Сборник рассказов: странных и неоднозначных

Попаданка

Девушка попадает в Эквестрию и занимается там всяким...


Пы.Сы.
Рассказ не мой, автор мне неизвестен.

Здравствуйте, меня зовут Лера Смирнова, я обычная студентка-третьекурсница и живу в Москве. Точнее, жила там до недавнего времени. Правду говорят люди — тропки судьбы неисповедимы. Прямо из двора своего дома, я попала в Эквестрию — да, такое тоже бывает, если не ждёшь никакого подвоха и спокойно возвращаешься из универа. Честно скажу, я смотрела все сезоны Битвы Экстрасенсов и сама обладаю некоторыми психическими способностями, но даже я не могла предвидеть, что открытый канализационный люк может вести прямиком в другой мир. Падение вниз я пережила стоически, и почти не ревела, но когда мутный вонючий поток вынес меня в реку с кристально чистой водой и надо мной ярким светом залилось солнце, я не могла сдержать рыданий. Я поняла, что судьба дала мне второй шанс и теперь моя жизнь начнётся заново.

Но я не была готова к тому, что это «заново» будет выражено так буквально. Я хотела поскорее вернуться домой и запостить в твиттер и вконтач парочку вдохновляющих записей из соответствующих групп «Живёшь лишь однажды», «Жизнь одна нам дана» и прочих, возможно, даже склепать демотиватор по мотивам моего спасения. Все мои тысяча триста друзей непременно должны были знать, через какие трудности я прошла, чтобы обрести новую жизнь и, что с завтрашнего дня я стану новым человеком: брошу курить, перейду только на слабоалкогольные напитки, не буду знакомиться в клубах и заведу, наконец, постоянного парня. Однако, всем моим планам суждено было рухнуть сразу же, как только я выползла на берег, вся мокрая и вымотанная. Стоило внимательно осмотреться вокруг, как стало ясно — это не подмосковье.

Трава вокруг меня была ярко зелёной, воздух свежим и небо лазурным, как на побережье где-нибудь в Анталии, одним словом, это было ни капли не похоже на ноябрьскую Москву. Да и тепло было, как в июле, что совсем странно.

«Что это за заповедник такой, теплица что ли?» – пришла в мою голову гениальная идея. Но я не была уверена, есть ли в Москве настолько большие теплицы, что их купол с земли разглядеть невозможно.

Перед тем, как упасть к колодец, я была одета в свою любимую розовую блузку с кружавчиками и жёлтую мини-юбку, которые, по понятным причинам изменили свой цвет на болотно-блевотный. А лёгкая куртка и вовсе не пережила падения, намокла и буквально разваливалась по швам, изо всех щелей торчал пух. Не в лучшем состоянии оказались сапоги — но они хотя бы были на гарантии, возможно, их удалось бы обменять. А вот сумочку от Луи Витон вместе с документами и айфоном, ясное дело, унесло в неизвестном направлении. И прекрасные светлые волосы растрепались, в отражении в воде я выглядела как типичная лохушка.

В таком виде я сидела на берегу и внимательно изучала деревья вокруг и реку. Я, безусловно, оказалась в лесу, но что-то меня смущало, мир казался каким-то нереальным, что ли. Вроде бы всё осталось привычным, но было чересчур ярким, почти мультяшным. Я продолжала бы мучиться догадками и дальше, если бы мой взгляд случайно не упал на собственную руку — вокруг контуров моего тела появилась странная коричневая обводка! Причём, кожа на руке оставалась прежнего цвета, но если повернуть руку, контур перемещался по ней. Я чуть с ума не сошла в тот момент, то есть, я и прежде ловила глюки по накурке, но это было совсем другое. Разум мой вовсе не был затуманен и все остальные детали мира были нормальными, но проклятый контур продолжал существовать независимо от моего тела!

Чуть не плача от своего бессилия что-то изменить, я чуть ли не с надеждой начала ощупывать свою голову, пытаясь найти следы черепно-мозговой травмы для объяснения моих видений. Не найдя ничего, я решила осмотреть остальные части тела, чтобы убедиться наверняка.

«Руки на месте, подмышки, грудь, живот, спина, попка и остальные прилагающиеся части, ноги. Что ж, очевидно всё в порядке, и я сошла с ума от стресса,» – единственное логическое объяснение, что мне пришло тогда в голову.

Вся в расстроенных чувствах, я пошла подальше от этого места. Поток нечистот нёс меня не слишком уж долго, чтобы оказаться далеко от дома. Не разбирая дороги, я пробралась сквозь заросли кустов, окружавших реку и вышла на какую-то тропинку. Куртку пришлось оставить на берегу, а сапоги нести в руках. Выбросить их было жалко, но идти в мокрой обуви на шпильках по лесу — нет уж, увольте, лучше босиком. Мне пришлось идти около часа, прежде чем лес поредел настолько, что стало видно горизонт. И этот горизонт не внушал доверия, если честно — там не было не то что города, так даже намёка на него.

Слёзы навернулись на глаза и, остановившись, я всхлипнула.

– Не плачь, – раздался голос где-то за моей спиной. – Я не люблю когда пони плачут.

Я обернулась в поисках источника звука, кусты рядом со мной зашелестели и раздались в стороны. Из них вышла розовая маленькая лошадка с кудрявой гривой и тремя воздушными шариками на боку. Её лицо растянулось в улыбке, но глаза недоверчиво смотрели на меня.

– Эй, постой, да ты не пони совсем, а кто ты?

– Пинки Пай? – фантастическая догадка мелькнула в моей голове.

– Э, нет! Меня так просто не обманешь, Пинки Пай — это я, а ты — чейнджлинг!

Пони, а я не сомневалась теперь, что это была именно пони из того старого мультика, по которому я фанатела в детстве, приняла атакующую стойку, слегка присев и перенеся вес тела на задние ноги. Улыбка на её лице теперь напоминала усмешку, что мне тоже не очень нравилось.

– Стой! Я не чейнджлинг! Меня зовут Лкра и я человек!

– Поздно, чейнджлинг.

Она прыгнула на меня и мы обе покатились по земле. Странно, но боли не было, мы просто кружились в облаке пыли, а когда оно рассеялось, я обнаружила, что крепко связана по рукам и ногам, а Пинки Пай, взяв один конец верёвки в зубы, тащит меня за собой.

– Мыа пыдруга Твалайт вылшебница, ына мыгом тея рыскусит, – настолько странные слова вылетели из её рта, что я не поняла ни одного.

Но я могла догадаться, куда она меня тащит. Если это настоящая Пинки Пай, она должна жить в настоящем Понивиле в Эквестрии. Что, впрочем, ничуть меня не радовало. Если бы это произошло со мной лет десять назад, я была бы на седьмом небе — ещё бы, встретить живьём кумиров и провести время в их компании, но вот незадача, я выросла и больше не была той маленькой восторженной девочкой. Единственное, что меня утешало — это то, что я знала, куда меня занесло. Я, конечно, не помнила всё в мельчайших подробностях, но некоторые имена и факты до сих пор остались в моей памяти. Поэтому, как только доберусь до Понивиля, первым делом потребую принцессу Селестию. Кому как не ей знать секреты перемещения между мирами.

Итак, пока я пыталась вспомнить всё, что знала когда-то об Эквестрии, Пинки Пай уже дотащила меня до библиотеки в дереве и, распахнув настежь дверь, кинула внутрь.

– Жди здесь, чейнджлинг, я сейчас.

Как будто у меня был выбор, ну да ладно. Розовая пони в мгновение ока исчезла, но появилась так же быстро, уже в сопровождении другой, фиолетовой, пони. Неожиданно для меня, сердце вдруг ёкнуло. Да, это была она — хоть я и была мысленно готова ко встрече, такой реакции от себя совсем не ожидала.

– Сумеречная Искорка, ты моя самая любимая принцесса! – как на духу выпалила я. – Ой, а где твои крылья?

Здесь явно было что-то не так. Я ясно помнила, что в девятом сезоне у неё было аж четыре крыла, а передо мной стояло абсолютно бескрылое существо.

– Ты ошиблась, чейнджлинг, это Твайлайт Спаркл и она единорог, а у единорогов не бывает крыльев, – Пинки подошла ко мне и распутала верёвки. – Давай, Твай, твори свою магию.

Рог Искорки засветился ярким фиолетовым светом и его луч ударил прямо мне в грудь, но ничего не произошло. Затем действие повторилось ещё раз, и ещё, и ещё. Наконец, запыхавшись, она спросила:

– Пинки, ты точно уверена, что это чейнджлинг?

– Ну, конечно, ты же видишь, что она не похожа ни на одно из живых существ Эквестрии. – Пинки выглядывала из-за угла дивана, куда спряталась прежде, чем Искорка начала колдовать.

– Но это ещё ничего не значит, Пинки! – раздосадованно ответила та. – Она вполне может оказаться ранее неизвестным видом. Моё заклятие проявления сути не подействовало на неё, значит она не перевёртыш.

Пинки вышла из укрытия и впервые внимательно осмотрела меня с головы до ног. Я стояла посреди гостиной, боясь пошевелиться и молчала от изумления.

– Ну, не знаю, Твай. Она ходит на двух ногах, как алмазные псы или медведь, только они более волосатые и у них нет гривы.

Искорка тем временем, исчезнув в недрах библиотеки, уже вернулась с увесистым фолиантом.

– Судя по этой книге, она похожа на обезьяну из Зебории, только лысую.

Пинки прильнула к странице, на которую указывала Искорка. Она переводила взгляд с книги то на меня, то обратно, сопровождая свои действия кивками и многозначительными «Угумс». Я же в свою очередь стояла, как громом поражённая. Лысая обезьяна — до такого сравнения ещё додуматься нужно было. Я, конечно, не занимала первых мест на конкурсах красоты, но и уродиной не была. Хотя, в этом мире пони, наверняка, они — первые красавицы, а я, действительно, всего лишь обезьяна. Притом лысая.

– Хм, а это что за два мешка висят у неё спереди, – спросила Пинки, указывая на мой четвёртый размер, чем в очередной раз меня унизила.

– Я видела похожие на странице с верблюдами, они запасают в них жир, благодаря которому могут долго обходиться без воды в пустыне.

– О-о-о! – благоговейно протянула Пинки и тут же оказалась подле меня. – Да они мягкие, и забавные! – в следующее мгновение она уже играла моими грудями у себя в копытах, а ещё через миг, её мордочка уткнулась мне в декольте.

От неожиданности я рефлекторно оттолкнула её от себя и воскликнула:

– Эй, соблюдай дистанцию!

– Извини, просто они такие здоровские, что я не удержалась.

Розовая пони улыбнулась так няшно, что сердиться на неё больше не было смысла. А вот Искорка выглядела удивлённой.

– Пин-ки! – процедила она. – Почему ты не сказала, что она умеет разговаривать?

– Ну, само собой умеет, ведь и чейнджлинги разговаривают.

– Я не чейнджлинг, я — человек, – в моём незавидном положении стоило сразу расставить все точки над и, и не тянуть резину. – И это не мешки, а груди.

Обе пони посмотрели вниз, чуть повыше собственных копыт.

– Это занятно. Мне нужно взглянуть на них, снимай платье. – Искорка подошла почти вплотную и как будто чего-то ждала. – Ну?

Наверно мои глаза очень сильно увеличились, потому что обе пони поинтересовались, что со мной происходит.

– Ты что стесняешься? Вот глупенькая, мы же не носим одежду.

– Да, но там, откуда я пришла, люди постоянно носят одежду и раздеваются только перед... – я запнулась, пытаясь выразиться как можно понятней для них. – Перед особым пони.

Но, похоже, я сказала что-то не так, потому что Искорка задумалась, а Пинки начала скакать вокруг меня.

– Вот здорово, мы с Твай можем стать твоими особыми пони, ведь друзья — это уже не просто пони. И тогда ты покажешь нам грудь!

– Нет, вы не так всё понимаете! – я пыталась объяснить ещё более понятно, но Искорка меня перебила.

– Что ж, значит пойдём другим путём.

Я ещё не успела ничего сообразить, как вся моя одежда ожила и попыталась улететь от меня в разные стороны. Пуговицы на блузке расстегнулись, то же самое сделала молния на юбке и уже в следующий момент я осталась в одном белье, отчаянно пытаясь удержать трусики и лифчик обеими руками. Я согнулась в три погибели, чтобы белью было труднее соскользнуть и закричала, что если мочи.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

От такого дикого крика у меня самой заложило уши, а что стало с пони, я даже не знаю. Однако, бельё безвольно осело и больше не пыталось вырваться. Ловким движением рук я поправила уже сползшие до колен трусики и повесила бретельки лифчика обратно на плечи.

– Да что вы... Да как... За что... – я задыхалась от праведного гнева.

– Не понимаю, почему ты так цепляешься за одежду. Впрочем, не важно, буду изучать тебя так.

Искорка подошла к письменному столу и достала из него стопку бумаг, чернильницу и перо. Пинки, тем временем, пыталась вытряхнуть из уха несуществующую воду:

– Кажется, я оглохла! А нет, всё в порядке, я себя уже слышу. – Её интерес ко мне, казалось, угас и она скакала вокруг подруги, заглядывая ей через плечо и комментируя вслух её записи.

– Прямоходящая, с выраженным разделением передних и задних конечностей. Шерстяной покров выражен слабо, за исключением головы и промежности...

От стыда и бессилия я заплакала — оказалась на столе вивисектора, бедная обезьянка. Должно быть я просидела так некоторое время, прежде чем услышала нежный голос над ухом.

– Прости меня, я слишком увлеклась и забыла, что могу своими действиями ранить душу. Я обещаю, что больше не причиню тебе вреда или неудобств. Но пойми, пожалуйста, появление человека здесь — это настоящий прорыв, и, если твои слова правдивы, — мы на пороге великого открытия, и я должна узнать о тебе и твоём мире как можно больше.

Искорка склонилась надо мной с робкой улыбкой на лице, а рядом стояла Пинки Пай.

– Если позволишь, я хочу стать твоим другом, – мне показалось, что она говорит искренне. Пинки тоже пропищала: «И я, и я!». – Обещаю, что не буду больше давить на тебя, мир?

– Мир, – сказала я, утирая слёзы и мы обнялись.

Итак, я продолжаю свой рассказ.

Через несколько недель после попадания в Эквестрию я уже более-менее освоилась. Пони перестали смотреть на меня как на чудо природы и, наконец-то, я смогла спокойно перемещаться по Понивилю, не привлекая лишнего внимания. По-началу, мне было всё интересно, и я старалась помочь Твайлайт своими рассказами о Земле (оказалось, что её настоящее имя не Сумеречная Искорка), но в то же время училась у неё сама. Уже на следующий день после тех событий в библиотеке мы болтали как закадычные подруги, но с остальными пони из главной шестёрки, кроме Пинки и Флаттершай, оказалось немного сложнее. Они отказывались смотреть на меня, как на что-то кроме домашнего задания Твайлайт по биологии и избегали общения. В особенности, Рэйнбоу (кто бы мог подумать — не Радуга!) Дэш. Однако, они не единственные, кому известна магия дружбы — тысяча триста друзей вконтаче, это вам не хухры-мухры — поэтому вскоре мы стали тусить все вместе, неплохо проводя время, между прочим.

Но всё-таки, я оставалась пленницей даже среди новых друзей. Твайлайт на мою просьбу о встрече с принцессой ответила отказом.

– Сначала мне нужно как можно больше узнать о тебе и твоём мире. Не обижайся, но принцесса постоянно занята и я хочу быть способной ответить на любой её вопрос о Земле, если ей будет что спросить. Чтобы не отнимать лишнее время, разумеется.

Она написала письмо в Кантерлот и показала мне ответ Принцессы, в котором за мной признавались права почётной пони и гостьи Эквестрии, но ничего больше. Никаких разъяснений и ответов, как мне вернуться домой. Из этого я заключила, что даже Принцесса Селестия не знает ничего о перемещениях между мирами и, значит, я застряла здесь навсегда.

Стоит признать — это не самый худший из миров, в которых я могла оказаться. Чего стоят только мир какого-нибудь Вархаммера или Варкрафта, по которым сох один из моих бывших. Постоянная война кругом и смерть — беспросветное дно. А вот мир цветных пони для меня подходил больше, я как-никак девочка. Хоть и далеко в прошлом.

В общем, я потихоньку осваивалась в Эквестрии и привыкала к местным особенностям. Сначала я была удивлена, что все жители Понивиля занимаются каким-либо делом абсолютно добровольно, хотя могут проводить дни, греясь на солнышке или купаясь в реке. Но скоро я поняла, что это неплохой способ отогнать от себя скуку — лежать на солнце больше двенадцати часов к ряду оказалось очень нудным занятием. Ещё в детстве пони получали знаки отличия и выбирали, чем будут заниматься. Моя неоконченная степень бакалавра по экономике вряд ли могла здесь пригодиться, и особой метки у меня не было, поэтому я обычно прибивалась к какой-нибудь пони и помогала ей с работой. Было весело и все вокруг считали меня очень хорошей подругой.

Ещё пони ели очень много сладкого. Всё, что было не сладким, было травой, фруктами или овощами. Своеобразная диета для человека, но веганы же как-то выживают, значит и я смогу, решила я на следующий день, валяясь в кровати с изжогой.

Но коренным отличием для меня стыло то, что они совершенно не признают одежду в повседневной жизни. Те наряды, что красовались в шкафах и на витрине бутика Карусель, надевались лишь исключительно по большим праздникам раз в год или реже. Мне же без одежды было неудобно. Я настолько привыкла к лифчику, что свободно лежащие груди вызывали лёгкий дискомфорт, и при этом, ходить среди пони нагишом мне было очень-очень стыдно.

– Что ты так носишься с этой одеждой, – спросила меня однажды Твайлайт, когда я в очередной раз штопала порванную блузку одолженными у Рарити нитками. – Будь проще, это всего лишь украшение — ты же не будешь постоянно таскать ожерелье и тиару на шее?

Я покосилась на портрет принцессы Селестии на столе перед ней и она тут же пробормотала:

– Ну, Принцесса не в счёт, ей положено.

– Понимаешь, Твай, в культуре моего народа одежда занимает очень важное место, – я попыталась доказать, что четвёрка по культурологии на первом курсе была получена не только за красивые глаза. – Одежда прикрывает интимные части тела, такие как грудь и пах у женщин. Это своего рода священные места, связанные с таинством деторождения.

Твайлайт понимающе кивала и перо перед ней продолжало плясать по пергаменту.

– Это трудно объяснить с ходу. Вот, у вас ведь тоже кобылки рожают? – этот неожиданный вывод натолкнул меня на интересные мысли. До меня только что дошло, что я ничего не знаю о том, как пони размножаются. То есть, понятно, что лошади на Земле такие же млекопитающие и принципиальных отличий нет, но мы ведь были не на Земле. – Твайлайт, я у тебя ни разу не спрашивала, но как всё-таки пони размножаются?

Фиолетовая единорожка едва заметно покраснела и её перо остановилось.

– Ну... – протянула она, – Видишь ли, когда приходит время, папа-жеребец приходит к маме-кобылке и между ними вспыхивает искра любви. Они сливаются вместе, и у папы-жеребца увеличивается его...

– Ладно, можешь не продолжать, – с усмешкой перебила я, видя её смущение. – Это очень похоже на людской способ. Но, я всё-равно не понимаю: вот, например, Рарити. Она же сногсшибательная кобылка, по вашим стандартам, но почему на неё не вешаются жеребцы? Если бы я пришла в универ нагишом, я бы и до первого кабинета не дошла в сохранности!

– Видишь ли, у нас это происходит только в определённое время. Период сексуальной активности наступает примерно в конце лета и длится около месяца. Тогда все жеребцы и кобылки, достигшие возраста получают от природы сигнал к необходимости продолжения рода и по всей Эквестрии начинается брачный сезон.

– А что без свадьбы нельзя этого — того? – я жестами показала Твай, что имею в виду и по румянцу поняла, что до неё смысл движений дошёл верно. – И со скольки лет наступает этот «возраст»?

Твайлайт потупила взгляд и, как Флаттершай, пробубнила что-то себе под нос, так что мне пришлось переспросить.

– Ну, вот в этом году будет мой самый первый раз.

– Так ты ещё девственница? – вырвалось у меня от неожиданности. – Извини, прозвучало как-то глупо.

– Ничего страшного, в этом году наш первый раз: у меня, Рарити, Эппл Джек, Флаттершай, Пинки и Рейнбоу. Я не знаю как они, но мне немного страшно — об этом не пишут учебники и я боюсь, что не смогу подготовиться должным образом.

– Ох, Селестия дай памяти вспомнить мой самый первый раз! – я отложила блузку в сторону и предалась воспоминаниям. – Было не так уж плохо, хотя могло быть и лучше. Во всяком случае, тебе понравится.

Твайлайт выглядела ошарашенно.

– Так что, ты уже того — этого? – она повторила мой жест, но без пальцев это выглядело довольно забавно. – А я думала, мы с тобой примерно одного возраста.

– Так и есть, но, видишь ли, у людей брачный период длится круглый год. Прям, поэзия! – я заулыбалась. – Поэтому я начала заниматься... делом почти сразу же, как просекла, в чем там прикол, и знаешь, тебе тоже непременно стоит попробовать.

– Я хочу знать всё в подробностях! – единорожка прильнула ко мне, ловя каждое моё слово, как воздух. Она была увлечена рассказом, но я видела, что перо на столе продолжает писать. Впрочем, мне было не жалко — а даже лестно от того, что я чему-то могу научить Принцессу Сумеречную Искорку, кумира моего детства.

Я рассказывала ей обо всём, что знала, пробовала сама или просто читала в журналах или видела в интернете. Разные позиции, способы стимуляции и достижения оргазма, классику и орал (до анала я и сама не дошла, поэтому не стала перегружать её информацией), различные фетиши, что могут ещё сильнее завести жеребца и её саму. Всё это снабжалось наглядными демонстрациями, в меру моих возможностей и примерами из личной жизни. Но, когда она спросила меня, на что похож этот оргазм, я поняла, что зря всё это затеяла.

Всё то время, что я провела в Понивиле, я была занята разными делами, совсем отдалённо не напоминающими секс и была довольна. Пока я не вспоминала о нём, мне было не о чем беспокоиться, но как только глубины моего сознания, отвечающие за удовольствия потревожили, я знала — мне не будет покоя, если не снять это напряжение.

Беда пришла, откуда не ждали: и я внезапно поймала себя на мысли, что рассматриваю обстановку дома в поисках продолговатого предмета. Это было просто невыносимо, сдерживать себя, но я продолжала рассказывать Твайлайт уже о своём самом последнем разе с мускулистым инструктором по фитнесу. Моя правая рука незаметно скользнула по животу вниз. Трусики намокли и от каждого прикосновения к промежности по телу прокатывались волны блаженства. Я совершенно не понимала, что творю, мной завладело желание и моя рука, словно живя своей собственной жизнью, отогнула край ткани и прижалась к горячей коже. Плотный бугорок привычно лёг между пальцев и я начала массировать его, содрогаясь при каждом движении.

Я закрыла глаза и замолчала, чем, должно быть, привлекла ещё более пристальное внимание Твайлайт. Моё лицо исказила лукавая улыбка наслаждения и по телу пробежала очередная судорога.

– Лера, что ты делаешь?

В голосе Твай было неподдельное удивление пополам с заботой. Но я уже ничего не слышала, мной безраздельно завладела похоть, заставляя мои руки жить своей жизнью. Пальцы правой уже проникли глубоко в мою плоть, а левая теперь сжимала грудь. Я продолжала ласкать своё тело, пока мир вокруг меня не исчез, не стал сплошным наслаждением. Но, когда волны оргазма схлынули, и сознание вновь согласилось мне повиноваться, я обнаружила себя всё на том же диване в библиотеке Твайлайт, а она сама стояла рядом и смотрела на меня, широко раскрыв глаза. В своём страстном порыве я сорвала с себя одежду и лежала голая, обхватив себя руками. Пальцы правой теперь покрывала густая пахучая смазка и я быстро вытерла её о бедро. В гробовой тишине я пыталась отыскать и надеть своё бельё, старательно избегая встретиться взглядом с Твай. О, Селестия, как же мне было тогда стыдно. Я представляла, кем меня теперь считает единорожка и мысленно готовилась съехать от неё к Пинки или Рарити. Но, как показало время, я не умела предсказывать будущее.

– Это был оргазм? – я не видела её лицо, но в голосе звучало восхищение. – Это был он?

Я повернулась к ней, стараясь выдержать пристальный взгляд лиловых глаз.

– Прости, подруга, я перевозбудилась и не могла себя сдерживать. Мне стыдно, что ты всё это видела, прости ещё раз.

– Да ты что, это же здорово! Я ни разу не видела ничего подобного, а ты можешь повторить? Просто я не сразу сообразила, что происходит и не успела вовремя начать записывать впечатления.

Пожалуй, если бы дело происходило на Земле, а Твайлайт была человеком, я бы обозвала её извращенкой и приказала держаться от себя подальше. Но, мы были в Эквестрии, поэтому я просто замерла, укладывая вторую грудь в потрёпанный лифчик, не поверив ушам.

– Что?

– Или, даже будет лучше, если ты научишь меня!

– Твайлайт, ты серьёзно, научить тебя мастурбировать?

– Значит, это так называется? – перо чиркнуло по бумаге. – Если мастурбация — это часть культуры Земли, то я хочу ей научиться! И к тому же, ты выглядела довольно счастливой, когда этим занималась, – добавила она смущённо.

– Твай, кроме шуток, это немного слишком. Я признаю, что поступила некрасиво, сделав это у тебя на глазах, но я не виновата — это всё проклятые инстинкты размножения! Каждый раз, когда возбуждаюсь, я теряю голову и творю невесть что. Но учить подругу, прости за выражение, дрочить — уже перебор.

Твайлайт подошла ко мне и тронула копытом бедро, совсем как мой пёс дома, когда просит прощения за очередную пакость.

– Лера, я понимаю, что пони отличаются от людей не только физиологически но и своим поведением. Но пойми и ты, что сейчас ты живёшь среди нас и все твои предрассудки выглядят по меньшей мере глупо. Никто из нас не считает, что ходить без одежды неприлично, и лично я не считаю, что помочь подруге исследовать её собственное тело — это перебор. Для чего же ещё нужны друзья, как не делить с ними радостные моменты своей жизни?

С её формальной логикой было трудно спорить. Как же я жалела в тот момент, что не сдала философию на втором курсе на отлично, небось было бы что ответить. Но без сильных аргументов в защиту своей позиции я сдалась. Я расстегнула застёжку на лифчике и швырнула его в сторону, затем проделала то же самое с трусиками. Твайлайт улыбнулась и радостно уселась на уже ставшим боевым диван и опустила копыто рядом с собой, жестом приглашая сесть рядом.

– Ложись поудобнее, Твайлайт, тут важна каждая мелочь: найди положение в котором твой таз свободно может двигаться и в котором опора приходится на спину, а не на копчик.

Единорожка точно следовала моим инструкциям и уже возилась на диване, выбирая удобную позу. Тем временем я решила зайти на кухню в поисках чего-нибудь склизкого, что можно использовать вместо смазки. Если это будет первый опыт Твайлайт, ей может понадобиться сторонняя помощь. Я обыскала всё, но из пригодного нашла только бутыль с кленовым сиропом, который хоть и был вкусен, но от него слипались пальцы. Хотя, это был всего лишь вариант на крайний случай, поэтому я захватила бутылку с собой. По пути я окунула пальцы в бадью с водой для посуды и смыла следы смазки с волос в промежности — работа работой, но о гигиене забывать не стоит. Грудь с непривычки мешалась больше обычного: всё-таки именно тогда я поняла, почему девушки с меньшим размером относились к моему четвёртому как-то особенно снисходительно. Да, похоже, в моей новой жизни открылась новая глава, нагая и постыдная, но стыдиться было не перед кем, как верно заметила Твай, поэтому я протёрла промежность полотенцем насухо и пошла обратно в гостиную.

– Ну, где ты там?

– Здесь уже, взяла немного смазки, если потребуется.

– Кленовый сироп, зачем? – в её голосе звучало недоумение. – Впрочем, делай как знаешь, сегодня ты мастер.

Я внимательно осмотрела единорожку — она уверяла, что лежит удобно и даже подложила подушку, чтобы лучше видеть, что я собираюсь делать.

– Так, а теперь раздвинь ноги. Ещё шире.

– Но ты мастурбировала со сдвинутыми, – я уже заняла позицию между её ногами и теперь смотрела на неё снизу вверх.

– Это продвинутый курс, если хочешь знать, а тебя я учу основам.

– Хорошо, замолкаю, – пискнула она и её рог засветился, подняв магией перо со стола. – Не обращай внимания, я не буду отвлекаться; перо только записывает мои мысли — мне не нужно на нём концентрироваться. Прошу, продолжай.

Я глубоко вдохнула, представив, что чем-то подобным, наверно, занимаются студенты-ветеринары, но точно не экономисты. Вообразив себя гинекологом на приёме, я сказала:

– Сейчас я проведу рукой по бедру и аккуратно войду пальцем.

– Войдёшь куда? О-о-о!

Моя рука скользила по короткой шерсти единорожки, пока не наткнулась на то, что искала. Преодолевая первые рвотные порывы я провела пальцем вдоль больших половых губ, обозначив место действия в будущем представлении.

– Это твоя пещерка наслаждения, – стараясь выражаться более изящно указала я на небольшой холмик покрытый шерстью. – Именно здесь зарождается оргазм, прежде чем влиться в твоё тело.

– Пока ничего особенного не чувствую.

– Давай сюда правую руку, – скомандовала я, слишком поздно сообразив, что у моей подруги вместо рук копыта. – Чёрт, вот об этом-то я не подумала. Как же я научу тебя мастурбировать, если у тебя нет рук.

– А мои копыта не подойдут? – спросила Твайлайт, с сомнением глядя на свои передние ноги.

– Нет, тут нужна ювелирная работа с клитором, – скрипнуло перо, записывая новое слово. – Хотя, может быть, у тебя получится сделать это при помощи магии. Но, не знаю. Обычно с ним работают либо пальцами, либо языком.

– Ой, а ты можешь сделать это языком? – она загорелась новой идеей, но меня почему-то это не вдохновило.

– Нет! Твай, извини, но лизать тебя ТАМ я не буду.

– Ну, хорошо, просто продолжай тогда, я хочу ощутить то, что ты ощутила тогда, – на её лице снова появилась лукавая улыбка.

Я раздвинула пальцами большие губы. Кожа в этом месте была более толстая и грубая, но малые губы под ними оказались почти такими же как у земных женщин. По крайней мере, сильных различий я не заметила. Я смочила своей слюной пальцы свободной руки и нащупала её клитор. Я начала не спеша его поглаживать и попробовала пройти немного глубже. Твайлайт вздрогнула от моего неожиданного действия, но ни слова не сказала. Я чувствовала, как её плоть становится более горячей — значит кровь начала приливать к половым органам и процесс возбуждения начался.

– А теперь представь себе какого-нибудь сочного жеребца. В Понивиле же есть парни, которые тебе нравятся?

– Что ты имеешь в виду? Мне нравятся все пони.

– Нет, нравятся в том особом смысле. Хм, если бы ты была человеком, я бы сказала: тот, при мысли о котором сердце начинает биться чаще, а трусики становятся влажными.

По её мечтательному виду я поняла, что суть она уловила, поэтому продолжила стимулировать клитор, вводя пальцы всё глубже и постепенно ускоряя темп. Через минуту я почувствовала жар, исходящий от её чресел, внутри неё появилась естественная смазка, и вокруг начал распространяться мускусный запах. В тот момент мне во второй раз пришлось побороться с природными позывами, но я не могла прерываться. Твайлайт лежала, откинув голову, её глаза были закрыты, а перо на столе, насколько я могла оттуда судить, чертило прямую линию. Она была за точкой невозврата и если бы я прервалась в этот момент, она бы меня не простила. И я бы сама себя не простила из женской солидарности. Поэтому, собрав волю в кулак, я продолжила.

Твай выбрала для себя ритм и двигала бёдрами в такт ему, а я старалась его удержать. В самый ответственный момент, когда я почувствовала, как её мышцы в паху начинают сокращаться, я не ускорилась, согласно естественному желанию, а продолжила стимулировать клитор размеренными движениями. Этот приём никогда не давал сбоя. Ещё через несколько секунд все мышцы единорожки напряглись, как в конвульсиях, а тело задрожжало.

– А-а-а! – из её горла вырвался сдавленный крик. – Хватит, я не могу больше!

Но я, к её счастью, знала, что делать и не остановилась.

– Прекрати, нет! Да-а-а! Да! Да! ДА!

Она попыталась вырваться или отстраниться от меня, но я продолжала удерживать темп. Ровно до тех пор, пока её заднее копыто не угодило мне со всего размаха в висок. Всё поплыло перед глазами, горизонт наклонился навстречу мне и последним, что я увидела, был пол.

Должно быть, я отключилась ненадолго, потому что следующей картиной в моей памяти было то, как фиолетовая единорожка, дрожа всем телом упала рядом со мной.

– Прости, Лера, я не хотела. Просто... В общем, как ты и говорила, я совсем потеряла голову. Не соображала, что творю и моё тело жило своей жизнью, а разум потерялся где-то на дне всех этих оргазмов.

– Ничего страшного, подруга, бывает, – я потёрла место ушиба, – Завтра пол лица заплывёт, если не приложить лёд.

Я попыталась подняться, но Твай остановила меня движением копыта.

– Сиди, сейчас лёд сам прилетит, – рог осветил лицо единорожки и в комнату влетело целое ведро в кусочками льда. – Думаю, мне тоже пригодится — там всё горит.

– Это не страшно, само перестанет, как только отойдёшь, а пока полежи и подумай о прекрасном, – я знала, что после оргазма наступает краткое ощущение отрешённости от всех проблем и не поделиться этим знанием, после всего пережитого было бы просто свинством.

Треклятый Пинки-фактор.

Весь следующий день я провела дома, прикладывая лёд к лицу. Оно всё-таки заплыло, но не так сильно, как я ожидала — пара дней и не останется следа. Я попросила Твай отправить Спайка помогать Рарити, чтобы использовать время с пользой и тренироваться ходить голой. Из всех пони в таком виде меня застала только Твайлайт и её я уже не стеснялась, но мы всё-таки были подругами и она многое делала, чтобы мне было комфортнее.

Я начала с того, что подходила к открытым окнам, когда мимо них проходил какой-нибудь пони и иногда здоровалась с ними. Это было не очень сложно: всё-таки, они и вправду не обращают внимания на нагих девушек. Хотя, им всем сразу бросалось отсутствие на мне уже ставшей привычной одежды, по их виду было понятно, что это их ничуть не смущает.

Ближе к ночи Твайлайт предложила мне пойти на прогулку. Как только стемнело окончательно, мы вдвоём вышли на улицу и пошли гулять по городу. Пони на улицах уже не было, но я всё-равно опасалась, сама не знаю чего. Любой шум или шорох заставлял моё сердце сжиматься, но когда через несколько часов, сделав круг по Понивилю, мы вернулись к библиотеке, я уже была спокойна.

– Ещё пара таких выходов и ты совсем освоишься, – сказала она мне уже у самых дверей. Я молча кивнула. – Но знаешь что я подумала? Эти волосы у тебя между ног не выполняют никакой полезной функции, ведь так?

– И? – я не совсем понимала, к чему она клонит.

– В общем, если ты стыдишься внимания других пони, тебе стоит избавиться от них — как от тех волос подмышками. Иначе пони будут пялиться.

Она старалась держаться как можно более невинно, но я видела чёртиков, пляшущих у неё в глазах. Ох уж эта Твайлайт.

Я зашла в дом и, не говоря ни слова, пошла в ванную комнату. Там лежал остро заточенный нож, который хорошо выполнял роль бритвы. Я налила в бадью воды, навела мыльный раствор и приступила к делу. Бритьё интимных мест опасной бритвой — бесценный опыт достижения вселенской сосредоточенности. Сначала было немного боязно, но за несколько недель в Эквестрии я уже наловчилась и сумела не отрезать себе ничего важного.

Твайлайт сидела у себя за письменным столом и строчила очередное письмо Принцессе, когда я зашла, щеголяя выбритой и отполированной до блеска промежностью, и остановилась, расставив ноги пошире.

– Ну как тебе, не слишком бросается в глаза?

Она отвлеклась от письма и, заметив перемену в моём имидже, подошла ближе. Пони в холке были примерно мне по пояс, и, когда она нагнула голову, её глаза оказались на одном уровне с моим пахом. Твайлайт впервые видела мою вульву бритой, поэтому внимательно её изучала со всех сторон, и издав протяжное «Хм-м» неожиданно для меня лизнула.

Всё произошло так внезапно, что я оторопела. Её язык был тёплым, влажным и шершавым. Через несколько секунд я всё же смогла выдавить из себя что-то нечленораздельное.

– Ну а что, ты же говорила, что можно руками и языком, – она уже вернулась за стол и, отложив письмо, делала заметки в своём пергаменте с наблюдениями. – Вот я и подумала, может она сладкая или ещё что.

– Могла бы просто спросить!

– Лера, пожалуйста! Я же учёный, а мы больше доверяем фактам, полученным экспериментально.

– Ну, хоть бы предупредила. – я скуксилась и ушла, оставив её смаковать необычный привкус во рту.

Следующее утро для меня началось с песни, которую горланила внизу Пинки. Я по привычке потянулась за одеждой, но вовремя спохватилась. Мои потрёпанные блузка и юбка вместе с бельём аккуратно лежали в коробке в самом дальнем углу чулана. Мы Твайлайт убрали их туда, чтоб у меня не возникало соблазна. Сначала она хотела их выбросить, но я в тайне надеялась, что принцесса Селестия всё же отыщет способ вернуть меня назад, и тогда они мне пригодятся, поэтому отговорила её от настолько радикальных мер.

На ходу продирая глаза и зевая, я спустилась вниз, чтобы узнать, из-за чего такой шум.

«Просыпайся, солнце встало,

Осветило города!

И моря, и океаны

Рады солнцу как всегда!»

– О! Видишь, Твайлайт, я же говорила, что Лера уже проснулась, а ты хотела идти её будить.

– Действительно.

Я спустилась к ним и приветствовала Пинки ударом кулака в копыто:

– Хуфбамп! Доброе утро, Твай. Что стряслось в такую рань?

Я ждала ответа от единорожки, но розовая пони её опередила, выплёвывая слова, как из пулемёта:

– Твайлайт пригласила меня принять участие в эксперименте! Мы будем получать данные опытным путём и веселиться! Правда, это всё, что я запомнила и так и не поняла, что мы будем делать, но я думаю, будет весело.

В этот момент окно распахнулось и в комнату, сметая всё на пути, влетел радужный вихрь. Без сомнения, это была Рейнбоу Дэш — отскочив от стены она шлёпнулась на пол и смотрела на нас оттуда с выражением смертельной обиды.

– Затеваете веселье, а самого крутого весельчака Эквестрии не позвали?

– Мы не затеваем веселье, Рейнбоу, – парировала Твай. – Это строго научный опыт. И вообще, тебя не учили, что подслушивать не вежливо?

– А я и не подслушивала! – сказала пегаска, расправив крылья и отряхивая с них книжную пыль. – Сдалась мне ваша яйцеголовая вечеринка. Я вообще-то по делу пришла.

Её взгляд перебежал с Твай на Пинки и остановился на мне.

– Ну?

– Э-э-э. – Рейнбоу задумалась, явно на ходу придумывая отмазку. – Я подумала... может у тебя есть что-нибудь... типа... Дэринг Ду и Королевство Хрустального Черепа, или...

Тут же со стеллажа в воздух поднялась книга и, подлетев к Рейнбоу, с силой ударила её в бок.

– Ай.

– Вот твоя книга, а теперь, извини, нам нужно заняться очень важным делом, – выдохнула Твай, выталкивая пегаску за дверь. – Итак!

Закрыв дверь за Рейнбоу, Твайлайт обошла всю гостиную, одну за другой задёргивая занавески. Мы с Пинки смотрели на подругу, ожидая разъяснений. Она выглядела решительно.

– Лера, помнишь наш позавчерашний опыт? Так вот, я обнаружила, что не все данные успешно законспектированы, – она помахала перед моим лицом листами бумаги с прямыми линиями и завитками вместо слов. – Поэтому, опыт, хотя и был успешным, требует повторения. Мои записи кончаются на словах «пещерка наслаждения», но, думаю, нам придётся начать с начала.

– У-у, «пещерка наслаждения», звучит весело! – услышав эти слова, Пинки обрадовалась. – Мы будем строить форт из подушек?

– Нет, Пинки.

– Форт из книг?

– Нет, мы не будем строить форт, мы займёмся чем-то более интересным. Правда, Лера? – Твайлайт подмигнула мне, ожидая поддержки.

Я была вне себя от ярости. Как она посмела без моего ведома практически продавать мои же услуги сексуального характера? Я чувствовала себя потаскушкой в тот момент, причём самой дешёвой. А моя самая любимая принцесса — мой сутенёр. Это было настолько неправильно, что хотелось кинуть ей что-нибудь в лицо, наговорить гадостей, развернуться и уйти. Но они смотрели на меня чистыми, невинными глазами, в которых был только интерес и никакой корысти. Наверно, таким же взглядом и завлекают наивных дурочек в сексуальное рабство.

– Но зачем ты позвала Пинки!? – я пыталась побороть ярость, но фраза вышла чересчур агрессивной.

– Нам нужна подопытная: я не могу одновременно мастурбировать и вести исследования. А Пинки идеально подходит на эту роль.

– Да! – обрадовалась розовая пони.

– Твайлайт, ты, кажется так и не поняла самую важную часть: то, что ты просишь меня сделать, называется секс. А им занимаются наедине и только с кем-то очень особенным. Всё остальное, прости, пожалуйста, уже проституция.

– Какое забавное слово!

– Ну, пожалуйста, Лера. Ты же знаешь, как это важно меня, и для всех пони тоже, — изучить культуру людей. Если хочешь, мы с Пинки... – не желая слушать продолжение, я оборвала её жестом на полуслове.

Я намеревалась поставить точку в этом словесном сражении и покинуть поле боя, но, как всегда, недооценила Пинки-фактор. В одно мгновение она оказалась у моих ног. Глядя на меня снизу своими огромными погрустневшими глазами, она опустила уши и, скривив рот, всхлипнула:

– Ты не хочешь со мной играть?

– Нет, Пинки, я... – даже теперь, когда я вспоминаю эту её физиономию, слёзы на глаза наворачиваются, а тогда я чуть не зарыдала от жалости.

– «Форт наслаждения» звучит очень весело, и Твайлайт говорила, что ей понравилось. Но если ты не считаешь меня своим особым другом... что ж, я пойму.

Она отвернулась от меня и уголки её губ поползли вниз. Хоть она теперь и стояла спиной, чёрт! я готова поклясться, что видела как слёзы застыли у неё на глазах.

Единственным способом прекратить мучения собственной совести было согласиться провести треклятый опыт с ней, и мы обе это знали. Поэтому я молча развернулась и, плюхнувшись на диван, буркнула: «Ладно».

В следующий миг Пинки уже сидела рядом со мной, болтая задними ногами в воздухе и её широкая улыбка, от уха до уха, оповестила меня, что совесть теперь может спать спокойно. В отличие от чувства собственного достоинства.

– Отличненько! Итак, приступим, – оказавшись, наконец-то, в привычной обстановке, Твайлайт сразу же встала у руля. – Пинки Пай, ложись на диван поудобнее и подложи под голову подушку.

– А разве мы не собираемся играть?

– Так и есть.

– Единственная игра, которую я знаю, в которую нужно играть лёжа, называется «Кто первый уснёт» — в неё мы играли в детстве с сёстрами, но она мне никогда не нравилась.

– Ну-у, Пинки, — протянула Твайлайт, – Эта игра совершенно другая, и она тебе точно понравится, – затем она посмотрела на меня и кивнула. – Готово, можешь начинать.

– А мне-то что делать? – розовая пони изнывала от нетерпения.

Я подошла к ней и встала на колени, поместив её промежность перед собой.

– Просто расслабься.

Школа запретных искусств набирает учеников.

Мой второй раз с пони прошёл более удачно. Может быть потому, что я уже привыкла немного к ощущениям и запаху, но теперь всё обошлось без осложнений. Я сказала Твайлайт объяснить Пинки, о чём ей требуется думать, и теперь та лежала, запрокинув голову и закатив глаза. Её влагалище, как и в случае с единорожкой пришлось простимулировать дополнительно, прежде чем начала выделяться смазка, но после этого всё пошло гладко. Вполне предсказуемо она начала двигать тазом навстречу моим движениям, и я приняла этот темп, удерживая его на протяжении всего процесса. Твайлайт неотрывно следила за моими руками, при этом нашёптывая что-то Пинки на ухо и делая заметки на бумаге. Вдвоём делать это было легче и, поскольку мне не приходилось больше объяснять свои действия, я смогла немного отстраниться.

Как говорил герой ещё одного мультфильма из моего детства: «Если не можешь победить, присоединяйся». Немного пораженческая философия, но в моём положении ничего другого не оставалось. Я оказалась в мире вымышленных существ в такой дали от дома, что даже представить сложно, и всё обозримое будущее мне предстояло провести среди них. И возможно, что своими действиями я превратила себя в их секс-рабыню. Что же делать дальше — смириться и научиться получать удовольствие от этого?

Пинки лежала передо мной, распространяя вокруг себя запах естественной вагинальной смазки. Во второй раз этот запах не казался таким уж отвратительным, и даже приобрёл какую-то приятную терпкость. Ярко-розовая кожа малых половых губ и клитора на ощупь была нежной, точь-в-точь, как у обычной земной девушки и я попыталась закрыть глаза и представить на месте пони кого-то из моих старых подруг. В конце концов, я тоже видела других девушек обнажёнными и даже лапала их, пусть и ради шутки.

Открыв глаза, я обнаружила, что мои ощущения не слишком разнятся с тем, что я вижу. Молодая кобылка лежала на спине и кайфовала от того, как мои пальцы отточенными движениями перебирают её клитор и ласкают влагалище — в принципе, ничего такого, с чем бы я не смогла дальше жить. Но я слишком хорошо узнала Твайлайт, чтобы не подозревать о возможности новых экспериментов, и было бы неплохо, если бы я смогла свести своё участие в них к минимуму.

Эврика! Непрошеная мысль в моей голове казалась мне такой простой и одновременно с тем гениальной, что я удивилась, почему сразу не подумала об этом. Если я не могу научить их мастурбировать, нужно научить их заниматься сексом друг с другом! Твайлайт уже доказала мне, что особой разницы, к чему прикасаться языком у неё нет, а научиться чему-то новому она будет только рада.

От этой мысли на моём лице заиграла улыбка и из лёгких вылетел смешок. Единорожка приняла это на свой счёт и адресовала мне ответную улыбку. План был разработан, осталось только выбрать подходящий момент и как можно более ненавязчиво преподнести ей свою идею. Было бы идеально, если б она родилась у неё в голове, но я реально оценивала свои силы, а провернуть такую хитрую комбинацию мог разве что какой-нибудь Варис или Лорд Бейлиш. Их, как на зло, в этой вселенной не оказалось.

Тем временем, пока я пыталась строить козни, мышцы в паху Пинки начали сокращаться. Я велела Твай приготовиться и сама на всякий случай положила одну руку на правое от меня заднее копыто пони. Как по заказу через несколько секунд, всё тело начало сотрясаться судорогами. Я зажала ногу подмышкой, и свободной рукой продолжала совершать поступательные движения во влагалище Пинки; Твай легла на неё поперёк и зажала вторую заднюю ногу копытами. Пинки Пай пыталась вырваться и выгибалась такой силой, какой не ожидаешь от непоседливой любительницы вечеринок, однако, на этот раз мы были готовы и я остановилась не сразу, а только когда она совсем обмякла.

Я аккуратно вынула пальцы — из-за скачки, которую устроила розовая пони, вся моя левая рука была покрыта смазкой, как и грудь, и совсем крохотное пятно оказалось на щеке. Но к своему огромному удивлению, я обнаружила, что от этого меня не тянет обнять мусорное ведро, а, наоборот, я возбудилась. Как и Твайлайт — единорожка теперь сидела напротив меня и маленький бугорок, набрякший у неё в промежности, выдавал с головой её мысли.

– Это было супер-дупер весело! – услышала я тонкий голосок Пинки Пай. – Как ты называла эту штуку, Твайлайт?

– Ты имеешь в виду оргазм?

– Да, теперь это моё новое любимое слово: чимичерри, кумкват, оргазм! – она покатилась со смеху.

Я попыталась встать на ноги, но за время, проведённое в позе лотоса, они затекли и, едва не упав, я начала размахивать руками и заехала себе по носу. Вдруг мой разум пронзило навязчивое желание. Такое бывает, когда в голову приходит мысль, от которой никак не избавиться — сделать что-то запретное и даже опасное, вопреки логике и здравому смыслу, например, когда ты смотришь вниз с крыши десятиэтажки и понимаешь, что от падения вниз тебя отделяет лишь один шаг — и мне хотелось его сделать. Испытывая презрение к самой себе, я поднесла палец, покрытый выделениями Пинки Пай почти вплотную к носу и глубоко вдохнула. Запах теперь почти не вызывал отвращения, и я шагнула: высунув язык, я провела им по пальцу.

Стыд и отвращение к себе захлестнули меня полностью. Я была готова провалиться сквозь землю и исчезнуть с лица Эквестрии, лишь бы не быть в этот момент собой. Но в то же время поняла, что единственная причина моих терзаний только во мне. Сам по себе поступок не значит ничего — я убедилась в этом, отказавшись от одежды — гораздо важнее отношение к нему. Если вдруг для окружающих меня пони лизать чужие выделения — норма, должна ли я презирать себя за это? Собаки на Земле занимаются вещами и похуже на глазах своих хозяев, но от этого их любят не меньше, а я, обладая разумом, готова чуть ли не линчевать себя за секундную слабость.

Я убрала язык обратно и приготовилась тут же сплюнуть эту гадость, но вместо горького, или кислого, или какого угодно ещё вкуса, во рту ясно ощущался привкус карамели. Довольно слабый, но вполне различимый и сладкий! Я отбросила всё претензии к той части разума, которая отвечает за здравый рассудок и полностью засунула указательный палец в рот. Это определённо была карамель.

С трудом переставляя затекшие ноги я подошла к Твайлайт и протянула ей один из оставшихся в смазке пальцев:

– Лизни!

– Э-э-э... Этот палец был внутри Пинки?

– Да, лизни, попробуй.

– Нет, спасибо.

– В чём дело, ты же любишь проверять всё на личном опыте? По крайней мере вчера это тебя не остановило. – подколола я.

Она покраснела, хотя на её фиолетовой шёрстке это было заметно слабо, и чуть приблизила свои ноздри к пальцу, осторожно втягивая воздух.

– Лижи! – сказала я командным тоном. – Не бойся, пахнет неприятно, зато на вкус как карамель.

Твайлайт недоверчиво провела кончиком языка по пальцу, а затем засунула в рот всю пятерню. Я даже испугалась на секунду, что она её откусит, но она только обслюнявила мне все пальцы и отпустила руку.

– Удивительно! Я не думала, что пони внутри может быть на вкус как карамель, – перо на столе снова взлетело и начало выписывать пируэты на новом листе бумаги.

– Кто-то сказал «карамель»? – Пинки поднялась на дрожащих ногах и тут же шлёпнулась обратно на диван. – Забавное состояние, я вся как будто вымотана, хотя всего лишь лежала.

– Привыкай, держу пари, с тобой такое будет происходить частенько.

– Так что вы говорили про карамель? Почему-то после супер-дупер оргазма мне жутко захотелось сладкого.

Твайлайт оторвалась от своих записей и посмотрела на подругу.

– Нет, Пинки Пай, это всего лишь выделения... хм, твои внутренние соки на вкус как карамель.

– Ого! Внутри меня течёт карамельный сок, хочу попробовать, дайте мне! – она опять смотрела на меня своим пупер-шмупер жалостливым лицом и мне пришлось подойти поближе.

– Твай уже облизала все пальцы, осталось немного на груди, можешь лизнуть, но не увлекайся.

Склонившись над Пинки, я подвинула груди к её лицу. Тёплый шершавый язычок коснулся моей кожи. Сперва нежно, но, затем, очевидно, почувствовав сладкий вкус карамели, начал двигаться всё быстрее и настойчивее. Похоже, что атмосфера творившегося за последние сутки в этом доме на меня так подействовала, но мне было приятно. Шершавый язычок не обделил вниманием ни одного сантиметра моих грудей, особенно задержавшись около сосков. И, хотя, карамельный сок уже закончился, Пинки продолжала своё занятие, а я, по непонятным тогда причинам, не противилась.

Когда пони закончила, она положила голову мне на грудь и сказала:

– Какие они у тебя здоровские, жаль, что у меня нет таких же.

Ещё одно лишнее подтверждение, что сиськи нравятся всем, и не зря они правят интернетом на Земле. Хорошо, что в тот момент рядом не пробегали котята, иначе Пинки пришлось бы откачивать после передозировки умиления.

От моих внезапно романтических мыслей меня отвлёк голос Твайлайт.

– Лера, можно тебя на минутку?

Я посмотрела на Пинки Пай, та спала, свернувшись калачиком и положив голову мне на грудь. Аккуратно, чтобы не разбудить, я положила вместо себя подушку, встала и подошла к единорожке.

– Слушаю тебя.

– В свете открывшейся новой информации о вкусе выделений Пинки Пай, у нас осталось одно незавершённое дело, – она вышла из-за стола и села на пол передо мной. – Мне это доставит не больше удовольствия, чем тебе, поэтому давай сделаем это вместе ради науки!

Она раздвинула ноги и посмотрела вниз.

– Суй палец! Я должна уточнить, имеет ли каждая пони собственный вкус или он общий для всего вида.

Я с недоумением посмотрела на неё. Но своей наигранной отрешённостью и жертвой во имя науки она нагнала столько пафоса, что я решила ничего не говорить, а молча вытерла руку о бедро и засунула в Твайлайт два пальца. Она не то, чтобы была сухая, но мне пришлось немного повозиться, прежде чем я ощутила влагу; а глядя на её безразличный вид на протяжении всего процесса, мне стало жаль, что такая актриса до сих пор не получила Оскара. Доставая руку я, как бы нечаянно потёрлась о её клитор — пусть помучается теперь, нечего было меня заставлять делать то, что мне неприятно.

Я вытянула ладонь перед собой и ткнула Твай в бок. Она открыла глаза, но ей потребовалось ещё несколько секунд, чтобы понять, где она и что от неё хотят. Затем она лизнула руку и тут же скривила рот, отплёвываясь.

– Фу, что за гадость, это определённо не карамель или шоколад!

– Я знаю, что вкус семени у земных мужчин зависит от того, что они едят. Может быть с пони так же, и смазка Пинки на вкус такая из-за того, что она ест только сладости, а ты ничего кроме салата и сельдерея в рот не берёшь? – предположила я.

– Да, пожалуй, на вкус это было как тушёный размороженный прошлогодний сельдерей. – Твай закончила отплёвываться и села обратно за стол, неловко стараясь держать промежность подальше от соприкосновения со стулом. – Надо подправить заметки и послать письмо Принцессе.

Я не придала этим словам особого значения, но спросила:

– Ты что, оправляешь отчёты о сексе принцессе Селестии?

– Конечно, она же мой учитель, и я докладываю ей обо всём, что узнаю нового.

Фейсхуф, не иначе.

– Ты рассказываешь о своих открытиях тысячелетнему монарху, которая, наверняка, разбирается в этих вопросах лучше тебя и при этом посылаешь ей подробные описания самых интимных процессов?

– Конечно! Возможно, она и знает об этом больше меня, но она точно ни разу не занималась этим с человеком, так что ей это тоже будет полезно знать.

– Ладно, отложим эту тему, – я сдалась, почувствовав урчание в животе. – У нас есть что-нибудь позавтракать?

– В холодильнике, как обычно.

– А кроме травы? – я её опять подловила.

– М-да. Возьми в моей тумбочке пару битов и купи несколько тортиков побольше. Наверно, пора пересмотреть свои увлечения в еде.

Ложка флафа в бочке с проном.

Позавтракав в ближайшей кафешке, я заскочила в Сладкий Уголок и купила пару тортов и коробку пирожных, за одним предупредив мистера и миссис Кейков, что Пинки сегодня вряд ли выйдет на работу.

– Не беспокойтесь, она у Твайлайт, помогает ей с очень важными исследованиями. Представляете, ещё только десять, а она уже вымотана до изнеможения, бедная Пинки Пай.

Миссис Кейк была так мила, что дала мне бесплатно дополнительную коробку персиковых пирожных для розовой пони, и я решила не заходить на рынок за фруктами, а сразу вернулась в Библиотеку. Я застала подруг там же, где и оставила полчаса назад: фиолетовая сверяла записи и делала выписки, а розовая мило посапывала, уткнувшись носом в подушку. Я решила их не беспокоить, — хватит с меня приключений на сегодня, мои пальцы не железные — поэтому осторожно проскользнула на кухню, закинула продукты в холодильник и вышла через заднюю дверь.

День был ясным: пегасы с утра разогнали облака и теперь солнце палило нещадно. Я пыталась придумать себе занятие, чтобы как обычно не маяться от безделья, но в голову лезли только мысли об «исследованиях» Твайлайт. Не придумав ничего лучше, я решила пройтись до озера и искупаться, благо купальник мне теперь не был нужен.

Озеро находилось недалеко от дома Флаттершай, так что после купания можно было дойти до неё и, возможно, остаться на обед, а потом перекантоваться где-нибудь до ужина. Впрочем, все эти планы казались мне какими-то далёкими, потому что в моей голове мысли устроили маленькую революцию, убивая тех своих собратьев, которые ещё пытались заставить меня чувствовать стыд от произошедшего утром. Но их оставалось не так уж много и держать оборону больше было некому.

Тем временем, озеро уже оказалось передо мной и я, не замедляя хода, рыбкой прыгнула в воду. Прохлада всегда приводила меня в чувство, а после солнцепёка контраст с ней оказался очень ярким и мой мозг пронзили тысячи иголок, сигнализируя об опасности шока.

Я не спеша плыла на спине, подставив лицо и грудь под ласковые лучи солнца, а в это время в голове снова крутились сотни мыслей одновременно, путаясь и перебивая друг друга.

«Если бы Твай действительно была мне подругой, она бы не заставляла меня, а просила и уважительно относилась к отказам.»

«Но Твай, есть Твай — такова её природа, и тут ничего не поделать. Именно такой я полюбила свою любимую Принцессу ещё десять лет назад и глупо жаловаться теперь.»

«А если она будет продолжать в том же духе, что мне делать? Нужно будет подумать, как заставить её заниматься сексом с другими и оставить меня в покое.»

«Хм, так приятно припекает грудь, похоже, зря я избегала соляриев дома. Как вернусь, нужно будет записаться туда.»

«Ой, чёрт, дом! Интересно, Селестия делает что-нибудь, чтобы вернуть меня назад, или только зачитывается по вечерам отчётами лучшей ученицы?»

«Если бы я обладала такими же сопособностями, как Принцесса смогла бы я устоять перед соблазном силы и не стать Найтмер Лерой? Хм.»

Таким образом я нарезала круги по озеру, пока не заметила на песчаном пляже на противоположном берегу Рейнбоу Дэш. Она лежала в шезлонге, поглощённая книгой о Деринг Ду. Я не знала, заметила ли она меня, но подумала, что будет не слишком вежливо уплыть не поздоровавшись.

– Привет, Рейнбоу! – я вышла из воды, на ходу отжимая намокшие волосы.

Пегаска лежала, зажав книгу в копытах, её лоб украшала маска на глаза, которую надевают для защиты от света; она не сразу заметила моё присутствие.

– О! Привет ещё раз, сегодня что, мой день рождения!? Сначала Твай дала мне книгу про Дэринг Ду, название которой я выдумала с ходу, а теперь я нашла тебя!

Я непонимающе посмотрела на пегаску, возможно, она перегрелась на солнцепёке? Отложив книгу в сторону, Рейнбоу в один прыжок оказалась передо мной.

– Утром я вообще-то приходила к тебе, но Твай меня прогнала.

– Интересно, зачем?

– У меня есть дело к тебе. Нужна твоя помощь.

Это становилось интересным, и если мне не нужно работать пальцами и совать их в пони, я была согласна на всё.

– Пойдём-ка, отойдём в сторону, здесь могут быть лишние уши.

Я оглянулась на пустынный пляж и молча поплелась за пегаской, но она уже скрылась из виду. Внезапно что-то схватило меня сзади и я поднялась в воздух.

– Ты плетёшься, как улитка, – расслышала я голос Рейнбоу Дэш сквозь свист ветра в ушах. – Смотри как надо!

Оторвав меня от земли, она взлетала всё выше, пока озеро под нами не превратилось в голубую точку, размером с горошину. От скорости и высоты у меня закружилась голова и я почувствовала, как желудок подбирается к горлу. Я попросила пегаску спуститься, но она лишь засмеялась в ответ, хотя и начала снижаться.

Очертания города на фоне Вечносвободного Леса становились отчётливей по мере того, как мы приближались к ним, однако, сделав очередной вираж, Рейнбоу отлетела в сторону и приземлилась на траву в двухстах метрах от места нашей встречи. Я поглядела на неё с укоризной, но ничего не сказала, хотя на деле мне хотелось зарядить ей увесистый фейсхуф.

– Итак, – мне всё же пришлось начать разговор, потому что пегаска как воды в рот набрала. По её виду было понятно, что она не знает с чего ей начать. – Может расскажешь, в чём дело?

– Ну-у... – пока она мялась, я решила устроиться поудобнее и легла рядом, подставив руку под голову, и с удовольствием отметила, как это приятно, когда трава щекочет всё тело полностью. Мускулы приятно ныли после плавания, а ветерок холодил кожу. – Ты всё время зависаешь с Твайлайт и она, наверно, говорила тебе о Брачном Сезоне пони?

«И она туда же,» – выругалась я про себя.

– Хотя, может и не говорила, в общем, это такое время в жизни пони, единственный раз в году, когда они могут завести себе пару и зачать жеребёночка. И это начнётся уже скоро.

– Дай угадаю: ты хочешь узнать, как это происходит?

Рейнбоу покатилась от хохота.

– Узнать!? Да я больше всех в Понивиле знаю, как это делается, – нерешительность пони как копытом сняло и, поймав свою волну, она продолжила. – К твоему сведению, я общаюсь только с крутыми пегасами в Клаудсдейле, и все они гораздо старше. Так что о том «что», «куда», «как» и «сколько» я знаю прекрасно!

– Тогда в чём моя помощь? – теперь я чувствовала себя не в своей тарелке.

– Ну, техническая сторона вопроса мне хорошо известна, но это мой первый раз и я не хочу остаться без жеребца — их меньше, чем кобылок в Эквестрии. Пусть не на много, но остаться одной в это время — врагу не пожелаешь. А я краем уха слышала от Твай, что у вас на Земле Брачный Сезон идёт круглый год, и подумала, может быть, ты знаешь об этом деле больше пони?

– Ты хочешь закадрить жеребца?

– Типа того.

Вот эта работа была по мне! Сколько мужиков в Москве сохли по мне в своё время, и скольких ещё я милостиво решила не трогать своими чарами — не сосчитать. Если бы за соблазнение присуждали разряд, я бы давно носила чёрный пояс. Хотя розовый или жёлтый смотрятся симпатичней. Я загорелась новой идеей, которая могла помочь мне отвлечься от размышлений и провести время с пользой.

– Так, с чего начнём, есть понь на примете?

– Да, жеребец есть, и в этом году тоже его первый раз. Но может быть проблема — у него, типа, есть подружка.

– Ничего, подружка не стенка, подвинется, – меня уже начало распирать от любопытства. Под уважительным взглядом Рейнбоу, я попросила её рассказать больше.

Пегаска начала с того, что открыла мне имя своей пассии — его звали Тандерлейн. За всё время в Понивиле я видела этого пегаса всего пару раз, — чёрный с серой гривой и меткой в виде молнии, выходящей из тучи — оказалось, что он как и Рейнбоу мечтает попасть к Вандерболтам, к тому же он один из немногих, кто не плетётся, как черепаха, и вообще милашка и самый подходящий вариант для Радужногривой. Остальных она даже не рассматривала на роль своего жеребца; что ж, трудные задачи — мой конёк.

Подружка, как выразилась Рейнбоу изначально, на деле таковой не оказалась. Блоссомфорт была просто его хорошей знакомой и они довольно много общались, что увеличивало её шансы быть выбранной в Брачный Сезон Тандерлейном. Именно этого нам нужно было избежать. Я попросила Рейнбоу так же рассказать побольше о пегасах, их традициях, возможно, брачных обрядах или даже эрогенных зонах.

– Немногие знают, – начала она, смутившись. – Но самая чувствительная часть тела у пегасов — это крылья и часть спины между ними. Во время брачного ритуала мы нежно покусываем крылья друг друга и ласкаем спину, от чего получаем просто неземное удовольствие. Но это находится под большим секретом от остальных, поэтому я прошу тебя не рассказывать никому о том, что ты узнала.

Это была несомненно важная информация, поэтому я, повинуясь инстинкту нарушать все запреты, как можно непринуждённее подползла к пегаске и резким, но аккуратным движением провела по её спине между лопаток и левому крылу. Я ожидала бурной, со слов самой Рейнбоу, реакции на прикосновение, но её не последовало. Вместо этого радужногривая упала на спину и залилась звонким смехом.

– По-поверила, мва-ха-ха! Ну ты даёшь, я так не смеялась с тех пор как мы с Пинки Пай подмелили чернила Твайлайт на невидимые! – она так и лежала на спине, переберая ногами в воздухе и хлопая крыльями – Чувствительные — да у пегасов на крыльях нет ни одного нерва, только мускулы и перья, а мои так вообще сделаны из стали!

Я села, поняв, что меня обвели вокруг пальца, и скуксилась. Рейнбоу, отсмеявшись повернулась ко мне.

– Не обижайся, мы с моими лучшими подругами всегда подкалываем друг дружку — спроси Пинки или Эпплджек, они подтвердят.

– Так смешно, что я даже забыла посмеяться.

– Ну, чего ты? Я же практически только что официально произвела тебя в свои лучшие подруги! А подруги не должны обижаться, если их разыгрывают.

Снова эта отмазка. Похоже, что в Эквестрии дружба накладывает чересчур много обязательств на тех, с кем дружат пони. Только вот мне об этом рассказать никто не потрудился. Проглотив выползающий наружу ком негодования, я сделала вид, что прониклась этой новой идеей и теперь всё в порядке. А на самом деле думала, не стоит ли подколоть саму Рейнбоу и заставить её сесть в лужу перед Тандерлейном, но потом откинула эту мысль. В конце концов, шутка должна быть смешной.

Отделавшись от пегаски несколькими невнятными советами, вроде тех, что дают в различных передачах по телевизору (будь собой, веди себя естественно, проявляй заботу и внимание, умей выслушать его и поддержать беседу), я вернулась в Понивиль, прожигая по пути взглядом всех пони, кому не повезло оказаться на моём пути. Ещё я пообещала ей, что подумаю над вопросом в тишине и разработаю тактику поведения, а на самом деле внутри вся клокотала от злобы. Мир сошёл с ума или со мной что-то не так? Почему каждый раз, когда мне повезёт с кем-то сблизиться, оказывается, что я нужна ему только как ходячее решение проблем? Почему я не могу быть просто другом, не разгребая за ними тонны всякого дерьма и нечистот, совать пальцы всюду, куда попросят и ходить по улицам голой средь бела дня?

Лишь дойдя до библиотеки, я заметила струйку красновато-бурой жидкости стекавшей по внутренней стороне бедра и у меня отлегло от сердца: мир в порядке — это просто ПМС. Как всегда, по расписанию.

Безысходность превращается... Превращается безысходность в.

Следующие пару дней, в силу определённых причин, мне пришлось безвылазно провести в библиотеке. Я попыталась объяснить Твайлайт причину своей «болезни», как она выразилась, но не думаю, что с моих слов ей удалось понять суть самого процесса менструации и овуляции. Единственное, чем она могла мне помочь — принести какое-нибудь обезболивающее. Но так как пони болеют и травмируются редко, их медицина развита на уровне фельдшерства, без сильного разделения и углубления в отдельные области. Ей пришлось просить местную знахарку сделать отвар. Я выпила несколько порций, рассчитанных на взрослую кобылу, но это не сильно мне помогло, возможно, из-за каких-то особых различий между людьми и пони, или ещё по каким неизвестным мне причинам. И Твайлайт сочла благоразумным не лезть под горячую руку и оставить меня в покое на некоторое время, пока я не приду в себя, и за одним выразила своё сочувствие всем кобылкам Земли в моём лице.

Похоже, действительно, жизнь человека вдали от родной цивилизации не становится лучше, даже если он, или она, живёт в мире волшебных пони. Первое время я привыкала к этому миру, бессознательно отыскивая какие-нибудь схожие черты. Их казалось очень много, начиная с быта и устройства общества, заканчивая теми же птичками и бабочками в лесу, и их мир напоминал мне дом. Но ровно настолько, насколько нарисованная во флэше лысая обезьяна, лежащая на диване с перекошенным лицом, похожа на рембрантовскую Данаю. Это осознание пришло позже, именно когда я столкнулась с несовершенством здешней идиллии, которое бурой жидкостью изливалось у меня между ног. Дело даже не в том, что месячные сами по себе являются последним рубежом вселенского зла, — к ним я уже успела привыкнуть за долгих шесть лет — но на Земле это всего лишь часть общего, часть обычной жизни. В то время, как в Эквестрии — нонсенс. Вся сказка, которая меня окружала до этого, рухнула вмиг. Я как-то сразу поняла шестым чувством, или ещё чем, что не принадлежу этому миру и я здесь лишняя.

Это открытие отрезвляюще подействовало на меня, и я, наконец, поняла, что именно меня отталкивало в опытах Твайлайт: не факт того, что я занималась сексом с другими девушками, и не то, что они технически были лошадьми, и даже не то, что меня заставили это делать; на просторах интернета можно найти ещё не такие откровения, и большинство из тех роликов меня действительно заводили. Просто секс, как и мастурбация среди всего этого мирного великолепия казались теперь чем-то инородным и не заслуживающим права на существование.

Довольно иронично, что такие мысли посетили меня именно в тот момент, когда я лежала в комнате Твай на специальной подстилке, чтобы не испачкать плед, в луже собственных менструальных выделений, скорчившись от жесточайшего дискомфорта, который блокировал мою способность мыслить позитивно. Возможно, стоило подождать, пока в мой радужный мир вернутся другие краски, кроме чёрного и серого и не строить далеко идущих планов, но у меня была цела бездна времени, в которую растянулись эти три дня, и полное отсутствие желания что-либо делать или двигаться вообще. Поэтому разогнав тяжкие думы о бренности своего бытия при помощи светлых воспоминаний о доме, семье, родном универе, пицце с пятью сортами мяса... о тёплом шершавом языке Пинки Пай, я попыталась уснуть.

Меня разбудил стук капель по стеклу. Я проснулась и молча подошла к стеклу, не понимая, почему на улице идёт дождь, ведь ясная погода по планам самих же пегасов должна была стоять как минимум до конца недели. Капли тонкими струйками ползли вниз, разрушая гармонию мира, на который я смотрела сквозь окно. Внезапный порыв ветра разомкнул его створки и на меня пахнуло прохладой и сыростью. Я подошла ближе, выглянула наружу: улицы тонули в тумане. Он поднимался с реки и двигался навстречу городу, стирая на своём пути все краски с его лица. Над белой пеленой вдали одиноко возвышалась башня Ратуши на фоне смутной зелёной полосы, которую раньше принято было называть Вечносвободным лесом. Понивиль никогда уже не будет прежним, подумалось мне тогда. Я не знала, в чём причина такой резкой перемены, но несомненным было то, что города, которые поглощает туман уходят в небытие и не возвращаются оттуда никогда. Я не могла этого допустить.

Шестерёнки закрутились в моей голове. Как будто за то время, пока я спала, мои мысли пришли в согласие друг с другом и теперь я точно знала, что должна сделать. Убить Твайлайт. Не знаю зачем и как, но она точно связана с событиями, что творятся сейчас в городе. По крайней мере, мне нужно найти её, чтобы поговорить, но я всегда готова пойти и на крайние меры. Одно обстоятельство удерживало меня на месте: крёстная мать преступного мира привыкла держаться в тени; чтобы найти её, сначала мне придётся побеседовать с её назваными сёстрами. Хотя за ними стояли банды из тысяч пони, но на самом деле и Пинки Пай, и Эпплджек, и Рейнбоу Дэш, и Флаттершай, и даже Рарити — всего лишь верхушка айсберга. Все их преступления лежат на поверхности, но тонкие нити их замыслов ведут куда глубже и теряются, как в тумане. Я была точно уверена, что есть пони, который дёргает за верёвочки, приводя в движение огромную машину теневых финансов и грабежей, и управляя при помощи неё жизнью Эквестрии. Хотя нити путались и обрывались, не давая полиции выйти на след, меня обмануть было сложнее, чем всех этих продажных копов. Несомненно, это была Твайлайт: лучшая ученица и правая рука самой принцессы Селестии, только она могла создать замысел столь изящный в своей простоте, сколь ужасный в последствиях и организовать всю структуру подпольной организации. Нет, здесь видна работа явно незаурядного ума, гения от преступного мира.

Больше медлить было нельзя. Я накинула на плечи плащ и вышла наружу. На моём бедре, мерно покачиваясь при движении, лежал двенадцатый Глок, а в голенище сапога приятно холодил ногу миниатюрный сорок девятый Смит-эн-Вессон. Я была настроена решительно и остановить меня могло только одно обстоятельство: смерть.

Первой в моём хит-параде прихвостней была Эпплджек. Эта кобылка стояла во главе шайки земных пони, известной как Эппл Фэмили, или просто Семья. Эти отморозки держали в страхе все промышленные и фермерские районы Юга своими постоянными ночными набегами. И если кто-то из промышленников или простых работяг не хотел платить, утром его находили с проломленной головой, а где-нибудь на теле обязательно зияла дыра от укуса и вырванный зубами кусок плоти, лежавший рядом; «надкушенное яблочко» — фирменный знак Эпплджек. Рядом с ней всегда ошивались её громила-братец, он откликался на имя Большой Мак, и младшая сестрёнка Эпплблум, — у той ещё не было особой метки, но в искусстве выбивать признания и заключать соглашения при помощи ударов копыт, ей не было равных. Твайлайт могла использовать их только как грубую силу, чтобы держать город в повиновении, ни на что иное они не были способны. Найти Семью было не сложно, — каждый тут знал заброшенную ферму Свит Эппл Экрс — поэтому сейчас мой чёрный Импала вёз меня по размытой непрекращающимся дождём дороге на Юг.

Первым сигналом к тому, что я почти на месте стали угрожающие надписи. Они были повсюду, куда падал взгляд и не сулили путнику ничего хорошего. Но я была не настолько тупа, чтобы верить всему, что пишут и лишь прибавила ходу.

Особняк Свит Эппл Экрс смотрел на меня из тумана тёмными провалами своих окон и отчего-то у меня возникло неприятное предчувствие. Мне пришлось устроить гонку с дождём, чтобы не промокнуть окончательно, и, когда я подошла поближе, до меня донеслась музыка. Она шла не из дома, а из амбара, что стоял рядом. Сквозь его неплотно сбитые доски просачивался свет. Я различила мелодичные звуки банджо и скрипки, чей-то высокий голос пел песню:

We're Apples forever. Apples together.

We're family, but so much more.

No matter what comes, we will face the weather.

We're Apples to the core.

Я слышала этот голос всего один раз, но он болью был выжжен у меня на подкорке. Пальцы сами сжались в кулаки и я замерла, прислушиваясь. Судя по разговорам их было немного — шесть или семь. Голос, который пел песню принадлежал Эпплджек, и ей, как всегда подпевали её братец и сестра. Надеяться на мирное разрешение вопроса не приходилось: Эпплджек была предана Твайлайт как цепной пёс, и даже отсидев три пожизненных срока в кантерлотской тюрьме, вряд ли изменила свои принципы. Оставалось только проверить, кто для неё значит больше: Семья или Хозяйка.

Но для начала нужен план. Ворваться туда и положить всех мордой в пол? Можно, но велика вероятность, что Большой Мак или Эпплблум погибнут, попытавшись сопротивляться, а это недопустимо. Нет, здесь нужно было действовать хитрее. Войти, демонстративно выкинув ствол, заболтать, а затем удивить пушкой, которая лежит в сапоге, тоже нельзя — эти ребята не из тех, кто сначала думает. Запросто проломят голову, и зароют в компостной яме или скормят свиньям. С каждой секундой раздумий, время, отпущенное городу, уходило сквозь мои пальцы. Я решилась на импровизацию и крикнула, что было дури:

– Эпплджек! – все звуки в амбаре смолкли и наступила тишина, которую нарушал только приглушённый цокот копыт. – Выходи, оранжевая сучка, разговор есть.

Я догадывалась, что сейчас происходит внутри: одними кивками головы и жестами она раздавала приказы своим помощникам, которые осторожно начали вылазить изо всех щелей. Без сомнения, они приняли меня за сбрендившую пони, которой надоело жить, но их ожидал сюрприз. Мало того, что я была человеком, в руках у меня была пушка, способная размозжить голову любой лошадке, даже такой твердолобой, как Эпплджек. Сейчас она скажет что-нибудь, чтобы определить моё точное место:

– Ты кто? Заходи внутрь, поговорим!

Не на ту напала. Штакетина слева от меня отъехала в сторону и из образовавшейся ниши выставилась голова пони. Цвет гривы и масть в тумане разобрать было трудно, но мне и без этого было всё-равно; я огрела его рукоятью Глока по затылку. Судьба в очередной раз преподнесла мне подарок: из-за отодвинутой штакетины открывался отличный обзор. Я осмотрелась. Пони внутри амбара разошлись по углам и были скрыты от моих глаз, только Эпплджек вместе с сестрой стояли в центре, в качестве приманки.

Протолкнув оглушённого здоровяка внутрь, я залезла следом, стараясь издавать как можно меньше шума. Теперь, по моим прикидкам, мы были в амбаре одни, а остальные, если я правильно просчитала, бродят вокруг, отыскивая мои следы — что ж, удачи. В принципе, мне было достаточно этих двоих; я вышла из своего укрытия, больше не таясь, демонстративно передёрнув на ходу затвор, и направив дуло пистолета на малявку Эпплблум.

– Держу пари, вы обе знаете, что это за штука? – назначение и эффект, который производит мой Глок, им были несомненно известны. На их глазах из этого малыша я сначала прямо на лету отстрелила крыло их товарке Рейнбоу Дэш, а затем украсила её мозгами одну из крыш Кантерлота. Это произошло несколько месяцев назад, Рейнбоу, тогда ещё живая, работала наёмным убийцей и получила моё имя в конверте вместе с гонораром. Однако, из той схватки победительницей вышла я. – Поэтому, обойдёмся без геройства. Всё, что мне нужно от вас — это правильные ответы на мои вопросы.

– А пизду тебе не облизать? – маленькая нахалка не отличалась тактом.

– Когда понадобится, я обращусь именно к тебе, сладкая, – в словесных перебранках с пони у меня было мало опыта, но, кажется, я усмирила её пыл на некоторое время. – А теперь, давайте поговорим. Верно ли утверждение: за убийством Рарити стоит Твайлайт Спаркл?

По лицу Эпплджек пробежала тень сомнения, но Эпплблум продолжала раскрывать свой поганый рот под чужую фонограмму:

– Тебе виднее знать, кто её убил, легавая. Рарити была нашей сестрой, и никто из Семьи и тем более мисс Твайлайт не посмели бы тронуть её пальцем!

– Похоже твоя сестра так не считает, – кивнула я на Эпплджек. Её лицо залила краска: поймать деревенщину за руку ничего не стоило. – Итак, я повторяю вопрос: это Твайлайт заказала тебе Рарити? Поторопись с ответом, иначе твоя сестрёнка повторит судьбу Рейнбоу Дэш.

Похоже, перед Эпплджек впервые встал такой сложный выбор. На её шее вздулись вены, а мышцы напряглись от бессильной злобы. Эпплблум, наоборот, стояла, не выражая никаких эмоций. Сначала мне показалось, что это всего лишь фарс, но на самом деле она уже поняла ответ по молчанию сестры. В таком юном возрасте крушение идеалов происходит болезненно, и мне даже стало жалко, что придётся убить её через пару секунд — возможно у неё появился крохотный шанс на исправление.

Обратный отсчёт в моей голове подходил нолю, в полной тишине тихонько щёлкнул курок, довзводя затвор, рука инстинктивно напряглась, готовясь к выстрелу.

– Стой! Я всё скажу.

– Вопрос прежний.

– Да, это была Твайлайт.

– А кто исполнитель?

– Я.

В тишине раздались всхлипывания Эпплблум. Она больше не боялась моего пистолета. Я полагаю, в тот момент ей было всё-равно, сколько продлится жизнь: секунду или пятьдесят лет. Эпплджек попыталась её утешить, но она лишь оттолкнула её копыто. Какая самоуверенная кобылка, возможно, я могла бы её использовать в своей игре, но сначала нужно было разобраться с её сестрой.

– Вопрос номер два, правила те же: где прячется Твайлайт Спаркл?

На этот раз раздумья длились меньше и мне даже не пришлось производить обратный отсчёт.

– Твай всегда находит нас сама. Последний раз я видела её пару дней назад — она приходила, чтобы отдать распоряжения. Может быть она всё ещё где-нибудь в Понивиле, не знаю, честно!

Рассуждения путанные, почти никаких фактов — но ничего другого от этой деревенщины я и не ожидала. Главное, что мне теперь известно, что она в Понивиле. Стоит пройтись по остальным адресам.

– Я тебе верю. Но за убийство специального агента ККБ, по законам военного времени, именем Отдела Юстиции, я приговариваю тебя к смертной казни. Приговор будет приведён в действие незамедлительно.

Прежде чем я успела что-либо сделать или даже подумать, дверь в амбар с оглушительным гулом отъехала в сторону и пронзительный вопль почти оглушил меня:

– А вот и я! – хозяйку этого сопрано я тоже узнала без представления — Пинки Пай. – Ой!

Быстрее розовой молнии она оказалась у меня за спиной, так что даже моя реакция прирождённой охотницы в этот раз не спасла, и копытом выбила пистолет из руки. Следующий удар пришёлся точно в висок и я слегла.

– Удачно я зашла, чтобы спасти вам жизни, Эпплджек, – последний смешок Пинки Пай растворился в тумане боли.

Забытье длилось едва ли дольше, чем вся предыдущая сцена. Я очнулась практически мгновенно, но была уже связана, и место изменилось до неузнаваемости, как будто во время антракта рабочие сменили декорации на сцене.

Я лежала, опутанная верёвками, они мёртвой хваткой держали запястья и стопы. Мои конечности были разведены в стороны, как у человека да Винчи. На мне не осталось ни клочка одежды и надежду на Смит-эн-Вессон в за правым голенищем можно было отбросить. С трудом я смогла разглядеть стол, на котором лежала и комнату, она была похожа на операционную, вокруг на металлических столах ждали своего часа хирургические инструменты. На столике справа лежала циркулярная пила, провод шёл от неё к ближайшей розетке.

Теперь настало время паниковать. Мои планы пошли прахом, неужели всё кончено? Не было сомнений, что я нахожусь в лаборатории Пинки Пай где-то под Сахарным Уголком, а раз Твайлайт Спаркл в городе, она не преминет посетить столь важного гостя.

Словно в подтверждение моих мыслей, дверь позади меня открылась и на стене прямо перед моими глазами появилась тень пони с обломленным рогом. Последние сомнения пропали.

– Так, так, так, кто же это может быть? – опередила я вступительную речь единорожки, надеясь выбить её из колеи провалившимся эффектным появлением. – Твайлайт Спаркл, или мне называть тебя товарищ Сумеречная Искорка?

Я решила с ходу выложить на стол для препарирования все карты и посмотреть, удастся ли мне заинтересовать её. На кону стояла моя жизнь, но время сдаваться ещё не наступило: удачно разыгранная комбинация может, если не спасти меня, то заставить её нервничать и, возможно, начать совершать ошибки, что, в целом, тоже неплохо и приведёт к её краху. Операция будет считаться проваленной только когда последний гвоздь войдёт в крышку моего гроба — до тех пор я намерена воевать с полной отдачей. Я собрала все свои знания и волю в кулак и начала:

– Сколько сейчас платит Лунная Республика своим лучшим агентам, возможно, мне удастся удвоить эту сумму? На солнечной стороне медведи толще и балалайки звонче, сможешь пить водку сколько влезет, а закусывать матрёшками, – я должна была показать, что знаю гораздо больше, чем следует и вынудить Твайлайт упустить инициативу в разговоре. Но ответом мне был заливистый звонкий смех.

– А ты забавная, Лера, – единорожка обошла стол, на котором я лежала и, наконец, предстала перед моими глазами: то самое лицо, которое я запомнила. Фиолетовая шерсть и тёмно-синяя грива с лиловой прядкой, через всю правую щёку протянулся уродливый шрам. Она смотрела на меня с приторно-сладкой улыбкой, и уголки губ ползли в верх с каждым произнесённым словом, а глаза в это же время сверлили меня с леденящей холодностью. – Но, недогадливая, а жаль. Я думала, ты окажешься более смышлёной. Единственный достойный противник на всю Эквестрию, но, всё-таки, вот она ты — лежишь, прикованная к столу в моей лаборатории, готовая к экзекуции. Однако, нужно отдать тебе должное, ты нашла меня; и не стоит винить себя в некомпетентности, тут заслуга целиком принадлежит Пинки Пай и удачному (или не очень) повороту судьбы.

– Тогда, я хочу просить одну вещь, – на самом деле, если бы обстоятельства повернулись наоборот, и она лежала на столе вместо меня, вопросов было бы больше, но я чуяла смерть затылком и хотела узнать. – Зачем это всё? Столько невинных жертв и полная разруха в стране — ради чего?

– Ради науки, моя недогадливая. – она обошла стол кругом и открыла входную дверь. – Доктор Пай, прошу вас в сто первую. – затем обратившись ко мне, продолжила. – Видишь ли, Лунная Республика к этому не имеет никакого отношения. Грубо говоря, она вообще не существует. Много лет назад принцесса Селестия выдумала эту игру в противостояние двух стран, чтобы подстегнуть интерес эквестрийцев к развитию, но это не сработало — они всего лишь начали дрожать под одеялом, сидя у себя дома. Этот провал привёл к интересному парадоксу, который я сейчас изучаю, но для этого мне нужен террор. Понимаешь ли, иначе они становятся слишком уверенными в себе и пытаются оказывать сопротивление.

Её прервал цокот копыт, раздавшийся в коридоре. Судя по звукам, ещё одна пони вошла в комнату и затворила дверь.

– Доктор Пай, наконец-то! Прости, Лера, пора заканчивать, увидимся в следующей жизни.

Я смотрела на неё выпученными от страха глазами: я всегда знала, что при моей работе смерть — всего лишь вопрос времени, но надеялась, что это произойдёт в драке или от копыт наёмного убийцы. Нужно было дать Рейнбоу шанс закончить своё дело.

Справа над моим ухом зашелестел электрический двигатель, приводя в движение механизм моей смерти.

– Приступайте, доктор Пай.

Розовая пони в белом халате медленно появилась в поле моего зрения, катя перед собой на столике какой-то агрегат. Мне показалось, что это дрель или нечто похожее.

Твайлайт обошла меня с другой стороны и заняла место наблюдателя над левым ухом, так что я могла видеть только её синюю гриву перед своим носом. Она дождалась, пока Пинки Пай займёт место точно у меня между ног и, нежно смакуя каждое слово, прошептала:

– Это новейшая дилдо-машина, изготовленная по твоим чертежам. Ты будешь умирать очень-очень медленно, испытывая один за одним сотни оргазмов, и когда твоя нервная система под их напором откажет, я буду здесь, чтобы зафиксировать на бумаге твой последний вздох. Во имя науки!

Машина, монотонно гудя, приближалась ко мне, высовывая перед собой снующий вперёд-назад наконечник в виде мужского достоинства внушительных размеров. Он вошёл в меня грубо без подготовки и я вздрогнула от боли. Поступательными движениями он начал разрывать меня изнутри на части, пробираясь всё глубже. Обещанных оргазмов не последовало, я зашлась в неистовом крике и услышала у себя над ухом всё тот же шёпот:

– Лера, вставай, пора в школу.

Возможно, от боли у меня уже помутился рассудок и я не расслышала её слова?

– Лера, проснись!

Сон тяжёлой волной откатился назад, оставив меня наедине с навалившейся реальностью. За окном была уже ночь, я лежала на том же боевом диване на белой подстилке, в огромной луже буроватой жидкости.

– Лера, ты в порядке? Ты кричала во сне и я пришла тебя проведать, – голос Твайлайт теперь принадлежал не злому гению со шрамом на щеке и сломанным рогом, а всё той же милой улыбчивой единорожке, которая приютила меня у себя в библиотеке.

Только сейчас я ощутила острую пронзающую боль в паху и подавила уже было начавшийся вопль. Раньше такого не было ни разу и понять, что стало причиной не было возможности и сил. Сон окончательно развеялся вместе с болью и мне стоило огромных усилий, чтобы мой голос не выдал мои страдания. Твайлайт сотворила какое-то заклятие, на подобии магического компресса, и боль ненадолго спала. Она просидела возле меня всю ночь, держа мою холодную руку своими копытцами, и рассказывала разные истории о летающих единорогах и фабриках, которые делают радугу. Ближе к рассвету боль утихла настолько, что я смогла снова уснуть. На этот раз без снов.

Глава 8.

Воспоминания о прошедшей ночи не давали мне покоя. Я никак не могла перестать думать о значении этого сна. Было в нём что-то зловещее, и несмотря на то, что я не верила в вещие сны, произошедшее ночью меня пугало.