Потухшее вдохновение

Глава первая. Вступление.

При прочтении, не стоит забывать, что целью данного фанфика,
в первую очередь, стояла одна задача-раскрытие моего ОС’а.
А вот, удалось ли мне сделать это, максимально интересным
для читателя образом – решать Вам.

Была подправлена пунктуация. Исправленную версию можно прочесть здесь.

— …Сколько еще это терпеть?.. – буркнул куда-то в пространство, развалившийся на засаленном диване единорог, рассеянно катая по столику, пустую бутылку из-под сидра. Взгляд желтошкурого жеребца, подернутый поволокой, был устремлен в пустоту. Неосознанно подтолкнув бутылку слишком сильно, та скатилась на пол, со звоном рухнув к пяти другим, опустошенным «подругам по несчастью».

Вздрогнув от раздавшегося звона, Аффлатус очнулся от задумчивости. Впрочем, назвать это «задумчивостью», можно было с натяжкой – полусознательные мысли и образы, лениво всплывающие в затуманенной от алкоголя голове, бездумно переплетались между собой, не оставляя ни единой надежды распутать этот безумный «клубок». Покинув прострацию, он огляделся, пытаясь припомнить события сегодняшнего дня. Окинув мутным взглядом помещение, единорог остановился на мольберте, в углу комнаты. Это заставило жеребца неприязненно скривиться, и потянуться за новой бутылкой.

За окном царила глубокая ночь. Окна Аффлатуса были тщательно зашторены, и комнатушку освещала лишь одинокая свеча, стоявшая неподалеку на тумбочке. Подобная «обстановка» царила здесь уже давно – единорог не раскрывал штор и днем, избегая чуждых ему взглядов прохожих, предпочитая искусственное освещение, естественному.

Отыскав глазами очередную бутылку крепкого сидра, он откупорил ее магией, и жадно прильнул к горлышку. Спустя пару глотков, он снова откинулся на диване, и с грустью начал прокручивать в памяти события недавних лет.

Аффлатус был выходцем из семьи, с весьма средним достатком. Он с далекого детства проявлял любовь к творчеству и рисованию (за что, частенько страдали обои в его комнате). Но, к уважению родителей, те не стремились подавить творческий потенциал жеребенка, хотя за свою снисходительность, им и приходилось порой оплачивать испорченное имущество, из собственного кармана. Они усердно занимались с сыном, покупая растущему таланту все новые и новые альбомы. А их чадо, в ответ, изрисовывало своими набросками всю имеющуюся в доступе бумагу.

Родители откладывали биты много лет, и в один прекрасный день, они отдали его в Кантерлотскую художественную школу изобразительных искусств. Трудно описать словами, что тогда это значило для молодого жеребца. Это был путь в новую, лучшую жизнь, где он смог бы в полной мере проявить свою творческую жилку и развить свой потенциал. Он с гордостью принял этот жизненный этап.

Таланты жеребца отметили в первые же дни, учеба давалась ему легко и непринужденно. Он с удовольствием учился новому, впитывал знания как губка, и за прошедшие годы, неплохо набил копыто в художественном поприще. Преподаватели хорошо отзывались о его работах, и ставили ему соответствующие оценки.

В конце концов, Аффлатус закончил обучение, и полный воодушевления, начал делать первые шаги по продвижению своего искусства среди знати Кантерлота.

Снимая, на высылаемые деньги родителей, квартирку на окраине столицы, (выходило, такое проживание, скажем честно, дороговато) Аффлатус начал активно развиваться в творческом плане. Им было написано множество картин, с которыми он участвовал в местных художественных выставках. Критики воспринимали его работы довольно неплохо. Отзывы были стабильно хорошими, но — не отличными. По какой-то причине, ему никогда не ставили самых высоких оценок.

« -На лицо явный талант, выражение автора поражает, но — работе не хватает глубины»,

« -Талант художника соединяется с талантом его души… Но, словно бы, не до конца». И так далее, и тому подобное.

Несмотря на недооцененные работы, художник не унывал. Он пробовал продавать свои произведения, и поначалу, все шло весьма неплохо. Самым счастливым днем его деятельности, стало приобретение его картины, самим Фенси Пенцом. После этого случая, Аффлатус искренне верил, что на него обратят внимание, и его карьера стремительно взлетит… Но этого не произошло.

Наличие столь уважаемого покупателя, не сильно повлияло на популярность художника. Какое-то время, его холсты еще покупались, но вскоре, посетителей становилось все меньше и меньше, их количество неуклонно таяло с каждым днем.

В попытках выяснить причину происходящего, Аффлатус начал скрупулезно изучать свои работы. Пытаясь подстроиться под ритм новой жизни, ему приходилось работать ускоренными темпами, рисуя гораздо чаще. Пока на его произведения был спрос, художник трудился не покладая копыт, дабы не остаться без бита в кармане. И, тем не менее, факт оставался фактом: поток заинтересованных стремительно уменьшался. В смятении, художник проводил дни напролет у каждого своего холста, в тщетных попытках обрести вдохновение, поддаться внезапному озарению…

В итоге, отчаянные попытки жеребца нарисовать нечто особенное, привели к тому, что у него попросту начали заканчиваться деньги. Он давно уже оплачивал аренду сам, так как родители уже были не в состоянии спонсировать его проживание – их пенсии едва хватало им самим. Единорог не мог продолжать жить дальше в культурной столице мира. За неимением возможности остаться в Кантерлоте, Аффлатусу пришлось переезжать в новое место – в небольшой домик, в Понивилле, оставшийся ему в наследство от бабушки. Собрав остаток средств, свои кисти, мольберты и прочий инвентарь — жеребец отправился в путь.

…Конечно, Понивилль был обустроен куда проще Кантерлота. Но, хоть Аффлатус и пытался пробиться в «высшую лигу» — он не особо разделял любовь тамошних снобов, к вычурным убранствам. Как-никак, вырос он не в Кантерлоте, да и по характеру был проще местных позеров.

Расположился художник довольно быстро. Уже в течение недели, он смог обустроиться в новой квартирке, и даже продать местным жителям несколько своих рисунков. Поначалу, единственной проблемой единорога, стала лишь розовая поняша, настойчиво предлагавшая устроить праздник в честь нового гостя, да и то, жеребец смог мягко отклонить ее предложение, так что, в общем и целом — переезд прошел успешно.

Незаметно пронесся год, когда наконец, бич судьбы настиг творца и здесь. В первые месяцы своей деятельности, понивилльцы с воодушевлением воспринимали услуги нового жителя, но постепенно, и их любопытство стало сходить на нет. В итоге — заинтересованность сменилась равнодушием, и продажи снова упали.

Совсем.

...В расход пошла седьмая бутылка. Единорог уже давно перепил допустимую норму.

С координацией движения творилось что-то неладное: пытаясь сделать очередной глоток, жеребец пролил приличную порцию сидра, себе на футболку. Кряхтя несвязные ругательства, он силился смахнуть копытом лишнюю влагу, со своего черного одеяния (это была его любимая футболка, которую, несмотря на косые взгляды некоторых пони, он носил постоянно). Почесав небритую щеку, Аффлатус вновь перевел взгляд на мольберт в углу комнаты, с гордо водруженным на него холстом.

Этот проклятый холст, являлся для жеребца немым напоминанием его ничтожества.

Через три дня, в Эквестрии должно будет произойти знаменательное событие, будоражащее умы всех ее жителей. Радужный Рассвет.

Раз в двести пятьдесят лет, магическое поле Эквестрии рассеивает по всей планете, накопившийся за этот промежуток времени, избыток энергии. С поднятием Солнца принцессой Селестией, визуальная составляющая феномена становится заметна – внешне, это проявляется в том, что солнечный диск испускает не золотое, но разноцветное сияние, сочетающее в себе весь спектр радуги. Учитывая красоту предстоящего явления, было задумано приурочить данное зрелище, к подходящему по смыслу мероприятию. Мероприятию, в котором жители также будут подвержены «лицезрению прекрасного».

В честь такого события, в Понивилле было решено организовать открытый художественный аукцион, в котором смогут принять участие художники со всей Эквестрии, в том числе, само собой – и любой желающий житель Понивилля. Лоты, без предварительной регистрации, будут выставлены на продажу гостям аукциона, после своего представления. А посетителей, судя по всему, будет немало – зеваки, журналисты, кантерлотские шишки – присутствовать будут многие, ведь по слухам, ярмарку посетит сама принцесса Селестия. Пропустить такое событие – грех, к тому же – это отличная возможность прославиться своим мастерством, и обрести популярность.

Пошатываясь, Аффлатус стоял напротив мольберта, взирая на него с неприкрытой ненавистью. Этот дискордов холст сводил его с ума. Он был девственно чист.

…Десять дней назад, как только жеребец услышал о намечающемся празднике, он заразился тем же безумным предвкушением торжества, который охватил собой и всех остальных понивилльцев. Только если тех, в большинстве своем, аукцион волновал больше как торжественный прием, на который они внезапно оказались приглашены, то для художника — это был шанс всей его жизни. Возрождение из пепла, возможность создать, пожалуй, лучшее творение в его жизни.

Несмотря на тот факт, что с деньгами в последнее время все обстояло не очень хорошо — полный решимости художник направился по магазинам, обновляя запас краски, кистей, и свежих холстов. Он был уверен в себе, как никогда раньше. Сердце бешено колотилось, а копыта слегка дрожали, от охватившего его мандража. Единорог бодро скакал по улице, левитируя за собой целый ворох принадлежностей, в то время как на его морде царила уверенная ухмылка.

Со столь же уверенным видом, он зашел в свой дом, захлопнул дверь, и начал приготовление.

Скорее, это было похоже на церемониальный обряд, традицию, которой художник придерживался уже много лет. Окна были распахнуты, свободно впуская в мастерскую солнечный свет; кисточки были тщательнейшим образом вымыты и разложены по размеру; краски рассортированы по цвету, и готовы к использованию; стакан был наполнен чистой водой, и финальным аккордом послужила, торжественно подхваченная магией, палитра. Единорог закрыл глаза, глубоко вдохнул, и взглянул на холст.

— Какого! Дискорда! Ты! Мне не под-да-ешь-ся!.. — сопровождали выкрики единорога, каждый остервенелый мазок кисти. — Что тебе от меня нужно?!..

Жеребец бессильно плюхнулся на задние ноги. С опущенной головы, доносились тяжелые вздохи. Переведя дыхание, художник вновь поднял взгляд на полотно. С покрасневших от напряжения глаз, стекали слезы. Скрежеща зубами, единорог грубо сорвал магией холст, гневно скомкал его, и бросил за спину, в кучу других смятых полотен.

Вся комната, весь пол был завален испорченными работами. Некоторые образовывали собой небольшие кучки, часть была изорвана в клочья, а какие-то – оставили от себя лишь золу, предварительно испытав на себе силу магического испепеления.

Седьмой день, как повторялось одно и то же. Уже седьмой день недели, как ему приходилось переживать этот проклятый день Сурка: полный уверенности в своих силах, художник брался за кисть, делал несколько предварительных набросков, осознавал, что это не то, что нужно, отбрасывал их, и приступал к следующим. С завидным постоянством, зарождающиеся идеи быстро признавались негодными, а их место занимали другие. С каждым новым мазком, Аффлатус понимал, что работа выходит пустая и блеклая, у него не выходит «вложить в нее душу». С утра до вечера, он проводил все эти дни, в попытках уловить музу за хвост, но осознавая, что уже не сможет изобразить что-то достойное, ложился спать... Чтобы завтра, все повторилось, в точно такой же последовательности.

Отчаявшись найти ответ в стенах своего дома, Аффлатус бродил по Понивиллю, в надежде, что какое-нибудь событие или пейзаж, вдохновит его на достойную идею. Но, ничего из происходящего не вырисовывалось в достойное произведение, не находило отклика в его сердце. Ни-че-го.

Раз за разом, он возвращался домой в разбитом состоянии, и смотрел на крупный холст в углу комнаты. По задумке, на своем самом большом полотне, он собирался изобразить уже готовую, действительно достойную работу. Но, пока он был в поисках этой самой идеи, он практиковался на холстах поменьше.

Остатками которых, ныне была усеяна вся мастерская.

Жеребцу надоело буравить глазами холст. Тяжело вздохнув, единорог повалился на диван. Он вслепую пытался нащупать новую бутылку, но ловил лишь пустоту. Выпивка кончилась.

Уже третий день, как художник пил без продыху. Всю прошлую неделю он искал музу, в надежде выплеснуть свою душу на полотно. Но старания не увенчались успехом. Отчаявшись окончательно, Аффлатус начал запивать свое горе крепким сидром. В связи с этим, его график претерпел изменения: единорог пил всю ночь, отрубаясь лишь под утро, и просыпался ближе к вечеру. Остаток дня, жеребец посвящал лишь прогулке до «Сладкого яблочка», чтобы вернуться с новой порцией сидра и продолжить свое самоистязание.

— ...К Дискорду все это. – вырубился на этих словах единорог.

Глава вторая

Аффлатус проснулся от дикой мигрени. Кровь пульсировала в висках, одаривая жеребца тягучей болью.

Единорог преодолел немощность и, глубоко вздохнув, сел на жалобно скрипнувшем диване. Где-то под ребрами началось покалывание, а по центру живота зарождался твердый комок, явно намеревающийся подняться наверх. Жеребец мучительно пытался сглотнуть, но пересохший рот не позволял ему это сделать. Он некоторое время покачивался, пытаясь понять, в каком положении ему было легче всего, но скрип, извлекаемый при этом из старого дивана, вывел его из равновесия окончательно. Кое-как поднявшись, Аффлатус поплелся в ванную.

— Аргх!.. — вскрикнул от боли единорог, пытаясь повернуть кран магическим способом. Попытка применить магию дорого ему обошлась – мигрень резко усилилась, а от рога исходили болезненные пульсации, отягощающие головную боль. — Твою ж мать…

Провернув кран копытом, жеребец опустил голову под ледяную струю воды. Стало чуток полегче. Сделав несколько глотков, он умылся, стряхнул русую гриву, и взглянул в зеркало. На художника пялилась хмурая морда, какого-то малознакомого жеребца. Серые глаза, подернутые сеточкой капилляров, моргнули.

– М-да. – протянул единорог, разглядывая синеву под глазами.

Аффлатус вышел из ванной, и вновь плюхнулся на диван. Прижимая копыто к обжигающе горячему лбу, он долгое время просто сидел, подавленно уставившись в одну точку. Вскоре, он прервался, чтобы заглянуть за диван, в поисках непочатой бутылки, лелея сладкую надежду на опохмеление. Но, скромному желанию не суждено было сбыться. Сидр кончился.

— Проклятье… – сиплым голосом пробурчал жеребец, угрюмо взглянув на настенные часы.

Полдня позади. А значит, если он еще рассчитывает обновить сегодня свои запасы, то выдвигаться нужно прямо сейчас, пока «Сладкое яблочко» еще работает.

Превозмогая немощность, Аффлатус поднялся, и поплелся к тумбочке. Заглянув в свою «заначку», единорог слегка поморщился. Битов осталось не так уж и много. Если не начать экономить, то вряд ли можно рассчитывать протянуть до конца квартала.

« …Плевать. » — Аффлатус накинул сумку, смахнул туда несколько монет, и глубоко вдохнув, вышел на улицу.

…Выйдя из дому, единорог невольно прижал копыто к лицу — слепящее солнце обжигало глаза. Прищурившись, он осторожно огляделся.

На оживленной улице, кругом сновали жители. Несмотря на тот факт, что аукцион намечался лишь на послезавтра, понивилльцы ответственно подошли к подготовке праздника. Каждый из них осуществлял какую-то активную деятельность – пони спешили, суетились, стайка пегасов волокла куда-то здоровенный транспарант… От такого мельтешения, жеребца начало мутить. Помотав головой, он медленно выдвинулся в сторону «Сладкого яблочка».

Вокруг него царил настоящий бедлам, но единорога это мало беспокоило. Единственное, что его сейчас волновало, так это попытки удержать голову в вертикальном положении, чтобы соблюсти некое подобие осанки. Видит Селестия, давалось ему это с трудом. К счастью, миновал еще один переулок, и вдали показался заветный «ларек».

— …Свежий сидр! Хорошего Вам дня, сэр! — звонко горланила рыжая кобылка. — Продажи идут как нельзя лучше, бабуля Смит!

— Отличные новости, ЭйДжей!.. — прокряхтела бабуля, перебирая корзинки с яблоками.

Эпплджек опустилась под прилавок, за очередным ящиком крепкого напитка. Пока она возилась, на нее опустилась чья-то тень. Подняв голову, Эпплджек завела привычную пластинку.

— Добрый день сэр, что Вы хот…- кобылка внезапно запнулась, рассмотрев покупателя, — Оу... Добрый день... — повторила фермерша.

Она хорошо знала этого посетителя. Единорог закупался у нее уже четвертый раз подряд, причем немалыми порциями. Поначалу, она была ужасно рада такому покупателю, но теперь… Она не знала, что и думать. Кобылка не могла не отметить изменения, во внешнем виде жеребца. Он явно осунулся, грива была неряшливо зачесана, а остекленевшие глаза… Этот угрюмый взгляд исподлобья, заставил ее поежиться. С очередной продажей сидра этому посетителю, она все больше сомневалась, что поступает... Правильно?..

— Сидр есть в наличии? — осипшим голосом спросил клиент, после чего прокашлялся.

— Эмм... Да... Да, есть... — неуверенно ответила кобылка.

Единорог вытащил зубами из сумки несколько монет, и небрежно бросил их на прилавок. — Один ящик дайте.

— Кгхм... – пони осторожно огляделась на бабулю Смит, увлекшуюся переборкой яблок, — Сахарный, ты уверен? – спросила полушепотом ЭйДжей.

Жеребец недоуменно вскинул бровь. – ...Не понял?

— Ну-у... Слушай, ты уже несколько дней закупаешься у меня, и... — пони осеклась — Нет, я конечно рада богатому клиенту…

На слове «богатый», у жеребца дернулось веко.

— Но… Тебе действительно нужно СТОЛЬКО сидра?.. – осторожно спросила кобылка.

Единорог недовольно насупился.

— Вы не в состоянии обеспечить покупателя?.. – с напряженными нотками в голосе, спросил он.

Эпплджек уязвленно вспыхнула: — Мы можем обеспечить любой запрос клиента! – но, быстро вспомнив, к чему она вела, кобылка подавила гордость, — Слушай, я просто… Ты с каждым днем выглядишь все хуже. Я не в курсе, что там у тебя стряслось, но знаешь, выпивка — не решение проблемы, что бы ни случилось…

Жеребец гневно прищурил глаза.

— Я слышала о пони, пропивших все до последнего бита, и... — сочувственно продолжала она.

— Слушай внимательно! – рявкнул единорог, — Я пришел сюда за сидром, а не пустыми нравоучениями, — сорвался он, — и будь ты хоть трижды Элементом – никто не смеет читать мне нотации!..

— Что тут у вас стряслось?! — недоуменно воскликнула подоспевшая бабуля Смит, — ЭйДжей, в чем дело?..

— ...Ни в чем, бабуля. – после некоторой паузы, ответила Эпплджек. – Ваш сидр, Сэр! – с грохотом достав ящик, вздернув голову, холодно сказала кобылка.

Клиент хмуро переложил бутылки в сумку, и быстро удалился.

— Эпплджек, ты должна быть вежливей с покупателями, иначе мы их всех растеряем! – проворчала бабуля. — Пожалуйста, будь деликатней в следующий раз!..

— …Да, бабуля. — со вздохом ответила ЭйДжей, бросив печальный взгляд, на плетущегося вдалеке единорога.

— Проклятая всезнайка... Все-то мы лучше других понимаем… — бурчал под нос жеребец. — «Сахарный, а нужен ли тебе сидр? Сахарный, спиртное не ответ, бла-бла-бла» — передразнил Аффлатус. «Кем она себя возомнила?.. С чего она вообще решила, что мне нужно ее вмешательство?.. Чье-либо вмешательство?! – раздраженно мыслил единорог.

— Пони спиваются, вот это откровение! Как тебе это только в голову-то пришло? Какие мудрые изречения от сотрясательницы яблонь, кто бы мог подумать?.. – желчно ворчал он.

— Я Элемент Честности, меня знает Принцесса, а значит – я могу раздавать советы направо и налево! – не унимался единорог, продолжая кривляться - Я просто хочу помочь, Сахарок, просто помочь...

Аффлатус замедлил шаг. Жеребец остановился, и неуверенно оглянулся. Слегка закусив губу, он подумал: — «Может, я и правда был слишком груб?.. Она ведь действительно не хотела меня обидеть».

«Наверное, стоит вернуться, и... »

Недомогание вдруг напомнило о себе: резкая боль стрельнула в висок, заставив единорога со стоном приложить копыто ко лбу. «…Нет, к Дискорду! Сама напросилась, нечего совать свой нос клиенту в душу! Я получил, что хотел, — звякнул содержимым сумки жеребец, — Мне от нее больше ничего не нужно. Что мне действительно необходимо, так это поскорее вернуться домой... – подумал он, сглотнув подступавший к горлу комок. – И чем быстрее, тем лучше... »

С этими мыслями, Аффлатус намеревался свернуть за угол, как внезапно, что-то большое и розовое, врезалось в единорога. Каким-то чудом, он смог устоять на ногах, хотя от такого толчка, голова просто взорвалась болью.

— Какого… — завыл, было он.

— Ой!.. – воскликнула Пинки, свалившись на землю. Задрав голову, она воскликнула – О-о-о! Приветик! Как дела?

— Ты... – Аффлатус втянул воздух сквозь стиснутые зубы, собираясь разразиться гневной тирадой, — Ты...

— Я? У меня все здорово! – прервав собеседника, протараторила Пинки, — Я направлялась в «Сладкий Уголок», и вдруг ты в меня врезался! – захихикала она. – Разве ты не знаешь, что надо смотреть на дорогу?..

У единорога, аж дыхание сперло от возмущения.

— Мы с мистером и миссис Кейк, изо всех сил готовимся к празднику, будет столько кексиков, тортов и прочих сладостей!.. – поняша в восторге скакала вокруг жеребца, — Будет очень-очень-очень здорово!

От наворачиваемых Пинки кругов, у бедняги закружилась голова.

— Ты что, напилась?.. – устало спросил он, потирая раскалывающуюся голову.

— А?.. – слегка повернув мордашку, озадаченно спросила кобылка, — А-а-а! Ахах-ха-ха-ха! Глупый, мне не нужно пить, чтобы радоваться! – жизнерадостно воскликнула она.

Аффлатус мельком взглянул на свою сумку.

— Ведь сегодня такой хороший день! Отличная погода, солнышко светит, столько знакомых вокруг! – восторгам поняши не было предела. – Неужели, может быть что-то лучше?.. А-а-а, может! Если бы у меня сейчас была целая корзинка сладостей, которыми можно было со всеми делиться! Ах, нет, придумала! Вот бы сейчас настала Ночь кошмаров, и тогда, все делились бы сладостями со мной! А, нет-нет, точно, придумала!.. – затараторила Пинки.

«Пресвятая Селестия... » – взвыл единорог.

Он уже не различал ни слова, произносимого кобылкой. Ее безостановочная речь, превратилась в неразберимую какофонию звуков, каждый из которых, отдавался в голове жеребца гулким эхом.

Терпеть больше не было сил.

— Слушай!.. – повысил, было, голос Аффлатус.

— А-ах, Крэнки! – прервала его Пинки, помахав кому-то в сторону, — Я пойду поздороваюсь с Крэнки, а потом обязательно послушаю, хорошо? Ну, ладушки! – беззаботно улыбнулась поняшка, и ускакала в мгновение ока.

Ошалевший единорог, в шоке проводил ее глазами. Постояв секунду, он вздрогнул, и поскорее ретировался, пока розовой «подружке» действительно не приспичило вернуться, чтобы продолжить беседу.

— Дурдом какой-то... – захлопнув дверь, пробурчал жеребец.

Он положил сумку, зажег свечи, и, старательно избегая взглядом угла комнаты, повалился на диван, чтобы отдышаться и прийти в себя. Единорог с хрустом потянулся, разминая усталые конечности, после чего, хмуро уставился в потолок, прокручивая в памяти сегодняшнюю прогулку. Задумавшись, Аффлатус непроизвольно скривился, в то время как на его роге промелькнула короткая вспышка.

— Необычайное удовольствие — проведать Понивилль. Городок бурлит жизнью, жители светятся от счастья… Хоть бы и вовсе на улицу не выходил. – устало протянул Аффлатус.

Жеребец глубоко вздохнул.

— Куда ни глянь – везде улыбки. Беззаботные, счастливые лица. Все до единого. — грустно продолжил он, — Почему мне не суждено разделить их радость?..

— Ты и сам прекрасно знаешь, почему.

Аффлатус бросил взгляд на мольберт.

— … Не напоминай.

— И не буду. Только что толку? Ты итак не можешь выбросить это из головы.

— Мне нет нужды объяснять тебе причины происходящего.

— Да, спасибо, я в курсе.

-Тогда на кой вообще было... – беседа прервалась внезапным шумом.

Аффлатус панически огляделся. Ему показалось, или кто-то вошел?.. Он был готов поклясться, что закрыл засов. Жеребец подбежал ко входу, и с облегчением вздохнул: дверь была прочно закрыта. Слава Селестии. Не хватало еще, чтобы кто-то застал его за беседой с самим собой. Осталось только прослыть чокнутым на весь город.

Единорог оглянулся на своего двойника, хмуро взирающего на него, с противоположного конца комнаты. Этой частью своей жизни, Аффлатус точно не хотел ни с кем делиться.

Спустя какое-то время, после длительного пребывания в одиночестве, жеребец стал ловить себя на мысли, что периодически начинает разговаривать сам с собой, обсуждая с невидимым собеседником, то свои картины, то новые идеи, или же просто выплескивая накопившиеся эмоции. Данное наблюдение, неприятно насторожило жеребца, и он начал искать выход из ситуации. Нашелся он довольно быстро – единорог воспроизводил свою ментальную проекцию, с которой и вел беседы.

Практиковал ее создание он еще в школе, когда ему был необходим свежий взгляд на свои произведения. Глаз художника имеет свойство «замыливаться», в связи с чем, творец перестает подмечать очевидные промахи. Копия, хоть и наследовала все его воспоминания, но с момента создания, мыслила самостоятельно, хоть и упираясь в рамки имеющихся знаний единорога. Наличие такого «коллеги», часто выручало жеребца, на первых порах своего обучения. Поднабравшись мастерства, он перестал нуждаться в подобной «помощи», обходясь собственными силами.

Но в последнее время, Аффлатус чувствовал острую необходимость выговориться. За неимением достойного собеседника, он вспомнил о своих юношеских экспериментах. Не идеальное решение проблемы, но все лучше видеть перед собой хоть кого-то, чем спорить с пустотой.

Аффлатус умиротворенно вздохнул.

— …На чем я там остановился? – продолжил он, направляясь к дивану.

— На твоей пустой жизни. – проворчала копия.

— Ах, да. Точно. На ней. – подтвердил жеребец, подхватывая бутылку сидра. – Ну и?..

— С чего бы начать... С твоего алкоголизма, твоей бездарности, беспомощности, одиночества, непонимания, безвыход…

— Да, да – отхлебнул Аффлатус, — Поведаешь что-нибудь новенькое?..

— «Поведать новенькое»? Окстись. У нас, вот уже как несколько дней подряд, не было ничего «новенького», — копия покосилась на бутылку, — Давай-ка лучше ты. Это ведь ты не можешь устоять перед соблазном, поворчать на свою жизнь.

— В этом-то и состоит главная дилемма. Все, что я скажу, ты уже знаешь наперед. – вздохнул жеребец.

— Когда ты шептался с сам с собой, тебя это как-то не смущало.

Услышав подобный упрек, Аффлатус сконфуженно замолчал.

— Так что, пользуйся случаем, поплачься мне в жилетку, пока пропиваешь наши последние сбережения. – проворчал двойник, не переставая укоризненно глядеть на пьющего «создателя».

Единорог оставил его выпад без внимания. Помимо совместно нажитого опыта, копия достоверно наследовала и его характер.

«Если бы ты еще мог и глаза закрывать на свои же пороки, было бы вообще замечательно» — недовольно подумал Аффлатус.

Он оглянулся на проекцию. Та, не переставала выжидательно смотреть на жеребца, ожидая ответной реплики. Единорог поджал губы.

— Не знаю я, о чем еще говорить, – после пары глотков, жеребец почувствовал легкое облегчение. – Но — точно, не об этом... – взглянул он на холст. – О чем угодно еще. Назови любую тему.

Копия тяжело вздохнула, невольно принимая правила игры.

— Так значит?.. Ну, хорошо. Эмм... Как прошел твой день? – неуверенно прозвучал в воздухе вопрос.

Аффлатус слегка оживился.

— О, просто потрясающе. Лучший день в моей жизни, — саркастично подметил он, — Как я уже сказал – в городке кипит жизнь, но я не играю в ней роли.

— А хотел бы? – то ли вопрошая, то ли констатируя факт, произнесла проекция.

Единорог нахмурился.

-Неважно. Что еще… А! Кое-кто пытался указать мне на мое место.

Двойник закатил глаза.

— Притворюсь, что не понимаю, о чем ты. Элемент?

-Нда. – совершив очередной глоток, подтвердил жеребец.

О том, что в Понивилле живут Элементы Гармонии, он знал уже давно. Хотя, в его представлении они и сложились, как «суровые воительницы» — на деле оказалось, что это были самые обычные пони, простые в общении. Первой разрушила этот стереотип, конечно же, Пинки, распевшаяся на всю улицу, приветствуя нового жителя, поэтому с ней пришлось знакомиться лично. А остальных представительниц, он знал лишь понаслышке, и встречал их только по воле случая.

— Мне тонко намекнули, что я — беспробудная пьянь.

— А разве это не так? – усмехнулась проекция.

Он оглядел бутылку в своих копытах. Какое-то время, жеребец молча что-то обдумывал.

— …Выпивши, мне определенно легче жить, чем на трезвую голову.

— Но это не может длиться вечно. Биты заканчиваются. Что будем делать, когда запасы опустеют?

— Я просто не хочу об этом думать.

— А придется. Твои произведения уже давно никого не интересуют.

Единорог молча смотрел в одну точку.

«Когда же все пошло наперекосяк?.. В какой момент, мой дар обернулся против меня?..» — с этими мыслями, он оглядел свою кьютимарку.

-Ну ма-а-а… — протянул Аффлатус, — Ну, правда, можно сделать это потом?.. Я хочу погулять с друзьями!.. – плаксиво произнес единорожек.

— Сынок, бабушке будет очень приятно получить от тебя письмо. Удели бабуле хотя бы десять минут. – улыбаясь, ответила мать.

— Ну-у-у…

— Никаких «ну»!.. Напишешь бабушке – и сразу пойдешь гулять!.. – сказала мама, удаляясь в гостиную.

— Э-эх... – вздохнул жеребенок. – Ладно…

Единорожек вырвал из тетради листок, и сел за стол. Он начал было писать, но ненароком, провел на полях черту. Аффлатус начал обводить ее, и незаметно увлекся. Добавляя все новые и новые штрихи, он превратил одну скромную черточку, в могучего дракона, гордо взирающего на него со страницы листа.

— Ух ты!.. – воскликнул жеребенок. Увлеченно разглядывая свое творение, он и не заметил, как на его крупе, внезапно проявилось изображение палитры, с торчащей сквозь нее, кистью.

Аффлатус задумчиво подошел к тумбочке, и достал из нее пыльную рамку. Он обнаружил ее, когда перебирал вещи, после своего переезда. В рамке находился старый тетрадный листок, с легко узнаваемым на нем драконом. Еще при жизни, бабуля решила увековечить, таким образом, письмо внука.

Сдув пыль со стекла, единорог внимательно изучал листок. С этого рисунка, началась его новая жизнь. Он калякал всякую ерунду и раньше, но именно с этого письма, проявилась его кьютимарка. Аффлатус вглядывался в каждую черточку, каждый завиток. …Что было в этом такого, что помогло его метке проявиться? Почему именно тогда, высшая сила решила, что его час настал?.. Было ли это проявление, лишь констатацией уже имеющегося дара, или судьба, таким образом, подталкивала его на дальнейшее развитие, только зарождающегося таланта?.. А что, если это было лишь намеком на возможное будущее, которое он так и не смог реализовать?..

С такими рассуждениями, он оглянулся на мольберт.

— Что, если наличие кьютимарки – не гарант успеха, в демонстрируемом ей таланте?.. – размышлял вслух единорог, — Что, если у меня был шанс, на его развитие, но я все проворонил, и теперь, моя метка не повод для гордости, а клеймо позора, с которым мне придется жить, до конца моих дней! – прокричал в отчаянии жеребец.

«Нет, не может быть. Сколько пони вокруг меня, успешно занимаются предназначенными им занятиями?.. Я не могу быть исключением».

— Или могу?.. Что, если именно это – ответ на вопрос, который я искал все последние годы?.. Может, мои попытки обрести вдохновение разбиваются в пух и прах, только потому, что я его никогда и не испытывал?! – надрывистым голосом, кричал Аффлатус, — Что, если вся моя жизнь – это чья-то злая шутка?!.. – по его щеке стекала горькая слеза.

Единорог обреченно встал напротив мольберта.

— … Твой талант, не может быть обманом. – робко прошептала копия.

— А?.. – откликнулся он. – Не может, значит… — жеребец прищурил глаза.

— Ну-у коне-е-ечно не может! – с сарказмом протянул он, — Так давай, давай нарисуем шедевр! Приступим!..

Несмотря на боль, Аффлатус подхватил магией палитру с кистями.

— Ну-ка! Что мы изобразим? Варианты, предложения? – ответом послужила тишина – Именно!.. НИ-ЧЕ-ГО. Мы уже это проходили. Любая идея вымучена из копыта, за ней ничего не стоит, она и бита ломаного не стоит!.. – гневно отбросив инвентарь, сказал единорог.

Аффлатус устало повалился на диван. Рог вспыхнул, и проекция медленно растворилась, бросив напоследок печальный взгляд.

«Я перегорел. Наверное, настал час признать свою беспомощность...»

-…И бросить все это. – озвучил он вслух продолжение мысли.

Единорог залпом опорожнил бутылку, и завалился спать.

Глава третья

...Аффлатус встревоженно огляделся, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь, среди ночной тьмы. Он пробежал, наверное, весь Лес, но Она не отставала. Петляя и заворачивая, он пытался сбить преследовательницу с толку, но все было тщетно. Тень была уже близко, и маневры жеребца не смогли Ее запутать. Внезапно, выбежав за пределы Леса, Аффлатус резко затормозил, чтобы не сорваться в возникший перед ним обрыв. Обернувшись, он увидел Ее. Холодный свет луны, освещал клубящуюся над землей, темную дымку. Выхода не было.

Гордо подняв голову, он начал прокручивать в голове самое мощное атакующее заклинание, но... Ничего не произошло. В недоумении, подняв глаза на рог, единорог осознал, что магия его покинула. Тень рванулась вперед, надеясь заключить жеребца в свои удушливые объятья, но тот сделал шаг назад, бросившись в пропасть. Тень захлебнулась в разочарованном визге.

Гибель была неизбежна. Падая вниз, он бросил последний взгляд на луну. Один ее вид завораживал, его глаза тонули в ее голубом свечении. Увидев ее, он на мгновение забыл обо всем, что с ним сейчас происходило. Ему показалось, или она... Моргнула?.. Луна вдруг озарилась, охватывая жеребца синим светом, и...

Аффлатус открыл глаза. Сюжет увиденного им сна, промелькнул в голове, вереницей незамысловатых кадров, оставляя на душе неприятный осадок. Потягиваясь, он уселся на диване.

«Селестия, хорошо, что хоть это утро обойдется без мигрени и несварения».

Одна порция сидра, не сильно повлияла на его самочувствие. Ну, разве что, легкая жажда напоминала о себе, но это – мелочи.

Жеребец осторожно сдвинул штору. За окном, творилось практически то же самое, что ему доводилось видеть днем ранее — пони, приготовления, суета. Разве что, сегодня, те мельтешили особенно рьяно. Понивилльцы неустанно трудились над предстоящим праздником.

«Удивительно, сколько сил они готовы приложить, ради этого события. Можно подумать...»

У единорога засосало под ложечкой. Пускай, похмелья не было, но чувство голода давало о себе знать. За вчерашний день, все, что он «употребил в пищу» — была бутылка сидра. Негусто, конечно, и теперь это ему аукалось. Жеребец осмотрел содержимое холодильника. Единственное, что он там обнаружил – была подгнившая морковь.

«Замечательно».

Как же Аффлатусу не хотелось выходить из дома… Но, бурчащий желудок настаивал на своем.

«Хотя... Как вариант, можно заглушить голод сидром…» — задумался жеребец, поглядывая на стоящие неподалеку бутылки. – «Впрочем, нет. Так себе идейка. К тому же, кто-то забыл убрать его в холодильник. Давиться теплым – увольте. Не готов я сейчас, к такому испытанию». – поджал губы единорог.

«А раз так – придется идти на рынок за чем-нибудь съестным».

В городе было не протолкнуться. Казалось, каждого жителя, охватило предпраздничное безумие.

«Может, виной тому — происки Дискорда?.. Это многое бы объяснило».

Каждый из понивилльцев, считал своим долгом, внести хоть какой-то вклад, в общее приготовление. Вон там, справа — рабочая группа земных пони, покрывает свежей краской, заборы и ограждения. А если взглянуть налево – можно увидеть, как несколько пони-единорогов, левитируют по воздуху, куски будущей сцены. Непринужденно, с улыбками на устах. Жеребец мог побиться об заклад, что им не заплатили ни бита, и те работают на чистом энтузиазме. И, судя по довольным глазам госпожи Мэра, наблюдавшей данное зрелище – так оно и было.

«Праздник, посвященный необычному рассвету. Не так уж много пони нужно для счастья, а?..» — иронично размышлял Аффлатус.

Видимо, да. Похоже, не так уж часто на долю понивилльцев, перепадает такое событие, раз уж тех так завела эта подготовка. Впрочем, активно занимались благоустройством города, лишь взрослые жильцы. Детвора просто бесилась вокруг, беззаботно играя и веселясь. Хотя, судя по их периодическим взглядам, в сторону своих старших товарищей – жеребят, похоже, просто не допустили к такому ответственному делу. Оно, наверное, и к лучшему. Продолжая свой путь, единорог услышал отрывок инструктажа погодной бригады, доносившийся откуда-то сверху:

— ...Отправляется в северный участок, команда Д – в южный, и не дай Вам Селестия, снова перепутать районы! Тандерлейн, тебя это касается в первую очередь! В мои планы не входит сорвать аукцион, из-за внезапно возникшей грозы!..

«Художественный аукцион. Организованный именно в Понивилле. Почему здесь? В Кантерлоте было недостаточно места? Складывается ощущение, словно сама судьба издевается надо мной. — хмуро рассуждал жеребец, – ...Впрочем, у нее есть и иные способы для насмешек».

Наконец, он дошел до рынка. Приглядев палатку с яблоками, Аффлатус занял очередь. Он любил яблоки, как и все прочие пони, и прекрасно знал, где выращивают самые вкусные, но... Идти в «Сладкое яблочко», после вчерашнего... Нет, спасибо. Он не был готов показаться сердобольной фермерше на глаза.

Время тянулось, словно вьючный Макинтош, в жаркий полуденный зной.

Второй... Третий... Прошло уже десять минут, а обслужили лишь трех покупателей. Очередь осталась лишь за пегаской перед ним, да земной пони – и заветный фрукт у него в сумке. Правда, учитывая экономию средств, хватит лишь на парочку, но – все лучше, чем ничего. Из-за творящегося ажиотажа, продавцы не стеснялись задирать ценник до неприличия.

«Еще неделю назад, с меня содрали бы гораздо меньше». — поджав губы, подумал жеребец.

Внезапно, слух Аффлатуса резанул чей-то звонкий голос.

-Нет, Свити, это отличная затея!..

— Это глупо! Мы уже полдня ищем, и что?..

— Потерпи, и все получится. Нельзя бросать все просто так.

Справа от единорога, гордо вышагивали три маленьких поняшки. Возбужденно переговариваясь, те следовали, за обнюхивающей землю, собакой.

— Вайнона, мы в тебя верим! Ищи, девочка!

— Интересно, как будут выглядеть знаки Искателей Сокровищ?.. – задумчиво произнесла Эпплблум. – В любом случае, такая метка будет просто потрясной! – радостно отметила она.

— С такой кьютимаркой, ты будешь крут, до конца жизни! – воскликнула Скуталу.

« ...Если бы все было так просто». — грустно подумал Аффлатус.

— Если кто и получит сегодня знак отличия, так это Вайнона, – насмешливо произнесла Свити Бель. – Я не думаю, что Дэринг-Ду получала свою кьютимарку, следуя за кем-то, кто ищет сокровища, а не разыскивая их в одиночку.

Эпплблум и Скуталу озадаченно переглянулись.

— ...Не-е-ет, какая разница, КАК мы найдем клад?

— Вот именно! И вообще, это же была НАША идея взять собаку, значит, и метки получим мы! — засияла улыбкой Эпплблум.

Свити Бель недовольно надула губки.

— Ничего мы не получим! – упрямо настаивала она, — Мы с самого утра ходим за ней по пятам, и не нашли ничего, кроме пробок от сидра!

— Ну-у, Вайноне нужно время, чтобы что-то отыскать, к тому же, выходить за пределы Понивилля мне запретили, — протянула Эпплблум. – ЭйДжей дала Пинки-клятву, что не пустит меня посмотреть Рассвет, если «мою маленькую ножку занесет дальше городка» — насупилась поняшка.

— И вы верите, что мы найдем что-то стоящее, не покидая Понивилль?.. – спросила Свити Бель.

Жеребята грустно замолчали.

Аффлатус отвлекся от их беседы, так как его внимание, привлекла стоящая перед ним, пегаска. Судя по наклону головы, она тоже слушала размолвку детворы, и, задумавшись о чем-то, полезла в свою сумку. Кобылка вытащила оттуда зубами пару монет, вскопнула копытом землю, и бросила их в образовавшуюся ямку. Закопав ее, она негромко произнесла:

— Девочки!.. – и осторожно помахала копытом. Удивительно, как те вообще смогли ее расслышать, но, тем не менее – троица радостно поскакала к пегаске, волоча за собой озадаченную собачку.

— Девочки, я услышала, как вы кричите. Вы что, поссорились?.. – тихонько спросила пегаска.

— О-о-о, нет, Флаттершай, мы просто... Обсуждали кое-что. – оглядывая своих спутниц, произнесла Скуталу.

— Мы занимались поиском меток отличия, и слегка поспорили, но ничего страшного не произошло! – уверила пегаску Эпплблум.

— Ого! И чем же вы занимались? – мягко спросила Флаттершай.

— Мы искали сокровища! – широко улыбаясь, звонко воскликнула Скуталу. Свити Бель удостоила ее хмурым взглядом.

-Ух-ты! Это здорово. – улыбаясь, ответила пегаска, — И как поживают ваши успехи?

Вайнона, тем временем, усердно обнюхивала землю.

— Никак они не поживают, потому что их нет. Это была глупая затея, и метки мы так и не получим! – надрывно воскликнула Свити Бель. – Никогда не получим... – кобылка грустно опустила глаза.

Внезапно, собака громко загавкала, пытаясь что-то вырыть.

— Нашла!.. Она нашла...

-...Очередную пробку, да? – Свити Бель скептически закончила фразу Скуталу.

Но, спустя мгновение, Вайнона гордо стояла, демонстрируя присутствующим, две раскопанные монетки.

— Не может быть!..

— Я же говорила тебе, что нужно потерпеть? – произнесла Эпплблум улыбаясь. – Флаттершай, ты видела?! Вайнона нашла клад!

— Ох, я так рада за вас, девочки! – одарив троицу улыбкой, произнесла пегаска.

— У меня уже появилась метка Кладоискателя? – осматривая свой бок, крикнула Скуталу. – О-о-о... – разочарованно протянула она, не обнаружив у себя, и своих подруг, заветной кьютимарки.

— Ничего страшного, Скут! Я уверена, еще парочка кладов, и она проявится! Пойдемте, нельзя терять ни минуты! – прокричала Эпплблум, радостно убегая со своими подружками.

Пегаска с улыбкой провожала детвору взглядом.

— Следующий! – рявкнул продавец.

— Ой, это я! – смущенно произнесла кобылка. – Мне, пожалуйста, одно яблочко. – сказала она, выгребая мелочь из сумки.

— С Вас пять битов.

— Да, я.. Пять? – с широко раскрытыми глазами, переспросила пегаска, — Н-но, но еще позавчера яблоко стоило три бита..

— А теперь оно стоит пять.- отрезал торговец. — Клиентов много, товара мало. С Вас пять битов. – с нажимом произнес он.

— Бо... Боюсь, я не взяла с собой столько денег, — боязливо пробормотала кобылка.

— Тогда не занимайте очередь!.. Следующий!

Аффлатус, не без интереса наблюдал, за происходящей перед ним драмой. В конце концов, поймав робкий взгляд медленно отступающей пегаски, он произнес:

— Да дай ты ей это дискордово яблоко. – единорог кинул на прилавок пять монет.

— Без проблем. – торгаш закинул яблоко в сумку опешившей пегаски. Та, в шоке, тихонько попятилась назад.

— Два... Э-э-э... – Единорог выгреб из недр сумки последние пять монет. – В смысле, мне тоже одно яблоко, будьте любезны. – вздохнув, проворчал жеребец.

«Отличная экономия. Просто отменная. Экономить будем не только биты, но и калории. Настало время подумать о фигуре, не то перестану влезать в футболку! – насмешливо размышлял Аффлатус. — Того, глядишь, удостоюсь внимания и самой Фото-Финиш, когда мои выпирающие ребра, можно будет превратить в самоходный ксилофон».

Он все прокручивал в памяти рыночный инцидент. Жест доброй воли, от той пегаски, не давал ему покоя. Это, несомненно, было очень мило с ее стороны, но в ее поступке было что-то еще. Кое-что, чему он самостоятельно не находил ответа. Погруженный в свои думы, он и не заметил, как его уже в третий раз пытались окликнуть.

— И-извините?.. – кто-то робко коснулся его бока.

— А-а?!.. – недоуменно огляделся Аффлатус, оторвавшись от раздумий.

— Простите, если я Вас напугала... – боязливо прошептала пегаска, – Я просто хотела сказать Вам «большое спасибо». – смущенно улыбнулась она, пытаясь скрыть мордочку за своей челкой.

Аффлатус озадаченно осмотрел кобылку.

— А-а-а... Не стоит беспокойства. Приятного аппетита. – он подкрепил слова улыбкой, и продолжил свой путь.

— Нет-нет, правда, я Вам очень благодарна! – продолжила пегаска, порхая вслед за ним. — Но, не стоило! Позвольте, я отдам Вам хотя бы три монетки…

— Нет. Я не приму от Вас денег. Оставьте их при себе. Уверен, Вы найдете им лучшее применение, чем нашел бы им я. – хмуро смотря вдаль, ответил он.

— Эмм.. Я.. Это очень мило с Вашей стороны. – тихонько произнесла покрасневшая пегаска.

— Так же мило, как и то, что Вы сотворили на рынке. – произнес жеребец, не останавливая шаг.

— Ну, я же просто хотела подбодрить девочек. – робко улыбнулась кобылка.

— Зачем? – раздался внезапно вопрос.

— Что?.. – опешила Флаттершай.

Аффлатус остановился, и перевел на нее взгляд. Та, ошарашенно глядела на единорога.

— Что толку внушать жеребятам ложную надежду, если даже слепому очевидно, что их занятие – пустая трата времени?.. – спросил он кобылку. – От Вашего благородного порыва, их метка не проявится, так зачем Вы обманываете их, заставляя верить в ложный успех?.. Чтобы очередной раз облажавшись, те окончательно потеряли веру в себя? – слегка надрывисто спросил единорог.

Пегасочка долго смотрела ему в глаза. Спустя какое-то время, она ответила:

— Я поступила так, чтобы показать им, что при должном усердии, рано или поздно, они смогут добиться всего, чего захотят. – улыбнулась она. — Девочки полдня искали свой клад, и в какой-то момент, потеряли веру в себя. Я просто помогла им снова ее найти.

— Но Вы не решили их проблему, а лишь усугубили. Теперь они верят, что смогут получить свою метку, но тщетно потратив еще полдня, до них дойдет, что Искателями Сокровищ им не быть — тогда-то, придет разочарование. И они будут терзаться днями напролет, пытаясь понять, что же пошло не так. – отведя взгляд, ответил жеребец.

— Нет. – улыбнувшись, ответила Флаттершай, — Когда девочки снова чем-нибудь вдохновятся, они будут помнить, что несмотря на сложности, не стоит бросать задумку на полпути, ведь они из-за этого, чуть было не упустили свой шанс.

-... Но они все равно его упустили. Цели они сегодня так и не достигнут. – скупо отметил единорог.

— Но, может им повезет в следующий раз? – скромно улыбнулась кобылка. – А я же, просто помогла друзьям, и мне это ничего не стоило... — она осеклась. – Ну, почти...

— Если бы рядом не было меня, Ваша «помощь» оставила бы Вас без ужина. – с усмешкой произнес Аффлатус, с любопытством разглядывая засмущавшуюся пегаску.

— Н-ничего страшного. Я поела бы завтра. – робко ответила Флаттершай, — И, не я бы осталась без ужина, а Энд... Энджел! – с ужасом прошептала она, — Сколько время? Я очень спешу! – с этими словами, она унеслась в неизвестном направлении.

Задумчиво проводив собеседницу глазами, Аффлатус мерно продолжил свой путь.

« …Она явно переоценивает. От маленьких побед, мало что зависит. Толку от мимолетного успеха, если ты тратишь время на занятие, в котором тебе все равно не суждено преуспеть? — размышлял остаток пути единорог, подходя к своему дому. – Пустая трата сил».

Жеребец зажег свечи, и уселся, мысленно читая заклинание.

— Ты согласен? – похрустывая суставами, прокряхтел Аффлатус.

— Не совсем. Мне кажется, в ее словах есть смысл. Небольшой успех – это тоже успех. Он подкрепит уверенность детишек в себе, и те смогут продолжить поиски своего призвания. – оспорила копия его точку зрения.

— Именно что – «продолжить поиски», а не стать, теми же, «Кладоискателями». Они решили, что нашли свою судьбу, и получили подтверждение своим фантазиям, в виде монет, от той пегаски. И, если их собака не имеет кровных связей с Алмазными Псами, в чем я сомневаюсь – то уверен, что совсем скоро они сообразят, что им тут ничего не светит. – парировал Аффлатус.

— Так что же теперь? Оборвать все надежды, и заявить, что им никогда не суждено найти свой талант?

— Зачем? Пускай ищут. Но, когда после очередной «помощи» со стороны окружающих, на их крупах возникнет Метка, с которой их на самом деле, мало что будет связывать — не придется долго искать виноватого. – прохладно ответил единорог, левитировав к себе купленное яблоко.

— Суть не в рисунке на крупе, а в том, чтобы получать удовольствие, занимаясь любимым делом. – неуверенно возразила проекция.

— А если они перестанут получать «удовольствие»? Поймут, что не так успешны, как им хотелось бы? – похрустывая яблоком, спросил жеребец.

— Это... трудный вопрос. – задумчиво произнесла копия, поглядывая на мольберт.

Единорог перехватил направление взгляда двойника, и горько усмехнулся:

— Знаешь, может, пришла пора смириться? Детишкам никогда не стать Золотоискателями, а мне не быть худ... – резкий грохот с крыши прервал жеребца, отчего тот в шоке выронил яблоко, поперхнувшись его куском.

— Какого... – прокашлявшись, просипел он. Развеяв проекцию, единорог выскочил из дома.

Картина, открывшаяся взгляду, поражала воображение. Над его домом, и домами соседей, висели грозовые тучи, лупящие молниями по крышам жилищ. Толпа недовольных пони, гневно топала ногами, и, пытаясь перекричать друг друга, бранили погодных пегасов, на чем свет ни попадя.

— Это просто возмутительно! Куда смотрит погодный инспектор? – возмущенно кричал земной пони, песочного цвета. – И где вообще все их пегасы?!

— Вот именно! Почему никто не контролирует тучи на нашей улице? – поддержала его бирюзовая единорожка.

«Ого! – хмыкнул Аффлатус, — А это, кстати, отличный вопрос. Где все погодные пегасы? Насколько я помню, в наш район должны были отправить хотя бы парочку». – подумал жеребец, оглядываясь вокруг.

— Какая некомпетентность! А я только позавчера перестелил всю черепицу! – сетовал пони из толпы.

— Я слышала, что то же самое произошло на днях и в южном районе! Почему мэр не прекратит это безобразие? – поддакивала ему собеседница.

Единорог продолжать осматривать местность.

«Ага. – воодушевленно подумал Аффлатус, приметив кое-что, — Это будет интересно».

Единорог подскакал к облаку, что так привлекло его внимание. На воздушной перине, томно раскинулась цветастая пегаска.

— Э-эй! – затяжно прокричал жеребец. – Эй! Нам тут помощь нужна! Желательно, какого-нибудь пегаса. Или пегаски. Спустись, пожалуйста.

Ответом послужило молчание.

— Слушай, я не стал бы тревожить тебя зазря, но пожалуйста, удели нам минутку своего драгоценного внимания! Соседей, и меня в частности, как-то не прельщает, что над нашими…

С вершины облака донесся безмятежный храп.

«Хэх! Пегас спит, служба идет». – усмехнулся единорог, подыскивая под ногами какой-нибудь некрупный камешек.

— Ау-у, красавица! – крикнул он, целясь кобылке в ногу. Однако, камешек, запущенный слишком сильно, угодил ей прямо по макушке.

— Оу. – с широко раскрытыми глазами, виновато протянул жеребец.

Попытки привлечь внимание, наконец, были удовлетворены. С облака, на него уставилась сонная мордочка раздраженной пегаски.

— Ты... Это что, был камень?.. – с напряженными нотками, прошипела Рейнбоу Дэш, потирая голову копытом.

— ...Вообще-то я целился в ногу, так что... – пробурчал единорог.

Не успел он закончить предложение, как пегаска, в мгновение ока, подлетела к нему, гневно тыча копытом:

— Кое-кто давно не получал в нос, да?! – гневно гаркнула кобылка ему в лицо.

«Лучшая защита – это нападение»

— Кто-то давно не получал выговор? – парировал жеребец.

На него уставилась ошалевшая мордочка.

— …За сон на рабочем месте? – стушевавшись, неуверенно продолжил он.

— Че-его?! Ты будешь мне указывать, когда спать, а когда нет?.. Парень, ты нарвался. – с прищуренными глазами, ответила она.

— Разве контроль погоды не входит в список твоих обязанностей? – охнул жеребец, уворачиваясь от полетевшего в его лицо, копыта.

— Не тебе решать, че там входит! И вообще, у меня все под контролем! – предприняв вторую попытку заехать наглецу по носу, крикнула та.

— Отличный контроль! Если бы еще от него был толк. – сказал Аффлатус, едва успев уклониться от очередного выпада.

— Есть у меня толк, засранец! – кобылка снова атаковала, и хоть единорогу почти удалось увернуться, она все же чиркнула копытом по его морде.

— Оно и видно! Абсолютно наплевательское отношение к делу. – Ткнув копытом в ее кьютимарку, вырвалось у жеребца. Пегаска аж охнула от возмущения.

-Что?!.. Ты... Ты...

Не дожидаясь конца тирады, жеребец молча указал вдаль. Проследив направление его копыта, кобылка, наконец, заметила царящую вдалеке погодную катастрофу.

— Этого быть не может! Когда я ложилась спать, не было ни намека на грозу! – ошарашенно прошептала она, рванувшись к стихийному бедствию.

Аффлатус потер задетую щеку, провожая ее взглядом.

«А вот про «дело» – это я зря ляпнул. Было бы кому разгольствовать на эту тему». — виновато подумал он.

Единорог поскакал к дому, наблюдая за действиями пегаски. Не прошел он и полпути, как форс-мажор был успешно улажен, и тучи были развеяны по ветру. Жильцы, облегченно вздохнув, начали расходиться по домам, недовольно бурча под нос какие-то ругательства.

Аффлатус приметил переводящую дыхание кобылку, и подошел к ней поближе.

— Знаешь, я тебя недооценил. У тебя явный талант, к подобным делам! – с натянутой улыбкой, произнес он.

Пегаска молча оглянулась на него исподлобья.

Жеребец глубоко вздохнул.

— Слушай, прости за намеки в твой адрес. Я был очевидно неправ. У кого-кого, а у тебя отлично выходит справляться со своей работой. – виновато произнес жеребец.

— Ты прикалываешься? Взгляни на это!– воскликнула она, оглядывая почерневшие крыши.

«Нда, надеюсь, молнии не пробили мне потолок. Дождь в мастерской – не лучшее...» — он прервал свою мысль, поймав на себе выжидательный взгляд Рейнбоу.

— Ну, зато я и моргнуть не успел, как проблема была ликвидирована. – подбодрил ее Аффлатус.

— Ликви-че?.. А-а-а, поняла. Ну да, я быстро разбираюсь с такой мелочью. – проворчала недовольная пегаска.

— Хоть ты, не бросаешь свой талант... – пробурчал под нос единорог. Однако она его услышала.

— Что я была бы за Элемент Верности, если б предала свой талант? – погруженная в свои мысли, отозвалась она.

Не ожидав услышать ответ на свою реплику, жеребец смутился.

— Слушай... Ну ты, типа, извини, что я пыталась тебя побить, да? Я ненавижу, когда меня кто-то будит. Особенно камнями. – произнесла кобылка, сделав акцент на последнюю часть фразы.

— Клянусь, я целился в ногу. – виновато оглянулся на нее Аффлатус, — Я просто спешил, пытаясь спасти свой дом. Э-э-э… И дома соседей, разумеется. – уточнил жеребец, поймав насмешливый взгляд собеседницы.

— Как здесь вообще очутились грозовые тучи? – спросил он после некоторой паузы.

— Перед тем как я заснула, их тут не было! Было несколько пасмурных облачков, но Дёрпи сказала, что с ними разбе... — Рейнбоу запнулась. — Та-а-ак...

— Ну и денек. – подытожил Аффлатус, зажигая свечи.

— А ты еще не хотел из дома выходить. – ухмыльнулась возникшая проекция.

— Ну, знаешь ли, если бы я решил продолжить попойку, такой необходимости бы и не возникло. – улыбнулся единорог, — Сидр – довольно сытная штука. И вкусная. – произнес он, облизнувшись.

Копия подозрительно на него посмотрела.

— Только не говори, что собираешься продолжить…

— Не-е-ет, после вчерашнего похмелья, нет ни единого желания. К тому же, вспомни слова Пинки?.. Не успел я отложить бутылку в сторону, как жизнь подкинула мне столько развлечений! – иронично улыбнулся жеребец. – Меня чуть не избили, бабушкин дом едва не разнесло в труху – ну разве не весело?

«Если бы не подоспевшая пегаска, так точно бы разнесло.» — подумал он.

— Летает она шустро. Ты бы видел, с какой скоростью она развеяла те тучи. – произнес Аффлатус, пытаясь высмотреть под тумбочкой, «закатившийся ужин».

— Я видел. Ты, кажется забываешь, с кем говоришь. – ухмыльнулась проекция.

— Неважно. – прокряхтел единорог, пытаясь нащупать яблочко, — Я к тому.. Ага! – победоносно демонстрируя пыльный фрукт, — Я к тому, что с ее Меткой, судьба не напортачила. – закончил жеребец, отмывая свой «трофей».

— «Я Элемент Верности, и я верна своему призванию» — перефразировала копия.

В комнате повисла длительная тишина, прерываемая лишь периодическим похрустыванием.

— Интересно, она хоть раз сомневалась в своих силах? В своем таланте? – задумчиво спросил Аффлатус.

— Как знать… Но, даже если и так – по-видимому, это ее не остановило.

Молча жуя, жеребец внимательно рассматривал мольберт.

— Быть верным призванию – это, конечно, похвально. Но как не усомниться в себе, если ты за всю свою жизнь не создал ничего, чем действительно мог бы гордиться? – спросил себя единорог.

— Я… Мы нарисовали сотни картин. Неужели, ни одной из них, ты не был горд? – спросил двойник.

Аффлатус задумался. Помолчав немного, он закинул в рот остатки «ужина».

— Нет. Не сказал бы. – ответил он, потирая копыта.

Копия переваривала ответ. – А как же…

— Нет. Я писал картины для учителей, критиков, покупателей – и не могу сказать, что действительно чувствовал что-то особенное, когда рисовал хотя бы одну из них.

— ...Вдохновение?

— Вдохновение. – подтвердил жеребец. – Я уже и не уверен, что хоть раз по-настоящему его испытывал. – единорог подошел к окну.

Копия грустно смотрела ему в затылок. Взглянув на холст, та вдруг произнесла:

— Может, еще не поздно попробовать еще раз?..

Единорог усмехнулся, разглядывая ночной город.

— Ярмарка уже завтра. К тому же, ты прекрасно помнишь, чем заканчивались мои старые попытки.

— ...А если в этот раз тебе повезет? – не унималась проекция.

Аффлатус молча смотрел на поднявшуюся луну. Ее сияние, холодным светом охватывало улочку. Луна была такой же прекрасной, как и в его сне. От нее тяжело было отвести глаза. Она одним лишь своим видом, дарила покой, и умиротворение. Так же, как она подарила его во сне, пробудив жеребца от кошмара.

— Неужели совсем нет идей?

— …Может и есть. – прикусив губу, протянул Аффлатус.

— Так попробуй. Ты ведь ничего не теряешь. – подбадривало его второе Я.

«Да. Действительно. Ничего». — подумал единорог.

Обернувшись, он взглянул на своего полупрозрачного двойника, указывающего ему на художественный инвентарь, небрежно валявшийся в углу комнаты.

Сосредоточенно нахмурившись, единорог скрупулезно выводил каждый мазок. В сотый раз, прокручивая в памяти увиденный им сон, он старался придать вырисовываемой луне, столько глубины и выразительности, сколько только мог себе позволить. Ему было чрезвычайно важно, передать все те эмоции, что охватили его, когда по ее милосердию, он был пробужден от кошмара. Каждое движение кисти было тщательно выверенным, чтобы упаси Селестия, не испортить образовывающуюся картину.

На полотне, все четче и яснее, проявлялись знакомые черты, одной из улиц Понивилля, окутанной мягким лунным светом. Но, сам источник, сего дивного свечения, был изображен выше — спящий город, находился под чутким наблюдением луны, что внимательно следила за спокойствием в нем, на манер заботливой матери, окруженной вереницей звезд, изящно обрамлявших её, словно жемчужины.

Отойдя от холста и прищурив глаза, Аффлатус осмотрел свое детище.

— ...И что скажешь? Найдется на такое спрос?.. – задумчиво спросил он проекцию.

— По-моему – неплохо. – подбодрила его она.

Художник разочарованно скривился, раздраженно зашторивая окно.

— «Неплохо». То же, мне говорили и критики, помнишь? – поджал он губы. – Видишь? Я вроде бы и попытался изобразить нечто оригинальное, но действительно – вышло «неплохо». Неплохо, но аукциона, картина точно не заслуживает. – с этими словами, он оглядел свой самый крупный мольберт, с белоснежным холстом поверх него.

«Которому, видимо, суждено навечно остаться чистым.»

Двойник подошел поближе.

— В любом случае, это была неп... Хорошая попытка. – осеклась с улыбкой копия.

— ...Может, ее хоть кто купить захочет, и я не помру с голоду в ближайшее время. – горько усмехнулся Аффлатус, заваливаясь на диван. Его взгляд, невольно упал на стоящий поблизости сидр, который он так и не убрал в холодильник. Левитируя к себе бутылку, он поймал на себе укоризненный взгляд двойника.

— Да хватит так на меня смотреть. – недовольно пробурчал единорог, откупоривая сидр. – Чем еще ты предлагаешь мне заняться? Теперь-то что терять?

Проекция промолчала.

— …Так я и думал. – произнес жеребец, прильнув к горлышку. Но, не успел он сделать и двух глотков, как в его дверь постучали.

Он и копия, тревожно переглянулись.

— Кому это не спится в такой час? – недоуменно спросил двойник.

— Без понятия... – пробурчал жеребец, развеивая копию.

Открыв щеколду, он потянул на себя дверь.

— Здравствуйте! – хором протянули трое жеребят.

Аффлатус изумленно разглядывал детишек, которых ему довелось видеть на рынке.

— Детвора, вы чего не спите? Ваши родные в курсе, что вы гуляете в такое время?..

Троица тревожно переглянулась.

— Не-е-ет… Вообще-то, мы не можем пойти домой... – грустно протянула Свити Бель.

— Почему же? – озадаченно спросил единорог.

— Мы гуляли с собакой моей сестры, и когда Скут отвлеклась, Вайнона убежала от...

-Э-эй! Я ни в чем не виновата! Это ты меня отвлекла, поэтому я не удержала поводок!

— Неправда!

-Нет...

— Они хотят сказать, — прервала спор Свити Бель, — Что наша собака потерялась, и мы никак не можем ее найти, поэтому спрашиваем у всех, не видел ли её кто. – закончила она.

«Понятно» — облегченно подумал Аффлатус, после чего произнес:

— Ну, с уверенностью могу сказать, что я ее точно не...

— Ух ты! – прервала его Скуталу, заглянув единорогу за спину, — А Вы что – художник? – спросила она, разглядывая разброшенные повсюду холсты.

Свити Бель последовала ее примеру.

— Ого!.. А это все – Ваша мастерская, да? – восторженно воскликнула она, забегая к нему в дом.

— Эй, вы куда... – попытался притормозить троицу ошалевший жеребец.

— Сколько рисунков! – пропыхтела Скуталу, вороша стопку забракованных полотен.

— Не тормоши эту... – панически вскрикнул, было, он.

— Вы готовитесь к ярмарке, да? – перебила его Эпплблум.

— Я... Нет, я не...

— Ого, какой большой! – взгляд Скут, приковал крупный мольберт в углу. — А как это называется?..

— Мольберт. Слушайте, мне кажется, вы забыли, зачем...

— УХ — ТЫ!.. – восторженно произнесла Свити Бель, заметив его последнюю картину, — Как красиво!

Девчонки подбежали к холсту вслед за ней.

— Вау!.. Обалденно! – улыбаясь, подтвердила Скуталу.

— Лучший рисунок, что я когда-либо видела! Он для Аукциона, да? – спросила Эпплблум.

От подобных комментариев, единорог залился краской. Но, спустя мгновение, он, нахмурившись, произнес:

— Нет, не для него, и вообще – это вовсе не лучш... – не успел он договорить, как его прервала Эпплблум, подбежавшая к окну.

— Это ваша улица нарисована под луной, да? – спросила она, потянув зубами за штору, чтобы убедиться в собственной догадке. Карниз подозрительно скрипнул.

Догадавшись, что сейчас произойдет, Аффлатус ринулся к поняшке. Не успел он ее оттолкнуть, как в следующий миг, карниз сорвался со стены, и рухнул прямо на единорога.

— О-ох.. – донесся протяжный стон, из-под сваленных штор.

Девчонки стянули ткань, и уставились на потирающего подплечье, жеребца. Эпплблум виновато произнесла:

— Простите пожалуйста! Я не хотела ничего портить, я не знала, что так получится... – всхлипнула поняшка.

— Вы в порядке? – спросила Свити Бель.

— Э-э-э... Да, вроде все... Вот Дискорд! – ругнулся жеребец, глядя на свою футболку. Задетая падающим карнизом, та была изорвана, от ворота, до рукава. – Ну вот же...

— Главное, что Вы целы! – радостно произнесла Скут. Художник угрюмо на нее взглянул. – Или... Нет? – с легким недоумением, спросила она.

Жеребец, хмуро трогал копытом разорванную ткань. После некоторой паузы, он тихо произнес:

— …Да. Это главное. Э-эм, да не переживай ты так, — сказал он, поглядев на всхлипывающую земную пони, — Я в детстве, тоже много чего ломал и портил. Стены, вот, разрисовывал. – он подбадривающе улыбнулся. — ...Правда, тогда, за все платили родители, а не я. – поджав губы, подытожил он.

— …А почему Вы не подвинули Эпплблум магией? – поинтересовалась Скуталу, после неловкой паузы.

— Потому что... Э-э-э... А это, кстати, хороший вопрос. – сконфуженно произнес Аффлатус, — Слишком уж шустрая у тебя подруга, подумать времени не было.

Эпплблум облегченно улыбнулась. Она явно хотела что-то сказать, но Свити Бель внезапно произнесла:

— А Вы и правда срисовали свою улицу! – отметила она, сравнивая картину, с видом за окном. – Выглядит похоже.

— Мог бы, в принципе, и не срисовывать. – прокряхтел Аффлатус, поднимаясь на ноги. – У меня фотографическая память.

— Вау!.. Но, вышло красиво. – произнесла Свити, не отрывая глаз от картины. – Вы правда не хотите выставить ее завтра вечером?

— Нет. Я же сказал – она не годится для Аукциона. – пробурчал единорог, отряхивая копыта.

— А можно тогда... – внезапный лай за окном, сбил единорожку с мысли.

— Это наверняка Вайнона! – ахнула Эпплблум. – Мы совсем про нее забыли! – крикнула она, и побежала на улицу, вслед за помчавшейся туда, Скуталу.

Провожая парочку взглядом, Аффлатус вдруг почувствовал чье-то прикосновение.

— А Вы можете мне ее подарить?.. – с надеждой в глазах, тихонько спросила Свити Бель.

Удивленный просьбой жеребец, в изумлении смотрел в жалостливые глаза единорожки. Переведя взгляд на картину, и обратно, он вскоре произнес:

— Ну... Да. Дискорд с ней, забирай, если она тебе так нравится. Правда, я не понимаю, что ты в ней...

— Спасибо, спасибо, спасибо! – радостно закричала поняшка. – Вам правда не жалко?

— Нет. Совсем. – ответил он, сняв с подрамника холст, скрутив его магией, и вручив поняшке в зубы,– Наслаждайся.

— Ува! Ефе ваз – бовфое фафибо! – невнятно пробурчала единорожка, убегая вслед за подружками.

Жеребец закрыл дверь. – Не за что.

Аффлатус сел на диван и стянул с себя футболку. Осматривая рваную ткань, он не удержался, взял початую бутылку, и сделал несколько внушительных глотков, чтобы успокоить нервы.

«Мало того, что сорвали шторы, так еще и это...» — Единорог угрюмо рассматривал поврежденную одежду.

В дни приготовлений, к своей первой художественной выставке, на его съемную квартирку, в Кантерлоте, пришла посылка. Как выяснилось позже, она была от бабушки. Та писала в своем письме, что не сможет приехать, из-за проблем со здоровьем, чтобы засвидетельствовать успехи внука лично, но, тем не менее – она чрезвычайно им гордится. Помимо теплых наставлений и пожеланий, к письму прилагась та самая, черная футболка.

«Денег немного, но не могла же я оставить тебя без гостинца?»

Растроганный жеребец надел ее на выставку, и к облегчению, его хорошо там приняли. Критики в целом, были довольны, и поздравили художника с успешным дебютом. А спустя неделю, когда единорог собирался, было наведаться в Понивилль, родители сообщили ему, что бабуля скоропостижно ушла на тот свет.

С тех самых пор, Аффлатус носил этот атрибут одежды постоянно, как память и талисман.Эта

футболка, была для него не просто куском ткани, но также символом уверенности, который никогда

его не покидал. Он относился к ней, как к самому важному инструменту своего творчества.Но вот,

впервые за столько лет, он умудрился все испортить.

— Разберемся с этим завтра. Это был слишком насыщенный день. – Аффлатус вздохнул, задул свечи, и лег спать.

Глава четвертая

Аффлатус пробудился, от бьющих в глаза лучей солнца, беспрепятственно проникавших в его комнату, через освобожденное от штор, окно. Как он ни старался закопаться мордой в подушку, солнечный свет все равно не давал ему покоя, не предоставляя ни единой возможности, вновь погрузиться в сладкие объятья ускользающего сна. В конце концов, жеребец прекратил тщетную борьбу с небесным светилом, и, потягиваясь, уселся, ворчливо ругая Селестию за подобное пробуждение.

Прищурившись, он посмотрел в окно, прикрывая глаза копытом, на манер козырька. Несмотря на ранний час, улица была забита… Нет, она просто кишела прохожими. Если не так давно, за порогом дома царила лишь скромная суета, то сейчас — массовое скопление пони, сливалось в глазах единорога, в одно большое пульсирующее марево, мельтешащее в разные стороны. Подивившись их количеству, он как следует пригляделся. Смутная догадка подтвердилась: помимо жителей, по улочке расхаживали незнакомые кобылки и жеребцы, являющимися гостями Понивилля. Кто-то из них изучал местные лавки, кое-то искал себе пристанище до вечера, а некоторые, просто слонялись вокруг, рассматривая городок. И это, вдобавок, к местным пони, которые от перевозбуждения, не могли найти себе места.

Увидев, сколько радости царит на их лицах, Аффлатус загрустил. К сожалению, для него, сегодняшнее событие, не представляло собой ничего хорошего. Довольные мордашки прохожих, в очередной раз напоминали, почему жеребцу было не суждено разделить их счастья. На этом «празднике жизни», он явно был лишним.

Лелея надежду снова заснуть, единорог попробовал закрепить карниз на свое законное место. Но, к сожалению, дырка в стене, где он пребывал ранее, сильно осыпалась, и карниз, раз за разом из нее выпадал. Без целенаправленного ремонта, закрепить шторы не предоставлялось возможным, и Аффлатус вскорости, забросил это бесполезное занятие. Его желанию, проспать весь этот Дискордов день, не суждено было сбыться.

«Если только не наглотаться сидром до отключки» — подумал он, взглянув на остатки напитка, — Впрочем, нет. Не стоит».

Учитывая происходящее, вариантов, кроме как бодрствовать – не оставалось. Единорог сладко зевнул, по привычке потянувшись за футболкой. Но, как только он ухватил ее зубами, на него обрушилось воспоминание, о последствиях вчерашнего вечера.

— О-ох, точно... – он обреченно уставился на рваное одеяние.

«Вот же!.. Все-таки придется выйти. Шататься среди беснующейся толпы, смотреть в глаза всем этим счастливым... Бр-р…»

Жеребец хмуро подпер подбородок копытом. Как бы сильно не было желание, абстрагироваться от окружавшего его безумия, оставлять свой «талисман» в испорченном виде, он не желал. Нужно было найти кого-нибудь, кто смог бы уладить это недоразумение… Да и бурчащий желудок, явно на что-то намекал.

«Вау. Это просто... Вау.» — стало первой мыслью жеребца, после выхода из дома. Если количество прохожих он уже смог оценить, то вот, царящий на улице гул, стал для него откровенным сюрпризом. Сотни голосов переплетались между собой, сливаясь в неразберимую кашу, напоминая собой жужжание недовольного роя.

«Пробраться через этот час-пик, будет непросто». — подумал Аффлатус, и не ошибся.

Пройти по улице, и никого при этом не задеть, было весьма проблематичной задачей. Галдящая детвора суетилась под ногами, земные пони и единороги всех мастей, ломились по своим делам. Не мешали движению, разве что пегасы, спокойно парившие по свободному воздушному пространству, на которых жеребец поглядывал с легкой завистью. К тому же, из-за того, что футболка лежала в седельной сумке, привыкшему носить ее каждый день единорогу, было слегка... Неловко? Странное ощущение. Он не мог толком объяснить, что именно его смущало, но без привычного атрибута одежды, чувствовал себя не в своей тарелке.

Единственным местом, где его одежду смогли бы качественно зашить, был местный бутик. Сам он в нём еще никогда не был, и сейчас, смутно пытался вспомнить его расположение. Но, высмотреть что-нибудь дальше своего носа, в такой давке, было не так-то просто.

В поисках подходящей точки для обзора, единорог поднялся на пригорок, к местной лавке, где торговали печеной морковью. Задумчиво грызя купленное угощение, жеребец внимательно всматривался вдаль. Потратив приличное количество времени, Аффлатус все же смог обнаружить искомое.

…Бутик. Подтянув сползшую на бок, от толчков прохожих, сумку, он поправил взлохмаченную гриву, и вошел внутрь.

Первым, что отметил про себя жеребец, стал, дразнящий ноздри, мягкий запах парфюма. В его купаже, четко угадывались нежные, цветочные нотки. Аффлатус сразу вспомнил, где ему уже доводилось встречаться с этим ароматом.

«Хозяин бутика, видимо, личность незаурядная». — подумал единорог.

— Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – донесся мягкий голосок.

«А точнее, хозяйка. Так даже логичней».

Спустя мгновение, к нему спустилась белоснежная единорожка, одарившая посетителя теплой улыбкой.

— Добрый день, сэр! Я могу чем-нибудь Вам помочь? – словно пропела она.

«А я-то думал, кем работает Элемент Щедрости». — хмыкнул жеребец.

— Да, полагаю, что можете. – ответил Аффлатус, вытаскивая футболку из недр сумки. – Вы не могли бы ее зашить?..

Единорожка молча покрутила одежду перед собой.

— ...И это все, что Вам нужно? – осторожно спросила она, слегка приподняв бровь.

— Ну-у, да. – неуверенно протянул жеребец, глядя ей в глаза.

— …Вы пойдете в ней на ярмарку? – все также осторожно, задала она следующий вопрос.

— Нет. Не пойду. – твердо ответил единорог.

Модельерша, незаметно для жеребца, облегченно вздохнула.

– Так Вы… Поможете, мисс?..

Хозяйка бутика тепло улыбнулась.

— Рэрити! Конечно, мой дорогой! Я шью платья для Кантерлотской богемы, и помочь Вам, с вашей проблемой, уж точно не составит больших трудов! – пропела она, жестом приглашая единорога за собой.

— Кстати о ней... – Аффлатус шумно втянул воздух, — Это, случаем, не Le parfum de Printemps?

Единорожка восторженно обернулась: — О да, именно он! Вы разбираетесь в парфюмерии?..

— Скорее, только эту марку-то и знаю. – хмыкнул единорог, – В Кантерлоте, любая светская пони, только ими и душилась. Запомнишь тут, волей-неволей, когда каждая прохожая одинаково пахнет. – усмехаясь, подметил он.

— Вы были в Кантерлоте? – слегка смутившись, спросила кобылка.

— Жил какое-то время, если быть точным.

— О-о-о! Дорогуша, чем же Вы там занимались? – все больше увлекалась беседой Рэрити.

— Я, э-э-э... Посещал художественные выставки. – уклончиво ответил жеребец, сдвинув сумку, прикрывая метку.

— Ах, я просто обожаю подобные мероприятия! – мечтательно произнесла единорожка, усаживаясь за швейную машинку. – Мне так нравится любоваться искусством. Помнится, я тоже посещала одну выставку в Кантерлоте. Видели бы Вы, какие там были картины! – она погрузилась в воспоминания.

Единорог поджал губы.

— К сожалению, нынче тяжело найти истинных ценителей искусства. Простым пони, как правило, нет до этого дела. – она слегка нахмурилась.

— Но, по крайней мере, моя сестренка подает надежды. Похоже, мне все же удалось привить ей чувство прекрасного. Вчера, она где-то для меня раздобыла, просто потрясающее произведение. Я даже нашла для него подходящую рамочку, – сосредоточенно произнесла собеседница, не отрывая глаз от машинки, — Думаю, оно прекрасно украсит мою комнату. – продолжила она, указывая куда-то копытом. Повернув голову в заданном направлении, единорог изумленно вытаращил глаза. Там, прислоненная к стене, стояла, помещенная в изысканную рамку, его вчерашняя картина.

«Сестра значит... Вот оно как».

— «Потрясающее произведение»... – тихонько повторил за ней Аффлатус.

— Вы согласны? Не правда ли, художник необычайно тонко передал натуру ночного города? – улыбаясь, поддержала беседу Рэрити.

— Вам действительно нравится эта картина?.. – натянуто произнес он.

Единорожка на миг осеклась, уловив во фразе собеседника подозрительные нотки. Но, впрочем, тут же ответила:

— Ну конечно, дорогуша! Как же она может не нравится?

— На мой взгляд, слишком банально и приземленно. – серьезно ответил единорог.

Слегка шокированная столь резким комментарием, собеседница растерялась. Но, тут же собравшись, она вновь мягко улыбнулась клиенту.

— О, мне кажется, Вы слегка сгущаете краски. Оцените, сколько труда вложено в это произведение. Я, как пони творческой натуры, прекрасно понимаю, как нелегко порой бывает создать нечто, столь же невообразимо прекрасное. – заглядевшись на полотно, произнесла она.

— Прекрасное? Примитивная мазня. – мрачно произнес Аффлатус, хмуро изучая свой вчерашний «эксперимент».

Хозяйка бутика, изумленно захлопала глазами.

— Неужели Вы не видите, сколько души вложил сюда художник? – недоуменно спросила она.

— Нет. Не вижу. И не могу понять, где Вы ее разглядели. Я думал, у Вас глаз намётан. – не отрывая глаз от полотна, произнес он.

Задетая за живое, единорожка глубоко задышала. Но, не теряя самообладание перед клиентом, она быстро взяла себя в копыта.

— Ну как же, дорогуша, — с натянутой улыбкой произнесла она, — Как мне кажется, хватает лишь мимолетного взгляда на картину, чтобы с уверенностью заявить, что автор действительно вкладывал в произведение душу. – уязвленно подметила она, отвлекшись от починки футболки.

— Если «она и вложена, то явно не до конца». – процитировал единорог отзыв своего критика, – Да даже если и так?.. Во что он ее «вкладывал»? В улицу? В луну? Амбиций художника не хватило на что-то большее? Неужели, нельзя было вдохновиться, чем-то более весомым? – продолжал критиковать он.

— Вдохновляться можно чем угодно, — сухо ответила кобылка, — Иногда, очевидные идеи лежат на поверхности. Если пони творит от сердца – то не важно, за какую мысль он берется. – поделилась модельерша личным опытом.

— А по мне, так Вы просто поощряете бездарность. Пускай в следующий раз, он изобразит морковку, а мы будем отмечать, сколько «таланта и души вложил автор», и ломать голову, чем он там вдохновлялся. – мрачно заявил Аффлатус.

Кобылка звонко ответила оппоненту: — Я не «поощряю бездарность»! Просто у меня, есть чувство прекрасного! – надрывно возразила она.

— А у меня выходит, нету? – усмехнулся жеребец.

— Если не можете по достоинству оценить чужие старания, выходит, что – нет!- окончательно растеряв перед посетителем весь былой лоск, недовольно ответила единорожка.

Быстро закончив пошивку, она кинула ему магией, футболку: — С Вас тринадцать битов! – холодно произнесла Рэрити, окончательно забросив попытки держать лицо перед клиентом.

Аффлатус левитировал модельерше названную сумму, и закинув футболку в сумку, направился к выходу. Единорожка, с презрительно вздернутой головой, не отставала от него ни на шаг, предвкушая возможность, поскорее распрощаться с узколобым клиентом. Но, не успела она открыть дверь, как та вдруг распахнулась сама. Порог переступила маленькая поняшка, заслонив собой выход на улицу.

— Пинки не было в «Сладком Уголке», а мистер и миссис Кейк, сказали, что не видели в ее комнате твоих блесток, хотя мне кажется, что... – звонко заговорила Свити Бель. Заметив единорога, она радостно воскликнула: — Здравствуйте! Рада Вас видеть! – широко улыбаясь, произнесла поняшка.

— Свити Бель, ты что, знаешь этого... Господина? – подняв бровь, спросила Рэрити.

«Селестия, только не это». -предвосхищая последующие события, тревожно успел подумать Аффлатус.

— Конечно! Он ведь подарил мне вчера свою картину! – безмятежно улыбнулась Свити Бель.

Рэрити уставилась на сестру, переваривая услышанное. Оглянувшись на картину, она повернула было голову в сторону художника, но тот уже растворился в воздухе, оставив после себя всполох голубых искр.

...Все произошло так быстро и интуитивно, что Аффлатус даже не успел прикинуть последствия своих действий. Поспешив ретироваться из неловкой ситуации, он прибегнул к трюку, к которому не прибегал уже много лет. К телепортации.

Последний раз, единорог использовал это умение еще в школе, когда таким способом, срезал круги на пробежках. В юные годы, он частенько прогуливал занятия, направленные на физическое развитие, но, если уж ему приходилось их посещать, то жеребец не стеснялся прибегать к подобным «хитростям». Правда, у межпространственных скачков были и свои минусы. Слишком уж энергозатратными они были, для неопытного единорога. После нескольких перемещений, колдовалось тяжелее, и в основном, это сказывалось на телекинезе. Нет, он по-прежнему мог перемещать вещи в пространстве, но — становился труднее контроль маленьких объектов. Рисование требовало от себя точных, и выверенных мазков, а от перенапряжения, его кисти дрожали в «магическом треморе». В связи с несовместимостью этих двух навыков, Аффлатус прекратил практиковать телепортацию.

Но сегодня, он снова это сделал. Не успела крошка Бель закончить свое последнее предложение, как жеребец уже прикидывал точку для перемещения. Противоположный конец улицы.

«Определиться с местом — раз, координаты горизонтали – два — первый импульс в рог, — вспоминал Аффлатус, зазубренную по молодости «напоминалку», — соблюсти затраты сил — три, э-э-э... Второй импульс в рог – скачок!.. НЕТ, СТОП — ВЫСОТА!..» — жеребец с хлопком исчез.

Секунду спустя, единорог уже падал вниз. Как и планировал, он действительно перенесся на противоположную сторону улицы, за исключением одной-единственной детали. Появился он, на высоте пяти метров над землей.

— Береги-и-и... – только и успел проорать он, стремительно падая на прохожих. Свалив кого-то с ног, он кубарем рухнул на землю.

— О-ох, ё-ё-ё... – жалобно проскулил Аффлатус. Грудная клетка отозвалась болью: он явно на что-то упал. И очень сильно.

— Мффв!!! – донеслось из-под живота. Единорог тотчас-же перевернулся. Недовольно отряхиваясь, рядом с ним встал на ноги сиреневый дракончик.

— Ты что такое вытворяешь? Нельзя летать в другом месте?! – дракон вылупился на рог ошалевшего единорога. – Стоп. Ты не пегас? Что вообще происходит?

— Какой кошмар! Всё в порядке? – тревожно спросила, подбежавшая лавандовая единорожка.

— Да, у меня... – начал было Спайк.

— Да, думаю, я цел. – прокряхтел Аффлатус, помогающей ему подняться, кобылке. Спайк гневно зыркнул на парочку.

— Скажи спасибо, что я смягчил твое падение! – недовольно сказал он.

— …Если бы смягчил... – пробурчал Аффлатус, осматривая красные следы, от драконьих пластин, на животе.

— Мне… Показалось, или я видела вспышку?.. – спросила беднягу кобылка.

— Угу. Видели. Э-э-э... – он выжидательно посмотрел на собеседницу.

— Твайлайт. И не надо на «Вы». – улыбнулась та.

« Точно!.. Как я сразу ее не узнал. Первая ученица Селестии»

— Аффлатус. Да, я вроде как, неудачно телепортировался. – сконфуженно произнес он.

Кобылка удивленно моргнула.

— Как ты мог так переместиться? Это же элементарная магия? – бестактно удивилась Твайлайт, пока Спайк карабкался ей на спину.

Покраснев от такого прямого укора, единорог ответил:

— Ну, я давно уже не пробовал эту штуку, и попытался воспроизвести все по напоминалке. Но забыл учесть высоту. – отведя глаза, произнес он.

Глаза единорожки загорелись.

— О, я тоже помню, как меня учили перемещаться! Точка, небо и земля, два сигнала – вот и я! – пропела напоминалку Твайлайт. – Принцесса знает, как подавать жеребятам материал. – бархатным голосом сказала она, погрузившись в воспоминания.

Единорог нахмурено переваривал услышанное.

— Точка — место, небо – вертикаль, земля – горизонталь, два импульса... Ты разве не рассчитываешь свои силы перед скачком? – подняв бровь, уточнил он.

Кобылка отвлеклась от своих мыслей, взглянув на собеседника.

— О, мне это уже давно не нужно! Я практически не прикладываю усилий, все происходит автоматически. Хотя раньше, когда я только училась телепортации, приходилось просчитывать все: и силы, и чистку пространства на выходе, и сохранение чистого рассудка, и... – увлеченно затараторила она.

Аффлатуса прошиб холодный пот. Чистка пространства. Про него-то он и вовсе забыл.

«Это же самый базис!.. Позаботиться о безопасном выходе, очистив место высадки от посторонних объектов!.. Ох-мамочки...» — единорог представил, как материализуется прямо посредь дракончика с единорожкой, разрывая их на части. – « Слава Селестии, что я, идиот, забыл о высоте! «Место, координаты, импульс, силы, чистка, импульс – и скачок!» — перед глазами ярко всплыло воспоминание, как он перед пробежками, записывал эту подсказку себе на копыто.

Аффлатус взглянул на единорожку. Та, к счастью, не заметила его душевных терзаний, будучи погруженной в свою историю.

— К сожалению, Селестия не учила меня волшебству, да и вообще – у моей школы, было несколько иное направление. Магические премудрости, приходилось черпать из сторонних источников. В основном, из методичек.

— Да? – хихикнула единорожка, — И чему еще они тебя научили?

«Развивать шизофрению, болтая часы напролет, с самим собой?..» — хмыкнул единорог, вспомнив, откуда он вычитал заклинание Проекции.

— Ну, там были рекомендации, по контролю дыхания, при левитации нескольких объектов, советы по магической концентрации, всякие упражнения... Приводимые трюки, в основном, предназначались уже для продвинутых заклинателей, так что, они мне тогда были не по зубам. Разве что, цвет вещей научился менять, это было несложно. Ну, и телепортацию кое-как осилил.

Менять цвета, Аффлатус научился в первую очередь. Этот трюк частенько выручал, когда нужная краска не вовремя заканчивалась. Правда, после трансмутации, цвета выходили несколько блеклее, чем задумывалось, но — все лучше, чем ничего.

— Что ж, прошу прощения за данный инцидент. Прости, дружище. – сказал он насупившемуся дракончику. – Приятно было побеседовать.

— Постой, ты что, не останешься на Аукцион? – недоуменно воскликнула Твайлайт. – Жители скоро начнут собираться у площади, чтобы занять лучшие места!

— Боюсь, что у меня места прямо на Ви-Ай-Пи трибуне. – хмуро ответил он, кивнув на свой дом, находившийся неподалеку от площади.

— Ты не будешь выставлять свои произведения этим вечером? – удивленно спросила Твайлайт.

Единорог резко остановился, направившись, было к дому.

— ...Что? – не оборачиваясь, шокировано спросил он.

— Это же ты продавал свои рисунки? У тебя были неплохие картины, я даже, помнится, купила у тебя одну. – вспоминала единорожка. – Я знаю не так уж много художников в Понивилле, но тебя хорошо запомнила.

Жеребец слушал ее, не проронив ни слова.

— Прости, не могу ответить тебе тем же. Я особо не запоминал покупателей, когда сюда переехал. – напряженно сказал Аффлатус.

Кобылка крепко задумалась.

— Вообще, я давно уже тебя не видела... – задумчиво произнесла она. – Или ты торгуешь в каком-то особом месте?

— Нет. Ни в новом месте, и нигде либо еще. – хмуро ответил жеребец.

Кобылка озадаченно на него посмотрела. Внезапно, она засияла улыбкой:

— А-а-а!.. Потому что, занят чем-то особенным, для ярмарки, да?..

— Нет. – прозвучал короткий ответ.

Единорожка нахмурилась.

— Ну, если бы у меня был твой талант, я, зная себя, точно воспользовалась бы таким шансом. – объяснила единорожка свою догадку.

— Был талант, да сплыл. – раздраженно процедил единорог, – Может, хватит предположений?.. Пожалуйста.

Кобылка удивленно на него посмотрела.

— Просто странно, что ты не хочешь поучаствовать в таком событии...

— Событии?... Восхваление разноцветного солнышка? Ты про это событие? – потеряв над собой контроль, перебил ее Аффлатус, — От него они сходят с ума, уже несколько дней?! – произнес он, демонстративно указывая копытом, на озадаченных прохожих.

Застанная врасплох такой тирадой, Твайлайт замолчала.

— Я думаю, она говорила про конкурс талантов. – вставил Спайк, отвлекшись от высматривания толпы.

— Спайк! – шикнула единорожка.

— Вернее и не скажешь, друг мой. Именно что — талантов, а не бездарностей. Мне там делать нечего. Как я уже выяснил, рисование – не мой конек.

— Но твоя метка... – кобылка недоуменно взглянула на его круп.

— Досадное недоразумение. Судьба малость напортачила, долгая история. – ответил Аффлатус, поправляя сумки, намереваясь уйти. – Что ж, это была познавательная беседа. Желаю отлично провести время. – жеребец развернулся, и поплелся прочь.

— Но... Погоди! Судьба никогда не ошибается, я не слышала ни одного упоминания о...

— Они уже пришли, Твайлайт! – перебил дракончик, указывая на приближающуюся к ним, пятерку подруг.

Аффлатус кисло взглянул на них.

— Всего хорошего, Твайлайт. Не буду портить праздник ни тебе, ни твоим подружкам, ни кому бы то было еще.

— Но…

— Чистка, да?.. – пробурчав, единорог исчез, в ослепительной вспышке.

Единорожка уставилась на то место, где только что стоял жеребец. Помолчав какое-то время, она вдруг вопросительно взглянула на дракончика.

— Спайк, какой еще «конкурс талантов»?.. Нет никакого конкурса, никто не соревнуется, и участвует любой желающий.

— Правда?.. Любой желающий? – задумчиво протянул он, глядя на приближающихся подруг. – Хм-м…

Со вторым скачком, все прошло гладко. Единорог очутился прямо у порога собственного дома.

Аффлатус вошел, скинул сумку, и зарылся головой в подушку.

« Селестия, как же здесь спокойно… И тихо».

В ушах жеребца, все еще звенел гул улиц. Дождавшись окончания звона, единорог перевернулся на спину, и подложил подушку поудобнее под голову.

— Терпеть осталось недолго... Уже завтра, все, наконец, закончится. И я вздохну с облегчением. Разве не прекрасно?

Ответом послужила тишина.

— Что? Мы дошли до немых укоров? Да прекрати. Придет конец шумихе, из-за этого балагана, и все встанет на круги своя. Чем плохо? – единорог взглянул на пустой стул, по соседству с диваном.

Спустя секунду недоумения, жеребец недовольно крякнул.

« Я, похоже, съеду с катушек, не дождавшись завтрашнего утра». — с этими мыслями, он воспроизвел проекцию.

— Ну так вот, — продолжил Аффлатус, — Как я и говорил. Пони сотрут с лица эти идиотские улыбки, украшения снимут, и жизнь перейдет в привычное русло.

Копия, слегка улыбнувшись, иронично взглянула на собеседника.

— ...Кого ты пытаешься обмануть? Меня? Я – то прекрасно знаю, что творится у тебя внутри. Ты, как никто другой, жаждешь примкнуть к этим «веселым пони», и примерить одну из их «идиотских улыбок». Больше, чем кто-либо другой.

Аффлатус презрительно осмотрел двойника.

— Не неси чушь. Мне от их свистоплясок, ни холодно, ни жарко. Простодушным жителям подкинули развлечение, в виде волшебного солнышка, а те и рады. Больно надо «примыкать», к этим... К ним.

— Ох, какие мы серьезные! «Жалкие жители, и их ничтожные проблемы!» Сколько пафоса. За которым, впрочем, ничего не стоит. Зачем изображать такое безразличие и жестокость, передо МНОЙ? Словно я не вижу, что ты такое, не чувствую сейчас то же, что и ты.

— Нет, не чувствуешь, откуда в тебе вообще могут быть чувства?! – вспылил единорог.

— Догадайся, придурок.

Жеребец шумно втягивал ноздрями воздух, переводя дыхание. Но, надев на себя безразличную мину, продолжил:

— Нет во мне никаких чувств. Выдохлись. Атрофировались. А ты лишь плод больного воображения, мнящий из себя, Дискорд пойми что.

— Ага. Думай, что хочешь. За тебя говорит боль и отчаяние. Не хочешь смотреть правде в глаза – не смотри.

Аффлатус бешено зыркнул на хамоватую проекцию.

— Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Я уже пережил и отчаяние, и боль. Осталось лишь равнодушие. Не стоит путать отголоски пережитых эмоций, с реалиями сегодняшнего дня. Я смирился со своей судьбой, и просто жду завершения этого безумия. – кивнул он на окно, указывая на мельтешащих жителей.

Двойник демонстративно закатил глаза. – Смирился он, как же... Тогда откуда эта злость на самого себя, а? – Аффлатус глядя в потолок, непроизвольно скривил губы. – Почему я чувствую, как ты презираешь себя за слабость? Все еще мечешься меж своих догадок, ммм? С напускным равнодушием, говоришь о смирении, а сам отчаянно цепляешься за прошлое? – допытывалась копия.

Единорог молчал.

— Почему ты так не хочешь признать это? Осознание проблемы, упрощает ее решение. Разве фермерша, не научила тебя честно смотреть в глаза собственным демонам?

— Толку с этого. – устало произнес жеребец. – Ладно, признаю, проблема есть, доволен?.. Но решения у нее нет. Я еще вчера это понял, когда облажался с той картиной.

— Облажался? – вопросительно взглянул двойник. – А мне показалось, что модельерша с детишками, оценили твои старания. Ах да, прости — «примитивную мазню». – передразнил он.

Единорог молча откупорил сидр.

— Знаешь, ты прав. Давай нажремся. Мы ведь безнадежны, да? Отличная задумка. Наглотаемся, а завтра, когда страсти утихнут, продолжим пропивать последние биты. Об этом ты сейчас подумал, я угадал? – иронично спросил двойник.

Аффлатус неуверенно оглядел бутылку. Подумав, он сделал пару глотков, и кинул её в урну.

— …Ну, хоть так. Напившись, мы точно не сдвинемся с мертвой точки.

— «Сдвинемся с мертвой точки»?.. Серьезно? Ты рассчитываешь на какой-то прогресс? Окстись, у уравнения нет решения. Точка. – усмехнулся жеребец.

— Если продолжать убеждать себя в этом, тогда конечно, талант свой нам не вернуть.

Единорог громко фыркнул – Ты все еще лелеешь надежду, на триумфальное возвращение?

— Я – это Ты. Я – это Мы. Мои желания и надежды – это твои желания и надежды. Чем раньше ты это осознаешь, тем лучше. Хотя, думаю, тебе итак прекрасно это известно, просто ты до последнего пытаешься убедить самого себя сдаться, прекратить борьбу, но — всякий раз тебя что-то останавливает. Не будь меня здесь, сам бы давно это понял. – вздохнула проекция.

На какое-то время, в комнате повисла тишина.

— Я пытался бороться. Вчерашняя мазня тому свидетель. Но художник не может существовать без музы. Все, что я хотел понять за последние дни – откуда черпать вдохновение, только и всего. Я и рад бы продолжить творить... Сохранить верность призванию. – по щеке единорога сползла одинокая слеза, — Но это несбыточная мечта. Ответа я так и не нашел. А без него – я пустышка, и мои картины лишь обнажают это. Они и дальше будут холодными и безжизненными, и не найдут отклика в сердцах окружающих. – загрустил Аффлатус.

— Совсем недавно, тебе было «плевать» на окружающих. А теперь – ищешь «отклика?» — осторожно спросил двойник, в связи с чем, поймал на себе недоуменный взгляд жеребца, — Не припомню, чтобы раньше, об этом когда – либо заходила речь. Сколько ты не рисовал при мне, ты ни разу не заикался о чем-то подобном.

— Что ты несешь?.. Конечно, мне важно, что думают о моих произведениях окружающие, я не мог не говорить этого. – нахмурив брови, возразил единорог.

— Про «думают» — да. «Что подумает профессор», «что скажут критики», «что интересно покупателям...» А вот, что они почувствуют... Это что-то новенькое.

Аффлатус уставился на копию.

«Что он несет?.. Или точнее, что «Я» несу... Это бред. Нельзя творить, не чувствуя...»

Поднявшись с дивана, единорог медленно осмысливал слова проекции, наматывая круги по комнате. Под поступью жеребца, едва слышно шуршали использованные холсты, обнажавшие застывшие на них, забракованные идеи. Аффлатус задумчиво глядел себе под ноги, рассматривая рисунки, отчаянно припоминая все, что он чувствовал, когда рисовал каждый из них.

Подумав о чем-то, он вынул из тумбочки рамку, со своим письмом. Держа его перед глазами, жеребец подошел к окну, за которым, возбужденная толпа уже давно окружила, возведенную на площади, сцену.

Повернув рамку к свету, он молча смотрел в глаза нарисованному дракону. Благодаря стараниям бабули, письмо не тронуло время, и благородное существо сохранило за собой возможность, гордо осматривать своего создателя. Молча переведя взгляд, жеребец взглянул на улицу. День подходил к концу, начинало вечереть, но на сцене, публику уже разогревал оркестр.

Среди сотен зевак, внезапно поднялась в воздух голубая пегаска, с разноцветной гривой, тщательно что-то высматривая. Когда она опустилась, Аффлатус приметил на месте ее приземления, проглядывающие макушки остальной пятерки. Задумчиво смотря на их, он снова взглянул на письмо, и повернулся, оглядывая мольберт, в углу комнаты. По мордочке жеребца, бегала тень сомнения.

— Э-э-э... Все хорошо?.. – озадаченная таким поведением, неуверенно спросила проекция.

Продолжая сверлить глазами холст, единорог широко раскрыл глаза. Внезапное озарение, накрыло собой художника. Медленно обернувшись на окно, он судорожно сглотнул.

«Я знаю. Я наконец-то все понял. Ответ был прямо передо мной». — подумал он, крутя в копытах рамку.

Медленно, словно боясь спугнуть посетившую его мысль, художник осторожно подошел к мольберту, с возведенным на него, крупным белоснежным холстом. Раньше, само его существование, отравляло каждую минуту жизни. Бесчисленное количество раз, он изучал каждый сантиметр чистовика, отчаянно пытаясь понять, чем же должен его заполнить. Но сейчас – сомнения испарились. Он в точности знал, что будет изображено.

Левитировав к себе художественный инвентарь, он вынул из сумки зашитую футболку, и натянул ее на себя, облегченно вздохнув. Подхватив магией кисти, Аффлатус уверенно подступился к мольберту.

— Ох, наконец-то, наконец-то! – восторженно запрыгала на месте Пинки, — Я не могла дождаться, когда уже кончится музыка! – громко закричала она. Видимо, слишком громко, судя по недовольным физиономиям, покидающих сцену, музыкантов.

— Дорогая, ну нельзя же быть такой бестактной! – ткнула ее копытцем Рэрити. – Выступление было просто бесподобным! – заверила единорожка музыкантов, посветлевших лицом.

— Конечно, было! Просто я очень хочу, чтобы поскорей запустили аукцион!

— Не переживай, он уже начинается, видишь ведущего? – Твайлайт показала на поднимающегося, на сцену, земного пони, серого окраса, в смокинге.

— Это так захватывающе! – протянула Скуталу, под одобрительные кивки подружек.

— Да ла-а-адно? – многозначительно посмотрела на нее Рейнбоу Дэш, — Всю ночь сидеть на одном месте, и смотреть, как торгуются напыщенные снобы? Скука. Я хочу размять крылья – пегаска рванула вверх.

— Попридержи лошадей, сахарная! – вовремя ухватила ее за хвост Эпплджек, — Мы заняли места у сцены, улетишь – обратно уже не вернешься!

Пони по соседству, жадно глотали каждое слово, готовясь кинуться, на возможное свободное место.

— Я могу и в воздухе все торги провисеть!

— О, нет Дэши, летать у сцены запрещено, ты будешь закрывать обзор. – смущенно пробормотала Флаттершай, — Порхать разрешается только в конце – она показала на дальний край улицы, где в воздухе висели недовольные пегасы. – Мне это строго сказал охранник, а я итак летать не собиралась... – тихонько прошептала Шай.

Рейнбоу протяжно заскулила. – Это несправедливо!

— Не переживай так! Будет весело! – поддержала Эпплблум пегаску. Та лишь хмуро на нее посмотрела.

— Тсс, начинается! – произнесла Твайлайт, оглядывая друзей. – Кстати, кто-нибудь видел Спайка?..

Мазок за мазком. Линия за линией. Аффлатус сосредоточенно взирал на холст. Закрашивая фон одной кисточкой, он параллельно прорисовывал детали, другой. Контроль сразу двух кистей давался нелегко, но опытному единорогу было не привыкать. Уверенно выводя очередной узор, он подключил к делу и третью кисть. Со лба единорога проступили капельки пота, но на лице его царила уверенная улыбка.

— …Отлично! В таком случае, на сцену приглашается следующий участник. Приветствуйте... – ведущий выжидательно уставился, на поднявшегося на сцену, грифона.

— Доминик фон Люксус. – гордо произнес гость.

— Доминика фон Люксуса! – публика зааплодировала. Журналисты навострили уши, и приготовили фотоаппараты. Кантерлотская знать зашепталась между собой, интересуясь, известен ли кому данный участник.

— Представьтесь, на манер предыдущего гостя!

— Как я уже сказал, Мое имя Доминик, я происхожу из знатного рода фон Люксусов, — он многозначительно взглянул на зрителей, — Когда я услышал о предстоящем событии, я с гордостью принял решение в нем поучаствовать! Однако мне безумно жаль, что данное мероприятие проходит в... Понивилле. — прочел грифон с лапы, — Мне бы так хотелось, чтобы аукцион прошел на моей, невероятно красивой родине! И, раз Вы не можете сейчас оказаться там, я решил привезти ее кусочек сюда! Я работал дни напролет, и наконец, готов представить вашему взору... – грифон торжественно сдернул покрывало со своей картины, — «Пейзаж Грифонновера»!

Публика восхищенно ахнула, топая копытами, в знак признания.

— Что ж, раз все сказано, приступим к торгам! Уважаемые гости, у кого-нибудь есть желание, посоревноваться за данное произведение искусства?.. – спросил аукционист.

Гости громко зашептались.

— Я бы приобрел этот пейзаж, скажем за... Пятьдесят тысяч битов. – произнес пони в дорогом фраке.

— О, мне кажется, картина явно заслуживает большего... Сто тысяч битов! – томно проговорила полная пони, сидящая по соседству.

— Сто пятьдесят тысяч битов! – донеслось сзади.

— Двести тысяч!

— Пятьсот тысяч... – закричала Свити Бель.

— Стой! – резко одернула ее Твайлайт, — Ну откуда у тебя пятьсот тысяч битов?..

— Крошка Бель, оставь торги для дорогих гостей. У нас нет ни единого шанса с ними конкурировать. – прошептала Рэрити.

— Я просто хотела поддержать гостя. – поняшка посмотрела на воодушевленного грифона.

— Да, но за такую «поддержку», нас заставят платить. А я не собираюсь отдавать ему пятьсот тысяч. – фыркнула Рэрити.

— Двести тысяч раз! Двести тысяч два! Двести тысяч... Три! Продано пони в заднем ряду! – торжественно произнес ведущий, — Наш гость, заслуженно получает названную сумму! Без учета комиссии, конечно... – скомкал ведущий последнюю фразу.

Публика по традиции, зааплодировала.

— Кстати, сахарная, ты спросила, Принцесса-таки прилетит, иль нет? – полушепотом спросила Эпплджек.

— Я отправила письмо еще днем, чтобы уточнить, но ответа еще не было. К тому же, Спайк куда-то запропастился, так что точно я сказать не могу. – недовольно пробурчала Твайлайт, — И куда он делся?..

— Следующий участник...

— Грей. Пониан Грей. – улыбнулся публике жеребец, пригладив копытом шевелюру.

Часть готова, но предстоит еще много работы. Часы пролетали как минуты, но закончена была лишь половина. Скрипя зубами, Аффлатус пытался уследить за всеми тремя кистями, не позволяя себе допустить ни единой ошибки. Художник весь взмок, но твердо стоял на ногах, бегая глазами от одного края картины, к другому.

— Справа линия не до конца выведена. В левом нижнем углу, резкий контраст цветов. – Копия тоже выглядела утомленной, но продолжала подмечать детали. — Масштаб справа... А впрочем, нет...

Внимая каждому слову, единорог исправлял все недочеты, не прекращая основную работу. Но, несмотря на повышенную концентрацию, жеребец не чувствовал упадка сил, наоборот... Внутри него что-то зажглось. Вспыхнувшая в груди искра, поддерживала художника на протяжении всей работы, словно подкрепляя его энергией. Искра, что он так давно искал. Вдохновение.

— Ах-х, какой прекрасный вельможа! – томно протянула Рэрити, провожая взглядом, спускающегося со сцены жеребца, — А как прекрасно цвет его глаз сочетается с шевелюрой...

— Ну не знаю... Его картина... – пыталась сформулировать мысль, Твайлайт.

— Картина?.. Ах да, картина. Да, она тоже шикарная. – мечтательно произнесла модельерша, не отрывая глаз, от позирующего журналистам, жеребца.

— Разве?.. Мне она показалась слегка... Жутковатой. – единорожку передернуло. – Что-то в ней было такое...

— Следующий участник…

— Спайк!

— А?!..

На сцену, гордо вышагивал сиреневый дракончик, приветственно махая публике одной лапой. Другую, он держал за спиной.

— Вам слово. – улыбнулся гостю ведущий.

— Да! Меня зовут Спайк. Я работаю ассистентом, в библиотеке Понивилля. Мне сказали, что принять участие, может любой желающий — это так? – дракончик посмотрел на ведущего.

— Абсолютно точно.

— В общем, — продолжил Спайк, — Я представляю вашему вниманию мой шедевр! – с этими словами, он вытащил из-за спины листок, и поместил его на подставку, — «Рыцарь спасает даму в беде»!

Гости изумленно рассматривали слегка помятый листочек. На нем, разноцветными мелками, был кривовато изображен гордо позирующий рыцарь, в исполинского размера, доспехах, облачивших все его тело, кроме сиреневой головы. А рядом, приобняв его, стояла восхищенная принцесса, с длинными, фиолетовыми волосами. В углу листочка, было мелко выведено: «автор — дракон Спайк».

Сам автор, улыбаясь, стоял на сцене, явно гордясь собственным детищем.

— Эм-м... Приступим к торгам! – неуверенно произнес ведущий, — Кто сделает первую ставку?..

Публика громко зашепталась. Городские пони, тихонько давили улыбки, а приезжие гости, недоуменно смотрели на «картину», что-то спрашивая друг у друга. Уловив исходящий от толпы недовольный гул, Спайк явно приуныл. Дракончик пристыженно опустил глаза.

— Ну, если нет... – начал было, аукционист.

— Сто битов! Сто битов! – звонко закричала Пинки Пай, радостно прыгая на месте.

— Сто пятьдесят битов! – подхватила подружку Твайлайт.

— Сто... Э-э-э, я пожалуй, пас. – виновато улыбнулась Рейнбоу, осмотрев содержимое своей сумки.

— У-у-у, Спайки-Вайки заслуживает большего! Двести пятьдесят битов! – улыбнулась Рэрити.

Спайк смущенно покраснел.

— Двести пятьдесят – раз! Двести пятьдесят – два! Двести пятьдесят…

— Двести шестьдесят! – вставила вдруг Пинки.

— …Двести шестьдесят – три!.. «Рыцарь, и дама в беде», продан за двести шестьдесят битов!

Рэрити хмуро уставилась на широко улыбающуюся Пинки, поскакавшую за выигрышем.

— Ну и ну! Честно говоря, я ожидала подобной выходки от вас, а не от скромняги Спайка. – сказала Эпплджек троице жеребят, — Кстати... Разве, вы не хотели участвовать?..

— Сначала – да, — ответила Свити Бель, — Но, когда увидели, как здорово рисует тот пони-художник, поняли, что не сможем нарисовать что-то такое же крутое.

— «Пони-художник»? – подняв бровь, переспросила Эпплджек. Рэрити, стоявшая рядом, тихонько вздохнула.

— Ну да, на которого мы наткнулись, когда потеряли Вайнону... – выпалила вдруг Скуталу.

— Когда что сделали?! – Эпплджек выразительно уставилась, на виновато улыбающуюся сестренку.

Еще немного. Аукцион близится к концу. Уже, примерно через час, Принцесса поднимет Солнце, и на этой торжественной ноте все закончится.

— Осталось немного. Ты успеешь. Должен успеть. – подбадривала художника, проекция.

« Плевать на ярмарку. Плевать на Аукцион. Даже если опоздаю – все равно. Я закончу картину, в любом случае. Во что бы то ни стало».

Устав стоять, Аффлатус уже давно сидел на полу, скрупулезно контролируя мазок каждой кисти, часами не отрывая глаз от полотна.

«Здесь – штрих вверх, там добавить тень, тут замазать… Селестия, как же у меня…»

— ...Как же у меня затекла шея! – взвыла Рейнбоу Дэш, — И крылья, и ноги... Я больше не могу...

— Дорогуша, мы все слегка утомились, но это не повод… – зевнула Рэрити.

— Слегка?! Мы уже пять часов сидим на одном месте!.. Слегка?! – вспылила пегаска.

— Пять?.. А я и не заметила. – тихонько произнесла Флаттершай.

Рейнбоу лишь взвыла.

— Остался всего час, раз в двести пятьдесят лет, можно и потерпеть. – устало упрекнула Твайлайт, уже успевшую поднадоесть ей своими капризами, подружку.

— Твай, обернись – больше половины гостей уже разошлись.

Единорожка огляделась. И правда, толпа значительно поредела.

— …И я решил – будь что будет – и принялся творить! – хвастался дракончик, восхищенным жеребятам.

— Спа-а-айк, ну может, хватит уже?.. Мы поняли, ты собой гордишься, ты молодец… – протянула Твайлайт.

— …И у тебя вышло просто замечудненько! Я повешу твое произведение на холодильник, в «Сладком Уголке!» — беззаботно игнорируя единорожку, произнесла Пинки.

У Спайка загорелись глаза.

— Правда?.. Прямо на холодильник?..

— Конечно! Прямо на него, чтобы все посетители могли любоваться!

— …А я бы сделала шикарную рамочку, и повесила над рабочим зеркалом... – проворчала тихонько Рэрити.

— Следующий участник...

— Руд Пейнтер — прорычал минотавр.

— Кстати говоря: Спайк! Принцесса ничего мне не присылала?.. – подозрительно взглянула на ассистента, Твайлайт.

— Кгхм! – дракончик прокашлялся. – Э-э-э, нет, не припомню, чтобы что-то приходило…

— Делайте ваши ставки! – донесся со сцены, усталый голос ведущего.

— Хм-м… – единорожка задумалась, — Это очень странно... Обычно ответ приходит быстро. Ты уверен, Спа…

— Там что, наконец-то закончились участники? – перебила ее Рейнбоу.

— До конца аукциона, осталось совсем чуть-чуть! Будут ли еще желающие? – произнес взмокший ведущий.

Гости озадаченно озирались.

— Участников не будет?.. Что ж, в таком случае, я официально объявляю… – его речь прервал внезапный гул толпы.

Приглядевшись, аукционист обнаружил источник шума. Недоуменные гости, переговаривались друг с дружкой, пропуская вперед, шагающего желтого единорога, левитирующего крупный, накрытый тканью, предмет. Толпа расступалась, и наконец, жеребец добрался до сцены. Поднявшись на нее, он водрузил на пол объект, и повернулся к публике.

— Что ж, видимо у нас будет еще один участник, э-э-э... – пробормотал удивленный ведущий.

— Аффлатус. И, да, — предвосхищая слова аукциониста, продолжил единорог, — Мне есть что сказать.

Художник подошел ближе к зрителям, и глубоко вздохнул.

— Как я уже сказал, меня зовут Аффлатус, и в данный момент, я проживаю в Понивилле. Некоторые из вас, могли видеть меня на кантерлотских художественных выставках, — единорог кивнул в сторону журналистов, — Но, сомневаюсь, что кто-то меня вспомнит. Я никогда не пользовался большой славой, что, в последствии, и привело к моему переезду сюда. – вздохнул жеребец.

— Я помню, как болезненно переживал такую «ссылку». И нет, дело не в самом городке, или его жителях, а в том, что к этому привело. Мои работы перестали пользоваться успехом, и спрос на меня, как художника, испарился. Больно осознавать, что ты теряешь былую хватку и утрачиваешь свой талант. Очень больно.

Пораженная такими откровениями, толпа молча слушала оратора, даже ведущий не проронил ни слова.

Аффлатус осмотрелся, внимательно изучая сцену.

— Объявление ярмарки, стало для меня спасательным кругом. Я искренне верил, что наличие такой мотивации, выведет меня из хандры, и подтолкнет на создание чего-то экстраординарного, что точно понравится всем. Проваливая попытку за попыткой, я поддался сомнениям, и не заметил, в какую пучину добровольно себя погружаю. Исчерпав последнюю надежду, я начал запивать свое горе, и довольно быстро втянулся в процесс, пропивая с каждым днем последние деньги. Одному Дискорду известно, чем закончилось бы мое будущее как художника, да и просто, как жеребца, если бы не вмешательство местных жительниц. Элементов Гармонии.

Публика тихонько зашепталась, поглядывая на остолбеневшую шестерку, стоящую у сцены.

— Все глубже погружаясь в самокопание, я слушал лишь собственные мысли, но к счастью, смог вовремя прислушаться и к чужим. Кое-кто напомнил мне, куда ведет путь выпивохи, и смог заострить на это мое внимание. Открыто взглянув в глаза собственным слабостям, я смог увидеть свое возможное, незавидное будущее. Также, мне лишний раз напомнили, что тьма не окружает нас повсюду, а порой, просто сидит внутри, и если вылезти из своей головы, и посмотреть вокруг – можно увидеть, что мир таит в себе много хорошего, достаточно лишь присмотреться.

Переведя дыхание, единорог продолжил.

— Но, не так просто, сойти с пути саморазрушения. В попытках вернуть все на круги своя, меня вновь постигла неудача. Пытаясь оттолкнуться от того хорошего, что я смог найти, — жеребец невольно взглянул на сияющую в небе луну, — Я так и не смог найти успокоения. К счастью, мне подсказали, как важно быть верным своему призванию до конца, и не бросать то, к чему лежит твое сердце. В конце концов, старания будут вознаграждены.

Увлекшись, художник начал бродить по сцене.

— И для этого, необязательно придерживаться установленных стандартов и требований. В поисках потухшего вдохновения, я перебрал сотни идей, пытаясь подстроиться под все запросы общества, чтобы угодить всем и каждому… Я совсем забыл, что делает творца – творцом. Художник не может быть самим собой, если не творит от самого сердца. Моя метка – намекает, что я должен в этом что-то понимать, но за долгие годы, я утратил связь с тем маленьким жеребенком, которым я был, когда моя кьютимарка проявилась. За годы обучения, выставок и продаж, к каждой своей картине, я заранее относился, как к итоговому продукту, который будут оценивать и критиковать. Я учитывал сотни установленных правил, норм и чужих требований, но совсем забыл, про свои собственные. – продолжал Аффлатус.

— Вдохновение – не простая вещь, которую можно обрести по желанию. Оно приходит само, когда художник вкладывает в свою работу душу. А это, возможно лишь тогда, когда его ничего не ограничивает, и он вправе воплощать в жизнь то, что интересно ему самому. И неважно, за какую идею браться. Я много лет рисовал то, что должен был — что требовали от меня уроки, чего ожидали критики, что хотели бы видеть покупатели, но не то, что действительно хотел, чем мне хотелось бы поделиться с окружающими. А сегодня, я хочу поделиться вот чем.

Не оборачиваясь, Аффлатус сдернул магией ткань. Зрители изумленно ахнули.

Как только ткань покинула полотно, перед присутствующими, предстало удивительное зрелище. Центр картины, торжественно украшала метка первой ученицы Селестии. Внутри звезды, отчетливо угадывались очертания, самой носительницы отметки, в то время как образы остальных Элементов, были так же великолепно вписаны, в остальную пятерку звездочек, с находившимися за ними, символами их кьютимарок. Каждая из них, переплеталась с остальными радужным шлейфом, связывающим их друг с дружкой, нерушимой цепью.

— Глаза вас не обманывают. Это действительно «Элементы». Если бы не они, я так бы и не открыл для себя эту простую истину, и их я хочу поблагодарить в этот вечер. – с улыбкой на устах, произнес жеребец.

— Отправка в Понивилль, оказалась моей панацеей, а не карой судьбы, как я думал раньше. Сегодня, я снова обрел вдохновение, и этого не произошло бы, не окажись я здесь. Я всегда полагал, что Элементы Гармонии способны помочь, лишь, когда королевству грозит беда, но и я не подозревал, что они могут влиять на наши судьбы, в повседневной жизни. Но, не «артефакты» делают их – особенными. Спасательным кругом Эквестрии, может быть каждый из нас. Не регалии, делают из пони – короля, но его действия. И, не обязательно быть Элементом, и иметь при себе волшебное ожерелье, или корону – эти пони оказали мне помощь, не своими заклинаниями, или объединенной магией, но лишь благодаря простому общению, просто проявив лучшие свои качества. Мы все можем быть Элементами, если будем проявлять к окружающим немного понимания и добра. Как знать, может именно ваше слово, выведет пони из депрессии? Так же, как они вывели меня, напомнив мне, кто я есть. Я выучил полезный урок. – закончил художник, оглядывая изумленную публику.

— И это отличный урок. – донесся бархатный голос.

Шестерка тревожно огляделась.

— Принцесса Селестия?!

Подружки, а вслед за ними, и спохватившиеся гости, опустили головы в почтительном поклоне.

— Принцесса, как давно Вы прилетели? – спросила Твайлайт, поглядывая, на стоящую неподалеку, запряженную королевскую повозку.

— Совсем недавно. Правда, увлеченные речью подданные, не заметили моего прибытия. – улыбнулась Селестия.

— Но, почему Вы не ответили на мое письмо? Я хотела уточнить, сможете ли Вы присутствовать, или нет...

— Разве?.. Могу поклясться, что ответила сразу же, как получила от тебя весточку. – уверила принцесса ученицу.

— ...Спа-а-а-айк? – протянула насупившаяся единорожка.

— Э-э-э, хе-хе... – виновато хихикнул дракончик, — Видишь ли... Ты потратила последнюю бумагу, на составление графика ярмарки, так что...

Охваченная догадкой, Твай подхватила телекинезом, «Рыцаря, и даму в беде», взглянув на обратную сторону. На ней, аккуратным почерком, было выведено послание принцессы.

— Гр-р-р!!.. – прорычала единорожка, прижав к лицу копыто.

— Ничего страшного, Твайлайт. – хихикнула Селестия. – Главное то, что произошло сейчас здесь.

Аликорн повернулась к сцене.

— Мне очень приятно осознавать, что Элементы Гармонии, способны положительно влиять на других пони, и без королевских указаний. Но, не менее приятен тот факт, что в Эквестрии живут такие талантливые особы, способные развиваться, и учиться на собственных ошибках. — величественно произнесла принцесса. Аффлатус, в свою очередь, стоял с открытым ртом, внимая каждому слову. — Я очень Вами горжусь. — улыбнулась Селестия, довольная оказанным эффектом.

— Время поджимает... Я... Торги? – осторожно спросил ведущий. Аликорн кивнула.

— Кгхм... Итак, кто хочет сделать первую...

— Мне кажется, данное произведение, будет отлично смотреться в моих покоях. Миллион битов. – мягко улыбнулась Селестия.

Гости в шоке разинули рты. Заткнулись все, даже журналисты застыли, не осмеливаясь поверить в услышанное. В толпе, кто-то видимо, что-то жевал перед фразой принцессы, потому как, поперхнувшись, громко пытался прокашляться.

Аликорн, похоже, поняла это по-своему.

— Кому-то тоже приглянулась данная картина? Понимаю. Но боюсь, я вынуждена настоять, и предложить два миллиона. – принцесса не прекращала улыбаться.

У Аффлатуса подкосились ноги. Забыв об условностях, единорог плюхнулся сидеть, прямо на сцене. Впрочем, никто не обратил на это внимания, так как взгляд всех присутствующих, был прикован к правительнице Эквестрии. Та же, выжидательно смотрела на аукциониста.

— Д-два миллиона раз... Два... – он осмотрел безмолвную публику, — «Элементы», проданы за два миллиона битов, Принцессе Селестии!

— Ура. Я выиграла. – порадовалась принцесса. – А теперь, прошу меня простить, у меня есть одно неотложное дело. – закончив фразу, Селестия исчезла в золотой вспышке.

Какое-то время, на площади царило гробовое молчание. Но вскоре, прозвучал неуверенный щелчок фотоаппарата. За ним еще один. И еще. Спустя мгновение, сцену поглотила волна вспышек журналистов, а площадь потонула в оглушительных аплодисментах гостей.

— Официально объявляю Аукцион – закрытым! – торжественно произнес, порядком уставший ведущий.

Аффлатус сидел неподвижно, боясь пошевелиться. Из оцепенения, его вырвал лишь аукционист, похлопавший его по спине. С дрожащими ногами, единорог осторожно спустился со сцены, где его прихода, уже ждала улыбающаяся шестерка. Не успел он сделать шаг, как они обступили его со всех сторон:

— Вот это было – круто! – воскликнула Рейнбоу.

— Очень-очень-очень-очень круто!

— Д-да!..Очень...

— Ты их порвал, ковбой.

— Дорогуша, если бы я тогда знала, что это была твоя…

— Я же говорила, что судьба не ошибается, и что…

— Эй, смотрите! – перебил всех Спайк, указывая вдаль.

Все присутствующие, восхищенно смотрели, на открывающееся их глазам, зрелище. Огромное, тяжелое алое солнце, поднимаемое Принцессой Селестией, медленно и величественно появилось из-за горизонта. Испуская разноцветное сияние, светило купалось в восхищенных взглядах, всех пони в округе, молча застывших, будучи оглушенными его царственной величественностью. Его свечение, переливаясь всеми оттенками радуги, волшебным образом освещало местный пейзаж, и отражалось в глазах, каждого из присутствующих.

Взгляд Аффлатуса, был прикован, к неземной красоты, явлению. Поднявшееся Солнце, словно надежды единорога, воспарило из тьмы, и гордо предстало миру.

Затаив дыхание, художник восторженно смотрел, как зарождается новый день.

Смотрел, какие удивительные горизонты он открывает.

Смотрел в светлое будущее.

+ Бонусный материал

UPD. Перенес подходящие по смыслу картинки, в сам текст. Тут — только изображение ОС'а осталось.

Грехи прошлого: Зимние колокола

Fallout Equestria : Backstage.

Fallout Equestria: Viva Las Pegasus!

Десктопные пони

Сталлионградский провал

Обоюдоострый меч

Пока поёт свирель

Fallout Equestria: Project Horizons - Speak

Четыре кобылки и одно недоразумение

Рэрити и непростые обнимашки