Принцесса Селестия меняет профессию
Глава 1: Mamma Mia!
Сквозь кованые решетки открывался прекрасный вид на царские палаты и сидящим посреди них царём. Однако далеко не архитектура древних чертогов и грозный вид самодержца Всея Руси приковывали к себе жадный до чужого добра взгляд вора Милославского. Драгоценные оклады искрившихся каменьями икон; раритетный чернильный набор и богатое убранство царских палат – вот что целиком и полностью овладело его вниманием. Любое сокровище из раскинувшегося перед ним «пещеры Али-Бабы» могло бы запросто обеспечить на всю жизнь – и это только по скромным подсчётам! Куда уж Шпаку со своими замшевыми пиджаками и отечественными портсигарами?
Болтовня стоявшего рядом инженера теперь волновала медвежатника не более, чем прошлогодний снег.
– Иди ты! – ответил он на очередную тираду Тимофеева и вороватой рукой потянулся к решётке, намереваясь войти в эту сокровищницу.
– Товарищ Тимофеев! Товарищ Тимофеев! У вас тут еще одна стена «пошла»! – прервал его голос сзади.
«Ох уж эта шляпа! Ну, точно прибью! – проклянул надоедливого управдома Жорж. – Погодите! Второй проход?»
– Где?! – воскликнул инженер и побежал на голос.
Воровская натура не позволяла оторвать взгляд от московских палат, но авантюрный интерес к содержимому внезапно открывшегося второго портала быстро нарастал.
«Ну, царь с палатами никуда не денется, а то окно может вести в сокровищницу Тутанхамона или ещё куда! Авось понаваристее царских палат будет!» – прислушавшись к интуиции, Милославский последовал за Шуриком.
– Оп-па, а что это вы встали? – прикрикнул вор, подходя к остолбеневшим перед вторым порталом Тимофееву и Бунше.
Уже на подходе к ним, сквозь рябь временных искажений, он увидел величественные своды огромного зала, богато украшенного лепниной и витражами.
«Неужто Екатерининский дворец запалили?!» – уже ликовал Милославский, нервно похрустывая загребущими пальцами. Поравнявшись с этой парочкой, он добавил себя в список каменных экспозиций перед порталом.
– Mamma Mia! – только и вырвалось из него. В богатом и роскошном, как царские палаты словарном запасе Милославского не нашлось не одного слова, способного описать увиденное. На богато инкрустированном драгоценными камнями троне, с зависшем в воздухе тортом, вылупившись на них, сидела… белая лошадь в золотом хомуте. Так мало того: во лбу у нее был длинный, пугающий своей остротой рог, а из-за спины торчали крылья.
«Будь я проклят!» – пронеслось в голове Жоржа, ошеломленного подобным вывертом.
Рядом с ней, как бельмо на глазу, виднелся какой-то чёрный силуэт. Приглядевшись, Милославский обомлел — ещё одна тёмно-синяя кляча сверлила иноземцев ошалелым взглядом. Рогом и крыльями её тоже не обделила чья-то больная фантазия.
«Вот теперь я в жизни всё повидал!» – отметил он для себя. Пройдёт совсем немного времени, чем Жорж осознает, насколько его выводы были поспешны.
Из этого неизвестно сколько продолжавшегося оцепенения всех вывел раздавшийся позади грохот и надрывный крик:
– Демоны! Демоны!
Обернувшись на голос, Иван Васильевич Бунша увидел царя Всея Руси, отмахивающегося тяжёлым посохом от черной кошки. По всем законам, любопытство обязательно сгубило бы представителя кошачьих, если бы не Александр Сергеевич, кинувшийся наперерез царю, за своим улепетывающим вглубь царских палат напуганным питомцем. Ни на Грозного, ни на доносившийся снизу топот стрелецких стражей инженер внимания не обращал, следуя своей цели.
– Сгинь, пропади! — кричал царь, ретируясь в комнату Тимофеева. – Сгинь, нечистая сила!
Переключив внимание с происходящего в палатах, управдом уставился на даром не теряющего времени, крадущегося «друга» Шпака. Тот не отводя взгляда с вылупившихся на него лошадей, подкрадывался к краю стола, на котором красовалась обсыпанная драгоценными камнями золотая диадема.
«Все, хватит с меня этого дурдома! – паниковал Бунша, бросаясь к телефону. – Лошади, цари! Пусть во всём этом милиция разбирается!»
Он лихорадочно завертел телефонный диск.
«Как бы они меня не сожрали! Ишь, вылупились как! Но не должен же я с пустыми карманами оставаться?! Ничего, не обеднеют», – размышлял Милославский, протягивая руки к диадеме. Он первый вышел из ступора и, оценивая положение, быстро сконцентрировался на отбрасывающим золотые блики творении неизвестного ювелира. Сложно было его нащупать, так как отводить взгляд от кобыл он не рисковал.
– Оп-па! – едва цель была достигнута, Жорж во всю прыть понесся обратно в комнату.
– Тия! Корона! – понеслось ему вслед. Услышав голоса лошадей, Милославский поднажал. Мысль о том, что они умеют говорить, не на шутку напугала похитителя.
Мимо державшего трясущимися руками телефонную трубку управдома Милославский пронесся, обхватив корону как родное дитя. Мгновенье спустя, догоняя Жоржа, в комнату ворвалась белая кобыла.
«Быстро она, однако, оклемалась! – отдавая должное быстрой реакции кобылы и лихорадочно разыскивая выход, подумал Милославский. – И смотри: привязалась, как банный лист! Вся в золоте – и всё мало! Вот до чего доводит жадность, граждане!»
Ни мигающий сбоку от неё аппарат, ни бегущий в обратном ей направлении царь, подгоняемый Тимофеевым с кошкой на руках, не могли отвлечь её от драпающего вора, которому только и оставалось подивиться подобному упорству.
«Черт! А бежать-то некуда! Впереди Москва – только вот древняя! – Милославский обернулся и увидел несущуюся на него тараном белую лошадь. – Да чтоб из-за цацки я на роге оказался?! Ну уж нет! Пропади оно все пропадом!»
– Подавись, коза белозадая! – крикнул Жорж, бросая корону вглубь царских палат и отпрыгивая в бок.
«Белозадая коза» посмотрела вслед улетающей на лестничный пролёт диадеме и, несмотря на грозные приближающиеся голоса, последовала за ней.
Милославский проводил взглядом мелькнувший за поворотом разноцветный хвост и, завидев красные кафтаны царской стражи, решил, что пора делать ноги.
– Живьём брать гадов! – воинственные вопли стрельцов, заполонивших пространство и рассекающие воздух стрелы, а то и что потяжелей – не лучшее лекарство после подобного «пробега». А потому Жорж, у которого резко открылось второе дыхание, поспешил убраться с линии обстрела, продолжая спасительный бег вглубь комнаты.
– Милиция! Милиция! – противным голосом орал в трубку управдом. На несущегося мимо него уже в обратную сторону Милославского он даже краем глаза не посмотрел, полностью увлечённый попыткой достучаться до органов правопорядка, чему не суждено было сбыться: его тираду прервал воткнувшийся в телефонный стол здоровенный бердыш. Отпрянув от сломанного аппарата, не выпуская из рук оторвавшуюся трубку, Иван Васильевич, зацепившись ногой за скомкавшийся ковёр, кубарем покатился в сторону помпезного зала. Там же надеялся обрести укрытие и Милославский – летающие по комнате бердыши и стрелы так и норовили снести его «ни в чём не повинную» голову. На его решение спастись за колоннами неизвестного ему мира не повлияла даже выбегающая на территорию обстрела темная лошадь, как и в «первое знакомство» оставшаяся почти незамеченной. Но не царём…
– Горе мне грешному! Упаси меня, Господи, от коня дьявольского! – завидев чёрную, как сама ночь, кобылу, дотоле круживший по комнате самодержец, решил обрести спасение в расположенных впереди «светлых чертогах».
– Тия! Корона! – только и выкрикнула Луна, выходя из оцепенения, глядя на то, как чужак уносит головной убор ее сестры.
Одёрнувшись, Селестия бросилась в погоню за неизвестным похитителем, забравшим символ её власти. Когда она ступила на красный ковёр чужого помещения, кусок торта, потеряв телекиническую опору, смачно размазался на мраморном полу.
Разносившиеся из портала дикие вопли, шум, а затем и вовсе прилетевшая оттуда алебарда подтолкнули принцессу ночи к мысли о том, что её сестре необходима помощь. Идя на возгласы про какую-то «милицию», она оказалась совсем близко к окну, ведущему в чуждую ей вселенную. Поборов в себе страх перед неизведанным, Луна вошла в небольшое, но светлое помещение. Навстречу ей вывалился чужак в шляпе и, достигнув мраморного пола, как мешок с навозом распластался на белоснежном дворцовом покрытии. Она даже не знала, что ей думать, глядя на творившийся в этой крохотной каморке хаос.
«Неужели это очередная шутка Дискорда, будь он неладен!» – промелькнуло в голове у оторопевшей Луны. По комнате носились эти странные существа, кричавшие что-то непонятное. Одно из них сломя голову пронеслось мимо неё.
«Похоже, зрением мне сестру не найти, попробую сосредоточиться на её магическом потоке». – Взяв себя в копыта, Луна пришла к верному решению. Ухватившись за магический след Селестии, ночная принцесса последовала туда, откуда он исходил.
– Горе мне грешному! Упаси меня, Господи, от коня дьявольского!!! – оглушил её рвущий барабанные перепонки возглас. Игнорируя всё, что происходит вокруг неё, Луна старалась не отклоняться от обозначенной цели.
– Иван Васильевич! Иван Васильевич! – кричал Шурик в спину убегающему царю. Да поздно: Надёжа Государь вместе с Буншей и другом Антона Сёменыча скрылся за рябью второго портала. Бросив на пол кошку, он обратил внимание на темно-синюю кобылу, рвущуюся в сторону московских палат, откуда по комнате вёлся активный обстрел. И произошло то, чего так боялся Шурик: один из бердышей, «удачно» пущенный рукой царского стрельца, угодил прямиком в машину времени, выбивая из нее снопы искр. В механизме что-то необратимо хрюкнуло, и две стенки благополучно вернулись на свои места, скрывая царские палаты с кричащей оравой царской стражи и величественные залы неизвестного человеку мира.
Тимофеев поспешил открыть окно, стремясь избавиться от надоедливого дыма, обильно валившего из сломанного агрегата. Как только видимость в комнате наладилась, инженер увидел странное тёмное пятно на стенке слева от себя, которого там раньше не наблюдалось. Протерев запотевшие стёкла, он еле удержался от того, чтобы не вскрикнуть: упёршись в стену носом, на пол сползала тёмно-синяя крылатая лошадь…