Грива в сапогах

1-5

1

— А потяжелее деревяшки вы найти не могли? — недовольно проворчала Сэйли, тщетно пытаясь сбросить со своей покалеченной ноги деревянный протез.

— Договоришься, вообще на арматурине ходить будешь. — хмуро пообещал я, продолжая мучатся с самокруткой.

Блин, по всей койке табак разбросал, придется простыни менять, а то хрен засну. Надо было всё таки кого нибудь из бойцов запрячь, а то одной рукой скручивать козью ножку, весьма сомнительное удовольствие. Хотя нет, не катит. Какой же я тогда офицер, если не способен сам себе табак завернуть!? Инвалид хренов...

— Только если ты себе руку из навоза закажешь. — ничуть не смутившись, парировала белая кобылка, продолжая трясти задней ногой.

— Сейчас по жопе получишь… всё так же угрюмо заверил я.

Ремни на покалеченной ноге наконец разошлись и деревянный протез полетел в дальний угол комнаты. Облегченно вздохнув и рухнув на свою кровать, Сэйли устало произнесла:

— А я тогда всем расскажу что ты до меня домогаешься! А еще, что ты в Лиру влюбился! Знаешь как я врать умею? — со смешком закончила мелкая лошадь, переворачиваясь на спину и вытягивая передние копыта вверх.

Совсем уже обнаглела… Ладно, зато хоть не боится. Да и что с тринадцатилетней дуры взять? Еще повезло что тоннели в уши и пирсинг в жопу не вставляет. Хотя, откуда у лошадей тоннели?

— Совсем уже охренела, лошадь малолетняя… — фыркнул я и сам того не заметил, как выдохнул именно на лист с табаком.

Засохшие крошки мгновенно разлетелись по всей комнате, оставляя меня один на один с чистым листом белой бумаги.

— Твою же мать! — злобно вскрикнул я, сплевывая прямо на пол и со всей силы долбанув левой рукой о дужку кровати.

Правда, из головы как-то вылетело что руки-то больше и нет… Культю пронзила острая боль, заставляя меня изречь еще одну тираду состоящую из матюков и проклятий.

Ну ёпт твою мать! Ну какого хуя у меня вечно всё через жопу выходит!? Блять, надо выпить…

— Во первых, никакая я не лошадь, а маленькая и очень симпатичная пони. — со смешком проговорила Сэйли, вставая с койки и приближаясь в мою сторону.

— И во вторых… — добавила она и прервавшись для того чтобы запрыгнуть на мою кровать, продолжила:

— Почему бы тебе не попросить дядю Володю? — спросила она, кладя голову мне на колени.

— По-качану. Этому долбоклюю я и сортир драить не… — начал я, но мелкая и настырная лошадь меня перебила:

— Если ты у нас такой самостоятельный и грозный офицер, то попроси хотя бы Лиру! — предложила кобылка.

Я молча помотал головой.

Вечно эта зараза лезет не в своё дело…

Какая ей разница? Хочу сам скрутить себе эту долбанную самокрутку, значит так надо!

Блин, придется еще мешок с тумбочки взять...

Аккуратно спихнув её голову со своих коленей я медленно встал на ноги и побрел в угол комнаты.

— А-а-а… Так ты у нас не только настоящий офицер, но еще и сильный, уверенный в себе жеребец, да? У кобылок помощи не просим? — смеясь сказала Сэйли, наблюдая за тем как я забираю мешочек табака из небольшой прикроватной тумбочки в углу.

— Иди в жопу… — без стеснения ответил я, пододвигая стул и усаживаясь перед тумбочкой.

Что-то я и вправду затупил, крутить на плоской поверхности надо, а не на коленях, блять. Сказочный идиот.

Откровенно говоря, когда я сваливал месяц назад из Кантерлота, то ожидал совсем не этого. То есть, мне казалось что нам и до вокзала дайти не дадут. Очухаются и поднимут такой шухер, что никаких патронов не напасешься. Но всё оказалось еще ебанутее, чем я ожидал. Хотя, можно подумать, что в этой сраной пониляндии, бывает как-то иначе.

Блин, мог бы уже и привыкнуть…

Я не то что до вокзала дошел и в Понивилль приехал, я уже целый месяц тут сижу и хоть бы что. То есть, ну вообще нихрена. Ни повестки, ни гвардейцев. Блять, да хоть бы кто письмо написал! По-моему, эта синяя королевская жопа страдает редкой формой амнезии. Я на глазах у половины города её сестру замочил, а мне даже выговор не объявили! Будто так и надо, блять… Она там случаем не забыла, что они меня еще за подрыв целого города вообще-то посадить хотели? Или повесить? Блин, если честно, я сам не понял...

Хотя, может и вправду так надо? Сестры, по всей видимости, были не очень-то в ладах, так что не удивлюсь если Луна только порадовалась смерти своей родственницы. Власть, и всё такое. Впрочем, Темно-синяя лошадь еще что-то про убийство королевы и государственный переворот пиздела...

Блин, но всё равно, можно же хотя бы письмо было написать! Если уж не эта синяя сволочь, то хотя бы Сивира написала! Она же мне чуть ли не в вечной любви и преданности клялась! Правда, судя по всему, еще и еблась со всеми подряд, но это уже отдельная песня…

Я же тут как мудак целую неделю безвылазно в казарме сидел. Всё ждал когда за мной придут.

Хотя, я и сейчас не особо-то на улицу суюсь. Не потому что до сих пор боюсь, а потому что эти злоебучие лошади на меня ополчились еще сильнее чем раньше. Если пару-тройку месяцев назад, они на меня смотрели со смесью страха и интереса, то сейчас едва завидев мою рожу на другой стороне улицы, они мгновенно испаряются в неизвестном направлении. Или просто молча пялятся, словно стараясь прожечь во мне дыру.

Ни в магазин зайти, ни на рынок, ни даже в школу за Сэйли придти. Эта гребаная подстилка Лисина, Черили, как меня увидит так такой вой поднимает что аж уши вянут. “Детоубийца, подонок, дьяволькое отродье” и прочая хуетень. Еще немного и меня Каннибалом-педофилом называть станут.

Нет, ну серьезно! Можно подумать что это я тот Клоунсдейл взорвал! Я же не нарочно!

Меня как барана припахали, а я и рад стараться. Гребаная субординация…

И вообще, подумаешь что у кого-то там родственники были, мне-то какое дело?

Впрочем, меня куда больше волновала моя собственная рука, чем чей-то там город.

Жить без левой кисти оказалось куда сложнее чем я ожидал. И дело даже не в том что культя временами побаливает, а в том что я теперь даже жопу самостоятельно подтереть не могу! Вернее могу, но не без акробатики. Ни бутылку кетчупа открыть, ни шнурки завязать, ни Скокову по башке настучать. Нихрена не получается!

А бойцы ведь смотрят. Видят что их командир в беспомощного инвалида превратился. Нельзя допускать чтобы эти засранцы слабину почуяли. А то тут такой пиздец начнется, что уже никто не остановит. Мне Лира уже несколько раз пересказывала что тут Скоков творил, пока я по всяким лесам, да складам бегал.

Так что приходится изо всех сил делать вид что всё в порядке. Правда, если в не завязанных берцах ходить еще можно, то курить табак без бумаги, ну никак не получается. Сигарет эти гребаные лошади не производят, а табак продают только на россыпь. И то, заказывать приходится аж с другой части страны. Правда, бабло что мне Селестия отсыпала за промедол, всё еще в оружейке валяется, так что с финансовой стороной вопроса, слава комбригу, всё в порядке. Но вот скрутить самостоятельно долбаную самокрутку, у меня без акробатики ну никак не получается. Да и с акробатикой тоже хуёво выходит…

Еще и Сэйли во мне “родственную душу” увидела. Видимо решила, что раз сама без крыльев и ноги осталась, так может указывать мне что делать. Ей хорошо, блин. Она же не курит. Хотя, если она еще с пару месяцев будет постоянно ошиваться возле Скокова с Пугачевым, то она не то что курить, она бухать будет больше чем я…

— З-зараза! — злобно буркнул я, когда листок с табаком в очередной раз отказался скрутится в “козью ножку”.

— По-моему, это не очень-то честно с твоей стороны… — укоризненно проговорила белая кобылка, валяясь на моей кровати и наблюдая за процессом.

— Иди спать уже, без тебя тошно… — проворчал я, вновь принимаясь за дело.

Нихрена не успокоюсь пока не покурю. Если надо, то и всю ночь сидеть буду, но самокрутку сделаю. Блин, ну ведь в прошлый раз получалось!

— А вот мне ты не даешь самой деревяшку одевать! — наигранно обиженным голосом возмутилась маленькая пони, нехотя слезая с моей постели.

— Не деревяшку, а протез! И сама ты его одеть не можешь, кстати. — раздраженно возразил я, уже начиная понимать к чему кобылка клонит.

— Ты тоже. — устало бросила белая пони.

Вздохнув и запрыгнув на свою кровать, Сэйли как ни в чем не бывало отвернулась от меня к стенке.

— Не честно это… — выдержав некоторую паузу, тихо вздохнула она.

Я ничего не ответил. Да и что мне было возразить? Ну как объяснить этой мелкой что между нами огромная разница? Нет, ну вернее объяснить-то можно, а вот сделать так чтобы она не обиделась, это уже проблема.

Это она вся такая маленькая несчастная и жутко милая. Потому её все и жалеют, потому ей позволены некоторые вещи, о которых её сверстники и думать не могут. Выпить кружку пива, к примеру. Или сидеть до утра в гостях у этой Диары, Миары или как её там? Ей даже мордобой в школе простили, даже не наказали толком.

Да и она вполне спокойно может жить со своими увечьями. Разве что бегать особо не может. Ну и крылья отрезали еще, да.

А как быть мне? Нет, ну допустим мои придурки и без меня отлично справятся. Никого не порежут, не пристрелят и даже деньги не пропьют. Но что тогда делать мне? Я же ведь нихрена не умею. Блин, не в первый раз я прихожу к такой мысли. И если тогда, в гостинице, меня насильно привела порядок Сивира, попутно наваляв мне пиздюлей, то сейчас-то что?

Вздохнув, я скомкал помятый лист и кинул его в сторону урны стоящей возле двери. Попасть — не попал, но вставать мне было всё равно лень. Рука сама по себе потянулась к ручке выдвижного ящичка, за новой порцией бумаги. Выдвинув ящик и взглянув на стопку газет, листьев и тетрадок Сэйли, я вдруг понял одну важную и совсем не обнадёживающую вещь.

Это раньше мне нужно было бежать куда-то. Спасать кого-то. Хотя нет, спасать мне вроде никого не приходилось. Ну ладно, убивать кого-то или даже “что-то”. Ехать на другой конец страны, непонятно зачем, непонятно для чего и совершенно неясно для кого.

А сейчас? Что мне делать сейчас? Убивать никого не надо, спасать тоже. Вообще нихрена не надо!

Этот долбанутый дракон, который вечно звал меня выпить с ним чаю, куда-то пропал. Про подполковника взорвавшего “Клоунсдейл”, тоже нихрена не слышно. Селестия дохлая, самолично пристрелил. Сивира про меня уже забыла нафиг. Твайлайт меня вообще игнорирует, а Спайк лишь смущенно краснеет и бормочет про какие-то неотложные дела.

Так что мне делать-то? Сидеть в казарме на окраине Понивилля, следить чтобы Скоков не бухал, а Кабанов не закармливал Сэйли до смерти? Вечером пить пиво, а днем вместе с Лирой изучать общевойсковой устав, который я так некстати взял с собой на полевые?

И так всю жизнь!?

— Да ну нахуй… — еле слышно прошипел я, задвигая ящик обратно и вставая на ноги.

Захватив с собой развязанный мешочек табака, я медленным шагом поплелся к двери ведущей в коридор. Выпить мне всё же не помешает. Хотя бы немного.

— Везучая, блин… — тихо буркнул я, проходя мимо мирно посапывающей Сэйли.

Если бы она не была лошадью, то я бы решил что она что-то употребляет. Ну не может человек так быстро засыпать! Или это только у неё так получается? Хм, надо будет как нибудь у Лиры спросить…

Вздохнув, я засунул узелок мешочка в зубы и повернув дверную ручку, вышел в коридор.

В узком проходе было темно как… Ну как в узком проходе, только в “заднем”. Лишь в конце коридора было немного света. Походу дела опять свет на кухне не выключили, дебилы.

Храп Кабанова напомнил мне о том что сейчас около трех часов ночи и все нормальные “дебилы” уже давно дрыхнут. Один я, как самый главный долбоёб, всё пытаюсь самокрутку скрутить…

Я тихонько прикрыл дверь за собой и, вынув мешок изо рта, двинулся на свет.

— Здравжелаю, тащлейтенант! — протараторила единорожка, мгновенно подорвавшись со стула и приложив копыто к виску.

— К пустой голове не прикладывают. — по привычке заметил я, кивая в сторону пиксельной кепки лежащей на столе.

Лира удивленно моргнула и переведя взгляд на своё копыто, приставленное к голове, резким движением убрала его, обильно краснея.

Подойдя к столу и усевшись на стул, я молча кинул мешочек на стол и потянулся к ближайшей чайной кружке, чтобы проверить её содержимое.

— Виновата, исправлюсь… — тихо пробормотала аквамариновая пони, явно смущаясь своего “прокола”.

— Виноват военкомат. — всё так же по привычке ответил я и убедившись в том что кружка пустая, добавил:

— И кстати, я вообще не по форме, если ты не заметила.

Единорожка покраснела еще больше и начала что-то блеять про то как она сегодня устала и что завтра же перечитает весь устав. Причем — два раза.

Детский сад, блин. Хотя, моих-то долбоёбов устав читать хрен заставишь. Уж больно тупые и ленивые.

— Да садись ты уже, не мельтеши… — грубовато прервал я кобылку, доставая с полки над холодильником какую-то небольшую книженцию.

Вернувшись за стол, усевшись и взглянув на всё еще смущенную Лиру, я прочитал название на обложке. “Тысяча и один салат”.

— Опять Кабанов хуйней страдает… — фыркнул я, открывая книжку и беспощадно выдирая первую же страницу с иллюстрацией какого-то вегетарианского салата.

Блин, жрать захотелось… И еще я выпить хотел! Но сначала нужно закурить…

— Вам помочь? — осторожно осведомилась единорожка, наблюдая за моими неловкими манипуляциями.

— Нет. — немного резко ответил я, осторожно высыпая табачные крошки на бумагу, стараясь при этом не промахнутся.

Рогатая недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Она лишь продолжала молча наблюдать за моими действиями, изредка отпивая чай из фарфоровой чашки, что она принесла в казарму из своего дома.

И хрен ли ей не спится? Какого черта она вообще здесь!? Она же ночью домой всегда уходила. Хм, может у нее случилось чего? Ну Лира же с какой-то кобылой живет вроде, может опять поссорились? Хотя они постоянно срутся, я уже заебался об этом слушать.

Её подруге с ебанутой прической, сильно не нравится то что единорожка едва ли не всё своё время проводит в казарме. А конкретнее, её жутко бесило то что Лира вечно трется возле меня. Она уже и сюда приходился, права качать. Кабанов вместе с единорожкой полчаса старались успокоить эту верещащую истеричку.

Правда, успокоилась она лишь тогда, когда меня заебали её вопли и я решил разобраться самостоятельно… Блин, я всю жизнь по казармам, да баракам живу, но от таких слов, какими меня поливала эта чокнутая, даже у меня уши вяли. Но пиздюлей я ей всё равно навешал… А нехуй мне тут истерики устраивать! У меня и так в последнее время башка побаливает!

— Да ёпт твою мать… — выругался я, когда неудачно скрученный листок, уже в который раз упал на стол, разбрасывая повсюду табачные крошки.

В такие моменты мне хочется застрелится…

Я уже собирался разгладить сморщившуюся бумажку и начать всё с начала, как вдруг листок сам по себе взлетел и завис над столом.

— Сказал же что сам справлюсь! — как-то по детски обиженно воскликнул я, наблюдая за тем как Лира с помощью своей гребаной магии высыпает листья на бумагу.

Не прошло и пары секунд, как свежескрученная козья ножка упала прямо передо мной.

— Можете не благодарить. — улыбаясь произнесла единорожка, как ни в чем не бывало отхлебывая из своей чашки.

Скривив презрительную гримассу и наградив кобылку грозным взглядом, я всё таки не смог скрыть своего облегчения. Наконец-то этот идиотизм закончился… Так, покурить и спать нахрен!

Быстро подхватив самокрутку и сунув её в зубы, я достал зажигалку из нагрудного кармана. То ощущение, что я испытал делая первую затяжку, напоминало нечто среднее между полученной зарплатой и лишней звездочкой на погоне.

— Ты чего не спишь то? — поинтересовался я, заметно смягчившись и с наслаждением затягиваясь самокруткой.

— Да всё как обычно, товарищ лейтенант… — грустно вздохнула Лира и тут же громко воскликнула:

— Вспомнила!

Едва не поперхнувшись от таких неожиданных поворотов, я настороженно переспросил, что же такое она вспомнила.

— Вам же письмо пришло! — протараторила кобылка, мгновенно соскочив со стула и заметавшись по кухне с бешеной скоростью.

— От кого? — испуганно буркнул я, уже чувствуя как мой седалищный нерв судорожно напрягается.

Но единорожка в пиксельной форме не ответила. Она еще полминуты металась от тумбочки к тумбочке заглядывая во все ящики подряд. Сумасшедшая лошадь даже в мусорке покопаться успела. Я всегда знал чокнутая…

Наконец, передо мной не появился немного помятый и запечатанный конверт.

— Вчера Дерпи принесла. Я просто отдать забыла… — виновато проговорила Лира, глядя на меня щенячьими глазами.

— Ага… — еле слышно отозвался я, прекрасно понимаю причину неожиданной забывчивости кобылки.

Если с такой истеричкой в одном доме жить, то можно не только память потерять, но и ёбнутся нахрен. Хотя, они тут и так всё ебнутые… Особенно Лира.

Впрочем, могла бы и на видное место положить, а не в шкаф с ножами!

Вздохнув и едва ли не перекрестившись, я осторожно пододвинул конверт к себе. Адрес казармы был указан точно, моя фамилия, тоже была написана четко и ясно, так что ошибок быть не могло.

Взглянув на строку обратного адреса и обнаружив там только наименование улицы, я не смог сдержатся:

— Ну охуеть теперь… — фыркнул я, подавляя в себе сильное желание немедленно напиться и забраться под одеяло.

Веселая улица была, мягко говоря, не очень-то веселой. Особенно если учесть, что чуть больше месяца назад именно там я лишился левой кисти и повторять этот опыт совсем не хотел…

2

— Товарищ лейтенант, с вами всё в порядке? — озабоченно спросила Лира, глядя на меня как на ебанутого.

И я не могу её в этом винить. Со стороны мои действия выглядели ну очень странно…

Я то обнюхивал конверт, то осторожно мял его, то пытался просветить… Даже по столу постучал на всякий случай.

Нет, ну мало ли что? Если это письмо пришло от тех поехавших лошадей, которых я встретил на складе, то ожидать можно чего угодно. Да и в любом случае предосторожность не повредит.

— Товарищ лейтенант? — испуганно повторила кобылка, ошарашенно наблюдая за тем как я задумчиво облизываю краешек конверта.

Взглянув в выпученные глаза единорожки и увидев там крайнюю степень охуевания, я медленно положил письмо на стол и принял максимально спокойный вид.

— Эт-самое… Можешь мне еще покурить сделать? — сбивчиво попросил я, переведя взгляд на поломанную самокрутку, которую мне так и не довелось выкурить.

Аквамариновая пони удивленно моргнула, но через секунду поспешно кивнула:

— Есть, сделать покурить! — четко сказала она и её рог мгновенно засветился, вырывая еще одну страницу из кулинарной книги.

Блин, Кабанов завтра тут такой вой поднимет… Да и хуй с ним. Дам денег, пускай себе новую книжку купит, если уж ему так сильно готовить нравится. Нет, сначала дам пизды, чтобы не психовал, а потом уже деньги!

— Товарищ лейтенант, ваше приказание… — начала тараторить кобылка, но я поспешно прервал её:

— Благодарю за службу, блин… — резко перебил я, схватив новую самокрутку лежащую на столе.

Еще не хватало чтобы она тут своими воплями всю казарму перебудила.

Быстрыми движениями закурив и сделав несколько жадных затяжек я уже более спокойно добавил:

— Не ори на весь дом. Ночь уже.

Лира опять смущенно покраснела и молча кивнула.

Затянувшись еще раз, я пододвинул письмо к себе поближе и, вздохнув, положил “папиросу” в пепельницу. Одной рукой вскрывать конверты не очень-то удобно, но вот зубами…

Единорожка вытаращилась на меня еще больше прежнего, когда я засунул край письма в рот и начал за него усиленно дергать за него правой рукой. Блин, если так и дальше пойдет, то Лира точно в дурку позвонит… Хотя если у них тут и тюрем-то нет, то откуда “дурдомам” взяться? Да и телефонам тоже… Ё-мое, опять не о том думаю!

Уж не знаю из чего эти конверты делают, но мне пришлось приложить весьма не хилые усилия чтобы вскрыть это грёбанное письмо. Аж зубы заскрипели, блин…

Но наконец раздался треск разрываемой бумаги и на стол передо мной упал небольшой листочек.

Сегодня всю ночь что-то передо мной падает, то самокрутки, то конверты… Нужно вовремя спать ложится, блин.

Проигнорировав настырно-заинтересованный взгляд Лиры, я сплюнул обрывки конверта прямо на пол и пробежался глазами по записке.
“Послезавтра, в семь утра возле могилы. Приходи один.” — было написано в письме.

— И это всё!? — разочарованно фыркнул я.

Нет, ну это издевательство! Мало того что тут всего одна строчка, так еще они ничего банальнее придумать не могли! Дебильных боевиков пересмотрели чтоли!? Хотя, почему “они”? Или “он”? А может “она”?

Блять, да хоть бы “оно”, мне-то какая разница!? Я уже тут такой хрени навидался, что даже не удивлюсь, если это письмо написала очередная, гребаная “сороконожка”.

— Что там? — наигранно безразличным голосом спросила Лира, глядя за тем как я с задумчивым видом затягиваюсь самокруткой.

— Хуйня… — не задумываясь буркнул я, справедливо рассудив что единорожке не обязательно знать о моих догадках.

Хотя у меня и догадок-то особо нету… Нет, ну под могилой, скорее всего, имеется в виду то место где я Замуруева похоронил. И то что меня замочить хотят, это тоже очевидно.

Впрочем, нет. Это как-то слишком очевидно. Ну не полные же они дебилы!? Хотя, если вспомнить того долбоёба что стоял у выхода…

Не удовлетворившись моим ответом, Лира в наглую забрала записку у меня из под носа.

— Ты не охуела-ли!? — скорее удивленно, чем злобно спросил я, глядя на единорожку.

Но кобылка даже ухом не повела. Она спокойно пробежалась глазами по бумажке и, как-то странно хмыкнув, с серьезным видом произнесла:

— Я иду с вами. И это не обсуждается! — добавила единорожка, заметив что я уже набираю воздух чтобы высказать ей всё что думаю.

Так, ну это уже не смешно! Я еще понимаю когда Сэйли на меня выпендривается, она просто слишком много времени со Скоковым проводить стала. Да и мелкая совсем...

Но Лира!? Это уже перебор…

— Вялым тебе по губам! Раскомандовалась, блять! — вспылил я, едва удержавшись от того чтобы не заорать во всё горло.

Реакция кобылки была мгновенной. На смену самоуверенности и серьезности, пришли испуганно поджатые уши и устремленный в пол взгляд.

— И-извините, товарищ лейтенант… — еле слышно попросила Лира, нервно подёргиваясь и боясь встречаться со мной взглядом.

Блин, по-моему я немного перегнул… Она же не просто ради понтов вызвалась со мной идти. Надо бы помягче как-то, а то расплачется еще, мало-ли… Всё ж таки она одна из немногих лошадок, которые не мечтают похоронить меня под ближайшим деревом и это нужно учитывать.

— Никуда я не пойду. И ты тоже, кстати. — добавил я, заметно смягчившись.

Лира лишь угрюмо ухмыльнулась продолжая пялится в пол. Видимо, она не особо поверила моим словам.

— Да ёпт твою мать!!! — злобно выругался я, пытаясь стряхнуть с берца кусок здоровенного замершего дерьма.

Блять, ну оно же ледяное! Так с какого хера я в него вляпался!? Твою же мать…

Вытерев ботинок о ближайший сугроб и от души сплюнув на землю, я перевел дух и потянулся к карману с самокрутками, что напиздил в комнате у Кабанова

Воровать, это конечно плохо, но курить что-то ведь нужно, верно? Да и этот придурок такой скандал устроил когда узнал что из его книжки самокруток накрутили…

Если вкратце, то обычными пиздюлинами он не обошелся. Думаю Пугачеву всегда было слишком одиноко в одиночку наводить порядок в сортире...

Немного помучавшись с зажигалкой и закурив, я нехотя поплелся дальше по сугробам.

Если честно, то в тот момент когда я сказала Лире что не собираюсь идти на эту “встречу”, то не соврал. Встречаться с хер пойми кем мне совсем не хотелось. Но с другой стороны, сидеть дома меня уже порядком заебало.

Сэйли в школе, Скоков с Пугачевым на ферме, Кабанов в библиотеке, а Лисин постоянно вокруг Черили ошивается. Если в первые дни, сидеть в казарме, мне в принципе нравилось, то к концу первой недели я уже не знал куда себя деть. Нет, ну серьезно! Я аж устав пару раз перечитал, настолько нехуй было делать! Блин, да я искренне радовался когда Лира вечером приходила — вот до чего докатился!

Кстати, с этой рогатой и вправду не всё в порядке, даже по лошадиным меркам. Дело в том, что зимой с этими говорящими лошадками происходит нечто странное. Большую часть суток они дрыхнут, а остальное время ходят какие-то вялые и подавленные. Да и при минус десяти уже норовят дать дуба. Только Лира, единственная кто решалась бродить по улице вечером, да и то, напяливала на себе половину всей одежды что только могла найти.

Так что ничего не удивительного, что сегодня по выходу из казармы я не встретил ни одной мелкой лошади. На столбике же минус двадцать, блин! Правда не особо понятно как Сэйли умудрилась в школу пойти…

Мои размышления прервало что-то подозрительно склизкое прилипшее к моему ботинку

— Да ёпт твою мать! — не выдержал я, глядя на очередной кусок дерьма, повисший на подошве.

Нет, ну это уже не смешно! У этих пони сортиров чтоли нет!? Или им просто по приколу каждый раз выбегать в поле, чтобы там насрать!? Блять, уже вторая за сегодня…

Но не успел я вдоволь поматериться и стряхнуть очередную порцию говна, как меня окликнул чей-то подозрительно знакомый голос:

— А я уже думал что вы не придете. — проговорила темно-синяя кобылка, буквально появившись передо мной из ниоткуда.

— Блять! — испуганно воскликнул я, мгновенно позабыв и про прилипшее говно и про “козью ножку”, торчащую у меня изо рта.

Передо мной стояла самая что ни на есть, настоящая принцесса Звезда. Или Луна? Блин, опять забыл…

— Напугались? — со смешком спросила принцесса, самодовольно глядя на моё смущенное лицо.

— Обосрался прямо. Чего надо? — как можно грубее сказал я, чувствуя что мои щеки заливает краска.

Мало того, что напугала, так еще и издевается! Ё-мое, да что она вообще здесь делает!? Это она мне чтоли письмо написала!? Ясный хуй, что она, иначе с какого хрена она здесь стоит!? Да и…

— Вообще-то, можно и повежливее… Можно подумать, что мне самой хотелось сюда в такую рань приходить. — недовольно буркнула Звезда, с трудом сдерживая зевок.

Фыркнув и поглядев на выпавшую изо рта самокрутку, я нехотя полез в карман бушлата, чтобы достать еще одну. Если честно, то мне было очень интересно — зачем же меня позвала принцесса. Не говоря уже о том, почему она решила устроить встречу на всеми забытой поляне, да еще и приперлась без охраны.

Закурив и налюбовавшись на Луну, грустно рисующую на снегу причудливые узоры, я нехотя протянул::

— Ну и?

Принцесса резко прервала своё, без сомнений, важное занятия и взглянула на меня усталыми глазами.

— Мне нужна ваша помощь. — еле слышно проговорила она, видимо сама не веря своим словам.

— Чего!? — закашлялся я, поперхнувшись табачным дымом.

Что значит, “Нужна моя помощь”!? Я вообще-то немного того, сестру её убил, да и целый город взорвал нахуй! Ну, не я конечно взорвал, но эти мутанты уверены в обратном.

Блин, это как если бы американский президент попросил помощи у Бин Ладена или еще кого…

— Ну охуеть теперь… — хмыкнул я, всё больше и больше удивляясь происходящему.

— Я и сама оху… Кхм, поражаюсь. — смущенно поправилась кобылка, нервно улыбаясь.

3

— Блять, да мне-то какое дело!? — раздраженно воскликнул я, когда темно-синяя пони уже в третий раз начала канючить о своих проблемах.

— Что значит “какое дело”!? Это же именно вы уничтожили комплекс! — едва ли не плюясь от негодования, проговорила принцесса.

Опять — двадцать пять… Её заело чтоли? Всё время только и повторяет, мол ты виноват, ты и исправляй. В чем виноват, что исправлять — она внятно объяснить даже не попыталась… И что за комплекс вообще!? Чей комплекс!?

Ебанутая, чес-слово!

Кобылка вяло поежилась от подувшего холодного ветерка и чихнув, еле слышно проворчала:

— Какого сена я вообще прилетела…

— Мне тоже интересно. — буркнул я, потуже затягивая портупею.

Я, может быть, и не такой мерзлявый как эти мутанты, но торчать уже третий час на этой гребаной, обдуваемой всеми ветрами поляне, мне самому не нравилось. И бушлат не особо спасает. Лучше бы дома сидел, блин!

— Значит вы отказываете мне в помощи!? — с плохо скрываемой угрозой в голосе спросила крылатая лошадь, внимательно уставившись мне в глаза.

Фыркнув и поежившись от неприятного предчувствия, я всё же решил играть до конца. Нарочито медленно сунув очередную самокрутку в рот я с важным видом закурил:

— Нет, я не отказываю тебе в помощи. — как можно спокойней проговорил я, отмечая что принцесса явно сбита с толку столь резкой переменой в моем настроении.

По-моему, она на секунду даже поверила что я сейчас соглашусь на её дебильные требования. Или что она от меня хочет вообще?

— Я просто говорю, чтобы ты шла нахуй со своими претензиями. Ты, твои ебучие лошади, блядские комплексы и вся эта ёбаная Пониляндия идет нахуй, понятно!? — брызжа слюной от возбуждения, прорычал я прямо в морду Звезды.

Не то чтобы мне так хотелось оскорблять и без того ущербную лошадь, но других вариантов уже не оставалось. Настолько заебала…

— Ах вот как… — пробубнила принцесса, вытирая крылом мою слюну со своей морды.

Я твердо кивнул, всем своим видом показывая что “Да, именно так”. Мне уже надоело торчать на этой поляне и выслушивать всякую финю. Холодно, блять! Да и “козьи ножки” заканчиваются.

— А теперь послушайте меня. — максимально серьезным тоном произнесла кобылка, закончив вытирать свою рожу и уставившись на меня.

— Да не хочу я тебя слушать! Понимаешь!? — отчаянно вскрикнул я, с трудом сдерживаясь чтобы не заехать ей по морде.

Всё чего я сейчас хотел, это прийти в казарму, выпить двести грамм яблочной водки и завалиться в тёплую койку. И похуй что не усну, лишь бы подальше от этой не в меру разговорчивой лошади.

Но моя просьба так и осталась неуслышанной.

— Чувствуете? — как-то безэмоционально спросила кобылка и закрыла глаза, словно прислушивалась к своим ощущениям.

— Че? — только и смог выдавить я, ошарашенно наблюдая за странным поведением принцессы.

— Тс-с-с… — тихо шикнула на меня Звезда, не открывая глаз.

Склонив голову набок, я осмотрев принцессу на наличие каких-либо черепно-мозговых травм, нервно сглотнул.

По-моему, она только поехала нахуй... Надо бы её с Лирой познакомить, она тоже какая-то ненормальная. Не, ну а что? Станут лучшими подружками, будут друг-другу маникюр делать или еще чего.

Хотя, какой нахуй маникюр на копытах? Блин, опять о какой-то херне думаю...

Не отрывая взгляда от странной лошади, я медленно достал из кармана еще одну самокрутку и с пару раз чиркнув зажигалкой, закурил.

— Холодно. — наконец выдавила Звезда, после минутной паузы.

— Да ты что… — даже не пытаясь изобразить удивление, буркнул я в очередной раз затягиваясь “козьей ножкой”.

Блин, надо бы придумать как можно делать сигареты с фильтром в домашних условиях. А то курить это говно, не очень-то приятно.

Принцесса открыла глаза и смерив меня взглядом, недовольно поморщилась, заметив в моей руке самокрутку.

— А теперь подумайте, почему так холодно? — спросила принцесса, внимательно глядя мне в глаза.

Господи, как же она уже заебала...

— Зима, блять! Холодно, потому что сейчас зима! Совсем уже ёбнулась, овца… — недовольно проговорил я, чувствуя что опять начинаю закипать.

Кобылка медленно покачала головой и ухмыльнувшись, заговорила:

— В самой холодной части Эквестрии температура никогда опускается ниже девятнадцати. Даже зимой. Даже ночью. — словно дебилу объясняла, сказала принцесса.

Кольт в кобуре подозрительно зачесался, как бы намекая на то что еще парочка таких высказываний и во дворце недосчитаются одной ненормальной принцессы...

— Вот не надо пиздеть! Я прекрасно знаю что каждую зиму у вас снег выпадает! А он, блять, при плюсовой температуре немного того, тает нахуй! — уже не особо сдерживаясь произнес я, выкидывая самокрутку и доставая новую.

Как же она уже запарила… Нет, ну меня постоянно кто-то пытается наебать. Даже иногда начинает казаться, что единственное чем занимается местное население, это накалывает друг-друга. Может я в Израиль попал, а не в Эквестрию, а?

Но так тупо меня наебать, еще никто не пытался!

— Вода замерзает при тридцати двух градусах. — неуверенно ответила принцесса, видимо не понимая, это я дебил или она чокнулась.

Посмотрев с пару секунд на задумчивую кобылку, я наконец сообразил в чем дело. Эти мутанты, по всей видимости, пользуются шкалой Фаренгейта. Ну, или каким-то подобием.

Блин, а я её и не знаю даже. Помню только что температура человеческого тела по Фаренгейту это где-то под сотню чтоли… Надо было в школе учится, а не в кадетском, ё-мое!

— Ну и? — сдаваясь, спросил я, уже предчувствуя что задержусь здесь на неопределенный срок.

— Ну? — с напором буркнула Лира, пристально наблюдая за тем как я пытаюсь замершими пальцами налить в кружку горячего чая.

— Хуй гну… — не отвлекаясь от столь сложного процесса, скаламбурил я, походя плеснув немного горячей жидкости себе на китель.

Блин, по-моему у меня даже мой карманный товарищ отмерз к чертям собачьим… Всё, больше никаких встреч с принцессами и подозрительных записочек! Во всяком случае — не на полянах и не по пять часов к ряду.

Хотя, к сожалению в скором времени мне всё таки придется еще раз выбраться из тёплой казармы и смотаться к этой ебанутой лошади еще раз. Нет, ну не то чтобы мне так сильно не хотелось прокатится до дворца. Всё таки с Сивирой встретится мне не помешает, да и вся та херня что залечила мне принцесса про “волшебную погодную установку”, что была разъебана вместе с Клаудсдэйлом была высказана достаточно убедительно.

Ну, в волшебство я не особо верю, даже не смотря на то что меня повсюду окружают волшебные мутанты и сказочные долбоёбы. А вот в то, что в последнее время и вправду чересчур холодно, я верю и еще как.

Впрочем, если честно, то я согласился на приглашение Звезды только потому что готов был уже подписать всё что угодно, лишь бы поскорее съебатся обратно в казарму…

Хотя, может быть и не надо никуда ехать. Если уж совсем откровенно, то я мало что помню...

— Как прошло? — не отступалась чересчур серьезная единорожка, продолжая сверлить меня взглядом.

— Что прошло? — всё так же на автомате переспросил я, отставляя чайник в сторону и с удовлетворением глядя на наполненную до краёв кружку.

— Свидание! — вдруг резко вскрикнула кобылка.

От неожиданности я неудачно дёрнул рукой и свеже-налитый чай с завидной скоростью оказался на моей униформе. Заверещав как маленькая девочка при виде Димы Билана, я мгновенно вскочил на ноги и принялся отплясывать что-то странное и непонятное. Правда, на кухне было не очень-то много пространства для маневров, так что ничего удивительного в том что стол оказался перевернутым, а стул отлетел от меня к стенке.

Черт бы подрал эту рогатую… Вечно из-за неё чем нибудь обливаюсь!

— Ну!? — снова выкрикнула Лира, не особо беспокоясь о моём самочувствии и, возможно, даже наслаждаясь моими мучениями.

— Да хрен ли тебе надо!? — плаксиво взвыл я, прекращая скакать на месте и оглядывая окружающий погром.

Блин, даже чайник разбил… Гребаная лошадь!

— Ах вот как!? — свирепо вскрикнула кобылка, гневно топнув копытом по полу.

Прекратив осматривать осколки разбитого разбитого серванта и всё еще дымящуюся лужу горячего чая, я недовольно обернулся к настырной лошади и неуверенно замер на месте.

Морда у Лиры была какой-то неестественно красной, а глаза налиты прямо таки животной яростью. Честно говоря, в таком состоянии я её еще ни разу не видел…

— Ну как-то так… — не очень-то уверенно буркнул я, с досадой отмечая что кобура с пистолетом лежит сейчас где-то на полу, погребенная под столом.

Поглядев на меня еще с пару секунд, показавшихся мне, как минимум, минутами единорожка ни говоря не слова развернулась на месте и быстрым шагом вышла с кухни.

Хлопнувшая входная дверь, подсказала мне что опасность миновала и безумная пони только что покинула пределы казармы.

Вздохнув чуть поспокойнее и вытерев правой рукой пот со лба, я молча подошел к буфету стоящему возле холодильника.

Открыв дверцы и уставившись на обширный выбор спиртных напитков, которые, по большей части, были приготовлены не без помощи этих гребаных яблок, я задумался о причине столь резкой перемены в поведении Лиры.

То ли её соседка по дому достала, то ли она вместе со Скоковым накурилась, то ли с рождения ебанутая. Ну, она конечно и правда ненормальная, но не до такой степени. Со Скоковым Лира вообще предпочитает не то что не общаться, а даже в одной комнате не находиться. Выходит что её опять соседка довела или…

Стоп, она что-то про свидания втирала! Не понял, она что, решила что я с кем-то на свиданку ходил!? И с хера ли она вообще это взяла!? И даже если так, то нахрена мне такой концерт закатывать!?

Блин, только этого мне еще не хватало…

— Ну охуеть теперь… — буркнул я, доставая бутылку яблочной водки и зубами откупоривая пробку.

4

— Спайк, принеси мне пожалуйста первый том “Путеводителя по миру магии”. — крикнула Твайлайт, стоя возле самодельной кирпичной печки, которую Кабанов почему-то называл “Болгаркой”.

С секунду посмотрев на причудливую конструкцию жестяной трубы, уходящей в небольшую щель под потолком, единорожка перевела взгляд на младшего сержанта, стоящего рядом.

— А дымоотвод точно сработает? — осторожно спросила кобылка, стараясь не выглядеть обеспокоенной.

— Дымо-че? — непонимающе переспросил боец, задумчиво почесав затылок.

Но ответить Твайлайт не успела.

В углу подвала послышался скрип ступенек, извещавший о том что Спайк уже несет необходимую книгу. По мнению единорожки, в некоторые моменты расторопность дракончика была немного не к месту.

— Спасибо, Спайк. — вежливо поблагодарила Твайлайт и уже собиралась взять из его лап книгу и открыть её на странице с нужным заклинанием, как “Путеводитель” неожиданно оказался в руках здоровяка.

— Толстая… Эт-хорошо… Наверное. — пробурчал Кабанов взвесив книгу в своей здоровенной лапе и, без каких либо церемоний, принялся выдирать из неё страницы.

От подобного поворота событий единорожка едва удержалась от на ногах и не завалилась в обморок.

— Что ты делаешь!? — с чувством гнева и глубокой скорби выпалила кобылка, всё так же стоя на месте и наблюдая за актом беспрецедентной жестокости по отношению к её литературе.

— Страницы рву. — не заметив подвоха, спокойно ответил сержант.

Вырвав чуть-ли не половину всех листов из объемного “Путеводителя”, рыжий без всяких зазрений совести закинул их в печку и залез в карман. Заметив что Кабанов достал маленькую продолговатую штуковину с небольшим колесиком сверху, Твайлайт не смогла продолжать свою борьбу с гравитацией и отойдя на несколько шагов назад, осела на пол.

Услышав знакомое чирканье кремня, несчастная единорожка в бессилии закрыла глаза копытами. Она отлично понимала что для её книги уже ничего не сделаешь, но спокойно наблюдать за столь мерзким и жестоким актом жертвоприношения, она не могла.

— Может дров каких положить? — отстраненно предложил Спайк, не замечая лежащую рядом фиолетовую пони и спокойно наблюдая как потихоньку разгорается пламя.

— Эт-можно… — хмыкнул Кабанов, убирая зажигалку обратно в нагрудный карман и принялся бегло осматриваться.

Вскоре, к к трауру Твайлайт по “Путеводителю по миру магии” добавилась и скорбь по безвинно отломанной прямиком из лестницы ступеньке. Но сказать или, тем более, запротестовать, она уже не могла. Вид горящей в самодельной печке бумаги, стал окончательным “гвоздем” в её мозгу. И не выдержав такого надругательства, сознание покинуло единорожку.

Впрочем, никто из присутствующих не заметил резко завалившуюся на холодный пол подвала кобылку. Что Спайк, что Кабанов были куда больше заинтересованы в дровах для растопки их новой “игрушки”...

— Ути какая масечка. — засюсюкал я, глядя на рогатую лошадку перед собой.

— А ты будешь со мной дружить? — спросило фиолетовое чудо, глядя в меня такими же фиолетовыми и большими глазами.

Дружить? С такой маленькой ути-пусечкой?

— Конечно! — мгновенно выпалил я.

Вдруг поляна вокруг как-то странно преобразилась и откуда ни возьмись, в небе появилась радуга. Сочная травка, благоухающие цветочки и новая подружка, да еще и такая миленькая. Что еще в жизни нужно!?

Не в силах бороться с резким приливом чувств, я резко сгреб кобылку в охапку и принялся подняв над головой, принялся фыркать ей в нежное пузико.

— Жамк-жамк, пузико фыр-фыр. — пролепетал я, не обращая внимания на хихикающую единорожку и продолжал самозабвенно фыркать.
“Как же здорово когда есть кому фыркать в пузико…” — пронеслась в голове веселая мысль и я с новой силой принялся дуть в животик лошадки.

— Эй-ей, что это ты творишь? — вдруг раздался чей-то звонкий голосок.

Нехотя прервавшись от пузика единорожки, я обернулся на звук. Рядом со мной стояла такая же маленькая как и первая, голубая лошадка. Без рожка, зато с крыльями и челкой с радужными полосками.

— Ути моя зайка! — воскликнул я, выбрасывая фиолетовую пони и хватая новую подружку.

— Эй, ты чего!? — ошарашенно воскликнула голубая пуся и принялась отталкивать меня своими копытами.

Впрочем, меня было уже не остановить. Я видел только нежно-голубое пузико и знал что просто обязан в него фыркнуть.

Правда резкий удар прямо в ухо, заставил траву и радугу бесследно исчезнуть…

— Пусти меня, урод бескрылый!!! — верещала на всю округу странно знакомая лошадь, молотя копытами мне по голове.

Не больно, но и приятным не назовешь.

— Ёпт… — выдохнул я, разжимая руку.

Голубая пегаска рухнула в сугроб словно куль с известной субстанцией, но тут же вскочила на ноги и вновь заорала:

— Больной! Ненормальный! Сумасшедший! — продолжала кричать кобылка, попутно отряхиваясь от снега.

Всё еще держа свои конечности вытянутыми вперед, я тупо глазел то на кобылку, то на руки.

— Да ты вообще в своем уме!? Сначала снеговик поломал, а теперь и меня вздумал, псих ненормальный!? — всё не унималась голубая лошадь, буквально кипя от негодования.

Снеговик?

Всё еще не отпуская рук, я глянул себе под ноги и вправду обнаружил там несколько веток и поломанную морковку. Небольшой шарик снега, с маленькими глазками из шишек подтверждал слова кобылки относительно снеговика.

Еще раз взглянув на разгневанную пони, я тупо поднес руки к лицу и осторожно втянул воздух. Псиной пахнут...

— Из…Извра... Извращенец! — перешла на визг безумная лошадь и быстро замахав крыльями, с воплями унеслась прочь.

— Ебать-колотить. — выдохнул я, наконец опустив руки и наконец начиная осознавать произошедшее.

Бегло оглядевшись по сторонам, я пришел в куда большее изумление.

Не обращая внимания на резко пробудившийся аппетит, я изо всех сил пытался вспомнить как я умудрился оказаться в на противоположной от казармы окраине Понивилля и на кой хер я вообще сюда приперся?

Правая рука как-то сама по себе потянулась в карман бушлата и извлекла оттуда не пойми откуда взявшуюся самокрутку. Вставив её в зубы, я уже принялся доставать зажигалку, как мне в нос резко ударил знакомый запах.

Достав взяв самокрутку обратно в руку и внимательно осмотрев её я кажется начал вспоминать что спёр её совсем не у Кабанова…

В очередной раз принюхавшись к её начинке, я не выдержал:

— Ёбанный ты в рот! — заорал я, отбрасывая косяк в сторону и отступая сразу на пару шагов назад.

— Блять, никогда! Никогда больше не буду пиздить сигареты! — запричитал я, хватаясь за голову.

Скоков, блять! Долбанный наркоман! Ну хоть бы табличку повесил, растаман недоделанный. Придушу нахрен! Стыдно-то как… Жамк-жамк, блин. Пузико, мать его!

— Твою же мать… — наконец выдохнул я, немного успокоившись и почувствовав что удары кобылки были отнюдь не такими безболезненными как мне показалось вначале.

Со лба капала красная жидкость недвусмысленно намекая что одним шрамом на моей и так отнюдь не красивой роже стало больше.

Смущенно взглянув на останки недавно “затисканного” снеговика, я шмыгнул носом и вновь осмотрел округу.

Ни души… Тихо и спокойно, как в казарме после отбоя. Даже тише — нигде не видно “плавающих” туда-сюда дембелей и сонной фигуры дневального. Только сугробы, заснеженные домики и знакомое дерево из основания которого валит густой то ли дым, то ли пар.

Поежившись от прохладного ветра, я здраво рассудил что моя гордость не стоит отмороженных яиц. Да и в любом случае, я давненько уже не заходил в библиотеку. Может Твайлайт уже успела забыть что я немного пристрелил её учительницу, принцессу и самую малость — бога?

— Фыр-фыр, блять… — буркнул я, направившись к дому неуверенной походкой.

— Красиво горит… — глядя на огонь, отрешенно произнес Спайк, закидывая в печку очередную деревяшку.

— Ну да, наверное. — кивнул в ответ устроившийся прямо на полу капрал.

Дракончик будто и не услышал слов Кабанова, продолжал спокойно смотреть на печку, в то время как солдат, тщетно силился понять — про что же была та книга, половину которой он пустил на растопку.
“Гарри Поттер похоже. Лошадиный какой-нибудь...” — почесал затылок боец, после получасового изучения страниц с описаниями заклинаний, ритуалов и рецептов приготовления странных напитков. И именно эти напитки больше всего беспокоили Кабанова. В голове младшего сержанта, никак не мог уложится тот факт, что кому-то в этом мире придет в голову пить коктейль из помета паука и мочи горной свиньи.
“Копрологи какие нибудь, наверное.” — наконец заключил солдат, откладывая останки книги в сторону. Еще за время своей недолгой учебе в университете, боец уже успел наслушаться о подобных вещах от одной подозрительной барышни, сидящей с ним на одной скамье.

— Может что нибудь в печке запечем? — предложил сержант, вспомнив что завтрак уже давно кончился, а обед и не начинался.

Дракончик наконец отвлекся от созерцания пламени и уставился на человека непонимающим взглядом.

— Ну, картошку там или яблоки… — пробубнил капрал, пытаясь вспомнить что же еще можно запечь в печи.

— Зефир, точно! — воскликнул Спайк и быстро вскочив метнулся к лестнице, оставив солдата молча глядеть за огонь и гордится проделанной работой.

Владимиру много чего приходилось делать и строить в своей жизни, но сооружать печь ему довелось в первый раз. Так что ничего удивительного в том что боец преисполнялся прямо таки вселенской важностью. Возможно, что еще немного и Кабанов бы уверовал в божественность своих помыслов и следующим его сооружением, стала бы не печь, а церковь имени себя. Но к счастью, подобного не произошло.

— Это… Кажется мы немного напортачили. — сбивчиво проговорил Спайк, вновь подойдя к Кабанову.

Взглянув на явно испуганного и нервничающего приятеля, боец нехотя отвлекся от самовосхваления и поинтересовался:

— Зефир кончился? — с тоской спросил он, чувствуя как у него урчит в животе.

— Нет, лестница. — нервно икнув, ответил ящер.

— Что лестница?

— Кончилась…

— Не понял? — переспросил Владимир, начиная понимать что они немного увлеклись в деле обжига печи.

— Нету больше лестницы, сожгли… — печально выдохнул Спайк, видимо уже определяясь в глубокую пещеру ему придется залезть, чтобы избежать очередной порции морали от Твайлайт.

Помолчав с минуту, приятели наконец сообразили что единорожка просто физически не могла покинуть подвал за время их присутствия. А если учесть сожженную лестницу, то отсутствия воплей и попыток заставить обоих пересортировывать все книги в библиотеке — выглядели, как минимум, настораживающе.

Но не успели они ничего предпринять, как шорох со стороны дальней стены подвала, заставил их нервно сглотнуть.

— Святое сено… Кажется я уснула. — донеслось знакомое ворчание кобылки и через некоторое время, она вышла на свет огня.

— А дымоотвод не подвел… Отличная работа! — всё еще сонно похвалила она, переведя взгляд с печки, на Кабанова.

Похоже, после падения в обморок, единорожка временно утратила некоторую часть своей прежней внимательности и не могла заметить ни дрожащие лапки Спайка, ни необычно задумчивое лицо здоровяка.

Постояв возле огня еще пару минут в полном молчании, кобылка тряхнул головой и отошла в сторону.

— Ладно ребята, вы сидите, а я пойду наверх. Что-то меня всё равно в сон клонит…

Спайку и Кабанову только оставалось напряженно смотреть на кобылку, идущую к “кончившейся” лестнице.

Не то чтобы мне так сильно не нравились библиотеки, но к этому месту у меня довольно таки не приятные ассоциации. Или приятные? С одной стороны, тогда с этим динозавриком мы неплохо так нажрались. А с другой, меня тут полночи допрашивали и заставляли выпрыгивать в окна. Да и после последней пьянки здесь, мне вдвойне неприятно было здесь находится. Гребаные зоологи!

Но едва я переступил порог, я увидел как два знакомых тела метаются между здоровенными книжными полками, таская туда-сюда кучи книг. Одно из этих “тел” по недоразумению именовалось младшим сержантом, а другое драконом. Но поразили меня отнюдь не действия этих двух кадров, а их синхронное бормотание:

— Нельзя жечь книги и лестницы. Мы никогда не будем жечь книги и лестницы. Нельзя жечь… — бубнили они себе под нос, передвигаясь от полки к полке, как заведенные.

Тупо поглазев на какой-то неведомый мне языческий ритуал по призыву неведомой ёбаной хуйни, я молча развернулся и вышел из библиотеки еще быстрее, чем зашел.

Вздохнув свежий морозный воздух и поплотнее прижав к себе бушлат, я решил что не стоит нарушать данное себе обещание, не иметь никаких дел с поехавшими сектантами.

Даже если эти сектанты, мои собственные солдаты…

— Ну охуеть теперь… — буркнул я и едва ли не строевым шагом пошел в противоположную от библиотеки сторону.

6

6

“Между первой и второй — перерывчик небольшой” — вспомнил я присказку опустошая очередную рюмку яблочного ликера.

Интересно, а есть ли какая нибудь поговорка про седьмую и восьмую? Или какая у меня уже?

Скосив глаза на почти пустую бутылку, я прикинул что только что выпил примерно девятую рюмку. Блин, надо бы уже заканчивать. А то Сэйли опять про перегар ворчать будет…

Хотя нет, не будет. Она же сегодня у какого-то тиарного демона осталась. Или демонической тиары? Вечно имена путаю… Черт, а ведь до завтрашнего её обеда не будет и это значит...

Еще раз посмотрев на бутылку, я утвердительно кивнул головой и мигом налил себе еще порцию.

Всё таки хорошо когда можно выпить. Не то чтобы я был уж совсем пропитым алкоголиком, думающим только о сивухе, но иной возможности успокоить свои расшатанные нервы, у меня не было. Тем более — в этом ненормальном мирке.

Сколько уже времени прошло? Месяца четыре, а то и все пять, если не ошибаюсь. И чем я всё это время занимался?

Попытавшись собрать в кучу все происшествия, которые случились со мной после сна в землянке, я почувствовал что голова начинает потихонечку пухнуть. Блин, прожил уже четверть века, а такой хуиты как здесь за полгода не встречал.

Рогатые лошади, летающие лошади, лошади с барабанами, пьяные лошади, озабоченные лошади-зоологи…

Закурив лежавшую на столе самокрутку, я лишь покачал головой. Факт того, что у этих мутантов есть свои зоологи, до сих пор не укладывался у меня в голове. Это как дихлофос у тараканов...

Налив себе еще одну рюмку совсем слабенького ликера и осушив её залпом, я продолжил мысленно перечислять всё что запомнил за время своего пребывания в этой Пониляндии.

Лошади каннибалы, поехавшие лошади журналисты, лошадиные гомосеки, гигантские драконы пьющие чай из бочки, огромные сороконожки плюющиеся кислотой и зарывающиеся под землю, быки переростки, обмазывающиеся коврами.

Вспомнив о Сивире, я решил добавить в этот импровизированный список еще и лошадей-зоофилов. Интересно, а у них тут есть какое-то подобие конного спорта? Ну там, пони скачущие на каких-нибудь кабанах или еще на ком? Блин, я даже не удивлюсь если есть…

Кстати о Сивире — почему эта зараза мне даже письма не написала? То чуть ли не в ЗАГС тащила и посреди площади целоваться лезла, то пропала хрен пойми куда и хоть бы чего сообщила.

Нет, я конечно понимаю что взорвал целый город и прибил одну из местных полупринцесс-полубогинь и всё такое, но она же и так была прекрасно осведомлена о том что я редкостный мудила. Ну, вернее это они все долбоёбы, причем сказочные, но в их глазах всё наоборот и поскольку их побольше чем меня, то приходится придерживаться этой версии. Выбор большинства, хули.

Тьфу, опять не туда думаю… Короче, то ли Сивира совсем во мне разочаровалась, то ли нашла себе нового хахаля, то ли…

То ли она держалась за меня, по той же причине что и я за неё.

Надо быть полным идиотом чтобы поверить в какие-то возвышенные чувства или что-то подобное между говорящей кобылой и алкоголиком вроде меня. Нет, не то чтобы она мне совсем не нравилась или я ей, но всё же.

Я к ней потянулся только из-за того что она была первой кто ко мне более-менее нормально относился и даже в чем-то понимал. Ну не у Кабанова же на плече рыдать, верно?

А то что она оказалась противоположного пола, да и была совсем не прочь пойти дальше совместных попоек и мордобоя, не имело большого значения.

Да и она ко мне лезла совсем не из-за моей красоты и харизматичности. Даже под воздействием этого недо-пойла, я прекрасно помню как еще в больнице Сивира рассказывала мне про свою жизнь. И про академию и про службу. И про то, что к ней все всегда боялись даже подходить, не то что там заигрывать или знакомится.

Этож какой у неё недоёб-то был!? Да и прощай типичная женская мечта про семью, детей и мужа с лошадиной елдой.

Так что ничего удивительного в том что она привязалась к первой попавшейся лысой обезьяне, которая не боялась её и не стеснялась иногда прописать живительных пиздюлей.

— Да уж, парочка блин… — вздохнул я, берясь единственной рукой за бутылку и выливая часть её содержимого в рюмку.

Взглянув на часы, висящие на стене сбоку от меня, я с интересом узнал что сейчас третий час ночи и что моё тело пьянствует на кухне уже четвертый час подряд. Блин, так и до нового рекорда недалеко…

Отставив бутылку в сторону и взглянув на наполненную до краев рюмку, я с грустью затянулся самокруткой.

Да, всё что у нас было с этой ненормальной кобылой ничего не значит. Не более чем чувство одиночества, помноженное на стремление к привычным нормам поведения и потребности организма. Да, просто какая-то извращенная форма интрижки с представителем другого вида. Но всё равно тоскливо.

Всё таки что-то в ней было, что-то своё, родное и понятное. Если отбросить в сторону все предрассудки и забыть про видовую принадлежность, то мы очень похожи. Даже — пиздец как похожи. И истории наши тоже очень схожи. Разве что у меня мать не умирала, а просто была куском вечно текущей, тупой пиздятины.

Будь Сивира человеком или будь я конем, всё было бы совсем иначе. Блин, да за такой девкой я бы и несколько лет готов был бы бегать! Хотя, если бы не вся эта история с подполом и Селестией, то может…

Затянувшись в последний раз и затушив бычок в пепельницу, я снова потянулся к почти пустой бутылке.

Толку сопли жевать? Всё если-бы, да если-бы. Если бы у моей бабушки был-бы хуй, то она была бы дедушкой. Есть то, что есть. И нехрен тут пиздострадания разводить.

Видимо у меня всё же слишком мало баб было. Осталось только в подушку поплакать и ногти накрасить, блин.

Вытряхнув из бутылки последние капли ликера и поставив её в сторону, я, поднявшись со стула, быстро осушил рюмку. Помотав головой и еще раз взглянув на часы, я кое-как протиснулся между столом и стенкой и вышел в коридор где меня тут же встретил знакомый храп младшего сержанта Кабанова.

Блять, я ему точно затычку куплю. А лучше сразу намордник, ибо заебал — сил нет.

Ладно, хрен с ним, спать уже пора. Даже Скоков уже три часа как дрыхнет, один я как мудак брожу.

Походив по коридору и нашарив в темноте ручку двери, я, со спокойным сердцем, зашел в свою комнату. Кровать Сэйли была непривычно пустой и мне даже стало как-то не по себе. Успел уже к ней привыкнуть. Она конечно мутант и всё такое, но всё равно больше напоминает простого подростка. Да и проблем от неё не так чтобы очень…

Подойдя к своей койке я не раздеваясь, бухнулся на матрас. Правда, моему комфорту сильно мешал какой-то непонятный мешок, лежащий рядом и занимающий большую часть моей койки.

Беззлобно матюкнувшись, я попытался столкнуть объект на пол, но вышло немного наоборот. Едва я притронулся к теплой шелковистой поверхности мешка и легонько толкнул его в сторону, как ощутил сильный толчок в грудь, от чего тут же оказался на полу.

— Какого хера!? — испуганно прорычал я, мысленно пополняя свой список еще одной странностью этого мира.

— Занято… — послышался сонный голос с моей койки приводя меня в состояние шока.

Нет, ну говорящие лошади это еще ладно, гигантские драконы и всякая там магия тоже сойдет.

Но мешки, занимающие твою койку да еще и нагло спихивающие тебя на пол — это уже перебор…

Тупо поглядев в темноту и пощелкав хлебалом я наконец оторвал свою задницу от пола.

Нет такой хероты с какой не смог бы справится офицер Российской армии. Ну, если это конечно не задержка зарплаты или бессрочная командировка на дальний восток…

Сперва, моя рука потянулась к кобуре, но через секунду остановилась. В конце-концов, какая в жопу разница? Мешок это или еще что… Спать хочу, блин. Походу дела ликер был вовсе не таким слабеньким как казалось…

С кряхтением и чертыханиями взобравшись на оккупированную кровать, я с чистой совестью закрыл глаза.

Но вместо сладкого пьяного сна, я получил лишь чье-то мягкое копыто, уткнувшееся мне в грудь. Не давая мне времени на анализ ситуации, вслед за копытом подтянулась и остальная часть туловища.

— Я уже думала ты никогда не придешь… — как-то странно произнес писклявый голосок прямо над моим ухом.

И тут я понял что никакой это не мешок… Сквозь пелену употребленного алкоголя и любовных пиздостраданий всплыли воспоминания прошедшего вечера и полет знакомой единорожки через окно.

Лира, мать её налево! У меня в доме шесть жилых комнат. Из них заняты лишь четыре. В каждой комнате по койке, а в моей так вообще две.

Так какого хрена она дрыхнет именно в моей!? И самое главное, на кой ляд она на меня залезла!?

— Какого ху… — начал было я, но мой рот оказался прочно закрыт чем-то тёплым и мягким.

Чужой язык оказавшийся у меня за щекой, прозрачно намекнул на причину, по которой Лира забралась на меня. Не скажу что был как-то уж сильно потрясен этим или что мне прямо ну совсем не нравилось. Всё таки, будь на месте это кобылки какая нибудь симпатичная бабень, я бы и не переживал, но… Это же гребанная лошадь!!!

С силой спихнув полоумную пони и вскочив с кровати, я за две секунды вылетел в коридор. Хлопнув дверью и прижавшись к ней спиной я ожидал чего угодно. Загробных воплей, царапающих когтей по двери или еще какой хуйни, что обычно происходит в такие моменты в фильмах, но нихрена не случилось. По-моему, она там опять спать завалилась. Блин, хоть бы постучалась чтоли…

Осторожно отойдя от двери я вернулся на кухню и схватив несколько папирос со стола засунул их в карман. Выходка Лиры отбила у меня всё желание ко сну и даже немного отрезвила. Блин, может она тоже нажралась или приняла чего? Всё таки я не зря считал её самой чокнутой лошадью из всех…

Побродив по кухне пару минут и остановившись возле выхода, я решил что не помешало бы сходить подышать свежим воздухом. Главное только яйца не отморозить…

Выйдя в коридор и быстро одев бушлат я оказался на улице.

Вокруг было так же темно, как у африканцев в известном месте, разве что со стороны городка мигало несколько огоньков, да небольшая россыпь звезд, проглядывавшая из почти полностью затянутого облаками неба. Закурив и поплотнее укутавшись в бушлат, я медленно побрел по направлению к яблочной роще, растущей неподалеку.

Еще одной охуитительной историей больше. Блин, это уже третья лошадь которая пытается меня поиметь! А может четвертая? Не помню, Бэйри ко мне приставала или нет? Хотя, какая, нахрен, разница?

Затянувшись початой папиросой, я помотал головой и уверенным шагом пошел дальше через рощу. Горячий чай помогает не хуже водки. Даже самой холодной зимой.

И я отлично знаю где мне этот самый чай можно раздобыть. Надеюсь что дорогу я еще не забыл…

— Ну охуеть теперь. — не веря собственным мыслям, буркнул я подойдя к очередной заснеженной яблоне и уставившись на замерзшие ветки.

7

7

— Ты сегодня на ночь или опять в казарму уйдешь? — с плохо скрываемым недовольством, осведомилась Черили, не отвлекаясь от изучения тетрадей с домашними заданиями.

— Ну ты же знаешь, что я не могу так часто у тебя оставаться! — виноватым голосом отозвался ефрейтор, сидящий на ближайшей к столу учительницы школьной парте.
“Ага, конечно” — про себя хмыкнула вишневая кобылка и, взяв карандаш в зубы, подчеркнула ошибку в слове “жиребенок” в работе Эплблум.

Её уже давно раздражал тот факт, что её избранник больше времени проводит в казарме, чем с ней. Да и кобылка была совсем не в восторге от того, что Лисин беспрекословно подчиняется приказам какого-то больного маньяка-алкоголика. И это еще не говоря о его сослуживцах.

Даже то, что Лисин, как и сегодня, исправно приходил каждое утро и помогал Черили разобраться с работой до начала занятий, не особо утешал кобылку.

Впрочем, боец был совсем иного мнения и не раз спорил со своей подругой на этот счет.

Лисин прекрасно понимал, что даже несмотря на новую обстановку и совершенно другой мир, они всё еще солдаты и должны соблюдать субординацию. Иначе, из организованных, пусть и не особо дисциплинированных, бойцов, они превратятся в толпу диких и вооруженных придурков и тогда станет совсем не до смеха. Александр хорошо помнил как Скоков хватался за автомат и помнил, кто его остановил.

Заметив серьезную и сосредоточенную мину на морде Черили, Лисин тяжело вздохнул и слез с парты.

— Ну чего ты опять начинаешь-то? Я же тебе уже не раз объяснял, что устав… — заговорил он, склонившись над учительницей.

— Тогда и женись на этом своём уставе! — обиженно воскликнула Черили, выплевывая карандаш изо рта и разворачиваясь к своему кавалеру.

Ефрейтор уже хотел что-то возразить, но услышав какой-то странный гул, доносившийся откуда-то с потолка, осёкся.

— Ну почему я такой дебил!? — обиженно фыркнул я, держась единственной рукой за стену и аккуратно бредя по окутанному тьмой тоннелю.

Нет, ну это ж надо? Знал же что тут темно как в жопе, но даже не подумал забрать фонарик с кухни! Сказочный имбицил… Как меня только в армию-то взяли?

Правда, про фонарик я вспомнил еще на подходе к пещере, но возвращаться назад было уже как-то в падлу. От казармы до входа в подземелье пилить минут сорок, так еще и искать этот самый вход надо. Да и насколько я помнил, тоннель вел напрямую в зал, где жил Валентин, так что после недолгих размышлений, я всё-таки решил пойти дальше.

И, если честно, уже раз сорок об этом пожалел. Нет, в тоннеле было более-менее тепло, да и отсутствовал морозный ветер, что уж как-то очень сильно разгулялся на поверхности. Но эта долбанная темнота, меня уже порядком задолбала. Да и стрёмно как-то…

Сразу вспоминается плюшевая обезьяна из фильма “Чужой” или еще какая страшная хуита. Если бы у меня было две руки и мне не было бы жалко последнюю зажигалку, то я определенно пустил бы её в ход. Но если выбирать между куревом и светом, то я предпочту первое.

Кстати…

Я остановился на месте и, в очередной раз прислушавшись к тишине, нарушаемой лишь моим дыханием и биением сердца, достал из кармана папиросу. Вставив её в зубы и чиркнув зажигалкой, я спокойно закурил, но лишь за тем, чтобы через секунду заорать во всё горло и выплюнуть самокрутку.

— Ах ты-ж ёбанный ты нахуй! — завизжал я, шарахнувшись к стенке, когда увидел в свете крохотного огонька здоровенную морду в полуметре от себя.

— И тебе здорово! — радостно отозвался знакомый голос и через секунду, рядом со мной пронеслась яркая струя пламени.

Как следует обосравшись и выматерившись, я недовольно уставился на горящую палку, измазанную драконьими соплями.

— Ты заблудился или в гости зашел? — как ни в чем не бывало осведомился Валентин, буквально тыча факелом мне в морду.

Сплюнув и еще раз матюкнувшись, я взял “подарок” в руку и с удивлением обнаружил, что никакая это не палка. Золотой скипетр, украшенный всякими бирюльками и камушками, горел не хуже светового меча, из каких-нибудь Звездатых Войн. Блин, он напалмом сморкается что ли…

— Нравится? А мне не очень. Не люблю золото: от него потом зубной налет и карьерные… Коверные… Кариозные монстры, во! — победно воскликнул Валентин.

Хмуро взглянув на здоровенную тушу ящера, я бегло осмотрелся по сторонам. Как выяснилось, из тоннеля я уже вышел и стоял теперь в углу здоровенного зала, где жил этот поехавший дракон.

Заметив задумчивое выражения моего лица, Валя с усмешкой заговорил:

— Тяжко без огня, да? А тут всё сидел и думал, чего это ты круги по моей комнате нарезаешь… Ты не спортсмен, случаем?

— Я не спортсмен, я бодибилдер. — буркнул я, первое пришедшее на ум и двинулся в центр зала, где, от огня скипетра, поблескивали кучи всякой фигни и драгоценностей.

— Может чаю, раз зашел? — предложил Валентин и не дожидаясь ответа, побежал куда-то вперед, попутно едва не раздавив меня.

Долбанные драконы… Ладно, хрен с ним. Этот придурок мне жизнь спас, так что можно и простить. Хотя… Можно подумать, что если бы я его не прощал, то что-нибудь изменилось. На драконоборца я похож точно так же, как и на бодибилдера, блин.

Пока ящер копался в куче сокровищ, разбрасывая драгоценности во все стороны, я воткнул свой импровизированный факел в землю и вытащил из кармана новую папиросу.

— Нашел! — победно воскликнул Валя, вытаскивая из кучи золота и камней, здоровенную, стальную бочку, больше похожую на небольшую цистерну.

Блять, я уже и удивляться устал… Уверен, если покопаться в закромах этой поехавшей ящерицы, то можно найти ядреную бомбу или, как минимум, зенитно-ракетный комплекс.

Кстати, насчет закромов.

— А у тебя алкоголь есть? — спросил я у сморкающегося на землю дракона.

— Ага, вон там посмотри. Мне его всё равно нельзя... — не глядя на меня, кивнул в сторону Валентин и пыхнув огнем, поставил бочку с плескающейся внутри водой прямо на подожженные сопли.

Мгновенно потеряв интерес к гигантской ящерице, я двинулся в указанную сторону и спустя минутных мыканий впотьмах, наткнулся на целую кучу бутылок и склянок. Похоже, этот псих тащит в свою пещеру всё что блестит или булькает. Прямо ворона, какая-то…

Хмыкнув и взяв первую попавшуюся бутыль в руку, я обнаружил что это какая-то иностранная бурда, по цвету напоминающая текилу. Этикетка была написана на совершенно нечеловеческом языке, не давая мне даже шанса прочитать что же там написано.

Вернувшись к костру, я обнаружил, что Валентин уже успел не только вскипятить воду, но и заварить чай.

— Тебе какую: эту или эту? — спросил дракон, показывая мне две одинаковые деревянные бочки, размером с меня самого.

Заметив мой недовольный взгляд, Валентин замешкался и поставив бочки со свежезаваренным чаем на землю, быстро поскакал куда-то вглубь зала.

Не став терять времени зря, я зубами вырвал пробку из бутылки и принюхался.

Запах был такой, что у меня аж глаза заслезились, но проявив офицерскую выдержку, я всё же отхлебнул немного.

— Сойдет — буркнул я.

На вкус, конечно, дрянь полная, но крепкая что пиздец. В самый раз, только закусывать нечем.

Оглядевшись по сторонам, и не обнаружив ничего съестного, я уставился на бочки с чаем. После недолгих раздумий и математических вычислений соотношения чая и алкоголя, я спокойно вылил всё содержимое бутылки в бочку.

Надо было на бармена идти, такие бы коктейли мутил, мама не горюй!

Не успел я отправится на поиски кружки или еще чего, как послышался громкий топот и через секунду прискакал Валентин, всучив мне здоровенный, изукрашенный золотой кубок.

Скипетр, а теперь и кубок… Наверное я должен чувствовать себя богатым, но что-то не получается.

— А теперь можно и чайку хлебнуть… — потирая передние лапы, пробубнил дракон и без затей схватил бочку с “коктейлем” и осушил не меньше половины.

— Эй! Это моя бочка, твоя вон там стоит! — недовольно проговорил я, активно жестикулируя конечностями.

— А какая разница? Они вроде одинаковые. — пробубнил ящер, вновь присасываясь к бочке.

Блять, придется опять за бутылкой переться. Один хрен спорить бесполезно. Да и ну его, сожрет еще нахрен.

Но взять еще одну бутыль мне было не суждено.

Валентин как-то странно посмотрел на бочку и, принюхавшись к ней, откинул бочку в сторону.

— Плохой чай, я думал лучше будет. — медленно проговорил дракон и покачнувшись, вылупился на меня страшными глазами.

Я уже успел помолится всем генералам и комбригам которых только знал, но ящер совсем не собирался меня жрать. Хотя, возможно, уж лучше бы собирался.

— Я умею летать!!! — заорал он во всю глотку и решил немедленно продемонстрировать свою способность, быстро замахав крыльями.

Странно, но сопли Валентина отказывались затухать даже под напором ветра, поднявшегося из-за безумного дракона.

— Я лечу! Я чувствую тепло и лечу! — продолжал орать психованный ящер, поднимаясь всё выше и выше.

Когда я уже подумал, что больше, чем сейчас я уже никогда не охуею, Валя решил доказать мне обратное.

— Вперед и вверх! — серьезным голосом сказал он и со всей дури полетел вверх, пробивая каменный потолок и едва не угробил меня осколками.

Шандарахнувшись на землю и перекатившись в сторону, я со страхом вжался в пол, надеясь что не окажусь погребенным под каким-нибудь здоровенным булыжником, падающим из пробитого потолка. Благо,что грохот падающих камней, не забывал напоминать мне о такой возможности.

Блять, больше никогда не буду делать коктейли. Бармен хуев...

Спустя, примерно, десять секунд, грохотание стихло, уступая место редкому граду из маленьких камушков и кусков земли.

Осторожно оглядевшись вокруг и поднявшись с земли, я заметил луч лунного света, падающий на огромную кучу сокровищ, обильно посыпанную камнями и булыжниками.

— Ебать-колотить… — выдохнул я, когда наконец поднял голову вверх и обнаружил здоровенный колодец, ведущий из пещеры на поверхность.

По ходу дела, Валя не наврал, когда сказал, что ему нельзя алкоголь… Блин, там всего-то бутылка была. С его размером и массой, ему должно быть вообще похер. Хотя, откуда я знаю как эти драконы устроены?

Черт, а ведь он там сейчас небось в город полетел… Ну всё, пизда Понивиллю. И как всегда крайним выставят меня.

— Ну охуеть теперь… — фыркнул я и поплелся к куче чудом уцелевших бутылок с бухлом.

8

8

— Чего молчишь!? — не унималась Черили, глядя на Лисина так, будто пыталась прожечь в нем отверстие.

— Погоди… — отмахнулся ефрейтор, прислушиваясь к всё нарастающему, и нарастающему гулу сверху.
“Бойлер у них там на втором этаже или еще чего...” — предположил боец, но тут же отмел эту гипотезу в сторону. Здание школы в Понивилле, было однозначно одноэтажным. А отопительное оборудование находилось в подвале, а не на чердаке.

— Сколько мне еще ждать!? Когда ты уже переедешь ко мне!? Или ты всю жизнь собрался провести в компании этих моральных уродов!? — уже не сдерживаясь, прокричала учительница, активно жестикулируя копытами, от чего со стола на пол полетели тетради и листы с работами учеников.

Ефрейтор уже собирался подойти, и унять не в меру взбесившуюся пони, но не успел.

Гул достиг своего пика и затих, но только лишь для того, чтобы через секунду послышался страшный грохот, и на другом конце класса будто бы что-то взорвалось.

— Вспышка с фронта!!! — во все горло скомандовал Лисин, мгновенно развернувшись, и сиганув под стол с Черили.

— А? — глупым голосом переспросила учительница, глядя то на лежащего у ее ног человека, то на клубы пыли и штукатурки в конце помещения.

Но Лисин не стал повторять дважды, а лишь схватил подругу за копыто и силой стянул её со стула к себе в укрытие. Как ни странно, Черили даже не сопротивлялась, а лишь хохотнула и пожаловалась на щекотку.

— Тихо! — прошипел солдат, затыкая рот продолжающей хихикать Черили, и пристально вглядываясь в уже начинающие оседать клубы пыли.

Судя по лучам солнечного света, которые с трудом пробивались сквозь пыль, можно было с уверенностью сказать — задней стены в школе больше нет. Как и крыши, кстати.

— А ну не шипи на меня! — обиженно взвизгнула вишневая пони, видимо, всё еще не понимая что происходит.

Впрочем, бойца не волновали визги и негодования подруги. Сквозь завесу пыли, ефрейтор с ужасом заметил нечто огромное и, что самое страшное, шевелящееся.

Как-то само-собой, в памяти солдата всплыла гигантская, девятиметровая гидра, которая почти полгода назад смогла положить почти весь их взвод.
“Ну почему я не беру с собой автомат!?” — в сердцах воскликнул Лисин, пытаясь просчитать все варианты бегства, и выбрать из них самый безопасный.

— Смотри, дракон! — с придыханием сказала Черили, ткнув копытом в огромную тушу, валяющуюся в конце класса на обломках стены и черепицы.

Лисин уже хотел снова закрыть рот не в меру болтливой кобылке, но, взглянув на крылатую махину, замер в оцепенении. “Блять, уж лучше бы была гидра...” — с сожалением подумал Александр.

— Мэйдэй! Центр, я теряю высоту! — бормотала себя под нос ящерица, лениво поднимаясь на ноги, и отряхиваясь от пыли.

Убедившись, что он прочно стоит на лапах, дракон помотал головой, стряхивая грязь и куски черепицы, и уставился на двух замерших существ под учительским столом.
“Всё, пиздец…” — безразлично подумал Лисин, уже смирившись со своей участью быть сожранным.

Но у гигантской ящерицы были другие планы относительно их судьбы.

Скорчив серьезную морду, и взмахнув крыльями, аки плащом, он как-то хрипло и басовито произнес:

— Im Batman!

Но не успели Лисин или Черили хоть что нибудь сообразить, как гигант вновь быстро замахал крыльями, и унёсся прочь, крикнув напоследок:

— Я сама ночь!

Честно говоря, когда я приближался к Понивиллю, то готов был к чему угодно и уже успел раз сорок пожалеть что оставил автомат в казарме. Правда, если учесть что у меня отсутствует левая кисть, то в случае чего от Калашникова было бы не так много проку. Только если локтем зажимать, но это неудобно, да и в любом случае отдачу контролировать не удастся… Ладно, зато у меня хотя бы есть Кольт.

Но какой толк от патронов сорок пятого калибра, если твой противник здоровенная, пьяная драконья туша? Хоть камнями закидывай, блин…

Остановившись возле очередной яблони, и прислонившись спиною к стволу дерева, я сунул в рот самокрутку, и достал зажигалку. Закурив, и с наслаждением втянув в лёгкие табачный дым, я огляделся по сторонам.

В яблоневой роще, как и на ферме, всё было тихо и спокойно. Ни пожаров, ни разрушенных домов, ни похищенных принцесс. Может Валентин полетел куда нибудь в другое место? Ну там, в Кантерлот кобыл драконить или еще куда?

Очень на это надеюсь. Не хотелось обнаружить казарму раздолбанной к чертовой матери. А то чувствую, что в случае чего, в гостиницу меня просто не пустят. Я ведь террорист, ирод и вообще редиска. Хотя, если сильно захотеть, то обязательно пустят. Против пистолета никакая магия не помогает, и Селестия доказала это на своем примере.

Правда, я до сих пор не понял — нахрена я её вообще убил? А с другой стороны, почему бы и нет? Всё таки, она уже второй раз пыталась меня кончить, так что всё по честному.

Докурив папиросу, и выкинув бычок в снег, я потопал дальше через рощу, в сторону казармы. Солнце уже давным давно взошло, и утренний морозец неслабо щипал меня за все оголенные части тела. Хорошо хоть, что перед уходом из пещеры, я всё таки приложился к одной из бутылок.

Дойдя до казармы, я с удивлением обнаружил, что она вполне себе целая и невредимая. Удивительно просто! Правда, грохот и вопли, доносившиеся со стороны Понивилля намекали о том, что Валентин совсем не скучает.

— Ёпт твою мать… — злобно выругался я, и быстрым шагом направился дальше по дороге.

Без понятия, каким образом мне удастся угомонить эту поехавшую рептилию, но делать что-то надо. Немного посомневавшись, я на ходу расстегнул кобуру и проверил, заряжен ли пистолет. Чудо американского военпрома, было не только заряжено, но и полностью готово навалять пиздюлей всем не согласным с политикой партии, относительно пьяных погромов в городе.

Когда я уже миновал первые деревянные дома, из-за переулка вылетело что-то странное и фиолетовое. Крича и размахивая лапами, мелкая нечисть неслась вперед, совершенно не разбирая дороги. И так уж вышло, что эта хрень бежала почему-то именно на меня.

— Блин, постоянно мне везет на всяких идиотов… — пробубнил я, делая шаг в сторону.

Визжащее нечто, пролетело мимо, но только лишь для того, чтобы подскользнутся и со всей дури вмазаться в стену ближайшего домика.

Подойдя поближе, и внимательно взглянув на стонущую мелкую хрень, я с удивлением признал в нем Спайка, дракончика живущего в библиотеке вместе с Твайлайт.

— Живой? — участливо поинтересовался я, помогая пострадавшему поднятся на его коротенькие лапки.

В отличии от остальных жителей этого городка, Спайк казался вполне нормальным. Да и выпить был не дурак, так что просто пройти мимо, я не мог.

— Там… Там это… Это там… — бубнил обосравшийся недо-дракон, тыкая лапкой в сторону переулка, откуда только что выбежал.

— Это, которое то или которое не это? — решил пошутить я, но резко округлившиеся глаза Спайка, смотрящие куда-то мне за спину, заставили и меня порядком испугаться.

Прямо как в фильме ужасов, блять…

Быстро развернувшись, и схватившись за кобуру, я обнаружил перед собой Валентина.

Инициатор “веселья” с сосредоточенной мордой шел по главной улице Понивилля, катая перед собой здоровенный шар из снега.

Заметив меня, дракон улыбнулся во всю свою громадную пасть, и помахал лапкой, словно школьница какая.

— Слушай, а у тебя есть морковка? Только большая какая-нибудь? — как ни в чем не бывало спросил у меня упоротый дракон, пристально глядя мне в глаза.

Я лишь тупо помотал головой:

— А нахера она тебе? — спросил я первое, и единственное, что пришло мне в голову.

Ящер как-то странно посмотрел на меня, словно проверяя, не ебанулся ли я.

— Снеговика лепить. Очевидно же! — спокойно ответил дракон, словно это было само-собой разумеющимся.

Постояв еще с пару секунд, гигант пожал плечами, и продолжил катить снежный шар, как будто так и надо.

Подумаешь, древняя гигантская рептилия, лепящая снеговика в городе, где живут маленькие говорящие пони. Хуйня же! Каждый день такое вижу!

— Ну охуеть теперь… — буркнул я, чувствуя что это будет долгий, и психологически тяжелый день.

9

9

— Ну, и где его носит!? — раздраженно бросила принцесса, нервно прохаживаясь от одного угла тронного зала до другого.

— Наблюдатели со станций ничего не сообщали, — виноватым тоном, в очередной раз повторила Сивира, стараясь не встречаться с Луной взглядом.

У темно-синего аликорна редко когда бывало плохое настроение, но когда это всё же случалось, то лучше было не трогать её лишний раз. И сейчас был именно такой случай.

— Проклятая обезьяна… — прошипела себе под нос принцесса.

Сивира лишь промолчала, и с трудом подавила желание поскорее убраться куда-нибудь подальше отсюда. Поначалу, лейтенанту нравилось новое назначение на должность личного секретаря её высочества. Но, по прошествии нескольких недель, подобная работа стала её утомлять.

После смерти Селестии, в народе начались волнения и протесты, связанные с тем, что убийцу Великой Богини Солнца никак не наказали. Особенно, на этом поприще отличилась столичная знать, которая даже попыталась совершить некое подобие переворота.

Но идея закидать принцессу тухлыми яблоками в момент её выступления на площади перед дворцом была изначально обречена на провал. Выросшие в тепличных условиях и изнеженненные жизнью знатные пони не смогли не то что скинуть Луну с трона, а даже попасть в неё этими самыми яблоками. В итоге, всех зачинщиков заговора примерно наказали и, в традициях старой Эквестрии, публично закатали в бочки с навозом и провезли по улицам.

Но подобные меры имели несколько обратный результат, чем ожидалось. Теперь, даже простой народ держал принцессу за жестокого тирана и узурпатора. Впрочем, открытых проявлений недовольства, и тем более бунтов не было. Пони просто боялись тех самых репрессий, что сами себе и напридумывали.

Правда, едва новая власть сумела кое-как решить одну проблему, как тут же появилась другая, и на этот раз — куда серьезнее.

Со смертью Селестии погода начала резко меняться в сторону похолодания. Если в прошлом году, самая низкая температура была двадцать два градуса по Фаренгейту, то в этом году она опускалась до минус десяти, а то и более. Мягко говоря, никто во всей Эквестрии не был готов к таким условиям. Деревянные, летние домики не могли сдержать морозов, а, по большей части, декоративные печки и камины — обогреть строение изнутри.

И если в городах всё было худо-бедно нормально из-за старой и давно позабытой, но всё равно рабочей системы котельных и теплотрасс, то в менее населенных пунктах всё было гораздо хуже. Случаи обморожений перестали быть редкостью, и каждый день в госпитали и больницы поступало всё больше и больше пострадавших.

Подобная погода только подогревала уверенность народа, в том что во всем виновата принцесса Луна и её Древний сообщник. Хотя сама принцесса не раз заявляла, что смерть её сестры никак не связана с резким похолоданием, но её словам мало кто верил.

А те, кто верил, знал истинную причину заморозков. Вместе с Клоудсдэйлом был взорван и старый автоматический комплекс непонятного назначения, на котором, собственно, город и был построен.

И именно с уничтожением этой гигантской структуры, Луна и связывала с проблему похолодания. А саму проблему аликорн планировала решить с помощью того, кто его в общем-то и взорвал…

— Всё, хватит! — вдруг заявила принцесса, останавливаясь на месте, и принимая максимально сосредоточенный вид.

— Ваше величество? — осторожно спросила лейтенант, предчувствуя что-то не хорошее.

— Прикажи снарядить экипаж. Через полчаса мы едем в Понивилль. Надеюсь, официальный визит заставит этого уродца зашевелится, и делать так, как я сказала — повелительным тоном, закончила принцесса, и, кивком головы, подсказала Сивире, что пора бы уже начать исполнять указание.

— Есть! — отсалютовала офицер, и, едва ли не бегом, вылетела из тронного зала.

Всё таки, найти и привести в чувства личную стражу правительницы Эквестрии — работа не из лёгких. Особенно, когда на всё дается ровно полчаса.

Сивира отлично знала, что принцесса очень не любит, когда её заставляют ждать.

Если бы мне сказали, что настанет день, когда я буду “качать” дракона, и отвешивать ему пинков, то я бы, скорее всего, вас просто обоссал. Правда, этот день и вправду наступил. Даже не знаю — радоваться или не очень?

— Че встал!? Бегом давай! — прикрикнул я на медленно двигающегося Валентина, который нес в лапах кусок чьей-то крыши.

Вокруг нас с ящером не было ни души, но такое впечатление было обманчивым. Если внимательно приглядеться, то из всех переулков, окон и даже подвалов за нами наблюдали десятки пар напуганных, но всё равно любопытных глаз.

— Да нормально её ставь! Хрен ли ты её кидаешь!? — снова крикнул я, когда дракон попытался присобачить здоровенный кусок какой-то херни, похожей на шифер, обратно к тому дому, откуда он её и вырвал.

Честно говоря, Валентина еще долго не отпускало, и он так и продолжал носится туда-сюда, ища детали для своего снеговика, размером с пятиэтажный дом.

И этими самыми деталями становились всякие выступающие части ближайших домов. Даже колокол с мэрии спёр, и в качестве шляпы на снеговика повесил. Наркоман долбанный. Словно, Скокова мне было мало.

Впрочем, стоило мне как следует выматериться, пострелять из пистолета в воздух, и даже предпринять попытку дать дракону по башке здоровенной балкой — как Валентин, наконец, пришел в себя. Но, видимо, не до конца, ибо если бы он нормально соображал, то скорее всего сожрал бы меня вместе со всем городом, чем подчинялся приказам, какого-то однорукого алкоголика.

Хотя, хрен его знает, что у этих рептилий в башке творится? Тем более, у рептилий, которых вырастила в пробирке какая-то инопланетная хренотень.

Так что я не особо переживал, и от души развлекался, гоняя огромную тушу туда-сюда, и заставляя восстанавливать весь нанесенный им ущерб.

Вернее, делать вид, потому что положить оторванную крышу на место — еще не значит её починить; но всё равно будет чем отмазаться, в случае чего. Надеюсь только, что этот придурок никого не сожрал.

— П-привет… — трусливо пискнул кто-то позади меня, когда я контролировал процесс частичного восстановления школьной стены.

Конечно, сгрести всю черепицу и кирпичи в кучу — это не восстановление, но всё равно…

— Здорово, — буркнул я, обернувшись, и обнаружив перед собой испуганного Спайка, опасливо следящего за действиями своего огромного “родственника”.

Пока я гонялся за Валентином, и делал вид, что пытаюсь дать ему пизды — фиолетовый дракончик куда-то свалил. А нахрена вернулся сейчас, я не особо понимаю.

— Там это… письмо пришло от принцессы, в общем, — промямлил “дракон”, всё еще опасливо косясь на погруженного в работу Валентина.

— И где оно? — осведомился я, закуривая папиросу.

— В библиотеке, у Твайлайт осталось, — всё так же тихо проговорил дракончик.

И нахрена он тогда приперся? Странный какой-то… Да и Твайлайт эта — та еще задница, раз сама в библиотеке отсиживается, а своего помогальника в самую жопу отправляет. Могла бы и Кабанова послать, между прочим….

— Кстати, а где Кабанов? — осторожно спросил я, предчувствуя что-то не хорошее.

— В библиотеке, лестницу строит, — промямлил Спайк, еле сдерживаясь, чтобы не съебаться в ужасе при виде Валентина, который ковыряется в зубах куском фонарного столба.

— Это всё, что ты хотел сказать? — снова поинтересовался я, выдыхая табачный дым в сторону.

Спайк на секунду задумался, и, кивнув, расплылся в смущенной улыбке.

— Ага, — добавил он, и быстрым-быстрым шагом направился как можно дальше от меня и дракона.

Почесав затылок, и посмотрев в след мелкому ящеру, я обернулся обратно к большому.

— Ну чего встал!? Пиздуй теперь куски мэрии в кучи сгребать! — крикнул я, и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше по дороге.

Всё таки хорошо, когда у тебя в подчинении находится гигантская, десятиметровая херня, способная разнести весь город нахрен. Сразу появляется чувство собственной важности и богоизбранности.

Заебись, короче.

— Уже приехали? — спросила принцесса Луна у рядом сидящей Сивиры.

— Нет, еще не приехали, Ваше Величество, — немного раздраженным голосом ответила лейтенант.

С досадой хмыкнув, аликорн какое-то время пялилась на запряженных пегасов, благодаря которым их карета летела по воздуху, и вновь спросила:

— А теперь?

— Нет, Ваше Величество, — хмуро отозвалась секретарь.

Вновь хмыкнув, и отвернувшись на небольшой промежуток времени, Луна опять переспросила:

— Приехали?

Но вместо ответа Сивира лишь шлепнула копытом себя по лбу.
“Переводиться. Срочно переводиться. Хоть в регулировщицы, лишь бы подальше от этого...” — уже в который раз решила лейтенант, понимая сама, что никакого перевода не будет.

Это была самая долгая поездка в жизни Сивиры, и несчастная, серая кобылка уже подумывала спрыгнуть куда нибудь вниз, лишь бы оказаться подальше от неугомонной принцессы с, внезапно, улучшившимся настроением.

Лишь чувство долга и добротные, крепкие ремни безопасности останавливали лейтенанта от дезертирства с должности секретаря.

Подождав с пару минут, принцесса уже открыла рот, чтобы задать очередной “важный” вопрос, но её перебил молодцеватый голос одного из запряженных пегасов:

— Заходим на посадку, ваше величество! — отрапортовал жеребец, и через секунду, карета и вправду начала снижение.

Сложно сказать, кто больше был рад этой новости — Луна или Сивира.

— Ух ты… — выдохнула принцесса, когда карета вышла из облаков и начала заход на поляну для посадки.

С грустью вздохнув, Сивира повернула голову и проследила направление взгляда темно-синего аликорна.

— В рот мне стоги… — буркнула лейтенант, глядя на исполинского снеговика, отстроенного на окраине Понивилля.

Проморгавшись и протерев глаза, Сивира надеялась, что наваждение исчезнет, но к её сожалению, этого не произошло. Огромная, человеческая фигура с каким-то котлом на голове, слепленная из снега продолжала стоять на месте, даже не думая исчезать.

— Ну охуеть теперь… — сказала кобылка любимую фразу своего знакомого, уже чувствуя, что проблемы только начинаются.

10

10

— Ты так и будешь пить, или перейдешь, наконец, к делу!? — раздраженно спросила принцесса Звезда, наблюдая за тем, как я достаю из буфета бутылку яблочного пива.
“Ты так и будешь сидеть на моём стуле, или наконец съебешь отсюда!?” — про себя проворчал я, но в слух лишь промямлил что-то нечленораздельное.

Последние сутки выдались далеко не самыми спокойными в моей жизни. Чудо-трава Скокова, сектанты в библиотеке, озабоченная Лира и пьяный дракон, раздолбавший половину Понивилля.

Неожиданное появление принцессы, которая прилетела на пару с Сивирой совершенно не входило в мои планы. Нет, поехавший дракон, конечно, тоже не входил, но не всё же сразу? Правда, вопреки моим ожиданиям, насчет реакции темно-синей лошади по поводу дурдома, творящегося вокруг, Звезда не стала устраивать истерик. Наоборот, она полчаса восторгалась гигантским снеговиком, стоящим на окраине города, и даже разрешила Валентину оставить городской колокол в качестве шляпы для статуи.

Странно, но мне показалось, что они уже знакомы, хотя возможно, что оно так и есть. Всё таки что эта ненормальная лошадь, что огромная рептилия живут уже не одну тысячу лет, так что нет ничего особенного в том, что они уже пересекались.

Подозрительно только то, что принцесса осталась живой после этой встречи…

Впрочем, Селестия тоже живая осталась. Кстати, надо бы уточнить у дракона, чьи это душераздирающие вопли я слышал тогда в лесу?

— Ну!? — послышался голос Звезды, вырывая меня из раздумий.

— Хуй гну, — буркнул я и, открыв пивную бутылку об тумбочку, плюхнулся на стул возле кобылы.

Эта ненормальная лошадь уже целый час пытается подписать меня под какое-то крайне мутное и подозрительное мероприятие. Мямлит что-то про экспедицию в какие-то далекие ебеня и то, что в составе этой самой экспедиции я просто обязан находится. Нахрена, зачем, почему и куда — ответить она не в состоянии.

— Ты поедешь добровольно, или тебя заставить!? — злобно проговорила принцесса, видимо уже устав от того, что я постоянно игнорирую её вопросы.

— Ты так и будешь выёбыватся, или расскажешь толком, хрен ли тебе от меня надо!? — в таком же тоне ответил я, на всякий случай незаметно расстегнув кобуру.

Одну ебанутую кобылу я уже замочил, так почему бы не грохнуть вторую?

Звезда обреченно вздохнула и помассировала виски копытами.

— Я хочу, чтобы ты поехал вместе с экспедицией, — делая паузу после каждого слова, сказала принцесса, не отрывая копыт от головы.

— Нахуя? — уже более спокойным голосом спросил я, прикладываясь к бутылке.

На вкус, конечно, не ахти, типичное яблочное пиво для баб, но выбирать не приходится.

— Как наху… Кхм, то есть, — сбилась кобылка и через секунду добавила:

— Как зачем? Чтобы решить нашу общую проблему с погодой, — делая упор на слове “общую”, проговорила принцесса.

Я лишь молча вздохнул, и сделал еще несколько глотков из бутылки.

Уже битый час она говорит одно и то же. Ты должен поехать. Зачем? Чтобы решить проблему. Какую? Что ей с погодой не нравится, и каким раком я ей могу помочь — непонятно. И самое главное, что я с этого буду иметь?

— И нахуя я там нужен? — опять спросил я.

Звезда устало покачала головой, видимо уже окончательно решив, что перед ней полный идиот, и нарочито скучным голосом заговорила:

— Ты хочешь чтобы я тебе всё разжевала?

Я утвердительно кивнул. Еще как хочу, блин. А то мне уже довелось поучаствовать в крайне мутном предприятии, не задавая никаких вопросов. И в прошлый раз это закончилось ядерным взрывом. Не думаю, что эти разноцветные мутанты простят мне еще один уничтоженный город.

— Ты уже достаточно знаешь о древних культах, истории становления Эквестрии и всём прочем… — начала принцесса и замолкла, уставившись на закрытую дверь, ведущую в коридор.

Помолчав с минуту, она перевела взгляд на полупустую бутылку яблочного пива, стоящую на столе.

— Вы позволите? — спросила она, и, не дожидаясь ответа, схватила пиво с помощью своей гребаной,магии.

— Не позволю… — пробубнил я, глядя как эта долбаная кобыла высасывает моё пиво.

Блин, вот ведь скотина, а? Может её всё-таки пристрелить? Не, не получится. Местные меня точно вздернут. Патроны-то не резиновые.

Печально вздохнув, и пожалев о том, что у меня нет возможности найти где нибудь грузовик с боеприпасами, я поднялся со стула и поплелся к буфету за очередной бутылкой.

— Ну так вот. Многое, на чем держится жизнь в нашем мире… — снова заговорила крылатая лошадь, оторвавшись от пива.

— Не в вашем, а нашем мире, блять, — перебил я, возвращаясь за стол сразу с тремя бутылками.

Укоризненно посмотрев на меня, и, в очередной раз покачав головой, кобылка продолжила:

— Многие вещи в этом мире созданы были искусственно. Великая зима, продолжавшаяся тысячи лет закончилась лишь благодаря божественному вмешательству Создательницы, — с придыханием закончила принцесса, даже закрыв глаза от благоговения.

Ухмыльнувшись, и выдернув пробку из бутылки, я с трудом удержался от смеха. Инопланетный Иисус, блин. Интересно, она и правда не знает что эта херня, на которую они тут все дрочат, на самом деле какая-то непонятная инопланетная херота. Не удивлюсь, если узнаю, что она еще и кислотой при этом плевалась.

Но, слава комбригу, Звезда не заметила моей усмешки и продолжила с серьезной мордой вещать всякий бред:

— Древняя Мать создала ряд священных храмов, что оберегали наш континент от лютых морозов. Но лишь часть из них сохранилась до наших времен. В Эквестрии же, оставался только один подобный храм, да того уже нет… — как-то подозрительно тихо закончила принцесса, и злобно уставилась на меня.

— Ну и че? — спокойно буркнул я, уже понимая о чем она говорит.

Походу дела, этот Клоунсдайл был не просто городом с радужной фабрикой в придачу, а чем-то куда более сложным. Блин, не нравится мне куда клонит эта лошадь.

— Последний священный храм построенный Эквой Кладис во имя мира был взорван. Клаудсдэйл был построен именно на нём, — медленно проговорила темно-синяя пони, всё еще пристально глядя мне в глаза.

Казалось, еще немного, и она либо сожрет меня, либо изнасилует. А, возможно, и то и другое сразу…

— Не понял. Эти храмы это какие-то погодные комплексы что ли? — переспросил я, стараясь не выдавать свою заинтересованность, но получалось не очень.

Всё-таки не каждый день узнаешь, что мир живет исключительно из-за каких-то сраных кондиционеров. Пардон — гигантскх сраныx кондиционерoв.

В ответ на мой вопрос Звезда лишь развела копытами, всем видом показывая, что нихрена не знает.

— Экспедиция организована с целью добраться до другого храма, расположенного далеко на юге от Эквестрии. Сестра полагала, что в случае отказа фабрик Клаудсдэйла, именно этот храм сможет восстановить баланс, — проговорила принцесса.

Блин, час от часу не легче…

— А меня ты как специалиста хочешь припахать? — осведомился я, уже и так зная ответ.

— С Древними конструкциями должны работать сами Древние, — скучным голосом ответила звезданутая принцесса, уже потеряв интерес к разговору.

Посидев еще какое-то время, и понаблюдав за моим задумчивым лицом, кобылка оторвала задницу от пола и медленным шагом направилась к выходу в коридор.

— У вас есть два часа на сборы. Лейтенант Хувс будет ждать вас у Мэрии, — сказала она, не оборачиваясь.

О да, конечно. Вот прямо так взял, и подорвался собираться хуй пойми куда, хуй пойми зачем. Да ебал я вас всех…

— И даже не думайте “опоздать”, — угрожающе добавила кобылка, выходя в коридор.

Блять, она мне угрожать вздумала!? Вот ведь скотина! Мало того что подписала на хер пойми какую работу, так еще и выёбывается. Блин…

Достав папиросу, я закурил и медленно поднялся из-за стола. Ехать, вроде как надо, но как-то не хочется.

С одной стороны — здесь я чувствую себя как дома. Драконов, вон, гоняю, кобыл с себя спихиваю, да яблочное пиво хреначу.

А с другой — если эта ненормальная не наврала, то дела идут очень хреново. С каждым днем становится всё холоднее и холоднее. А мне не особо хочется превращаться в ледяную статую, или что-то вроде того.

Блин, ехать всё-таки надо…

Я огляделся по сторонам в поисках пепельницы, но мой взгляд остановился на открытом буфете. А точнее, на бутылке виноградной настойки.

— Ебись оно конем… — буркнул я, приближаясь к раскрытым дверцам.

С каких-таких хуёв я должен куда-то ехать, что-то чинить, кого-то спасать? Пускай сами ебутся, а у меня уже есть средства для обогрева.

11

11

Темно, холодно, пахнет мочой. Блин, я не обоссался случаем? Только этого еще не хватало. Российский офицер обоссался прямо… Прямо где?

Кстати, где я? И почему мне так хреново и глаза не открываются? Херня какая-то…

В голове была полная, беспросветная пустота. Кроме моего внутреннего голоса не было совсем ни чего. Ни мысли, ни образов, ни воспоминаний. Совсем нихрена, будто кто-то рубильник выключил.

Единственное желание что еще теплилось во мне, это безудержное стремление немедленно уснуть и больше никогда не просыпаются.

Но спать хер пойми где, не входило в список моих приоритетов, так что я всё же решил разлепить глаза и осмотреться.

После долгих попыток, мне все же удалось поднять веки и оторвать башку от здоровенного сугроба, на котором остался мой рифленый портрет.

— Ебаться-сратся… — еле слышно прохрипел я, не узнавая собственного голоса.

Но простуженные голосовые связки сейчас мало меня волновали. Зря я вообще глаза открыл, лучше бы спал, блин.

Повсюду валялись трупы. Просто огромное количество трупов разноцветных лошадок. Некоторые были обезображены до неузнаваемости. Оторванные конечности, стеклянные глаза, изорванные тела и занесенные снегом, раздолбанные повозки. С трудом помотав головой и проморгавшись, я так и не смог избавится от наваждения.

Замерзшие тела мелких лошадок продолжали валятся на багровом снегу.

Твою же мать! Хули тут произошло-то!? И каким раком я здесь оказался? Что это за лошади вообще? Ё-мое, нихера не помню.

Осмотрев кучи тел еще раз, я отметил что некоторые из них кажутся мне смутно знакомыми, будто бы мы уже встречались и не раз. Но ни имен, ни кто они такие, вспомнить не получалось.

Блин, может у меня амнезия? Ну, как в фильмах всяких. Типа, шел, упал, очнулся — дохлые лошади кругом. И теперь мне будут называть каким нибудь Фаллом и дадут мне железный протез на руку? А потом я буду полгода мыкатся по неизвестному миру и пытаться вспомнить кто я есть? Да и попутно спасу какую нибудь принцессу?

Блин, про руку-то я не забыл. Мда, амнезия отменяется… А жаль.

Под напрягшись, я всё же смог кое-что вспомнить. То как сидел у себя на кухне, в казарме и хреначил виноградную настойку. Да, точно! Мне еще Звезда мозги ебала насчет какой-то там экспедиции!

Вопреки обещаниям принцессы, два часа на сборы мне никто давать не собирался.

Не прошло и получаса, как в дверь буквально залетело что-то серое, злобное и жутко знакомое.

— Мне долго еще ждать!? — взвизгнула Сивира, хлопая за собой дверью.

Но заметив мою скромную персону, сидящую в обнимку с бутылкой настойки и совершенно не собирающуюся куда либо собиратся, кобылка разозлилась еще сильнее.

— Вещи, быстро… — прошипела она и не дожидаясь какой либо реакции, подскочила ко мне и ухватилась зубами за портупею.

— Хули ты творишь, больная! — взвизгнул я, но помогло не очень.

Лейтенант успела дернуть меня за ремень и теперь всё что мне оставалось, это свалится со стула, больно ударившись носом об пол. Твою мать, да что же мне так везет на всяких ненормальных кобыл!? Скотина…

— Собирайся, сволочь ленивая! — скомандовала серая пони, добавив мне копытом по почкам.

Так, ну это уже не смешно. Сивира мне, конечно, не чужая, но позволять себя бить я не собираюсь.

— Чего разлегся, мешок с навозом!? — крикнула ненормальная лошадь и снова попыталась вдарить мне копытом в живот, но вышло у неё не очень.

Быстро схватив ебанутую кобылу за ногу, я со всей дури дернул её к себе, заставив последовать моему примеру и распластаться на полу.

— Нахуй иди, поехавшая! — сказал я, быстро вскакивая на ноги и вылетая с кухни в коридор.

Правда убежать мне было не суждено. Когда мне казалось что я вот-вот свалю от этой чокнутой, чьи-то острые и твердые зубы впились мне в голень.

— Ты вообще ебанулась!? — заорал я, пытаясь стряхнуть Сивиру со своей ноги.

Нет, ну я понимаю копытом по почкам, но кусатся-то зачем!?

Но лейтенант не особо меня слушала, продолжая самозабвенно грызть мою несчастную ногу. Я уже хотел огреть её по голове, как кобылка вдруг резко расправила крылья и, выплюнув кусок штанины, буквально влетела мне в грудь.

В принципе, Сивира была довольно лёгкая и я бы смог её легко удержать. Но когда сорокакилограммовая туша влетает тебе прямо в солнечное сплетение, поднимать тяжести не очень-то хочется.

Охнув, я камнем завалился на пол, увлекая за собой все еще висящую на мне кобылу. Блин, еще и затылком стукнулся…

— Собирайся! — крикнула она мне прямо в лицо не обращая внимания на мою страдальческую гримасу.

Я промычал что-то нечленораздельное в ответ, всё еще пытаясь отойти от удара в грудь. Воздуха не особо хватало, так что словесные перепалки и потасовки, я решил отложить на потом. Ебанутый денек, просто ебанутый…

— Ты оглох чтоли, овса кусок!? — снова рявкнула лейтенант, не сильно долбанув меня копытом по лбу.

— Да пошла ты нахуй! — прохрипел я и схватил рукой её правое копыто.

Блин, жалко что левую кисть мне отрезали, а то я бы ей сейчас прямо в рожу зарядил, момент-то удачный!

Злобно скосив взгляд на мою руку, удерживающую переднюю ногу Сивиры, кобылка угрожающе прошипела:

— Отпусти.

— Хуй там! — отозвался я, стараясь сделать рожу как можно более угрожающей.

Сдаваться и выполнять приказы какой-то кобылы, было ниже моего воинского звания.

Лейтенант попыталась вырвать копыто из захвата, но получилось не очень. Всё таки я посильнее какой-то сраной лошади. Ну, разноцветной сраной лошади, конечно.

— Сам напросился… — фыркнула она, расправляя крылья и резко метнувшись головой прямо мне в лицо.

Инстинктивно закрыв глаза, я уже соображал как бы достать пистолет из кобуры, но вдруг понял что кобыла вовсе не пытается обглодать мне рожу. Острые клыки и длинный ловкий язык оказавшийся у меня за щекой, достаточно прозрачно намекал на намерения кобылки.

— Фафого фуя!? — пробубнил я, пытаясь спихнуть с себя озабоченную лошадь.

Но чей-то хвост расстегнувший мою ширинку остановил меня. Блин, сначала дратся, потом трахатся… Может у неё недоёб просто? Ну, она хоть и лошадь, но всё таки баба, а при недоёбе у баб конкретно крышу сносит и…
“Да какая разница!?” — подумал я, чувствуя что уже и сам вовсе не против. Чей-то мягкий бампер, уже наверняка по мне соскучился…

— Блять… — буркнул я, вставая на ноги и пытаясь удержаться от падения обратно в сугроб.

Блин, даже силуэт на снегу остался. Сколько я тут провалялся-то? И, я так понимаю, все эти трупы — это то что осталось от экспедиции? От чего они сдохли-то?

Приняв вертикальное положение и покачавшись из стороны в сторону, я медленно побрел к ближайшему трупу, чтобы попытаться определить от чего он собственно и стал трупом.

И, судя по многочисленным рваным ранам и дыркам, этот несчастный мутант явно не совершал суицид. Покряхтев и присев на корточки, я осторожно потрогал труп.

Холодный, но не ледяной. Никогда не был ментом или патологоанатомом, но, по-моему, этот жеребец сдох не больше трех-четырех часов назад. А может и нет, хуй его знает. Не спрашивать же?

Поднявшись обратно на ноги и еще раз осмотрев окрестности, я полез в карман бушлата. Не знаю где я, но местность тоже кажется смутно знакомой. Редкий, заснеженный лес. Это явно не тот лес, что растет возле Понивилля. Там не было ни берез, ни дубов, ни сосен. Это место больше походило на нормальную, “человеческую” рощу, а не лошадиный лес со львами, сороконожками и какими-то папоротниками.

К моему счастью, в кармане бушлата обнаружилась целая пачка сигарет и даже зажигалка!

— Ну хоть что-то хорошее… — удовлетворенно хмыкнул я, сунув сигарету в зубы и закурив.

Голова всё еще была словно ватная, но потихоньку соображалка начала врубаться.

Во всяком случае, я помню кто я и как пёр Сивиру у себя на кухне.

Если бы еще не было так холодно… Под бушлатом у меня было одето еще какое-то подобие свитера, но помогало это слабо. Видимо, сказывается многочасовое лежание в сугробе.

Как бы еще пневмонию не подхватить…

Затянувшись еще пару раз, я медленно побрел в сторону раздолбанной повозки с тентом, которая походила больше на решето. Блин, такое ощущение, будто с зенитки лупили! Дыры величиной с мою голову. Ладно, надо бы костер развести, да найти чего спиртного, а то так и замерзнуть можно нахрен.

— Как же меня всё заебало… — фыркнул я, ухватившись за торчащую из повозки доску.

12

12

Честно говоря, я никогда не умел разжигать костры. Нет, ну не то чтобы совсем не получалось, но всё же. В армии, обычно, вместо бумаги или коры используют соляру.

Прыснул пару раз и готово. Главное только в уже горящий костер не наливать, а то бывали инциденты…

Без соляры, да и одной кисти, собрать, а тем более разжечь толковый костер — несколько проблематично. Пришлось даже зажигательный патрон делать.

Благо я еще помню как это делается. Вытаскиваешь пулю из патрона, высыпаешь немного пороха на еловые ветки, вместо пули вставляешь какую нибудь тряпку или деревяшку, заряжаешь и стреляешь в рассыпанный порох. Правда, с одной рукой и эта простая задача была тем еще геморроем… Это только в фильмах пуля легко вытаскивается из гильзы, стоит только потянуть. А в жизни...

Чуть все зубы не переломал, блин.

Несмотря на мои переживания, недомогание довольно таки быстро сошло на нет.

Костер, собранный из позаимствованных у повозки деревяшек, исправно горел, вселяя в меня уверенность в то что я не загнусь ночью от холода. Согревшись как следует и выкурив полпачки неизвестно откуда взявшихся сигарет “Воронеж”, я наконец решил оторвать свою задницу от бревна и пойти на разведку. В разрушенных повозках ясно проглядывались какие-то ящики, мешки, сумки и прочая лабуда. Наверняка там должно найтись что нибудь стоящее. Желательно, съедобное. А еще лучше — бухло.

Выпивка мне сейчас бы пошла только на пользу.

Впрочем, вопреки моим ожиданиям, ничего путного в ближайшей повозке обнаружить не удалось. Сено, зерно какое-то — овес наверное, да книжки всякие. Блин, эти лошади точно в экспедицию собирались? Такое ощущение, что они тут целину поднять хотели, да библиотеку построить.

Примерно после получасовых мыканий в потемках, я сумел обнаружить кое-что действительно полезное.

Возле обгорелого трупа какой-то желтой кобылы, замотанной в какие-то обноски оказалось то, что нельзя спутать ни с чем другим.

— Ну нихуя себе… — буркнул я себе под нос, отряхивая от снега свой вещмешок покалеченной рукой.

Судя по раздутости и тяжести, он был явно не пустым. И, поскольку я знаю что это именно мой вещмешок, то уверен — внутри просто обязано быть что-то спиртное.

Вернувшись к костру в приподнятом настроении и едва не споткнувшись об очередной труп какой-то лошадки, я плюхнулся обратно на бревно и при помощи зубов развязал узел. Не став лишний раз заморачиваться, я просто высыпал всё содержимое в снег перед собой.

— Твою же мать… — обиженно фыркнул я, когда не заметил в огне костра ничего даже отдаленно напоминавшее бутылку.

Как так-то? Это точно моё барахло? Или у меня не только память отшибло, но и с мозгами что-то не то?

Печально вздохнув и смирившись с тем фактом, что у меня не выйдет залечить подорванное психическое здоровье алкоголем, я принялся копаться в бывшем содержимом вещмешка.

ПМ, заряженный запасной магазин к Кольту, носки, трусы, початый блок “Воронежа” и прочая хуита.. Ничего съестного или более менее полезного, не считая оружия. Ну и сигарет конечно, да. Единственная вещь, что бросалось в глаза это небольшая стальная шкатулка, лежащая напротив пистолета.

Поправив кобуру в сторону, я нагнулся и взял её в руки.

Шкатулка как шкатулка. С щеколдой и прочей лабудой. Повертев её в руках, я отодвинул задвижку и поднял крышку. Внутри обнаружилась какая-то большая свернутая бумажка с разноцветными рисунками. Отложив шкатулку и рассмотрев бумагу при свете костра, я понял что это карта.

Причем не карта Эквестрии, а, походу дела, всей Земли вообще. Вернее, той её части, что эти разноцветные лошади успели изучить. Помимо названий крупных городов и более-менее знакомых мне, обозначений морей и океанов, на бумаге были и пометки в виде крестиков и пунктирных линий. Один из маркеров находился возле Кантерлота, а второй…

— Ебать копать… — буркнул я, отложив карту и достав из кармана пачку сигарет.

В памяти начали всплывать кое какие моменты касательно этой карты.

— Нельзя ли потише!? — послышалось откуда-то слева, но я не обратил внимания.

Маленькая деревянная парта, пусть и не предназначена для того, чтобы на ней дрыхли похмельные лейтенанты. Но на безрыбье и медведь Кристиной Агилерой покажется, блин.

Правда, ощутимый толчок в печень всё же заставил меня открыть глаза и вылупится на какую-то желтую кобылу.

— Вы храпите! — негодующе прошептала она, словно я только что ребенка сожрал и сжег приют для слепых котят.

— Знаю, спасибо. — безразлично буркнул я и повернулся в сторону, ясно давая понять, насколько “сильно” меня волнует мнение какой-то кобылы.

Посмотрев на меня с пару секунд, старый жеребец, стоящий возле карты в конце зала, продолжил бубнить какую-то фигню относительно предстоящего похода.

Помимо меня и недовольной кобылы, в зале за партами сидело еще порядка двадцати разноцветных лошадей, жадно слушающих начальника экспедиции и что-то записывающих в свои конспекты. Блин, как на лекции прямо…

Кажется, вот-вот и этот старый хрен начнет рассказывать охуитительные истории о устройстве анализатора спектра автоматизированной станции помех Р-934-УМ. Блин, слава комбригу я больше не в училище. Хоть в стране говорящих пони, лишь бы не в училище…

— К сожалению, я не могу дать оценку текущей ситуации в этом регионе, по причине того, что последний исследователь вернувшийся оттуда, погиб больше двухсот лет назад. — мрачным голосом вещал “преподаватель” тыкая указкой в здоровенную карту, прилепленную к школьной доске.

Безумно интересно…

Я уже собрался опять закрыть глаза и забыться мирным сном, но грозное шиканье желтой кобылы, заставило меня вернутся обратно в реальность. Заебала...

Мне вообще дадут сегодня поспать или нет? Сначала Сивира все мозги выебала, потом самого выебала, а потом еще чуть ли не пинками до железнодорожной станции погнала. Даже собраться толком не успел, блин. Хорошо хоть она сама в Понивилле осталась, так что не стоит беспокоится о том, что бойцы будут волноваться насчет моего бесследного исчезновения. Хотя, они бы и так не волновались. Радуются там уже наверняка, бухают. Шампанское, банька, девочки… Тьфу, то есть — яблочная водка и казарма с кобылами.

Скоты, да и только! А мне тут сиди, слушай всю эту хуиту что этот старый мудила с картой говорит. Нет, оно конечно важно и всё такое, но не в моем текущем состоянии. Сколько я уже не спал? Сутки, нет, двое суток! И теперь меня хотят заставить выслушивать какую-то муру о том, как какой-то минотавр открыл никому нахуй не впершийся континент? Хуй-то там!

— Но вы же храпите! — снова послышался негодующий голос, когда я положил голову на деревянную столешницу.

— А вы же лошадь. — буркнул я в ответ.

Тоже мне, неженка. Храпят тут всякие подонки, умным мутантам уже и всякую херню послушать мешают. Блин, может ну их всех нахуй? Взять, да свалить отсюда куда нибудь? Куда угодно, лишь бы подальше от этих занудных уродцев и неудобных парт, рассчитанных на лилипутов.

Но осуществить план своего побега я не успел.

— На этом всё. До отъезда осталось не больше тридцати двух часов, так что советую проверить снаряжение уже сейчас. Свободны. — проговорил старый жеребец и послышавшийся топот целого табуна лошадей, сообщил мне о том, что инструктаж окончен.

Ну наконец-то! Теперь можно и поспать, а то уже заебали…

Странно, но в армии я никогда не имел привычки дрыхнуть на лекциях или летучках. Хм, теперь понятно почему разводы и инструктажи почти всегда проводятся стоя. На ногах особо не поспишь. А даже если и уснешь, то тут же выдашь себя звуком падения собственного тела. Удобно, ничего не скажешь.

Блин, чего я не засыпаю-то? Казалось бы, все свалили — дрыхни сколько влезет, но нет, не спится и хоть бы хуй.

— Долбаная зануда, весь сон испоганила… — проворчал я, отрывая башку от столешницы и пытаясь слезть со скамейки.

Блин, в следующий раз потребую чтобы они подогнали мне парту нормального, человеческого размера, а то так можно и ноги переломать. Да и спать не удобно…Никакой пользы в общем.

Выбравшись из деревянного плена и закурив самокрутку, спизженную из комнаты Кабанова, я вяло поплелся между партами к двери, возле которой валялся мой вещмешок.

Но дойдя до стола, за которым сидел начальник экспедиции, я остановился задумавшись.

Блин, а ведь нехорошо как-то выходит. Меня посылают в какие-то ебеня а мне даже впадлу выслушать куда именно. Не думаю что знание того, в какую жопу меня хочет засунуть принцесса чем-то поможет, но всё же. Не все же время как срака по щебню тащится? Надо бы уже и соображалку врубать. Хоть на чуть-чуть.

Скосив взгляд на карту с какими-то крестиками и линиями, приклеенную к школьной доске, я развел плечами.

— Потом посмотрю… — вслух решил я и без лишних колебаний сорвал её прямо с доски.

Кое-как, одной рукой, свернув её в сверток, я засунул карту в какую-то шкатулку лежащую на столе начальника, попутно вытряхнув оттуда какие-то побрякушки.

— А теперь спать. — удовлетворенно заключил я, походя закидывая приобретение в вещмешок и выходя выходя за дверь.

Табачный дым помог мне успокоится и переварить полученную информацию. Хотя, руки всё еще немного дрожали. Нет, ну не каждый же день узнаешь что эта злоебучая Эквестрия находится в Антарктике! Или Арктике? Блин, вечно путаю…

Теперь понятно почему у них с погодой всё так хуёво. На северном полюсе, блин, поселится. Это же надо до такого додуматся!? Долбанутые…

Секундочку, а разве там есть земля? По-моему, там только одни льды, да и то дрейфующие. То ли эти лошади куда более ебанутые чем мне казалось, то ли я хреново знаю географию, то ли… То ли иноплатная хрень опять что-то намутила.

Докурив сигарету и бросив её в костер, я, немного успокоившись, снова взял карту в руки.

Если с пунктом отправки всё было понятно, то с пунктом назначения дела обстояли несколько сложнее. Определить что это за континент, а тем более регион, у меня никак не получалось. Даже карту несколько раз перевернул — нихрена. Единственное что мне удалось опознать, это некое подобие Кольского полуострова и что-то похожее на остров Колгуев, который огибала пунктирная линия уходя дальше на юг.

А может это и не Колгуев? Хер разберешь, я на нем был-то всего один раз да и то бухим…

— Секундочку… — произнес я и отложил карту в сторону, рваными движениями вставляя очередную сигарету в зубы.

В голове наконец что-то пришло в движение и до меня начало кое-что доходить.

Если это Колгуев, а линия идет на юг, то получается что экспедиция должна была идти куда-то на Урал? В Россию? Я был на Колгуеве и кроме снега, тупых сержантов и ёлок там нихрена нет. Воздух сухой, мороз сквозь одежду не пробирает, да и ветра особого нет, так что от моря экспедиция отошла уже достаточно далеко.

Выходит что я где-то на Урале? Или Сибири? Или вообще хрен разберешь где.

Блин, по-моему, я уже начинаю скучать по стране разноцветных лошадок. Никогда бы не подумал что это случится.

— Ну охуеть теперь… — буркнул я, затягиваясь сигаретой и понимая, что вопрос “где я” еще никогда не стоял так остро.

13

13

Самое главное, когда ночуешь в зимнем лесу, снимать обувь и подкладывать под себя хоть что нибудь. Берцы снимаются потому, что иначе ноги без движения просто замерзнут. Ботинки сами по себе не разогреваются, а очень даже наоборот. Подстилка нужна для того же. Земля холодная, а лишних у меня почек нету…

Необходимость этих простых правил я прочувствовал на собственной шкуре еще будучи курсантом. Правда тогда у меня было две руки, да и магазин с водкой стоял всего лишь в пятнадцати километрах. С другой стороны, теперь мне не надо соблюдать светомаскировку и в округе полно мешков с овсом, из которых выходят вполне неплохие матрацы.

Так или иначе, ночь я проспал относительно спокойно. Всего лишь пять раз подрывался от непонятных шорохов в лесу не подалеку. Нервы уже ни к черту.

Продрав с утра глаза и кое-как оторвав свою задницу от нагретого мешка, я окрасил ближайший сугроб в желтый цвет и застегнув ширинку, сонно закурил.

Костер всё еще слабо тлел, морозный ветерок продолжал обдувать меня с правой стороны, а дохлые лошади так и оставались дохлыми.

Жизнь продолжается, блин. — фыркнул я, и сплюнув себе под ноги, поплелся обратно к своей лежанке.

Еще вчера вечером мой желудок пересилил мою лень и заставил меня обшарить раздолбанные повозки в поисках чего нибудь вкусного. Вкусного нигде не оказалось, зато мною был найден автомат с подсумком на четыре три с половиной снаряженных магазина. Без понятия как Калашников умудрился оказаться на ветке дерева, но я всё равно был рад его отыскать. Хоть и с одной рукой толку от него всё равно немного, но ощутимый вес на правом плече прибавлял мне уверенности. Самым съедобным что мне удалось отыскать, оказались какие-то невнятные грибы плотно набитые в стеклянные банки. На вид, да и на вкус, они оказались какой-то помесью лисичек с шампиньёнами, так что жрать можно. Да и к тому же этих самых нашлась целая повозка, с сотнями закупоренных банок. Правда, половина из них была разбита точно так же как и сама повозка, но это не столь важно. Один хрен всё оставшееся я не утащу с собой при всем желании.

Кстати, по поводу утаскивания — мне так и не удалось решить что делать дальше. В смысле, оставаться тут и ждать второго пришествия… Или уже третьего? Если считать инопланетную хрень за Иисуса, то да, третье. В принципе, инопланетная хрень мало чем отличается от еврея-плотника. Во всяком случае, ни в хрень, ни в еврея я не верил. О чем это я кстати? А, да.

Короче, вчера мне так и не удалось опредилиться в какую же сторону идти. Там лес, тут лес… Везде лес, мать его! Но если отбросить мелочи, то у меня есть два варианта, идти по следам каравана назад или продолжать движение вперед в одиночестве. Но сзади море, а у меня нет с собой термостойких плавок, а впереди вообще хрен пойми что. Так что я просто решил улечься спать, решив что утро вечера получше будет. Хорошо хоть содрал тент с одной из повозок, так что ночью было чем укрыться.

Вы можете не плеватся!? — громко возмутилась желтая лошадка, с дебильно мелированной челкой и в не менее идиотском розовом пальто

У меня морская болезнь, блин. — беззлобно фыркнул я и еще раз плюнул за борт.

На самом деле у меня никогда не было никаких проблем с морем — ежегодные транспортировки новобранцев с Ванино до Холмска немало способствовали моей закалки, но плеватся от этого я не перестал.

А хрен ли еще делать? В каютах лошади, в трюмах всякая пыльная херня вперемешку с соленой водой и крысиным говном. Даже на палубе покоя не дают! Единственное развлечение доступное мне во время плавание — плеватся за борт и злить тем самым всех окружающих мутантов. Странно, но вид плюющегося человека казался им жутко отвратительным. Знали бы они как они сами выглядят для меня....

Значит делайте это в другом месте! Я тут стою между прочим! — всё так же громко продолжала возмущатся она, нисколько не проникшись моей мнимой болезнью.

Не хочешь стоять — ложись. — спокойным тоном отозвался я и сунув сигарету в зубы, отвернулся и облокотился спиной о бортик.

Всего неделя на этой сраной барже, а я готов уже всех перестрелять! Зачем я только согласился на всё это!? Вот уж точно, думал не головой, а очень даже головкой…

Ветер холодный что в сортир чуть ли не с топором ходить приходится. Сразу Сахалин вспоминается, блин.

Жратва отстойная по самое “не могу”. Этим-то мутантам нормально. Овес там, сено и прочие ромашки едят и в хуй не дуют. А мне грибами с тыквами давись. И ладно бы, хрен с ним — всё таки военный и не такое жрал, но не целую же неделю!? Еще немного и я ихнего повара захаваю.

И хорошо бы если только с едой были проблемы, так нет, тут еще и скучно что пиздец. Алкоголя нет, баб нет, нихрена нет. Нашел целую кучу книжек, но они все, блин, про пони! Целая гора долбанной макулатуры про говорящих лошадей! Ебанутся можно… Впрочем, я настолько заебался ничего не делать, что даже решил почитать одну. Охуитительная история любви какой-то пятнистой блядины и лощеного жеребца-гомосека вогнала меня в депрессию еще сильнее.

Короче, только и остается что ходить туда сюда, да плевать за борт. Сегодня ночью планировал прокрасться к штурвалу и поджечь его нахуй, но потом передумал. Обошелся лишь тем, что обоссал его и написал на мачте три заветных буквы.

Вот насколько мне делать уже нехрен!

Громкий свист заставил меня поднять голову вверх и посмотреть на крылатого коня, торчащего на верху мачты. Тот громко орал слово “Земля” и активно жестикулировал конечностями.

Блять, ну наконец-то! — довольно сказал я и бросил недокуренный бычок в сторону.

Отчаянный вопль и очередная волна возмущения дали мне понять, что я случайно попал в желтую кобылу. Впрочем, мне было похуй на её крики. Нужно идти собирать манатки. Меня уже настолько задолбала эта посудина, что еще немного и я сам поплыву до берега.

Затолкав в себе полбанки подогретых на углях грибов, я лениво закурил и принялся паковать вещи. Назад идти точно не стоит. За ночь голова пришла в относительный порядок и мне удалось вспомнить что корабль ушел сразу же после того как высадил нас с помощью лодок. Да и если честно, я не особо сожалел по этому поводу. После последнего плавания, у меня развилась стойкая аллергия на лошадиную литературу и на ихние корабли. Хорошо что я в морскую пехоту не пошел....

Нацепив подсумок на портупею, я начал сортировать содержимое вещмешка. Патроны сверху, кусок тента у задней стенки, вещи снизу а жратва… А жратва туда, куда влезает. Макаров и магазин Кольта я решил рассовать по карманам.

Из еды взять с собой вышло всего пару, примерно, трех-четырех литровых банок с грибами, да и то затолкал с большим трудом. Можно было конечно высыпать грибы в мешок или завернуть в тент, но их сначала надо промыть, а для этого воду перегонять… Ну его нахуй, короче. Один хрен ведер я здесь что-то не наблюдаю.

Нацепив вещмешок и закинув автомат на правое плечо, я молча выдохнул и поплелся по направлению движения каравана. Ноги всё еще заплетались, но уже не так как вчера. Да и башка заметно прояснилась, правда провалы в памяти всё еще присутствовали, но это уже не казалось таким страшным как раньше.

Сейчас у меня были куда более насущные проблемы. К примеру — низкая температура воздуха, отсутствие хоть какой нибудь цивилизации и тотальная нехватка спиртных продуктов. Я бы мог смирится с первыми двумя пунктами, но только при условии что бухло у меня всё же будет....

Совсем спился в этой вашей Эквестрии. Скоро в Кантерлоте бомжевать и у прохожих начну стрелять мелочь на опохмел. Если еще выберусь отсюда, конечно.

Отойдя примерно на километр от полянки с кучей дохлых лошадей, я остановился чтобы перекурить. Всё таки по сугробам ходить — это не в жопе ковыряться.

Присев на поваленную берез и закурив “Воронеж” я начал прикидывать свои шансы на выживание. Карта хуёвая, компаса нет, жратвы мало, да и холодно блин. Если не найду какое нибудь укрытие, ночь не переживу — это точно. Проще будет башку себе прямо здесь прострелить и не парится.

Но помирать просто так мне сегодня как-то не хочется. Я хочу умереть на каком нибудь тропическом острове в обнимку с бочкой пива и гаремом озабоченных мулаток. Хотя мулаток можно исключить…

Ну охуеть теперь. — буркнул я, кидая бычок в сугроб и, медленно встав с дерева, продолжил своё гордое шествие хуй пойми куда, хуй пойми зачем.

Как обычно, в принципе.

14

14

Когда я поступал в Воронежское военное училище, то даже не догадывался что мне придется подтирать задницу снегом! Пятнадцать градусов мороза как минимум, а я тут вдобавок еще и жопу морожу… Блин, отсыреет же еще.

— Полный отстой. — кривя рожей буркнул я, вставая на ноги и застегивая портупею.

А всё из-за этих долбаных грибочков! Лучше бы один из трупов сожрал, чесслово. Хотя не, не лучше. Они небось уже подгнивать начали, так что уж лучше грибочки. От них хотя бы просто в сортир несет, а не в могилу.

Оправившись и посмотрев на свежую кучу, я удовлетворенно хмыкнул и поплелся дальше по зимнему лесу. Точно не скажу, но по прикидкам я уже где-то шестой час топаю. Так, если моя скорость около трех километров в час, а привалы я делал раз восемь по десять минут, то выходит… Выходит…

— Блять! — громко ругнулся я и остановившись, принялся усердно чесать затылок.

С арифметикой у меня всегда были проблемы. Но сегодня что-то особенно.

Выкурив целую сигарету и едва не протерев дырку у себя в черепе, я наконец сообразил что прошел что-то около двадцати восьми километров. Неплохо, если учесть сколько на мне навешано и в каком дерьмовом состоянии я находился всего день назад. Еще бы и снега было поменьше, да и погода по-приятнее, то можно было бы сказать что жизнь налаживается.

Впрочем, несмотря на несварение желудка и высоту местных сугробов, я не собирался останавливаться. Солнце медленно, но верно клонилось к горизонту и, на вскидку, у меня оставалось еще часа три-четыре до заката. А дальше… А дальше пиздец, при условии что мне не удастся отыскать какое нибудь укрытие. Ну, домик там или хотя бы пещеру какую. Блин, да даже землянка сойдет! Хотя лучше бы что нибудь другое, не нравятся мне теперь землянки. Ну их нахуй, короче.

Бурча себе под нос песни и раздумывая о том, как же мне сильно не нравятся землянки, я неожиданно для себя вышел из леса.

— Ну хоть что-то… — пробубнил я, оглядывая широкую поляну, идеально ровно покрытую снегом.

Вдали, километрах примерно в пяти, виднелись небольшие, утыканные деревьями, сопки. Блин, даже не знаю что я больше не люблю, снег или сопки?

Впрочем, ответ на мой риторический вопрос решился вместе с первым порывом морозного ветра.

— Твою же мать… — сплюнул я и еще плотнее прижав воротник к горлу, понуро поплелся дальше.

Ветер-ветром, а просто тупо ложится и помирать, мне не очень хочется. Хотя, глядя на окружающую действительность, смерть может показаться не таким уж плохим выходом.

Оказаться в полном одиночестве в отдаленном и совершенно не знакомом месте, это далеко не самое приятное что может произойти. А если прибавить к этому что за всё время своего похода я не видел и не слышал ничего кроме собственных шагов, ветра и гула в ушах, то выходит полная жопа.

Да и если откровенно, это страшно. Даже жутко. Брести по совершенно безжизненному зимнему лесу, где нет ни птиц, ни следов, вообще нихрена, а затем выйти на такую же абсолютно пустую поляну… Кажется что конец света уже наступил и просвета в конце тоннеля не будет. Через пару часов мир исчезнет окончательно, оставив меня совершенно одного на пустой и всеми забытой поляне. И что случится тогда? Что произойдет, когда я останусь в кромешной и абсолютно беспроглядной темноте, стуча зубами и тщетно пытаясь хоть как-то согреть замерзшие пальцы? А что если во тьме мне послышится чьё-то дыхание? Совсем близно, прямо возле уха. Что произойдет через секунду? Что ей...

— Ай блять!!! — взвизгнул я, споткнувшись о что-то больше и с силой плюхнулся лицом в сугроб.

Мысли о всякой хероте и конце света ушли, оставив меня отплевываться от снега.

Кое как выматерившись и поднявшись на ноги, я решил посмотреть о что же такое мне довелось споткнутся. Как выяснилось, мне в снегу лежала какая-то непонятная, то ли чугунная, то ли стальная пластина примерно в полметра длинной. Отрыв и осмотрев её, я не обнаружил ничего интересного, кроме многочисленных вмятин и пары пробоин размером с теннисный мяч. Хмыкнув и отбросив пластину в сторону, я молча закурил. И почему мне постоянно везет на всякую херню? Вечно обо всё спотыкаюсь, или в говно влипаю. Как в прямом, так и в переносном смысле… Пора бы уже научится смотреть себе под ноги.

Затянувшись и оглядевшись на местности я понял что поляна уже закончилась и начинаются мои “любимые” сопки. Правда, теперь они меня мало волновали. В сотне метрах от меня, из снега торчало что-то продолговатое. Быстрым темпом преодолев расстояние, я понял что это точно такая же пластина, как и первая.

Самолет тут что ли разбился? — тихо сказал я, затягиваясь сигаретой.

Хотя, какие тут нахрен самолеты? У лошадей ничего технологичней собственных хуёв еще не придумано, а мне самолеты мерещатся… Впрочем, я ведь уже не в Эквестрии, так что и лошадей тут может не водится. Блин, надеюсь что вместо лошадей мне не встретятся какие нибудь разумные медведи или что-то в этом духе. Не охота менять шило на мыло, тем более что в Пониляндии хотя бы тепло было. Ну, раньше было.

От мыслей меня отвлекла вереница странных следов на снегу не в далеке.

— Хуита какая-то… — фыркнул я, разглядывая странные отметины на снегу.

Мало того что начались будто из неоткуда, да еще и выглядят хер пойми как. Будто птица какая приземлялась. Правда птиц с четырьмя лапами и с тремя пальцами на каждой, я что-то не припомню…

Неуверенно помявшись на месте и поглядев в начинающееся метров через двести редколесье, в которое уходили эти непонятные следы. Выкинув бычок в сторону и перевесив автомат по-удобнее, я пошел за отметинами, внимательно оглядываясь по сторонам.

Не то чтобы мне так сильно хотелось познакомится с владельцем этих самых следов, но это лучше чем тупо брести вперед, пока не упадешь. Уж лучше я найду тут какую нибудь страшную буку, всё же хоть что-то. Её хотя бы замочить можно будет, в отличие от этого долбаного снега…

Дойдя до первых деревьев, я всё же не выдержал и снял Калашников с плеча и, остановившись, примкнул магазин. Одной рукой стрелять конечно не очень-то получится, но зажать магазин в левом локте, то можно будет компенсировать отдачу.

У нас так спецы так учились, чтобы перед броском гранаты, которая уже зажата в левой руке, поливать противника огнем, не давая высунутся.

Правда из меня спецназовец как из говна лопата, но уж лучше так, чем с Кольтом — хоть какая-то огневая мощь.

Пройдя по следам еще с сотню метров, я вышел на небольшую просеку и обнаружил того, кому эти самые следы принадлежали. Хотя, правильнее бы сказать “чему” принадлежали.

В снегу, завалившись на борт, лежал небольшой, трехметровый танк с обильно разбросанными по ближайшим сугробам сегментами брони и обломками микросхем.

Помимо малого размера, у танка было еще одна странность — четыре паукообразных ноги взамен гусениц и три лыжни посередине. Причем две лыжни из них были раздолбаны в край, что навело меня на мысль, что именно их останки я принял за останки разбившегося самолета.

Сплюнув и переведя переключатель огня в нижнее положение и осторожно приблизился к стальному чудищу. Красовавшийся сбоку от маленькой башенки красный флаг с серпом и молотом и надпись “Лепесток” не оставляли мне сомнений, в том, кто соорудил эту хренотень.

— Лепесток блять… Ну кто такую ебалу “Лепестком” назвать может!? Охуеть можно… — фыркнул я, попутно легонько пиная монстра по днищу.

Правда мой веселый настрой улетучился, едва я услышал чей-то очень тихий голос из-под заваленного танка. Едва не наделав в штаны с испугу, я медленно поднял автомат и аккуратно обошел завалившуюся махину.

— Ну нихуя себе! — воскликнул я, увидев знакомую и уже порядком подмерзшую морду подполковника.

Судя по тому, что на меня уставилась лишь верхняя часть его туловища, ноги у него были плотно зажаты под тушей “Лепестка”. Это сколько он тут лежит, что броня аж инеем покрылась?

Заметив что он пристально смотрит мне в глаза, словно ожидая каких-то действий, я неуверенно проговорил:

— Здравия желаю, товарищ полковник.

Правда вместо того чтобы поздороватся в ответ, Тараконов лишь протяжно выдохнул и накрыл лицо ладонью.

— Ну охуеть теперь… — еле слышно проворчал он, качая головой.

15

15

“Который час?” — возник в его мозгу ленивый вопрос.

На лицо пушистыми легкими хлопьями падали малочисленные снежинки, но человека это совсем не смущало. Уставившись широко открытыми глазами в небо, затянутое грязно-серыми облаками, он тщетно пытался заставить себя сконцентрироваться хоть на чем нибудь.

Приложив ощутимые усилия, мужчина смог приподнять голову от снега и взглянуть на свои ноги. Вся нижняя часть тела подполковника была придавлена останками некогда грозной боевой машины. Но сконцентрироваться на боли никак не выходило.

Боли не было. Вообще ничего не было. Словно всё, что находилось ниже пояса растворилось в небытие.
“Что-то мне всё это напоминает...” — подумал офицер, вспоминая свою срочную службу, что прошла среди далеких и отнюдь не приветливых гор.

Правда тогда у него была какая-то цель. У него был стимул бороться за свою жизнь. Еще оставалась надежда на что-то лучшее, чем смерть на богом забытой и никому не нужной высоте.
“А теперь?” — всплыл в голове еще один вопрос.

Сейчас Тараканов уже не знал ради чего ему бороться. Всю свою никому не интересную жизнь он куда-то бежал, куда-то стрелял, где-то служил. А теперь нет уже никаких войн. Нет больше ни враждующих стран, ни их символов. Старый мир умер, подарив жизнь новому, но оставив после себя рудимент в виде старого и никому не нужного офицера. К войне нельзя привыкнуть, кто бы чего не говорил. Войну можно лишь принять такой, какая она есть. В первые месяцы службы, рядовой Тараканов с ужасом наблюдал за тем, как его старшие товарищи спокойно расстреливают или допрашивают душманов и всех, кто на них походил. Но через год он уже сам, с завидным упорством, добивал раненных и расстреливал пленных, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Но два года — недостаточный срок, чтобы полностью сломать человека и заставить его полюбить войну.

Что в самом бойце, что в его сослуживцах еще оставались моральные принципы, широко применяемые в мирной жизни. В то время все солдаты верили, что они такие же, какие и были раньше. Они с завидным упорством находили оправдания собственным действиям и своей жажде крови. Глядя на истерзанные трупы бойцов, которым не посчастливилось умереть сразу и оказаться в плену, солдаты считали, что они всего лишь платят врагам той же монетой. Душманы накачивают молодых парней героином и аккуратно сдирают с них кожу, чтобы жертва не умерла сразу, а только потом, когда действие дурмана пройдет, оставляя человека корчится в агонии? Отлично! “Мы тоже не лыком шиты!” — думают воины-интернационалисты и без всяких зазрений совести расстреливают в ближайшем кишлаке подозрительных афганцев, после чего разносят сам кишлак авиационными бомбами.

По молодости Тараканов считал, что он просто подчиняется приказам. Потом — что он мстит за павших товарищей. И только когда, будучи капитаном, он вернулся домой после очередной командировки в Чечню, Виталий перестал обманывать себя.

Ему нравилась война. Ничто больше не могло заставить его чувствовать себя живым. Ни женщины, ни алкоголь, ни наркотики — ничто не делало его более счастливым, чем вид только что убитого врага. Только зашкаливающий адреналин и ощущения холодной стали давали ему чувство, что он живет. Сидя в своей пустой квартире он не знал, к чему стремится

Он не мог ответить чего хочет. Он не видел цели.

Но стоило ему сжать рукоять автомата, услышать далекую канонаду минометов, почувствовать как совсем рядом свистят пули — Тараканов вновь ощущал себя живым. Он видел свою цель, он знал чего хочет. В бою всё просто — либо ты выживешь, либо погибнешь и никаких полумер. Вновь появлялся стимул жить дальше. Вера в то, что если он выживет, если вернется домой, то его ждет лучшая участь.

Но бои заканчивались, войны прекращались, а в квартире было всё так же пусто и тоскливо. Мысль о том, что он возьмет наградной пистолет и пойдет в ближайший наркопритон, темный переулок или хотя бы в отделение милиции посещала Тараканова всё чаще. И если бы не войны, что начинались с завидной регулярностью, то подполковник из прославленного ветерана превратился бы в обыкновенного психопата, убивающего людей, только из-за того, что он не знает, чем заняться.
“Может уже хватит?” — тихо спросил сам себя раненный офицер, спокойно наблюдая как на него, кружась и петляя, падают редкие снежинки.

Офицер устало вздохнул и попытался дотянутся рукой до пистолета, что лежал в набедренной кобуре. Но тяжелый каркас шагающего танка слишком плотно прижимал подполковника к земле, не давая ни достать до кобуры, ни дотянутся до тяжелого пулемета, лежащего в паре метров позади.

Мысль о том, что человек убивший столько людей и имеющий колоссальный опыт военных действий оказался не способен даже застрелится — вызвала у Виталия короткий смешок.

Присоединяясь к этому сброду религиозных фанатиков и сумасшедших мутантов, Тараканов не думал, что окажется в подобном положении. Он вообще ни о чем не думал. Старый мир пропал, но подполковник остался. И его жажда убийства тоже. Он не спрашивал ничего, когда Рональд попросил его о помощи. Виталий вообще ничего не спрашивал. Ему предложили войну — он согласился. Всё. Чем говорящие животные хуже людей? Можно повоевать и с ними. И Тараканова совершенно не волновало, что все эти ненормальные мутанты считают его чуть ли не мессией, что своим появлением откроет новую страницу истории. Офицер не собирался ничего открывать или создавать. Наоборот, он хотел завершить всё это. Свою жизнь, свою бесконечную войну, которую невозможно выиграть, своё существование. Но просто выстрелить себе в голову он не мог. Нельзя умирать просто так: нужно умирать ради чего-то. Иначе вся жизнь, вся боль и все пройденные испытания окажутся абсолютно бессмысленными. Поэтому, когда выяснилось, что весь мир зависит от климатических комплексов, которые искусственно поддерживают жизнь на планете, Виталий отчетливо разглядел свою цель. Уничтожая целый город, наполненный разумными существами и отправляя молодого лейтенантика на верную смерть, подполковник даже не пытался найти себе оправдания. Ему просто хотелось убить себя, но не просто так, а забрав с собой весь мир. В какой-то мере это можно было назвать даже правильным. Если планета принадлежала человечеству, которого не стало, то какой смысл уступать её другим? Если не людям, так лучше вообще никому.

Впрочем, скорее всего это было лишь не осознанным оправданием того, что Тараканову просто банально нечего делать.

Из размышлений, офицера вырвал чей-то смутно знакомый голос:

— Лепесток блять… Ну кто такую ебалу «Лепестком» назвать может?! Охуеть можно…

Чуть напрягшись, Виталий с трудом смог вспомнить кому принадлежит этот голос.
“Ну почему именно он!? Почему именно этот дебил!?” — с тоской подумал подполковник.

Ну нихуя себе… — воскликнул лейтенант, с интересом рассматривая замерзшее лицо Тараканова, но заметив недовольную гримассу последнего, тут же принял строевую стойку:

Здравия желаю товарищ полковник! — сбивчиво пробубнил Лукин, смущенно осматривая уничтоженный танк.

Взглянув на жизнерадостного дурачка, который по жизни мечется из стороны в сторону, не зная чтобы ему еще испортить, подполковник не выдержал.

Ну охуеть теперь. — прохрипел он прикрывая глаза ладонью, словно появление Лукина это всего лишь наваждение, которое пропадет, если на него не смотреть.

16

16

Ебанутый… — буркнул я себе под нос, с трудом превозмогая еще один сугроб на подступе к очередной сопке.

Всегда знал что все старшие офицеры ёбнутые на голову. Вот на всю долбаную башку! Это ж надо, а? Фильмов пересмотрел что-ли, или просто дурак? Тоже мне, герой-любовник.
“Вдвоём всё равно не дойдем, а задачу выполнить надо”, — передразнил я Тараканова.

Ага, знаем, проходили. Что-то типа: “Брось, командир, всё равно не дотащишь”. Блин, вроде бы взрослый мужик, а такой чушью мается. Хотя… Что это я в самом деле?

Что тут странного-то? Ему — заебись, он поваляется под этим “Лепестком”, да поплетется обратно к своему кораблю, самолету, космическому шатлу, или на чем он сюда доехал? А мне вот еще семьдесят километров по такому-то дерьму шататься... Точно же! Вот же таракан хитрый. Я, значит, всю грязную работу сделаю, а он всё равно в героях будет! Типа, не пожалел живота своего, эпично превозмог трудности и всё в таком же духе...

Вот же гондон, а!?

А ладно, похуй… — выдохнул я, останавливаясь, и доставая из кармана пачку сигарет.

В армии так всегда. Задницы надрывают низшие чины, а наградные часы и премии получают начальники. Так что чего удивляться?

Хорошо, хоть дорогу показал, и на пальцах объяснил как идти. А то я сам хрен понял. Карта мелкая. Интересно, откуда он так хорошо маршрут знает? Будто был тут уже… Хотя, по ориентированию на местности у меня всегда хуёво было.

Уж не знаю, то ли моя дрянная физическая форма подводит, то ли пятнадцать лет курения дают о себе знать, но дыхалка меня стабильно подводила на каждом пройденном километре. Приходилось спешно искать место, на которое можно пристроить свою отмерзшую задницу или падать прямо в ближайший сугроб.

Бляха-муха, если мне всё же удастся отсюда выбраться и попасть обратно в этот Понилэнд, то пневмония и застуженные почки — это самое лучшее на что можно надеяться. Знал бы, что придется несколько суток топать по заснеженным лесам, да сопкам, — не бегал бы от физических занятий на службе. Хотя, кого я обманываю?

Все “спортивные праздники” и прочие попытки замордовать личный состав я всегда старался гарантированно просирать. Ну, заболеть там, или в патруль заступить. Всё что угодно, лишь бы не бесплатные физические упражнения.

На службе тебя и так ебут, что разве кефир из задницы не льётся. И на технике состав обучать, и на полевых с бойцами заниматься, и еще в казарме особо обозревших дедов гонять приходится. Поэтому любое добровольное занятие спортом мной, да и большей частью личного состава, воспринималось не иначе, как публичный онанизм. А спортивные костюмчики, кроссовки, гантельки и тому подобная хрень считалась чем-то вроде сексуальных игрушек для гомосексуалистов-показушников.

Логика простая: редко когда доводится побегать налегке. Автомат, бронежилет и вещмешок — это как минимум. А то и “Арбалет” сунуть могут: мол он же в чемоданы укладывается, а значит переносной…

Армейские берцы — это вообще отдельная песня — есть нечто тяжелое, жесткое и очень трудноубиваемое. В них можно лазать по любым говнам: будь то горы, болота, речной ил или еще какая херня, и ничего с этими берцами не случится. Разве что с мылом отмывать придется. Они внесезонные и всепогодные, да и если двинуть кому носком по голени, то смачная гематома и больничный режим пострадавшему гарантированны.

Но и за подобную универсальность приходится расплачиваться стертыми до кости мозолями и немалым весом. Пробежать пару-тройку километров по пересеченной местности в берцах это примерно то же самое, что поучаствовать в обычном “гражданском ” марафоне километров на сорок. Разве что гражданским не приходилось потом отстирывать свою одежду от болотной тины или выковыривать колючки из задницы.

Поэтому неудивительно, что спортсмены и культуристы, рискнувшие показаться на территории военного городка в своих чистеньких костюмчиках, стабильно огребали пиздюлей как от простых солдат, так и от их командиров. Прецеденты случались с завидной регулярностью, но, благодаря связям комбрига, прокуратура стабильно клала известный орган, предпочитая заниматься более насущными делами, вроде хищения боеприпасов или неуставными взаимоотношениями.

Как же меня всё заебало… — простонал я, в очередной раз открывая задницу от ствола поваленного дерева, и устремляясь дальше в поход.

Знал бы, захватил с собой лыжи, или даже водки. Хоть не так скучно было бы идти.

Я так понял, он уже не вернется. Наверное… — задумчиво протянул Кабанов, старательно не замечая дергающуюся под его огромными ладонями Сэйли.

Кобылка явно не пребывала в восторге от того, что ей приходится уже целый час сидеть на одном месте, позволяя здоровенному рыжему чудищу творить со своей белоснежной гривой всякие непотребства. И только обещание получить в награду аж целый торт со сливками в личное, ни с кем не разделенное употребление, заставляло кобылку стойко переносить все тяготы и невзгоды парикмахерских извращений капрала.

Если бы… — печально вздохнул Пугачев и, отхлебнув чаю из “лейтенантской” чашки, повернулся к своему товарищу, который уже полчаса возился с буфетом.

Он постоянно возвращается. Карлсон, мать его… — добавил Сергей и, чуть промедлив, переключился на Алексея.

Ну что у тебя там?

Да пиздец! Три амбарных замка на петлях и еще один на цепи… Его походу маленьким роняли. Очень часто и очень старательно… — пропыхтел Скоков, тщетно пытаясь вскрыть заколкой хоть один из навешенных замков.

Пугачев, в очередной раз вздохнув и приложившись к чашке, мучительно спросил:

Может, всё-таки выломать?

Может и выломать. Только без меня. Может он туда растяжку поставил, или еще какую херню. С этого мудака станется… А, ладно, похуй, — отозвался рядовой, отложив последнюю неповрежденную заколку, и буркнув “Я сейчас”, вышел с кухни.

С уходом главного взломщика в помещении воцарилась какая-то гнетущая тишина, изредка прерываемая тихим писком Сэйли, в моменты когда младший сержант случайно выдергивал очередной кусок её многострадальной гривы.

А ты чего здесь? — закуривая, обратился Пугачев к ефрейтору, всё это время молча сидящему в углу кухни напротив окна.

Живу, кажется, — вяло отшутился Лисин, задумчиво крутя в руках пустую бутылку из-под морковного сока.

Да ты что... Чего не у своей училки-то? У неё голова болит, или всё, завяли помидоры? — ехидно добавил рядовой, довольный тем, что ему опять удалось пройтись по странным сексуальным пристрастиям сослуживца.

А ты почему здесь сидишь, а не на ферме с лестниц падаешь? — перешел ефрейтор в контрнаступление.

Пугачев лишь неуверенно дёрнул плечами, и еще раз взглянув на мрачного сослуживца, вернулся к своему чаю.

У меня такое чувство, что это конец, — тихо, словно сам себе произнес Лисин, продолжая глядеть в окно на заснеженный ночной Понивилль.

Чей конец? — с улыбкой поинтересовался Сергей, не оборачиваясь на товарища.

Но не успел ефрейтор ответить, как на кухне появился рядовой Скоков с автоматом наперевес. Не говоря ни слова, рядовой перехватил Калашников за цевье и, приблизившись к буфету, принялся колотить прикладом по деревянным дверцам.

Твою мать, лом найти не мог!? — раздраженно гаркнул Пугачев, стараясь перекричать звук ударов автомата.

Но Скокова мало волновали жалобы сослуживца. Перед ним стоял запертый буфет, полный самых разных алкогольных радостей. И добраться до “горячительных напитков” для рядового было делом чести. Вернее, его собственных представлений о чести.

Я надеюсь, он хотя бы автомат разрядил… — не отвлекаясь на шумных товарищей, пробубнил себе под нос Кабанов.

Правда последовавший через секунду грохот выстрела, недвусмысленно намекнул капралу, что его надежды не оправдались.

Ух ёпт… — выдохнул рядовой, испуганно отбросив автомат в сторону.

Скоков, мать твою… — тихо прошипел Пугачев, медленно вставая из-за стола, и стряхивая с себя осколки “лейтенантской” чашки.

Ты, блять, Маня такая, когда-нибудь в патронник смотреть будешь!? Ты меня рикошетом чуть не угробил, обморок ебучий! Я же тебя без вазелина выёбу! — продолжал шипеть Пугачев, медленно приближаясь к несостоявшемуся убийце.

От участия в анальной оргии в расположении взвода “снайпера” спасло, кажется, само провидение. С грохотом отвалившаяся дверца буфета обнажила за собой стройные ряды бутылок и склянок, наполненные, судя по этикеткам, весьма интересными жидкостями.

Увидев всё это великолепие Пугачев, мгновенно смягчившись, отказался от своих планов на задницу товарища и, быстро приблизившись к буфету, откупорил первую попавшуюся бутыль с абрикосовым вином.

Че стоишь!? Тащи стаканы, самострельщик хренов… — буркнул Сергей напуганному другу.

Оторвавшись от созерцания зимнего вечера за окном, Лисин оглядел родную кухню.

Кабанов, воображающий себя модным визажистом. Стойко переносящая все надругательства Сэйли, которую, в погоне за кремовым тортом, не смог напугать даже рикошет в полуметре от собственного носа. Скоков и Пугачевым, с нездоровым блеском в глазах разливающие вино по стаканам, и брошенный на пол автомат с примкнутым магазином.

А потом мы еще искренне удивляемся — почему это местные нас за долбоёбов держат… — пробубнил себе под нос ефрейтор, и поднявшись со стула, пошел относить Калашников обратно в оружейную комнату.

17

17

Куда идем мы с Пятачком — большой-большой… Пиздец… — выдохнул я, останавливаясь на месте, и сходу заваливаясь спиной прямо в снег.

Сколько часов уже топаю? Сколько песен уже спел? Сколько сигарет скурил? А не похуй ли!? Как же меня всё задолбало...

С минуту повалявшись в сугробе с закрытыми глазами и задранными к верху ногами, я лениво закурил и открыл глаза. Вокруг всё так же была ночная зимняя опушка, и росший по сторонам заснеженный лес. Но мне не было дела до того, что было слева или справа, или даже сзади.

Хорошо-о-о… — расслабленно протянул я, выпуская тонкие колечки дыма, и созерцая звездное небо.

Даже не небо, а всю долбанную галактику. Хаотично рассеянные скопления звезд, переплетающиеся в самых безумных и непредсказуемых узорах. Туманности всех цветов и оттенков, которые я даже не мог описать, настолько они были непривычно яркие и насыщенные. И всё это великолепие закручено в бесконечный водоворот, кружащийся где-то на просторах вселенной.

Сейчас мне было абсолютно фиолетово всё, что было раньше и все, что будет дальше. Сейчас я молча курил и глядел в бескрайнюю бездну, холодную и безразличную, но такую яркую и завораживающую, что ей можно было любоваться бесконечно.

Как и всякий столичный житель, с детства росший в городе и не представлявший, что на ночном небе может быть видно больше пары десятков тусклых звездочек, я отчетливо помню, как первый раз в жизни увидел по-настоящему ночное небо.

Уже на последнем курсе училища, нас за каким-то хреном решили вывезти на дальний полигон и подержать там с месяцок на “окопном” положении. Ничем, кроме разбития палаток, охраны станций от белок и беготни в ближайшую деревню за самогоном, мы почти не занимались.

Так и забылся бы этот полевой выход, как очередная блажь командования, если бы меня не приставили в охрану нашей колонны техники взамен проштрафившегося курсанта.

Небо с самого нашего выхода с территории училища было плотно затянуто тучами, так что ни о каком солнце или звездах и думать не приходилось. Честно попинав весь день баклуши, и дождавшись пока дежурный уйдет на ночь в свою палатку, я попытался завалится дрыхнуть на ближайшую “Мотолыгу” в надежде, что мне приснится какая-нибудь симпатичная и очень распутная бабенция. Забравшись на чехол от антенны и устроившись в нем, словно в гамаке, я безо всякого стеснения вырубился. Правда, не надолго. Не знаю, сколько мне удалось проспать до появления дежурного: может час, может три... Неважно. Нахватав заслуженных поджопников и насладившись анальной терапией, я молча помахал вслед удаляющемуся офицеру и, пристроившись на пеньке, закурил. И черт меня дернул посмотреть наверх…

Пока я дрых без задних ног, небо успело полностью прояснится, обнажая за собой такое количество звезд, что у меня голова кругом пошла. Так и сидел, тупо задрав голову вверх, позабыв даже подобрать отвисшую челюсть, и только когда истлевший бычок обжег мне пальцы, я смог оторваться от любования этим чудом. Как говорят, “если долго вглядываться в бездну, то бездна начнет вглядываться в тебя”... И примерно это я и ощущал. Нет, мне к тому времени уже много раз доводилось видеть подобный вид на картинках и фотографиях, но это было совершенно иное. Примерно как дешевая порнуха на фоне оргии с сотней горячих студенток, если не больше…

Видеть и ощущать у себя над головой огромную, нет, ОГРОМЕННУЮ бездну, наполненную и взаправду бесконечным количеством звезд — это непередаваемое ощущение. На этом фоне забываешь дышать или хоть как-то осознавать себя. Перед чем-то столь великим и гигантским ощущаешь себя даже не тараканом, а маленькой частью никому ненужной песчинки на бескрайнем пляже.

Тогда я так и просидел ровно до тех пор, пока дежурный вновь не заявился на огонек, и не устроил мне внеочередной сеанс анальной терапии.

И даже сейчас, валяясь в холодном сугробе у черта на куличиках, я не чувствовал себя несчастным. Наоборот, на фоне бесконечности мне было на удивление спокойно и хорошо. Здорово, когда есть что-то вечное в этом постоянно изменяющемся мире.

Вот взять даже эту самую Луну. На планете произошла ядерная война и наступил ледниковый период, погибли все существа (разумные и не очень), а Луна как болталась на орбите, так и болтается. И ничего ей не станется, ей плевать кто живет на Земле. Динозавры там, люди или лошади говорящие, не важно…

Впрочем, если сильно заморачиваться по этому поводу, то можно и башкой тронуться.

Так что я предпочел повалятся в снегу еще с десяток минут и пойти дальше. Если утром меня и цель разделяло семьдесят километров, то сейчас… Блин, понятия не имею сколько. Если я плетусь по этому снегу со скоростью улитки и устраиваю привал чуть ли не каждый километр, то мне еще идти и идти...

А вот если сержант и тот минотавр из приёмной? — лукавым голосом поинтересовалась принцесса у своего секретаря, сидящего за столом возле трона.

Сержант, ваша светлость… — почти не скрывая раздражения, сквозь зубы прошипела Сивира, стараясь сосредоточится на отчетах.

Ну да, в принципе это было очевидно. Чтобы еще придумать… — протянула Луна, снова погружаясь в раздумья.

Лейтенант лишь печально выдохнула и встряхнув головой, взялась за деревянные счеты, стоящие на столе. Составление правительственных указов, сверка отчетов и всё, чем даже и не думала заниматься принцесса, лежало именно на Сивире.

Личный секретарь правительницы Эквестрии целыми днями только и занималась, что делала за принцессу всю работу её работу. В то время как сама благородная особа только и делала, что читала детские приключенческие книжки, да приставала к своим подчиненным со всякими дурацкими вопросами.

Шайнинг Армор или тот толстый садовник, как его? Ну, он еще постоянно на кухне ошивался! — нервно постукивая копытом по поручню трона, вспоминала принцесса.

Болд Шинни, ваша мудрость… — с явной издевкой отозвалась офицер, откладывая счеты и берясь за перо.

Да-да, точно. Ну так кто из них?
“Она когда нибудь заткнется или как!?” едва ли не в слух подумала кобылка, изо всех сил стараясь быстро выбрать одного из двух и не напортачить с цифрами.

Болд. — наконец ответила Сивира, внутренне съежившиь при воспоминаниях о толстой и лощенной морде садовника.

Правда? Не ожидала… А почему не капитан? — с улыбкой пропела Луна, уже предчувствуя что наткнулась на что-то личное, а потому крайне интересное.
“Вот же прицепилась... ” — горько усмехнулась лейтенант, спешно обрабатывая в голове варианты ответов. Рассказывать благородной особе, об своих давних отношениях с капитаном королевской стражи, лейтенанту совершенно не хотелось.

Он гей. — без особых эмоций соврала Сивира, внимательно изучая доклад техников о состоянии теплотрасс под Кантерлотом.

Раздавшийся сдавленный смешок и последовавшее за ним изумление, известило серую пони о успехе своей лжи.

Ладно, хорошо, а как насчет… О, тебе понравится! Сержант Харлот или этот твой… Ну, который на корабле недавно уплыл. Ну вы с ним еще роман крутили. Постоянно забываю его имя… — расстроенно добавила принцесса старательно морща лоб.

Никаких “моих” не знаю. — резко огрызнулась Сивира, стараясь как можно наглядней показать, что не собирается поднимать эту тему.

Шпукин? Редискин? Пукин? — усиленно расчесывая затылок, бормотала Луна, не обратив никакого внимания на реакцию своего секретаря.

Лукин он. И это не имя, а фамилия. — наконец не выдержала офицер и отчаянно вздохнула.
“Только этого мне не хватало.” раздраженно вздохнула она, уже представляя себе, какой допрос её ожидает.

О, точно. А я про себя называла его “верблюдом”. Пьет в два горла, и весь дворец тогда заплевал. — пояснила правительница и тут же искренне рассмеялась собственной шутке.

Причем, совершенно не смущаясь, что смеется она почему-то одна.

Ну так кого бы выбрала? — всё еще посмеиваясь, напомнила кобылка свой вопрос.

Сивира отложила отчет и устала закрыло морду копытами, стараясь сдержать свой позыв немедленно скинуть принцессу в ближайшую навозную кучу. Подобного обращения августейшая особа точно не одобрила бы.

Но и рассказывать ей о собственной личной жизни лейтенанту совершенно не хотелось.

Харлот. — как можно спокойней ответила она, возвращаясь к бумагам.

Вот как? — удивилась правительница.

А мне казалось что между вами с Лукиным уже давно что-то есть… — лукаво добавила она, упирая на последнюю часть фразы.
“Ёбанная лошадь...” вспомнила Сивира одну из любимых фраз одного своего знакомого.

Офицеру с самого начала не понравилась эта игра — “выбери себе жеребца”, но сейчас она не нравилась ей особенно сильно. Отвечать своей начальнице на вопрос, на который кобылка и сама себе ответить не могла, было достаточно трудно.

Мышекрылой пони казалось что ответ на вопрос очевиден. Как можно выбирать между заботливым, перспективным, симпатягой-жеребцом и не просыхающим алкоголиком-обезьяной. Да еще вооруженной и очень опасной? Конечно сержант Харлот не был воплощением всех желаний кобылки, но тем не менее был куда более близок к этому, чем Лукин. И даже положение и разница в звании не смутило кобылку, когда сержант пригласил её на выставку современного изобразительного искусства.

Красивые ухаживания, романтичные слова и абсолютная честность Певерта буквально сбила Сивиру с ног. Любая была бы уже вне себя от такого счастья.

Но проблема была в том, что лейтенант оказалась совсем не “любой”. Нет, ей и правда нравился сержант и его вежливая и открытая манера поведения, но всё же дамскому сердцу чего-то не хватало. Может давало о себе знать то, что лейтенант прожила большую часть своей жизни в казарме, или то, что она совершенно не понимала чем различаются постмодерн верблюжьего царства, от абстракционизма зебр.

А может и что-то другое, но во время прогулок со своим новым ухажером, Сивира всё чаще и чаще вспоминала того самого “алкоголики-дегенерата” о котором предпочитала отзываться лишь в негативном ключе.

Никакой романтики, никаких красивых комплиментов, даже прелюдий перед сексом, и тех от Дмитрия нельзя было дождаться. Но от одного его “ну ты это, типа симпатичная. Ну, для лошади, конечно.”, лейтенант чувствовала себя куда более счастливой, чем от длиннющих стихотворений, сочиненных в свою честь. Да и секс в стиле “прицелился и засадил” устраивал её лучше, чем часовые лобызания, с обязательными признаниями в неземной любви. Честность и нежность, это, конечно отлично, но всё же кобылка предпочитала открытость и прямолинейность осадного тарана, с которой Лукин предпочитал решать все вопросы. Возможно, именно эта несгибаемость и баранье упорство несмотря ни на что и не позволяло серой пони выкинуть человека из головы

Вот только признавать, то что ей нравятся дебильные манеры лейтенанта больше чем галантность сержанта, Сивира упорно не желала.

Мне вот тоже нравится когда по-жестче… Правда до тебя мне всё равно далеко. — раздался голос принцессы, вырывая кобылку из раздумий.

Разрешите уточнить, ваша светлость? — едва-ли не уставному спросила Сивира, пытаясь понять откуда на мордочке Луны появилось такое ехидное выражение.

Ну, ты же знаешь что я себе иногда позволяю подглядывать чужие сны… Самую чуточку, но этого хватает. — пояснила владычица ночи, многозначительно подмигнув.
“Твою же мать... ” — пронеслось в голове у Сивиры, когда до неё наконец начало доходить, что принцесса уже давно в курсе её любовных драм.

Бедняжка Харлот… Он до сих пор не знает что его избранница больше предпочитает водку и казарменные койки. — протянула глава государства, замечая как кобылка краснеет всё сильнее.

Ну охуеть теперь… — выдохнула Сивира, не уставая ругать себя за излишне распутные эротические сны.