь на встречу.

— Да, я тут уже бывал, поэтому сразу понял, куда идти.

— А ты чего один?

— Так я же говорил, что заслал своих в Египет отдыхать.

— Дядярон! — на встречу выбежала Мариника. — А Вы принесли своих пони показать?

— И чем это ты ее так впечатлил? — усмехнулся Сергей. — Вчера она весь день только и говорила про «Дядюрона».

— Да просто стараюсь быть в курсе, чем мои дочки увлекаются, — ответил он, доставая шесть маленьких фигурок из кармана, и сказал девочке, — ты их только в Понивиль не отправляй, а то я буду скучать.

Постепенно, пикник перешел в следующую стадию, когда все желающие собрались, и никто уже не озирался, высматривая опаздывающих. Кто-то успел слегка принять, орал радиоприемник, женщины резали овощи, а мужчины занялись костром и шашлыками. Огонь принялся, и Рон отложил сложенную газетку, которой раздувал пламя. Компания уже достаточно расслабилась, все были заняты, не суетились и не оглядывались по сторонам.

— Мариника, — обратился Рон к пробегавшей мимо девчонке, — Хочешь познакомиться с принцессой Селестией?

— С настоящей? — она недоверчиво замерла.

— Конечно с настоящей. Она прилетела ко мне в гости, и ей нужна твоя помощь. Но это — тайна! Ты ведь, никому не расскажешь?

— Никому! — пообещала она.

— Смотри, — Рон указал на дальнюю сторону полянки и помахал рукой.

Из-за кустов показалась принцесса, и Мариника, затаив дыхание, медленно пошла в ее сторону. Издалека он увидел, как девочка обняла Селестию и о чем-то заговорила. Ребенок понимал мысленные ответы солнечной пони, даже не удивившись такому способу общения. Они поговорили еще минут пять, а потом Рон на миг отвлекся. Когда он вновь посмотрел в ту сторону, Мариника уже шла обратно, счастливо улыбаясь, а Тии больше не было. Все закончилось хорошо, но сердце человека защемило от тоски. Он даже не попрощался толком со своей гостьей. Требовалось сохранить секретность, и не привлекать к аликорну внимания посторонних. Рон лишь надеялся, что в сердце принцессы о нем останется память.

Эпилог

Стояла середина января. Рон, вернувшись из Египта, разбирал чемодан. Зимние каникулы, проведенные с семьей, рассеяли грусть от расставания с Тией. Она и так дала ему много. Больше, чем кому-либо еще на Земле.

Включив компьютер, он решил проверить секретный почтовый ящик, который указывал при регистрации в блоге у Лаурен. К удивлению Рона, в нем оказалось письмо, гласящее: «Принцесса дома». Ни подписи, ни обратного адреса. Он сразу отбросил возможность совпадения. Вряд ли сюда мог написать кто-либо, кроме Лаурен Фауст, а особенно, письмо с таким содержанием. Получив подтверждение, что с Селестией все хорошо, Рон радостно пошел готовить себе ужин. Однако сюрпризы этого вечера еще не закончились. Поставив на огонь кастрюлю с водой, он вдруг почувствовал легкое першение в горле. Чувство нарастало, поднялось выше и защекотало в носу так, что Рон оглушительно чихнул. От мощного чиха потемнело в глазах, и ему даже показалось, что изо рта вырвался язык зеленоватого пламени. Что-то с легким стуком шлепнулось на стол, и, замерев от удивления, Рон увидел толстый свиток. Он развернул верхний лист и прочитал:

«Дорогой Рон!

Рада сообщить, что благополучно добралась до дома. К сожалению, я слишком много времени потратила в поисках способа передать тебе послание, поэтому пишу только сейчас. Этот способ отбирает слишком много сил, и отправить тебе следующее письмо я смогу в лучшем случае через несколько лет.

За месяц, проведенный на Земле, я узнала столько нового, что в коротком письме описать невозможно. Я составила заметки о своих земных приключениях. В них много говорится о тебе, и о том, как ты на меня повлиял. С этим письмом я выслала второй экземпляр. Надеюсь, тебе будет интересно.

Твоя благодарная гостья, принцесса Селестия.»

Свернутая в тугую трубочку бумага была плотно заполнена мелким почерком. Вверху стояло название — «Упавшее Небо».

Ужасная метаморфоза

Вот уже почти год, как в Эквестрии стали появляться странные аномалии. Возникающее серебристое марево, накрывая в случайном месте небольшой круглый участок, ничего не пропускало внутрь. Когда принцессе Селестии пришло письмо от Твайлайт, что подобная аномалия возникла около Понивиля, она поспешила ее исследовать и, потеряв осторожность, попыталась проникнуть внутрь.

Принцесса Селестия, ослепительно сияя рогом, проделала ход в серебристой стене и шагнула внутрь. Волшебная преграда моментально сомкнулась за ней и Твайлайт Спаркл забеспокоилась. Шли минуты. Купол магического поля постепенно бледнел и таял, но единорожка никак не могла разглядеть, что происходит внутри. Наконец, легонечко хлопнув, преграда исчезла. «Где же принцесса?» — испуганно подумала Твайлайт, бросившись вперед. Солнечной пони нигде не было видно, зато на полянке стояла маленькая розовая статуэтка.

— Принцесса Селестия? — пролепетала Твай, осторожно поднимая фигурку телекинезом.

— Я — принцесса Селестия! — подтвердила статуэтка.

— Что с Вами случилось? — испуганно спросила единорожка.

От волнения ее магическая сила пульсировала, и телекинезом она случайно нажала кнопку на боку статуэтки.

— Я — принцесса, а ты тоже принцесса? — услышала Твайлайт, с ужасом заметив, что мордочка Селестии при разговоре оставалась неподвижной.

— Ваше Величество, это же я, Твайлайт Спаркл, Ваша лучшая ученица! Вы меня не узнаете?

— Ты — моя лучшая подружка! — отозвалась фигурка.

— Эмм… спасибо, — настороженно сказала единорожка.

Ее сознание никак не могло принять ужасную метаморфозу, произошедшею с правительницей Эквестрии. Статуэтка казалась страшной пародией на прекрасную принцессу: странные пропорции, розовый цвет, зеленые крылья, подмигивающие огоньками, и совершенно непохожий голос, идущий, как оказалось, из дырочек на шее.

— Полетели в замок! — предложила фигурка Селестии.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, я Вас обязательно расколдую! — пообещала Твайлайт Спаркл.

Она спрятала заколдованную принцессу в сумку и заторопилась домой — поискать в библиотеке заклинание, которое все исправит. «Спа-а-айк!!!» — завопила она, ворвавшись в библиотеку. Тут она заметила, как Спайк возле зеркала прилаживал на мордочку очередную фальшивую бородку. Дракончик испуганно отскочил, пряча компромат за спиной, но хозяйка явно была не в настроении подшучивать. «Ах, вот ты где. Срочно пиши письмо». Кинувшись к письменному столу, он схватил перо со свитком и встал наизготовку. «Дорогая принцесса Луна…» — начала диктовать единорожка. «Э-э-э… Луна?!» — удивился Спайк, уже по привычке настрочивший «Дорогая принцесса Селестия». «Да, именно Луна, — подтвердила она и продолжила. — С Вашей сестрой произошло ужасное несчастье — она была заколдована и превратилась в странную статуэтку. Мы должны что-то сделать, чтобы снять это ужасное проклятие. Жду Вашего ответа, Твайлайт Спаркл». Дракончик переписал начисто письмо на новом свитке и, дыхнув своим пламенем, отправил его по назначению.

— А что теперь? — поинтересовался он.

— Срочно собери всех, мы попробуем ее расколдовать магией элементов Гармонии!

— Бу! Сде! — заверил Спайк и выскочил за дверь.

Единорожка выставила фигурку на подставку и достала с полки книгу «Элементы Гармонии». После недавнего происшествия с Дискордом принцесса так и не забрала амулеты, спрятанные внутри этой книги. Постепенно подтянулись подружки.

— Так чего делать-то будем? — поинтересовалась Эпплджек.

— Берите свои амулеты, — скомандовала Твайлайт, — мы попробуем расколдовать принцессу!

Шерсть поняшек заискрилась от магических разрядов, и радужный луч, сконцентрировавшись из окружавшего каждую сияния, ударил в статуэтку прямой наводкой.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — кантерлотским гласом поинтересовалась принцесса Луна, застав действо в самом разгаре.

— Мы пытаемся расколдовать принцессу Селестию! — ответила единорожка.

— Сие есть просто детская игрушка! — уже нормальным голосом сказала Луна, осмотрев статуэтку.

— Но… но я же видела… — испуганно пролепетала Твай.

— Что ты узрела?

— Я видела, как принцесса Селестия вошла внутрь сферы, а потом там оказалась эта фигурка.

— И ты сразу решила, что Селестия обернулась статуэткой? — фыркнула младшая принцесса.

— Да, а что я могла подумать?

— Твайлайт, нельзя делать поспешных выводов, — покачала головой Луна. — Особенно, когда дело касается магии.

— А что же тогда произошло? — недоуменно спросила единорожка.

— Мы предполагаем, что Наша сестра просто перенеслась в место, из которого к нам попала сия игрушка.

— Что же нам теперь делать? — в отчаянии поинтересовалась Твайлайт.

— Мы поручаем тебе продолжать исследование аномалий, — приказала принцесса, — но только не рискуй.

— А Вы…

— А Мы… — Луна фыркнула. — Если мы не хотим, чтобы ночь длилась вечно, Нам придется срочно научиться поднимать Солнце.

Бледный конь

«Я слышал голос, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, которому имя “смерть”; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять голодом, и мором и зверями земными».

Вован не был религиозным человеком, хотя и носил под рубашкой довольно массивный золотой крест, однако откровение про бледного коня он хорошо запомнил. Соседская бабка постоянно его цитировала, поясняя, какие беды и несчастья вскоре произойдут с миром, погрязшем в грехе и разврате.

Запыхавшись от бега, он остановился и прислонился к стене встретившейся на пути церкви. Все тело охватила мелкая дрожь от пережитого ужаса. А ведь всего-навсего, хотели потрясти очередного лоха, забредшего в подворотню. Сто раз так делали. Лох оказался самым обычным, потупил чуток, пока ему не врезали, а вот его… зверь… Поначалу Вован решил, что это просто гламурно разодетая собака. Собак он не боялся, пшик перцовым баллончиком — и любой кабыздох, громко визжа, валяется на земле.

А потом все пошло не так. Серый заорал, будто ему причиндалы оторвали, а лох вырубил Коляна, звезданув чем-то по голове. Вован, не растерявшись, пульнул в терпилу из баллончика, но с собакой так управиться не получилось. Как будто понимая, чем это грозит, зверь поднырнул под струю жидкости и вцепился в руку. Вован еще успел удивиться, почему собачьи когти так громко цокали по асфальту. И тут он с ужасом разглядел, что у повисшего на руке белого зверя морда, как у коня, а глаза полыхали демоническим лиловым пламенем. В памяти сразу всплыло бабкино пророчество, и гопник понял: пришел его судный день. Бледный конь оказался поистине адской тварью. Он отскочил в сторону, на его лбу вырос длиннющий острый, как игла, рог, а грива взметнулась потусторонними сине-зелеными переливами. Распахнувшиеся на спине зверя крылья подняли такой ветер, что Вован попятился под его порывами. Умирать молодым пацан не собирался, и, развернувшись, рванул что есть силы прочь. В ушах отдавался грохот копыт, и ему стало казаться, что следом несется целое стадо коней. Поняв, что бежать больше не может, он из последних сил бросился в сторону церкви, где почувствовал себя в относительной безопасности.

Дыхание постепенно выравнивалось, и Вован стал перебирать в уме детали произошедшего. «Приглючилось, — обрывками всплывали мысли, — хотя с чего бы… не пил, не курил сегодня ничего… не бывает рогатых крылатых коней… точно приглючилось…» В ближайшем окружении адских монстров не наблюдалось, и к нему стала возвращаться уверенность, он все сильнее убеждал себя в невозможности произошедшего. Но что-то, какая-то деталь, не давала покоя: отхлынувший из крови адреналин перестал подавлять болевые сигналы, и прокушенное предплечье стало настойчиво о себе напоминать. Вован поднес руку к глазам и увидел багровые следы, сочащиеся кровью там, где была содрана кожа. «Умерщвлять голодом, и мором, и зверями земными, — опять вспомнились бабкины слова. — Мором! Эта тварь наверняка меня чем-то заразила!» В подтверждение догадки, укус заныл еще сильнее.

Подгоняемый мыслями о страшной заразе, что крылась в ране, гопник выскочил на улицу и тормознул попутку. Он торопился в травмпункт, где работала одна из его теток. Сегодня она как раз дежурила в ночную смену.

— Алевтина Семеновна, тетя Капа на месте? — спросил он у бабульки-вахтерши, ворвавшись в здание больницы.

— А, Вовочка! У себя она, у себя, проходи, внучек, — проворковала в ответ бабулька.

Алевтина Семеновна считала Вову серьезным молодым человеком, активно занимавшимся спортом, которому постоянно не везло. Объяснения, что все переломы и увечья были получены на состязаниях, она принимала за чистую монету, ни разу не задумавшись, почему столь травмоопасные соревнования проводились исключительно по ночам.

— Теть Кап, можно? — спросил он, заглядывая в кабинет.

— Входи уж, — вздохнула она, отрываясь от журнала. — Показывай, с чем пожаловал.

Владимир протянул руку с багровыми синяками, и тетя углубилась в изучение повреждений. «Так, укус… собака, что ли?… Нет, не похож на собачий… Человек? Да нет, у людей зубы по-другому растут…» — бормотала она про себя.

— Ладно, рассказывай, что произошло, — потребовала она в итоге.

— Ну… — замялся Вован.

— Говори уж, не поведу я тебя в милицию, — подбодрила она. — Мне надо все точно знать, чтобы назначить правильное лечение.

— Это конь, — признался гопник.

— Конь? — удивилась Капитолина. — От коня у тебя синяк на полруки был бы.

— Это был… бледный конь!

— Что еще за бледный конь?

— Адская тварь! — Вову буквально прорвало. — Сам белый, глаза горят, вся морда в пене, а на лбу рог, острющий… и крыльями хлопает. Я что — шел, никого не трогал, а он как налетит, и прямо за руку, а потом копытом забил по земле, аж искры посыпались…

Озабоченно наблюдавшая за ним тетя покачала головой. Племянник не врал: руки тряслись так, что нарочно не сыграешь, а в глазах плескался ужас. Вывод мог быть только один.

— Владимир, — жестко сказала она, — рассказывай точно, что ты принимал.

— Так ты что, думаешь, я упоротый? — возмутился он.

— Именно, и явно, и не в первый раз.

— Да я даже шмаль не курю!

— Ладно, — она решила не настаивать. — Сейчас рану обработаю, и придется тебе походить на уколы от бешенства.

— А может не надо? — спросил Вован жалобно.

— Жить хочешь? — ответила тетя и, увидев его утвердительный кивок, добавила: — Значит, надо.

Забинтовав руку, она вкатила ему первую дозу.

— И смотри, чтобы ни капли спиртного, — предупредила Капитолина. — А если опять увидишь бледного коня, желтую корову или зеленую козу, в милицию не сдам, а вот в наркодиспансере тебе местечко выхлопочу.

Бледный конь, вскочив на грудь, ударил копытом и потянулся окровавленной мордой к горлу. Вован вскочил, задохнувшись от собственного крика. В окно уже светило утреннее солнце, кошмарный сон постепенно развеивался. Затренькал мобильник.

— Привет, Вован — раздался голос Коляна. — Че вчера было-то? Пили, что ли?

— А ты… ты, разве, ничего не помнишь? — удивился Вова.

— Не-а. Еще головой обо что-то треснулся, шишка торчит с яйцо.

— А про коня не помнишь?

— Про какого еще коня? Ты там что, уже с утра упоролся?

— Ладно, замнем. А что с Серым?

— Он в больнице, ему кто-то женилку отбил напрочь.

— Понятно. В общем, я вчера по делам ушел, так что не знаю, чем вы там занимались, — поняв, что тема с конем не пройдет, Вован решил ото всего откреститься.

Забинтованная рука болела, и, несмотря на солнечный день, адская тварь казалась еще реальнее, чем вчера. Вован задумался, что делать дальше. Пацаны не помогут, это он уже понял. На родных надежды тоже не было — в лучшем случае упекут в наркодиспансер. Где искать защиты от бледного коня? В груди что-то кольнуло, и гопник вытащил из-под майки золотой крестик. «Да, — понял он, — вот куда надо идти, вот кто может спасти от демонов».

Одевшись, Вован заторопился в церковь и вскоре вошел под высокие священные своды. Запах ладана навевал покой и умиротворение. Утренняя служба уже закончилась, и лишь пара бабулек бродила между колонн, расставляя свечки перед ликами святых.

— Слышь, э-э-э… пацан, — обратился Вова к проходившему мимо церковному служке, — а как бы со священником поговорить?

— Пойдемте за мной, — ответил он, — я передам отцу Федору, что вы ожидаете.

Проводив Вована в боковую комнату, служка куда-то убежал и вскоре вернулся с представительным бородатым дедком в черном одеянии.

— Рассказывай, сын мой, с чем пожаловал, — пророкотал священник, устраиваясь за столом.

— За мной охотится бледный конь, погубить меня хочет, — ответил Владимир и рассказал ту версию событий, где он шел сам по себе, а конь внезапно набросился.

— Недоговариваешь что-то, — молвил отец Федор, нахмурившись. — Исповедуйся, как на духу, почто бледный конь избрал тебя своей жертвой.

Гопник помолчал, решаясь, и рассказал все, как было: как прохожих трясли, как приворовывали по мелочи и о прочих нехороших делишках. Священник, внимая, кивал головой. Бандитские откровения слушать ему было далеко не впервой.

— Грешен ты, — заключил он в итоге. — Грешен, но защитил тебя Бог, дабы встал ты на путь исправления.

— Как, защитил? — удивился Вован.

— Так, что жив ты остался, — уточнил священник. — Оборонил от адского зверя, чтоб ты о душе своей позаботился.

— И что же теперь делать?

— Исповедуйся по всей форме, покайся, причастись, и никакой зверь тебе будет не страшен, — заверил его отец Федор.

— А что бы Вы сделали, встреться Вам на пути такая тварь?

— Осенил бы крестным знамением, да и сгинуло бы адское отродье, — в словах божьего служителя не было ни малейшего сомнения.

— А я, а у меня бы сгинуло? — спросил Владимир.

— Так ты же грешник! — воскликнул священник. — Тебе токмо на божью защиту уповать и следует.

Из церкви Вован вышел успокоившимся и умиротворенным. Сделав все положенные обряды, он купил себе книгу с молитвами и прямо на ходу стал заучивать «Отче наш». А через месяц, неожиданно обнаружив в себе чистый и звучный тенор, он уже пел в церковном хоре.

Чуть-чуть романтики

Был обычный будний вечер. Рон включил на мониторе романтическую комедию и полулежа устроился на кровати. Селестия расслабленно легла рядом, положив голову ему на ноги. Вечерняя ванная и фен, как обычно, привели ее в благодушное настроение.

«Рон», — послала она мысль.

— Да, Тия?

«Представляешь, я ни разу не была в кафе».

— Разве в Эквестрии нет ресторанов? — удивился Рон.

«Есть. Но я… формально, конечно, бывала там, но чтобы так, романтично… как в фильме…» — человек почувствовал ее мысленный вздох сожаления.

— Королевские обязанности, понимаю, — отозвался он, проводя рукой по гриве.

«Да, о романтике мне даже мечтать не приходится».

Тия чуть выгнула шею, намекая, что раз уж начал — продолжай в том же духе, и легонько фыркнула. Через пару минут она забыла о своих словах, не подозревая, что Рон уже принял информацию к сведению.

Организовать романтическое свидание в кафе с дамой, если эта дама — пони, нелегко, но возможно. Надо учесть множество нюансов: меню, конфиденциальность, воспитанный персонал. Обстановка должна быть непринужденной, чтобы принцесса могла расслабиться.

Приехав на работу, Рон сразу начал поиск подходящего места. Определиться с меню было достаточно просто, в Москве давно открылись несколько вегетарианских ресторанов. Оставалось выбрать из них наиболее подходящий. Просматривая расположение кафешек, Рон зацепился глазом за адрес «Чистые пруды». Чистые пруды — одно из самых романтичных мест города, и он решил обратиться туда в первую очередь.

— Здравствуйте! У Вас можно заказать столик? — спросил Рон, дозвонившись.

— Конечно, на какое время? — ответил милый девичий голосок.

— Сегодня вечером, на полдесятого, отдельную кабинку.

— За кабинку надо будет внести депозит. А сколько человек?

— Ммм… двое, только у меня есть кое-какие особые пожелания.

— Пожелания?

— Да. Моя… э-э-э… спутница — не человек.

— Ну, против эльфов и гномов мы тоже не возражаем, — девушка засмеялась.

— Она — фалабелла.

— Фалабелла? Это кто такая?

— Это маленькая лошадь. Размером меньше пони.

— Ну… вообще-то у нас с животными не принято…

— Я понимаю, и поэтому хочу, чтобы персонал отнесся к ней, как к разумному существу. Она очень умная, воспитанная, и не доставит Вам никаких хлопот.

— Маленькая разумная лошадь? — в голос послышалось недоверие.

— Верить — не обязательно, и я готов заплатить.

— Я обсужу это с управляющим, оставьте свой телефон.

Несколько минут ожидания, и сотовый, наконец, зазвонил. Может, управляющему захотелось взглянуть на такое чудо, а может, потому, что поздно вечером в будние кафе все равно оставалось полупустым, но согласие было получено. На романтическом свидании положено делать подарки, и Рон решил зайти по дороге домой в ювелирный.

В ожидании Рона я листала форум. Я уже давно перестала сердиться на тех, кто писал про меня плохие вещи, или сочинял истории, в которых пони вели себя, словно какие-то кровожадные хищники. Поняв причины, мне легко было их простить. Кто-то таким образом выплескивал свою внутреннюю тьму, и ему становилось легче, кто-то просто был слишком ограничен, чтобы представить, что пони — не люди, и ведут себя по-другому, а у кого-то чувство юмора принимало столь странные формы. Я стала просто игнорировать неприятные темы, читая только избранные сообщения. Увлекшись, я не услышала лязга замка и встрепенулась только от хлопка двери.

— Добрый вечер, Тия, — сказал Рон, целуя копытце. — Сегодня я хочу пригласить тебя прогуляться в одно интересное местечко. Довольно романтичное…

«Ты ужинать не будешь?» — поинтересовалась я.

— Нет, потом поедим.

Я сразу почувствовала: он нечто задумал. Какой-то сюрприз. Все же между «ведет себя, как обычно» и «пытается вести себя, как обычно» весьма заметная разница. Я сделала вид, что ни о чем не подозреваю, и стала облачаться в свою попону. Мы сели в машину и направились куда-то в сторону центра. Проехав по широкому проспекту, мы свернули на боковую улицу и остановились возле симпатичного скверика, зажатого между домов. Это местечко показалось мне милым и уютным. Я не сразу заметила, что большую часть сквера занимал длинный пруд в углублении; от аллеи к воде спускался отделанный камнем довольно покатый склон. На глади воды покоились желтые листья, а посередине возвышались три плавучих домика.

«Кто там живет?» — поинтересовалась я.

— Лебеди. Но из-за холодов они уже улетели.

«Как жалко! Лебеди — это красиво».

— Зато остались утки. Хочешь покормить? — Рон достал из сумки буханку хлеба.

«Конечно, давай!»

Мы осторожно спустились к воде. Рон бросил несколько кусочков, и сразу с десяток уток полетело в нашу сторону. Я присела на задние ноги и, ухватив буханку передними, стала отрывать хлеб зубами и кидать в воду. Птицы забавно суетились прямо у моих ног, и я легонько пофыркивала от смеха. Это милое развлечение, почему-то, вызвало живейший интерес у прохожих, и, обернувшись, я обнаружила целую толпу наблюдавших за нами людей.

«Неужели кормление уточек такое необычное зрелище?» — удивилась я.

— Ну, когда это делает маленькая пони — то да, необычное, — ответил Рон. — Просто не обращай внимания.

Ну, это было не сложно, уже много лет мне приходилось сохранять невозмутимость в любых обстоятельствах. Гордо пройдя сквозь толпу, мы направились дальше вдоль берега. Вдруг в конце аллеи я заметила двух пони. Первый размером раза в два больше меня, а второй выглядел настоящим гигантом — я спокойно могла бы пройти под его грудью. На них были надеты старые поношенные попоны и седла, а судя по наваленным рядом кучкам, они совершенно не соблюдали правил приличия. Обратив внимание на передние ноги, я заметила, что плохо развитые суставы не позволяли им сильно изгибаться. Эти пони не могли даже достать копытом до носа, не говоря уже о более сложных действиях.

«Рон! Смотри!» — воскликнула я.

— Маленький — это пони, а большой — лошадь, — пояснил он.

«Я хочу с ними поговорить».

— Они неразумные, — предостерег мой спутник. — Ты можешь попробовать, но, боюсь, они тебя разочаруют.

Я выбежала вперед и стала прямо под носом у того, что был поменьше; этот пони оказался жеребцом. «Здравствуй! Ты меня понимаешь?» — послала я ему мысль. Он качнул головой, видимо, услышав обращение, но ничего не ответил и стал увлеченно меня обнюхивать. Я насторожилась: похоже, он имел на меня вполне определенные виды. Пони попытался куснуть меня за гриву, и я, резко отпрянув в сторону, убежала. «Какой хам!» — возмутилась я, выглядывая из-за ног Рона. Знакомство с местными пони оказалось не совсем удачным.

«Рон, а что они тут делают?» — поинтересовалась я у своего спутника.

— Катают детей, — пояснил он. — Смотри, там детская площадка.

— Дети? Пойдем посмотрим!

Детьми назывались человеческие жеребята. Мне давно хотелось на них взглянуть. Хотя у Рона были свои дети — он показывал мне семейные фотографии — они сейчас отдыхали на море далеко отсюда, так что понаблюдать за ними вблизи мне еще не доводилось. Дети отличались от взрослых людей примерно так же, как жеребята отличаются от взрослых пони. Они неустанно бегали, прыгали, играя в салки-догонялки, катались с горок и лазали по заборчикам, которые назывались «лестницы» — ряд горизонтальных прутьев, расположенных друг над другом. По ним надо было взбираться, цепляясь руками за верхние прутья и отталкиваясь ногами от нижних. На наших площадках таких, конечно же, нет, зато здесь я не заметила ни единого барьера для прыжков. Если не обращать внимания на разницу в строении тела, поведение детей и жеребят оказалось на удивление сходно: я даже заметила, как кто-то из них постоянно пытался влезть по скату горки — вещь абсурдная с точки зрения любого взрослого, не важно, пони он или человек.

— Пап, хочу покататься на лошадке! — услышала я детский голос и, обернувшись, увидела милого карапуза, тянущего за собой родителей.

— Хорошо, доченька, сейчас папа договорится, — отвечал отец ребенка.

— Хочу эту, — малыш махнул рукой в мою сторону.

— Э-э-э… на Вашей лошадке можно прокатиться? — спросил родитель у моего спутника.

— Простите… это, фалабелла, особая порода — она не ездовая, идите к тем, — он показал на пони с лошадью.

— Хочу эту! — ребенок захныкал.

«Рон», — позвала я.

— Нет, девочка, смотри, эта лошадка маленькая, ей будет тяжело, — ответил Рон девочке.

— Хочу эту! — настаивал ребенок.

«Рон!» — опять позвала я.

— Я заплачу… ну… пятьсот рублей, — предложил взрослый.

— Но у нее даже седла нет, так что…

«Рон!!!» — послала я мысль, ткнув его в бок.

— Что, Тия? — он, наконец, обратил на меня внимание.

«Я хочу его прокатить!»

— Что? А ты… тебе не тяжело будет? — удивился Рон.

«Нет, мне хочется попробовать!»

— Ну, ладно, пятьсот рублей один круг, — объявил он родителю.

Малыша осторожно посадили мне на спину, и мы медленно пошли вдоль берега. Девочка смеялась и легонько била меня ботинками по бокам. Моя персона опять стала привлекать излишнее внимание, люди оборачивались, и кто-то даже стал фотографировать. Мы ускорили шаг, а под конец я немножко пробежала рысцой. Рон снял ребенка, и тут я заметила, что нашу сторону направилось еще несколько родителей с детьми.

— Тия, если ты не собираешься перекатать всех детей в парке, нам стоит отправиться в другое место, — заметил мой спутник.

«Да, это было очень мило, но, пожалуй, я ограничусь одним разом», — ответила я, с ужасом заметив среди приближавшихся детей одну упитанную девочку, выглядевшую раза в три тяжелее той, что я катала.

Развернувшись, мы быстро пошли прочь от этого места. Перейдя через дорогу, Рон неожиданно свернул в сторону большого стеклянного окна, за которым виднелось несколько столиков.

— Принцесса, позвольте пригласить Вас сегодня на ужин, — объявил он, распахнув передо мной дверь кафе.

«Это… так неожиданно… Спасибо, Рон!» — ответила я, остолбенев от внезапного предложения.

Хоть я и ждала сюрприза, но даже подумать не могла, что он так чутко отреагирует на мои вчерашние слова и организует настоящий романтический вечер.

— Меня зовут Рон, — обратился он к девушке за стойкой, когда мы вошли внутрь. — Я заказывал столик. Вам должны были сказать, что у меня необычная спутница.

— Конечно, пройдите за мной, — ответила она, — Вас предупредили о депозите?

Рон внес нужную сумму, и нас повели вглубь зала к скрытой за шторками кабинке. Кафе выглядело очень романтично: стены, отделанные камнем, приглушенный свет, парочки, тихонько разговаривающие за столиками, а на специальном подиуме человек наигрывал на гитаре красивую мелодию. В кабинке вместо стульев стояли удобные диванчики, и я уселась напротив Рона.

— Вам принести два меню? — осторожно поинтересовалась официантка.

— Конечно, два! — ответил мой спутник, и я тоже утвердительно кивнула.

Она принесла красивые папочки со списком блюд и положила на стол. Каждый лист был заключен в толстый прозрачный чехол, и у меня легко получалось переворачивать их копытом. Листая страницы, я углубилась в изучение блюд, а девушка, затаив дыхание, стояла рядом и наблюдала. Просмотрев все до конца, я вернулась к салатам и ткнула в меню копытом.

— Салат из дайкона? — неуверенно произнесла официантка, глянув на Рона.

Он невозмутимо отвернулся, слегка улыбнувшись, и сделал вид, что любуется картиной. Я фыркнула, привлекая внимание, и вновь ткнула в страницу.

— Салат из дайкона? — опять уточнила она, и я кивнула.

Девушка вышла из ступора и стала записывать заказ в книжечку. Я выбрала овощные оладья с набором из пяти соусов, земляничный чизкейк, и бокал шампанского «Мондоро Асти».

— Шампанское? — удивился Рон.

«Да, на романтическом свидании ведь пьют шампанское?» — послала я ответ.

— Тогда принесите бутылку, — распорядился он.

Рон заказал рататуй, сырную тарелку к шампанскому, чай, и официантка ушла выполнять заказ. Пока мы ожидали еду, мой спутник достал из сумки накопытный протез и закрепил в нем вилку, а я решила расспросить его про одну вещь.

«В сквере, когда я катала девочку, ты сказал, что у меня нет седла, — начала я. — А на тех пони седла были. Можешь пояснить, для чего они?»

— Седла одевают на лошадей, чтобы людям было удобнее сидеть верхом, — ответил он. — А почему это тебя так заинтересовало?

«Понимаешь, в Эквестрии седла носят как украшение — это просто один из типов одежды. Но если вдуматься, для одежды оно слишком необычно; на нем, конечно, можно носить сумки, но простая перевязь в этом плане гораздо удобнее. Седла использовали еще до моего рождения, но даже тогда ни один из историков не мог сказать, как они появились».

— Да, пони седло вроде как не к чему. Оно нужно тому, кто сидит верхом. Может быть, когда-то пони жили вместе с расой, похожей на людей?

«Думаешь, пони были рабами?»

— Не обязательно. Возможно, это было взаимовыгодное соседство. Думаю, Вы не стали бы продолжать носить седла, если бы они являлись символом рабства.

«Но зачем вообще надо ездить верхом?»

— Лошади бегают быстрее, и они гораздо выносливее людей. Когда у нас еще не было автомобилей, для перемещения часто использовали лошадей.

Вернулась официантка с большим подносом, расставила по столу тарелки и стала разливать шампанское. Я задумчиво тронула бокал — он был слишком узок, и как пить из него без телекинеза я себе не представляла.

— Что-нибудь еще? — спросила девушка.

— Да, принесите, пожалуйста, в бокал трубочку, — ответил Рон, заметив мои сомнения.

Официантка сбегала за требуемым, и мы приступили к еде. Когда голод был утолен, мой спутник придвинул ближе мой бокал и поставил по середине тарелку с сыром.

— Давай выпьем за самую прекрасную пони на свете, — провозгласил он тост, легонько стукнув мой бокал своим. — За тебя!

«Спасибо!» — ответила я и сделала глоток.

Шампанское было сладким с горьковатым привкусом, а пузырьки газа приятно защипали язык. Я прикрыла глаза, почувствовав, как теплая волна прокатилась по телу, а когда открыла, передо мной стоял бархатный футлярчик с широким серебряным кольцом. Это украшение в виде маленького браслета люди носили на пальцах. Я даже удивилась, недоумевая, куда я смогу его надеть, ведь у пони нет пальцев, но потом поняла, что кольцо прекрасно подойдет к моему рогу.

— Это тебе, Тия, — произнес застенчиво мой спутник.

«Ты хочешь сделать мне предложение?» — шутливо поинтересовалась я.

— Да, — поддержал он романтичную игру. — Ты будешь моей… э-э-э…

«Кобылкой?» — подсказала я.

— Точно, ты согласна стать моей кобылкой?

«Ммм…. дай подумать… мы, значит, будем встречаться каждый вечер…»

— Кроме выходных, когда не будем расставаться, — уточнил он.

«Да. Пожалуй, я соглашусь, — зафыркала я от смеха и наклонила голову. — Оденешь мне его?»

Пройдя примерно тереть длины рога от кончика, кольцо остановилось, и я скосила глаза кверху, любуясь результатом. Толстый ободок, украшенный гравированным узором, увенчивала вставка из светло-желтого янтаря в виде маленького солнца. Мне захотелось взглянуть на себя со стороны, и я сбегала в туалетную комнату, где висело зеркало. По дороге моя персона опять привлекла внимание официанток и немногочисленных посетителей, неверно истолковавших цель посещения данного места. На обратном пути на меня вышли посмотреть даже повара из кухни.

Мы выпили еще по бокалу и, решив, что иногда можно и расслабиться, заказали вторую бутылку.

Провожать Рона и Селестию вышел сам управляющий. Разглядывая во все глаза принцессу, он расспрашивал, все ли понравилось, и приглашал заходить еще. Заверив, что все было хорошо, посетители вышли из кафе и остановились, решая, что делать дальше.

— Выпив, за руль садиться нельзя, надо ловить попутку, или… — человек засмеялся не договорив.

«Или что?» — поинтересовалась Тия.

— Можно поехать на метро.

«Хочу на метро!» — обрадовалась солнечная пони.

— Только там нельзя с… ну, в общем, только людей пускают, — начал рассуждать Рон. — Вообще, если пробежать мимо контролеров, они на станцию за тобой не пойдут, а простым пассажирам наплевать. Да и милиция за тобой бегать не станет, главное делать вид, что мы не вместе.

«А почему?»

— Если увидят, что ты со мной, меня остановят чтобы оштрафовать, а с бесхозной пони взять нечего, они и не станут напрягаться. Только надо украшения снять.

«Все понятно, пошли!» — воскликнула Селестия.

— Хм… может, все же на машине? — засомневался Рон.

«Нет, пошли!» — принцесса загорелась новым приключением.

Веселая парочка направилась в сторону метро. Рон, сняв с Тии кольцо и брошку, пошел за билетом, а принцесса с независимым видом вошла следом. Фыркая от смеха, она проскользнула под сомкнувшимся барьером турникета и побежала вниз. Бабулька-контролер, выскочив из будки, прокричала что-то вроде: «Эй-эй-эй!» — а потом махнула рукой и вернулась на место. Народа на станции почти не было, и Селестия, шмыгнув за колонну, стала дожидаться Рона.

Ее спутник спустился и, заметив пони краем глаза, пошел дальше. Селестия направилась следом, соблюдая дистанцию, а когда на станцию въехал состав, забежала в соседнюю с Роном дверь вагона. Несколько пассажиров, удивленно на нее взглянув, вернулись к своим делам, и только одна тетенька попыталась приманить ее кусочком колбасы. Проигнорировав угощение, Селестия разлеглась на свободных сидениях. Такая шпионская игра ей очень понравилась, опасность встретить стражей правопорядка, от которых придется убегать, щекотала нервы.

Оставалось проехать всего три остановки, когда в соседний вагон вошел милицейский патруль. Пока поезд двигался к следующей станции, они все там осмотрели и сквозь межвагонные окна заметили сидящую пони. Это зрелище явно произвело на них впечатление, патрульные, прильнув к стеклу, стали оживленно переговариваться. «Рон, посмотри в окно!» — принцесса послала мысль своему спутнику, сидящему в другом конце вагона. Он встал и, медленно проходя мимо лежащей пони, ответил, не поворачивая головы: «Выходим, в разные двери. Прорывайся к выходу и жди на улице».

Состав остановился, Селестия выскочила в раскрывавшиеся двери и бросилась вверх по эскалатору. Патрульные, побежав было следом, остановились, и тут Рон заметил, как один из них что-то быстро заговорил по рации. Прибавив от волнения шаг, он пошел к выходу. Пони карабкалась по неудобным ступеням эскалатора, спеша наружу. До верха оставалось еще четверть пути, когда она заметила человека в серой форме, перекрывшего сверху проход. Она напряглась, готовясь к прыжку. Метра за три до милиционера ступени эскалатора сложились в плоскую линию, и Селестия резко запрыгнула на поручень. Толкнувшись изо всех сил, она пронеслась над головой человека на рефлекторно раскрывшихся крыльях. Пока он, разинув рот, глазел на такое чудо, Тия толкнула дверь и выбежала на улицу.

— Ты это видел? — спросил патрульный у подъехавшего в этот момент на эскалаторе Рона.

— Нет, а что? — осторожно поинтересовался он.

— Она пролетела на крыльях прямо над головой!

— Кто?

— Э-э-э… маленькая лошадь… — неуверенно произнес страж порядка.

— Нет, маленьких летающих лошадей я не видел, — укоризненно покачав головой, ответил Рон.

Он вышел на улицу и стал оглядываться в поисках пони. «Налево», — в голове возникло мысленное послание. Зайдя за угол, человек, наконец, увидел свою спутницу, присел на корточки, обнял и поцеловал ее в бархатный носик.

«Значит, я всего час официально твоя кобылка, а ты уже такие вольности позволяешь?» — мысли Тии искрились весельем.

— Простите, Ваше Величество, это все от шампанского, — Рон тихонько засмеялся, и принцесса, пофыркивая, к нему присоединилась.

Оставшийся путь они решили пройти пешком.

Маяк и море

Бриз в крылья

Долгая дорога к дружбе / Long Road to Friendship

Победа и поражение

Чувства

Ужин в гостях

Всё будет по-другому

Филлер Вэйт

Да устроюсь я на работу!

Последнее испытание