Она пятнистая

Луна глубоко спрятала тёмный секрет от пони, за которыми она приглядывает с такой любовью. Если они узнают о нём, она может разве что представить, какой урон это нанесет её имиджу. Твайлайт же считает его бесценным, и планирует раскрыть раз и навсегда. Во имя пятнышек.

Твайлайт Спаркл Принцесса Луна

Дом Восходящего Солнца

Новая жизнь в новом мире. Немного одиноко быть единственным представителем своего вида, но я не особо выделяюсь в мире, населенном таким разнообразием разумных существ. Быть чужаком в мире без норм не самая плохая судьба, надо лишь немного привыкнуть.

Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони Человеки

Вы ничего не поняли.

Твайлайт в своем уютном домике :3 И вот уже за сотни тысяч километров от него?! Да нет же, вот она около своих подруг! Или нет...Ничего тут не понятно.Сами разбирайтесь.

Твайлайт Спаркл

Очень благопристойная встреча класса Сансет Шиммер

Сансет Шиммер пытается объяснить принцессе Селестии, что произошло на встрече ее класса. И на этот раз она ни в чем не виновата. Совсем.

Твайлайт Спаркл Трикси, Великая и Могучая Принцесса Миаморе Каденца Сансет Шиммер

На твоём месте

Несколько недель прошло с последней схватки с чейнджлингами. Старлайт Глиммер, вместе с основной шестеркой вернулась в Понивиль и снова окунулась в рутину своей обычной жизни. Но одна мысль не дает ей покоя...

Старлайт Глиммер

То, кем я стал

Раньше я был человеком. Ну, знаете, заурядные мечты, девушка, приличная работа. Но пришли Они. Пришли прямо посреди ночи, похитили меня и… изменили. Теперь я чудовище, демон, с подобными которому этот мир ещё никогда не сталкивался. Предназначение моих когтей – оставлять на теле общества незаживающие раны, моего тела – скрываться от чужого взгляда, моего разума – искать ваши слабые места. Найдутся ли те, кто не испугается моего облика и захочет подружиться с монстром?

Принцесса Луна Другие пони ОС - пони Кэррот Топ Человеки

Кристальная роза

Быть цветочной пони не так уж тяжело. Роузлак тоже так думала, пока, угодив в безвыходную ситуацию, едва не опустила копыта. Где же взять силы, чтобы доставить кучу цветов на самые разные мероприятия, если от твоих ленивых подруг нет никакого толка? К счастью, у одной из них всегда есть таблетки с “кофеином”…

Другие пони

Дружба это оптимум: Сумерки в мире

Один из последних людей в мире выживает в руинах Юджина, в Орегоне. Вместе с ним странствует Твайлайт Спаркл, пытающаяся убедить его эмигрировать в Эквестрию, от чего человек упорно отказывается.

Твайлайт Спаркл Человеки

Звездолёт Понивиль: Мистическая Акустика

После гражданской войны эквестрийские учёные и инженеры, по всему миру показывают небывалые технологические достижения, такие как способность земных пони и пегасов использовать магию. Однако неустойчивость Эквестрии и кризис перенаселения еще больше угрожают процветанию цивилизации. Чтобы найти решение мировой дилеммы, Селестия и Твайлайт разрабатывают секретный исследовательский проект, известный как «Звездолет Понивилль 327000». Его цель: запустить сотни солдат и ученых в самые далекие уголки космоса, чтобы открыть другие обитаемые миры. Посреди всего этого рождается новый отважный герой, несущий с собой еще большую угрозу.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони

Подоконник

О самоуничижении, страхах и самолично удушенной мечте

ОС - пони

Автор рисунка: aJVL

Стальные крылья

Глава 4. А мы умрем без неба

Первая встреча с хорошими пони.

Вы когда-нибудь пробовали спать в лесу? А в дупле дерева, скрючившись в три погибели на сумках? Для меня, такого рода опыт был первым, и повторять его мне совсем не хотелось. Я выгребся из дупла, весь покрытый древесной трухой и засохшими листьями, отчего мое настроение было откровенно поганым. Забытые в дупле сумки, за которыми мне пришлось спешно возвращаться, и отсутствие малейшего намека на завтрак окончательно убедили меня в том, что мое изменение вряд ли вызвано психическим расстройством. «По крайней мере, в дурке обед по расписанию!» зарычал я, квакнув пустым животом. Если вчера желудок, обремененный речной водой, не особо-то и настаивал на ужине, то сегодня бурчащий живот буквально толкал меня из стороны в сторону.

К счастью, ходить далеко не пришлось — буквально через десять минут довольно непрямолинейного движения между деревьями, я наткнулся на неглубокий овраг, со дна которого мощно тянуло густым малиновым духом.
— Осень — лес — малинник! Живеееем! — с ликующим воплем, я перекатился через край оврага и, нимало не заботясь о возможных проблемах, погрузился в малиновый рай. Первый же куст встретил меня прогнувшимися почти до земли, колючими ветками, усыпанными рубиновыми ягодами. Мощная волна сладкого запаха буквально сшибала с ног, и я опомнился лишь упоенно зачавкав сладкой гроздью. Ойкая и колясь о тоненькие, но острые шипы, я набил полный рот ягодами, после чего стал аккуратно пригибать к себе тяжелые ветви передней ногой, «пылесося» сладкие гроздья сложенными в трубочку губами, как медведь. Сначала я ел быстро и жадно, размазывая по морде и груди падающие перезрелые ягоды, однако это сразу же привлекло нездоровое внимание докучливых ос, решивших, что на мне именно для них и был запланирован банкет. Черно-желтые паразиты задолбали меня уже в первые минуты знакомства, поэтому я решил переместиться под другой куст, по дороге обтерев испачканные части тела опавшими листьями. Буквально за час я объел десяток малиновых кустов не хуже заправского топтыгина и, сыто икая, выбрался из оврага. В сидоре на моем боку лежал сверток из листьев, наполненный упругими дозревающими ягодами, в гриве застряли мелкие соринки, а в животе, (по моим ощущениям, приятно колыхавшемся где-то на уровне земли), царила ягодная вечеринка. Сладкие, с кислинкой ягоды прекрасно заменили мне еду и питье, лес полнился звонкими птичьими трелями, и я бодро зашагал по очередной найденной мною тропинке. Настроение было приподнятым, и даже мрачные мысли о золотой коробке, периодически всплывающие в голове, не вызывали былой дрожи. «Разберемся с этим позже» — решил про себя я — «Даже если это все происходит на самом деле — разбираться с последствиями использования неопробованной магии придется не мне. У единорогов головы большие, да и рога, наверняка, не маленькие — вот пусть они свои головы и морщат!». Придя к такому философскому выводу, я резво порысил дальше, похлопывая себя крыльями по бокам. Я чувствовал, что понемногу начинаю управлять новыми частями тела и это добавило мне радостных ощущений. Забавляясь, я начал расправлять крылья и ставить их торчком за головой, размахивать ими и, распустив вовсю ширь, наклонять их вниз и вверх, словно рули высоты. Складывались же они сами — стоило чуть отвлечься, и крылья с треском жестких маховых перьев сворачивались на моих боках, словно веера.

К полудню, деревья стали редеть, затем вовсе расступились, и наконец, я вышел из леса. Куда бы я ни бросил взгляд, передо мной расстилалась бесконечная холмистая равнина, на горизонте которой высились громады гор. Утоптанная грунтовая дорога, с узкими параллельными следами колес, вилась между холмов и рощ, то огибая, то взбираясь на них.
Открытая местность подействовала на меня, как глоток холодной воды знойным летом. Крылья сами распрямились и тонким зудом под кожей умоляли взмахнуть ими, оторваться от земли и лететь, лететь... И я взмахнул. Ударил крыльями воздух, позволив им захватить так много ветра, как они смогут. И крылья не подвели — я буквально подпрыгнул на несколько метров вверх, и каждый взмах поднимал меня все выше и выше. Но эти судорожные рывки напоминали полет не больше чем езда на дергающемся, неисправном лифте, а душа, всего один раз побывав в воздухе, уже требовала нестись навстречу ветру, смеясь и хохоча. «Мне что, голову напекло?» — удивился кто-то внутри меня, когда я, поднявшись насколько хватило сил, расправил крылья и скользнул вниз. Несмотря на расправленные крылья, земля приближалась слишком быстро, а мои судорожные взмахи только усугубили ситуацию, отправив меня неконтролируемо кувыркаться в расступающемся воздухе. Небо и земля мелькали перед глазами, а где-то между лопатками появилось и разрослось чувство леденящего холода. Расправив в последнем судорожном рывке крылья, я закрыл глаза.

Пришел я в себя от ощущения солнца, бьющего прямо в глаза, отчего под веками полыхал настоящий калейдоскоп красок. Разноцветные круги плавали и сталкивались, стремясь вырваться из-под тяжелых, как камень, век. Я почувствовал, что лежу в довольно странной позе — на животе, широко раскидав вокруг себя руки и ноги. Ах да — у меня же теперь только ноги... Открывать глаза категорически не хотелось, тем более что рядом со мной явно находился кто-то, и этот кто-то, как я надеялся, был не враждебен. По крайней мере, мне хотелось в это верить — недобро настроенные существа обычно не гладят жертву... Видимо, от этих мягких поглаживаний по шее и спине тело расслабилось, а крылья так вообще распахнулись и лежали где-то рядышком, как две большие теплые простыни. Разомлев, я даже не вздрогнул, когда в очередной раз чья-то нога осторожно провела по правому крылу.
— «Какие большие... — скользнув по мягким перьям на сгибе крыла, копыто (а судя по ощущениям, это явно было чье-то копыто) провело по жестким маховым, заставив их выдать сухую трель — Ты только посмотри на эти перья! Основные и дополнительные — довольно жесткие, я раньше никогда таких не видела».
Голос гладившей меня был женским, его обладательница была далеко не молода. Интересно, где я и как долго я тут провалялся?
— «Агась. И цвет» — откуда-то слева присоединился второй голос — «Пятна. Больна?». Пожилой пони с надтреснутым стариковским голосом явно был не многословен.
— «Знаешь, через мои копыта прошло много земнопони, еще больше — пегасов, но такой цвет шкурки я вижу впервые. Может, травма или перенесенная в детстве болезнь...» — копыто на секунду замерло над крылом, а затем аккуратно, что бы не разбудить, коснулось моей шеи — «А вот тут какая-то подозрительная гематома, явно получена несколько дней назад. Да и нос... С ней явно что-то приключилось, это я тебе как врач говорю».
— «Бывший» — буркнул старик (про себя я решил называть его Дед), отходя от меня куда-то назад. «Грязная. Упала. Из леса. Надысь тройка пегасов прошмыгнула. Не их ли копыт дело?»
— «Не говори ерунды!» — копыто топнуло так близко возле моего носа, что я вздрогнул от неожиданности — «Даже если предположить, что они... мммм... поспорили, то они не стали бы лупить бедняжку до полусмерти и бросать в лес! За всю свою жизнь я не слышала о таких дискордоголовых, и не верю в это!». С этими словами, пони обошла меня и подоткнула крылья поближе к моим бокам.
— А я говорю тебе..."
Окружившие меня пони затеяли по-стариковски бессмысленный спор, я решил полежать тихо и получить необходимую мне информацию о происходящем. Да и просто слушать их было довольно весело, даже не открывая глаз. Апеллирующая к разумным (с ее точки зрения) доводам пожилая пони горячилась и доказывала, что скорее мантикоры начнут нести яйца, чем пони поднимут копыто друг на друга, как во Времена Раздора. В ответ, немногословный Дед выдавал настолько вычурные языковые перлы, что я тихо обалдевал, пытаясь перевести их на понятный для меня язык. Куда там ЭпплДжек с ее «Na’h» и «Ma’h»* — дед изрыгал такие многосоставные слова, что заставил бы устыдиться упитую в хлам бригаду ирландских эмигрантов времен Великой Депрессии. Хлопнула, закрываясь, какая-то дверь, и голоса стали тише.

Однако долго разлеживаться мне не пришлось. На мою спину, воя и шипя, упало что-то, напоминающее взбесившуюся мочалку с кучей острых, больно царапающихся когтей. «Che za nahren?!» — от неожиданности заорал я и вскочил на ноги, пытаясь сбросить царапающуюся мерзость, по ощущениям, пытающуюся выкраивать из моей спины ремни. Крылья непроизвольно хлопнули, и меня вновь, как в лесу, неплохо так подкинуло в воздух. Это помогло, и громко шипя, нечто слетело с моей спины, попутно деранув меня когтями по заднице. Ах так...
Если мои глаза меня не обманывали, я висел в полуметре над полом в небольшой, отделанной деревом комнате. Пара кроватей, стол и какой-то сундук богатырских размеров — это все, что бросилось мне в тот миг в глаза. Но с комнатой можно было разобраться и позже — в данный момент, все мое существо пылало жаждой мести за гнусное нападение, и с негодующими воплями, я спланировал к сундуку, за которым шипел преступник.
— «3.14zdets tebe, kozlina!» — орал я, шаря передними ногами за сундуком. Копыта позволяли мне отражать большинство атак бесящегося где-то подо мной огромного черного кота, шипевшего как взбесившийся чайник, и пытающегося прорваться мимо меня в комнату — " Poymayu — chuchelo, nahren, zdelayu!". Наконец, повозившись, я изловил кота, и зажал его шею в удобно расположенной ямке между копытом и голенью, подняв перед собой. Вновь хлопнули крылья, и мы с котом поднялись в воздух. " Nu vse, ti MOY..." зловеще прошипел я на ухо сверкающей глазами скотине. Сначала мне крайне хотелось приложить агрессивного хыщника об угол, но отдышавшись, я почувствовал что злость на животное уже пропала. Да и та пара престарелых пони этого бы не одобрила... Посовещавшись с самим собой, я решил набить падонку глаз, дабы не бросался на спящих людей. «Тьфу ты! На пони! Но это дела не меняет!» — буркнул я, и занес над головой злобно хрипящего кота копыто. Тот, в свою очередь, впился в мою переднюю ногу всеми четырьмя лапами, демонстрируя свою решительность продать жизнь подороже, и вновь злобно завыл, сверкая зелеными глазищами. Наверное, так выглядела статуя «Геракл разрывает рот Писающему Мальчику» — я и кот, застывшие, ломающие друг друга взглядами.
Скрип двери заставил нас обоих повернуть головы и встретиться глазами с очень удивленными лицами хозяев. Да, я был прав — эти пони действительно были стары. Морщинистые лица выражали крайнее недоумение и в принципе, я их понимал. Зайти в свой дом и обнаружить в нем такой кавардак... Ндааа, неловко получилось.
Воспользовавшись заминкой, котяра вывернулся из моего захвата и, хлопнувшись на пол, с воем устремился прочь из комнаты, получив от меня для ускорения отличный «одиннадцатиметровый». Поджав крылья, я спустился на пол и сделал неуверенный шаг в сторону стариков. После неожиданного полета и не менее неожиданного висения в воздухе по телу гуляло странное ощущение легкости, но ноги при этом дрожали, как у записного пьяницы. К счастью, приютившие меня хозяева комнаты заметили мое состояние и видимо, приняли его за знак крайней слабости после падения.
— «Деточка! Проснулась наконец!» — взмахнув копытами, серого цвета старушка устремилась ко мне и, подталкивая крупом, заставила попятиться и лечь на низкую кровать. Взяв мою голову копытами, она несколько раз повернула и наклонила ее, затем осмотрела мои уши, в последнюю очередь заглянув зачем-то в нос. Мне оставалось только лежать и не барахтаться в мягких, но удивительно цепких копытах бабки. «Интересно, каким врачом она была?».

Ближе к вечеру, за чаем, я познакомился с четой Беррислоп. Эти пони-пенсионеры на старости лет почувствовали угасшую с годами страсть к путешествиям по Эквестрии. Отдав дом детям, они колесили по стране в небольшом фургоне. Бабушка Беррислоп, как оказалось, в молодости была известным врачом-травматологом и поставила на крыло больше пегасов-спортсменов, чем все клиники Кантерлота, в то время как Дед Беррислоп провел свою жизнь, неся службу королевского гвардейца, и немало помотался по всей Эквестрии. Эта милая чета и обнаружила мою упавшую с небес тушку.
— «Мы бы так и прошли мимо тебя, милая, если бы не мой Дед. Уж он-то в путешествиях своих много чего видел» — рассказывала старушка, в очередной раз наполняя чашки из пузатого чайника, висевшего над костром — «Холмы-то ведь разной травой покрыты, случается, что и деревьями, а твои пятна издалека и не разберешь. Уж слишком хорошо укрывают, дааа. А тут Дед встал как вкопанный, и говорит — „Глянь-кась, что там на пригорке раскинулось?“. И уж как углядел?»
— «Кхе-кхе» — дед был явно польщен и посмотрел на меня с хитрым прищуром — «Малина. Не бывает на холмах малины. А тут такой дух пошел...». Отхлебнув из чашки крепкого чаю, белый земнопони кивнул Бабуле — мол, продолжай — а сам стал покусывать лежащий перед ним пирог, периодически посматривая на меня по-прежнему прищуренными газами.
— «Ах, вот оно что!» — серая пони всплеснула копытами, и этот жест всколыхнул в мой душе какое-то теплое, очень домашнее чувство — «А я-то голову ломала... Ты уж не обижайся, но малиной от тебя и в правду пахнет по сию пору. Ты из-за малины сцепилась с кем-то?».
Я невольно напрягся и аккуратно опустил чашку на разложенную возле костерка скатерть. Предстояла самая тяжелая для меня часть разговора, и я пока не знал, как провести ее с минимальными для всех нас потерями. За тот вечер, что я провел с Беррислопами, я почувствовал, что могу довериться этим милым старикам, но я не мог рассказать им всей правды. Видимо, придется воспользоваться кое-какими личными наработками в сфере психологии...
Я называл такие разговоры «скольжением» — диалоги, строящиеся таким образом, что задающий вопросы собеседник сам дает на них ответы, используя собственные опыт и видение окружающей его действительности под влиянием встречных вопросов, намеков и наведенных мыслей. Удачно проведенное «скольжение» зачастую захватывает дух своей остротой не хуже прыжка с трамплина, особенно, когда на кону твое здоровье (а иногда — и жизнь). Итак, прыжок на склон...
— «Сцепилась?» — мне приходилось внимательно прислушиваться к своим собственным словам. Не приведи боги перепутать свой пол, старики крайне внимательны — «Вряд ли это можно назвать так...»
— «Ох, деточка, поверь старому врачу — просто так нос не разбивают, шею просто так не пытаются сломать. Я вот не думаю, что вы там (она махнула копытом куда-то наверх) из-за малинника в лесу подрались. Ты же в лесу не один день провела, ммм?».
«Tvayu j mat!» — мысленно выругался я — «Вот и первая неудача. Наблюдательность плюс развитая логика — хуже не придумать. Придется просто выкручиваться...». Опустив голову, я шмыгнул носом.
— «Два дня. В светлом лесу. Упала на границе с темным. Чуть не утонула, чудом убежала от волка. Спала в дупле древнего дуба, а потом, когда вышла из леса...»
— «Постой! Какого это дуба?» — перебил меня потерявший всякую невозмутимость дед — «Где-то в этих краях есть древний Черный Дуб. Опасный. Если заснешь — призраки сведут тебя с ума!» — он невольно поежился и подкинул в костер сухих веток.
— «Не знаю, как мне показалось — обычный старый дуб, с большим удобным дуплом. Да и призраков никаких я не заметила — только волка, от которого убежала раньше» — я пожал плечами и, прежде чем добрая, но такая внимательная старушка начнет гнуть свою линию, я решил рискнуть и пустить разговор в нужном мне направлении — «А вот как я туда навернулась... Помню тень надо мной... Как падала куда-то... А потом рраз — и я уже выбираюсь из реки! Весь день тошнило, и голова иногда кружится» — пожаловался я и уставился в костер, краем глаза следя за выражением лица Бабули. «Наживка закинута, крючок остер... Ну же, травматолог!». И старушка не подвела.
— «Не волнуйся, девонька, это пройдет. Видимо, сильный удар по голове вызвал легкое сотрясение головного мозга. Отсюда и посттравматическая амнезия» — увидев мои испуганные глаза («Подсечка!») она вновь взмахнула копытами — «Нет нет нет, не волнуйся — ты просто сильно ударилась головой! Память же у тебя не отшибло, просто сам момент перед падением не помнишь, а это нормально. Все пройдет, это я тебе ответственно заявляю!». Я шумно выдохнул, и поднял чашку с чаем. Теперь она сама додумает симптомы и спишет на последствия перенесенной травмы все возможные странности моего поведения. Но мало было просто «легализоваться» среди пони посредством этой милой четы — мне нужна была помощь еще с одним, довольно деликатным делом...

— «Зачем и куда я летела — я прекрасно помню. Мне пришло приглашение в Клаудсдейл, для обучения в школе для пегасов. Даже приглашение прислали» — чувствуя себя Гарри Поттером, я протянул лежавшую неподалеку бумагу. Высохнув, она все время норовила свернуться в рулон, и была незаметна в бликах костра, играющих на красной скатерти.
Видимо, это была ошибка. Прочитав бумагу, пони молча поглядели сначала друг на друга, затем — на меня. И больше взгляда от меня не отводили. Так смотрят на большую собаку без поводка — настороженно, не пропуская ни одного движения. «Да что это с ними?».
— «Девочка моя, это прислали тебе? Тебе лично?» — с лица Бабули можно было лепить маску «Внимание, крайне тяжелый пациент!». Дед не произнес ни слова, лишь подкинул в костер очередную порцию хвороста и продолжил щуриться на меня сквозь огонь.
— «Ну да. Правда, меня смутила формулировка в доку...» — договорить мне не дал дед.
— «VSPISHKA SPRAVA!!!»** — приподнявшись и вытаращив глаза, люто рявкнул он. По-русски. Тело отреагировало автоматически: удар крыльями — падение на бок с перекатом — и вот, я уже настороженно выглядываю из-за заднего колеса фургона! «Интересно, что это вообще было? Я даже ухом повести не успел, как оказался тут. Моторная память?». Дед тем временем, вновь опустился возле костра и улыбнулся каким-то собственным мыслям.
— «Не ожидала от старика, а?» отхлебнув чаю, он залихватски подмигнул мне — «Не единожды мою сотню перебрасывали под Сталлионград. Учили на совесть. До сих пор ноги ломит. Зато — герой. Победил бизонов. Принцесса отметила. А все ваша выучка...». Короткие рубленые фразы повисли в вечернем воздухе и казалось, даже кузнечики вокруг нас притихли, не смея прерывать какой-то очень важный момент... Но никто из нас не двинулся, и чувство необычного ушло, когда дед продолжил говорить — «Что-то блеснуло в памяти, когда тебя увидел. Крылья эти... А потом, когда услышал вашу беседу с котом — вспомнил. Правда, наш praporshik гораздо интереснее выражался. Особенно — когда нас на учениях гонял...» — он вновь прищурился и, глядя в огонь, вновь ушел в себя. Бабуля встала, и, обойдя костер, присела рядом со мной, прижав меня к своему теплому боку.
— «Бедняжка. Значит, они тебе прислали приглашение не по своей воле, а лишь повинуясь команде из Кантерлота» — она, как и дед, задумчиво уставилась в огонь, одной ногой поглаживая меня по голове — «Нехорошо это все. Ведь как оно раньше было — клаудсдейловцы во всеуслышание орали, что вы не пегасы, и вас они близко к себе не подпустят, пусть хоть сто чиновников из столицы приедет. Чуть не задрались тогда с вашими-то...».
— «Им из Кантерлота шепнули, что не допустят гражданской войны. А самые непокорные окажутся одни против всей мощи Сталлионграда. Уж я-то знаю...» — пробурчал дед откуда-то из-за костра. Кажется, мы начали скользить уже не по моей воле. Нужно было срочно седлать эту волну.
— «Бабушка Беррислоп, расскажи об этом! Меня же тогда, наверное, еще и не было!» — решил подлизаться я. Мне
позарез нужно было узнать все, что касалось прошлого этого тела! Может, еще не все потеряно для кобылки? Или для ее души...
— «Я сама мало знаю об этом» — нахмурилась Бабуля — «Лишь обрывки разговоров и слухи. Лет двадцать назад Сталлионградцы зачем-то решили, что им позарез нужны пегасы. Клаудсдейл уже тогда был с ними в натянутых отношениях, пегасы относятся к земнопони чересчур покровительственно, а сильных и независимых сталлионградцев они вообще недолюбливают. Так сталлионградцы решили вывести летающих земнопони без помощи пегасов. И им это отчасти удалось. Ко мне пару раз обращались за консультациями, в основном — за информацией по нагрузкам на отдельные группы мышц и сухой статистикой самых распространенных травм. Видимо, они уже тогда решили не только добиться появления крыльев, но и немного улучшить будущих пони... И вот, через несколько лет, у специально отобранных пар, действительно стали появляться крылатые отпрыски. Едва попав в колыбели, они уже стали национальными героями для Сталлионградцев, зримым воплощением их усилий. А потом...» — она грустно покачала головой — «Потом что-то случилось. Крылатых детей было мало, да и не все из них, дожив до юношества, могли летать. Если я правильно помню, этот проект закрыли и больше о нем не вспоминали, на радость Клаудсдейловских заправил, отказавшим этим детям в обучении. А что говорят об этом у вас?». Надо было срочно что-то придумать...
— «У нас об этом стараются вообще не говорить» — грустно начал импровизировать я — «Я знаю около двадцати пони с крыльями, и никто из них не учился где-либо еще, кроме как в городских школах, институтах и военных городках. А уж к пегасам нас вообще не подпускают. Мы даже за черту Сталлионградской области не выбираемся. Поэтому и летать практически не умеем». Помолчав, я едва слышно прошептал задуманную в начале разговора фразу — триггер, использовать которую решился бы в самом крайнем случае (уж больно тревожит она бескрылые души) — «А мы умрем без неба»...
Костер хлопнул миллиардами искр, фонтаном взметнувшимися в ночное небо, когда Дед вскочил на ноги и со злостью швырнул в него чашку. Шипящие угли вторили хриплому шепоту Деда, раздраженно ходящему вокруг костра.
— «Совсем очумел старый!» — заговорила было Бабуля, но увидев повернувшегося к нам Деда, резко замолчала. На нас смотрел пожилой, но все еще подтянутый воин. Добродушные складки на его лице разгладились, глаза смотрели зорко и внимательно, а шаркающая походка сменилась расчетливым шагом солдата.
— «Опять они за свое!» — хрипло проговорил дед, пристально глядя на нас — «Мало им было Эры Раздора — лишь стоило Дискорду появиться вновь, как эти крылатые недоумки снова решили показать свой гонор! И на кого они замахнулись на этот раз? НА НАШИХ ДЕТЕЙ!». Последнюю фразу он буквально проревел, заставив костер вновь хлопнуть брызгами искр. Мы сидели не шевелясь, испуганные таким резким перевоплощением. Отвернувшись, он поднял голову к темному небу и исступленно закричал: «ГОСПОЖА! ТЫ ВИДИШЬ!»
«Ох, ёлки зеленые, что ж я наделал?» — чувство страха вновь накатило на меня как тогда, в лесу — «Разворошил какое-то осиное гнездо старых обид, и что теперь? А ведь он в ночное небо это кричит, и госпожу призывает...». Я решил отложить этот момент на память. Старый вояка, вхожий в кулуары дворца, да еще и состоящий в каком-то тайном объединении, может быть архиполезен. Но все это время меня не отпускало чувство беспокойства, перерастающего в липкий страх. «Да уж, сумел старик нас напугать».
Опустив голову, старый пони подошел ко мне. Глядя на него, мне подсознательно захотелось сделать равнение налево и отдать честь, но я просто встал и смотрел на него, откладывая в памяти образ на фоне искрящего костра. Подойдя, Дед Беррислоп положил копыто на мое плечо и тихо, но очень отчетливо произнес:
— Я стар, девочка. Очень стар. Но меня держит на этом свете обещание. Его я дал не так давно одной... Очень достойной госпоже. Я буду учить тебя основам полета. Я водил под началом сотню пони и десяток пегасов. Я смогу научить летать. А хорошо летать ты научишься уже сама« — он обнял меня и до хруста в позвонках прижал к своей морщинистой шее — «Но запомни — ты не умрешь без неба


*Видоизмененные диалектом слова американского английского.
** Одна из команд, подающихся в условиях ночного боя.