Стэйблриджские хроники
Глава 21. Дружбопушка
Запертые на цокольном этаже учёные ищут способ выбраться на поверхность...
Стук в дверь был монотонным и раздражающим. Скоупрейдж замедлил вращение шлифовального круга, отложил кристалл, который держал в копытах, снял защитные очки. Пока он не спеша проделывал это, неизвестный оставил в покое его дверь и, судя по приглушённому звуку, принялся стучать в соседнюю. Чёрный единорог, бредя к двери и отодвигая засов, отстранённо размышлял о том, как много учёных вообще работают на цокольном этаже в столь поздний час.
Лично Скоупрейдж практически никого не встречал во время собственных ночных посиделок, разве что шестёрки охранников посменно патрулировали коридор где-то поблизости. Остальные учёные, если и находили возможность поработать в своих лабораториях, то сидели там тише воды. Во всяком случае, не бегали к соседям и не колотили в двери столь отчаянно.
В едва приоткрывшуюся дверь из коридора просунулась мордочка молоденькой зебры. Заметив заколку с синим цветком, Скоупрейдж вспомнил, что она работает в отделе астрономии, то есть должна находиться предельно далеко от цокольного этажа.
— Что случилось? – вежливо поинтересовался Скоупрейдж. Исходная форма вопроса была куда более жёстко-вульгарной, но претерпела две мысленные редакции.
— Вы разве не слышали? – изумилась зебра. – Что-то недавно громыхнуло! Там, наверху.
Скоупрейдж задумчиво почесал затылок. Он действительно не так давно ощутил какую-то дрожь, едва не стоившую ему находящегося в тот момент в процессе обработки кристалла. Но он сразу вспомнил, где работает, и не стал отвлекаться на подобные мелочи.
— Я сидела в седьмой лаборатории. Я услышала. Решила выяснить, что произошло. Но никак не могу связаться ни с кем наверху, – продолжала свой сбивчивый рассказ Ситис.
— Сейчас проверю.
Скоупрейдж вернулся в свою лабораторию, чтобы проверить интерком. Зебра осторожно пошла следом за ним. Настенная панель выглядела вполне рабочей, во всяком случае, от неё удалось добиться шипения статики, однако попытки докричаться хоть до кого-нибудь сквозь это шипение оказались безуспешными. Скоупрейдж нахмурился и отвёрткой в три приёма скрутил внешнюю панель. Все механические составляющие переговорного устройства были в порядке.
— Линию где-то оборвало, – вынес вердикт единорог.
Тем временем в коридоре прозвучали ещё два взволнованных голоса:
— Ситис, вы где?
— Ситис, отзовитесь!
Скоупрейджу стало интересно, кому это ещё не спится в такой час. Оказалось, что два охранника, которым как раз полагалось находиться на посту на цокольном этаже, последние несколько минут проверяли, работают ли ведущие на поверхность лифты, на одном из которых они спустились незадолго до сотрясшего всё подземелье грохота.
— Управление подъёмниками не работает, – сообщил один из них, потирая слегка запачкавшееся не прикрытое униформой копыто.
— Я больше скажу, – добавил второй, – в правой шахте сверху падают куски горящей кровли. Что бы на поверхности ни случилось, здесь может быть безопаснее всего.
— Значит, даже если питание лифтов заработает, пока ими пользоваться нельзя. – На правах старшего по должности среди присутствующих начальник Хранилища Артефактов Скоупрейдж взял на себя руководство группой. – Их безопасность под вопросом… Что-то там очень серьёзное случилось. – Единорог поднял голову, посмотрев на тускло освещённый потолок. – Потому что повредило три лифтовых шахты сразу и подземную линию коммуникаций.
— Протокол предписывает нам воспользоваться эвакуационной дверью, – сообщил один из охранников. Скоупрейдж кивнул и посмотрел в даль пустого коридора.
— А протокол не объясняет, почему вас здесь всего двое, а не шестеро?
— Понятия не имею, – пожал плечами первый из охранников. – Мы с Компрендом пришли на свой пост на десять минут раньше положенного. Никого не застали. Остальные наши должны были подойти… Но теперь это вряд ли.
— А мы, вроде, сегодня Лиша сменяли? – подключился Компренд. – Лиша и Хэштриггера! Странно, эти оба два, вроде, ответственные. Так, чтобы сами ушли, такого не было.
— Да в последнее время с расписанием какая-то фигня творится. Помнишь, мы как-то выяснили, что должны были дежурить, но вместо нас другим сказали дежурить? А потом оказалось, что несколько часов здесь вообще никто не дежурил…
— Так, дежурные! – остановил перепалку напарников Скоупрейдж. – Календари себе будете составлять, когда мы отсюда выберемся. Нам в ту сторону, – на всякий случай напомнил он, указывая на тусклый коридор, дальний конец которого виден не был.
Всё шло без каких-либо заминок до того момента, пока не настал черёд открывать эвакуационную дверь. Скоупрейдж с долей рисовки потянул за три отпирающих кольца и отступил на шаг, ожидая открытия двери. В толще бетона над его головой что-то натужно загудело и заскрежетало, с потолка просыпались мелкий песок и пыль, однако «шестерёнка» осталась недвижима.
— Не понял юмора, – сказал Скоупрейдж и снова потянул за кольца, на этот раз сильнее. Дверь не поддалась. Охранники поспешили на подмогу, но вне зависимости от того, применяли они копыта или магию, тянули за кольца одновременно или порознь, эвакуационный выход оставался наглухо закрытым, делая эвакуацию невозможной.
— Твою комиссию! – ругнулся лаборант и, чисто для успокоения совести, подолбил в сплошной металл копытом.
— Мы под землёй, без связи с поверхностью, без информации о том, что там творится. Выходов нет, и нам нужна открывашка для гигантской консервной банки, – резюмировала не принимавшая участия в забавах с дверью зебра.
— У меня есть одна, – неохотно произнёс Скоупрейдж, – но я её ещё не проверял в действии. Последствий предсказать не могу, а жить хочется.
— Может, всё-таки проще подождать, пока нас отсюда вытащат? – робко предложил Компренд, за что сразу стал объектом насмешек со стороны сослуживца.
— Ишь ты, забоялся! А то ты каждый день, ходя по этому коридору, жизнью не рискуешь? У нас, вроде, на той неделе трое или четверо в медчасть отправились. Как раз после нас дежурили. Нарвались, вроде, на испытания инфразвукового передатчика. Или ты не слышал?
— Слышал, слышал, – проворчал Компренд. – И повторить их судьбу желания не испытываю.
— Давайте исходить из предположения, что сверху за нами никто не придёт, – грустно произнесла зебра. – Мы ничего не знаем о масштабах бедствия. Возможно, что только нам повезло спастись, потому что мы глубоко под землёй.
— Что, серьёзно? – скривился пони-охранник. – Мы что, вроде последних пони в Эквестрии?
Скоупрейдж оставил этот увлекательный, но совершенно пустой разговор без внимания и тихо побрёл в обратную сторону, к своей лаборатории. Там на тонких подпорках и леске висело устройство, которое могло бы помочь в данной ситуации. При соблюдении многих «если». Например, оно помогло бы, если теоретические основы для его создания не содержали ошибок. Если на основе этой теории единорог подобрал правильные комплектующие. Если он правильно его собрал. И если вся эта собранная конструкция действительно способна на то, для чего задумывалась.
Единорог обошёл по кругу сборочный стенд с крепившимся на нём устройством. Прототип нуждался в доводке, но мог быть классифицирован как работоспособный. Единственным минусом было отсутствие одного из ключевых кристаллов. Того самого, который единорог шлифовал на станке, когда его отвлекла Ситис. И теперь его надо было закончить, в противном случае устройство могло или не заработать, или сработать так, что пострадавшие в научном центре будут не только на поверхности.
Пока Скоупрейдж спешным порядком заканчивал работу над последним элементом устройства, коллегам в коридоре надоело выяснять, при каких условиях о пони можно сказать, что он последний в Эквестрии, и они всей толпой набились в его лабораторию. Но единорог сосредоточился на важном процессе получения идеально ровной поверхности, и до момента, когда стало возможным откинуть чёлку и снять с глаз защитные очки, на посторонних и их вопросы внимания не обращал.
Последним штрихом было закрепление кристалла на устройстве, в предусмотренном для него гнезде. При этом Скоупрейдж удивился, мельком глянув на часы на ноге и поняв, что просидел за шлифовальным станком больше часа.
— Как будто бы всё. Идите сюда, требуется помощь! – обратился Скоупрейдж к охранникам. Эргономикой на данном этапе работы он не занимался, так что прототип получился довольно громоздким, а тащить его до места проведения испытания было прилично.
Утомлённые ожиданием и томящиеся неизвестностью единороги и зебра поспешили сопроводить новатора к засбоившему эвакуационному выходу. Остановившись шагах в двадцати от двери, Скоупрейдж стащил со спины Компренда нечто напоминающее сапог, инкрустированный крупными кристаллами. Точнее, это была шестигранная белая труба с множеством мелких отверстий в корпусе и одним большим отверстием в вершине, куда Скоупрейдж не без опаски засунул копыто и половину ноги в придачу. Другую сторону «сапога» венчал пирамидальный, с отшлифованной почти до игольной остроты вершиной кристалл. Лаборант напомнил себе, что шансы остаться без этой конечности для него невысоки – так, процентов четырнадцать максимум.
— Это что за штука? – Ситис повторила произнесённый ранее, но проигнорированный единорогом вопрос. Она не отводила глаз от белого устройства, зачарованная игрой света на идеально отполированных гранях кристаллов.
— Я называю её Дружбопушкой, – пустился в объяснения Скоупрейдж. Эта речь больше всех требовалась ему самому – она придавала храбрости. Храбрость нужна была для того, чтобы надавить тыльной стороной копыта на скобу внутри изобретения. – Раньше называл «Боевая Фальш-Гармония», но мне это имя не понравилось. Слишком длинное.
Он со смешанными чувствами наблюдал, как медленно разгораются пять кристаллов по сторонам устройства. Он мог в любой момент прервать зарядку, но только до тех пор, пока не начала светиться венчающая устройство пирамида. После этого возможности безопасно сбросить накопленный заряд не существовало, вышедшее на рабочий уровень магическое оружие – старший лаборант и глава отдела изучения артефактов не тешил себя иллюзиями насчёт сути своего изобретения – должно было выстрелить. Но пока оно заряжалось, его не было необходимости даже держать наведённым на цель, так что Скоупрейдж спокойно стоял, упираясь краем «подошвы сапога» в пол, словно это был обхвативший ногу гипсовый слепок.
— Принцип работы списан с оригинальных Элементов Гармонии, – говорил единорог, пока его Дружбопушка «прогревалась». – Пять однополярно настроенных магических кристаллов дают синхронный синергетический импульс, который выводится через артефакт с мультиплицирующим свойством. Он одновременно служит и направляющей для исходящего потока энергии огромной мощности. – Скоупрейдж напряжённо затаил дыхание, поскольку эффект свечения дошёл до кристальной пирамиды. – Отойдите-ка мне за хвост шагов на несколько, только не очень далеко, и держитесь ровно за мной. Если вам не трудно.
Пони-охранники подчинились. Но зебра, всё так же зачарованно смотрящая на игру света в разноцветных кристаллах, не сделала ни шага в сторону.
— А почему Дружбопушка?
— Потому что, как я рассудил, – быстро пробормотал Скоупрейдж, с натугой вытянув вперёд ногу и косясь на своё изобретение, – с тем, у кого она есть, лучше дружить…
С последним сорвавшимся с губ единорога словом с обращённой вершиной к заблокированной двери пирамиды сорвался голубоватый энергетический шар. Разрядившиеся кристаллы мгновенно угасли, а единорога и зебру сдвинуло на шаг отдачей от выстрела. Им также сменило причёску, поставив гриву торчком.
Отливающий радугой магический заряд ударил в эвакуационную дверь и, игнорируя задумку конструкторов сделать её устойчивой к любым внешним воздействиям, игнорируя подпиравший выход с другой стороны завал, игнорируя заниженные ожидания создателя, выбил «шестерёнку» из пазов, отправив её в полёт, словно бумажную. Ударная волна пронеслась по коридору до самых лифтов.
— У-у-уф-ф-ф! – Скоупрейдж осторожно стащил с ноги образчик опасной технологии. – Это было опасно для здоровья. – Он виновато улыбнулся зебре, пытавшейся вернуть форму гриве, с которой сорвало заколку. – Что я могу сказать?.. Концентрировать мощный заряд в компактном носителе я бы никому не советовал. Ничего хорошего…
* * *
Каждый следующий доклад, с которым пони являлись в разбитую на внешнем испытательном полигоне палатку руководителя, приносил ещё больше плохих новостей.
— На настоящий момент мы потеряли двадцать восемь сотрудников, – произнесла Дресседж Кьюр, ради этого отчёта оторвавшаяся на десять минут от выполнения своих обязанностей. – Но, я боюсь, это ещё не окончательная цифра… Кстати, Дейнти Ран жив, если вам это вдруг интересно. – Зелёная пони бросила в начальницу злой взгляд. Бикер не отреагировала, угрюмой статуей нависая над импровизированным столом из пары ящиков и широкой доски.
— Это последствия. Что с причинами? – спросила она, обращаясь к Вортексу.
Метеоролог, в отсутствии Везергласс второй специалист по выходящим из-под контроля экспериментов, разочарованно покачал головой.
— Тут пока сложно делать выводы. Согласно первым наблюдениям, катастрофа произошла в одной из комнат жилого дома на Инноваторской улице. Учитывая степень разрушений, что бы это ни было, оно имело эквивалентный заряд минимум в три тысячи чар, вероятно, больше. И я не представляю идиота, который бы потащил что-то подобное в свою квартиру.
Вортекс ткнул копытом в красный кружок, украшавший карту научного центра. Бикер придвинула к себе список жильцов, для которых в отмеченном доме выделялись помещения. Скудный перечень из семи имён учёных пони различного ранга и профиля деятельности. Троим повезло находиться на рабочих местах и уцелеть. Двоих Кьюр также внесла в другой листок, отличавшийся сплошной чёрной рамкой. И двое, в самом низу списка. Доктор Везергласс и ещё один постоялец, прописанный совсем недавно. Те, кого пока не могли найти.
— Прост’ите. – Пока начальник разрушенного научного центра изучала цветные круги, у всегда открытых матерчатых дверей её нового кабинета нарисовалась остроносая морда земнопони в тёмном костюме. – Мне сказали, тщто именно здесь я смогу найти профессора Бикер.
— Ну а вы кто и по какому вопросу? – без особого интереса произнесла Бикер, ожидая, что гость окажется каким-нибудь агентом по недвижимости из Лас-Пегасуса или родственником одного из сотрудников.
— Бладхаунд, – представился жеребец. – Я пониэмаю, что момент выбран не совс’ем удачный, но я прибыл, дабы арестовать некого Скриптеда Свитча. Как в’иновного в убийстве профессора Эмблинген.
Бикер мгновенно приподнялась, упёршись передними ногами в «стол» и сверля остроносого земнопони взглядом.
— Кто убил Эмблинген? – переспросила она.
— Единорог Скриптед Свитч, один из сотрудн’иков вашего центра. Я не могу рассказать вам что-либо помиэмо этого, так как это выходит за рамки контракта, по которому я работаю…
Бикер решительно покачала головой и вдобавок провела копытом над импровизированной столешницей.
— Нет уж, сударь Блад… рейн или как-вас-там. Половина Научного совета считает меня виновной в этом преступлении, поэтому я обязана знать, как всё обстояло на самом деле.
Детектив недовольно поджал губы. Его усы смешно дёрнулись, но никто не улыбнулся. Условия составленного самим детективом контракта гласили, что раскрытие даже части информации кому бы то ни было помимо заказчика, если это не абсолютно необходимо для продвижения в расследовании, недопустимо. Однако, судя по сжавшимся челюстям и горящим глазам стоящей перед ним единорожки, он не услышит от неё ни слова, пока не ответит на её вопрос. Это могло стать препятствием в поисках Скриптеда Свитча, и детектив принял компромиссное решение.
— След проклятия позволил мне установить номер вагона и пассажирского м’еста, которое занимал предполагаемый убийца. Ушло много вриэмени, чтобы установить его личность по журналам продаж билетов, имевшимся у диспетшеров на вокзалах. И ещё больше, чтобы отыскать место работы мистера Свитча.
— Допустим. Но зачем он?.. – Бикер замерла на полуслове, когда сознание само выдало ответ. – Чтобы я сохранила свой пост. И он успешно подбил ко мне клинья…
— Так где мистер Свитч? – повторил детектив.
Бикер пространно махнула копытом, обводя дымящиеся руины.
— Где-то здесь.
— Вы не отшень-то помогаете моему расследованию, – нахмурился Бладхаунд. Наверное, намекал, что Бикер должна быть благодарна честному детективу, собиравшемуся снять с неё обвинения. Вот только эмоциональная половина разума единорожки, где прятались благодарность и уважение, обратилась в руины вместе с научным центром.
— Милейший, вы тут не единственный, кому помощь нужна. Вы даже не в первой сотне. Так что не отнимайте моё время!
Пони-детектив смиренно покинул палатку, оставив свои замечания при себе. Он успокоил себя мыслью, что начальница научного центра не запретила ему находиться на подведомственной территории, а значит, он мог свободно начинать самостоятельный поиск преступника.
— Скриптед Свитч, – прошептала Бикер. С момента ухода Бладхаунда она неподвижно стояла, навалившись передними ногами на стол и устремив взгляд в никуда. Зелёная единорожка, всё это время стоявшая рядом в ожидании, когда она выйдет из ступора, раздражённо дёрнула ухом.
— И дался всем этот Скриптед Свитч, – произнесла она.
— Это вы к чему? – немедленно повернулась к ней Бикер.
— Ни к чему, наверное... – Кьюр немного помялась с ответом, словно прикидывала, стоит ли беспокоить начальницу такой мелочью. – Пациент в ЛК-19 в последнее время начал новые байки рассказывать. Теперь невидимый ужас Паддока Уайлда не только мечтает уничтожить нас всех, но также имеет союзника в мире пони. А союзник этот, представьте себе, Скриптед Свитч... Все уши мне проел этой чепухой.
Бикер положила очки на «стол» и потёрла копытами осунувшуюся мордочку. Она не спала больше суток, но последние часы выдались настолько напряжёнными, что даже чудовищная усталость не позволила бы сомкнуть глаза больше чем на минуту. В её гудящей как осиное гнездо голове безостановочно вращались одни и те же мысли о виноватых и безвинно пострадавших. И вдруг сквозь их мешанину пробился вопрос: «А откуда запертый в личной палате все последние недели Паддок Уайлд вообще знает имя Скриптеда Свитча?»
— Приведите сюда Уайлда! – скомандовала Бикер. Видя замешательство подчинённой, жёлтая пони ещё повысила голос: – Немедленно!
— На кой он вам? – наклонив голову, поинтересовался Вортекс, когда Кьюр, бормоча, что у неё и поважнее дела имеются, удалилась исполнять распоряжение.
— Хочу выслушать его историю, – ответила Бикер. – На этот раз целиком и полностью…
Она была вынуждена прерваться, так как в палатке внезапно объявился ещё один субъект из числившихся среди пока не обнаруженных. Скоупрейдж, запыхавшийся, перемазанный с копыт до ушей землёй и каменной пылью, но отчего-то крайне довольный, остановился возле «стола», поправил зажатый под мышкой свёрток, приветственно кивнул и доложил:
— С цокольного этажа выведены все, находившиеся там в момент инцидента. Я сам, двое охранников, Компренд и Лайнсэд, а также доктор Ситис. При выходе у нас возникли некоторые проблемы с… дверью. К счастью, мы их успешно решили подкопытными средствами. – Единорог плотнее прижал к себе заветный свёрток.
— Свитча с вами не было? – поинтересовалась Бикер. Вопрос пришлось повторить, поскольку лаборант успел отвлечься на разговор с Вортексом.
— Никак нет, – ответил Скоупрейдж. – Проверяли все двери. Его лаборатория была заперта.
Бикер нацепила очки, чтобы разглядеть взлохмаченные патлы начальника хранилища артефактов. Заодно наконец приметила и его свёрток.
— Что это у вас?
— Просто небольшой проект, которым я занимался в свободное время, – беззаботным тоном ответил Скоупрейдж. – Решил захватить его с собой, когда выбирался. На всякий случай.
— Что за проект? – не унималась жёлтая единорожка.
— Да так, по кристаллам одну идею обдумываю. Ещё даже до реализации далеко.
Административная часть сознания Бикер, после потрясений этой ночи впавшая в оцепенение, внезапно пробудилась, отметив все увёртки и недомолвки, а также деланно весёлый тон единорога. Она же дала знать другой части заторможённого сознания, что это неспроста.
— Покажите, – потребовала Бикер, постучав копытом по краешку стола. Скоупрейдж замялся.
— Да ну, там рассыплется всё…
— Сейчас же, – повысила голос Бикер. Скрытые стёклами очков оранжевые глаза злобно блеснули.
Скоупрейдж нервно сглотнул и развернул на столе законченное буквально минуты назад изобретение, свою драгоценную Дружбопушку. Брови Бикер удивлённо поползли вверх.
— Это что?
— Генератор пиковых ионизирующих импульсов, – нервно сказал лаборант, в поисках поддержки косясь на также уставившегося на прибор Вортекса. – Базирующийся на возбуждаемых синхронизированных кристаллах.
— Мощность?
— Примерно девять тысяч чар.
Бикер вскинула голову и впилась взглядом в морду нервно переминающегося с ноги на ногу конструктора. Она, как и сам Скоупрейдж, прекрасно знала, что значит это число. Элементы Гармонии, величайшие артефакты Эквестрии, к которым имели доступ только принцессы в Кантерлоте, на испытаниях выдали лишь на тысячу единиц больше.
— Вы этим открыли дверь эвакуационного выхода? – поинтересовалась единорожка, бережно поглаживая один из кристаллов Дружбопушки.
— Пришлось. Механизм оказался повреждён. Причём снаружи.
Холодная, принадлежащая администратору аналитическая часть сознания Бикер пришла к единственному логичному решению. Эмоциональная часть, восторгающаяся игрой света на гранях кристаллов и потенциальными возможностями лежащего на «столе» устройства, была слишком занята, чтобы воспрепятствовать.
— Вы уволены и освобождаетесь от всех должностей, – холодно произнесла руководитель.
— Чего? – Изумлённый единорог даже оглянулся на главного метеоролога, чтобы по выражению его морды убедиться, что не ослышался.
— Вы разрабатывали оружие на территории научного центра, – жёстко сказала Бикер, положив копыто на упомянутое оружие и смотря в глаза растерянному бывшему подчинённому. – Нарушили одно из основных положений устава Стэйблриджа. И не надо сейчас придумывать, что у этой вещи есть мирное предназначение, Скоупрейдж… Вы пошли против норм и правил центра. Единственное следствие этому, о котором вы наверняка знали – ваше немедленное увольнение. Устройство и всю документацию к нему я конфискую для дальнейшего разбирательства.
Бикер властно накрыла Дружбопушку тканью и не без усилий перенесла её со стола в извлечённый из какого-то неведомого подземелья пустой ящик. Для этого ей пришлось сдвинуть с места «столешницу». Магией единорожка закрыла крышку ящика, обладавшую маркировкой научного центра, после чего гневно воззрилась на ещё не отошедшего от свалившейся на него новости Скоупрейджа.
— Сейчас вам поручается совместно с бригадой спасателей из Лас-Пегасуса приступить к разбору завалов и поиску пропавших. После выполнения этой работы вы сами напишете заявление об уходе. Я обещаю не вносить настоящую причину увольнения в ваше личное дело, – объявила она, давая понять, что данная тема исчерпана.
Вортекс собирался влезть со своими комментариями, но чёрный единорог остановил его. Он не хотел, чтобы за его ошибку под горячее копыто взбрыкнувшей начальницы попали другие. Кроме того, у него на этот случай был собственный бумажный страховочный круг. Не здесь, не с собой. В одним из своих многочисленных комиксов, ценном и тщательно упакованном, лаборант прятал сложенный вчетверо листок плотной бумаги с водяными знаками, красным штампом высшего уровня секретности, гербовой печатью в виде солнца с многочисленными лучами и личной витиеватой подписью особы, носившей на своём боку очень похожую на печать кьютимарку.
«В связи с невозможностью в дальнейшем использовать Элементы Гармонии для защиты Эквестрии Вам предписывается использовать знания, полученные об Элементах, для создания альтернативного механизма нейтрализации возможной угрозы. Вам поручается исполнить данное распоряжение в срок, не превышающий три месяца, и представить созданный механизм в Кантерлот лично моей персоне. Принцесса Селестия».
Скоупрейдж был единственным, кому дозволялось знать о существовании этого документа и о создании устройства вроде Дружбопушки. Информировать начальство научного центра не полагалось по двум причинам. Во-первых, на момент начала работ никто не знал, останется ли это начальство на своём посту через три месяца. Во-вторых, когда группа, в состав которой входил Скоупрейдж, исследовала Элементы Гармонии, Бикер не повезло оказаться объектом чужого влияния, что бесповоротно лишило её доверия со стороны венценосной особы.
В данный момент Скоупрейдж это особое распоряжение предоставить не мог, но искренне надеялся, что оно, как и его дом в целом, уцелели, потому что в таком случае возврат должности превращался в формальность.
Скоупрейдж, пока в его голове проносились воспоминания и сделанные на их основании выводы, не сводил взгляда с ящика, в котором скрылась его Дружбопушка.
— Нет, эта вещь пока что останется здесь, – донеслось до его ушей. – Вам сейчас полагается держать в копытах вот это.
Единорог принял от пока что бывшей начальницы карту внутренней территории научного центра, испещрённую красными, оранжевыми и жёлтыми кругами, отмечавшими степень разрушения построек в зависимости от удалённости от эпицентра взрыва. Дом Скоупрейджа располагался на самом краю радиуса «серьёзного ущерба», что позволило ему сделать вывод о высокой степени вероятности, что драгоценный комикс с бесценной бумагой уцелел. Второй вывод гласил, что тяжелее всего будет работать с отмеченными красным домами, которые располагались почти в самом центре, на Меридианной и Инноваторской улицах.
Взгляд Скоупрейджа натолкнулся на знакомый номер дома в красной зоне, и он вздрогнул.
— А где доктор Везергласс? – спросил Скоупрейдж, обратившись к главному метеорологу. Тот скорчил страдальческую мину.
— Надеюсь, что не у себя дома, – ответил он, – потому что от её дома осталось по сути одно название…
Карта Стэйблриджа спланировала на землю, выскользнув из враз ослабевших копыт учёного пони.
— Надо набрать добровольцев из числа сотрудников. В помощь группе из Лас-Пегасуса. Надо начать работу по расчистке завалов как можно скорее! – Скоупрейдж буквально выскочил из палатки, махом забыв про собственное увольнение, про отложенную в долгий ящик Дружбопушку, даже про брошенную карту, которую со вздохом подобрал Вортекс.
* * *
— Вот, полюбуйтесь, что мы отыскали для Бикер. – Один из пары охранников, сперва спасённых Скоупрейджем с цокольного этажа, а затем отправленных обратно для тщательной проверки одного конкретного помещения, положил на стол три предмета, напоминающие мелкие каплевидные тарелки. Снова оторванная от своего непосредственного долга – лечить пострадавших – Дресседж Кьюр задумчиво пожевала губами, изучая находку.
— Это вещь органического происхождения, в простонародье известная как «чешуя», – гордо сообщил Компренд. – Я нашёл её в лаборатории Скриптеда Свитча.
— Там ещё был вагон металлических конструкций, которые, вроде, не лекарства производили, – заметил его напарник. – Сейчас наш странный гость-детектив их осматривает.
Он подтолкнул одну из «тарелок» поближе к Кьюр, предлагая убедиться в масштабности существующей угрозы. Врач покачала чешуйку, надавив копытом на краешек.
— И что вы хотите, чтобы я ней сделала? – спросила она, поднимая взгляд на Компренда. – Если вы это нашли для Бикер, то ей и отнесите или подождите, пока она сюда вернётся… Мне эта чешуя как бриллиантовому псу гравий.
— А вам случайно не известно, где сейчас профессор Бикер? – спросил второй охранник.
— Случайно известно. Она вздумала прогуляться до своего кабинета, – ответила Кьюр, тоном выражая своё отношение к затее начальницы, – хотя в Стэйблридже сейчас небезопасно. Мало ли где там прогорели перекрытия. И вообще зрелище не для слабых умов...
Последние слова не были оговоркой – Кьюр давно заметила, что Бикер ведёт себя крайне странно. Складывалось впечатление, что жёлтая единорожка постепенно теряет рассудок. Пока что это выражалось в потере доверия к окружающим, переходящей в нечто, всё сильнее напоминающее паранойю, и случайно подслушанной беседы с Соубонс, у которой Бикер выспрашивала, как избавиться от ночных кошмаров.
— Что, она одна туда пошла?
— Нет, – сердито буркнула Кьюр. – Не одна.
Не в духе она была из-за произошедшего полчаса назад в этой самой палатке, куда она доставила пациента из ЛК-19. Мало того, что Бикер внимательно вслушивалась в безумный бред Паддока Уайлда, мало того, что она велела ему оставаться рядом и сопровождать её, Кьюр ещё и получила выговор за то, что много недель лечила земнопони от реально существующих страхов и пыталась своими лекарствами вытравить из головы Уайлда правдивые сведения о том, что он в действительности видел и пережил. Врач с трудом удержалась от реплики, что предписания к лечению Бикер может облить кетчупом и сожрать, потому что на каждой такой бумаге стоит её собственная, Бикер, подпись, и другим путём от этой подписи не избавиться.
— Ждите теперь её возвращения. Или, если ждать неохота, отправляйтесь помогать Скоупрейджу. Ему требуются сильные копыта для работы по разборке завалов и поиску уцелевших. – Кьюр бросила быстрый взгляд в просвет между палаточными «дверьми», через который можно было увидеть внешнюю стену Стэйблриджа. – Если, конечно, там ещё есть кого искать…
Последние слова она почти прошептала, но не только из-за их чрезмерно мрачного смысла. Её взгляд наткнулся на нечто, что сознание не сразу смогло определить как реальный факт, а не сновидение или вызванную усталостью галлюцинацию: над Стэйблриджем висела чёрная туча. Не дыма – благодаря машине профессора Вортекса огонь давно потух, и даже тонкие струйки не поднимались от покрытых мокрой сажей руин. Но всё же небо над научным центром не было чистым. Лишь полный изумления возглас выглянувшего наружу Компренда убедил зелёную единрожку, что увиденное ею реально.
— Только этих нам не хватало, – прошептала Дресседж Кьюр, не в силах оторвать взгляд от стрекочущей орды насекомоподобных существ.
* * *
Бикер печально посмотрела на осколки стеклянных колб и баночек, украшавшие пол в её кабинете. Плохо закреплённый шкаф нынешней ночью перекосило, в результате чего профессор потеряла не одно уникальное и полезное зелье. В том числе остатки эликсира, который позволял вытягивать из других пони правдивые ответы. План, согласно которому Рэдфилд выпивал зелье и раскрывал секреты Скриптеда Свитча, пришлось списать со счетов.
Увешанный своим персональным арсеналом пневматических пушек Паддок Уайлд молча наблюдал, как профессор разбирается в пострадавших и уцелевших микстурах. С одной стороны, он опасался, что если станет чересчур навязчивым, то опять обретёт пристанище в ЛК-19. С другой, он не хотел мешать мыслительному процессу Бикер, от которой, по мнению земнопони, зависело если не всё, то многое.
Увидев Бикер воочию полчаса назад, жеребец её даже не сразу узнал. Конечно, жёлтая единорожка с оранжевой гривой осталась жёлтой единорожкой с оранжевой гривой. Но теперь ей было плевать на некогда ухоженную причёску. Она напрочь забыла, что такое «подобающий внешний вид». Знания хороших манер, свойственные административному работнику, ей больше не требовались.
А ещё в её глазах горел огонь. Не отблески пламени, нанёсшего научному центру немалый, но поправимый вред, при виде которого Уайлд присвистнул. Это было пламя иного рода, жар которого разливался по всему телу, проникая даже в кончики копыт. Оно уничтожало не тело пони, не его физическую оболочку. Этот огонь обращал в золу и дым нравственные барьеры, нормы и принципы, кодексы чести и прочую ерунду, которая сковывала и мешала добыть то единственное, что могло унять это пламя – кровь своих врагов.
Уайлд знал блеск и жар этого пламени. Он жил с ним долгие годы, но впервые видел подобный отсвет в чужих глазах. Теперь не только у него было желание во что бы то ни стало отомстить тому, кто принёс в его жизнь слишком тяжкое для спины одного пони горе. Теперь к этому же стремилась руководитель Стэйблриджа. Которая осталась без Стэйблриджа.
То, что случилось с единорожкой, намного превосходило возможную потерю должности. Бикер могла уйти с поста руководителя, отказаться от звания профессора, бросить науку вообще – Стэйблридж всё равно остался бы. А случилось обратное. Она утратила тот фундамент, который всегда был в её жизни, сохранив ненужные и пустые слова перед именем. Единственное, что у неё осталось – желание найти и жестоко покарать виновного в этом и всех его соучастников.
Она всеми силами старалась защитить научный центр от угрозы, которую видела в группе профессоров, коллективе учёных пони. Старалась настолько сильно и решительно, что доверилась единственному единорогу, который и был реальной угрозой. Единственному изобретателю, который мог и, похоже, хотел уничтожить Стэйблридж. Она помогла ему в этом, слепо открыв нужные двери и отвернувшись в сторону маячивших на горизонте Академиков. И теперь она считала себя единственно виновной в том, что всё рухнуло. Она считала, что погубила свой научный центр. Считала, что безвозвратно потеряла всё, над чем трудилась годы. Считала, что осталось лишь одно, единственно возможное и единственно правильное, что ещё она должна сделать в своей жизни. Одно слово, которое следует помнить. Месть.
Паддок Уайлд чувствовал всё это в начальнице научного центра, а она, в свою очередь, стала первой, кто постиг ход мыслей земнопони, кто безоговорочно поверил в его историю, кто предложил объединиться против общего врага. Только это осталось у двоих пони, потерявших всё, что составляло основу их жизней. Только это было важно. Всё остальное не имело значения.
— Можно попробовать эту смесь. – Бикер повернулась к своему союзнику, показывая удерживаемую магией небольшую пипетку с прозрачной жидкостью.
— Это заставит его говорить? – спросил Уайлд.
— Это заставит его говорить, – совершенно ровным тоном, словно рассуждая о меню столовой, повторила Бикер. – Но сперва заставит выть от боли.
Она демонстративно позволила одной капле содержащейся в пипетке смеси упасть вниз, в точку, которую Уайлд мог видеть. От расплывшейся капли поднялась тонкая струйка дыма, а дерево мгновенно вскипело и испарилось, оставив почерневшее, словно обугленное пятно размером с монету.
— Интересный результат эксперимента с угловатым серым не слишком ценным минералом, – пояснила пони, чей талант лежал в области создания зелий и других смесей. – Я его обжигала, обдувала воздухом, помещала в цистерну с высоким давлением, смешивала с различными растворами… Однажды мне удалось получить очень опасную активную жидкость. Думаю, пара капель этой едкой смеси на шкуре любого заставит открыть рот.
Паддок Уайлд наблюдал за тем, как под действием жидкости портится древесина. При таких методах даже у Рэдфилда, отказавшегося отвечать на вопросы о направлении работ и планах Скриптеда Свитча и посаженного под замок, было мало шансов что-либо утаить.
— Что скажешь? Опробуем? – спросила Бикер.
— Нет, это неправильно, – ответил Уайлд. Бикер, похоже, не удивилась его словам, но земнопони счёл необходимым всё же пояснить свою мысль: – Вы же слышали, ваш ассистент молчит не по собственной воле, а ради того, чтобы обезопасить кого-то близкого. Мне знаком подобный тип пони. Выть от боли это его заставит. Говорить – нет.
Бикер нахмурилась, обдумывая слова зоолога. Пока её сознание было занято анализом, уши ловили окружающие звуки: свист гуляющего по уничтоженному научному центру ветра, далёкие неразборчивые голоса, странный нарастающий шелест…
— Да, Рэдфилд парень упёртый. Но нам нужен какой-то способ разговорить его. Мы должны выяснить, куда направился Скриптед Свитч! И что именно он строил в подвале, куда я его по глупой доверчивости пустила!
Бикер вышагивала туда-сюда около покосившегося шкафчика, не заботясь о том, что может порезаться об усеивающие пол осколки. Она не словом не обмолвилась о том, что сейчас переживала, но её мысли были столь отчётливо написаны у неё на мордочке, что умевшему чувствовать собеседника Уайлду не приходилось даже вслушиваться в её слова, чтобы за ними разобрать настроение жёлтой пони.
— Мы выясним, – пообещал земнопони, бросив взгляд в сторону окна. Там, усиленно работая полупрозрачными крыльями, завис светло-серый чейнджлинг. Хотя эта клыкастая физиономия была ему знакома и практически сразу исчезла, давний страх, вернувшийся из-за внезапности появления инсектоида, заставил Паддока Уайлда отпрыгнуть на два шага вглубь кабинета.
Едва слышный шелест, доносящийся со стороны разорённого научного центра, превратился в стрёкот десятков, если не сотен пар крыльев. В воздухе замелькали чёрные силуэты, бросающие на остовы зданий почти неразличимые на фоне пепла и сажи тени. С соответствующим достоинством к окну кабинета приблизилась чёрная, высокая и грациозная королева расшумевшегося народа. Та, при виде которой Паддок Уайлд начал пятиться, пока не упёрся крупом в закрытую дверь.
— Почему мне кажется, что с моего последнего визита здесь произошло много интересного? – спросила Кризалис, поставив передние ноги на подоконник.