Дарки Браш

Глава 1

Дорога под копытом вьется,
Плутовки новый поворот
Рисует жизни эпизод.
Судьба то плачет, то смеется.

Шерсть с гривы обмакнув в палитру,
Судьба для пони — кистью быть,
Успеешь жизнь изобразить,
Пока я краску с носа вытру?


Я — Пони. Обычный земной пони. Рыжая масть и растрепанная соломенная грива, зеленые глаза. А еще я очень невезучий. Исключительно примечательно невезучий. Может, потому, что некогда умудрился разбить зеркало. Очень дорогое зеркало, можно сказать, семейную реликвию. Не по неосторожности, нет. Я его лягнул. Изо всех сил, вкладывая в удар всю ненависть к своему отражению. И мир по ту сторону стекла треснул, обрушившись мириадами осколков. Как сейчас помню, началась паника. Забегали родственники, выгребая израненного меня из-под остатков семейного сокровища. А потом кто-то сказал: «Смотрите, у него появилась кьютимарка!»
Но, всё то дела давно минувших дней. Битые зеркала и прочие суеверия. Вряд ли они достоверно ответят на вопрос: «Почему так не везет?»
Всю неделю может стоять прекрасная солнечная погода, но стоит выдвинуться в дорогу и хляби разверзнутся, стремясь поглотить злого, промокшего меня. Нет, я понимаю, это Вечнодикий лес. Здесь нет пегасов, которые поправят некрасиво висящие облачка или разгонят случайные тучки. Но, и здесь же должна быть хорошая погода. Почему же она так редко стоит, когда я в пути?
Слякоть. Слякоть и холод вокруг. Я пробирался по раскисшим тропам, слушая лишь какофонию дождевых капель на капюшоне плаща, да хлюпанье грязи под копытами.
Всегда любил Вечнодикий лес за его непредсказуемость. И за это же его и ненавидел. В такие вот моменты.
Маленькое приключение. Поток воды. Сперва, он заряжал оптимизмом. Сулил мимолетную проблему, которая ждала решения. Проблему в скучной однообразной одинокой жизни. Но, дождь быстро превратился в надоедливого, вечно стенающего спутника, привлекающего усталость и простуду.
Я чихнул. Потер нос тыльной стороной ноги и чихнул снова. Нет, такими темпами сегодня к городу не выйти. А искать ночлег среди этой хляби...
И гроза. И тропинка куда-то сползает из-под ног. Совсем землю размыло. Видимо, оползень... Оползень?!

Сознание приходило не сразу. Перед глазами плясал тусклый огонек старого фонаря, обычно ютящегося в седельной сумке. Тело ныло, грива слиплась и лезла в глаза. Пришлось приподняться и несколько раз мотнуть головой. Окружающая обстановка оказалась более чем странной. Я возлежал на собственном походном плаще в некой пещере, освещенной пламенем масляной горелки. Рядом разложены свертки с припасами. Веревки нещадно развязаны. Я лишь горестно вздохнул, припоминая, как любовно упаковывал все добро. Как берег удобные узлы, завязанные для меня знакомым единорогом.
И да, на счет единорога. Один такой в пещере тоже наличествовал. Вернее, одна. Фиолетовая пони с иссиня-черной свалявшейся гривой бесцеремонно изучала мои припасы.
-Эй, милая, а знаешь, копаться в чужих вещах невежливо?
-Мы в Вечнодиком лесу. Вокруг гроза. Не до манер, — единорог выудила из свертка яблоко и смачно захрустела. — Я, между прочим, тебя спасла. Еще немного, и пришлось бы долго откапывать одного вежливого пони.
-Да, благодарствую, — задняя нога ныла, и я решил, что стоит еще полежать, раз спешить некуда, — Уютный у тебя домик.
-Издеваешься? — поняша подняла хмурый взгляд.
-Немного, — честно признал я, изучая замшелые своды. — Какой тут ближайший город?
Пони удивленно на меня посмотрела:
-Не имею ни малейшего представления.
-Но, ты ведь тут гуляла? Значит, окраина не далеко.
-Я путешествую.
-Без вещей? — я оглядел пол на предмет незнакомого скарба, но все свертки были моими. Хотя, часть и приняла несколько потрепанный и непрезентабельный вид.
-Налегке, — гордо вскинула голову единорожка.
-Значит, заблудилась, — констатировал я.
Собеседница надулась и вновь принялась рыться в моей провизии. Препятствовать я не стал. Если действительно проголодалась, стоит поделиться, хотя бы в благодарность за спасение. А манеры — так это дело наживное.
-Эй, милая, если скажешь, откуда ты, смогу проводить. С чувством направления у меня не так плохо.
-Это видно, — фыркнула девчонка. — Но, домой я не собираюсь. Я там никому не нужна.
-С чего такие критичные выводы?
-Наша деревенька маленькая. Все заняты работой в полях. На том живем. Все должны трудиться для общего блага. А я перепробовала все. Все, чем у нас можно заняться. Но так себя и не нашла. Я там бесполезна.
О. Знакомая история. Нет кьютимарки, нет места в жизни. Одинокая, потерянная. Вбила себе в голову кучу глупостей. Хотя, с другой стороны, она уже давно не жеребенок. В таком возрасте не иметь кьютимарки — большая редкость. Может, правда виновато селение? Если занимается только садоводством, особого простора потенциалу нет. И все же, это неправильно.
-Но, ты ведь единорог. Неужели единорогу, пусть и без кьютимарки, не нашлось применения?
-Есть! А толку? Родители меня не понимают! Никто не понимает! Буду путешествовать, — взъерепенилась она.
-Ты уверена, что это хорошая идея? Уйти из дома из-за кьютимарки?
-Ты сам без кьютимарки! И путешествуешь!
М-да. Я повернул голову, рассматривая пустой пегий бок. Действительно, без кьютимарки. Походный плащ лежал на земле и не закрывал круп.
-Да, я без кьютимарки. И я путешествую. Но, это другое...
Наверно. Я так в этом уверен? Почему я ушел? Не нашел места в семье? Ушел из-за туманного и непонятного никому предназначения? Считал себя пустым местом, боялся чего-то? Действительно ли это другое? В праве ли я осуждать девчонку?
Из размышлений меня вновь вывел звонкий голос:
-Чего замолчал? Есть будешь?
-Спасибо, не откажусь, — кивнул я, наблюдая как мои же припасы левитируют поближе.
-Кстати, мы не познакомились. Я Флер. Флер Брек.
-Приятно познакомится, Флер. Я — пони.
-Я вижу. Земной пони. А зовут как?
-Пони.
-Так и зовут, пони? Так не бывает!
-Бывает. Так и зовут: «Эй, пони!». Ну, иногда по-другому. Например: «А ну, сюда иди!»
-Ладно, пони, а имя у тебя есть? — переформулировала запрос единорог.
-Дин. Дин Гуа. Можно просто Джон.
-И что общего у имен Дин и Джон? — подозрительно осведомилась собеседница.
-Кто знает... Так уж повелось.
-И что же, Дин, признавайся — путешествуешь, чтобы отыскать свое предназначение?
Мое предназначение? Как будто, я могу его найти.
-Нет. Просто путешествую.
-Ради удовольствия? Думаешь, твой конек — путешествовать?
-Тогда бы у меня была кьютимарка с дорогой.
-И давно ты в пути? — осведомилась она.
-Прилично.
-И до сих пор не нашел кьютимарку?
-Не искал. Может, ее и нет.
-Так не бывает! У каждого пони свое место! Я свое обязательно найду! — зевнула пони.
Ты уверена, милая? Рад за тебя. А я вот в себе не уверен. Кьютимарка — это не твое место. Это суть твоих поступков. А не всем поступкам есть в этом мире место.
-Предлагаю спать. Завтра поутру доведу тебя до ближайшего города, — я сдвинулся в сторону, — ложись, тут хватит места двоим.
Флер неодобрительно покосилась на меня, но решила, что на голой земле спать все же хуже.

К утру дождь прекратился, и Вечнодикий лес играл свежей зеленью. Но, утренние сборы затянулись. Пришлось потратить уйму времени, чтобы сложить все вещи.
-Так, смотри, вот этот шнурок продеваешь в то кольцо. Этот край тянешь вправо, а тот — влево. И следи, чтоб эта петля не выскользнула.
Шнурки левитировали, гипнотизируемые пристальным взглядом единорожки. Та даже от усердия закусила язык:
-К чему такие сложности?
-Если взять за это кольцо, мешок можно вытащить из седельной сумки. Если потянуть за тот — горло растянется. А если за это край — затянется вновь.
-Здорово, Я и не думала, что земным пони так трудно в дороге.
-Земным пони все трудно. У вас в деревне их было мало?
-Наоборот. А нас почти не было единорогов. Земные пони наладили простой быт и в нас почти не нуждались. Земледелие. Садоводство. Ненавижу! — фыркнула Флер.
Понятно. Единороги редко приучены к тяжелой работе. Они с детства привыкли к магии. К простым и быстрым манипуляциям с предметами. Я вырос среди таких. Земной пони среди магов. Неуклюжий и неповоротливый. Неспособный открыть тонкий замок. Взять предмет, не обслюнявив. Что-либо созидать. Нет, меня учили, как и всех. Прикладывали усилия. Гоняли «от» и «до» по всем наукам. Тогда я это ненавидел. Какой смысл? Какой смысл во всех этих забытых знаниях, заклинаниях и прочей ерунде, если ты никто? Бесполезный, ни к чему не способный. Все смотрят на тебя и не видят тебя самого. Не потому, что не хотят. Они хотят тебя увидеть. Они выдумывают, что угодно. Но, это лишь их иллюзии. Роли, которые тебе предлагают. Маски, за которыми ничего не разглядеть. Потому, что невозможно увидеть суть пустого места.
-Ладно, — я накинул грязный дорожный плащ, прикрывая круп, — вперед по дороге жизни.

Вечнодикий лес отступил, отдав господство лугам и полям на окраине города. Достаточно большого, но уютного с широкими улицами и зданиями в два-три этажа. Вся архитектура отличалась вычурностью, несвойственной для простых сельских городков.
-Это Хорнфилд. Город, основанный единорогами. Оплот искусства и литературы, окружен полями клевера и целебных трав, — решил блеснуть я бесполезными познаниями.
-Ты уже здесь бывал? — осведомилась рысившая налегке единорожка.
-Нет.
-А откуда про него знаешь?
-В книге вычитал.
-Уверен, что это он?
-Да. Вот табличка в кустах, — заметил я. Надеюсь, кроме искусства у них тут найдется баня и пища не только для ума.
Хорнфилд был погружен в предпраздничную суматоху. По улицам взад и вперед сновали пони. Пегасы носились, растаскивая облака, и натягивая на крышах яркие флаги. На главной площади был установлен новый монумент, ныне покрытый тканью от любопытных. Первым делом я припустил в сторону красноречивой вывески «Сено».
-Здесь что, сеном торгуют? — удивилась Флер, бросив взгляд на невзрачную постройку.
-Нет. Это игра слов. На древнем языке Эквестрии сено означало и «Еда» и «Ночлег». Это постоялый двор. Ну, или гостиница.
-Откуда знаешь?
-Книги надо читать, — бросил я, просачиваясь в дверь.
Изнутри гостиница была куда более презентабельной. На первом этаже располагалась столовая, ныне пустовавшая. Время было не обеденное. За стойкой примостилась хозяйка заведения — серая пони в летах, с кьютимаркой в виде камина.
-Душистого сена вашему хлеву, — с порога поприветствовал я.
-Ровной дороги, обильных лугов, — ответила хозяйка, выходя навстречу, — Меня зовут Фрагрант Хей. Не каждый день встретишь молодежь, чтящую традиции.
-Я Дин Гуа, а это моя спутница Флер. Нам бы комнату на праздники. Да с дороги привести себя в порядок.
-Всегда, пожалуйста. Комнаты еще есть. У меня самые низкие цены в городе.
-О, будет вам. Мы избрали ваше заведение отнюдь не из-за цен. Просто все эти новомодные гостиницы не заменят домашнего уюта.
-Флер, — обратился я к спутнице, — будь добра, отлевитируй вещи наверх. Мы с хозяйкой еще поговорим.
-Где у вас можно принять душ? — крикнула пони уже со второго.
-На заднем дворе, — ответила хозяйка, и вновь вернулась к разговору со мной:
-Позвольте плащ? Похоже, вы попали в эту ужасную бурю! Отзвуки грома доносились даже сюда! К счастью, пегасы вовремя все разогнали. Ох, но и ужас! Куда же вы «Идете, Пони»?
Я усмехнулся. Конечно, кому еще знать старые языки, как не старейшим жителям Хорнфилда.
-Иду из ниоткуда в никуда. В бесцельных поисках того, чего нет.
-А вы, наверно, странник? — понимающе кивнула миссис Хей.
-Да, путешественник, — привычно соглашаюсь.
-Я так сразу и подумала. У вас кьютимарка в виде путевого узелка.
-Да... — так дело не пойдет. Можно согласиться с одним, двумя, но не многими, противоречащими друг другу пони. — Можно спросить, не найдется ли у вас плаща посуше?
-Ходить в плаще в столь прекрасную погоду! — запричитала хозяйка, утаскивая одежду на задний двор.
-Так уж привык, — вздохнул я.
Я давно привык. Давно смирился. Ни с кем не спорю. Зачем? Так проще. Они сами придумывают мне имя, дают мне роль. А я должен лишь подыграть, как актер, которому дали бумажку текста. Как шут, развлекающий толпу старыми хохмами.
Могу ли я быть собой в одиночестве, в тот момент, когда ни чей взор не обращен в мою сторону? Или в такие моменты меня и вовсе нет?
Вопросы, вопросы. И давно мне надоело искать на них ответы.
Я поплелся на задний двор, встал под цистерной и потянул зубами веревочку, ощущая, как струи воду смывают остатки грязи. Нужно хоть немного расслабиться с дороги. Посмотреть окрестности, пообщаться с пони. Это ведь Хорнфилд, город, чью историю меня заставляли вызубрить. Как, собственно, и почти всех других городов Эквестрии.

Вернувшись в зал, я застал Флер, беседующей с хозяйкой за чаем и ромашковыми бутербродами. Хей отпустила какой-то комментарий, и моя спутница фыркнула в чашку, расплескивая содержимое. Ну, ни каких манер, право-слово.
-О чем речь ведете, дамы? — поинтересовался я, подсаживаясь к столу. Для меня уже была заготовлена тарелка. Завтрак мы, конечно, уже пропустили. Но, и против закусок ничего не имел.
-Да так, женские сплетни, — улыбнулась Хей, — ничего интересного. А вы собираетесь посетить фестиваль?
Я припомнил даты. Сколько дней я в пути? Значит...
-Да, фестиваль основания города — тем более, юбилей. Мы не могли пропустить такое событие, — закивал я, удостоившись удивленного взгляда Флер.
-Главным событием этого фестиваля станет большая художественная выставка, посвященная жителям нашего города. Миссис Хей сказала, что Дарки Браш отличный художник. Нарисовала множество портретов. И даже сегодня, когда все жители будут праздновать, она собирается запечатлеть фестиваль с высоты. Я непременно хочу посмотреть ее работы! — с энтузиазмом закивала она.
-Празднования начнутся после обеда и продлятся два дня. Сегодня планируется открытие памятника на центральной площади. Вам стоит это увидеть, — поведала миссис Хей, — хотя, о чем это я. Как раз на открытие стечется весь город. Такое не пропустите.
Я лишь кивнул. Не люблю эти табуны, но Флер прямо светилась изнутри. Что ж, для сельской пони такие знаменательные празднования в диковинку. Один разок можно и потерпеть.

Флер тащила меня через весь город, не переставая восхищаться все новым нюансам жизни единорогов. Конечно, я ее понимал. Для пони, выросшей на фермах, город, основанный магией в диковинку. Но я, как жертва семьи магической, откровенно позевывал, ибо ничего выдающегося в подготовке к торжествам при помощи простейших фокусов не замечал. Меня больше интересовало, как с такой работой справляются обделенные чудесами земные пони. Такое зрелище было куда более редким, но даже если бы и нашлось, моя спутница просто пронеслась бы мимо, пораженная очередной левитирующей в волшебном мареве гирляндой или возводящейся без видимой причины торговой палаткой. Что ее так поражает? Сама ведь единорог. Ей бы походить в магический детсад. Но, видимо, не сложилось.
Я возблагодарил Селестию, что до фестиваля еще есть время и не все торговые палатки развернули свои товары и услуги. Иначе мы завязли бы на первой же улице на весь день, по полчаса толкаться у каждого лотка.
А так довольно быстро добрались до центральной площади. Судя по всему, именно здесь намечалось главное торжество. В центре под огромной накидкой громоздился некий монумент. По острым вершинам, торчащим из-под ткани, можно было предположить достаточно тонкую работу. Остальная часть площади была совершенно свободной, только развешивалось освещение и прочие украшательства, без которых немыслимы городские торжества. На крыше одного из зданий я заприметил парочку пегасов, монтирующих некую странную платформу. Небольшую, вроде как для одного максимум — трех пони. Но на ВИП-места совершенно непохожую. Больше на аккуратные строительные леса.
-Быстрей, — торопила меня Флер, — Хей сказала, галерея Дарки Браш справа от площади.
Она вновь припустила рысью, осматривая все подозрительные здания. Галерея нашлась достаточно быстро. Она ознаменовалась соответствующей вывеской и пони, которые свободно ходили туда — обратно сменяя состав посетителей. Не дожидаясь вашего покорного слугу, Флер оттолкнула молодую пару и прошмыгнула внутрь. Мне оставалось только виновато улыбнуться.
Изнутри центральный зал галереи оказался двухэтажным. Второй этаж был представлен балконом, что, учитывая предельное расстояние от наблюдателя до картины — не слишком удобно. Но, иметь даже такое помещение в единоличном пользовании очень недурственно. Вдоль стен висели картины — исключительно портреты. Пони в полный рост, поодиночке и группами. Наверно, Дарки Браш портретист или просто в честь фестиваля выставка посвящена исключительно жителям. Я прошел вдоль ряда и вновь вернулся к первому холсту, пытаясь припомнить лекции искусствоведения, которые преподавал Джулиус, пожилой единорог с аккуратной бородкой. Его уроки не содержали никакой систематической конкретики, наверно, потому в них я почти ничего не понимал. Продираясь через сонму пространных рассуждений можно было сказать лишь, что учитель считал понимание искусства субъективной чертой характера, которую невозможно навязать извне. «Молодой господин, если бы я мог, я бы дарил зрение слепцам. А так приходится лишь указывать зрячим, куда обратить свой взор»: раздался в голове старческий голос.
Я усмехнулся. Что это? Ностальгия? Возможно, стоит навестить родственников? Нет уж, увольте! Стоит представить, что скажут тетушки, как чувство тоски по дому поджимает хвост, делая свечу, прежде чем взять галоп и исчезнуть за горизонтом.
Я подошел к полотну. Несомненно, у художницы есть талант. На всех картинах она делает акцент на кьютимарке, развивая вокруг неё целую историю. Картина призвана раскрыть суть. Вот пони садовод с парой ростков на крупе. В оранжерее среди цветов и молодых деревьев. Пекарь в окружении хлебов. Единорог — скульптор в творческом порыве превращает глыбу мрамора в точеное изваяние. Каждый на своем месте. Картины гармоничны, но почему мне кажется, что автор торопился, не вкладывал должной искры в каждое произведение, будто старался выполнить план? Неужели Дарки не любит свою работу? Или просто это не те картины, которые она действительно хотела создавать?
-Дин! Дин, иди сюда!
Ну что за манеры? Это же выставочный зал.
Флер нашлась в дальнем углу за подставками с растительностью. Здесь стоял мольберт и множество палитр с кистями. Моя спутница непринужденно беседовала с темно-серой земной пони. Грива собеседницы покрыта множеством разных заколок, исключительно ради практической цели. Что превращало гриву в хорошо зафиксированный бесформенный ком с хвостиками. На перемазанном носу красовались очки в роговой оправе. Да и вообще, местами на шерсти виднелись засохшие капли краски. Искусству пони уделяла куда больше времени, чем прочим мелочам жизни. Кьютимаркой служила кисть, выводящая черной краской замысловатую загогулину.
-Знакомься, Дин, это Дарки Браш, — радостно представила нас Флер.
-Рад знакомству, — кивнул я.
-Дарки нарисовала все это прекрасные картины в галерее! — радостно продолжила спутница.
-Ой, увольте, — смутилась Браш, — не такой уж я хороший художник. Мне очень далеко до кантерлотских единорогов-живописцев.
Эх, милая, я бы так не сказал. Просто хотелось увидеть другие картины. А то эти не вызывают никакого эмоционального отклика. Хотя, какое мне дело?
-Я уверен, вы слишком самокритичны, — сдержано выдал я.
-Дарки предложила сделать с меня несколько эскизов, — загорелась Флер. — Ты не против, да? До фестиваля ведь еще есть время?
-Не против. Тем более, я еще не осмотрел всю галерею. Но, насколько успел заметить, вы рисуете пони, которые уже чего-то достигли. А моя спутница только в процессе, — обратился я к художнице.
-Да! — обрадовалась художница, — Вы заметили! По-моему, такие картины слишком скучны! Они отображают действительность! А вот ваша подруга — нераскрытый потенциал. Я могу изобразить ее поэтом, садоводом, кондитером! Да хоть самой наследной принцессой! И это не будет ложью! Лишь предсказанием будущего!
Да, предсказание будущего через картины. А почему нет? Ну, хотя бы потому, что земнопони не владеют магией. По-крайней мере, сейчас. Где-то на задворках архивов есть трактаты о подобной магии, но они давно закрыты в древних библиотеках, ибо способные к такой магии много веков, как не рождаются. А может, такое знание просто ото всех закрыто за семью замками. В архивах Кантерлота. Или нашем семейном книгохранилище, куда меня норовили загнать из-под палки.
Дальнейшие изучение экспозиции не принесло ничего нового. Все картины, как одна, были предсказуемым изображением пони на своих местах. Гармония, гармония. О ней ли все твердят? Возможно, такая выставка весьма актуальна ко дню города. Я ознакомился со многими жителями Хорнфилда, и их деятельностью не выходя из здания. Но, как неблагодарный зритель — конечно же, ничего не запомнил. Дарки о чем-то говорила с Флер, вытащив на замену масляного мольберта планшет с бумагой для эскизов. Замелькали в зубах карандаши. Иногда я ловил на себе взгляд художницы, будто Дарки одновременно пыталась изобразить и мою скромную персону. Что ж, пускай. Мне не жалко. Вот только время поджимает.
-Дин, можешь идти, если скучаешь! Мы с Дарки еще поработаем, а после открытия памятника встретимся тут и пройдемся по ярмарке, — взмахнула мне Флер.
Я лишь одобрительно кивнул. Похоже, эта пони нисколько во мне не нуждалась. Что ж, посмотрим городскую жизнь.
Приготовления на площади давно закончились, и народ потихоньку стекался в ожидании знаменательного события. Платформу, которую я заприметил на одной из крыш, оказалась тем самым местом, откуда Дарки собиралась рисовать свое эпическое полотно. Теперь там был закреплен солидного вида мольберт, а ближайшее чердачное окно обнаружилось на здании галереи.
Городская суета. Народ шел аки на парад, с флагами и шариками. На праздничной атрибутике я заметил солнечные гербы. А еще стража, неприметно занявшая позиции вокруг площади. Неужели ожидается почетный гость?
—Папа, а мы увидим принцессу Селестию?
-Правда?
-Правда?
-Правда?
На счастливого отца наседало сразу трое жеребят. Их матери пристроились сзади, ехидно перешептываясь, и давая возможность жеребцу в полной мере насладиться обществом чад. Судя по выражению лица, за полдня дети его изрядно утомили. Но, выглядит вполне счастливым. И ненамного меня старше, а уже три спутницы. Останься я дома, назойливые родственники уже бы начали кого-то сватать. Мол, уже какой жеребец. Пора б о семейном табуне подумать. А это такая ответственность. Ненавижу ответственность!
Грянули фанфары. Похоже, я немного увлекся мыслями и пропустил начало. Теперь поближе не протолкнуться. Ну, не больно то и хотелось.
На платформу действительно взошла владычица всея Эквестрии пресветлая Богиня Солнца Всеблагая принцесса Селестия. И пока я вспоминал полный ее титул, некогда занимавший приличного вида манускрипт, она зачитывала торжественную, но мало что значащую речь. Дань традициям, не более того. Сейчас не пригласить принцессу в качестве почетного гостя — себя не уважать. «Каких-то полторы тысячи лет назад никто не позволял себе такой фамильярности!»: постоянно поминал дядя, перечитывая очередную колонку. Любил он показушничать. Можно подумать, он без этих газет новости не узнает. Погрузившись в омут памяти, я благополучно пропустил всю словесную нагрузку правительницы, а так же речь мэра. Собственно, единственное, на что следовало бы посмотреть — это монумент, который теперь украшал центральную площадь. Кто бы сомневался — в честь правительницы. Центральной частью композиции была Селестия в церемониальном взлете поднимающая светило. Оценив расположение памятника, я одобрительно хмыкнул. Каждое утро, когда солнце будет подниматься на востоке, памятник дополнится естественным освещением и соответственно, реалистичностью. И скульптор потрудился на славу. Видимо, провел немало времени в Кантерлоте, созерцая сие событие и набрасывая эскиз за эскизом. Памятнику суждено стать объектом паломничества. Даже сейчас, на фоне туч, он выглядит весьма величественно. Стоп, каких еще туч?
Ранее безоблачное небо быстро теряло голубизну, покрываясь черным грозовым вихрем. Причем, далеко не природного происхождения. Около сцены мелькали вспышки магии, и магии довольно мощной. Пони поддались назад. От бегства их удерживал только невозмутимый вид Селестии. А над толпой уже поднялась сфера чистой природной магии с силуэтом единорога внутри. Слишком знакомого единорога.
-Флер!
С небес сверзилась молния, превращая верхушку памятника в крошево. Толпа отшатнулась еще раз, к центру уже торопилась стража из пегасов...
А я смотрел совершенно в другую сторону. На крышу, где на деревянной платформе невозмутимо творила свое искусство Дарки Браш.

Ступеньки мелькали, поворот, еще поворот. У последней двери остановится, встать на дыбы и обрушить вес на старые доски. Вывалившись на крышу, почти потерял равновесие. Копыта заскользили по черепице. В нескольких метрах на сколоченной платформе стояла Дарк Браш. В зубах она сжимала кисти, с невероятной быстротой одна сменялась другой. Стоящая радом палитра принимала пушистые хвостики, одаряя их все новыми оттенками. И на мольберте было закреплено полотно, поражавшее яркостью красок. Огромная площадь, множество пони склонились перед разрушенным памятником Селестии. И сама принцесса в первых рядах спешит преклонить колени пред величественно представшей перед ними художницей.
Сейчас Браш лишь мельком бросала горящий магическим пламенев взгляд в толпу и наносила все новые и новые мазки.
-Ритуалистика земных пони. Меня учили, что это направление забыто давным-давно, — ошарашено пробормотал я.
-Так вот, значит, как это называется? Предпочитаю говорить, что рисую будущее, — засмеялась Дарки, умудряясь не выпускать из зубов кисть. — Но, ты слишком хорошо осведомлен для простого путешественника. Мне хотелось бы знать, кем были твои учителя. И тоже нарисовать их...
В груди ёкнуло. Образ уставшей земной пони в очках, потерянной среди мольбертов и красок, мало вязался с тем, что я слышал и видел теперь.
-Но, это обождет! Признание! Меня ждет признание!
-Тебя уже все признали! — возразил я. — У тебя большая галерея!
-Да что ты понимаешь? Мне с рождения говорили, что рисовать — это не для земных пони. Земнопони должен рыть землю! Возится в грязи! Искусство — для единорогов. Я столько лет училась, вкус краски, он опротивел за эти годы! Очень долго я слышала лишь: «О неплохая картинка, совсем недурно для земной пони!» Все было так, пока я не научилась рисовать будущие. Смотреть на мир и рисовать картины, которые сбываются. И этот фестиваль станет моим триумфом. Все пони

склонятся пред моим величием!
Я сделал, было, пару шагов, но две тени накрыли меня, и уже знакомые пегасы-монтажники предостерегающе заняли караул по бокам.
-Спасибо, мальчики, — кивнула художница.
Очень плохо. Такими темпами она дорисует картину быстрее, чем на площади закончится суматоха. Плохо... Или хорошо?
-А ты знаешь, что сила ритуала напрямую зависит, сколько ты рисуешь конкретного пони? Как долго он в твоем поле зрения? Пусть у тебя есть эскизы жителей, Селестия куда сильнее всех их, и вряд ли сделанный издали рисуночек заставит ее преклонить колени. Тебе приедятся рисовать долго...
-Очень долго..., — протянула пони, — День за днем. Закат, рассвет, закат, рассвет... сотни эскизов...
Я стиснул зубы.
-Понял уже? Памятник делали по моему проекту. А потом его утвердили, меня пригласили в замок, и принцесса лично позировала для завершающих работ. Все ради этого, последнего, завершающего штриха. Я вижу, чувствую ее суть. Всю картину, столь целостную и органичную. Я чувствую, что произойдет. Но, вот ты... Тебя я не могу изобразить в этом плаще. Пусть знаю, что у тебя нет кьютимарки — подруга рассказал — но не увидев воочию, не могу закончить рисунок. Все дело в этом плаще, да? Какая-то антимагическая штука. Ну, да ладно. Мы это исправим.
-И как же? — усмехнулся я. — Судя по всему, ты не можешь воплотить в жизнь сразу большое число картин. Иначе, подчинила бы все население по отдельности. Но, тебе необходимо монструозное полотно. Плюс, эти двое пегасов. И Флер. Итого, три-четыре картины. Сможешь больше?
-Зачем? — удивилась пони. Из планшета появились листы с изображением меня любимого. Эскизы, сделанные накануне фестиваля. В несколько скупых движений Браш перенесла их куда-то в толпу, среди прочих зрителей, — Мне хватит и твоей подруги. Она должна быть благодарна, я изобразила для нее эпичное будущее. Даже придумала кьютимарку.
Забавно. Я нарисован на площади, но стою на крыше. Талантливому художнику исправить такое несоответствие легче легкого. Но, зачем же усложнять ей задачу?
Стоящий справа пегас не ожидал, что я окажу самоубийственное сопротивления. Толкнув его всем весом, я вцепился зубами в гриву, и мы покатились вниз. Художница что-то неодобрительно крикнула, но мы уже сорвались с края, неотвратимо падая на площадь. Пегас расправил крылья, замедляя падение. Второй, бросился следом, пытаясь помочь товарищу, вцепился в мой плащ. Привычное движение копыта, пряжка щелкнула, оставляя накидку у пони в зубах. А мы не слишком мягко приземлились на площадь. Я поднял голову, заметив, как неистово работает Дарки Браш, воплощая в жизнь свои замыслы. Растянул губы в ехидной ухмылке и отключился.

Сознание возвращалось неспешно. Сперва, чувствовалась какая-то странная легкость, хотя ноги и касались земли. Потом, с третьей попытки открылись глаза, нежелающие впускать в сознание лучи света.
-Дин, ты очнулся! — искренняя радость в голосе. И беспокойство. Ну, надо же...
Больничная палата, а я закреплен в подвеске. Передняя нога в гипсе. Я оттолкнулся тремя здоровыми от пола и плавно закачался в гамаке.
-Эй, ты что делаешь? — всполошилась Флер. Мало того, что упал с крыши, так еще и хулиганишь, стоило в сознание прийти! Знаешь, как я волновалась? Как искала тебя, когда все закончилось? А что было то! А...
-Стой, — вздохнул я, мотая головой. В висках все еще была неприятная тяжесть, — потише, помедленнее, по порядку.
-А, — запнулась пони. Да, по порядку. Только я и сама ничего не помню. Говорят, у меня спонтанно проснулась магия, прямо вовремя церемонии. Ты представляешь? Я вызвала молнию! Шарах! И прямо в памятник! Жаль, что я не помню. Наверно, перепугалась бы жутко! Разрушить памятник Селестии прямо при ней! Но, принцесса совсем не разозлилась. Она мне помогла. Я в себя пришла в госпитале, а она там стоит! Рядом! Ты представляешь? Сама принцесса Селестия!
-Не представляю, — поморщился я.
-Вот то-то! Она сказала, что памятник легко восстановить. Главное, что я не пострадала от собственной магии. Меня пригласили на обучение в школу для талантливых единорогов! В Кантерлот! И вот еще, смотри!
Флер повернулась боком, гордо демонстрируя кьютимарку в виде грозовой тучи, разодранной сетью молний.
-Принцесса говорит, это талант к погодной магии! Думаю, если обучусь, даже смогу вернуться домой! Село больше не будет зависеть от причуд Вечнодикого леса и залетных по вызову пегасов! Вот все удивятся-то!
Я кисло улыбнулся. Все-таки, Флер любила свой дом. И при первой возможности собиралась вернуться. В отличие от некоторых... Мне еще предстоит пройти множество дорог. Хотя, на мгновение поверил, что обрету спутницу на долгое время. Наивный пони.
-Я рад за тебя, — искренне высказал я.
-Не беспокойся, и ты найдешь свою кьютимарку, — ободрительно похлопала меня Флер. Как только поправишься. Врач сказал, что ушибы несерьезные. Да и перелом скоро заживет. Ты на это время собираешься остаться в городе?
Я задумался. Что я тут забыл? Я ведь всего лишь идущий пони. Откуда и куда, неизвестно. По непонятной никому дороге. Иду и жду, пока кто-нибудь меня окликнет, обознавшись, по ошибке. Намеренной ли или случайной.
Я покачал головой:
-Нет, передняя нога не столь серьезная травма, чтобы оставаться в городе. Похромаю как-нибудь.
-На трех? — ужаснулась Фай.
-Быть битым жизнью нам не привыкать, — вздохнул я. — В крайнем случае, поймаю телегу.

Галерея Дарки Браш была открыта для посещений. Все картины, как и положено, весели по периметру. Лишь в центре зала установлено полотно, ранее висевшее над площадью. Вернее то, что от него осталось.
-Как жаль... — рядом со мной стояла смотрительница галереи. Светло-бежевая пони с кьютимаркой в виде аукционерного молоточка, — Все-таки, бедняжка Дарки не выдержала. Она всегда была странной. Я ей говорила, что она много работает. Мало спит. И рассудок не выдержал. Надеюсь, ей помогут... Хотя, с другой стороны теперь все ее полотна подскочат в цене. Даже это. А я вижу, вы в картинах разбираетесь? Наверно, художественный критик? По вам видно! Вы уж не обижайте нашу Браши, напишите о ее картинах хорошие отзывы.
-Обязательно, — честно соврал я, поправляя сползший с кьютимарки плащ.
По краям последней картины угадывались домики, небо и даже кое-где силуэты пони. Но, вся нижняя часть и центр были безнадежно испорчены бесформенным грязным пятном. Создавалось впечатление, что автор пыталась что-то изобразить. Но, ей не удавалось. Она раз за разом макала кисть в краску, наносила все новые и новые мазки, слой за слоем, но становилось только хуже. Я представлял, как подконтрольная магии ритуала, Дарки Браш неистово размазывает цвета, как магия заставляет передать через рисунок то, что есть взаправду. Но, грязное пятно лишь еще больше поглощает холст.
Я приподнял плащ. На боку кьютимарка в виде осколков зеркала, цветным калейдоскопом отражающих все вокруг. Игра света, и фантазия. Ничего более. Каждый видит, что захочет, стоит лишь подыграть. Флер, потерянной и одинокой, требовался старший пони с такой же проблемой. За маской уверенности она скрывала свой комплекс, и стоило от него избавиться, как я стал не нужен.
Самое страшное, Дарки Браш могла изобразить и меня. Будь в ее красках зеркальная пыль с нашей семейной реликвии. Или шерсть с моей кьютимарки. Наверно... Я попытался вспомнить, как дядя раз за разом вталдычивает мне науку из древних книг, науку, которую я не хотел учить. Ибо, никогда не смогу ей воспользоваться. Древние ритуалы земных пони, кому они нужны? Наверно, пригодились бы сейчас мне... Наверно, я бы не сломал ногу. Наверно, Дарки Браш могла бы остаться в здравом рассудке. Наверно, я бы знал, что делаю. И мог бы предугадать последствия собственной глупости. Но, я пошел напролом. Просто дал художнице взглянуть на то, что трудно нарисовать. Что она могла там увидеть? Кто знает. Но, магическое зрение неподвластно иллюзиям. Оно заставляет почувствовать сущность и изобразить ее на холсте. Жаль только не у каждого есть талант нарисовать зеркало.
А может оно и к лучшему...