Средиземский синдром

Глава VI. За Сельские Топи

Долго канителился с этой главой из-за трудностей с топографией Эквестрии: например, на карте я не смог найти названий эквестрийских рек, поэтому пришлось дать реке, по которой путешествуют пони, имя Брайдлвин (это как Брендивин у хоббитов, только от слова "bridle" — "уздечка"). Также, в нижнем правом углу (насколько я понял) официальной карты — просто стрелка и надпись "драконы там", так что я был вынужден чуть-чуть расширить эквестрийский материк в юго-восточной части. И еще я не уверен в переводе "Hayseed Swamps" (обозвал их Сельскими Топями): в "Мультитране" и англо-русском Мюллера нашел только "hayseed" — "деревенщина". В общем, буду благодарен, если вы укажете "каноничные" названия упомянутых в главе географических объектов (и, если есть, их традиционный перевод на русский) или какие-либо другие косяки с географией.

В мэрии Понивилля расквартировался отряд Сумеречных Стражей. День и ночь они патрулировали улицы, следя, чтобы горожане не отклонялись от маршрута «работа-дом»; еще можно было выходить в магазин за продуктами, а также свечами и маслом для ламп, которые при нынешней темени расходовались быстрее некуда. Любые попытки собраться для приятного времяпрепровождения считались несанкционированным митингом и сурово пресекались. Мадам Мэр вздыхала, что ее дело подневольное, и она как госслужащий должна подчиняться указам из столицы, но уходить в отставку, чтобы перестать исполнять противные ей обязанности, не спешила.

Первые дни Спайк то ревел в подушку, то апатично валялся на диване, то лихорадочно носился по библиотеке, громко сокрушаясь о несчастной судьбе Твайлайт, Рэрити, Эквестрии и своей собственной. Но потом притерпелся.

От скуки он играл с Совелием в шахматы, и уже продувал восьмую партию, когда его спас от мата стук в дверь. Дракончик вскочил, как бы случайно задев доску так, что фигуры сместились, и побежал открывать, пока нежданного гостя не заметили Стражи.

– П-привет, Спайк, – невесело улыбнулась Флаттершай, юркнув в приоткрытую дверь.

Дракончик так опешил, что забыл поздороваться: уж кто-то, а робкая пегаска, думал он, ни за что не нарушит комендантский час. Но такой уж была Флаттершай: когда казалось, что ее характер виден, как на ладони, она брала – и выкидывала нечто из ряда вон.

– Как ты здесь? – выдавил Спайк. – То есть, проходи, садись. Есть хочешь?

Пегаска покачала головой и уселась на стул.

– В Вечнодиком Лесу беда: гвардейцы готовятся его вырубить. Деревья стали жутче прежнего, а звери…, – она сглотнула, – мои милые зверушки… озверели. Только Энджел еще прежний. И я подумала: надо что-то делать. А когда мне нужен был совет, я всегда приходила сюда… к Твайлайт. Извини, я, наверное, пойду…

Спайка немного покоробило от того, что Флаттершай так с ходу признала его негодным советчиком. Впрочем, пегаска, конечно, не хотела его оскорбить, да он и сам понимал, что ему далеко до Твайлайт.

– Ну, нет, – серьезно сказал он. – Давай хоть поговорим немного, а то получится, что ты зря рисковала, добираясь сюда.

– Да нет, никакого риска, – не очень уверенно возразила пегаска. – Это ведь библиотека, общественное заведение, как и магазин, так что сюда, я думаю, можно ходить.

Раздался грохот распахнутой и захлопнутой двери, а за ним последовал раздраженный голос:

– Скоро нельзя будет – того гляди, книги запретят! А то мало ли, шо там написано, шо леди-протектору, через стог ее в телегу, не по нраву!

Перед собравшимися предстала Эпплджек. Пони швырнула на стол газету, сильно припечатав ее копытом:

– «Что случилось с солнцем? Оно пропало» – видали? Интервью со Спаркл, называется. Нет, вы читайте-читайте, там еще почище будет: она теперь обвиняет принцесс в темени, мол, это они в отместку устроили. Не могу молчать, когда слышу такую наглую ложь! Эпплблум – и та хочет устроить оппозиционную газету на базе их школьной, да кто ж ей даст? Мисс Черили смотрит в новый учебник истории и слезами обливается – ну, как такому детей учить?

Закончив гневную тираду, Эпплждек еще несколько мгновений тяжело дышала, ее ноздри расширялись и сужались, глаза злобно буравили газету. Наконец, пони плюхнулась рядом с Флаттершай и повесила голову:

– Не знаю, зачем и пришла сюда.

– А я знаю, – пегаска ободряюще похлопала – скорее, погладила – подругу по спине, и Спайк согласно кивнул. – Ты и я пришли туда, где всегда находили ответы на все задачи и помощь в любые невзгоды.

– Только Твайлайт здесь нет, – буркнула Эпплджек.

– Поэтому мы должны…, эм, мы обязаны помочь ей. Мне так жаль, что я тогда испугалась Твайлайт и не осталась с ней. Может быть, вместе с Рейнбоу Дэш мы смогли бы ее образумить.

– Ты права, – признала пони. – Вместо того, шобы хаять власть, мы должны сами шо-то сделать для Эквестрии. Да только шо и как? В Кантерлот нас не пустят, а если пустят, то только в тюрьму. Не с армией же прорываться? Да и где ее взять, коли все гвардейцы околдованы? Можно, конечно, собрать недовольных…

– Пони – не воины, – донеслось сверху, и все задрали головы.

Под потолком на канате висела Пинки Пай. С ее вздернутого носика сорвалась капля пота и шлепнулась пол. Розовая пони совершила кульбит, отцепившись от троса, и приземлилась точно на последний свободный табурет.

– Я могла бы проникнуть во дворец прямо сейчас, – с победной улыбкой сказала Пинки и сразу сникла: – но не знаю, что делать дальше.

– Твайлайт была умнее нас всех вместе взятых, – вздохнул Спайк. – Она бы придумала, что делать.

– Тогда надо попросить совета у того, кто умнее ее, – заметила Пинки.

– У кого? Принцесс же нет.

– А у кого еще она училась, кроме принцесс? – вдруг воскликнула Эпплджек.

– У… эм, у нас? Мы все учились друг у друга магии Дружбы, но…

– Да нет же! – перебила пони. – Не понимаешь? У Зекоры!

– Понимаю, – потупилась Флаттершай. – Я и сама хотела к ней сходить, но Вечнодикий Лес нынче уж очень дикий, одной страшно.

– Ну, теперь-то ты не одна, – подмигнула Пинки Пай.

Спайк и пони поужинали и к половине одиннадцатого были готовы выдвигаться.

Лето перевалило за середину, но о тепле и речи не шло: без солнца земля остывала, ожидался неурожай, зелень была квёлой и бледной.

Понивилль словно вымер. Изредка по пустынным улицам разносилось громыхание гвардейских доспехов, и всякий раз, заслышав его, путники замирали, прижавшись к стене ближайшего дома.

– Я вот думаю, – бормотала Пинки, – сейчас одиннадцать утра или ночи? Вдруг у нас из-за темноты всё время перепуталось, и, когда всё кончится, окажется, что пони теперь привыкли бодрствовать ночью, а днем спать? Получается, тогда Селестии и Луне придется поменяться обязанностями?

Из-за угла снова послышался лязг железных подков, и Эпплджек шикнула на подругу. Когда звук стих, растворившись в темно-серой хмари, пони и дракончик отлепились от стены и двинулись дальше.

Больше часа у них ушло, чтобы окольными путями добраться до коттеджа Флаттершай, а оттуда до Леса было уже ногой подать. Пегаска только на минутку заскочила в дом проведать Энджела.

– Гвардейцы разбили лагерь к северу отсюда, – рассказала она, – они заходили… реквизировать провиант, и кое-что я от них узнала. Твайлайт не нравится, что погода в Лесу не подчиняется пегасам, и она не потерпит неподконтрольного региона прямо в центре страны. А Стражи, хоть и заколдованы, но всё-таки тоже пони, поэтому они боятся и медлят с вырубкой: говорят, Лес почуял, зачем они пожаловали, деревья сулят им нехорошее скрипучими голосами, хищники подбираются вплотную к лагерю, и их насилу удается отпугнуть огнем. Я сама там давно не была, ничего такого не видела, но даже от рассказов жуть берёт.

– А мне, наоборот, полегчало, – сказала Эпплджек. – Это в городах Стражи всем заправляют, а здесь мы с ними равны – перед властью природы. И пусть на меня лучше нападет древесный волк, чем солдафон с промытыми мозгами.

Вечнодикий Лес и раньше-то был негостеприимным, а теперь всё стало совсем худо. Буки и грабы, будто гнетомые тяжелыми тучами, пригибали кроны к земле, так что пони то и дело склоняли головы – иногда по необходимости, чтобы не задеть ветку, а иногда и невольно. Ветви, впрочем, и сами норовили оцарапать путников, а деревья провожали их недобрыми взглядами черных глаз-дупел. Толстые корни вздымались из-под земли, перегораживая единственную нахоженную тропку, из чащи доносились приглушенные рыки мантикор, угрожающее постукивание и пощелкивание древесных волков.

Флаттершай крепко сжимала зубы, чтобы те не застучали. Эпплджек настороженно всматривалась в темень между стволами. Пинки Пай начала было напевать:

Мы вовсе не солдаты,

Что вам грозят огнем, –

Ни в чем не виноватые

Три пони и дракон…

Но ее голосок прозвучал не звонко, как обычно, а глухо, придушенно, словно не хотел выходить изо рта, а, покинув его, застревал в вязком воздухе, как в паутине, и переставал трепыхаться, подобно умной мухе, старающейся не привлечь паука. Пони и Спайк прижали уши, и Пинки замолчала.

Долго ли, коротко ли, путники достигли цели. Тропинка расширилась, превратившись в крохотную покрытую пожухлой травой полянку перед хижиной Зекоры, устроенной на манер понивилльской библиотеки в стволе дерева – крупного, почти голого дуба. Когда-то он был мертвым, но зебра в благодарность за данный приют полила его питательным снадобьем, и на верхних ветвях проклюнулось несколько листочков.

В окнах теплился тусклый свет, над круглой дверью висела жутковатого вида абиссинская маска. Флаттершай тихонько постучала, и изнутри раздался низкий голос:

– Зря сюда вы забрались – не щадите свою жизнь. Прочь, прескверные заразы: Стражам вход в мой дом заказан.

– Это мы, – пропищала пегаска, попятившись, – не Стражи. Нам нужна помощь.

Зекора отворила дверь и впустила гостей.

В отличие от библиотеки, в этом доме-дереве стены были необработанными, бугристыми, к ним крепилось множество полочек, заставленных флаконами, банками и бутылями с разноцветными жидкостями. В щели были воткнуты тлеющие лучины, запах дыма смешивался с ароматами сушеных трав, висящих связками под потолком. В центре комнатки стоял тихо побулькивающий котел, под которым Зекора всегда поддерживала огонь.

– Вас, друзья, приятно видеть, – усмехнулась зебра, указав пони и дракончику на застеленный циновками пол: со стульями в хижине было напряженно, – не хотела вас обидеть: думала, пришли солдаты – лиходеи в черных латах. Что сюда вас привело? Одолеть решили зло?

Зекора, оказалось, понятия не имела, откуда взялись гвардейцы, и почему в небе тучи, но готова была сложить голову за защиту Леса.

Из ее речи гости узнали, что Вечнодикий Лес – последний клочок великих пущ, покрывавших всю землю давным-давно, до Старсвирла и принцесс, до Хаоса и Гармонии. Первые эквестрийцы ярд за ярдом отвоевывали у него жизненное пространство с помощью искусства земледелия пони, магии единорогов и способности пегасов покорять погоду. Не знавшие еще Гармонии, пони яростно рубили деревья, выжигали и замораживали корни, с помощью молний устраивали пожары, морили засухами непокорную поросль.

Когда же Селестия и Луна в поисках оружия против Дискорда обрели Элементы Гармонии и показали пони, что можно жить в мире друг с другом и с природой, было уже поздно: от необъятных чащ остался лишь мрачный, озлобленный лес посреди континента. Принцессы запретили вырубать его или подчинять чарами и поселились в нем в надежде найти общий язык с необузданной первобытной стихией и вымолить у нее прощения.

Веками нрав Вечнодикого Леса понемногу смягчался, и путники, если вели себя уважительно, выходили из него живыми и невредимыми, однако, задерживаться пришельцам Лес не позволял.

Только для Зекоры он сделал исключение. Выросшая в пустынях, она с детства благоговела перед самой малой травинкой, научилась поддерживать зеленую жизнь в самых жёстких условиях и познала все тайные свойства растений: стеблей, корней, коры и ягод.

– Лихо вновь проснулось в пони, – сурово заключила зебра, – Лес сердит и жаждет крови.

Гости молча сидели под впечатлением от рассказа: они-то думали, что Вечнодикий Лес – наследство владычества Дискорда, а выяснилось, что в понимании Леса сами пони – безжалостные злодеи, которых он пощадил, и которые теперь обманули его доверие.

– Это Твайлайт, – проговорила, наконец, Флаттершай, – она… эм, немного… не в себе.

Пони и Спайк принялись наперебой рассказывать о том, что натворила их подруга за последние месяцы. Зекора помешивала варево в котле длинной бамбуковой палкой и время от времени кивала. Когда рассказ кончился, она заметила:

– Да, беда, печаль, кручина. Только в чем ее причина? Чтоб развеять все сомненья, молвите о Средиземье: что же пони там нашли, что оттуда принесли?

Пони заговорили по очереди, а Спайк слушал с раскрытым ртом: он-то знал только историю, рассказанную Твайлайт. Аликорн многое утаила или смягчила: и страшную рану Пинки Пай, и издевательства орков, и изматывающий марш-бросок Эпплджек и Рэрити, наполненный страхом за судьбу друзей, и полное лишений путешествие Флаттершай с мерзким и жалким Голлумом.

– Бой жесток, – вздохнула Зекора, когда повесть кончилась, – и страшен плен. Но прекрасен Лориэн. Чтоб душе вернуть покой, вспомните про Лес Златой, где нет власти тени злобной. Расскажите поподробней.

Эпплджек и Пинки Пай снова заговорили о Золотом Лесе, стараясь не упустить ни одной детали. Когда дошли до прощания с эльфами и вручения даров, зебра прищурилась и, прервав пони, попросила повторить слова Твайлайт в Фангорне – о том, что она боялась стать черным аликорном, которого видела в Зеркале Галадриэли.

– Ох, благая Селестия! – хлопнула себя копытом по лбу Эпплджек. – Голова моя соломенная! Пинки, ты тож хороша – обратила тогда всё в шутку, так шо никто не придал значения: мол, ха-ха, Твайлайт – тиран, да быть такого не может. А ведь именно то, чего боялась Твайлайт, и случилось! Эх, если б только мы тогда внимательней отнеслись к ее словам… Получается, на нас тоже вина за то, шо нынче творится.

Пинки ойкнула и потупилась, Флаттершай приобняла подругу. А Спайк спросил:

– Ты придумала, как помочь Твайлайт, Зекора?

– Чтобы беды все уладить, пробудите в Твайлайт память: пусть припомнит, что забыто, – что судьба в ее копытах. А развеять зла туман ей поможет талисман.

– Кулончик, шо ей подарила леди Галадриэль? Но сама принцесса Селестия сказала, шо в нем больше нет магии – или, по крайней мере, средиземская магия здесь не действует.

– Света чар и чар теней волшебство есть посильней. Чудо скрыто в каждом пони – ей кулон о том напомнит.

Гости переглянулись: похоже, они получили то, зачем пришли, и оставалось только положиться на мудрость Зекоры.

– Делов-то, оказывается! – радостно воскликнул Спайк. – Кулон лежит в библиотеке, сходим за ним, и Пинки, как обещала, проникнет в Кантерлот и вручит его Твайлайт…

Дракончик осекся и с досадой вздохнул: он вдруг сообразил, что решение с самого начала было под носом, и можно было бы избежать многих бед.

– Поздно уж, – сказала Зекора, – и Лес опасен. Здесь ночуйте, я вам басен абиссинских расскажу, накормлю и уложу. А назавтра вы проснетесь – и Эквестрию спасете.

На этом и порешили. Зебра налила гостям по миске наваристого супа из котла и принесла теплые попоны. Пони и Спайк улеглись на полу, укрывшись ими, а Зекора затушила лучины и долго сидела у мерцающих углей, напевая песни своей далекой родины – то быстрые и ритмичные, как бой тамтамов, то размеренные и неспешные, как поступь верблюда, то вязкие и ускользающие, как сыпучие барханы.

Ранним утром Зекора проводила пони и дракончика до опушки Леса, и те поспешили к библиотеке. Пересменка еще не было, и путники легко проскочили под носом у уставших за ночь Стражей.

Спайк взбежал по лестнице в спальню – и замер, опешивши: на аккуратно застеленной синим пледом кровати Твайлайт не было кулона, вместо него лежал большой конверт из желтоватой шершавой бумаги. Обеспокоенные внезапной тишиной, пони поднялись наверх, протолкнули замершего в дверях Спайка в комнату и столпились вокруг кровати.

Эпплджек зубами разорвала конверт: внутри оказались карта Эквестрии и записка:

«Мои маленькие пони, – прочла Эпплджек, – кулон пропал. Но я знаю, где его искать, – на полуострове Пендрагон, что за Сельскими Топями (карта прилагается, место указано крестиком). Приятного путешествия.

Д.»

– Дэ? – задумчиво почесала подбородок Пинки Пай. – Дэринг Ду? Нет, стойте-стойте, я знаю – Доктор Ктопыто! Или Дёрпи?

– Д-доброжелатель? – предположила Флаттершай.

– Держи карман шире, – проворчала Эпплджек.

– Делать-то что будем? – в отчаянии схватился за голову Спайк. – Совелий, ты видел, кто украл кулон?

Сонный филин приоткрыл желтый глаз и отрицательно помотал головой.

– А есть ли у нас выбор? – тяжко вздохнула Эпплджек. – Пошли, куда сказано, хуже не будет.

Пони и Спайк склонились над картой.

Пендрагон – вулканический полуостров, куда в холодные сезоны слетались теплолюбивые драконы, – лежал далеко на юго-востоке. Чтобы попасть туда, надо было миновать Вечнодикий Лес, расположившийся на самом краю Бесплодных Земель Додж-Сити и обширные Сельские Топи.

Пару лет назад, когда Спайк отправился в драконью миграцию, он и пони проделали часть этого пути, но дошли только до Бесплодных Земель.

– Это ч-что ж, нам прямо Сельские Топи п-пересечь придется? – прижала уши Флаттершай. – Рэрити говорила, там сплошь неотесанные… эм, грубияны, и вообще добрые пони туда не ходят.

– Ну, как не ходят, – пожала плечами Эпплджек. – Эпплы хаживают, не каждый день, конечно, но когда надо: на ежегодную ярмарку, например, яблоки и пироги возим. Там, слышно-то, с садами туго, так местные товар мигом сметают и платят неплохо. Да и не такие уж они ужасные, скорей своеобразные – чай, в таком климате утонченной неженкой вырасти при всём желании не получится.

Друзья посовещались и решили добраться до Вечнодикого Леса, погрузиться в лодку и проплыть по протекающей неподалеку от руин Старого Замка реке Брайдлвин до Подковного Залива, а там уж сойти на берег и забрать круто к югу, миновать Сельские Топи и дальше как-нибудь сориентироваться: в землях драконов никто не бывал, потому загадывать тамошний маршрут не получалось.

Пони разошлись по домам, чтобы подготовиться к путешествию.

Эпплджек еще раз обсудила с родными маршрут, отчитала Эпплблум, вознамерившуюся увязаться за сестрой, и навьючила на себя две огромных седельных сумки: в одной была надувная лодка, другая трещала по швам от провизии.

Флаттершай вначале собрала всю еду, которую удалось уберечь от гвардейцев, но потом подумала: «А что же будет кушать Энджел?» – и вернула остатки сушеных грибов, орехов и кореньев обратно в кладовку. Сходила в сарай и отыскала там моток крепкой веревки и здоровенный отрез брезента, из которого на скорое копыто пошила непромокаемые плащи. Рэрити хватил бы удар от такого надругательства над модой и швейным искусством, но на изыски времени не было.

Пинки Пай прошлась взад-вперед по пустующему похоронному бюро, намалевала на картонке надпись: «Закрыто», – и повесила поверх таблички «ПБ ПДП ”ПВП”».

– Надеюсь, никому эти услуги не понадобятся, – тихо сказала она.

Спайк тем временем рассеянно листал книги по географии и этнографии Эквестрии, стараясь запомнить хоть что-нибудь, что может пригодиться в путешествии, но мысли его всё время возвращались к Твайлайт и кулону – как близко было спасение от всех напастей, и как он его проворонил! Он предпочитал досаду на себя сомнениям, поможет ли вообще этот кулон.

К восьми вечера пони вновь собрались в библиотеке. Молча напились чаю и поднялись из-за стола.

– А посуду мыть не будем, – сказала Эпплджек, – назло стражникам, если те вдруг явятся.

– Я всё-таки помою, – возразил Спайк. – А то вдруг… ну, вдруг мы вернемся сюда уже вместе с Твайлайт? Чтоб всё было аккуратно, как она любит.

Пока дракончик хозяйствовал, пони распределили между собой поклажу и накинули на спины плащи, которые правильнее было бы назвать просто кусками брезента с завязками. Присели на дорожку, вслушиваясь в шум воды с кухни – такой домашний и уютный.

– Когда-то снова посидим в тишине и покое? – вздохнула Флаттершай.

– Прорвёмся, – ободрила Эпплджек; у нее, казалось, копыта чесались отправиться в дорогу.

Когда путники добрались до границы Леса, Флаттершай предложила еще раз посоветоваться с Зекорой, но ее хижина стояла сильно в стороне от намеченного маршрута, и друзья двинулись напрямую к замку.

За прошедшие сутки Вечнодикий Лес ничуть не изменился: зловещие деревья всё так же наседали на пришельцев со всех сторон, – а ведущая к Старому Замку тропка совсем заросла, и пони приходилось идти по памяти, то и дело спотыкаясь о корни и забредая в непроходимые заросли колючих кустарников.

Эпплджек поминутно сверялась с компасом и картой. Флаттершай затравленно оглядывалась. Пинки Пай вполголоса гадала, водится ли в Вечнодиком кто-то вроде энтов.

Путь странникам преградил глубокий и широкий овраг, через который был перекинут хлипкий навесной мост. На другом берегу чернели в ночи разрушенные башни Старого Замка.

– До реки уже недалеко, – бодро сказала Эпплджек. – Да вон она, по дну оврага течет, только тут она еще узкая да мелкая.

– Давайте здесь заночуем, – зевнул Спайк. – Не было б так стрёмно, заснул бы на ходу.

Эпплджек зажгла тусклый масляный фонарь и припала с ним к земле. С минуту она бродила туда-сюда вдоль обрыва, а потом позвала:

– Глядите, следы древесных волков. Не, сахарок, тут оставаться опасно, потерпи немного. Вот шо, Флаттершай, доставай-ка свою веревку да привяжи вон к тому пню: спустимся на дно оврага и пройдемся немного вдоль Брайдлвина, а то лес уже поднадоел.

Пегаска сделала, как велено. Эпплджек проверила узел и, оставшись недовольной, перевязала по-своему. Другой конец веревки она сбросила в овраг и, коротко объяснив Пинки и Спайку, как карабкаться вниз, пошла первой.

Пони и дракончик последовали за ней. Верхними лапами Спайк крепко сжимал веревку, а когти нижних вонзал глубоко в земляную стену оврага.

– Вы уже спустились? – дрожащим голосом звала сверху Флаттершай. – Быстрее, пожалуйста, если вам не трудно. Тут одной очень с-страшно.

Наконец, ступни Спайка погрузились в вязкое илистое дно, холодная вода доходила ему до колен. Эпплджек приглушено крикнула:

– Готово, Флаттершай!

Пегаска отвязала веревку, смотала ее и, зажав моток в зубах, слетела вниз к друзьям.

Еще с полчаса путники шли на восток. Стены оврага постепенно расширялись, отступая всё дальше от реки, и вскоре дракончик без задних лап повалился на относительно твердую и почти не мокрую землю. Эпплджек и Пинки Пай развели костер и стали тянуть жребий, кому караулить первой: Флаттершай уже забилась в угол между берегом и стеной оврага и закуталась в грязно-зеленый плащ так, что даже длинные волосы не торчали наружу.

Спайк проснулся от громкого клацанья деревянных зубов – вздрогнул и открыл глаза. В овраге стояла тишина: волки ему приснились. Пони еще спали: Пинки Пай тихо сопела, а Флаттершай сбивчиво бормотала:

– Смеагол…, С-смеагол, ты здесь?

Эпплджек сторожила. Сидела возле кострища, ворошила веточкой тлеющее угли, по ее губам блуждала сдерживаемая улыбка – как будто ей было совестно, что она получает удовольствие от похода. Почувствовав взгляд дракончика, пони обернулась:

– Проснулся? Ну, и хорошо. Буди остальных, сейчас позавтракаем и дальше пойдем.

Пока сонные пони и Спайк плескали в глаза водой из реки и сетовали на зябкость, Эпплджек заново развела костер и бросила в пламя металлическую коробочку с пирожками. Растекшийся по оврагу запах разогретой яблочной начинки взбодрил путешественников пуще холодной воды, и они, потягивая носами, собрались вокруг огня.

– Даже жалко есть такую красоту, – заметила Пинки Пай, перебрасывая из копыта в копыто горячий румяный пирожок.

– Жуй-жуй. У меня еще три мешка сухарей, а это надо быстрее употребить, шоб не испортилось.

Запив завтрак чаем из термоса, пони заново упаковали седельные сумки, затушили костер и продолжили путь.

В глинистых стенах оврага копошились жучки и червячки. Спайк на ходу выковыривал съедобные на его взгляд камешки и отправлял в рот. Флаттершай посматривала наверх: ветвей над обрывом нависало всё меньше – лес редел. Пинки постоянно забегала вперед и, вернувшись, докладывала, что стены оврага становятся шире, а Брайдлвин глубже. Когда вода дошла пони до живота, а стены оврага достаточно расступились, Эпплджек вытащила лодку, а Пинки Пай надула ее в один выдох и усмехнулась:

– Последние годы я почти каждый день надувала по сотне шариков – как знала, что навык пригодится.

Грести попросился Спайк. Поначалу весла задевали дно, но то ли дракончик приноровился, то ли река стала значительно глубже, а вскоре лодка уже набрала приличную скорость и поплыла довольно плавно.

Стены оврага медленно, но неуклонно снижались, и через пару часов пони обнаружили, что плывут между приземистых поросших редколесьем холмов.

Эпплджек, выспавшись после ночного дежурства, забрала у Спайка весла. Пинки Пай вытащила откуда-то водолазную маску и трубку и свешивалась с кормы, погрузив голову в воду. Вечнодикий Лес кончился, и Флаттершай отважилась слетать на берег и поспрашивать местных зверюшек, как им живется, и есть ли поблизости какие-нибудь опасности, но вернулась ни с чем: звери здесь, если и водились, все попрятались от пришельцев.

Подернутые черно-серой дымкой холмы вереницей уплывали назад, мерное покачивание лодки и тихий плеск вёсел в воде убаюкивали, и Спайк задремал, свернувшись калачиком под банкой.

Долго расслабляться странникам не удалось: через несколько часов река стала порожистой, вода вспенилась, разбиваясь об увязшие в дне валуны. Спайк и Флаттершай крепко вцепились в борта, вскрикивали и морщились, когда холодные брызги попадали им в лицо. Эпплджек сосредоточенно гребла, а Пинки Пай, вытянувшись на носу, предупреждала ее об опасных местах и время от времени вытирала ей пот со лба.

Преодоление порога заняло не больше получаса, но показалось пони и дракончику бесконечным. Зато за порогом Брайдлвин растекся уже совсем широко и полноводно. Все облегченно вздохнули, и Эпплджек погребла к берегу – на привал. Выяснилось, что спички отсырели, и костер пришлось разжигать Спайку.

Путь по реке занял четыре дня. То и дело начинал накрапывать мелкий колкий дождь: сгущенные по приказу Твайлайт тучи не могли больше удерживать влагу. Лес по берегам всё редел, зато прибавлялось камышей и осоки.

Спайк маялся то от скуки, то от переживаний о будущем. Эпплджек налегала на весла. Флаттершай задумчиво плескала одним копытом по зеленоватой воде, а другим утирала глаза от дождевых капель. Когда дождь на время прекращался, пегаска перелетала на берег и иногда возвращалась с пригоршней брусники или голубики для дракончика или охапкой съедобной травы для подруг. Пинки Пай предпринимала разные попытки развеселить компанию и нет-нет, да и затягивала песню:

За Сельские Топи седой Брайдлвин

Несет нас средь тёмных лесов и равнин,

За Сельские Топи –

А там уж посмотрим,

Что делать! Не страшен нам враг ни один.

Волшебница Твайлайт! О, где времена,

Когда она доброй подругой была,

Все знала ответы,

И, дружбой согрета,

Любое ненастье развеять могла?

Любила она тишину библиотек,

Мы мудрость ее не забудем вовек,

Не раз нас спасала,

В гостях привечала.

О, кто ж нашу Твайлайт на злобу обрек?

За Сельские Топи дорога долга,

Туда не ступала нипони нога,

За дивным кулоном

Спешим мы бессонно,

Чтоб наша подруга вновь стала добра.

– Чтоб Твайлайт скорей надавать по рогам, – переиначила Эпплджек. – Шучу, конечно. Возьмешь весла, Пинки? А то у меня уже ноги отваливаются.

Под конец четвертых суток дожди прекратились, а восточный ветер приобрел солоноватый привкус: приближалось море.

Лодка пристала к берегу, покрытому напитанным водой мхом. Чуть поодаль чернела стена болотных кипарисов.

Пока Эпплджек сдувала лодку, а Пинки Пай разводила костер и устанавливала над ним котелок с речной водой, Флаттершай и Спайк бродили вдоль берега в поисках чего-нибудь вкусного. Домашние припасы давно кончились, и пони обходились сырой травой, а дракончик, способный дробить зубами и переваривать алмазы, так и вообще мог утолить голод землей. Не то, чтобы такой рацион кому-то нравился, и все, конечно, предпочли бы чай с кексами и пирожными, но привередничать не приходилось.

– Поедим и пойдем? – спросил Спайк, вернувшись к костру; ему не терпелось найти кулон Твайлайт.

Эпплджек покачала головой и объяснила, что Сельские Топи кишат комарами и прочим гнусом, и всякому, кто не родился в этих местах, заснуть и выспаться здесь непросто.

– Они, конечно, и сюда, на берег, налетят – дайте срок, – но всё равно их будет меньше, чем под кронами. Так шо постарайтесь выспаться про запас. А раз уж Спайк так бодр, пусть первым караулит и мошек отгоняет.

С этим словами пони, как сидела, так и опрокинулась на бок, и захрапела. Пинки и Флаттершай последовали ее примеру.

Когда пламя костра потухло, и только угли мерцали в темноте, всё кругом и впрямь наполнилось комариным писком и жужжанием мушиных крыльев. Толстую шкуру дракончика они прокусить не могли, но раздражали изрядно. «Это что же, в самих Топях еще хуже будет?» – хмыкнул Спайк и принялся ходить вокруг спящих пони, размахивая сложенным вдвое плащом – не давая гнусу подобраться к подругам.

Спайка сменила Флаттершай – она отгоняла комаров взмахами крыльев. После пегаски на пост заступила Эпплджек, а за ней – Пинки Пай.

Ночь прошла спокойно, да утро мало от нее отличалось.

Пони наполнили оба термоса кипяченой речной водой, затушили костер и двинулись под сень болотных кипарисов.

О том, что где-то в глубине Топей жили пони, ничего не свидетельствовало. Тропок не было и в помине, Эпплджек шла впереди, часто останавливаясь и подолгу тыкая длинной сучковатой палкой в мягкую землю. То тут, то там глянцевито блестели черные заводи. Мох-тилландсия свисал с кипарисовых ветвей густыми космами и постоянно задевал головы путников.

А уж комары! Эпплджек не преувеличила: сырой, напитанный гнилостными запахами воздух звенел и дрожал от мириад насекомых. От укусов пони защищали брезентовые плащи, а Спайка – плащ и шкура, но от назойливого дребезжания спасения не было. Дракончик попытался залепить себе уши грязью, но жирные комки не желали держаться, и он только зря перемазался.

– Всё еще не так плохо, – подбадривала Эпплджек. – Тут еще, бывает, торфяники горят, и химеры охотятся.

– Х-химеры? – насторожилась Флаттершай. – Ай!

Пони и Спайк подняли головы на возглас и увидели, что пегаска болтается на ветке, заключенная в сплетенную из толстых канатов сеть.

Эпплджек с Пинки Пай сбросили плащи, чтобы те не стесняли движений, и встали спиной к спине, высматривая в болотной чащобе того, кто устроил ловушку. Спайк тем временем вскарабкался на дерево и начал перегрызать веревки.

Из темноты между замшелыми стволами показалось с десяток ражих пони, некоторые держали дымящие факелы. В трепыхающихся огненых бликах видны были грубые, заросшие длинными бородами морды.

– Тэк-тэк, – прищурился самый крупный селянин с желтовато-седой гривой и грязной бородой, – ну-кась, глянь-кась, Сколдхед, ктой-то нам попался?

Стоящий справа от старика одноглазый пони вытянул вперед ногу с факелом и улыбнулся, обнажив неполный набор зубов:

– Эт ж городские, папаша, – заметил Сколдхед и прищурился: – Эпплджек, шо ль? Шой-то рановато, ярмарка еще не скоро, да и товара я шой-то при те не вижу.

– Я-я, как же, – закивала Эпплджек; голос ее был доброжелателен до приторности, но все мышцы напряглись, готовые к драке. – Да и мы не к вам шли, а просто мимо проходили, агась. А вы тут, наверно, химеру хотели изловить? Так извиняйте, шо наша подруга случайно в вашу ловушку попалась.

– А подругу-то как кличут? – местный мотнул головой в сторону болтающейся в сети Флаттершай, и та жалобно запищала.

Эпплджек представила пегаску, а заодно Пинки и замершего в ветке дракончика.

Сколдхед с «папашей» переглянулись, и старик скрипуче засмеялся. Смех перешел во влажный кашель, и, смачно сплюнув, глава селян сказал:

– Нет, не случайно вы в ловушку попалися-то. Мы как раз поджидали неких Эпплджек, Флаттершай, Пинки Пай и Спайка. Со столицы-то важный гонец приезжал, грит, пойдут через ваши земли такие-то – вы их заловите-кась и нам представьте, и вам награда будет. Мы против городских-то ничё не имеем, да и вообще не звери какие, но сами видите, какие нынче погоды-то стоят: ничего не растет хорошего, есть нечего, а гонец горы хлеба за вас обещал.

Эпплджек и Пинки начали угрожающие рыть землю копытами, Спайк с удвоенной силой вгрызся в веревку, а Флаттершай извернулась в сети и, встретившись Взглядом со старшим пони, приказала:

– Отпусти нас!

Тот зажмурился и крикнул остальным не смотреть в глаза пегасу. Селяне грозно двинулись на пришельцев.

– Не знаю, шо вам наплел гонец из Кантерлота, – Эпплджек предприняла последнюю попытку договориться, – но цель нашего похода – очистить небо и вернуть солнце. Если помешаете нам, вы, может, и получите хлеб, но останетесь во тьме. Подумайте о будущем, а не о сиюминутной выгоде.

Селяне кинулись вперед, Эпплджек и Пинки – им навстречу, и завязалась потасовка. Флаттершай взлетела и бросала на головы нападавшим мертвые ветки и комья грязи. Спайк прижался к сырому стволу кипариса и отпугивал наседающих пони зеленым пламенем изо рта.

Быть может, путникам и удалось бы отбиться, но на шум драки прибежала еще дюжина селян, и друзей задавили количеством.

Их крепко связали и повели в деревню.

Пони двигались вереницей по шатким трухлявым кладкам шириной в две доски. Ноги пленниц были схвачены короткими веревками, так что получалось только мелко семенить, а верхние лапы Спайка – туго примотаны к туловищу. Из-за этого отмахиваться от гнуса не получалось, и понивилльцы взвыли от лезущей в глаза и уши мошкары. Сколдхед сначала злорадно лыбился (после встречи его морды с копытом Эпплджек зубов у него еще поубавилось), но потом сжалился над «городскими» и велел селянам обмахивать их веерами.

Деревня селян располагалась за самым топким участком болот. Три круга косых хижин опоясывали утоптанную песчаную площадь, на которой проводились ярмарки и собрания.

Пони затолкнули в подвал хижины папаши Фангеса, сельского головы.

– Посидите здесь, покуда за вами не явятся, – бросил Сколдхед и захлопнул дверь; сверху послышался ржавый лязг массивного замка.

– Простите, друзья, шо завела вас сюда, – проговорила Эпплджек. – Я, если честно, и была-то здесь только пару раз, и не одна, а с Биг Маком: видно, его местные уважают, потому и вели себя по-доброму.

– Ты сама сказала: выбора «идти или не идти» у нас не было, – утешила Пинки, – и ты была отличной вожатой, почти, как Арагорн.

– Можно было обогнуть Топи морем, а я понадеялась на помощь сельских…

Флаттершай на ощупь подобралась к Эпплджек и обняла ее.

– Ну, тут хоть комаров нет, – пробормотал Спайк и зевнул.

– А ты мог бы проесть нам подземный ход? – осенило Пинки, но дракончик покачал головой:

– Слишком много земли есть придется, а она противная – ужас. Нет, не успею. К тому же, я не знаю, в какую сторону: наверху везде могут быть враги.

Пони и Спайк погрузились в молчание. Улеглись рядом и, вымотанные дорогой и дракой, незаметно заснули.

Из забытья их вырвал скрип дверных петель сверху.

– П-с, – позвал шепотом Сколдхед, свесившись в погреб, – вылезайте-кась.

– Шо, за нами уже пришли? – скривилась Эпплджек.

– Тихо ты, дура, – шикнул селянин. – Скажи-кась лучше: ты с подругами правда можешь вернуть солнце, как говорила?

– Да.

– Тогда идите-кась, куда вам надо. Гвардейцы сюда раньше послезавтра не доберутся, а я уж постараюсь, шоб наши за вами не погнались. Попробую их убедить.

– С-спасибо, – опешила Эпплджек. – Тебе за это ничего не будет?

– Сам разберуся, – буркнул Сколдхед, – чай первый пони на селе. А терь валите уж по-быстрому.

Пони и Спайк выбрались наружу. Воздух на поверхности, как прежде, звенел от комаров. Окружающие хижины ходили ходуном от храпа: из-за постоянной сырости у большинства местных пони были проблемы с дыханием.

Сколдхед сунул Эпплджек изрядно похудевшую седельную сумку:

– Тут ваша карта и компас, и еще я подложил маленько квашеных водорослей. Остальной ваш скарб, звиняйте, парни растащили.

Странники на цыпочках (пони встали на передние кромки копыт) покинули спящий поселок и припустили наудачу сквозь болота: беречься трясины времени не было, следовало уйти как можно дальше от деревни на случай, если Сколдхед не сумеет уболтать сородичей.

Через несколько часов непрерывной скачки Эпплджек и оседлавший ее Спайк угодили-таки в трясину: копыта пони внезапно увязли, та не сумела удержать всадника, и дракончик плюхнулся носом в топкую жижу.

Пинки и Флаттершай на силу вытащили друзей, и путники решили по такому случаю сделать короткую передышку и дальше идти осторожнее.

– Топи кончатся меньше, чем через полтора дня, – сверилась с картой Эпплджек. – Потом нам надо пройти по Каменной Косе – и мы почти на месте. Видите, крест стоит в центре полуострова, а полуостров не так уж велик.

– Но там же сейчас, наверное, полно д-драконов, – всё еще тяжело дыша, заметила Флаттершай.

– Ничего, Спайк с ним договорится, да? – подмигнула дракончику Пинки Пай.

– Если не попадутся те ребята, которым мы не дали разбить фениксово яйцо, – неуверенно пожал тот плечами. – Но лучше бы и на глаза никому не попадаться.

Путники перекусили квашеными водорослями и двинулись дальше.

Постепенно местность становилась суше: под ногами всё меньше хлюпало, гнус зудел всё тише. Кипарисовая чаща поредела, тяжелые мхи, лишаи и грибные наросты пропали со стволов.

Два дня спустя путешественникам открылась величественная и грозная картина. Болотистый лес, как обрубило: за ним начинался обширный песчано-каменистый пляж, тянущийся, сужаясь, вдаль, в сторону моря, не отличимого в темноте от неба. Словно каменный язык, Коса протянулась к скалистому полуострову Пендрагон, окружающие его высокие горные стены озарялись изнутри вспышками огненных гейзеров, а снаружи о них бились, шипя и рассыпаясь белой пеной, соленые волны.

Спайк вытащил из песка крупный камень, лизнул и констатировал:

– Застывшая лава.

Пони пересекли пляж и ступили на Каменную Косу – широкую дорогу из скользких булыжников, соединяющую землю драконов с материком.

– Не упадите, – предупредила Эпплджек. – На дне тоже вулканы – сваритесь.

Путники двигались осторожно, придерживаясь друг за друга: порывы морского ветра норовили опрокинуть их в воду. Горячие черные волны плескались справа и слева и лизали путникам ноги, накатываясь на камни.

Наконец, пони и Спайк прошли между двух гранитных скал-клыков и оказались на драконьем полуострове. Здесь было светло от множества наполненных лавой кратеров и гейзеров в окрестных скалах. На застывшей волнами каменной земле повсюду лежали груды шлака и мутные глыбы вулканического стекла, высились причудливые зеленовато-серые, похожие на скопище квадратных органных труб, базальтовые столбы.

Небо перечертил дымный след – дракон, и странники пригнулись, пряча головы под капюшонами. Нужды в том, впрочем, не было: яркие цвета их грив и чешуи надежно скрывал слой болотной грязи.

– Авось, пронесет, – сказала Эпплджек, – проскочим быстренько, и драконы нас не заметят.

– А если к-кулон прямо в их… эм, гнезде?

Пинки попросила Флаттершай не паниковать раньше времени, и друзья пошли дальше. Они разминулись с несколькими дремлющими драконами и трижды укрывались от бодрствующих, зарываясь в горы щебня. Пони маялись от жары, а Спайк, наоборот, приободрился, и то и дело обгонял спутниц, позабыв об осторожности.

Он добежал до огромного разлома, на дне которого бурлила магма. Ни слева, ни справа, конца трещине видно не было, и моста, конечно, не имелось. Подоспевшие пони замерли на краю обрыва и стали думать, что делать.

– Флаттершай, сможешь перенести нас по очереди на тоа…

Слова Эпплджек прервались криком – ее и всех остальных. Кусок породы под ногами путников обвалился, и они полетели вслед за ним вглубь разлома.

Спайк солдатиком ушел на дно лавовой реки. Вынырнул, отплевываясь от расплавленного камня, и увидел, что над ним зависла в воздухе удерживающая подруг Флаттершай. Пегаска скрипела зубами, по ее лицу катились капли пота и, срываясь вниз, с шипением испарялись налету. Крылья бешено бились, но с каждой секундой Флаттершай и ее ноша опускались всё ниже: пегаска была слишком слаба, чтобы поднять двух пони разом, и последние силы стремительно покидали ее.

– Ладно, можно паниковать, – разрешила Пинки Пай.

– Брось меня! – заорала Эпплджек, нашедшая, казалось ей, выход. – Вытащи хотя бы Пинки!

– Я ловлю, ловлю! Я здесь! – крикнул Спайк, стараясь подплыть под пони в надежде, что ему удастся поймать Эпплджек и не дать ей коснуться лавы.

– Отлично! – отозвалась Пинки Пай. – Тогда бросай лучше меня, Флатти: я приземлюсь Спайки точно на голову и смогу на ней балансировать, пока он куда-нибудь не выплывет.

Пегаска лишь заскулила от натуги.

И тут вокруг нее и пони завертелся неизвестно откуда взявшийся разноцветный вихрь. Не успел Спайк удивиться, как самого его окутала искристо-голубая магическая аура и, вытащив из лавы, понесла наверх.