Миниатюры по TES'y.

Перемирие и немного птичьих домов.

Высокий Хротгар. Крепость, являющаяся оплотом для старцев, именующих себя Седобородыми. Величественное сооружение, возведённое в незапамятные времена как символ победы человечества над силами природы, покорения вершины самой высокой горы Нирна, сейчас кипело жизнью. У подножия Глотки Мира располагались два лагеря — имперских лоялистов и повстанцев, ратующих за свободу северной провинции. Взаимное недоверие и многочисленные подозрения витали в воздухе, едкой кислотой отравляя души воинов, северные ветры вкладывали в умы ледяные осколки вражды. Тайные и явные талморские агенты чумными крысами проникали повсюду, разнося заразу раздробленности. Людской улей бурлил, разделённый на два цвета — красный и синий. Разумные разных рас терпели соседство неприятеля — до поры.

В самой обители, тем не менее, находилось лишь несколько человек, не считая монахов, — таковы были условия встречи. В глубинах монастыря старцев раздавались шумные голоса спорящих людей.

— Возможно, я чего-то не понимаю, — горячился пожилой имперец, при взгляде на которого, как ни странно, смотрящего отнюдь не посещали мысли о старческом бессилии, — Мы собрались здесь ради заключения перемирия. Что здесь делает он? — Вопрос был задан тем тоном, каковым обычно произносятся вопросы, на которые знаешь ответ. И он тебе не нравится.

— Обычная практика Дома Радуги, Эсберн. Ты прекрасно знаешь это, — Отозвался другой старик в обычном сером плаще. Впрочем, назвать его “стариком” было так же сложно, как обозначить прекрасное выдержанное вино благородной лозы “передержанной кислятиной”. Лицо его было исполнено. Просто исполнено, ибо он был выше всяких “сил”, “надсил” и прочих пафосных, но не всегда уместных слов.

Эсберн перевёл взгляд на желтую пони с розовой гривой.

— Хорошо, но что здесь делает она, Арнгейр?! — с едва скрываемой яростью процедил глава Клинков.

— Флаттершай со мной. Что-то не так? — Массивный воин с рогатым шлемом и огромным, едва умещающимся в ножнах за спиной мечом, спокойно встретил взгляд Эсберна. Тот вздохнул, едва различимо пробормотав что-то вроде “одевятьбоговкакянелюблюидиотов”. К счастью для него, на это никто не обратил внимания.

Фигура в голубом плаще пошевелилась, меняя позу.

— Рад, что мы достигли согласия. Это очень поможет в будущих переговорах, несомненно, — Данмер с аккуратно подстриженной бородкой подарил присутствующим ослепительную, хотя и немного слащавую и отчего-то казавшуюся скользкой улыбку.

— Я думаю, нам стоит поспешить в зал. Нас уже ждут, — несмотря на свои слова о спешке, Седобородый весьма размеренными шагами двинулся вперёд. За ним последовали остальные.

“Переговоры уже превращены в комедию. И это лишь начало!” — Эсберн шёл за всеми, а стремительно мчащиеся мысли, не давая ему покоя, витали вокруг главы Клинков.

“Дом Радуги — сборище сумасшедших. Но хотя бы не все они извращенцы,” — Он с отвращением посмотрел в спину данмеру. Тот, словно уловив взгляд, повернулся к Эсберну и кивнул ему, затем отвернулся и продолжил идти.

“Здесь абсолютно не нужны пони, это факт. Акатош, чем думал Довакин? Если, конечно, ему есть чем думать. Дуболом.”

Уже подходя к залу с круглым столом, можно было услышать доносящиеся оттуда крики. Но они смолкли, стоило лишь опоздавшим войти. Воцарилась тишина, которую, впрочем, не смог бы назвать доброй самый оптимистичный человек на свете. Хотя бы потому, что его съел дракон. Они далеко не всегда оказываются мудрыми и всезнающими существами, такими как в сказках.

Первым высказался Ульфрик.

— Я ухожу. Никакого перемирия, я не собираюсь участвовать в этом фарсе.

Он поднялся. Галмар Каменный Кулак, стоявший за его спиной, посторонился, давая ему пройти.

Генерал Туллий тоже встал из-за стола.

— Впервые я согласен с моим противником. Думаю, лучше будет покинуть это… место.

Пожалуй, никто не ожидал тонкого, прерывающегося голоса, наполненного неуверенностью в своих действиях.

— Не надо… нам, умм, необходим мир… я хочу сказать… драконы могут, умм, быть плохими, но мы же не плохие, верно? — пегаска покраснела, как только все взгляды в комнате упали на неё, — То есть я хочу сказать, умм, мы здесь все хотим стать друзьями, верно?

Предводитель Братьев Бури с раздражением потёр руки.

— Страну раздирает война, Алдуин вернулся в Нирн, а мы тут слушаем непонятно кого! Не хочу тратить своё время на такую чушь.

Вперёд выступил Драконорождённый.

— Я считаю, что нам необходимо прислушаться к голосу разума! Ведь мы все знаем, что нам нужен мир. Стоит отринуть былые разногласия ради такого, как считаете?

Он с надеждой обвёл зал взглядом. Люди отчего-то нашли пол и потолок комнаты куда более интересным зрелищем, нежели пронзительный взор Довакина. Никто не ответил.

— А ведь тут ни у кого нет оружия, — задумчиво протянул мужчина в рогатом шлеме, — Кроме меня.

Он медленным жестом вытащил свой меч из ножен. Угрожающе покачал его в руках — одной удержать его было трудновато — и заявил:

— Мне бы не хотелось показывать наглядно, что случится, если кто-то пожелает выйти из этой комнаты. Возможно, мне придётся сделать непоправимый шаг, о котором я буду сожалеть. Без сомнения, мне будет стыдно и больно. Но это в будущем. А пока…

“Недоумок. Акатош, какой же он недоумок.” — мысли Эсберна плавали в стремительно загустевшем потоке слов, медленно собирающихся в целые предложения, — “Он угрожает двум влиятельнейшим людям этой страны. Они не забудут, а если Довакин убьёт их… Алдуину не придётся ничего разрушать.”

Ульфрик бесстрастно посмотрел на замершего Драконорождённого. За его спиной Галмар, покраснев от злости, взглядом пытался испепелить человека с мечом. Туллий закрыл глаза и помассировал веки пальцами. Потом, приняв какое-то решение, сел обратно.

— Что ж, — произнёс Буревестник, усаживаясь на место. Он ничего не добавил.

Драконорождённый обрадованно улыбнулся, убирая меч.

— Рад, что вы не стали вынуждать меня поступить неразумно.

Арнгейр занял место во главе круглого стола, называвшегося так вопреки тому, что он был

овальным. У создателя сего каменного шедевра имелась своя особая геометрия. Подождав, пока остальные рассядутся на стулья, он торжественно объявил.

— Переговоры объявляются открытыми. Прежде всего, стоит представиться. Я Арнгейр, один из Седобородых.

Усевшиеся люди начали представляться.

— Ульфрик Буревестник.

— Галмар Каменный Кулак.

— Довакин, Драконорождённый, герой и победитель чудовищ, спаситель…

— Умм, Флаттершай.

— Нивос Дралор, представитель Дома Радуги. — Данмер почти не уделял внимания людям, предпочитая смотреть только на пони.

— Эсберн. Просто Эсберн, — на эту реплику сидящий рядом с Ульфриком Галмар громко хмыкнул. Глава Клинков не мог быть “просто”.

— Генерал Туллий, глава Имперского Легиона.

— Эленвен, эмиссар Талмора. — Эсберн обнаружил, что альтмерка многозначительно посматривает на него, постукивая пальцами правой руки по столу. Талмор охотился на Клинков, и вид эмиссара в данный момент выглядел очень… обещающим.

— Сегодня мы собрались за этим столом, чтобы обсудить дальнейшую судьбу Скайрима. Дабы не было недомолвок, думаю, стоит спросить, удовлетворены ли стороны.

Ульфрик лениво бросил, не глядя на Эленвен.

— Почему здесь находится шпион Доминиона?

Эльфийка повернула голову к нему, улыбнувшись краем губ.

— Не шпион, а эмиссар. Следящий за исполнением Конкордата Белого Золота.

— Всё же я хочу, чтобы её удалили, — не обращая внимания на похолодевший взгляд талморского агента, продолжил Буревестник.

Довакин помотал головой.

— Не пойдёт, она должна остаться.

— Да? Жаль, жаль, — король Скайрима не выглядел разочарованным, зато Галмар просто вскипел:

— С чего это он тут раскомандовался?! — Каменный Кулак уже начал подниматься, когда в глаза ему бросился блеск яблока меча Драконорождённого. Сконфуженный, он уселся обратно.

Седобородый положил руки на стол, постучав по нему пару раз.

— Раз больше никаких возражений не предвидится, начнём сами переговоры. Генерал, вам, как лицу, ещё не высказывающему свои… соображения, представляется первое слово.

Туллий с достоинством поднялся, оглядел собравшихся.

— Благодарю. Прежде всего, необходимо провести чёткую границу между территориями, оставшимися под контролем Империи, и теми, которые захватили Братья Бури.

— Несомненно. Как показано на карте… — Арнгейр остановился. Карты не было. Он ясно помнил, как день назад просил подготовить карту для предстоящего совета. Но стол был девственно чист, если

не принимать во внимание парочку хлебных крошек.

— Маленькое недоразумение, ничего серьёзного. Кому-нибудь нужно найти одного из моих братьев и рассказать ему об этой оплошности, — Седобородый задумчиво почесал то, что послужило поводом к такому имени.

Не сговариваясь, взоры заседающих скрестились на одном мыслящем. На Нивосе Дралоре.

“Он всё равно здесь ничего не делает,” — удовлетворённо подумал Эсберн. — “Так хотя бы чем-нибудь полезным займётся.”

Ни для кого не было секретом то, что данмеры вели себя довольно раскованно во всём, что касалось секса. Так и среди приверженцев Дома Радуги существовала особая группа эльфов, интересовавшаяся пони именно с целью поисков удовольствий. И хотя ни одного случая связи между данмерами и существами из неведомого мира зарегистрировано не было, всякий обычный человек или мер чувствовал к таким эльфам брезгливое отвращение. Эсберн не стал исключением. Голубые мантии служили своеобразным маяком, указывающим на некоторую нестандартность отдельного данмера.

Нивос закашлялся, обнаружив, что стал объектом внимания стольких персон сразу. Затем поднялся и, чуть поклонившись всем сразу никому в отдельности, сказал:

— Я могу позвать кого-нибудь.

— Это будет наилучшим выходом, — Арнгейру успешно удалось скрыть нахлынувшее облегчение.

Данмер направился к выходу, но был остановлен полувозгласом-полушёпотом:

— Умм, у меня есть маленькая просьба, господин Дралор. Не могли бы вы подойти поближе?

— Для вас — что угодно, леди, — Тёмный эльф с довольной улыбкой подошёл к месту, где сидела Флаттершай, и прислушался к тому, что она прошептала. Улыбка покинула его лицо, и он с озадаченным видом произнёс:

— Я постараюсь найти то, что вам нужно, но это всё же монастырь…

— Спасибо, — кроткая улыбка пони заметно воодушевила данмера, вышедшего из зала чуть ли не прыжками.

Над оставшимися переговорщиками повисла тяжёлая тишина. Говорить без карты было не о чем: обвинения и взаимные упрёки были высказаны ещё перед началом переговоров, так что теперь оставалось лишь ждать, изредка поглядывая в лицо виновато улыбавшемуся Арнгейру.

Казалось, прошли годы, прежде чем Нивос вернулся с картой. Заседающие обрадованно зашевелились — обсуждение продолжалось. Данмер же кивнул со своей обычной скользкой улыбочкой Флаттершай.

— Я выполнил вашу просьбу, миледи.

— Превосходно, господин Дралор. Большое спасибо, — пони счастливо кивнула головой.

Разместив карту на столе, данмер занял своё место. И после столь долгих приготовлений переговоры начались. По-настоящему.

Эсберн следил за процессом заключения мира, становившимся всё более напряжённым. Стороны не желали уступать ни дюйма своей территории, но наиболее яркий конфликт возник из-за обвинений имперцев, касавшихся резни, учинённой людьми Ульфрика против своего народа. Обстановка накалялась, и распалённые взаимными оскорблениями, слишком плохо завуалированными, чтобы остаться незамеченными, участники собрания постепенно повышали голоса. В этой всеобщей суматохе никто не заметил тихого голоса, скромно о чём-то упомянувшего. Но звук вытаскиваемой из ножен стали услышали все. Обернувшись на Довакина, который со спокойным видом указал на оставшуюся ранее не услышанной Флаттершай, собравшиеся в зале перевели взгляды на жёлтую пони. Та, умудрившись покраснеть от стеснения, прошептала:

— Умм, я знаю кое-что, что поможет нам всем успокоиться. Нам ведь важно быть спокойными, верно? Я прошу вас, генерал Туллий, и вас, умм, король Ульфрик, пройти со мной в отдельную комнату. Нас сопроводит мой друг, Драконорождённый. Господин Дралор, куда вы положили инструменты?

Ульфрик и Туллий, насторожившись, спросили одновременно:

— Какие ещё инструменты?

Несколько сконфужено взглянув друг на друга, они замолкли. Но через мгновение генерал Имперского Легиона, найдя в себе силы, произнёс уже слегка заезженную фразу:

— Кто дал ей право распоряжаться здесь?

Невинную позу Драконорождённого в эту секунду оттенял лишь его гигантский меч.

— Умм, я так думаю, что небольшой общий труд пойдёт нам всем на пользу, верно? Он сблизит нас и сделает всех друзьями! А скворечник можно будет поставить для птичек, верно?

У Галмара дёрнулось веко.

— Ты хочешь, чтобы король Скайрима делал скворечник? Да ещё и вместе с этим… — у правой руки Ульфрика не нашлось приличного определения для имперского пса, коим он несомненно считал Туллия.

Предводитель Легиона поднялся из-за стола и подошёл к Флаттершай. Эсберн с непроницаемым видом сидел за столом, размышляя, стоит ли ему смеяться или плакать. Остановился он на том, что ему было бы неплохо выпить чего-нибудь погорячее.

 — Я согласен, — у Туллия было лицо человека, оказывающего величайшую услугу в жизни. И непременно считающего, что вы должны ему за это очень и очень многое.

С глубоким вздохом Ульфрик кивнул головой.

— Хорошо…

— Что ж, ведите нас, господин Дралор, туда, где лежит всё необходимое! — Флаттершай светилась от осознания того, что её план работает.

Когда действующие лица спектакля наконец ушли, Эсберн обнаружил, что остался практически наедине с Эленвейн. Не считать же Арнгейра, умудрившегося заснуть буквально через пару минут после того, как опустел зал?

— Рада нашей встрече, господин Эсберн. Вживую, если вы меня понимаете, — проворковала эльфийка.

— Намекаете на досье? Странно, что вы не попытались меня тут же прикончить — мужчина обнаружил, что ему крайне неудобно находиться под пристальным взглядом эмиссара Талмора.

— Ну-ну, вы прекрасно знаете, что такое дела государства. Иногда стоит на время забыть про них. Тем более что ваш Император собственноручно сдал ваших людей нам после заключения мира, — Альтмерка следила за каждым движением Эсберна.

— Не надо пытаться раздразнить меня, вам всё равно не удастся.

— Правда? Мне кажется, я уже весьма в этом преуспела, — вглядевшись в лицо посланника Доминиона, глава Клинков понял, что та искренне развлекается. Ярость горячим потоком омыла его внутренности, но Эсберн осадил себя. Он уже и без того вёл себя очень глупо. По-мальчишески.

Остаток времени до появления главных действующих лиц прошёл в бессмысленной беседе. Как это

часто бывает, лишь с врагом можно без помех поболтать о том о сём. Хуже уже не будет.

Вернувшиеся в зал участники собрания громко спорили. Повышенный тон, красные лица и безумные взгляды говорили о высокой важности проходившей дискуссии.

— Я уверен, что именно ты запорол заднюю стенку! Казалось бы, как можно косо приколотить её?! И после этого ты называешь себя королём Скайрима?!

— Будь я проклят, если не ты рисовал чертежи! Это всё твоя вина, и…

Эсберн решил прервать информативную беседу вежливым покашливанием, заодно разбудив Арнгейра, умудрившегося спать под какофонию голосов спорящих.

— Я так понимаю, что со скворечником вы закончили. А как насчёт соглашения перемирия?

Ульфрик прервал гневную тираду о том, что такому бездарю, как Туллий, нельзя давать в руки рубанок.

— А… кхм, точно. Что там было? Вот, я не собираюсь просто так отдавать Маркарт в руки Империи!

Последив некоторое время за двумя предводителями, вновь начавшими пререкания касательно городов Скайрима, глава Клинков спросил:

— То есть никакой пользы от совместной работы не получилось?

— Умм, почему же? Мы сделали прекрасный скворечник, — Флаттершай казалась искренне удивлённой.

Пожалуй, в последовавших прениях не принимал участия лишь Нивос Дралор. Данмер напряженно вслушивался, стараясь уловить источник шума, услышанного пару минут назад. Источник этот приближался, и он ужё открыл было рот, чтобы сказать об этом, когда дверь в зал с грохотом распахнулась и в комнату влетел непонятно кто, промчавшийся почти через половину помещения, чтобы сбить Флаттершай с ног, отталкивая её в сторону. Остальные тут же отскочили подальше. Неясный звук разнёсся по залу откуда-то сверху, и гигантская люстра — настоящее произведение искусства, состоящее из десятков свечей и специально ограненных камней, разбивавших свет на десятки маленьких зайчиков, — шумно упала на пол, вызвав небольшое землетрясение. Впрочем, его стоило назвать “горотрясение” или, на худой конец, “монастыретрясение”.

Все в зале потрясённо смотрели на люстру. Арнгейр, пригладив немного встопорщившуюся седую бороду, неторопливо произнёс, оправившись первым:

— Хм, а ведь я даже не помнил, что такая штука здесь висит…

— Старость не радость, да? — Потрясение переговорщиков усугубилось, когда они обнаружили нового мыслящего в комнате, — белого пони с крыльями и рогом — поднимающегося на копыта и помогающего встать не пострадавшей пегаске.

— Совершенно вер… А ты ещё кто такой? — Поперхнувшись, спросил Седобородый.

— Я Контрайвд Конседенс, аликорн. А ещё я наконец спас Флаттершай! В четвёртый раз, правда…

— Умм, что значит “в четвёртый раз”? — Удивлённо произнесла жёлтая пони.

— Множественность вселенных, рукава времени… Так, чушь всякая. Ну, собственно, я пошёл. Не хотелось бы вас прерывать, всё такое…

И белый аликорн покинул зал.

После столь странного случая некоторое время все стояли, не шевелясь. Первым сбросил оковы безмолвия Туллий.

— Где подписать? Я слишком стар для такого. А ещё я устал. Стендарр, как я устал.

Ульфрик, ничего не говоря, подал ему документ. Некоторое время был слышен лишь скрип пера по бумаги. Затем пришла очередь Ульфрика, но, в конце концов, договор был составлен. Он был достаточно хорош для того, чтобы не удовлетворить обе стороны, так как составлялся при непосредственном участии Довакина, слабо представляющего себе процесс дипломатии. Более того, в конце стояла чья-то приписка, благодаря которой Дом Радуги получал множество льгот в Империи в целом и в Скайриме в частности. Но всем было уже наплевать.

Участники совета разошлись. Из них всех был по-настоящему рад только Нивос Дралор, и оттого его улыбка была ещё более скользкой, чем обычно.

Эсберн подошёл к Драконорождённому, стоящему рядом с Флаттершай. Несколько неуверенно потоптался, но всё же решился завязать разговор.

— Послушай, парень. Может, это не моё дело, но ты уверен, что грозить убийством Ульфрику и Туллию было правильным решением? Ну, когда ты стоял с мечом, всё такое…

Довакин удивлённо переглянулся с пегаской.

— Я не угрожал. Я имел в виду, что, если они не прекратят ссориться, мне придётся сломать свой меч, чтобы показать, что Скайриму не нужна война. — Он задумался, напряженно пытаясь что-то вспомнить. — Ну, жест… как его там… символический, вот! Честно говоря, не уверен, что смог бы его даже согнуть. И мне было бы стыдно, эх… Хорошо, что того не произошло, да?

Драконорождённый улыбнулся.

“Интересно, кто первым отдаст приказ о его устранении — Имперцы или Братья Бури? Как же я хочу выпить…”

— А, действительно. Я просто пошутил, парень. Конечно. Символический жест, они подумали то же самое, — с совершенно непроницаемым видом произнёс Эсберн.

Вьюга пела свою ледяную песню на вершине Глотки Мира. Снег по-прежнему слепил глаза своим чистым белым цветом. Зима продолжала править страной, и ей не было никакого дела до возившихся в своих низких делах букашек. А где-то внизу, около подножия горы эмиссар Альтмерского Доминиона подготавливал засаду на одного из последних Клинков…