Мы все мечтаем об одном

Мы все мечтаем об одном

Под тёплыми лучами полуденного солнца неподалёку от Понивиля дремала на облаке радужная пони, уткнувшись носом в белую субстанцию.

— Дэш, ты не могла бы спуститься? — услышала пегаска под собой чей‑то голос.

Выглянув из‑за облака, она увидела внизу странное двуногое существо, выжидательно смотрящее на неё.

— А, это ты тот самый пришелец из другого мира? Человек, кажется.

— Да, это я, — ответил тот.

— Подруги много рассказывали о тебе, — сказала Дэш, спускаясь с облака и становясь напротив него.

— Да, Пинки устроила отличную вечеринку по случаю моего появления в Эквестрии. Кстати, почему тебя там не было? Я ждал встречи с тобой с того самого момента, как здесь оказался.

— Ну, видишь ли, у меня были дела в Клаудсдэйле, и поэтому… погоди‑ка! Ты меня ждал? Обо мне что, известно в других мирах, или я чего‑то не понимаю?

— Позволь, я объясню, — человек подошёл к поваленному дереву и уселся на него, явно приготовившись к долгому повествованию. Заинтригованная Рейнбоу осторожно приземлилась в полуметре от него.

— Раньше, — начал свой рассказ человек, — я жил в мире, полном жестокости, лжи и пороков. И чем дольше я жил, тем тяжелее мне приходилось. Вскоре я начал понимать, что для выживания в том мире рано или поздно мне придётся стать его частью, одним из тех злобных существ, что меня окружали. Я всем сердцем не хотел этого, но злоба моего мира ежедневно давила на меня, очерняя мой разум мыслями, полными ненависти. Я уже почти сдался и реально подумывал о самоубийстве, — на этом месте Дэш в ужасе прикрыла копытом рот, но затем, вспомнив о своей крутости, снова приняла невозмутимый вид. — Так было до тех пор, пока не появилось кое‑что, полностью изменившее мою жизнь. Всё началось ещё тогда, когда мой старый приятель, с которым мы в то время общались, рассказал мне о вас. О светлом и добром мире под названием Эквестрия, где живут удивительные пони. Искренние, честные, не ведающие настоящего зла. Да, в нашем мире это было… чем‑то вроде сказки, не буду вдаваться в подробности. Поначалу я просто посмеялся над ним, мол, такой большой лоб, а интересуешься детскими сказками. Посмеялся и над тем, что он носит с собой в кармане маленькую фигурку пони. Нет, это не был тот жестокий подлый смех, ставящий перед собой только одну цель: унизить и оскорбить человека. Мы действительно посмеялись над этим вместе, как настоящие друзья. Я даже выслушал его довольно сумбурные описания вашего мира. Да, было время… Потом, под грузом навалившихся проблем, у меня оставалось всё меньше поводов для смеха и радости. Я не понимал, как другие люди могут жить в таком ужасном мире, вероятно, потому что я был замкнут в себе и ни с кем не общался. Приятель мой ушёл дальше по дороге судьбы, а меня выкинуло потоком жизни на грязную обочину. Иногда нам доводилось с ним встречаться, но стены перемен между нами росли, стирая всё общее, что было у нас ранее. Как я уже говорил, в моей голове теперь всё чаще мелькали мысли о смерти. Других способов покинуть свой ужасный мир я не знал. Но каждый вечер, перед тем, как заснуть, я мечтал о других мирах, далёких и призрачных. Я мечтал, что когда‑нибудь и сам смогу туда попасть. По‑настоящему. Наяву. Но затем эти мечты безжалостно обрывались моим хладнокровным сном, где я видел лишь рваные обрывки тяжёлых воспоминаний. А просыпался потом уже в своём мире, равнодушно встречающим меня своим серым безрадостным утром… Не знаю, чем бы в итоге закончилась такая жизнь, если бы в один прекрасный день я не вспомнил ту удивительную сказку, о которой рассказывал мне приятель, казалось, уже тысячи лет назад. Сказку о вас.

— И ты её прочитал? — поинтересовалась Рейнбоу.

— Вернее сказать, посмотрел. Ну, не важно. Да, поначалу я немного побаивался, что эта история меня разочарует, окажется одной из тех многочисленных пустышек, которыми щедро задаривают нас разжиревшие и ленивые продюсеры. Но Эквестрия оправдала все мои ожидания! Я был настолько увлечён, очарован ею, что просыпался каждое утро с мыслями только о ней, и, засыпая, опять же думал об этой волшебной стране. Во тьме моей бессмысленной жизни наконец зажглась искра. Искра надежды на чудо. Теперь я точно знал, в какой мир хочу попасть. К сожалению, я понимал, что такие мечты вряд ли сбываются. Я просто жил, неся в своём сердце безудержное пламя любви к миру, которого нет. Как‑то раз я снова встретил своего старого приятеля и поведал ему о своём открытии. Но тот уже охладел к пони, мир людей поглотил его окончательно, превратив в одну из тех бездушных тварей, выдумавших себе ложные ценности и порочные мечты. Я остался один, один среди всего этого безумия, и только пони наполняли мой мир хоть какими‑то красками. Я и сам уже почти обезумел, но в одно прекрасное утро произошло невероятное. Я проснулся здесь, в Эквестрии, на берегу искрящейся в лучах восходящего солнца реки. Что произошло со мной дальше в Эквестрии, я думаю, ты слышала от друзей.

— Выходит, ты знал о нас… — сказала Дэш, задумчиво теребя копытом разноцветную гриву.

— Да, и я так мечтал увидеть вас, мои прекрасные пони! Ну, и не только увидеть…

— Что ты имеешь в виду?

Человек замялся, подбирая слова.

— Дэш, можно тебя попросить кое о чём? Возможно, моя просьба покажется тебе немного… странной…

— Ну, говори уже! — нетерпеливо заёрзала на бревне пегаска.

Человек наклонился к её уху и что‑то шепнул. От услышанного Дэш чуть не свалилась с бревна.

— Что?! Да как ты… Да что ты… Нет, это же ни в какие… Да как вообще тебе в голову могло такое придти! — Дэш захлопала крыльями от возмущения.

— Прости! — человек вытер пот с лица. — Я не знал… что ты так это воспримешь. Наверное, зря я вообще это сказал.

— Да ты извращенец какой‑то! — продолжала бушевать Рейнбоу. — Мы едва знаем друг друга! Да, твоя история очень грустная, и всё такое, но чтобы сразу вот так… А что сказали бы на такую просьбу мои подруги!

— Ну, вообще‑то, я уже делал это со всеми твоими подругами. После вчерашней вечеринки.

— Что?! — глаза Дэш округлились. — Со всеми?! И даже с Флаттершай?!

— Ну да. И ей, вроде, понравилось. Так что теперь мне не хватает только тебя для полного комплекта… — поймав на себе рассерженный взгляд, человек тут же поправился, — в смысле, я всегда мечтал о тебе чаще, чем о других. Ты… особенная для меня. Поэтому я и расстроился, что тебя вчера не было. Прошу, позволь моей мечте осуществиться, и тогда я стану самым счастливым человеком… во всех мирах.

Рейнбоу взлетела и начала кружить над бревном и сидящим на нём человеком.

— Нет! Нет, нет, нет! Хотя… Нет! Нет, я не хочу и не буду! Даже не проси!

— Я надеюсь, ты меня не боишься? — спросил человек.

— Кто? Я? Я Рейнбоу Дэш и ничего не боюсь! Я просто… стесняюсь. А если кто‑то узнает, чем занимается самый крутой пегас в Эквестрии?

— Не бойся, я никому не скажу. И поверь, в этом нет ничего плохого. Давай, иди ко мне!

— Что, прямо здесь? — Дэш забегала глазами по окрестностям. — А вдруг нас кто‑нибудь увидит?

— Ладно, пойдём вон в те кусты, — человек ткнул пальцем в находившиеся неподалёку заросли.

Рейнбоу ещё немного помялась, затем глубоко вздохнула, в последний раз пристально огляделась и понуро отправилась за человеком.

— Я готова, — сказала она, усевшись посреди небольшой полянки, образованной растущим вокруг кустарником. — Делай свои грязные делишки, человек!

— Ох, Дэши! Какая же ты всё‑таки смешная! — человек сел возле неё и крепко обнял, уткнувшись лицом в радужную гриву.

— А это… даже приятно! — удивилась Рейнбоу и, поколебавшись, тоже обхватила копытами человека.

Так они просидели, обнявшись, несколько минут.

— Ну всё! Хватит! — пробурчала Дэш, осторожно освобождаясь из человеческих рук. — Развели тут сопли, аж подумать стыдно!

— Спасибо! — искренне произнёс человек, смотря прямо в её большие малиновые глаза.

— Да что там! Может, повторим ещё как‑нибудь…

— Надеюсь… — человек встал на ноги и задумчиво посмотрел вдаль. — Знаешь, Дэши, я боюсь. Боюсь, что это такой яркий и удивительный сон, приснившийся мне впервые за много лет. Боюсь, что однажды наступит утро, и я снова окажусь в унылых серых буднях, снова буду падать в бесконечный мрак, снова буду думать о смерти. Дэши, ведь ты мне не снишься?

— Разумеется, нет! — ответила та. — Но если кто спросит, наши с тобой обнимашки тебе приснились!

— Замётано!