Лечебница

Глава 15

Твайлайт вздохнула и, потянувшись через стол к чистой бумаге, подтащила листок к себе, постаравшись при этом не запачкать его каплями краски, разбросанными повсюду энергичными стараниями Пинки. Со всех сторон их окружали работающие над своими творениями пони, и вся комната полнилась гулом тихих разговоров, разбавляемым редким смешком или влажным звяком очередной опрокинутой на пол жестянки с краской. Художественный класс, казалось, перенесся сюда прямиком из младшей школы, захватив с собой и безопасные ножницы, и неядовитую краску. Взяв самую чистую кисть, какую удалось найти, Твайлайт окунула ее изношенные волоски в банку с черной краской и приступила к работе, отпустив мысли блуждать на воле.

Эти тени… как они всех контролируют? Если я представляю такую угрозу, почему я могу спокойно ходить по больнице? Не легче ли было бы меня просто убить? Или почему, например, не запереть меня навсегда в одиночной камере, и дело с концом? Раз уж кто-то выдумал целую историю моей жизни, так почему бы не заявить попросту, что я убийца-психопат, и не избавиться от меня окончательно? Что ж, может, власть моего врага не безгранична, может, он не в состоянии навредить мне напрямую. Это объясняет, зачем было возвращать меня в Эквестрию и пытаться эмоционально сломать. Значит ли это, что…

Твайлайт вздохнула, так и не закончив в мыслях вопрос. Она чувствовала, как назревает головная боль.

Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Пока я не смогу узнать больше, я не должна обращать внимания на всякие тени, фантомы и прочие вещи, которые на меня никак не могут повлиять — они только отвлекают. Если не буду высовываться и постараюсь вести себя адекватно, то, может, мне будет гораздо проще добиться своей цели.

— Ну же, Твайлайт, тебе не кажется, что это немного мрачноватый рисунок для наших занятий?

Оторвавшись от работы, Твайлайт подняла голову и поглядела на немолодую учительницу по имени Тула Рула, которая стояла рядом с ней с хмурым видом. Она склонилась над плечом Твайлайт, а Пинки Пай в это время продолжала увлеченно рисовать.

Твайлайт вынула кисть изо рта.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, после чего глянула обратно на стол. Через несколько мгновений Твайлайт широко распахнула в тревоге глаза, внезапно осознав, что же на самом деле нарисовала. На белоснежном листе бумаги она, как оказалось, вырисовывала пятно черной краски, отдаленно напоминающее по форме жеребца, завернутого в плотную темную ткань. Лицо его закрывала фарфоровая маска с длинным и опасным на вид птичьим клювом. Глаза маски — черные провалы в пустоту — казались окнами, ведущими в беззвездную ночь.

Нахмурившись еще сильнее, Тула Рула обернулась к Твайлайт, но та так и не отвела глаз от рисунка.

— Цель сегодняшнего урока все-таки была в том, чтобы нарисовать какой-нибудь приятный предмет, который ты видела на прогулке, — осторожно подбирая слова, напомнила она. — И что, это для тебя приятная вещь?

— Нет, не слишком-то, — сглотнув, согласилась Твайлайт.

— И ты это видела на прогулке?

— Нет! — воскликнула Твайлайт. — Нет-нет-нет, я точно ничего такого там не видела. Вообще нигде не видела! Я такого не видела нигде! Я просто рисую свою… эм, свою идею для костюма на Ночь Кошмаров.

— Ну, в таком случае, мне кажется, ты не слишком хорошо следуешь указаниям, Твайлайт. Этот рисунок ты можешь закончить позже, — Тула Рула скомкала лист и опустила его в карман, после чего взяла из стопки в центре стола свежий. — А сейчас нарисуй, пожалуйста, что-нибудь, что ты видела на прогулке. Что-нибудь приятное и веселое, — она положила чистый лист перед Твайлайт. — Поняла?

Твайлайт послушно кивнула.

— Обязательно, мисс Рула! — прощебетала она, натянув на лицо вымученную улыбку.

Пожилая кобыла улыбнулась и потрепала Твайлайт гриву.

— Хорошая девочка.

Твайлайт терпеливо дождалась, пока Тула Рула не отвернется, и скривилась. Она положила бумагу в точности параллельно краю стола и вновь разложила в ряд краски и кисти, постаравшись, чтобы баночки стояли в алфавитном порядке, после чего еще раз проверила расположение всех предметов на случай, если Пинки взбрело в голову, будто поменять местами зеленый и красный — это хорошая шутка даже во второй раз.

Не слишком-то вежливый кашель прямо в ухо заставил Твайлайт подпрыгнуть и только чудом удержать банку краски в копытах. Поставив ее на стол, единорожка уставилась на подругу.

Пинки улыбнулась в ответ.

— Ну, что будешь рисовать теперь? Еще одного жутенького птице-жеребца?

Нахмурившись, Твайлайт поерзала на стуле.

— Нет, его я просто придумала. Просто… забудь о нем уже, хорошо? — она оглядела нетронутый лист бумаги. — Честно, я не знаю. Наверное, что-нибудь «приятное и веселое», — Твайлайт оглянулась к окну, за которым сияли в вечернем свете зеленые луга. С дерева вдруг взметнулось в воздух красное пятно. — Может, зарянку? Птицы — довольно веселая тема. Ну, а что нарисовала ты?

— Я нарисовала своих лучших подружек! — гордо заявила Пинки и осторожно подобрала листок зубами так, чтобы Твайлайт не видела, что на нем. Широко улыбнувшись, она развернулась в реверансе и с театральной эффектностью продемонстрировала рисунок. — Та-да!

Твайлайт уставилась на бумагу, мгновенно растеряв улыбку.

— Видишь? Вот ты, вот я и, э, доктор ЭйДжей, — сказала сквозь сжатые зубы Пинки. Увидев, как Твайлайт смотрит на нее, разинув рот, она увяла. — Э, Твайлайт? Тебе не нравится? Что-то не так?

— Пинки… где ты освоила кубизм?

Пинки моргнула.

— Что такое кубизм?

---

Шагая бок о бок с Пинки Пай, Твайлайт раздраженно откинула голову назад.

— Слушай, ты не понимаешь. Я целый час провела с кучей единорогов, у которых тоже была заглушена магия, и нас заставляли говорить друг с другом о проблемах, с которыми мы сталкиваемся без магии, и как мы их преодолеваем! И как это вообще можно назвать терапией?

— Ну, доктор Рой говорит, что в группах мы говорим о своих проблемах, чтобы потом чувствовать себя легче, — подсказала Пинки, идя по коридору в общей растянутой цепочке выходящих из кафетерия пациентов.

— Но проблема-то ведь только в том, что нас эти штуки заставляют носить сами же врачи! — сердито крикнула Твайлайт, для наглядности стукнув копытом по ограничителю на роге. — Это как если бы воры заставляли своих жертв обсуждать, как тем тяжело жить после ограбления! Если не хочешь, чтобы пони страдали из-за твоих действий — ну так перестань эти действия делать!

— Ну, по крайней мере, это уже закончилось, так ведь? — весело улыбнувшись, возразила Пинки. Твайлайт, которая шла рядом с подругой, неохотно кивнула, молча придушив свой гнев и раздражение.

Санитары привели их в большую вытянутую комнату с привычными закрытыми сеткой окнами. По центру комнаты тянулось два ряда колонн, которые поддерживали потолок, раскрашенный в голубые и белые цвета наподобие летнего дневного неба. Хоть помещение было меньше кафетерия, ощущалось оно не таким тесным и замкнутым. Строгие, казенные ряды столов сменились на более живую, даже немного анархичную расстановку диванов, кресел и игровых матов, расположенных небольшими группами.

Комната несла на себе все признаки типичного детского сада, как отметила про себя Твайлайт, и мысль эта не слишком-то улучшила ей настроение. Пациенты тут же заспешили к своим любимым местам, соревнуясь за самые мягкие кресла и самые теплые одеяла. Санитары и медсестры внимательно следили за самыми энергичными, чтобы в любой момент вмешаться и предотвратить конфликты. Большинство игрушек были все потертые и побитые, а коробки с настольными играми держались на одной только клейкой ленте. Это все были боевые шрамы — признаки тяжелой жизни в служении самым суровым властителям: жеребятам.

Несмотря на детсадовскую атмосферу, Твайлайт с радостью отметила, что эта комната была предназначена не только для самых юных пациентов. Дальнюю стену зала занимал ряд низких шкафов, уставленных книгами, выглядящими столь же потерто, как и все остальные здешние развлечения. Даже глядя издалека, она приметила, что там стояли не только детские книжки с аппликациями и разные сказки, но и более серьезные вещи. Задержав взгляд на полках еще ненадолго, она в итоге отвернулась.

Пожалуй, единственной в комнате вещью, которая не выглядела такой ветхой, было висящее на одной из колонн радио. Секрет того, как оно избежало судьбы остальных вещей и по-прежнему выглядело нетронутым, был прост: один из дежурящих в комнате санитаров никогда не отходил от него дальше нескольких ярдов. Несмотря на суровый взгляд санитара, Твайлайт не смогла воспротивиться соблазну и пошла на звуки джаза. После целого дня, проведенного среди сумасшедших, которые любят время от времени кричать без предупреждения, плавно текущая мелодия буквально опьяняла. Остановившись на безопасном расстоянии от стража и его драгоценного устройства, она застыла, омываемая мягкой мелодией с головы до ног. Казалось, будто она очутилась в эдаком пузыре зрелости: рядом с ней стоял столик с почти не тронутой шахматной доской, а музыка заглушала звуки жеребячьих игр. Даже подозрительный взгляд санитара не мешал ей наслаждаться моментом относительного покоя.

— Твайлайт?

Твайлайт перестала постукивать копытом в такт и, открыв глаза, обнаружила, что на нее смотрит Пинки Пай.

— Прости, Пинки, я, кажется, немного выпала из реальности. Что такое?

— Ну, мне интересно было, может, ты хочешь чего-нибудь поделать, — сказала она, переступая с ноги на ногу и бросая боязливые взгляды по сторонам. — В смысле, если мы сейчас не схватим какую-нибудь настольную игру, останется только всякая ерунда с потерянными фишками, а я не хочу, чтобы ты игр… — Пинки застыла, подняв копыто.

— Ух ты! — крикнула она и, прыгнув перед подругой, вытянулась вперед, нос к носу с Твайлайт. — Раз ты забыла все об играх, в которые мы играли, для тебя все будет совсем новое! Это же круто!

Твайлайт отклонилась назад, но Пинки вытянулась вперед ровно на столько же.

— Это… здорово.

— Еще как! — восторженно пискнула Пинки. — Это как получить все удовольствие от игры в первый раз, только снова!

— Я поняла, поняла, — сказала Твайлайт, осторожно отпихнув Пинки на пару дюймов от себя, чтобы хотя бы не было так тесно. Одна только мысль, что она будет играть в настольные игры, пока всю Эквестрию поглощает тьма, авансом наполнила ее душу тем самым стыдом, с которым она боролась. — Так, э, какую игру предложишь?

— «В грозаблочко!» — объявила Пинки, ведя Твайлайт прочь от радио, в сторону полок, уставленных богатым разнообразием многократно ремонтированных коробок.

— Это игра, по которой жеребят учат основам арифметики?

— Ага!

Твайлайт застонала.

— Может, лучше попробуем шахматы? — Твайлайт оглянулась на радио. — В смысле, разве это не…

Она глянула в противоположный конец комнаты и застыла, не отводя глаз; слова мгновенно испарились из головы. Поверх плеч санитара буквально едва-едва виднелась сидящая спиной ко всем желтая пегаска, смотрящая на закат за окном. Хоть черты лица пони скрывали локоны розовой гривы, Твайлайт сразу же ее узнала.

Это была Флаттершай.

— Разве не что?

Не отрывая взгляда от подруги, Твайлайт нашла в себе силы только пробормотать что-то невнятное в ответ на вопрос Пинки, когда та повторила его еще раз.

Пинки, сделав несколько шагов, встала у ближайшего стола и закрыла собой Флаттершай.

— Тебе, значит, вот это так интересно?

Твайлайт наконец перевела взгляд на Пинки, но та уже разглядывала стоящую на столе шахматную доску.

— Что?

— Ну, я знала, что тебе вроде нравятся шахматы и все такое, но я не знала, что они тебе настолько нравятся. В смысле, ты аж залипла, — широко улыбаясь, Пинки встала с другой стороны доски, напротив Твайлайт. — Но это ладно, потому что я тоже люблю шахматы! Ну, за какой цвет будешь играть?

— О. Э, ага, меня так… захватило желание сыграть в шахматы, что я просто не смогла ничего с собой поделать, — сказала Твайлайт. — Но, э, прежде чем мы начнем, можешь мне сказать, что ты знаешь о той кобыле, вон там?

Пинки поглядела, куда Твайлайт указывала вытянутым копытом, и слегка прищурилась.

— Имеешь в виду Флаттершай?

У Твайлайт екнуло сердце.

— Да, Флаттершай! Ты знаешь что-нибудь про нее?

Откинувшись в кресле, Пинки постучала копытом по подбородку.

— Ну, она очень любит птиц. Думаю, потому ее называют птичницей. Ей разрешили держать у себя в палате целую стаю. И еще она очень, очень застенчивая. Но я не знаю, почему она попала в Бродхуф, — она помрачнела. — Хотя я слышала, что она пыталась, ну, знаешь… покончить с собой.

Даже несмотря на то, что Твайлайт ждала этих слов, они будто окатили ей спину ледяной водой.

— Значит, ты не знаешь, что с ней не так? — спросила Твайлайт. Пинки помотала головой. — Ну, перед тем, как я потеряла память, я с ней дружила?

— О, нет, Флаттершай ни с кем не дружит. Ей не нравится быть рядом с пони. Я пыталась с ней поговорить кучу раз, потому что если кому здесь нужен друг — это явно ей. Но она просто, ну… пугается и все такое, — Пинки нахмурилась. — Ну, на самом деле я думаю, типа, как бы, может быть, она дружит с еще одной пегаской, Рейнбоу… Рейнбоу Дэш.

— Правда? Они друзья? — с надеждой в голосе спросила Твайлайт. Раз они уже подруги, работы для нее будет гораздо меньше.

Пинки пожала плечами, отведя взгляд.

— Наверное. В смысле, Рейнбоу иногда бывает доброй, но она еще и, типа, злой бывает тоже. А еще она супер-дупер серьезно ее ото всех защищает. Типа, вот однажды один жеребчик кинул мяч, который ударил Флаттершай, и Рейнбоу лягнула кинувшего прямо в грудь. Вышел страшный синяк и вообще!

— Но им, наверное, нравится друг с другом общаться, раз они часто вместе.

— Конечно. Думаю, Рейнбоу Дэш скорее всего единственная подруга Флаттершай, ну, не считая птиц, — Пинки повертела в копытах шахматную фигурку. — На самом деле, мне кажется, у Рейнбоу Дэш Флаттершай тоже единственная подруга. Она постоянно злится и влезает в неприятности и все такое, так что, похоже, у нее маловато времени на друзей.

Твайлайт вздохнула. Восстановление дружбы с остальными Элементами с каждой минутой казалось все сложнее.

— Значит, ее вчерашняя выходка — это нормально?

— Не нормально, но не так уж удивительно, — пояснила Пинки. — В смысле, Рейнбоу раньше часто влезала в драки, но вчера она впервые напала на доктора. Я даже не знаю, на сколько ее из-за этого оставят взаперти.

Твайлайт кивнула, выравнивая фигурки на своей стороне доски ровно по центрам клеток. Ладно, пересмотренный план: сосредоточиться на укреплении связей с Эпплджек и Пинки Пай и приступить к выстраиванию отношений со здешней Флаттершай. Так как Рейнбоу Дэш наказана за нападение на Эпплджек, через Флаттершай я смогу добраться до нее и достучаться. Надеюсь, мне удастся воспользоваться их чувствами друг к другу, чтобы все успешно провернуть.

— Эй, это ничего, если мы о них не будем пока говорить? — спросила Пинки, перехватив у Твайлайт сосредоточенное на мысленном списке дел внимание. — Мне, типа, жалко Флаттершай. Я не хочу о ней говорить у нее за спиной. Пони и так уже много наболтали про нее разных слухов. И вообще, мне стыдно за последние несколько попыток с ней подружиться. Она так испугалась, когда я попыталась с ней заговорить, что прям будто вот-вот инфаркт будет, или типа того, — она указала на доску. — Так что, может, лучше просто поиграем?

Твайлайт глянула на Пинки, затем на сидящую вдалеке Флаттершай, потом обратно.

— Ну, тогда ты пока готовь игру, — сказала она и встала из-за стола, — а я схожу к Флаттершай и поздороваюсь.

— Твайлайт, не надо! Она, типа, очень, очень застенчивая! Ты ее только расстроишь.

— Не волнуйся, я не буду ей надоедать, — сказала Твайлайт, идя прочь от стола. — Я только хочу представиться. Скоро вернусь.

Пинки сердито фыркнула.

— Ладно. Но только попробуй мне подразниться!

— Сердце вон, Пинки, — сказала Твайлайт с ободрительной улыбкой. — Не сомневайся, я вернусь мигом.

Отвернувшись от Пинки, она тут же перестала улыбаться.

Твайлайт пошла к Флаттершай окольным путем, внимательно изучая ее с безопасного расстояния. За исключением поношенной робы, она была в точности такой же, какой единорожка ее помнила. Даже в том, что она сидела у окна, вдалеке от общей бурной деятельности, не было ничего такого уж удивительного. Флаттершай всегда было неуютно в толпе: природа была ей гораздо интереснее. Мне надо к ней приблизиться медленно и спокойно, чтобы ничем ее не спугнуть.

— Попалась! Ты водишь!

Мимо Твайлайт пробежало два жеребчика, за которыми с серьезным выражением лица гналась кобылка. Жеребчики ловко лавировали среди столов и шкафов, время от времени оборачиваясь, чтобы поддразнить бегущую за ними кобылку, и не обращали никакого внимания на спешащую следом медсестру. Продолжая кричать и гикать, они замедлились, а как только та сократила расстояние, вновь сорвались с места. Они так увлеклись дразнилками, что младший жеребчик уже не смотрел, куда бежит. Стукнувшись головой о шкаф и вскрикнув от неожиданности, малыш растянулся по полу в нескольких ярдах от Флаттершай. Он уставился на шкаф с широко распахнутыми глазами, будто пытаясь понять, что произошло, а потом, сморщив нос, заныл и заплакал.

Твайлайт глянула на Флаттершай, ожидая от нее какой-нибудь реакции на плач жеребенка, но та даже не оглянулась, твердо глядя на озаренное закатным солнцем дерево за окном. Она сидела, как сжатая пружина, напряженная настолько, что, казалось, еще чуть-чуть — и она сорвется с места, но, тем не менее, сохраняла абсолютную неподвижность. Пегаска двинулась только один раз — едва заметно дрогнула, когда мимо пробежала медсестра, на окрики которой не обращали внимания жеребчики. И только когда медсестра подняла жеребенка на ноги и увела прочь, отчитывая всю троицу по пути, Флаттершай выдохнула и заметно расслабилась, разжав свернутую внутри пружину. Она лишь чуть-чуть повернула голову, как сыщик в детективном романе, ровно настолько, чтобы проследить уголком глаз за тем, как они идут мимо Твайлайт.

Она скользнула глазами к Твайлайт, и они встретились взглядом. Единорожка улыбнулась самой доброй улыбкой, какую смогла изобразить, но Флаттершай все равно в тревоге распахнула глаза. Пискнув, она развернулась к окну и снова уставилась на затухающий дневной свет, вновь испуганно напрягшись всем телом.

Твайлайт поникла. Ясно, значит, Пинки не шутила насчет ее застенчивости. Это может все усложнить. Собравшись с духом, Твайлайт двинулась к окну, стараясь по пути производить как можно больше шума, чтобы не застать Флаттершай врасплох. С каждым шагом единорожки желтая пони съеживалась все сильнее, будто желая сжаться в точку и пропасть.

Остановившись в ярде от подруги, Твайлайт помедлила некоторое время, открывая и закрывая рот в поисках подходящих слов.

— Эм… здравствуй, Флаттершай, — сказала наконец она, выжав из себя столько бодрости и добродушия, сколько было возможно, и старательно пытаясь не обращать внимания на забинтованные передние ноги пегаски.

Флаттершай не сказала ничего.

— Э, я знаю, ты меня, возможно, не знаешь, но меня зовут Твайлайт Спаркл.

И вновь пегаска ничего не сказала, продолжая просто глядеть вперед.

— Мне говорили, ты любишь птиц. Я тоже люблю птиц. Какие… какие у тебя любимые птицы?

Флаттершай ничем не выдала, что вообще услышала хоть одно сказанное Твайлайт слово, напряженно глядя в одну точку где-то по ту сторону окна. Она дышала быстро, а на лбу у нее росла капля пота.

— Я была бы не прочь с тобой подружиться, если хочешь, — продолжила Твайлайт, сделав еще шаг вперед. Флаттершай дернулась, будто от удара, и крепко зажмурила глаза. Твайлайт торопливо отвела копыто. — И-извини, пожалуйста, я не хотела тебя пугать! Я просто… я просто встану вот здесь и ни на шаг не приближусь, хорошо?

Флаттершай продолжала молчать. От нее шел только один звук — все ускоряющееся паническое дыхание. Отчаявшись найти какой-нибудь способ пробиться сквозь эту ледяную стену, Твайлайт сунула копыто в карман робы и вытащила на свет Смарти Пантс.

— Эй, Флаттершай, хочешь поиграть с моей куклой? — Твайлайт немного потрясла куклой, будто пытаясь заинтересовать упрямого жеребенка, но Флаттершай так и не открыла глаз. — Ее зовут Смарти Пантс, и… она была бы очень рада новой подруге…

Неловкость быстро сменилась на растущее беспокойство за Флаттершай. Она тряслась всем телом, будто ее только что вытащили из проруби в ледяном озере, а дышала она так быстро, что Твайлайт боялась, как бы подруга не потеряла сознание.

— Флаттершай, все хорошо. Я друг, — взмолилась она. Флаттершай задрожала еще сильнее.

Мне нужно что-нибудь придумать, пока она не упала в обморок, — подумала Твайлайт, отчаянно оглядываясь по сторонам, пока запихивала Смарти Пантс обратно в карман. Под копытом что-то хрустнуло. Совершенно без задней мысли Твайлайт вытянула наружу сложенный листок бумаги.

— Я, э, нарисовала для тебя птицу. Это зарянка, — заявила она настолько честно, насколько смогла, и, положив свое копытоделие на пол, подтолкнула его ногой к Флаттершай. — Я знаю, что ты любишь птиц, и я тоже люблю птиц, и… и я бы очень хотела стать твоей подругой, чтобы мы говорили о птицах и других животных, и, я вижу, ты заняталаднопока!

Развернувшись, Твайлайт буквально галопом сбежала прочь от Флаттершай, поспешив максимально от нее отдалиться, пока с подругой не случилось что-нибудь ужасное. Краткое столкновение с таким всепоглощающим ужасом Флаттершай пробудило в Твайлайт собственные сомнения и страхи, от которых она похолодела внутри. Откуда в ней столько тревоги? Как мне напомнить ей о нашей дружбе, если она готова потерять сознание, даже если просто приближаешься к ней? Только дойдя до Пинки Пай, Твайлайт рискнула оглянуться на Флаттершай. К ее облегчению, пегаска дрожала уже меньше, но она, тем не менее, не сдвинулась ни на дюйм.

— Ну, Твайлайт? — сказала Пинки, когда единорожка уселась напротив нее за столом. Шахматная доска была готова к игре, хотя было ясно, что Пинки пришлось постараться, чтобы найти замену отсутствующим фигурам. Вместо обоих слонов у Твайлайт лежали шашки, а роль одной из пешек играла нога от игрушки. — Как прошло?

— Не думала, что все настолько плохо, — сказала Твайлайт и вытерла пот со лба, постепенно успокаиваясь и слыша, как сердцебиение возвращается к разумным скоростям. — Я не знала, что она будет такой… ну, вот такой вот.

— Она делала, ну, знаешь, вот так… — Пинки на несколько секунд задрожала и уставилась вперед пустым взглядом широко распахнутых глаз. — Делала вот так?

— Да, делала. Я всего лишь подошла, чтобы поздороваться, а она просто… запаниковала, — Твайлайт снова глянула на Флаттершай. — Она всегда так себя ведет рядом с другими?

— Ну, бывает по-разному. Например, с давно знакомыми докторами она бывает ужасно супер-нервной и дерганой и все такое, но она их терпит рядом с собой. Но ты… ты незнакомка, и ей плохо рядом с новыми пони.

Твайлайт побежденно повесила голову и вздохнула.

— Мне нужно стать ее подругой, но как мне найти с ней общий язык, если она себя ведет, будто увидела привидение, стоит мне приблизиться?

— Ну, дружба так просто не случается. Над ней надо хорошенько поработать, — улыбнулась Пинки. — В смысле, мы же не подружились сходу. Ты мне постоянно говорила, что слишком занята делами для принцессы, чтобы играть, но в итоге я тебя убедила немного повеселиться, и с тех пор мы с тобой самые лучшие подружки!

— Дела для принцессы? — переспросила Твайлайт, вскинув голову. — Какие дела?

— Да не знаю, какие-то дела с изучением магии, истории, и чтобы быть хорошей ученицей и все такое, — Пинки пожала плечами. — В смысле, сколько я вообще помню, ты всегда сидела носом в книгу. Ты мне говорила, это потому, что принцесса хотела, чтобы ты очень хорошо училась и запоминала все как следует.

Твайлайт потерла лоб и вздохнула.

— Значит, я тут лезла ко всем и рассказывала свои «сказки», что я верная ученица принцессы? И, небось, я еще городила, что я какой-нибудь сражающийся с чудовищами герой, да? — Твайлайт даже не моргнула, увидев, как Пинки согласно кивнула. Она поглядела в сторону. — Я так и думала.

Пинки закусила губу.

— Ну так… ты ведь это все делала, правда?

Твайлайт вновь глянула на Пинки, которая тревожно ерзала из стороны в сторону в кресле.

— Ага, делала, все верно. Но ты, скорее всего, слышала не все, — сказала Твайлайт, очень осторожно подбирая слова. — Видишь ли, я и правда все это делала, но я была не одна. Мне помогало несколько очень хороших друзей, которые были со мной в любой ситуации. Только благодаря их помощи я смогла так много достичь. Сила дружбы — реально существующая вещь, хотя мне потребовалось довольно много времени, чтобы это понять.

— Ого, — Пинки выдохнула и восхищенно уставилась на Твайлайт. — Ну так где же твои друзья?

Твайлайт мягко улыбнулась, скрывая всю ту боль, которую причинил ей этот вопрос.

— Ну, я пытаюсь их снова найти. Мне нужна их помощь. Эквестрия в опасности, и только с ними я смогу помочь принцессе.

— Значит, Флаттершай — одна из этих особых друзей, верно?

— Что? — ахнула Твайлайт. — Как ты… в смысле, почему ты так думаешь?

— Я же говорила, Твайлайт, я не глупая, — подмигнула она. — Это довольно очевидно, раз ты так на нее отреагировала, когда увидела в первый раз. К тому же ты на нее оглянулась уже, наверное, раз сто, будто ждешь, что она в любую минуту сбежит или подойдет поздороваться.

— Ладно, да, она одна из моих подруг, — признала Твайлайт.

— Если она одна из твоих подруг, — нахмурилась Пинки, — то как вы тогда делали все эти удивительные вещи? В смысле, она же здесь живет сколько я вообще помню.

— Это… непросто, — сказала Твайлайт и, заговорщицки оглянувшись, подманила Пинки поближе. — Я тебе хочу сказать кое-что, о чем не должен знать никто. Поняла?

Пинки кивнула, но Твайлайт заглянула ей в глаза.

— Я серьезно, Пинки. Ни докторам, ни пациентам, вообще никому. Обещаешь?

— Конечно! Сердце вон, хочу взлететь хоть раз, суну кексик себе в глаз! — прошептала она, подняв к лицу копыто.

Твайлайт театрально изобразила оглядывание окрестностей исподтишка.

— Правда в том, что память у моих друзей была изменена на ложную. Они не помнят наших приключений и отношений; вместо этого их заставили считать, будто они должны находиться в больнице, — Твайлайт опустила взгляд и немного помедлила. — Но хуже всего, что в них изменилось нечто важное, некая деталь, благодаря которой они были счастливы и уникальны. Не знаю, кто за этим стоит, но он испортил разум моих подруг, и теперь они не те, что прежде.

— Видишь ли, я и мои подруги являемся единственным шансом Эквестрии на спасение. Мне нужно вернуть их в прежнее состояние, чтобы мы посредством дружбы победили… ответственных за все это пони, кто бы это ни был, — Твайлайт немного помолчала. — Я когда-нибудь рассказывала тебе об Элементах Гармонии?

Пинки нахмурила лоб.

— Эм… кажется. Это такие крутые драгоценные штуковины из одной твоей старой книги, да? Такие большие блестящие ожерелья.

Ученый в душе Твайлайт почувствовал острый укол раздражения, услышав, как самые могущественные артефакты Эквестрии пренебрежительно называют обычными «ожерельями», но она отпихнула эти чувства в сторону и просто кивнула.

— Да, именно они. Видишь ли, мы — носители Элементов, пони, которые воплощают в себе силу дружбы. Благодаря им мы можем защитить Эквестрию от любой напасти. Но без истинной дружбы Элементы Гармонии работать не будут.

— Но я разработала план, Пинки, — широко улыбнулась Твайлайт, указав на фигурки на шахматной доске. — Вот, видишь, черный ферзь — это я. И я заперта в больнице.

Взяв пять случайных фигур, она расставила их широким кольцом вокруг ферзя.

— Это — пять моих подруг. К счастью, все они находятся со мной в больнице, что означает, у меня есть доступ к каждой. Стоит мне провести немного времени с ними и напомнить об их истинных жизнях, о том, через что мы вместе прошли, и я восстановлю их настоящие личности в целости. Однако, — она схватила несколько белых пешек и расставила их между фигур, — медсестры и персонал тоже верят в истинность ложных воспоминаний. Они не хотят, чтобы я освободила подруг, потому что они все считают нас просто больными пони. Даже сами подруги верят, что их болезни настоящие. Мне нужно напомнить им, что эта жизнь — не настоящая. Если мне это удастся, то мы вместе сможем вырваться из этого заклинания и спасти Эквестрию.

Твайлайт закончила свою речь, а Пинки все продолжала смотреть на шахматную доску в неуютно затянувшейся тишине.

— Хорошо, — тихо сказала она, застав Твайлайт врасплох.

— Что?

— Хорошо. Это… супер-дупер серьезная штука, — провозгласила Пинки. — Если тут есть какой-то злодей, который лезет пони в голову, портит им воспоминания и заставляет друзей друг друга забывать… то я должна помочь с ним бороться. Такое продолжаться просто ну никак не может, — она стиснула копыто Твайлайт. — Можешь на меня полагаться, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь.

Твайлайт стиснула копыто Пинки в ответ.

— Пинки, ты… ты нечто невероятное. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Иметь тебя на моей стороне значит для меня невероятно много.

— Какой же я буду подругой, если не буду рядом с тобой, когда я тебе нужна больше всего? — она улыбнулась. — К тому же заводить друзей — это, типа, моя специальность. Со мной тебе не придется полагаться на какую-нибудь старую, пыльную и занудную книжку про то, как говорить с пони. Я — твой ходячий справочник по дружбе! — она оглянулась в сторону Флаттершай. — Но сначала тебе нужно хорошенько узнать свою жертву.

— Жертву?

— Цель, мишень, задачу, называй, как хочешь. Ты должна узнать тех пони, с которыми хочешь подружиться. В конце концов, не все захотят дружить сходу. Нужна куча работы и море улыбок, чтобы кого-нибудь завоевать, — многозначительно кивнула Пинки и повернулась обратно к Твайлайт. — Ну, так почему бы нам не начать с твоих подруг? Кто они? Кроме

Флаттершай, само собой.

Хорошо, она купилась на байку про какого-то загадочного пони, так что тебе не нужно пытаться рассказывать ей про теневую штуку, но ты пока не можешь ей сказать, что она одна из Элементов. Она вряд ли поверит, что она из тех подруг, о которых я говорила. Твайлайт слегка прикусила нижнюю губу.

— Эм… на самом деле лучше будет, если я пока не буду тебе называть сразу всех.

На лице Пинки на мгновенье мелькнула боль.

— Что? Почему?

— Это… для безопасности. У пони, которые это подстроили, есть, эм, агенты среди сотрудников больницы. Чем меньше я тебе скажу, тем меньше информации ты сможешь выдать, если тебя поймают. Обычное для шпионов дело, правда.

— О, в этом вроде есть смысл, — сказала Пинки, кивая словам Твайлайт. — Ты не хочешь ставить миссию под угрозу.

— Ага, именно так, — с облегчением сказала она. — К тому же будет лучше, если мы сосредоточимся только на одной подруге за подход. Так они нам помогут спасти остальных.

— Отличный план! Тогда я подумаю, что делать с Флаттершай. Я пациент-ассистент, поэтому у меня есть куча всяких привилегий и всего такого, так что я посмотрю, что смогу для тебя накопать.

— Хорошо, но, Пинки… — Твайлайт положила копыто ей на переднюю ногу. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делай ничего такого, из-за чего можешь попасть в неприятности. Если доктора узнают, что ты для меня нарушаешь правила, они меня запрут, и мы не сможем больше говорить. Я буду рада любой помощи, но, пожалуйста, не влезай за меня в неприятности.

— Поверь мне, Твайлайт. Я знаю, как не попадаться, — сказала она с уверенной улыбкой. Улыбка не слишком обнадеживала. — В эту субботу я зайду к тебе в палату и мы поговорим о Флаттершш… — она замолчала, глянув в сторону окон, и улыбка пропала у нее с лица. — Эй, а куда она делась?

Твайлайт обернулась в том же направлении. Флаттершай пропала. Встав на ноги, Твайлайт принялась внимательно оглядывать комнату. Ее взгляд тут же поймал пятно желтого и розового.

— Вот она, — объявила Твайлайт, показывая на двери, через которые они сюда недавно вошли. Хрупкий силуэт Флаттершай был почти невидим между двух обступивших с боков медсестер, которые уводили ее в коридор. Как только они прошли, перед дверями встал санитар, заблокировав проход могучим телом. Его внушительный вид помог наглядно объяснить любопытным пациентам, что есть дела получше, чем следовать по пятам за Флаттершай.

— Вот конские яблоки! — буркнула Твайлайт, пнув воображаемый камешек на полу. — Я надеялась с ней поговорить еще раз вечером. Ну, чтоб передать ей сообщение, например, — она повернулась к Пинки. — Может, ей будет проще общаться не напрямую?

— Как друзья по переписке, — подсказала Пинки.

— Именно, — Твайлайт подошла к окну, у которого сидела Флаттершай. — Она обычно сидит на этом месте или ходит к другим окнам?

— О, она всегда сидит здесь, — сказала Пинки. — Думаю, потому что здесь дальше от всех остальных пациентов и отсюда лучше всего видно вон то дерево.

— Это хорошо, это очень хорошо! Значит, я могу здесь оставить записку, и она точно сможет ее найти. Мне просто надо где-нибудь ее спрятать, чтобы только она ее смогла заметить, — сказала Твайлайт, принявшись обыскивать округу. — Не хочу, чтобы какой-нибудь другой пациент ее нечаянно нашел.

Пинки кивнула.

— Или уборщик.

— Ага, или убор… — Твайлайт застыла, занеся ногу.

— Или медсестра, — продолжила Пинки. — Или доктор… или санитар…

Твайлайт застонала.

— О чем я вообще думала? Конечно же, я не смогу спрятать записку на такой долгий срок. Любой тайник, который обманет персонал, обманет и Флаттершай.

— Может, сделаешь из письма самолетик и бросишь ей? — предложила Пинки.

— Сомневаюсь, что ей будет лучше, если я буду в нее кидаться даже самолетиками. Она, скорее всего, закричит и упадет на пол. В смысле, когда я попыталась просто подтолкнуть к ней рисунок, она чуть не умерла прям на месте.

Пинки наклонила голову набок.

— Какой рисунок?

— Тот, с птицей, который я сделала на копытоделии. Я решила его подарить ей, и она чуть не впала в истерику, — Твайлайт пожала плечами. — Сомневаюсь, что передача сообщений лицом к лицу сработает, если это для нее нормальная реакция.

— А где он? — спросила Пинки, глядя по сторонам. — В смысле, если ты оставила ей рисунок, разве он не должен где-то тут валяться?

Нахмурившись, Твайлайт опустила глаза к полу и внимательно оглядела окрестности.

— Его… тут нет, — она вновь поглядела на Пинки, сменив хмурое выражение на широкую улыбку. — Пинки, ты знаешь, что это значит? Она взяла рисунок!

Пинки рассмеялась и улыбнулась в ответ.

— И? — бодро спросила она.

Твайлайт сердито посмотрела на Пинки.

— Это значит, что я смогла установить с ней контакт, — терпеливо объяснила она. — Она взяла рисунок. Если я не буду слишком долго стоять у нее над душой, я смогу нормально передавать ей сообщения. Раз она взяла рисунок — доказательство у нас есть.

— Если, конечно, его не забрала медсестра, — возразила Пинки.

— Что? — ровно спросила Твайлайт.

— Ну, что если медсестра пришла забрать Флаттершай и увидела бумажку рядом с ней на полу? Она могла подумать, что бумажка выпала у нее из кармана, и забрать с собой, — Пинки нахмурилась. — Или, может, медсестра просто ее подобрала и выбросила, потому что подумала, что это мусор.

Хоть у Твайлайт опять начала разбаливаться голова, она все равно не могла отрицать слова Пинки. Протяжно вздохнув, она почувствовала, как под лучами такой несокрушимой логики испаряется энтузиазм.

— Да, ты права. Возможно, Флаттершай вообще не заметила рисунок или не обратила на него внимания, раз его пыталась насилу впихнуть какая-то незнакомка.

Пинки подошла к Твайлайт и потерла ей плечо.

— Ну, не расстраивайся. Мы же не знаем, что случилось, в конце концов? Может, ей и правда понравился твой рисунок. К тому же завтра ты можешь попытаться еще раз.

— Я знаю, — вновь вздохнула Твайлайт и, чувствуя, будто копыта налились свинцом, поплелась бок о бок с Пинки к шахматной доске. — Иногда я просто не могу ничего с собой поделать: я возбуждаюсь и распаляюсь в надежде, что все в кои-то веки пойдет как надо, даже если знаю, что так просто ничего не получится. Трудно сохранять оптимизм, когда все против меня.

— Это не совсем правда, — сказала Пинки. — В конце концов, хотя бы я на твоей стороне. А это уже что-то!

Твайлайт задумчиво поглядела на Пинки. Уголки ее губ слегка приподнялись в улыбке.

— Ага, подловила.

— Тебе главное найти что-нибудь, чем можно отвлечься от всех этих серьезных дел, — уверенно заявила Пинки. Сев за шахматную доску с противоположной стороны, она еще раз улыбнулась. — Так что все наше оставшееся свободное время ты будешь снова учить меня шахматам!

Твайлайт застыла в процессе расстановки фигур по местам. Она моргнула.

— Снова?

— Ага! — Пинки быстро закивала. — Последние несколько раз ты очень-очень разозлилась, так что мы вместо шахмат играли в шашки, но на этот раз я уверена, у тебя получится меня научить. Я прям чувствую!

Твайлайт задержала на несколько мгновений взгляд на Пинки, будто пытаясь оценить, насколько та серьезна.

— Ладно, тогда начнем с основ, — сказала Твайлайт, взяв с доски самую маленькую фигурку. — Как называется эта фигура?

— Плешка! — воскликнула Пинки и захихикала, не сумев, впрочем, заглушить мучительного стона Твайлайт.