Самый лучший фик

Самый лучший фик

За окном поздний вечер. На стекло ложатся холодные дождевые капли. Где‑то вдалеке воет сирена, сигналят стоящие в пробке автомобили, и гремит надвигающаяся гроза. Ты сидишь в полутёмной комнате в уютном кресле. Справа от тебя стоит точно такое же кресло, но в нём никого нет. Пока нет.

На коленях лежит раскрытый ноутбук, и его экран — единственный источник света в комнате. На экране открыто окно «Документ1 — Microsoft Word». Чистый белый лист с монотонно мигающим в левом верхнем углу курсором. Новый документ, который может стать чем угодно. Бессмысленным набором клавиатурных знаков, что ты напечатал в приступе раздражения к своему бессилию хаотичным перестуком пальцев, или новым рассказом, которому удастся проникнуть сквозь баррикады читательского сознания, побудить в нём новые мысли, чувства, мечты…

Но пока здесь ничего нет. Только эта маленькая чёрная палочка посреди белого океана, которая мигает, словно шлёт азбукой Морзе сигналы о помощи. Но ты не знаешь, чем ей помочь. Неуверенно тянешь вперёд руку, кладёшь палец на какую‑то кнопку, медлишь, ждёшь чего‑то, а затем убираешь. Снова смотришь на пустой лист. Такой же пустой, как и твой разум сейчас. И ты не веришь, что тебе удастся изменить это.

А зачем? Всё уже давно написано. Все идеи использованы, а герои разобраны до мелочей. Зачем напрягать свою вялую, апатичную фантазию, пытаясь вдохнуть хоть что‑нибудь в этот лист, нарушив его девственную белизну?

Все твои старые фанфики были не самыми удачными. Ты пытался писать интересно и необычно, но получалось скорее наоборот. Только вялое желание не сдаваться и написать хоть что‑нибудь удерживает тебя от того, чтобы закрыть текстовый редактор. Но желания этого недостаточно, чтобы побудить к действию. И ты ждёшь. Ждёшь, будто явится некая сверхъестественная сила и пошлёт тебе прямо в разум великую идею. Но такой силы нет. Силы нет. Но есть кое‑что другое. Кое‑кто другой.

Ты знаешь, ты почти уверен, что ничего не выйдет. Никогда не выходило. Было что‑то пару раз, но ты не помнишь, было ли это наяву или всё же во сне. Но ты всё равно попытаешься. Как бы глупо это не выглядело.

— Твай, — тихо шепчешь ты в темноту.

И ждёшь, пытаясь уловить хоть какой‑нибудь ответ сквозь далёкий шум дождя.

Но никто не отвечает. Ты с досадой ёрзаешь в кресле, разминая затёкшие ноги, и переводишь взгляд на экран ноутбука, будто надеясь увидеть ответ там.

— Твай, мне нужна твоя помощь, — снова шепчешь ты еле слышно и прикрываешь глаза, напрягая весь свой слух, чтобы услышать её, понять, услышала ли она тебя, знает ли о тебе вообще.

— Я здесь, — говоришь ты устало, с досадой на себя и свою беспомощность.

И внезапно понимаешь, что твой рот был закрыт.

Слабая дрожь пробегает по телу, но это вовсе не испуг. Радость. И робкая надежда.

Краем глаза ты замечаешь в другом кресле смутное фиолетовое пятно. Тебя обуревает нестерпимое желание повернуться туда, но ты понимаешь, что делать этого не следует. Одно лишнее движение, и чудо может бесследно исчезнуть.

— Прости, — говоришь ты и усилием воли переводишь взгляд на экран. — Я снова отвлекаю тебя по пустякам.

— Пустяки становятся пустяками лишь тогда, когда перестают быть проблемой, — говорит она назидательно. — Я с радостью помогу тебе сделать нужный шаг. Что случилось?

— Я не могу написать рассказ, — говоришь ты и ждёшь её реакции.

Нет, она не смеётся. Ты чувствуешь, что она смотрит на тебя с пониманием.

— О пони?

— Да.

— Разве у тебя нет никаких идей?

— Не знаю. Были, даже много, но… Всё уже написано. Написано несравнимо лучше, чем могу написать я. Ничего оригинального придумать не выйдет.

Вот теперь она смеётся. Но смех её чист и беззлобен.

— Это вовсе не так. У каждого есть то, о чём можно написать. Даже если похожее уже было написано кем‑то другим.

— Да, но когда я опубликую рассказ, критики обязательно начнут меня с кем‑то сравнивать. Найдут штампы. Скажут, что я содрал сюжет у другого автора, только потому, что есть всего пара похожих моментов. Зачем тогда вообще писать?

— А разве эти критики сами хоть что‑нибудь написали? Ты писатель и ты выше них. Всегда помни об этом. Не слушай никого, просто пиши. И не критикуй себя ещё до того, как начал писать.

Ты недоверчиво чешешь подбородок.

— Хорошо. Я попробую. Но о чём…

— Напиши о том, что тебя волнует. О том, в чём ты сам хочешь разобраться.

Ты молчишь некоторое время, погрузившись в мысли.

— У меня была одна идея, но она довольно дурацкая. Тогда казалась бесподобной, но сейчас я вижу, что она поистине глупая.

Фиолетовое пятно на границе твоего зрения слегка шевельнулось — наверное, Твайлайт устроилась в кресле поудобнее. Неужели готова слушать?

— Расскажи.

— Ну… — ты неуверенно мнёшься, хотя уже понимаешь, что твоя глупая идея сейчас будет озвучена. — В общем, я придумал одну страну…

— Не Эквестрию? — уточняет она, заполняя затянувшуюся паузу в твоём неуклюжем повествовании.

— Нет. Она… Там одни земные пони живут.

— И как же называется эта удивительная страна, где живут одни земнопони?

Сейчас это должно прозвучать особенно по‑идиотски, но ничего не поделаешь.

— Земнопония, — бурчишь ты и тут же слышишь из соседнего кресла прысканье.

— Прости! — Твайлайт, похоже, едва удаётся сдерживать смех. — Прости, пожалуйста! Это просто немного…

— Да, глупо. Я о том и говорю.

Ты рассеянно проводишь указательным пальцем по кнопке пробела, будто собирая с неё невидимую пыль.

— Нет, просто… Это название настолько очевидное, что выглядит даже оригинальным. Продолжай.

— Ну так вот, — возобновляешь ты свой рассказ, — как я уже сказал, в этой стране живут одни земные пони. Трудолюбивый народ, между прочим. Их города состоят сплошь из низеньких деревянных домиков, раскиданных по холмистой местности. Между ними простираются целые акры пашен и садов, где наши четвероногие работяги проводят значительную часть дня, сажая урожай по весне, ухаживая за ним по лету и собирая по осени…

— Можно один маленький вопрос? — голос из соседнего кресла выдёргивает тебя из увлечённого изложения мыслей.

— Да? — неуверенно говоришь ты.

— Почему ты сидишь?

— В смысле?

Тебя так и подмывает заглянуть в то кресло, особенно сейчас, когда ты не совсем понимаешь, почему она вдруг тебя прервала.

— Пиши, — тихо, но требовательно произносит она.

И ты внезапно всё понимаешь. Пальцы сами ложатся на клавиатуру, и на чистом листе оседает первая буква. Первое слово. Первое предложение. Ты записываешь то, что говорил минуту назад, разбавляя описания моментально созидающимися в твоей голове фразами. Вот и слово «осени» напечатано, но ты не останавливаешься. Ты пишешь дальше, вполголоса прочитывая так, чтобы слышала Твайлайт. Оно пришло. Оно уже здесь. Склонилось над твоим плечом, и ты чувствуешь возле уха его тёплое дыхание. Вдохновение.

— И вот одним таким зимним днём в доме фермера Стронгхува произошло удивительное событие, которое впоследствии поставило на уши всю деревню… — бормочешь ты и внезапно замолкаешь, а бегающие до этого по кнопкам пальцы замирают, будто замороженные чьим‑то ледяным дыханием.

— Что произошло? — мягко спрашивает Твай.

— Не знаю, — говоришь ты, и в твоём голосе слышится нарастающая обречённость. — Не придумал.

— Давай вместе придумаем, — ты не видишь её, но чувствуешь на себе умный и ласковый взгляд. — Что там могло произойти?

— Может, пришло официальное письмо из… Чёрт, да не знаю я! — ты прикрываешь глаза ладонью и чувствуешь, как вдохновение, стегнув тебя на прощание по щеке своим чешуйчатым хвостом, вылетает в окно.

Наступает неловкая тишина, нарушаемая лишь стенанием непогоды на улице. Внезапно ты понимаешь, что мог обидеть Твайлайт своим гневным выплеском. Если она уйдёт, всё будет кончено. Всё будет напрасно.

— Прости, — говоришь ты уже второй раз за сегодня, — я просто не знаю, что там могло произойти.

Неужели она ушла? Нет! Только не это! Ты медленно отрываешь от лица руку, и из груди вырывается едва слышный стон. Стон облегчения.

Фиолетовое пятно на месте.

— Ничего, такое бывает. Подумай хорошенько. Может, ты сам оставил себе разгадку?

— Где? Я написал полстраницы от силы. Полстраницы глупости. Земнопония! Что вообще может случиться в стране, где живут одни земные пони? Яблоки подорожают?

— Почему ты так критично к ним относишься? — спрашивает она с укором.

— А какой толк писать о тех, кто целый день только и делает, что ковыряется в огороде? Нет, я сам виноват. Выбрал не то направление. Надо было добавить хотя бы нескольких единорогов, с их магией всё гораздо…

И тут оно вернулось. Оно толкнуло тебя под локоть, и рука дёрнулась к клавиатуре.

— Единорог! — чуть ли не кричишь ты. — Это же так просто! И вот одним таким зимним днём в доме фермера Стронгхува произошло удивительное событие, которое впоследствии поставило на уши всю деревню. Дело в том, что миссис Стронгхув, которая последние месяцы ходила с животом, сделалось крайне дурно. Благо местный доктор жил недалеко и прибыл вовремя. Одного взгляда хватило ему, чтобы сказать: кобыла вот‑вот родит. Уже через полчаса истошные крики фермерши затихли, но зато раздались другие, детские. Мистер Стронгхув придвинулся ближе, чтобы получше рассмотреть малыша, но тут же с криком отпрянул. «Что это?» — в ужасе спросил он у доктора, но тот лишь растерянно отвёл взгляд. Большие зелёные глаза жеребёнка жадно смотрели на мир, а над ними прямо из головы торчал коротенький, но хорошо заметный рог.

— В семье земнопони родился единорог? — задумчиво переспросила Твайлайт. — Это интересно.

— Понимаешь, никто в Земнопонии единорогов раньше не видел, — объясняешь ты, пока пальцы печатают уже вторую страницу, где разворачивается нелёгкая жизнь маленького единорожка по имени Литлхорн. — Все в деревне думали, что это какое‑то тёмное колдовство. Взрослые отвергали его и ругали по поводу и без повода, виня во всех своих неприятностях, а дети не хотели с ним играть и постоянно обзывали всякими обидными прозвищами вроде рогатика.

Из кресла слышится недовольное покашливание — похоже, Твайлайт немного задело это нехитрое прозвище. Ты едва сдерживаешься, чтобы не умилиться её сердитости, и продолжаешь рассказ.

Где‑то за окном всё сигналят автомобили. Их владельцы устали торчать в пробке, они хотят поскорее загнать своё авто в гараж, вернуться в тёплую знакомую квартиру, раздеться, набить живот полуостывшим ужином и отправиться на любимый диван смотреть очередное скучное шоу. Им невдомёк, что за одним из немногих темнеющих окон дома, мимо которого они ползут по мокрой дороге, происходит самое настоящее чудо.

— А после этого, — произносишь ты, разминая пальцы, — он со своим нехитрым скарбом покинул злополучную деревню и отправился на запад, туда, куда указала ему полуночная звезда… Всё, думаю, глава закончена.

— Ты справился, — в голосе Твай звучит неподдельная гордость. — Ты поверил в себя.

— Да… — медленно произносишь ты, чувствуя, что упустил нечто важное. — Слушай, а ведь я забыл придумать название для рассказа!

— Неужели с этим не справишься? — смеётся Твайлайт.

— Так, сейчас… — ты прижимаешь пальцы к вискам, будто это должно как‑то помочь тебе. — Может, «Единорог в Земнопонии»?

— Я не думаю, что это правильное название. В конце концов, если тебе так важно заинтересовать больше читателей, придумай такое название, которое завладеет их вниманием.

— Хорошо, я понял. Тогда как насчёт «Я не такой, как вы»?

— Хм. На мой взгляд, слишком много слов. Попробуй сократить немного.

— Сократить? Сейчас‑сейчас… А «Другой»?

— «Другой»? Это название?

— А почему нет? Коротко и ясно. Чем тебе не нравится?

Кажется, ты заметил, как Твайлайт в своём кресле снисходительно махнула копытом.

— Ладно. «Другой» так «Другой». А главу как назовёшь?

— Точно, ещё и главу… Наверное, «Пролог».

— Почему? — спрашивает она с раздражительным недоумением.

— Ну, во многих других рассказах есть прологи. Вот я и подумал…

— Сюжет пролога, — говорит она профессорским тоном, — не соединяется напрямую с последующими главами. События в нём происходят в другое время, или в другом месте, или вообще с другими персонажами. Понимаешь?

— Понимаю, — уныло отвечаешь ты. — Тогда я назову её «Начало пути».

— Хорошее название, — одобряет Твайлайт. — Будешь публиковать прямо сейчас?

— Да, конечно, — ты открываешь браузер, заходишь в свой кабинет и создаёшь там новый рассказ.

Минут через пять шапка заполнена, текст вставлен в поле новой главы и сохранён. Осталось только нажать на ту самую кнопку.

— Твайлайт.

— Что?

— Я немного не уверен. А вдруг никому не понравится?

— Если твой рассказ понравится хотя бы одному человеку, значит, он уже удался, — мягко говорит Твайлайт. — И самое главное — этим человеком должен, в первую очередь, стать ты сам.

Курсор медленно перемещается по экрану и замирает на кнопке «Опубликовать». А затем уверенно кликает по ней.

Всё. Рассказ на ленте.

— Спасибо! — улыбаешься ты. — Спасибо, Твай! Я думал, что никогда уже больше ничего не напишу.

— Но написал ведь! И моя заслуга в этом невелика. Ты всё сделал сам.

— Может быть, может быть. А когда я буду писать следующую главу, ты придёшь?

— Посмотрим, — уклончиво отвечает она. — Для тебя так важно моё присутствие?

— Да, — говоришь ты еле слышно.

Чувства переполняют тебя. Будто и нет той унылой дождливой серости за окном — на твоей душе светло и радостно. И вот ты понимаешь, что время пришло. Сейчас ты повернёшься и увидишь её. Увидишь её, сидящую в кресле в каких‑то двух метрах от тебя, смотрящую на тебя своими большими умными ласковыми глазами. Она здесь, она настоящая. Она с тобой. И ты оборачиваешься, чтобы, наконец, встретиться с ней взглядом…

В кресле никого нет. Улыбка медленно сползает с твоего лица, пока ты апатичным взглядом смотришь туда, где ещё минуту назад твоё боковое зрение видело то самое фиолетовое пятно. Живое, настоящее. Теперь его нет.

— Твайлайт?

Тишина. Только равнодушный дождь продолжает лить за окном, смазывая очертания городских огней.

Ты зовёшь её ещё несколько раз, а затем просто сидишь и смотришь во тьму, слушая шелест дождя и своих мыслей. После этого переводишь взгляд на экран ноутбука и обновляешь страницу со своим самым лучшим фиком — вдруг кто‑то уже прочитал?