Она пришла
Она пришла
Данила Сергеевич уселся за стол и со вздохом потёр слезящиеся от усталости глаза. В былые годы, только окончив юрфак и устроившись следователем в полицию, тогда ещё именовавшуюся милицией, он был способен работать по трое суток без сна и без человеческой еды, но годы неумолимо брали своё, так что теперь он уставал куда быстрее. Одно радовало: ублюдка, последние месяцы терроризировавшего район, удалось поймать, так что, в принципе, оставалась только бумажная рутинная работа, за которую не очень-то хотелось браться, и жизнь снова вернётся в своё довольно печальное и монотонное, но такое привычное и уютное русло.
— Потрошитель, м-м-мать его… — пробормотал следователь и откинулся на спинку стула.
Подонка взяли на месте преступления, рыдающего над очередной жертвой, так что, с доказательствами проблем не было. Конечно, найми он отличного адвоката, у него появился бы шанс оправдаться на суде, но Данила Сергеевич знал, что денег на отличного адвоката у студента-очника нет. Так что оставалась самая малость: закончить разбирать те бумажки, которые обнаружились в квартире у недоноска и приступать к оформлению дела для передачи в суд. Как раз с бумажками преступника и были основные проблемы. Последние несколько лет тот вёл довольно подробный и многословный дневник, который требовалось прочесть как можно скорее, но торчать ночь в отделении у пожилого мужчины не было абсолютно никакого желания, так что он позволил себе пойти на небольшое должностное преступление, и забрал стопку школьных тетрадей в клеточку домой. Как ни крути, а читать эту брехню дома, в уютных тапочках, куда комфортнее, чем сидя на скрипучем стуле за шатающимся столом у себя в кабинете.
«Ну, стол-то у меня и дома шатается…» — с грустью подумал Данила Сергеевич, и перелистнул первую страницу.
Первые две трети записей сумасшедшего полицейский пролистал без особого интереса: что-то о мультсериале про разноцветных пони, описания какой-то «розовой кудряшки» и подробные, но очень тягомотные записи о сновидениях. Периодически в тексте встречалось слово «тульпа», которую «форсил» убийца. Следователь слышал о чём-то таком от молодого криминалиста, с которым доводилось сталкиваться по работе, по его рассказам выходило, что тульпа – это такое добровольное сумасшествие, часть сознания, которую человек словно отрывал от себя и наделял каким-то подобием физического тела. В общем, парень, похоже, знал на что шёл. Идиотизм, конечно, сводить самого себя с ума, но чем только не балуется современная молодёжь?
В который раз за вечер вздохнув, следователь продолжил листать дневник. Его внимание привлекла страница, исписанная не привычным убористым почерком, а прыгающими, неровными буквами, то наползающими друг на друга, то, наоборот, стоящими черезчур далеко.
«Получилось! У меня получилось!» — прочитал мужчина. «Она пришла ко мне, именно такая, какой я её представлял. Улыбка, голос, даже прыжки и песенки, всё именно так, как я думал! Я протянул ей кулак для брохува, но вместо этого она просто лизнула его, улыбаясь, совсем как с экрана! Клянусь, я чувствовал её дыхание, а на кулаке остался влажный след! Она мягкая, тёплая, она пахнет, как жвачка со вкусом тутти-фрутти, совсем как я фантазировал!»
Похоже, именно в тот день у парня поехала крыша. Судя по всему, он таки создал свою «тульпу», наделив её внешностью персонажа мультфильма. Чертовски жаль, что он не ставил даты…
Впрочем, что там дальше?..
«Сегодня мы с моей крошкой Пинки отважились на эксперимент: я дождался, когда моя соседка вышла в общий коридор между квартирами, открыл дверь, и Пинки высунула в образовавшуюся щель хвост. Такое невозможно было не заметить! Но! Соседка её не увидела! Осмелев, мы покинули квартиру, я сделал вид, что иду выбрасывать мусор. И ничего! Совсем! Получается, окружающие не видят мою малышку! Это же просто чудо!»
Мда, похоже, парень и правда двинулся. Он что, серьёзно проверял, видят ли его галлюцинацию окружающие? Хотя, что взять с психа…
«Какой чудесный день! Мы с Пинки гуляли с самого утра и до позднего вечера. Особенно ей понравилось кататься на лодке в парке. Могу поклясться, что, когда она опускала копыта в воду, я видел круги, разбегавшиеся по поверхности водоёма! Но при этом для всех вокруг нас она оставалась невидимой. Я долго размышлял об этом, но так и не смог найти логического объяснения. Да и не очень-то хотел, если честно! Мне было просто очень хорошо гулять с ней, болтать обо всём на свете, гладить её по тёплой мягкой спине и зарываться пальцами в мягкую спутанную гриву. Кстати, банальный для брони вопрос, но как ей удаётся перемещаться такими прыжками? И почему при этом раздаётся этот характерный звук, с которым в детских мультяшках разжимается пружинка? Но боги, как же мне с ней хорошо!!!»
Данила Сергеевич покачал головой и отправился на кухню за кофе. Ему было по-человечески жаль парня, неплохого и довольно умного студента, судя по взятым из деканата ВУЗа выпискам. Сокурсники говорили, что он был стеснительным и замкнутым, похоже, создание «воображаемого друга» стало для него чем-то вроде способа убежать от печальной реальности своей одинокой жизни. Но как вообще могли все эти розовые сопли закончиться кровавыми убийствами в тёмных переулках? Старый следователь по очереди вспомнил всех жертв маньяка: бомж, проститутка, продавщица из круглосуточной палатки, дворник и, наконец, одногруппница подозреваемого. Никакой системы. Насилие ради насилия. Объединял все жертвы только способ убийства: все они были оглушены, а затем зверски изуродованы. Такое чувство, что парень бил лежащих на земле несчастных чем-то тяжёлым, либо прыгал на них, методично превращая тела в фарш. Прыгал или бил…а ведь орудия преступления они так и не нашли, да и на ботинках паренька следов крови не обнаружили. Что он там за банальный вопрос-то задавал? Как ей удаётся так прыгать, кажется?
«Выспаться тебе надо, Сергеич…а то следом за этим шизиком отправишься в дурку, слюни на жёсткой койке пускать…» — потряс головой мужчина, помешивая растворимую бурду. Кофе, конечно, дерьмо дерьмом, да и сердце сажает, но бодрит, а это сейчас – главное.
Следователь вернулся за стол…
«Сегодня я провёл ещё один эксперимент. На прогулку с крошкой Пинки я на этот раз захватил фотоаппарат. Во-первых, я несколько раз попытался снять её саму, но она как бы невзначай в последний момент сбегала из кадра, не желая ни минуты оставаться в покое. Тогда я решил проверить другую свою мысль. Прогулявшись ещё немного, чтобы не вызывать у неё подозрений, я внезапно сказал, что хочу сфотографироваться на скамейке в парке и сунул фотоаппарат ей в копыта. Честно говоря, мысленно я уже попрощался с дорогой игрушкой, но…Пинки схватила его! Схватила! Копытами! Получается, она может взаимодействовать с физическими объектами?! Ей не удалось нажать на кнопку, но, тем не менее, Пинки Пай держала мой фотоаппарат! Конечно, я хотел бы иметь снимок, сделанный моей малышкой, как доказательство, хотя бы для самого себя (да, мне порой сложно поверить в реальность происходящего), но, впрочем, неужели мне, и правда, это так сильно нужно? Моя Пинки может влиять на наш мир! Вот что важно по-настоящему!»
Пожилой следователь хмыкнул. Его всегда поражало, как сумасшедшие ловко объясняют отсутствие доказательств своих видений. Галлюцинация держала фотоаппарат? А чем докажешь? Ах, не смогла копытом на кнопочку надавить…ну-ну.
Кстати, что это вообще за извращение такое? Взрослый парень, а носится с воображаемой пони, как с писаной торбой. Пони…это же вообще сериал для девочек, у него самого маленькая племяшка их смотрит по телевизору!..
«Сегодня ночью я проснулся резко, словно меня кто-то толкнул. Не вскрикнул, не вздрогнул, а просто открыл глаза. Я лежал на боку, лицом к комнате, а там, в лунном свете стояла она. Не моя крошка-кудряшка Пинки. Пинкамина Диана Пай. Именно такая, как в сериале. Прямые хвост и грива, безумная улыбка. Она смотрела прямо на меня. Я испугался, медленно прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, её уже не было в комнате. Я настолько устал днём, что практически сразу же вновь уснул, хотя и не могу сказать, что мне было комфортно оставаться с в пустой квартире.
Утром Пинки вела себя как обычно: прыгала вокруг меня, распевая песенки, так что сейчас я уже спокоен и мы с ней снова отправляемся на прогулку. Наверное, мне просто приснился дурной сон, как это часто бывало со мной в детстве. Ведь это я создал Пинки в нашем мире, не могла же она сама создать Пинкамину? Кстати, с нашими ежедневными прогулками пора завязывать – грядёт сессия, а я совсем перестал появляться в институте.»
Дальше отсутствовало несколько страниц: они были просто грубо вырваны из тетради. Что это? Он хотел избавиться от чего-то? Но ведь, судя по всему, он не рассчитывал на то, что кто-то прочтёт его записи… Впрочем, продолжение у записей безумца всё же было.
«После того, как я объявил Пинки, что наши прогулки придётся прекратить, она практически исчезла. Нет, она появляется каждый день на несколько минут, стоит в дверях моей комнаты, хмурая, и молча смотрит, как я готовлюсь к занятиям. Не отвечает, если я пытаюсь заговорить. Уворачивается или исчезает, если я пытаюсь погладить её.
Зато Пинкамина теперь бывает у меня подолгу. Чаще всего она просто стоит посреди комнаты и молчит. Но вчера, когда я попросил её уйти, она схватила со стола чашку и разбила её об мою голову. Я даже не успел никак среагировать, как она уже лежала на мне, вылизывая кровь, текущую из раны на голове. Наверное, я потерял сознание. Утром, когда я пришёл в себя, в доме было пусто.»
Следующие несколько страниц, похоже, были залиты чем-то, поэтому Даниле Сергеевичу удалось разобрать всего несколько разрозненных фраз. Что-то о том, что эта неведомая Пинкамина стала появляться даже днём, шептать что-то в ухо пареньку ночью, кусать и бить его. Дальше страницы снова отсутствовали и из повествования, судя по всему, выпало несколько дней, если не недель. А когда следователь принялся читать оставшийся текст, которого было совсем немного, у него по спине побежали мурашки.
«Пинкамина приходит каждую ночь и гонит меня на улицу. Если я отказываюсь идти, она избивает меня. Когда я кричу, что она – моя галлюцинация и, убивая меня, она убивает себя, она лишь смеётся. Я очень хочу быть сильным, но всякий раз ей удаётся выгнать меня на охоту. Если за всю ночь мы не найдём хотя бы кошку или бродячую собаку, она впадает в ярость и снова избивает меня. Если ей удаётся рассечь кожу ударами своих копыт, она принимается с жадностью слизывать кровь. Я очень устал. Очень устал. Я хочу спать. Очень хочу.»
Похоже, галлюцинация парня вырвалась из-под контроля. Данила Сергеевич многое повидал за годы службы, так что ему доводилось видеть сумасшедших, бившихся о стены и мебель, а потом уверявших, что их избивал мужик, выходивший из стены, отец, уже много лет мирно лежавший в могиле, либо даже снежный человек. Но впервые на его памяти кровожадная галлюцинация была создана сумасшедшим собственноручно…
«Она разрешила мне сделать последнюю запись в дневнике, прежде чем мы отправимся на охоту. На этот раз всё будет иначе. Мы знаем, кто будет жертвой. Она заставила меня позвонить Лене, девочке из моей группы, и попросить встретиться со мной. Она знала, что Лена не откажет. Она сказала, что ей нужна Лена, чтобы стать свободной. Что я ничтожество и что я ей надоел. Я не мог сопротивляться ей. Я могу писать всё честно, потому что, вернувшись домой, я сожгу этот дневник. Пинкамина пообещала оставить меня в покое после сегодняшней ночи. Она сказала, что я сам во всём виноват. Она сказала, что я знал, на что иду. Лена, прости меня.»
Лена…последняя жертва, рядом с которой и взяли маньяка.
Она обещала оставить его в покое.
Прости, Лена.
Даниле Сергеевичу нестерпимо захотелось курить.
«Парнишка, что же ты наделал… и знал ли ты, на что идёшь?» — размышлял мужчина, выходя на лестничную клетку. Лампочки не горели во всём подъезде, но это не смутило старого следователя – такое и раньше случалось в старом здании. Беспокоил только непонятный звук, доносившийся с лестницы. Словно вода капает на пол. Или камешки ссыпаются по лестнице. Или стучат по обшарпанным, затёртым ступеням маленькие копытца…