Светлячки
...
Свист ветра в ушах.
— Дээээши!
Но небо уже разрезал радужный след, и выкрик запутался в голых ветках деревьев не сумев догнать синекрылую пегаску.
— Н-но, к-как… — в глазах фиолетовой единорожки слегка подрагивали блики от утреннего солнца, – она же…
— Тссс. Не будем решать за нее.
Легкий холод. Как будто нырнуть в ванну с тысячей губок – по-другому не описать это странное ощущение. Наверное, облако – да и что еще это может быть? Какой-то крик. Мой? Ухмылка. Вряд ли. Птицы с шумом разлетелись. По правому боку будто царапнуло когтистой лапой. Дрожь по телу. Нет, это не твоя старая подруга грифон, это всего лишь ветки дерева. И когда ты успела слететь с облаков обратно к земле? Без понятия. Светлячки глаз молчат. Что? Что за светлячки глаз? Вечно все самой себе объяснять! Когда ты летишь, чувствуешь повороты, чувствуешь препятствия на своем пути – не видишь, а знаешь. Вот я и назвала это «светлячки глаз». Случайными искрами предупреждают о нужном маневре. «Чирк!», — снова зажглась свечечка в голове. Пора делать резкий крен налево – если светлячок не соврал. Ветер тихими насвистами оплетал тело, и крыло скользило, словно по дыму – воздух сейчас был не просто осязаем, он имел свой запах, имел свою незримую форму. Отдаваться во власть стихии всеми доступными чувствами – что может быть прекраснее? Интересно, яркий ли сейчас за мной след?..
Лихорадочные движения пегаски и тут и там возникали над Понивиллем. Раннее утро, следить было некому за этим первобытным танцем – именно первобытным и никаким другим. Он вонзался в небеса несогласованностью, несостыкованностью в ворохе случайных взмахов – было сложно понять чего он добивался – вертясь вокруг своей оси, телом выгнутым в струну и крыльями, не знающими куда их кинет в следующую секунду. Это слабо было похоже на полет – топтание по воздушному кругу.
Большое дерево – настолько большое, что это скорее не дерево, а дом. Флаттершай тихо спала на красном кресле-диване, невольно подметая пол прядками розовой гривы. Еще бы! Сегодня у нее ночевали метконосцы – они кого угодно вымотают, а уж бедную Шай заставили бегать чуть ли не по всему городу – снова выпустили загон с кроликами. И нет-нет, норовили учудить что-нибудь еще. И поэтому, загнав маленьких непосед спать, желтая пегасочка и сама не заметила как провалилась в объятия сна. Робкое дыхание никак не отреагировало на шум снаружи. А вот детские уши были куда более чувствительными…
— Шшшш, разбудишь!
— Не толкайся!
У круглого окна сгрудились трое жеребят. Одна еще совсем сонная, с шерсткой серебристо-белого цвета, устало терла глаза копытом.
— Хочу спать…
— И опять пропустишь самое интересное! – парировала желтая, с красной гривой, пока ее подруга пегас зачарованно глядела в окно.
— Что?... – Свити плюхнулась на круп, протянув вперед задние копыта.
— Ничего, спи иди, – недовольно буркнула Эплблум.
Так и не проснувшаяся единорожка побрела обратно, вглубь комнаты.
— Скут, а почему ее как-то дергает?
— Не знаю, но это красиво…
— Скут, Скут, а ты сможешь так же летать? – Эплблум никогда никому не завидовала, если не считать иногда и по чуть-чуть.
— Не знаю. Я хотела попросится к ней в ученицы, но мы не виделись уже неделю!
— Дела взрослых, – Эплблум закатила глаза, прямо как своя старшая сестра и оба жеребенка рассмеялись.
Очередной крен и Дэш провалилась в яму между воздушными потоками. Жеребята испуганно вскочили, упираясь передними копытами в окно, усыпанное каплями ночного дождя. Отрывистые взмахи. Как ни в чем не бывало, Дэш снова взмыла, выбирая самые странные из траекторий. Метнулась к дереву, задевая его крылом. Завертевшись в объятиях своих крыльев резко вышла вверх.
— Ууууу!.. – Скут невольно шевелила крыльями широко раскрыв рот.
— Ладно, пошли.
— Да подожди ты!
— А как Эплджек яблоки сбивает, ты смотреть не хочешь, – нотки обиды прозвучили в голосе жеребенка.
— Надо будет всем крылья пришить! И мы все втроем будем летать… — заговорщицки протянула Скут.
— Метконосцы, крылатые сестры, ЙЕЕЕЙ!– хором протянули подруги, и даже Свити что-то пробурчала с кровати.
За окном прогремел гром. Жеребята слезли с окна и побежали к кровати – гроза и громкий крик могли разбудить Флаттершай. А если разбудить Флаттершай – можно лишиться варенья. А рассудительные поняшки знали – варенье в наше время не так-то просто и достать!
Взвиваюсь. Кажется, начинается буря? Огонь… Ненавижу огонь. Куда меня занесло, какое все незнакомое. Давит, щекочет перья, но гадко, злобно щекочет. Пощипывает холодом и водными лианами. Светлячок. Все сложнее уследить за меняющимся калейдоскопом движений. Вправо. Вправо, вниз, вверх! Ухххх. Не расчетливая какая, не поймала ветер крыльями – только головой. Земля была близко, чувствуется ее дыхание, ее поднимающийся крест. Светлячок. Гром от удара молнии. Почти прижатая к земле, чувствовала теплоту где-то справа. Еще молния? Вполне могла поджечь дерево. Нет, рваться и лететь, рваться и лететь! Хах, думали все так просто. Летать в грозу и быть грозой – разные вещи. Светлячок! Агррх! Почему они появляются в самый последний момент?! Крен влево. Хлопки в ушах – ветер играется с ними, путается в цветастой гриве. Она же у меня цветастая? Да вроде неделю назад была… Странное ощущение подъема – воздух бьет прямо в грудь. Выше, выше, свет… ЛЯЧОК?! Бумфффф. Что я не… Светлячок?! Аррргх!!! Я не поним…
В глазах синей пегаски запестрили искры. Словно маленькие юркие светлячки они гроздьями свисали с закрывающихся век, под полушепоты еле шевелящихся губ.
Твайлайт уже успела позвать остальных, когда Флаттершай в спешке уводила метконосцев к бабуле Смит.
— А что случилось? – Свити выглядывала сзади желтой пегаски.
— Мы тоже хотим посмотреееть! – Эплблум округлила глаза и вытянула мордочку, а Скут согласно закивала.
Флаттершай плакала.
— Марш сюда, малолетние негодницы! Ишь ты, разбежались! – подоспевшая вовремя бабуля явно умела общаться детьми.
— Но…
— Никаких но, пострелы! Равнение на мой круп!
— Есть равнение на круп! – все трое жеребят отдали честь и побежали за бабулей.
Когда троица с бабкой скрылись за горизонтом, Твайлайт дрожащими губами попыталась что-то сказать, но слова путались в бессвязный шепот и она просто ткнулась Флаттершай в шею. Та давно уже сползла на землю, пачкая копыта и гриву в утренней слякоти.
— Я же… Я говорила ей… Зачем она полетела? Неделю мы держали ее… Неделю, Шай!
Пегаска попыталась ответить, но выдавила только чуть слышное «оох», снова переводя взгляд на ангар. Пятно около него сейчас было не такой синей, как обычно. Серее. Багровее.
— А-а когда… — наверно фиолетовая единорожка пыталась рассказать что-то про эти шесть дней, которые Дэш провела в больнице, после того как залетела в трубу с подожженным камином и лишилась зрения. Но слова упорно не хотели ее слушаться, предпочитая выливаться в слезах.
Испуганная Флаттершай только сильнее вжималась в землю. Она не то что не верила в происходящее – не понимала, что происходило. Или отчаянно пыталась не понимать.
Около ангара с садовыми принадлежностями валялось тело пегаса. Крылья были неестественно вывернуты, а на земле остался глубокий след – дождь уже потихоньку обживал его, превращая в огромную грязную лужу. Малиновые глаза, неделю назад утратившие способность видеть, смотрели высоко вверх – сейчас они ничем не отличались от себя час назад – такие же застывшие, такие же… ненужные?
Что-то валялось вокруг, около головы, тонущей в радужной, свалявшейся в грязи гриве.
Маленькие раскаленные дробинки.
— Ф-флаттершай, что это? – Твайлайт недоуменно покосилась на дробинки, которые стали подниматься в воздух.
— Светлячки, — вытирая копытом лицо, Флаттершай попыталась улыбнуться, — я совсем забыла, что неделю назад они завелись у меня в ангаре…