Погибший Рай (Dead Paradise)
Глава 11. Гибель "Кастлгарда".
Глава 11. Гибель «Кастлгарда».
Ну, вот теперь уже точно всех. Всех приколотили к стенке, разве нет? Никого не осталось уже в живых, раз мы победили такого монстра. Нас больше никто не тронет, потому что трогать уже некому!
Размышляя подобным образом, я гнал машину вперёд, по старому шоссе, сметая с пути не слишком крупные преграды. Дворец, торчавший посреди Пони Парадиза, с продвижением вперёд всё яснее вырисовывался прямо по курсу, нависая над нами. Раньше, в начале нашего трудного пути, он, не скрою, пугал меня. Пугал своим видом, воспоминаниями пятилетней давности, тем, что он сделал с городом, в котором я жил, с моим домом. Однако со временем этот испуг, или что это было, всё больше выветривался из меня. Опытнее становлюсь, что-ли? Я хоть и немного смыслю в колдавайстве, но понимаю, что никакое магическое воздействие самопроизвольно не получается, нужен единорог, или даже несколько, которые своими приказами заставят случиться ту или иную ересь. Значит, так же было и в тот раз. Это здание – наверное, просто артефакт какой-нибудь, предназначенный для… Для чего? Уничтожения всего, что под копыто попадётся? Ну, в этом случае задача выполнена на пять с плюсом. Давайте дневник и садитесь на место, вы заслужили свою оценку. На секунду мелькнула глупая мысль, что это здание – огромный рог гигантского единорога. Ха-ха, забавно. Нет, ну а что? Если это и впрямь так, то увиденное мной и другими уцелевшими тогда вполне объяснимо. Та волна реально походила на поля, испускаемые рогами при колдавайстве. Но тогда выходит, что весь наш мир расположен на башне этого самого единорога?
Принцессы благословенные, только послушайте, что за бред я несу! Это меня от победного кайфа так распёрло?! Офигеть. Не-е, это всё бред. Серотонин таких радужных глюков вызвать не может, я в книжке читал. Значит, надо меньше колдовать. А то я, по ходу, становлюсь философом каким-то, или типа того, раз такие вот вопросы лезут в голову. Нет, надо завязывать. С этого дня ничего кроме телекинеза не кастуем. Нафиг не надо такое счастье.
-Эм, а нельзя ли поаккуратней? Не дрова везёшь! – прищучила меня пегаска, в третий раз ойкнув, когда «Кастлгард» опять подпрыгнул на массивном осколке бетонной плиты.
-Ой, прости, задумался – сознался я, выворачивая руль на более-менее чистую полосу.
Пора бы уже выбросить всё это из головы. Есть более насущные проблемы. Например, где машину поставить. Уже полдень, солнце начинает припекать, а нормального укрытия не видно. Да блин, мы в городе, или в пустыне?! Даже в растреклятой промзоне было, где укрыться! Долбаная труба, как вспомню, так вздрогну. У меня теперь клаустрофобия разовьётся, наверное. Или эта, как её…забыл…в общем, боязнь открытых пространств. Я, конечно, не трус, но теперь мне эти пустоши в кошмарах сниться будут ночи три подряд как минимум.
-Эмеральд, ещё хоть раз такое случится – остаток пути ты проедешь на заднем сиденье, — раздалось справа рассерженное шипение, когда я в очередной раз налетел на выбоину в полотне, заставив машину содрогнуться.
Угроза подействовала. До самой следующей остановки я ехал нормально, объезжая все булыжники, какие замечал. Я знал: Скут свои обещания выполняет, так что ехать на заднем сиденье с фиником под одним глазом и фонарём под другим не очень хотелось. Вернее, очень не хотелось. Наконец я высмотрел место, где припарковаться. Какой-то дом рухнул, оставив от себя пару стен и потолок, как раз так, чтобы солнце не жгло нам крышу. Въезд был просто идеален, и даже то, что он оказался узковат, оказалось поправимо при помощи бампера.
Я вылез из машины и потянулся. Всего-то пару часов за рулём, а ехать уже никуда не хочется. Может, остаться здесь? Отдохнуть, отоспаться… Нет, ну а что? Запасов полно, бандюков мы уже всех повывели (тьфу-тьфу-тьфу, только бы не сглазить), кто же помешает? Я решился поделиться этими мыслями с пулемётчицей. И был осмеян самым позорным образом.
-Что? Уже устал? Баиньки захотел? – язвительно поинтересовалась она, возясь у костра в углу, разведённого подальше от единственного окна и машины.
-Ой, да пожалуйста, не особо-то и хотелось, — фыркнул я, стаскивая куртку: жара становилась уже невыносимой.
После обеда сильно захотелось спать. Просто неодолимо. Сказались последствия бурной радости от победы над стальным чудищем: мы оба были эмоционально вымотаны, сил реагировать на что-либо уже не осталось, да и та же жара нас не щадила. Добравшись до «Кастлгарда» я рухнул на своё кресло и моментально заснул.
Проснулся я, как ни странно, от холода. Солнца не было видно, по небу ходили тучи, из окна тянуло прохладой. Поёжившись, я снова натянул куртку. Скуталу зевнула, потянулась.
-Ну, блин, то жарко, то холодно, у них там что, регуляторы какие поломались, или ещё что?
-Замёрзла? Укрыть тебя? – издевательским тоном спросил я, желая во что бы то ни стало взять реванш.
-Па-ашшёл ты, — был ответ. Ладно – ладно, ещё посмотрим, кто кого.
Я подпалил масло и вывел машину на дорогу. Ветер становился сильнее, небо затягивало со всех сторон. Ну, дождь так дождь, что поделать. Только недолго, ладно? Тьфу, чёрт, я забыл, что здесь уже пять лет как метеорологи погодой не управляют. Да и не услышали б они меня. Наверное.
Жилые кварталы, окружавшие шоссе, постепенно стали расступаться в стороны. Мы проехали Понивилль, вернее, то, что от него осталось, и теперь наш путь лежал дальше по этой дороге, которая непременно должна вывести нас к дворцу, уже накрывшему автомобиль своей огромной тенью. Издали в бинокль я видел, что у самого здания дома и всё прочее разрушено полностью, так что лабиринтов и перекрытых улиц на сей раз не предвидится. За сутки осилим, наверное. Мы въехали на мост, проложенный над небольшой речкой, и сразу же поняли, что не перевелись ещё бандюки на земле Эквестрийской: справа от нас, вздыбив покрытие, ударил снаряд.
Тааак… Это уже критично. Какого фига?! Что ж они никак не заткнутся-то?! Чего им надо всем, а?! Я принялся уворачиваться от посыпавшихся вдогонку пуль, летунья схватилась за рычаги, отыскивая врага, и тут он показал нам себя. Огромная зелёная махина на гусеницах вместо колёс выползла прямо на нас. Я знал, что это такое. Бронированная машина, состоящая на вооружении в армии. Ну, а попросту, танк. И то, что я знал о танках, подсказало, что шансы у нас с ним не равные.
-Эм, это что за хрень?! – поинтересовалась крылатая, глядя на врага огромными глазами.
-Некогда объяснять, — ответил я, увернувшись от ещё одного снаряда и проносясь мимо танка. Я разглядел, что выглядит он довольно помятым, маслобак его увеличивался четырьмя разномастными бочками, броня неровная и кое-где заметны толстые сварные швы, а значит, им управляет точно не армия.
Ползает это чудище со скоростью черепахи, а значит, им нас не догнать. Выжимая из двигателя, сколько мог, я лавировал по дороге, избегая удара снарядов, каждый из которых мог превратить машину в груду металла, а нас – так и вовсе в фарш. Наводчик у врага был хитёр, он грамотно выцеливал нас, не пуская снаряды как попало. Я уже думал, что мы оторвались, как вдруг…
…снаряд ударил прямо перед нами. Взрывная волна разбила стекло, я потерял управление, услышал удар и понял, что машина слетела с моста и падает в воду. Скут выволокла меня и затащила под мост, а я смотрел и не верил своим глазам. Тупая боль разорвала сердце, когда «Кастлгард» ударился о водную гладь и ушёл на дно бортом вверх, задняя дверца открылась от потока воды, пулемёт на крыше вывернулся стволом вверх, словно грозя… Танк прогрохотал сверху гусеницами, уезжая дальше. Звук работы его двигателя постепенно затих вдали, а я сидел и не мог поверить. Нет… Не может быть… «Кастлгард», моя машина, ставшая нам домом… Это всё сон, страшный сон, этого не может быть… Но это было.
Пегаска взглянула на меня, и я увидел, как по её мордочке стекает кровь.
-Что они с тобой сделали, — прошептал я, утирая её рукавом куртки. Боль в плече угасла, её вытеснила другая, в сердце. Автомат всё ещё болтался на спине, что-то ткнулось в заднюю ногу. Ящики со жратвой всплыли оба, наверное, через заднюю дверцу… Молча поднял я один из них, отяжелевший от воды. Пернатая подняла другой и указала на полуразвалившийся дом у берега. Дождь, давно уже обещавшийся, стал накрапывать, усиливаясь, пока мы шли. В доме оказалось довольно просторно, крыша не провалилась, и это было нам на копыто. Слушая барабанящий по окнам дождь, мы сидели на полу. Скуталу смотрела на меня как-то странно, сочувствующе…
И вдруг до меня дошло. Они отняли у меня машину, средство к существованию, к движению. Бессильная ярость переполнила меня, я вскочил, даже не почувствовав рези в ноге.
-УБЬЮ!!! – заорал я так громко, как смог, и врезал хлипкому шкафу, разлетевшемуся от удара в пыль. Автомат упал на пол, да и хвала Селестии, а не то я бы разнёс тут всё очередью.
-УНИЧТОЖУ!!! КАЖДОГО!!!
Я месил ударами всё подряд, чувствуя, как затуманивается зрение, как жжёт глаза, как намокают щёки.
-УБЬЮ!!! УБЬЮ ТВАРЕЙ!!! ВСЕХ УБЬЮ!!!
Скут бросилась ко мне, сжала в объятиях, не давая крушить интерьер. Сдерживать слёзы больше не было сил, я рвался, просил отпустить, плакал, повторял, что убью их всех… Пегаска обнимала меня, прижимая головой к своей груди, и гладила по спине, стараясь успокоить. Так мама в детстве утешала меня, когда я ревел по очередному пустяку, тогда имевшему мировое значение. Мне очень хотелось, чтобы утонувший «Кастлгард» был всего лишь игрушкой. Моё ухо явственно почувствовало, как по нему стекает какая-то жидкость…
«Ну, всё. Теперь точно всё. Каждый из этих ублюдков заплатит мне своей жалкой дырявой шкурой и за мой «Кастлгард», и за эти слезинки, что текут по моим ушам, и за все шрамы на мордочке обнявшей меня пегаски».
Конец 11 главы.