Маяк

II

Наступило утро. Пони проснулся и, подтянувшись с зевком, открыл глаза. Перед ним всё тот же невзрачный потолок, который ему приходится видеть чуть ли не каждый божий день. «Пора вставать», — говорит он сам себе ещё сонным голосом и поднимается с кровати.

Вчерашний шторм благополучно миновал. Никому из кораблей, к счастью, не понадобилась помощь маяка.

Краем глаза пони посмотрел на огонь. Пламя почти погасло, однако заправлять лампу по-новому было глупо: уже утро, и корабли могут спокойно обойтись и без света маяка. К тому же смена Догла подходит к концу и вскоре его должен сменить его сменщик. «Интересно, сколько уже там натикало?» — задался пони вопросом и направился к винтовой лестнице.

Спустившись, жеребец оказался в комнате, являющейся и кухней, и кладовой, и прихожей одновременно. Он подошёл к крану, чтобы налить себе стакан воды, и в этот самый момент из-под стола выбежала мышь, которая, увидев пони, сразу же скрылась где-то в углу, под полкой.

— Ох, Святая Селестия, где я работаю! – с тоской протянул Догл. – Где там Геральда носит? Уже… — Пони взглянул на часы. – Уже почти десять, где этот старик?

Догл присел на стул и стал терпеливо ждать, покуда придёт его сменщик.

Капли воды из крана медленно, но в то же время и очень противно барабанили по металлическому корпусу умывальника; стрелка часов делала круг за кругом, сопровождаемая томительными аплодисментами механизма. И, наконец, по полу опять пробежала серая мышь – последняя капля терпения Догла.

— Хватит! – крикнул Догл и стукнул копытом по столу. — Надоело, сколько можно его ждать? – Жеребец снова посмотрел на часы и после заявил: — Всё, достало. Моя смена уже закончилась, а его всё нет и нет. Если что-нибудь случится, то это будет его проблема, а не моя! – с этими словами пони резко встал и быстро направился к выходу.

Погода на улице стояла неплохая: светило солнце, по небу гуляло несколько туч, дул несильный, но холодный ветер. Пони вздохнул полной грудью и отправился в город.

Дорога, изрядно размытая вчерашним дождём, шла через высокогорное, однако весьма открытое место — любой ветер превращался в ужасный, пробирающий до костей ледяной поток, и даже солнце не способно было согреть беднягу. «Проклятье, опять ветер поднялся!» — злобно проворчал Догл, начиная постукивать зубами. Лёгкий плащ не мог никак бороться с усиливающимся ветром, и поэтому единственным спасением было движение, движение вперёд, прочь с горы.

Через полчаса Догл уже был у себя дома, в своей скромной лачуге, которая не могла похвастаться ни изысками, ни даже нормальными обоями. Ни кола ни двора, избушка на курьих ножках и ещё много разных фраз можно было употребить, при описании жилища Догла, однако смысл в любом случае останется неизменным. И к сожалению, позволить себе что-то большее пони пока что не мог, он и так еле сводил концы с концами.

— Уже почти двенадцать, — недовольно произнёс жеребец и подошёл к печке.

Он достал единственный чугунок и к своему сожалению обнаружил, что суп прокис – теперь его только на выброс.

— Ну замечательно! – крикнул жеребец и со злобой пнул крышку чугунка. – Моя жизнь катится коту под хвост. – В животе у него заурчало, и он, сделав обречённое лицо, произнёс: — Ладно, на дне рожденье у Луки поем, а пока нужно чем-нибудь таким перекусить.

Пони окинул взглядом кухню. Чистый стол и заведомо пустые полки удручали. «Эх, надо было хоть хлеба купить по дороге… Теперь идти… А может быть, всё-таки что-нибудь найду?» — подумал Догл и решил слазить на печь и проверить, мало ли. Как оказалось, сделано это было не напрасно: пони всё-таки сумел отыскать немного съестного. В небольшом мешке, что стоял в уголке, повезло найти сухофрукты. Из них можно было бы и компот сварить, но Догл предпочёл их просто съесть – фрукты оказались весьма вкусными.

— Ничего так, вкусно, — сказал Догл, пережёвывая высушенные дольки яблок и груш. – Кстати, вроде как у меня где-то был мешок и побольше, или это тот?.. Да нет, вряд ли, тот-то я прекрасно помню: он гораздо больше этого. Вот только где он? Хм… Кажись, он был где-то под кроватью. Да-да, именно там! — Пони слез с печи и зашёл в комнату.

Комната эта была столь пустой — почти никакой мебели, лишь старый шкаф да кровать! — что сразу же складывалось впечатление, будто Догл жил в ужасной нищете. Так, по сути, и было — с этим не поспоришь, лишь только можно сказать, что сам Догл относился к этому нормально. Он, конечно, пытался как-то улучшить своё положение, однако небольшой оклад смотрителя маяка и трата денег на ухаживание за одной кобылкой, которое, к сожалению, пока не приносило своих плодов, не позволяли выкарабкаться из этой ямы.

Подойдя к кровати и заглянув под неё, пони к своему великому счастью обнаружил там большой мешок. Он был весь в пыли и грязи, однако оказался почти полным. Правда, некоторые сухофрукты покрылись плесенью, но большая их часть всё ещё была пригодной для еды. «Хоть что-то хорошее!» — подумал Догл и улыбнулся. Он решил, что не стоит больше хранить мешок здесь и поэтому перенёс его на печь. А затем, изрядно повеселев, он взглянул на часы.

Сегодня у друга земнопони Луки был день рождения, ему исполнялось двадцать пять лет (ровно столько же было и Доглу). И к своим ещё относительно юным годам Лука сумел достичь немалых высот: у него было три дома, своя кузница и пекарня, а также какое дело в Мэйнхэттэне, о котором Лука пока что упорно умалчивал. Лука часто уезжал из этого захолустья в большой город, знал многих известных и влиятельных пони и даже, поговаривают, имел связи в столице! А вот Догл даже из родного города ни разу не уезжал, и если ещё сравнить их капиталы, то вырисовывается ясная картина о чудовищной социальной пропасти между ними. Так что вообще удивительно, как Лука, имея такой достаток, мог водиться с таким «оборванцем», как Догл? Но как бы там ни было, сегодня у Луки день рождения и Догл на него приглашён.

До начала праздника оставались считанные часы. И Догл, причесавшись и надев новый чёрный плащ, решил выйти из дома пораньше.

Погода на улице испортилась: поднялся сильный ветер, по небу в спешке проплывали «тяжёлые» тучи, а солнце лишь изредка пробивалось сквозь серую пелену. «Как бы дождь не начался! А за ним и до шторма недалеко! — подумал Догл и невольно вспомнил о маяке. – Надеюсь, Геральд дошёл… Он ведь редко опаздывает… Пойду-ка я лучше до него дойду, всё равно почти по пути». Догл направился к дому Геральда – старого земнопони, второго смотрителя маяка. Тем временем погода испортилась окончательно – не хватало лишь дождя для «полного счастья». И хотя Догл мало верил в какие-либо суеверия, сейчас он воспринял это как дурной знак.

— Эй, Догл! – позвал земнопони чей-то приятный, женский, знакомый голос.

Жеребец остановился и увидел её: молодую нежно-голубую пегаску с длинной, прекрасно уложенной кремовой гривой. Это была она — та, за которой Догл так старательно ухаживал, но пока ещё не получал никаких симпатий в ответ. Однако сейчас ему показалось, что что-то изменилось в её голосе, изумрудном взгляде и улыбке, словно появилось какое-то новое чувство, которого не было ранее.

— Привет, Хопи, — сказал Догл с улыбкой. – Как дела?

— Привет, всё нормально. Ты к Луке?

— Да… то есть нет… не совсем… — растерялся жеребец. – Хочу к Геральду заскочить, проведать его.

— Ну блин… — жалобно протянула кобылка и лицо её погрустнело. – А я хотела тебе предложить вместе пойти к Луке, а то одной скучно.

— Со мной? – не поверил Догл. Его лицо сначала исказилось в смятении, а затем засияло от радости.

— Да, но раз ты занят…

— Пошли! — вдруг резко выпалил Догл, да так, что кобылку чуть ли не передёрнуло; затем жеребец успокоился и договорил уже спокойным тоном: — Я хотел сказать, что с радостью с тобой пойду.

— А как же Геральд?

— Геральд… — задумался Догл и посмотрел на виднеющийся вдалеке маяк. – А Дискорд с ним! Завтра к нему зайду, не столь важно.

— Ну, ладно. Тогда пошли, — сказала Хопи, и пони вместе направились к дому Луки.

Погода немного улучшилась, однако ветер слабее не стал.

— Брр, холодно сегодня, — сказала кобылка и слегка прижалась к Доглу. У того вдруг ёкнуло сердце от неожиданного прикосновения, а ощущение нежного тепла кобылки взбудоражило воображение. «Неужели получилось?» — пронеслась мысль в его голове. Он посмотрел на Хопи и увидел, что она слабо улыбалась. И вот, ловким движением копыта, Догл укрыл своим плащом трясущуюся пегаску.

— Спасибо, — ласково прошептала она, прижимаясь к телу жеребца. Итак, укрывшись одним плащом, пони направились дальше.

Через полчаса Хопи и Догл дошли до дома Луки. В отличие от земнопони Лука жил в трехэтажном особняке. Роскошь и богатство так и пестрили на всю округу. Никто из соседей не мог похвастаться хоть чем-то подобным. Вот все соседние дома и безнадёжно меркли на фоне особняка Луки.

У входа всех гостей «встречали» два крепких земнопони: оба они были одеты в черные костюмы, которые, однако, почти не сковывали движения, хотя и казались очень плотными. Проходя мимо них, Догл и Хопи ощутили на себе два неприветливых, полных недоверия взгляда, из-за чего кобылка ещё крепче прижалась к жеребцу. Однако, несмотря на такой холодный приём, внутренний двор особняка приятно удивил: всё кругом как будто изменилось и стало вдруг улыбаться новоприбывшим гостям, даже погода и та похорошела. Казалось, что здесь был какой-то другой, совершенно иной, прекрасный мир, радующий своими красками и доброжелательностью. Маленький прудик с чистой, как слеза жеребёнка, водой; мощёная дорожка, блестящая словно серебро; беседка, точно из детской сказки, даже трава казалась зеленей! Что же до гостей, то они, те пони, что уже пришли, пока что не спеша прогуливались по дворику, ожидая, пока хозяин позовёт всех в дом. Хопи и Догл решили не выделяться из толпы.

— Красиво живёт, ничего не скажешь, — верно подметил жеребец и добавил: — Если средства позволяют, то почему бы и не жить на широкую ногу?

— Соседи, наверное, обзавидовались.

— Уж я-то точно! – иронично согласился жеребец и грустно улыбнулся.

— Деньги — не главное в жизни.

— Да, не главное, — согласился Догл, — но без них чертовски тяжело.

— Одному – возможно, — сказала Хопи и вылезла из-под плаща Догла.

Она подошла к прудику и, сев у края, несколько раз провела копытом по кромке воды – рыбки сразу же расплылись в разные стороны и попрятались кто куда. Догл подошёл к Хопи и сел рядом. В водяном отражении он увидел игривую улыбку кобылки, отчего и сам улыбнулся. После подвинулся поближе и обнял пегаску копытом, а она в ответ положила голову ему на плечо. Так они и сидели, разговаривая и смотря на свои отражения, пока не появился хозяин дома.

Лука вышел на крыльцо и поприветствовал собравшихся гостей за то, что они удостоили его своим визитом. Говорил он складно, уверенно и чётко, точно читал с листа. После Лука пригласил всех в дом, обещая каждому незабываемый вечер, а сам остался ждать на крыльце, покуда не зайдёт последний из гостей. И этими последними оказались Хопи и Догл. Увидев старых друзей, Лука приветливо улыбнулся (впервые за это время), из-за чего его глаза (один мутный, слепой, а второй тёмно-красный) немного испугали пару. Лука и раньше выглядел не особо приветливо — чёрная шерстка и короткая серая грива всегда отталкивали — но сейчас, когда единорог ослеп на один глаз (Лука не говорил ни слова на эту тему), его вид казался воистину устрашающим. Впрочем, в его коммерческой деятельности это было ему только на копыто.

— Привет, Догл, Хопи, давно вас не видел, — сказал Лука приветливо, однако и серьёзно. – Надеюсь, что мой последний праздник вас не разочарует!

— Последний? Ты уезжаешь? – спросила Хопи.

— Да, переезжаю в большой город, Мэйнхэттэн.

— Уже наскучило наше захолустье? – в шутку спросил Догл.

— Да нет, если бы. Работа. Тяжело, понимаешь, жить в одном городе, а руководить в другом… — начал Лука объяснять, и компания вошла в дом.

Лука не скупился и отметил свой последний день рождения в родном городе с размахом. Песни, танцы и веселье лились ручьём – никто из гостей не остался равнодушным. Каждый смог найти себе развлечение по душе. И даже самые ярые критики, побывавшие на многих праздниках, которые устраивал Лука, в одни голос твердили, что этот – самый шикарный! Однако сколько денег было спущено в этот день одному только Дискорду известно! Впрочем, никого из гостей это не волновало: банкет был не за их счёт; все просто веселились и отрывались по полной. Всё казалось идеальным. И разве что только одна погода подвела. Разразилась небольшая буря (значительно уступающая вчерашнему шторму), которая, однако, не смогла помешать пони веселиться. Но один гость всё же переживал. Догл никак не мог избавиться от противного чувства внутри. «Эта совесть, — говорил он: — Чтоб её Дискорд побрал! Не даёт покоя! Чего она вообще ко мне привязалась?.. Подумаешь, не сходил да не проведал старика? Что я – нянька ему?»

— Ты чего это хмуришься? – с улыбкой спросила Хопи, подбежав к жеребцу. – Пошли, сейчас Лука будет речь толкать. Хотя, если подумать, она навряд ли будет интересной, так что можно и чем-нибудь другим заняться… Что с тобой?

— Со мной? – спросил Догл, словно выйдя из транса.

— Да-да, с тобой. Что-то не так? – в голосе кобылки промелькнули нотки волнения.

— Нет, что ты! – ответил Догл с улыбкой. – Просто задумался… Пошли!

Хопи с лёгким недоверием посмотрела на жеребца, но затем, хихикнув, вновь вернула себе прежнее легкомыслие. А Догл, подумав, что сможет завтра, после торжества, навестить Геральда, последовал примеру кобылки и продолжил веселиться!

Вновь заиграло и повеселело на душе у Догла, и лишь только один тусклый огонёк тревоги на фоне тьмы торжества маячил где-то вдалеке. Но пони не обращал на него никакого внимания и вместе с Хопи продолжал веселиться.