Осколки истории
Глава 2 Аликорнам смерть!
Гуглдок — советую читать там.
Знаю, что это звучит как штампованная фраза из кобыльих романов, но сознание возвращалась ко мне не сразу, и какими-то частями. Как не странно, первыми в себя пришли задние ноги, которые известили просыпающийся разум о том, что они, собственно, готовы к работе, но имеется преграда на пути. Потом, опомнились передние конечности, ну, и потом уже – и вся верхняя половина тела, кроме головы, разумеется. Торс известил меня, что на нем лежит что-то тяжелое, и мозг сделал ставку либо на оружейный шкаф, либо на закованное в броню тело. Ну, и наконец-то, решили открыться веки, хотя и казалось, что к каждому прикреплено по полсотни мешков с нечищеной картошкой. Откуда такое сравнение взял мой больной от похмелья мозг, я не ведал. Проведя визуальный осмотр, в мозг пришел доклад, что на мне лежит чье-то тело, и, судя по всему, оно в несколько раз легче, чем я себе думал. И это был не шкаф, не «краб» в полном комплекте, и даже не стол, это была не такая уж большая и тяжелая сигнифер «Голубых щитов», которую мой наметанный взгляд быстро выделил из всей толпы привлекательных кобылок сего подразделения. Сделав пару попыток подняться, или хотя бы скинуть с себя белую едионорожку, я окончательно отчаялся в своих силах и огляделся. Хм, то, что творилось вокруг, можно было назвать словом «побоище».
Закованные в золотую, позолоченную, и просто покрашенную под золото броню тела валялись по всей комнате, находясь в самых загадочных позах и положениях. Например, гвардеец из «Задир» заснул, перевесившись через оконную раму, и я сейчас видел только его круп. Кто-то из наших алабердистов в полной броне, был прикручен к потолку на непонятно откуда взявшихся веревках. Какой-то, простите за слово, дебил, без доспеха и знаков отличия, заснул, пробив головой фанерную стену, о чем красноречиво свидетельствовал храп, раздающийся прямо из стены. А вон даже что-то похожее на «Голубого щита», только этот товарищ уже дрыхнет, приклонившись спиной к стенке. Сначала, я думал, что мне почудилось, но потом я понял, что дверь в нашу казарму реально открывается, и явно не ветром, так как ветер не умеет так стучать накопытниками…
— «Здравия желаю, сэр капитан!» — попробовал я молодцевато козырнуть, но мой голос смахивал на рокот дракона, а руки были погребены под сигнифером. Нашим посетителем оказался мой вчерашний командир Гвардии, который, войдя в нашу казарму, замер на пороге, и лишь через пару секунд смог найти источник голоса, в виде меня.
— «Какого… Ху… Пиз… Еба…» — так и не мог закончить ни одной фразы бедняга, глотая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
— «Докладываю, рота не в боевом состоянии, а также, судя по количеству присутствующих тут господ… во взводах «Голубых щитов», «Задир», «Горцев» и «Лучезарных» не досчитаются парочку своих солдат. Доклад завершил».
Капитан, очевидно, до сих пор не мог допереть, что же тут все-таки произошло за побоище, и почему вокруг так пахнет сидром, пуншем и еще чем-то адовым. Наконец-то поняв, что именно устроили гости его города, золотобронник собрал глаза в кучу, мозги в одну место, а волю в кулак, и просипел:
— «У вас двадцать минут, а затем сюда придет Вайт Шилд. Сочтемся» — прохрипел бедняга, и пулей выскочил из казармы.
Ну что ж. Значит, мне в течении двадцати минут нужно тут всех разворошить, пробудить, одеть, и пинками распихать по своим частям. Правда, как мы будем доставлять на место службы двух тяжелых «Щитов», для меня оставалось загадкой…
— «…высокое звание гвардейца Ее Величества принцессы Селестии, и Ее Величества принцессы Луны, подразумевает…»
Ну, разумеется, мы не успели. За отведенное нам время, я успел лишь пробудить почти всех гостей вчерашнего праздника, и почти разобраться, какое оружие кому принадлежит, а какая запчасть от какого комплекта брони, когда в наше сонное царство вломился Вэлиант Прайд, которому стуканул кто-то из «Лучезарных» на улице. Серый единорог, зайдя в нашу обитель, мгновенно отшатнулся назад, от дикого запаха алкоголя и перегара, что удар по нему не хуже чем боевой молот. Одна из его помощниц решила, что, построив нас, будет выгодно выглядеть в глазах командора. Разумеется, на ее крики все быстро забили болт, она попыталась воздействовать на нас физически, но, к сожалению, выбрала не ту цель. Ее попытки поднять с земли одного из наших «крабов» увенчались успехом, но вставший с пола солдат, пытаясь сказать нечто похожее на «спасибо», случайно дыхнув ей прямо в лицо настолько концентрированным перегаром, что бедняжка захрипела, и опрокинулась на спину, потеряв сознание. Наверняка из «высшего общества», единорожка просто не привыкла, что в реальной жизни ее могут не только послать по трех весьма известным буквам сталлионградского языка, но и вот так, просто, взять, и дыхнуть перегаром в лицо. Если даже до меня дошла эта «атака», как же было ей? Ах да, мне же плевать. И Прайд, скорее всего, решил объяснить нам, все премудрости слова «гвардеец», и почему мы должны его придерживаться, однако, тот самый предупредивший меня капитан не отрывал копыто от лица, от непрекращающегося фейсхува. Он понял, что бухали мы, не просто так, а с причиной, расстановкой, и смыслом.
— «Я бы не удивился, если бы такой бардак происходил у «Громовых стрел». Я бы не удивился, если бы такой бардак происходил исключительно у «Стальных лбов». Но вы-то, культурные гвардейцы, из Мейнхэттена, Фильдельфии, и, позор моим сединам, из Кантерлота! Забыли, где находитесь?! Так я вам быстро напомню! Все «Лбы», что устроили это – понижены в звании!» — рычал и плевался командир. Понижены, да? А вот фиг тебе, вражина.
— «Мы находимся не под вашей юрисдикцией сэр, а под началом генштаба войск Ванхуверского направления, и генерала Шилка лично» — бодрым голосом отчеканил я, зная, что буквально вчера, нас поставили под командование этого офицера, которого, я собственно видел только пару раз. – «Прошу прощения сэр, но вы не имеете полномочий сделать этого!»
На плацу воцарилась гнетущая тишина. Командор Прайж резко повернул голову в мою сторону, и на секунду, мне показалось, что я слышал, как захрустели позвонки. Серый единорог медленно подошел ко мне, но нависнуть надо мной у него не получалось – я был его роста, даже выше немного.
— «Молодец капрал! Какая у тебя должность в полку?» — неожиданно обрушил на меня похвалу Вэлиант. Ей Богини, какой-то он странный, штоле…
— «Капрал Флэминг Фэрос сэр, ротный психолог, и сигнифер 3-го ранга!» — четко ответил я. Да, господа, не удивляйтесь, в «Стальных лбах» было нормой, иметь несколько должностей, и выполнять несколько функций за раз.
— «Молодец капрал, хорошо выполняешь свои обязанности. Итак, я спрошу у тебя как у самого сознательного, и… трезвого. По какому поводу?» — лицо Прайда, которое было ненавистным всю мою службу, сейчас выглядело не таким уж мерзким, в чем-то даже мягче, чем раньше. – «Рассчитываю на твою честность, капрал Фэрос».
— «Наш лейтенант, Боун Крашер, вчера нашел сестру, которую искал семь лет, и больше не надеялся увидеть. Лейтенант очень сильно переживал, и на сеансах психоанализа, выглядел разбитым, так что мы все были рады, что с нашим лейтенантом все в порядке, да и его сестра оказалась очень милой кобылкой, сэр!»
Да, я сказал правду. Не утаивая, не скрывая, чисто, и открыто. Крашеру было плевать на мои психоанализы, а передо мной сейчас стоял командующий всей Гвардией в Эквестрии. Вот только, непонятно почему, он нагрянул именно сюда, именно в нашу казарму, но раз уж так произошло, то я не собирался подставлять всю роту. Вот жуки ведь, один я за всех отдувался, никто даже не помог, и слова не сказал! Хотя это было обычно, ведь я лучше всего умел красиво говорить, вешать лапшу на уши и пудрить мозги командованию, издержки детства, так я это называл. Вот если честно, то я бы предпочел все это забыть, и стать обычным земным пони, из Ванхувера, или Мейнхэттена, но нет, судьба-злодейка, уготовила мне другую долю.
— «Вижу по глазам, правду сказал. Ладно, вы, ванхуверские еще понятно, но каким чертом, тут оказались вы?» — командующий ткнул в сторону группки гвардейцев других воинских подразделений.
— «Счастье у соседа – и наше счастье, разве это не закон Магии Дружбы?» — наивно, однако, очень хитро выкрикнул кто-то из «Задир».
— «Правильно говоришь, рядовой» — мерзко сощурился командор, и мне аж поплохело. Я уже понял, что официальное наказание нам будет далеко не таким суровым, но, глядя на то, как это прожженный интриган, и смотрит на несчастных гвардейцев, мне стало не по себе. Кишки в моем животе, от такого взгляда, сбились в испуганный клубок, и отказывались распутываться, пока этот демон в обличии командира не удалиться на безопасную дистанцию, желательно, пару сотен метров. А желательно – два, или три километра. Минимум. – «Но скажи мне, а что было бы, если бы в это время, пока ты помогал своему соседу ловить радость, на Кантерлот напал враг?»
И прочая, и прочая, и прочая, в таком же роде. Крепко выстояв на плацдарме еще полчаса, мы наконец-то получили кратковременную амнистию, чтобы принять еду, а дальше – нам предстояло отхватывать звиздюли уже от своих командиров. Пока мы шли в столовую, я успел наслушаться разговоров о злых командирах, суровом грифоньем алкоголе, о беременности кого-то там из «Голубых щитов», и почему-то, о подорожании сахара. Последнее, я вообще не могу привязать ни к чему, ни логически, ни фактически, и на тот момент я был слишком разбит, чтобы мыслить здраво. А вот здание столовой, меня обрадовало непомерно. Если описывать кратко, то представьте себе коробку из белого камня, инкрустированную несколькими башенками, пристройками, сторожевыми постами, и другой дребеденью, на которую «Лучезарные» не особо обращали внимания. Кантерлот слишком долго был безопасным городом, это вам не Троттингем, или Ванхувер, где любое здание может стать неприступной крепостью. Ах да, и в этом здании, не стесняя себя, размещаясь на одном лишь этаже, могло перекусывать четыреста пони, и все равно, место оставалось. Как «проклятым милитаристам» выделили такой смачный кусок территорий, я, честно говоря, не понимал, но, глядя на это строения, я уже прикидывал, как из него можно сделать укрепленную позицию. Мда, в этом все мы.
Стараясь не тревожить хмельную голову, я тихонько пристроился в очереди за какой-то кобылкой, на ходу стараясь согнать с глаз алкогольную мареву. Тот отчаянный рывок на плацу, который я выполнил ради спасения наших задниц, выжал меня досуха, и сейчас я мог выполнять разве что простейшие команды. Взяв свою порцию, которая состояла из яичницы-глазуньи, какой-то травы, которую все ванхуверцы на дух не переносили, и странных тостов, почему-то едва ли не иссиня-черного цвета, ну и разумеется – чашку травяного отвара, с какой-то целебной фигней, что должна была вернуть нас всех к жизни. Стараясь производить как можно меньше лишних телодвижений, я уселся за стол нашего взвода, и стал медленно, но вдумчиво поглощать пишу, стараясь тщательно прожевать каждый маленький кусочек. Со временем, ко мне стали подсаживаться товарищи по службе, в худшем, или наоборот, лучшем состоянии.
— «Эй, сэр психолог, почему мне так хреново, а?» — прохрипел, кажется, Стоун Бит.
— «Сидра кушай меньше, родной, может легче в следующий раз будет» — поучительно ответил я, пытаясь не отвлекаться от пережевывания тостов.
— «Почему я не птица, почему не летаю?» — глубокомысленно изрек Блейм Флай, покручивая вилкой в воздухе.
— «Потому что ты пегас, дебил. И хватит уже меня задрачивать, а то счаз…»
Мои слова прервал звон разбитого стекла, и взгляды почти всех находящихся в помещении оказались прикованы к пегасу, который, разбив окно, пулей влетел нашу столовую. Он явно был гвардейцем, о чем свидетельствовала изрубленная броня, и метка Селестии на боку.
— «Тревога! Противник недалеко от Понивиля!» — успел выкрикнуть пегас, и в следующую секунду крылья отказались его слушаться, и бедняга устремился к полу, у которого его поймал какой-то расторопный единорог.
В зале воцарилась могильная тишина. Четыре сотни удивленных, растерянных и испуганных глаз, взирали друг на друга, словно не зная, что должно делать в этой ситуации. Противник. Недалеко. От. Понивиля. Эти слова раз за разом мелькали в моей голове, и я пытался связать их логической цепочкой, ища объяснения этому абсурду, но даже мой мгновенно протрезвевший разум, не мог связать эти слова в единую цепочку. Противник не может быть под Понивилем, это невозможно. Но, как хорошо известно, лучше всего в себя солдат приводит приказ, и командирско-матный язык, который все понимают с полуслова.
— «Освободить помещение! Бегом в казармы надевать броню, и разбирать оружие из арсеналов, встреча в 9.35 у вокзала! Максимальная выкладка! Пошевеливайтесь, жирные выблядки гидр!
Четыре сотни растерянных гвардейцев, получив четко обозначенную цель, и четкие временные рамки, мгновенно пришли в себя, и на автомате, не толпясь и создавая пробок, стали покидать помещение. Ноги, словно сами, несли меня, но уже больше по инстинкту, чем, повинуясь моим командам.
Противник недалеко от Понивиля.
Мы произвели настоящий фурор на улицах Кантерлота.
Обычное начало дня, работяги спешат на работу, влюбленные парочки прогуливаются по площади Двух Сестер, а неизменный контингент снобов, уже выходит на улицы, готовясь поражать всех окружающих силой своего неуместного пафоса. Обычное начало дня, коих было, и будут тысячи. Но сегодня, запланированному за многие столетия сюжету, не суждено было сбыться.
Сначала, жители даже не совсем поняли, что происходит, и почему земля под их копытами начинает дрожать, и пони еще не успели испугаться, как на улицах появился источник того самого грохота. Врата казарм, плацдармов, и гарнизонов открылись, извергнув из себя потоки тел в золотых доспехах. Около тысяч гвардейцев грохотали стальными накопытниками, направляясь в сторону вокзала. Толпа пони испуганно расступалась перед этим неумолимым стальным тараном, но были и идиоты, вроде тех самых снобов-единорогов, которые возжелали потребовать от и так нервных солдат объяснений. Что никогда нельзя делать с солдатом, которого отсылают непонятно куда, непонятно зачем, и, не сообщив, кто там ему будет противостоять? Правильно, никогда не злите этого солдата. Казалось, простое правило, которое так легко запомнить, и даже можно угадать, но куда там бывалой интеллектуальной элите Кантерлота! К счастью, все ограничилось лишь одним примером. Единорог из какого-то неимоверно древнего и важного клана, решил допытаться от капитана «Задир», по какому поводу шум, и почему, он, «голубая кровь», должен терпеть вокруг себя такой переизбыток деревенщины? Судя по всему, у сего господина, мысли находились где-то в районе ректума, когда он решил лезть с такими, как это называют в Мейнхэттена «предьявами», к капитану подразделения, которое называлось «Задиры», и было набрано в одном из самых маргинальных городов Эквестрии. Хуже их, могли быть только «Громовые стрелы» Лас-Пегасуса, которые должны были присоединиться к нашему походу уже в пути. Ну, капитан знал, что его лицо было защищено забралом, и ни масти, ни метки видно не было, так что офицер не долго думая, вкатил аристократу в лицо стальным накопытником, отправив его собирать собственные выбитые зубы.
Грузились мы быстро, и во многом – благодаря «Хранителям». Расторопные вояки мгновенно очистили для нас вокзал и самый большой состав, который только смогли найти. Морские стражи быстро разогнали всех недовольных, логично рассудив, что поезд можно и конфисковать для нужд армии, по крайней мере, пока опасность для страны не будет отражена. Командиры нас не жалели, и вагоны нас запихивали нещадно, и приходилось буквально стоять друг у друга на головах. Меня, как и половину алебардистов «Стальных лбов» отрядили на крышу, непонятно зачем, кстати, но мы были не самыми невезучими. Облаченные в тяжелую броню, мы довольно удобно устроились на крыше, а вот клаудсдельским «Крыльям Бури» и «Громовым стрелам» Лас-Пегасуса пришлось ютиться, где только попало. Кто поместился – залезли с нами на крышу, чтобы в случае чего подстраховать. Менее везучим приходилось держаться за края поезда, сидеть на подножках, края окон, и даже устраиваться на самом паровозе. Господа-офицера устроились где-то в первом вагоне, а я, неожиданно получил сержантские заклепки, и получил в свое полное командование три десятка бойцов, и десяток единорогов-стрелков. Кто из пегасов не поместился внутри, готовились лететь по бокам. Обычно, в таких случаях отовсюду слышаться недовольные стоны и жалобы, но сейчас – все молчали в тряпочку. Противник на нашей земле, недалеко от столицы, и уже почти под маленьким провинциальным городком. Не время ныть.
Поезд тронулся неожиданно, и запоздавшие запрыгивали внутрь. Я заворожено наблюдал, как наши крылатые товарищи, облаченные в тяжелых «крабов» стартуют с платформы, а вместе с ними и другие пегасы. В этом поезде собрались представители всех гарнизонов страны, начиная с туповатых, хотя и храбрых «Горцев», заканчивая такими же прожженными ветеранами как мы. Поезд грохотал колесами, но сегодня, даже этот успокаивающий ритм не помогал. Гвардейцы были напряженны до предела, и я буквально чувствовал, что в любую появившуюся на горизонте цель, независимо от ее принадлежности, изрешетили бы алебардами и метательными копьями. Да что уж говорить, я сам был напряжен!
Там, в Ванхувере, я знал, что даже если нас разобьют, то за нашей спиной всегда будет глубокоэшелонированная оборона, которая обломит зубы любому захватчику, заставив его жрать землю. А сейчас, за нашими спинами были тысячи гражданских, мирных пони, которые не умели сражаться, а некоторые, так и вообще не знали что это! Кто знает, что случилось с маленьким, райским Понивилем, в котором так любили отдыхать уставшие от войны ветераны? Может, его сейчас вообще нет, может захватчики, сейчас методично выбивают дверь каждого дома, и уводят тамошних пони в рабство, или того хуже? Может, противник сейчас окопался, и ждет нашего прихода? Я этого не знал, зато прекрасно знал кое-что другое.
Я покрепче прижал к себе алебарду. Оружие со мной, рядом едет тысяча готовых к сражению пони, которые могут, и будут защищать свой дом. Каждый был сосредоточен, и готовился к предстоящей битве. На этот парад не брали новичков – исключительно побитых, хорошо подготовленных и прожженных ветеранов из всех подразделений. Каждый был предельно серьезен, и даже балагуры из Лас-Пегасуса молчали, настраиваясь на битву. Каждый гадал, кто же может нам противостоять? Алмазные Псы? Возможно, но если это так – мы разгоним их в два счета. Нас много, мы хорошо вооружены и подготовлены, так что, вряд ли стали бы срывать всю тысячу на такое пустяковое задание, да и доспехи того паренька были посечены мечами. Грифоны? Возможно, но их просто не может быть много, да и они никогда не забираются так глубоко на нашу территорию. Даже если предположить, что это они, то зачем им вступать в открытое столкновение? Нам сообщили, что противник локальный, так что нужно выходить из этого. Чейнджлинги? Вполне, и вполне возможно, пока этот вариант остается самым реалистичным, но перевертыши не стали бы убивать гвардейцев, они бы начали их выпивать, потихоньку высасывая из них любовь. Отряд каких-то троктисто-анархистов? Хочется верить, с такими мы разберемся за нечего делать, если их конечно не много. Но ни один из этих вариантов не звучит ни логично, ни правильно, ни даже возможно! Если уж говорить по правде, то я не мог даже представить, что нам может противостоять, и это пугало меня сильнее всего. Все что сумел рассказать пегас, заключалось в том, что, а их полусотню напали какие-то странные враги, которые задергивали гвардейцев в чащу, и оттуда слышались только крики. Единственный раз, когда он увидел врага, тот предстал для бедняги лишь смазанной черной фигурой, в росчерках, напоминающими фиолетовую броню. Невольно на ум приходила аналогия с Ночной Стражей, но об этом варианте не хотелось даже думать. Повторения истории Найтингейл, нам не нужно.
Внезапно, из-за леса вылетело три фигурки пока непонятно кого, и все наши мгновенно приготовились превратить их в реалистичную копию дикобразов. К летунам мгновенно ринулся десяток «Стрел», идя на перехват. Гвардия Лас-Пегасуса хорошо умела выполнять такие маневры, ведь жили они в городе гангстеров, бандитов и мафий, и вот такие «перехваты» были для них обыденностью. В приближающихся фигурах я быстро узнал гвардейские доспехи, правда, сильно побитые.
— «Бегите! Поворачивайте поезд! Это духи, духи!» — внезапно завопил один из пегасов, пролетая мимо нас. – «Их не остановить! Там чейнджлинги! И мышекрылые! Бегите…»
Летящий у него за спиной капрал, со всей силы вмазал паникеру по затылку накопытником, и закинул его себе на спину. В этом решении я вполне поддерживал его, пусть не тревожит и так напряженных солдат. Но слова этого перепуганного стражника, заставили меня задуматься. О каких духах он говорил, и почему? Ладно, даже если забить на это, то его предупреждение с чейнджлингами и мышекрылыми, звучало довольно странно. Да что там странно, это было дико! Перевертыши были энергетическими вампирами, а фестралы, или как их любили называть – мышекрылые пегасы, — лично гвардией принцессы Луны, известные своей верностью ей, и лишь ей. Даже если предположить самое плохое, то, как они сумели построить этих черных вампиренышей? Непонятно. Погруженный в эти нелегкие мысли, я даже и не заметил, как мы уже подъехали к Понивилю.
Я до сих пор немного не привык, что на моих наплечниках красуются заклепки сержанта, так что затупил с командой, но ребята, очевидно, сами все поняли. Все сидящие на крыше заслонились средними щитами, прикрывая почти все тело, а во вторую ногу, взяли пилумы. Все пегасы заняли несколько облаков, и выстроили там непроходимую линию из дерева, стали и позолоты. Толкать эти «летающие крепости», пришлось пегасам нашей роты, так как они были куда лучше бронированы, и защищены от дистанционных нападений. Единороги-стрелки устроились у окон, готовясь обрушить на противника град заклинаний, и на крыше – за нашими щитами. Но, прибыв в Понивиль, нас ожидал сюрприз.
Выскочив из-за поворота, мы закрылись броней по самые носы, и приготовились встречать врага, но на нас смотрели лишь полсотни удивленных пар глаз. Понивильские пони весело толпились, и готовились к посадке на поезд. Прямо в центре перрона, стояла известная Шестерка Носителей Элементов Гармонии, которые также весело смеялись, и что-то обсуждали, но, увидев на «бронепоезд», смех, крики и веселье мгновенно прекратилось.
Не дожидаясь полной остановки, пегасы «Громовых стрел», которые были лучше всего обучены приемам манипуляции толпой, сорвались с крыш и подножек, и начали командно-матным языком разгонять толпящихся понивильцев в стороны, создавая коридор для нашего бронированного тарана. Немного растерянные под напором неизвестных золотобронных стражей, пони повиновались, а уж когда из вагонов хлынули тяжелобронированные тела «крабов» и северных панцирников, из толпы раздались испуганные крики, кто-то даже грохнулся в обморок. Войска ударными темпами стали выгружаться из поезда, навинчивая на себя все возможное снаряжение, готовясь к бою с неизвестным противником. Я, и мои новые подчиненные, были одними из первых, так как мы спрыгивали с крыш, и продвигались закреплялись на вокзале. Погруженный в круговорот полномасштабной операции, и свои собственные мрачные мысли, я не сразу понял, что ко мне обращаются.
— «Мистер, скажите, а…» — начала была белоснежно-белая единорожка, с какой-то даже неестественно красивой фиолетовой гривой, но договорить ей не дали.
— «Эй, земной, чего вы тут забыли?!» — передо мной приземлилась голубая пегаска, которая, судя по всему, попыталась казаться мне грозной, а подругам – крутой.
— «Во-первых, не «эй», а сэр сержант Гвардии Ее Величества» — холодно произнес я, уткнув в нее свой «командирский» взгляд, которому так долго обучался. – «А во-вторых, не стойте на дороге, иначе, я буду расценивать это как препятствие военной операции, и помеха войска Ее Величества в боевых условиях».
«Крутая» хотела ответить что-то дерзкое, но я просто отодвинул ее в сторону, и скомандовал своему отряду продвижение. Так уж получилось, что мы оказались в самом арьергарде гвардейской кавальды. Мои ребята грохотали накопытниками о камни улиц, разгоняя и так перепуганных понивильцев. К сожалению, кто-то из Шестерки оказался куда более настойчивым, чем я предполагал.
— «Мистер, позвольте!» — окликнул меня сзади молодой голос, и, закатив глаза, я развернулся, грохоча сегментами брони.
Меня звала единорожка красивой фиолетовой масти, с… крыльями на боках. Ядрен перец, аликорн! Это явно не Селестия, явно не Луна, и явно не эта, Кейденс. Значит, это недавно коронованная принцесса Твайлайт.
— «Принцесса!» — я грохнул накопытником по груди, а отряд, расслышав мою реплику, повторил то же самое, вытянувшись «по струнке». – «Сержант-сигнифер Флэминг Фэрос, 4-я рота, 2-го полка «Стальных лбов»! Докладываю, сборный отряд Гвардии, прибыл в Понивиль!»
Юная принцесса явно растерялась от моего, четко, по-военному высказанного доклада, и ее щеки покрыл румянец. За своей принцессой начали подтягиваться ее подруги, в том числе и та голубая пегаска, которая смотрела на меня как на врага народа. Вообще, я никогда не видел Носительниц Элементов Гармонии так близко, лишь издали, и то мельком. Сказать честно, я удивился далеко не так сильно, как легату Раг, но все равно, вид этих «Спасительниц Эквестрии» вогнал меня в уныние. Первой после принцессы, моего внимания удостоилась та самая белая единорожка с фиолетовой гривой, и тремя кристаллами на метке. Сказать по правде, она была довольно, хотя, что уж греха таить, очень красивой, и, так бы молвить, моего типажа. В ней угадывалась та же «голубая кровь», что и в кантерлотских снобах, но тут она не вызывала неприязни. Второй была земная пони оранжевого цвета, со светло-светлой гривой, яблоками на боку, и настоящей ковпоньской шляпой. Тут уж никаких «голубых кровей», аристократизма, снобизма или жеманности, простая и обычная деревенская простота, которая покоряла сердца жеребцов, в куртуазных кобыльих романах. Третью особу, я едва разглядел, так, как она пряталась за спинами подруг, и своей длиннющей, розовой, словно жвачка гривой. Четвертой была та самая голубая пегаска, с радужной гривой, которой мне уже хотелось вкатить в зубы. Бить кобыл нельзя, но я готов был нарушить это завет, и отправить ее собирать выбитые зубки, чтоб под подушку положила, получила пару битов от Феи, и купила книжку по этике и культуре! Судя по всему, подруги ей уже объяснили, что отвлекать гвардейцев от работы нельзя, да и для здоровья невыгодно. Ну и последней, в этой компании была розовая земнопони, с безумной прической, и такими же безумно-веселыми глазами, которые меня… скажем так, пугали.
— «Ох, дорогуша, не смущай сэра гвардейца, он и так нервничает, позволь мне?» — единорожка вежливо, отстранила свою подругу-принцессу. – Скажите, сэр страж, почему вы тут?»
— «Понимаете, мисс, пришел доклад, что неизвестный противник под Понивилем…»
— «Это ужасно!» — воскликнула единорожка.
— «Говорите же дальше, прошу вас! Расскажите нам все!» — вмешалась принцесса.
Скрип моих зубов явно слышали окружающее. Одно дело, когда меня узнавала что-то обычная гражданка Эквестрии, а совсем другое – когда одна из четырех принцесс! У меня не было времени отходить и объяснять ей все, а поток гвардейцев уже почти иссяк, из вагонов выгружались только знаменосцы, и инженеры. Я и мои ребята, из авангарда операции, оказались в ее тылу! Ну ладно, принцесса, ты хотела услышать все, ты все и услышишь.
— «Поступила наводка, подле вашего города, неизвестные уничтожили отряд Гвардии…» — начал было я, пытаясь хотя бы как-то смягчить факты, но меня опять перебили.
— «Под словом «уничтожили», вы имеете в виду «взяли в плен»?» — дрожащим голосом переспросила принцесса Твайлайт, доводя меня до тихого бешенства.
— «Под словом уничтожили, я имею в виду – выпотрошили, и повесили на деревья!» — выдал я точные слова нашего капитана, вырезав из текста весь мат. – «Их перевешали на собственных кишках, принцесса, только четверым из полусотни удалось выбраться».
Скажу честно, я упивался произведенным собой эффектом. Мордочки Носительниц Элементов Гармонии позеленели, а та, которая пряталась за своими подругами, пискнула, и залилась слезами. Белая единорожка распахнула глаза, отчего они стали похожи на два блюдца, но аристократка выдержала удар лучше всех. По крайней мере, она хотя бы не унеслась в кусты, простите-извините, проблеваться.
— «Blyad, Фэрос! Какого huya, ты тут стоишь mudilo?! Побежал, ebaniy v rot!» — командно-матно-сталлионградский рев Крашера, в первый раз прозвучал для меня даже приятно. – «Че стоишь, debil?!»
Огромный молотобоец вырос у меня за правым плечом, и если бы его глаза умели стрелять так же, как рога единорогов, то я бы уже превратился в обугленное решето. Не мудрено, ведь он, как лейтенант, должен был координировать действия еще нескольких взводов, и теперь у него было до роты подчиненных.
— «Да вот, сэр, принцесса интересуется о цели нашего прибытия в Понивиль» — озлобленно ответил я, и убийственный взгляд Крашера переместился на Носительниц Элементов.
— «Прошу прощения, леди, однако нас ждет война! Сержант, бери своих ребят, и за мной!»
Мы прочесали весь Понивиль, проверили все его окрестности, включая ферму «Сладкое яблоко», и ничего не нашли. Вообще ничего, только перепуганные таким переизбытком стражи местные, которые уже даже и не понимали, что от них собственно хотят. И только когда мы заканчивали обнюхивать западную часть города, пришел приказ, преследовать противника в лесу. В каком направлении, где, почему и зачем, нам не сообщили. И только когда мы, скрипя зубами, уже собирались рассредоточиваться, командование отдало нам новый приказ. «Преследовать противника в северном направлении, загоняя его в ущелье Вихрей. Это было уже куда более определенно, и, оставив в Понивиле сотню «Задир», мы двинулись в лес, перекрывая его широкой цепью. Самым неприятным было то, что мы даже не знали, кто нам противостоит, и какого рода сопротивление нам следует ожидать.
И сейчас, гремя сегментами доспехов, грохоча оружием и громко хлюпая накопытниками по грязи, мы двигались все дальше и дальше, хотя я собственно и не понимал, как в таком грохоте мы вообще можем кого-нибудь найти. Проще было нанять слонов, облачить их в панцири, и послать их на скрытую операцию против Ханами Зебрики. Но слава Богиням, в нашу задачу входило только загонять противника, а не следить за ним. Но будь проклят Погодный Патруль, который настолько обленился, что даже не позаботились очистить небо, и как только мы вышли из Понивиля, на нас обрушился настоящий ливень. И сейчас, мы шли по лесу, по колени, проваливаясь в грязь, набирая коричневую мерзкую жижу в накопытники, ежеминутно оглашая лес благим сталлионградским и грифонским матом.
— «Командир!» — утопая в грязи, ко мне подбежал один из моих новых подчиненных. – «Вас зовет лейтенант Крашер!»
— «Ebaniy…» — прошипел я, и последовал за солдатом, с каждым разом проваливаясь в грязь все больше.
Наша цепь представляла собой отдельно идущие отряды, которые могли видеть друг друга, и шли широким порядком, разбросав личный состав по большой площади, чтобы не дать никому ускользнуть. Крашер, как командир роты, шел прямо посредине наших порядков, покрывая добрым матом всех и когда каждую минуту, кто-то падал, или буквально проваливался в грязь. И я, и лейтенант, и руководящий всей группировкой понимали, что долго мы не выдержим такого темпа, но картографист заверил всех, что мы уже недалеко от ущелья, и нам осталось идти не больше тридцати-сорока минут. Я был несказанно рад тому, что четыре часа пути наконец-то останутся за спиной. Наконец-то, рядовой довел меня до нашего огромного командира, который крыл трехэтажным матом солдата, который был весь изгваздан в грязи, но к счастью бедолаги, переключился на меня.
— «Фэрос! Это pisdez! Нас скоро вырежут как тех бедолаг, скоро с такими темпами! Твои бойцы устали?» — взгляд Крашера, какгбэ намекал, что лучше бы мне, и моим ребятам быть бодрыми.
— «Никак нет, сэр! Мы бойцы готовы служить на благо Эквестрии, и принцесс!» — отчеканил я, проклиная судьбу. Что не уготовал для нас лейтенант, оно потребовало бы нашего непосредственного куда-то перемещения.
— «Молодцом! Бери десяток свои, оставляйте алебарды тут, и разведайте положение впереди, а то не доверяю я пегасам этим!»
Я отдал честь, и поскакал к своему отряду, по крайней мере, попытался. Вновь и вновь загребая накопытниками грязь, я плелся, пытаясь сбить мысли в кучу, и заставить себя сосредоточить на этой развед-операции, выгоняя из головы все лишнее, оставляя там только навыки, и анализ окружающей местности.
Ребята восприняли приказ лейтенанта со стонами и жалобами на весь мир, высшее командование, Крашера, и неизвестного врага, который пугал нас все больше и больше. Оставив своим товарищам алебарды, мы вооружились более легким оружием, причем – каждый своим. Все-таки, «Стальные лбы» были пограничной стражей, и к подбору оружия мы относились очень ответственно, и исходя исключительно из наших личных особенностей и параметров. К примеру, мой заместитель – Фидер Пай, в качестве второстепенного оружия выбрал топор, и я не раз убеждался, что смешливый земнопони, не такого уж большого роста, в бою достигал эффективности дровосека, и буквально вырубал линии противника. Стил Хамер, идя против своей фамилии, вооружился легким цепом и щитом, а в бою превращался в ураган смерти, который сметал все перед собой. У нас были и обычные мечи, и короткие копья, и малые молоты, и даже один мастер когтя. Ночная стража заверяла, что такие умельцы есть только у них, но я авторитетно заявляю, что это все ложь и провокация, наш Кендел, справлялся не хуже! Я с гордостью мог сказать, что мои ребята были готовы надрать задницу любым бандитам, и любым фрайхерам, я верил в них – они верили мне.
Сильнее закутавшись в плащ, я повел разведчиков вперед, готовясь в любой момент выхватить моргинштерн. Дождь хлестал словно из ведра, и окружающее нас заросли сотрясались от тяжелых капель, и продираясь сквозь них, мы чувствовали как холодный дополнительный душ обрушивается на наши до ниточки промокшие плащи. Файр Эроу, не выдержав, начал буквально прорубаться сквозь кусты, расчищая себе дорогу мечом. Я, Кендел и Пай еще пытались разглядеть какие-нибудь следы присутствия противника, но, даже обладая моим терпением, опытом Кендела, и упрямостью Пая, это дело быстро превращалось в дохлый номер, минут еще так двадцать назад.
— «Командир, что мы в этом мокром Тартаре вообще можем разглядеть, а?!» — задал давно интересующийся вопрос кто-то сзади, не то Хаммер, не то Сьют. – «Да даже если под нашим носом пройдет кавальда верблюдов, мы их и то не заметим!»
— «Заткнитесь, кто бы там ни был, господа! Хороший солдат приказы не обсуждает…» — начал известную фразу я.
— «…а выполняет» — уныло ответили мои солдаты, явно уже сами не веря в то, что им было вбито в голову.
— «Конский редис, серж! Мы железный таран, бронированный кулак, мы «Стальные лбы»! Какого…» — внезапно, слова моего сослуживца перестали до меня доходить. Я нашел.
Обрывок черной материи висел на веточке куста, слева спереди от нас. Судя по всему, кто-то очень спешил, и, зацепившись, просто рванул плащ на себя, не замечая небольшого кусочка ткани, которая осталась на строптивом растении. Я аккуратно поддел черный кусочек лезвиями левого накопытника, поднося его к глазам, осматривая со всех сторон, и даже попробовав на вкус. Ткань была толстой, прочной, на вкус была горькая, терпкая, и пахла чем-то очень кислым. Кендел встал справа от меня, тоже разглядывая находку.
— «Это что такое, сержант?» — удивленно спросил горнист, подойдя ко мне слева, и я уже собирался, было, ему ответить, но не успел. Лезвия когтей вышли из шеи бедняги, обрубая сонную артерию и трахеи.
— «АААаааа!!!» — послышался судорожный вопль, и я почувствовал как в сочленение пластины бока и бедра, проникает что-то очень холодное и острое. С удивлением я понял, что кричал я.
Раненным зверем я отпрыгнул куда-то вправо, едва не сшибая Кендела, который хрипел, царапая копытами древко копья, засевшее в глазнице. Слепо рубанув когтями перед собой, я спас себе жизнь, отклоняя лезвие меча, которое вместо того чтобы разрубить мне лицо, скользнуло по наплечнику. Передо мной вырос мой враг – облаченный в легкую броню чейнджлинг, с клинком в зубах, и такими же, как и у меня, когтями, но уже на двух накопытниках. Перевертыш выплюнул рукоять меча, и угрожающе зашипел мне в лицо, продемонстрировав мне клыки, с которых капала кровь несчастного горниста. Клинки врага с лязгом заняли боевое положение, и хитиновый вампир ринулся на меня.
Враг не хуже меня умел переносить вес на задние ноги, и на мою поспешно выстроенную защиту, обрушился шквал ударов, которые я либо принимал на щитки накопытника, либо отклонял своими когтями, либо оставлял на совесть доспеха. Чейнджлинг снов зашипел, и нанес мне колющий удар правой в лицо, который я едва отклонил, уже понимая, в какую ловушку попался. Когти перевертыша полоснули меня по сочленению пластин на ноге и нанесли глубокие порезы, но не более. Увидев открытой живот противника, я ударил туда копытом правой, в ответ на что, получил разорванную щеку, и две глубокие царапины на нагруднике. Обменявшись с вампиренышем еще парой выпадов, я понял — я проигрываю. Эта мелкая хитиновая сволочь меня убьет.
— «Не сегодня, suka!» — заревел я, и, пропустив правую ногу под собой, поймал ее в захват, за что получил глубокий порез на боку, откуда тут же начала медленно вытекать кровь. Чейнджлинг, очевидно что-то понял, и отчаянно попытался ударить меня левой, и мне почти впервые пригодился прием кантерлотских с «заломом» кости, не отводя ее в сторону. Заблокировав обе ноги перевертыша, я со всей силы саданул его лбом в лицо, использовав излюбленный наш прием. И-раз, и-два, и после третьего, морда вампиреныша уже напоминала кашу, добро, приправленную какой-то зеленой мерзостью. Не давая противнику прийти в себя, я навалился на него всем своим весом, продолжая держать захват. Послышался хруст ломающихся костей, и чейнджлинг впервые закричал, и в этот раз – уж как-то слишком похоже на пони. Я быстро освободил правую ногу, и, выхватив моргинштерн, замахнулся. От удара тяжелого шара, голова противника разлетелась перезрелым фруктом, забрызгивая все вокруг зеленым ихором, и чем-то мерзко-серого цвета.
Я быстро окинул глазами поле боя, обнаруживая остатки своего отряда, который яростно рубился с накинувшимся на нас врагом. Наши потери составляли четверо, а врага – двое, и сейчас, на поляне нас было равное количество, если не считать меня. Кендел, Хаммер, Рукс и Эроу лежали в лужах собственной крови, причем последний – с наполовину отрубленной головой. Какая-то добрая душа, скорее всего погибший Хаммер, подобно мне, расплескал мозги чейнджлинга по земле, а стонущий фестрал лежал рядом с трупом Рукса, пытаясь двинуть отсутствующим крылом, которое находилось в метре от него. После осмотра поля боя, я кинул беглый взгляд на себя. Закупоривший рану нож я решил не вынимать, пусть лучше там побудет до конца боя. Остальные мои ранения представляли собой порезы разной глубины и уровня серьезности.
Произведя какую-то пародию на прыжок, я оказался сбоку фестрала, который буквально секунду назад зарубил Вудена длинным зубчатым тесаком. Булава обрушилась на его спину, и, прогнув броню, достигла намеченной мною цели – позвоночника, ломая его, и круша позвонки. Фестрал закричал страшным голосом, и рухнул на землю, где я прикончил его еще двумя ударами моргинштерна.
Рядом со мной, один из бойцов – новенький в нашем отряде, отчаянно отмахивался от противника щитом и малым молотом. Судя по его судорожным движениям, живым он был лишь благодаря длине своего оружия, коим он отгонял от себя шипящего перевертыша. Черный вампиреныш никак не мог добраться до дистанции удара своими когтями, но вот, в обороне гвардейца возникла брешь, куда чейнджлинг мгновенно кинулся, победно при этом шипя.
Я громко заорал и бросился к сражающимся, стараясь отвлечь внимание убийцы от моего солдата. Получилось, и, вздрогнув, перевертыш на пару мгновений замешкался, за что получил плоскостью щита в лицо, и вынужден был отпрыгнуть. С моим приходом, наша схватка пошла споро, и уже чейнджлинг был вынужден защищаться то от моей булавы, то от молота гвардейца. Я снова замахнулся, и обрушил на вампиреныша удар, от которого он не мог уклониться, и был вынужден парировать своей ногой. Тяжелое оружие с громким хрустом обрушилось на хитин врага, прикрытый легкими пластинами брони, ломая ему, наверное, все кости правой ноги. Не обращая внимания на крик, я снова занес булаву, и размашистым ударом подсек задние ноги врага, на которых он стоял, выбивая из-под него опору. Стоило чейнджлингу упасть, как на его шлем начали обрушиваться удары молота и булавы, и очень скоро, его голова напоминала мешанину костей, ихора, плоти и погнутой стали. Переглянувшись с новичком, мы ринулись обратно в схватку.
Быстро сообразив, что мы начинаем побеждать, враги начали отступать, но теперь, превосходство было на нашей стороне. И вот, нас уже пятеро со мной, а врагов трое – двое фестралов, и перевертыш. Сражаясь плечом к плечу, мы быстро теснили врагов, даже не смотря на то, что оружие они владели лучше нашего.
Один из фестралов резким ударом отбил в сторону меч Трака, и загнал ему копье под кирасу, но уже не мог защититься от выпада моего заместителя. Пай победно закричал, и с прыжка обрушил топор на спину противника, разрубая его на две половины. Оставшийся с открытым флангом, второй фестрал даже не успел задуматься, как в него вонзилось два меча, и довершил дело удар топора.
Оставив раненного Трака на попечение выжившего медика, мы втроем окружили чейнджлинга. Тот размахивал во все стороны когтями, крутился словно волчок, но отражать удары каждого из нас не смог бы.
— «Сдавайся! Обещаю, с тобой поступят по чести, и судить тебя будут принцессы!» — как офицер, я высказал дежурную фразу.
Лицо хитинового вампира исказила гримаса ненависти, при упоминании Богинь. Внезапно, лезвия в его накопытниках с лязгом вернулись в исходное положение, и чейнджлинг демонстративно сбросил их перед нами в грязь, вместе с кинжалом, ножны с которым были прикреплены к его дырявой ноге. Когда Пай неуверенно шагнул к нему, перевертыш встал на задние ноги, и полностью сорвал с себя тунику. Два странных кольца полетели в стороны под его копытами, и я увидел две ребристые отливающее металлом чушки, в карманах его брони.
— «Смерть аликорнам!»
В следующую секунду прогремел взрыв.