Город Тысячи Мостов
Глава 09. Все только начинается
В главе используется песенка Twinkle, twinkle, little star за авторством Джэйн Тэйлор в переводе О. Седаковой
Иллюстрация от ANTI_MOZG
По пустынному коридору учебного корпуса шли два пони.
Лунный свет бросал через окна серебристые лучи, в которых блестками вилось немного звездной пыли.
Первым был Блю Сейдж, магистр ордена Ментатов и Старший Библиарий, облаченный в неизменный синий плащ. Второй — тренер Бейн Фаер, ядовито-зеленая грива которой против обыкновения была аккуратно причесана.
Между пони шла неспешная беседа:
— Скажите честно, мэтр, — попросила кобылица. — Вы и вправду собирались высечь малышку?
Маг остался спокоен, хотя увенчанные кисточками уши нервно дернулись от возмущения:
— Луна с Вами, тренер Бейн Фаер. Конечно, нет. Моей целью было ее напугать.
— Вы блестяще справились. Застращали кобылку чуть ли не до мокрого хвоста. Не стыдно?
Невозмутимую морду ментата тронула едва заметная улыбка:
— Не очень. Это для ее же блага.
— А принцесса знала об этом? — продолжила допрос тренер.
К огромному ее облегчению, библиарий кивнул:
— Да. Поэтому и не возражала. Эдиктом Дуархии какого-то лохматого года жеребят запрещено сечь в учебных заведениях. Впрочем, поддерживать мрачные слухи оказалось куда эффективнее показательных экзекуций прошлого.
Двое преподавателей подошли к резной двери, за которой раздавался нехарактерный для занятий шум: возбужденные крики, гул голосов, грохот, свист и прочие признаки творящихся безобразий. Периодически туда вклинивался слегка осипший голосок первой из наказанных нарушительниц дисциплины, Арии Миднайт.
Блю Сейдж и Бейн Фаер переглянулись. У обоих на мордочках читалось некоторое удивление. На их практике столь безответственно ученики первых курсов не вели себя даже в полном отсутствии преподавателей.
В общий фон доносящихся из-за двери звуков вклинился шум сдвигаемой мебели. Раздавшиеся затем грохот и звон свидетельствовали, что что-то только что упало.
— По-моему, они строят баррикады, — проговорил Блю Сейдж пораженно, — у меня такое странное чувство...
— ...Как тогда, перед входом в полную шуршунчиков пещеру на островах Пояса? — закончила за него тренер Бейн Фаер.
— Могла бы и не напоминать, — поморщился от воспоминаний ментат, вызвав довольное хихиканье кобылицы. — Но ты права, мне ровно также не очень хочется туда заходить.
— Давай-давай, — сказала тренер, — скажи уж честно, струхнул. Иди, в конце концов, все мы смертны.
— Теперь я спокоен, — саркастически заметил ментат и толкнул дверь телекинезом.
А еще он очень сильно (и напрасно) надеялся, что хихикающая Бейн Фаер не заметила купол силового поля, на всякий случай окутавшего магистра.
В классе царил полный кавардак.
Несколько парт, поставленных одна на другую, отгораживали два противоположных угла класса, и между этими импровизированными крепостями шел нешуточный бой.
Воздух в классе был наполнен летающими бумажками, тряпками, кусками мела и мелкими предметами школьного обихода, хотя на полу валялись и книги, и седельные сумки, очевидно, не доброшенные маленькими жеребятами до позиций противника.
По классу носилось несколько групп жеребят, сметая на своем пути все, кроме совсем уж тяжелых предметов обстановки, и то один из книжных шкафов лежал у стены фасадом вниз. Отломанная ножка несчастной мебели валялась тут же, рядом.
За учительским столом пряталась Ария Миднайт, видимо, отчаявшаяся навести хоть какое-то подобие порядка, а рядом с ней — пара младших кобылок, тихо хнычущих от страха. Очевидно, самые тихие жеребята из класса.
Двое самых бойких же, вдвоем держа кадку с цветами, на бреющем полете сбросили ее на вражескую «крепость», но не вписались в вираж, и с разбега влепились в книжную полку, вызвав очередной обвал, грохот и последовавший за этим рев.
Как только открылась дверь, туда прилетела увенчанная половой тряпкой швабра, и Блю Сейдж благословил порыв, заставивший его применить защитное заклинание перед входом.
Бейн Фаер инстинктивно пригнулась, спрятавшись за более массивного магистра, а тот, стараясь выглядеть по-прежнему невозмутимо и грозно, вопросил:
— Что здесь происходит?!
Все взгляды одновременно обратились на него, и в классе повисла звенящая тишина, нарушаемая только чьим-то хныканьем, звуком льющейся с подоконника воды из разбитой вазы, а также звоном упавшего на пол настенного светильника, что до того висел на одном оставшемся гвозде.
Ментат обвел тяжелым взглядом притихших жеребят, и по мере того, как все они попали в поле зрения золотистых глаз, мохнатые ушки стыдливо опускались.
В конце концов, временный учитель сама сказала, что разыгрывать в лицах героический рассказ гораздо веселее, чем нудно читать. Так отчего же так сердит мэтр?..
— Немедленно прибрать тут все, — сказал Блю Сейдж, — а потом…
На его спину легло копыто. Он обернулся и встретился глазами с Бейн Фаер, которая смотрела на мэтра выжидательно и укоризненно. Ментат подумал было, что сам назначил Арию провести урок истории. И хотя предполагал провал, то не такой сокрушительный.
— Ладно, — сказал он, — потом можете идти домой.
Когда малышня, еще опасливо оглядываясь на взрослых, что прервали веселую игру-урок, стала постепенно придавать классу более-менее цивилизованный вид, мэтр, наконец, соизволил обратить внимание на сердито хлюпающую носом Арию Миднайт.
— Ну-с, а что ты нам скажешь? — спросил Блю Сейдж, стараясь не улыбнуться при виде этой мордочки.
Ария утерлась копытом и подняла на магистра взгляд золотистых глазищ.
— Надо было предупредить меня, — сказала она. — Эта малышня просто неуправляема! Со звеном я, по крайней мере, уверена, что мои команды будут исполняться…
Она смотрела на взрослых с вызовом, но ее никто не прерывал.
— Продолжай, — подбодрила Бейн Фаер, — хотелось бы послушать твое мнение до конца.
— Ах, до конца? — Ария уперла копыта в бока. — Вот вам до конца. Я хотела сделать урок по-настоящему интересным и не скучным, но все мои усилия пропали зря, когда они разошлись и начали баловаться! Что за жеребят вы мне подсунули, а?
Блю Сейдж заметил:
— Я вот тоже чуть ли не каждый год задаю себе тот же самый вопрос…
Ария сердито уселась на круп, скрестив на груди копытца. Она уже хотела начать придумывать что-то в знак протеста и того, что ее, Арию Миднайт, не так-то просто сломить. Но вдруг ее пронзила чудовищная догадка. Такая, что она даже забыла о своем протесте.
Блю Сейдж заметил, что кобылка судорожно вздохнула и вдруг вскинулась:
— Мэтр! Тренер! Идемте скорее к Мышке!
Она вскочила, и обязательно выскочила бы за дверь, если бы ее не остановила Бейн Фаер, растянув на пути маленькой фестралочки крыло.
— Объясни ты толком, что стряслось, — сказала она.
Ария Миднайт со слезами в голосе крикнула:
— Они ее растерзают!
После чего отпихнула с дороги тонкую преграду и галопом понеслась по коридору к соседней двери, куда часом раньше зашла трясущаяся от страха Грей Маус…
Блю Сейдж не стал спешить следом: пошел медленно, не теряя достоинства.
Когда же он подошел к классу, где вторая из провинившихся должна была провести урок по копытоделию, то его встретила странная тишина, прерываемая лишь мягким голосом Грей Маус:
— …много полезного, спасая пони от утомительного вращения колес вкопытную.
Совсем рядом с входом на полу сидела Ария Миднайт, удивленно открыв рот. А в классе круг из двадцати крайне заинтересованных жеребят сгрудился вокруг Грей Маус, что с увлеченным видом тыкала указкой в школьную доску, где был довольно точно изображена схема работы ветряной мельницы.
А наглядная модель, построенная, похоже, из подручных материалов, спокойно кружила крыльями прямо на подоконнике, подставленная легкому ветерку с улицы.
Блю Сейдж, пройдя мимо остолбеневшей Арии, машинально вернул на место ее отвисшую челюсть, мягко подтолкнув ее телекинезом.
Это вывело звеньевую из ступора:
— Мэтр… как же это… но Мышка же… и я… она…
Ментат не ответил, пройдя дальше, а рядом уселась Бейн Фаер:
— Видишь, сколько скрытого потенциала в твоей подруге. А ты не хотела брать ее под крыло. Помнишь?
Ария закусила губу. Она помнила.
...Мимо строя первокурсников летной школы, лишь год назад еще ходивших в подготовительный класс, ходит тренер Бейнфаер.
Останавливается напротив темной фестралочки, что не выглядит предвкушающей будущие полеты, а скромно смотрящую на собственные копытца, будто там есть что-то интересное.
Тренер бодрым голосом обращается к ней:
— Так, а как тебя зовут?
Малышка прижимает уши и что-то лепечет.
— Что-что? — тренер нависает над оробевшей фестралочкой, которая издает невнятный писк. — Что ты там пищишь как мышка?
В строю раздаются пофыркивания и смешки... а к Грей Маус отныне прилипает это прозвище с легкой подачи вихрастой сорвиголовы, мамой которой является дневная пегасочка...
…А потом Бейн Фаер заставляет непослушную и гордую Арию Миднайт работать с робкой Мышкой.
— Не хочу с этой размазней! — пытается возражать та, кто все время норовит все сделать по-своему.
Грей Маус издает испуганный писк. Она всегда старается избегать общения с бойкими и храбрыми учениками, и вообще не привлекать внимания.
Бейн Фаер только усмехается:
— Ваши темпераменты уравновесят друг друга. Исполнять.
В тот же день на облачной полосе препятствий со специально нагнетаемым ветром Ария кричит Мышке, что изо всех сил старается не отстать от ведущей в паре:
— Я сама справлюсь! Не лезь под копыто!
Она пыхтит, старается, но тщетно: ветер слишком сильный, и легкую кобылку все время сносит с трассы. В конце концов, кто-то протягивает ей копыто помощи, и двойной вес вкупе с усилиями четырех крыльев позволяет преодолеть непроходимый, казалось бы, участок облачной полосы препятствий.
В конце Ария отбрасывает от глаз растрепавшуюся, мокрую от пота челку и сталкивается взглядом с Грей Маус. С опущенными ушками и слабой, едва заметной улыбкой.
Той, на кого теперь всегда может положиться…
Из воспоминаний ее вырвал голос Грей Маус, в котором хотя и не слышалось спокойной уверенности читающей лекцию Лоудстар, но все же первокурсники к ней прислушивались:
— …На сегодня урок окончен. Дома каждый придумайте, для чего еще можно использовать крутящий момент ветряной мельницы.
— Спасибо, мисс Маус, — нестройным хором поблагодарили жеребята.
Пока малыши, бурно обсуждая пройденное и возбужденно хлопая маленькими крылышками, собирали вещи и возвращали на места седельные подушки и наглядные пособия, Блю Сейдж подвел снова притихшую Грей Маус к Арии и Бейн Фаер.
— Полагаю, — сказал он, — что здесь урок также усвоен.
— Да, мэтр, — почти прошептала темная фестралочка, не смея поднять взгляд и подавив желание укрыться крыльями. — Это было ужасненько страшно, следить за таким количеством малышей… А вдруг с ними бы что-то случилось?
Последнюю фразу она буквально пропищала.
— Ага, — усмехнулась Бейн Фаер, — а у меня каждый год сорок таких. Представляешь?
— Д-да…
…Когда все пони направились за Лоудстар, Ария приобняла крылом Мышку, которая, опустив голову, брела по коридору. Казалось, груз ответственности только сейчас свалился на нее, а не наоборот.
Что сказать в качестве ободряющих слов, Ария затруднялась придумать. Да что там, у нее и самой кошки на душе скребли: в конце концов, она сейчас испытывала нечто подобное и даже хуже: гнетущее чувство, что не справилась, и просто невероятное облегчение, что все обошлось.
В классе Лоудстар тоже было тихо. Раздавался только голос ментатки, что-то оживленно рассказывающей.
«Вот уж кто тут в своей тарелке, — подумалось Арии, — но какими-такими ботанскими делами так можно было заинтересовать этих вечных прыгателей?»
Ответ пришел сам собой. На школьной доске, прилепленная магнитами, висела небольшая карта Эквестрии. При этом оставалось довольно много свободного места, где мелом были дочерчены очертания далеких континентов и стран.
Фотографическая память юной волшебницы успела довольно многое запечатлеть с древней карты Лунного пирата. И теперь Лоудстар разыграла козырную карту: рассказала маленьким жеребятам о далеких странах и народах. По крайней мере то, что сама вычитала из многочисленных книг в библиотеке капитана в то время, как одна подруга копалась в механизмах техномагического двигателя «Селены», а друга порхала по вантам и вокруг баллона, вовсю изображала из себя пирата и вообще стала настоящей грозой небес.
От воспоминаний у Арии на душе потеплело. Она с удовольствием осталась бы на борту таинственного корабля, но не бросать же было друзей в незнакомом городе.
Блю Сейдж не стал прерывать урок, и Лоудстар закончила говорить о далекой Зебрике, где местные племена, покинув во время Эры Раздора большую часть городов, теперь свободно кочевали по саванне, как в древние времена: свободные и предоставленные сами себе.
Древние же руины были объявлены священными и запретными местами, и вот уже столетиями заносились песками и зарастали дикими джунглями.
Ария переглянулась с Мышкой. Подруги явно подумали об одном и том же. Сейчас Лоудстар так вдохновленно рассказывала о дальних странах, что ни у кого из малышей не вызывало сомнений: юная ментатка побывала там, за океаном, где по бескрайней саванне скачут свободные табуны зебр. Сбросившие оковы цивилизации, приверженные непоколебимым традициям и обладающие странной магией, что основывается на силе природы и самой сути жизни…
Когда же ментатка закончила урок и, победно оглядев сквозь очки притихших в благоговении жеребят, поинтересовалась впечатлениями.
Ответом ей был восторженный писк множества юных фестралов, а также ворвавшийся в нестройный хор тонкий голос кобылки, которая все время урока висела в воздухе:
— Хочу быть первопролетцем!
Голоса одноклассников подхватили:
— И я! И я! Я тоже!
Ария же почувствовала, как у нее краснеют уши.
«Даже Кудряшка справилась лучше меня, — подумалось ей в попытке старательно прогнать мысли о собственном поиске неправильной кьютимарки. — Если же еще и Ботаник чем-то сумел увлечь малышей, это будет просто дискордовски досадно!»
— …обучают в Высотной школе, — донесся до слуха голос Бейн Фаер, — так зачем давать малышам ложную надежду? Ведь если у жеребенка есть данные для чего-то большего, чем общеобразовательная программа, то неужели ты думаешь, что это проглядели до тебя?
Лоудстар не сдалась:
— Мне тоже все говорили, что моя судьба связана с магией и учебой, а это оказалось вовсе не так! Я считаю, что пони всегда должны следовать за своей мечтой. По крайней мере, пытаться!
— Только не убегая со Старспайра, желательно, — вставил мэтр Блю Сейдж, и мохнатые ушки белогривой кобылки смущенно опустились. — Хотя надо признать, лекция была впечатляющей. Идемте, надо подобрать еще одного нарушителя дисциплины.
…Подходя к последнему классу, Ария с некоторым удовлетворением услышала, как оттуда доносятся громкие голоса. Очевидно, что Найтглоу просто не справился с толпой жеребят и сейчас тщетно пытался призвать малышню к порядку.
Безнадежное дело, как убедилась на собственном опыта Ария Миднайт.
Но от сердца малость отлегло: она не единственная не справилась с заданием.
Хотя и было немного стыдно за это чувство. Совсем немножко.
Когда дверь открылась, развлекающаяся болтовней, метанием бумажек и полетами под потолком малышня малость притихла при виде тренера Бейн Фаер и тяжело ступающего за ней мэтра Академии Ментатов.
Спор у школьной доски, уже перешедший было в банальные пререкания, стих сам собой.
Магистр бросил взгляда на класс, который окончательно погрузился в тишину, и тяжелой походкой подошел к Найтглоу и одному из малышей, взъерошенному и насупившемуся жеребчику, что сидел на крупе, надувшись и скрестив передние ноги на груди.
Найтглоу же, поджав губы, посмотрел на мэтра повлажневшими глазами. Похоже, спор зашел в тупик, и маленький ментат был в шаге от того, чтобы сдаться и разреветься на глазах у малышни.
А ведь так хотелось казаться взрослым учителем!
— У меня три вопроса к тебе, Найтглоу, — сказал мэтр, остановившись в шаге от спорщиков и нависая над ними темной громадой. — Первый: о чем спор?
Найтглоу обвиняюще указал на первокурсника, что сердито топорщил крылышки:
— Он не хочет верить, что маленькие пони рождаются из маминого животика!
— Новых пони приносит принцесса Луна, — авторитетно возразил малыш, — и оставляет их у изголовья маминой кровати в подарок.
— Видите! — воскликнул Найтглоу в полном отчаянии. — Ну глупости же! Я сам заблуждался по этому поводу до недавнего времени!..
Малыш не сдался:
— Слушай больше девчачью болтовню. Много они понимают!
— Да! — раздалось несколько согласных выкриков из класса, а потом ойканье от ответного хода пары кобылок.
— Хорошо, — кивнул ментат, прерывая дальнейшие пререкания, — тогда второй вопрос. Кто его начал?
Жеребенок и юный «учитель» одновременно показали друг на друга, чем вызвали тяжкий вздох ментата.
— Третий вопрос, Найтглоу, — магистр скосил глаза на жеребенка. — Тебе не стыдно?
Маленький ментат как-то весь моментально сник. Он надеялся, что мэтр поддержит его в споре, ведь сопливый первоклашка же неправ!
— Идем, — сказал вместо этого Блю Сейдж, после чего повернулся к классу. — На сегодня урок окончен.
Найтглоу, опустив голову и уши, вышел вслед за магистром. Он чувствовал себя глупо, а еще стыдно было, что все это увидел мэтр Блю Сейдж.
В коридоре, где уже стали постепенно появляться группки жеребят, спешащих по всяческим, несомненно, важным делам, магистр, переглянувшись с Бейн Фаер, осмотрел шеренгу стоящих перед ним нарушителей дисциплины.
Все они выглядели виноватыми и раскаивающимися, но магистр не был бы самим собой, если бы упустил возможно закрепить итоги воспитательного процесса:
— Надеюсь, прошедшие уроки пойдут на пользу не только малышам, но и вам, — сказал он, обводя жеребят взглядом. — И что вы в полной мере осознали груз ответственности, который лежит на преподавателях, которые хотят вам лишь добра.
— Да, мэтр, — нестройным хором отозвались жеребята.
Ария хотела что-то сказать, но вдруг осеклась. Снова прижала уши и отвела взгляд, беспомощно усевшись на круп.
Ее постигла жуткая догадка. Ведь если вдуматься, то у учителей, как выяснилось, каждый год и чуть ли не каждый день был наполнен таким вот балаганом Дискорда на выезде.
«И как они только управляются, — с ужасом подумала звеньевая. — Мы ведь все для них — такая вот мелюзга…»
Ей почему-то совсем теперь не казалось, что Меткосталкеры избежали наказания. Наоборот, звеньевая уже мысленно прикидывала, не стоило ли потерпеть болезненное и унизительное, но совсем недолгое наказание поркой.
А потом со стыдом подумала, что она-то, может, и перенесла бы экзекуцию стойко, а вот остальные…
«Ботаник, Кудряшка-отличница и Мышка-тихоня, — подумалось Арии. — Да они будут потом неделю рыдать по углам. Ну уж нет…»
Она вполуха слушала наставления от мэтра, и когда те кончились, вздохнула с облегчением.
Едва дождавшись, пока ментат и тренер скроются за поворотом, звеньевая окинула взглядом друзей и сказала:
— Ну, что носы повесили? Теперь впереди самое веселое!
Три пары глаз вопросительно уставились на нее, и Ария удивленно подняла брови.
— Вы чего? — спросила она. — Вконец заучились? Мы же недавно получили кьютимарки! А значит, впереди праздник!
На мордочках подруг появились робкие улыбки, а в мокрых от слез глазах — отблески радостного предвкушения.
В конце концов, в компании с друзьями любые трудности кажутся не такими уж большими…
…Кьютисеаньера.
Один самых важных праздников, когда «голокрупое» детство заканчивается, и пони осознает свой дальнейший путь. Но если отбросить торжественность и некоторую ясность судьбы, изменяется в жизни жеребенка немногое. Все также нужно ходить в школу, слушаться родителей, кушать полезную пищу и не попадать в неприятности.
Но серые будни будут потом, а сейчас настало время веселья и поздравлений.
Лоудстар была очень рада, что Ария, наконец, получила свою кьютимарку, и теперь можно было отпраздновать всем вместе. Ведь это так здорово, и даже стоило всех перенесенных мучений.
На кьютисеаньере присутствовала целая толпа жеребят. Сами Меткосталкеры, класс Лоудстар и Найтглоу, звено Арии Миднайт и Мышки, а также их родители, братья и сестры.
Разумеется, в центре внимания были Меткосталкеры. Особенно Ария. Звеньевая, которая теперь всем могла признаться в своем увлечении музыкой, теперь еще и приправляла эти слова рассказом о том, как много можно сделать при помощи волшебных песен древности: прогнать врага, поднять боевой дух, открыть ловушку, а до кучи еще и «одолеть «ботаников».
Лоудстар, которая все это слышала, не обижалась. Ей было слишком хорошо.
Потягивая мятный коктейль, она увидела, что у стола на подушках сидят родители Арии: капитан Лунной гвардии Миднайт Блейд и белоснежная дневная пегаска Шайни Сан.
Ее, по крайней мере, Лоудстар знала уже давно: та работала в библиотеке Ордена Ментатов, а туда Лоудстар, как и все остальные студенты, частенько наведывалась. Да и приходилось уже бывать у подруги в гостях. К слову, когда Шайни Сан сменила на ответственном посту библиотекаря Дэнсинг Лайтс, среди учебных и прочих книг таки воцарился порядок. Дэнсинг Лайтс, конечно, была выдающейся ментаткой, но, увы, в ее возрасте уследить за порядком в библиотеке было уже сложно.
А вот капитана Лунной гвардии Миднайта Блейда Лоудстар еще ни разу не застала дома.
Неподалеку были и родители Мышки: солидного вида кобылица и жеребец, судя по регалиям на плащах и перевязях, из благородных древних родов. У фестрала на голове красовался кожистый драконий гребень: так же, как и волшебный рог ментатов, наследие воздействия магического фона на незащищенные в древности острова.
Лоудстар подумала, что так особо и не узнала ничего о родных скромной подруги, а та и не рассказывала. Но после этого многое вставало на места в поведении Грей Маус: постоянные правила и наставления кого угодно заставят дрожать над каждым своим шагом.
А дальше было разудалое веселье. Лоудстар, вдоволь напрыгавшись и навозившись в коллективных играх, которым вторила музыка мира, со смехом отбросила залепившую глаза белую челку.
Сейчас, в окружении друзей, получив знак своего призвания, она могла с уверенностью сказать, что о большем не смела даже мечтать.
Даже минувшее наказание и грядущие серые будни больше не казались чем-то пугающим, а наоборот, плавно превратились в часть приключения.
Ее взгляд случайно упал на открывающуюся входную дверь, и счастливая улыбка вдруг погасла.
Потому что в здание кафе на Старлайт Сквер, где проходила общая для Меткосталкеров кьютисеаньера, вошли двое взрослых пони, которых юная волшебница совсем не ждала и, в сущности, не очень-то хотела видеть.
Потому что новыми гостями были родители Лоудстар, всяческие контакты с которыми были прерваны с тех пор, как за маленькой ментаткой закрылись ворота Академии.
Белогривая кобылка до сих пор помнила, какой шок испытала в первый раз, когда узнала о своей предстоящей учебе…
— Лоудстар! — разносится по дому-башне мамин голос. — Тебе пришло письмо из Академии!
Пока еще не подозревающая Лоудстар выбегает из комнаты и жадно вчитывается в аккуратные строчки на красиво оформленном бланке.
Красные глазищи поднимаются на стоящих рядом родителей с непониманием и страхом:
— Интернат?!
Родители переглядываются. Уж сколько раз они успели обсудить этот разговор, заранее заготовить исчерпывающие для маленькой ментатки ответы… Но все идет прахом, стоит лишь заглянуть в огромные красные глаза маленькой дочки…
— Мы сможем видеться на каникулах и в свободное время, — наконец, говорит мама, хотя видно, что ей и самой неловко говорить об этом.
Лоудстар вновь вчитывается в аккуратные строчки. Несмотря на свой юный возраст, она уже бегло читает, как взрослая. И успела прочитать массу книг.
Дочитав до какого-то места, она снова переводит взгляд на родителей, и теперь в красных глазах стоит влага:
— От десяти до восемнадцати лет?!
Снова говорит мама:
— Лучшее образование в Старспайре. Впрочем, мы можем подать заявление в школу для одаренных единорогов.
— А это где?
— В Кантерлоте. На поверхности.
Белогривая кобылка начинает плакать. Не выдержав, родители подходят к ней и обнимают крыльями, что только усиливает рыдания. Сейчас маленькая поняша просто ненавидит свой рог, из-за которого, как ей кажется, родители хотят избавиться от нее…
Лоудстар вынырнула из воспоминаний, когда почувствовала, что ее обнимает чье-то крыло.
Подняв глаза, ментатка увидела Грей Маус, что уселась рядом.
— Ты что загрустила? — спросила фестралочка, и Лоудстар поняла, что не в силах вымолвить ни слова.
Из-под потолка плюхнулась Ария, с грохотом приземлившись на круп, чем на мгновение привлекла всеобщее внимание. В том числе и родителей Лоудстар, которые нашли взглядами дочку, но не спешили подходить.
Впрочем, вскоре всеобщее веселье снова захватило присутствующих: жеребята вернулись к играм, немногочисленные взрослые — к своим разговорам или угощению.
За исключением родителей Лоудстар.
— Хей, что за обнимашки без меня?... — выдохнула Ария, но потом обратила внимание на повлажневшие красные глаза. — Кудряшка, тебя что, кто-то обидел?..
Лоудстар вздохнула.
— Там мои родители у входа, — сказала она.
— Так чего же мы сидим?! — воскликнула Ария. — Пошли, познакомишь!..
Она осеклась, перехватив взгляд подруги.
— Нет, — сказала ментатка, — я не знаю, почему они тут, но я не хочу с ними говорить.
— То есть как это... — Ария даже растеряла свою уверенность, как будто перешедшую ученой подруге, — они же родители... они пришли на твой праздник...
— Я их не звала! — резко ответила Лоудстар, так что звеньевая инстинктивно отшатнулась. — Они... они...
В ее голосе послышались злые слезы. Как будто навсегда было иссякшие после поступления в Академию Ментатов, но оставившие на сердечке маленькой волшебницы неизгладимый след.
— Они что? — нетерпеливо переспросила Ария.
Лоудстар, демонстративно усевшись и скрестив на груди копыта, немного совладала с собой и ответила:
— Они бросили меня, понятно? Отдали в интернат, скинули с копыт, просто потому, что я родилась с рогом, а не с крыльями.
— Но разве не всех ментатов должны обучать в Академии? — спросила Грей Маус.
— Меня даже не спросили! — возразила Лоудстар, игнорируя этот вопрос, как и все годы обучения. — Просто поставили перед фактом, что я должна быть волшебницей, лучше всех и все такое...
Ария нахмурилась:
— Хочешь сказать, что ты с тех пор не виделась с родителями?
— Не виделась. И не списывалась.
Грей Маус уточнила:
— Разве в Академию нельзя родителям? А как же выходные, каникулы?..
Лоудстар опустила мордочку и ковырнула пол копытом:
— Родители на первом курсе прилетали в Академию почти каждые выходные. Приносили мне подарки на день рождения, день Согревающего очага и просто так... но я никогда не выходила. Иногда даже пряталась, когда их пускали на территорию. На летние каникулы я просилась в Кантерлот по обмену, и все лето провела в Эквестрии, в Школе для одаренных единорогов. А письма родителей и подарки оставляла нераспечатанными. Когда вернулась с программы по обмену, всю накопившеюся почту я отправила обратно. С тех пор родители перестали прилетать.
Грей Маус прикрыла мордочку копытами и пропищала:
— Лоудстар, это было ужасненько жестоко с твоей стороны!..
Та не подняла взгляда:
— А разве не жестоко было бросить меня подобным образом? Они сами отказались от меня, а потом пытались все вернуть открытками и подарками? Спасибо большое!
В этот раз ее обняли обе подруги сразу. Они не заметили, но веселье вокруг как-то по-тихому сошло на нет, и пони стали собираться вокруг. Пробившийся к друзьям Найтглоу присоединился к обнимашкам, и Лоудстар снова захотелось плакать.
— Я все равно не могу их простить, — сказала она, преодолев желание обвести присутствующих взглядом. — И в том числе поэтому я хочу, как только закончу обучение, навсегда покинуть Старспайр.
Ария Миднайт прижала уши от такого заявления и уже хотела что-то сказать, но в этом время мелодия мира изменилась. Лоудстар вздрогнула: тихие переборы струн звучали очень знакомо.
Лоудстар, сделав над собой усилие, взглянула на родителей.
И действительно, мама, Миракл Твайлайт, тихо пела. Ту самую колыбельную, под которою маленькая Лоудстар засыпала каждое утро вплоть до той ночи, когда родители принесли своей умненькой дочке письмо-приглашение в волшебную школу Старспайра...
— Ты мигай, звезда ночная!
Где ты, кто ты — я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной.
Только солнышко зайдет,
Тьма на землю упадет, -
Ты появишься, сияя.
Так мигай, звезда ночная!
Тот, кто ночь в пути проводит.
Знаю, глаз с тебя не сводит:
Он бы сбился и пропал,
Если б свет твой не сиял.
В темном небе ты не спишь,
Ты в окно ко мне глядишь,
Бодрых глаз не закрываешь,
Видно, солнце поджидаешь.
Эти ясные лучи
Светят путнику в ночи.
Кто ты, где ты — я не знаю,
Но мигай, звезда ночная!
Слова колыбельной еще лились в притихший от музыки мира праздничный зал, когда Лоудстар, хлюпая носом, вырвалась из объятий друзей и бросилась к родителям. Уткнувшись в мамину грудь, белогривая волшебница беспомощно расплакалась, не говоря ни слова, и вскоре почти скрылась под обнявшими ее крыльями самых родных пони на свете.
Ария тихо фыркнула, так, чтобы услышали только Мышка и Найтглоу:
— Пф! А только что говорила, что не хочет их видеть, и тут же сразу к маме... ой!
Она обернулась, чтобы увидеть, как Грей Маус опускает крыло, которым только что слегка хлопнула подругу по вихрастому затылку.
— Балда ты, — вдруг сказала Мышка со вздохом, — она все равно — мама.
Ария, опешив, даже не нашлась, что возразить. Только вновь посмотрела на подругу, которая всхлипывала в объятиях родителей. И хотя мама ментатки прекратила петь, музыка мира все еще звучала четко от нахлынувших на присутствующих пони чувств.
Лоудстар же мочила мамину шею слезами и вспоминала дни в Академии, когда от одиночества и тоски приходилось только тихонечко плакать в подушку. Так, чтобы не услышали спящие одноклассники. И чтобы не выяснилось, что гордая, старательно придающая себе серьезный вид кобылка, все равно скучает по родителям, и нарочно выматывает себя учебой до полного изнеможения, чтобы только не думать об оставленной позади семье...
— Вот интересно, — сказала Ария, продолжая смотреть на трогательную сцену воссоединения, — а откуда родители Кудряшки узнали, что у нее сегодня кьютисеаньера, да еще здесь?
— Это я их позвал, — сказал Найтглоу.
Грей и Ария одновременно оглянулись:
— Ты?!
— Я, — кивнул молодой ментат.
— Но зачем? — спросила Ария. — Ты что, хотел… даже не знаю, что!
Найтглоу посмотрел на обнимающуюся с родителями Лоудстар, вздохнул и сказал:
— В Сталлионграде я услышал, как Звездочка говорила о том, как ненавидит родителей. И мне подумалось, что раз она получила свою кьютимарку, то старые обиды надо оставить в прошлом.
Ария уперла копыта в бока и строго посмотрела на него:
— И ты решил вот так просто за нее решить?
— Знала бы ты, чего мне стоило уговорить их прийти! Они упирались почти час, аргументируя свое нежелание тем, что дочь как будто не желает их видеть!.. Но я же не слепой, и ребята в классе тоже.
— И что же вы, интересно, такого увидели, что ты так уверен? — продолжила напирать звеньевая.
Найтглоу снова вздохнул и поднял взгляд.
— Ну, например, мы слышали, как она плачет по ночам в подушку, — сказал он.
После этих слов все взгляды снова обратились на Лоудстар, которая уже не плакала, а что-то говорила наклонившимся к ней родителям.
— Интересно, о чем это она говорит? — поинтересовалась Ария.
Ответила ей Грей Маус:
— Это же очевидно. Она просит у них прощения.
Ария Миднайт снова повернулась к друзьям.
— Если бы не их примирение, — сказала она, — я бы тебе уши отгрызла за то, что испортил Кудряшке кьютисеаньеру. Но так как все кончилось хорошо, я должна сделать кое-что другое.
Найтглоу, в голове которого пронесся ураган мыслей, закончившийся картиной целующей его Арии, моментально покраснел до кончиков ушей. Если она и вправду на это решится, да еще и при Грей Маус…
— Ты о чем думаешь, Ботаник?! — воскликнула звеньевая, которая это, разумеется, заметила, а Грей Маус тоже покраснела и хихикнула.
— А я это… — замялся маленький ментат, — не то, что ты подумала.
— Да, и что же я подумала? — насела звеньевая, но потом усмехнулась. — Впрочем, не отвечай. Понятно, что у тебя на уме. Так вот, не дождешься. Я хотела сказать, что за доброе дело ты должен быть посвящен в почетные Меткосталкеры.
— А как же Лоудстар? — спросила Грей Маус. — Ее ведь тоже надо спросить…
Ария мотнула головой в сторону воссоединившейся семьи:
— Ей сейчас не до того. Да и потом я сильно сомневаюсь, что она была бы против.
— Спасибо, девочки, — сказал растерявшийся Найтглоу. — Я… я даже не знаю, как вас благодарить…
— Иди и радуйся за свои уши! — Ария показала ему язык. — Лоудстар потом спасибо скажешь. Или она тебе. А может, прибьет.
Найтглоу прижал уши и решил, что стаканчик ягодного пунша сейчас — это отличная мысль.
Грей Маус, проводив его взглядом, вздохнула. Тогда, в подземелье, он так и не успел сказать ей что-то важное. Сейчас же фестралочка совсем стеснялась спросить.
Ее родители тоже были тут. И хотя держались подчеркнуто-строго, им хватило мужества признать перед получившей кьютимарку дочкой свою неправоту. Да и как может быть иначе? Невозможно пойти против судьбы, нереально заставить пони отказаться от своего таланта.
Кто-нибудь сказал бы, что у пони нет свободы выбора. Но талант может быть реализован столь многогранно, что этот аргумент превращается просто в фиговый листок. Особенно если этот талант — обширная область механики, инженерии и точных наук.
Грей Маус чувствовала, как ее сердечко начинает колотиться при мысли о том, сколько пользы она может принести своим талантом. Какие возможности сможет реализовать.
Но для начала следовало сделать еще кое-что.
До ушей темно-серой фестралочки донесся обрывок разговора родителей Арии Миднайт:
— ...ждать нападения даже тут, в безопасности Старспайра, — с улыбкой говорила белая пегасочка, поглаживая своего особенного пони пернатым крылом.
Фестрал что-то угрюмо буркнул в ответ, что Грей Маус не расслышала, но Шайни Сан при этом дала жеребцу легкий подзатыльник крылом и сказала:
— Она приказала тебе отпраздновать кьютисеаньеру твоей дочери. Видимо, по той причине, что просьбу ты бы не послушал. Так что давай, иди и скажи своей непоседе, как ты ею гордишься. Она и так тебя видит два раза в неделю.
Фестрал еще для вида поломался, но все же сделал в сторону Арии Миднайт несколько нерешительных шагов. Та же отбежала чуть в сторону и вдохновенно вещала одноклассникам Лоудстар о приключениях на летающем корабле. Она как раз приступала в рассказе к тому месту, где она «стала пиратом «Селены» и тут же «получила прозвище «Гроза Небес» от восхищенной команды».
Грей Маус заулыбалась. Ей до смерти хотелось сказать, какое НА САМОМ ДЕЛЕ прозвище приклеилось к «грозе небес» с легкой подачи одного попугая, но не хотелось портить праздник.
Не зная о мыслях подруги, Ария Миднайт спокойно закончила рассказ для восхищенных ее крутостью ботаников, после чего откинула от глаз непослушную челку и обвела удивленно-восторженные мордочки маленьких ментатов.
Мысленно поздравив себя с очередной победой, Ария уже вознамерилась было вернуться к какому-нибудь разудалому веселью, но мышкин голос снова привлек ее внимание:
— А тебе тоже не помешало бы с кем-то поговорить по душам.
— О чем ты? — удивилась Ария, обернувшись. — Я же живу с родителями.
Грей Маус ничего не сказала, но продолжила смотреть на звеньевую, и той стало как-то не по себе.
— Ну что? — спросила она, нервно поерзав.
— Я никогда раньше не видела твоего папу, — сказала Грей Маус, — хотя в гостях у тебя иногда засиживаюсь до позднего утра.
— Он поздно приходит со службы, — сказала звеньевая.
— Куда уж позже? В полдень, что ли?
Ария не смутилась:
— Бывает, что и после полудня. А потом улетает, пока я еще сплю. Он же капитан гвардии принцессы, не забывай.
Она старательно наклеила на мордочку важное выражение, в то время как храброе сердечко сжалось. Как и всегда при мыслях об отце, которого ей удавалось увидеть в лучшем случае пару раз в неделю. Как правило, уходящего из дома.
Грей Маус вздохнула:
— Знаешь, несмотря на то, что родители всегда были ко мне очень строги, я все равно их люблю. Они ведь хотят как лучше, верно?
Ария скрестила на груди передние ноги, усевшись на хвост.
— Вот уж дудки, — сказала она, но без прежней уверенности, — я на это не куплюсь. Если папе служба дороже, чем я, то на здоровье. Мама ради меня переехала в Старспайр, хотя ей здесь тяжело, а за защитную сферу вообще не вылететь. А он?
— Он служит нашей принцессе, — заметила подруга, — и наверняка делает все, чтобы вы ни в чем не нуждались…
— Меня этим не купить! — заявила звеньевая и задрала носик. — Я нуждаюсь не в игрушках, а в нем, ясно? А его никогда нет рядом!
Грей Маус улыбнулась:
— Но в сущности... он ведь здесь сейчас.
Ария хотела было уже возразить, но потом ее взгляд упал на родителей.
Белая пегасочка выделялась среди фестралов как луна на ночном небе, а гвардеец-фестрал без своих неизменных доспехов выглядел как будто совсем незнакомо. Ария вдруг подумала, что еще бы немного, и она не смогла бы с уверенностью сказать, что у отца на голове — грива или драконий гребень.
— Пойду, что ли, поболтаю с ним, — сказала Ария, но не удержалась от язвительного замечания, — а то когда еще представится случай!
Мышка проводила подругу взглядом и переглянулась с белой пегаской, которая тоже подтолкнула вперед своего собеседника.
Грей Маус тогда подумалось, что многим просто не обойтись без того, чтобы кто-то другой не указал им очевидные вещи. При этом вспомнилась собственная беспомощность в Сталлионграде, и на темных щечках проступил еле заметный румянец.
Как все же здорово, наконец, не только найти свое призвание, но и вынести из увлекательного, но чего уж там, весьма пугающего приключения, что-то не менее важное, чем кьютимарка!..
…Пока Ария приближалась к массивному жеребцу, которого даже как-то отвыкла видеть без брони, ее уверенность таяла на глазах.
Судя по всему, бесстрашный капитан Миднайт Блейд испытывал сходные чувства. Последнюю пару лет он перекинулся с дочерью хорошо если десятком-других слов, а все остальное время он входил домой, когда слепящее солнце уже висело высоко над Старспайром. И конечно же, малышка уже давно спала в это время.
Они подошли почти вплотную и замерли, не зная, с чего начать.
Миднайт Блейд подумал было, что еще не хватало оробеть перед собственной дочерью, и решился:
— Привет, Ария.
— Привет, пап, — отозвалась кобылка, не подняв взгляда.
— Как дела? — продолжил спрашивать жеребец, чувствую донельзя глупо.
— Все клево.
Повисла пауза, которая вскоре превратилась в затянувшуюся. Отец и дочь одновременно вскинулись, чтобы что-то сказать и тут же замолкли, уступая инициативу.
Арии вдруг сделалось смешно. Лунный гвардеец, офицер, могучий воин, казалось, при встрече с маленьким жеребенком попросту не знал как себя вести. У него был такой смешной и нелепый вид, напоминающий о неуверенных ботаниках — одноклассниках Лоудстар, что звеньевой сделалось просто смешно.
Захихикав, она резким движением прильнула к отцу и, прикрыв глаза, сказала:
— Ты первый.
Огромный фестрал замялся, но все же выдавил:
— Я... очень горжусь тобой, Ария.
— Угу, — Ария потерлась мордочкой о папину ногу, испытывая уже забытое было чувство абсолютной защищенности. — Давай, скажи еще какую-нибудь банальность.
— И я люблю тебя, — серьезно добавил фестрал, ткнувшись мордой во взъерошенную гриву
Ария, у которой с язычка уже рвалась новая колкость, вдруг с писком подпрыгнула и уцепилась за шею жеребца всеми четырьмя ногами.
Могучий фестрал качнулся от неожиданности, но все уже удержался но ногах.
Но Ария не была бы Арией, если бы не предусмотрела и это:
— Куча-мала!!! — завопила она чуть ли не в самое лохматое ухо.
А в следующее мгновение трогательное молчание кьютисеаньеры вновь взорвалось безудержным весельем, когда капитан Миднайт Блейд пал под натиском облепившей его верещащей ребятни...
…Любое веселье раньше или позже подходит к концу, и когда зевающих и объевшихся гостей увели по домам и корпусам учителя, друзья еще какое-то время постояли в дверях кафе, где за одну только ночь произошло столько всего.
Молчание нарушила Грей Маус, которая стояла между Арий и Лоудстар, и высказала вслух то, о чем каждый хотя бы раз за сегодня успел подумать:
— Т-так что же... Раз мы больше не Меткосталкеры, мы больше... — голос ее чуть дрожал от волнения, — не сможем больше дружить?
— Глупости! — тут же возразила Ария. — Кто сказал, что с кьютимаркой заканчиваются приключения?
Найтглоу спросил с улыбкой:
— Так что же, нас ждут новые приключения?
— Обязательно! — тон звеньевой не терпел возражений.
— Что, и даже двадцать лет спустя? — уточнила Лоудстар.
— Хей! — Ария шутливо пихнула подругу в бок. — Гораздо раньше!..
Друзья еще долго так стояли, хихикая и пихаясь, пока над парящими островами медленно поднималось дневное светило.
Здесь, на высоте Старспайра, оно слепило гораздо меньше, когда магический барьер слегка темнел, погружая страну фестралов и ментатов в сумерки. Но все равно свидетельствовало, что маленьким ночным пони скоро пора будет сладко спать.
Перед новой ночью, полной надежд, свершений и очень важных дел…
У крылатых пони, рожденных и выросших в великих парящих городах, таких как Клаудсдейл, Лас-Пегасус или Старспайр, есть традиция назначать свидания на отдельных облаках или парящих островках.
Но сейчас двое солидных пони просто гуляли по набережной, за чугунным ограждением которой начиналась пятнадцатикилометровая бездна, где в белесой дымке медленно плыл зеленый эквестрийский пейзаж. И, несмотря на летнее утро, здесь, на заоблачной высоте, царила вечная прохлада, без магической защитной сферы вообще грозящая превратиться в лютый мороз.
Тренер Бейн Фаер, прижимаясь к боку магистра Блю Сейджа, по-молодому обняла его крылом. Как когда-то в юности.
Вообще, после чудесно проведенной вместе ночи ей хотелось то беситься и прыгать, будто восторженному жеребенку, то, наоборот, забиться под теплый бок ментата, вцепиться в него всеми четырьмя копытами и не отпускать до самого вечера, когда лунное светло вновь ознаменует начало новой ночи.
И то, что наступившее лето избавило всех от необходимости бежать на занятия и тренировки, чтобы донести полезные знания и навыки до подрастающего поколения ночных пони, наполняло сердце Бейн Фаер радостным предвкушением.
Буквально год назад ее ночи во время каникул были заполнены либо бессистемными полетами по островам Пояса в надежде найти хоть что-то интересное, либо тренировками просто от нечего делать, либо вообще сидением дома в компании книг или написанием слезливых рассказов о неразделенной любви. Рассказов, которые строгий тренер потом стыдливо запирала в ящик стола.
Но ночь в компании увлечения молодости, магистра Ордена Ментатов Блю Сейджа, заставили время пролететь в одно мгновение.
Как в юности.
Тренер вздохнула. Если бы кое-кто не был бы таким болваном и не зарылся с головой в пыльные манускрипты, книги и прочую древнюю мышеядь, прикрываясь высшим долгом, не пришлось бы почти десять лет искать, куда бы приткнуться вне работы. Даже пара флиртов с перспективными вроде бы жеребцами не приносили того удовлетворения, по которому Бейн Фаер скучала все эти годы.
А все потому, что Бейн Фаер уже привыкла к тому, что жеребец — умен, начитан, и всегда готов о чем-то рассказать. Настолько интересном, что слушая, теряешь счет времени.
Вороная кобылица, вынырнув из воспоминаний, потерлась о шею ментата, чем прервала очередной монолог о троице подруг, что в этом учебном году доставили так много хлопот как в Летной школе, так и в Академии.
— Бейн, — кашлянул ментат, — ну не на улице же...
— Плевать, — отозвалась кобылица, подавив желание укусить магистра за ухо, — пусть смотрят. Пусть все видят...
— Кхм... ну хорошо, — замялся ментат, после чего продолжил. — Так вот, эта троица поставила Академию просто на грань скандала, и лишь какое-то невероятное везение состояло в том, что...
— Ты можешь хоть на минуту прекратить говорить о работе? — перебила кобылица. — Весь день от тебя только и слышу об этих трех шуршунчиках...
— Почему «шуршунчиках»? — удивился магистр.
— Потому что такие же мелкие, шебутные и доставляют кучу проблем! — рассмеялась тренер. — А сейчас это проблемы их родителей, и хвала Луне. Наконец-то у нас есть время друг на друга.
Ментат и фестралка остановились на одном из пилонов набережной, где открывался чудесный вид на звездное небо, чуть побледневшее от близости восходящего солнца. А еще на Селестиал Филдс, увенчанный величественными башнями Академии и Библиотеки.
— Я что, правда весь день говорю об этих жеребятах? — уточнил ментат, глядя на постепенно гаснущие огни Старспайра.
— Агась, — захихикала Бейн Фаер, — но надо признать, что благодаря им я получила возможность снова тебя расшевелить.
— До сих пор поверить не могу, что эти трое...
Ментат прервался, получив тычок в бок от Бейн Фаер.
— Ну хватит уже, — сказала она. — Каникулы уже пятый день, а ты все не можешь забыть это маленькое происшествие!
— Ничего себе маленькое!.. — возмутился было магистр, но снова был прерван тренером:
— За ухо укушу сейчас.
Означенные уши тут же прижались, словно пытаясь избежать кары.
— Хм... ладно. Больше о них ни слова.
— Точно, ни слова.
Повисла тишина, прерываемая шумом высотного ветра между шпилей города ночных пони. Старспайр тихо плыл над просыпающейся Эквестрией и готовился ко сну. И лишь некоторые ночные пони готовились ответственно бодрствовать весь день...
Бейн Фаер и Блю Сейдж какое-то время постояли молча, глядя на светлеющую внизу землю.
Наконец, фестралка подала голос:
— Блю, я хотела тебе кое-что сказать.
— Хм?
Крыло кобылицы на секунду пропало со спины ментата, после чего перед мордой жеребца появилась иссиня-черная лилия. Ровно в цвет шерсти самой Бейн Фаер.
Цветок окутался сиянием магии мэтра, после чего утвердился в немного растрепавшей от ветра гриве. Этот древний обычай, больше популярный на поверхности, без слов многое говорил о чувствах одной пони к другому.
И принятие цветка означало как минимум заинтересованность партнера в чем-то большем, чем дружеские посиделки после работы или просто в выходной.
— Ты уверена? — спросил тем временем Блю Сейдж. — Мы ведь уже пробовали в молодости...
— Тоже мне, нашелся старичок, — хихикнула кобылица.
Она едва заметно покраснела и шутливо пихнула магистра крупом.
— Ты не ответила, — заметил ментат.
— Знаешь, — проговорила фестралка, — я бы, наверное, сказала что-то такое умное, типа, «если не попробую — никогда не узнаю и никогда себе не прощу». Или какую-нибудь банальную романтическую глупость из мыльной оперы...
Она сделала паузу, и Блю Сейдж не выдержал:
— Но?
Бейн Фаер отбросила от глаз непослушную прядочку ядовито-зеленой гривы и сказала, глядя прямо в глаза магистра:
— Но потом я подумала, что пытаться перещеголять тебя интеллектом — это гарантировано сесть в лужу, поэтому я, пожалуй другое скажу.
— И что же? — на морде ментат появилась выжидательная улыбка.
— Я скажу... Раз уж эта мелюзга дала нам обоим второй шанс, то просто заткнись и поцелуй меня перед тем, как отправиться в мою башню. Потому что сегодня я тебя никуда от себя не отпущу, ясно?
— Более чем, — глухо отозвался ментат, в душе которого словно разлилась теплая волна привязанности.
Наклоняясь вперед, к выжидательно закрывшей дивные оранжевые глаза подруге, он мимоходом лишь заметил, что в такое позднее для ночных обитателей время на набережной уже давно никого нет.
А еще, мимоходом, о том, что скоро обоим понадобятся темные гогглы, потому что дневное светило Селестии уже осветило вершины шпилей парящего города Тысячи Мостов...