Унесенные Землянкой
79-86
79
“А всё-таки он забавный…” — думала Сивира, незаметно наблюдая за поведением лейтенанта, который нервно осматривался по сторонам и как бы невзначай поправлял кобуру на поясе. Видимо, его немного беспокоили косые взляды с соседних столиков. Да и не только с соседних — с тех пор как они вдвоем зашли в “Веселую Луну”, остальные посетители, кажется, только и делали, что таращились на них.
В основном, на Лукина, конечно.
Умудрившись вставить в предложение из десяти слов пять матерных, человек всё же сумел сделать заказ и, вопреки протестам кобылки, оплатил его сам.
— За меня только лошади еще не платили, блин… — мотивировал он свой поступок и отказался принимать Сивирины деньги.
Хоть это и шло вразрез с принципами серой пони, но ей всё же пришлось смириться и даже закрыть глаза на явное хамство лейтенанта. Бывшая младлей уже привыкла его к манере речи. Нахамить, обматерить и сделать важную морду.
“И все только потому, что он меня боится...” — со смесью досады и веселья подумала лейтенант, видя, что Лукин избегает встречаться с ней взглядом.
Сивире, мягко говоря, не очень нравилось поведение своего кавалера.
“Вечно ругающийся, жадный, самовлюбленный, прокуренный и злобный поганец...” — примерно так думала лейтенант о Лукине. Но тем не менее она не могла не признать, что у него есть и положительные стороны, зачастую — проистекающие из недостатков.
“Честный, смелый и даже в чем-то добрый…” — хмыкнула серая пони, вспомнив о Сэйли.
Хоть Сивира и не была в восторге от идеи проживания искалеченной кобылки вместе с лейтенантом, но она не могла не признать, что это был благородный поступок с его стороны. Мало кто согласился бы взять к себе на попечение инвалида с ощутимыми
расстройствами психики. Но, тем не менее, Лукина это ничуть не смутило…
“Нет, всё-таки он ни капли не похож на отца…” — удовлетворенно подумала лейтенант, глядя, как офицер опасливо косится на приближающегося официанта.
Да что она вылупилась-то!? У меня к роже что-то прилипло или она мне люлей навесить хочет? Блин, конечно, хочет! Я же её, считай, унизил перед её соседями, или кто они там… Тоже мне, обиженка, блин...
— Фаршированный картофель, манговый сок и две бутылки яблочной водки, сэр. — безразлично пробубнил официант и встал напротив столика как-то странно глядя на меня.
— Так это же рагу… А неважно, спасибо. — поблагодарил я серого жеребца и спокойно полез в свой вещмешок за ложкой.
Не то что бы я не доверял здешнему персоналу и думал что столовые приборы у них хреново моются, но мелкие они все, блин… Ложечки-вилочки — как для детей, бляха-муха!
— Кхе, кхе… — услышал я кашель Сивиры, но не придал этому никакого значения.
— Простудилась? А нехрен с неприкрытой жопой улице шастать, блин, тебе еще детей рожать. — прочитал я ей небольшую мораль, не вылезая из под стола.
— Лукин, Дискорд тебя… То есть, официант ждет! — тихо закончила свежеиспеченный лейтенант, видимо стесняясь ругатся на людях.
То есть понях. То есть… А хер с ним!
— Чего ждет? — удивленно спросил я, вынырнув из под стола и удивленно посмотрев на ночного пегаса, смущенно переминавшегося с ноги на ногу.
— Чаевые, сэр. — притворно скромно сказал он, не глядя в мою сторону.
Ну нихуя себе наглый! Нихера не сделал, но уже чаевые… Блин, ведь знает, что перед бабой… Тьфу, кобылой позорится не стану! Ну, козел крылатый…
— Секундочку, уважаемый… — сквозь зубы прошипел я и полез во внутренний карман кителя.
Дам я тебе чаевых, охуеешь просто…
Сивира опасливо покосилась на меня — видимо, подумав, что я решил застрелить засранца или еще чего… Блин, вот дура-то!
— Вот, простите за ожидание! — с напускной вежливостью протянул я, вываливая горсть никелевых рублей.
Жеребец удивленно посмотрел на не виданные им никогда прежде монеты, но, видимо решив сохранить лицо, с важным видом поклонился и потянулся к мелочи копытом.
Монетки со звоном упали на пол и покатились во все стороны кабака, вызвав неподдельное изумление на лице официанта.
— Да, копытом-то не удобно наверное… — участливо буркнул я, глядя как жеребец с непонимающей физиономией, раз за разом тыкает копытам в несколько монеток оставшихся на столе.
— Спасибо, сэр. — с каменным выражением морды сказал крылатый засранец и поклонившись еще раз, важно пошел к следующему столику.
— Всегда пожалуйста… — самодовольно прошептал я, сгребая мелочь в ладонь.
Блин, может у меня в роду были евреи? По-моему из меня вышел бы классный банкир! Зря я в армию пошел…
— Что это, Дискорд тебя сожри, было!? — пылая от праведного гнева, горячо прошептала Сивира, резко наклонившись через стол.
— А че я? Я ниче… — попытался оправдаться я, но в голову ничего путного не пришло.
— Я тебе говорила вести себя нормально!? Я говорила что бы не хамил и не ругался!? Я говорила что... — продолжала негодовать лейтенант, едва не падая грудью в свою порцию рагу.
— А я ничего и не сделал! Он попросил чаевых, я ему дал, в чем проблема-то!? — раздраженно пробурчал я, игнорируя тираду кобылки.
Блин, еще и мелочь по всему залу рассыпал, мудила крылатый… А хер с ней, можно подумать тридцать рублей мне в чем-то помогут. Даже жопу не вытереть, никель блин…
Сивира злобно фыркнула, но тем не менее уселась обратно на свой стул и оглядевшись по сторонам, смущенно покраснела.
Последовав её примеру и осмотрев окружающие столики, я обнаружил что, практически, все глаза в этом зале устремлены в нашу с кобылкой сторону. Блин, задолбали!
— Ну че вылупились? Лейте-пф-ф… — начал было я, но чье-то жесткое копыто резко закрыло мой рот.
— Замолчи и ешь… — тихим, вкрадчивым тоном, не терпящим возражений, произнесла Сивира, глядя мне прямо в глаза.
От вида её серьезной морды мне стало немного не по себе. Блин, больно! Черт, а ведь именно этим копытом она мне тогда нос сломала… Вот ведь зараза такая! Ладно, спасибо и на том что накопытник сняла...
Убрав копыто с моего лица, она улыбаясь во весь рот схватила вилку и принялась накалывать на нее картофелину, делая вид что всё в порядке и вообще, мы культурные люди и просто так шутим.
— Раскомандовалась… — с досадой буркнул я и взяв в руки ложку, всё же решился попробовать здешнюю кухню.
Надеюсь этот крылатый козел не наплевал мне в тарелку…
Странное дело, но этот самый фаршированный картофель оказался очень даже ничего. Картошка без мяса — это, конечно, хреново, но что поделаешь? Блин, интересно а как они её копытами чистят? В зубах ножи держат или опять эта гребаная магия?
Пока я с счастливой рожей заталкивал в себя всё новые и новые картофелины, фаршированные какими-то непонятными овощами, мне на глаза попались бутылки с водкой, что принес официант.
— Фароф фраф! — сердито буркнул я с набитым ртом расстроенный тем что умудрился забыть зачем мы сюда собственно приперлись.
— Что? — раздраженно переспросила кобылка, оторвавшись от кружки с соком.
Манговая выжимка или что-то такое… А насрать, водка стынет! Тьфу, вернее нагревается!
— Мы сюда жрать приперлись? Или повышение отмечать? — задал я риторический вопрос и взяв в руки бутылку, принялся откупоривать пробку.
Сивира неуверенно посмотрела на меня, затем на бутылку и наконец вздохнув, отложила кружку.
— Официант!? Официант, бляха-муха!!! Да етить тебя... — начал я призывать серого засранца, но этот чудик, видимо, решил мне отомстить.
— Сэр? — раздался важно-безразличный голос у меня за спиной, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
— Любезный, принесите нам пару стаканов, пожалуйста… — сквозь зубы процедил я, стараясь не подать виду что этот поганец напугал меня.
— Сию минуту, сэр. — всё так же флегматично сказал он и исчез за соседними столиками.
Вот ведь засранец, а? Ну точно плюнет куда-нибудь, жопой чую!
— В этот раз, чаевые дам я. — тихо проговорила Сивира, явно стараясь что бы её не услышал никто кроме меня.
Я удивленно поднял бровь и посмотрел на кобылку как на умалишенную.
— Че, опять!? У вас каждый раз, что ли чаевые, давать надо!? — прошипел я, внутренне негодуя от чрезмерной наглости местных официантов.
— А у вас нет? — удивленно спросила кобылка.
Я лишь покачал головой и продолжил ковыряться с бутылкой. Блин, ну кто так плотно пробку закупоривает!? Так ведь можно и трезвенником стать…
— Прошу, сэр. — произнес знакомый голос и на столе материализовались два стеклянных бокала.
— Спасибо. — буркнул я и отложив бутылку в сторону, демонстративно потянулся во внутренний карман.
Официант, уже понимая какие именно чаевые его сейчас ожидают, предпочел быстро раствориться в воздухе. Довольно хмыкнув и проигнорировав грозный взгляд Сивиры, я вновь принялся откупоривать бутылку.
Лейтенант, казалось, уже не знала куда себя деть от стыда и лишь, мрачно склонилась над столом закрыв копытами мордочку.
Блин, а не переборщил ли я? Приперся, нахамил, опрокинул сахарницу, позвал в кабак, нахамил по дороге да еще и унизил при всех её соседях… Хреновое какое-то у нас свидание выходит.
— Да ладно тебе, у нас же праздник! Лейтенанта один раз в жизни получить можно! Ну, если не слишком сильно тупить, конечно… — попытался я развеять плохое настроение кобылки, но ей, похоже, не было до меня дела.
Грустно хмыкнув, я схватился за пробку зубами и с силой рванул. С характерным чпоканьем, бутылка наконец открылась.
— Всё, давай, доставай свои звездочки… — проговорил я и притянув к себе оба бокала, принялся их наполнять.
— Какие еще звездочки? — усталым тоном спросила Сивира, убирая свои копыта от лица и внимательно наблюдая за моими действиями.
— Как какие!? У вас как вообще звания обозначаются? А обмывать ты что собралась!? Блин, ну что ты за лейтенант такой… — немного поддел я кобылку за её больную тему.
— Какой надо, такой и лейтенант! Давай уже сюда, раздери твоё копыто… — обиженно пробурчала серая пони и резким движением притянула к себе наполненный бокал.
Ну как ребенок прямо! Опять щеки надула. Блин, а она довольно милая когда сердится…
Заметив мой задумчивый взгляд, Сивира удивленно хмыкнула и достаточно грубо спросила:
— Чего уставился? Опять сострить решил? Придурок… — обиженно пробурчала, грустно глядя в свой бокал.
Борясь с собой и обильно краснея я всё смог побороть себя и произнести то что должен был сказать уже давно:
— Красивая ты…Ну, для пони, во всяком случае. — стараясь скрыть дрожь в голосе, как можно безразличней добавил я.
Кобылка сделала самую удивленную морду из всех что я видел прежде. Казалось, еще чуть чуть и у неё глаза прямо на тарелку упадут.
— С-спасибо… — выдохнула она, всё еще не веря своим ушам.
Блин, надо бы почаще ей комплименты говорить, а то меня немного смущает её реакция.
Можно подумать, ей никогда об этом не говорили… В голове мелькнула безумная мысль.
Сам не веря в то что делаю, я все же сказал:
— Ладно, в порядке исключения и учитывая степень нашего знакомства, я, как настоящий офицер, просто обязан тебе что нибудь подарить. — с напускной официальностью продекламировал я, стараясь не краснеть еще больше.
Насладившись заинтересованным взглядом Сивиры, я все же вздохнул и отложил бутылку.
При помощи столового ножа у меня получилось более менее ровно лишить себя важной части офицерского достоинства. Знал бы, что срезать придется — не пришивал бы, блин… И вообще, это всё гребаный Юдашкин! Как этому дебилу вообще в голову пришло запихнуть погон на левое предплечье!? Мудила…
Отрезав фальшпогон и немного грустно взглянув на две медные звездочки на нем, я все же протянул его Сивире:
— Теперь ты, официально, нормальный лейтенант с нормальной парой звездочек!
Кобылка неуверенно глазела на тускло поблёскивающие звезды:
— Я не могу… — как-то тихо пискнула она, явно думая, что я дарю ей что-то дико дорогое и ценное.
Блин, они такие наивные, что даже смеяться не хочется! За сколько я их купил? Тридцать, нет, сорок рублей?
Хотя кого я обманываю…
— Да бери ты уже, что мне, весь вечер и держать? — раздраженно пробурчал я.
Сивира немного помявшись, аккуратно взяла погон обоими копытами.
— Спасибо, это очень мило… — застенчиво проговорила она, разглядывая свой новый погон.
Вздохнув я опустошил свой бокал и немного грустно сказал:
— Не потеряй, это от отца досталось. Что-то типа семейной реликвии, блин… Правда, это с капитанского погона, но всё же. — как можно небрежней закончил я, наливая себе еще водки.
Серая пони хмыкнула и, бережно положив погон на край стола, внимательно посмотрела мне в глаза.
— Знаешь, Лукин, а ведь ты можешь быть милым, пока не начнешь корчить из себя не пойми что… — весело закончила она, явно стараясь меня поддеть.
— Ой, ладно!.. — огрызнулся я, стараясь скрыть своё смущение.
Что не говори, а комплименты — это всегда приятно. Ладно, хватит уже сантиментов, а то я тут тоже сейчас расчувствуюсь, блин.
— А теперь — отковыривай… А ладно, кидай погон в бокал и пей залпом! — скомандовал я и еще раз взглянув на стакан Сивиры, убедился что он полный.
Лейтенант неуверенно покосилась на меня, но всё же подчинилась и, всё так же воспользовавшись двумя копытами, засунула погон в бокал.
Надеюсь, он не грязный или еще чего… Ну, будет не очень весело, если она сейчас побежит в сортир… Тьфу, опять меня понесло!
Впрочем, как бы её не понесло…
Медленно поднявшись со стула и немного размяв ноги, я взял свой бокал и, с трудом вспоминая слова, что говорят в таких случаях, начал:
За что мы пьем и где мы пьем?
Не у подруги на квартире,
Не в отутюженном мундире,
А там, у каменных столбов...
За марш-бросок, глухие стены,
За годы, что проходят там.
И за военные погоны,
Что падают на плечи нам.
За тех, кто в море, на границе,
За тех, кто мерзнет на постах,
И, как в народе говорится:
За тех, кто ходит в сапогах…
Тьфу, то есть накопытниках, или как-то так… — сбивчиво поправился я и, не дожидаясь реакции кобылки, залпом опрокинул в себя содержимое бокала.
Пронаблюдав, как лейтенант смущенно следует моему примеру и заливает в себя водку я вдруг понял, что не так уж плохо тут устроился.
Если старого дома больше нет и старых друзей тоже, так почему бы не построить новый дом и не найти других друзей? Даже если они говорящие лошадки…
Блин, ну вот, расчувствовался…
Присев обратно на стул и немного понаблюдав за тем как Сивира кашляет и быстро присасывается к кружке с соком, я потянулся за сигаретами.
Хм, а где пепельницы? Может, у них тут и не курят…
— Ладно, переживут… — прошептал я, раскладывая перед собой салфетку и доставая из кармана зажигалку.
80
— Да че ты прицепился-то!? Тебе какая разница!? — злобно огрызнулся Скоков в сторону Лисина, который только что прочел ему очередную лекцию о вреде алкоголя и опасности употребления наркотиков.
— Лех, ну чего ты как маленький-то? Не пей, да и проблем не будет… Наверное… — попытался успокоить своего не в меру разгневанного сослуживца Кабанов.
Единственным, кто не разделял общего мнения по поводу Скокова, был Пугачев.
— Пацаны, вас летеха укусил, или как? Тоже мне, борцы с пьянством… — недовольно проворчал Сергей, по приказу капрала продолжая мелко нарезать капусту.
Лисин недовольно обернулся на Пугачева, но промолчал, не найдя подходящих слов.
— Ладно, заебали! Лукина с Лирой мне не хватало, так еще и вы начинаете? Слышь, ёфр, ты мне еще выговор, блять, сделай и на тумбочку поставь… Нахуй, задолбали! — обиженно закончил Скоков, махнул рукой, поднялся из за стола и направился в сторону коридора.
— Эй, ты куда? — удивленно буркнул Кабанов, провожая его взглядом.
— В “СОЧа”, блять… Спать пойду! Не тупи, а? — раздраженно бросил на ходу Алексей.
Звук хлопнувшей двери, донесшийся из коридора, подтвердил, что боец и вправду отправился в свою комнату.
На кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками надрезаемой капусты, да редкими матюгами Пугачева, который постоянно сетовал на тупые ножи и “кривожопых лошадей”. Со срочного отъезда Лукина прошло всего два дня, но у солдат было стойкое ощущение, что в казарме кого-то явно не хватает.
Нет, бойцам никогда не нравились вечные придирки по поводу их внешнего вида и постоянные крики и матюки в расположении, но не признать, что без всего этого в казарме было слишком тихо, они не могли. Солдаты уже давно привыкли к той глупой и ненужной армейской суете, что вечно создавал вокруг себя их командир, и без постоянных приказов и требований просто не знали куда себя деть.
Лира, конечно, пыталась подражать лейтенанту и то и дело ставила им какую-нибудь идиотскую задачу -то устав учить, то порядок навести, а вчера, после выходки Скокова, она, используя весь запас матерных слов, что накопленный после длительного общения с лейтенантом, пыталась заставить рядового устроить небольшую пробежку вокруг города в полной выкладке.
Впрочем, Скоков всё же не поддался на уговоры и приказы кобылки и наотрез отказался подчиняться “цветастой лошади”, продемонстрировав куда более обширный запас матюгов. Кабанов, конечно, пытался помочь Лире совладать с накуренным бойцом, но Алексея это нисколько не проняло.
В итоге боец весь сегодняшний день провел дома, выслушивая лекции Лисина о неприемлемости своего поведения в условиях адаптации в новом обществе разумных потомков земных пони.
Откровенно говоря, бойцы не слишком сильно давили на своего сослуживца, прекрасно понимая, что все его выходки и игнорирование их замечаний — всего лишь следствие депрессии. И Скоков был совсем не одинок.
Что Лисин, что Пугачев, до сих пор не могли спокойно спать по ночам, то и дело просыпаясь в холодном поту. Память о гигантской твари с кучей голов на неестественно длинных шеях, была слишком яркой.
Обычный полевой выход за секунду превратился в кромешный ад.
Гигантское чудовище, играючи перекусывающее бойцов пополам и при этом, казалось, даже не замечающее автоматных очередей, было совсем не тем, что ожидали увидеть бойцы, оказавшись в армии.
За каких-то пять минут эта тварь смогла расправится практически со всем взводом, оставив в живых лишь его жалкие огрызки.
Даже тот факт, что тварь всё же пошатнулась под градом пуль и, издав нечеловеческий вопль, издохла, нисколько не помогал бойцам спокойно спать по ночам.
И словно этого было мало, с разведки не вернулись Замуруев с Шепиловым, а когда солдаты отправились на их поиски, то подверглись нападению каких-то негров.
Впрочем, тут им повезло несколько больше. Чернокожие не были готовы к ожесточенному сопротивлению и попав под обстрел, быстро отступили. Но смертельно раненному Леликову от этого легче не стало. Впрочем, как и его лучшему другу, Скокову.
Даже Пугачев умудрился получить легкое ранение в руку, когда попытался высунуться из-за дерева, чтобы дать короткую очередь по засаде.
Уже отчаявшись выбраться из этого леса живыми, бойцы приняли не самое приятное решение.
— Уж лучше обезьяны, чем годзилла… — грустно буркнул Кабанов, ведя остатки взвода в ту сторону, куда, по их мнению, отступили вооруженные африканцы.
Встретить посреди кучи трупов своего лейтенанта, да еще и говорящую крылатую кобылку они совсем не ожидали. Но именно эта встреча, возможно, спасла им жизни.
Никто не хотел думать, что произошло бы, если бы солдаты не вышли к Понивиллю.
— Блять, Кабан, ну хрен ли ты сидишь!? — раздраженно сказал Пугачев, бросая нож на кухонную стойку.
Капрал непонимающе взглянул на своего сослуживца, всё еще не соображая, чего от него хотят.
— Ты жрать готовить будешь, или как? Нет, я могу, конечно, и Лиру схарчить, но не думаю, что она будет очень рада… — недовольно проворчал Сергей, раздраженно оглядывая задумчивых Кабанова с Лисиным.
— А, да точно… — пропыхтел здоровяк, поднимаясь со стула и приближаясь к мелко нарубленной капусте.
— Стоп, а где Лира? А Сэйли? — резко вскочил ефрейтор, настороженно глядя на часы, что подтверждали его догадки о слишком позднем времени для прогулок.
Пугачев спокойно сел за стол и притянув к себе пепельницу с сигаретами, лишь пожал плечами.
— Хрен знает, я их с обеда не видел. — безразлично буркнул он, не понимая причины резкой перемены настроения в своем товарище.
Александр внимательно посмотрел на закуривающего Пугачева и, переглянувшись с капралом, нервно протянул:
— Не нравится мне всё это…
— Да не так, етить твою налево! Ноги прямо, голову верх и чуть вперед подайся! Да не падай, а подайся! — весело прикрикивал я на кобылку, глядя, как она тщетно пытается принять какое-то подобие строевой стойки, но раз за разом падает на пол.
Но тем не менее, пыхтя и фыркая, а также шепча все известные ей ругательства, лейтенант не собиралась останавливаться, а раз за разом поднималась, явно не желая проигрывать наш небольшой спор.
Не то что бы так сильно хотелось увидеть кудахтающую Сивиру, но и самому подражать курице у меня ну совсем не было желания. К моему удивление, кобылка достаточно легко поддалась на подначки насчет отсутствия у нее строевых навыков и с большим азартом в глазах согласилась на этот идиотский спор.
Странные дела, мы ведь выпили то всего одну бутылку на двоих, а уже какой-то херней занимаемся…
Дожили, что я, что она два дебила, блин.
— Гнилое сено! Фух… Налей и мне что ли! — попросила Сивира после очередной встречи с деревянным полом в своей гостиной.
Усмехнувшись и как следует насладившись собственным превосходством над неспособной к строевой подготовке лошадкой, я принялся наливать в кружку яблочную водку, так кстати прихваченную из того унылого кабака.
— На, держи. — буркнул я, протягивая кобылке её заказ.
Всё еще тяжело дыша и, видимо, кляня собственную неуклюжесть, Сивира приняла кружку у меня из рук и, быстро опустошив её, отдала обратно. Её навык в распитии спиртных яблочных напитков, в этот вечер значительно улучшился. Во всяком случае, полкружки без закуски — это какое-никакое, а достижение. Ну, для говорящей пони, конечно.
— А ты не будешь? — удивленно подняла бровь кобылка, глядя, как я заталкиваю пробку обратно в горлышко бутылки.
— Неа, не хочу… — буркнул я, сам удивившись своим словам.
Правда, изумление серой пони было куда как выразительнее моего.
— То есть… Как!? Ты же алкоголик! То есть… Ну… — только и смогла сбивчиво проговорить она, не решаясь пошевелиться, словно думая что всё это сон и боясь проснуться.
Алкоголик!? Да она вообще охренела… Нет, ну я, конечно, люблю выпить и пошуметь, но строго в рамках. Напиваться до беспамятства — это совсем не то, что мне нравится.
Правда, в последнее время я только это и делаю… Нервы, хрен ли.
Глядя на мою жутко недовольную рожу, Сивира всё сумела совладать со своим удивлением и, улыбнувшись, буркнула:
— Извини, просто неожиданно… — виновато закончила она и продолжила заниматься херней.
Хотя с её стороны, это, наверное, выглядело как строевая подготовка…
— Кукарекай уже, хватит мучиться. Один раз не Леголас, если что. — попробовал я уговорить кобылку перестать заниматься мазохизмом.
Сивира фыркнула и, словно не слыша меня, снова попыталась переставить обе левые ноги вперед.
Грохот от падения на пол не заставил себя ждать.
Совсем дурная… Может, просто перепила? Ладно, пора уже завязывать с этим, а то она так и голову расшибет.
— Всё, хорош! Сойдемся на ничьей! — сказал я усталым голосом.
Денек выдался не из самых приятных, и полночи наблюдать за падающей кобылкой, совсем не входило в мои планы.
— Я ведь не офицер, да? — услышал я тихий голосок Сивиры, которая продолжала валяться на полу крупом в мою сторону.
Так вот оно что… “Комплексы, однако! А может и детский травм, возможно!” — как сказал бы наш бригадный психолог, старый то ли якут то ли чукча.
— Та-ак, кто-то у нас напился… — протянул я, вставая с дивана и обходя лежащую кобылку.
Лейтенант лишь презрительно фыркнула, печально положив голову на копыта.
— Пора в кроватку, офицер. Я тебе даже колыбельную спою, если хочешь… — с веселой ухмылкой на лице, проговорил я, пытаясь поднять Сивиру с пола.
— Да иди ты… Не важно, убери руки, я сама. — раздраженно буркнула кобылка и кряхтя, встала на ноги.
Не говоря больше ни слова, она с грустным видом, зашагала куда-то на выход из гостиной.
— Да офицер ты, офицер! Уж во всяком случае, из всех этих цветастых гомосеков что я видел, ты больше всех похожа на военную... — спокойно произнес я, присаживаясь обратно на диван и доставая сигареты.
Судя по звукам, кобылка молча остановилась в дверном проёме, то ли подбирая слова, то ли ожидая продолжения.
— Лукин, скажи честно, ты правда так думаешь? — раздался за моей спиной серьезный голос лейтенанта.
Хмыкнув и чиркнув зажигалкой, я как следует затянулся. Ну что мне ей сказать? Какие они, на хрен, военные, если в их искусственном мирке и войн-то никогда не было!? А с другой стороны, я и сам не воевал… Да и из всех этих чертовых лошадей, что я видел, Сивира и правда больше всех могла претендовать на звание офицера.
Безоружной броситься на сороконожку — чего-то да стоит… Да и нос она мне тогда поломала знатно…
— Наглый, хреновый, не годный к строевой службе и слишком много о себе думающий, но всё же офицер. — важным тоном проговорил я, глядя на медленно горящие поленья в печке.
Что ни говори, а домик у нее все-таки симпатичный, только мебель мелкая, блин.
— Для пони? — снова раздался её голос за моей спиной.
Затянувшись еще раз и всё еще борясь с собой, что бы опять не ляпнуть чего нибудь не нужного, я всё же решился:
— Ну, в разведку бы я тебя не назначил, но в инженерку или махру — сгодишься... — тихо пробубнил я, сам не веря своим словам.
Кобылка еще немного потопталась в проеме — наверное, решая, устраивает её такой ответ или не очень.
— Спокойной ночи… И спасибо за подарок. — тихо проговорила она, видимо, удовлетворившись моими словами, и бодро двинулась в спальню.
Ну наконец-то! Теперь можно и расслабиться… Блин, а мне на этом лилипутском диване, что ли, спать? А хотя не важно… Уж всяко лучше, чем на пыльном ковре в кабинете Бэйри.
Спокойно докурив, я тихо матерясь и проклиная размеры Сивироной мебели, улегся на диване.
— День прошел — и хуй бы с ним. Завтра будет день опять — ну и поебать… — прошептал я солдатскую молитву и спокойно закрыл глаза.
— Какого сена!? Почему, Дискорд тебя раздери, ты тут валяешься!? — разбудил меня гневный голос Сивиры.
Поспешно приняв сидячее положение и не удержавшись, я, как куль с говном, рухнул на пол. Блин, мне сегодня поспать дадут или как!?
— Че тебе надо, блять!? Ты же спать пошла! — раздраженно пробубнил я, всё еще не понимая, что происходит.
Сивира удивленно проследила за тем, как я с чертыханиями встаю с пола и, потирая ушибленную задницу, сажусь обратно на диван.
— Лукин, ты совершеннолетний? — осторожно начала она, внимательно глядя мне в глаза.
Я непонимающе вылупился на нее, но видя, что она ждет ответа, медленно кивнул.
— Мы ведь с тобой встречаемся, да? — всё так же серьезно спросила кобылка, не сводя с меня глаз.
— Ну да… — выдохнул я, всё еще не понимая, какая муха её укусила.
— И в доме мы одни, так? — как-то слишком тихо закончила Сивира.
Я опять кивнул.
— Так какого сена ты здесь спишь!? — вдруг резко зашипела лейтенант, негодующе притопнув копытом.
— В смысле? А где мне еще спать, ты же не сказала! — начал сонно оправдываться я, смутно соображая, почему это кобылка так злится от того, что я завалился на её диване.
Может, раритет какой? Или она боится, что я всю комнату сигаретами провоняю…
— Ты, я, ковёр, сейчас! — коротко скомандовала Сивира и принялась спихивать меня копытами с дивана.
Стоп, какой еще ковёр!? Она меня трахаться, что ли, зовет!? Совсем рехнулась!?
— Погоди, ты меня зовешь, чтобы… — осторожно начал я развивать свою мысль но Сивира раздраженно прервала меня:
— Ты дебил или импотент!? — недовольно спросила она, перестав пихать меня копытами и явно ожидая моей реакции.
Вот и всё…
Пиздец.
Мало мне было Бэйри с её огурцами, Шайнинга с его ревностью и того дебильного официанта с его чаевыми. Теперь меня будут склонять к зоофилии…
Впрочем, если следовать логике Сивиры, то в этом нет ничего такого и…
— Ну!? — нетерпеливо рявкнула лейтенант, прервав ход моих мыслей.
Блять, один раз не Леголас, а второй раз как первый раз…
В штанах что-то подозрительно шевельнулось.
— Да иду, иду... — раздраженно откликнулся я поднимаясь с дивана и судорожно пытаясь сообразить, где там у этих кобыл что находится. Черт, надо было ихнюю порнуху почитать, или у Бэйри хоть спросить…
Чего теперь делать-то!?
— Ну охуеть теперь… — буркнул я, глядя на ковер с длинным ворсом, лежащий на полу в спальне Сивиры.
— Не без этого… — пробубнила кобылка, мягко ступая по ковру, стегая себя хвостом по бокам и смотря на меня требовательным взглядом.
82
— Лира!? Ау-у!!! Да где ты, черт тебя дери!!! — покрикивал Лисин, нервно сжимая рукоять “калашникова” и опасливо оглядывая ближайшие заросли кустов.
— Да не ори ты, идиот! — раздался раздраженный голос Скокова в нескольких метрах от ефрейтора..
Александр с досадой сплюнул себе под ноги и, еще раз взглянув на подозрительные кусты, обратился к сослуживцу:
— А что тогда делать!? Как мы их найдем, если не будем звать? Сигнальный костер разведем!? — нервно закончил Лисин, которому явно не нравилась идея пребывания в ночном, осеннем лесу.
— Если ты будешь так орать, то мы не Лиру найдем, а еще одну годзиллу, блять… — злобно ответил рядовой, закуривая сигарету.
— Да не думаю, что они тут водятся… Наверное… — вступил в разговор Кабанов, присоединившись к товарищам.
Скоков презрительно фыркнул и крепко затянувшись, переключился на капрала:
— Думает он… В тот раз тоже не думали что такая херня вообще существует! Дохуя думаешь, короче. — устало заключил он выпуская сигаретный дым.
Смущенно почесав затылок, Владимир последовал примеру рядового и полез за сигаретами.
— Слушай, Лёх, если тебе тут так не нравится, хрен ли ты вместо Пугачева поперся!? Сидел бы дома, в тепле... — раздраженно спросил Лисин, брезгливо морщась от табачного дыма.
Скоков усмехнулся и посмотрел на ефрейтора как на идиота:
— О, ну да, эта-то вафля тут нужна прям пиздец! Пускай сидит, а то мало ли? Может, они и сами припрутся. Может, они в гости к кому ходили или еще куда… — предположил рядовой.
Возражать никто не стал. Бойцы лишь молча стояли рядом друг с другом, то и дело нервно оглядывая окружающий их лес. Встретиться снова с местной живностью никому из них не хотелось.
— Погоди-ка… — первым нарушил молчание капрал, смущенно почесывая наморщенный лоб:
— А что, если они уже дома? То есть — как мы узнаем? Может, они и не в лесу вовсе… Ну, я так думаю. — выдал цепочку умозаключений Владимир, косясь на своих товарищей.
Солдаты неуверенно переглянулись:
— Блин, в натуре! Хули мы тут стоим? Сто пудов они уже давно дома дрыхнут, на пару с Пугой! А мы тут яйца морозим! — раздраженным тоном проговорил Алексей смотря на задумчивого ефрейтора.
— Вряд ли… Хотя… Черт, я не знаю, может ты и прав… — сбивчиво пробубнил боец и вздохнув, перевел взгляд на Кабанова.
Младший сержант удивленно отметил, что оба солдата внимательно смотрят на него, словно ожидая приказов.
— А чё я? — смущенно буркнул Владимир, переводя взгляд то на Скокова, то на Лисина.
Ефрейтор, глядя на смущенного капрала, издал короткий смешок и закрыл лицо рукой, стараясь побороть резко накатившее веселье. Скоков же совсем не скрывал своего отношения к глупости младшего сержанта:
— У тебя сопля на погоне для прикола висит? Господи, как тебе, дебилу, звание-то дали!? — веселым тоном подколол Алексей своего стушевавшегося товарища.
Владимир уже хотел что нибудь обиженно проворчать, но не успел. Заросли кустарника, на которые бойцы то и дело опасливо поглядывали, подозрительно затряслись.
— Не водится, блять… — напуганным тоном пробурчал Скоков, негнущимися пальцами переключая режим огня на автоматический и дёргая затвор.
Остальные бойцы последовали примеру своего товарища и по ночному лесу разнеслись угрожающие щелчки предохранителей.
Скоков уже поднял ствол в сторону кустов, явно намереваясь дать короткую очередь, как вдруг услышал голос капрала:
— Погоди, может это Лира с Сэйли? Эй, Лира, это ты!? — настороженно крикнул боец, внимательно следя за кустами.
— “Не, не я!” — передразнил здоровяка Скоков, но всё же чуть опустил автомат, не сводя глаз с кустов.
Кабанов не стал обращать внимания на подколки товарища, продолжая пытаться разглядеть сквозь ветки хоть что-нибудь. На несколько секунд наступила тишина, прерываемая лишь дыханием солдат, да чириканьем далеких ночных птиц.
Лисин уже собирался предложить продолжить движение вглубь леса, но вдруг со стороны кустарника донеслось чье-то злобное рычание.
Не став размышлять о источнике этих звуков и о степени опасности этого самого источника, Скоков вскинул автомат и дал длинную очередь по веткам.
Судя по отчаянному визгу, перекрывшему грохот автомата, пули нашли свою цель.
— Твою мать, Леха, хер ли ты наделал!? — ошарашенно прокричал ефрейтор, глядя на вглядывающегося в ночную тьму, Скокова.
— В смысле!? — непонимающе переспросил боец, удивленно уставившись на Александра.
— А вдруг это Лира!? А если грибники, а если...
Тот уже хотел было продолжить тираду и объяснить рядовому, каким же дураком он является, но не успел:
— Надо это… Посмотреть, наверное… — неуверенно пробурчал Кабанов, осторожно приближаясь к расстрелянному кустарнику.
Скоков, удовлетворенно хмыкнув, последовал за капралом, всё еще настороженно оглядываясь по сторонам. Лисин, невольно сплюнув себе под ноги, не придумал ничего лучше, чем присоединится к ним.
— Ёпт… — буркнул капрал, пройдя через ветки и внимательно разглядывая что-то лежащее на земле.
— Кабан, ну че там? — осторожно спросил Алексей, стараясь скрыть дрожь в голосе.
После слов Лисина о том что там могла быть Лира или Сэйли, бойцу было немного не по себе… “Ну не может же лошадь вот так вот выть!? Или может? Блять...” — посещали бойца невеселые мысли о его возможной, жертве.
— Лёх, ты это… Дерево застрелил, короче… — невнятно пробубнил Кабанов, усиленно почесывая затылок.
— Какое нахуй дерево!? Блять, дай я сам… — раздраженно проговорил солдат, и отпихнув капрала, удивленно уставился на лежащую на земле груду палок и щепок.
— А кто выл-то!? Нет, ну я точно кого-то подстрелил! — ничего не понимая, ворчал себе под нос Алексей, пытаясь разглядеть в ночном лесу следы крови или следов.
Лисин уже хотел было предложить немедленное отступление с места убийства, но его прервал звук ломающихся веток.
Не успели бойцы ничего сообразить, как тут же подверглись нападению особо надоедливой единорожки:
— Кто стрелял!? В кого стреляли!? Почему стреляли!? Что вы вообще тут делаете!? — начала Лира с ходу атаковать их бесконечными вопросами, попутно отряхиваясь от сухих листьев, что забились в её шерстку.
— О, блять, явились! — воскликнул Скоков, наблюдая как вслед за возбужденной кобылкой выходит Сэйли, испуганно оглядываясь по сторонам.
— Ну Лёха это… Дерево подстрелил, короче… — виновато доложил Кабанов и быстрым шагом приблизившись к трехногой кобылке, принялся, сюсюкая, отряхивать её от веток и листвы.
Лира изумленно посмотрела на бойцов. Несколько секунд она настороженно внюхалась в окружающие запахи, стараясь уловить хорошо знакомый аромат перегара. К своему удивлению, единорожка не учуяла ничего подозрительного. Немного постояв в нерешительности, кобылка заметила, что Лисин разглядывает что-то у себя под ногами.
— А ну-ка… — с серьезной мордой буркнула она и распихивая бойцов, уставилась на груду щепок.
Её рог засветился розовым светом, давая аквамариновой пони возможность получше разглядеть место преступления.
— Так это же древесный волк! — воскликнула она после недолгих размышлений.
Бойцы удивленно переглянулись.
— Деревянный волк? — удивленно спросил Кабанов, отвлекшись от отряхивания Сэйли.
— Да нет же! Древесный! — ответила кобылка и, чуть потыкав копытом в груду щепок, удовлетворенно хмыкнула.
— Так я че, дерево пристрелил, что ли!? — негодующе пробубнил Скоков, глядя на единорожку.
— Да нет же, это… А, ну тебя к сену… Что вы вообще тут делаете!? Зачем ночью в лес пошли!? — протараторила кобылка, оглядывая своих подчиненных.
— Грибы, блять, собирали… — буркнул Алексей, вставляя сигарету в зубы и закуривая.
— Дык тебя искали! Ночь уже, а вы с Сэйли бродите незнамо где! — недовольно сказал Кабанов, поглаживая маленькую кобылку.
Лира хотела что-то резко ответить, но промолчала, заметив строгий взгляд капрала.
— Извините… — виновато буркнула она после недолгой паузы.
Кабанов довольно хмыкнул, явно удовлетворившись таким ответом, и громко скомандовал, взглянув на Сэйли:
— В колонну по одному, становись! Становись, кому сказал!? — повторил он своё требование и, подождав, пока солдаты вместе с единорожкой построятся в подобие колонны, добавил:
— В направление казармы, шагом…
— Кончай выёбываться, не в учебке! — огрызнулся Скоков и как ни в чем не бывало пошел вперед.
Лира с ефрейтором удивленно переглянулись и двинулись следом за бойцом.
Фыркнув и недовольно посмотрев вслед удалявшемуся строю, капрал осторожно подхватил маленькую кобылку на руки.
— Эй, я уже не маленькая!!! — запротестовала Сэйли, явно недовольная выходкой Кабанова.
— Не маленькая, не волнуйся… А я тебе дома яблочное пюре с сахаром сделал! И леденцов на рынке купил, а еще у нас целая бочка сидра осталась! — засюсюкал младший сержант, неся кобылку на руках.
Сэйли хотела сказать еще что-нибудь по поводу поведения здоровяка, успокоилась, услышав про яблочное пюре. Владимир со своим сюсюканьем и вечным беспокойством о желудке кобылки, порядком доставал её, но благодаря его кулинарным талантом она готова была простить ему этот небольшой грешок.
— Леденцы… Дядь Вова, а леденцы ананасовые, да? — стесняясь, проговорила кобылка.
— А какие еще!? Конечно, ананасовых! — затряс головой боец, подтверждая догадки маленькой пони.
— С.. Спасибо… — смущенно буркнула она, окончательно простив капрала за его поведение.
В то, что здоровяк просто откармливает её, для того что бы потом самому сожрать, кобылка уже не верила.
83
— Сегодня что-то особенно много… — задумчиво протянула Селестия, глядя на звездное небо.
— Ну да… — безразлично буркнула Луна, слабо заинтересованная тем, что творилось у нее над головой.
Звезды вообще мало волновали принцессу.
“Я и так почти каждую ночь на них пялюсь...” — думала она, раздраженно глядя на свою сестру, смотревшую на ночное небо.
Луна в последнее время завидовала своей сестре. Ведь её временем дежурства является день, а днем, как известно, в Кантерлоте происходит самое интересное.
“Не то, что ночью… Только звезды, да эротические сны всяких ненормальных…” — подумала принцесса, скучающим взглядом осматривая внутренний двор замка.
Она уже давно привыкла определять ночное время не по часам и даже не по звездам, а по патрулям. Когда принцесса замечала третий патруль за ночь, то прекрасно знала что уже полночь, а на десятом обходе её собственное дежурство заканчивалось.
Пара сонных стражников, лениво бредущих по двору, была для кобылицы едва ли не самым долгожданным событием за долгие и скучные дежурства в последние годы.
— Что-то ты в последнее время слишком уж молчалива… Влюбилась? — голос сестры вывел Луну из размышлений.
— Что? — непонимающе переспросила она, удивленно глядя на ухмыляющуюся Селестию.
Принцесса притворно стеснительно посмотрела на свой золотой накопытник.
— Ну-у-у… Твой сержант Харлот очень даже ничего, и нет ничего предосудительного в том, что вы с ним… — принцесса сделала несколько возвратно-поступательных движений копытом, пытаясь показать то, в чем нет ничего предосудительного.
— Да причем тут это!? — раздраженно вскрикнула Луна, искренне негодуя от подначек своей сестры.
Возможно, она так сильно не переживала бы, но сержант и вправду интересовал её не только как простой подчиненный. И тот факт, что Селестии было хорошо об этом известно, изрядно задевал ночную принцессу.
— А что же тогда? Неужели тебе понравился кто-то еще? — продолжала ухмыляться белая кобылица, глядя на свою смущенную сестру.
Заметив, что Луна как-то слишком уж печально вздохнула, Селестия отбросила свои подначки и спросила самым серьезный голосом:
— Что-то случилось? — обеспокоенно произнесла она, внимательно глядя на свою сестру.
Темно-синяя пони немного пожевала губу, словно решая, стоит ли ей открывать причину своего плохого настроения, или лучше промолчать:
— Позавчера… — тихо начала она, сама удивившись звучанию своего голоса.
— Позавчера я пообщалась с тем Древним… Ты помнишь? Высокий такой, пахнет табаком и много ругается? — более спокойно продолжила Луна.
Селестия удивленно приподняла бровь.
— Лейтенант Лукин, кажется… И о чем же вы с ним говорили? — неуверенно проговорила она после того, как, наконец, смогла вспомнить того человека.
— Ни о чем особенном. Я просто хотела убедиться, что он не имеет намерений устроить в Кантерлоте неразбериху, а он… — Луна осеклась, словно ей не хотелось вспоминать тот разговор с Лукиным, но всё же, собравшись с силами, она сказала:
— Послушай, тебе не кажется, что все эти игры с Древними могут быть слишком опасными? — осторожно закончила принцесса, внимательно смотря в глаза сестре.
Селестия лишь хмыкнула и, отвернувшись в сторону, высунула голову за перила, рассматривая внутренний двор.
— Опять ты за своё? — усталым голосом проговорила белая кобылица, не поворачиваясь к Луне.
Та лишь грустно хмыкнула. Она никак не могла понять, почему, несмотря на всю степень той угрозы, что исходила от Древних, её сестра продолжала упорно не замечать нависшей опасности. Нет, Луна знала, что Селестия всё прекрасно видит и понимает не хуже её, но почему старшая принцесса не хотела предпринять хоть что-нибудь — для младшей оставалось загадкой.
— Хочешь знать, почему я бездействую? — отстраненно поинтересовалась Селестия, словно угадав, о чем сейчас размышляет её сестра.
Та утвердительно кивнула:
— Да! Конечно, хочу! — добавила Луна, внутренне ликуя от того факта, что сестра наконец решила поделиться с ней чем-то очень важным.
Но Селестия не спешила. Она молча смотрела вниз, пытаясь подобрать нужные слова. Травмировать свою впечатлительную родственницу она совсем не собиралась.
— Ты ведь помнишь маму? — начала она после двухминутной паузы.
— Конечно… — кивнула Луна, не понимая, какая может быть связь между их матерью и Древними.
Дневная принцесса глубоко вздохнула и, отойдя от перил, открыла было рот, но в ужасе вскрикнула, увидев что-то за спиной своей сестры:
— Уйди от неё!!! — проревела принцесса.
Луна в ужасе обернулась, ожидая увидеть за своей спиной как минимум саму смерть, оскалившуюся в насмешливой ухмылке.
На балконе оказался здоровенный темный дракон, недовольно глядевший в сторону Селестии.
— “Уйди от неё...” — обиженно передразнил он белую кобылицу:
— Нет чтобы чаю предложить, или ванну там горячую… Нет, что вы, мы же невоспитанные пони, мы будем кричать на своего гостя, что только что пролетел сотню километров. Тьфу, делов-то!
— Что тебе здесь нужно!? Почему ты не спишь!? — продолжала негодовать Селестия, грозно притопывая копытами.
Луна ошарашенно посмотрела на старшую принцессу. Она в первый раз видела свою сестру настолько разьяренной. Казалось, еще чуть-чуть — и она начнет метать молнии во все стороны.
— Бессонница… Я не могу нормально спать, когда в мою землянку падает безумно матерящийся, вооруженный человек... — вяло проворчал Валентин и переключился на темную кобылицу:
— Так ты и есть младшая? Я думал — ты побольше будешь… — задумчиво протянул он, внимательно разглядывая принцессу Луну со всех сторон.
Луна уже собиралась что нибудь ответить, но не успела. Селестия, которая была просто в бешенстве от появления гигантского гостя, услышав про вооруженных людей, резко изменила своё поведение.
— Так ты уже… О небо… — с придыханием произнесла белая пони, с ужасом глядя, как дракон спокойно осматривает панораму города, открывавшуюся с главной башни.
Валентин удивленно посмотрел на неё и еще раз сплюнув прямо на пол, развел лапами.
— Я уже, я еще, я всегда… — проговорил он с безразличным видом и вновь обратился к темной кобылице:
— Так ты у нас Луной будешь? А меня можешь называть просто — дядя Валя! — весело добавил ящер и дружелюбно протянул принцессе свою здоровенную лапу.
Принцесса, немного помявшись, явно напуганная размерами своего нового знакомого, осторожно вложила своё копыто в огромную лапу.
— Очень приятно… — еле слышно сказала она, опасливо поглядывая на зубастую пасть дракона, расплывшуюся в улыбке.
— А уж мне-то как приятно! — со смешком проговорил Валентин и затряс копыто кобылки с такой силой, что она испугалась, как бы не оторвал.
— Ну так что, хозяйка? Чай пить будем, али как? — спросил дракон, отпустив наконец конечность принцессы.
Луна удивленно посмотрела на своё пострадавшее копыто и переведя взгляд на сестру, замерла. Судя по мордочке Селестии, она только съела что-то большое и жутко кислое. Принцесса просто стояла не шевелясь, уставившись тупым взглядом куда-то в сторону Кантерлота и абсолютно не обращала внимания ни на Луну, ни на Валентина.
Темно-синяя пони уже собиралась спросить у сестры, всё-ли у неё в порядке, но не успела.
— Луна, пожалуйста, распорядись что бы в приёмную подали закуски и заварили несколько бочек чая… — железным голосом произнесла Селестия, резко выйдя из прострации.
Ночная кобылица, с секунду помявшись, смущенно улыбнулась Валентину и быстро пошла к двери ведущей на лестницу. Не нужно быть второй влиятельной фигурой во всей Эквестрии, чтобы понять — Селестия опять ей не доверяет и хочет пообщаться со странным гостем наедине.
Но чего не ожидала старшая сестра — так это того, что Луна, помимо милой мордочки, обладала еще и отличным слухом и неуёмным любопытством.
— Ты рассказал ему? — тихо спросила Селестия, когда дверь закрылась.
Валентин удивленно посмотрел на кобылку.
— Кому? — самым невинным образом переспросил он.
Впрочем, принцессе было явно не до шуток. Злобно фыркнув и расправив крылья, она уже собралась сказать что нибудь резкое и оскорбительное в сторону дракона, но ящер как всегда опередил её:
— Селли, ты ведь не забыла правила этикета? Ты ведь не станешь грубить и хамить старшим, правда? — улыбаясь во всю пасть, нежным голосом пропел Валентин.
Белый аликорн, еще раз злобно зыркнув в сторону дракона, сложил крылья и затих.
Селестия прекрасно понимала что эта, здоровенная и хамоватая рептилия, не находится в её власти и может сделать всё что ей заблагорассудится.
— Ты рассказал Лукину про Богиню? — смерив свою гордыню, тихо спросила Селестия, внимательно следя за Валентином.
Дракон издал короткий смешок, отчего Селестия взбесилась еще больше, но всё же поборола себя и промолчала.
— Богиню… Ну ты даешь! — тыча пальцем в злобного аликорна, хихикал здоровяк.
— Так говорил или нет!? — выкрикнула кобыла, уже в не себя от злости.
Её очень задевало подобное отношение со стороны дракона. Селестия уже давно привыкла считать, что она является самым сильным и могущественным существом в мире. Но Валентина, это, похоже, мало волновало.
— Что-то рассказывал… Не помню уже, да и знаешь… Из него тот еще собеседник! Сидит, курит и глаза, то на меня, то на автомат свой скашивает! У-ух, морда уголовная! — закончил дракон, активно размахивая руками, пытаясь изобразить лицо лейтенанта.
Получалось не очень. Огромная морда ящера, несмотря на все старания, никак не хотела уменьшаться до обычной человеческой физиономии.
— Что именно ты рассказал!? — едва ли не фыркая паром, сквозь зубы спросила принцесса, еле сдерживаясь что бы не накинуться на забывчивого дракона.
— Ну-у-у… — протянул гигант, задумчиво потирая голову.
Чуть почесав затылок, он наконец всплеснул лапами и принялся вспоминать, загибая здоровенные пальцы:
— Про чай рассказывал, про зиму говорил, о кобылах что-то было… Только это, по-моему, уже он говорил… — виновато добавил Валентин.
— Останки! Про останки ты рассказал или нет!? — прокричала белая кобылица, утратившая последнюю каплю терпения.
Дракон удивленно уставился на принцессу. С пару секунд он с демонстративно-раздумчивым видом почесывал свой подбородок, но увидев, что Селестия уже вся покраснела от гнева, улыбнулся и спокойно проговорил:
— Какие еще останки? Мантикоры, что ли? Ну да, дал ему немного…
— Эквы Кладис!!! Её останки, прекрати издеваться!!! — вновь закричала кобыла, которая едва ли не билась в истерике от напряжения.
— А-а-а… Ты про эти останки, а я-то думаю… Надо было сразу сказать! Эх, ничему тебя Рожок и не научила! — с нескрываемой насмешкой проговорил Валентин, весело глядя на правительницу Эквестрии.
Селестия, вопреки своим с трудом сдерживаемым позывам, промолчала. Ответ был слишком важен для неё и она не собиралась терять еще пару часов на скандалы.
— Может быть, не помню, если честно… — виновато проговорил дракон, разводя лапами в сторону.
Селестия дрогнула. Ноги подкосились, а её гордая королевская осанка и манера держаться резко куда-то улетучилась. Казалось, еще чуть-чуть — и аликорн упадет на пол и свернувшись калачиком, зарыдает во весь голос.
— Рассказал… — выдохнула она после недолгой паузы и, отвернувшись в сторону от Валентина, принялась вглядываться в живописный вид на ночной город.
С несколько секунд понаблюдав за морально раздавленной принцессой, дракон уже было хотел напомнить про чай, но его прервал истерично-веселый смех кобылицы:
— Еще бы не рассказал! Ох, сено! А я-то всё думала, что это его в Кантерлот принесло…
Ну да, а что ему еще тут делать? А ведь я так надеялась что ты не проснешься… — с безумным блеском в глазах, закончила она, обернувшись к ящеру.
Валентин презрительно хмыкнул. Он никогда не любил Селестию и — уж тем более — не признавал её власть, считая её просто зарвавшейся выскочкой. Но тем не менее он никогда не устраивал попыток переворота. Правда причина заключалась не в страхе перед её силой или популярностью у подданых, а скорее в обыкновенной лени и нежелании “вытирать лошадкам сопли”.
Именно поэтому он считал своё первое создание безумным. Хотя нет — еще и потому, что это создание и вправду было невменяемым и помешанным на всякого рода шутках и розыгрышах.
— Идиот, чесслово… — буркнул Валентин, вспоминая своего “сына”.
Селестия прекратила хихикать и удивленно подняла бровь, явно намереваясь переспросить.
— Закуски поданы, — с вежливой улыбкой, объявила Луна, бесшумно появившись на башне.
— И чай? — с ненормальным огоньком в глазах, спросил Валентин, приблизившись к темной кобылице.
Принцесса ночи как-то странно посмотрела на сестру и, переведя взгляд на гиганта, кивнула.
— Вот! Это правильно! Смотри и учись, Селя! А то уже старая совсем, а гостей встречать не умеешь… — весело проговорил дракон, с усилием протискиваясь в дверь, ведущую на лестницу.
Луна хотела было о чем-то предупредить Валентина, но увидев, что дверной проём заметно расширился, лишь покачала головой. Думать о том, что сейчас останется от лестницы или приёмного зала, ей совсем не хотелось.
84
“Который час?” — лениво пытался вспомнить он, лежа на ледяной земле.
На лицо пушистыми хлопьями падал снег, но человека это совсем не смущало. Совсем не чувствуя своего тела, тот не беспокоился ни о холоде, ни о боли.
В голове молодого парня медленным хороводом текли мысли и образы. Он тщетно пытался выделить среди всего этого нагромождения воспоминаний хоть какой-то намек на ответ. Но вопрос так и оставался открытым.
“Который час?” — безответно спрашивал он у пустоты что сгустилась внутри него.
Из безумного хоровода в своей голове, ему всё же удалось выцепить хоть что-то.
Он наконец смог вспомнить, как он оказался здесь — один, лежащий на холодной земле, покрытой полуметровым слоем снега. Парень изо всех сил вслушивался в окружающий мир, но всё, что он слышал — громкий, нарастающий гул в ушах. Ни ветра, ни голосов, ни стрельбы…
Откуда-то вспыло, что второй взвод разведроты должен был ночью выйти к высоте 361 и окопаться до утра. Но откуда он это знал, парень не мог ответить.
“Который час?” — вновь спросил он.
Когда в грудь ударила пуля, солдат не почувствовал никакой боли.
Упав на землю, он подумал, что просто споткнулся, но все попытки подняться отзывались лишь вялой слабостью во всем теле. Ни закричать, ни пошевелиться он уже не мог. Да и не хотел…
Единственное желание, что донимало его всё это время — заснуть.
Заснуть и больше не мерзнуть в этом трижды проклятом снегу.
Заснуть и больше никогда не выходить на боевые.
Заснуть и не слышать больше этого страшного шума в ушах.
Заснуть и не просыпаться.
Но солдат не поддавался. В нем всё еще теплилась надежда на то, что каким-то чудом он вновь увидит хоть что-то кроме этой чужой и холодной луны, кроме этих враждебных и неприветливых гор, кроме яростных и жестоких фанатиков.
“Который час?” — вновь спросил он, стараясь не обращать внимания на всё усиливающийся гул.
Единственное, чего он всё еще боялся — это плен. За полтора года службы он уже успел насмотреться на истерзанные трупы тех несчастных, кому не повезло оказаться в руках врага живым — освежеванные, с отрезанными гениталиями, с кольцами в носу, как у скота… Пустые глазницы еще долгое время заставляли бойца обливаться холодным потом при одной только мысли о плене.
“Который час?”
Боли не было. Вообще ничего не было. Всё что мог чувствовать боец — это холод. Пронизывающий, пробирающий до самых костей. Он никогда не думал, что зимой в горах может быть так холодно. Оказавшись в Афганистане в начале лета, он наивно полагал, что жара — это самое страшное, что ему придется пережить за время своей срочной службы. Но помимо ощетинившихся оружием душманов горы хранили и другие сюрпризы, старательно припасенные для воинов-интернационалистов.
Шум в ушах достиг критической отметки, застав его сморщиться, словно от боли.
“Вот и всё...” — безразлично подумал солдат, осознавая, что жить ему осталось считанные мгновения.
Сейчас смерть не была для него чем-то враждебным и отталкивающим. Наоборот — она казалась ему ласковой женщиной, что наконец сможет избавить его от этого, чужого холода.
Только одно заставляло его до сих пор бороться.
В шесть часов утра по Ташкенту по дороге под горой должна была пройти колонна с припасами для дальних застав. Второй взвод должен был обеспечить прикрытие и огневую поддержку в случае нападения.
Безумная в своей природе мысль всё еще крутилась в голове у бойца.
Он должен дожить.
Он просто обязан выполнить приказ.
Второй взвод, ровно в шесть ноль-ноль, должен находится на этой высоте.
Даже в виде одного-единственного раненого солдата.
“Сколько времени?”
Гул в ушах сменился ужасающим ревом, будто бы что-то огромное и жуткое ревело прямо на ухо парню, заставляя его конвульсивно дергаться.
Собрав остатки своих сил, ему удалось повернуть голову в сторону источника шума.
Открыв глаза, он увидел самую прекрасную картину за всю свою короткую жизнь. Нежно- розовые лучи, пронизывающие низкие облака, будто бы изгоняли тьму с этих неприветливых гор. Рассвет отражался теплым и таким знакомым, родным светом от снега, что покрывал вершины далеких гор.
Но не поднимающееся солнце заставило улыбнуться раненого солдата.
В розовых лучах солнца плыла грозная, железная птица, ощетинившаяся ракетами и оружейными стволами. Рев винтов уже не напоминал жуткое чудовище, теперь он больше походил на пение прекрасных дев, зовущих бойца в далекие, залитые теплым светом и покрытые мягкой травой луга и долины.
“Валькирия...” — с восхищением подумал солдат, глядя на небесную карету, что была для солдат спасением, а для врага — смертоносным градом огня и железа.
Парня уже не волновало наличие часов или возможность пленения.
Он с улыбкой смотрел, как многотонная птица медленно летит к нему.
“Я выжил! Я справился!” — пронеслось в голове у парня...
— Блять… — тяжело буркнул человек, резко вставая на кровати.
С секунду осмотрев уже ставшую знакомой и привычной обстановку комнаты, он без сил рухнул обратно на подушку.
— Каждый раз снится… Да что ж такое!? — с досадой проворчал он и, взглянув на часы, накрылся одеялом.
“Семь часов… Похуй, время еще есть. Этот Рональд-Макдональд подождет, никуда не денется...” — сонливо подумал он зевая.
— Мудила грешная, прости хосподи… — тихо прошептал он, вспоминая своего знакомого жеребца и, чуть поворочавшись, вновь уснул.
Проснулся я, вопреки всем ожиданиям, самостоятельно. Даже странно как-то — вот так вот проснуться, и чтобы никто в тебя не тыкал копытом или ломился в дверь… Как бы не привыкнуть, блин.
Открыв глаза и сонным взглядом осмотрев окружающую обстановку, я убедился ,что всё еще нахожусь в спальне Сивиры, лежа на ковре. Судя по звукам, что доносились откуда-то из недр дома, лейтенант уже давно на ногах.
Мда уж, веселый вчера денек выдался. А ночь — еще веселее, блин…
Ну да ладно, своё я получил, так что грех жаловаться.
Поднимаясь с ковра и лениво отряхиваясь, я с удивлением обнаружил, что не против еще разок. Правда, мне сегодня еще к журналистке идти.
Надеюсь она уже выяснила что так за компания такая и где она находится… А то сам уже нихрена не помню. Позорище, блин.
С пару минут потыкавшись во все попавшиеся двери, я всё же отыскал заветную комнату. Сортир и у Сивиры не блистал размерами… Нет, конечно, я всё понимаю, но отливать вприсядку — удовольствие достаточно сомнительное.
И кто только придумал разместить сортир рядом со спальней? Планировщики из этих лошадей, еще те…
Закончив со своими делами и как следует умывшись мылом, от которого, слава комбригу, совсем не пахло яблоками, я наконец решил пойти и проверить, чем же таким громким занимается моя пассия.
— Доброе утро… — буркнул я, заходя на кухню и подходя к столу.
— Доброе… — как-то смущенно пробормотала Сивира, глядя, как я закуриваю.
Впрочем, как только она заметила мой взгляд, то тут же отвернулась и вновь принялась резать что-то хрустящее. Надеюсь — не одуванчики, блин…
— Как спалось? — без интереса спросил я лишь для того, чтобы сгладить неловкое молчание.
— Спасибо, хорошо… — всё так же тихо ответила кобылка, даже не поворачиваясь в мою сторону.
Стесняется, что ли?
— Слушай… Вчера ты, по-моему, немного перегрелась... — осторожно намекнул я на то, что она вчера отрубилась в самый ответственный момент.
Нет, меня это, конечно, не остановило, но всё же… Куда как приятней, если твой партнер не храпит и не пускает слюни тебе на китель.
— Извини… — после недолгой паузы выдавила она.
— Да не, ничего страшного… Честно говоря, я не остановился… — проговорил я, чувствуя, что и сам уже начинаю краснеть.
Блин, смущаюсь какой-то лошади! Ну поебались, и что дальше!? Вон, всякие черножопые братья вообще овец пялят — и ничего! А тут хоть лошадка говорящая… Ну и симпатичная, немного...
— Ты… Что!? — выпалила она, резко обернувшись и прервав мои самооправдания.
— Ну это… Ну я закончил, короче… — сбивчиво пробомотал я, чувствуя, что чье-то копыто сейчас надаёт по моей заднице.
Сивира тупо смотрела на меня, хлопая большими глазками и явно пытаясь что-то сказать, но не находя нужных слов.
Блин, что-то я не подумал об этом…
“Дорогая, ты знаешь, вчера я выебал тебя во сне и заляпал тебе всю задницу! Давай повторим?”.
По-моему, завтрак отменяется…
Но, вопреки моим ожиданиям, кобылка лишь кивнула и как ни в чем не бывало снова взялась за нож.
Фух, можно облегченно выдохнуть.
— Ты ведь картофель перевариваешь? — осведомилась Сивира, не отвлекаясь от своего занятия и продолжая орудовать ножом.
Я коротко кивнул, но сообразив, что она меня не видит, поспешно ответил:
— Ну да. — буркнул я, спокойно выдыхая дым.
Вновь наступила тишина, прерываемая лишь хрустом картошки под лезвием ножа и моими глубокими затяжками. Если откровенно, то я впервые в жизни чувствовал себя полностью удовлетворенным.
Никто не орет, не приказывает, не надо готовится к выходам или смотрам, нету никаких занятий и переаттестация тоже не грозит. Не нужно постоянно контролировать кучку тупых солдат и бесконечно оглядываться по сторонам в ожидании удара в спину со стороны разноцветных мутантов.
Можно спокойно сидеть и смотреть, как симпатичная кобылка спокойно режет картошку. А ведь сама-то она, скорее всего, просто закинулась бы какими нибудь одуванчиками и не парилась. Но нет, мучается, старается для тебя, дубины…
— Может, домик в Понивилле купим? — задумчиво протянул я.
Звонкий звук удара ножа об пол, заставил меня выйти из прострации.
Удивленно посмотрев на Сивиру, я обнаружил что её глаза вот-вот вывалятся из орбит.
— Т-ты п-предлагаешь жить… В-вместе!? — то ли злобно, то ли удивленно прохрипела кобылка, запинаясь и пялясь на меня, будто бы я проверка из Генштаба.
— Ну да, а что, ты не хочешь? — осторожно ответил я, на всякий случай готовясь выпрыгнуть в окно.
То ли она просто удивилась, то ли хочет меня убить.
Блин, может у них это считается оскорблением? Ну там типа, как поднятый вверх палец, у негров считается символом педерастов, или что-то такое…
Сивира еще пару секунд оставалась в такой же, удивленной позе, но сообразив что она выглядит немного странно, смущенно фыркнула:
— Да, можно было бы купить… — тихо пробормотала она, неуверенно отворачиваясь от меня и вновь берясь за нож.
Блин, у неё такая реакция, будто бы я её замуж позвал.
— Я думаю — через месяц можно будет… Только регистрироваться в Кантерлоте придется... — тихо просипела она, явно смущаясь своих слов.
— Регистрация? Блин, я думал, что не надо… — недовольно сказал я, проклиная забывчивость Спайка.
Дом построил, а то, что регистрировать надо — не сказал, засранец!
Хотя если бы меня так спаивали во время строительства, я бы тоже забыл, с какой стороны за хрен хватаются… Надо бы ему сувенир привезти, что ли…
— Там недолго… Только свидетели нужны… Я думаю — Шайнинг согласится, если попрошу. А ты кого нибудь из своих позовешь… — как-то слишком мечтательно протянула лейтенант, сваливая картошку на сковороду.
— Какие еще свидетели? — тихо спросил я, уже подозревая, что вляпался.
— Ну… У нас такая традиция — со стороны жениха и невесты должны выступать… — начала что-то объяснять кобылка, попутно помешивая картошку, но я уже не слышал.
Рука сама потянулась к сигаретам. Трясущимися руками я всё же смог закурить и, не обращая никакого внимания на рассказ Сивиры, принялся судорожно придумывать выход из сложившейся задницы.
Регистрация, блять… Твою мать, ну кто меня за язык-то дёрнул!? Сидел бы и молчал — нет, обязательно нужно было что-то спиздануть… Домик, блять…
— Ну охуеть теперь… — тихо буркнул я, понимая что крепко попал.
85
На улице было всё так же холодно, но по сравнению с недавними событиями меня это как-то слабо волновало.
Бредя по узкой улице, я тщетно пытался придумать выход из той жопы, в которой очутился.
Свадьба, блять…
Какая, нахер, свадьба!? Она же ебанная лошадь! Как она вообще себе это представляет? Мы же, блять, разные виды! Да и еще эта серая дура решила, что я согласен…
Блин, ну полная задница!
Впрочем, разочаровывать Сивиру я не решился. Уж очень не хотелось идти к Бэйри с разбитой рожей. Да и, если откровенно, то расстраивать лейтенанта мне совсем не хотелось, особенно после того, как мы поебались. Некрасиво получается — поматросил и бросил, блин.
Но жениться? Да еще и на лошади!? Да ну нахуй…
Хотя… Не, нафиг, нафиг. Потом что-нибудь придумаю. Скажу, что вера не позволяет, или еще чего. Одно дело жить вместе — это-то я не против, а вот свадьба…
Правда, есть один положительный момент, во всей этой истории.
Лейтенант мгновенно забыла, что собиралась сдать меня своему начальству и даже каких-то фруктов в дорогу отсыпала. Манго, или как их там? Гадость...
Впрочем, всё равно пора заканчивать решать все проблемы с помощью пиздюлей и мата.
Не в доме офицеров, блин.
Остаток пути до “Эквестрийской ПравДЫ” я преодолел без происшествий. Ну, если не считать пары дебилов, что явно пытались со мной сфотографироваться, и мелькнувшей вдалеке розовой помеси пони с овцой.
Нашли достопримечательность, блин. Туристы хреновы...
Когда я зашел в здание редакции, озабоченная кобылка, сидящая за столиком возле парадного входа, изо всех сил делала вид, что меня не замечает. Обиделась, что ли?..
— Опаздываешь! — обиженно вскрикнула Бэйри, едва я успел зайти в кабинет.
Желтая кобылка сидела на своем месте в привычной позе, скрестив копыта на столе.
Закрыв за собой дверь и проигнорировав грозный взгляд журналистки, я с удивлением обнаружил, что в кабинете кое-чего не хватает.
— А где ковёр? — буркнул я, оглядывая совершенно пустой пол.
Бэйри сердито насупилась, явно намереваясь сказать что-то о моей пунктуальности и вежливости, но лишь с досадой фыркнула:
— У капитана стражи оказался слишком слабый желудок. Пришлось выкинуть… — грустно проговорила она, как-то устало глядя на меня.
— Кого выкинуть? — удивленно озвучил я первую мысль пришедшую в мою бестолковую башку.
В голове всплыла безумная картина Бэйри, выкидывающей бедного капитана в окно за заблеванный ковер.
— Ковёр! Гнилое сено, да садись ты уже! Нам еще ехать, а ты время тянешь… — недовольно проворчала она и принялась ковыряться в бумагах на своем столе.
С секунду потоптавшись на месте, я всё же подчинился.
В конце концов, эта чокнутая права, нехрен тупые вопросы задавать, у меня тут спецоперация намечается, а я о коврах волнуюсь. Идиот, чесслово!
Пройдя к столу, я аккуратно уселся на стул, попутно скидывая с плеч вещмешок и автомат.
— Ну так нашла что-нибудь? — поинтересовался я, ерзая на стуле в попытках устроиться поудобнее.
Журналистка лишь вяло отмахнулась:
— Нашла, нашла… Подожди, не мешай… — пробурчала она, перебирая кучу каких-то бумажек.
Судя по красным глазам, судорожным движениям и плохому настроению, кое-кто сегодня явно не выспался…
— Вы с капитаном ковёр случайно не ночью выкидывали? И как оно? — решил я немного подколоть нервную пони.
— Не твоё дело! — резко вскрикнула она, заставив меня дернутся от неожиданности.
Глаза кобылки буквально полыхали злобой, казалось, еще чуть-чуть и она накинется на меня прямо в своем кабинете.
Нихрена себе реакция… Либо я угадал и они с Шайнингом не теряли времени зря, либо…
— Что-то случилось? — осторожно спросил я, стараясь что бы мой голос звучал как можно спокойнее.
Журналистка, услышав мои слова, как-то сразу поникла. С грустным видом покатав копытом карандаш, что лежал на куче бумаг, она наконец ответила:
— С главредом побеседовала… — печальным тоном протянула она, даже не глядя на меня.
— Так это же… Кхм, ужасно, да… — хотел уже я порадоваться, но успел спохватиться.
Всё таки Бэйри не плохая, она всего лишь ёбнутая. Ну подумаешь, озабоченная, чересчур любопытная и наглая? Работа такая, я тоже не святой…
Кобылка продолжала играться с карандашом, кажется, позабыв про само моё существование.
Что-то я слишком добрым стал. Неужто Сивира повлияла!? Да ну нахуй!
— “Светлый путь”, транспортная компания. Главный, он же единственный, офис располагается в поселке Мортус Виа… Странное название, не думаешь? — спросила Бэйри, отвлекшись от бумаги на секунду и взглянув на меня.
Я с серьезным лицом кивнул, стараясь не показывать вида, что думал вообще нихрена не о деле.
Журналистка удовлетворилась моим жестом и вернулась к листку:
— Директор — Рональд Лонгас… Кто это такой, установить не удалось... — с досадным видом проговорила Бэйри и отложила листок.
— Ну да, точно… Где ты это откопала? — спросил я, с трудом вспомнив слова Лизери до нашей попойки.
Кобылка довольно хмыкнула, явно польщенная моим удивлением, и с важным видом сказала:
— Я же журналист, не забывай… — произнесла она, но заметив мой недовольный взгляд, нехотя добавила:
— В архивном бюро… У них есть картотека на все зарегистрированные предприятия. Это единственная фирма, что не имеет своего представительства в городе. — закончила желтая пони и выжидательно уставилась на меня.
— И что? — буркнул я, чувствуя себя идиотом.
В принципе, в последнее время я всё время себя так чувствую, так что не привыкать.
Кобылка разочарованно фыркнула и начала усталым голосом:
— А сам подумай? Зачем им размещать свой офис в таком захолустье? Ты вообще знаешь, где этот Мортус Виа находится? Нет? — кобылка ткнула копытом в шкаф за моей спиной:
— Достань карту, там на юге увидишь… — закончила она, глядя, как я нехотя поднимаюсь со стула.
Открыв шкаф и увернувшись от какого-то выпавшего из него мешка, я достал свернутую карту, не обращая внимания на бурчание Бэйри про идиотов, что присылают ей всякую фигню.
Развернув старый и пыльный кусок плотной бумаги, больше похожей на обёрточную, я принялся искать там хоть что-то напоминающее о моём мире.
А вот хрен!
Блин, тот идиот, что составлял эту карту, явно являлся фанатом метадона…
Художники хуевы…
Назвать это картой язык не поворачивался. На ней вообще нихрена не было, кроме названий населенных пунктов и примерного обозначения границ кроме плохо намалеванных рисунков. Над подписью “Понивилль” был нарисован какой-то обдолбанный жеребец с тележкой яблок, а над каким-то Мэйнхэттеном — двое идиотов в пиджаках. Ни лесов, ни рек, ни гор, нихуя… Одни дегенеративно улыбающиеся лошадки, мать их.
Матюкнувшись от досады, я всё же быстро сориентировался и нашел нужное мне поселение. Ниже Понивилля, почти на самом конце карты красовалась какая-то куча говна, обозначающая, видимо, гору щебня, с надписью “Мортус Виа”.
— Ёпт… — буркнул я, пытаясь сообразить сколько же туда ехать.
— Вот и я о том же! Почти два дня на поезде… Кстати, билеты я уже купила, едем сегодня в семь! — проговорила Бэйри и быстро вскочив с кресла, начала убирать все бумажки обратно в стол.
— Насчёт этого… — пробурчал я, складывая карту и убирая её вместе с мешком обратно в шкаф.
— Только не говори мне что-то вроде “Это очень опасно для кобылки, тебе лучше остаться дома!”. — раздраженно передразнила журналистка, не прекращая складывать бумаги.
Ну, вообще-то мне насрать, насколько это для нее опасно… Мне просто не хочется, чтобы она ебла мне мозги по дороге, вот и всё. Но и так тоже неплохо...
— Уговор! Лукин, мы договаривались, так что даже не пытайся! — настойчиво потребовала Бэйри, с силой закрывая шкафчик стола.
Блин, а ведь и правда договаривались… Ладно, хер с ней!
— Ну, уговор так уговор… Но только при условии, что не станешь лезть в самую жопу. Твои сенсации не стоят моей жизни. И твоей, кстати, тоже… — добавил я, надеясь на её инстинкт выживания.
Всё-таки не на прогулку собираемся. Нет, на самом деле я просто хочу поговорить с тем дебилом, а уж никак не убивать. Но мало ли? Может, он как Лера, или еще хуже? Да и броня с пулеметом…
Блять, чем дальше, тем мне меньше всё это нравится…
Желтая пони довольно хмыкнула и, кивнув, подошла к двери.
— Ладно, пойдем, мне еще кое-куда зайти надо… — проговорила Бэйри, ловкими движениями влезая в пальто, что висело на стойке возле двери.
До Сивиры с её броней ей было далеко, но в пальто она влезла на удивление ловко. Блин, эти лошадки по движениям больше на кошек похожи, чем на настоящих лошадей.
Отвлекшись от созерцания журналистки, наматывающей шарф на шею, я подхватил вещмешок и подошел к двери.
— Куда зайти-то надо? — безразлично спросил я, вытягивая сигарету из пачки с надписью “60 лет Великой Июльской революции”.
Гадость, конечно, но курить можно…
-В “Весенний лужок”. Они просили статью о новых товарах… — проговорила кобылка, оглядывая себя в зеркало.
Журналистка закончила любоваться собой и спокойно открыла дверь:
— Ну что, пойдем? Кстати, тебе не холодно? У тебя же шерсти вроде нет… — задумчиво спросила она, ожидая меня за дверью.
— Есть. Но очень редкая… — недовольно буркнул я, запирая за собой дверь и уже чувствуя, что она не отвяжется и продолжит долбить меня вопросами.
Это будет до-о-олгая поездка… Если Сивира узнает — мне пиздец.
Я невольно поежился, представив себе разгневанного лейтенанта:
“Почему это ты со всякими лярвами шляешься!? У нас же свадьба!”
Свадьба ещё, блин… Чем дальше, тем веселее! Гребаные лошади!
Охуеть, просто охуеть теперь...
86
— Не спал сегодня? — осведомился человек, глядя на заспанного пони, что работал секретарем, а в последнее время — и телохранителем Рональда.
— Поспишь тут… Как нога? — протянул темный жеребец, незаметно рассматривая длинную железную штуку, что висела на плече у мужчины.
Впрочем, этот заинтересованный взгляд не укрылся от вооруженного человека. Ухмыльнувшись и погладив черный пулемет — предмет восхищения и зависти всех работников предприятия, тот спокойно ответил.
— Нормально. Рональд у себя? — серьезным голосом осведомился он, решив, что этикет соблюден и теперь можно перейти к более важным делам.
Заспанный пони устало кивнул и вздохнув, ткнул копытом в деревянную дверь возле себя.
— Заходи, он тебя уже ждет…
— Благодарю… — выдохнул мужчина и быстрым шагом направился к двери.
Уже около месяца он чуть ли не каждый день бывал в этом кабинете и каждый раз слышал там лишь дурные новости. То конвой с химикатами, то патруль потеряли, а то и целый взвод каких-то психов дозор вырежет. Человек всерьез переживал, что если в ближайшее время ситуация в корне не поменяется, то скоро в патрули и дозоры придется ходить ему самому. Остальные кончатся…
Едва переступив через порог, он услышал скрипучий голос старого жеребца:
— Опять проспал!?
— Не опять, а снова… Зачем звал? — спросил человек, явно недовольный манерами своего нынешнего “начальника”.
— Дожил, блять… — печально прошептал я, крепко затягиваясь сигаретой и искоса глядя на стенды, заставленные всякой херотой.
Коврики — всякие и разные. Пятнистые, полосатые, узорчатые. Очень пушистые. А этот на туркменский похож, у меня в детстве дома такой был...
Упряжь — верховая и тяговая… Плуга для полного комплекта не хватает, блин! Хотя Селестия и под седлом смотрелась бы весьма забавно...
“Морские огурцы”… Реквизит для съемок, охотно верю, конечно. Извращенка…
На самом видном месте, красовались надувные пони всех видов… И даже плюшевый грифон — фигура, сделанная, судя по бирке, в натуральную величину, изображающая помесь птицы с кошкой...
А так же носки всяческих расцветок — жаль, на меня не подойдут. И еще — ремни, плётки, подковы и прочая хрень для особо озабоченных. Среди всего этого буйства сексуальной фантазии говорящих лошадок я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.
Но делать нечего, уж лучше разглядывать кучу разноцветных фаллоимитаторов, чем стоять и морозить яйца на улице.
Владелец магазина уже двадцать минут что-то рассказывал Бэйри, на что та согласно кивала и что-то записывала в блокноте. Время от времени магазин освещала фотовспышка. Вот она, суть свободной журналистики! Каждый достоин минуты славы...
О чем они там говорили, я особо не слышал, да и не хотел, если честно.
Раздавшийся звон колокольчика подсказал мне, что в магазин зашел еще один посетитель. Лениво обернувшись к двери, я увидел белого единорога с соломенно-желтой гривой.
Хозяин сразу же переключил своё внимание с Бэйри на вошедшего, чуть не расплываясь по полу от желания угодить.:
— Здравствуйте, ваша честь! Мы всегда рады видеть вас в нашем скромном заве…
— Есть что-нибудь новое? — грубо оборвал его клиент, не давая закончить фразу.
Ох бля… То, что стража здесь выглядит как гомики, меня уже не удивляет. Но вот это — уже через край.
Это — первый пони с откровенно пидорским поведением, которого я встречаю. Этот ненормальный взгляд, затягивание слов и причмокивание…
Аж руки чешутся всадить в него половину автоматного магазина. Вот только патронов мало, новых взять неоткуда, а они мне скоро будут очень нужны. Хотя можно смотаться в Понивилль, взять там трофейное ружьё — его всё равно не жалко, но это уже немного беспредел. Меня могут неправильно понять…
— И я имею честь сообщить вам, что вы — первый покупатель нового товара. Хотите сняться для газеты? — прервал мои мысли голос продавца.
— Непременно! За что я вам вообще деньги плачу? И поживее давайте — меня, знаете ли, дела ждут! — покупатель поставил передние копыта на коробку и скорчил неимоверно радостную морду.
Опять сверкнула фотовспышка.
Пока Бэйри возилась с фотоаппаратом, единорог подхватил коробку своей гребаной магией и по-быстрому свалил. Наверное, ему не терпелось побыстрее опробовать своё новое приобретение.
А ну и хрен с ним! Кажется, без него даже дышать легче!
Я развернулся к Бэйри и заметил рядом с собой штабель коробок. Точно таких же коробок, как и та, которую купили только что…
Ой. Ойбляя…
“Новинка! Теперь на 20% лучше! Ограниченная серия — всего 20 штук!
Полностью реалистичные ощущения!
Три режима вибрации (Требуется установка трех кристаллов АА. Кристаллы в комплект не входят и приобретаются отдельно).
Расширен набор произносимых фраз
...”
И — нарисованный пони рядом с текстом.
Белый единорог с синими гривой и хвостом. Очень похожий на капитана стражи.
Интересно, как проверяли реалистичность ощущений? И кто этим занимался?
Может, купить ради прикола в казарму? Просто в качестве боксёрской груши?
Не, ну а что? Проснулся, встал, умылся, врезал капитану стражи, пошёл дальше по своим делам. Впрочем, для этих целей можно и Пугачева использовать…
Хотя нет, ну нахуй! Стоит как половина казармы, да ещё тянуть его... И Бэйри не преминет проехаться в своей статье по этому поводу — “Древний купил в “Весеннем лужке” капитана стражи. Что это может значить?”...
Не хотеть, ну совсем не хотеть!..
-... и спасибо вам, мисс Фэйсед, за то, что вы помогаете нам помогать всем нуждающимся в нашей помощи! — вновь донесся до меня голос продавца.
Блин, ну наконец-то можно выйти на улицу из этого гнездилища извращений!
— Пошли, Лукин! — скомандовала журналистка, явно довольная собой.
Когда за мной захлопнулась дверь, я глубоко затянулся сигаретой и спросил:
— И много в этом “Лужке” покупателей? — не особо интересуясь, спросил я, поравнявшись с кобылкой.
— Хватает. Сейчас просто не сезон, а так сюда чуть ли не полгорода захаживает. Не у всех, знаешь ли, хватает денег гвардейцев заказывать. — проговорила желтая лошадка, ловко огибая фонарный столб.
Бля, куда я влип?! Где тут выход?! Катапульта?! Кнопка «СОС»?
— А нахрена заказывать гвардейцев? Обычно вроде торговцев заказывают, а гвардейцев-то зачем? — удивленно спросил я, еще раз поразившись ебанутости этого мирка.
Даже киллеры чокнутые! Дожили, блин… Стоп, какие у них тут, нахрен, киллеры? По-моему я что-то неправильно понял...
— А какой смысл заказывать торговцев? Они же нудные и с ними совсем неинтересно… — ответила кобылка, таким голосом, словно идиоту объясняла.
— Действительно… — пробормотал я, уже начиная догадываться, что значит “заказать гвардейца”.
Ну охуеть теперь! Хотя дальше, наверное, уже некуда...
— Прежде всего — вокзалы, экипажные станции… И да, на поле дирижаблей тоже караул поставьте! — перечислила Селестия и замолчала, задумавшись.
— Питейные заведения? Я так понимаю — он пристрастен к выпивке? — осторожно предложил крупный ночной пегас, всё еще всматриваясь в фотографию, что была напечатана в газете.
— Да-да! И еще караулы на станции в Понивилле! И… — с жаром затараторила принцесса, но пони в доспехах прервал её:
— Я понял вас, ваше величество… — сказал он со всей вежливостью, на какую был способен.
Взглянув на фотографию еще раз и почесав седую голову копытом, он продолжил:
— Если вы не против, то я приступлю сейчас же. — закончил он и, вскинув копыто вверх, тем самым выполнив стандартное гвардейское приветствие, собрался уже двинуться к выходу.
— Будьте осторожны… Предельно осторожны! — нервно бросила Селестия вслед удаляющемуся гвардейцу.
Старый пегас медленно развернулся к столу, за которым восседала принцесса:
— Найти, нейтрализовать и задержать обученного, вооруженного и агрессивного Древнего? Если кто с этим и справится, то только мы, принцесса! — добавил он, самодовольно улыбаясь.
Белая кобылица недовольно хмыкнула, ни на секунду не поверив в браваду гвардейца. Но тем не менее другого выхода у неё не было. “В конце концов, он прав. Если кто и обезоружит чужака — так это Лунная гвардия. Шайнинг Армор просто завалит всё дело…”
Сообразив, что ночной пегас всё еще в комнате и смотрит на неё в ожидании дальнейших приказов, принцесса поспешно сказала:
— Вы свободны…
Темный жеребец как-то странно фыркнул, словно был чем-то недоволен, и, поклонившись, двинулся к выходу.
Грустно глядя на дверь, за которой только что скрылся командующий Лунной гвардией, Селестия никак не могла выбросить из головы тревожащий её вопрос:
“Во что встанет задержание Лукина? Десять? Двадцать? А может сто или больше? Сколько гвардейцев погибнет прежде, чем они сумеют его нейтрализовать? А что, если...”
— Что всё это значит? — раздался голос Луны.
Застигнутая врасплох и явно не ожидавшая столь внезапного её появления, Селестия подпрыгнула:
— Что ты тут делаешь!? — недовольно спросила принцесса, оборачиваясь к своей сестре.