Самая длинная ночь

Самая долгая ночь

Частично вдохновлено удивительной песней "Колыбельная для Принцессы" Ponyphonics.
Обложка использована с разрешения InuHoshi-to-DarkPen (в комплект перевода не входит).
Автор выражает благодарность Honey Mead и Iroh за помощь с доработкой деталей.
Переводчик выражает благодарность misstaxidermy за редактуру и вычитку.

by Tundara
перевод: Silent Brat

Ночь спустилась на Эквестрию, принеся ласковый отдых пони, называвшим эту землю своим домом. После двух десятилетий, в течении которых Солнце и Луна безумно танцевали в небе, иногда зависая на одном месте целыми днями, или даже неделями, возвращение к нормальной смене дня и ночи казалось почти неправильным.

Солдаты, наконец, возвращались домой, и этот день был полон радости и счастья. Везде, начиная от городков Мэйнхеттен и Балтимэр, до крепости Ванхувер, вся нация отмечала окончание войны. Пони, которые ещё несколько дней назад при встрече попытались бы убить друг друга, бок о бок входили в таверны и гостиницы вдоль мощённых булыжником дорог. Они сбрасывали свою броню — будь то сталь и золото Армии Селестии, или тёмная кожа Лунных Батальонов — и вместе поднимали кружки с пенистым элем.

Но мало кто всерьёз верил, что шрамы, оставленные гражданской войной, затянутся быстро. Вражда и злоба не исчезли вместе с Найтмер Мун. Элементы Гармонии лишь запечатали безумную богиню на луне, но не исцелили всю посеянную ею ненависть. Собственно, очень немногие вообще знали об Элементах и роли, которую они сыграли в поражении Найтмер Мун; ещё меньше было тех, кто вообще стремился узнать скрытую правду.

Но на этот один день и одну ночь все споры и сомнения были отложены в сторону.

Выжившие, расходясь по стране, несли слово о последней битве, которая разгорелась в самом сердце растревоженной страны. Здесь, в глубинах некогда спокойного Вечнодикого Леса, у стен Замка Королев-Сестёр, сошлись две армии и богини следовали за ними. Столь велика была ярость сражавшихся, что сама магия леса исказилась, став тёмной и непредсказуемой. В конце — концов, Селестия одержала победу, и безумная богиня, называющая себя Найтмер Мун, исчезла; с её поражением армия, которую она вела ложью и тёмной магией, рассыпалась.

На границе Вечнодикого был устроен лагерь для раненых в этой битве. Добросердечные лекари из земных пони двигались от палатки к палатке, обрабатывая раны припарками и мягкими касаниями. Но доброта не могла заменить отсутствие навыков и знаний, и многим раненым предстояло умереть в ближайшие недели, а те, кто выживет, всю оставшуюся жизнь будут нести на себе ужасные шрамы.

Наблюдая за лагерем, на холме стояла одинокая правительница Эквестрии.

Она как раз закончила поднимать луну, в первый из множества раз, и теперь видела тёмную метку на её сияющей серебром поверхности.

— Прости нас, сестра, за нашу слепоту, — вздохнула Селестия, сожалея о том, что нет слёз, которые она бы могла сейчас пролить.

Почти никто не знал, что Аликорны могут проливать слёзы грусти, но лишь раз в сто лет. И сейчас Селестия страдала от ноющей пустоты в сердце, которую ничто не смогло бы заполнить, пока не вернётся её возлюбленная сестра Луна. Она знала, что вина за гражданскую войну и изгнание Луны лежит на ней. Возможно, если бы она была внимательней к нуждам сестры и поменьше нежилась в фальшивой славе дневного сияния, Луна никогда бы не сошла с ума. Селестия хотела заплакать, но не могла.

Сквозь влажную дымку густеющего тумана Селестия заметила звезду, сорвавшуюся с небосклона прямо над яркой чертой последнего дневного света, и покатившуюся к далёкой земле.

Наблюдая за умирающей звездой, Селестия обратилась к небесам с тихой молитвой, чтобы они вернули её сестру, пусть даже всего на одну ночь. Она не переживёт предстоящие века и тысячелетия одна. Она должна сказать Луне, насколько она сожалеет о том, что случилось. Всем своим существом она тянулась к далёкой, катящейся к своей судьбе, звёздочке, лишь надеясь, что она сможет понять. Но звезда медленно скатилась к горам на западе и исчезла.

Протяжный вздох сорвался с её губ и Селестия выпрямилась. Звезда ни за что не сорвалась бы и не погибла, будь здесь Луна. Это она, а не Селестия, была истинным Стражем Ночи. Ещё одна жертва в долгом списке, который вечно будет помнить Богиня Солнца.

Она начала спускаться с холма, но происходящее на небе вынудило её остановиться. Ещё две звезды покатились вниз. Возможно, они заскучали по своей сестре и покинули свой небесный дом, желая догнать её. Селестия горько улыбнулась этой мысли. Если бы она сама была звездой, и если бы Луна сорвалась и упала в Эквестрию, то Селестия последовала бы за ней спустя один удар бессмертного сердца.

Но она не была звездой, и Луна была там, куда Селестии не было пути.

Но, к её удивлению, эти падающие звёзды не последовали за первой. Вместо этого они направились в небольшую долину за холмом.

Во вспышке сиреневого и синего две звезды пронеслись над Долиной Эквайн, разбудив тех в лагере, кто уже успел заснуть. Следом тишина начинающейся ночи была нарушена грохотом столкновения и порывом ветра.

Селестия была озадачена и ей потребовалось несколько долгих мгновений , чтоб понять, что сейчас произошло. Затем её длинные, величественные крылья развернулись, подняли её в небо и понесли в сторону упавших звёзд.

Чтобы достичь их ей не понадобилось много времени.

Складывая крылья, Селестия медленно вошла в кратер; золотая броня на её копытах шипела, погружаясь в опалённую землю. Оглядываясь по сторонам, Селестия видела медленно угасающее свечение магии, подтверждающее её подозрения о том, что это были не обычные звёзды. Когда она обходила вывороченные из земли глыбы базальта, её рог засиял, готовый обернуть её щитом на случай, если то, что столкнуло эти звёзды с неба, всё ещё где-то рядом.

Но магия бесследно развеялась, когда Селестия увидела, чем, а точнее — кем были звёзды.

На дне кратера лежали две пони. Одной была сиреневая кобыла, которую Селестия не узнала. Её метка души представляла собой большую звезду, окружённую пятью меньшими, в тёмно-синей гриве и хвосте выделялись пурпурный и розовый локоны. Ничто из этого не было чем-то необычным — многие пони щеголяли яркими цветами и разноцветными гривами. Внимание Селестии привлекло то, что грива кобылы блестела, будто покрытая бриллиантовой пылью и спадала на два широких крыла. А из середины её лба рос длинный, витой рог.

Удивлению Селестии уже не было предела, а когда она перевела взгляд на вторую пони, её сердце застыло, превратившись в кристалл.

— Луна? — прошептала она, и это слово повисло во внезапно наступившей тишине прохладной ночи.

Подойдя ближе к пони, так похожей на её младшую сестру, Селестия осторожно убрала хвост, похожий на окно в усеянное звёздами небо, с её метки души — серебряного полумесяца на тёмном поле. Дрожащим копытом Селестия коснулась лица аликорна.

— Во имя Матери, ты и правда Луна.

Тихо всхлипывая, Селестия упала на колени и обняла голову своей сестры. Но вскоре всхлипы прекратились. В её сердце холодное отчаянье сменялось злостью на того, кто придумал этот обман. Селестия знала, что это не могла быть её сестра — одного взгляда на луну было достаточно, чтоб увидеть на ней тёмный профиль конской головы, увенчанный рогом.

Ей нужно было время, чтобы прийти в себя и разобраться с эмоциями, разрывающими её сердце. Нежно, как перо, упавшее на нос жеребёнка, Селестия подняла обеих кобыл и направилась обратно в лагерь.

Луна, как обычно, проснулась быстро, спрыгнув с кровати и отбросив одеяла вспышкой телекинетической энергии. Её мысли, однако, были несколько путаней обычного, и Луна не могла припомнить, как именно она оказалась в постели. Несколько раз моргнув, чтоб прогнать туман перед глазами, она заметила бассейн и, подойдя к нему, без церемоний опустила лицо в ледяную воду.

— Ух, именно то, что надо, — сказала вслух Луна, мотая головой и разбрызгивая вокруг искрящиеся капли.

Продолжая просыпаться, она обратила своё внимание к ночному светилу. Оно было именно там, где ей полагалось быть по внутренним часам Луны, хотя и было в ней что-то неуловимо-неправильное. Её орбита шла немного не так и к утру подвела бы спутник к Эквестрии немного ближе обычного, что вызвало бы более высокий прилив. Решив, что дело именно в этом, Луна отругала себя за подобную ошибку (пусть даже она, очевидно, поднимала луну во сне, чего с ней почти никогда не случалось) и подтолкнула её на место.

Вновь открыв глаза, Луна нахмурилась. Её разум теперь полностью проснулся и заметил значительные изменения обстановки. Это должна была быть красиво обставленная гостевая комната в Библиотеке Понивилля "Ветви и Книги", а с полок должны были свисать сине-серебрянные знамёна с её кьютимаркой. Вместо этого Луна находилась в шатре (обставленном не менее красиво), украшенном алыми и золотыми знамёнами, гордо демонстрирующими кьютимарку Селестии. Она протёрла глаза и огляделась по сторонам, ткнула копытом в пару плюшевых подушек, постучала по стойкам с мечами и копьями и приподняла кубок (также несущий на себе метку Селестии), ожидая, что в любой момент её сестра выпрыгнет откуда-то и крикнет "сюрприз!".

— Хорошо, Тия, ха-ха, ты меня поймала!

Луна начала обходить шатёр по кругу, пока её взгляд не упал на очень необычный предмет. Это был меч с лезвием длиной с саму Луну. Поверхность клинка пребывала в постоянном движении, вихрясь и закручиваясь спиралями, будто кто-то тряс горшок с жидким золотом. Окружённый золотыми листьями и сложной инкрустацией, из гарды на неё смотрел рубин в форме глаза и размером с копыто. Несколько минут Принцесса и рубин смотрели друг на друга, пока драгоценный камень не моргнул.

— А-ХА! — воскликнула Луна, указывая копытом на него. — Я выиграла.

Но потом она склонила голову к плечу и задумчиво нахмурилась.

— Но почему же ты не в хранилище?

Луна подошла к мечу и легонько коснулась его. Спустя мгновение она ойкнула и отдёрнула обожженное копыто.

— Хорошо, я поняла, ты всё ещё злишься на меня.

Отвернувшись от оружия она задрала нос и пренебрежительно хмыкнула.

— Мог бы и успокоиться за тысячу лет и три года.

Покинув капризный меч, Луна нашла выход из шатра и выглянула наружу. Двое напуганных стражей в выцветшей броне немедленно отдали ей часть. Что мгновенно бросились Луне в глаза — во-первых, оба охранника были кобылами (после комментария, отпущенного Селестией в один из Канунов Согревания Сердец несколько веков назад, в Королевскую Стражу набирали исключительно жеребцов), во-вторых, их доспехи устарели, как минимум, на восемь столетий, плюс-минус лет десять.

Улыбаясь стражницам, Луна сказала:

— Добрый вечер, или же, если вы позволите так сказать, прекрасный! — улыбка Луны стала ещё шире когда она заметила бегущую мимо бежевую земную пони с кьютимаркой, изображающей плуг. — Прости, ты работаешь во дворце? Что-то я не могу припомнить, видела ли тебя раньше.

Потерев копытом подбородок, Луна осмотрела пони, выискивая её в списке всех, кто работал во дворце. Земная пони в это время замерла на середине шага и уставилась на Луну с выражением безграничного ужаса на лице. Должно быть — пожала плечами Луна — она работает в замке только днём.

— Не могли бы вы принести мне асайский ягодный чай и горшочек ромашек с шестью каплями мёда? Благодарю вас.

Не дожидаясь ответа, Луна нырнула обратно в шатёр, думая о целом море других шатров, которые она только что видела.

Если это такая шутка, то у Селестии, несомненно, окончательно слетели все тормоза. Впрочем, с другой стороны, Селестия обожала подобные розыгрыши. О них во дворце почти ходили легенды. Если старательно разобраться, то следы всех странных событий, начиная от бумаги в чае, и до мебели, волшебным образом прилипшей к потолку, вели к Селестии. Хотя прямые доказательства её участия почти никогда нельзя было найти — она всегда умудрялась остаться невинным наблюдателем.

Ну, не на этот раз. Луна твёрдо решила, что не будет игрушкой в копытах сестры. Нет, Луна знает, чего от неё ждёт Селестия — что она выйдет из себя и начнёт требовать объяснений. Так что Луна будет вести себя спокойно и сосредоточенно до тех пор, пока не покажется сама Селестия.

Но, всё же, удивительно, сколько усилий вложила Селестия в этот розыгрыш.

Луна пришла к выводу, что сегодня луну поднимала Селестия — это объясняло неверную орбиту. Для проверки Луна вновь потянулась к спутнику. По её внутренним часам сейчас было около полуночи и луна находилась именно там, где должна быть, учитывая недавнюю поправку. Но с ней всё-равно что-то было не так, и Луна никак не могла указать копытом, что именно, или откуда у неё это чувство.

Она пожала плечами и начала ждать чай. А потом подождала ещё немного. И ещё немного. И ещё чуть-чуть.

Как раз когда Луна собиралась вздохнуть и пойти за чаем сама, до неё донёсся короткий спор снаружи. Затем полог приоткрылся в телекинетическим сиянии и в шатёр робко скользнула земная пони. Не отрывая взгляда от земли, она поставила на стол поднос с двумя горшочками и двумя чашками и быстро попятилась к выходу.

— Подожди, — голос Луны будто приколол пони к месту. — Мне хотелось бы знать, где моя сестра?

— В-ваша сестра, мэм? Я н-не знаю, к-куда отправилась Принцесса Селестия, мэм. М-могу я идти, с в-вашего позволения? — отвечая, кобыла не спускала глаз с выхода из шатра.

Луна нахмурилась и взмахом копыта отпустила её. Отпив чая, она нахмурилась ещё сильнее. Асайский ягодный чай оказался не таким, как она ожидала. За годы, прошедшие с возвращения Луны, королевские повара хорошо выучили её вкусы и всегда держали некоторый запас этой редкой ягодной смеси. Этот же чай... ему, мягко говоря, очень многого не хватало.

В голове Принцессы Ночи роились подозрения, но все они были слишком безумными. Старый меч Селестии — Коронарный Вихрь. Прекрасно сохранившиеся антикварные доспехи на страже. Сам факт, что стражницы — кобылы. Диалект и странный акцент служанки, дрожь и страх в её карих глазах. Всё это говорило только об одном.

Это величайший розыгрыш Селестии в истории!

Либо так, либо Луна проснулась на несколько столетий раньше, чем заснула.

Но это было бы слишком нелепо и, к тому же, самое простое объяснение — самое вероятное. Как-то так. Луна читала об этом в одной книге.

Прошло несколько секунд. Луна попыталась насладиться чаем, но это было всё равно что пить воду, пропущенную через фильтр из старых носков и заплесневелых газет. Луна вздохнула и отставила чашку — сравнение напрочь отбило желание пить.

Полог шатра вновь шевельнулся, но на этот раз Луна даже не стала оглядываться — походку своей сестры она знала не хуже собственной.

— А, Тия, вот и ты. Вынуждена признать, на этот раз ты действительно... — Луна взглянула на сестру и сбилась. И не смогла сдержать смех.

Селестия стояла в проходе, её благородное лицо выражало одновременно сомнение и решимость. Серебряный свет луны сиял на золотых доспехах, в которые она была облачена, усиливая ауру величественной силы и знания, окутывавшую аликорна точно плащ. Полностью войдя в свет медных светильников и закрыв за собой полог, Селестия сжала губы в тонкую линию.

— Поведай Нам, самозванка, почему не должно Нам уничтожить тебя на месте за сей жестокий и презренный обман? Долго обдумывали Мы твоё появление, но не смогли уяснить его цель! Жаждешь ли ты, подобно червю, прогрызть путь в Наше сердце и занять место, которое законно принадлежит Нашей сестре? Коли так, глупость твоя поистине безгранична!

Луна ничего не могла с собой поделать. После того, как тишина провисела несколько долгих секунд, сопровождаемых огненным взглядом Селестии, обещающим полное уничтожение, если ответ её не удовлетворит, Луна повалилась на спину, сотрясаемая рвущимся наружу хохотом. Он заполнил шатёр, как вода заполняет кувшин, а Луна всё каталась по полу, вытирая слёзы и не в силах остановиться.

— Ох, я теперь понимаю, почему ты так старалась сдерживаться первые пару месяцев с моего возвращения, — выдавила Луна, когда веселье, наконец, немного отпустило её.

Ударив копытом, Селестия сжала зубы.

— Отвечай немедля на Наш вопрос! Нам ведомо, что ты не можешь быть Нашей сестрой, ибо зрели мы её сейчас — не более, чем тень на лике её возлюбленной луны!

От этих слов по спине Луны пробежали холодные мурашки, мгновенно прогнав остатки веселья. Сжав губы, Луна посмотрела на свою сестру.

— Прошу прощения?

Меряя шагами шатёр, Селестия её, казалось, даже не услышала. Фыркая и впечатывая копыта в землю, старший аликорн продолжала свою речь.

— Если мнишь ты, что Мы слабы, что ты сможешь нанести удар в минуту Нашего величайшего горя, то услышь это предупреждение — ярость небес падёт на тебя и обратится тебе агонией. Ибо это самое мерзкое и презренное действо, что когда-либо вставало перед Нашими очами. Теперь же говори, и да свершится правосудие!

Луна медленно встала на ноги, оглядела помещение и опять взглянула на Селестию.

— Тебя Дэш или Пинки на это подговорили, Тия? — задавая вопрос Луна уже догадывалась, какой будет ответ.

— Не смей ты называть Нас этим именем!

Да, это определённо не Дэш и не Пинки, подумала Луна, отступая на пару шагов под давлением ярости, пронизывающей голос Селестии. Хотя — не только это, были в нём и боль и сожаление, столь глубокие, что даже праведный гнев не мог их полностью скрыть.

Закрыв глаза, Луна вновь потянулась к луне, на этот раз не просто проверяя её положение. Теперь она знала что искать, и когда нашла, Луна пошатнулась как от удара. Двигаясь дальше, Луна ещё больше сосредоточилась на ночном светиле, становясь с ним единым целым. Из-за закрытых глаз она взглянула на изменившуюся Эквестрию, или, скорее, на не успевшую измениться. Не было моря огней, мерцавших вдоль западного и восточного побережий подобно полю светлячков. Присмотревшись, Луна заметила, что все дороги проходят не там, где надо, что не хватает целых городов и нет и следа этих новомодных железных дорог с их шумными поездами.

Глядя сверху на спящий мир, она заметила кое-что ещё в самом спутнике. Она будто сидела рядом с бурей, но связанной, бессильной и беспомощной в своей ненависти и злобе. Сердце Луны забилось чаще, когда она осознала свою связь с серебряным шаром высоко над своей головой.

Луна открыла глаза и произнесла:

— Тия, я не самозванка. Кажется, я поняла, что происходит. Мне надо только задать пару вопросов и, пожалуйста, ответь на них честно.

Селестия остановилась и твёрдо кивнула ей.

— Во-первых, какой сейчас год?

— Мы не видим...

— Пожалуйста, Тия, какой сейчас год?

— Прошло пятьсот шестнадцать лет с нашего воцарения, по Счислению Эквестрии.

Луна содрогнулась — её подозрения почти подтвердились. Ей оставалось уточнить пару вещей, чтоб быть уверенной.

— Как ты нашла меня?

Прежде чем ответить, Селестия склонила голову к плечу и надолго задумалась.

— Мы сидели на холме, что недалеко отсюда. Взглянув вверх, Мы узрели яркий свет, который спускался к нам и упал в соседней долине. Осматривая это месты Мы нашли тебя лежащей в оплавленном кратере.

— Я была одна?

Закусив губу, Селестия медленно покачала головой.

— Где она?

Селестия провела Луну вглубь шатра, где к нему примыкала ещё одна секция. Отведя в сторону отгораживающую её занавеску, аликорны вошли внутрь. Увиденное вызвало улыбку на лице Луны.

Твайлайт Спаркл лежала перед ними на спине, задрав кверху все четыре ноги и разметав крылья по земле. Она спала, её грудь медленно вздымалась и опадала. С каждым выдохом с её губ срывалось неразборчивое бормотание. Она всё ещё была очень молода, не привыкла к своим силам и, как и Луна, в первые месяцы после своего возвращения, была больше похожа на единорога с крыльями, чем на взрослого аликорна.

Обойдя Селестию, Луна легко тронула Твайлайт:

— Просыпайся, уже пора вставать.

Твайлайт перевернулась на бок и пробормотала:

— Ещё пять минут, мам, а потом я напишу этот отчёт.

Быстро оглянувшись, чтоб узнать реакцию Селестии на это сонное заявление, Луна вздохнула. Лицо её сестры с тем же успехом могло быть вырезано из камня — ни единой тени эмоции на нём не промелькнуло. Луна опять потрясла Твайлайт, на этот раз сопроводив это фразой, на которую, она знала, реакция последует немедленно.

— Твайлайт Спаркл, ты прослывёшь копушей, если немедленно не встанешь.

Сиреневые глаза Твайлайт распахнулись, их взгляд сфокусровался на Луне и Селестии и она вскочила.

— Я не сплю! Я не сплю! Подождите, это же не моя комната. Луна, Селестия, что происходит?

Подавив смешок, Луна медленно заговорила, осторожно подбирая слова.

— Я полагаю, произошёл несчастный случай, — пока она говорила, Твайлайт склонила голову набок, переводя взгляд с одной Принцессы на другую. — И мы обе в нём виноваты. Прости Твайлайт, судя по всему, я не самый лучший учитель. Что же до того, "что происходит", я отвечу вопросом. Что последнее ты помнишь до того, как я тебя разбудила?

Пожав плечами, Твайлайт взглянула на потолок шатра и ответила:

— Ну, была вечеринка в честь моего дня рождения. Мои родители как раз сказали мне... — её голос потух и в широко открытых глазах замелькали эмоции. Злость, грусть, боль, сомнение, надежда, опять боль — каждая появлялась лишь на мгновение и исчезала бесследно. Глубоко вздохнув Твайлайт продолжила, — вы сидели со мной в моей комнате и пытались помочь мне понять изменения, произошедшие со мной.

На этих словах её крылья распрямились. Со сталью в глазах Твайлайт взглянула из-за плеча на эти новые конечности на своей спине.

— Вы попросили меня закрыть глаза и открыться своей внутренней сущности. А потом... я что-то услышала. Что-то далёкое, но очень печальное и сильное. Какая-то пони плакала, плакала каждой частичкой своей сущности, и мне захотелось остановить это, как-то помочь ей, сделать так, чтобы она почуствовала себя лучше... а потом... потом было что-то ещё, но я не помню точно. А потом... ничего? Только как вы разбудили меня, назвав копушей.

Твайлайт стрельнула в Луну оскорблённым взглядом и скрестила копыта.

— Я не копуша. Никогда ею не была.

Селестия, судя по её виду, ничего не понимала, а на лице Луны расплылась широкая, довольная улыбка. Она вышла вперёд и крепко обняла Твайлайт.

— Я горжусь тобой. У меня ушли десятилетия на то, что ты совершила спустя всего несколько часов после своего Пробуждения.

— Что? — сказали одновременно Твайлайт и Селестия.

— Ты ответила на своё первое Желание, — торжественно и гордо ответила Луна.

Твайлайт и Селестия молча переглянулись, будто уточняя друг у друга, поняли ли они Луну, потом обернулись к тёмно-синему аликорну и повторили:

— Что?

Некоторая досада омрачила улыбку Луны и она поняла, что придётся объяснить подробнее. Но потом ей в голову пришла идея получше. Нет, эта ночь — особенная. Здесь лучше подойдёт что-то более быстрое и простое.

— Часть твоих Владений заключается в ответе на желания, — начала рассказывать Луна, когда три аликорна вернулись в основной шатёр. — Я полагаю, ты услышала желание Селестии ещё раз увидеть меня, и выполнила его. Желание, которому тысяча лет, но которое всё ещё звенело эхом в небесах, неся в себе глубочайшие надежды и стремления моей сестры. Это не из тех вещей, которые так просто забываются. Я попробую объяснить тебе, как работают желания, когда мы вернёмся домой, но сегодня мы будем пить и веселиться!

Рог Луны засветился и она извлекла на свет бутылку серебристого вина, спрятанную именно там, где она ожидала. У Луны могли быть проблемы с предсказанием поведения Селестии в своём времени, но эту Селестию Луна знала прекрасно. За первой бутылкой последовало ещё две, а за ними — три кубка, украшенных драгоценными камнями. Селестия стояла в молчаливом удивлении, пока Луна открывала бутылки с драгоценным лунным вином. Неуверенность и подозрения сменялись на лице Селестии, но потом она отбросила их в сторону и, повинуясь зову своего сердца, она села рядом со своей сестрой.

— Так что я прямо там и запретила Ночь Кошмаров! — Луна рассмеялась, откинувшись на подушках, её, наполненный уже в третий раз, задрожал в мерцающем поле левитации Принцессы Ночи.

Опёршись на стол, Твайлайт захихикала, присоединяясь к глубокому хохоту Луны. Она выпрямилась и взглянула на Селестию, которая в это время наслаждалась вторым кубком вина.

— Её дословные слова, Принцесса, были: "Нет, Твайлайт Спаркл, для того, что сейчас Мы хотим сказать, должно использовать традиционный Королевский Голос Кантерлота! Поскольку вы предпочли бояться свою Принцессу, вместо того, чтобы любить её, и оскорблять её этим унизительным празднеством, Мы сим постановляем, что Ночь Кошмаров отныне запрещена! Навсегда!"
Твайлайт выбросила копыта в воздух, повторяя движение Луны, чем вызвала ещё один приступ веселья у обоих потерявшихся во времени аликорнов.

Возвращаясь, наконец, на место, Луна продолжила историю.

— Так что я ушла, полагая, что за тысячу лет ничего не изменилось, но меня нашла Твайлайт и рассказала, будто пони хотят, чтобы я их пугала. Так вот — и это лучшая часть — она собрала почти всех жеребят в городе и отвела их к статуе Найтмэр Мун, где они оставили кучу конфет и сладостей. А потом выпрыгнула я, приняв вид Найтмэр, и сказала: "Вы мудро поступили, принеся мне эти угощения. Я довольна этим подношением. Пожалуй, я съем его, а не вас!". Ну, как-то так, в общем, и жеребята разбежались, вопя от страха. Я сначала подумала, что план провалился, но потом ко мне подошёл этот милый пегий мальчик и спросил, смогу ли я вернуться в следующем году и ещё раз их напугать.

Луна и Твайлайт зашлись самом сильном приступе хохота и Селестия не смогла не присоединиться к этим, очевидно пьяным кобылам. Твайлайт, например, то, угрюмо насупившись, выпадала из разговора, то начинала громко смеяться и размахивать ногами. Она, определённо, нечасто употребляла алкоголь, а лунное вино славилось своей крепостью.

Селестия знала, что ночь с этими двумя она не забудет никогда, и она желала только, чтобы она не кончалась. Её сердце радовалось, как не радовалось ни разу с начала этой глупой войны. Так всё и должно было быть всегда, понимала Селестия. Она никогда не должна была отдаляться от Луны. Столько горя, ненависти и отчаяния, всё из-за её слепоты...

Мягкое посапывание вывело Селестию из размышлений. Твайлайт заснула, сражённая лунным вином.

Она была странной, эта Твайлайт. В первый час она лихорадочно закусывала губу и не прикасалась к своему вину. Каждый раз, когда Луна начинала рассказывать историю из их времени, Твайлайт пыталась замять разговор, а уголки её глаз начинали безумно подрагивать. Луна же оставалась Луной, и от этого только начинала говорить громче, так что в итоге, после нескольких кубков вина, Твайлайт сдалась и тоже приняла участие в праздновании. Селестия сделала заметку внимательно присмотреть за ней, когда они встретятся по-настоящему. Она не хотела повторения истории Найстмэр Мун.

Почему же, задумалась Селестия, все аликорны, связанные с ночью, немного сумасшедшие? Она допила остатки вина и, по традиции, разбила кубок, бросив его осколки через плечо с криком:

— Ещё один!

— Ещё один! — с энтузиазмом поддержала её Луна, повторяя её движение.

Подобная расточительность в отношении одних лишь кубков много стоила. Но эта ночь стоила намного больше.

Когда была допита последняя бутылка вина и разбит последний кубок, Селестия почувствовала через приятный туман, созданный вином, осторожное касание солнца. Приближалось время опускать ночное светило и поднимать дневное. И теперь, когда наступал этот момент, Селестия не была уверена, сможет ли она поднять солнце. Она знала природу желаний — если эта ночь не закончится, желание останется невыполненным. Луна сможет остаться с ней, как и должно быть, и не будет узницей на луне.

— Пора, — произнесла Луна. Она тоже почувствовала приближение дня и её голос, ещё секунду назад давящийся от смеха, был мрачен.

— Нет, — Селестия замотала головой, — Мы не можем видеть, как ты вновь уходишь.

Луна тоже покачала головой. Селестия видела, как она закрыла глаза и потянулась к небу, и почувствовала, как ночное светило плавно опустилось за горизонт, освобождая дорогу солнцу. Огненный шар терпеливо ждал за восточным горизонтом своей очереди подняться в небо. Когда ожидаемого толчка не последовало, он начал сам дёргаться на связи, соединяющей его с Селестией. Но она сжала зубы, сопротивляясь и отказываясь превращать ночь в день.

— Сестра, — твёрдо, но ласково сказала Луна. — Ты знаешь, что пора.

— Нет! — Селестия почти крикнула это, отчаянно желая, чтобы этот отказ мог стать реальностью. — Нет, — повторила она почти шёпотом. — Мы не можем вновь тебя потерять. Если Мы не поднимем солнце, эта ночь не закончится, и ты не уйдёшь... опять. Мы... Мы пытались исцелить тебя Элементами, но Мы были слишком слабы и... это всё Наша... это всё моя вина. Нет, Луна, нет, пожалуйста, не проси у меня этого. Я не могу вынести мысль, что никогда тебя не увижу.

Селестия почувствовала, как копыто нежно касается её плеча и, подняв взгляд, увидела слёзы в глазах тёмного аликорна.

Поттянувшись к своей сестре, Луна тихо произнесла:

— Ты не теряешь меня. Это просто временная разлука. "Тайм-аут", если хочешь. Через тысячу лет ты вновь меня увидишь.

— Я не знаю, смогу ли выдержать вес этих лет.

— Ты сможешь, потому что я знаю, что ты смогла. — Луна подняла подбородок Селестии и сёстры посмотрели друг другу в глаза. — Первое, что я увидела, когда Элементы изгнали моё безумие, было твоё лицо. К тому же, наши маленькие пони нуждаются в солнце.

Селестия глубоко вздохнула — она знала, что сестра права. Солнце нужно миру. И разве не она только что завершила войну, в которой сражалась именно против того, что сейчас предлагает? Но она просто не могла, Селестия не могла заставить себя второй раз меньше чем за день изгнать свою сестру.

— Я слышала тебя, Селестия. Я слышала колыбельную, которую ты мне пела.

Селестия моргнула, не понимая, о чём говорила её сестра. Впрочем, эта Луна живёт на тысячу лет позже и знает много вещей, которые ещё не произошли. В её сердце вспыхнула искра надежды на то, что где-то высоко Луна, которую она заключила в тюрьму на небесах, пребывает в мире.

— Каждую годовщину, на протяжении всей тысячи лет, я слышала твою колыбельную и чувствовала твою грусть, — Луна крепко обняла сестру. — И в эти ночи мои сны действительно были добрыми, и я забывала и о печали, и о боли.

— Ты говоришь правду? — Селестия почувствовала, как в сердце растёт надежда и замерла, боясь услышать ответ.

Но Луна только молча сжала её в объятиях и через это касание Селестия поняла, что её сестра сказала не всё, пытаясь облегчить и без того тяжёлый груз. Но нежелание гасить искру внутри не позволило ей выяснять подробности, и Селестия предпочла поверить в эту белую ложь.

— Селестия, я... я никогда не могла тебе этого сказать. Слова всегда казались такими пустыми и застревали в горле. И, в конце концов, я решала, что раз ты встретила меня с раскрытыми крыльями, то тебе и не нужно их слышать. — Луна отодвинулась от сестры и теперь они стояли на расстоянии вытянутой ноги. — Это случилось только после того, как Элементы изгнали моё безумие и злобу, туманившие мои мысли, и пока её голос не исчез... Селестия, я прощаю тебя.

Эти три простых слова будто сломали плотину и по щекам Селестии потекли слёзы. Её сердце дрожало от того, что ей сейчас предстояло сделать. Тихо всхлипывая, Селестия обратилась к терпеливо ожидающему солнцу.

— Судьба была слишком жестока к нам, Луна, — прошептала она и лёгким толчком дала начало восходу нового дня.

Луна отступила, грустная улыбка тронула её губы и одинокая слеза упала на подушки, похожая на звезду, на которую Селестия загадала своё желание. Тёмно-синий аликорн начала таять в воздухе, будто туман, уносимый утренним бризом, и, наконец, исчезла.

— Тысяча лет. Моя ночь будет продолжаться, пока я вновь не увижу тебя, — тихо произнесла Селестия.