Цыгане, психозы и удовольствия

Семь фарфоровых фигурок

Твай, наконец, отошла от заинтересовавшей её витрины, но затем снова вернулась и ещё раз посмотрела на выставленные в ней сокровища. Семь удивительно привлекательных фарфоровых фигурок! Они манили единорожку своим блеском и изяществом формы, навевали туманные мечты, и что-то в самой глубине души Твайлайт капризно захныкало: «Купи!»
Твай вздохнула, достала кошелек и пересчитала монетки: не хватает даже на одну статуэтку... Платили единорожке-библиотекарю совсем чуть-чуть, но раньше Твайлайт хватало — она жила скромно и баловала себя только разве-что лишним кексиком с кремом на полдник. А фигурки словно шептали: «Мы замечательные! Мы тебе нравимся! Если ты нас не купишь, то купит кто-то другой!»
Единорожка грустно поплелась домой, однако, как только Твай переступила порог своего жилища, в ней проснулось такое свойственное ей упрямство. Она достала из тумбочки счеты, вооружилась блокнотом и пером и приступила к расчетам. Так... если покупать только кексы без крема, ограничиться походами в спа не раз в неделю, а — одним разом в месяц, пить не сидр, а бесплатную воду из ручья, то можно себе и позволить с каждой зарплаты...

Прошло полгода. Твайлайт радостно скакала домой: в её седельной сумке лежала последняя фарфоровая статуэтка из магазина. «У меня получилось! Я купила их все!» — радовалась единорожка. Все вокруг казалось пестрым и солнечным, птицы пели особенно нежно, а ножки сами несли домой: к маленькому прикроватному столику, на котором уже стояли шесть других фигурок. Твай вихрем ворвалась в библиотеку, чуть не сбив с ног Спайка, флегматично возюкавшего шваброй по полу, и побежала к себе в спальню.
Как красиво! Теперь все семь фигурок из магазина выстроены в рядок на узкой столешнице. Дневной свет искрился на их глазированных боках, блики играли на округлых изгибах фарфора. Восторженная единорожка наклонилась к столику, чтоб получше рассмотреть эти блестящие статуэтки, и... Столик опрокинулся и все семь фарфоровых фигурок посыпались на пол. Вдребезги!
Ноги Твайлайт подкосились, и она грустно опустилась на пол среди осколков. На глаза единорожки навернулись слезы. Она раньше и не могла представить, что способна заплакать из-за такой ерунды, но сейчас она именно плакала над своими погибшими сокровищами. Она не слышала, как хлопнула дверь библиотеки, и не видела, как Спайк куда-то побежал.

— Вот, держи, это тебе! — Твай посмотрела заплаканными глазами на дракончика, который ей протягивал... ужасающе безвкусную, аляповатую, огромную керамическую кошку-копилку, которой цена была грош за дюжину в базарный день.
Единорожка посмотрела на эту кошмарную кошку, которая по сравнению с разбившимися изящными статуэтками выглядела уродом-великаном, и собиралась было заплакать еще горше, но, взглянув на простодушно-заботливое выражение мордочки дракончика, вдруг рассмеялась и обняла своего друга:
— Какой же ты милый и добрый дуралей, Спайк!

Теперь на прикроватном столике Твай красуется огромная, безвкусная, дешёвая кошка-копилка.