История о сгоревшем человеке

1.03. Глава, в которой медицинский персонал испытывает крайне противоречивые эмоции

"— Я жду с минуты на минуту гонца. Взгляни на дорогу, кого ты там видишь?
— Никого.
— Мне бы такое зрение — увидеть никого, да еще на таком расстоянии."

Алиса в зазеркалье

– С добрым утром, мистер Ишан.

Существо, лежащее на больничной койке, открыло глаза и медленно повернуло голову в сторону предполагаемого источника голоса.

– Рад видеть вас в сознании. Вы находитесь в Понивилльской городской больнице. Моё имя – доктор Филиус, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуйте?

Вопрос остался без ответа. Человек (доктор Филиус поморщился) лёжал без единого движения, даже не моргая, и смотрел на окружающую обстановку со странным отстранённым любопытством. Маленькой медсестричке, стоящей рядом с койкой, неожиданно стало очень неуютно под этим пустым взглядом, да и главврач поёжился, ощутив, как с пробуждением человека (доктор Филиус снова поморщился) температура в палате словно упала на несколько градусов.

Доктор осторожно взял человека за руку:

– Как вы себя чувствуйте? – повторил он свой вопрос. Необычный пациент продолжал разглядывать глубины глаз главврача с тем же выражением отрешённости на лице.

– Может, его надо… – начала было сестра, но Филиус досадливо мотнул головой в её сторону, и она замолчала, нервно переступив с одного копытца на другое.

Это простое, абсолютно обыденное движение возымело неожиданный эффект.
Человек (доктор Филиус поджал губы) сделал сразу несколько вещей: перевёл взгляд на ножки мисс Редхарт, судорожно вздохнул, сказал несколько слов на незнакомом языке и отвернулся к стене.

«Удивили…»

Доктор Альен Наттер, доселе незаметно сидевший на стуле у входа в палату, оживился. Он до сих пор так и не смог выяснить, на каком языке говорил таинственный пришелец, и эта загадка интересовала его даже больше, чем собственно появление человека. Что было совсем неудивительно, учитывая то, что доктор Наттер знал ВСЕ земные языки (за исключением языка чейнджлингов, но он был неизвестен даже Великим Принцессам, поскольку был непостоянным и непрерывно реорганизовывался Сверхразумом Роя до неузнаваемости).

Больше всего странный говор пришельца походил на язык Гиперборейского Ханства. И всё же, он имел с ним слишком много различий, чтобы его можно было без зазрения совести назвать одним из диалектов звучного наречия гиперборейцев.

– Мистер Ишан…? – доктор Филиус внутренне сжался. При осмотре специалистами не было выявлено повреждений мозга, но то были специалисты по церебральной системе пони, минотавров и гноллов… Что если они что–то упустили? Если окажется, что он потерял разум… это будет просто фантастический конфуз. Особенно учитывая то, что принцессы уже извещены о появлении в Понивилле настоящего человека (доктор Филиус страдальчески вздохнул).

– Вы… понимаете мои слова? – пациент, помедлив, неторопливо повернулся обратно и едва заметно кивнул.

Наттер почувствовал, как с его плеч упали целые Скалистые Горы. Подобравшись, он подошёл к Бернарду и что–то зашептал ему на ухо, бросая в сторону человека хищные взгляды. Сестра Редхарт понимающе хмыкнула: ксенопсихологу уровня Альена Наттера было попросту нечего делать в такой глуши, как Понивилль. Практически всех пациентов с по–настоящему интересными случаями отсылали в Кантерлотский Королевский Госпиталь.

Наттеру не была присуща ни лень, ни провинциальный консерватизм, ни домоседство, ни какой-либо другой порок. Он мог бы давно переехать в Кантерлот, тем более что ему, как молодому, подающему надежды специалисту, уже несколько раз присылали приглашение из главного госпиталя златокаменной столицы. Собственно говоря, он так и собирался поступить, сразу после окончания университета, но… У его матери внезапно началось обострение хронической драконьей лихорадки...

Сильнее расстройства Альена Наттера было только его разочарование, затопившее его, когда он осознал, что болезнь матери приковала его к Понивиллю на неопределённый срок.

Тем временем главврач, отмахнувшись от Альена, снял с крючка на торце койки историю болезни необыкновенного пациента:

– Сэр, перед операцией вы ненадолго пришли в себя, и сказали сестре Редхарт ваше имя, – Филиус оглянулся на Санни. – Но ваша гортань была… несколько повреждена… –

«Хех… повреждена – это слабо сказано. Поразительно, что он вообще мог издавать с ней хоть какие–то звуки"

– …повреждена, да и свою фамилию вы так и не сообщили, поэтому необходимо, чтобы вы записали здесь своё полное имя. Вот тут, в этой графе.

С этими словами Бернард передал пациенту его историю болезни и зачарованное перо. Тот сначала оглядел перо с каким–то странным интересом, а потом уставился в свою историю. Филиус впервые заметил на его плоском лице что–то, похожее на эмоции: он явственно растерялся, когда осмотрел карту повреждений своего тела.

Альен прищурился: ему показалось, или когда человек записывал своё имя, он действительно слегка потянул вверх уголки рта?

Нет, всё таки показалось.

Приняв из передних конечностей человека папку с историей, главврач с любопытством взглянул на неё. Согласно свежей записи в ней, пациента звали Ишан Субита…

На историю болезни упала тень, и, оглянувшись, Бернард увидел, что медсестра встала рядом с ним, частично загородив свет. Главврач поморщился: она могла бы просто попросить взглянуть на заветную папочку, а не заглядывать через плечо. Это было как минимум невежливо.

Он ошибся: Санни не пыталась заглянуть через его плечо. Она полуосознанно встала рядом с доктором, чтобы загородиться от человека… и его жуткого, отрешённого взгляда.

Санни вспомнила, как пару лет назад, когда она ещё только начинала работать в качестве медсестры, в больницу привезли преступника. Тёмно-бежевый пегас, ограбивший несколько магазинов в Торговом Районе и случайно убивший какую-то прохожую. Когда Стража наконец настигла его, он решил оказать активное сопротивление, и стражникам пришлось применить боевые заклинания.

Санни помнила, как ругался на "этих тупых олигофренов, лишь по злодейской воле сил хаоса умудрившихся получить жетон" их штатный хирург, доктор Каттер, когда ему привезли бедного грабителя.

У этого преступника были очень страшные глаза. Когда Санни смотрела в них, она совершенно чётко понимала, что их обладателю глубоко плевать на неё, на её жизнь, и на её чувства. Владелец этих глаз мог запросто убить пони ради полупустого кошелька. Это был очень ясный и понятный страх – страх за свою жизнь и своё здоровье, находящихся перед лицом потенциальной опасности.

Сейчас, она смотрела в серые, словно сотворённые из холодного пепла, глаза человека – и не понимала, почему они так пугали её. В них не было злобы. В них не было ненависти. В них не было затмевающей всё жажды наживы. В них не было вообще ничего. Почему же ей так неуютно стоять рядом с койкой человека?

Наконец Санни поняла: у него был абсолютно пустой, безэмоциональный взгляд, но в ней самой человек созерцал отнюдь не пустоту.

Редхарт ощущала всей кожей, что он улавливал в её глазах не только отблески эмоций, но и нечто большее. Из темнейших глубин сердца росли чувства, сильные и гулкие, проросшие корнями глубоко в ткань прожитых годов, истинно движущие разумом каждого пони, и скрытые ото всех.

Ото всех, кроме человека.

Своим взглядом, он словно насквозь просвечивал её душу ви-лучами, но при этом, Санни чувствовала, что она была ему совершенно безразлична. Он взирал на её суть, как на пустое место, как на нечто иллюзорное, несуществующее, не имеющее права существовать.

И вот это было уже крайне неприятно... и жутко.

Филиус прокашлялся:

– Гмм… ну что же… Мистер Субита, я повторю свой вопрос: вы понимаете меня?

Человек едва заметно кивнул.

– Вы в состоянии говорить?

Снова лёгкий кивок.

– Тогда скажите хоть что-нибудь. Почему вы не желаете общаться с нами?

Ответом было лишь молчание.

Наттер снова подскочил к главврачу, и по палате с громким шелестом разнёсся жаркий шёпот молодого ксенопсихолога. Бернард сначала угрюмо молчал, напряжённо думая о чём-то и прикидывая различные варианты, но потом не выдержал:

– Хорошо! Будь по-вашему! Но имеете в виду, молодой жеребец, если вы напортачите, вся ответственность ляжет на вас! Я умываю копыта!

Выплеснув на ксенопсихолога этот крик души, Филиус закашлялся, и посмотрел на сестру Редхарт:

– Санни, помоги мне снять с нашего пациента эти тряпки. И пожалуйста, передай мне стакан с водой, что-то в горле пересохло.

Успокаивающе улыбнувшись Филиусу, и передав ему воду, Санни подошла к койке и аккуратно сняла с пациента зелёную больничную рубашку, под которой обнаружился торс, намертво схваченный жёстким корсетом фитореакционных бинтов. Далее она взяла нож, и передала его главврачу. Тот сделал в бинтах длинный разрез по линии от подбородка к паху. Затем медсестра и врач осторожно оттянули края корсета и, приподняв спину человека, стащили широкую жёлтую пластину разрезанных фитореакционников.

Санни помогла мистеру Субите подняться. Тот неуверенно встал на свои несуразные ноги и покачнулся, издав лёгкий стон.

Ему было нехорошо: ныли мышцы, сшитые вперемешку с цитопластиком, слегка зудели швы на коже, зашитые зачарованной микронитью. Болела печень, мучительно протестующая против многочисленных чужеродных тканей. Имплантированный кардиоводитель отчаянно работал, помогая сердцу перегонять по венам и артериям (местами искусственным) кровь, щедро перемешанную с гемоликвосом.

В конце концов, если пациент безвозвратно потерял двадцать процентов тканей и полтора литра крови, их же надо было откуда-то взять?

Неловкий шаг, ещё один, и ещё… Внезапно, человек встряхнулся, как промокший кот, сбросив таким образом телекинетическое поле Редхарт со своего плеча (что само по себе было очень внезапно), и вернулся обратно, к койке. А затем, он сделал нечто совершенно неожиданное.

Открыл прикроватную тумбочку и извлёк оттуда… одежду.

Медсестра и врачи с нарастающим недоумением наблюдали, как пациент облачает себя в многочисленные тряпки. Подобие больничной майки белого цвета, закрытая кожаная обувь, штаны из тёмно-синей парусины, что-то вроде чёрной куртки из плотной ткани, но рассчитанной на человеческое тело… И это ещё не весь список. Одевался человек медленно и аккуратно, стараясь поменьше тревожить многочисленные свежие шрамы.

Филиус первым рискнул нарушить тишину:

‒ Мисс Редхарт, протрудитесь объяснить, откуда здесь взялось столько одежды?... Да ещё и рассчитанной на человека.

Та только в растерянности замотала головой.

‒ Я… я не знаю, доктор. Ещё утром эта тумбочка была пуста, и в палату, кроме меня и доктора Наттера никто не заходил. Всему… этому… было просто неоткуда взяться!

‒Альен?

‒ Я тоже без понятия. Клянусь своими запасами красного копытайского, что я просто стоял у выхода из палаты, и даже близко не подходил к койке и тумбочке.

Воцарилось глубокомысленное молчание. Человек возился со шнурками второго ботинка и пытался усмирить куртку, которая явно была ему велика.

‒ Итак, ‒ подытожил Филиус, ‒ вы двое хотите сказать, что в моей маленькой больнице завёлся барабашка-портной, во тьме ночи снимающий мерку с моих пациентов, и шьющий им одежду, потому что он может. Так?

‒ Получается, так, ‒ обезоруживающе улыбнулся ксенопсихолог. ‒ Слушай, Бернард, мы с Санни действительно не знаем, в чём тут дело. И кстати, ты проспорил мне пиво!

‒ Какое ещё пиво? ‒ не понял главврач.

‒ Ну как какое? Забыл уже, да? Я же говорил тебе, что нужно было закупить два Ока Старсвирла. А ты всё заладил: «У нас не тюрьма, у нас больница, одного Ока с головой хватит, бюджет не резиновый». И вот, пожалуйста: Око не исправно, запасного нет, посмотреть, кто подложил одежду в тумбочку, мы не можем! Мои поздравления, Мистер Скупердяй!

‒ Это единичный случай, больше такого не повторится, ‒ буркнул Бернард. ‒ И превращать мою больницу в тюрьму строгого режима я не позволю!

‒ А если Лаюшка сбежит?

‒ Вот и следи, чтобы она не сбежала! Твоя пациентка, в конце-то концов!

Человек уже давно закончил одеваться, и теперь спокойно сидел на койке, безучастно слушая разговор врачей. Альен вздохнул:

‒ Так, ладно. Давайте разберёмся с этой странной одеждой чуть позже, окей? Сейчас есть проблемы и поважнее.

Медсестра и главврач вынужденно согласились с ним. Приняв эстафету по заботе над пациентом, доктор Наттер осторожно подхватил человека телекинезом:

– Мистер Субита, вы должны пройти со мной в мой кабинет. Там вы пройдёте несколько тестов, которые, как я надеюсь, помогут нам понять... в чём ваша проблема. Вы ведь не против?

Пациент слегка дёрнул головой. Наттер предпочёл счесть это движение знаком согласия:

– Ну и ладненько. Давайте я помогу вам, вы ещё слишком слабы, чтобы ходить самостоятельно. Не оступитесь, здесь порог…