Мгновение перед неизбежным

Испытание водой.

Как общались Чистые со Смиренными.

Приговор оглашён.

— Во славу Истины и по воле Единого. Да начнется испытание! – повелительный взмах.

Двое молчаливых пони в коричневых плащах с капюшонами начал крутить лебедку.

-
Дом двухэтажный. Отделка очень даже ничего. Мебели полно.

Сарай. Двор. Колодец. Воду можно будет слегка подсластить перед продажей.

Поле. Ухоженное, большое. Как только справляться-то умудрялся? Далековато только.

Урожай он сам частью продал, а остальное при обыске забрали.

Кстати, домишко-то надо будет потщательнее облазить: ведь деньги где-то должны лежать.

Животинка…–жеребец раздраженно отмахнулся – всю уже сперли.

И не прижмешь паразитов.

Снова защелкали внутренние счеты.

Сумма вышла очень даже внушительной.

Недовольный взгляд на судью – небось еще и от этого потребует отстегнуть.

Хрен ему – решил обвинитель – ведь за что-то же им платят?

Так, одежонку опосля надо будет снять…

-
— Че деется-то? – поинтересовался опоздавший.

— Рыбку ловим – отозвался какой-то остряк.

— Ну, это-то видно, а за что?

— Ослеп или как? Не видишь синий на веревке – мрачно отозвался старик справа.

— Да ну, еще одного поймали? А он правда ихний?

— Хрен его знает – плевок – глянь на глазищи-то. Как будто это мы, а не он, в клетке сидим.

— Ба, да я ж его знаю – ить это Бирюков сын. На той недели репу на базаре продавал. А уж цену-то как задирал – знал ведь, подлец, что неурожай.

— Вот и получил по заслугам – снова заржал давешний остроумец – за репу-то еще и не так надо наказывать.

-
Вода уже была по грудь.

Осужденный изо всех сил старался сохранить презрительное выражение.

Выродки не увидят ни мольбы, ни слез.

И денег тоже не дождутся.

Улыбка появилась на сжатых губах.

Зрители зашептались.

Все эти твари, что смотрят сейчас на его смерть, ответят.

Паршивая деревушка познакомится с пламенем.

Разъевшаяся морда судьи отлично будет смотреться на пике.

А уж обвинитель…

Он расхохотался.

-
Река сомкнулась над крышей.

Народ начал расходится – немного радости на очередного утопленника смотреть.

Судья решил пока перекусить на свежем воздухе.

Один из палачей сложил копыта перед собой.

«Да смилуется над тобою Создатель, о брат мой.

Спасет тебя от бездны водной и защитит от смерти.

Если же нет на то воли Его, пусть откроются пред тобой врата Города.

Что ждет всех Чистых над Небесами.

Не для тела, но ради души живет все в этом мире.

И отдав бренное воде мы очищаем вечное от тления.

Дабы не забрала тебя Бездна, которой нет конца.»

Палач завершил свою безмолвную молитву и стал с нетерпением ждать момента, когда можно будет снова крутить ручку.

Десятки прошли перед ним. Ни один не был достоин.

И это хорошо – иначе получилось бы, что осудили невиновного.

А так они спасли многих от того, что несравненно страшнее смерти тела.

Так говорит Иерарх.

Но это не значит, что этот не станет первым…

Не судите.

Суд — это чтобы оправдывать.

-…подытожим: раньше здесь было двенадцать наших братьев, сейчас – ни одного. Мы, разумеется, понимаем, что вы их не казнили, а испытывали водой. Мы также понимаем, что настоящие виновники давно ушли. Но кто-то должен ответить. Не нам – простым смертным – судить, кому жить и кому умирать. Однако, если через час перед нами не будет двенадцати тел виновных, то мы просто сожжем эту деревню без какого-либо суда – с улыбкой закончил пегас.

Толпа согнанных пони испуганно зашепталась. Поднимавшийся над лесом столб дыма был красноречивее любых слов. Некоторые начали проталкиваться вглубь – подальше от стоящих с мортирами наготове солдат.

Просьбы и мольбы ничего не дали – синий только повторял вышесказанное и качал головой, не переставая улыбаться.

Один крылатый попытался рвануть в небо.

Выстрел.

На селян пролился короткий дождь.

За ним начали медленно опускаться перья.

Упавшее немного в стороне тело затихло после встречи с копьем.

— Одиннадцать – не моргнув глазам, произнес Смиренный.

Такие дела.

Толпа зашевелилась более осмысленно.

Судью с семьей и слугой медленно, но верно выталкивали наружу.

Это происходило в молчании – все понимали, что сейчас будет.

Уже на самом краю, его жена заголосила, не желая отпускать ногу соседки.

Та отбрыкивалась от нее, как от чумной.

Жеребцы отцепили обреченную и отбросили к мужу.

Она мгновенно вскочила на ноги и протянула к толпе своего дрожащего жеребенка.

Ряды односельчан расступились, но он сам не хотел отпускать мать.

Тогда она просто кинула его вперед.

Соседи вновь сомкнулись.

Толстяк встал ровно и загородил жену.

Он старался хотя бы сейчас выглядеть достойно.

Все уже достали предварительно взятые орудия труда.

Но никто не решался сделать это.

Работник судьи – молодой земной пони в линялой куртке – не выдержал.

Он рванулся к ближайшему палачу и попытался сбить его с ног.

Ему проломили голову цепом.

Сигнал был дан.

Минута – и на земле еще три трупа.

Ребятёнка бы пожалели, но он сам бросился вперед.

— Семь – улыбка не сходит с красивого лица.

Такие дела.

Вперед вышел старик.

Ножом по вене.

Шесть – солдаты опустили мортиры.

Вытолкнули еще трех развалин.

Одна из них – на диво крикливая бабка – никак не хотела умирать.

Кузнец размозжил ей череп.

Три – красный ручеек начал литься в канаву у дороги.

Две вдовы – все равно без мужа им не жизнь.

Один – синий начал собираться.

Но время шло, а новой жертвы все не было.

Пегас нахмурился. Подал знак.

Мортиры вновь нацелились на селян.

Единорог с окровавленным цепом, стоявший впереди, вдруг ударил им об землю и начал:

— Эх! Ну че мы…

Удавка на шею.

Болванка на цепи ему не помогла.

Ноль.

Такие дела.

— Радостно видеть, как справедливость торжествует над неправдою – спокойно произнес Смиренный – мы не судили и не будем судимы. Имущество виновных должно быть передано в казну. На этом все.

Солдаты быстро построились в колонну и пошли по дороге к следующей деревне.

Пегас задержался и, не глядя на селян, произнес:

— Да смилуется над вами Единый.

Он улетел, а жители начали растаскивать трупы.

Даже самые хозяйственные не пошли к дому зажиточного судьи.

Такие дела.

Красный дождь.

Как началась Юзландская кампания.

Командир одернул наспех одетую тунику и открыл дверь.

Солдаты уже бежали на стены.

Повсюду были крики, команды, лязг доспехов и скрип машин.

Музыка, которая слышится слишком часто в этих мерзких землях.

Что на этот раз?

Опять город взбунтовался?

Нет. Там все спокойно.

Но эти твари наверняка ударят в спину – только покажи им слабину.

Странно, ведь все же было тихо.

Вспомнился доклад Тайных.

Какие-то переговоры в лесу.

Неужто они опять сговорились?

Значит точно — горожане нападут.

Ничего. Не в первый раз.

Войска сенехерима подойдут через день.

Надо только продержаться.

Хотя, чего бояться этих трусов?

Если там всего-навсего…

— Одабаши! Что нам делать? – с истеричными нотками в голосе обратился его заместитель.

— То же, что и всегда – презрительно бросил командир – эти ничтожный дикари никогда не научаться воевать, как подобает…

— Это не местные! – задергался баш.

ЧТО?

Он почти мгновенно преодолел оставшиеся ступени и посмотрел за стену.

Правда – эти войска никак не походили на жителей полуострова.

До самого леса простирались ровные колонны пони в черно-красном обмундировании с вкраплениями золота.

И их все прибывало.

В воздухе были не менее упорядоченные отряды пегасов тех же цветов.

Ближе всего к городу — но все же слишком далеко для катапульт – размещались таинственного вида машины, похожие на баллисты.

Над всем этим ужасным великолепием реяло знамя с красно-черно-золотым глазом.

Бред – они на краю цивилизованного мира – дальше только лес…

Откуда они явились?

Даже сейчас их уже тысячи.

Неужели это…

— За помощью послали? – севшим голосом уточнил одабаши.

— Они их всех перехватили – ответил дрожащий голос.

Помощи не будет.

— Ничего, сейчас будут переговоры – не может быть, чтобы они просто так взяли и напали – постарался восстановить душевное равновесие командир.

Будто в ответ, с их стороны раздался звук труб и они начали расчехлять свои орудия.

Что ж, солдатам Сиятельного не привыкать к крови.

Чует его сердце – ее прольётся много.

Он еще раз оглядел противников.

Как стена.

Да, такими он их представлял.

Посмотрел на своих воинов.

И увидел в их глазах ту же мысль.

Мы обречены.

Раздался грохот и их машины выплюнули нечто в направлении города…

-
— Это сигнал – вперед – его внезапно рванули назад:

— Куда идиот? – зашипел стоящий справа – тебе же сказали – они сами справятся.

— И ты дашь Лесным сражаться за нашу свободу в одиночку? – возмутился юнец.

— Они сами этого потребовали – пожал тот плечами.

— А мне плевать! – ударил об мостовую кистень – эти чудовища должно погибнуть от наших копыт!

— Друзья лучше знают, что делать – покачал головой старик слева.

— Это НАШИ враги – закричал неугомонный – вы что забыли об их зверствах? Даже вся кровь этого проклятого племени не смоет их преступления.

— Помним получше тебя, молокосос. Они ответят – кивнул седовласый – после того как Лесные их победят.

— Да они даже не видят, куда стреляют – возмущенно воскликнул уже трясущийся от злобы заводила, показав на разорвавшийся далеко вверху снаряд – что это?

Остальные подняли глаза и увидели, как спускается что-то красное. Сверху пролился ароматный дождь.

— Да они там в лесу все с ума посходили! – возопил глазастый юнец –стреляют цветами! Вперед, пока стража не опомнилась!

Он рванулся к стене, размахивая оружием.

-
— Да, помолчали бы вы лучше, сосунки – добродушно прервал начавшийся было спор сержант, отвешивая обоим по подзатыльнику – ведь любому и так понятно, что это такое.

— Ну и что же? – с едва заметным вызовом поинтересовался правый, поправляя черно-золотой шлем.

— Непролитая сегодня кровь.

-
Одабаши сполз по стене и сел прямо на камни.

Спокойствие и умиротворение опускалось на мир.

Внизу какой-то дикарь шлепнулся в лужу, уронив кистень, и начал петь.

Гости с юга.

Как блистательные зажигали в Есталоне.

Вот он.

ВЫХОД!

Удар. Еще удар.

Копыто пробило завал.

Солдат развернулся и начал разгребать передними.

Вскоре дыра показалась ему достаточно большой и он начал протискиваться наружу.

Нагрудник зацепился за торчащий кусок металл – пришлось порвать перевязь и оставить его там.

Еще чуть-чуть.

ЕСТЬ!

Израненное, уставшее тело медленно сполз к основанию кучи.

Казалось, будто сердце вот-вот вырвется из груди от радости.

Пони раскинул ноги и обнял груду камней на которой лежал.

Он выбрался.

Еще в детстве отец рассказывал ему, как однажды попал под обвал и едва смог дожить до того момента, когда их откопали.

И том, как почти все его друзья не смогли.

Солдату не раз снилось это в кошмарах.

И вот сегодня чуть не случилось наяву.

Повернувшись, он посмотрел вверх.

Уже почти ночь.

Сколько же он здесь пробыл?

Не важно.

Жив – и ладно.

На какое-то время земной пони успокоился и просто наслаждался существованием.

Но на камнях лежать больно, ссадины ныли, в животе бурчало, а голова начала вспоминать о такой вещи, как наказание за дезертирство.

Он с трудом встал, огляделся и не смог поверить своим глазам.

От башни осталась только куча осколков и щебня, на берегу валялись горы обломков, пристани нет, город в руинах и отчетливо чувствуется запах гари.

ЧТО ЗА…?!

Последнее, что вспомнилось – это как его послали в подвал за настойкой, чтобы отметить рождение Империи.

Потом жуткий грохот, обвал, темнота.

Если бы это была диверсия или землетрясение, его бы наверняка уже отрыли.

На них напали.

Кто? Зачем? Как?

Что делать?

Бежать.

Но не в море же.

Через стену тоже не перелезть.

Все тело болит, однако ничего вроде не сломано.

Что ж, вперед. Путь только один.

Солдат пошел вверх по улице, изо всех сил пытаясь понять, что произошло.

Ни одного целого здания.

Никого живого – и множество трупов.

Он подошел к одному из них – пожилой кобыле.

Видно пыталась убежать.

Снесло пол черепа.

Что-то широкое, вроде меча или алебарды.

Рядом лежала пустая котомка.

Нет похоронных команд, а мародеры видимо уже ушли.

Вдруг он услышал вой.

-
— Одабаши! – копыто к груди – вот еще нескольких поймали – эти крысы все еще кишат.

Тот оглянулся и посмотрел на добычу.

Кобылка и пара жеребят – видно прятались в каком-нибудь подвале.

Старик с ожогами.

Молодой жеребец. Не местный, а из пришлых – сразу видно.

Рослый, статный, избит весь, но без доспехов.

— Где нашли? – он кивнул на него.

— С ней был – пытался куда-то оттащить от трупа – откликнулся солдат – даже драться было полез, ну да мы уж его…

Удар древком.

Пленник дернулся, но не упал.

— Ну, так что, вешать? – поинтересовался раздосадованный жеребец.

— Ни к чему – там и так полгорода, а они уже сдались – отозвался командир, оценивая добычу – рухлядь – на виселицу. Крысеныша глянь – если нога правда сломана – туда же. Остальных к рабам – нечего деньгами разбрасываться.

Перелом-таки был. Дикарка завизжала, когда у нее попытались отобрать ее отродье, но древки и копыта быстро ее успокоили, как и сунувшегося было пленника.

Привычное занятие делается быстро.

Раз – заготовленная петля на шее.

Два – жертва на карнизе.

Три – пинок и недолгое дерганье.

Оставшихся погнали к загону.

Кобыла попыталась притворится, что не может идти.

Одабаши уже хотел и ее туда же, но жеребец поднял ее и с трудом потащил в указанном направлении.

Хороший будет работник, выносливый.

Солдат Блистательного Царства с удовлетворением посмотрел стену, которая казалось вот-вот обрушиться под тяжестью тел.

Хорошо поработали – пусть знают, что будет с мятежниками.

Он зевнул. Здесь уже все – утром зажжем, что осталось и выступим.

Торжество.

Ответный визит.

— Они придут сюда – шепот казалось, живет собственной жизнью – они найдут нас.

— Тихо! – сквозь зубы приказал стражник – если не замолчите, то так и будет.

Дрожащая кучка существ, большая часть которой всего неделю назад из дома не выходила без паланкина, постаралась стать менее заметной.

Мужья утешали жен, те, в свою очередь – детей.

Но все они чувствовали, как смерть ходит рядом.

Вот какой-то малыш расплакался.

Его хныканье подхватили остальные.

— Да вставьте им кляп, сожри вас левиафан – нервно сказал их единственный защитник, с ужасом глядя в щель на обыскивающих улицу черных.

Какая-то сумасшедшая попыталась возмутиться, за что тут же была покарана мужем.

Остальные безропотно заткнули своих отпрысков.

Они все ближе.

Смотрят сюда.

Солдат поудобнее перехватил копье и дал знак всем этим богачам готовится.

Минута.

Еще одна.

Слава Сиятельному.

Беда прошла мимо.

Он издал облегченный вздох.

Беглецы также задышали свободней и даже начали улыбаться.

— Слушайте – обратился к ним стражник – сегодня мы останемся здесь, а завтра до рассвета…

Звук, неделю назад незнакомый, а ныне ставший предвестником смерти, не дал ему договорить.

Люк, через который они вошли сюда, взорвался.

Труп их единственного защитника упал на землю, разбрызгивая вокруг себя кровь.

— Выходить по одному…

-
Их вели сквозь горящий город.

Повсюду были крики и кровь.

Жуткие чужаки в черных доспехах.

Ни тени милосердия или сочувствия.

Ни одной эмоции на лице.

Какой-то отчаявшийся сановник попытался сбежать.

Оттолкнул одного, рванулся к краю моста.

Опять этот звук и дым.

Кровавый фонтан.

Чужак спокойно подошел к шевелящемуся телу.

Лезвием по горлу и в реку.

Неужели и их ждет такая же судьба?

Он наконец увидел, куда их ведут.

Порт. Корабль.

Небеса улыбнулись несчастному торговцу.

Ну конечно – даже эти дикари не будут просто убивать столько зажиточных граждан.

Северяне просто отвезут их куда-нибудь и потом потребуют выкуп.

Все будет в порядке.

Вдруг глаза заметили знакомую гриву, что была так шелковиста и приятна.

И глаза, еще недавно умоляюще смотревшие на него.

Сердце учащенно забилось.

Ошейника уже нет, одета по-ихнему.

Купец постарался стать как можно незаметней.

-
— Этот выродок обращался с тобой как с животным – полувопросительно заметил напарник, не глядя на визжащего толстяка.

— Все они – жалкие дикари, не знающие Истины – произнесла она, обшаривая последнего южанина – и просто не умеют жить по-другому.

— Все-таки не стоило тебе этого делать – возразил солдат – он не имеет никакого значения для мира. Уже погибли очень многие.

— Мне лучше знать – спокойно ответила бывшая рабыня.

— Его нет в списке – значит, можешь делать с ним, что хочешь — не стал он спорить дальше.

Последнего пленника заперли в трюме и судно отчалило.

Они повернулись к вытащенному богачу.

— Умоляю тебя: ПОЩАДИ! – взвыл тот, бухаясь на колени перед своей недавней собственностью – я дам золота, камней, одежды – все, только…

Солдат Империи врезала ему в челюсть так, что толстяк чуть не упал в воду.

Но это было только начало.

Ее сослуживцы равнодушно смотрели на то, как она избивает своего бывшего хозяина – за эти дни они видели всякое. Хотя то, что происходило сейчас, было редкостью.

Торжество духа, на которое не многие могли бы пойти.

Кобылка наконец прекратила экзекуцию и отошла, тяжело дыша и отряхивая слезы с глаз.

— На мой взгляд, ты поступаешь неверно – напарник передал ей флягу – он заслуживает иного после того, что сделал с тобой.

— Я выполняю свой долг – она отвернулась к заливу.

Корабль уже отошел достаточно далеко. Сопровождавшие его суда приняли на борт моряков и те подожгли его уходя.

Вой запертых в трюме врагов донесся аж до пристани.

Очередная партия поработителей и убийц отправилась в Бездну.

Последовательница повернулась к своему окровавленному мучителю и швырнула ему черно-красный значок.

— Живи, гниль – да будет Единый к тебе милосердней, чем ты был ко мне…

Техническое решение.

Суровые будни имперской армии в непуганных землях.
Аллюзия на очень старую британскую шутку.

— Сделать тяжелую бригаду тяжелее? — задумался военспец – даже не знаю.

— Да чего тут думать-то? – вдруг высказался один из бронированных – вы уже навесили на нас столько железа, что места просто не хватает. Это сразу наводит на очевидную мысль.

Он начал ехидно подмигивать, как бы намекая, что все вокруг -…

— Капрал! – окрикну его сержант – вы что себе позволяете? Давно на гауптвахте не были?

— Не стоит – остановил начинающееся дисциплинирование офицер – что же это за очевидная мысль?

— Ну как, ведь все же просто – нагло разулыбался безбашенный ветеран – надо увеличить поверхность!

— Чего? – вырвалось разом у нескольких.

— Нужно сделать так, чтобы вновь появилось место для навешивания – в голосе обозначился апломб – один из способов великолепно продемонстрирован соседом, но требует значимых затрат на продовольствие и откровенно говоря, недостаточно эффективен…

Упомянутый пони, отличающийся некоторой упитанностью, флегматично фыркнул и продолжил жевать паек.

-…есть еще множество других методик, но хочу сосредоточить ваше внимание на самой очевидной – капрал вскинул голову и обвел присутствующих торжествующим взглядом – давайте просто посадим нам на спины голых медведей!

В наступившей тишине отчетливо послышался кашель – толстяк подавился.

— И чем же нам это поможет? – осторожно задал вопрос военспец.

— Ну как же?! – возмутился весельчак – оденем их в броню, дадим меч, сержант научит их делать одухотворенное лицо, вроде того, что он состроил позавчера…

– Я же сказал – это все проклятый горох! — заорал тот, резко побагровев — и вообще – МОЛЧАТЬ!

— Да, действительно – кивнул офицер – не стоит забывать о чинопочитании. Кстати, теперь я понимаю, почему вы все еще не взводный.

— Так точно – все из-за гороха! – провозгласил капрал – ну и еще завистники. А о медведях-то подумайте.

— Ну, по крайней мере – этого никто не ждет – ответ сопроводился ухмылкой – а зачем голых?

— Ну, дык, мы ж тут все извращенцы – красноречивый взгляд на сбрую – железочки острые, резиночки тугие, кожа черная. А сержант-то наш молодец – пример всем подает. Всегда впереди, так сказать, на лихом…

На этот раз договорить ему не дало яблоко, прилетевшее точно в рот. «Молодец» задумчиво теребил ножны с метательным ножом.

-

— Отлично, последний ушел – шепнул сержант и дал отмашку.

Имперцы как могли тихо и незаметно проследовали к деревянной стене.

Несколько зарядов – и воющая волна закованных в броню пони ворвалась в форт.

Бесстыдно глазеющий на невероятное представление враг сдался без боя. Минут через пятнадцать на штандарте уже красовалось Око.

У них и так шансов не было, но куча пленных и ни одной потери – куда лучший результат.

Сержант открыл ворота измученному капралу.

— Признаю: ты победил – идея стоящая – щекам аж больно от широты улыбки.

— И почему у всех достигших своего потолка пропадает совесть? – философски поинтересовался солдат, языком выталкивая огрызок яблока из намордника – хоть животинку бы пожалел – куда же ему теперь без шерсти-то? Да и туговато вы его привязали.

— Ну еще бы – в этом же весь кайф! – одна из веревок была ослаблена и ничего не соображающий медведь сполз на землю — с нами теперь ходить будет – ведь такой крутой тактический прием, можно сказать, обеспечил.

— Маме обо всем напишу – видя, что дело серьезное, пригрозил младший по званию.

— Ты старший – тебе не положено – отмахнулся сержант, но сбруя стала развязываться заметно быстрее.

Охота.

Два солдата Императора наткнулись на ожидающего добычу охотника из местных.
Навеяло этим роликом: http://www.youtube.com/watch?v=s1fZHoHkoRo

Короткий взвизг от которого и без того холодная кровь стынет в жилах.

Копыта сами срывают мортиру с перевязи.

Напарник упал лицом вперед.

Ни вздоха, ни стона.

И тишина вокруг. Как будто ничего не произошло.

Кровь толчками выбивается на снег.

Солдат даже не стал проверять его.

Бесполезно – они не промахиваются.

Плечи опустились.

Испуг не успел появиться – его место уже заняла уверенность.

Сейчас он восстановится.

И ледяное лезвие полетит во второго несчастного.

Не спрятаться.

Белая гладь вокруг.

Не убежать.

Игла быстра как мысль, что ее направляет.

Мы для них дичь.

Мне осталось от силы минута.

Тоскливый взгляд на товарища.

Так и не успел дорассказать анекдот.

А ведь как хотел потом кондитером стать.

Вдруг взыграла обида.

Зачем мы здесь?

Что нам надо в этих мерзлых землях?

Почему нас посылают на смерть?

Ответ пришел мгновенно.

Такова воля Императора.

Он знает, что делает. Мне просто не видна вся картина.

Слабое, но все-таки утешение.

Впрочем, как будто это имеет значение сейчас.

Правильно мама говорила: хочешь в армию – не влюбляйся.

Я не слушал. Потом письма слал.

А она, глупая, отвечала.

Ничего, найдет себе другого.

Вспомнился отец. Он воевал еще за объединение. Вернулся с деревянной ногой.

Старик спрашивал меня перед уходом, что буду делать, когда смерть посмотрит мне в лицо.

Бежать, сражаться, улыбаться.

Он покивал, а потом спросил «а что если все это бессмысленно?».

Что-то было в его глазах.

Такое наверное сейчас у меня.

Тогда не нашел, что ответить.

Нога с ружьем поднялась.

Выстрел в воздух.

Вряд ли кто услышит, но все же…

В этом взгляде не было тоски или гнева.

Просто легкая обида, что его забирают так скоро.

И небо тут такое чистое.

Видно далеко-далеко.

Вся земля будто в серебре.

Как красиво на снегу переливается кровь.

Солдат упал на колени.

«Отче наш, сущий на небесах…

-
Короткий взблеск – и второй труп валится в объятия белого пуха.

Добыча сегодня хороша.

Охотник еще раз осмотрелся и вылез из убежища.

Все так, как должно быть – снегоступы, еловая лапа.

Нужно снять ценное, прежде чем снег занесет их…

Они сражались за Родину.

Великий момент в истории Реставрации.
Рекомендую вот это видео: https://www.youtube.com/watch?v=93Z9nlpVCUU
Создает настроение и, быть может, кто-то оценит иронию.

https://www.youtube.com/watch?v=93Z9nlpVCUU

Два часа отдыха после стольких дней марша – это слишком мало.

Солдаты валятся на землю прямо там, где стоят.

Да и разве можно назвать так этот сброд?

Как вообще их земля носит?

Всего пару месяцев назад такие же резали женщин и детей в Северо-Западной.

— И теперь они «надежда Империи» — произнес полковник вслух и сплюнул.

— Император мудр – спокойно отозвался майор — пусть эта мразь смажет собой клинки предателей. Может хлюпиков хотя бы стошнит.

— А потом ударит армия из настоящих солдат – кивнул начальник с мрачной улыбкой, представляя себе стальной дождь из одетых в черные доспехи пегасов, обрушивающийся на золотую толпу.

— Да, это будет прекрасно – заместитель явно думал о том же – но сперва нам нужно сделать так, чтобы эта шваль хотя бы отчасти оплатила свой долг перед нами.

-
Проклятые погонщики опять начали что-то кричать на своем гавкающем языке.

Зебр поднялся на слегка подрагивающие ноги.

Сколько они уже бегут?

Неделю? Две?

Это кажется вечностью.

Полной пыли, грязи, жажды и усталости бесконечностью.

Скорей бы уже бой.

Вперед вышел толмач:

— Солдаты Империи! Час настал! – жеребец вздрогнул – за этой грядой нас ждет враг. Он трусливо заслонил себя стеной тумана, чтобы…

Уроженец Южного материка горько усмехнулся – лучше бы загадал, чтобы не было войны.

— Ха – трусливые, как же – прошипел сосед – эти северяне, говорят, погнали самого Кайц-ера!

— Да хватит уже – раздалось сзади – откуда тебе все говорят? Тоже мне придумал – чтобы какие-то варвары погнали Спрута?

— Заткнись ты, черная гнида – послышалось сразу несколько голосов.

— Тихо! – шепотом приказал взводный.

Все снова встали по струнке и кое-кто даже начал слушать.

Только речь уже закончилась – время поджимало.

Главный черный прокричал, указывая вперед:

— Эм Райкс ундз Кайтзер!

-
Их там целое море.

Прямо над ухом просвистела пуля.

Крылатые, земные, маги.

Волна резко сдвинулась вправо – обойти трещину.

От блеска слепит глаза.

Вверх взметнулась земля и кусок камня порезал бровь – одна из железных коробок попала совсем рядом.

Серну вдруг пришла мысль – за что мы сражаемся?

Почему мы сейчас бежим на эту гору навстречу смерти?

Вдруг сосед – зебр пропал. Его достали. Никто не остановился.

Где-то далеко направо послышался ответ – кто-то заорал «Эм Райкс».

Потом оттуда же послышался взрыв.

А что нам в нем?

Черные нас ненавидят и обращаются как со скотом.

Он вдруг споткнулся и оказался нос к носу с раненым из первой волны.

Бедолага уже считай мертв.

Имперец.

Губы шепчут свое «Кайт-зер».

Загривок рванули вверх и бег продолжился.

Спрут велик.

Но где он был, когда их закидывали камнями и избивали в подворотнях?

Серн снова упал и ноздри на мгновение наполнила земля, пахнущая кровью.

Как тогда, в том месте, где было тепло и росли настоящие деревья с широкими листьями.

Нога вильнула – прилетевший сверху кусочек металла ударил в копыто.

Назад пути нет.

Там ничего не осталось.

Зверь пришел.

За что же мы сражаемся?

Перед глазами, заслоняя проклятую высоту встал цветок брока.

Сладость и счастье.

Этого мало.

Но ведь есть не только он.

Дурацкая палка зацепилась за труп.

Дом. Тесный и неухоженный.

Отец, сестры.

Шлем слетел – некогда поднимать.

Стол, за которым они сидели, когда мать была жива.

Та странная штука со звуками.

Отблеск от золотого доспеха на мгновение ослепил.

Море и рыбки.

Пекарня, где получал достаточно, чтобы водить всех на картинки и покупать еду на себя.

Вокруг снова стало тесно.

Так за что же?

— За Родину! – заорал он на настоящем языке.

И услышал, как то же закричали все остальные, посланные на смерть.

На своих, неправильных наречиях.

Сзади вдруг прилетел разодранный газел и сбил поднявшегося над мешками золотого с ног.

А потом еще и еще.

Волна перехлестнулась через заграждение.

Пусть она не настоящая.

Северян оттеснили от склона.

Но это все, что у нас есть.

Знамя воткнулось между трупами золотых и черных.

Око Спрута твердо встало на ИХ земле.

Тень упала на знаменосца и когтистая лапа снесла ему пол лица.

Падая, он еще видел, как другая потянулась к древку.

Но копье швырнуло тварь назад и новый южанин встал рядом с ним.

Чтобы тут же умереть от выстрела золотого, который попытался сбить воткнутую палку.

Однако его ударил рогами следующий влезший на склон…

Глаза теперь видели только Око.

Знамя так и не упало.