Кусочек неба

Первая.

«Эх, молодежь. Грива в облаках, а хвост в болоте»

Какой-то старый пони.

1.

Интересно, как это мой папаша умудрился назвать меня, земную пони, совершенно пегасьим именем. Файрфлай. Ну что за нелепость. Хоть у меня и была огненно-золотая грива и зеленая шерстка (ужасное сочетание, как по мне), но это совсем не причина называть меня вот так. К такому имени очень подошла бы приторная пегасочка со стремительными чертами фигурки и залихватским взглядом. Таких обычно рисуют в тех журналах, которые кое-кто прячет под матрацами. Но я была простой земной пони, и это имя было моей ношей.

Я никогда не видела мою маму, папаша говорил, что она отправилась к Селестии, оставив меня присматривать за делами тут, на земле. Те редкие времена, когда он появлялся дома, сопровождались непрерывным потоком сознания из его рта, и таким же непрерывным потоком крепкого яблочного сидра обратно. «Как же ты подросла! Вот обзаведешься кьютимаркой, и станешь управляться со всеми делами сама. А я уйду на покой. А там уже и до внуков недалеко…» После этого он уходил к себе в комнату, и звучный храп обозначал конец моих страданий на сегодня. Сам он работал архи..арки… в общем он был пони, который подсказывал пони-строителям как строить большие крепкие дома. Поэтому постоянно месяцами пропадал в разных городах, а домой присылал только открытки да цветастые пышные платья, которые были либо мне велики, либо слишком нарядны, чтобы надевать их.

В нашем маленьком городке под названием Риверхувс у семьи моей мамы была древняя и пропахшая всеми возможными запахами таверна. В неё поколениями захаживали усталые рабочие пони с близлежащих ферм, чтобы в тысячный раз послушать какую-нибудь старую пластинку в древнем механическом музыкальном автомате, или совершенно бесталанную местную «певицу» со смешным именем ХайОктава. Она пела настолько плохо, что ходили слухи об её музыкальной кьютимарке, будто она нарисованная, а на самом деле Октава должна была доить коров. Но других пони, согласных выступать буквально «за спасибо» в округе не было, поэтому, чем богаты, тем и рады.

Я ненавидела это место. Моя семья была к нему привязана всю свою историю. У моей мамы, бабушки, и даже бабушки моей бабушки кьютимарки были связаны с продажей сидра. То стакан с пенящейся жидкостью, то бочонок с открытым краном. С тех пор как подросла до сознательного возраста, я каждый вечер молила Селестию, чтобы моя кьютимарка стала другой. Хоть кусок угля. Хоть лягушка. Но только не стаканы и бочонки. Я не хотела всю жизнь сидеть в этой пропахшей потом норе, и слушать как жеребцы в очередной (тысячный!) раз обсуждают обширный зад ХайОктавы. Но это был мой дом, и я надевала потертый передник, брала в зубы поднос, и разносила сидр, терпя отеческие подергивания за уши и подбадривания от посетителей. Или напутствия бабушки, которая управлялась с таверной, пока я не подрасту. Но я была уже большой пони, и «подрасту» было скоро.

Однако в этом то и крылась главная моя беда. Я была уже большой – а кьютимарки не было. Жеребята в школе поначалу надо мной подтрунивали, но после нескольких крепких щелчков по носам их пыл поубавился. Я не собиралась зарабатывать репутацию покладистой трактирщицы. Запаздывающее появление кьютимарок вообще привычное явление для пони. Поэтому наш учитель, мистер Тёртл (никто не знал как его зовут по настоящему, он наверное и сам уже забыл. Черепахой его прозвали за абсолютно лысую голову, сморщенный рот и прогнувшуюся вниз шею), собрал из «опаздывавших» традиционную «Группу Поиска Кьютимарки». Попасть в такую группу было также плохо, как остаться на второй год. Все твои сверстники давно учатся своим профессиям, а ты сидишь на одном месте, и ждешь пока у тебя не появится этот треклятый значок.

Раз в день учитель собирал всю «ГПК» и придумывал для неё занятие. Это могло быть что угодно, от чистки картошки до плавания в реке туда-сюда. Это должно было помочь нам выявить свои таланты. И иногда это помогало. Позавчера, например, во время сбора гербариев в лесу, одна маленькая пони получила кьютимарку в виде вишенки. Оказывается, она проголодалась, и начала есть ягоды с куста дикой вишни. Вот такие дела. После этого участники «ГПК» удвоили свое рвение в ежедневных занятиях чепухой. Все, включая меня.

2.

Сегодня мы должны были перейти яблоневые сады, и набрать красивых камушков на поросших высокой травой холмах, простиравшихся насколько хватало глаз дальше. На этих холмах ничего кроме высокой травы не росло, так бы их давно засадили яблонями.

Набрав в седельную корзинку немного съестного, я соскочила с лестницы и направилась к выходу из таверны.

— Пока, бабушка! Я на ГПК, буду поздно, не теряй меня.

— Погоди погоди… смотри что тут для тебя оставил один джентельпони. Проездом наверное был. Как увидел тебя на фотокарточке, так сразу начал расспрашивать. А потом дал мне это, говорит «отдайте ей, это подарок». В зубах у бабушки был продолговатый бумажный сверток.

Я была привычна к подаркам, завсегдатаи постоянно притаскивали что-нибудь мне, в основном сладости или грубых деревянных кукол. Чмокнув бабушку в щёчку и сунув сверток в седельную сумку, я выскочила наружу.

День был прекрасен. Пегасы, точнее наш единственный «погодный» пегас, постарался на славу, разогнав все облачка до единого. Правда, прямо над городом болталось одно крохотное, на котором можно было различить спящего героя. Разморило, наверное, на солнышке то. Счастливчик.

Вдохнув полные лёгкие теплого, пахнущего цветами воздуха, я поскакала по мощёной дорожке в направлении яблочных садов. Миновав несколько ферм с трудящимися пони (которые как один махали мне и зазывали к себе на стакан холодного сока), я погрузилась в тень дороги, проходившей сквозь сад. Стоял одурманивающий запах цветущих яблонь, в воздухе было полно жужжащих насекомых, а в ветвях деревьев щебетали птицы. Но сегодня мне не суждено было насладиться стаканом холодного сока в тени яблони. Сегодня я должна была собирать красивые камушки под палящим солнцем в сухой колючей траве. Кто знает, может быть у меня выскочит кьютимарка собирателя камней. Или каменщика. Или…

Дррыньг!

Внезапно перед моими копытами натянулась тонкая веревка. Споткнувшись на полном скаку, я пробороздила подбородком добрых полтора метра твёрдой дорожной земли. Из-за ближайших яблонь послышалось приглушенное ржание, а затем показалась мерзкая морда того, кого я меньше всего хотела сейчас видеть. ПриклиБуш! Этот мерзкий рыжий жеребенок был моего возраста, но давно уже получил свою семейную кьютимарку в виде надкусанного яблока. Его семья владела этим садом.

«Хахахаха, как тебя протащило то! Совсем замечталась, под ноги не зыришь! Так и сломать недолго! А сломаешь ноги, кому ты потом нужна будешь? Ды ты и щас никому не нужна, без кьютимарки! Правда, парни?». Из-за куста появились два его братца, не менее мерзких на вид рыжих жеребца. Но они были младше, и поспешили укрыться за его широченной спиной, подальше от моих копыт. «Оу, парни», продолжал Прикли, — а что если её кьютимарка – сломанная нога, а?». За этим последовал новый взрыв ржания.

Я невозмутимо встала, отряхнулась и подняла свою сумку. Не обращать внимания на их подколки я научилась еще в детском саду. Придурки, что с них взять.

— Эй, куда поскакала! Это разве не твоё?

Я обернулась. Буш держал в зубах бумажный сверток с моим подарком.

— Ах ты мерзкий таракан! А ну верни!

— А ты попробуй догнать, дылда, хахахах!

С этими словами он во весь опор поскакал прочь по дороге. Я бегала быстрее него, но передние ноги болели из-за падения, да и подбородок саднил не переставая. К счастью этот дурак выбрал нужный мне путь – прямо к месту нашей встречи с учителем Тёртлом. Поэтому я не стала гнать во весь опор, а просто старалась не терять вора из виду.

Учитель уже стоял на полянке у окраины рощи в окружении других детишек из ГПК, когда мы промчались мимо него.

— Д..добрый день дети, добрый день ПриклиБуш, какими судьба… добрый день Файрфлай, куда вы все… охх уж эти… — только и успел прокряхтеть старик.

— Я сразу примусь за работу, учитель, не ждите меня! — крикнула я, и стала нагонять моего обидчика. Перспектива длительных пробежек под таким солнцем и по такой местности меня не прельщала. Видя, что ему не оторваться, Прикли вдруг остановился и изо всех сил бросил мой сверток далеко в высокие колючие кусты на вершине одного их холмов. А сам бросился в другую сторону. Вот гад… Ну ничего, на обратном пути я его отделаю.

Куда же он закинул этот сверток… Изрезавшись колючками с головы до ног, я вылезла из очередного унылого куста. Только бы не на самый верх. Да… так и есть. Закинул прямо в самый колючий верхний куст. Ну, за это он у меня точно получит сверх нормы…

Продравшись через цепкие когти кустов, я наконец увидела перед собой заветный сверток. Интересно, что там? Надеюсь не тряпичная куколка или большая конфета… Нагнув голову, чтобы подобрать этот стоивший мне стольких страданий предмет, я внезапно ощутила приступ удушья. Я смотрела в темноту. Прямо передо мной на расстоянии полушага в земле была круглая чернеющая дыра, прямо на макушке холма. Я заглянула в дыру, и поняла, что не вижу дна. Эта дырка была очень глубокой, и мне определенно не хотелось бы туда упасть. Но тут, как будто прочтя мои мысли, земля под моими передними копытами провалилась и я, взвизгнув, рухнула в бездонную пропасть.

Ох уши Селестии, да что ж это такое то…

3.

Задняя левая нога нестерпимо болела. Правая затекла так, что я не могла ей пошевелить. Сколько же я тут пролежала? Так, надо открыть глаза. Стоп, мои глаза уже открыты! Но почему я ничего не вижу? Хотя нет, свои вытянутые копыта я таки видела. Значит не ослепла, и то радует. Ах точно, я же в этой страшной дыре. Вспомнив падение, я поёжилась. Потом посмотрела наверх и ахнула. Там был маленький кружок чёрного-чёрного неба, щедро сдобренный россыпью ярких-ярких звёзд. Таких звезд в городе я не видела совершенно точно. Интересно, почему отсюда они смотрятся ярче? Откуда-то спереди на меня накатила волна очень затхлого и сырого воздуха. Значит это не просто вертикальная дырка, впереди должно быть есть пещера или что-то подобное.

Поборов в себе желание додумать, что же там может в этой пещере жить, я занялась своими ногами. Правая уже почти размялась, и я могла ей свободно шевелить, но левая как отсохла, и болела просто ужасно. Ощупав её в темноте, я поняла не очень хорошие вещи. Мою ногу чуть выше лодыжки проткнул металлический стержень, который торчал из-под земли на расстоянии копыта от моего туловища. Ух, что было бы, если б я рухнула копытом правее. Ну не рухнула же, и это радует. Стержень был не очень толстым, и не таким уж и длинным, поэтому я решила сама снять свою ногу с этой штуки. Это оказалось больнее, чем я думала. Железяка была ребристая, и каждое мое движение отдавало ужасной болью. Но я была сильной кобылкой, поэтому просто взяла и рывком сняла ногу с железяки. Стало больно. Очень. Настолько, что у меня из глаз чуть не посыпались искры, и я потеряла сознание.

Очнувшись, я поняла, что очень хочу пить. В горле пересохло настолько, что невозможно было двигать языком. Я повернулась набок, и увидела, что камень с торчащей из него железякой был тёмно-бордовым от моей запекшейся крови. Вот вляпалась то... Подтянув к себе раненную ногу, я перевязала её платком из моей сумки, в который раньше были завернуты два больших кекса и огромный бутерброд с начинкой из чего-то овощного. Бабушка постаралась на славу. И, слава Селестии, бутылка с молоком не разбилась.

Жадно отхлебнув из бутылки, я вдруг поняла, что прекрасно всё вижу. Сейчас был уже день. Наверху был день. Другой день. Интересно, меня ищут? Бабушка, скорее всего, подумает, что я заночевала в лесу с «ГПК», а «ГПК» и учитель Тёртл подумают, что я давно дома у бабушки. Вот же ж…

Следующие полдня я просто лежала на спине и орала что было сил «ПОМОГИТЕ!! Я ЗДЕСЬ!! АУУ!!». Но, судя по всему, либо поисков не было вообще, или меня просто не слышали. Утомившись, я отъела половину бутерброда и съела один кекс. Это придало мне сил и дало толчок к размышлениям. Пока не стало совсем темно, надо осмотреться. А куда осматриваться то? Сверху был клочок ослепительно голубого неба, от которого меня отделяла отвесная шахта ростом в десять пони. Причем шахта была явно искусственного происхождения. Её верхушка обвалилась, и на один из таких обломков я и упала. А железяка была арматурой. Бетонных домов в Риверхувсе не было, но из этого материала папаша строил большие дома в городах, так что я знала, как он выглядит.

А прямо впереди была пещера. Точнее тоже бетонный тоннель, но так густо поросший какой-то клейкой зеленой травкой или водорослью, что стал похож на настоящую пещеру, которыми пугают малолетних жеребят старшие. Оттуда то и дело накатывали волны затхлого влажного воздуха, от которых перехватывало дыхание. Идти в пещеру не было смысла – там было темно, хоть глаз выколи. Солнечный свет туда не попадал.

Полежав еще чуть-чуть, я устроила раненную ногу поудобнее, и уставилась на небо. Интересно, каково это быть пегасом? Летать везде где вздумается, гонять облака, поджаривать горожанам хвосты молниями на праздники, или просто обливать дождем когда вздумается. Можно залететь на верхушку самой высокой горы и что есть сил прокричать какое-нибудь нехорошее слово, чтобы оно эхом тридцать раз отразилось обратно. За этими мыслями я опять задремала.

Проснувшись ,я поняла что сделала большую ошибку. Солнце давно село, и небо было окрашено уже в густой тёмно-синий цвет. А так как луны и звезд не было, то даже своих копыт я разглядеть не могла. Проклятье! Придется провести здесь еще одну ночь. Помассировав перебинтованную ногу, я пошарила вокруг себя копытами в поисках свертка, из-за которого и начался весь этот сыр-бор. Сверток был не очень большим, но довольно тяжелым. Камень там, что ли? Ох, и отшутилась бы я на таком шутнике. Но, развернув бумагу, я поняла, что это не камень. Это был металлический цилиндр, расширяющийся с одного конца, и с кожаным креплением на ногу. Это был фонарик. Милостивая Селестия, у меня был магический фонарик!

Это безумно дорогая и редкая штука в наших краях, как впрочем и все электрические и магические вещи. До этого я видела их только на картинках в учебниках, а тут у меня в копытах свой собственный фонарик. Повертев его, я нажала на кнопку включения, и ярчайший сноп света пересек мою ловушку. Это вам не керосиновая лампа, и даже не костёр. Свет был так ярок, что можно было различить мельчайшие трещинки в бетоне, и при этом он почти не давал теней, как-бы обходя небольшие предметы. Фантастическая вещь. Повертев его в копытах, я наконец догадалась посветить в зев пещеры, рядом с которой лежала всё это время. Фонарь высветил бесконечно длинный сводчатый бетонный коридор, который весь зарос травой. Пол был покрыт слоем воды, которая постоянно стекала со стен пещеры.

Так, думай Флай, думай. Если есть ветер, то есть и другой выход отсюда. А если есть другой выход – то я могу до него добраться. Валяться здесь и ждать спасения слишком рискованно, если я не увидела дыру в шаге перед собой, тот они за такими кустами её точно не заметят.

Я встала на ноги. На все три. Перевязанная левая нога все еще не слушалась, у меня хватило сил только на то чтобы поджать её под себя. Думай, Флай. У меня есть еще полбутылки молока, кекс и полбутерброда. Съев и хорошенько прожевав бутерброд, я почувствовала себя немного сильнее. Глоток молока добавил мне уверенности. Что ж, надеюсь, там под водой нет таких же дырок, как над ней. Пройдя под свисающим пологом водорослей у входа в «пещеру», я поковыляла вперёд. Оказалось, что пол здесь сделан из толстой металлической решетки, которую сейчас скрыла вода. Идти… нет, ковылять было легко даже на трех ногах. Вскоре мне надоело останавливаться каждые пять шагов, чтобы поднять ногу с фонариком и посветить вперед, и я зажала его в зубах.

Казалось, пещера будет длиться вечно. Но вскоре я увидела поворот налево, потом направо, а потом опять налево, и опять направо. Они что, издеваются? Зачем такая петля? Но за последним поворотом я поняла, что мои злоключения на этом не закончились. Впереди была лестница вниз, и коридор за ней был наполовину затоплен. Ну вот. Водрузив сумку на спину, я зашла в воду. Она оказалась удивительно тёплой, и даже приятной. До противоположного конца этого «бассейна» было шагов двадцать. Когда мои копыта ступили на дно, они тут же почувствовали что оно всё захламлено какими-то не то ветками, не то кусками посуды. При каждом шаге под ногой что-то хрустело, и приходилось тщательно выбирать место куда поставить копыто, чтобы не пораниться об острую ветку.

Дойдя до противоположной лестницы, я взошла на нее наполовину и отряхнулась. Дальше коридор был выше уровня воды, и сухой. Держа фонарик в зубах, я пошарила по дну «бассейна» чтобы выудить одну корягу и посмотреть что это. Вытащив копыто и посветив фонариком, я поняла, что это не коряга. Это был череп пони.