Сказки служивого Воя Том II - Ненужный

Часть 16 Манифест

Субтильная кобылка-ченчлинг, в не по росту надетых на неё доспехах, и крупный ченчлинг-воин находились в темнице роя не одни, стоя рядом с королевой Кризалис они молча наблюдали за картинкой в бассейне. Молодая стражница роя наслаждалась даже такой близостью с ченчлингом своей мечты. Легкая улыбка коснулась мордочки Муни так, что стали видны клыки. Капитан Хард глянул краем глаза на подчиненную и хмыкнул. Муни вновь стала серьёзной. А королева Кризалис даже не обратила внимание на поданных, она целиком и полностью была поглощена зрелищем. Но вот правительница роя зевнула и поднявшись со своего ложа направилась к лифту. Капитан стражи пошел следом.

Не получив никаких дальнейших указаний Муни осталась сторожить казематы. За всё время, проведенное в темнице, служба в столь пренеприятнейшем месте стала восприниматься спокойнее. Стражница буднично проверила коконы с самого дальнего, где в большом зеленом пузыре томился настоящий дракон, хоть и не особо большой до самого первого. Муни с опаской прошла мимо дракона и стала возвращаться, скрепя доспехами. Больше всего ей не хватает простого общения. Если бы ченчлингам можно было заводить домашних питомцев, как делают пони, то в улье бы стало намного приятнее жить, но вот спокойствия стало бы меньше. По закону Роя его членам, воспрещалось иметь личную собственность в улье, но многие сотники копили богатства от жителей мира, в котором кормились и добывали любовь. Королеве и её самому близкому окружению так вообще были доступны все блага цивилизации пони. Все в улье об этом знали, но молчали. Боялись сказать и слова, даже пол слова. Никто из рабочих не хотел оказаться в темнице, но даже в таких условиях появлялись они.

От мыслей Муни вновь отвлек, пришедший в движение, лифт. Стражница, подхватив копьё, прошла к выходу и уже готовилась доложить, как вдруг к ней вышла её подруга, как всегда с котелком порции симпатии. Ченчлинги разместились за небольшим плоским камнем, который служил чем-то вроде стола и пока Муни, опустив морду в котелок, насыщалась любовной похлебкой подруга достала из-за пазухи небольшую помятую книжицу багрового цвета.

— Что это? — вынув морду из котелка и облизываясь, спросила Муни.

— А ты не знаешь?

— Откуда мне знать, что ты там носишь под доспехами. Если конечно это не...

Стражница казематов догадалась и от удивления выронила котелок, что с лязгом упал на каменный стол.

— Ты с ума сошла! И ты принесла его сюда?

— Да, а как бы я ещё передала его тебе?

— За одно только обладание им можно попасть в кокон на месяцы если не на годы. Ты же знаешь, как всё серьёзно!

— Просто прочти его.

— Не буду. Идеи симбиотизма-мутуализма запрещены! А манифест их  партии — табу.

— Серьёзно? И ты, что возжелала запретного самца, ради которого пошла на сговор с пленным и нарушила множество запретов, теперь боишься тоненькой красной книжечки. Муни, ты намного смелее меня и многих в улье. Не притворяйся трусихой! — проговорила Тита и, подхватив котелок, отправилась к подъемнику.

Муни внимательно посмотрела на книгу, что подруга оставила ей для ознакомления. «С другой стороны, это всего лишь книга и если её прочестть вреда не будет!» — подумала кобылка-ченчлинг и присев около осветительного кристалла открыла книгу и начала читать.

«Призрак бродит по миру — призрак симбиотизма. Все силы старых обществ, а так же колоний, ульев и роев объединились для священной травли этого призрака... — Муни зевнула и прыгнула глазами вниз по тексту. —  История всех до сих пор существовавших роев ченчлингов была историей внутренней борьбы классов, что характерно и для обществ пони. Королева и рабочий, сотник и солдат, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов. Открытие новых мест, сделали колонизацию ченчлингов ещё более простой и следовательно поставило перед королевами ульев задачу законсервировать старый порядок и вместе с этим начать борьбу с зарождающимся революционным элементом. Расширение поля распространения ченчлингов неизбежно столкнуло бы собирателей, а затем и солдат из разных роев и обществ в борьбе за питательный ресурс, который будет либо сокращаться, либо не успевать за ростом количества нуждающихся. В таких условиях будет лишь возрастать эксплуатация правящим классом рабочих и солдат».

Муни постепенно вчитывалась в текст и он по началу, показавшийся ей скучным находил все более яркий отклик в разуме кобылки. Она усердно вникала в суть прочитанного, перечитывая отдельные предложения и абзацы помногу раз. «Ближайшая цель мутуалистов та же, что и всех остальных рабочих движений: формирование рабочих в класс, ниспровержение господства эксплуататоров, завоевание рабочими политической власти... Отличительной чертой симбиотизма-мутуализма является не отмена собственности вообще, а отмена эксплуататорской собственности. В эксплуататорском рое живой труд есть лишь средство увеличивать накопленный труд. В рое победившего симбиотизма-мутуализма накопленный труд — это лишь средство расширять, обогащать, облегчать жизненный процесс рабочих».

Внезапно стражница отвлеклась от чтения из-за ярко мерцающего кокона. На этот раз её внимание привлекал тот бедолага, которого этапировал в казематы капитан Хард, за политику. Муни подошла ближе, как вдруг на глади бассейна разыгралась сцена.

...

Торакс был худым и в целом весьма субтильным, даже по сравнению с другими ченчлингами-рабочими. Нрав имел кроткий и какой-то отстраненный. Этого ченчлинга нельзя было даже в полной мере назвать оборотнем, так как он никогда не высасывал любовь полностью из тех, кому не посчастливилось попасть в сети. Из-за этого Торакса в рое считали слабаком.

— Торакс, ты совсем охренел? — грубо одернул худого ченчлинга сотник, высокий ченчлинг с раздувшимся от любовного ликера животом и высоким гребнем на голове, — Как ты смеешь являться домой без дневной нормы?

Без эмоциональные глаза сотника сузились на провинившемся ченчлинге, а тот лишь что-то мямлил себе под нос.

— Отвечай, подлец! — вновь повысил на него голос сотник.

— Я просто... не хотел... делать никому больно. — опустив уши и, смотря куда-то в сторону сказал Торакс.

— А в итоге подставил весь Рой. За это ты отдашь всю любовь до последней капли!

— Но, как же я буду жить?

— Не можешь жить — сдохни! Ченчлингов у нас и так в большом избытке. А если захочешь утолить голод, пойдешь в столовую.

— Но там же дают...

— Да, да, разбавленную симпатию, — перебил Торакса сотник участливым голосом, — в следующий раз будешь поактивнее собирать любовь у этих пони. И может быть, наконец, поймешь, что пони — всего-лишь баки, которые нужно осушить. И лучше если это сделаем мы!

Торакс послушно закусил трубку и любовь, что была им собранна, побежала розовым потоком в банк. Рядом с ним молча стояли и другие рабочие-сборщики и никто не сказал ни слова в защиту, хотя все прекрасно понимали, что на месте Торакса может оказаться любой из них.

Когда процедура закончилась худощавый ченчлинг словно стал ещё более тощим и со стороны походил на сушеный чернослив. Еле удерживаясь на ногах и преодолевая головокружение, Торакс побрел к выходу из банка, а ведь ещё надо было как-то дойти до столовой. В центре улья был предусмотрен лифт и сперва Торакс пошел к нему, но на подходе его грубо остановил стражник и отпихнул в сторону, пропуская к лифту сотника в компании одной из фрейлин королевы. Лететь не оставалось сил и медленно ченчлинг-рабочий, шаг за шагом, тяжело поднимался по лестнице на верхние ярусы в череде таких же, как и он рабочих. На подходе к столовой Торакса ждала «километровая» очередь к раздаче, но делать было нечего, и он смиренно влился в поток. Приметил ченчлинг, проходя к общим столам, кто сидел за отдельными, укрытыми скатертями нефритового цвета, за фарфоровыми тарелками, на которых ещё дымились свеже-приготовленные, недоступные для простого рабочего, овощи и фрукты. Право восседать за таким столом и потягивать из бокалов чистую, не разбавленную любовь получали немногие ченчлинги, в основном те, кто не рисковал каждый день не вернуться из рейда за любовью и которых знал каждый обитатель роя.

— Эй, Торакс, — окрикнули внезапно оборотня с тарелкой, слонявшегося в поисках свободного места, — иди сюда!

Ченчлинг обернулся на голос, который безошибочно узнал. Брата знали как Фэринкс и он был не крупнее Торакса, но зато обладал куда более устрашающим видом, фиолетового цвета глаза и красный гребень на голове лишь дополняли образ. Отчасти из-за этого Фэринкс занимал должность заместителя начальника стражи. Но отнюдь не единственными его качествами был грозный вид и агрессивность. В этом ченчлинге ценили в первую очередь преданность и исполнительность. Многие считали Фэринкса глупым выскочкой, но сказать ему глаза в глаза боялись.

Торакс приблизился к ограждению, за которым стоял его брат.

— Перелетай ко мне! — сказал Фэринкс, указывая на свободное место за столом.

— Я не могу, — сказал Торакс, указывая на табличку.

На ровной доске было выведена зеленной краской надпись: «Паразитам и рабочим вход воспрещен!»

— И мне разве можно, сидеть за одним столом с тобой?

— Если кто спросит, скажи, что Я разрешил! — улыбнувшись клыкастой пастью, ответил Фэринкс.

Заурчал живот у Торакса и он с опаской перелетел через преграду. Сев за стол, оголодавший ченчлинг приступил к трапезе из своей жестяной тарелки. Это увидил Фэринкс и пододвинул к брату свою порцию любви, да ещё с парными овощами. Торакс напрягся и перевел взгляд с тарелки на чистую любовь, что булькала в красивой фарфоровом блюде, окруженная дольками свеклы, моркови и картошки.

— Я не могу, это же твоя порция. — отказывался Торакс, хотя в глубине его желудка стало покалывать.

Съесть натуральной любви, почувствовать вкус неразбавленного питательного эликсира — для многих ченчлингов была несбыточной мечтой. Шутка ли ченчлинги-сборщики, которые и приносят любовь в улей, никогда не чувствуют её вкус. Правильнее будет сказать, что рабочие переносят собранную ими любовь в одном из своих желудков и лишь немного оставляют себе, чтобы восполнить силы и снова работать. До этого момента Торакс не задумывался, куда уходит вся, сданная сборщиками, любовь. Ему, как и остальным, хватало того, что говорила королева Кризалис и сотники.

— Ешь братишка, а то на тебя прямо больно смотреть. — увидев робость Торакса, Фэринкс продолжил, — на счёт меня не волнуйся! Это мелочь.

Ченчлинг ещё раз огляделся и, отодвинув свою жестяную чашку, в которой ещё плескалась симпатия, и подвинул тарелку с порцией брата. Но не успел Торакс и прикоснуться к любви, как прозвучал разгневанный голос: «Что здесь делает рабочий?»

Торакс, прижав уши виновато посмотрел на упитанного ченчлинга с целыми крыльями и высоким черным гребнем, тот смотрел на рабочего свысока, хотя по росту они были одинаковыми. Этого франта в улье знали как сотника резервного роя.

— Страж, — обратился сотник к Фэринксу, — выпроводите рабочего!

Фэринкс встал из-за стола и, прищурив фиолетовые глаза на сотнике, сказал: «Нет!»

— Что? — в негодовании переспросил франт.

— Что слышал, — выскочив вперед и грозно шипя, выпустил свой длинный язык Фэринкс, — я решил, что мой брат поест со мной, а значит так и будет!

— Смутьян. Стража! — выкрикнул сотник и практически мгновенно рядом с ним, стрекоча крыльями, приземлилась пара солдат в темно-синих доспехах и шлемах с гребнями, — вздуйте их ребята.

— Спокойней Фэринкс, — приближаясь, проговорил один из стражников, — мы вас не больно отмудохаем, но сильно.

— Это мы ещё посмотрим!

Присутствовавшие в столовой ченчлинги сперва никак не отреагировали на инцидент. Всё шло к драке, от чего Торакс попытался разрядить обстановку.

— Друзья, не стоит из-за такого пустяка драться.

— Грязный пролетарий мне не друг! — огрызнулся один из стражников и ударил Торакса по морде, от чего тот упал на круп, схватившись  копытами за ушибленное место.

— Вы нарвались, — Фэринкса объяло зеленое пламя и на его месте появился минотавр.

Бык перевернул стол, освобождая место будущей потасовки, и тут все присутствующие в столовой замерли. Стражники растерялись. Один из них попытался обратиться, но тут ему в лоб прилетел удар пудового кулака и тот упал. Второй зашипел и, застрекотав крыльями, попытался протаранить минотавра. Фэринкса вновь объяло пламя и стражник, влетев в выросшую скалу, распластавшись иксом, сполз вниз прямо к копытам победителя.

— Ты как? — спросил Фэринкс, протягивая брату копыто.

— Бывало и лучше.

— Вот они капитан! — указывал сотник на Фэринкса и Торакса.

— Я разберусь, — твердым и спокойным голосом проговорил Дай Хард, — Вы оба идите за мной. Сержант, навести в столовой порядок и привести в чувство стражников, — отдал указание начальник и обратился к зевакам, — Не на что тут больше смотреть, всем вернуться к трапезе.

Через считанные минуты Торакс и Фэринкс сидели перед капитаном Хардом в пещере улья, что служила оперчастью. Заместитель капитана чувствовал себя более уверенно, а вот Торакс буквально не знал чего ожидать и ощущал себя словно сидящим на дикобразе.

— Фэринкс, — начал капитан, присаживаясь перед провинившимися, — по какой причине ты не подчинился приказу сотника?

— Он был слишком надменен и я решил его проучить. Если бы не те двое стражников я бы и сотника отоварил.

— Ты же взрослый ченчлинг и должен понимать, что сотников трогать нельзя.

— А ты что молчишь, Торакс? — обратился Дай Хард уже к изнывающему ченчлингу, — Ты табличку прочитал?

— Да. — робко ответил худой ченчлинг.

— И почему решил нарушить предписание?

— Я не нарочно... просто не было свободных мест. — Тораксу не хотелось ещё больше подставлять брата.

В этот момент Торакс считал, что именно он стал причиной той ситуации, в которой они оба оказались.

 - С чего вдруг сотникам столько чести? — скрестив копыта на груди произнес Фэринкс.

— С того! — вспылил капитан, чем заставил Торакса вздрогнуть, но быстро смягчившись Хард продолжил, — Послушай Фэринкс ты ещё молод, поэтому я тебя научу, а тебе Торакс тоже будет полезно послушать. И внимательно!

Фэринкс принял более сдержанную позу, а Торакс, глядя на брата, успокоился и оба стали слушать капитана.

— Именно благодаря сотникам их находчивости, уму, хозяйственному подходу, предпринимательской смелости и капиталу наш Рой впереди всех конкурентов и врагов в этой гонке, — с придыханием начал капитан Хард, выйдя из-за стола и приближаясь к ченчлингам, — Давным-давно все сотники роя были выборными из числа рабочих самими ченчлингами, то было время хаоса и сотник чаще погибал вместе с остальными в вылазке за пищей или защищая улей от врагов. Иногда таких-же сотников. Позже с объединением оборотней под властью королев, роль сотников укрепилась, потому что тогда королевы были ещё малоопытны, поэтому опирались на сотников. Но с усилением власти правительницы ульев сделали должность назначаемой. Это позволило подняться многим славным оборотням, но уж сильно зависело от удачливости выбора кандидата. То и дело наши дни, когда сотник — это делец, который за фиксированный налог королеве получает право использовать ченчлингов роя как ему заблагорассудится. Нет больше химеры, которую многие привыкли называть долгом, совестью или даже дружбой. Теперь есть только чистый, выверенный расчет и благодаря ему и определенной доли удачи каждый ченчлинг может сколотить капитал и стать сотником. С таким порядком в Рое всегда полно вкусной и питательной любви и её будет ещё больше, когда мы окончательно раздавим наших врагов. А враги у нас будут всегда! Их не может не быть, ведь рабочим нужно собирать любовь и лучше всего это делать у пони. Но этих существ не так уж и много, плюс их эмоциональное состояние не стабильно. Поэтому сотникам пришлось разделить участки, куда они направляют и где контролируют сборщиков. Вот за эти участки и начнется война, если придут другие ченчлинги. Поймите! Мы вынуждены расширять наши зоны охвата, а следовательно и воевать. И тебе Фэринкс, думаю незачем объяснять, как важно единство всего Роя в таких условиях. Мы можем победить только объединившись вокруг королевы Кризалис и Наших, родных сотников. Здесь даже думать не нужно!

— Но если любви много, — подал голос Торакс, — тогда почему столько голодных рабочих вынуждены питаться разбавленной симпатией?

— Нельзя просто так взять и раздать любовь. Насытившись рабочие-сборщики не будут мотивированы добывать любовь, а так они сами прикладывают массу усилий, в том числе проявляют смекалку.

— В таком случае наш Рой должен был бы давно погибнуть от лености, ибо здесь тот, кто трудится, ничего не приобретает, а тот, кто приобретает, не трудится.

— О благополучии сотников нужно заботиться иначе наш дом станет уязвимым для врагов. Сейчас трудно, никто не спорит, но единственный выход — это собраться с духом, терпеть и верить. В конце концов, простому рабочему не так уж и много надо.

Последнюю фразу капитан Хард проговорил участливым тоном и покровительственно положил своё копыто на плечо исхудавшему рабочему.

— Не переходи границы Торакс и всё у тебя будет хорошо! — ченчлинг еле заметно кивнул и, не отводя взгляда, смотрел снизу-вверх. — А ты Фэринкс, поучись сдержанности это раз, а два извинись перед сотником.

Ченчлинг сузил фиолетовые глаза и преобразовал морду в недовольную физиономию, но под напором командира тоже кивнул.

— Хорошо, на первый раз ограничусь предупреждением. Возвращайтесь к работе.

После этих слов Фэринкс и Торакс вышли и направились по длинному коридору, слабо освещенному кристаллами, что торчали прямо из земли. Братья остановились у одного из камней и, присмотревшись друг к другу, молча стояли несколько минут.

— Легко отделались. — выдохнув и попытавшись изобразить улыбку сказал Торакс.

— Торакс, тебе было страшно? — спросил брат, внимательно считывая реакцию.

— Да, ещё как.

— Но, тем не менее, ты возразил капитану Харду, — спокойным голосом подметил Фэринкс, — и он не всыпал тебе плетей. Стареет он что ли?

— Думаю, дело в любви.

— Ха, — не сдержался Фэринкс, — пошутить решил что ли?

— Нет, взаправду, когда капитан Хард подошел ко мне я ощутил терпковатый вкус любви, исходящий от него. С грубым, но отчетливым послевкусием, мне удалось попробовать его любовь пока начальник отвлекался на тебя.

— Наш капитан Дай Хард влюбился, вот это анекдот. Смотри не взболтни кому, а то капитан тебя порвет и я уже не смогу помочь.

Торакс сглотнул нервный ком, мысленно уже подумав какая кара его может ожидать за «длинный язык».

— Лучше поступить, так как приказал капитан Хард, вернуться к работе.

— Мне тоже пора. — проговорил Торакс.

— Береги себя!

Торакс поднялся в воздух, стрекоча крыльями и, как только в стене перед ним появилось отверстие ченчлинг, выпорхнул в него. Набирая высоту и скорость рабочий-ченчлинг всё думал о произошедшем. Те чувства, которые испытал Торакс были противоречивы, с одной стороны он проявил непокорность, но с другой он, возможно впервые, высказал что думал. В одном ченчлинг был уверен наверняка, в тот момент он чувствовал себя живым. «Словно я что-то значу!» — про себя проговорил рабочий и полетел дальше. Торакс даже согласился со словами капитана Харда, что рабочему не так уж много и надо. «Действительно. — Думал ченчлинг догоняя своих товарищей над рощей. — Моим друзьям рабочим нечего терять кроме своих цепей!»