Стальные крылья: Огнем и Железом

Глава 16-2:"...и медные трубы".

Прибытие в замок вышло каким-то будничным. И дело было даже не в собравшейся у ворот толпе, большую часть которой составляли самые любопытные пони, желавшие узнать все быстрее газет, и не в назойливых репортерах, орущих свои вопросы мне прямо в морду; и уж точно дело было не в магниевых вспышках примитивных ящичков-фотокамер, слепивших глаза. Дело было в отсутствии близких, и не в последнюю очередь моих офицеров, в числе которых был бы и Хай. Но он находился в Мэйнхеттене, и явно был занят куда более важными делами, нежели встреча своего Легата, которым ему вскоре предстояло стать самому, и это добавило грустную нотку в этот погожий морозный денек.

Дворец встретил меня более радушно, своей обычной разодетой толпой. Но весь путь по его коридорам я прошла, шаря глазами по сторонам и внутренне содрогалась под сотнями взглядов. Казалось, каждый из них проникал сквозь косую челку, прикрывавшую левую половину мордочки, острым крючком проходясь по огромному шраму, обезобразившему меня так же надежно, как отрубленное крыло. Оттягивавший угол рта в вечной сардонической усмешке, он шел через щеку и бровь, мешая не только глядеть на себя в зеркало но и питаться, заставляя окружающих содрогаться от отвращения, когда я с хлюпаньем пыталась втянуть в себя еду или питье. Среди грифонов полученные в бою увечья были делом нередким, а уж среди северян – даже обыденным, поэтому никакого ажиотажа среди них по этому поводу не наблюдалось, лишь добавив к образу жуткой Иллюстры еще одну значимую черту. Но это там, на окраине мира, между двух государств. А в Эквестрии… Да, не раз и не два мне приходил на ум тот офицер из генштаба, которого я видела перед войной – как он жил, как смирился с тем, что окружающие, включая меня, с болезненным интересом таращились на его обезображенную морду? Почему он не попытался исправить это с помощью магии? Не хватило денег? А может, по примеру меня, он посчитал это неизбежной расплатой за все совершенное на войне, отдавая все силы и средства своим сослуживцам и подчиненным, считая, что они достойнее него получить всю помощь, которую им готова была оказать страна? Вряд ли кто-то, кроме него, знал ответ на этот вопрос, но признаться, вступив на ковровую дорожку, я была готова сбежать, и если бы не прочие высокопоставленные гости, сопевшие мне в хвост, то точно слиняла бы куда-нибудь, под шумок, постаравшись найти того бедолагу, чтобы задать ему самый сакраментальный для меня вопрос.

Как жить дальше.

Принцессы приняли меня в летнем зале. Высокие арочные потолки, огромные стрельчатые окна и ряды тонких, белоснежных колонн придавали наполняли его светом и легкостью, а продольные прямоугольники темных и светлых плит на полу представляли зал визуально длиннее, чем тот был на самом деле, заставляя тронное возвышение теряться где-то вдали, на фоне триптиха из громадных окон, стекла которых были затканы зимним инеем, рисовавшем на морозном стекле причудливые узоры. Разделенный пополам большими дверьми, он дарил своим посетителям прибежище от дневного зноя, своими мягкими, пастельными цветами, от приглушенного голубого до мягкого пурпура, смягчая лучи дневного светила – но в тот день эти спокойные, не бросающиеся в глаза цвета вызывали пульсирующую, ноющую, раздражающую боль в покалеченной скуле, заставляя табуны мурашек скакать по спине под порывами невидимого, но осязаемого сквозняка. Что ж, похоже, принцессы были мной недовольны, заранее подготавливая меня к более чем холодному приему – но мне почему-то казалось, что это был бы закономерный итог всей моей жизни, начавшейся с большого разочарования, и закончившейся не менее громким скандалом.

С другой стороны, я могла бы гордиться собою, ведь мало кто мог бы похвастаться предком, попавшим в историю из-за того, что подложил всемогущим диархам жирную свинью.

Увы, мои надежды на то, что все пройдет быстро и закончится безболезненно, не оправдались, и раскрывшиеся двери явили мне зал, в конце которого, на возвышении, украшенном вазонами с экзотическими цветами, стояли сразу три аликорна, одобрительно глядевшие на мою фигурку, запнувшуюся в дверях.

— «Все готово?» — едва слышно, сквозь зубы, проговорила я, старательно глядя вперед, чтобы не видеть фигуру, семенившую рядом со мной. Скрипучий голос и костистое тело никуда не делись, и мой собеседник, дважды являвшийся мне в Королевствах грифонов, вновь отыскал меня, как и обещал, представ передо мною в образе жилистого, желчного старикана, словно мумия, обтянутого тщательно ухоженной, но уже не поддающейся никакой краски и магии шерстью неопределенного цвета. Такими же были выцветшие, неопределенного цвета глаза и покрытые мелкими сколами копыта, однако дорогое пальто и костюм, не хуже завязанного замысловатым узлом галстука давали понять окружающим, что старика еще рано списывать со счетов, и крови попортить окружающим он еще успеет. Не знаю, как смог он попасть во дворец, но на одном из поворотов я заметила, как он присоседился к процессии, неся с собой уже знакомую мне корзинку, и незамеченный никем, проскользнул вместе со мной в тронный зал, ведя на хвосте еще парочку таких же, как он, сухощавых мегер, при взгляде на которых на ум сразу приходили мысли о строгих экзаменах, неподкупных проверках, и сверке годового баланса. Державшие себя подчеркнуто строго, они держались за его спиной, приготовив блокноты, перья и какой-то массивный портфель, словно собираясь представить какие-то доказательства, или стенографировать намечавшийся разговор.

Хотя я с трудом представляла себе, что останется после нас, когда принцесса все же заглянет в корзинку.

— «Я предпочитаю всегда быть готовым» — проскрипел старикан. Я решила не вдаваться в подробности, и не выяснять возраст и пол этого существа – в конце концов, все, что останется от нас, это пепел, который совочком и веником сметут в одну общую, не слишком большую могилку. Или урну, если Ее Высочество решит, что на каминной полке в ее кабинете не хватает именно урны с прахом одной пятнистой пегаски, притащившей свой прощальный подарок на торжественную церемонию возвращающегося посла.

«В конце концов, должен же у нее быть собственный кабинет?».

Принцессы были в зале не одни, и рядом с розовой дылдой я заметила белую, чересчур мускулистую ранее, а теперь обзаведшуюся едва заметным, но уже намечающимся брюшком, белую фигуру бывшего капитана дворцовой стражи, с непонятным выражением глядевшего на меня своими голубыми, слегка навыкате, глазами. Интересно, и какой дурак или слепец мог подумать о вашем родстве, Твайлайт? Жаль, но присутствие матери и Шайнинг Армора, и в особенности Кадензы все осложняло. Я предпочла бы последовать данному мне совету, и подсунув корзинку под нос Ее Солнцекрупия, встретить разразившийся шторм в одиночестве, не втягивая во все это мужа, детей и родных, позволив ей самой решить мою судьбу. Но судьба распорядилась иначе, и при взгляде на свою цель я вдруг ощутила не злобу, не жар обжигающей ненависти, а какую-то тягучую, ленивую неприязнь, похожую на дуновение ветра с ближайшей помойки. Уже скоро мы должны были отплатить друг другу, подбив окончательный баланс всего, что совершили за этот год, и при взгляде на ее ухоженное, красивое тело я вдруг подумала, что это даже неплохо – на один-единственный, краткий момент вдруг оказаться вершителем судьбы этого величавого аликорна.

Нужно было только донести корзинку до возвышения.

— «Ваши Высочества…» — дойдя до положенного мне по протоколу места, я остановилась за пять шагов до ступеней, и склонилась в положенном по этикету поклоне, старательно следя за положением крыльев, шеи и ног. Судя по скользнувшему по мне одобрительному взгляду Луны, я сделала все правильно, и успела усмехнуться про себя, предчувствуя неоднократные напоминания о том, как полезно бывает выбросить птенца из гнезда для того, чтобы тот полетел, и сам, на своей собственной шкурке, научился тому, что никак не могли вбить в его глупую голову родители и учителя. Наверняка она посчитает полезным этот опыт нахождения при чужом дворе, и я мимоходом вспомнила о традициях знатных семейств отдавать своих отпрысков с юных лет ко двору сюзерена, чтобы те, в компании таких же юных пажей, с юных копыт и когтей могли обучаться всему, что должен знать любой благородный пони или грифон, своими талантами и умом пробивая себе путь наверх, под благосклонным взглядом сеньора. Видимо, мать рассказывала мне об этом не просто так, под видом сказки для не желающих засыпать жеребят, и мне оставалось лишь признать, что она была права во всем, как бывает прав строгий родитель, лишь по прошествии многих лет вдруг предстающий перед ребенком не тираном и самодуром, а строим и любящим учителем, давшим ему все, чем гордился теперь его отпрыск.

— «Наш верный посол» — благосклонно кивнула мне белоснежная принцесса. Розовая промолчала, хотя я уловила брошенный на меня острый взгляд, сверкнувший из-под ресниц – «Твое возвращение и просьба об аудиенции возбудили неложный наш интерес... А где же тот, что отправился в Грифус чуть ранее?».

«…способный занять нас между завтраком и полуденным приемом настоящих послов».

— «Я счастлива приветствовать вас, Ваши Высочества» — поежившись от мысли о том, что на карьере Мейджик Флейвора можно было поставить не просто жирный крест, а просто забыть о ней, как о каком-нибудь симулякре^[7], четко отрапортовала я, не давая смутить себя, и забыть о положенных по этикету словах. Что ж, похоже, судьба неудачливого единорога была решена, раз уж принцесса заговорила о нем даже не в третьем лица, а словно о какой-нибудь вещи или персоне, чья личность не значит уже ничего – «И готова дать подробный доклад обо всем, что увидела, услышала и узнала при дворе короля грифонов, Его Высочества Килтуса фон Гриндофта Третьего. К большому сожалению, предыдущий полномочный посол Эквестрии в Грифоньих Королевствах, Мейджик Флейвор, настолько самозабвенно отдавал всего себя той службы, которой так настойчиво алкал, что не выдержал, и слег, простудившись с приходом зимы, которая, как известно, очень рано наступает в горах. Лишь тяжелая болезнь, о которой он писал еще полгода назад, не дала ему возможности хоть на коленях, но приползти в этот зал, припадая недостойными устами к вашим ногам».

«А также фингал под глазом, которым закончился наш «разговор по душам», состоявшийся перед отбытием из Королевств».

— «Отрадно видеть пони, отдавший целиком и полностью себя избранному делу, полагая на это все свои силы и помыслы» — торжественно покивала Луна. Ее взгляд, казалось, пронзил мою отросшую гриву, прикрывавшую, по примеру принцесс, левую половину мордочки, отчего мне стало не слишком уютно при мысли о том, что это могло быть сочтено или прямым подражательством, или откровенной насмешкой, а не жалкой попыткой скрыть свою жуткую рожу – «И даже если заболеет вдруг горячкой, или иной какой проказой, то лишь во благо то пойдет, а не в укор».

«Загонят в Каладан. Или Иглгард» — подумала я, успев прикинуть, куда могут сослать задолбавшего их до печеночных колик отпрыска высокородных семейств. Если уж принцессы говорили о ком-то столь отстраненно, то судьба бедняги была уже решена. Конечно, если можно было доверять словам того сотрудника дипломатического корпуса, что сопровождал принцессу во время предыдущего визита в королевства грифонов – «Нет, пожалуй, слишком близко. Куда-нибудь в Надиру, консулом. А то и помощником консула париться на жаре».

Нет, мне было абсолютно не жаль этого неглупого, в общем-то, молодого единорога. Конечно, неглупым он мог казаться исключительно мне, ведь на фоне остальных я, в силу возраста и экстравагантности происхождения, не обладала образованием вообще, не говоря уже про обучение в каком-нибудь частном пансионе для юных единорогов, где отпрыскам богатых и влиятельных кланов прививают самый непрогрессивный, по нынешним временам, взгляд на окружающий мир. Особенно, когда во весь рост встает вопрос выбора между политическими амбициями клана, и выполнением поручения на службе принцесс. Конечно, ссора с теми, кто обеспечивает, поддерживает, и по сути, является источником всех благ – дело не сильно умное, и чреватое многими проблемами, но… Надо же понимать, на кого задумали хвост задирать! Поэтому я без особенного пиетета пообщалась со старым послом, найдя время лишь после того, как закончилась эта безумная битва против выползшего из-под земли существа.

— «Король Гриндофт Третий прислал нам благодарственное письмо, в котором высоко оценил нашу помощь» — с какой-то мечтательной, и показавшейся мне очень двусмысленной усмешкой сказала Селестия.

— «И все?» — забыв о том, что по протоколу я должна была молчать, отвечая лишь на заданный мне вопрос, и по возможности как можно более кучеряво, вякнула я, удостоившись легкого движения материнской брови. Конечно же, она прекрасно все поняла, прочитав меня как раскрытую книгу, и даже если я уверила себя и остальных в том, что делала все бескорыстно, лишь по велению души, то почему-то в тот день, в этом легком и торжественном зале, я вдруг показалась себе бедной родственницей, воображающей, что оказала поистине королевскую услугу богатой родне, вынося за ними горшок. Да, аликорны мгновенно все поняли по одному только этому слову, по интонации моего голоса, а может быть, даже прочитали все те мысли, что вихрем взметнулись у меня в голове – я бы не удивилась, если бы узнала, что они поняли все задолго до того, как я вообще появилась в столице их королевства… Поэтому я прикусила язык, и опустила очи долу, спасаясь от ядовитого, ехидного взгляда розовой принцессы, облившего меня почти осязаемым презрением. «Знай свое место, дрянь!» — воспоминание об услышанной когда-то угрозе придавило спину бетонной плитой, когда мир, в который раз, доказал правоту этих древних существ, но теперь я лишь стиснула зубы, и гордо вскинув голову, послала в ответ как можно более вызывающий взгляд, подкрепив его презрительно дернувшимися ушами – «Прошу прощения, Ваши Высочества, но думаю, эта лаконичность происходит единственно от той благодарности, которую испытывают все грифоны и новый монарх к той поддержке, которую им оказала наша страна, а никак не из-за неуважения к тем усилиям, которые…».

— «Безусловно» — перебила меня принцесса, явно не собиравшаяся и дальше слушать мой монолог, переросший в тот бубнеж, на который сбивались все, кто имел честь или несчастье зачитывать долгий доклад, или же проговаривать протокольные, избитые фразы. Забавно, скажешь ты, Твайли, что я без запинки смогла оттарабанить такие сложные слова, да еще и почти без ошибок, но поверь, ты этому быстро научишься, когда будешь слышать их изо дня в день из уст своих подданных, или же проговаривая их сама. И то, и другое мне пришлось выучить на собственной шкурке при дворе грифоньего короля, и за эти полгода я навострилась выплевывать эти шаблонные фразы без какого-либо осознания сказанного, создавая просто фоновый шум для поддержания пустой и бесполезной беседы, не отвлекаясь от собственных мыслей. Видимо, о чем-то таком и подумала Луна, удостаивая меня легким одобрительным кивком, не нарушающим правила церемониала – «Так значит, ты полагаешь Грифоньи Королевства более незаботными, и не докучными для нас?».

— «Да, Ваше Высочество» — по церемониальной пышности и архаичности фразы я поняла, что это был официальный вопрос, подводящий черту под тем, чего я смогла достичь за эти полгода. Да, теперь я уже не боялась сказать себе, что это были мои усилия, моя борьба, моя кровь, мой пот и мои слезы, которые я бросила на алтарь той победы, которую будут помнить в веках. И я решила сохранить воспоминания о ней рядом с толикой гордости, которую только и могла себе позволить, понимая свою причастность к тому великому дню, когда пал Орзуммат. Его останки так и остались лежать в подземелье, в далеких горах, и я была уверена, что наши потомки превратят его в местную достопримечательность, известную на весь мир, возле которой, на табличке из чистого золота, будут высечены имена тех, кто сразил чудовище из изнанки этого мира – «Пришлось пересмотреть часть договоренностей, а еще часть – попросту придумать, или переписать, но думаю, что результат…».

— «О, я думаю, что у меня обязательно найдется время, чтобы прочитать об этом в подробном докладе» — вновь осадила меня принцесса, словно и не замечая, как я сбилась второй раз, получив самую настоящую выволочку, если судить по обычно доброжелательной манере общения, которой придерживалась белоснежная повелительница пони со всеми, включая истопника или портье. По морде матери, сохранявшей державное выражение на всем протяжении этого приема-доклада, прочитать что-либо было решительно невозможно, поэтому я ощутила, как по позвоночнику проползли первые капли пота, пока я пыталась понять, что же я делала не так – «Так значит, ты считаешь, что все вопросы с нашими соседями были решены?».

— «Мне кажется…» — я осеклась, заметив, как дернулась вверх бровь принцессы. Несмотря на благожелательное выражение, я поняла, что она ждала от меня совершенно иного, и только скрипнула зубамы, заметив веселящуюся розовую гадину, явно пребывавшую в восторге от публичной порки, которую мне решила устроить повелительница четвероногого народа – «Думаю, да».

— «Ты думаешь? Или все же мы можем быть уверены в этом?» — я ощутила себя ученицей, не сделавшей положенный к сроку урок, или забывчивой секретаршей, оставившей в конторе портфель с документами шефа – «Политика – вещь достаточно сложная, и в нашем положении мы должны быть уверены в своих суждениях, чтобы впоследствии не обнаружить задним числом, что совершили головокружительное количество оплошностей. Поэтому я спрошу тебя еще раз – ты уверена в этом?».

— «Да! На данный момент!» — выпалила я. Ощущение неправильности, нарастающее с каждым словом принцессы, усиливалось, зажигая в груди уголек – как давно я не чувствовала его? Как надолго забыла? Тепло превратилось в пламя, плеснувшее в грудь, и растекшееся по вздувшимся венам, и мне показалось, что мои крылья вновь загудели, как при битве у Драгонрича, окутываясь паутиной светящихся дорожек. Кто была я – политик? Или правительница? А может быть, чиновница с многолетним опытом работы в других государствах? Нет! Меня бросили на амбразуру, воспользовавшись тем, что было доступно в тот миг, поэтому я делала и сделала то, что считала необходимым, не оглядываясь на всяких там умных и опытных – где они были, когда я летела на север? Что поделывали, когда я стояла перед троном свергаемого короля, своей кровью, и кровью Графита платя за покой своей страны? Мне казалось, что пламя вышло из-под контроля, вырвавшись из-под попиравшего его копыта, и опалило захрипевшую глотку, полыхнув лепестками огня изо рта и ноздрей, когда я злобно рявкнула – «Да! Пока – да!».

— «Вот и хорошо» — неожиданно мирно закруглила разговор Селестия. Не обращая внимания на какое-то недоброе, недоуменно-гадливое выражение морды, которым одарила ее оставшаяся на своем месте Каденза, она шагнула ко мне с возвышения, буквально придавливая меня к полу кротким взглядом лавандовых глаз, за которым я научилась чувствовать волю, необоримую, как океан – «Ты же знаешь, что я всегда была готова довериться твоим суждениям, даже несмотря на некоторую экстравагантность в определенных вопросах, и если ты считаешь, что все вопросы с Грифоньими Королевствами решены, то мы можем считать этот вопрос исчерпанным, и полностью закрытым. Верно?».

— «Но ведь… Документы… Договоры…» — проблеяла я, ощущая, как вспыхнувшее пламя с шипением гаснет, боязливо прячась от доброжелательной прохлады огромных лавандовых глаз – «Я же должна о них доложить. Я наметила основные моменты, но…».

— «О, я полагаю, что остальное – все тонкости и сам процесс подготовки и подписания документов, можно доверить команде профессионалов. Я думаю, они разберутся, в чем ошибались монархи, и как можно сгладить шероховатости, чтобы двусторонние договора понравились всем» — с несвойственной ей беззаботностью качнула головой принцесса, не подозревая, с каким подозрением, недоумением и как мне показалось, откровенным недовольством глядела на нее розовая протеже богини. Тараканы в моей голове вдруг притихли, и только один, самый жирный, вдруг начал громко скрестись и с топотом бегать по голове, размахивая табличкой «Подмена?!», заставив снова, но уже пристальнее и без привычной оторопи, поглядеть на нависающую надо мною принцессу.

«Перевертыш? Или это Санни Смайлз решила, что со мною можно шутки шутить?!».

— «Как очень верно подметила Луна, в каждой вещи должен быть свой смысл» — опередила меня принцесса. Развернувшись, она медленно пошла по ступеням возвышения, абсолютно не заботясь о том, куда же делись те, кто вошел вместе со мной в этот зал – «За много веков дипломатический корпус Эквестрии успел стать надежной опорой трона, помогая мне улаживать конфликты без применения силы, усаживая за стол переговоров даже самых, казалось бы, непримиримых врагов. Увы, теперь мы видим, что спокойные годы, возможно, сказались не лучшим образом на достойных представителях столь важной и трудной профессии, как дипломат».

— «Они заросли жирком, сестра моя?».

— «Возможно» — улыбнулась чему-то принцесса, поглядев на сестру. Пропустив удар, мое сердце немного успокоилось и замедлило бег, когда я вспомнила про обещание, данное когда-то Селестии, а судя по спокойному виду Луны, передо мной был тот самый, нужный мне, аликорн, а не ее служанка-подруга, по штатному дворцовому протоколу, издревле называемая шутом – «Но в одном ты, несомненно, права – целых три конфликта за несколько лет нам приходилось решать не словом, но силой, и к сожалению, я вынуждена усмотреть в этом недостаток работы моих дипломатов. Думаю, им придется хорошенько поработать, чтобы вновь вернуть себе доверие пони. Что ж, тогда, если на этом все…».

«Полетят перья и гривы» — неожиданно для самой себя, я ухмыльнулась под прикрывающей мою мордочку гривой, почти забывая про перекошенный рот и щеку – «Так вот, значит, чего добились все те, кто так настойчиво домогался должностей и постов у принцессы! Все эти годы она уступала, получая взамен то, что ей было необходимо; делая вид, что не может сопротивляться давлению знатных кланов и родов, а теперь… А теперь ловушка захлопнулась, и все те бесталанные, безыскусные, жадные до власти и денег недоучки, решившие что смогут на равных говорить с аликорнами, падишахами и королями, почувствуют на своей шкуре всю тяжесть своих ошибок. И все это было почти на виду, прямо под носом – стоило только хорошенько подумать!».

Я тихо вздохнула, чувствуя, как легонько покруживается голова от осознания своей незначительности по сравнению с этим древним существом. Неужели я могла подумать, что смогла бы ее одолеть? Ее – дышащую, живущую этими интригами, чье имя служило синонимом хитроумия и загадочных планов!

«Соберись! Сейчас не время для восхищения!» - одернула себя я. Моя месть должна была свершиться во что бы то ни стало, ведь не зря я старалась, все это время, все эти долгие месяцы продумывая и оттачивая каждое движение, каждую реплику, каждое слово. Быть может, она что-то подозревала? Наверное, раз решилась встретить меня не одна. Понадеялась на навыки Армора? Быть может – этому здоровяку было достаточно просто на меня сесть, чтобы обеспечить переломами всех известных медицине костей… Но все же я решила идти до конца. Я не желала быть просто собачкой, которую можно походя пнуть, загоняя под лавку. Я не желала быть придворным посмешищем, а теперь еще и пугалом, объектом для жалости и презрительных взглядов.

Я не желала быть камнем, скользящим по темной воде.

— «Прошу прощения, тетушка» — промурлыкал голос Ми Аморе Кадензы. Несмотря на попытку состроить благодушную мину, ей было куда далеко до отточенной филиграни благодушной маски Селестии, или каменному спокойствию темного оникса Луны. Я поняла, что удар будет направлен именно на меня, поэтому приготовилась к продолжению, непроизвольно покосившись через плечо, на крайний ряд колонн, где в последний раз видела сопровождавших меня существ – «Но разве это все? Вот так вот просто на этом все и закончится?».

Голос молодой принцессы дрожал от негодования. Я понятия не имела откуда она взялась, сколько ей было лет, как складывалась ее жизнь, и отчего одно мое присутствие заставляло ее наполняться ко мне нескрываемой неприязнью. Быть может, это что-то было связано с какими-то взаимоотношениями между вами, Твайлайт? Не знаю, хотя при обдумывании этой мысли я снова и снова возвращалась к словам, сказанным когда-то Селестией о том, что во взаимоотношениях между аликорнами не бывает ничего простого.

Поэтому я стараюсь держаться подальше от вас. Без обид, хорошо?

— «Быть может, ты хотела бы что-то добавить, Ми Аморе?» — голос Селестии звучал как спокойный и мощный ручей, почти превратившийся в реку, словно блеском волны балуя наш слух мельчайшими оттенками интонаций, заставляя вслушиваться в него, словно в музыку, испытывая при этом чувство зависти и восхищения – «Прошу тебя».

— «Да!» — изящная мягкая туфелька, в которую было обуто копыто аликорна, приподнялось над полом, но столь же быстро, а главное, почти неслышно опустилось, когда на нее упал мимолетный, демонстративно недоумевающий взгляд Луны. Да, уж, нарушить столь любимой младшим диархом этикет рисковали немногие, поэтому розовой принцессе далекой, холодной страны пришлось быстро собраться, и негодующий выкрик сменился подобающим моменту спокойствием вежливой просьбы – «Я бы хотела высказаться откровенно. Как принцесса Кристальной Империи, конечно же».

— «О, прошу тебя, Ми Аморе» — одобрительно покивала Селестия, едва заметной вспышкой магии уничтожая пылинку, опустившуюся на ярко-алый мундир белого единорога – «Ты же знаешь, моя дорогая, что я никогда не просила иного».

— «Я хотела бы знать, ты и вправду доверишься словам этой… пони?» — с заметной уху заминкой осведомилась Каденза. Скрывать свои чувства она не умела, или не пожелала, и ее голос выдавал то негодование, что охватило бывшую подопечную, а теперь правительницу крошечной страны, гордо называвшей себя империей – «Не знаю, замечала ли ты, но Грифоньи Королевства расположены гораздо ближе к Кристальной Империи, поэтому с момента ее возвращения, я внимательно слежу за тем, что происходит у наших соседей…».

— «Ну что ты такое говоришь, Ми Аморе?» — безо всякого неудовольствия покачала головой Селестия, кажется, даже не обращая внимания на негодующей тон розового аликорна. В отличие от раздраженной супруги, ее принц-консорт стоял неподвижно, и кажется, по привычке, даже задремал с открытыми глазами, как делали все, кто стоял когда-то у подножия трона – «Конечно же я осведомлена о ­таких особенностях географического расположения всех заинтересованных государств. Но к чему ты ведешь?».

— «Дело в том, что мои агенты-осведомители сообщили, что твой «посол», тетушка, нарушил больше пунктов подписанных соглашений, чем были отвергнуты самими грифонами перед войной! На одних только экспортных пошлинах мы потеряем…».

«Забавно. А она не глупа. Точнее, она умна – куда умнее, чем я ожидала» — подумала я, отстутсвующим взглядом рассматривая ораторствующего аликорна. Даже Луна, несмотря на открыто высказываемые насмешки в адрес той, что посмела занять ее место подле сестры, с интересом выслушивала выкладки молодой правительницы – по крайней мере, когда дело касалось цифр. Вот уже несколько лет вернувшаяся принцесса внимательно изучала такую сложную науку как бухгалтерия, и кажется, судя по виденной мною подборке книг, тут не обошлось без библиотеки Золотые Дубы… Впрочем, я не собиралась влезать в это дело, памятуя о предостережении тетки, и решила, что аликорны уж сами как-нибудь разберутся в своих взаимоотношениях без привлечения мелкой пятнистой пегаски как независимого эксперта, на которого, впоследствии, можно будет повесить все неудачи. Кристальная правительница говорила и говорила, обличая меня в тех грехах, которые я полагала оставшимися там, за горами, а яркий солнечный луч, пробежавшийся по затянутым инеем стеклам, веселыми искорками брызнул мне в глаза, нагревая отмытую, но все еще потрепанную и весьма обросшую шкурку, вдруг напомнив мне о горячем дыхании ветра, рвущегося по глубоким тоннелям. Облизывая мое тело, они били меня в грудь, то ли пытаясь вытолкнуть прочь, направив обратно, в сухую, безводную темноту, то ли поддерживая, не давая упасть, ведя навстречу моей судьбе. Алое зарево било по глазам, скрадывая свет, исходящий от примотанной к груди книге, превратившись в жаркий, ослепляющий свет, освещавший сеть бесконечных пещер, заполненных лавой. Река пышущей жаром магмы с солидным бульканьем несла свои волны из края в край, освещая гладкий потолок со множеством поддерживавших его сталагнатов – столбов, образованных лавой, стекающей с потолка. Где-то вдалеке побулькивал настоящий магмопад, выливавшийся из дыры в потолке, чьи волны, разбиваясь о черный камень под ним, облизывали громадные кости, нависавшие над бесконечным пляжем из черного кварцевого песка, похожего на чешуйки графита. Он был безумно скользким, не прилипая и практически не нагреваясь даже когда очередная волна раскаленной до алого цвета породы бесшумно накатывала на него, и бессильно отползала обратно, очень быстро набившись во все щели экзопротеза, практически мгновенно выводя из строя его казавшийся неубиваемым механизм, перенесший бесчисленное количество лет без ухода, суровую зиму и бессмысленную, беспощадную эксплуатацию полосатых убийц. Почерневшие структуры, похожие чем-то на ребра, нависали бесконечной колоннадой над моей головой, подобно каркасу незаконченного моста, уходя в раскаленную магму, чтобы вынырнуть из нее чуть дальше, на пляже, соединяясь со здоровенным черепом, чем-то похожим на разинутый клюв.

Очень зубастый, скажу я вам, клювик.

«Два чудовища на одном пляже. Как символично» — сил бороться с протестующе щелкавшим механизмом экзоскелета уже не было, как не было сил и куда-то идти. Пересохшее горло превратилось в настоящую топку, и рухнув на ставший горячим под опустившимся на него телом песок, я подумала, что не почувствовала бы ничего, даже попытайся отхлебнуть этой жирной, горячей «водички». Похоже, в этом мире под горами, в настоящей стране, как называли ее жившие тут капитан и матросы, водились существа и покрупнее чем те, что я успела повстречать на своем пути. Так почему бы им не быть червями? Но судя по впечатляющему частоколу острых конусообразных зубов, питались они отнюдь не органическими останками растений и животных, являясь скорее облигатными^[8] хищниками, а может быть, даже суперхищниками^[9] этих мест, однако само расположение скелета намекало на то, что даже эти громадные существа находили иногда свою смерть. Возможно, этот не смог выбраться из пещеры, и лежа на горячем песке я словно воочию видела громадного зубастого червяка, наполовину вылезшего из своего хода, но обнаружившего впереди не охотничьи угодья, а бесконечный поток пылающих силикатов. Не способный ни втянуться обратно, ни двинуться вперед из-за нехватки места на узкой полоске черного песка, измученный надвигающимся голодом, он попытался было рвануться вперед, в неуклюжем прыжке форсировав реку огня, но…

Видимо, отращивать себе хвост или голову эти существа уже, или еще, не умели.

Возможно, я бы содрогнулась, представив себе агонию громадного существа, пережигаемого напополам безжалостным потоком горящего камня, но сил на это уже не было – как не было их и на то, чтобы встать, поэтому я только тихо захрипела от боли, стегнувшей по иссохшим, напрягшимся было мышцам, когда инстинктивно махнула копытом, отбивая в сторону метнувшуюся ко мне темную фигуру, с глухим стуком отлетевшую на песок. Еще одна вскочила мне на спину, попытавшись вцепиться зубами в загривок, и мне пришлось перекатиться, подминая под себя сердито зашипевшее существо. Увы, сломать ему все кости, или что там себе отрастил этот обитатель подземного мира, не представлялось возможным, ведь вместо привычного щелканья шестерен я услышала лишь скрип жалующегося на жизнь экзопротеза, закончившийся звонким щелчком, после которого передние ноги вдруг ощутили, что закованы в несколько фунтов металла, теперь свободно болтающегося на моих плечах и спине. Кажется, лопнули какие-то тросики или тяги этого замечательного механизма, поэтому я смогла лишь придавить одного, и отбросить второго нападающего хлестким ударом стального копыта, приготовившись закончить свои похождения пусть и сломленной, но не побежденной, и уже приготовилась запустить свои зубы в глотку вертевшегося подо мною врага…

— «Пони! Опять пони!» — проскрипел кто-то у меня над ухом, шлепком полупрозрачного хвоста, похожего на изжеванную полиэтиленовую пленку отбрасывая вновь рванувшуюся ко мне темную фигуру. Всего лишь за пару минут, наполненных сопением и борьбой, меня отбросили в сторону, разжав сведенные на шее подмятого подо мной нападающего ноги, но вместо того, чтобы сожрать, попросту отругали – «Драка, крики, шум. Пони, мать их за ногу. Вечно пони».

— «Что… Ты… Такое…» — сил на что-либо уже не было, и я просто упала на черный песок, ощущая какую-то общность с погибшим тут исполином. Наверное, в желании просто отключиться, и не чувствовать уже ничего.

— «Оскорбление личности? Закон за нумером сто тридцать!» — проскрежетал незнакомец. По крайней мере, я решила считать его незнакомцем, когда увидела признаки его пола, болтающиеся под брюхом этого существа – «Суд, парики, молоток, и пожалуйте на выработку пятидесяти фунтов соли. Эквестрийский, мать его за ногу, суд! Обеспечить вам подобное?».

— «Да я вас всех… тут… прикопаю!» — двигаться сил уже не было, но по старой привычке я продолжала хорохориться и говниться, желая перед концом доставить окружающим как можно больше неприятных минут. Может, даже удастся взбесить их настолько, что меня быстро и безбелезненно грохнут, а не поджарят живьем над лавовым костерком, если вообще не сожрут на живую – «И никаких… свидетелей. Никакого… суда».

На этот раз пауза длилась дольше.

— «Это неэтично, аморально, и абсолютно противозаконно с точки зрения чистой юриспруденции!» — наконец, проскрипел незнакомец, сквозь дыры в ногах которого я могла видеть алые волны, выбрасывавшие вверх крупные пузыри, взрывающиеся на их поверхности синими фонтанчиками сгорающих газов – «Но в то же время чрезвычайно эффективно с точки зрения защиты во время судебного процесса. Мне нравится ход ваших мыслей».

— «Обеспечить… вам… подобное?» — вернула я реплику вопрошающему, чья худая и жилистая фигура закрывала от меня лавопад. Моя щека уткнулась в какой-то обломок, но даже его острые края не мешали мне ощутить, как усталость и какая-то тупая неподвижность накатывает на тело, снимая боль, и оставляя после себя лишь желание лежать и не двигаться, глядя на величественную картину подземной реки и гигантских костей, в созерцании которых я начала находить своеобразное удовольствие.

— «Воздержусь!» — прохрипел незнакомец, с шорохом взрываемого копытами песка обходя меня по кругу – «И долго вы собираетесь тут лежать? Это частное землевладение!».

— «Хочу и… лежу» — говорить становилось труднее, и каждый вздох раскаленного воздуха все глубже проникал в высыхавшие легкие – «Частное? Тогда я… объявляю его… Своим. Дата… подпись».

«Забавно» — подумала я, глядя в неподвижные, фасеточные глаза склонившегося надо мной паразита – «Быть может, кто-то из них примет мой облик, и отправиться путешествовать на поверхность? Тогда память обо мне будет жить чуть дольше, чем я».

— «Понятно» — после паузы неизвестный раздраженно хлестнул себя хвостом по ногам, вновь склоняясь над моей развалившейся на пляже фигуркой – «Опять эти ваши игрища аликорнов? Уже и сюда добрались?».

— «Принцессы идут туда… куда пожелают» — да, упоминание об аликорнах их явно не отпугнет, но хотя бы мучить побояться, быть может?

— «Безусловно! И делают то, что пожелают, сообразуясь лишь с целесообразностью и нуждами их народов» — мне показалось, или наши роли поменялись, и говниться принялось уже это мухокрылое существо, раздраженно звеневшее этими самыми крыльями, словно большая навозница, прилетающая на свежий запах сахара или навоза. И я бы не смогла однозначно сказать, к чему из двух этих предметов я бы причислила в тот момент себя – «Даже в законе так прописано, поэтому иные точки зрения являются противозаконными. Хитрость. Аморальность. Тиранизм. Мне нравится ход ваших мыслей».

— «Рада… была… помочь».

— «А уж как буду я рад вам помочь убрать свой круп с пляжа моего клиента!» — презрительно заскрежетал незнакомец, все больше и больше напоминая мне старого, высохшего, желтушного и высохшего от вредности деда, день-деньской ругающего детей, правительство и здоровье – «Поэтому перед предложением указать вам на выход с этого пляжа, я обязан сообщить, что собираюсь являться выгодополучателем от любых ваших действий, которые вы произведете по собственной воле, вне вашей воли в случае вашей гибели от естественных и\или не естественных причин, включая несчастный случай, насильственные действия третьих лиц, природные аномалии или же божественные деяния, включая, но не исключая представителей вашего вида, а также любых других, известных в прошлом, имеющихся на данный момент времени, а также включая, но не исключая тех, что появятся в будущем. Полученная мною выгода может быть, а может и не быть делегирована моему клиенту, который имеет право использовать ее по своему усмотрению, переходя к нему вместе с правами и обязанностями, которые возникнут между вами и мной в случае акцептными действиями конклюдентно…».

— «Слушай… Ты…» — это жужжание, без пауз и вдохов, дрелью вонзилось в мой мозг, заставив застонать от раздражения и тянущей боли между ушей, заставив меня завозиться на черном песочке с целью дотянуться до жопы этого мерзкого перепончатокрылого, чтобы хорошенько окунуть его в лаву, взяв копытом за яйца – «Я тут… Немного… Занята… Умиранием…».

— «Запрещено!» — тотчас же отреагировал старый жук, довольно резво отскакивая от тянувшегося за ним копыта. Я заметила, что на подсвеченным алым скалах вокруг начали появляться другие фигуры, блестя в нашу сторону алмазами светящихся глаз – «Вы не имеете никакого права совершать это противозаконное действие на частной территории! Закон за нумером двести десять, подпункты один и два – самоубийство на частной территории запрещено, в том числе если это противоречит правам и законным желаниям владеющего территорией! Поэтому я вынужден потребовать от вас немедленно удалиться!».

— «Можно подумать… Я только за этим… сюда и… приползла» — происходящее возмутило меня настолько, что я умудрилась как-то подняться, и утвердившись на трясущихся ногах, сердито уставилась на негромко стрекочущую, и довольно громко зашипевшую при виде моих движений толпу.

— «Я бы не удивился и такому» — пожал плечами старый монстр, противным жужжанием крыльев утихомиривая собравшуюся на стенах толпу, осторожно выглядывавшую из-за камней и костей древнего, обуглившегося скелета – «Никогда не доверял аликорнам. Всегда восхищался их беспринципностью, да».

— «Я тоже им… не доверяю. А еще кобылам».

— «Почему? Закон за нумером пятьдесят один, пункт…».

— «Потому что я не доверяю тому, что способно истекать кровью несколько дней подряд, и при этом не дохнуть!» — зарычала я, разозлившись уже от того, что моя шутка, скорее всего, будет не понята, надежно похороненная под ворохом юридических комментариев.

— «Логично» — подумав, признал старый жук, задумчиво подвигав странными обрубками трубочек на месте ушей – «Не является противозаконным, поскольку не противоречит естественным правам и свободам, подкрепленным примерным кодексом Эквестрии, Королевским Судебником грифонов, и\или иными законами и подзаконными актами, как вышедшими ранее, так и существующими ныне, а также включая, но не исключая…».

— «Выход… где?!» — клянусь, если бы у меня были силы, я бы задушила эту мерзкую черную тварь, а потом расплавилась бы с остальными, окунув каждого рожей в кипящую лаву! Пущай там побулькают про законы!

— «Там» — махнул копытом куда-то в сторону одного из концов черного пляжа неизвестный – «Но прежде, чем вы воспользуетесь конклюдентными действиями для акцепции сделки, я обязан…».

— «Я уже знаю… что ты получишь что-нибудь с этого… жучара!» — идти не хотелось, совершенно, но сообщенная мне этим сраным существом мысль о том, что мои останки даже не зароют, а попросту выбросят в какое-нибудь помойное ведро, как издохшую крысу, заставили меня застонать, и медленно двинуть негнущимися ногами, разворачивая в сторону, указанную перевертышем. Странно, что они еще не начали копаться у меня в голове, но быть может, им не слишком понравились те эмоции, что исходили от меня в тот момент.

— «Не только. Согласуясь с желанием моего клиента я, как его уполномоченный волеизъявитель, обязан сделать вам предложение» — на этот раз мухожук добился того, что я попросту свалилась, запутавшись от такого поворота дел в собственных ногах – «Поскольку в данный момент вы не выглядите платежеспособным выгодополучателем, при заключении этой сделки мой клиент уполномочил меня принять в качестве оплаты ваше устное обещание реализовать предложенную вам возможность».

— «Какую… же?» — что ж, ничто не вечно под луной, и альтруистов меньше, чем кажется. Поэтому я пошарила ногой по песку в поисках камушка, которым собиралась накернить по чайнику этому любителю выгоды выгодополучить по голове.

— «Отомстить» — осклабился в отвратительной ухмылке перевертыш, оказываясь рядом со мной. Вздымавшиеся в воздух фонтаны синего пламени отражались бликами адского пламени в его глазах, оказавшихся прямо напротив моих – «Отомстить за все, чему вас подвергли, и через что заставили пройти. Если согласны – тогда поднимайтесь, я провожу вас до выхода, а по пути расскажу, чем вы отплатите за такую малость, получив за ничтожную, по сути, услугу практически все, о чем вы могли бы мечтать».

«Да, я получу очень многое» — подумала я, выныривая из омута собственных мыслей. Задумавшись, я разглядывала разговаривающих принцесс, все больше приходя к пониманию того, насколько они были разными, и похожими одновременно. Разница в возрасте, воспитании и поведении быстро размывалась, когда сильные эмоции на миг срывали покровы, и под маской проглядывала тщательно скрываемые до того властность и сила. Не мне было тягаться с ними, разве что подкалывать лично тебя, Твайлайт, но теперь я собиралась отомстить так, как они это понимали – по-королевски! – прибегнув не к силе, но к хитрости, и будь что будет, когда я останусь одна на один с разъяренным моей местью аликорном.

А может быть, даже несколькими, если их коллегиальность имела столь глубокие корни, как говорила мне мать. Ее бы только не подставить…

— «Отсюда я могу сделать вывод, что деятельность этого «посла» принесла вред не только Кристальной Империи, но и окружающим странам. Мало того – это подало ненужный сигнал остальным о том, что Эквестрия слаба, а чувства ее тысячелетней правительницы могут ее подвести…».

— «Ты и вправду так думаешь?».

— «Тетушка, какое имеет значение, что думаю я?» — на этот раз опасные огоньки, вспыхнувшие в глазах Селестии, никоим образом не утихомирили ее племянницу, если можно было назвать ее столь же бессодержательным титулом, как и меня – «Важно то, что думают об этом окружающие нас страны! Что подумают внутри королевства, когда заключившее мир государство, едва вытянувшее ноги, крылья и хвост из почти проигранной войны, посылает дипломатом ту, что едва не привела страну к поражению?».

— «Я могу возразить, Ваши Высочества?» — за что она меня так невзлюбила? За наполовину шутливые замечания по поводу ее «империи»? Империи, которую на карте может копытцем Берри прикрыть? А может, это стало лишь поводом показать Луне, что ее возвращение не такой уж праздник для всех, как пыталась создать видимость солнечная принцесса? Что, если пиная меня, она наглядно показывала всем вокруг, что готова подчиниться старшим богиням, но если кто-то решит бросить вызов ей самой – пусть готовится быть затравленной, как одна зарвавшаяся пятнистая фаворитка?

— «Не говоря уже о том, что вместо выполнения данного ей поручения, она исчезла на полгода, и развязала там новую гражданскую войну! Так говорят мои осведомители. Так говорят окружающие нас существа. И зная эту пегаску – я почему-то им верю».

— «Мне кажется, ты недостаточно осведомлена, моя дорогая» — безразлично пожала плечами Селестия, бросая взгляд на сестру, пославшую ей загадочный взгляд – «Но продолжай. Мне очень интересно, что думают об этом остальные. Ведь со своими мыслями они пришли к тебе, разве не так?».

— «Я просто высказываю мнение, к которому ты не желала прислушиваться все это время!» — вздернула нос Каденза, однако я заметила, что тон ее стал более мягким и соответствующим моменту. Быть может, потому, что она вновь встретилась глазами с принцессой – «Пойми, тетушка, я не пытаюсь чего-то требовать и пытаться давить, но и терпеть это все попросту невозможно».

— «И поэтому…».

— «И поэтому я прошу денонсировать все, что успела натворить за эти шесть месяцев протеже твоей сестры!».

— «Уж не ослышалась ли я, и ты забыла, как имя звучит мое?» — холодно поинтересовалась Луна, прекращая гипнотизировать взглядом меня… Или же корзинку, что так уютно устроилась между моих чуть расправленных крыльев – «Мне кажется, хотела ты потребовать чего-то. Так не медли, и огласи желание свое».

— «А также отстранения от командования этой ее бандой убийц и воров».

Все было сказано.

— «Тетушка, послы собираются по вашему зову, и Кристальная Империя готова оказать Эквестрии всю возможную поддержку. Я готова лично сделать все возможное для того, чтобы выправить ситуацию, но…» — розовая принцесса показательно развела крылья, демонстративно не обращая внимания ни на мой вопрос, ни на полыхавшую мордочку – «Эти просьбы я обсуждать не готова».

— «Что ж, по зрелому размышлению… Да будет так» — помолчав, согласилась Селестия, заставив меня громко скрипнуть зубами. Да, все уже было обговорено еще до поездки, но притушенный, казалось, огонь вновь вспыхнул в груди – «С сожалением я должна отметить, что Скраппи Раг не продемонстрировала ни ответственности, ни зрелости, ни опыта управления – тех качеств, что необходимы любому вождю. Узнав об опасности, грозящей грифонам, она решила единолично бороться с ней, поведя себя при этом не как лидер целой армии, а как обыкновенный боец. Риттер, быть может – но одиночка, жадный до славы и добычи, совершенно забыв о том, что требовалось от нее. Поэтому я отстраняю ее от командования Эквестрийским Легионом, и поручаю любезной моей сестре заняться ее воспитанием, присвоив должность третьего секретаря Лунного двора. Понятно ли тебе мое поручение, Скраппи?».

«Тебе хана, ссука» — подумала я, сгибаясь в глубоком поклоне. Не для того, чтобы продемонстрировать уважение или согласие с услышанным, а единственно чтобы спрятать глаза, и не видеть тошнотворную улыбочку, которую мне продемонстрировала Каденза – «Тебе хана, тварь. Лично вырву глотку, а твою страну раскатаю в блин, и нассу на оставшиеся уголечки. А тебя, мразь…».

— «Скраппи?».

— «Я поняла вас, Ваше Высочество».

— «И?».

— «И готова подчиниться вашим приказам» — движением крыла я поправила корзинку, из которой донеслось недовольное кряхтение. Перевертыш обещал, что содержимое не привлечет к себе внимания окружающих, но кажется, его возможности были не безграничны, поэтому следовало торопиться. Произошедшее разбило все оковы, смыло последний налет человечности, что еще сохранялся от Древнего, и я почувствовала почти экстатический восторг, который иногда охватывает живых существ, когда они готовятся сделать что-то жуткое и великое одновременно – «Сразу же после приема я выезжаю в Мэйнхеттен для передачи полномочий и дел своему заместителю».

«Если останусь в живых».

Страха не было – он ушел, оставляя после себя сосредоточенность и какую-то вибрацию, разносящуюся по всему телу. Быть может, так ощущали себя реактивные монстры, застывшие на полосе в ожидании, когда будут отпущены тормоза, и нарастающее ускорение зашвырнет их в огромное, ждущее их небо? Последнюю фразу я произнесла твердо, глядя принцессе в глаза. Этот вопрос не обсуждался – я собиралась передать бразды правления Легионом Хаю, и уж потом окончательно взяться за роль домашней собачки. Собачки, которая иногда может и больно-больно куснуть.

— «Тем временем, Ваше Высочество, не смогли бы вы мне помочь с одной интересной проблемой?» — убедившись, что Селестия не собиралась меня прерывать и отказывать в последнем желании, я перестала скрываться, и подцепив корзинку длинным и жестким пером на кончике крыла, двинулась вперед – «На далеком севере, где я, как выяснилось, занималась татьбой и убийством, мне попалась довольно забавная вещь, но как с нею быть – я просто не представляю. Боюсь, разобраться в этом сможете только вы».

— «Поистине, это интригующе» — глаза Луны озарились каким-то странным блеском, и я, не выдержав, опустила глаза, сделав вид, что стараюсь не оступиться на мраморе, остановившись перед принцессой – «Уверена ли ты, кто получателем сего достоин быть?».

«О, да! Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений!».

— «Очередная попытка задобрить тебя, тетушка?» — вскинула носик Каденза, толкнув плечом мужа. От неожиданности тот всхрапнул, просыпаясь, и с недоумением выпучил на нас свои голубые, навыкате, глаза – «Как это пошло… И что же она понадеялась вам подарить? Я уверена, что для начала это следовало бы отмыть от следов чужой крови».

Три…

— «Успеется» — холодно ответила я, поставив корзинку у основания лестницы.

Два…

— «Как любопытно» — не двигаясь, произнесла принцесса, глядя мне прямо в глаза. Кажется, она начала что-то подозревать… Нет, она знала! Она мгновенно все поняла, и мне показалось, что я увидела это в ее глазах! Но было уже слишком поздно.

Один…

«Просто загляни в корзинку» - я улыбнулась, рывком головы отбрасывая прикрывавшую мордочку гриву, и ухмыльнулась еще шире, видя, как содрогается от омерзения идеальная принцесса любви – «Просто загляни в нее – и пусть свершится предначертанное».

— «Хммммм» — задумчиво проговорила Селестия, опуская морду к корзинке, без колебаний сунувшись под прикрывавший ее, не самый чистый платок, явно попахивавший канализацией – «Как любопытно…».

«Бинго!».

— «Ну и что же там?» — с великосветской скукой осведомилась розовая повелительница далекой империи, разглядывая кончик поднятого к носу копыта, облаченного в мягкую туфельку – «Сорванные с грифонов драгоценности? Волшебные камни? Или…».

— «Или пополнение королевского дома Кристальной Империи!» — рявкнула я, рывком отбрасывая замызганный, посеревший платок, с яростью и торжеством уставившись на выпучившуюся на меня молодую семью – «Прошу любить и жаловать! Мой подарок Ее Высочеству принцессе Ми Аморе Кадензе Кристальной – на долгую память от Скраппи Раг!».

«Получай, ссука!».

Что ж, я была права – такой возможности отомстить­ мне не смогла бы даровать ни Селестия, ни, наверное, даже Луна. В корзинке, на грязноватой подушке, закутанный в кокон из слизи, похожей на мягкое, пористое суфле, лежал годовалый жеребенок, от звуков моего торжествующего рыка мгновенно распахнувший глаза. Лишенная волос кожа его еще не успела затвердеть, и была гладкой и шелковистой, хотя все четыре ноги уже успели обзавестись многочисленными рытвинами, углублениями и сквозными отверстиями, вызывавшими у меня непроизвольную дрожь. Крошечные острые клыки уже оттягивали лишенный остальных зубов рот, а острый рог и почти нормальные, разве что немного неправильные в области кончиков уши, говорили о том, что над генетикой этого существа постарались оба родителя, и не в последнюю очередь – отец. О том же говорили и грива, и хвост, и даже лупоглазые глазенки, которые малыш таращил на всех вокруг – они были такого же пронзительно-голубого цвета, что и у единорога, в ужасе вытаращившегося на принесенный мною предмет.

— «Что… это… такое?!..» — с трудом выдохнула розовая принцесса, рывком поворачиваясь ко мне. Зрачки ее глаз расширились, словно у испуганного кота, и не отрываясь, следили уже только за мной, не обращая внимания на обалдевшего мужа, кажется, несмотря на все свои габариты, попытавшегося спрятаться под ковер, когда на стенах заблистали первые отсветы розовой магии, окутавшей длинный, витой рог – «Ах ты, маленькая дрянь!».

— «Манеры, Каденза» — отвлекаясь от корзинки, попеняла Селестия своей протеже. Кажется, все происходящее никак не нарушило ее душевного равновесия, с которым она обозревала шевелящегося в корзинке малыша. В отличие от нее, мать стояла все так же ровно, горделиво подняв увенчанную черной диадемой главу, но я поежилась, когда она подарила мне холодный, многообещающий взгляд… И медленно повернулась к наступавшей на меня кобылице. Ни шерстинки не двинулось на точеной ее морде, лишь глаза на мгновение сверкнули изумрудными молниями рождавшихся и умирающих звезд.

«Только попробуй!» — вот теперь я по-настоящему содрогнулась, увидев тот молчаливый, но красноречивый посыл, который застыл в бирюзовых глазах, взгляд которых уткнулся в остановившегося аликорна. Точеные ноздри ее раздулись, а взгляд потемнел, когда она облила своим безмолвным, холодным неодобрением Кадензу, раздраженно стеганувшую по воздуху завитым по моде хвостом – «Только попробуй нарушить одобренный веками протокол…».

— «Тетушка! Это же…».

— «Записка прилагается» — с трудом разлепив пересохшие вдруг губы, срывающимся голосом выдохнула я. Вновь на меня накатила обессиливающая слабость, но теперь я не собиралась ей потакать, и глубоко дыша, широко расправила крылья для надежности, упершись ими в пол – «Какие интересные вещи можно узнать, всего лишь путешествуя по разным странам. Не так ли, Ваши Высочества? Например, можно обнаружить отпрыска королевского дома, зачатого вне брака, и вышвырнутого на мороз, в далекие горы, погибать от холода и голода, на пронизывающем ледяном ветру!».

— «Ты все врешь!» — сорвавшись на крик, принцесса далекой страны крутанула головой, отчего тщательно ухоженная грива разлетелась по воздуху фиолетово-розовыми прядями – «Мой Шайнинг не мог со мной так поступить! И это не наш жеребенок!».

— «А по моим сведениям – еще как ваш!» — парировала я. Поняв, что меня готовы буквально размазать по полу, я пригнулась, и кувырком прокатилась по ковровой дорожке, в конце лихого кульбита шмыгнув за ноги матери, с высокомерным интересом обозревавшей происходящее – «Ваше Высочество, не напомните вашему глупенькому и наивному секретарю, что там полагается за такие вот фокусы по рескрипту от шестьсот двадцать третьего года?».

Я услышала, как тихонько, но очень одобрительно хмыкнула мать, оценив тот размах, с которым я устроила эту гадость.

— «Но даже если жеребенок и не был выброшен, одним из его родителей является особа королевских кровей и правящая королева, а другим — нынешний принц-консорт Кристальной Империи, что порождает о-очень интересные вопросы, которые возникнут у общества. Правда? Ну, и поскольку малыш весь из себя королевских кровей, я сочла своим долгом, прямо как в сказке, вернуть его убитым горем родителям, которые непременно представят его народу».

Если бы монстры умели улыбаться, то в тот миг они прибежали бы занимать очередь поучиться у меня этому мастерству.

— «Да? И кто же это будет утверждать?!» — от яростного крика розового аликорна зазвенело в ушах. Вот теперь принцесса выглядела по-настоящему разъяренной, ведь кто-то посмел посягнуть на самое важное в жизни этих существ – на их личную власть.

— «С вашего позволения, я» — проскрипел уже известный старикан, выходя из-за ближайшей колонны, куда он шмыгнул вместе со своими помощницами сразу после входа в зал, а может быть и после, проявив похвальное благоразумие при виде приближающейся бури – «Адвокат, специалист по семейным и бракоразводным процессам, старший юрист адвокатской фирмы «Мейкер и Баккензи», Ауфебальд Баккензи. Представляю в этом деле свою клиентку, пожелавшую остаться неназванной по праву, обеспеченного ей законом за нумером сто пятьдесят два, от шестнадцатого дня месяца высокого солнца восемьсот девяносто третьего года».

— «Что ж, мы вас внимательно слушаем, уважаемый мистер Баккензи» — вынув нос из корзинки, Селестия повернулась, и неторопливо подошла к краю подиума, с каким-то новым интересом разглядывая стоявшего у первой ступени старика. Ее взгляд, всего лишь мельком, скользнул и по моей фигурке, и я постаралась тотчас же спрятаться за корзинкой, так вовремя опустившейся мне на спину в позванивавшем облачке магии глубокого золотого цвета – «Любой, кто вынужден обратиться за защитой, должен быть выслушан».

— «Тетушка!» — ошарашенно воскликнула розовая принцесса, мигом растеряв всю свою ярость и весь свой запал – «Ты… Ты же не можешь говорить это серьезно!».

— «Отчего же, моя дорогая Ми Аморе?» — несмотря на мягкий тон, мне вдруг показалось, что невидимое, но прекрасно осязаемое копыто материализовалось где-то над головой младшей из богинь, и медленно, неторопливо принялось опускаться на нее, подобно стотонному прессу – «Как тебе должно быть прекрасно известно, в нашем королевстве существуют законы, подчиняться которым обязаны все – от правительницы до самого последнего бродяжки. И любой, попадающий на территорию королевств, в тот же самый миг попадает под действие его законов. И если верить тому, что говорит уважаемый адвокат, то мы должны будем признать, что зачатие этой малышки произошло на территории королевства, и оба ее родителя, на тот момент, считали себя эквестрийцами, что дает ей право считаться эквестрийкой по крови, и с момента рождения пользоваться защитой закона».

— «Но…».

— «В конце концов, тебе ли не знать, при каких обстоятельствах это произошло?» — несмотря на тихий голос, мне вдруг почудился обжигающий яд, едва заметной золотистой змейкой проскользнувший в тоне принцессы. Чем провинилась перед ней та, что была когда-то младшей из аликорнов? Какие события происходили в мое отсутствие? Никто не мог меня просветить, но я вдруг поняла, что все происходит вокруг неспроста. Что мой хитрый план оказался просто детским лепетом по сравнению с трубным ревом бизона, и просто идеально вписался в какие-то планы принцессы, без особенных затруднений, и возможно, без долгих и напряженных раздумий, использовавшей все произошедшее в своих интересах – «О, здесь, кажется, приложена и записка? Быть может, ты сможешь ее прочитать, мой дорогой Армор? Боюсь, за давностью лет мои глаза или чувства могут меня и подвести…»

— «Здесь сказано… Эээээ…. «Мой адвокат утверждает, что ты обязан оставить его себе. Я не помню, как его\ее назвала. С любовью, принцесса К.». И постскриптум: «Кейденс — жопа». Уммм… А может, это не мне?».

— «Боюсь, что записка утверждает обратное» — игнорируя умоляющий взгляд выпученных глаз, признала принцесса, и мне вдруг показалось, что она была готова рассмеяться, глядя на ошарашенных, растрепанных своих гостей, отчего мое настроение разом подпрыгнуло едва ли не до потолка – «Что ж, понимаю… И чего же желает ваш клиент, мистер Баккензи?».

— «Как сказано в записке, мой клиент требует, чтобы биологический отец данного жеребенка признал своего отпрыска, и отдает жеребенка на попечение его биологического отца, в связи с имеющимся у клиента многочисленным потомством и званием матери-одиночки. Согласно законам за нумером триста шестьдесят восемь, триста шестьдесят девять и триста семьдесят три, пункт один» — проскрипел старикан, в то время как мегеры за его спиной услужливо распахнули портфель, извлекая из него ворох важно выглядевших бумаг — «Также моим клиентом подготовлены все полагающиеся бумаги, как то: свидетельство о рождении из госпиталя Милосердных Сердец города Нью Сэддл, удостоверение личности первого родителя, удостоверение личности второго родителя, доказательства их связи. Характеристика с места пребывания жеребенка, его медицинская карточка из госпиталя Милосердных Сердец города Нью Сэддл, сертификат о прививках. Поскольку, согласно медицинским документам и данным визуального осмотра, жеребенок является кобылкой, в дальнейшем будет использовано обращение к ней в полагающемся биологическом роде, по имени, присвоение которого мой клиент оставляет на усмотрение биологического отца, о чем письменно уведомляет комиссию по удочерению в двух полагающихся по закону экземплярах. Рекомендации по уходу и кормлению, рассмотренные и частично одобренные врачебной комиссией госпиталя Милосердных Сердец города Нью Сэддл прилагаются. Так же…».

— «Ох, и доберусь я до этих сердобольных умников из Нью Сэддла» — пробормотала мать, легким движением требуя, чтобы я перестала цепляться за ее заднюю ногу, откуда было так удобно корчить рожи и показывать язык разъяренному и ошарашенному одновременно, розовому аликорну – «За бумагами этим двоим было бы полезно побегать самим».

— «Ээээ…Чииииво?!» — вот тут я конкретно подвисла, и едва не испортила коронованным сестрам всю их обедню своим воплем, вовремя задушенным темно-синей магией, словно кляпом, заткнувшей мою мордочку, испустившую вырвавшийся из ноздрей еле слышный свист – «Бу бобофо… Тьфу! Но как же так? Значит, вы знали… Вы планировали все это?! Но зачем?!!».

— «Манеры, Скраппи. Всегда помни о манерах» — пожурила меня Луна, задумчиво кивая в ответ на громкий бубнеж старика, перечислявшего какие-то документы, указы и номера эквестрийских законов – «Думаешь, противостояние этих двух аликорнов длится всего лишь несколько лет? Или ты считаешь, что только у Селестии есть долгоиграющие планы? Она лишь подкорректировала их на лету, когда поняла, чем грозит эквестрийскому трону появление на свет нового отпрыска рода Спаркл, только и всего. Представь, что изменилось бы, появись он на свет до того, как сей бравый капитан дворцовой стражи встретил юного аликорна, став принцем-консортом холодной страны? Может то, что через него наследница Кризалис была бы связана с Твайлайт, таким образом, войдя в Эквестрийский Королевский Дом, откуда ей открылась бы прямая дорога к трону? Все это упрощенно, конечно же, и на самом деле история была бы гораздо сложнее и увлекательнее, но… Сестра моя вовремя заметила опасность, и в течение всего лишь нескольких лет переиграла всю ситуацию, посрамив свою извечную соперницу. Вновь, если верить ее хвастовству».

«Всего лишь несколько лет? Да уж» — я поежилась, прекратив изгаляться над Кейденс. Тем более, что та на меня уже не смотрела, раз за разом проглядывая документы, часть которых несколько раз хлестнула по морде донельзя несчастного единорога, единственная вина которого состояла в том, что им попросту воспользовались все – и друзья, и враги, и даже временная любовница – «Интересно, а как у них все получалось? Разница в росте, как ни крути… Оу, может, они использовали стремянку?».

— «Уверена, они справились с этим и без твоих умных мыслей. Лучше подумай о том, как ты будешь оправдываться перед моей сестрой» — фыркнув, посоветовала мне мать. Вытянув вперед шею, я с любопытством уставилась на несколько бумаг, опустившихся на пол, и не выдержав, захохотала, увидев, какие «документы» предоставила черная королева. Одним из них был плакат «Разыскивается: вооружена магией, и чрезвычайно опасна; королева перевертышей Кризалис», на котором было изображено то самое существо, с которым я уже имела неудовольствие сталкиваться во сне и наяву. Вторым был выдранный разворот какого-то модного глянцевого журнала, на котором красовался, выпятив грудь, бравый капитан дворцовой стражи, изображение которого было обильно украшено зелеными отпечатками чьих-то больших и влажных губ. Третьим было, как я поняла, «доказательство связи», представлявшее собою нотариально заверенные копии протоколов и фотографий той неудачной свадебной церемонии, о которой ты мне рассказывала, Твайлайт. Кое-какие из них, признаюсь, меня ну очень заинтересовали, но когда я вытянула шею, словно жираф, в попытке получше разглядеть, что же творилась на этих примитивных фотокарточках, то живо получила по темечку сгибом материнского крыла, а компромат перевернули и убрали под рассыпанные документы с ворчанием о недопустимой распущенности понячьего рода, образовавшейся за прошедшие тысячу лет. Слушать лекцию о том, что делали за подобные дела со сластолюбивыми распутниками десять веков назад было скучно, поэтому я решила просто наслаждаться поркой своей соперницы, уже не грозившейся, а лишь жалобно оправдывавшейся под ласковым и сочувствующим взглядом принцессы.

— «Так как же нам поступить? Как разрешить эту непростую ситуацию?» — задумчиво говорила Селестия своей бывшей протеже. Ставшая единовластной правительницей крошечного марионеточного королевства с громким названием, та поторопилась, решив, что быстро сможет стать вровень со старыми интриганками, и теперь ощутила на своей шкуре все последствия столь опрометчивого поведения. Уж не знаю, за что ее решила так припечатать принцесса – вполне возможно, что это был уже привычный для нее стиль воспитания окружающих, который успела ощутить на себе я сама. Я не собиралась сушить себе голову над этой загадкой, но все-таки с осторожностью вышла из своего убежища за материнской ногой, повинуясь приглашающему жесту белого аликорна – «Ах, вот и Скраппи. Думаю, она расскажет нам о том, что чувствует себя та, кто смог принести столько радости в семью новой кристальной императрицы, воссоединив со столь очаровательной малышкой. Или малышом – признаюсь, перевертыши еще не слишком хорошо изучены как вид, по вполне понятным причинам, но я уверена, что теперь мы вместе сможем очень быстро заполнить этот пробел».

Розовая Жвачка вздрогнула, затравленно поглядев на меня, и на обеих принцесс. Признаюсь, Твайли, хоть это тебя и расстроит, но в тот момент, в моем сердце пели птички и летали бабочки, и я уж точно была куда как далека от селестианского милосердия, о котором любили посудачить понивилльские старички.

— «Сестра моя, коль память мне не изменяет, и поныне в Кристальном королевстве есть обычай преинтереснейший, рекомый «кристаллинами». Его сполняя, гордые родители торжественно представить сердцу города и своему народу обязаны потомков. Мы готовы почтить своим присутствием то торжество» — велеречиво прогудела Луна. При этих словах, вздрогнув, холодным потом покрылись уже оба молодых и счастливых родителя – «Познанье мира суть удивительная вещь, коль скоро ты поймешь, как много нового и неизведанного сокрыто до поры».

— «Мне кажется, что эта мысль отчего-то не находит отклика в душе столь юной пары, чьи главы увенчаны монаршим венцом» — с показным недоумением откликнулась Селестия, заставив мой шрам искривиться, вновь потянув за оскалившийся, перекосившийся рот. От вида этого оскала, который теперь заменял мне улыбку, по горлу Шайнинг Армора пробежал здоровенный ком размером с мое копыто.

— «Тетушка!» — не выдержав, в отчаянии топнула ногой Каденза – «Тетушка! Ты же понимаешь, что… Ты же понимаешь!».

— «Конечно понимаю» — мягко утешила ее принцесса, заботливо поправляя магией растрепавшуюся гриву, и возвращая на место богатую диадемку, которая лично мне напоминала какой-то шутовской колпак – «Династический кризис, да еще и в самом начале правления, которое и началось-то не совсем безоблачно, да простится мне эта тавтология – это то, о чем я говорила тебе во время наших уроков. Я уверена, что ты их помнишь, как помнишь и мои слова о том, что мы должны быть осмотрительны, когда зашел разговор о поручении тебе государственных обязанностей».

— «Да, тетушка» — покорно согласилась Каденза. И куда только делся тот молодой и гордый аликорн, еще недавно диктовавший свою волю двум старым и уставшим от жизни монархам, тщетно пытавшимся удержать в копытах соскальзывающие венцы? – «Но что же нам теперь делать?».

— «Пригласить меня быть посаженной тетушкой, или как там у вас называется тот, кто в будущем становится близким другом и наставником жеребенка» — я не смогла отказать себе в таком удовольствии, со сладострастием опытного садиста проворачивая в свежей ране клинок – «Только чур, на моем платье должно быть не меньше драгоценностей, чем на ваших!».

— «Ах ты…» — я снова шмыгнула за спину Луны, поскольку к моей шее потянулись сразу четыре – две розовых и две белых — ноги.

— «А в целом, мысль-то оказалась недурна» — вдруг согласился где-то над моей головой знакомый голос младшего из диархов, отчего я тотчас же пожалела, что вообще открыла свой рот.

— «Возможно» — мягко присоединилась к нему Селестия.

— «Эй, я просто так сказала! Из-за извечной глупости и живости кобыльего характера, вот!» — тотчас же забуксовала ногами я, уже понимая, что увильнуть не удастся, и помимо удовольствия от свершившейся мести, меня ждет и довольно хлопотное назначение – «Нууууу! Ваше Высочество! Ну почему всегда получается так, что виноватой оказываюсь всегда я?!».

— «Действительно. Наверное, это исключительно из-за окраса. Все эти пятна неправильной формы…» — рассеянно повертела копытом в воздухе Луна, и я почувствовала, что теперь уже издеваются именно надо мной. Не самое приятное чувство, знаете ли, особенно когда брошенный на тебя взгляд обещает долгое и вдумчивое поглаживание крупа с помощью гибкой и хлесткой розги – «А никак не из-за того, что кое-кто себя очень плохо вел!».

— «Но даже если так, то все-таки идея недурна» — уже тверже сказала белая принцесса, вырывая у меня страдальческий вздох, заставивший ее коротко улыбнуться – «Иди-ка сюда, дитя. Надеюсь, ты понимаешь, что ждут от тебя целых три правителя двух государств?».

— «Как обычно, ничего хорошего» — пробормотала я, и подталкиваемая крылом, вышла вперед, становясь перед принцессами – «Знаете, Ваши Высочества, вы очень умны, и я даже не надеюсь состязаться с вами в умении строить планы, но я прекрасно понимала, чем все закончится».

— «Правда? И чем же?» — столь же благостно улыбнулась белоснежная принцесса, порождая у меня странное желание кинуть в нее торт.

— «Тем, что жеребенка спихнут на меня!» — насупившись, рявкнула я, не обращая внимания на удивленно распахнувшиеся глаза Кадензы – «Я тупая, но не настолько же, чтобы представить, что королевская чета утрется, и увезет жеребенка с собой! Ну а даже если бы это произошло – я что, похожа на такую садистку, способную швырнуть жеребенка в холодный кристальный ад где-то на северо-востоке от наших границ, где я провела почти полтора года? В семью, где отец боится, а мачеха ненавидит малыша? Я бы лучше его себе забрала, вырастив из него приличного пони!».

— «Да, это было бы лучше для всех!» — вякнула было розовая принцесса, хотя быстро стушевалась под ироничным взглядом, которой одарила ее младшая из правительниц огромной страны, но все-таки довольно громко буркнула – «Особенно если бы ты оставила его там, где взяла».

— «Манеры, Каденза» — мягко пожурила ее тетушка, вновь оборачиваясь ко мне – «Я рада видеть, что тобою двигали не только амбиции, но и трезвый расчет. А еще сострадание, поэтому я всегда приветствую твои желания оказывать помощь пони… когда они не несут в себе определенный деструктивный элемент».

— «Как много слов найдется в новом языке лишь для того, чтобы сказать, что наша верная ученица имеет склонность разносить все вокруг себя» — вздохнула Луна.

— «Можно сказать и так» — не стала препираться принцесса, не дав втянуть себя в обсуждение старокантерлотского языка – «Но в этом случае ты понимаешь, чего от тебя ждут?».

— «Само собой» — к своей чести, я должна сказать, что на этот раз стойко встретила этот взгляд – «Я же знала, что за самоуправство меня упрячут на какие-нибудь курсы, чтобы как раньше я проползла на пузе до самого трона, моля заменить наказание на менее строгое – каменоломни, вспашку полей, или разгон облаков отсюда и до Трамплеванского хребта…».

Диархи мягко, но непреклонно ухмыльнулись, и я поняла, что не ошиблась, отчего хвост сам влип в ягодицы так плотно, что отдирать его пришлось бы с помощью лома.

— «…а наличие вот такого вот «дитя-неожиданности» даст вам, тиранам, прекрасную возможность вновь заняться затираниванием несчастной, голодной и холодной кобылки».

— «И?» — поинтересовалась Селестия. Казалось, она с искреннем удовольствием следила за моей сморщившейся мордашкой, перед которой я сердито потрясла передним копытом – «Что же ты придумала?».

— «Решила сэкономить канцелярии немного бумаги, и организовать в Легионе курсы юных скаутов».

— «Оу?» — на этот раз маска изменила даже Селестии, на морде которой мелькнуло искреннее удивление – «Ты говоришь о тех маленьких, но бравых пони, которые столь смело и искренне стараются помогать общественным организациям?».

— «Нет. То есть, это будет лишь внешний слой легенды для общественности. А на самом деле это будет крошечное подразделение внутри Иррегулярной когорты, в которое мы сведем тех, кто будет присматривать за детьми легионеров. За теми, кто остался сиротами – теперь у них будет одна большая семья, в которой они никогда не вырастут одинокими, озлобившимися на всех, считая себя отбросами, выброшенными и отвергнутыми тем обществом, которому их мать или отец отдали свою жизнь. Их не много, но думаю, для ваших, Ваши Высочества, целей, оно прекрасно подойдет».

«Ничего не напоминает?» — не удержавшись, я посмотрела в глаза той, на кого не так часто осмеливалась даже поднимать свой взор. Увидела, как на секунду лавандовый их цвет буквально заледенел, но затем губы правительницы тронула едва заметная, в стиле Луны, усмешка, чуть тронувшая кончики губ. Кажется, проведенная мной аналогия с моим собственным появлением в этом мире была понята, и даже некоторым образом позабавила древнюю правительницу.

— «Общество заботы о детях — дело нужное, Ваше Высочество, тут я согласна. Ну а заботиться о детях легче всего, когда они собраны в компактные группы, поротно, и проживают в казарме» — закончила я свою мысль.

— «Какая интересная идея, моя достойная ученица» — насмешку в голосе Луны не услышал бы только глухой – «Иными словами, даже в таком деликатном деле, как забота о жеребятах-сиротках, ты умудрилась устроить образцовую казарму и плац? Воистину, права сестра моя — сталлионградские гены спрятать попросту невозможно».

— «Зато можно проспонсировать это благое начинание!» — надулась я, исподлобья осмотрев довольных найденным решением правительниц – «И я не об эквестрийской казне говорю».

— «Мелкая, беспринципная стервочка!» — прошипела правительница Кристальной Империи, чей засветившийся рог скомкал и превратил в лоскуты желтую ленту, до того охватывавшую грудь и спину супруга – «Теперь я просто уверена, что ты с самого начала все это затеяла, чтобы шантажировать нас! Ты, и эта хищная, беспринципная, жукоподобная похитительница чужих принцев!».

— «Вынужден напомнить, что данные обвинения являются голословными, и не поддержанные юридически значимыми доказательствами, являются основанием для судебного разбирательства, которое я вынужден буду инициировать в связи с защитой прав моего клиента, согласно закону за нумером…».

— «Ах, да помолчите, вы!» — развернулась к нему рассерженная принцесса. С рога ее сорвались несколько серебряных молний, тонкими паутинками преодолевших разделявшее нас расстояние, и с щекочущим чувством пробежавшимся по нашим телам словно десятки сверкающих паучков – «Сейчас мы узнаем, кто вы такие на самом деле!».

— «Я попросил бы избавить меня от столь неуместных проявлений магических сил в мой адрес, а также в адрес моих помощниц, включая, но не исключая всех находящихся в данном месте в данный момент» — проскрипел старикан, с отвращением сбрасывая с себя растворившуюся в воздухе субстанцию, похожую одновременно на суматошно двигавшуюся паутинку, и полупрозрачного, серебристого паучка – «В противном случае я буду вынужден предъявить Кристальной Империи иск о моральном и\или физическом ущербе, нанесенном моей личности, в присутствии свидетелей, возможно – по предварительному сговору с группой единорогов, что прямо описывается в законе за нумером…».

— «Эй, вообще-то я тут один!» — впервые за весь прием высказал дельную мысль Шайнинг Армор, отходя от вызванного испугом ступора, в котором он пребывал все это время, тупо глядя на корзинку с недовольно хныкавшей малышкой, стоявшей у меня на спине – «Вам не удастся обвинить меня еще и в этом!».

— «Ну, спасибо, мой герой!» — прошипела розовая принцесса.

— «Сие было познавательно, и возбуждает Наш интерес!» — трубно провозгласила Луна. Вытянув шею, она сощурилась, словно пытаясь отыскать в прозрачном воздухе зала что-то видимое лишь ей одной, а точеные ноздри раздулись, втягивая в себя еле слышный запах озона, оставшийся от заклинания, напоминавшем о себе лишь исходящим от моей шерсти запахом далекой грозы – «Эдиакарское плетение, я вижу? Слабейшее и безыскусное, способное лишь поражать пейзан, использовано было преискусно. Желаем Мы узнать о нем подробно!».

— «Твое искусство возросло с момента нашей встречи, дорогая Кейденс» — благосклонно покивала племяннице Селестия, с аристократическим прищуром разглядывая что-то на своем накопытнике, поднесенном к самому носу – «Мне кажется, это заклинание связывает воедино тонкие чары, что затуманивают чувства, а также те, что отражают мысли, а затем перегружает тонкие каналы, замыкая их самих на себя, и возбуждая неконтролируемый резонанс… О, это весьма оригинально. Прими мои поздравления, моя дорогая – это было действительно впечатляюще уже от того, что ты придумала это сама».

— «Мне… немного помогли» — успокаивая дыхание, розовая принцесса все еще сердито раздувала ноздри, но я заметила, как быстро она растаяла от похвалы Селестии, при этом все еще сохраняя внутреннюю настороженность, словно стержень пронизавший все ее существо. Так сопротивляется жаре и летнему солнцу мороженое, выставленное на солнцепек – «Моя невестка, Твайлайт. Вместе с ней мы решили, что подобное заклинание будет не лишним в связи с постоянной угрозой нападения перевертышей, и вскоре Кристальная Империя сможет поставлять изящные охранные амулеты всем, кто желает чувствовать себя в безопасности от этой заразы».

— «Что ж, тогда я рада, что мистер Ауфебальд Баккензи оказался пони. Признаться, после стольких лет юридических тяжб, которыми адвокатская контора Мейкер и Баккензи держала в тонусе правительство и трон, я была бы не удивлена, если бы узнала, что он самый настоящий перевертыш» — как-то очень длинно и непонятно пошутила Ее Высочество, заставив стоящего где-то позади нас сурового старика с достоинством поклониться – «Тогда нам лучше перейти в зимний сад, где у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить те возможности, которые открываются перед нами в связи с появлением нового слова в магическом искусстве. Об остальном, тем временем, позаботятся мистер Баккензи и любезная нам Скраппи Раг. Не так ли?».

— «Да, Ваше Высочество» — кажется, все наши хитрости были напрасны, и когда я с недоумением и некоторой опаской взглянула на жилистого старика, каким-то образом сумевшего раздвоиться, не говоря уже о том, чтобы противостоять магии настоящего аликорна, то поняла, что тот думает примерно о том же. О том, что все наши планы были разгаданы задолго до начала их осуществлений, и мы могли бы просто постучаться в кабинет принцессы, оставив под ней свой «подарок». И в этом случае ничего бы не изменилось – «Да, Ваши Высочества. Вы можете рассчитывать на нас».

Что ж, иногда для того, чтобы что-то приобрести, тебе приходится и что-нибудь потерять, но теперь я надеялась, что смогу оставить после себя в Легионе не только память о боях, страданиях и потерях, но и нечто такое, что он сможет пронести сквозь века, вспоминая добрым словом создавшую его глупую пятнистую пегаску, больше всего на свете боявшуюся причинить вред пони, а теперь – еще и другим разумным существам.