Fallout:Equestria. Heroes of the past
Глава 4. Позор и слава
Написалось случайно, когда продолжение, не ведаю. Ошибки предыдущих глав исправляю.
— Знаешь, тут очень много тайн.
Черная осторожно ступала по крошащемуся полу, ее мягкие и тяжелые лапы разбивали мелкие камушки в пыль. Я не рисковала идти по такому полу и летела на уровне большой морды Черной.
— Вот только доступ у нас есть к малой части. Выберем одно — уничтожим другое, — сухой, надтреснутый голос мутанта трагичным эхом отдавался от голых стен. — Так уж получилось, что если мы проникнем в один из цехов, остальные будут тут же уничтожены. Мы не хотим брать на себя подобную ответственность. Наше дело малое — выжить.
Одинокая лампа под потолком дико мигала в попытках осветить хоть что-то болезненным светом.
— Какие здесь есть цеха и что там можно найти? — я постучала копытом по ядовито-зеленой двери. Та была такой толщины, что даже Черная вряд ли смогла бы ее выбить. Что за ней скрывается? Селестия знает. Жутковатое место, если честно.
— Есть оружейный. Мейнхеттен поставлял хорошие турели на магических зарядах. Только, боюсь, все заряды давно испарились, а турели проржавели. Но это лишь мои догадки. Есть цех боевых машин – любопытное место, кстати. Есть химический цех. Яды, бомбы химическое оружие, стимуляторы, боевые наркотики. И оттуда можно попасть в специальное отделение Министерства Мира. Мало кто знает, чем там занимались. И что там можно обнаружить, — Черная слегка понизила голос. Вообще, интонации ей давались с трудом. Черная выдавливала слова так, словно ей было больно это делать или она плохо знала язык. На самом деле ее словарный запас — как научный, так и бытовой, был огромен. Во времена войны Черная была одной из первых голов научного и военного мира. Профессора Ленди Брейн знали все. Она частенько мелькала на телевидении и в газетах — всегда предельно собранная, в белоснежном халате и за красными стеклами очков. А в один день она буквально растворилась. Министерство Морали красиво затерло скандал, приключившийся с Ленди и ее ближайшими помощниками. Даже я не знала, какие опыты случайно узрела Принцесса Луна. Главным было то, что после этого профессор Брейн и восемь ее приближенных "погибли от отравления газом по зебринской диверсии". Так говорили. Так нужно было говорить. Принцесса Луна обратила на несчастных ученых свой гнев и свою магию. Она обратила их в жалких собачонок, страдающих от вечных хворей и кошмаров. Страшное наказание — запереть великий разум в молчаливое слабое тело. Вообще, заклинание вечной трансформации было под запретом. Видимо, Принцесса действительно нашла что-то, выходящее за рамки. Опыты над зебрами? Новый вид смертельной магии? Жар-бомбы, уничтожающиеся силой мысли? Брр. Я не хотела этого знать, определенно. Мой шкаф со скелетами и так был переполнен. Когда пали бомбы, и Мейнхнттен накрыло магическим огнем, ученые, обращенные в зверей, сидели в крошечной комнате этого огромного завода-склада. Антирадиационные щиты успели активироваться в большинстве цехов. Но безумные взрывы перевернули банки, канистры и склянки со всевозможной дрянью. Этот коктейль убивал все живое, пока не стек по трубам к безмолвным ученым. Магия и химия мешались и уродовали их — каждого по-своему. Они увеличились в росте раз в шесть, один — и того больше. Двое слились в омерзительного двухголовое чудовище. И все они заговорили. Точнее, закричали. И кричали, пока не сорвали голоса, пока не стали кашлять кровью и давиться собственным хрипом. Поэтому до сих пор им больно говорить и даже думать о разговорах. Девять ученых были запечатаны в огромном здании, заполненном отравой и трупами. Чудо или извращенная судьба не позволили им умереть там.
Голос Черной — лохматой угольной собаки – был пропитан болью. Только она и могла хоть поддерживать разговор. Одна из "сиамцев" в приступе ужаса просто откусила себе язык. Белый пес-гигант Максви разорвал себе горло, пытаясь найти смерть, а теперь стыдливо прикрывал меховой жилеткой дыхательные трубки и кучу проводов, позволяющих ему жить. Остальные говорили. Если пару сиплых слов в день можно было назвать разговором. И вот в такую компанию меня и моего железного друга занесло. Я уже не боялась их, как при первой встрече. В конце концов, я прошла войну! Меня не пугали они сами. Пугало то, что это с ними сотворили. И то, что помочь им было нечем.
— Можешь побродить здесь. Если решишься вскрыть что-нибудь, скажи мне или Максви. Если пожелаешь, можешь полностью уничтожить это место и нас заодно. Это твое право, Министерская Кобыла.
Я в недоумении посмотрела на удаляющегося мутанта. Неужели мой некогда высокий чин все еще имеет такую значимость?
По следам в пыли я двинулась вслед за Черной — меня мучил еще один вопрос. Я догнала ее в самом начале еще одного громадного зала, опирающегося на массивные колонны.
Зал меня пугал. На бесконечных столах и конвейерах лежали провода, куски металла и пластика, шурупы, крошечные болтики и всякий мусор. Черная говорила, что все это части для пони и роботов. Мейнхеттен лидировал в создании имплантантов, соперничая с Хуффингтоном, который неизвестно где доставал огромное количество донорских органов. Но хоть Хуфф и греб битсы на этом, приделать железную ногу было проще, чем пришить новую из плоти и крови. Поэтому этот завод тоже получал неплохие деньги от Министерств Мира и Технологий. МВТ особенно ценили боевые имплантанты — после появления армий киберзебр об техногенных улучшениях перестали говорить шепотом и с недоверием.
Мне повезло, что целый стенд всевозможных глазных имплантантов был цел. Из лучших моделей Черная и создала мои новые. Креплений для позвоночника, ребер и крыльев тоже было полно, но, слава Селестии, провести мне полный апгрейд Черная не решилась. Но явно этого очень хотела, это точно. Я ненавязчиво поинтересовалась, почему же с таким арсеналом целая куча докторов (пусть и мутантов) не смогла сделать что-то нормальное с моей ногой, а не скреплять ее кучей железа, нитей и супер-клея. Черная в ответ на это мрачно взглянула сначала на меня, потом на стеклянный атриум в конце зала. На стене атриума была надпись, что кожные, ушные и копытные отсеки находятся дальше.
Атриум выглядел так, словно внутри взорвалась кисельная жар-бомба.
Густо-зеленые слизистые подтеки покрывали стекло и пол внутри, и все это горело бледным некромантическим огнем. Около десяти пони в истлевшей форме охраны тупо бродили внутри, распахнув рты. С пожелтевших зубов и раздувшихся синих языков стекала горящая зеленая слюна. Иногда они стремительно срывались с места и кидались на стекло или на своих же собратьев, кроша зубы и копыта.
— Мы уже полвека не решаемся идти туда. Не пошли и в этот раз, хоть и было зачем. Я могла бы сделать новую кость из искусственного крыла, залила бы хирургическим пластиком и даже выкрасила бы твою новую ногу в голубой, но ты теряла много крови, а у нас заканчивались обезболивающие, — сочувствия в ее голосе не слышалось, но не было и равнодушия. Скорее это был холодный интерес — с таким же коллекционер накалывает на булавку новую бабочку. Это было неприятно. Я буркнула что-то недовольное и поспешила уйти в мрачный лабиринт переходов и мостиков.
Я еще несколько раз облетела коридор, подолгу буравя взглядом каждую из дверей, пытаясь понять, есть ли за ней что-то ценное. Круто было бы уйти отсюда с парой танков или хоть с мега-пушкой. Химией я никогда особо не увлекалась – это уже область Твайлайт. Но слова о наркотиках и бомбах меня взбудоражили. Перспектива ходить с мешками, полными наркоты и химического оружия выглядела заманчиво. Еще в военное время с продажи одних боевых наркотиков пони могли иметь столько золота, что в нем можно было бы купаться. Кажется, я начинаю улавливать ценности Пустоши!
Я влетела в главный зал, все еще с трудом управляя поврежденным крылом, и чуть не вляпалась в винтовую колонну. Надо как можно быстрее восстановиться, или летать в броне, с пушками и сумками я просто не смогу. Ну, или буду врезаться во что-нибудь на каждом вираже. Не круто.
— Максви! Вскройте для меня скорлупку химического цеха, — проорала я белому псу. Я хотела эффектно затормозить прямо возле него, но крыло опять перестало слушаться, и я с хрустом щебня проехалась по полу. Лицом. Бо-о-ольно.
— Тогда запрись в комнате. Нас тряхнет, — прохрипел у меня над ухом мутант и потащился к тяжелой панели с кучей мигающих кнопок. Да уж, немногословно.
Пегас на экране моего Пип-Бака недовольно скорчил мордочку, напоминая мне об очередном падении. Я показала ему язык и резво потрусила к своей комнате. К Дискорду крылья.
Взрывы были ощутимыми. С потолка рухнул огромный кусок штукатурки. Если бы не защитное поле Уилла, моей голове пришлось бы несладко. Но серая полупрозрачная сфера меня надежно укрыла. Даже странно, что несчастная штукатурка была единственным последствием. Хотя, думаю, она отвалилась бы, стоило мне только чихнуть.
— Какого сена уничтожение ДВУХ цехов не устроило маленького Армагеддона? Где кровь и разрушения?! — с негодованием воскликнула я.
— Ты не видела, как спроектировано это место? По типу звезды! Каждый цех примыкает к основному зданию с помощью коридора. Что бы ни произошло в одной части, никак не повлияет на остальные.
А, ну да. Все так просто. Я просто не любила такую «распластанную по земле» архитектуру. Монстр из бетона, пронзающий своим шпилем облака, вот это по мне! Ладно, пора проверить наших ученых. Ну, и то, что мне преподнесет химический цех.
Я шустро пробежала по серому коридору с невероятно толстыми стенками. Четыре двойных двери с шипением пропускали меня все дальше.
Цех был огромен. У строителей этого места точно была гигантомания. Чуть живое мигающее освещение кутало высокий потолок и углы в неприятный сумрак. Канистры и бочки со всевозможными наклейками и предупреждениями громоздились друг на друге. Эти жуткие колонны были прочно связаны тросами, но некоторые все-таки развалились. Пип-Бак нервно защелкал, стоило мне приблизиться к разноцветным неиспаряющимся лужам. Ни у кого не завалялось антирадиационного костюма? Не хочу третье крыло отрастить.
— Мы приберемся здесь, не волнуйся, — прохрипела Черная. На ее боку были синие капли, и они… разъедали ее тело! Черная даже не морщилась от того, что эта жижа буквально жрала ее! Ладно. Не буду вмешиваться. И лезть в синюю лужу.
Вообще-то, мне здесь даже нравилось. Котлы и колбы, яды и противоядия… О нет, я становлюсь яйцеголовой! Разбираться с содержимым бочек я предоставила мутантам. Приятно было видеть, как в их глазах появился огонек. О да, они определенно были в своей стихии. Как и я. Ведь я была в таинственном месте, по которому мне было разрешено лазать и искать крутые вещи. Мое внимание привлекла неприметная дверь с розовыми бабочками. Как ни странно, она была заперта. Тайны не отдаются просто так в любое копыто. Я твердо верила, что маленький терминал, проверив отпечаток копыта, сетчатку глаза и голос, откроет мне путь.
«Доступ пользователю ___#Рэйнбоу Дэш#___запрещен.»
Я даже села на круп от удивления и возмущения. Бабочки на двери явно указывали на принадлежность к Министерству Мира. То есть, то, что за этой дверью, формально принадлежит Флатершай. Моя лучшая подруга имела от меня секреты? Теперь я точно должна туда проникнуть.
— Черная! Не могла бы ты пустить меня сюда?
Мутант бегло осмотрела дверь и терминал, потом осторожно вытащила какую-то канистру и щедро плеснула из нее на дверь. Оранжевая жижа, как живая, набросилась на нее. И просто сползла вниз, растворив менее прочный пол, бетон и землю. Я с опаской заглянула в яму, которая превратилась уже в тоннель.
— Надо же. Мощнейший сплав, — Черная задумчиво почесала подбородок лапой с растопыренными розоватыми пальцами. – Тогда план Б.
Она выудила из-за бочек маленькую склянку из темного стекла. Название было просто непроизносимым. Черная отправила пару капель себе в рот, еще пару размазала лапой по горлу.
— Ленди Брейн, — властным, твердым и высоким (прежним!) голосом произнесла она в микрофон терминала. Устройство быстро просканировало отпечаток ее огромного пальца и сетчатку глаза.
«Доступ пользователю ___#Ленди Брейн#___частично разрешен. Для предотвращения возможных нарушений данным лицом будет активирован робот-часовой. Вы можете ознакомиться с параграфами разрешенных лично вам действий.»
С часовым мы не церемонились. Еще одна канистра с рыжей жидкостью быстро устранила соглядатая.
Отдельное помещение Министерства Мира выглядело намного хуже остального цеха. Оно было больше всего похоже на заброшенный склад-архив, по которому прогулялась шайка рейдеров. Шкафы с бумагами и планшетами, вероятно, разворотило во время бомбежки. Было дико влажно, поэтому большая часть листов просто гнила. А еще воняло тухлым мясом. Я перелетела за ряды шкафов и столиков местных клерков. Дальше тянулась конвейерная лента, заляпанная кровью. Через каждые несколько метров над ней висело по жуткому роботу, вооруженному пилами, скальпелями и механическими руками. Весело.
Стеклянные витрины возле стены покрылись сетью трещин, но не развалились на куски. За трещинами я с трудом угадала какие-то жутковатые силуэты. Лишь некоторые из них напоминали пони.
— Я работала здесь, — прохрипела Черная. Ее голос опять стал надтреснутым и глухим. – Мы пытались создать механические органы для пересадки их раненым. Но этим занималось чуть ли не все Министерство. Основой нашей работы была Клетка.
Она обрушила свои лапы на многострадальную витрину. Стекло не выдержало и осыпало нас осколками.
На жутких распорках крепились тела – и совершенно целые, и полностью выпотрошенные, и наполненные чем-то вязким. Все они трубками были соединены с бугристым… булыжником? Короче, с какой-то штукой, упакованной в несколько слоев пленки и плавающей в пакете крови. Меня передернуло. Кровь давно уже засохла, а мерзкий мясистый комочек продолжал ерзать, пытаясь найти свежей.
— Это – лучший образец Клетки, созданный нами, — продолжила Черная, указывая на комок. – Слишком громоздкий для размещения в тело пони. Но все же идеальный. С постоянной подпиткой из крови Клетка смогла оживить это...
Лапа Черной сдернула толстый целлофановый пакет с одной из распорок. И я не удержала завтрак в животе.
По-сути, это был кожаный мешок, сшитый из шкур пони. Голова у чудища отсутствовала, только нелепо торчал широкий стальной хребет. В тело были словно вплавлены пружины, образующие ноги и руки с чудовищными зажимами вместо пальцев. Большой кусок кожи был отогнут и зажат хирургическими щипцами. Изнутри монстр был заполнен золотистой вязкой жидкостью. Клетка идеально подходила по размеру, чтобы пройти в разрез.
— Луна прознала об этом... опыте. Глупышка. Так и не поняла, что мы могли бы создать уникальных солдат, которых убить могло бы только распыление на атомы. Клетка перемещается по всему телу. Никто не может знать, где именно она сейчас. Пробитая любым оружием кожа моментально восстановится, потому что Клетка заполнена талисманами регенерации. Пока Клетку не распотрошат, тело будет жить. Ради таких суперсолдат нельзя было пожертвовать парой пони? Да, для опытов нам нужны были здоровые тела. Зато, если бы мы улучшили наши разработки, уменьшили бы Клетку!.. Мы смогли бы оживить даже мертвых. Падшая армия, бессмертная и не ведающая пощады! Война была бы выиграна мгновенно.
Я отшатнулась от Черной. В ее глазах уже горел огонь фанатика. Луна наверняка тоже слышала эту речь. Честно, будь я единорогом, тоже бы кинула сейчас в Черную заклинание.
— Ох, прости меня, Дэш. Я обещала себе забыть об исследованиях. Но, кажется, уже живу ими.
Черная хвостом смахнула осколки с пола, вновь набросила пленку на монстра и, видимо, собралась вырвать Клетку из оков трубок.
— Черная, если я разрешу тебе попытаться усовершенствовать Клетку и помогу с... материалами, вы поможете мне выйти отсюда самым крутым пегасом на Пустоши и разобраться хоть с каплей дерьма? — неожиданно даже для себя тихо выговорила я.
Мутант с удивлением посмотрел на меня.
— Мы больше не в Эквестрии. Пустошь морали не знает, — твердо сказала я, стараясь убедить и Черную, и собственную совесть.
Неделя выдалась безумной не только у меня. Черная гоняла по поручениям всех, кто оказывался в поле ее зрения. До сегодняшнего дня я, в основном, таскала бочки с веществами. Ну, и прибиралась. Все чаще мне хотелось просто пролететь с огнеметом и избавиться от мусора быстрее.
К нам заходил Дон, но под конец нашего разговора мне все больше хотелось лягнуть его. У меня не было ни единой крышки — Черная потратила их все на Мед-Х и лечебные зелья. И занудный жеребец тут же стал вредным торгашом, не уступившим мне даже самой захудалой брони. Ладно хоть не потребовал чек за возмещение ущерба после Кьют-Тейла.
Черная вернула конвейер к жизни, и я впервые увидела, что радтаракана можно не только раздавить копытом, но и крайне осторожно расчленить. Нет, я определенно не хочу оказаться на этом конвейере.
Сегодня нас с Уиллом отправили на поиски материала. К сожалению, пони нужны были живыми, поэтому о винтовке пришлось забыть. На маленьком верстаке я собрала из подкопытных материалов игломет. Черная отказалась обмазать иглы чем-нибудь усыпляющим, заявив, что каждая капля любой дряни на заводе ей крайне важна. Зато посоветовала вырвать железы из хвостов пары мантикор и сварить из них парализующий яд. Так что винтовку я с собой все-таки захватила. Конечно, после пожара она пострадала... но лучшего у меня ничего не было, как не было и крышек для покупки новой экипировки.
Эквестрианские мантикоры и раньше были смертельно опасны. И сейчас рядом со мной не было Флаттершай, которая бы успокоила зверюгу. Уилл бесшумно двигался рядом со мной, но турель его была опущена. Она была настроена на дезинтеграцию. Мне не нужен был прах из мантикоры.
Пару бродящих гулей я убила из пистолета. Патронов к нему было полно, в отличие от бронебойных винтовочных. Но я сомневалась, что 10-миллиметровые пули смогут существенно навредить мантикорам.
Поводов, чтобы любить Пип-Бак было все больше. В нем оказался встроенный Л.У.М., как у Уилла. Бульвар Славы, по которому мы сейчас продирались, был полон красных меток. Правда, как оказалось, в большинстве своем, это были всего лишь блотспрайты. Мерзкие жучки были очень быстрыми! Но Пип-Бак преподнес мне еще одно чудо — З.П.С. Селестия знает, зачем его разработкой занимался Стойл-Тэк. В Стойле не должно быть опасностей, серьезнее рад-тараканов. Хотя, после рассказов Дедули, я уже не была в этом так уверена. Короче, я просто заходила в режим З.П.С. и, наслаждаясь застывшим временем, отправляла по паре выстрелов в блотспрайтов.
Уилл активировал поисковое заклинание и посоветовал не тратить патроны, протянув бейсбольную биту. Хех, даже с подбитым крылом я показала блотспрайтам, что такое скорость. Я носилась среди них, иногда направляя свои удары через З.П.С. В конце концов, я осталась на улице одна среди крылатых трупиков и вся покрытая желтоватой жижей. Фу-у-у. Мне срочно нужна ванна! Быть покрытой кровью дракона — это престижно. И круто. Ботспрайтское дерьмо было по шкале крутости намного и намного ниже.
Я запрыгнула в один из домов. На меня оторопело уставилось два рейдера. Но ничто не остановит меня на пути к ванне! Я просто отправила им в лица несколько ударов битой и рванула дальше. Я выбила ногой раковину, разлетевшуюся по всей ванной осколками, и взлетела над ледяным радиоактивным гейзером. ПипБак нервно щелкал, но мне было плевать! Я снова была чистой, а не... Липкой.
Рейдеры валялись без сознания. Я совершенно спокойно их обчистила. Немного крышек, импульсная граната, жалкая броня, ржавый нож и... Тефпонский боевой топор? Серьезно? Они обшарили исторический музей?! Ладно, плевать, я просто приберу к копытам топорик. Его боевую мощь ПипБак оценил значительно выше, чем у моей биты.
Когда я закончила, Уилл ловко спеленал раздетых и безоружных пони в сеть и с довольным жужжанием потащил их к заводу. Я же направилась дальше по улице, поглядывая на Л.У.М. Мантикорье гнездо должно было быть поблизости, если верить словам Черной.
— Кис-кис-кис, — тихонечко пробормотала я, нервно хихикнув, и поправила боевое седло с винтовкой. И вдруг все взорвалось.
Почему вокруг меня все горит и взрывается, а на голову падают тяжелые вещи?
— Зебринское отродье, ни с места! Оставь свое мерзкое оружие и дождись смерти! — прокричало мне несколько динамиков. Пока я вылезала из-под кучи металлолома, на меня уставилось как минимум три ствола турелей. Л.У.М. окрасился красными полосами.
Я понятия не имела, с чего вдруг меня, чистокровного пегаса, приняли за зебру. Затем я перевела взгляд на винтовку... Затертые полосы и золотистая надпись "Цезарь-Разрушитель". Та-ак. Какого сена она вообще была в понивилльской библиотеке? Древняя зебринская винтовка. Замечательно.
Интересно, турели просто лазерные или с дезинтегратором? Вопросы отпали сами, когда кусок асфальта под моими копытами превратился в розовую теплую пыль. Я выпустила изо рта удила боевого седла и пустила через З.П.С. несколько пистолетных очередей по турели. Никакого урона ей это не нанесло, зато активировалось еще больше боевых машин по всей улице! Мир вокруг меня потонул в розовых и зеленых магических вспышках. Я попыталась укрыться за старым автомобилем, но спешно сменила это укрытие, когда соседняя машина взорвалась. Выбросив ядерный гриб дыма. ПипБак яростно защелкал. Я вытащила из потрепанных сумок Рад-Х и лечащее зелье. Хоть я и была ловкой, несколько сильных ожогов дымились на моей шкуре.
Мусорный бак, за которым я сидела, безумно нагрелся. Очередная розовая вспышка обратила его в пыль. Я вновь вошла в З.П.С. и пальнула из винтовки в четыре турели с дезинтеграторными картриджами. Бронебойные тяжелые пули оказались хороши — три ствола с гудением опустились. Четвертой я перебила движущий механизм, и она, повернувшись, принялась расстреливать стену дома. Ну, остался еще десяток-другой турелей, прожигающих мне шкуру... Хотя бы, в пыль не обращают.
Я чуть не взвыла, когда на несколько мгновений все турели замолкли, а потом зеленые лучи сменились розовыми! Я безумно скакала по улице, дергая удила и посылая редкие выстрелы. Еще несколько турелей замолкло. Вот только мне это не особо помогало, и патронов осталось девять. Я уже хотела метнуться вверх, к облакам, где точно стала бы легкой мишенью, как вдруг две турели рядом со мной с легким хлопком обратились в пыль.
— Бей по синим проводам на стенах, — прогудел знакомый голос. Металлический пони стоял внутри своего щита, изредка отключая его и посылая лучи из своей турели.
Я скинула сумки и боевое седло, зажала изящный боевой топор в зубах и ринулась к ближайшей турели.
Увернуться от луча.
Ударом ноги отбросить от себя дуло.
Ударить по проводу.
Турель смолкла. Соседняя была взорвана Уиллом. Третья досталась мне. Это была игра. Смертельные соревнования с хорошим другом. А я не любила проигрывать.
Зачищенная улица выглядела жалкой. Большинство машин превратилось в металлолом, мусор вывалился из ящиков, а куски асфальта просто валялись обугленными то тут, то там. И все это перемешивалось с розовой пылью, от которой мне постоянно хотелось чихнуть. Сама я была покрыта ожогами. В пылу сражения я почти не замечала боли, но теперь тихонько выла, поливая пузырящуюся кожу лечебными зельями. Шерсть и гриву сильно опалило в некоторых местах. Уилл слабо дымился — одна турель успела продырявить его ногу. Благо, вокруг было полно металлолома, который робопони укладывал в специальный контейнер. Его нога чуть светилась, ремонтируя сама себя.
У меня остался последний винтовочный патрон, дюжина 10-миллимитровых и немного почерневший боевой топор. И лишь 3 зелья. И я все еще не нашла мантикор. Печально. Как оказалось, на одной крутости в Пустоши долго не продержаться.
— Дэш, сверху!
Уилл предупредил меня слишком поздно. Жуткие львиные когти схватили меня поперек живота и потащили вверх. Скляночка от зелья жалобно звякнула и разбилась. Скорпионий хвост ударил по Уиллу, отшвырнув того куда-то.
Маникоры сами меня нашли.
Один из пистолетов я с ноги снять не успела. Ловко развернувшись в жутких лапах мантикоры, я сделала три выстрела почти в упор ей в подбородок. Дробовик тут сработал бы лучше, но одна пуля смогла превратить мозг чудовища в кашу. Зверь взвыл в агонии и выпустил меня. Я зависла в воздухе, глядя на улицу и мертвую мантикору. Еще две, рыча, вышли из тени небоскреба. Сомневаюсь, что этих я смогла бы завалить так легко. Тот, который схватил меня, был детенышем! Можно было вытащить Уилла и драть копыта оттуда поскорее, но дурацкие мантикоры тоже были летунами!
Мантикоры залезли на покореженный небесный фургон. И тут в моем мозгу словно случился Радужный Удар. Я ринулась вниз, к боевому седлу, и направила последний выстрел в маленькую коробочку под дном фургона. Спарк-генератор.
Второй раз за день все взорвалось. Удача наконец меня оставила, и я приземлилась крупом на осколки склянки из-под лечебного зелья. Переливающийся зеленым гриб поднимался от фургона. От мантикор остались куски. ПипБак бешено защелкал. Уровень радиоактивного заражения полз к желтой зоне. Перед глазами у меня летали зеленые кексики, а в ушах звенело.
Ладно, признаю, не лучшая моя идея.
Уилл бодро двинулся к останкам мантикор, выдирая из их хвостов ядовитые железы.
О, Селестия, как же мне плохо. На войне я таких трюков не проворачивала. Больше никогда не буду ничего взрывать в опасной близости от собственного тела.
ПипНога щелкала. И чесалась. Кажется, только крылья могли меня поднять. Вяло взмахивая ими, я потащила собственное тело почти по земле к упавшим седельным сумкам, царапая грудь и живот об рваный асфальт. Этот крошечный путь отнял последние силы. Пыльными и окровавленными копытами я выудила лечебное зелье и Мед-Х. Божественная магия потекла по мне, быстро заживляя раны и отгоняя боль. Пелена, застилавшая сознание, пропала. Это было так же приятно, как расчистить ради друзей небо за 10 секунд.
Перед носом возник сияющий Уилл и опустил на землю скляночки с уже готовым парализующим ядом. Великолепно! Можно забыть про охоту на сильных... злых... огромных... зверей. И побегать за глупыми, бессмысленными рейдерами.
Я кое-как поднялась на копыта. Голова кружилась и отзывалась тупой болью после каждого движения. Пока Уилл охранял меня, я принялась обмакивать дротики в яд. Эта нудная и долгая работа позволяла мне не думать (от мыслей болит голова!), а целебной магии — закончить латать мое бедное тело.
Взять дротик, осторожно опустить в склянку, вытащить, подуть на него, убрать в карман сумки.
Когда я закончила, у меня было ровно 43 парализующих иголочки, готовых надолго вырубить любого. Веревками я приделала самодельный механизм к боевому седлу. Очень надеюсь, он не развалится, иначе из оружия останутся только копыта и топорик. Ну, и Уилл. Интересно, если его швырнуть в толпу рейдеров, скольких он раздавит?..
Это было странно, но вечерний Мейнхеттен словно вымер. Мне уже хотелось нарисовать на крупе здоровенную светящуюся мишень и громко позвать всех рейдеров и мародеров сюда! Нет, правда, сейчас я была до абсурда слабо вооружена. Замечательная зебринская винтовка (не думала, что скажу такое) погибла при взрыве. Пистолет остался только один, и патронов почти не было. Дротикомет был... Забавным. Убить им кого-то было бы даже глупо. Зато при мне все еще был наикрутейше острый боевой топорик, оказавшийся потрясным в бою.
Л.У.М. засек несколько красных точек. Радтараканы. Я даже вздохнула от разочарования. Двое выползли из светящейся лужицы, полной магического огня. ПипБак удовлетворенно защелкал. Я, не задумываясь, с разбега прыгнула на их панцири. Больше никто сунуться ко мне не решился.
Я поразительно быстро привыкла к новому порядку вещей. Собственно, гибель Эквестрии я видела своими глазами, но за мной гонялся грифон-убийца, а радиация кишки выворачивала, поэтому на скорбь времени не оставалось. Сейчас же я словно была вовсе не в своем мире. Доктор доказал мне, что есть и другие. И Пустошь я упорно не хотела отождествлять с Эквестрией. Я запретила это себе. Минестерская Кобыла и лидер Шедоуболтов не имеет права на слезы, сожаления и душевную боль.
Не думай о друзьях. Не думай о тех, кто воевал рядом с тобой. Не думай о тех, с кем ты не простилась.
Я пыталась, я делала все! Но возле вокзала, куда так часто прибывал Понивилльский поезд, привозя меня и моих друзей, я не выдержала. Ноги сами подкосились, и я медленно повалилась на бок, заходясь в беззвучном плаче. Мне словно не хватало воздуха. Да и как я могла дышать без друзей? Пинки, ЭйДжей, Твай, Рэр, Флатти, Спайк. Я знала, что чувствовала. Тоску. Я бы отдала крылья только за то, чтобы быть с ними. Если я умру сейчас, будем ли мы вместе? Ни разу за время войны я не думала о смерти. Она была близко, я встречала ее каждый день, но каждый раз я лишь махала ей копытом и летела дальше. Было трудно терять кого-то из Шедоуболтов. Но мы были удачливы, и смерть редко заглядывала к нам. А теперь смерть была пьяна от крови, а я тащила ее на себе, сгибаясь от тяжести и усталости.
Я хотела встать и идти дальше, чтобы никто не упрекнул меня в слабости. Но сильную маленькую пони в моей голове завалило тысячами скелетов и тел, затопило кровью и черной скорбью.
Из этого комара меня вытащило прикосновение холодного железа к носу. Я медленно открыла глаза. Уилл пытался подтолкнуть меня куда-то выключенной турелью. Я непонимающе взглянула на него. От слез все расплывалось, но я увидела, как робопони указал на кричаще-розовые турели. Вокзал охранялся Министерством Морали. Я сама не заметила, как доползла почти до входной двери, вновь раня живот и ноги о битое стекло на дорожке. Стоило мне преодолеть еще полметра, и турели бы отправили меня к Богиням. Я чуть не совершила ужаснейшую глупость из-за своей слабости. Волна отвращения взметнулась во мне.
Я резко поднялась и отлетела из зоны поражения. Свежие порезы неприятно ныли и кровоточили. Я сжала зубы и метнулась вперед, в слепой ярости вырвав все три турели из гнезд еще до того, как они успели среагировать. Потом я пушечным ядром влетела в огромное стекло панорамного окна вокзала. Оно уже было покрыто сетью тончайших трещин. Против меня шансов у него не было.
Когда стеклянный дождь посыпался на пол, я была похожа на окровавленный шар ненависти. На меня ошалело уставилась кучка рейдеров. Один даже выронил из зубов шприц, готовый пустить ему по телу наслаждение.
В меня вгрызлась дробь, мимо уха просвистел нож. Я видела зебр, накаченных боевыми наркотиками. Сейчас я голыми копытами дралась отчаяннее и смертоноснее их. С плакатов на стене грустно смотрела Флаттершай, умоляя быть лучше. Но лучшее, на что я была способна сейчас — ломать кости варварскими движениями.
Когда ярость в груди перестала клокотать, я наконец замерла. От меня чуть ли пар не шел. В ноздри наконец ударил запах крови, а очередные раны дали о себе знать. Я упала на бок. Простреленная нога была этим очень довольна. Где-то рядом загудел Уилл, собирая тела живых и мертвых в сеть. Он ушел бесшумно.
К телам, лежавшим рядом со мной, робопони не притронулся.
Сжав зубы, я поднялась на ноги и обшарила рейдерские тайники. Дробовик, пистолеты, ножи. Все в отвратном состоянии. Может, Черная починит. На грязном матрасе валялась потрепанная пластинчатая броня. Она была мне маловата, но сойдет.
Чуть живая от усталости, я долетела до завода. Хорошо, что я пегас, Селестия, спасибо. Дороги были или перегорожены обломками или заняты теми, с кем я встречаться вообще не хотела. Огненный закат догорал, под крышами кто-то неприятно копошился. Я была безмерно счастлива, закрыв за собой тяжелую надежную дверь.
— Твоя эмоциональная нестабильность ставит под угрозу успешное выполнение заданий. И твою жизнь, разумеется, тоже, — после двух дней молчания прогудел Уилл, когда мы стояли у плиток и помешивали наркотическое варево в котлах. Черная ради меня решилась на эксперименты со старыми рецептами.
— Ты только сейчас решил меня отчитывать? Как-то медленно для супер-компьютера, — я даже не подняла головы в его сторону, хотя навострила уши.
— Я анализировал ситуацию, мир и их влияние на твой рассудок. Разрабатывал курс терапии.
— Чего?! Не-е, мне не нужен психоаналитик-железяка. Ни за какие радуги на это не подпишусь, — я так сильно качнула стол, что в котелок упала какая-то банка. Она с шипением расстворилась, а над маслянистой поверхностью всплыл дымчатый радужный гриб. Запах был такой резкий, что меня до костей пробрало.
— Что ты туда кинула? Хочешь сорвать весь эксперимент? — Черная возмущенно протопала к котелку и наклонилась над ним. — Стоп. Радужный консервант? А неплохо.
Мутант помахала лапой над дымкой, с бормотанием добавила что-то еще, и варево из болотно-зеленого стало прозрачным с радужной маслянистой пленкой.
— Пусть все выкипит. Пар собрать в конденсаторы, — командным тоном приказала она и отправилась колдовать над остальными котлами.
— Что с тобой сделать? — тупо спросила я у кипящей жижи.
Уилл деловито отпихнул меня железным крупом и закрыл котелок крышкой с толстой трубкой.
— Еще один яйцеголовый. И ты не будешь копаться у меня в мозгах!
— Это не обсуждается. Посмотри список задач.
Я с фырканьем ткнула в ПипБак. "История минувших дней: найдите напоминания о Флаттершай, Эпплджек, Твайлайт, Рэрити и Пинки". Карта вся покрылась маркерами.
— Да ты издеваешься?! — я со всей силы впечатала копыто ему в грудь — пластина немного прогнулась. — Мои. Друзья. Умерли. Это и так давит со всех сторон, а теперь и ты добавил. Хорошая терапия, помощник хренов!
— Ты чуть не повредила мне мозг. И я всегда был лучшим помощником, пусть и вторым.
У меня в голове шестеренки задвигались в направлении ошеломительного понимания, но я даже рта раскрыть не успела. Пластины на груди Уилла с шипением разошлись, и перед моими глазами предстало иссохшее тельце совы с головой в сияющем камнями и лампочками шлеме.
— Совелий, — выдохнула я.
— Я не был неудачным проектом. Твайлайт не могла не сохранить меня. А без Спайка ей было слишком трудно. Тело робомозга, разработки МТН, магия — и вот он я, СОвелий-123. Если бы не ты, мозг бы вскоре отказал без отладки.
Я плюхнулась на круп и смотрела, как вновь сходятся черные пластины. Эпплджек тоже превратила Вайнону в робомозг. А Ангел накачивался наркотиками до полной неуязвимости. За Гамми ухаживали в лучшем питомнике аллигаторов. Только злобная зверюга Рэрити однажды не встала с шелковых подушек. И Танк, мой бедный дружище Танк. Что он делал, когда Клаудсдейл разлетелся на кусочки? Черепахи живут долго. Но не переживают конец света. Я тряхнула головой, отгоняя мысли и сочувственно постучала Уилла-Совелия по железной спине.
Черная снова испортила лиричный момент. Она соскочила откуда-то с мостков. Ее глаза лихорадочно блестели.
— Мы сделали не просто Дэш. Это двойной Дэш! УльтраДэш! Сила, скорость, восприятие, скорость передачи возбуждения между нейронами — все гораздо выше.
— Только не заставляй меня снимать рекламные ролики, — буркнула я и стала набивать сумку принесенными Черной ингаляторами. На красном пластике уже блестел радужный след. УльтраДэш, ха.
Тяжелые сумки давили на спину, а от неудобной брони все чесалось. Я проверила крошечный боезапас своего последнего пистолета и вылетела на туманную улицу Мейнхеттена. Только из-за меня Дон все еще был в городе и каждое утро вытаскивал свою повозку на торговую площадь. Ее давно уже охраняли грифоны-наемники, поэтому для караванщиков это было вполне безопасное место. Если они платили, разумеется. Дон весело болтал с бурым молоденьким грифоном, когда я спикировала прямо перед его навесом. Дюжина грифонов тут же направила на меня оружие, но я помахала пустыми копытами, и они успокоились. Дон приветственно заулыбался. Мы стукнулись копытами, и я кинула сумки на прилавок.
— Новый продукт. Опробован, безопасен, улетен, — я широко ухмыльнулась. — УльтраДэш. Сорок крышек за штуку.
Дон с сомнением хмыкнул, но сумки раскрыл и пересчитал ингаляторы. Грифоны заинтересованно тянули головы.
— Ладно, беру, — единорог спрятал сумки под прилавок и выудил из маленького сейфа два звенящих мешочка. На каждом аккуратно было выведено: "1000".
Стоило мне убрать крышки, грифоны и несколько пони тут же выстроились в очередь.
— Если дело пойдет хорошо, дам знать. И буду ждать новую партию. Можешь пока посмотреть товары.
Я сунула нос под прилавок и сняла холстину с кучи оружия. Винтовку я потеряла, но боевое седло все еще было в порядке. Крышек хватило на хорошее ружье и на пополнение боезапаса. И еще я скупила все лечащие зелья и бинты. Надоело кровью истекать.
УльтраДэш разошелся быстро. Грифоны на безумной скорости носились по небу и, кажется, за ними оставался радужный след. Дон светился от счастья от количества крышек и на радостях подарил мне новенький кастет. ПипБак он мне чуть не оторвал вместе с ногой, разглядывая его. А еще потыкал куда-то, и дурацкие стрелки-полоски в моей голове наконец стали почти приятно-зелеными. И карта опять расцвела кучей меток. По-моему, до войны в Эквестрии было гораздо меньше интересных мест.
Я тащилась обратно к заводу, медленно летя над красивыми виадуками Лунных Колец. Солнце светило из-за Тенпони-тауэр, и вокруг башни был слепящий круг света. Я засмотрелась.
Вокруг ног обвились веревки и стремительно утянули меня в мешанину разрушенных зданий. Я не успела даже вскрикнуть от удивления. Я видела пони. Много красивых пони. Мир потух в радужной вспышке.