Брошенный за Борт
Глава первая
Улей перевёртышей был местом тёмным, сырым и зловонным.
Прямо сейчас один из его обитателей куда-то бежал неуверенной рысцой, поскольку совсем недавно королева вызвала его в свои покои. Сама же причина его вызова оставалась пока неизвестной, однако он знал точно, что это было нечто очень важное и очень срочное.
Возможно, это было каким-то образом связано с последней попыткой захвата Эквестрии, провалившейся всего пару дней назад. Его бока по прежнему болели от неудачного приземления после того, как их вышвырнули из Кантерлота этой любвещито-штуковиной. К счастью, перегруппировка не заняла много времени, но даже после этого понесённые потери всё равно были заметны невооруженным глазом.
Он поспешил в тронную залу, где находилась Королева Кризалис. И она явно не выглядела довольной.
— “А, должно быть это ты номер 37-ой в королевской гвардии,” — сказала королева, произнеся это скорее как утверждение, нежели чем вопрос.
У перевёртышей не было имён; единственным отличительным признаком для них служил род занятий и их номер. Он был 37-м в королевской гвардии, самым последним в списке. Собственно говоря, при построениях этот перевёртыш так же всегда стоял последним.
Он кротко кивнул.
— “Да, моя королева”.
— “Знаешь ли ты причину, по которой я тебя сюда вызвала?” — Королева Кризалис встала со своего трона, больше напоминавшего маленькому перевёртышу переоцененную груду камней, и мерным шагом стала расхаживать по залу.
— “Нет, моя королева”.
— “Ты был вызван сюда потому, что обвиняешься в нашем провале в Кантерлоте,” — она констатировала это словно факт, не подлежащий сомнению.
Перевертыш затих на пару мгновений.
— “Э-э-э?” — едва он смог выдавить из себя — “Н-но я всё время тогда стоял на страже! И-и единственные, кого я пропустил, были эти Элементарные пони... Но ведь вы же сами говорили нам, что о них не стоит волноваться!”
— “Именно. Одна из них помогла розовой принцессе, этой влюблённой пташке, ускользнуть, и ты даже ухом не повёл. Надеюсь, у тебя есть что сказать в своё оправдание?” — Королева остановилась и метнула в его сторону взгляд.
Он дрожал, будто нововылупившийся перевёртыш; вызов к самой королеве, если ты где-то допустил оплошность, означал, что провинившийся обязательно получит серьёзное наказание. Даже если виноват в этом был не ты.
А ты совсем ничего не сделала, — думал он, — что значит, ты тоже в этом виновата. И он почти озвучил свои мысли, если бы благоразумно не вспомнил, что у Королевы Кризалис наверняка хватит сил, чтобы расплющить его в тоненький блинчик. Ну, или чего похуже сделать с ним. “Я не… В смысле, я просто… ох”. Маленький перевертыш пытался превратить свои слова в удобоваримое извинение, но придумать так ничего и не смог.
Королева вскинула бровь.
— “Нечего?” — Она подняла копыто и бросила сквозь отверстие в нём преисполненный скуки взгляд на гвардейца — “Тогда, я думаю, тебе потребуется наказание”.
Перевёртыш вздрогнул, но всё же промолчал.
Она вновь села на трон.
— “За подрыв успеха попытки захвата Эквестрии, и вытекающую из этого потерю неисчерпаемого источника питания для всего улья, за сим ты приговорён к изгнанию” — Кратко констатировала она.
— “К изгнанию?!” — Непроизвольно вырвалось у него — “Это же…”
Он хотел сказать “невозможно”, но будучи королевой всех перевертышей, у неё наверняка было достаточно силы, чтобы вышвырнуть его из улья. Во всех возможных смыслах.
— “Простите меня! Я не виноват! Я буду лучше стараться в следующий раз, обещаю, только дайте мне второй шанс!”
Королева лишь цокнула языком.
— “Предатель, павший до мольбы о пощаде? Какая жалость. Какие будут последние слова перед отбытием?”
Он сел, парализованный. Он ни о чём совершенно не мог думать, так же как и не хотел куда-либо двигаться с места в ближайшее время.
— “Замечательно, тогда я вышвырну отсюда тебя сама.”
И перед тем, как он успел бы хоть что-нибудь сказать, королева Кризалис подхватила его тушку магией и выбросила из пещеры. По пути наружу на него открыто пялились несколько перевёртышей, некоторые ему вслед махали, а другие же и вовсе хихикали.
Пока его левитировали из улья, #37-ой размышлял, как ж дальше то быть. Что любопытно, у него не было ни одной, даже самой плохонькой идеи на этот счёт. Наверное, после того, как его копыта снова почуют твердую землю, он осядет где-нибудь неподалёку от улья. Просто на случай, если они снова в нём будут нуждаться.
Впрочем, эта идея была пресечена на корню, поскольку уже во второй раз за эти дни его тело с большой скоростью летел в неизвестном направлении. Очевидно, королева хотела держать его ото всех подальше.
Как можно дальше, отметил он, когда пробил насквозь парочку облаков. Под ним пронёсся лес, следом за ним были какие-то степи, потом деревушка, озеро, ну и так далее. И он едва ли мог слышать даже себя.
О да, он визжал. Такое иногда случается, когда тебя насильно запускают в воздух с большой скоростью, как позже вспоминал он.
Спустя какой-то промежуток времени, перевёртыш просто устал кричать. Случилось это отчасти потому, что он банально выдохся, отчасти от того, что у него в глотке стало сухо как в пустыне. К счастью, скорость его полёта начала снижаться, а вместе с тем — но чуть медленней — высота.
Впрочем, это смотря что ещё можно считать для него счастьем: он по-прежнему летел довольно быстро, да ещё и на горизонте вылезли какие-то горы... Маленький перевёртыш очень горячо надеялся на то, что его тушка до них все же не долетит. Ведь, ну вы понимаете, высокоскоростные снаряды и прочные преграды не шибко-то и хорошо сочетаются.
Сейчас #37 уже заметно быстрее приближался к земле. Кажется, он направлялся прямо в какой-то весьма дремучий на вид лес, и это было просто замечательно. Там хотя бы было достаточно различных деревьев и веток, чтобы смягчить падение. Так что при приземлении его не должно будет сильно помять. Вдобавок, перевёртыш мог почти поклясться, что где-то неподалёку видел маленькую деревушку.
Теперь перевёртыш уже летел на вполне приемлемой скорости, и при желании мог даже копытом достать проносящиеся внизу деревья. Ухватившись за одно из них, и, с большей инерцией, чем того хотелось бы, ему удалось схватиться за ветку, протолкнув её сквозь одно из отверстий в копытах.
Многие великие философы и биологи среди перевёртышей время от времени задумывались, зачем же их природа одарила этими, с виду бесполезными, отверстиями в конечностях?
Но теперь-то он знал точно: они отлично подходили для того, чтобы хвататься за ветки. Однако жаль, что ветвь после этого по собственному желанию так просто отпустить было нельзя.
Немного поболтавшись туда-сюда, он опытным путём узнал лишь то, что ему просто так с ветки не спрыгнуть.
— “Эм, перевёр-нибудь, помогите? Я тут как бы застрял”, — сказал он молчаливому лесу, по прежнему на ней болтаясь.
Вокруг не было ни единой души. В этом лесу вообще водятся какие-нибудь животные? Наверное, только хищники. И он запаниковал, когда понял, что тогда звать на помощь совершенно не стоило. Навряд ли здесь, неподалёку, были какие-нибудь перевёртыши. В этом лесу могли бродить только свирепые хищники, которые приняли бы его за вкусную пиньяту, и пони, которые использовали бы его как пиньяту, на которой можно было бы отыграться за произошедшее.
Он раскачался, пытаясь сняться с ветки, на которой всё же умудрился застрять. Когда он остановился дабы отдышаться, до него сверху донёсся некий шум… Ворчание? Стон? Этот звук был подозрительно похож на треск дерева. Он поднял взгляд на ветвь, что его держала.
— “От блин”, только и успел сказать, прежде чем ветвь сломалась и ещё раз отправила его в весьма болезненный полёт.
В этот раз, однако, он достиг земли быстрее, но не раньше, чем стукнулся головой в итоге своих кульбитов. Перевёртыш приземлился с глухим стуком, собрав на себя немного грязи.
Он застыл оглушенный на пару мгновений, его глаза в это время забавно вращались в орбитах. Он видел звёзды. Была ли сейчас ночь на дворе? Нет, ещё только утро. Может даже обед.
Глупенький #37, — про себя думал он, — днём звезд не бывает. Он сбросил с себя оцепенение и выплюнул тот сор изо рта, что успел за это время собрать.
Он был в окружении различных деревьев, кустов, нескольких цветов и прочих растений, которые не могли разговаривать, чувствовать, или как-нибудь между собой общаться.
Он выпустил лёгкий вздох из своей груди.
— “Что же мне делать?” — Помимо очевидного варианта ‘Сидеть на месте и помирать с голоду’, он предпочёл двинуться в направлении той маленькой деревушки, которую видел ещё в полёте. И если удача повернётся к нему лицом, то у него получится найти пару-тройку доверчивых пони, чтобы подпитаться.
Он же перевёртыш, в конце концов. А им нужна была лишь любовь для выживания. Конечно, перевёртыши, как обычные пони, могли есть и различную пищу, но их она не пресыщала. Помнится, на Кантерлотской свадьбе он как-то стащил кусочек торта... Откровенно говоря, торт был довольно вкусным, однако голод это совершенно не утолило.
Он поймал себя на том, что думает об обвинении. Тут просто не могло быть его вины в том, что вся затея по захвату Эквестрии с треском провалилась. Пока те чудные пони делали всё то, что привело их к победе, королева злорадствовала о том, как же легко она всех ‘победила’.
Он фыркнул. Глупые пони. Глупая свадьба. Глупая королева.
— “Мы победим тебя силой любви, потому что мы такие-сякие любвеобильные пони, уи-и!” — изобразил он высокотональный голос.
— “Как глупо”, продолжил перевёртыш низким, напоминавшим женской голос, — “Я позволю вам продолжать делать то, что вы уже делаете, потому что я глупышка королева”.
Ну, хотя бы от передразнивания этих пони и его королевы — бывшей королевы, как он вспомнил, поскольку его выкинули из улья — ему немного полегчало.
Не так много времени прошло, прежде чем он смог выбраться из леса. Прогулка прошла довольно спокойно, хотя пройтись ещё раз тем же маршрутом ночью #37-ой явно бы не рискнул. Не то что бы он боялся темноты или чего бы то ни было вообще.... На самом деле он был очень смелым перевёртышем, так что же, из-за этого ему нельзя самую чуточку быть нервным?
Он дошел до ручейка на границе леса. Чуть дальше был мост, на другой стороне — вот неожиданность! — деревня.
— “Превосходно,” — пробормотал он себе под нос, проведя языком по губам, — “Осталось лишь подобрать маскировку…”
Глава вторая
Потирая передние копытца друг о друга, перевёртыш сел.
Маскироваться, на самом деле, просто. Нужно лишь подумать о ком-нибудь, задействовав особую врожденную магию перевёртышей и — вуаля! — теперь ты похож на пони. Так он и поступил. Попытался сменить свою внешность и затем уставился на своё отражение в реке, чтобы проверить степень успешности попытки.
Пусть рябь на воде немного и исказила отражение, но он по прежнему мог чётко видеть угольно-чёрную мордочку (увенчанную гнутым рогом), большие голубые глаза и пару клыков.
Он моргнул пару раз.
Пони так не выглядят, — отметил он, — Это больше похоже на мою обычную внешность.
Озадаченный результатом, он попробовал сменить внешность ещё раз, но только для того, чтобы получить прежний результат.
Что случилось? Превращаться же легко, сейчас я должен выгляд... — на этом моменте его грубо перебил один весьма громкий звук; урчание недовольного голодом желудка. Очень громкое урчание.
Ох. Конечно. Он не питался любовью уже очень давно, а это значило, что у него попросту не было энергии для маскировки. Это несколько усложняло задачу.
Тогда пришло время для плана Б: прокрасться в деревню и тогда... На самом деле, пока ещё не придумал что “тогда”, когда он туда доберётся. Всему своё время. А сейчас ему придётся импровизировать.
Он пересек мост и увидел знак, который гласил — “Понивилль”. Понивилль? Ну и стрёмное же названьице, — подумал он. У перевёртышей ульи называли проще, например — Улей #3.14 или Улей #07734. Куда как легче запомнить.
Он прошёл мимо дома, который был сделан на... холме? В дереве? Это было нелепо. Буквально в паре шагов от него находилась желтая пегаска с розовыми хвостом/гривой, подкармливающая собравшихся вокруг неё животных. Пони напевала какую-то ужасную мелодию о зверушках, или про что там она пела. Песенка звучала ну жуть как слащаво, впрочем, перевёртыш мог чувствовать исходящую от пегаски любовь. Эх, вот если бы он мог прямо сейчас превратиться в животное, она тогда стала бы сравнительно лёгкой добычей.
Как бы то ни было, прямо сейчас беспокоить её было далеко не самой лучшей идеей, учитывая, что он все еще выглядел как перевёртыш. Откуда знать, какова может быть ее реакция? #37-ой не ощущал исходящей от неё угрозы, но все же. А ещё у него возникло такое назойливое ощущение, словно он где-то с ней уже встречался. Это, наверное, было не так уж и важно.
Пробежавшись по окрестностям около дома, он наткнулся на корзинку с большой кучей изодранной, светло-серой ткани в ней. Вероятно, это была лежанка какого-то животного, и наверняка оно не стало бы возражать, если перевёртыш ненадолго “одолжит” эту одёжку. Из этого мог бы получиться неплохой плащ, если бы я нашёл, чем его можно было бы удержать.
“Вот, не кушайте всё так быстро, зверята”, — очень мягким голосом сказала пегаска, — “простите, но мне теперь нужно накормить зверюшек в доме, хорошо?”
#37-ой решил заблаговременно покинуть дом дабы не быть пойманным, но в основном — он просто не хотел приближаться к источнику этого уж-жаснейшего пения.
Чуть далее по дороге находился яблоневая ферма, которая, судя по табличке на воротах, называлась “Сладкое Яблочко”. Её окружал длинный, белый забор. Не то что бы он мог задержать сколько-нибудь серьёзно настроенного воришку... Но одного лишь противного названия “Сладкое Яблоко” было уже достаточно, чтобы удержать его от посещения этого места без сколько-нибудь серьёзной на то причины.
И он собирался бы продолжить свой путь в деревню, но доносящиеся из-за поворота голоса двух пони принудили пересмотреть его планы на ближайшее будущее, и прыгнуть в ближайший куст. Не издавая ни единого звука, он стал следить за парой.
Одна из них была лазурно-голубой пегаской, с растрёпанной радужной гривой и солнечными очками на мордочке. Она летела рядом с другой пони, оранжевой земнопони с ковбойской шляпой на голове с маленькими красными ленточками вплетёнными в ее хвост и гриву. Эти двое так же казались ему до жути знакомыми, как и та жёлтая пегаска, что видел он ранее.
“Говорю тебе, Эплджек, я готова поспорить, что никто и никогда ещё не видел, чтобы один пегас смог бы сделать столько петель и штопоров в воздухе”, — надменно сказала лазурно-голубая, — “Но конечно же, никто меня не видел, потрясающе крутую Рэйнбоу Дэш, когда я этим утром практиковалась. Жаль”.
Оранжевая пони, которую, очевидно, звали Эплджек, в ответ закатила глаза.
“Ты говоришь это каждый божий день, Рэйнбоу”, она сказала с жутчайшим фермерским акцентом , “да и кроме того, я не думаю, что понибудь будет удивлён чем-нибудь ещё после этого твоего Соник Рэйнбума”.
Рэйнбоу Дэш приземлилась, сняла солнцезащитные очки и поместила их на забор.
“Пф-ф, однажды, в один прекрасный день, я сделаю настолько классный трюк, что Соник Рэйнбум после этого будет выглядеть как просто разворот”.
“Думаешь, ты сможешь сделать что-нибудь лучше, чем преодоление звукового барьера и создание радужной волны в одно и то же время?” — спросила её Эплджек с невозмутимым видом.
“Конечно! Я просто пока ещё не знаю — как. И держу пари, что я смогу придумать что-нибудь настолько крутое, что это вынесет тебе мозг. Дважды!” — Рэйнбоу Дэш подпрыгнула и полетела к воротам сада — Помнится, ты что-то упоминала насчёт яблочного пирога..?”
Оранжевая кобыла вновь закатила глаза.
“Ты готова съесть всё, что скушать вообще возможно” — она пошла вперед Рэйнбоу — “Ладно, пошли уже”.
Перевертыш смотрел им в след. Кем бы эти пони не были, они должно быть, наверное, невероятно глупы. Соник Рейнбум был не более чем сказкой для нововылупившихся личинок, но самое-то главное — он не был возможным в принципе. Должно быть эти двое приходились друг другу подругами, что перевертышу казалось просто смехотворным; нельзя просто брать и на постоянной основе делиться своей, честно заработанной любовью с другими. В конце-концов твои собственные запасы истощатся, и тебе придётся покинуть улей, чтобы добыть ещё немного для себя и своего “друга”, а когда ты вернёшься — наверняка забудешь, кто именно это был. Ведь все перевёртыши так похожи...
Но опять же, это были пони, и они не нуждались в любви для выживания. Довольно странная концепция жизни.
Перевёртыш заметил, что пегаска всё ж таки забыла свои очки на заборе, так что он “по-тихому” взял их. Для себя. Чтобы вернуть их чуть позже. Он же не был вором, в конце концов!
Ну, не в этом смысле — вор. Он крадёт любовь, это да, но кража вещей у других была совсем другим делом. Даже у перевёртышей есть нормы, верно? По крайней мере, он хотя бы мог использовать эти очки для того, чтобы спрятать свои большие голубые глаза, чтобы пони не могли разглядеть их.
Ну, теперь это хоть куда-то годно, думал он в то время, как шёл по просёлочной дороге. Понивиль начался уже как несколько зданий назад, и #37-му теперь нужно было тщательно продумывать свой маршрут по городу. Он все ещё не нашёл ничего полезного, к слову.
Сосредоточившись исключительно лишь на поддержании маскировки, он едва ли мог следить за дорогой. Такое пренебрежение основами безопасного передвижения просто обязательно должно было вылиться во что-нибудь неприятное, сие было лишь делом времени.
Как и ожидалось, наш герой в конце-концов наткнулся на округлое здание, окрашенное во все возможные оттенки фиолетового. Вывеска на его фасаде лаконично гласила — Бутик Карусель.
Когда перевёртыш заглянул в окно, он увидел пожалуй самую ужасную, гадкую и отвратную вещь за всю свою недолгую жизнь. Эта мерзость была целиком окрашена в белый, или, быть может, лишь в самый светлый тон серого, а её грива с хвостом были завиты в спираль. Наверняка ежедневный уход за ними занимал целую кучу времени.
И завершал образ тот факт, что прямо сейчас она отчитывала другую пони, маленького роста — жеребёнка, так ведь их принято называть? — с двухцветными, вьющимися гривой и хвостом. Малышка выглядела довольно подавленной, потому что старшáя давала ей какую-то лекцию на тему моды. Она устала уже слушать спустя всего пять слов после начала, и от скуки начала разглядывать комнату.
Однако глазами #37 сделать ничего не мог, кроме как блуждать взглядом по этой сцене. Они обе были белыми. О, просто невыносимо белыми. Самый страшный окрас для перевёртыша из всех, что можно себе представить. Порядочные перевертыши всегда чёрными, а это, очевидно, был по определению самый лучший цвет. Конечно, все перевертыши были от природы чёрными, но это мелочь. Но эта же мелочь и гарантировала, что все перевёртыши выглядят стильно.
И пока взрослая кобыла отчитывала младшую, кажется, про хулиганства с её подругами, или какой-то ещё чепухе, перевёртыш заметил булавку, валявшуюся прямо перед окном через которое он смотрел. #37 тихой сапой приоткрыл окно, которое, к слову, поддалось слишком уж легко. Неужели пони ещё никогда не сталкивались с грабителями?
Он быстро пропихнул своё копыто сквозь щель и подцепил булавку, при этом пытаясь создать как можно меньше шума. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, он присел, дабы изучить все те вещи, что он успел к сему моменту собрать. Солнечные очки, чтобы прикрыть его глаза, и плащ с булавкой, чтобы скрыть от любопытных глаз всё остальное. Конечно, гривы и хвоста у него не было, но он наверняка сможет придумать оправдание. Судя по тому, что он уже видел, даже обычная деревянная дверь будет значительно умнее, чем все пони в деревне вместе взятые. Без сомнений, они поверят всему, что он скажет.
Когда же #37 вставал, он весьма громко приложился головой об подоконник того окна, которое совсем недавно открывал.
“Хм? Что это было?” — донесся голос из дому. В приступе паники перевёртыш подпрыгнул и взлетел на крышу дома. Когда же у него набрался достаточно смелости, чтобы взглянуть вниз, он увидел выглядывающую из окна пони, с витой, фиолетовой гривой.
“Я без понятия, Свити Бэлль. Возможно, это какой-нибудь жук ударилось об окно,” — сказала она.
“Тогда это должен был очень большой жук быть, Рарити,” — услышал он изнутри голос юной пони, которую, должно быть, звали Свити Бэлль.
И как только голова Рарити скрылась в здании, окно закрылось.
“Забавно, но я не помню, чтобы открывала окно”, приглушённо донесся до него кусочек монолога через только что закрытое окно, за ним последовал громкий вдох, полный удивления — “Ты же ведь не считаешь, что я начинаю стареть? А, Свити Бэлль?”
И вот таким вот нехитрым образом лекция о поведении перетекла в истеричные причитания о том, как она становится старой и уродливой.
Не то чтобы она могла стать ещё более страшной в глазах перевёртыша... Впрочем, желание подождать и узнать у него отсутствовало напрочь. Закатив глаза он спрыгнул с крыши, используя крылья, чтобы плавно спикировать на землю. #37 вновь набросил на себя маскировку, и убедившись, что всё хорошо прикрыто, закрепил успех булавкой. Закончив с плащом, он надел свои очки и взглянул на своё отражение в оконном стекле. Кажется, ему придётся смотреть на мир с прищуром, так как эти очки не были были предназначены для больших глаз перевёртышей и не могли закрыть их полностью. Зато с другой стороны, он мог вообще хоть что-нибудь видеть. И кроме того, наверняка сейчас он сойдёт за пони, пусть даже и весьма жутковатого.
Но сколько верёвочке бы не виться, а конец у неё всё равно будет: так и день к своей развязке подошёл. Теперь на дворе уже стоял вечер, а #37-го начинало клонить в сон. Так что он решил уйти обратно к лесам, ибо это было лучше, чем спать на улицах Понивилля, а этого маленькому перевёртышу уж точно не хотелось. Ведь отсыпаться на глазах у прохожих было слишком рискованно, поскольку в один прекрасный день какой-нибудь особо любопытный пони мог бы раскрыть его маскировку, или — что ещё хуже — пожалеть. А это было просто ниже его достоинства.
А что завтра? Завтра будет новый день, как и время для кормежки.
Глава третья
Красть любовь — просто, если у тебя есть маскировка.
Только вот основной проблемой было то, что у перевёртыша — вот незадача — её не было.
Ну, он уже носил плащ и очки. Однако совсем недавно выяснилось, что пони довольно редко используют одежду, когда выходят на публику. Так что его весь окутанный мраком таинственности внешний вид — плащ, для сокрытия особенностей тела перевёртыша, и очки, дабы не светиться своими большими фасеточными глазами голубого цвета, не был чем-то вполне нормальным.
Что создавало определенные трудности для сбора любви в таком наряде, поскольку он даже отдаленно никого не напоминал в Понивилле. То есть он не мог просто выдать себя за кого-нибудь и тихо украсть любовь.
А это, в свою очередь, означало, что он должен был украсть её “принудительным” способом. Найти какую-нибудь парочку и, при помощи магии перевёртышей, спереть у них немного любви. Если ему будет сопутствовать немного удачи, они этого даже и не заметят.
Ладно-ладно, совсем не “немного”. Это весьма заметно, когда твоя любовь уходит не в том направлении, куда ты рассчитывал её отправить.
Учитывая, как странно смотрели на него некоторые пони, это наверняка будет достаточно трудно. Чтобы красть любовь, ты должен быть близко к цели, а чтобы быть к ней близко, нужно чтобы пони тебя не пугались. А ношение плаща, фактически укрывавшего почти всё тело, имеет свойство выглядеть весьма жутковато и шансов на успех перевёртышу не добавляло
Следующей проблемой в списке была была пугающе низкая концентрация гуляющих влюбленных парочек вокруг. Но едва лишь он свернул на одну из дорог покрупнее, ведущую к рынку, он заметил больше пони ходящих парами, однако на влюблённых никто из них похож не был. Большинство жителей деревни были в группе друзей, болтали о погоде (или о чём-то таком же скучном), или просто закупались в столь ранний час продуктами.
Он притормозил на секунду. Может, ему стоит слегка поменять свои планы? Раз уж тут нет влюблённых, значит, стоит попытаться найти их в другой части деревни. Может, парк? Или лучше рест…
Неожиданное столкновение с, должно быть, оранжевой кометой сбило сей поток мысли с его пути и перевёртыш отпрянул назад, только чтобы грохнуться в обломки ударившего его небесного тела.
Поднявшись, встряхнув головой и поправив плащ, он решил проверить, что же в него врезалось.
Перевёртыш увидел трёх жеребят, кто в сознании, кто нет. Одна из них была жёлтенькой земной пони, с рыжей гривой и синим шлемом, в данный момент висевшая на бортике прицепленной к скутеру красной тележки.
Другим жеребёнком была белого цвета единорожка с розово-фиолетовой кудрявой гривой и в зелёном шлеме. Она лежала на земле, опираясь о край тележки. Перевёртыш вспомнил, что это, должно быть, была Свити Бэлль, та маленькая пони, что он видел днем раньше... в бутике. Фу.
Ну а третьей же была оранжевая пегаска c тёмно-фиолетовой гривой и фиолетовым шлемом, на который были нанесены белые гоночные полосы. Её глаза крутились в орбитах, пока она валялась без сил на своём скутере.
Они быстро вскочили на ноги и встряхнулись, дабы избавиться от головокружения, наверняка попутно радуясь, что не забыли надеть шлем, и лишь потом уже обратили внимание на пони, в которого они влетели.
“ОБЖЕМОЙ Нам так жаль!” — быстро выпалила та белая единорожка.
“В самом деле..?” — спросила, очевидно, глупая оранжевая пегаска.
“Ну конечно нам жаль, ведь ты типа как врезалась в него, Скуталу” — ответила ей жёлтая кобылка.
Пегаска, которую, судя по всему, звали Скуталу, почесала свою голову.
“Оу. Простите” — извинилась она с виноватой улыбкой.
“Нужно было смотреть, куда едешь...” — пожурил её за невнимательность перевёртыш.
“А что не так с твоим голосом?” — спросила Скуталу, за что тут же заслужила тычок в бок от желтой земнопони — “Ау! Эпплблум, за что?”
У-упс. Перевёртыш почти прикрыл свой рот копытом, однако вовремя вспомнил, что это может пустить всю его маскировку коту под хвост. (Отверстия в конечностях ведь пока ещё никуда не исчезли…)
Перевёртыши не просто были похожи на насекомых, они и звучали похоже; очень быстро взмахивая крыльями они могли издавать противное жужжание, так же и как их голоса — они тоже слегка жужжали. И они совсем не были похожи на голоса обычных пони.
“Э-э-э, у меня просто в горле пересохло. Очень-очень пересохло?”
Ладно, это просто ужасное оправдание, едва ли они...
“О, ладно тогда,” ответила Скуталу, удовлетворённая ответом. Этот жеребёнок наверное был особенно глупым, даже для пони.
“Кажется, нам пора уже идти,” — сказала Свити Бэлль, “и нам действительно жаль, что это с вами случилось, мистер... ” — И только сейчас до Свити дошло, что она не знала имени незнакомца.
“Эй!” — выкрикнула земнопони, Эпплблум — “Ты часом не новенький в Понивилле?”
Тот медленно кивнул в ответ.
Жеребята переглянулись.
“Мож нам стоит попробовать себя в роли Встречающих Новых Пони?” — сказала Эпплблум.
Другие же кобылки согласно кивнули, и все три следом прокричали:
“МЕТКОНОСЦЫ – ВСТРЕЧАТЕЛИ НОВЫХ ПОНИ, ЙЕЙ!” — сила их крика была столь велика, что они чуть не отправили всю маскировку чейнджлинга в свободный полёт.
“Добро пожаловать в Понивилль, мистер!” — поприветствовала его Свити Бэлль, — “Я Свити Бэлль!” Будто бы он этого сам не знал.
“Это Эпплблум,” — продолжила она, показав на жёлтую земнопони, что было уже вполне очевидно, а потом указав копытцем на оранжевую пегаску, добавила — “и это Скуталу! А как тебя зовут?”
Упс в квадрате. Маскируясь под пони, ты в обязательном порядке будешь нуждаться в соответствующем имени, о чём перевёртыш “вот так не вовремя” просто забыл. Ему нужно было имя, и срочно.
“Ну, моё имя, э-э-э…” Быстро, придумай нормальное имя! “Это, ну…” Клауд-что-то? Блаблабла-грасс? Нет!
У него на лбу начал собираться пот.
Ладно, что-нибудь очевидное… На мне солнечные очки! “Это Сан… Э-э-э…” И маскировка!
“Сан… клок. Санклок!” Нет, придурок, это паршивое имя, подумал он, отвесив мысленно себе смачную пощёчину. В добавок к получившемуся образу он добавил ещё широкую, пусть и слегка натянутую, улыбку. Пони ни на секунду усомнятся в твоей искренности, если ты улыбаешься.
Небольшое пояснение:
Имена пони всегда были труднопереводимы на Великий и Могучий. В оригинале, автор оперировал словом "sunglasses" (это — солнечные очки), использовав составную его частицу "sun" для создания имени. А английское слово "cloak" звучит как [клок], и переводится как, "плащ"/"маскировка". Вот так и возникло составное имя нашего перевёртыша.
“А это хорошее имя,” сказала Эпплблум. Ладно, вероятно все пони были настолько глупы. Или, может, только лишь жеребята.
Перевёртыш, или, теперь как правильно его называть, Санклок, облегченно выдохнул. Любопытно, но он и сам не знал до этого, что задержал от волнения дыхание.
“Думаю, мне пора уже идти. Но следующий раз будьте осторожнее! Или предупреждайте других пере… в смыслы, пони о том, что вы быстро едете.” Будем надеяться, они не обратят внимания на эту небольшую оговорку. Впрочем, не стоит забывать, что он разговаривает не с другими перевёртышами, а с пони. Необходимо использовать верную терминологию.
“Ладушки”, — сказали все трое без особого энтузиазма, вновь седлая скутер и тележку.
Когда перевёртыш повернулся для того, чтобы уйти, его живот заурчал. Голодовка в течение недели имеет свойство вызывать такое. Эплблум развернулась, чтобы спросить: “Проголодались, мистер Санклок?”
#37-ой взвесил все возможные варианты. Быть может, это трио жеребят отведёт его в ресторан, или куда-нибудь ещё, где можно найти парочку (потенциальных) родителей. В ресторане наверняка можно было найти несколько влюблённых голубков, а семейная пара всегда была хорошим источником любви.
“В сущности, а почему бы и нет?” — ответил он.
“Тогда как насчёт присоединиться к нам?” — спросила Свити Бэлль. ”А мы вам поможем как-нибудь. Компенсируем то, что мы, э-э-э, в вас врезались”.
Превосходно. Всё начало оборачиваться в его пользу.
“Конечно,” — согласился он. Пара жеребят, сидевших в тележке, чуть пододвинулись — “но в этой тележке я не поеду.”
Скуталу обернулась. “Но ведь так же будет в разы быстрее, чем идти пешком.”
Санклок закатил глаза. Если это увеличит его шансы получить питание — то какая разница?
“Ладно,” — с этими словами перевёртыш запрыгнул в тележку, и компания отправилась в путь.
Спустя пару мгновений, они уже прибыли к ферме Сладкое Яблочко. Это не было одним из тех мест, что #37 хотел бы в ближайшее время посетить, но если тут есть сколько-нибудь любви, то заглянуть сюда на пару мгновений стоит.
Ну неужто нельзя было назвать свою ферму не так приторно, как “Сладкое Яблочко”?
Остановившись перед парадным входом причудливого дома, жеребята и перевёртыш вылезли из тележки.
Эплблум открыла дверь. “Мы вернулись!” — кликнула она родных по дому, — “и привели с собой гостя!”
Из соседней выходу комнаты показалась оранжевая кобылка в ковбойской шляпе. Эплджек, если память ещё не подводит.
“Гость? Ну разве это не чудно!” — пони пододвинулась к Санклоку и энергично потрясла его копыто — “Меня звать Эплджек!”
Она отпустила перевёртыша, однако от этого трястись, подобно паре маракас, он не прекратил.
“Я – Санклок,” — ответил он после того, как чудом унял тряску в своём теле.
Но это всё равно дурацкое имя, добавил он мысленно. Но как бы то ни было, перевёртышу придётся его держаться.
”Рада встрече,” — сказала Эплджек и повернулась в сторону Эплблум — ”Ты не говорила, что приведёшь с собой сегодня гостя.”
Жеребята пересказала фермерше произошедшее ранее.
К моменту, когда они закончили, Эплджек тяжко вздохнула. “Мне ужасно жаль, мистер, этого более не повторится.” — она зыркнула на трёх выглядевших раскаивающимися жеребят — “Так ведь?”
“Не повторится,” вздохнула троица.
“О, это могло случиться с любым перев…” — сказал перевёртыш, пренебрежительно махнув копытом.
“Может ты хотел сказать — с любым пони? — прервала его Эпплджек.
“Да, с пони! А я что сказал? Мне казалось, что я сказал — с пони” — поправил он себя. Перевёртыши не использовали слова, типа понибудь или всепони. Пони и перевёртыши почти не контактируют, потому почти и не имеют общих терминов. От того пони ссылаются на свой вид, а перевёртыши — на свой; так оно и работало.
Только вот из его головы на пару мгновений вылетело — теперь он должен был говорить как пони, а не как перевёртыш. Он всегда был настолько плохим актёром?
Эплджек одарила его странным взглядом. “Ну, ты выглядишь вполне заслуживающим доверия.”
Санклок облегчённо выдохнул. Ему дали зелёный свет, по крайней мере пока. Теперь он мог бы без особого труда познакомиться с другими пони, ведь теперь он знак как и даже потенциально найти влюблённую парочку.
Но кое-что до сих пор не давало ему покоя: Эплджек по прежнему казалась ему откуда-то знакомой. Мог ли он видеть её раньше?
”И как по мне, я знаю чуток о “доверии”, поскольку я Элемент Честности и всё такое,” сказала она ему небрежно.
О-о-ох. Так вот откуда он её помнит.
Это наверняка несколько усложнит дело. Лишь самую капельку.
Глава четвёртая
UPD: Слегка пере-вычитал первые полторы главы.
Глава четвёртая
Санклок застыл, пытаясь подобрать слова.
— “Элемент Честности, говоришь? В смысле, одна из тех самых Элементов Гармонии? Тех, что подавили вторжение наш… в смысле, перевёртышей в Кантерлоте?”
Эпплджек кивнула, при этом слегка покраснев.
— “Я, впрочем, не так уж и много сделала,” призналась она.
— “Ну, в общем, мне вроде как пора уже идти”, сказал поспешно перевёртыш, “пока, за всё вам спасибо, увидимся!”
Но как только он снова вышел за порог, его желудок заурчал снова. С одной стороны, он оставаться здесь попросту не мог. В деревне наверняка водились ещё Элементы, и лишь Кризалис ведает, что с #37-ым при их столкновении может случиться.
С другой же стороны, без подпитки любовью протянет он недолго.
— “Вы разве не останетесь у нас на обед?” — спросила его Свити, жалостливо поглядев на перевёртыша. Эпплблум и Скуталу тоже не заставили себя долго ждать и вскоре присоединились к этому насилию с особым цинизмом над жалостью Санклока.
-“Ла-адно”, — на выдохе сказал Санклок.
Нет, болван, тебе нужно уходить отсюда, — подумал он про себя. Как бы то ни было, он не мог просто взять и проигнорировать троицу жеребят. Наверняка это голод сделал его таким сговорчивым. Сговорчивым и недальновидным.
— “Повезло вам, ибо я, щитай, только шо испекла яблочный пирог,” — сказала Эпплджек, — “но тебе, Эпплблум, за него у себя придётся прибраться”.
Ушки Эпплблум поникли.
— “Оу-у-у-у…”
Пару мгновений спустя, они все вместе за обе щеки уже уплетали угощение. Чуть позже к ним присоединился Биг Макинтош, мускулистый красный жеребец с хомутом на шее, и Бабуля Смит, зеленая кобылка преклонных лет.
Яблочный пирог был… Санклок не мог его описать. Если бы ему пришлось выбирать для этого какое-нибудь одно слово, то это было бы “вкусный”. Но тогда это было бы величайшим во всей Эквестрии преуменьшением. Однако, кое что он мог сказать наверняка: их яблоки были божественны.
Пони усердно уничтожали запасы пирога на столе, за исключением Бабули Смит, у которой были некоторые затруднения из-за её старых костей и суставов. Впрочем, Биг Мак помогал ей по ходу дела. Эпплы, в общем-то, выглядели довольно дружной и сплочённой семьёй.
Да, любви здесь было более чем предостаточно. Её эфемерный запах щекотал перевёртышу нос; быть может, пони не могли учуять её, но мог наш перевёртыш. И пока он медленно ел свою часть пирога, смакуя каждый кусочек, ему одновременно приходилось сопротивляться искушению украсть всю витающую в воздухе любовь. Чувства между влюблёнными является деликатесом исключительной степени вкусноты, но любовь меж членами семьи на вкус тоже ничего.
Красть любовь прямо из её источника — это чистой воды кощунство. Особенно тогда, когда тебя встретили в высшей степени гостеприимно. Это было бы ужасно.
Впрочем, это нормально, когда ты крадёшь её у случайного прохожего.
К тому моменту, как другие с пирогом уже закончили, наш перевёртыш добрался только лишь ещё до середины своего куска. Эплджек удивлённо на него взглянула.
— “Тебе шо, не понравился наш пирог?”
— “Он фефиколепэн” — ответил перевёртыш с набитым ртом. К своему ужасу, он проглотил его — “Самое лучшее из всего, что мне есть доводилось!”
Когда он вновь оттяпал кусочек от своей доли, Эпплджек вскинула бровь.
— “Так… заведено у нас. Есть очень медленно, когда тебе еда нравится” — чисто технически, #37-й не солгал: так как перевёртыши не нуждались для выживания в еде, пищу, что им нравилась, они ели крайне медленно, смакуя каждый кусочек.
Биг Макинтош задумчиво почесал свой подбородок.
— “Верю,” — прокомментировал он ситуацию, с чем все остальные согласились. Очередной кризис благополучно миновал.
— “Ну, а где вы ночуете?” — Скуталу спросила Санклока, пока тот вылизывал крошки с тарелки.
— “Где-то там, в лесах,” — сказал он, махнув копытом по направлению того места, где он сверзнулся с небес.
У всех находящихся в комнате отвисла челюсть и округлились глаза. У всех, кроме, опять же, Бабули Смит, которая к тому моменту уже мирно посапывала в своем кресле-качалке.
— “Ты спишь в Вечнодиком Лесу?” — уточнила Эпплблум.
— “Но эт ж ведь смертельно опасно!” — добавила Эпплджек.
— “Ну-у, я, вообще-то, сплю на лесной опушке,” — стал оправдываться Санклок, — “всё в порядке, не стоит волноваться”.
— “А ещё там тебя может съесть мантикора, или кокатрикси превратить в камень...” — начала перечислять Скуталу.
“Кокатрис, вообще-то,” — поправила её Свити. Скутс же в ответ пробормотала что-то про словари.
— “Это не такая уж и большая проблема, честно,” — возразил им Санклок. На самом деле, “мантикоры” и “кокатрисы” вызывали у него паническую дрожь в коленках, чего Эпплы чудом пока не заметили. Впрочем, сидение напротив самого настоящего Элемента Гармонии пугало его не меньше, пусть даже она пока и не заинтересована в том, чтобы отправить его клочки гулять по закоулочкам.
Пока.
— “Мы просто не можем вам позволить там дольше оставаться,” — сказала Эпплджек, что подтвердили кивком остальные члены семьи. Ну, Бабуля Смит скорее всего кивнула только потому, что спала в кресле-качалке, — “Однако у нас нету больше свободных комнат…”
Над головой Эпплблум зажглась лампочка.
— “Может…мы сможем разрешить ему пожить у нас в амбаре! Места много, да и наверняка можно лежанку какую-нить соорудить,” — она бросила косой взгляд на лампочку и пробормотала, — “А я-то думала, что уже эт поправила”.
— “Тогда решено!” — провозгласила Эпплджек, — “...только если Санклок не против”.
— “Конечно не против,” — ответил тот. Это всяко лучше, чем ночевать в лесу по соседству со всякими там мантикорами, кокатрисами и чем-бы там ещё ни было. И лучше б он вообще о них не слышал. Меньше знаешь — крепче спишь, в конце-концов.
— “Топай тогда за мной,” — сказала Эпплджек, выходя из дому. К тому моменту на улице уже начало темнеть.
Перевёртыш быстро прикончил остатки пирога на тарелке, затем последовал за ней, отмалчиваясь всю дорогу до амбара. Оказавшись же на месте, Эпплджек слегка ему подсобила и сымпровизировала кровать из пары тюков с сеном в углу. Правда, вышла в итоге скорее лежанка.
“Ща я подушку тебе принесу, погодь минутку” — сказала она, умчавшись в то же мгновение.
Санклок начал нервно ёрзать на месте.
“Ага, поселиться рядом с самым настоящим Элементом Гармонии хорошая идея,” — тщетно пытался он убедить себя с истеричными нотками в голосе, — “ Всё будет хорошо! Всё будет просто замечательно!..“
Санклок замер на мгновение, после чего вздохнул.
“Ох, да кого я обманываю. Мне нужно как можно быстрее напитаться и делать ноги отсюда. Из Понивилля, в смысле”.
Эпплджек вернулась с подушкой.
“Ну, не ахти шо, конечно…” — и с этими словами яблочная пони медленно начала сдавать назад, боясь показаться плохой хозяйкой.
“Ничего, и она сойдёт. Спасибо,” — поблагодарил её перевёртыш.
Любопытно, но "спасибо" ни разу не было одним из тех слов, что он рассчитывал хоть раз искренне за сегодня использовать. Но опять же: когда тебя изгоняют и бросают за множество миль от улья, когда волей слепого случая оказываешься рядом с теми пони, которых следует считать своими худшими врагами… такие обстоятельства с перевер-угодно начнут делать странные вещи.
“Пойду-ка я, думаю, на боковую”.
Эпплджек кивнула.
“Спокойной ночи, Санклок” — выходя из амбара сказала она, закрыв после за собою дверь.
“Спокойной ночи, Эпплджек” — эхом он вторил ей.
Спустя пару минут после ухода Эпплджек, Санклок начал задыхаться.
“О пресвя-дырчатые копыта Кризалис, хватит с меня!” — взвыл #37-ой, — “В какой-то момент они обязательно меня подловят, и выстрелят мною как из пушки с помощью Элементов… или вызовут Селестию! В один прекрасный день — бам, шух, прямо на луну!” — он сбросил с себя плащ и очки; едва ли в столь поздний час его ещё побеспокоят. Санклок сел и невольно начал грызть свои передние копытца.
В конечном итоге ему удалось успокоиться, но ценой этому стали лишние пару минут нытья, о которых он боялся признаться даже себе, и парочка дополнительных отверстий в копытах. Ну а когда же он успокоился…
Наш перевёртыш подметил, что в воздухе висел довольно своеобразный запах. Этот аромат повсюду витал вокруг него, и несколько напоминал…
Любовь?
Нонсенс. Здесь нет ни одного пони чтобы её источать, однако в небольшом объёме она всё равно была в воздухе. Рог перевёртыша мягко светился, пока он собирал её.
Не так уж и много, но, по крайней мере, этого хватило, чтобы утихомирить бушующее чувство голода на некоторое время. Он постелил плащ на тюк с сеном как простыню и положил очки в сторонку. Ну вот, все дела сделаны, теперь можно и поспать. Пони приняли его довольно радушно, и ни в чём не подозревали, а учитывая показанный ими уровень интеллекта, им потребуется время чтобы догадаться о его истинной расовой принадлежности, да только к тому времени от него уже и след простынет.
Ага, буду часто это повторять — когда-нибудь может себе и поверю, — подумал он отходя ко сну.
Глава пятая
Двери в амбар внезапно распахнулись, заливая помещение дневным светом.
— Утра, Санклок! — почти прокричала Эпплджек, — уж прости, но нам типа нужен будет этот амбар!
Перевёртыш вскрикнул от неожиданности и неуклюже выкатился с постели, прихватив за собой импровизированный плащ.
— Га-а!.. Ты меня напугала до чёртиков! — откликнулся Санклок поднимаясь, а поднявшись, быстро надел очки дабы скрыть свои необычные глаза. Каким-то волшебным образом маскировка идеально на нём сидела к тому моменту, как перевёртыш вновь оказался на ногах.
— Прости, — снова сказала Эпплджек, — но эт’ тебе цена жизни на ферме. Однако глянь и со светлой стороны! Если б ты спал в доме — я бы тебя подняла с петухами.
Она прислонилась к дверной раме и копытом схватила пару корзин в углу.
— Если хош, можешь нам помочь. У нас всегда работа найдётся.
Санклок решил взвесить все “за” и “против”. Та небольшая порция любви, что он впитал прошлым вечером, весьма вкусна, но её было… недостаточно. Недостаточно даже для того, чтобы просто заглушить сосущее под ложечкой чувство голода. Ему просто обязательно нужно будет вновь посетить в Понивилль и отыскать парочку влюбленных.
С другой стороны, если ещё немного побыть на ферме и помочь семейству в мелочах по хозяйству — можно было продлить свое пребывание под крышей. Помимо всего прочего, он так же смог бы чуточку с ними сблизиться и даже, быть может, снова урвать той свободно витающей любви. При условии, конечно, что Эпплы были её источником.
Перевёртыш пожал плечами.
— Конечно, почему бы и нет?
Да например потому, что она одна из Элементов Гармонии, задницей отложенное яйцо, — подумал он про себя.
Он решил пораскинуть мозгами; лучше уж иметь синицу в руках, чем пытаться поймать журавля в небе.
Эпплджек проследовала к ограде с Санклоком на буксире.
— Можешь попытаться тут у нас яблони пооколачивать. Уж прости, но шибко сильным ты не выглядишь. Однако внешность может быть и обманчива, так?
Она даже не догадывалась, насколько.
— Ладно, — согласился перевёртыш, — давай-ка попробуем.
Эпплджек выбрала для себя уже ломившееся от яблок дерево, под которым затем расставила корзины. При помощи одного точного пинка, она помогла осыпаться созревшим плодам. Большая часть яблок, конечно, оказалась сразу же распределена по корзинам, а тех малышей, которым не повезло сразу туда угодить, Эпплджек собственнокопытно воссоединила со своими братьями и сёстрами.
На дереве, что предстояло очистить #37-ому, яблоки готовы были сорваться при лёгоньком дуновении ветра.
— Твой черёд, — сказала она Санклоку, пока расставляла корзины.
На первый взгляд всё было просто. Яблоки были уже более чем просто готовы упасть, и одного слабенького тычка будет более чем достаточно, чтобы отправить их все в полёт. Замаскированный перевёртыш повернулся и изо всех своих сил лягнул дерево, одновременно стараясь не показать Эпплджек ничего лишнего из репертуара его расы.
Копытца Санклока коснулись дерева со звуком, больше напоминавшим… тишину. #37-й повернулся лицом к дереву с надеждой, что яблоки всё таки опадут.
Однако они, словно назло перевёртышу, лишь перестали болтаться на ветру.
И пони, и перевёртыш удивлённо уставились на дерево, словно на его месте был стакан горящей воды. Он же не мог настолько слабо лягнуть, так ведь?
Эпплджек озвучила их общую мысль при помощи сухого и ёмкого — что.
— Дурацкое дерево! — закричал на него Санклок в порыве эмоций — Наверное, оно не работает.
— Лаааадно, — по прежнему чем-то удивлённая протянула Эпплджек, — Наверняка ты сможешь помочь нам c чём-нить ещё… — она призадумалась на минутку.
— О, вспомнила! Как-то раз я взяла книги в библиотеке, да всё копыта никак не доходят занести. Думаю, тебе можно поручить сходить вернуть её. Погодь секунду, ща сбегаю за ними.
Когда она была уже на пол пути к дому, Санклок бросил полный ненависти взгляд в сторону Яблони.
— Запомни мои слова, дерево. Ты ещё поплатишься за это.
Оно вздрогнуло, словно осознав всю серьёзность угрозы.
Хотя, честно говоря, это вполне мог быть всего лишь сильный порыв ветра.
Пару минут спустя Эпплджек вернулась с седельными сумками, в которых, судя по виду, покоились довольно увесистые книги.
— Библиотека находится у старого дуба близ городской площади. Ты ни за что её не пропустиш. — заверила Санклока яблочная пони.
Санклок набросил на бока протянутые ему сумки, закрепив их следом.
— Здесь есть пони, живущие в доме на дереве? — довольно скептически отнёсся к этому #37-й. Довольно странно иметь библиотеку на дереве.
Он взял перемётную сумку и застегнул на себе.
— Пони здесь живут в домах на деревьях? — спросил он. Верхушка дерева — странное место для библиотеки.
— Нет, эт дом-дерево. Не на дереве, а внутри, — поправила его Эплджек.
Ла-а-адно, библиотека в дереве.
— А это разве, ну... не странно как-то? Куча бумаги в дереве? — спросил Санклок.
— Э... в смысле? — удивлённо посмотрела в ответ Эплджек.
— Неважно, — сказал перевёртыш. Он заметил, что перемётная сумка отлично удерживала плащ, — Я пошёл.
По дороге у Санклока нашлось время, чтобы осмотреться вокруг насчёт влюблённых пони или мест, где их можно найти. Он взял на заметку, где здесь парк, который отлично для этого подходил.
Но сейчас он должен был доставить книгу. Конечно, ему всё ещё требовалась любовь, но, к его удивлению, после своего ухода он чувствовал в воздухе вокруг больше любви, хотя по-прежнему не понимал, откуда она берётся. Но никто из пони этого не замечал, так что это была приемлемая альтернатива.
Библиотека действительно оказалась обширным домом, сделанным из дерева. Санклок подошёл к двери и постучал. Невежливо сразу вваливаться внутрь.
— Входите, — послышался в ответ жеребячий голос, — не заперто!
Ладно, значит, можно и ввалиться. По крайней мере, выйдет всё-таки вежливо.
В библиотеке был форменный бардак. Конечно, основной массив книг по прежнему был аккуратно расставлен на полках, но и по полу их было разбросано вперемешку со свитками немалое количестве.
И в эпицентре этой бури находился маленький фиолетовый дракончик, тщетно, как показалось Санклоку, пытающийся прибраться.
— Твайлайт! — крикнул он, — К тебе гости!
Затем, взяв в руки большую стопку книг, малыш залез с ней по приставленной к стеллажу лестнице. Дракончик положил её на на верх лестницы и начал распихивать книги из неё по полкам.
— Должна спустится с минуты на минуту. Наверняка она сейчас просто слегка занята — пожал плечами малыш.
Санклок достал книги из седельных сумок и разложил их на столе.
— Бардак тут у вас… — отметил он. В общем-то, улей перевёртышей не так уж и отличался от библиотеки. В последней просто чуть меньше камней со слизью, и больше книг. По крайней мере лучше так, чем никак…
— Такое случается. — ответил дракончик, — Не думаю, что я тебя раньше видел в Понивилле. Ты новенький?
Перевёртыш кивнул.
— Меня зовут… — Как там меня звали? Вся эта тема с именами начинает уже надоедать.
— ...Э, Санклок. Вчера сюда приехал.
— Круто. Ну а я Спайк — Классно, блин, теперь нужно будет новое имя запомнить... — Рад познакомиться!
Перевёртыш так не считал. Но он вынужден был с тем согласиться, так как единственным способом втереться к ним в доверие было сыграть в паиньку.
— И я рад.
Они продолжили непринуждённую болтовню, а вместе с тем Санклок поучаствовал в самом бессмысленном диалоге в своей жизни. В болтовне о том о сём, пока Спайк убирал книги.
— Кстати, а почему на тебе солнечные очки?
Чтобы скрываться от шутов вроде тебя, потому что пока я не могу самостоятельно изменить собственную внешность, — подумал перевёртыш. Но поскольку таких слов в списке того, чем бы можно было откровенно поделиться, не было, он решил использовать объяснения попроще.
— Это из-за погоды.
Спайк взглянул в окно. Почти всё небо было было застелено белыми облаками, надёжно закрывая Понивилль от солнца.
— Но на улице ведь даже не солнечно!
Ох, точно. Этому нужно какое-то обоснование.
— И что? — спросил перевёртыш. Хорошее обоснование, ничего не скажешь.
Спайк вздохнул, не желая больше продолжать эту тему.
— Что-то Твайлайт задерживается… — пробормотал он себе под нос. Затем прислонился к лестнице спиной и завопил что есть мочи:
— Твайлайт! Ты слышала…
Его прервало собственное чувство равновесия, так как лестница неожиданно встала абсолютно вертикально (в основном благодаря тому, что он на неё опёрся), и при любом неловком движении грозилась свалиться назад.
Санклок подскочил к лестнице и толкнул ту обратно в сторону полок, тем самым предотвратив её падение. Затем облегчённо вздохнув, утёр пот со лба.
К его же огорчению, он толкнул лестницу настолько сильно, что книги повыскакивали со своих мест и пугающе накренились на краях полок.
— Вот блин... — только и успел перевёртыш сказать, прежде чем его накрыло настоящей лавиной из книг.
Он едва мог слышать, как кто-то снаружи безуспешно пытался разгрести кучу, которой завалило его с головой. Здесь было бы довольно комфортно, если б не огромный вес, давящий на его голову и вызывающий жуткую мигрень. О, и если ещё забыть о том, что тут было довольно трудно дышать.
Дурацкое место эта библиотека, подумал он.
Вдруг, все упавшие на него книги поднялись в воздух. На него смотрела обеспокоенно выглядящая лавандовая единорожка, с тёмно-сиреневой гривой и розово-фиолетовыми полосами в ней. Её рог светился магией.
— Вы в порядке? — спросила она, раскладывая книги в аккуратные стопки.
— Ты запомнила номера слона, которые меня только что переехал? — это было самое разумное, что #37-й был способен сказать пока поднимался на ноги.
Он бессильно рухнул в кресло, стоящее перед журнальным столиком.
— Ау, — сказал он, опустив голову на столик.
— О Селестия... — произнесла подошедшая к нему кобылка. Её он тоже помнил. Была ли она одной из этих элементов шоколада?
...Стоп, элементов чего? Этот столик такой удобный.
Твайлайт повернулась к дракончику.
— Спайк, пожалуйста, нам завари чаю.
— Есть, мэм! — отсалютовал малыш и выбежал из комнаты.
Чайку бы сейчас. Чай хороший. Санклок ни за что бы не признался в этом остальным перевёртышам, но он обожал чай. Потому что парням-перевёртышам это было не к лицу, к сожалению, хотя он чудесно успокаивал расшалившиеся нервишки и временами помогал оставаться в роли.
Через пару минут Спайк вернулся с чайником и тремя чашками. Он уселся напротив перевёртыша и начал разливать по чашкам.
А потом они пили чай. Санклок прямо ощущал, как к нему возвращалась способность здраво мыслить. Правда первое, что он заметил, — это была жуткая головная боль, что было вполне ожидаемо. Такое случается, когда тебя заваливает лавиной книг. Он сделал большой глоток чая в надежде, что это ослабит боль.
— Извините пожалуйста, — сказала фиолетовая единорожка, вместе с тем пригубив из чашки, — обычно такого не случается.
Спайк невозмутимо взглянул на неё и тихонько пробормотал:
— Как раз именно это у нас обычно и случается.
Единорожка бросила в его сторону раздражённый взгляд:
— Но хватит об этом. Меня зовут Твайлайт Спаркл.
Перевёртыш под впечатляющим давлением выплюнул весь чай во рту прямо в лицо Спайку.
— Твайлайт Спаркл?! — выпалил он, — Элемент Магии? Личная ученица принцессы Селестии?
Он посмотрел на мокрого Спайка, раздраженно глядящего в ответ.
— Ой, прости, — робко пробормотал Санклок.
Спайк встал из-за стола и отправился на кухню, чтобы привести себя в порядок.
— Именно так, — сказала Твайлайт, — почему это вам кажется столь удивительным?
На самом деле не очень — перевёртыши прекрасно знали, кто она такая, особенно учитывая тот факт, что это именно на ней лежала основная вина в провале вторжения. Не я виноват, — напомнил себе Санклок, — Дурацкая королева.
— Я просто не ожидал встретить такую… особенную пони? — он было хотел сказать опасную, но хватило ума сдержаться. Называть пони, с которой ты только что познакомился, опасной явно было бы очень глупым шагом — О вас.... э-э-э… все в округе говорят. Вы ведь остановили перевёртышей и всё такое.
Он очень старался не сболтнуть ничего лишнего в разговоре с Твайлайт, поскольку та была в крайней степени умной пони. Кроме того, она являлась ещё и личной ученицей принцессы Селестии, так что любая ошибка была бы… менее чем полезной.
Спайк вернулся, но на этот раз решил учесть свою ошибку и чуть-чуть в сторонке от Санклока.
— На самом деле, нам пока не удалось остановить их окончательно, — сказала Твайлайт, делая очередной глоток.
— Правда? И почему же? — перевёртыш опять набрал полный рот чая.
Великолепно! Может быть у него всё таки получится собрать информацию, с которой ему позволят вернуться в улей.
— Мы всё ещё находим перевёртышей периодически. Ну а поскольку мы не знаем, что с ними далее делать, принцесса приказала пока что держать их под стражей.
Санклок в очередной раз выплюнул чай струёй впечатляющей мощности. На этот раз он повернул голову направо, чтобы не попасть в лицо Спайку.
Но поскольку маленький дракончик решил сесть чуть правее, чтобы не наступить на те же грабли, чай снова обдал его с головы до ног.
— Это что, какая-то дурацкая шутка? — сухо спросил Спайк и вновь отправился на кухню умываться.
— Ой, — сказал перевёртыш. Он правда не хотел делать этого снова!
Однако ситуация была настолько забавной, что он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
— Почему это вас так шокировало? — спросила Твайлайт. Она пригубила чай, внимательно наблюдая за перевёртышем.
Хватит неумело отпираться, она явно начинает что-то подозревать, — подумал перевёртыш, пытаясь подобрать слова для убедительного ответа.
— Я просто… не знал об этом. Очень долго был в пути, шёл с окраин Эквестрии, вот и не слышал никаких новостей.
Чтобы окончательно убедить Твайлайт, Санклок уверенно улыбнулся — точно так же, как улыбался трём жеребятам вчера.
Твайлайт задумалась на пару секунд, а затем сказала:
— Ну да, вполне логично.
Санклок с облегчением вздохнул и посмотрел в свою чашку. Пустая. Весь чай из неё оказался на малыше-драконе.
Потом вернулся Спайк, они снова наполнили чашки и болтали о разной чепухе, в основном о приключениях перевёртыша в окрестностях Понивилля. Он, конечно, как мог избегал вопросов о своём прошлом. Выдумывать себе легенду было слишком опасно — можно было легко забыть о каких-то мелких деталях и выдать, что он на самом деле был перевёртышем под прикрытием — особенно учитывая, что это самое прикрытие состояло лишь из плаща, тёмных очков и имени.
Санклок вернул книгу и смылся до того, как поняша начала что-то подозревать. Мысленно похлопав себя по плечу, он отправился на ферму Сладкое Яблочко. #37-й неплохо наловчился маскироваться, и теперь пришла пора начать охотиться. Но сперва надо бы вернуть седельную сумку, так как его можно будет легко опознать по ней.
Не то чтобы он особо рисковал. Да чего ему будет-то, если его поймают? Всего лишь бросят в тёмное подземелье. А потом, наверное, отправят в изгнание! Хотя он по сути, он уже был изгнан. Так что в любом случае его судят и бросят в подземелье там, куда его изгонят.
Чего вообще волноваться-то? Это ведь не вопрос жизни и смерти.
Глава шестая
Едва Санклок ступил на дорогу ведущую к садам “Сладкое Яблочко”, до него донёсся странный приглушенный звук, как будто кто-то распиливает бревно.
Он огляделся, пытаясь определить, откуда же шел этот звук. Может, с одного из деревьев?
— Эй? — наугад спросил Санклок.
Шум прервался, но спустя пару мгновений раздался снова.
Перевёртыша переполняло любопытство. Кто знает, вдруг в кроне дерева обосновался какой-нибудь зверёк, обожающий красть яблоки? И если его прогнать, то пони наверняка скажут спасибо. С этими мыслями Санклок и залез на дерево.
Просунув свою голову сквозь ветви, он увидел что-то синее. Небо? Вряд ли, сегодня ведь облачно. Что же тогда это может быть?
— Ну во имя Экв… — не успел он договорить, как что-то пушистое прошлось по всей его мордашке.
— Что за... — прервался на секунду Санклок. Его нос яростно зачесался.
— Что-о-о… — глубоко вдохнул он, снова пытаясь что-то сказать.
— Чт…АПЧХИ! — чихнул перевёртыш и с глухим стуком свалился с дерева.
Перевёртыш приложился макушкой, и рог не пострадал только чудом. Нечто синее свалилось вслед за ним.
Эй, ну чего надо? — прозвучал чей-то голос вне поля его зрения.
Возле него парила радужногривая пегаска, с небесного цвета шёрсткой. Она, в отличие от Санклока, смогла удержаться. И это была… Рэйнбоу Дэш.
С тобой всё ок? — спросила она.
На самом деле, не очень. Но если продолжить биться головой обо всё подряд, когда-нибудь рог выпрямится, и номер тридцать семь станет похож на единорога. Классно ведь!
Ой! — пискнул он и встал на ноги.
Хм, — сказала Рэйнбоу Дэш, глядя на него, – Ты новенький в Понивилле?
Перевёртыш кивнул.
Меня зовут Санклок. Только вчера приехал.
Классные очки, — подметила она, – У меня были такие же, но они вчера где-то потерялись. Ума не приложу, где же это произошло. Кстати, а зачем тебе плащ?
Точно. Пони ведь не носят плащи. Нужно было выкручиваться.
Эм, я, э-э-э… — начал Санклок, — У меня проблемы с кожей!
И прежде чем Рэйнбоу Дэш успела что-либо вставить, он продолжил:
Очень-очень серьезные! Почерневшая кожа и противные дырки везде! Ты точно не хочешь этого видеть.
Это было большущей ложью. Бесспорно, Санклок черный, и на копытах были дырки, но черный – самый красивый цвет и перевёртыш гордился своей «дырявостью». Он был бы достойным претендентом на победу в конкурсе «Самый Красивый Перевёртыш» или, по крайней мере, он так сам так считал.
Рэйнбоу Дэш подозрительно на него взглянула.
Ла-адно… — протянула она, — но если так подумать… — она подлетела ближе, — А не перевёртыш ли ты часом?! — внезапно воскликнула она.
О нет, нет-нет-нет, сейчас меня поймают, надо быстро приду…
Я шучу! — засмеялась она, – Ни один перевёртыш не посмеет появится в Понивилле, пока я здесь! Меня зовут Рэйнбоу Дэш. Рада знакомству!
Взаимно, — сказал он неловко улыбаясь, хотя внутри прямо дрожжал от страха, — А что ты всё-таки делала на этом дереве? — спросил он.
А! Я дремала... — беспечно бросила она, – Ну, пока ты не появился.
Дремала? — перевёртыш странно на нее взглянул, – Зачем лезть на дерево, чтобы спать?
Не знаешь, что такое “дремать”? — Рэйнбоу Дэш так же странно взглянула на него, – Это не спать, это… Эм, ну, когда ты дремлешь, ты просто ложишься где-нибудь посреди дня и засыпаешь, когда ты устал.
Это… необычно. По крайней мере, для перевёртышей. Весь день они трудятся в улье или собирают любовь на вылазках — всегда есть чем заняться.
Причём чем быстрее они обрабатывается пони, тем меньше шансов быть раскрытым, тем более обычно сбор любви не занимает много времени.
Спать днем? Неслыханно. Но, очевидно, эти пони так и делали.
Не могу поверить, что ты никогда не слышал про “дрёму” -, сказала Рэйнбоу Дэш, ошеломленно, — Я думала, все пони знают, что это! — только вот она не знала, что Санклок не пони.
«Как я мог об этом не слышать?» –, подумал перевёртыш, – «Разве я не научился всему, пока был с пони?»
Этот “дневной сон” начинает казаться довольно привлекательной штукой, особенно когда головная боль также начинает постепенно возвращаться.
Вздремнуть. Это мне сейчас не помешает... — медленно протянул он.
Вздремнуть никогда не помешает! — сказала пегаска, — Ну, знаешь... Приляг, или что-то типа того. Вот так дремлют. Это довольно просто! — она подлетела к ветке, с которой недавно упала, – Я, пожалуй, продолжу дремать. У меня тут всё по расписанию!
Санклок смотрел на пегаску, пока та не исчезла в листве, а затем перевёл взгляд на землю под деревом.
Вздремнуть, хм… — сказал он про себя. С дерева вновь раздался тот странный звук. Теперь стало ясно, что то был храп Рэйнбоу Дэш.
Вздремнуть казалось неплохой идеей. Голова болела, а сон обещал это исправить.
С другой стороны, ещё надо было вернуть Эплджек ее сумку и спросить, можно ли как-нибудь еще помочь яблочной пони и пополнить баланс доверия...
Но опять же, голова болела, да и утром его довольно грубо разбудили. Эплджек скорее всего не станет ругать Санклока, если тот немного поспит.
Перевёртыш разлёгся на земле и склонил голову. Несмотря на храп Рэйнбоу Дэш, в саду было довольно тихо. Гораздо тише, чем в улье. Перевёртыш подумал, что задержаться здесь будет не так уж и плохо. Надо было решить только пару проблем: как сохранить маскировку и где найти источник любви для питания.
К слову о любви. Санклок явственно ощутил, что небольшое количество любви витало в воздухе. Она была как и вчера: свободная, без явного источника. Она не могла исходить от Рэйнбоу Дэш, так как та спала; других пони вокруг тоже не было. Странно.
Рог Санклока светился, пока перевёртыш, закрыв глаза, втягивал в себя любовь. Чуть больше, чем было в прошлый раз, но все равно мало. Надо было найти какую-нибудь ничего не подозревающую парочку.
«Точно, так и сделаю, но только после полудня» -, подумал он. А сейчас он просто прикроет глаза на секундочку, и скоро снова будет свежий, как огурчик. Всего на секундочку…
Вот ты где! — кто-то внезапно воскликнул.
Санклок подскочил.
Что? Я не сплю! Я просто моргнул!
Из листвы выглянула голова Рэйнбоу.
Чегось? — сонно пробурчала Дэш.
Подошла Эпплджек.
Мы уж потеряли тебя! — сказала она Санклоку.
Неужели я так долго сюда шёл? — Перевёртышу пришлось подавить зевок.
Ну, — начала Эплджек, почесывая затылок, — Тебя как два часа уж нет. Счас почти вечер!
Санклок бросил взгляд на Рэйнбоу Дэш, а та, в свою очередь, просто пожала плечами. Неужели он спал несколько часов? А казалось, просто прикрыл на мгновение глаза. Однако, перевёртыш чувствовал себя гораздо лучше.
Похоже, я… заснул?
Ну, ты хотя б донёс книгу. — отметила Эплджек, заметив пустую сумку на спине Санклока.
Ага. Мы... мило побеседовали с Твайлайт Спаркл и Спайком. — сказал он. Если, конечно, под «милой беседой» подразумевать «самую ужасную встречу в его жизни». Ну, хоть головная боль почти прошла. Тот, кто придумал дрему, был настоящим гением.
Так шо ж ты тут делал? — спросила Эплджек.
Рэйбоу Дэш внезапно выскочила из дерева.
Я показывала Санклоку, как дремать.
Она гордо выкатила грудь колесом.
Ведь я, бесспорно, мастер в этом виде спорта!
Эплджек странно на нее взглянула.
Что? — возмутилась Рэйнбоу Дэш, – Это не так просто, как кажется!
Не спорю, — сказала Эплджек, поворачиваясь к Санклоку, – Мы скоро будет ужинать. Ты идёшь?
Ты живешь у Эплджек? — спросила Рэйнбоу у Санклока.
Тот кивнул.
Эта добрая пони приютила меня. — ответил он.
Перестань, любой бы на моем месте так поступил, — покраснела Эплджек, — Мы же не могли оставить тебя в Вечнодиком Лесу.
Ты был в Вечнодиком Лесу? — недоверчиво переспросила Рэйнбоу Дэш.
Перевёртыш снова кивнул.
Ну и стальные же у тебя нервы!
Перевёртыш-изгой на секунду прервался.
Э-э, ага, — скривился он.
Так, мне пора домой, — улетая, сказала Рэйнбоу Дэш. Голубая пегаска развернулась и улетела, бросив через плечо, — До встречи!
Эплджек помахала ей вслед. Санклок машинально повторил за земнопонькой. Дом. У него же был дом, верно?
Пошли ужинать. — сказала Эплджек и направилась домой. Перевёртыш беспрекословно поплёлся за ней.
Спустя какое-то время, Санклок добрался до амбара. Войдя, он снял очки и плащ и, глубоко вздохнув, бросил на самодельную кровать.
Он сбежал с ужина при первой же возможности. Еда не была такой вкусной, как вчера. Санклок даже не помнил, что именно было на столе. В голове осталась только одна мысль: Дом. Что есть его дом?
Точно не улей перевёртышей. Изгнанник даже не помнил, в каком направлении находится этот улей. Да даже, если бы вспомнил, не было веской причины для того, чтобы королева Кризалис приняла его обратно.
Был ли этот амбар его домом? Или сады “Сладкое яблочко”? Санклок поднял копыто, чтобы посмотреть на него. Точнее сквозь него. Перевёртыш провел языком по зубам. Клыки.
Не будь маскировки, пони ни за что бы его не приняли. Они были очень добры с ним, и это было, в некотором роде, приятно. Пони оказались не такими уж и плохими, как он думал раньше. Но он по-прежнему перевёрыш, а они пони. И если кто узнает об этом, его где-нибудь запрут.
Оставалось два варианта на выбор: найти что-нибудь крайне полезное для улья и вернуться или держать маскировку до конца времен. Помимо всего этого, он нашел довольно приемлемый источник любви.
Оба варианта были одинаково невозможными. Санклок зарылся под плащ, служивший ему одеялом.
— Во что ж я влип? — спросил он себя, медленно погружаясь в сон.