Лик пустоты

Новая эпоха, новые слышащие, новые смерти. Всё шло своим чередом, Тенегрив, избавившийся от нежеланных воспоминаний, продолжал свой земной путь, в роли средства передвижения избранного матери ночи. Но, не всё так просто, ведь в деле замешан принц безумия. Прошлое вновь зовёт Даэдра, и зов, ни что иное, как "Тёмное таинство".

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Мэр Другие пони Дискорд

Гайды врут

Школа — весьма паршивое место и время, но даже там порой находится место настоящим чудесам. Прекрасным, удивительным и безжалостным, воспоминания о которых будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь, как бы сильно ты ни пытался от них избавиться.

Твайлайт Спаркл Человеки

Тишина

DJ P0n3 переживает глубокий кризис: постоянный стресс и творческие неудачи, кажется, берут над ней верх и она остаётся один на один с тишиной... Найдёт ли она в себе силы вернуться к жизни? Что ждёт её в будущем - забвение или взрыв?

DJ PON-3

За Горизонтом

Что бывает, когда в простой жизни брата и сестры появляется кто-то, решивший взять всё в свои копыта, игнорируя понятие морали? Что бывает, когда мирная и привычная жизнь насильно обрывается, заменяясь навязанными идеалами других?

Твайлайт Спаркл Пинки Пай Дерпи Хувз Лира ОС - пони Доктор Хувз

Ваше Аликорнейшиство!

После отречения от престола принцессы перебираются в тихое местечко. Теперь они могут воплотить в жизнь все свои самые смелые идеи или просто насладиться заслуженным отдыхом. По крайней мере, так думала Селестия, пока не вышла на улицу...

Принцесса Селестия ОС - пони

Вкус победы

Твайлайт с подружками прорвались в Замок Двух Сестёр, однако Найтмер Мун волнуют вовсе не Элементы и не Вечная Ночь... у неё проблема посерьёзнее.

Твайлайт Спаркл Найтмэр Мун

Doctor Whooves

Попав в очередную передрягу, Доктор обнаруживает себя в неизвестном ему мире, регенерировавшим в пони...

DJ PON-3 Другие пони ОС - пони Доктор Хувз Октавия

Ложный аликорн

На скале, нависающей над океаном, Сансет Шиммер задают важный вопрос: - Наши маленькие пони. Наше королевство. Как всегда, они процветают и живут в мире, не так ли, принцесса Сансет?

Сансет Шиммер

Я всем сердцем хочу исцелить твою боль

Старлайт из последних сил старается примириться со своим прошлым. Как мог хоть кто-то когда-либо простить её? Более того, почему она получает прощение и любовь, если она этого не заслуживает? Почему? По её мнению, она не заслуживает ничего, кроме проклятия и вечной ненависти. Так почему же этот пурпурный аликорн продолжает сражаться за неё? Старлайт сломана. И она не хочет, чтобы её чинили. Нет, она не заслуживает ремонта. Любовь не приносит ничего, кроме горя, так зачем же любить вообще?

Твайлайт Спаркл Старлайт Глиммер

Все пони развлекаются... этим?!

Две сестры, что редко встречаются из-за различий во вкусах и образа жизни. Прогулка по дворцу Кантерлота, как самому красивому месту, что может случиться там, когда настроение у них поднимается выше допустимой отметки? Конечно же приключение! Ведь двери во дворце Кантерлота скрывают порой вещи, которые могут не только удивить, но и смутить...

ОС - пони

Автор рисунка: Siansaar

Меткостиратели

Пролог

Angelripper и Navk

Меткостиратели

Мы рождены, чтоб правду сделать пылью...

Авторы.

Пролог.

В черноте, среди немигающих звёзд, вспыхнуло. Нечто ослепительно-яркое и неимоверно прекрасное разрасталось невиданным цветком. Лучи и всполохи были его лепестками, а сияющий тоннель, ведущий куда-то в ослепительную даль — его сердцевиной.

Но вот, из всего этого великолепия, вдруг стало появляться что-то, совершенно не гармонирующее с окружающей его неземной красотой. В сиянии стали проявляться контуры чего-то громоздкого, угловатого, ощетинившегося вперёд поблёскивающими шипами-шпилями. Словно гигантский металлический кристалл, оно неспешно понемногу выдвигалось из этого сияющего цветка. И вот корпус этого чудища-кристалла покинул лоно ослепительного дива. Чудо-цветок стал понемногу угасать, уменьшаться, меркнуть, пока не исчез вовсе. Гигантский продолговатый кусок металла всё так же неспешно продолжал свой путь в звёздной черноте. Он направлялся к своему ещё более огромному металлическому собрату. Далёкое маленькое солнышко, едва отличимое от крупной звезды, освещало неимоверных размеров диковинный гранёный бублик. Усеянный наростами и испещрённый червоточинами, он едва заметно вращался вокруг собственной оси.

Сияя восемью ослепительными жерлами в кормовой части, кристаллический исполин уверенно направлялся к гигантскому бублику, не взирая на зависшую в пустоте полосу огромных булыжников. Они, словно по мановению невидимой руки, расступались перед его шпилями. Ни один не посмел приблизиться к его броне, покрытой правильными прямоугольными и трапециевидными наростами.

В прочем, не всё на нём было таким уж правильным. Где-то в дальней кормовой части, ближе к сияющим жерлам, среди геометрически правильных впадин и выступов, затаился один-единственный нарост, не схожий на остальные ни размерами, ни формой, ни цветом. Более похожий на сплюснутый осиный улей, он прикрепился к металлическому исполину, словно крохотная рыба-прилипала к огромному киту. Здоровенные каменные обломки вокруг словно скользили по незримой непроницаемой глади. Вот один из них прошёл совсем близко — и странный нарост внезапно отделился. Словно юркий малёк в пруду, он скользнул в сторону гигантского камня. Затем — к другому, потом — к третьему. Вскоре он совсем затерялся в этом скоплении огромных, висящих в пустоте скал. Похоже, он выбрал иной путь.

Да, его путь лежал туда, где солнце постепенно становилось ближе и ярче.

Глава 1

Глава первая.

По секрету всему свету...

М. Танич

— Итак, открытие очередного заседания меткоискателей объявляю открытым! — звонкий голосок Эплблум заставил задрожать деревянные стены "Штаба".

— Эплблум, "открытие открытым" — ты уверена, что это диалектически правильно? — намекнула Свитти Бель.

Скуталу, взглянув на единорожку, едва сдерживая в голосе смешок, заявила: — На открытии очередного открытия я совершила открытие: оказывается, Свитти даже что-то слышала о правилах! А ещё я предлагаю в этот раз попробовать найти свои кьютимарки самых пунктуальных и обязательных пони в Эквестрии, раз нам не удалось вчера получить кьютимарки пони-биографознавцев Старсвирла Бородатого!

— Но я же выучила все свои слова для нашего доклада-спектакля! — вскинулась Свитти Бель.

— А толку, что ты их выучила, если ты вчера прогуляла и школу, и лекцию в классе! Ты бы видела, как ликовали Даймонд Тиара со Сильвер Спун, когда мы пытались вспомнить твои слова! Пока ты гуляла где-то в своё удовольствие.

— Я, между прочим, не гуляла, а занималась полезным делом: я помогала Лире в её поисках!

Эплблум внимательно взглянула на Свитти Бель, пока Скуталу каталась по полу, со смехом держась за животик: — Ты... Помогала ей... искать?.. Ой, не могу, надо рассказать об этом Рэйнбоу Дэш! Свитти Бель, помогающая Лире искать ЛЮДЕЙ!!!

— Э-э-э, искать что? — опешила малолетняя единорожка.

— Свитти, — Эплблум попыталась изобразить взгляд строгой учительницы, — Ты что, не знаешь о странностях Лиры?

— Каких таких странностях?

— Лира верит, что мы не единственные разумные существа на нашей планете!

— Так и я в это верю! А как же драконы, грифоны, минотавры?! Они все разумны!

— Нет, ты не поняла, она верит в древних тусклых людей, вроде тех, что видела Твайлайт, когда путешествовала в параллельный мир через волшебное Зеркало. Только она считает, что они не такие разноцветные и жутко могучие, и были здесь ещё до рождения Селестии и Луны.

— А потом они вымерли?

— Лира верит, что они ушли туда, откуда они к нам приходили. И что они появляются здесь до сих пор!

— Да, её фантазии, конечно, странные, но в целом Лира вполне безобидная и общительная... — вставила своё слово Скуталу.

— Безобидная?! — вдруг изумилась Эплблум. — Может, она такой и была до сегодняшнего утра! А сегодня, когда я помогала сестре отвозить яблоки на рынок, она обозвала Бон-Бон армейским прихлебалой и бросила в неё комок грязи! А когда Твайлайт подошла к ней узнать, в чём дело, и заладить конфликт, то Лира сначала гневно на неё посмотрела, а потом развернулась и ушла, так ничего и не сказав!

Свитти Бель тихо легла на пол и печально положила мордочку на передние копыта.

— Это я виновата... Если бы я знала — я бы никогда не отдала бы ей этот орехокол и никогда не показала бы ей это место, чтоб Дискорд над ним подшутил!

— Какой ещё орехокол?

— Какое ещё место? — два вопроса слились в один.

Эплблум понадобилось немало времени, чтобы прорваться сквозь быстрые и неуместные вопросы Скуталу и выспросить у единорожки о главном.

Картина получалась загадочная: то Лира вертит хронометры, словно Доктор Ктопыто свои странные приборы, то на все свои деньги покупает хоть и прочный, но совершенно непрактичный орехокол...

— Но он, правда, действительно был странный... — робко добавила Свитти.

— Что значит "странный" — спросила Эплблум.

— Ну-у-у, такой металл... Я такой раньше и не видела. Странный, серый, с разводами. Не блестит. И очень прочный... Очень-очень прочный!.. И какая-то штука в нём, навроде бриллианта, но только не бриллиант.

— Ну и что в нём странного? — спросила Скуталу. — Может, это очередная древняя реликвия. Вон их сколько Деринг Ду сюда перетаскала из древних храмов! Кто знает, что было на месте Понивилля до возникновения Эквестрии?.. Может, им когда-то древние земнопони муку в ступе мололи. Вспомни, как Фезервейт в прошлом году из озера вытащил древнюю глиняную табличку с надписью "Не кормить параспрайтов!" Он тоже тогда думал, что это что-то уникальное. Пока Черрили не сказала, что такие таблички были в доэквестрийскую эпоху весьма распространёнными и сейчас их можно встретить чуть ли не на каждом шагу. Даже у Флатершай есть подобная, надбитая, с надписью "...не кормить после полуночи и не купать". Она ею дверь в курятнике днём припирает, чтобы та не закрывалась от ветра...

— Но табличка — она же не живая! — задумчиво возразила белая единорожка.

— А железяка типа живая! — опять рассмеялась пегаска.

— Да, живая! Она... Она сначала подбивала меня, чтобы я показала её Сильвер Спун, потом чтоб отдала её Лире... А как я отдала — так эти ощущения и прошли!

Обе подружки уставились на Свитти Бель так, как понивильцы обычно глядели на разглагольствующую о людях Лиру.

— Блум, — демонстративно спросила у земнопони пегасочка, — Ты не знаешь, Лиризм — это заразно?

— Бабуля говаривала как-то, что есть всякие штуки, которые лучше не трогать. И уж не знаю, люди там или не люди, но вот то, что случилось с Лирой — судите сами!..


— Немедленно прекратите! Мы — меткоискатели! Мы — друзья! И дружба — это то, что нас объединяет! — отдышавшись, Эплблум продолжила оттаскивать Свитти Бель от Скуталу.

— Вот сейчас я объединю своё копыто с её носом — будет знать как кусаться! — прохрипела пегасочка.

— Ты фама фумафедфая, тьфу-тьфу! — Свитти Бель пыталась сплюнуть застрявшие между зубов сливово-малиновые волоски гривы и оранжевые перья.

— Меткоискатели! Мы будем не мы, если мы сегодня не найдём что-то, что снова восстановит нашу дружбу! И я предлагаю поискать это на ярмарке! К тому же — там сегодня будут клаудсдейльские горки и новое мороженое из Кантерлота!

Честно говоря, Эплблум даже не знала, что ещё сделать, чтобы остановить потасовку. Но ничего и не понадобилось: едва дерущиеся услышали её последние слова, как вскочили на ноги и с криком "Ура, мороженое!" галопом выбежали из Штаба.

Путь до ярмарки троица меткоискателей одолела за пятнадцать минут вместо привычного получаса пешком или десяти минут на скутере Скуталу. Впрочем, первыми до ярмарки добрались недавние драчуны, яблочная же пони чуток поотстала, задержавшись в центре города и перекинувшись парой слов с чем-то расстроенным Спайком.

Эплблум поспешила догнать своих подруг.

— Тебе, как всегда, везёт в таких вещах, Свитти Бель! Потому что ты всегда хитрее всех остальных!

— Скуталу! Мы же договорились не ссориться! И я взяла мороженое на всех троих!

— Но это ты, а не я, успела разобрать бесплатное, по акции!

— Ну конечно, в киоске с комиксами оставалась последняя полка, а у мороженщика — ещё целых три вагончика! Разве не понятно, в какую очередь надо было становиться?..

— Но ведь там были комиксы про Вандерболтов!

— Ага, — сказала Свитти Бель, слизнув целый бело-фиолетовый шарик мороженого. — А здесь было мороженое. И комиксов про Вандерболтов уже нет, а мороженое есть! И для меня, и для тебя, и даже для Эплблум, хоть она где-то запропастилась... О! А вот и ты, Эплблум! Что-то ты сегодня медленно бегаешь!

— А я зарядки в виде драки не делала, — отмахнулась чем-то обеспокоенная земнопони.

— Хватит нас подкалывать, мы уже помирились! — довольно улыбнулась Свитти Бель, протягивая подруге рожок розового мороженого.

Эплблум лизнула протянутую порцию.

— О! Малиновое!

Лизнула вторично.

— С клубничным привкусом! Круто!

Лизнула вновь...

— Ау-e-e-и-и-ы-ы-ы! Что это? Перец?!

— Реджи, я же просила, чтоб мороженое было вкусным! Мы же только помирились! — воскликнула Свитти.

— Мороженое "Пинки Пай" всегда с сюрпризами! — виновато, и в то же время добродушно улыбнулся мороженщик.

— А моё мороженое на двадцать процентов круче! — гордо воскликнула Скуталу, уплетая замороженное цитрусовое чудо всех цветов радуги. — Эй, а осторожней нельзя?!

Последний её возглас относился к высоченному белому худющему бескрылому пони в чёрном пиджаке, который, проходя мимо, вдруг отпрянул от лотка с мороженым и чуть не выбил разноцветное лакомство у юной пегаски.

Долговязый сделал вид, что не услышал гневного вопля, и протопал дальше, выискивая кого-то в толпе. Даже со спины чувствовалось, как пристально и злобно разглядывает он посетителей ярмарки.

Эплблум насторожилась: она впервые встретила пони, который ничем не пахнет. Абсолютно ничем! Ни он, ни его пиджак.

Мороженщик тоже насторожился, провожая взглядом пожилого пони в пиджаке. Некоторе время поглядев вслед, он присел рядом с лоточком, протёр платком свою лысину и поправил на загривке хвостик — единственное, что осталось от его некогда молодецкой шевелюры. Уложив рядом с собой гитару, он достал камертон и звякнул им об угол мороженного фургончика. Послушавши чистый вибрирующий звук, он взял гитару и затянул песню.

Метким движением забросив в рот остатки вафельного стаканчика, Скуталу вздохнула:

— Дискорд! Вот, если бы комиксов было так же много, как этого мороженого!

— Вы только поглядите! — раздался знакомый издевательский голос, — Голобоким снова не повезло и акционные комиксы разобрали истинные ценители! — Сильвер Спун наслаждалась моментом.

— Теперь у них никогда не будет полного комикса истории Вандерболтов с автографом автора! — подхватила Даймонд Тиара, раскрывая свой экземпляр и гордо демонстрируя маленькую, едва заметную закорлючку росписи, начинающуюся с летящей буквы "L".

— Нашли чем удивить, — презрительно бросила Свитти Бель. — Всем и так известно, что родители Спун спонсировали это издание. Так что я бы удивилась, если бы у тебя не было этого комикса с этим автографом.

— Вот-вот! — поддержала Скуталу.

— Да ты просто завидуешь, — вмешалась Тиара. — Просто вы — голобокие неудачники, и ваш удел — завидовать тем, кому везёт больше, чем вам!

— Чему тут завидовать? — изобразила недоумение Эплблум. — Вот вашей парочке не досталось ни одной порции мороженого "Пинки Пай"! Правда, Реджи?

— Ну, вообще-то две порции ещё есть! — радостно улыбнулся мороженщик, отложив гитару. — И ещё осталось целое ведёрко "Грохота Дракона"...

Нахально оттеснив меткоискателей от фургончика, Тиара громко поинтересовалась:

— Они же акционные? Правильно, Реджи, или как там тебя?

— Конечно, девчонки, акционные! Вам дать подарочные кулёчки?

— Разумеется!

— Каждой! — добавила Сильвер Спун.

— Ну что ж, приятного аппетита! — Реджи протянул высокомерным школяркам два рожка и ведёрко, при них упаковав это в кулёчки, и задаваки гордо удалились в толпу, не забыв показать меткоискателям языки.

— Подумаешь, история Вандерболтов в картинках! — раздался рядом с меткоискателями знакомый детский голосок. — Вот у меня есть комиксы, которые интересней историй Рэйнбоу Дэш, да ещё и старинные!

Троица девчат тут же повернулись к стоящему неподалёку Пипсквику:

— А на какой раскладке? Покажешь? Может, там и комиксы про Деринг Ду есть?

— Дэринг... кто? — переспросил жеребёнок. — Не-е, это не на раскладке. Это я недалеко от дома Бон-Бон нашёл. Тут есть и книжки старинные, и рисунки крутые. Такое у нас в школе никогда никому не показывали! И ещё тайные знаки каких-то описанных в книге чудиков, с пояснениями и значениями. Идём ко мне, я покажу всё это!

Девчата не успели поблагодарить одноклассника, как издалека донеслись два пронзительных девичих вопля.

— О! — обрадовалась Эплблум, — Они долизали до красного перца!

— Это они ещё "Грохот Дракона" не попробовали, — невинно прокомментировал Реджи.

— А он из чего?

— Ну-у-у... — Реджи невинно закатил глаза к небу, словно мысленно общался с Солнечной Принцессой. — Скажу так: основной ингредиент — это горох...


— А ещё они живут в треугольных домах, которые летают по небу, — Скуталу оторвалась от книги и зевнула: — Типа пегасов, значит.

— Не знаю, почему Лира так хотела с ними встретиться, — заметила Свитти Бель. — Они же все хищники! Мне даже о грифонах думать не особо охота, хоть они и едят лишь мышей, крыс и рыбу. Ну а если эти мифические люди едят коров и свиней, то они запросто могут съесть пони! Корова же больше пони!

— Это верно! Что им стоит съесть пони, если они съедают корову! — подметил Пипсквик. — Решено: на следующую Ночь Кошмаров я оденусь в человека!

— Мне не нравятся люди. Совсем не нравятся! — пролистав очередную книгу, Эплблум раскрыла новую, потоньше.

— Потому что они едят пони? — спросила Скуталу.

— Нет, тут про то, что они едят пони, ничего нет... Но они постоянно устраивают войны! И пострашнее, чем у нас была со Сталлионградом.

— Да ну их, как они б остались при этом живы? Это всё сказки! Все знают, что во время войны со Сталлионградом погибло много пони, и даже Селестия решила заключить с ними мир, чтобы пони полностью не исчезли с лица нашего мира! — маленькая единорожка всем своим видом пыталась показать, что заявляет это как авторитетный знаток...

— Ну, не знаю, правда это или неправда, но то, как они это устраивают — это круто! Оказывается, у них много солнц и много миров! И ещё — они воюют с целой кучей других злых и противных негодяев! И они могут облететь вокруг своего мира быстрее, чем Дэш сделает Радужный Удар!

— Девочки, я поняла, чьи это книги! — вдруг воссияла Блум.

— Как и дневник, который ты сейчас держишь — они все Лирины, — уверенно заявил пегий жеребёнок.

— Ты прочитал это на обложке дневника?

— Нет, я видел их у Лиры.

— Что, все эти книги?

— Нет, книги она не показывала. А вот свои рисунки и дневник... Помните, на уроке в школе я показывал "Удар Аликорна"?

Вся троица меткоискателей помнила тот день, когда Пипсквик приволок в школу огромный, странно огранёный рубин, слегка зеркальный с концов, и с его помощью за полминуты разрезал во дворе школы здоровенный булыжник вырвавшимся из камня лучом. Тогда Эплблум удивлялась, что простой земнопони сделал то, что не всякому единорогу доступно, Свитти Бель изумилась, на что способен по-новому огранёный обычный рубин, а Скуталу посчитала это невероятно крутым. И только мисс Черрили отобрала у экспериментатора рубин и сказала, что отдаст лишь его родителям. Впрочем, отличную оценку за наглядный эксперимент всё же поставила...

— Так вот, этот рецепт Лира мне в своём дневнике показала. Она сказала, что есть те, кто таким образом из целых гор города строят!..

— Ой, девчата, кажется, я поняла! — голову Свити посетила яркая мысль. — Я знаю, почему Лира сейчас сама не своя! Она потеряла свои книги и записи, вот и горюет!

— А может, их кто-то у неё украл? — предположила Скуталу.

— Это не я! Честно! ....А давайте их вернём ей! — предложил Пипсквик.

— А давай! Меткоискатели — Бюро Находок! Мы найдём ваши потерянные вещи и вернём их в срок! — хором заорали Свитти и Блум.

— Наример, завтра у Доктора Ктопыто пропадут его любимые часы, а послезавтра мы их найдём и вернём! — Скуталу радостно засияла, но угасла под строгим взглядом подруги.

— Точнее, — вздохнула Эплблум, — "вернём послезавтра", а найдём совершенно случайно незадолго до того, как они пропадут, я правильно поняла тебя? Хочешь кьютимарку в виде маски и ломика?

— Или лучше гаечный ключ и отмычка? — вклинилась Свитти.

— Вы всегда пытаетесь найти во всех идеях что-то плохое... — огрызнулась Скут.

— Ну, не знаю... По-моему, самое плохое придумали эти самые человеки, — не отрываясь от книги, заметил Пипсквик. — Смотрите, они не просто быстро летать умеют, они могут пролететь через солнце, оставить там что-то, а потом солнце станет настолько горячим и таким большим, что сожжёт все миры рядом. А потом погаснет навсегда и исчезнет.

— Да ну эти все сказки... к Лире! — поёжилась единорожка. — Она увлекается — вот ей и вернём. А то я уже от прочитанного ночью спать не смогу!

— И у меня, если честно, тоже мурашки под шерстью, — призналась Скуталу. — Тут написано, что они любят делать двойников из пони, которые редко показываются в обществе. А мои мама и папа как раз из таких...


Яркое тёплое лучистое солнце ещё более добавляло праздничную атмосферу беззаботному воскресному дню. Со стороны ярмарки доносилась радостная музыка, которая так и манила к себе посетителей. Вот ещё один спешит к водовороту веселья: мимо еле тянущих две взрослые седельные сумки поняшек протопал, не выпуская леденца изо рта, их одногодок — бледно-кремовый жеребёнок с каштановой курчавой гривой и странной кьютимаркой в виде блестящего шара.

Скуталу с сожалением посмотрела в сторону ярмарки:

— Эх, жаль, что всё акционное уже разобрали!

— А у меня есть восемь битов! — Свитти Бель потянулась было за денежкой, но её остановила Эплблум:

— Стойте, меткоискатели! Мы же собирались поговорить с Лирой и вернуть все её записи и книги!

— Ну да, — поддержал Пипсквик, — А то ещё вдруг подумают, что это я у неё украл...

Домик Бон-Бон, хоть и не был таким шикарным, как особняк семейства Рич, но тем не менее выделялся среди своих соседей ухоженностью и большим палисадником. Последний, впрочем, был более похож на огород.

— "Заходя, вытирайте копыта", — продекламировала Скуталу висевшую над входом табличку.

— "Вытирайте Ктопыто", — на ходу перефразировал Пипсквик. — Доктора рядом нет, и вытирать некого.

И пегий жеребёнок дёрнул за верёвочку колокольчика, висящего справа.

Дверь распахнулась, словно хозяйка дома стояла за нею и всё это время кого-то ждала. Взгляд вперёд. Улыбка медленно угасла, а глаза опустились к жеребятам.

— Здравствуйте, мисс Свитти Дропс! — радостно поприветствовал хозяйку Пипсквик.

— И тебе не болеть, — отозвалась та. — Только, если честно, малыш, мне больше нравится моё стрит-нейм.

— Ой, простите, мисс Бон-Бон! — тут же поправился жеребёнок. — А мы тут к Лире, она потеряла свои книжки, а мы их нашли и хотим ей вернуть. Правда, здорово, что мы их нашли? — последнюю реплику малыш обратил к своим спутницам...

Кондитерша вздохнула:

— Увы, дети, но Лира здесь, кажется, больше не живёт.

— Ты выгнала её? — "догадалась" Эплблум.

— Она сама съехала. Купила себе домик на окраине и переехала туда.

— А по-моему, Вы просто оправдываетесь! — чуть не криком заявила Скуталу. — Признавайтесь, Вы поссорились с ней!

— Поссорились? — Бон-Бон задумалась. — Не знаю... Я, по крайней мере, с нею не ссорилась. А вот она... Сегодня с утра накричала на меня, обозвала какими-то непонятными словами, швырнула комком грязи... — пони грустно вздохнула.

Скуталу хотела было сказать что-то про "странности", но Эплблум сурово приставила копытце к её рту и та тут же замолчала.

— Потом она кинула мне на стол монеты за последний месяц проживания... — Бон-Бон всхлипнула. — Она ещё вышвырнула на помойку все свои книжки и... и ушла. Ушла, гордо подняв голову и грюкнув дверью, словно я сделала ей что-то очень плохое!..

В глазах лимонной кондитерши блеснули капельки влаги.

— Я не знаю, что с ней случилось, но её странности, к которым я уже почти привыкла, стали сегодня ещё более странными... — и пони вздохнула.

— Извини, Бон-Бон, — вздохнула ей в такт Свитти Бель и настойчиво потянула своих спутников к выходу. — Мы пойдём, пожалуй...

— Эй, я не поняла, чего ты нас утащила! — возмутилась Скуталу, едва закрылась за ними дверь.

— Ты разве не понимаешь — она скучает по своей соседке! Тут с самого начала видно: она ЖДАЛА её, думала, что Лира вернётся, помирится! А тут мы вместо Лиры припёрлись. Да ещё со своими расспросами, как соль на рану. Нет, я таки зря дала ей этот орехокол... — тут Свитти вдруг замерла, остановившись на полушаге: — Эй! Вчера она отдала мне ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТЬ БИТОВ! Откуда у неё сегодня деньги на целый дом?!

— Авизотль! — уверенно заявила Скуталу. — Напал, артефакт отобрал, а деньгами откупился!

— Девчата, вы уж определитесь, отобрал или купил, — робко заметил Пипсквик.

— А может, он его сначала отобрал, а потом купил! — оправдалась Скуталу.

— А всё вяжется... — протянула Свитти Бель. — Отобрал, а орехокол его заставил заплатить. Не завидую я Авизотлю! Что же ещё заставит его сделать орехокол?..

— Девочки, а кто такой Авизотль? — попытался узнать Пипсквик, но Блум, повернув голову Свитти к себе, взглянула подруге в глаза:

— А почему ТЫ ничего не рассказала Лире, когда отдавала ей ЭТО?

— Я думала, раз она единорог, то она тоже это почувствует! А ещё... Ещё ОН запретил мне рассказывать про это Лире, и ОН захотел, чтобы я отдала ЕГО Лире как можно нахальнее. Вот я и взяла с неё все её деньги!

— Аут, ребята! Если фиговинка теперь у Авизотля — значит, на Лиру она больше не действует! Ух! Она теперь точно ищет, где её книги! Надо пойти и вернуть ей! — засуетилась Скуталу.

— А ещё надо рассказать ей, что она с Бон-Бон поссорилась, а то вдруг она под действием ЭТОГО забыла, что ссорилась с лучшей подругой? — заволновалась Эплблум.

— Девчата, и всё же — а кто такой Авизотль? — невинно, но настойчиво спросил Пипсквик.


К новому домику Лиры пришлось топать через весь Понивилль, аж к окраине Вечнодикого Леса.

Пройти такой путь с неподъёмным для малышей грузом было бы сущей фантастикой, если б яблочная поняшка не сбегала к ярмарке и не притащила тележку старшей сестры.

— Я принёс эти книжки — я и тележку потащу! — гордо вызвался Пипсквик, впрягаясь.

Едва заскрипели колёса, расслабившаяся Свитти чуть удивлённо поглядела на их спутника. О чём-то подумала... Обернулась к домику кондитерши, отдаляющемуся с каждым шагом...

— А я и не знала, что Бон-Бон — моя тёзка!

— А я вообще думала, что Бон-Боном её мама с папой назвали, — добавила Скуталу. — Слышь, Пип, а как это вышло: мы тут всю жизнь живём, а ты и двух лет не прошло, как приехал к нам сюда, а уже всё про всех знаешь?

— На нашей улице в Троттингеме все всегда про всех знали, — чуть более напряжённым, чем обычно, голосом, ответил жеребёнок. Нет, он не волновался, просто он уже изрядно устал таскаться со всеми этими книгами. — Ну, а когда я переехал в Понивилль, я захотел со всеми подружиться. Ну, как в моём бывшем доме. А разве можно подружиться с кем-то, если ты не знаешь о нём ничего? Вот понемножку обо всех всё узнавал... Сегодня, к примеру, узнал, что Лира на людях помешана. Мало ли — вдруг потом в разговоре с ней пригодится?..

— То есть ты за всеми следишь? — трудно было понять, в вопросе Скуталу изумление или осуждение.

— Не знаю, Скуталу, я думал что просто всё подмечаю... но может и вправду слежу. Я об этом как-то не задумывался... Но разве тебе было бы приятно, если б я вклинился в разговор, а при этом ничего не знал о твоих интересах?

— Смотрите! — заговорщицки прошептала оранжевая пегасочка.

— Где? Кто? — Свитти Бель не шептала, и потому Скут приложила своё копыто к её губам.

— Тс-с-с! Она! — шёпотом сказала Эплблум, указывая на понуро бредущую куда-то изумрудную пони.

Лира прошла мимо, совершенно не обращая внимания на молодёжь и их поклажу. Хотя, казалось бы, свои сумки должна была бы опознать.

— Давай, герой, отдавай ей книги!

— А почему я?

— Так ты же в тележку впряжён! Или нам тебя вместе с тележкой к ней нести?

— Да ну вас, ещё подумает, что я их стащил...

— Какое стащил? Она ж их сама вроде как выкинула?

— А если она не помнит, как их выкидывала? Амулет всё же... или как он там называется? Давайте я их ей в почтовый ящик засуну!

— Ага! Он каучуковый? Туда всё не влезет!

— Тогда на порог домика положу.

— Мнда-а, ну и дом она купила! Помнится, его кучу лет не могли никому продать!

— А что удивляться? Вечнодикий буквально в двух шагах, а оттуда всякое вылезает... — Эплблум вспомнила химеру и заметно поёжилась.

— Я не об этом... Чего она тут домик купила? Есть же другой в другом конце города, и подешевле этого будет...

— Ничего удивительного, — с видом эксперта заявила Свитти Бель, — Если она была в том же состоянии, что и сейчас — ей его просто всунули! Я сама помню, как его несколько раз пытались продать... Мол, старинный особняк, почти не требующий ремонта, кованые ворота... Даже колодец, который если прочистить — будет работать... И намного меньше тысячи... Но как только узнавали, что он рядом с Вечнодиким Лесом — покупатели тут же исчезали...

— Наверное, Лиру испугала легенда, что во втором домике водится привидение, — предположил Пипсквик. — А вот тварям из леса она может голову сказками о людях заморочить...

— Ну да, — хмыкнула Свитти Бель, — А тут Лира: "Эй! Я сейчас позову грозных и сташных людей, они как прилетят на своих треугольных домах, да как спутают вас с коровами и съедят всех на месте!

— Очень смешно, Свитти Бель, очень смешно! — укоризненно вздохнула Эплблум.

— А что, я б на месте Лиры так бы и сделала. Вдруг они испугаются этих самых людей?

— Лично я бы пугала тварей не с помощью баек о людях, а с помощью пушки. Правда, в наше время вряд ли где достанешь нормальную пушку...

Малыши не заметили, как, следуя за Лирой, подошли к зданию больницы...

— Стойте! Чего это она туда? — заинтересованно спросила Скуталу.

— Здравствуйте, мисс Хартстрингс.

— Здравствуйте, Тендерхарт. Сегодня же приёмный день, я правильно помню?

— Конечно! По выходным — всегда, — пропустив мимо изумрудную единорожку, пони сказала вслед: — Вы знаете, я всегда восхищалась Вашей самоотверженностью!

— Ой... Простите, что Вы имеете в виду?

— Ну, Вы же не так много зарабатываете... Но постоянно навещаете и покупаете подарки для этой сумасшедшей...

— Но ведь кто-то о ней должен заботиться... Приходить... Навещать... Разговаривать... Да и не такая уж она сумасшедшая, если сравнивать с некоторыми...

— Мне жаль, но боюсь, мисс Хартстрингс, разговор у Вас сегодня опять не сложится: к ней снова "приходил Дискорд", как она говорит, и "подарил ей любимые цветы", которые она будет нюхать, пока они не увянут...

— Да, печально... Но я всё равно обязана её навестить... Я ей обещала в прошлый раз...

— Вы же понимаете, что она этого не помнит?

— Это ещё не причина, чтобы этого не помнила я... Кстати, а Вы не пробовали договориться с Дискордом, чтобы он сам поговорил с ней о её... сновидениях?

— Увы, мисс Хартстрингс, но и мисс Флаттершай, и мистер Дискорд уже дважды навещали её, по просьбе доктора, но это не привело ни к каким результатам... После их визитов Скрю вообще вышвыривала в окно все подарки и обгавкивала санитаров от всей души...

Подслушивающая Свитти Бель толкнула Блум и многозначительно подняла копыто. Младшая фермерша согласно кивнула в ответ...


— Подвинься, Пипсквик, ты тут не один...

— У тебя есть крылья, можешь и подлететь!

— Пип, не издевайся, — тихонько заметила Эплблум.

— Я не издеваюсь, я стимулирую!

Чтобы замять конфликт, Эплблум взгромоздила Пипсквика себе на плечи, а на освободившееся место радостно вскарабкалась Скуталу.

Тележка поскрипывала, но тем не менее стояла ровно и устойчиво, позволяя жеребятам заглядывать в зарешёченное окно палаты Скрю.

Вместо унылого интерьера больничной палаты, на малышей смотрели весёлые рожицы, солнышки и цветочки, вытканные на плотных тяжёлых шторах. Ткань полностью закрывала окно, но совершенно не гасила звуки. До жеребят донёсся кусок фразы, сказанный Лирой.

— ...как я и обещала! Ты меня ждала, да?

— Они такие красивые и так мило пахнут, мой маленький Ди... Мне так понравилась твоя вчерашняя шутка... Я с нетерпением жду от тебя ещё больше шуток, красивых и воздушных! Как в тот день, когда небо взорвалось и упало, а луна превратилась в огромное малиновое сердце, и с него капали шоколадные слёзы! Я жду, жду и ещё раз жду, а ты всё не приходишь... Но эти цветы... Они так красивы и так приятно пахнут... Они думали, что я съем букет. Они все думали, что я съем букет! Но как я могу его съесть, если его принёс мне ты?! Я его не съем, пока ты не принесёшь мне новый!.. И хоть ты сейчас не слышишь меня, но я знаю, что ты принесёшь мне новый. И я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что это будет!

— Вы уверены, что нам надо всё это слушать? — схватилась за голову Скуталу. — Может, подождём Лиру где-то возле выхода?

— Здесь, — возразил Пипсквик. — А вдруг это поможет нам при разговоре с ней? Мы же собрались помирить её с друзьями? Вдруг нам поможет, что мы интересуется тем же, чем и она?..

— Нам помогут подслушанные рассказы Скрю? — скептически хмыкнула Скуталу, но тут из-за штор снова зазвучал голос Лиры.

— Какая же ты счастливая! Твой "Дискорд" никогда не предаст тебя так, как предали меня мои друзья!.. Если они вообще когда-то были друзьями! В чём я весьма сомневаюсь! Да, я понимаю — деньги. Большие деньги. Особенно когда тебе их платят военные в красивых мундирах с погонами, от имени самой Принцессы Селестии! А может быть — кто-то в совсем невзрачном костюмчике где-то в подворотне втихаря суёт тебе чек на кругленькую сумму! Мне плеваться хочется и хочется плакать! А ещё хочется быть такой же беззаботной, как ты... А может... — голос Лиры на несколько секунд умолк. — Может, ты тоже когда-то встретила их, разоблачила, и они упрятали тебя сюда, в психушку? Ведь меня они тоже хотели упрятать сюда, чтобы я молчала и никому не рассказывала! Нет, не сюда, поглубже — в закрытую кантерлотскую... Хотя они меня обнадёжили, как сейчас помню: "А через пару лет, когда из тебя там сделают овощ и ты уже ничего не сможешь разболтать, тебя смогут навестить твои друзья!" КАКИЕ ДРУЗЬЯ!!! Скрю, какие?! Твайлайт Спаркл, которая заправляет здесь всеми агентами? Или, может, Бон-Бон, которая постоянно только и подогревала мою веру в людей! СПЕЦИАЛЬНО подогревала! Эти проплаченные Селестией и нанятые Шайнинг Армором лицемеры?! Хороши друзья! А Пинки Пай? Она вечно над всем смеётся! Теперь-то я понимаю... Интересно — сколько стоит этот смех?! А Рэрити? Тот шарф, что она подарила мне недавно! Я специально его проверила сегодня утром. И знаешь что? Я нашла там... Да, нашла! Она была маленькая, почти незаметная... вроде как булавка или иголка, которую нечаянно может забыть швея... Да вот только металл! Металл их выдал снова! Где бы ты видела булавку, которую невозможно разломать ударом огромного булыжника и которая не раскаляется в печи? Я знаю, с помощью этого они умеют за всеми нами следить! Присматривать!.. Нет, конечно, я понимаю, военные проекты, которые они скрывают за сказками про людей — они полезны стране. Вон — чейнджлингов как выгнали с одного удара! Здорово! Но почему всё это делается такими грязными и скользкими методами? А Селестия?.. Она же всегда была для меня образцовой пони! Пони, у которой сердце из самой Доброты! Да что там сердце, она вся — сама Доброта! И эта Доброта спонсирует всю эту грязь?! Расплачивается звонкими золотыми битами, кругленькими суммами, только ради того, чтоб прикрыть свои очередные делишки?! Хороша "Доброта"! Не ходите в Вечнодикий Лес, ой, не ходите! Там ЛЮ-У-УДИ встреча-а-аются!... Повидала я уже этот Вечнодикий Лес вместе со всеми его людЯми! Сначала убить меня хотели, потом — в психушку запихнуть, а потом всучили мешок денег и сказали: "Иди, кобылка! Иди! Раскажи всем, что людей видела, место покажи!.. А если будешь усердно про людей рассказывать и места показывать — мы тебе ещё больше денег дадим!... Мерзко так сейчас! Почему я тогда не решилась убежать? Уж лучше бы меня подстрелили... Тогда бы хоть совесть сейчас не мучала! Прости, что я всё это тебе говорю... Просто больше некому... Я уже не знаю, кому теперь можно верить... Я даже сама себе теперь не верю...

— А я всегда верю цветам... Цветы, которые мне дарит Ди, никогда не лгут! Вот, понюхай!

Скрю протянула Лире пустое копыто...


Маленький домик чуть правее больницы оказался прекрасным местом, чтобы удобно расположиться и поболтать, не привлекая внимания посторонних. Не так давно хозяева продали своё жилище и переехали в Эплузу, заявив напоследок, что лучше стук копыт бизонов, чем постоянный лай днём и ночью.

Как ни странно, почти сразу же после их отъезда Скрю перестала лаять и заговорила... Но обрадованные было врачи, услышав о её цветочных фантазиях, приуныли вновь...

А освободившийся домик стоял теперь пустым и в нём так легко было расположиться четвёрке малышей, оставивших тележку с книгами и дневниками под окном клиники.

Внутри царил тот странный запах, который всегда отмечает лишённые жильцов помещения. То ли так пахнет грусть ставшего одиноким дома, то ли воспоминание о цветах и печенье с корицей, которые подавались здесь к столу когда-то...

Ветер ещё не успел потрепать крышу, и она надёжно защищала как от непогоды, так и от жаркого воскресного солнца.

Скуталу, трепеща крылышками, попыталась взобраться на потолочную балку, но у неё опять не получилось и она шлёпнулась прямо на головы своих подружек. Только предусмотрительный Пипсквик, заранее забравшийся под тяжёлый, морёного дуба, стол, не пострадал от её акробатики.

Эплблум поправила бантик, потёрла ушиб, а затем ловко пнула задними копытами круп Скуталу, вновь собравшейся штурмовать балку. Ускоренная пегаска легко и грациозно взлетела под самый потолок и расположилась там, свесив с потолочной балки задние ноги и легкомысленно помахивая ими.

Свитти Бель растянулась на старом сене, предварительно простелив на него скатерть со стола, и теперь жалела, что не стряхнула с неё крошки.

Пип наконец-то выбрался из укрытия и вольготно расположился на диванчике у стены. Он потирал бока и задумчиво молчал, явно переваривая услышанное от Лиры.

— Да-а, Лира окончательно рехнулась, — Скуталу даже не стала смеяться. — Друзья, которые никогда не были друзьями — это что-то новенькое в её причудах.

— Ну почему же? Может — всё тот же орехокол? Я лично до сих пор себя странно чувствую, когда начинаю вспоминать, как вроде бы мои мысли на самом деле оказывались... ну-у... не совсем моими...

— Мн-да... Селестия... Военные... И вот все взяли и стали плести заговор против одной-единственной Лиры! Хотя теперь понятно, почему она купила этот домик. Она-то теперь думает, что всё повидала в Вечнодиком Лесу и его теперь не стоит бояться...

— Глупая... Пусть она это древолкам объяснит, что всё видела... — по-деревенски усмехнулась земнопонька.

— Моя сестра — агент военных! — фыркнула Свитти. — Бред! — она вскочила и, изображая возмущение, принялась колотить по скатерти, сбрасывая с неё окаменевшие крошки. — Хотя... Я как-то нашла у неё в шкафу военную каску с искусственной камуфляжной листвой...

— А я у неё видела скафандр защиты от чего-то, она его к нам на ферму притаскивала, когда Флатти фруктовым вампиром стала...

— Ух ты! Так значит — шестёрка Элементов Гармонии — это действительно какая-то секретная правительственная организация! И вы знаете, что я об этом думаю? ЭТО КРУТО!!! И самый крутой агент из шести — Рэйнбоу Дэш! Она круче всех на двадцать процентов! — Скуталу спрыгнула с балки и, приземлившись на стол, сказала более задумчиво: — Эх, жалко, но мне чё-т самой в это не верится.

— Мне тоже, — подхватила Свитти. — Я не могу поверить, что Селестия участвует в заговоре! Да и зачем ей заговор? Она и так правит всей Эквестрией! Прикажет что-то — все и выполнят!

— А в сестру-шпионшу веришь? — язвительно хихикнула Скуталу.

— Ну уж скорее я шпион: это я когда-то по глупости выкрала и опубликовала её личный дневник...

— Не ты, а мы, — примирительно напомнила Эплблум. — Мы все тогда были виноваты...

— Ага, а помнишь, как мы фотку Селестии из кантерлотской газеты в школьную стащили?

Блум, больше всех страдающая от затхлости воздуха в помещении, подошла к окну и распахнула его. С улицы донёсся привычный шум, слегка разбавленный еле различимым воем древолков в Лесу.

— Скоро опять вольт-яблоки собирать, — прокомментировала вой земнопонька.

— А меня сейчас больше волнуют новые странности Лиры, — Скуталу была серьёзна, как никогда. — С такими темпами, она и со всем Понивиллем перессорится вмиг.

— А меня, девчонки, волнует больше её соседство с Вечнодиким Лесом. Если она теперь так беспечно к нему относится — то это до добра не доведёт. — заметил Пипсквик. — Может — уговорим её переехать из этого домика?

— Стоп! — Эплблум выкрикнула это "стоп", мгновенно заставив замолчать всех. Она ещё не начала говорить, а все уже почувствовали холодок по спине от того, что сейчас услышат. — Свихнулась, говорите? Странности, говорите? Что-то я не слыхала про странности, которые платят полновесными золотыми битами!

Действительно — замерли все, только сейчас осознав, что упорно позабыли о внезапном и необъяснимом обогащении Лиры. Нет, ну правда — не Селестия же ей заплатила за сказки о людях? А Гвардия... У них на собственную амуницию и на тренировки все деньги уходят, Твай как-то рассказывала о трудностях своего старшего брата. Эти Лире даже если захотят — не заплатят столько...

— А может — действительно, это люди? — предположила белая единорожка. — Иначе откуда все эти деньги?

— Не думаю, может — просто у Селестии есть ещё другие военные, о которых мы просто не знаем? И они за её спиной проворачивают всякие гадости. Лично мне то, что говорила Лира, теперь кажется достаточно логичным...

— А мне кажется, — перебила её Скуталу, — что во всём виноват папа Даймонд Тиары!

На неё уставились, как на Найтмер Мун, одевшую на себя костюм бегемота.

— Он-то каким боком?!

— Допустим, он решил коркуни... кури... куприни... кон-ку-рировать с Йерлинг и напечатать крутую фантастическую книгу! Вот он и финансирует Лиру, собирая её сказки о людях, а потом ка-а-ак напечатает!

— Ну и глупая ты, Скут! Если б всё так и было — он бы не стал её в этом разуверять. А вот военных-изменников он может профинансировать. Денег хватит. Вот только зачем ему это? Да и к тому же он не такой подлый, как его доця. А ты что думаешь об этом, Пип?

— А я думаю, — вновь потирая бока, заявил пегий жеребёнок, взглянув на своих старших подруг, — Что Лире в таком состоянии её книги и записи не нужны, и их лучше опять хранить у меня, чтоб не пропали. Вот только... Девочки, кто поможет мне тележку тянуть? А то мой круп не из бронзы... А нам опять через весь город тащиться...

— И даже дальше, — возразила Скуталу. — Давайте лучше занесём всё это в наш Штаб, а то я не дочитала ту книгу про эпическое сражение людей среди звёзд!

— Вот ты и потащишь! — радостно встряла единорожка.

— Почему это я?! Давай лучше ты! Из-за тебя мы опозорились на последнем уроке! — взъелась пегасочка.

— Нет, ты!

— Ты!

— Ты!..

Пока девчата ссорились, два земнопони — Пип и Блум — вздохнули и потопали к больнице, впрягаться в тележку.

Из окна палаты Скрю долетал тонкий, необычайно пряный запах экзотических цветов...


— Наверное, Лиризм всё-таки существует и он заразен... Теперь мне не так страшно, как тогда, когда мы шли на пикник, и даже как тогда, когда я возвращалась сюда за покрывалом.

— Каким покрывалом?

— Ну, тем, которое... Потом расскажу, — замялась Свитти.

Пипсквик с удовольствием поёжился и мечтательно сказал:

— Это будет моё первое ночное приключение!

— А как же предыдущая Ночь Кошмаров? — возразила Скут.

— Ладно, — поправился Пип, — Это будет моё первое ночное путешествие без взрослых!

Вообще-то вечер только начинался и Селестия ещё не укрыла солнце за горизонт, но все прекрасно понимали, что вернутся домой, когда уже давно всё стемнеет.

Да и сейчас, несмотря на солнце там, в городке, здесь, в переплетении ветвей, таился уже густой сумрак, постепенно стекая на тропу и навевая необычное настроение.

Непривычный бодрящий запах растительности Вечнодикого Леса по-особенному дурманил жеребят, побуждая фантазировать о неимоверных приключениях в немыслимых непроходимых джунглях с заброшенными храмами, дикими хищниками и коварными злодеями.

Хруст каждой веточки хотелось воспринимать как поступь жуткого чудища из неведомых краёв, присматривающегося к бесстрашным юным путешественникам. Вставшая на пути ветка — это ещё одна лиана, по которой вот-вот сползёт смертельно-ядовитая змея. Блеснувшая впереди гладь пруда — это отблески Гиблого Болота, кишащего кровожадными аллигаторами и ужасными гидрами, а то и чем-то похуже...

И где-то здесь, в глубине этих джунглей, должна крыться разгадка. Ну, или хотя бы ключ к ней!

— Привет, девчата! Привет, Пипсквик! — воскликнула "Таинственная Разгадка".

— А ты чё тут делаешь? — опешила Эплблум, уставившись на Фезервейта.

— Ой! — Скуталу подпрыгнула, когда от неожиданного порыва ветра с высокой ветви сорвался крупный, почти с яблоко, жёлудь и угодил ей в плечо.

Все посмотрели вверх, словно в кронах деревьев прятались стада диких авизотлей, уже сорвавших жёлуди покрупнее и изготовившиеся обстреливать жеребят.

— Классно, что вы здесь! Помогите мне найти какой-нибудь камень или толстую ветку попрочнее, чтоб нормально зафиксировать штатив!

— Не можешь штатив развернуть?

— У меня с одной опоры, по дороге сюда, набалдашник слетел. Свинтился. Теперь она пронзает землю и грузнет!

Свитти машинально отодрала от ближайшего дерева здоровенную полоску коры и подсунула под сверкаюшую оголённой резьбой ножку штатива.

Хрусть! — кора проломилась и штатив снова скособочился, приготовившись упасть.

Хрусть-хрусть! — подскочивший Фезервейт додавил кору, успев поймать падающий фотоаппарат в последний момент.

— А не проще перенести твою треногу туда, подальше? — поинтересовалась Эплблум. — Там твёрже: мы там два дня назад вообще пикник устраивали...

— Не проще. Отсюда красиво видно одно... то, что я хочу заснять.

— А что ты хочешь снять?

— Этой ночью была какая-то странная фигня в облаках. Она то крутилась, то мигала.

— Может, это грозовые разряды? — предположила Свитти Бель.

— Не-а, я как пегас скажу: молнии прямыми не бывают! И такими красивыми! Это какое-то хитрое облачное явление Вечнодикого Леса, и сегодня я хочу сделать побольше фотографий, покачественней и поближе! Думаю, это будет лучшая в этом месяце идея для рубрики "Зарисовки Понивилля".

Слушавшие его жеребята переглянулись.

— То есть ты что-то сфотографировал раньше?

— Покажешь?

— Ну-у-у... вот. Но эту я выставлять не собираюсь! Я снимал с копыт, да к тому же из окна дома и в спешке...

Большеголовый пегасёнок показал друзьям снимок.

— Вечно эти фотографы недооценивают свои работы! Совсем как моя сестра свои модные коллекции! — фыркнула Свитти Бель. — Вполне приличный снимок.

— Агась, — согласилась Скуталу, а Эплблум покосилась на неё, но промолчала. — Я бы такой повесила у нас в штабе, как раз над нашей библиотекой!

— Опустите снимок пониже, — возмутился Пипсквик, — Я же ничего не вижу!

На фото отчётливо отпечатались дома на окраине улицы, свет из их окон вырывал из предутреннего сумрака дорожку, ведущую в сторону леса и скрывающуюся за домами. Лес за городом прорисовывался чёрным силуэтом на фоне облаков. А облака... Они были не грязно-серыми, какими кажутся среди ночи обычные белые облачка. Они словно взорвались фейерическими цветами от трёх групп лучей, вырывающихся из трёх сияющих точек в небесах.

— Здорово-о-о! Вот это красота!.. — пегий жеребёнок тоже оценил работу своего приятеля. — Блум, а ты почему ничего не говоришь?

— А я видела такой снимок... — земнопонька говорила медленно, словно сама сомневалась в произносимом. — Ну, не совсем такой, там города не было, а были прерии и яблочные сады внизу... И снимок был чёрно-белым...

— Где? Где ты его видела? — наперебой засыпали её вопросами друзья и подруги.

— Да вот пытаюсь вспомнить...

— В книжке?

— Нет...

— Может, в учебнике?

— Да я же говорю: не в книжке!

— Можно подумать, что учебник — это книжка, — пробурчала Скуталу.

— А что — нет?

— Конечно нет! Книжка — это которую интересно читать! А учебник — тоска зелёная! Как газета для бизнеспони...

— Скути, ты умница! — обрадованно подпрыгнула Блум. — ГАЗЕТА!!! Я видела такое фото в газете, когда заворачивала в неё бутерброды на наш ночной пикник!

Пока Эплблум, Скуталу и Фезервейт обсуждали снимки и газеты, Свитти оглядывалась по сторонам в поисках чего-то более прочного, чем давешняя кора. У кромки озера что-то блеснуло, привлекая внимание. Маленькая кобылка бесшумно добежала до странного предмета и не могла скрыть разочарования: это был обыкновенный кусок слюды, хоть и большого размера, но тонкий и, без сомнения, хрупкий.

Впрочем, когда Бель повернулась к друзьям, едва удерживая находку телекинезом, на лице её было довольство и хорошо сыгранный восторг:

— Гляньте, какая слюда! Здоровенная! Я такую первый раз в жизни вижу!

— Была бы прозрачней — подошла бы в окно вместо стекла, — вынес вердикт Фезервейт и снова повернулся к Блум. — Надо забежать на почту, вдруг не все экземпляры газеты распроданы.

— Там её точно не будет: это "Вестник Эплузы", который Брейбёрн моей сеструхе присылал, хвастался статьёй о новом сорте яблок, выведенным лично им!

— Жалко... — приуныл фотограф. — А может, у вас дома сохранился лишний экземпляр газеты?

— Этот как раз и был лишним, — понурила голову Блум. — А другой экземпляр после прочтения статьи о кузене Брейбёрне отправили Голден Делишес, она весь архив семьи Эплов хранит...

Тем временем Пипсквик, сообразивший, что с затеями Фезервейта поснимать ночное небо, они проторчат тут до утра, подсунул под повреждённую ногу штатива подобранный на берегу камень с дырочкой посередине — "куриный бог", собрал сухих веток и хвороста и собрался было разводить костёр, когда истошный вопль "Сто-о-ой!" буквально сбил его с ног.

Эплблум и сама не знала, что сможет заорать "почти Кантерлотским Голосом". Непривычное к таким трюкам горло запершило и настойчиво потребовало прокашляться, но это стоило того: скомканная газета, которую засовывал в основание будущего костра жеребёнок, оказалась тем самым "Вестником Эплузы" с загадочной фотографией на четвёртой странице.


Ночь прошла на удивление скучно. А если не считать изумления от невероятного сходства небесных явлений на двух фотоснимках — до утра вообще ничего не произошло.

Костёр мирно потрескивал, озаряя листву ближайших деревьев, обрывающихся в бездонный колодец черноты ночного неба. Около полуночи пролетели фестралы, транспортируя облака (по ночам они частенько выполняли работу вместо дрыхнущих пегасов), и снова в небе — ни облачка, ни взмаха перепончатых крыльев...

— Не понял, — возмутился тогда Фезервейт. — Мне же Балк Бицепс сказал, что сегодня грандиозное перемещение облаков в Клаудсдейл, на перезарядку дождями! И что их будут транспортировать всю ночь!

— Балк Бицепс докладывает тебе?! — насмешливо фыркнула Скуталу.

— Не докладывает, а сообщает по дружбе, — поправил пегасёнок. — Последнее время он частенько просит меня сфотографировать его, а пока мы общаемся — много чего интересного о новостях погодной службы рассказывает.

— Не думала, что Балк стал считать себя публичным пони и обожать свои изображения. Или он готовится к конкурсу Мистер Эквестрия?

— Он не готовится, — хихикнул Фезервейт. — После той гонки-эстафеты он к весам даже подойти боится! Вот и просит меня его сфотать, а затем сверяет свои новые фото с давней: не потолстел ли он...

— И как — помогает?

— Да помогло бы, если б он на новых фото живот не втягивал каждый раз...

Тут уже рассмеялись все.

Под утро Скуталу переспросила крылатого приятеля:

— Что именно говорил тебе Балк про облака этой ночью? Можешь дословно?

— Точно не вспомню, но типа "Всю ночь будут транспортировать облака в Клаудсдейл..."
— Тогда всё правильно!

— Что правильно?

— Клаудсдейл сейчас отдрейфовал почти к Мейнхэттену, так что облака от нас к нему действительно будут тянуть всю ночь... Но это не значит, что всю ночь их будут катать по небу над Вечнодиким Лесом!

— Тогда мы зря тут ночевали... Облаков нету, и лучам появляться не на чем... Давайте хоть истории страшные порассказываем друг другу, что ли?

— Так скоро рассветёт, — возразил Пипсквик. — А когда светло — уже не страшно...

Скуталу гордо и высокомерно поглядела на малыша и улыбнулась:

— Я расскажу историю, от которой будет страшно и днём!

Свитти и Блум сразу же узнали прочитанные ими намедни истории про людей, их летающие дома и звёздные сражения. Правда, в пересказе пегаски эти, и без того тревожные и жутковатые истории превращались в зловещие и пугающе-ужасные.

— И откуда у тебя такая фантазия? — подал голос Пипсквик, пытаясь полностью спрятаться за ножкой фотоштатива, и ему это почти удалось...

— Это не фантазия! Мы же вместе читали те книги про людей!

— Книги?! — вскинулся Фезервейт. — Я думал — это ты сама придумала. А можно и мне их почитать?

— Тоже решил узнать, как страшные люди сражались между звёзд с ещё более ужасными кларгами?

— Нет, — ответил тот. — Я хочу почитать о треугольных домах, в которых они спускаются на планеты...

— Они у нас в Штабе.

— А давайте в Штаб побежим? — предложила Эплблум. — А то под утро холодно, сыро. А так хоть согреемся по дороге. Согласны?

— Раз облаков нет — значит, они светиться сегодня не будут. И снимать нам нечего, — философски заметил Пипсквик. — Побежали!


В домике Штаба было тепло и уютно. То ли помогла пробежка, то ли деревянные стены надёжно сохраняли вчерашнее тепло...

Фезервейт буквально прирос к древним книгам, не столько читая, сколько разглядывая невероятные иллюстрации.

Сердитая и невыспавшаяся Свитти Бель не разделяла его восторга, не радовалась теплу и начала брюзжать не хуже своей сестры:

— И какого мы попёрлись в этот лес на ночь глядя! Какого мы всю ночь на холоде и в грязи проторчали у этого озера, пялясь на эти дурацкие звёзды наверху!

— Свитти! — обиделась яблочная пони, — Разве не ты сама нас вчера убеждала, что мы просто обязаны по горячим следам найти следы этих агентов?

— Ну, говорила, — оправдательно пожала плечами единорожка. — Так ведь всё равно ничего не нашли! Ни следов, ни самих агентов, а из "таинственных" предметов есть лишь найденный мною же кусок слюды! Если, конечно, не считать помёт жабы на твоих копытах! Кстати, — тут Свитти показушно задумалась на миг, — "следы по следам"... Кажется, совсем недавно я такое уже где-то слышала... Тебе так не кажется, Эплблум?

— Хватит к словам придираться!

— А она всегда, когда не знает, что сказать — ищет минусы у других, — встряла Скут.

— Меткоискатели, мы же ещё вчера договорились не ссориться!

— А мне всё понравилось! — Пипсквик аж лучился удовольствием. — Я хотел первую Ночь Приключений Без Взрослых — и она прошла просто замечательно! Хотя мы ничего такого и не нашли...

— Нашли! — Фезервейт оторвался от книги. — Вот, смотрите! — он расстелил на столе мятую газету из Эплузы, взял в зубы карандаш и принялся рисовать прямо поверх фото лучей. — Смотрите же!

Меткоискатели склонились над столом. Теперь на чёрно-белом фото висел, испуская лучи из своих углов, диковинный треугольный предмет, покрытый набросанными мелким штрихом деталями.

— К чему бы это? — Скуталу посмотрела на коллегу по крыльям.

— К этому! — он положил рядом раскрытую книгу и ткнул копытом в пожелтевшую гравюру.

На ней был "треугольный летающий дом людей", точно такой же, лишь лучи из углов его были набросаны схематично и казались не длинными хвостами, а короткими пушинками.

Жеребята почувствовали холодок, пробежавший по спинам.

— Надо срочно рассказать об этом открытии Твайлайт! — разволновалась Свитти.

— Бель, но ты же вчера ночью сама нам доказывала, что ни Принцессе Твайлайт, ни другим Хранителям Элементов Гармонии мы не должны ничего рассказывать! Типа — попытаются этим утешить Лиру, а получится ещё больший скандал! — уверенно заявила Скуталу. — Да и вероятность того, что они всё же агенты...

— Скут, — вспылила в ответ единорожка, — То ты Авизотля делаешь крайним в новых причудах Лиры, то Филси Рича в заговорщики записываешь, а теперь — так и Твайлайт с остальными Хранителями! Может, хватит этих дурацких фантазий?

— А я согласна со Скуталу, — вдруг заявила Эплблум. — Конечно, скорее всего, они и ни слухом, ни духом об агентах, заговорах и людях, но вот узнав о причине новых странностей Лиры — они точно пойдут с ней поговорить, а Твайлайт — та вообще брата из Кристальной Империи позвать может — и вот тогда Лира увидит перед собой такой "парад агентов", что крышу у неё сорвёт почище, чем у Скрю! И будет она с ней в соседней палате, "цветы от агентов" нюхать...

— И что же тогда делать?

— Найти доказательства САМИМ! А тогда уже и решать.

— И где ты их предлагаешь искать? Опять озеро вдоль и поперёк оббегивать? Ну — найдём чуть больше помёта...

— Нет, здесь мы точно знаем — ничего не осталось. Если что и было — то это прибрали и подмели. А остаться могло в Эплузе — вон, там такая шумиха была, что целую газету выпустили!

— Ух ты! — обрадовался Фезервейт. — Я даже знаю, как назвать новую статью! "Подозрительные агенты распространились по всей Эквестрии! Кто они и к чему это приведёт?!"
— Решено! — стукнула копытом Блум. — Меткоискатели — на вокзал и в Эплузу!

— Меткоискатели — агентоловители! — хором заорали Свитти Бель и Скуталу.

— Девчата, а я с вами! Можно? — просительно затянул Пипсквик.

— Тебе-то зачем? — удивилась Блум, немного недовольная, что придётся всю дорогу приглядывать за мальцом.

— Ну как же! — голос пегого земнопони лучился неподдельной радостью: — Это будет моё Первое Путешествие В Другой Город Без Взрослых!

— Ну и Дискорд с тобой, — спокойно заметил Фезервейт. — Хочешь — едь с нами.

— С НАМИ?! — офигела Блум.

— Разумеется. Вам нужны доказательства? А значит — нужны фотографии. А мне нужна статья, которую не стыдно в кантерлотской многотиражке разместить! Да и билеты купить...

— У нас уже есть восемь битов! — гордо показала монетки Бель.

— Ага. Пять пони, по пять битов за билет. Ну что ж — полторы пони уехать за твои деньги смогут. За полпони посчитаем Пипсквика?

— Ты худее меня, — обиделся тот.

— А ты мельче и младше. Короче, не ссоримся. У меня хватит на билеты для всех и туда и обратно. И даже на еду останется! Так что — собираемся на вокзале через три часа, я буду уже там и с билетами.

Глава 2

Глава вторая.

Вместе весело шагать по просторам.

М. Матусовский

Стук колёс по рельсовым стыкам сливался с цокотом копыт по шпалам, ветерок приятно обдувал пятерых путешественников... И даже не верилось, что начиналось их путешествие в Эплузу далеко не так радужно...

Для начала — опоздали на вокзал четверо из пяти. То есть — все, кроме Фезервейта.

И каждый из четвёрки, выскочив на перрон со своей стороны, был несказанно удивлён, обнаружив состав здесь же, а не пускающим прощальный дымок где-то у линии горизонта, где параллельные линии рельс вопреки всякой геометрии всё же пересекаются...

Более всех приготовились к неприятностям вместо поездки Эплблум и Пипсквик: они добирались к станции по дороге и видели ту толпу пони, что возвращались по домам с грустными выражениями на мордочках и не переставая ругались на отменившуюся поездку и сокращённый состав...

Как ни странно — легче всех получил разрешение на поездку самый младший. Стоило Пипсквику лишь заикнуться своим родителям, что он на пару-тройку дней прокатится в Эплузу с младшими сёстрами Элементов Гармонии, как ему отсыпали битов на карманные расходы и на билет и отпустили восвояси. Вернее — готовы были отпустить, но не раньше, чем накормят его перед дорогой свежеприготовленным супом и найдут его широкополую шляпу, чтобы в жаркой Эплузе солнце не напекло голову. А в кладовке, в которой где-то спряталась шляпа, нашлось столько интересных вещей, сохранившихся ещё со времён жизни в Троттингеме... И каждая — со своей историей, пробуждающая воспоминания о забавных давних происшествиях и детских играх... Так что пушечным ядром вылетевший из дому в последний момент жеребёнок был уверен на все сто, что опоздает и лишь посмотрит вослед поезду, на котором уедут его более пунктуальные друзья... И всё же Пип не терял последней капли надежды и выкладывался на все сто процентов, звонко выбивая своими копытами пыль из дороги и лавируя между идущими в противоположном направлении взрослыми. На перрон он выскочил сразу после Эплблум, тяжело дыша и отфыркиваясь от попавшей в нос и рот пыли...

Эплблум не копалась в вещах, лишь взяла с собой два запасных бантика, ничем не отличающиеся от того, что был у неё на голове, кроме следов ночного путешествия к озеру в лесу. Зато, стоило ей сказать, что она на недельку собирается погостить у родственников в Эплузе, как вся ферма превратилась в разворошенный муравейник: остальные Эплы тут же принялись собирать подарки, подарочки и гостинцы для эплузской родни, и вскоре уже Блум с острасткой поглядывала на тележку с кучей абсолютно бессмысленного с её точки зрения барахла, поверх которого теперь загружались два саженца и корзинка с яблочными пирогами...

Уже несколько раз у младшей земнопоньки возникал соблазн оставить родственников загружать тележку и дальше, самой же помчаться на вокзал, пока три часа не завершились совсем и поезд не отправился в Эплузу без неё... Но боязнь подвести одних родственников и не привезти гостинцы другим родственникам, огорчив их этим, заставляла сдерживаться, ждать и лишь вздыхать украдкой. Было и другое опасение, более реальное: оставь Блум тележку здесь и умчись налегке — загоревшаяся уже идеей осчастливить подарками родню Эплджек сама повезёт гостинцы следующим поездом и останется затем в Эплузе приглядывать за младшей сестрой. И тогда — прости-прощай поиски и расследования!

Оставался лишь один способ не опоздать не поезд, и им следовало воспользоваться.

Умчавшись с фермы, Эплблум пробежала до центра Понивилля и уверенно постучала в дверь библиотеки-дерева.

Открыла ей сама принцесса-библиотекарь. Её фиолетовая грива была растрёпана, но выглядела пони хоть и уставшей, но неимоверно довольной собой.

— Привет, Твайлайт! — вежливо обратилась к ней земнопони. — Как там твои проблемы с гостем из Седельной Арабии?

— Отлично, Блум, мне всё-таки удалось убедить его... — тут она взглядула на поняшку с удивлением: — А откуда ты узнала?..

— Мне вчера Спайк пожаловался, что стал причиной то ли международного конфликта, то ли трагедии в научном мире, и что ты...

— Надеюсь, я вправе рассчитывать, что дальше ушей твоих подруг эта история не выберется?..

— Не знаю, Принцесса, — честно ответила земнопонька. — Я же не в курсе, кого ещё мог "осчастливить" своей проблемой Спайк...

Твай улыбнулась, услышав это "Принцесса" и с деланным безразличием поинтересовалась:

— Кстати, Блум, уточни мне, пожалуйста: ты сейчас пришла ко мне как к Принцессе или как к своей учительнице?

— Как к старшей подруге, — не задумываясь ответила та. — Мне нужна твоя помощь.

— И чем же я смогу тебе помочь?

— У тебя ведь есть заклинание, чтобы замедлить время, а?

— Наверное... — Твайлайт принялась вспоминать списки заклинаний из её книг. — Что-то подобное должно быть в наработках Старсвирла Бородатого, но я ни разу его ещё не применяла... Стоп, а зачем оно тебе понадобилось? Ты же не единорог!

— Так я хотела попросить тебя колдануть его! — подпрыгивая от нетерпения, заявила Блум. — А то мои родичи до сих пор грузят тележку с подарками родичам в Эплузе, а поезд уйдёт через полчаса, а я с такими темпами и на завтрашний не попаду, и...

— И это заклинание тебе не поможет. Если я его прочту у вас на ферме — грузить тележку вы будете до следующего Праздника Урожая!

— А я думала, время наоборот, замедлится во всём мире, кроме нас... И тогда я б успела...

— Эплблум! — аликорн буквально опешила. — Это вопиющая безответственность и чёрствость ко всему миру, граничащая с самовлюблённостью Сомбры: "Остановите мир, мне так удобней"!..

— Но что же делать тогда? — в отчаянии пискнула Блум.

— Зачем замедлять весь мир, когда можно ускорить тебя? Стой неподвижно, я сейчас попробую применить на тебе нужное заклинание...

Услышав это "попробую", земнопонька пискнула уже от ужаса, вспомнив, как обычно срабатывают "первые попытки" заклинания у лавандовой чародейки, но отступать было поздно.

Несколько секунд размеренного речетатива — и вдруг низким басом, схожим с рыком гигантского пожилого дракона, прозвучало:

— Гооотттооовввоооооо!..

Блум резко перевела взгляд на Принцессу.

Движения Твайлайт становились всё медленнее, пока она не замерла, наполовину прикрыв веки в миг моргания. И юная кобылка подумала, что даже пони с красивыми глазами выглядит не очень, когда глаза полузакрыты... А значит — надо стараться не моргать, когда Фезервейт или Пинки будут фотографировать её. А вот как бы в майский День Школьного Фото заставить Тиару моргнуть невовремя?..

Тем временем моргающие глаза Твайлайт закрылись совсем. Значит — время не остановилось, а только замедлилось вокруг... Или очень-очень ускорилось для одной маленькой земнопоньки с бантиком на заколке.

Кобылка огляделась по сторонам. В воздухе висела, чуть заметно шевеля крыльями, муха, за которой завис в пике воробей. Пони на улицах, казалось, играли в "Море волнуется" или другую замиралку, как на вечеринках Пинки.

Пинки!

Блум вполне справедливо решила, что если удалось так ускориться, то перед пробегом за тележкой и кроссом на вокзал она вполне успеет забежать в "Сахарный Уголок" за тортиком.

О том, что и Пинки, подобно другим горожанам, замрёт статуей, она догадалась, лишь открывая дверь в кондитерскую.

— Привет, Эплблум! — обратилась к девочке Пинки. — Как дела? Что нового на ферме? И что ещё успела натворить Лира за сегодняшнее утро? Представляешь, она вчера забежала ко мне, выпила три кружки крепкого сидра, а монет бросила на стол, как за целый бочонок! И монетки все новенькие и блестящие-преблестящие! Как маленькие солнышки в полдень! И хотя монетки были радостные и сверкающие — на душе у Лиры явно было не шоколадно!..

Говорила всё это Пинки размеренно и даже чуток рассудительно, без обычной своей скороговорки.

Оправившись от изумления, что Пинки не замерла статуей, и даже разговаривает, Эплблум ответила:

— Привет, Пинки! Лира потом купила себе новый дом, а ближе ко вчерашнему вечеру ходила проведывать больных в клинику. А сегодня я её ещё не видела... А можно у тебя купить тортик в дорогу и корзинку кексиков?

Глаза розовой поняши распахнулись в изумлении:

— Ура! Наконец-то хоть с кем-то я могу говорить не как с сонными мухами! Как тебе это удалось? Как бы этому научить остальных? Кстати, я тут ещё с вашими недорасплатилась за последнюю партию яблочного джема, так что торт и кексики я тебе дам как часть оплаты, да ещё и битов на сдачу отсыплю...

Говоря всё это, Пинки плавными прыжками перелетела за прилавок, достала коробку с тортом и пакет с кексами, перенесла всё это к заказчице, а затем, неспешно достав из-за спины пирог, так же лениво запустила его в физиомордию школьнице.

Блум легко поймала медленно приближающийся к ней пирог и понюхала.

— Черничный?! Я и его возьму с собой, если не возражаешь, — улыбнулась поняшка. — А то одни яблочные могут и надоесть...

— Обалдеть! — обрадовалась кудрявая пони. — Заходи почаще, с тобой так весело-весело-весело! Кстати, вот тебе обещанная сдача, — Пинки достала мешочек с басовито звякнувшими монетами.

— Да ну, пусть брат такую тяжесть таскает, — отмахнулась Блум. — Ты мне лучше блестящую монетку от Лиры покажи. Ладно?

— Держи! — Пинки раскрыла мешочек, оставив его висеть в воздухе безо всякой опоры, залезла в него передней ногой и достала с десяток сверкающих новеньких битов.

Эплблум взяла один, полюбовалась им и сунула его в корзинку. Затем ей в голову пришла шальная мысль:

— Знаешь что, Пинки? Отнеси-ка ты остальные её монеты Твайлайт и расскажи ей, что, мол, Лира считает, что ей эти монеты дали секретные военные агенты Селестии и её брата. В смысле — брата Твайлайт, а не Лиры или Селестии... — Блум заметила, что при общении на новой скорости и у неё слова стали играть смыслами и непонятностями, как у Мастерицы Вечеринок. — Ну, я побежала!

И младшая из семейства Эплов помчалась к родной ферме, успев услышать лишь:

— Погоди! Не беги, иначе...

Что будет "иначе", она не расслышала, спеша поскорей добраться на ферму, когда воздух вокруг неё уплотнился, а затем вновь стал податливым, превратившись в цветной ветер, сорвавший со спины торт и подкинувший высоко в небеса...

Рэйнбоу, смотрящая вослед летящей Скуталу, вдруг испытала странное ощущение, будто кто-то другой, а не она сама, произвёл рядом с нею Радужный Удар. Только вместо радуги промелькнула лимонно-малиновая волна, и запахло яблоками. А в следующий миг радужную пегаску облепил со всех сторон хорошо взбитый ветром фирменный торт.

— Пинки-и-и! — заорала она, открывая рот пошире, чтобы и розовая шутница услышала получше, и больше торта в рот попало бы. Торт был, как всегда, великолепен...

Всего за пять минут до этого Скуталу убалтывала Дэш подвезти её на вокзал, потому что времени до отхода поезда осталось совсем мало, и иначе, чем на крыльях, не успеть. Увы — на этот раз радужная пегаска ждала Соарина в условленном месте — прямиком у шпиля ратуши — и покидать оговоренное место не собиралась.

— А почему б тебе не мчать к станции на скутере? — резонно спросила она у своей Самой Большой Фанатки, к которой уже давно относилась как к младшей сестрёнке.

— Опять в кого-нибудь врежусь или поворот пропущу... Вот если б скутер умел летать...

Поднабравшаяся от Скут изобретательских идей, Дэш аж лучиться начала от предвкушения! Она оторвала от облачка, на котором ждала Соарина, половину и вылепив из неё белый облачный крылатый скутер, протянула младшей:

— Лети!

Треща крылышками, оранжевая пегасочка помчалась на новом транспорте к вокзалу, успев покинуть центр Понивилля за считанные секунды до появления вспушённого бешеной скоростью торта...

Эплджек очень удивилась, когда нечто размытое, лимонно-малиновое по цвету, на миг обрело очертания её младшей сестрёнки, а затем вновь прератилось в смазанную линию, дополнившуюся цветами тележки и подарков, и протянулось к далёкому вокзалу.

Заклинание ускорения спало секунды спустя, как Эплблум обогнала спешащего на станцию Пипсквика...

Рэрити была единственной, кто вспомнила об уроках в школе и с ходу заявила, что никуда свою сестрёнку отпускать не собирается в учебное время.

Поэтому Бель поступила так же, как всегда поступала в подобных случаях: взяв учебник по магии и выкрикнув "Твайлайт Тайм!", она понеслась в сторону дерева-библиотеки — и мимо него дальше, по своим делам. То есть, в данном случае, к вокзалу...

Но даже на этом предстартовые приключения пятёрки не закончились, а только начинались.

Первым прибывший на вокзал Фезервейт шустро подбежал к кассе и честно протянул заранее отсчитанные двадцать пять битов. Можно было не спешить — до отхода поезда оставалось ещё минут сорок.

— Рейсы на Эплузу временно сокращены по техническим причинам. Так что билетов на ближайшие три дня нету и быть не может... — чуточку устало сообщила кассирша.

— А что же делать?! — потерянно спросил пегасёнок.

— Лично я бы советовала Вам купить билеты на четверг, пока они ещё остались в продаже... Потом и этого не будет...

Огорчённый фотограф отошёл от кассы, не потратив ни одного бита: отложить поиски на три дня в таких случаях — всё равно, что отложить их навсегда и забыть... Надо было срочно искать другой вариант...

В поисках решения Фезервейт понуро брёл вдоль поезда, наблюдая, как от состава отцепляют половину вагонов, а из оставшихся вагонов ссаживают примерно треть пассажиров. И теперь как ссаженные, так и все пассажиры отцепленных вагонов покидали перрон, недовольно бурча что-то себе под нос и направляясь к кассе.

— Эй, что случилось, папарацци! — весело окликнули из кабины машиниста, едва Фезервейт поравнялся с паровозом.

— Да вот, пытаюсь сообразить, что это у вас происходит.

— Газ. По пути к Эплузе опять произошёл выброс природного газа. Так что полпути придётся не ехать на паровозе, а тащить и его, и вагоны, самим!

— Вау, ребята! Я с вами еду! — слова вырвались у пегасёнка машинально, не успев даже отметиться в мозгу.

— Да на здоровье! — рассмеялись "ребята", самый молодой из которых был вдвое старше Фезервейта. — В тебе весу — как в пёрышке на твоей кьютимарке! Залазь на ящик с углём, как обычно. Не стеснишь! А если задремлешь — разбудим, когда придёт время топку водой заливать, поснимаешь. Поверь — красивое зрелище...

— Даже не сомневаюсь в этом! — радостно улыбнулся школьник. — А когда отправляетесь?

— Часа через полтора, — вздохнул машинист. — Пока ссаженным пассажирам билеты не перекомпостируют на завтра и послезавтра, пока их багаж из вагонов не выгрузят — никто нам зелёный свет не даст... А что — не терпится ехать и снимать?

— Не терпится, — согласился Фезервейт. — Но я ещё в Эплузе поснимать собирался, так что с собой кучу аппаратуры прихватил.

— Ну, грузи... Где она лежит?

— Друзья сейчас притащат...

Больше всего пегасёнка позабавила Скуталу. Она так фантастически описывала вираж вокруг паровоза, когда загадочный хлопок с запахом яблок разметал её облачный скутер, приземлив лихую поняшку прямо посреди угольного вагончика.

— Скут, обзаведись рогом, и сможешь играть Найтмер Мун, не заходя в гримёрку!

— Ах ты ж...

Напрасно Фезервейт тешил себя мыслью, что его драчка со Скуталу издали будет напоминать сражение белоснежной Селестии с чёрной Лунной Пони. Подоспевшие друзья увидели катающиеся по угольному вагончику два сцепившихся чёрных комка шерсти и перьев.

Посасывающий трубку, пускающую ароматные пузыри, бородатый машинист флегматично заметил:

— Первый раз вижу, как фотографы дерутся...

— Ставлю на ту, что была рыжей, — влез помощник машиниста.

— Да как ты различишь, кто из них был белым, а кто рыжим?

— Да рыжая толще!

— Чего-о-о?! — заорала Скуталу, прерывая драку и уставясь на кабину паровоза.

— Простите, юная пони, я хотел сказать, что белый — тот, кто тощее будет... Да вы продолжайте, продолжайте...

Но желание мутузить друг друга уже прошло. То ли от замечаний железнодорожников, то ли от созерцания раскрывшей рот Эплблум, которая явно собиралась проорать "Прекратите немедленно!" недавно обретённым талантом "Кантерлотского Голоса"...

Забраться всем четверым "спутникам фотографа" на кучу угля и замаскироваться там помог идущий из трубы паровоза обильный белоснежный пар. Проблема возникла лишь с "подарками Эплов Эплам" — такую телегу ни в уголь не закопаешь, ни в вагон не перегрузишь... Пришлось Блум таки заплатить в кассе и приписать груз к завтрашнему поезду в почтовый вагон как адресную посылку.

Зато теперь не надо было беспокоиться о тяжестях, и оставалось лишь любоваться местностью под стук колёс...

Ближе к вечеру поезд остановился прямо посреди обширного поля, по которому пробегали рельсы. На куче угля появился машинист, удерживая в зубах нечто бесформенное. Аккуратно положив "нечто" на уголь, он заговорил:

— Слышь, папарацци, готовь фотик. Мы через пять минут заливать топку начнём. Пару будет — что на Фабрике Облаков! И даже больше! О-у! — тут он сделал вид, что только сейчас обнаружил четверых спутников Фезервейта. — Да ты не один путешествуешь! Ну что же — тогда это вам! — и он подвинул копытом к ним "нечто", оказавшееся пятью дыхательными масками, заранее подогнанными под размер головы жеребёнка. — Нацепляйте, пока я по вагонам пройдусь, сообщу правила безопасности...

Вскоре голос бородача уже доносился из первого вагона:

— Уважаемые пассажиры! Сейчас мы будем пересекать местность, на которой недавно произошёл выброс газа! Для вашей безопасности все окна в вагонах будут герметично закрыты. Это делается для того, чтобы не пострадали больные астмой и аллергиями, а также дети, которые поболее взрослых чувствительны к газу. Убедительно прошу окна вагонов не открывать вплоть до специального разрешения. Также категорически запрещается зажигать какой бы то ни было огонь, а единорогам и аликорнам запускать огненные заклинания. В качестве освещения на ночь остаются лишь светлячки. Свечи прошу задуть немедленно. Спасибо за понимание.

Затем послышались звуки захлопываемых окон, стук двери, и вскоре чуть тише тот же голос прозвучал из второго вагона:

— Уважаемые пассажиры! Сейчас мы будем пересекать местность, на которой...

— Кажется, я понимаю, зачем из оставшихся вагонов в Понивилле ссадили часть пассажиров, — обратилась к друзьям Эплблум. — Тащить и вагоны, и паровоз будут всего двое. Вот и уменьшили вес, насколько это возможно.

— Ты не права, — отозвался помощник машиниста, подключающий трубу от водяной ёмкости к топке. — Количество пони в вагонах сокращено для того, чтобы воздуха хватило на всех, пока мы не покинем опасный район... Ну, готов снимать? Пускаю воду в топку!

Из окутавшего местность пара можно было бы вылепить новый Клаудсдейл, и ещё немножко осталось бы на заплатки для старого.

Фотик щёлкал кадр за кадром, запечатлевая фейерическое порождение огня и воды. Фезервейт был счастлив и даже напевал, взводя свою фотокамеру.

Стук колёс по рельсовым стыкам сливался с цокотом копыт по шпалам, ветерок приятно обдувал пятерых путешественников, с угольной кучи окидывающих взглядом расстилающиеся просторы и выразительно сопящих фильтрами дыхательных масок.

— А я поняла, откуда здесь взялся этот вредный газ! — голос Скуталу из-под маски звучал глухо и сопяще. — Это Жуткие Мифические Люди из сказаний Лиры пустили здесь газу, чтобы всех отравить!

— Агась! — поддержала её своим сопением Эплблум. — Мифические Люди пукают беззвучно, но на удивление опасно!..

— Да ну тебя, Блум, я, может, открытие века сделала!

— Тогда я поправлю тебя, — просопела Свитти Бель: — Агенты Шайнинг Армора, притворяющиеся людьми, переели здесь мороженого "Грохот Дракона"! И заели рожком "Пинки Пай".

— Не заели, — Фезервейт на ходу перезаряжал камеру и умудрялся сопеть тише других. — Иначе всё воспламенилось бы и рвануло ещё до прихода поезда...

Спустя час пути поезд остановился, чтобы тянущая его пара железнодорожников сменилась на резервную команду, до этого отдыхавшую в кабине паровоза.

— Вот что, жеребята, — из сумрака к пятерым путешественникам приблизился тяжело дышащий машинист. — Мы сейчас почти в центре газового выброса. Так что постарайтесь даже камешки или железяки не ронять. Иначе весь поезд научится летать сразу во всех направлениях...

Тут он увидел направляющего на него фотоаппарат пегасёнка:

— Стой! Замри! Осторожно уложи аппарат обратно...

— Но такой кадр пропадает! — огорчился Фезервейт. — Пот по тебе струится крупными каплями, шерсть мокрая. Сразу видно напряжение от тяжёлой работы!

— Пусть лучше кадр пропадает, чем все мы, — пробурчал машинист. — Я ж так понимаю, в темноте ты только со вспышкой снимать можешь?

— О-о-ой, — до Фезервейта только сейчас дошло, что последовало бы за срабатыванием магниевого заряда. И задние ноги предательски затряслись от накатившего ужаса.

Возможно, бедняга пегасёнок вообще рухнул бы в обморок, если б в это время Скуталу не спрыгнула с поезда:

— Подождите меня здесь, я только к дырам, откуда газ идёт! Посмотрю — и назад!

Фезервейт молнией метнулся к ней:

— Назад! Там опасно! Задохнёшься совсем!

— Фиг тебе! Я круче крутых, и могу дышать там даже без маски!

Рыжая пегасочка попыталась было рвануть вперёд, подгоняя себя жужжанием крылышек, но так и осталась на месте: старый машинист наступил ей на хвост, припечатав сливово-малиновые волоски к земле.

— Лучше послушайся друга, — сказал он, игнорируя возмущённые вопли кобылки. — Он тоже как-то собрался посмотреть поближе... Там такая концентрация газа, что нужна не маска, а кислородный баллон, чтобы не помереть. И идёт газ не из дыр, а из трещин в сухой земле, — добавил он.

— Интересно, как это Скуталу собиралась искать место выхода газа? — теребил яблочную земнопоньку Пипсквик.

— На нюх, наверное, — ответила та.

— Она увидела место выброса, — пояснил им машинист. — Магия...

— Интересно, — протянула Бель. — Я не вижу ничего, а она видит, хотя и не единорог? Это как?!

— А этот газ только пегасы и видят, — ответил бородач. — Ну, запрыгивайте обратно, сейчас тронемся!


Да, перрон здесь был деревянным.

Впрочем, деревянным здесь был не только перрон. Домики, салун, мэрия — всё было построено из досок или брёвен. Единственным каменным сооружением в округе, которое заметили поняшки, был колодец, из коего горожане набирали воду. А ещё рядом с вокзалом находилось железное сооружение: местный умелец, высокий пони с белой кучерявой гривой, чинил старый ржавый паровоз, приделывая к нему спереди что-то на манер яблочной тележки, обитой тонкой жестью.

Эплблум собиралась отправиться на поиски своего кузена Брейбёрна, но Пипсквик со Скуталу, опередив яблочную поняшку, поспешили прямиком к взлохмаченному механику в белом халате:

— Скажите, пожалуйста, где можно найти фотографа "Вестника Эплузы"?

— Во-первых, жеребята, доброе утро! — ответствовал тот.

— Ой, извините, — засмущался Пипсквик. — И вам доброе... только уже давно день, а не утро...

Лохматый поглядел на небо и удивлённо заметил:

— Надо же, как время летит за работой... Уже пора обедать... Пойду перекусить... Так о чём вы спрашивали?

— Нас интересует фотограф "Вестника Эплузы"... — подивилась его склерозу Скуталу.

— Точно! Так вот — идите в мэрию, там, за кабинетом Мэра, рядом с кабинетом Шерифа увидите правее дверь редакции газеты. Входите и спросите Главного Редактора. Он знает адреса всех троих фотографов Эплузы.

— Спасибо!

— Да, а если Главного Редактора не окажется на месте — выходите из двери редакции и левее входите в дверь Шерифа: Шериф у нас как раз и есть Главный Редактор "Вестника Эплузы"... Только когда он даст вам адреса фотографов — в списке оставляйте адреса Эплдранк и Черрилиты Лонгноуз, а мой из списка сразу вычёркивайте: я в последние полгода ничего для газеты не снимал.

— Спасибо ещё раз! — поклонился Пипсквик.

— А-а-а... — ошарашенно замялась Скуталу, — А зачем нам теперь вообще в мэрию топать?

— Ну, — легкомысленно бросил удаляющийся пони в халате, — Я думал, что вы как приехавшие собираетесь по традиции со всеми познакомиться в городке. А знакомство обычно начинают с Мэра и Шерифа... Ну, я пошёл. Если что понадобится — обращайтесь. Меня здесь зовут Док.

— Забавно, — протянул Пипсквик, едва Док скрылся в салуне. — Получается, что в каждом городке есть свой Доктор, и он обязательно возится со странными штуковинами.

— Наверное, так полагается по традиции, — хмыкнула Скут.

— Ну что, адреса записали? — подошла Эплблум.

— Пока нет. Но мы знаем, кто тут фотографы! — Пипсквик улыбнулся: — А ещё у них тут мэрия, полицейский участок и редакция газеты — одно и то же здание!

— Ёй! — Скут, метнувшаяся в салун, пока Пипсквик говорил, вышла оттуда с квадратными от изумления глазами: — Док уже напился в хлам и валяется на полу в отрубоне! И храпит!..

— Да ну его к Дискорду! — фыркнул Фезервейт. — Всё, полетели в мэрию!

— Кто полетели, а кто и пошли, — заворчали остальные. — Давай сперва по стаканчику сока в салуне возьмём. Жара несусветная! А потом можно и в мэрию...

— А по ходу спросим у трактирщика, — Пипсквик направился к деревянным дверям салуна. — Он наверняка всех горожан знает.

— Как ты понивильцев? — не удержалась Эплблум.

— Почему понивильцев? — удивился пегий земнопони. — Понивильцев и троттингемцев...

Когда жеребята зашли в салун, пара завсегдатаев уже укладывала храпящего Дока на деревянный диванчик в углу.

— Вам того же налить? — ехидно поинтересовался трактирщик, кивая на храпящего.

— Нам сока. Яблочного. Каждому... — Эплблум посмотрела прямо к глаза стоящему за стойкой. — Кстати, добрый день...

— А может, им молочка мамкиного налить? — грубо гыгыкнул приземистый неказистый земнопони с неухоженой щетиной вокруг рта, но, вовремя покосившись на дальний столик, решил не продолжать свою тираду.

Яблочная пони холодно посмотрела на него и повернулась к хозяину заведения. — Итак, моим спутникам сок, а мне яблочного сидра, и покрепче! Большую кружку!

Сидевшие за дальним столиком сёстры-единороги быстро переглянулись. В головах их шевелились совершенно одинаковые мысли: "Сейчас случится одно из трёх. Или это дитё нажрётся, и начнёт чудить... А это — Маленькая Поняшка С Большим Розовым Бантом! Кто потом будет салун отстраивать?! Или дитё перепьёт и её придётся откачивать, а салун отмывать. В третьем варианте она поперхнётся первым же глотком спиртного и опозорит себя и своих друзей, и тогда начнётся... М-да, в любом из трёх исходов её родители затем выскажут претензии детектившам — были рядом, и ничем не помешали ребёнку натворить глупостей. И ладно бы только родители возмущаться начнут. Это можно бы и пережить. Но узнает начальство — а тогда..."
Коричневая единорожка с рыжей гривой резко поднялась и словно плавно перетекла к барной стойке.

— Зачем тебе алкоголь? Обрадовать этого... нехорошего пони?

— А может, я специалист по яблочному сидру! — дерзко ответила Маленькая Поняшка С Большим Бантиком, уперев копытце в уже наполненную кружку.

— Но ты же не затем пришла сюда, чтобы запустить кружкой в Дирти Биффа? Понимаю — он тут же кинулся бы бить маленькую пони, а остальные кинутся бить нахалюгу. План хороший. Но мне нравится этот салун. Тем более что настоящая цель твоего визита тогда будет похоронена под обломками здешней мебели.

Эплблум хмыкнула, проигнорировав собеседницу, и демонстративно расплатившись за напитки, обратилась к трактирщику, не снимая копыта с кружки сидра:

— Вообще-то я хотела узнать, знаете ли Вы адреса Черрилиты Лонгноуз и Эплдранк?

— Девочка хочет отсняться для газеты! — заржал всё тот же наглец.

— Кто-нибудь, дайте ему эту кружку с кислятиной, пусть пьёт и заткнётся, — разозлилась до ледяного спокойствия земнопонька.

— Эй, — как-то неуверенно и тихо возразил трактирщик. — Зачем сидр обижаешь? Даже не попробовав!

— Я понюхала, — тихо и спокойно возразила пони с бантиком. — Этого достаточно. Это пойло только для таких вот нахалов, как тот задира, или я не Эплблум!

Затихший было трактир разразился одобрительными воплями приветствования земнопоньки, сквозь которые еле прорвалось ворчание Биффа:

— О! Ещё одна из этих Эплов! Понаехало тут!

— Заткнись, Дирт! Это мы, Эплы, и основали Эплузу! А "понаехал" тут — ТЫ! — к изумлению Блум, сказал это здоровенный однокрылый пегас с кьютимаркой в виде надкусанного яблока и разорваной решётки. Он демонстративно встал из-за столика и сплюнул себе под копыта.

В образовавшейся тишине послышался скрип отодвигающихся стульев.

— Уважаемые джентльпони! В честь новоприбывшего Эпла давайте сегодня не будем устраивать то, что всегда! — трактирщик решил предотвратить назревающую салунную драку. — Ну хотя бы до шести вечера!

Завсегдатаи, как один, взглянули на здоровенные напольные часы, стоявшие в дальнем углу заведения. Убедившись, что до шести вечера не так уж и далеко, все дружно согласились.

— Я с удовольствием дам тебе адреса здешних фотографов, если ты извинишься за то, что обидела мой сидр, не попробовав.

— А смысл? — голос юной Эплочки был всё ещё холоден. — Один раз я такой уже пробовала. Один-единственный раз, когда эти мошенники Флим и Флэм притащили нам свою сидроделательную машину. Так вот, когда она сломалась — то стала делать такую же бурду.

— Эй, Эплджон, а тебя таки обманули те два пройдохи! Продали трактиру сломаный агрегат!

— Дык я ж не знал! — стал оправдываться тот, — Они сказали, что их машина была оценена всеми понивильцами и лично понивильскими Эплами!

— И они не солгали, — заговорила Эплблум. — Их изобретение действительно было нами оценено... — тут она коварно улыбнулась, — И признано совершенно негодным!

— Тогда прошу прощения, что посмел угостить Эпла таким пойлом... — тихо, лишь для поняшки с бантиком, проговорил Эплджон. — Это подойдёт в качестве компенсации? — и он быстро подменил кружку кисляка на бутылку сидра "Гарцующий жеребец" с силуэтом пони на фоне заходящего солнца. — Первого урожая Элузы! Почти марочный уже...

— Спасибо, — вежливо сказала Эплблум, принимая бутылку и пряча её в сумочку. — Но пока я пить его воздержусь. Я пью такой сидр лишь тогда, когда моя старшая сестра говорит мне, что я слишком мала, чтобы его пить. И я не вижу причин нарушать мою традицию сейчас...

Пока юная земнопони общалась с трактирщиком, однокрылый пегас махнул копытом Фезервейту, подзывая его.
"Я?!" — так же жестом переспросил юный фотограф и, получив подтверждающий кивок, прошёл до дальнего угла салуна.

— Не боись, — обратился к нему однокрылый верзила, — Не обижу. Ты друг её, — он кивнул на говорящую у стойки Эплблум, — А друзья одного из Эплов — друзья всем Эплам!

— Вы хотели что-то спросить у меня? — вежливо поинтересовался Фезервейт.

— Во-первых, не спросить, а сказать. Присоветовать, как пегас пегасу. Ты слышь, малец, сделай так, чтобы через полтора часа от силы ты и твои друзья находились как можно дальше от трактира, и не заходили б сюда часа два после этого. Усёк?

— Ладно... А почему?

— Зачем тебе смотреть, как взрослые воспитывают друг друга? — дипломатично ответил тот.

— Ладно... А что во-вторых?

— А во-вторых, малыш, — здоровяк приблизился к жеребёнку, глядя ему прямо глаза в глаза, — Прекращай "Выкать", мы же тут все свои, Эплы, Дискорд меня разрази!

— Ну, тогда... Я Фезервейт.

— А я — Эплкоу! Для друзей можно просто Коу, но мы с тобой пока ещё не друзья. Я вообще мало кого могу назвать друзьями с тех пор, как сбежал из плена у Алмазных Псов и лишился крыла.

— Они захватили тебя в плен?! — изумился фотограф.

— Агась, малыш! Но я раскидал их и, выломав решётки, сбежал! И с тех пор я хоть и не летаю, но драться могу покруче других! А ещё я завсегда первый замечаю, когда в Яблочные Долины идёт газ с пустоши!

— Ты тоже видишь этот газ?

— А что в этом странного? Мне странно, что другие его не видят! Он гадкий, горчичный и мерцающий. Как болото полетело!

— Скажит... — Фезервейт запнулся и поправился: — Скажи, это из-за газа тут дома строят деревянными? Чтобы проще отстраивать было?

— Скажешь тоже! — хохотнул однокрылый. — Да бахни этот газ — нас всех по Дальним Горам размазало б! Это мы с бизонами договорились, что дома будем строить из дерева. У них традиция — время от времени совершать набеги на Эплузу. А у нас — драться с ними при этом. Вот и договорились. Мы строим всё деревянное, чтобы они не поранились, снося город. А они заранее говорят, когда будут сносить, чтобы все не желающие драться успели отойти в сторону от драки!

— Но колодец-то каменный... — осторожно заметил пегасёнок.

— А колодец они никогда и не сносят! В драке и нам, и им пить хочется. Вот тогда отходишь к колодцу и пьёшь. И пока ты пьёшь — тебя не трогают! Традиция. И пофиг, пони ты или бизон! А попил — добро пожаловать в драку дальше!

— Вот бы это отснять... — мечтательно вздохнул Фезервейт.

— Дык не повезло тебе! Они как раз на сегодня собирались тут бузить, потому что кто-то какую-то шахту на их землях вырыл. Ну, тут мы с другом из большого дерьма вытянули одну бизоночку, а она оказалась дочкой какой-то большой бизоньей шишки... В общем — Драка Из-За Шахты отложилась на недельку-другую в благодарность нам. Зато Док успеет дочинить свой паровоз и укатит на нём на время драки. И никто из бизонов не поранится об эту железяку... О! Вот что: приезжай через месяц. У бизонов будет Большой Пробег, и ты наснимаешься вволю, как они сносят весь городок, а мы кидаем в них пирогами. А если проявишь сообразительность — договоришься с бизонами и поснимаешь дня за три до этого, как они готовятся к Сносу и Пробегу. Я разок видел это издалека: красивое зрелище, хотя и совершенно непонятное!

Бледно-лимонная пони с рыжей гривой, сидевшая за соседним столиком и лениво потягивающая через соломинку коктейль из высокой посудины, почти потеряла интерес к двум пегасам, вспоминая досье на старшего из них. В плен к Алмазным Псам этот потомок одного из Эплов и сталлионградской пегаски-эмигрантки угодил примерно в возрасте Фезервейта, решив разбогатеть и не найдя лучшего способа, чем ограбить этих подземных жителей. Тогда же, голыми копытами поколотив стражников-псов и сбежав, он и получил свою кьютимарку. А заодно лишился крыла и оказался навсегда привязан к земле. От этого злился всё чаще, дрался всё больше. Частенько попадал за драки в темницы, но сбегал, иногда вырубив стражников, иногда — непонятно как. В конце концов его перестали задерживать, чтобы не приходилось лечить стражников или заново отстраивать темницы. А когда он переехал в строящуюся ещё Эплузу и осел там, и вообще успокоились. В здешние нравы и устои он вписывался идеально, и слыл хоть и грозно-задиристым, но справедливым и работящим. В общем — ничего интересного здесь и сейчас. Разве что забавно смотреть на Дирти Биффа, который обречённо поглядывал то на стрелку часов, то на Эплкоу. Только одно сдерживало Дирта от побега из салуна: лучше быть разок побитым, чем прослыть трусом навсегда.

Пони перевела взгляд на свою коричневую сестру-близняшку, общающуюся с Эплблум, и потому не уловила тот момент, когда беседа пегасов сменила своё русло и на столе оказался уже известный ей старый выпуск "Вестника Эплузы", раскрытый на фото с четвёртой страницы. Скользнув взглядом по знакомому снимку, она вдруг увидела...

Мгновенно вся она напряглась, а рыжая грива вздыбилась, скрывая в себе рог.

Это было оно. То самое, как его описывали немногие очевидцы, то самое, как это было изображено на гравюрах в старинных книгах. И вот здесь какой-то сопляк-пегасёныш держал в своих копытах ещё одно доказательство того, что они существуют. Да он хотя бы знал, ЧТО он сейчас держит?!

Знал.

Вот он рассказывает однокрылому про "летающие дома над Эплузой", а тот лишь посмеивается, говоря, что это снято где-то на территории бизонов, а там полным полно странных чудес. И что это похоже на унесённый ветром бизоний вигвам, взлетевший вместе с фонариками на нём.

Опытный взгляд единорожки выхватывал набросаные карандашом поверх фото такие детали, которые может знать лишь очевидец. Интересно — для кого собирает тут информацию этот малыш, прикидывающийся странствующим фотографом?

Она подсела к пегасам и с деланым удивлением спросила:

— Так это что, постройка в небе?

— Ну да, госпожа Кантерлотский Детектив, — отозвался пегасёнок и, отобрав у неё соломинку от коктейля, стал водить оной по снимку, комментируя: — Вот двери, вот прикрытые металлическими жалюзями окна, а вот то ли бочки, то ли баллоны из того же металла. И по краям источники света и полёта, если верить им...

— "Им" — источникам, в смысле? — прикинулась непонимающей единорог.

— "Им" в смысле тем, кто на этом летает, — как ясельному несмышлёнышу пояснил Фезервейт.

Лимонная единорожка по-новому взглянула на неимоверно мелкого тощего пегасёнка с крупной головой и огромными восторженными глазами.

— И ты летал с ними? — в надежде поинтересовалась лимонная.

К её огромному неудовольствию, ответа она не получила: не успел открывший рот Фезервейт сказать первые звуки, как к их столу подошла куча ребятни с соками, а впереди малышей вышагивала сестра лимонной пони.

— Конни, тут ребятам срочно требуется прогулка на свежем воздухе и вдалеке от салуна.

— Во! — вскинул копыто однокрылый. — Я тоже мальцу говорил об этом! Так что топайте, ребятишки, пка шесть часов не настало!

— А я взяла у трактирщика адрес Черрилиты Лонгноуз, так что побежали к ней! — предложила Эплблум.

— Как Эпл Эплу я тебе вот что скажу: не ходите к старой сплетнице, она потом и о вас всякие гадости будет рассказывать! — снова вмешался пегас.

— Думаю, Дойли, нам стоит проводить ребятишек, — обратилась к сестре Конни, складывая валяющуюся на столе газету и засовывая её в сумку. — А то мало ли что...

Однокрылый ненавязчиво забрал газету у неё, молча протянул Фезервейту и с укоризной поглядел в глаза лимонной единорожке.


В крохотной долиночке, не превышающей по размерам простую лесную поляну, лежал дом.

Именно лежал. Огромный, треугольный, с такими знакомыми деталями вдоль стен-бортов... Лежал он здесь явно не первый день, и от времени успел потерять блеск чёрных бортов, присыпавшись многодневной пылью.

— Ух ты! — Фезервейт защёлкал фотоаппаратом. А Эплблум с удивлением поглядела на замершую, как вкопанная, бизоночку и поинтересовалась:

— Что-то не так?

— Впервые вижу его таким чистым... — ответила Сильное Сердце. — Обычно он почти весь занесён песками и пылью...

— Значит, природа сама расстаралась, почистила его в ожидании нас! — радуясь величию своей прибывшей экспедиции, заявила Скуталу. — Не зря же мы так старались, разыскивая его!

А постараться действительно пришлось...

Для начала — вытерпеть общение с Черрилитой Лонгноуз. Она оказалась дня на два моложе бабуси Смит и при этом с грудь двух Балк Бицепсов в талии. А ещё — владелицей антикварного фотоаппарата, в который вместо плёнки надо вставлять стеклянные фотопластинки, и скрипучего голоса, словно заговорил мельничный жёрнов, страдающий самоуверенностью и повышенным чувством собственного достоинства.

Бедолага Эплблум подумала было в салуне, что старушка-фотограф "всякие гадости" рассказывает только про Эплкоу и его приятелей, благо, задиры и драчуны всегда были, есть и будут мишенями "бдительных бабушек" с фотоаппаратами и без. А к детишкам, мол, отнесётся спокойно и дружелюбно.

Агась, размечтались!

Необъятная пожилая пони посмотрела на них, как на шпионов Грифоньей Империи, готовящих свержение Селестии и продажу всей Эквестрии Сталлионграду.

— Чего ж это творится в мире! Пятеро малолеток вместо того, чтобы помогать родителям в работе, шляются через всю Эквестрию в нашу богатеющую Эплузу, да ещё и прикрываются Кантерлотскими Ищейками! Что, решили пронюхать, как мы денежки свои добываем?! Да потом своим, в работе, а не прогулочками по чужим городам! И яблок, кстати, с чужих садов не воруем, как некоторые...

При этих словах толстуха, намахавшись копытом перед носами жеребят, кинулась к здоровенному ящику в глубине комнаты и принялась вынимать из него и просматривать на свет фотопластинки.

— Агась, ещё как яблочки тырят, жульё на жулье! — торжествующе заявила она, глядя на какие-то снимки, удерживаемые перед собой, словно веер. И, не показав их гостям, снова бережно спрятала в коробку. Тут же самодовольно крутнулась на месте и бешеным колобком снова перекатилась к дверям, где замерли Меткоискатели и их спутники. Обвиняюще ткнула копытом в плечо коричневой пони:

— А вы-то, взрослые, называется, да ещё считаете, небось, что вы "при исполнении"! Так ведь? Нашли себе работёнку, непыльную да для лентяев-лежебок! Ишь ты, в то время, как жители Эплузы ведут эпическую битву за урожай, в поте лица обстукивая яблони, эти лентяйки неплохо устроились! Вы на них посмотрите: прогулялись из столицы в наш рай, пожрали яблочек за казенный счёт — и уже, считается, что поработали! Зарплату ещё за свои прогулки получат!..

Дойли Хейлз открыла было рот, чтобы возразить старой карге, но светло-лимонная сестра незаметно толкнула её, призывая помолчать и не давать повода для новых потоков обвинений и обидных, хотя и на удивление цензурных, оскорблений.

Впрочем, повод нашёлся и без них. По улочке проехала полная яблок телега, которую вёз долговязый худой земнопонь с гривой фиолетовых оттенков, от ночного до сиреневого. Бабуля тут же прокричала ему прямо через стоящих у порога гостей:

— Что, дубина жилистая, это ты для меня тут делаешь вид, что работаешь? Нализался сидра, что аж из ушей течёт, а теперь, думаешь, кто-нибудь поверит, что ты не хмель выветриваешь, а работу выполняешь?

Тут же без перерыва она опустила голову к Эплблум, направив на неё свой куцый рог:

— Вот ты — Эпл. Так посмотри на этого дармоеда! Тележки он, видите ли, таскает! А как деньги заведутся — тут же в салун! Налижется, бутылок с сидром наберёт...

И снова подняла глаза на уже прошедшего мимо них трезвого жилистого работягу с телегой:

— Что, уже успел затариться бутылками, пьянчуга? Как на улицу выйдет — так и за бутылками! Пьёт и пьёт! И когда уже упьётся, алкаш и бездельник! Много бутылок под яблочки спрятал-то? Думаешь, не знаю, куда ты их ныкаешь? Ты уж давай, налижись до поросячьего визга, чтобы и тебя Шериф рядышком с Эплдранком в поросятнике запер!

— Эплдранк? — Фезервейт успел произнести только имя третьего эплузского фотографа, но и этого хватило:

— Да, Эплдранк! Глюколов проспиртованный, и такая же бездарь, как и ты, мелкий! Тоже думает, что если фотик моднявый новый нацепил на себя — то уже фотограф! А сам, вместо того, чтобы снимать, как труженики села ведут эпическую битву за урожай, "Пустынное сияние", видишь ли, фотографирует! И больше ни на что его копыта кривые не годятся, как и твои, мелкий! Два сапога пара, эт точно! Старый да малый! Один, бестолочь, когда фиксаж с пойлом не путает, печатает всякую чушь отснятую, а другой, бездельник малолетний, мне теперича газетёнку с его снимком под нос суёт! А этот, придурок кристальный, ещё восторгаться смеет этой бездарной фоткой и скупать у меня тот номер газетки! У меня, у самой Черрилиты Лонгноуз, он желает купить газету, будто я торговка в газетном киоске! Эй! А ну, вернитесь, мелкие! Куда это вы намылились?! Никакого уважения к прожитым годам! МОИМ прожитым годам! А вот я в их годы... — и старушка, убедившись, что благодатные слушатели ушли, взяла стоящий у порога распрыскиватель воды и пошла вглубь дома поливать цветы в горшках, поставленных на пустой аквариум со следами давно засохших водорослей...

Вблизи Треугольный Дом оказался ещё внушительней, чем выглядел издалека. Правда, стало заметно, что "стальные баллоны" представляют из себя фигурные земляные насыпи, а "непробиваемая звёздным светом броня" сделана из хорошо обожжённой глины, спечённой в покрытую лепным рельефным узором корку.

— Вот тебе, Селестия, и дома людей... — разочарованно протянул Пипсквик.

— А я говорила, говорила! — радостно затрещала Скуталу, — Права была Лира: это Агенты сделали подобие Дома Людей, чтобы дурить простых поней, скрывая свои тёмные делишки! Главное — близко сюда не подпускать, чтобы незаметно было, что это подделка! Интересно, а много бизонам агенты платят, чтобы те никого сюда не пускали?

— Черрилита, — негромко произнёс Фезервейт и рыжая пегасочка тут же обиженно заткнулась.

— Какие агенты? Какой дом?! — непонимающе прошептала Сильное Сердце. Здесь, рядом с постройкой, она говорила исключительно почтительным шёпотом. — Это могильник, и здесь покоится наш легендарный вождь, почтенная Отмеченная Небом! Когда-то она спасла всех бизонов от страшной смерти, и лишь для того, чтобы зря не тревожить её покой здесь, мы и не пускаем сюда чужаков...

Вождь был, кажется, само радушие. Посмотрев на жеребят, он спросил у сопровождавших их сестёр:

— Что вас привело к нам?

— Мы ищем место... Оно там... где расходятся горы... Там должны быть вот такие... — ответил за детективов Фезервейт, собираясь показать бизону потрёпанную газету с фотографией... Но Конни успела первой, пролевитировав к бизону СВОЙ ЭКЗЕМПЛЯР газеты! Более целый и без карандашного наброска.

Благодушие тут же сменилось суровым упрямством:

— Мы не поведём вас туда.

— Но почему? Почему вы не хотите нас пускать? Ведь до времени Пробега ещё очень много... времени, — Эплблум впервые попыталась найти слово, чтобы не повторяться, но у неё это не получилось.

— Дело не в Пробеге, малыши. Мы не пустим туда ни вас, ни взрослых.

Единорожки переглянулись.

— Так будет лучше для нашего племени. Так будет лучше для города, что построили безрогие. Так будет лучше для всего мира. Так сказал наш Шаман.

Это уже потом, часа полтора спустя, когда детективши укрылись в вигваме главы племени, обсуждая какую-то странную политическую проблему, дочка вождя подошла к заскучавшим жеребятам:

— Идём. Я провожу вас. Вот только взрослым — ни слова...

Вход в погребальный мемориал был сделан в виде шестигранной двери, более всего напоминающей диафрагму на объективе фотоаппарата. Но здесь перекрывающие друг друга пластины были лишь декоративным узором, а дверь открывалась обыкновенно, поворачиваясь на трёх расположенных справа скрипучих петлях.

Ни ловушек, ни скрытых преград или защитных механизмов. Жеребята шли за бизоночкой, слегка даже разочарованные. Неужели все приключения Деринг Ду — сказка, и на самом деле она входила в древние пирамиды и храмы так же спокойно, как они в могильник Отмеченной Небом? А про опасности сочинила, чтобы нравиться читателям?..

Коридоры и комнаты внутри могильника были покрыты всё той же массивной лепной керамикой, местами напоминающей какой-то техногенный узор, местами — надписи на совершенно непонятном языке...

— А что значат эти надписи? — шёпотом спросил у бизоночки Фезервейт. — Это по-бизоньи?

— Надписи?! — так же шёпотом удивилась дочка вождя. — Это просто узор! Все эти узоры нарисовала незадолго до своей смерти сама Отмеченная Небом. И весь вид могильника нарисовала. А ещё собственнокопытно вылепила из глины две фигуры Духов Неба, которыми мы украсили её погребение...

— Духов Неба?! — удивились жеребята.

— Ну да... — ответила Сильное Сердце, ведя теперь своих приятелей по какому-то полукруглому переходу к другим комнатам и поворотам. — Много-много столетий назад бизоны жили здесь одни, даже не ведая про пони и других обитателей планеты. Земли наши были богаты сочной травой и вкусными плодами, реки чисты и вода в ручьях сладкая, а воздух — как песня птиц на рассвете, свеж и приятен. И жили наши предки в мире и беззаботности, когда вдруг появилось страшное чудовище, которое стало охотиться на нас и истреблять одного за другим. И храбрые наши воины отправились бороться с чудовищем — и ни один не вернулся. И бежали бизоны в страхе, но чудище не оставило их в покое, нападая изниоткуда и убивая, убивая, убивая...

И когда казалось, что всё потеряно и надежды больше нет, простая бизоночка, не отмеченная ни силой, ни красотой, ни родством с тогдашним вождём, взяла копьё одного из погибших воинов, томагавк своего отца и верёвку. И с этими простыми вещами отправилась воевать с агрессором.

Умом. Умом отличалась она. Используя томагавк как обычный топорик, из простых веток и камней сделала она ловушку, которая сумела поранить чудище, и тогда билась она с раненым чудовищем, и то много раз ранило воительницу, но убить не смогло: увидев её храбрость, небо послало ей на подмогу Хищных Небесных Духов, своих лучших воинов. И они спустились на землю и помогли храброй воительнице добить страшилище. Так она спасла нас всех от гибели, и нынешние поколения живы лишь благодаря её уму, ловкости и отваге!

А затем один из Хищных Духов Неба отрубил от побеждённого чудовища лапу и кровью поверженного врага начертил небесный узор на своей морде и на мордочке воительницы. И с тех пор тот узор остался на её мордочке навсегда, и даже шерсть не росла на месте того рисунка. И с тех пор не звали её иначе, как Отмеченная Небом!

Но была она изранена и могла вот-вот умереть. И тогда Хищные Духи взяли её в свой Небесный Вигвам и вылечили её, затянув все её раны. И просили её никому не говорить о них и их помощи в битве. И она не говорила никому, когда вернулась к племени. Не говорила никому все долгие два столетия, что прожила, возглавляя наше племя и будучи Вождём. Но незадолго до смерти своей от старости поведала ту историю Шаману и старейшим из правнуков своих. И вылепила фигуры Хищных Духов Неба, и нарисовала Небесный Вигвам и все узоры его... А когда умерла — построили благодарные бизоны здесь усыпальницу по её рисункам и украсили Зал Скорби сделанными ею скульптурами Духов...

Такая вот история... — Сильное Сердце замолчала, и только топот копыт по керамическому полу теперь нарушал тишину...

— А чо, эти Духи — они кого-нить съели? — с интересом спросила Эплблум.

— Не думаю... — задумалась бизоночка. — В легенде об этом — ни слова!

— Тогда почему вы именуете их Хищными? — не унималась земнопонька.

— А как ещё?! — удивилась Сильное Сердце. — Они же с клыками! Сами посмотрите!

С этими словами все вошли в Зал Скорби и замерли. Посреди зала стояло подобие гроба из прозрачнейшего стекла, в котором покоилась древняя мумифицированная правительница бизонов. Шерсть на её мордочке действительно в некоторых местах пересекалась образующими геометрический узор линиями голой, словно обожженной кислотой, кожи.

А над гробом склонились в печали и скорби два существа. Высоких, двуногих, со странными пропорциями, в которых жеребята тут же безошибочно опознали людей.

Тот, что стоял слева, в ногах покойной, был совершенно лыс, а его затылок прикрывала диадема с пятью изогнутыми зубцами. Он опирался на длинный складной посох и приоткрыл рот, будто желая что-то сказать. Да, среди резцов в верхнем ряду его зубов чётко выделялись два небольших клычка, не особо-то и заметные.

Зато четыре клыка стоявшего в изголовье усопшей человека были отчётливо видны по краям широкого рта, торча наружу и загибаясь друг к другу. Этот человек опирался на большое эффектное копьё, своим наконечником касающееся верхушки посоха первого "духа", а его могучая грива была заплетена во множество тугих длинных косичек, дугами свисающих почти до пояса.

Примерно так же, как у четырёхклыкого человека, свисала вниз грива Эплдранка. Некогда она была заплетена в пять тугих косичек, но затем, лишённые заботы и ухаживания, их волосы свалялись в подобие войлока, которое уже невозможно расплести. Разве что обрезать и выбросить. Но расставаться с предметом своей гордости пьянчужка не собирался.

Эплдранк точно был пьянчужкой: это улавливалось и по особому типу морщинок на морде, и по трясущимся передним ногам, и по запаху перегара, не почуять который мог бы разве что вусмерть страдающий насморком понь. И то бы у бедолаги от спиртных паров заслезились глаза.

Шериф, пока жеребята расспрашивали фотографа, обмахивался свежим выпуском "Вестника Эплузы", отгоняя аромэ от своей наделённой властью персоны.

— Дык я-то хоть и сижжжу в поросятнике, а свинья у нас Шериф, во! — вещал тем временем пьяница. — Я, панимашь, фото делаю, стараюсь, а он писанинку к моему шедевру пирп... прып... приписал, во!, и в газету и тиснул! А фамилии фотографа — ни-ни, типа это он сам такой красивый всё наснимал!

— Ты свои деньги за фото получил, и даже пропил в тот же день! — возмутился Шериф. — Так что всё честно!

Коп-редактор повернулся к ребятам:

— Если б не моя писанина, как он говорит, фиг бы газета стала популярной! Это ж я из копыта высосал ту великую фразу: "Эплуза отныне становится известней и популярней Кристальной Империи. У нас не только лучше яблоки и мягче климат, теперь у нас в пику их Полярному Сиянию есть своё, родное Пустынное Сияние!" Ну — и дальше фотка этого оболтуса с лучами из облаков...

Свитти Бель хотела было сообщить Шерифу, что с его слов получается, что на фото был оболтус с лучами, состоящими из облаков, но разумно воздержалась: это не Эплблум критиковать...

Шериф тем временем, самодовольно покручивая усы, продолжал:

— Так буквально недели не прошло, как приехал богатей из самой Кристальной Империи, и скупил весь наш тираж того номера, чтобы раздать его своим соотечественникам, показать, какие крутые мы тут! Он даже фотку ту и гранки номера выкупил, чтобы допечатать на родине экземпляры, если всем жителям Империи не хватит!

— Во! — отозвался из поросятника Эплдранк. — А у меня он плёнку с кадрами сияния выкупил! И харрршо заплатил, блин! Битами, сияющими, как солнце Селестии! Сказал, что там издаст номер с цветными фото, и фамилию мою напишет под фотками, во!

— А ты и рад! Нет, чтобы дом починить на эти деньги или мебели прикупить — ты с дружками неделю гудел на всю сумму, пока ко мне сюда не загремел!

— Я загремел, патму шшшт ты мне завидуешь! — выдал фотограф. — Вот и засунул в поросятник. Во!

— А кто беспорядок нарушал? — возмутился Шериф. — Это я, что ли, обещался старой сплетнице рог обломать и засунуть в... объектив сзади? А витрина в магазине чем тебе помешала? А Биффа кто в тележку с навозом уронил? А в бутылку ему заместо сидра чего отлил... э-э-э, налил?

— Не-е-е, — радостно вскинулся пьянчуга. — Я не налил, я именно отлил туда!.. Во!

— Простите, — бесцеремонно прервала их перепалку потерявшая терпение светло-лимонная Конни. — Нам бы хотелось поскорей выяснить, где именно происходило это Пустынное Сияние?

— А я там знаю? — пожал плечами Шериф. — Где-то над землями бизонов...

— Я вам ща точно скажжжу! — тряхнув дредами, поднял копыто пьянчужка.

Любуясь такими же, как у Эплдранка, но неподвижными керамическими дредами Человека, Эплблум сглотнула. Теперь она уже не могла ответить даже самой себе, что правда, а что ложь. То ли Люди действительно посещали и посещают земли Эквестрии, то ли пони-Агенты Военных так хорошо маскируют свои эксперименты, что даже подделали легенду для местных бизонов...

И если правда второе — то под гробом должна отыскаться потайная дверь, ведущая глубоко в подземелья, к секретной военной базе, о которой никому из гражданских, кроме разве что Принцесс, неведомо...

Но тревожить покой мёртвых не хотелось. Из всех пони на такое решилась бы разве что Деринг Ду, да и то ещё не известно...

Перед тем, как закрыть дверь в могильник и отправиться в обратный путь, Сильное Сердце сдвинула на прежние места три камня, вновь активируя древние ловушки.

Жеребята были молчаливы, и до самого поселения бизонов не проронили ни слова...

Взрослые, кажется, и не заметили отсутствия ребятни, продолжая обсуждать свои политические проблемы. Сейчас они громко спорили, действительно ли вырытая шахта мешает бизонам и их традициям. Вероятно, вопрос, не приписать ли создание этой шахты Алмазным Псам, был уже разрешён, а вопрос о том, кому из пони и зачем понадобилось копать шахту в краю бизонов, ещё не был задан...

— Вы совершенно правы, — соглашалась с вождём Дойли. — Мы, как детективы из Кантерлота, легко сможем передать Ваше послание Принцессе Селестии. И она, без сомнения, примет меры против незаконно копающих шахты на ваших землях! Но есть одна проблема...

Бизон настороженно фыркнул, но промолчал, ожидая продолжения фразы кантерлотской пони.

— Кроме наших слов и Вашего письма было бы неплохо ещё какое-нибудь доказательство существования этой шахты...

— Что-о-о?! — вновь фыркнул Вождь, на этот раз гневно и возмущённо. — Вы хотите сказать, что Вождь Громокопытных способен солгать?! Может, вы обвините меня в том, что я способен говорить неправду ради своей собственной выгоды и плюю на интересы племени?!

— Мы даже не думали, — осторожно возразила Конни. — Но согласитесь, одно дело передать Принцессе рукописную бумагу и пару слов устно, и совсем другое... — она замялась, подбирая правильные слова, но её реплику тут же продолжила Дойли:

— Совсем другое, если на стол Принцессе лягут фотографии шахты, на которых сразу будет видно, что это на ваших землях и что построена шахта явно не бизонами...

— И всё же Шаман говорит... — начал было Вождь, но тут к нему подбежала его дочь, до того слушавшая шепоток Фезервейта, и сама прошептала теперь отцу:

— Шаман запрещал пускать посторонних к Отмеченной Небом... Но шахта куда ближе к нам, и от шахты не видно...

— Я понял... — на этот раз Вождь фыркнул успокоено. — Да, я согласен. Мы проведём вас всех к шахте и ваш жеребёнок с фотоаппаратом сделает снимки шахты, которые вы передадите Поднимающей Солнце Принцессе вместе с моим посланием. Я не уверен, сможет ли она что-то сделать с нарушителями, рывшимися в нашей земле, и уж тем более сомневаюсь, что она сможет засыпать уже вырытую шахту, но если она хотя бы не допустит новых дыр в наших долинах — мы будем считать не напрасным сегодняшние споры и долгую беседу! И я так буду считать, и живущие отныне в Краю Вечных Сочных Трав мой отец и отец моего отца так будут считать, и отец отца моего отца, и отец отца отца моего отца и...

Пока они держали путь к шахте раздора, Вождь столько раз помянул отцов отцов, что детективши буквально споткнулись, когда вместо очередного "отца" прозвучало:

— ...И мать их, основательница нашего рода, тоже посчитала бы нашу сегодняшнюю беседу ненапрасной!

Тут глаза бизона в изумлении распахнулись и он, замерев изваянием, выдохнул:

— Святая Селестия!

Кажется, это был первый случай в истории Эквестрии, когда бизон произнёс не смысловое, а подлинное имя кого-то из поней.

Удивиться было чему: шахта, из-за которой возникли споры и претензии, исчезла, словно её тут никогда и не было!

— Не думал, что ваша правительница услышит мои мысли и исправит содеянное другими пони до того, как я обращусь к ней за помощью. Она воистину великая пони и я сегодня же напишу ей послание благодарности!

— Может, Вождь, Вы просто перепутали место, где находится шахта? — деловито поинтересовался Фезервейт. — Потому что мы... — юный фотограф хотел было сказать "...шли сегодня этой же дорогой и не видели тут никаких шахт ни по пути к гробнице, ни по дороге обратно", но вовремя понял, что чуть не сболтнул лишку и на ходу изменил реплику: — ...не видим тут никаких следов шахты или места, где её засыпали...

— Это совершенно невозможно, — внятно и медленно возразил Вождь. Он, кажется, тоже подбирал и тщательно взвешивал слова перед тем, как произнести их. — Это место я точно определяю по ведомым мне приметам. Я сам видел здесь глубокую шахту в ту ночь, когда над прериями сияли три взлетающих столба света.

— Такие? — Фезервейт спросил и даже сунул копытце в сумку до того, как сообразил, что после их визита к могильнику дорисовка на фото в газете покажется доказательством, что он нарушил табу и посетил Запретный Храм, или как теперь это место называть... Поэтому он вместо газеты достал свой понивилльский снимок и протянул его бизону.

— Да, малыш, столбы света были такие же. Здесь. А передо мной была тёмная шахта, в глубине которой мерцали огоньки. Как будто дыра была насквозь, и там было небо с той стороны мира. Или светлячки в фонариках пони-шахтёров. Но они не двигались.

Не двигались и Конни с Дойли. И виной тому был не рассказ Вождя Громокопытных, а снимок, показанный мелким большеголовым жеребёнком. Другой ОБЪЕКТ. Не здесь. В Понивилле. Новая цель. Новый поиск. Новый шанс на успех.

Пипсквик тем временем обратился к бизону:

— Думаю, теперь, когда шахта исчезла, Вы отмените Драку Из-За Шахты?

Вождь посмотрел на пегого земнопони, будто тот только что съел собственный хвост:

— Ты что? Разумеется, нет! Горожане — что они о нас скажут? Мол, сами назначили драчку, мы ждали, а они не изволили явиться? Да и они, и мы себя уважать после этого перестанем! Так что можешь успокоить горожан: драка будет! Ровно через неделю, как мы и договаривались с ними.


Поезд пришёл вовремя и теперь за окном был привычный перрон понивильского вокзала. Единорог в форме почтовой охраны улыбнулся жеребятам, пока его напарник сгружал из почтового вагона тюки, коробки и коробочки посылок понивильцам.

— Ну вот, ребятня, вы и дома... Выгружайтесь, и кексики с печенюшками можете с собой прихватить! Эй, Торч Вуд, сгружай их телегу с подарками!

Телега, в которую эплузцы загрузили подарки понивильским Эплам, была не меньше прибывшей утренним поездом из Понивилля. И собиралась так же впопыхах. Каждый эплузский Эпл посчитал дОлжным вручить хоть какой-то подарок родичам из Яблочных Акров. Так что среди немного недопечённых пирогов и собственнокопытно смастерённых безделушек особо выделились две крайности: Эплкоу передал Эплджек яблочные семечки того самого сорта, что вывел Брейбёрн, справедливо рассудив, что тот и сам бы подарил их, не будь он сейчас в отъезде, а Док вручил Меткоискателям завёрнутый в праздничную упаковку скейт, к которому он даже не начал приделывать колёса.

Вуд выдернул из вагона тяжело гружёную телегу магией своего рога так легко, словно пёрышко из подушки. И осторожно поставил на перрон.

— Всё, малявки, можете развозить ваши подарки мамам и папам. Топайте! Больше вашей жизни и здоровью ничто не угрожает... — громко возвестил он и, заметив, что жеребята вышли, так и не прихватив со стола остатки еды, добавил потише, словно сам себе: — ...да и нашим кексикам тоже...

Эплблум не стала возражать почтарю-охраннику, что маму и папу ей заменили старшая сестра и брат. Вместо этого она хмыкнула, словно обращаясь к друзьям, но недостаточно тихо, чтоб не расслышал Вуд:

— Малявки... Впрочем, да, с его могучим телосложением он имеет право назвать нас малявками или даже воробушками...

Её спутники и первый из почтарей еле сдерживали улыбочки: Торч Вуд пропорциями представлял из себя бескрылую, но рогатую слегка подросшую копию Фезервейта. Если что и было у него могучим — так это магическая сила для переноски тяжестей и комплексы по поводу собственного роста...

Впятером жеребята потащили телегу к кассам, возле которых стояла, грустно разглядывая поезд, Дитзи Ду.

Серая золотоглазая пегасочка смотрела в сторону почтового вагона, и в глазах её плескалась печаль, как у жеребёнка, который весь год ждал в подарок на День Рождения новую игрушку, а вместо этого не получил даже чёрствого кексика.

— Привет, Дитзи! — Скуталу первой обратилась к крылатой почтальонше. — Ждёшь кого-то?

— Привет и тебе, дитя, — Дитзи смешно скосила один глаз, но было видно, что отвечает она юной пегасочке исключительно из вежливости. — Куда-то собрались?

— Так, небольшая прогулка... — ответила та. — А ты чем так расстроена?

— Да я пришла встретить посылку... А её нету... — вздохнула почтарка.

— Это на почте тебе поручили? А от кого посылка? Кому? — Скуталу тщательно отвлекала на себя внимание золотоглазой, пока Фезервейт с Пипсквиком покупали в кассе новые билеты. На этот раз — в Мейнхэттен.

Вернувшись от бизонов, детективши и жеребята устроились спать в комфортной палатке единорожек, поставленной невдалеке от перрона, чтобы не пропустить отбытие утреннего поезда. Далеко заполночь, когда жеребята затихли, сёстры осторожно подошли к ним и прислушались к дыханию малышей.
"Спят!" — решили они и завели негромкий разговор, даже не догадываясь, что хитрые путешественники затихли лишь для того, чтоб услышать беседу кантерлотских детективов и ничего не пропустить...

— Теперь это видели и в Понивилле! — возбуждённо говорила Конни. — Мы обязаны ехать туда как можно скорее: там нет варваров типа бизонов, и следы пребывания ИХ могли сохраниться...

— А я по-прежнему считаю, что это напрасная трата времени! Что толку ловить птицу там, где она садилась на ветку неделю назад, если можно найти её гнездо и поймать её обязательно!

— Есть маленькая гадость: мы не знаем, где ИХ гнездо... блин, с твоими птицами!.. ИХ база!

— Это ты со своей восторженной метушнёй не знаешь, — Дойли начала сердиться и слегка повысила голос. — А я давно вычислила это место...

— Ты опять про Мейнхэттен? — в голосе Конни плескался яд иронии, плавно перекисающий в сарказм. — Бред, бред и опять бред! Что ИМ делать в самом крупном городе Эквестрии?! Я так и не ловлю твою логику: "ИХ там нет и именно потому ОНИ там есть!"
— Зря смеёшься. И правильно под лупой на твоей кьютимарке ПУСТАЯ шахматная доска: ты так и не можешь различить сыгранных партий... Заметь, теперь ИХ следы в виде сияний замечены во всех городах Эквестрии кроме Мейнхэттена. А следов ИХ деятельности в Мейнхэттене побольше, чем в других городах. Поэтому даже дураку понятно, что ИХ база может быть только там. Если они туда не прилетают — значит, они УЖЕ там есть! Возможно — со времён, когда ещё и Мейнхэттен не начали строить, если ОНИ — древние легендарные Люди, как веришь ты. А возможно — это таки тайные агенты Селестии и спецслужб военных, как рассказывала ребятам эта Лира... кстати, странно, что раньше мы о такой и не слыхивали... Так вот — если это агенты — то они могут обосноваться хоть в Управлении Полиции, хоть в Мэрии, хоть в подземных останках Храмов Найтмер Мун! Дело вкуса!

— На вкус и цвет все карандаши разные, — огрызнулась Конни. — Дойли, ты сама себе противоречишь: то говоришь, что нет смысла посещать Понивилль, то признаёшь, что там живёт неизвестный нам Искатель — некая Лира... Я лично думаю, что надо как минимум расспросить её перед визитом на "вычисленную тобой базу". А пока будем расспрашивать — заодно и место Визита осмотрим...

— Если его не прибрали в рамках наведения чистоты в городе... — скептически хмыкнула сестра.

— Это в Вечнодиком Лесу прибираться будут, что ли? — тихо, чтобы не разбудить малышей, рассмеялась лимонная единорожка.

— Не такой уж он и дикий, если в него жеребята на пикник ходят, как к себе домой, — пожала плечами коричневая.

Пипсквику очень хотелось добавить: "А древолки носят им узелки с кексиками и салатом", но он был слишком умным жеребёнком, чтобы ради сиюминутной хохмы подставлять себя и своих друзей, срывая новые грандиозные планы.

Скуталу заметила, что пегий земнопони махнул ей копытцем. Мол, всё по плану, билеты мы купили, можно и сдвигать телегу, скрывающую нас от единорогов-почтарей.

Дитзи тем временем ещё раз вздохнула обиженно и ответила:

— Нет, не на почте поручали. Я хотела встретить посылку из Кантерлота... Мне каждую субботу присылают полную коробку самых вкусных маффинов на свете!

— Но ведь сегодня всего лишь четверг! Не суббота! — хихикнула Скуталу.

— Я знаю, — тем же печальным голосом ответствовала золотоглазка. — Но я подумала: а вдруг их привезут раньше, если я сама приду на вокзал встречать посылку?

— Может, — как-то легко согласилась мелкая. — Но этот поезд — из Эплузы. А Кантерлотский приходит через четыре часа. Так что ты вполне успеешь...

— Что я успею? — серая пегаска смотрела на кобылку с искренним недоумением.

— Как что?! — удивилась та. — Разумеется, выполнить свою работу почтальона! Видишь эту телегу? Это посылка Эплам в Яблочных Акрах от Эплов Эплузы. И её надо доставить адресату за пару ближайших часов! Тогда у тебя останется ещё пара часов, чтобы вернуться на вокзал встречать кантерлотский скорый. Успеешь?

Взрослую пегаску словно подменили. Только что это было жалкое серое существо, меланхолично говорящее, что утро добрым не бывает, и вдруг — бодрая почтарка с блеском гордости в глазах, даже переставших на минуту косить в разные стороны:

— Когда я служила на почте в Кантерлоте, я за четыре часа слетала в Мейнхэттен и обратно, причём надо было ещё найти адресата и вручить ему посылку, да получить подпись о вручении! А тут лишь другой угол нашего городка! Да я..!

С этими словами Дитзи впряглась в телегу и приготовилась стартовать.

— Секундочку... — остановил её Фезервейт, достал из-под крыла завёрнутую в чёрную бумагу кассету и засунул в подарочную упаковку со скейтом без колёс. — Вот, а когда вернусь — проявлю и снимки напечатаю...

Дитзи Ду гордо взмахнула крыльями и с места рванула ввысь. Тяжёлая телега поднялась за ней, как пушинка, и послушно понеслась к Яблочным Акрам, выписывая зигзаги вослед тянущей её пегаски... Казалось, и телега, и все её грузы стали невесомыми. Лишь недоделанный скейт словно поднабрал веса и всеми силами старался выпасть из общей кучи и грохнуться на землю. Но каждый раз золотоглазка совершала новый манёвр и непокорная вещица вновь улетала в середину кучи подарков...

— А зачем ты кассету... туда? — спросила у Фезервейта Эплблум.

— А потому что так её точно не найдут эти детективные воровки, — сердито ответил пегасёнок.

Утром, когда запыхтел, разогревая котёл, паровоз, началась предстартовая суета и суматоха. Особенно старалась коричневая детективша Дойли, на кьютимарке которой такие точно, как у Дитзи, пузырьки вились над курительной трубкой, пересечённой пробиркой с неведомой жидкостью...

Конни привела к палатке одного из единорогов-почтарей (того, что был посолиднее на вид), и теперь сёстры, глядя на суматошно собираемую эплузцами телегу подарков, представлялись:

— Это Дойли Хейлз, Кантерлотский Детектив С Дипломом, — поясняла Конни. — А я — её ассистент, Конни Хейлз, Кантерлотский Детектив Без Диплома. К сожалению, мы заняты здесь очень важным расследованием и не можем сами доставить этих пятерых юных понивильцев в их родной город. А тут как раз утечка газа совпала с готовящимся новым нападением бизонов на город. Эти события и сами по себе не сахар, но вместе — сами понимаете, жизни и здоровье этих юных жеребят оказываются под угрозой. Поэтому мы поручаем вам, почтарям этого поезда, важное государственное задание: доставить мальцов в их родной город, а по пути проследить, чтобы никто из них не отстал от поезда. Оплата их проезда и пересылки их подарочной телеги будет осуществлена за счёт Кантерлотского Детективного Агентства мистера Смокера!

С этими словами лимонно-жёлтая единорожка протянула почтарю чек агенства.

Жеребят дружно и хором отвлекали как прощающиеся с ними Эплы, так и принимающие суточную опеку над ними единороги. Но больше всех старались сёстры-детективы. И Фезервейт прекрасно понимал, почему: завершив свой спор о Мейнхэтнене, Лире и Базах, лимонная нахалка прокралась к спящим мальцам и вытащила из сумки папарацци газету с рисунком поверх фото и понивильский снимок сияния над Вечнодиким. А затем, стараясь работать как можно тише, она перемотала назад в кассету отснятую пегасёнком плёнку, вынула её из фотоаппарата, а на её место вставила новую, совершенно чистую.

Разумеется, Фезервейт всё это слышал и даже наблюдал через сомкнутые ресницы, но не сердился, а тихонько мысленно посмеивался... И действительно: чего волноваться? Подумаешь — забрали газету со снимком, который он испортил своими карандашными набросками. Цветное фото? Так негатив дома остался, и с него можно напечатать столько, сколько угодно, "Сияний Над Лесом"... Кассета в фотоаппарате? Подумаешь: заменили детективши одну чистую кассету на другую! А отснятая — вот она, в пакетике под крылом! Так что пусть проявляют и наслаждаются девственной чистотой фотоплёнки! На здоровье!

Теперь же сёстры всячески старались занять жеребят чтобы те заметили пропажу не раньше, чем покинут городок под опекой двух серьёзных взрослых единорогов, которые не дадут мальцам вернуться назад ради "случайно выпавших из сумки" газеты и фотки...

Пятёрка искателей приключений, направляясь к первому, самому ближнему к паровозу, вагону, напрасно опасалась, что работники почтовой охраны окликнут их и помешают ехать дальше. Единороги честно выполнили свой долг и доставили ребят подальше от грядущих неприятностей в Эплузе. И теперь им было всё равно, останутся неугомонные жеребята дома или поедут куда-то ещё. Главное, чтобы в Эплузу вновь не намылились, пока там газ и бизоны не угомонятся...

Не прошло и двух часов, как к составу прицепили ещё несколько вагонов, рассадили всех пассажиров, а обе команды машинистов отдохнули в станционном буфете перед дорогой в крупнейший мегаполис Эквестрии.

Серая желтогривая Дитзи уже час как снова скучала на перроне, и на её мордашке попеременно то всплывала грусть, что Кантерлотский Скорый не прибыл раньше расписания, то расплывалось небывалое удовлетворение от быстрой и точной доставки такой здоровенной посылки на колёсах.

Скуталу с Бель обсуждали то, что устроили детективши возле исчезнувшей шахты.

Тогда сёстры повели себя точно так же, как Лира на берегу круглого озера. Они достали два хронометра, запустили их одновременно, а затем Дойли осталась на месте, а Конни начала удаляться в сторону гор.

Свитти уже знала, что будет: они назовут одинаковое время много раз подряд, и успокоятся. Но на этот раз случилось всё не по плану понивильской искательницы людей. За пять минут расхождение на хронометрах составляло уже полминуты, причём в том месте, где толпились Дойли, жеребята и бизоны, хронометр шёл медленнее. И это явно нервировало сестёр... Хотя Скуталу так и не смогла понять, отчего так огорчило сестёр, что один из хронометров оказался явно бракованным. Они же их вроде как не на свои деньги покупали, а получали в Агентстве...

Пипсквик раскладывал на столике съестное, купленное в станционном буфете, и готовился позвать всех завтракать. Эплблум что-то отмечала на листочке.

А Фезервейт вновь и вновь вспоминал, как перед возвращением в Эплузу Шаман бизоньего племени посмотрел на вновь пытающуюся взлететь Скуталу и задумчиво сказал юной рыжей пегасочке:

— Ты не сможешь взлететь без помощи родителей: ты рождена пегасами, что летают выше облаков!

— Что он имел в виду? — недоумевала Скут, — Все пегасы могут летать выше облаков...

— Есть те, кто рождён ходить на четырёх ногах, но их сердце давно ходит на двух...

Фезервейт чувствовал некий скрытый смысл в неторопливых словах мудрого бизона, но уловить его так и не мог, хотя с тех пор прошло уже более суток...

Поезд дёрнулся и неторопливо покатил к городу, в который и обратно Дитзи летала менее чем за четыре часа...

Глава 3

Глава третья.

Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой...

Вилли Токарев.

Мейнхэттенский вокзал отличался своей каменной монументальной помпезностью. Высоченное здание вокзала, огромные пешеходные мосты через железнодорожные пути, складские строения, более похожие на гробницы древних грифоньих правителей — для жеребят всё это было совершенно непривычно.

— Ого! Вот это громадины! — воскликнула Скуталу.

— Тут наверное не меньше сотни составов в день приходит! — предположила её яблочная подружка.

— Нет, девчата. Тут не в этом дело, — Фезервейт начал рассказ с уверенностью заправского лектора. — Всё началось сразу после заключения мира со Сталлионградом. Тогда-то и началась "Эпоха Мирной Конкуренции", как её до сих пор и называют. И вот тогда...

— А ты-то откуда это знаешь? Что-то я не припомню, чтоб такое в школе мы проходили! — перебила его Скуталу.

— Мне это мама рассказывала, — маленький пегас поправил шлейку фотоаппарата. — Но раз вам не интересно, то и не надо.

— А мне интересно! — толкнул его локотком Пипсквик.

— И мне!

— Мне тоже! — поддержали его Свитти и Блум.

— Да ладно! Чо сразу обижаешся! Уже и спросить нельзя! — виновато улыбнулась оранжевая пегасочка. — Так чо там дальше было?

— Ну так вот, — продолжил Фезервейт. — Сталлионградцы тогда вроде как решили показать всему миру, насколько они превосходят по своей мощи нашу Принцессу. Стали там всякие заводы огромные строить, город свой и его окрестности обстраивать домами до небес...

— А зачем до небес? — вновь перебила его Скуталу.

— Зачем — не знаю. Наверное, потому что там в основном земнопони живут, — Фезервейт взглянул на здоровенные часы на башне здания вокзала. — Но дело не в том... Мама говорит, что многие чиновники испугались, мол, таким образом Сталлионградцы убедят остальных пони планеты, что их государственный строй — самый лучший в мире. И тогда они предложили Принцессе построить город ещё больший, чем Сталлионград. Селестия вроде как по началу была против, но потом чиновники её убедили и она согласилась.

— Ну и правильно! Мы же лучше Сталлионграда! — воскликнула Свитти Бель.

— Эх. Нелегко, видать, было нашим земным пони такое строить в те времена! — заметила Блум.

— Ну, тогда все высокие постройки помогали строить пегасы, — продолжил рассказ маленький папарацци. — У нас-то тогда ещё не было таких высотных кранов и прочей техники, как у Сталлионграда.

Он довольно улыбнулся: — Тут есть здоровенное здание, которое помогал строить наш прадед! На одном из самых верхних блоков есть его подпись! Я вам покажу, если мы будем в том районе!

— Ты никогда не говорил, что был в Мейнхэттене! — удивилась маленькая единорожка.

— Не был, а бывал! — поправил её Фезервейт. — Три раза.

Пройдя привокзальные постройки и множество лавок со всякой всячиной, жеребята вышли к широченной мостовой, по которой туда-сюда носились повозки, кэбы и дилижансы.

— Если мы собираемся тут искать эту самую "Базу Людей", то у нас на это может уйти не один день! — воскликнула Свитти Бель, оглядев ряды небоскрёбов, тянущиеся в оба конца мостовой. — Ты тут часом не знаешь какую-нибудь таверну подешевле?

— Боюсь, что остановиться где-нибудь в Мейнхэттэне даже на одну ночь всем нам не хватит всех наших денег, — вздохнул юный фотограф. — Думаю, ночевать нам придётся в зале ожидания на вокзале.

— Тут же живёт моя кузина Бэбс Сид! Мы можем остановиться у неё! — воскликнула яблочная земнопонька. — Я знаю её почтовый адрес! Мы часто переписываемся! — но она тут же поникла головой: — Но я не знаю где это — я сама у неё ни разу не была.

— Тогда побежали на почту, отправим себя к ней посылкой! — деловито предложил Пипсквик, но тут же погрустнел: — правда, адреса почты мы не знаем...

— Если ты точно помнишь адрес Бэбс, то нас туда доставит извозчик! — подбодрил Блум пегасёнок.


— Спасибо! Сколько с нас? — заискивающе поинтересовалась Свитти Бель, явно рассчитывая, что из-за возраста вожатый кэба сделает им скидку.

— Нисколько, жеребята! — добродушно улыбнулся серый земнопони. — Я сам понивилльский, просто зарабатываю тута. Поверьте, в этом дискордовом городе деньги вам ещё ой как пригодятся — по себе знаю!

Не дав малышам попрощаться и поблагодарить, он поспешно направился дальше к перекрёстку, где усиленно "голосовал" какой-то лысоватый очкарик-единорог в пошарпаном сюртучке и с толстенной, видавшей виды, папкой для бумаг, торчащей из седельной сумки.

— Ого! Я и не знала, что у ваших родственников такой здоровенный особняк! — восхищённо воскликнула белая единорожка, оглядывая многоэтажное каменное здание.

— Это не особняк. И он не весь принадлежит моим родичам, — улыбнулась Эплблум. — Хотя квартира у них тут достаточно большая — целых шесть комнат. По здешним меркам это очень неплохо.

— Всего шесть комнат? — удивлённо и слегка презрительно переспросила Свитти.

— У живущих в крупных городах свои странности, — попытался пояснить ей юный фотограф.

— Хм. Зачем жить в таком крупном городе, где так шумно и даже дом не весь свой?! — с лёгкой издёвкой риторически спросила Скуталу.

Лифт, послушно отсчитав этажи, остановился. Звякнул медный колокольчик, оповещая о прибытии. Эплблум, раздвинув внуреннюю решётку и распахнув двери лифта, направилась вглубь коридора, внимательно смотря по сторонам. Остальные жеребята последовали за ней, на ходу оглядывая одинаковые деревянные двери, отличавшиеся лишь прикреплёнными к ним медными номерками...


— Эх... А я так до сих пор и не побывала у родни в Эплузе, — с досадой вздохнула Бэбс Сид.

— Так ведь и я не успела толком у родичей погостить, да и Брейбёрн был в отъезде. Мы же тебе рассказывали, — напомнила ей яблочная кузина.

— Ну всё равно, вы-то хоть город посмотрели, пусть даже и одним глазком. А я, кроме Понивилля, ни в одном другом городе не была вовсе, — вздохнула коричневая поняшка. — Мама, правда, говорила, что когда я была совсем маленькой, мы ездили в Кантерлот, но я этого совсем не помню.

— Та ну! Что там смотреть! — вскинулась Свитти Бель. — Рэрити мне много чего рассказывала! Там только куча вычурных снобов, заносчивых, невоспитанных принцев и кичливых великосветских сплетниц. И что если бы не Принцессы и их Дворец, то этот город был бы самым непримечательным, скучным и неуютным городом в Эквестрии!

Сделав секундную паузу, единорожка романтично добавила: — Хотя Дворец мне понравился! Особенно — свадьба!

— А остальное? — удивилась городская земнопони.

— А остальное нам тогда так и не удалось повидать, — продолжила, за единорожку Блум. — Мы тогда были слишком заняты приготовлениями, а потом эти жуткие чейнджлинги, а потом — свадьба... В общем, по городу так походить никому и не удалось.

— Бэпс! А можно мне ещё печенья? — поинтересовался Пипсквик.

— Не "Бэпс", а "Бэбс Сид"! — возмутилась поняшка. — "Бэпс" меня может называть только ЭйБи!

— ЭйБи? — хором воскликнули жеребята и переглянулись.

— "ЭйБи" меня может называть только Бэпс! — строго уточнила Эплблум.

— Извини, Бэбс Сид. Я этого не знал. Просто услышал, как тебя называет Эй... Эплблум и... — пегий понёнок заискивающе улыбнулся. — Так можно мне ещё немного печенья?

Бэпс принесла из кухни ещё одну корзинку печенья и графин черничного морса.

— Слушай, а где твои родители? — поинтересовался Фезервейт.

— Папа позавчера уехал в командировку в Кантерлот, — коричневая поняшка мечтательно улыбнулась: — Он обещал мне привезти коллекционную фигурку Огнеклыка Грозокрылого!

— В натуральную величину? — хохотнув, спросила в шутку Скуталу.

Но Бэбс Сид никак не отреагировала на подколку и продолжила: — А к маме вчера поздно вечером пришла в гости её партнёрша, которая была чем-то очень перепугана и сказала, что сегодня к ним в офис придут какие-то инспекторы из какой-то э-э-э... "на голову" инспекции. И мама всю ночь не спала, а под утро собралась и ушла, сказав, что перед приходом гостей ей надо прибраться на работе. Наверное, это очень важные шишки, если мама решила убирать в офисе сама лично, да ещё и спозаранку! — Бэбс Сид хихикнула: — Честно говоря, я не представляю маму с веником или шваброй в зубах! Обычно в доме прибираю я, а по выходным — домработница.


— Видела бы ты их довольные морды, когда они решили, что честно исполнили свой долг, ссадив нас с поезда в Понивилле! — Эплблум запустила в рот последнее печенье.

— Вот жаль, что меня с вами не было! — от возбуждения Бэбс Сид снова запрыгала на подушке. — Только вот, как по мне, тут скорее все эти сказочные люди замешаны, а не агенты Селестии или ещё кого-то.

— Это почему же? — недоверчиво поинтересовалась Скуталу.

— Так ведь это же и так понятно! — Бепс вытряхнула крошки со скатерти в опустевший графин, приготовив всё это унести. — И военные, и стража, и детективы — все они под ведомством Селестии и Шайнинг Армора. Стали бы агенты искать сами себя?

Бэпс протопала на кухню, а в мозгу Эплблум пронёсся обрывок ночного разговора, подслушанного жеребятами.

— Так, в отчёте-то что напишем? — в голосе Дойли скользнуло раздражение. — Мы же не можем просто написать: "Конни приспичило посетить аномалку в Понивилле и потому мы продлеваем свою командировку за государственный счёт"!

— Пиши, — пробурчала её лимонношерстная сестра. — Благодаря оперативности наших действий удалось обнаружить оставленную отравителями принца машину по производству напитков из яблок. Фильтры машины нами забиты, чем техническое чудовище приведено в полную негодность и нейтрализовано. К сожалению, самим преступникам удалось скрыться ещё до нашего прибытия в Эплузу, и потому мы вынуждены оперативно преследовать Флима и Флема по свежим следам, ведущим в Понивилль. Командировочные за следующую неделю просим отправлять на адрес почты Понивилля, до востребования.

— Восторг, — коричневая единорожка дописала письмо и, свернув свиток, запечатала его сургучом. — А потом, как я понимаю, неуловимые близнецы отправятся в бега, чтобы затеряться в Мейнхэттене?

— Разумеется, — согласилась сестра.

— Почитать наши послания, так создаётся впечатление серьёзной детективной работы, — усмехнулась Дойли. — Даже не верится, что так легко путешествовать и проводить свои поиски, прикрываясь официальным заданием и даже не ставя шефа в известность... Знал бы он, какие несерьёзные твои идеи мы тут ищем и проверяем...

— Ты хочешь сказать, что поиск двух братьев-мошенников, продавших принцу "Эликсир Здоровья И Сил" — это серьёзно? Или серьёзно — называть их отравителями лишь потому, что то зелье делалось из яблок, а Блюблад — единственный пони в Эквестрии, у которого аллергия на яблоки?! И выделить денег на поимку отравителей столько, что мы можем проверить все наши теории, решая "Важную Задачу Государственной Безопасности"! — Конни похихикала, как мелкий пакостник из комиксов.

— Знал бы шеф, на поиски чего на самом деле идут денежки налогоплательщиков... — вздохнула Дойли.

— Знал бы он, что мы вообще ищем... — поддакнула ей сестра...

Пока Бэбс Сид возилась на кухне, жеребята припали к окнам, стараясь с высоты разглядеть город. Но увы, за стеной таких же высоченных зданий увидеть что-либо было просто невозможно.

— А знаете, — Бэпс вернулась к своим гостям. — Один жеребёнок из паралельного класса как-то рассказывал о чудаковатом бродяге, который уверял, что знает про людей больше, чем все пони вместе взятые.

— А ты сама его видела? — поинтересовался Фезервейт.

— Я же сказала, что Берриснорк учится в паралельном классе!

— Да я про того чудака, что про людей много знает! Ты знаешь, где его найти?

— Чудака сама я не видела. Но Берриснорк говорил, что того зовут "Бывалый Чейзи", и рассказывал, куда ходил, чтоб послушать всякие странные истории про людей, про тюремных заключённых и про Сталлионград.

— А вот теперь и у нас есть зацепка! — воскликнула Эплблум. — Молодец, Бэпс! Ты самая лучшая моя кузина в Мейнхэттене!

— Э-э-э-э... У тебя есть ещё другие кузины в нашем городе? — обалдела Бэбс Сид.

— Ну-у-у-у... Не знаю.... Но если даже и есть, то ты — самая лучшая!

— А давай ты покажешь нам то место с этим чудаком, про которое тебе рассказывал твой знакомый? — вмешался Фезервейт.

— Вообще-то мне через полчаса в школу... Хотя, Дискорд с той школой! Пошли!

Только жеребята собрались выходить, как кто-то позвонил в колокольчик. Бэбс Сид открыла дверь и отступила на шаг назад. У входа стоял городской патрульный.

— Прошу прощения, это ты учишся в одном классе с Тандервиллоу?

— У-у-у... Да-а... А что?

— Ты не подскажешь, где я могу его найти? — любезно, но как-то холодно поинтересовался страж порядка.

— А что, он что-то натворил?

— Нет. Мне просто нужно задать ему пару вопросов.

— Наверное они с Кейблоссомом уже пошли на уроки... Хотя, — Бэпс хихикнула. — Может, и прогуливают напару в "Лимонадном Лабиринте".

— Благодарю за сотрудничество, — всё так же холодно улыбнулся стражник и направился к лифту.

Жеребята подождали, пока шум спускающейся вниз кабины совсем не стихнет.

— Фух! — вздохнула Эплблум. — Я уж было подумала, что это те кантерлотские ищейки прислали кого-то за нами присматривать!

— Да ну! Они наверняка думают, что вы все уже дома! — хмыкнула Бэпс. — Мне вот интересно, что же всё таки натворил Тандер? Сегодня утром, перед вашим приходом, ко мне уже заходил какой-то здоровенный земнопони в грифоньей жилетке и тоже про него спрашивал...


Шумные многоэтажные кварталы сменились ещё более шумным "РР", как его представила друзьям Бэпс. "Район Развлечений" являл собой круглосуточный, постоянно работающий ярмарок. Атракционы, аукционы, театральные помосты, цирковые шатры, бесчисленные ларёчки и торговые лавки — всё это кишило толпами пони, пестрело вывесками и плакатами, и шумело голосами зазывал, восторженными криками и гомоном посетителей.

— Ты уверена, что мы в такой толпе найдём этого "Бывалого Чейзи", если ты сама его ни разу в жизни не видела? — недоверчиво спросила Эплблум.

— Берриснорк говорил, что этот Чейзи после обеда всегда отдыхает в закоулках между цирковыми вагончиками и складскими боксами. И ещё, он даже летом ходит в старом рваном зимнем пальто и войлочной шапке, — Бэпс дунула на непослушную чёлку, — С такими приметами и ориентирами мы вряд ли ошибёмся!

— Слушайте, если он сумасшедший, то, может, всё, что он рассказывает о людях — это просто его больные фантазии? Стоит ли нам вообще тратить время на этого "Чейзи"?

— Фезервейт! Это же наша единственная зацепка! — яблочная поняшка постаралась изобразить голос рассудительного шефа, — Иначе как нам тут искать ту самую загадочную "Базу Людей", о которой говорили детективши?

— Но ведь они, кажется, знали, с чего нужно начинать поиски! — возразила Свитти Бель.

— Во первых — "кажется", это ещё не значит, что знали, а во-вторых, что ты предлагаешь? Вернуться в Эплузу и расспросить их?

— Действительно, — Пипсквик поддержал Эплблум, — Давайте начнём с того, что у нас есть сейчас, а потом уже посмотрим, что получится!

— Надеюсь рассказы этого "Бывалого" окажутся не такими безумными, как бормотание Скрю! — скептически заметила Скуталу.

Жеребята свернули за очередной шатёр и направились в дебри закулисного мира. Шум толпы понемногу затихал. Здесь, среди вагончиков, здоровенных ящиков и огромных бочек, они были предоставленными сами себе.

— Посмотрите-ка! Кто это тут у нас! — перед малышами изниоткуда возник долговязый единорог-подросток в дорогом китчевом оранжевом пиджаке и золотом пенсне.

— Ни дать-ни взять, деревня город посмотреть решила! — раздался позади ещё один голосок молодой кобылки.

— "Мы прЫйехалЫ с сЭла, нас тЭлЭга прЫвЫзла!" — ехидно кривляясь, продекламировал вышедший из-за вагончика молоденький пегас в роскошной парчовой жилетке и с тоненькой ажурной платиновой цепочкой на шее.

Жеребят окружила группа подростков. Судя по их нарядам и украшениям, они не смахивали на бандитов или уличных хулиганов. Дорогой материал одежды, кружевные манжеты, накрахмаленные воротнички вкупе с изысканной бижутерией, аксессуарами и запахами элитных парфюмов, выдавали в них отпрысков каких-то весьма влиятельных пони.

— Леди и джентльпони! Я же говорил вам, что сегодня мы здорово повеселимся! И как вы видите — я оказался как всегда прав! — голосом конферансье произнёс юный единорог в белой шёлковой рубашке и жакете тёмно-серого бархата.

— Чего улыбаетесь? Мы вам тут не клоуны! — холодно произнесла маленькая пони с бантом.

— А это мы сейчас проверим! — он и тот, что в оранжевом пиджаке, внезапно сотворили какое-то заклинание, и малыши оказались в магическом куполе.

— Ой, парни! А сделайте им "сковородку"! Пусть потанцуют! — восторженно предложила молоденькая земнопони с неимоверной причёской, державшейся только на литрах лака и в длиннющей золочёной накидке, усеянной маленькими изумрудами.

— Лучше пусть плюют друг в друга, пока у них слюна не закончится! — предложила единорожка в неимоверно короткой полупрозрачной белой попоне и с массивным бриллиантовым колье.

— Дамы! Дамы! Имейте терпение! Мы лишь только начинаем представление! — продолжал юродствовать серый в яблочко единорожек в шёлковой рубашке и жилете.

— Только посмейте нас тронуть! — тихо, но очень уверенно сказала Эплблум.

Не смотря на то, что эти пони были почти что взрослыми и среди них были единороги, уже умевшие неплохо колдовать, её это явно не испугало и даже не смутило. Или, по крайней мере, она старалась не подавать виду.

— И что же будет, если мы вас тронем? — кривляясь писклявым голосом спросил тот, что в оранжевом пиджаке и пенсне. — А я отвечу! — сам же продолжил единорог, но уже обычным голосом: — НИ-ЧЕ-ГО!

Старшегодки расхохотались.

— Итак, дамы и господа! Объявляю номер первый! — серо-яблочный единорог старался держать марку конферансье. — "Страстный поцелуй!"
Он обернулся к жеребятам.

— Эй ты, головастик! Да-да, ты, с крылышками! А ну-ка поцелуй под хвост вон ту, что с бантом на голове! — он указал копытом на Эплблум. — А ты... Да-да, ты, мелкокрылая, поцелуй под хвост этого головастика!

Внезапно, прежде чем что либо произошло, раздался громкий протяжный свист. И тут же откуда-то с другой стороны донеслось дикое улюлюканье и странное тявканье на манер койота: — Яп!-Яп!-Яп!-Йаааооооуууууууууу!

Выражение мордочек старшегодок переменилось со злорадно-предвкушающего на перепуганное.

— Дети Дискорда! Бежим!

Цоканье полированных копыт и шум крыльев стали продолжением перепуганного возгласа.

— Уах-ха! — выбив столбики пыли всеми четырьмя, на площадку между вагончиками сверзился молодой аликорн в рваной кожаной, грифоньего образца, безрукавке и со странной причёской, похожей на шипастый гребень дракона.

— Догоняй! Они от нас драпают! — небольшой чёрной молнией вслед за ним явился другой аликорн. В отличии от брата (а то, что они братья — не было и сомненья) у этого грива была заплетена во множество мелких косичек, на манер алмазных псов, а похожая кожаная безрукавка была усеяна острыми стальными шипами.

— Пусть! Всё равно, теперь они знают, что эта территория — тоже наша!

— А я хочу кому-нибудь из них посчитать рёбра! — не унимался второй. Он злобно ударил правой передней, обутой в высокий стальной шипованый накопытник, выбив искры из полуразвалившейся брусчатки.

— А это чо за мелочь? — раздался ещё один голосок, и к паре аликорнов присоединилась пегасочка со странной, дикой, выбеленной до белоснежной седины, причёской и закрученным в плеть, таким же выбеленным хвостом.

— Эй! Братва! Мне кого-нибудь оставьте! — донеслось откуда-то из лабиринта кирпичных построек.

На площадке появилось ещё несколько молодых пони.

— А ты чего не убежала со своими дружками? — высокий пегас в старой треснувшей кирасе городского стражника с намалёванными на ней двумя перевёрнутыми буквами "Д" подошёл к единорожке в короткой белой попоне.

— А ей, видать, в прошлый раз понравилось и она хочет ещё! — гыгыкнул толстоватый земнопони с рыжей гривой, превращённой чем-то липким в кучу маленьких шипов.

Вдвоём, они стали подталкивать пони к старому бесколёсому цирковому вагончику.

— Ну ребята! Ну не надо! — как-то вяло сопротивлялась светская единорожка.

— Вся в свою мамашу! Такая же шлюшка! — презрительно хмыкнула белогривая пегаска, глядя, как пара поней заталкивают в вагончик едва сопротивляющуюся обладательницу бриллиантового колье.

— Смотри, Камнегрыз, — обратился к брату аликорн с драконьей причёской. — Эти ублюдки над малышнёй издевались!

— Я же говорил, что надо кому-то из них рёбра посчитать! — рявкнул второй, создавая заклинанием в воздухе зловещую шипастую палицу из синего магического сияния.

Тресь! И купол, недавно созданный двумя единорогами, разлетелся мгновенно исчезающей пылью.

— А при чём тут её мамаша? — спросил пегаску бледный долговязый единорог в высоких чёрных накопытниках, чёрном плаще и с чёрной же, свисающей до земли, гривой.

— А ты думаешь, как эта вертихвостка, Карамелита Хувсалез, стала поп-звездой, не имея голоса да и ещё с такими идиотскими песнями?..

— Вы нас побьёте? — осторожно спросил Пипсквик аликорна в шипастой жилетке.

— Мы — Дети Дискорда! — ответил за него брат. — Мы падонки, а не извращенцы!

В вагончике слабые пререкания сменились какой-то вознёй.

— Они её там мучают? — невинно поинтересовалась Свитти Бель.

— Я бы так не сказала, — ухмыльнулась белогривая.

— Она хотела, чтоб мы заплевали друг-друга! — гневно воскликнула Скуталу. — Вот я сейчас пожалуй пойду — плюну пару раз!

Она было направилась к вагончику, но Эплблум почему-то её остановила и отрицательно покачала головой. Вместе с Фезервейтом они зачем-то постарались отвлечь внимание остальных малышей от происходящего внутри бывшего циркового транспорта.

— А я слышала о вас! — Бэбс Сид в который раз дунула на чёлку. — Тон Сильвербрайд как-то пугал одного старшеклассника, что если тот от него не отстанет, то он позовёт вас!

— Тон Сильвербрайд — малолетний сопляк и трус! — пренебрежительно ответил драконогривый аликорн. — Если бы не его возраст, мы бы сами его поколотили. И уж точно заступаться за него никто тут не собирается!

— Почему они так с нами хотели поступить? Мы же им ничего не сделали? Мы даже не знакомы с ними! -— Свитти Бель обратилась к аликорну в рваной жилетке. Было похоже, что в этой банде он самый главный.

— Эти зажравшиеся ублюдки просто с жиру бесятся. Кино и театры уже надоели, так теперь им экзотики подавай! Вот оно как, малые!

— Они думают, что деньги и чины их "предков" делают их особенными, что им позволено всё, — дополнила ответ пегасочка.

— Вон, у большинства из нас папаши и мамаши тоже круто стоят, — гневно воскликнул второй аликорн. — Но мы не прикрываемся их попонами и не корчим из себя "светские цяци высшего теста"! Мы избрали свой собственный путь! Путь свободы! Жизнь без правил, запретов и нравоучений! Без "маменькиных связей" и "папенькиных денежек"! Мы — Дети Дискорда!

— Вы что, поклоняетесь Дискорду, как когда-то древние сектанты поклонялись Найтмер Мун? — удивлённо спросил Фезервейт.

— Малыш, — по-братски обнял его долговязый черногривый единорог. — Нам всем здесь горячо и по-дружески насрать на Дискорда! Просто название для банды хорошее. А главное — громкое и содержательное!

В это время белогривая пегаска закончила дорисовывать на стене углём две перевёрнутые буквы "Д".

— Мы уже больше года живём сами. Тут на улице. И мы не собираемся возвращаться в это лживое, лицемерное общество! — гордо заявила крылатая бунтарка.

— Смотрите сами, мелкие, — перехватил инициативу бледный единорог. — На светских раутах эти "маменькины детишки" — сущие паиньки с изысканными манерами и высокоморальным воспитанием. А тут? В этой глуши, где их никто не видит? Что они хотели с вами сделать? И это — их хвалёная мораль! Да? Да мы здесь все срали на такую мораль!

Дверца вагончика скрипнула и на площадку вышли обладатель списаной кирасы и рыжегривый толстячок. Вслед за ними появилась и единорожка. Вытерев мордочку копытом и поправив попону, она поспешила незаметно удалиться.

— Ты заходи, если шо! — гыгыкнул ей вслед рыжий.

— Эх, хорошо-то как! — сладко потянулся пегас, демонстрируя две перевёрнутые буквы, намалёваные на треснутой кирасе.

— Ладно, братва! Пора отсюда делать копыта! Скоро эти недоделки вернутся с кучей "стремачей"! — драконогривый махнул копытом в сторону лабиринта кирпичных складских боксов. Затем он повернулся к жеребятам: — Да и вам, малые, я не советовал бы тут задерживаться, если не хотите ночевать в "поросятнике".

Они остановились под здоровенной эстакадой, ведущей к Району Развлечений. Сверху доносился привычный уличный гомон, цокот копыт и поскрипывание колёс бесконечного потока повозок.

По дороге малыши успели раззнакомиться со своими старшими спутниками. Главаря банды звали "Бастер", его брата-близнеца — "Камнегрыз". Выкрашенная в белое пегаска отзывалась на прозвище "Белка", а любителя одеваться во всё чёрное все называли "Трупоедом". Толстоватый мускулистый земнопони с рыжей шипастой гривой был "Грязнулей", а его приятель-пегас, одетый в списанную кирасу, представился как "Тарантас".

— Ну вот, малые, это место нашей тусни на этой неделе, — Бастер ткнул копытом в сторону скопища старых сломанных кэбов, прогнивших ящиков и здоровенных бочек. — Можете располагаться, если хотите.

Здесь, в этом неприглядном закоулке, было ещё несколько незнакомых пони: трое играли в карты на старом, сломанном рояле, один, кажется, спал на куче соломы, а ещё двое о чём-то разговаривали, усевшись на лавку внутри разбитого кэба.

— Бастер! Это ещё что за "улов"? Мы сегодня на ужин малолеток жрать будем? — недовольно приветствовал пришедших земнопони с ярко красной гривой и здоровенной бронзовой цепью, в несколько раз обмотанной вокруг шеи.

— Заткнись, Груг! Малых мы отбили у недоделков. И они наши гости.

— Как скажешь. Только вот мой живот требует какой-то жратвы. Лучше б ты меня взял замест Белки или Грязнули. Я бы точно "пожевать" раздобыл!

— Харэ тебе, красная бошка! — вмешался Камнегрыз. — Я сёдня отжал у "Крутожопого" семьдесят с лишним битов! Щас кого-нить пошлём к старикам скупиться, и скоро жратва на всех будет!

— Я пойду, — уверенно заявил драконогривый. — И со мной пойдёт Трупоед. Мы с ним сегодня не сильно "засветились", так что нам и идти.

— Я с вами! — с лавочки в разбитом кэбе поднялась тощая единорожка с неимоверно растрёпаной зелёной гривой. Высокая и худющая, она, стоя рядом со своим красногривым мускулистым приятелем, представляла почти гротескный контраст.

— "Эммм?" — многозначительно поднял бровь Бастер.

— Я обещала старикам новые фонарики в их фургончик, замест тех, что тогда разбили им "речные"! — единорожка пролевитировала на показ два плетёных навесных фонарика.

— Раз обещала — значит надо выполнять. Так, Пушинка тоже идёт с нами. А если вдруг почуете "стремачей" — Камнегрыз знает, что делать! Скоро вернёмся.

Тёмно-синий аликорн с драконьей гривой и его спутники поспешно скрылись в дебрях городского мусора и разбитых кэбов.

— Ты есть хочешь? У меня сушёные яблоки и немного чернослива есть с собой, — Фезервейт окликнул красногривого земнопони.

— Дискордовски хочу! Я со вчерашнего вечера ничего не жрал!

— Груг! Не объедай мелких! — похоже, что улыбка никогда не покидала мордочку Грязнули. — Им сегодня и так несладко пришлось! А нормальные харчи щас будут!

— Он сам предложил! А слово — не воробей, сам знаешь! — Груг отправил в рот очередную сушёную яблочную дольку.

— Э-э-э-э-м-м-м-м.... И-и-и.... Раз у нас-с-с-с-сего-о-одня гости, то давайт-те вот чо! — с кучи соломы приподнялся на локотках пегас в видавшем виды пиджаке и поднятых на лоб лётных очках без стёкол.

— Раскумар! Это же дети! Для них такое опасно! — воскликнула Белка, пытаясь не дать озвучить дальнейшее предложение странного пегаса.
"— Дык, это же просто табак!", "— Я не боюсь ничего опасного!" — в один крик слились возгласы Раскумара и Скуталу.

— Груг! Вот, ещё возьми! — Тарантас протянул красногривому половинку маленького кексика с изюмом.

— Блин! Благодарочка, ребята! Благодарочка большая вам и от меня и от моего живота! — земнопони с жадным чавканьем наминал сушки, заедая маленькими кусочками кекса. — Слушай, Тарантас, ты постоянно загадочным образом где-то достаёшь эти дискордовы кексы! И у тебя всегда постоянно почему-то только половинки! Этому есть какое-то здравое объяснение?..

— Так во-от.. Берё-ом трубку... — Бледно-зелёный пегас в потрёпаном пиджаке и разбитых лётных очках священнодействовал под внимательным взглядом Скуталу. Вместо того, чтоб залить в трубку ароматный раствор, он насыпал туда какие-то коричневые опилки.

— Камнегры-ыз! Сотвори чу-удо! — вяло и сонно протянул он, обращаясь к аликорну.

— Только если ты пообещаешь не пичкать малышей "ведьмиными ягодами"!

— Да-а у м-меня у самого только по-ол ягодки осталось!

Рог аликорна засветился и над трубкой появился маленький язычок пламени.

— Э-это, малыш-ка — та-абак! — Раскумар выпустил изо рта облачко сизого дыма. — Контрабанда-да. Да! Прям из Сталлионграда! Да!

— Слышь, Раскумар! Я вижу, у тебя целая пачка! Откуда взял-то? — обратилась земнопонька с кучей бисерных браслетиков на всех ногах. Её хвост и грива были смешно выкрашены в красные, зелёные и жёлтые полосы и переплетены неимоверным множеством ярких ленточек и бантиков.

— Эт-т сек-крет-т! — сонно улыбнулся пегас. Он протянул трубку Скуталу. — На, пыхни! Тольк-ко сразу перду... преду... преждаю: поначалу тебя это д-дело не попрёт!

Скут дунула в трубку, чтоб выдуть дыма по-больше.

— Э-эхх! Чо ты творишь! — ошарашенно крикнул Раскумар. — Ты вдыхай! Вдыхай!

— Неплохой фотик, — заметил Тарантас, поглядывая на аппарат, болтавшийся на шее у Фезервейта. — Я тоже щёлкаю время от времени. Только у меня получше будет машинка! Идём — покажу.

Они спустились в канализационный люк, что был недалеко от нынешней стоянки банды. Фезервейту захотелось присвистнуть — тут был целый склад! Колбы, пробирки, какие-то странные механизмы, кучи запчастей непонятно для чего.

В одной из многочисленных ниш, за ширмой, была оборудована самая настоящая фотолаборатория.

— Во, гляди! — Тарантас гордо протянул малышу свой фотоаппарат.

Фезервейт взял его осторожно, словно древний артефакт. Сделанный явно на заказ, с лакированым деревянным корпусом, золотыми заклёпками и неимоверно крутым объективом, аппарат просто заворожил малыша.

— Ух ты! Ты его... э-э-э... "отжал" у кого-то?

— Нет... — Тарантас почему-то вдруг стал очень грустным. — Мне его папа подарил...

— Я думал, что вы все ушли от родителей жить на улицу.

— Это было ещё до того, как я пошёл в Дети Дискорда... — он глубоко вздохнул. — Потом моя маман вышла замуж за какого-то толстозадого банкира, а потом... — крылатый пони замолчал и зачем-то стал протирать свою кирасу.

— Вот что! — внезапно воскликнул задумавшийся было пегас. — У меня для тебя будет неплохой подгон! Точнее, для твоего фотика.

Тарантас выдвинул ящик из-под импровизированного столика.

Внутри, словно только с витрины, ровными рядами лежало полтора десятка дорогущих объективов.

— Ого! Они ещё и заколдованы для ночной съёмки без вспышки? И с противотуманным заклятием? — восторжено спросил маленький фотограф.

— Разумеется! Говна-с не держим-с! Бери любой!

— А... это тоже подарок от...?

— Нет. Но только не спрашивай, где и как я их раздобыл.

— А я бывала как-то в Понивилле, — белогривая пегасочка присела рядом с Эплблум и Бэпс. — Когда я была в его возрасте, — она указала копытом на подошедшего Пипа. — Мои родаки решили отдохнуть вдвоём в Лас Пегасусе, а меня определили в летний лагерь. Нас там заставляли носить какие-то дурацкие зелёные галстуки, учили определять стороны света по мху на деревьях и ещё куче всякой фигни, которая пегасам совершенно не нужна. В общем, у меня была тоска зелёная, пока мои папаша с мамашей всё лето развлекались на атракционах и ходили по театрам и кино.

— А ты бывала там, на Яблочных Акрах? — радостно спросила Блум.

— Да, что-то такое припоминаю. Там был вкуснющий сок, волшебный джем и ещё какие-то сладости. Пожалуй, это самое весёлое, что мне запомнилось тем летом. Эти вкусности нам приносила молоденькая желтогривая пони, чуть старше тебя сейчас.

— Эплджек! Моя старшая сестра!

— Эплджек! Моя кузина! — в один голос воскликнули ЭйБи и Бэпс.

— А кто твои родители? — поинтересовался Пипсквик.

— Мой драгоценный папенька служит напару с мамашей Бастера и Камнегрыза в адмиралтействе. Они там типа большие шишки. Месяцами там пропадают, "делая карьеру". А моя драгоценная маман — домохозяйка. Да вот только этой "хозяйки" в доме почти никогда не бывает! Она то с подружками в спа откисает, то в театрах, то на званых вечеринках.

Белка подхватила небольшую соломинку и стала её пожёвывать.

— А вы, малые, что о себе расскажете?

— А мы — "Меткоискатели"! — гордо заявила яблочная поняшка.

— Хм. Странное название для банды, — удивилась пегаска.

— Мы ищем наши отметки! — Бэбс Сид указала на свой пустой бок.

— Ну и глупо! — вдруг вклинился в разговор мощной комплекции единорог с каштановой гривой и кьютимаркой в виде боксёрских подков. — Была бы моя воля, я бы вообще не стал бы получать эту клятую метку!

— Почему? — опешила Эплблум.

— Да это навроде, как тебя мордой ткнули, мол, вот твой талант и только им и занимайся! А если я хочу заниматься ещё чем-то? Ну, сегодня пару раз на "беспределке" выступить, а уже завтра, к примеру, картины малевать великие! А послезавтра — в машинисты подамся?

— А как по мне, — встрял ещё один собеседник, недавно игравший в карты. — Малые здорово затеяли! Ты же саму суть не уловил! Они не ждут, когда их поставят перед фактом, а сами хотят именно ТАКИЕ МЕТКИ, КАК ИМ НУЖНО! Это же наоборот ОНИ хотят свою судьбу перед фактом поставить и мордой тыцьнуть!

Он снял капюшон и малыши поняли, что всё время ошибались: перед ними был не пегас, а грифон.

— Но тем не менее, при наличии метки.... — теперь парочка спорщиков уже не обращала внимание на меткоискателей, а углубилась в собственную дискуссию.

— Хых! Крумо и Штуцер опять взялись за своё! Их хлебом не корми, дай только поспорить на философские темы! — весело заметила Белка.

— А кто из них кто? — спросила коричневая поняшка, в очередной раз сдувая чёлку.

— Крумо — грифон. Он сбежал от своего папаши, который тут послом когда-то был. Штуцер — это вон тот милый единорожик со здоровенными копытами и литыми мышцами. Он по большей части зарабатывает в боях на "беспределке". Вон та земнопони, что пошла к Раскумару и вашей подруге — Мироцветка, а этот мелкий и тощий, что с тремя картами на метке — Слива. Он раньше был с "речными", а потом к нам прибился. Они его подставили сильно, и он от них ушёл. Ну, а остальных вы и так уже слышали как звать.

Оставшийся без партнёров по картам, Слива огляделся и позвал к себе Свитти Бель.

— Эй малая! Хошь фокус покажу?

Единорожка робко подошла.

— Я не умею в карты играть. Да и денег у меня нету!

— Ага! Не считая восьми битов в левой сумке! — хитро хихикнул тёмно-синий единорог с картами на метке. — Не боись, раз вы друзья, тут с вами никто жульничать не будет.

Он пролевитировал вокруг своего тонкого острого рога колоду карт. Они шумно затрещали и аккуратно легли на крышку старого рояля.

— Вот, выбери из колоды три карты.

Свитти Бель пролевитировала три случайно попавшиеся карты.

— Теперь смотри, что у нас тут? Та-ак, валет бубён, восьмёрка клевер и-и-и... Ух ты! Туз пиковый!

Он разложил три карты в рядочек.

— Теперь назови любую из них, которая тебе нравится больше всего.

— Ну-у.... Туз пик!

— А теперь.... Смо-отрим внимательно — выигрываем обязательно! — голосом заправского зазывалы продекламировал Слива. Он перевернул карты вверх рубашкой и стал быстро перемешивать их, стараясь запутать белую единорожку.

— Где туз пик?

— Э-э-э-э-э.... Вот он! — Свитти Бель указала на карту. Сливовый единорог перевернул её, но это оказалась восьмёрка клевер.

— Эх ты! Проиграла! Ладно, давай ещё раз попробуем, — он вновь стал быстро перемешивать карты, повторяя: — Смотрим внимательно — выигрываем обязательно!..

— Я и не думал, что у вас в банде есть настоящие философы! — восторженно произнёс Пипсквик, глядя на оживлённо что-то доказывающих друг-другу грифона и единорога.

— Да ну, это ещё что! Вот Бастер с Трупоедом — вот это действительно настоящие философы! Это они когда-то придумали уйти жить на улицу и стать Детьми Дискорда! — белая пегаска поправила начавшее было ослабевать плетение хвоста. — Они даже целую книгу напару пишут! "Книга, которая взорвёт этот мир!", как они сами про неё говорят.

— Что, так и назвали? — спросила Блум.

— Нет. Назвали они её "Беспорядок — основа всего". Там целая куча всяких их размышлений, теорем и прочей философской штуковины.

— Ого! Прям как академики какие-то!

— Ну так, они же вместе когда-то учились в одном колледже. Только Бастер ходил на экономический, а Трупоед — на философский факультет.

Свитти Бель в который раз прищурилась, стараясь как можно внимательней следить за мелькающими перед её мордочкой картами.

— Смотрим внимательно — выигрываем обязательно! — неуставая повторял Слива, словно читал какое-то заклинание.

— Вот! Вот здесь этот дискордов туз! — маленькая единорожка была готова поклясться, что это именно ТА САМАЯ карта. Но увы, как и во все прежние разы, с обратной стороны оказался совершенно другой рисунок. На это раз — бубновый валет.

Она со страхом подумала, что если бы играла на деньги, а не на интерес, то уже давно проиграла бы и всё, что было у неё, и все деньги других жеребят.

— Но как! Как это может быть! Я же совершенно точно видела, что раньше это был пиковый туз!

— Ладно, не буду больше тебя мучать, — улыбнулся сливовый единорожик. — На самом деле вся суть этого трюка заключается в том, чтобы выбранная карта никогда не была найдена играющим.

— Но... Но это же ведь самое настоящее мошенничество!

— Разумеется, — продолжал улыбаться Слива. — Потому-то я и не предлагал тебе сыграть на деньги!

Он на секунду задумался.

— Слушай, у тебя в городе есть какие-то пони, которые тебе не нравятся?

— Ну-у... Даймонд Тиара и Сильвер Спун постоянно нас высмеивают из-за голобокости.

Слива хитро прищурился и буквально расплылся заговорщицкой улыбкой: — А хочешь, я покажу тебе, как можно их и "в лужу посадить", и заодно денег заработать?

И, не дожидаясь ответа, он тоном продавца-консультанта стал пояснять: — Вначале главное убедить "клиента", что вся игра зависит лишь от его выбора и воли случая. Потому-то и нужен весь этот "цирк" с выбиранием случайных карт.

Он сложил все карты в колоду, оставив лишь одну.

— А теперь, для начала, давай научим тебя делать копытом вот так...

Хорошенько откашлявшись, Скуталу, набравшись мужества и дыма из трубки, вновь попыталась повторить этот хитрый трюк. Широко открывая рот и клацая зубами, словно зерноуборочный комбайн, она уставилась на клочья дыма, выходящие наружу.

— Не-ет, не так-к... — Раскумар многозначительно поднял копыто. — В-вот!

Он свил губы трубочкой и издав "Кх!-кх!-кх!", выпустил три сизых кольца.

— Да ну! Можешь не стараться! — подтолкнула Скуталу локотком земнопони с кучей фенечек на всех ногах. — Кроме Раскумара тут ни у кого такое не получается.

— Ну а-аффдруг у неё и получиццо? — вяло спросил пегас.

— Да мне просто нужно больше тренеровок! Вот и всё! — бойко заявила оранжевая поняшка. — Вот только я не припомню, где бы у нас в Понивилле такое зелье купить.

— А ты просто-о так и не куп-пишь! Курить та-абак по всей Эквестрииии з-запрещено! — Раскумар забрал у Скуталу трубку и протянул Мироцветке.

— Но ты-то его где-то купил! — не унималась поняшка.

— О-о-о! Места знать-ть нада-а! — пегас вольготно развалился на сене, закинув ногу на ногу. — Меня один знакомый "стремач" пре-едупредил, шшто облава будет. А я, — он хитро улыбнулся. — смекнул, шшто к-кчему... — сделав паузу, он продолжил: — Один барыга завсегда табачком при-иторговывает, стоя у люка возле каналки, — Пегас снова приподнялся на локотках. — А е-если шухер будет, то-о значит "товар" ему нада-а буд-дет "слить"! Правильна? А куда "сливать"? — Он снова сменил позу, теперь усевшись на круп и переплетя ноги перед собой. — Правильна! В каналку! Ну-у я-а раненько залез в люк-к и ждать стал. И в-вай! Всё так и случилось!..

Раскумар, довольный собой, снова улёгся на сено. — А как только табачок-чок был у меня-а, я спокойно утопал по труб-бе в другой район! О как надо!

— О! А вот и харчи пришли! — Груг радостно приветствовал вернувшихся.

На расчищенную от городского мусора площадку прошествовала тройка пони, гордо покачивая туго набитыми седельными сумками.

— Мы тут скупились чуток, — драконогривый аликорн пролевитировал из своих, а заодно и из сумок сотоварищей, множество пакетиков, бутылок и бумажных мешочков. — А ещё бабуля Крокус сделала для нас какой-то специальный подарок.

Бастер опустил на землю большой бумажный свёрток.

— Эт-то бо-ольшая булочка с ведьмиными я-агодками!.. Н-наверно, — попытался пошутить Раскумар.

— Не знаю, — проигнорировал неудавшуюся шутку драконогривый. — Она сказала, что это для всех нас.

В свёртке оказался большой пирог, посыпаный шоколадной крошкой и буквально истекающий сладкой начинкой.

— Да это же джем из вольт-яблок! — радостно воскликнула Эплблум, указывая копытом на текущую по пирогу начинку.

— Откуда он тут? — изумилась Бэбс Сид.

— Филси Рич, когда скупает у нас джем, потом распродаёт его по всей Эквестрии. Наверное, эта бабушка и купила у него несколько банок!

— Ого! Так вы тоже сбежали от своих богатеньких родителей! — радостно воскликнул Груг.

— Молодцы жеребята! Как говорится — делай свою честь смолоду! — поддержал его Камнегрыз.

Дружеское чавканье постепенно стало сменяться разговорами. Жеребята со старшегодками понемногу стали рассаживаться небольшими компаниями по отдельным краям расчищенной площадки.

— Так вот, — продолжил травить анекдоты Грязнуля. — Пошёл, значит, вождь бизонов драться с чудищем — и тишина. День ничего. Неделю ничего. Месяц проходит — появляется чудище и жалобно так просит: "Пришлите ещё вождей: голодаю!"
Тарантас заржал, а Белка с искренним недоумением спросила:

— Целый месяц ждало? Но почему?

— Вождь, наверное, жирный попался! — осклабился Грязнуля.

— А у меня из бизоньих краёв газета завалялась! — Тарантас откуда-то из-под кирасы извлёк потрёпаный, незнакомый Меткоискателям номер "Вестника Эплузы". — Оцените! "На последнем выступлении в Кантерлоте Вандерболты так увлеклись фигурами высшего пилотажа, что делающий "мёртвую петлю" Соарин сбил на лету воробушка, который чуть не утонул в луже под стадионом..." Эх, занятно пишет эта Лонгноуз! Наверное, крутая молодая кобылка с язвительной улыбочкой и целым ящиком оптимизма! Я бы с такой зажёг!

— Ну-ну, — рассмеялся сидящий возле Бастера Фезервейт. — Она как раз с пятерых тебя, как по возрасту, так и по объёму...

— Да ну, ты гонишь!

Фезервейт задумался, что-то прикидывая в уме. Затем невинно сказал:

— Ты прав: гоню! В объёме на одну неё десятерых тебя нужно!

— Да ну? — вскинулся Тарантас.

— Точно! — подтвердила Эплблум. — Мы только позавчера с этой старушенцией наобщались! Оптимизма у неё, как у Кантерлотского Гвардейца при исполнении...

Послеполуденную дрёму развеял дружный хохот.

— Я вот тут так подумал, — Бастер посмотрел прямо в глаза яблочной поняшке. — Вы же не просто так из Понивилля в Мейнхеттен приехали? Да ещё и через бизоньи края?

— Тут они... мы... людей искать собрались... или агентов... — Бэпс решила ответить за свою кузину и тут же поняла, что проговорилась.

Камнегрыз подложил большой тюк соломы и улёгшись на него, загробно протянул: — Хранители чёрной черноты, что чернее самой бесконечности, не примут ни одного пони, который не смог доказать своей доблести!

Жеребята переглянулись.

— Они не вложат в ваши хладеющие копыта копьё непобедимости! И они не позволят вам привольно резвиться на звёздных пастбищах и испить из звёздных источников, если вы не докажете своей доблестью и бесстрашием, рогом и копытом... — от переусердствования он закашлялся, но тут же продолжил: — Что вы достойны поклониться великому звёздному пантеону!

— Он чё, спятил? — еле слышно спросила Скуталу у Блум.

Но Камнегрыз расслышал:

— Это же древняя легенда! Эх вы, темнота... Неужели в школе не учили? О древних воинах, которые ради великой своей Богини должны были пройти семь Великих Испытаний, самое первое и самое лёгкое из которых было — встретиться с Людьми, Хранителями Чёрной Черноты... И только тот, кто не дрогнет и не побежит в ужасе, сможет проходить второе испытание... А кто побежит — того на Крыльях Ночи унесут на Чёрную Сторону Луны и обратят в камни для замка самой Найтмер Мун!

— А второе испытание что? — тут же встрепенулась оранжевая пегасочка.

— Оно неинтересно вам, — отмахнулся Камнегрыз. — Люди поминаются лишь в первом. Дальше — Ледяное Зеркало, Полёт, наколдованный магией, Тайна Силы Камня, затем... Да блин, чего я болтаю! Вы всерьёз не учили этого на уроках древней истории?!

— На уроках древней истории в Высшем Военном Училище, ты хотел сказать, — корректно поправил брата Бастер.

— Ну, вообще-то я... мы хотели найти "Бывалого Чейзи" и его расспросить о людях! — начала пояснять Бэпс.

— О-о-о да-а-а-а! Этот дедуган может чего порассказать! Когда в кино ничего нового нету — мы частенько его навещаем! — улыбнулся Грязнуля.


— ...и ещё, он не любит когда его перебивают, — закончил своё описание Тарантас.

Селестия уже опустила солнце и Луна начала поднимать в небо бледную дольку своего ночного светила. Жеребята, в сопровождении двух бандитов, подошли ко входу в подземку.

Бастер и Белка не слишком одобрили рвение малышей отправиться к Бывалому Чейзи на ночь глядя, но препятствовать не стали — идеология банды не велит. Однако, Бастер всё же отрядил с ними Грязнулю и Тарантаса в качестве самых опытных проводников.

— Свитти, — обратилась коричневая земнопонька к своей понивилльской подруге. — У меня есть только четыре бита, а нас — семеро. Нам нужно ещё три. У тебя ведь остались какие-то деньги?

— Спакуха, молодёжь! Поберегите своё бабло, оно нам щас не понадобится! — бодро и с прихвастнью заявил рыжегривый. — Ща мы вам секрет раскроем, как в подземке нашару плавать!

Тарантас и Грязнуля подошли к какой-то решётке.

— Тадам! Вот он, наш бесплатный билет! — как всегда, на мордочке рыжегривого земнопони расплылась улыбка.

Жеребцы-старшегодки поднатужились и отодвинули позеленевшую от сырости и времени бронзовую решётку.

— На каждой станции подземки есть вентиляционная шахта на случай пожара или там ещё чего. Она также приспособлена и для экстренной эвакуации, если с главным ходом что-то случится, — пояснял Тарантас, пока его приятель осматривал, всё ли спокойно там внизу. — Самое главное, это спуститься по ней тихо, чтоб дежурный не засёк.

Спуск по ржавым скобам-ступеням для малышей был не из лёгких. Только Фезервейт, последовав примеру старшего пегаса, спокойно спорхнул вниз.

На станции в это время было не слишком много пони. Юным экстремалам повезло: состав из нескольких сцеплённых между собой гондол уже покачивался на водах подземного канала.

Молодой единорог, только что спустившийся по широким ступеням со стороны главного входа, заметил слезающих "зайцев" и, похоже, решил предупредить дежурного. Но крепыш-Грязнуля продемонстрировал ему своё увесистое копыто и тот, разумно промолчав, поспешил занять своё место в гондоле.

Вся ватага погрузилась на борт.

— Осторожно! Состав отплывает! Следующая станция — "Мастеровой Ряд"! — обернувшись к пассажирам, прогорланил один из вожатых. — Во время плаванья не прислоняйтесь к бортам... Я сказал к бортам не прислоняйтесь, дамочка! Или Ви таки имеете всех нас плавать научить?

Необъятных размеров земнопони нехотя отошла от борта, изображая на своей мордочке неудовольствие, граничащее с негодованием. Тем временем оба вожатых в носовой гондоле дружно заработали копытами, вращая педали. Жутко заскрипели плохо смазанные механизмы. Закрутились два здоровенных колеса, загребая лопастями мутную, дурно пахнущую воду.

— Через пару минут будем на месте! — проорал на ухо Фезервейту Тарантас, стараясь перекричать душераздирающий скрип привода.

Тоннель, по которому плыл состав, явно нуждался в ремонте. То тут, то там виднелись обвалы в кладке. А единорог, когда-то вешавший тут магические фонарики, их явно давно не проверял и не обновлял своё заклинание.

Несмотря на неприглядную атмосферу вокруг, ужасный скрежет и жуткий запах, исходивший от застоявшейся воды, этот транспорт явно имел гораздо большие преимущества. Он плыл по каналу быстрее едущего по мостовой кэба и ему не приходилось стоять в пробках и в разминках на перекрёстках.

Район, в котором оказались маленькие искатели приключений, оказался ещё непригляднее складов и свалок в "РР". Здания забытых цехов и лабораторий, заводские корпуса, давно не видавшие рабочих, редкие помещения, в которых светились окна и раздавался шум трудящихся там пони — всё это было так непривычно для малышей. Лишь Тарантас и Грязнуля, похоже, чувствовали себя здесь как "в своей тарелке".

— А почему он так далеко от Района Развлечений живёт? — поинтересовалась Бэбс Сид.

— Дык чо ему там делать в натуре, кроме как нищим прикидываться да связи наводить?! — гыгыкнул Грязнуля.

— Он, может, и "тронутый на голову", но не дурак, — продолжил за приятеля Тарантас.

— А разве между дураком и сумасшедшим есть разница? — поинтересовалась Скуталу.

— Знаешь, малышка, — обладатель списанной кираcы попытался изобразить менторский голос. — Ни один дурак не сумеет устроить чётко налаженную сеть между контрабандистами, ворами и скупщиками краденого, причём такую сеть, которую ни один нюхач до сих пор не смог вычислить!.. Хотя, как я знаю, они постоянно интересуются, кто же стоит за сбытом контрабанды и краденого...

— Кто знает... — поддержал Тарантаса Грязнуля. — Может, он действительно когда-то был придворным шпионом... Иначе как бы он сумел всё это дело провернуть?! Но вот то, что он двинутый на голову — это правда. Он даже когда рассказывает о своих отсидках в Сталлионградских застенках — то говорит не "тюрьма", а "лагерь"! Хе-хе-хе-хе...

Эплблум тихонько хихикнула, представляя себе заключённых в полосатых робах и повязанных вокруг шеи зелёных галстуках, внимательно и усердно слушающих строгого надзирателя в рейнджерской шляпе и учительских очках: "А сегодня, мои непослушные заключённые, мы будем учиться определять стороны света по мху на деревьях"...


— Корявый, я же говорил: "дрова" надо закручивать по часовой стрелке! И где моя кру... А, вот она.

Белый пожилой единорог с седой, местами вылезшей, гривой и таким же седым куцым хвостом посмотрел на задрожавшего шоколадно-коричневого единорожика с ярко-жёлтой гривой и кьютимаркой в виде ботинка с развязавшимися шнурками, принявшегося быстро и ловко перематывать полосу хлопчатобумажной ткани в противоположную сторону.

Тем временем пожилой достал пачку дорогого дракозийского чая и полностью высыпал её в потемневшую от времени и огня помятую алюминиевую кружку.

Свитти Бель третий раз подряд испытала обалдение и чуть не впала в прострацию: сперва на просьбу... нет, ПРИКАЗ седого единорога принести дрова, прислужник вместо ароматно горящих берёзовых поленьев приносит свёрнутую в плотный жгут ткань, затем чай, одной чайной ложечки которого хватает на полный чайник на шесть персон, высыпается в кружку, будто это ничего не стоящая дорожная пыль, а не дорогущий заграничный напиток, достойный принцесс... Да и сама кружка... Из редкого драгоценного алюминия была сделана не ваза, не чаша и не кубок, а простая по форме, походная кружка! И относился к ней седой так же, как к обычным кружкам другие пони. Вмятины вот... Копоть... Куча царапин... Цифры какие-то выбил на боку кружки, словно подписать её хотел, но вдруг позабыл все буквы...

Свитти перевела взгляд на кьютимарку седого, проглядывающую из-под старого зимнего пальто: два перекрещеных кинжала и замочная скважина над ними. А когда снова посмотрела в глаза Бывалого Чейзи, тот уже зажёг свои "дрова" и проводил огнём под дном кружки, священнодействуя над загадочным напитком "чифир".

Варево ароматно запахло.

— Тарантас! Грязнуля! Вас Бастер прислал? И, я вижу, не просто так. Колитесь — зачем вы сюда детишек привели? Тем боле в такой полношный час.

— Ну, они сами и захотели прям щас... — начал было Грязнуля, но Тарантас взял инициативу в свои копыта:

— Вы уж простите нас, уважаемый Бывалый, но эти детишки проделали целый путь, отправившись из Понивилля в Эплузу, а из Эплузы в Мейнхэттен для того, чтобы...

— Мы хотим услышать Ваш рассказ о Людях! — влезла Эплблум, прервав старшего товарища.

— Да, — встряла Бэпс, — Берриснорк слышал от Вас истории о людях, но пересказать нам их он не смог. Мы специально пришли к Вам узнать об этом побольше...

Растолкав подружек, вперёд вышла Свитти Бель.

— Вы — умудрёный сединами пони. Кому, как не Вам, рассказать нам, малышам, об этих загадочных существах?

Бывалый Чейзи повернул к девчатам свою седую голову и обвёл их взглядом, от которого Сомбра спрятался бы обратно в свои льды.
"Пнёт! Точно пнёт!" — пронеслось в мозгу Тарантаса.
"Как бы в тазик с цементом не поставил да рыбкам привет передавать не велел!" — сглотнул Грязнуля. — "И чего это малявок потянуло перебивать и "в лоб" заявлять о своих целях?!"
— Хотите знать о людях? — спросил Бывалый тихим, но уверенным голосом, совсем не похожим на тот, каким он приказывал Корявому. — Ну что ж — в таком случае вам придётся услышать всю мою историю с самого начала... Хы-хм-хм... Сейчас полночный час... А в это время обычно рассказывают страшные истории... Правильно, дети? — и, не дождавшись ответа, он продолжил: — Правильно! Вот, послушайте одну историю. МОЮ историю... Жил-был на свете молодой единорог. Хорошо учился в Кантерлотском Университете на физико-математическом факультете. Звёзд с небес не хватал, но и тупицей не был. И вот как-то раз приходят к нему домой двое серьёзных пони и говорят: "А хочешь ли ты на благо Родины послужить?!" "Конечно, хочу!" — ответил молодой единорог. "Тогда идём с нами! Будут у тебя лучшие учителя..." — сказали серьёзные пони. И если бы знал молодой единорог — не пошёл бы он тогда с ними. А, может быть, и они не стали бы его приглашать, если бы тоже знали. Потому что это были серьёзные пони. Но даже серьёзные пони не всегда предвидят всё, что может случиться потом... И вот когда пошёл с ними молодой единорог — то стали его учить всяким секретным шпионским искусствам: как подслушивать, как подглядывать, как делать другие всякие хорошие и нехорошие вещи... Хорошо обучился молодой единорог... — вздохнул седой. — Очень хорошо! И вот однажды приходит дворцовый капитан...

— Шайнинг Армор? — выпалил Пипсквик.

— Нет, не он. И не тот, что был до Шайнинга, а его предшественник на этом посту. Хитрый был, скажу, товарищ, но слишком уж поведенный на своём деле. Может, потому сам и отравился, что боялся, что кто-нибудь другой его отравит? Но отравился он позже. А тогда вызвал он ме... молодого единорога, и говорит: "Вот напарник тебе, пегас могучий и крепкий, и хорошо обученный. И отправитесь вы вдвоём на далёкий континент, аж в далёкий Сталлионград. И нужно тебе будет легализоваться там и устроиться на работу в самый их секретный инстит... лабораторию и выведать у них их самые секретные секреты.

— А какие у них могут быть секреты? — наивно поинтересовалась Скуталу. — Мы же с ними теперь вроде как дружим... Они даже нашим пегасам со своих спутников об облаках рассказывают, куда какие двигаются, чтобы их удобнее пинать было...

— А про то, что сталлионградцы могут грибы огненные из облаков выращивать — слышали? И магию странную создавать, что позволяет земнопони летать выше пегасов?

— Подумаешь, — протянул Фезервейт. — У нас в Понивилле местной магией целый дом с пони летать заставили, да ещё и фонари все уличные поразбежались...

— Фонари поразбегались, говоришь? — Чейзи присмотрелся к малышам. — Тут Дискордом попахивает, к фестралке не ходи! А я говорю, ребята, о том, что тёмной-тёмной ночью, под покровом грозового облака, спустились на землю Сталлионградскую пегас могучий и молодой единорог. Но не успели они и шагу ступить, как окружили их земные пони и единороги и пегасы земли той, и было у них в копытах оружие, громы и молнии метающее. И закричал тогда могучий пегас: "Бежим! Раскрыли нас!" И ударил он ближайшего копытом по носу. Но грянул гром и задымилось оружие, и пал он, весь окровавленный. А молодого единорога схватили и повели в тёмное-тёмное подземелье и пытали там долго. И хоть молодой единорог не хотел ничего рассказывать — и пытки страшные не испугали бы его. Но тут земнопонь один ему укол снадобья сделал колдовского — и рассказал молодой единорог всё, что знал. Не хотел — но всё одно рассказал.

Свитти незаметно толкнула Эплблум: кажется, в истории наступило время появиться людям — в книгах Лиры эти загадочные существа пользовались иногда препаратами правды, которые сами же и создавали.

— А после этого был суд, — продолжил седой. — Странный, глупый и смешной суд. И обвинили молодого единорога во всех грехах мыслимых и немыслимых. И приговорили его к двадцати пяти годам заключения. Вот так. И отправили его в место хуже, чем тюрьма или темница. И называлось то место "лагерь". И вначале этапировали его в лагерь "Дружный". И валил он там сосны и дубы на благо Сталлионграда. Но не прошло и трёх месяцев, как его снова этапировали. В лагерь "Народный". Где шить ему пришлось одежду рабочую и накопытники из материала странного, "полимер" называемого. Но и оттуда через пять месяцев этапировали его. И новый лагерь звался "Советский", и добывал молодой единорог там руду странную, рогоболящую. Но ежели поглядеть на эту руду внимательней — то рог не болит уже, но зато ноги подкашиваются и светлячки перед глазами маячат. И многие пони умирали, добывая руду эту. Но однажды ночью свет зажёгся во всём лагере. И вышли все вертухаи, словно генерала какого ожидали, и построились все в ряд. И упал с неба чёрный треугольник. И вошёл тогда Хозяин в треугольник тот, а когда назад вышел — то принёс с собой пилюли волшебные. И стали давать их всем, кто руду добывает. И перестали пони умирать.

— Подождите, Чейзи... ой, Бывалый Чейзи! — прервал рассказ седого маленький фотограф. — Вот такой чёрный треугольник? — соломинкой на пыли он попытался изобразить треугольный летающий дом.

Пожилой единорог внимательно посмотрел на Фезервейта, наступил на рисунок и продолжил свой рассказ:

— Так лет много прошло. И вот однажды спустилась с небес огромная штука, похожая на диск или сплющенный ураган, по брюху которой сполохи пробегали, и зависла она над нашим лагерем низко-низко. А штука та была гигантская, над всем лагерем и лесом рядом сверкала она мириадами огоньков в ночной темноте. И тогда заключённых вместе с нашим единорогом Хозяин направил к выходу из подземки, куда обычно сносили добытую руду. Но на этот раз не грузили руду на подземный поезд, а наоборот — привезённое поездом выгружали и переносили на зависший диск, который для этого специальную лестницу к земле опустил. А грузом тем были бочки, чёрные и с маленьким, похожим на щель, окошком, сопроводительными бумагами залепленным. По трое или четверо пони тянули каждый бочонок. Тянул и наш единорог, давно уже не молодой... И на одной из бочек, когда поднимали её, бумага отклеилась. И обученный на шпиона единорог не удержался и тут же в окошко то заглянул. А внутри чёрной бочки в жидкости плавал крохотный эмбрион...

Посмотрев на жеребят, пытающихся понять странное слово, Бывалый Чейзи пояснил:

— В жидкости той плавал маленький, ещё не рождённый, пони. И стало ему тогда ясно, что в каждой бочке по такому пони. А бочек тех было много. Очень много. Не один городок можно было бы заселить этими пони, родись они в свой срок... Тогда единорог запомнил вид отлетевшего листка и все надписи на нём, и лишь гораздо позже сумел перевести и расшифровать увиденное. И получалось по всему, что во время проведения в сталлионградских клиниках абортов не убивали зародышей, а сохраняли в этих бочках и отправляли затем в некий Звёздный Круглый Дом. Дом, где вырастят из них пони здоровых и правильно воспитанных. И называлось всё это "Проект "Семя Феникса" или Культурное Возрождение".

— Лю... Люди ещё страшее, чем я думала... — пискнула в ужасе от услышанного Бель.

— Девочка, — вздохнул Бывалый Чейзи, — Может, люди и страшны, но показалось тому единорогу, что проект этот курируют пони, а не люди. Но пони не сталлионградские, а какие-то другие,.. совсем другие... Но, знаешь, дитя, мог он и не перевести ничего, и не понять, и не рассказывать другим, потому что после той погрузки хоть и добывали те заключённые пони снова руду, но пилюли волшебные давать им перестали. И снова начались болезни, и шерсть стала выпадать, и тела покрывались язвами, и из всего барака остался через три месяца один лишь наш единорог. И он не прожил бы и трёх грядущих недель, ибо уже и кровь из ушей шла, и грива клочьями вылазила, и раны по всему телу гноились. Но тут в соседний барак из другого лагеря этапировали сталлионградских пони-бандитов. Как они про себя говорили — "Мы — пони-в-закони, и работать мы не будем!" Уж и били их вертухаи, и лоб зелёнкой помазать да к стенке поставить грозились — но работать те не желали. И вот в один вечер утопили вертухаи главаря их, в нужнике. Окунули головой его и держали, пока тот не захлебнулся. И сказали, что будет всё с ними так же, если работать не будут. Да к тому же подселили в лагерь наш "скозлившихся" — отморозков редких: им копытом шею сломать — что тебе плюнуть! А Хозяин рад-радёшенек посылке этой, мол, вот, давайте, усмирите этих! Делайте с ними, что хотите, а вам и накопытники хромовые будут, и харчи хорошие, и кобылок подведём, коль потребуете, и в отчётке на каждого по "синей" записи сделаю. И начался тогда беспредел на зоне страшный, страшней чем призраки в Тартаре! Уж я и не знаю, что порешили тогда промеж собой эти "пони-в-закони", да только подпалили они комендатуру да и Хозяина сожгли в ней ночкой тёмною. Вот только никто и из них самих не выжил: в лагере их "скозлившиеся" в расход пустили, а кто бежать хотел — вертухаи с вышек пошмаляли. А нашему единорогу повезло: в другом бараке был он, лежал он тогда и кровью харкал. Да вот через два дня нового Хозяина назначили. Но только не знал тот Хозяин про дела старого и посему снова пилюли волшебные ему прописал. Вот так и остался живым наш единорог и почти здоровым. А как двадцать пять годков отмотал — определили его в спецпоселение на самом севере. И называлось оно "Радужное". Добывали там труженники сталлионградские траву морскую, подводную, ламинарией называемую. Трава редкая, на вкус странная, а на свойства — полезная. Ибо йода в ней много. Впрочем, что вам, малым, понять! Это я на физмате учился, а вы-то ещё, видать, и школы не закончили...

Малыши переглянулись. Теперь, кажется, они точно уверились, о каком единороге шла речь в сказе.

— Да вот только, — продолжил Чейзи, — не прошло и полутора годков, как сговорился наш единорог с морячками тамошними, траву морскую добывающими. Взяли они его на борт да отплыли к самой границе сталлионградской. И молодцы они оказались: подгадали самое время, когда фрегат патрульный там проходил по стороне эквестрийской. И прыгнул за борт наш единорог, и поплыл к родным берегам что есть силы. И не побоялся моря бушующего да рыб хищных. А как попал в воды эквестрийские — увидели его с фрегата патрульного и на борт подняли.

— А как же ж ты не утонул? Море-то ведь глубокое! — спросила Свитти Бель.

— Учили нашего единорога жить да живым остаться. А как на зону попал — так та и выживать научила, — коротко отрезал седой.

Единорог поглядел на гору чайной гущи, оставшейся в кружке и тяжело вздохнул. Дав знак копытом всем молчать и не отвлекать, Чейзи зачем-то левитировал к себе кусок веника, который тут же выпотрошил на клочок старой газеты, досыпал туда чаю из новой пачки и достал коробочку с надписью "Гордость Сталлиона". Высыпав из коробочки добрую понюшку коричневых опилок, в которых Скуталу опознала табак, Бывалый свернул всё это в небольшую трубочку и закурил.

— А что было дальше? — прервала тишину Эплблум.

— А дальше, поняша, вернулся наш единорог в родной город, и говорит: "Вот он, я, жив-здоров!" А ему в ответ и молвят: "Нет такого пони! Был когда-то, да погиб смертью храбрых, сгинул в землях сталлионградских, а у нас и бумага об этом есть!" Возмутился тогда наш единорог, осерчал сильно: "Как же так?! Верой и правдой стране служил! Сколько в Сталлионградских лагерях был — всё о Родине думал! А как на Родину попал — так умер он для вас?!" Но не захотели слушать они единорога, сказали — умом тронулся. И в психушку упекли на целых пять лет... Ну, а больше мне сказать вам нечего, жеребята...

— А люди! А про людей?! — воскликнул Фезервейт.

Чейзи глубоко затянулся, глядя на жеребят, выпустил через ноздри две струйки едкого дыма. Дотёр копытом фезервейтовский рисунок, разравнивая пыль под ногами, и лишь тогда ответил, глядя прямо в глаза малышам:

— Не связывайтесь с ними. Нехорошее это дело. А ещё лучше — забудьте само слово "люди"! Думаете — откуда у сталлионградцев силы такие, что с Селестией соперничать могут?! А большего говорить вам не стану. Малы вы ещё. Бед натворить можете.


— Не могу поверить! Берриснорк так расписывал его рассказы о людях, а тут он нам о них даже почти слова не сказал!

— Ну и глупая же ты, Бэпс! — возразила яблочная поняшка. — Может, ты ожидала, что он будет рассказывать, как выглядят их руки и ноги? А он на самом деле рассказал их суть! То, что они тут делают. И знаешь? Это пострашнее того, что написано в книжках у Лиры.

— Так. Это здесь! — Тарантас остановился возле большой груды листьев, сметённых ветром и дворниками в конец мастерового ряда. — Надо только листья убрать.

В листьях порой попадались доспехи. Не полностью. Фрагменты кирас, накопытники, бракованные шлемы...

А под листьями обнаружилась знакомая типовая решётка, ведущая к станции подземки.

— Ой, — всполошился вдруг Пипсквик. — А как же мы с толпой внизу смешаемся, если сейчас ночь? Толпы-то нет и в помине!

— Спакуха! — Грязнуля подобрал смятый шлем с непонятным комком сплавленного металла вместо крепежа забрала, подбросил его в копыте и со всей силы швырнул в люк вентиляции.

С грохотом, способным перебудить полквартала, недорождённая часть доспеха загрохотала внизу, рикошетя от скоб и громыхая по полу подземки. Как ни странно — ни визга "Кто тут?!", ни громкого "А ну не балуй, сейчас стражу позову!" снизу так и не прозвучало.

— Я же говорил! — радостно осклабился Грязнуля. — В такое время дежурные на станции или бухать ушли, третью бутылку распивают, или, если попались язвенники и трезвенники, то дрыхнут давно у себя дома, и сами на станцию с утра через такую же вентиляцию залезут, типа и не отлучались с поста...

— А если кто ночью на станцию забраться решит? — усомнилась Эплблум.

— Ну и толку? Горожанин простой лишь протухшей водички из канала унести сможет. Бандиты серьёзные прошли бы и мимо серьёзной охраны, будь у них желание спуститься вниз бесплатно. Это была бы уже беда охранников... А ещё есть те, кто и не бандиты страшные, и не горожане лопушастые. Так вот эти спокойно на станцию спустятся и на ночном дежурном составе поплывут дальше...

Пипсквику представились странные и страшные "третьи", в масках, с ломиками и в плащах, спускающиеся на станцию, чтобы плыть в неизвестность по своим странным делам. Лезть вниз резко расхотелось...

— Может, не пойдём вниз, а? — робко пискнул он.

— Ладно, — согласно кивнул Тарантас, слушавший эту беседу с усмешкой. — Тогда третьи не поплывут ночным составом, а потопают пешком по ночному Мейнхэттену...

На востоке небо покрылось зеленцой — солнце осторожно подкрадывалось к линии горизонта в ожидании, пока Селестия подхватит его и поднимет над городами Эквестрии.

А вот в глубине станции по-прежнему царила ночь, где вместо бодрящего ветерка носились пахнущие затхлой водой сквозняки, а ночные светила заменяли угасающие огоньки фонариков, чьи заклятия, казалось, последний раз обновлялись ещё до рождения Сомбры...

— И всё равно — мне так обидно: вместо истории о загадочных существах выслушать какую-то сталлионградскую тюремную историю, от которой до сих пор сердцу моторошно! — Бебс Сид поёжилась и грустно прерывисто вздохнула.

— Да-а, я тоже думала, что будет какое-то новое эпическое сражение людей, но на сталлионградских землях, с каким-то ещё более страшным противником! — согласилась с ней оранжевая пегасочка.

— Люди... Люди... — хмыкнул Тарантас. — Если вам так интересно — то когда он нам рассказывал историю про здоровенный диск и бочки, то он ещё сказал, что до этого над их тюрьмой весь день сталлионградские машины летали.

— Кэбы летающие, что ли? — фыркнул Пипсквик.

— Чейзи говорил, что это особые машины. Металлические, и похожие на быстрых птиц или наконечники стрел... Помните, сталлионградцы как-то на выставку дирижаблей и вертолётов привозили самолёты. Тогда весь Кантерлот аплодировал, чуть брусчатку всю не перетоптали!

— Что-то припоминаю... — потёрла рог Свитти Бель. — Но я тогда была ещё маленькая... Помню, что сестра шила для кого-то специальный мундир для показательного полёта.

— Да неважно! К чему это ты? — встрял Грязнуля. — А то мне и самому интересно, тогда весь наш класс поехал, а меня оставили, потому что я тогда намедни нахулиганил сильно...

— А ни к чему, — удивил его своим ответом Тарантас. — Я просто хотел уточнить, что те самолёты были медленные, и тянули их винты, а Чейзи рассказывал про летящие быстро и на струях пламени!

— Ну и фиг! — Скуталу задрала нос. — Вандерболты любой самолёт догонят и перегонят! А если надо — и копытами запинают!

— А вот это вряд ли, — старший пегас посмотрел на блики от фонариков в воде, и сказал: — Если уж правда что говорит Бывалый, то летают эти машины так высоко, что у любого пегаса голова закружится...

— У Вандерболтов не закружится! — заспорила Скут. — Их перед приёмом в академию в специальной головоболтательной машине проверяют, мне сама Рэйнбоу Дэш рассказывала! И если у кого голова закружится там — в Академию не берут. А если там не закружится — любой манёвр не закружит голову!

— Замри! — словно при опасности закричал Тарантас. — Не дыши!

Оранжевая пегасочка судорожно сдержала вздох и замерла. Но через три минуты выдохнула, и, пошатываясь, кинулась к старшему: — Шуточки! Да я тебя!.. — она не добежала и грохнулась оземь, борясь с головокружением.

Тарантас посмотрел на неё и хмыкнул:

— Три минуты не дышала, а уже как пьяная. А там, в высоте, воздуха тоже почти нет, так что голова от этого у пегасов кругом идёт, да и у кого хошь кругом пойдёт, даже у дракона! А эти там летают! И не только пегасы, но и земнопони, и единороги... А ещё те машины летают так быстро, что звук свой обгоняют и позади теряют его!

— Ха! Рэйнбоу Дэш легко догонит такого! Она, когда летает, сама кого угодно звук потерять заставит!

Тарантас хмыкнул вновь:

— Ну и дура будет. Была Рэйнбоу Дэш, а станет Рэйнбоу Гриль! Я же говорил, что они на струях пламени летают! Это всё одно что дракону в пасть залезть да за язык подёргать, чтобы точно полыхнуло...

Скуталу обиженно замолчала, подбирая наиболее язвительные слова обидчику её кумира. И в наступившей тишине послышался далёкий скрип и плеск воды: ночной дежурный состав неспешно шлёпал колёсами, чтобы рано или поздно подойти к станционной пристани.

— Слышьте, малые, а, может, эти треугольники и диски — просто Шпионские Леталки Сталлионграда? — заявил Тарантас.

— Да не думаю, — возразил рыжегривый бандит. — Когда он мне рассказывал историю с треугольником — он говорил, что сопровождали его сталлионградские вертолёты, да с кучей таких военных чинов, что и при параде не бывает! И сами вертолёты огромные и такие крутые, что наш вертолётик в фарш винтами изрубят и не заметят, что на пути попался!

— А может, и действительно это всё сталлионградцы и проделки их агентов, — задумался Пипсквик. — Помните, в истории с бочками он сказал, что были замешаны пони, а не сказочные люди... Я хоть и люблю сказки, но, думаю, правда не такая сказочная, как хотелось бы. По крайней мере — мой папа так частенько говорит... А когда он так говорит мне — то всегда оказывается прав...

Состав тем временем добрался до ночных путешественников и замер у кромки берега.

— Вы тут оставаться думаете или плывёте? — окликнул поняш вожатый состава. — Шевелим крупами, ускоряем посадку!

Дважды просить не пришлось.

— При посадке ускоряемся и к бортам не прислоняемся! Выпавший за борт будет купаться до следующего состава, который пойдёт утром!

— Интересно, почему никто никогда колёса не смазывает? — не удержал в себе давно рвавшийся наружу вопрос папарацци.

— Ты что, дитё! — вожатый посмотрел на него, словно малец предложил проковырять дыры в днищах. — Если колёса перестанут скрипеть — что будет будить нас с напарником во время пути? Морские пони, что ли?

Педальный механизм заскрипел и колёса заплюхали по воде, увлекая состав от станции.

В последний раз оглянувшись, Фезервейт приметил одинокий блуждающий огонёк, появившийся на причале. То ли станционный смотритель вдруг неожиданно проснулся среди ночи и пошёл вернуть природе часть её водички, то ли очередной археолог решил поискать что-то в подземелье. В одном папарацци был уверен — это не опоздавший пассажир: в свете полупогасших светильников различались силуэты крыльев, но догонять отплывшие гондолы пегас не спешил...

Щёлкнув на всякий случай фотоаппаратом, Фезервейт повернулся к Свитти Бель, уже рассказывающей Грязнуле и Тарантасу о Кантерлотских Детективах в Эплузе.

Стоило прислушаться: начало-то их разговора о базах в Мейнхэттене слышали все пятеро, но когда сёстры отошли от жеребят и пошли вдоль станции, только Свитти вскочила и, крадучись, последовала за единорогами. Остальные же остались "спать": одно дело, если поймают одну полуночницу, и совершенно другое — если бодрствующей будет обнаружена вся пятёрка.

Первой из подслушанных историй Бель поведала о том, как Деринг Ду нашла коробочку, из которой бесконечно сыпался серый порошок, и заткнула оной находкой страшный вулкан, из которого Авизотль думал черпать энергию для очередной пакости. Разумеется, в создании коробочки Конни видела происки людей.

Вторую историю пегасёнок прослушал, задумавшись, отчего "Деринг Ду и Шкатулка Серого Пепла" не вошла в полное собрание сочинений, а, скорее всего, не была даже дописана...

— В общем, Конни обвинила людей и в этой пакости, — завершила тем временем вторую историю Свитти. — А ещё они обсуждали недавнюю катастрофу пассажирского дирижабля LZ-4.

Конни говорила жарко, отстаивая свою версию:

— Дойли! Когда взорвался баллон и дирижабль стал падать — как он смог приземлиться прямо на посадочной площадке? Если всё случилось прямо над самим Мейнхэттеном!..

— Конни, пилот — профи. Ты видела его седые усы? Он занимается аэроплаванием с юных лет. А его кьютимарка в виде перьев с парашютом тебе ни о чём не говорит?

— А вот его кьютимарка мне о многом и говорит. Она странная и неестествення, даже если забыть, что он хоть и единорог, но его отец был пегасом. Напомню тебе, Дойли, во время войны со Сталлионградом его отца убили во время высадки. И тогда он поклялся отомстить и...

— Подожди! Ты думаешь, что он пытается мстить ЛЮДЯМ?! И что он сам подстроил взрыв баллона своего дирижабля?!

— Подстроил. Я в этом не сомневаюсь. Только мстил он не людям, а тем, кто на них работает.

— Но почему тогда люди спасали этот дирижабль? На борту не было ни одного сталлионградца, одни лишь мейнхэттенцы в Дискорд знает каком поколении! Дали бы этому самоубийце взорваться — и избавились от головной боли!

— То есть ты думаешь...

— Я думаю, сестрёнка, что в момент катастрофы инстинкты пилота с почти полувековым стажем взяли верх над злостью и помутнением рассудка — и гений полётов сам посадил терпящий бедствие воздушный корабль. А приписывать спасение людям — всё равно что обвинять их в пропаже твоего кошелька с битами после посещения салуна...

— А вот тут я бы с тобой поспорила, — фыркнула Конни. — В кошельке у меня были новенькие биты, конфискованные у шерифа как вещественное доказательство, так что люди или их агенты могли выкрасть кошелёк, опасаясь разоблачения!

— ...и почему тогда полчаса спустя Дирти Бифф расплачивался с Эплджоном новеньким блестящим золотом? — тихо спросила сама себя Дойли...

Дальше следовала ещё пара историй, за время пересказа которых ночной состав миновал соседнюю станцию и снова нырнул в тоннель под мегаполисом.

— Стоп! — вдруг прервал рассказы единорожки Тарантас. — Если я правильно понял — Конни верит в людей, Долли — в происки вояк, сектантов или других скрытных пони, но обе сходятся на том, что тут, в подземельях нашего города, у них база. Может — даже база поняш-диверсантов из Сталлионграда, как решили на станции мы. И единственное их доказательство звучит так: "Следы событий есть, а следов летательных машин нету." Так?

— Примерно, — согласилась Свитти Бель. — Типа, они уже тут и действуют, а не летают — потому что они УЖЕ тут... Хм-м-м, когда я произнесла это вслух, то поняла, как же глупо это звучит!.. Так что — поехали-ка домой, друзья... Ничего мы тут не найдём. Ни людей, ни странных пони...

— А странные пони тут есть... — Грязнуля проигнорировал мимолётное движение Тарантаса и продолжил: — Мы видели странных поней, живущих в подземелье. Они меня тогда так напугали, что я поклялся никогда больше не лазить в тот тоннель, где их видел...

Тарантас покосился на малышей и нарочито громко поинтересовался у друга:

— С тобой Раскумар часом ведьминой ягодкой не поделился? Такой бред несёшь...

— Я бред несу?! — вспылил вдруг рыжегривый. — Я бред несу?! А ты типа не испугался тогда! Мы же вместе в то подземелье лазили, да ещё Белка с нами была!

— То были простые бандиты, — вяло и как-то неубедительно отмахнулся пегас в кирасе.

— А мы типа копы! Да я только сейчас понял — не просто странные те пони были! Смотри сам: прячутся в подземелье, говорят с жутким акцентом, механовины странные с собой таскают... Не иначе — сталлионградские шпионы это! Как Чейзи забрасывали к ним — так и они к нам забросили своих! Только наши вражин не поймали!

— И ты решил их поймать сам? — скептически хихикнул Тарантас, понимая, что уже случилось: мальцы услышали достаточно, чтобы ринуться на поиски, теперь бы только земнопонь не сботнул, где это место...

— Кстати, мальцы, вот он — отворот в те страшные тоннели! — радостно ткнул копытом в отверстие в стене Грязнуля.

Фезервейт среагировал мгновенно и вдоль сводов пронёсся его вопль:

— ПРЫГАЕМ!!!

Призыв папарацци возымел необычайное действие: в воду сиганули не только малыши, но и машинист с помощником. Кажется, они решили, что водный поезд взрывается или кладка падает прямиком на состав. Теперь они выплёвывали вонючую воду и с ненавистью смотрели то на жеребят, плывущих к какому-то заброшеному сухопутному проходу в стене, то на парочку подростков, величаво дрейфующих в покинутом составе и ведущих тихую, хотя и эмоциональную, беседу:

— Грязнуля, я тебе твой хвост в твой же в рот засуну!

— А что?!

— А то, что малые теперь сунулись туда, куда мы с тобой не лазаем! Теперь придётся обо всём и Бастеру рассказать. Помнишь, когда мы втроём пообещались никому ни слова? Никому! Ни слова! А вот ты сейчас взял — да растрепал! Хорошо, что Белки с нами не было. Она б тебя сейчас своим хвостом придушила!

— Но ведь они сами... Они так искали... Да и зачем Бастеру говорить? Пошли за ними, приглядим, если что...

— Грязнуля, не ты ли вещал, что поклялся туда не лазать!

— Ну, поклялся... И Дискорд с этой клятвой! Мальцы важнее...

Вздохнув, Тарантас распахнул крылья и величаво полетел к дыре, прихватив с собой приятеля-земнопони. Увы — грузоподъёмность тощего Тарантаса оказалась недостаточна, и большая часть толстого земнопони бултыхалась в воде, подпрыгивая на волнах.

— А мы к бортам не прислонялись! — радостно прокричал Грязнуля машинисту. — Мы покинули ваш состав добровольно!

Парочка добралась к проходу, оставив в воде гондолы и машинистов, барахтающихся в попытке вскарабкаться на свой поезд.

Малыши — четверо мокрых и сухонький крикун-Фезервейт, вовремя вспомнивший, что умеет летать, топали по сухому сумеречному тоннелю, удивляясь, что воздух тут не сырой, да и дышится легче, чем в тоннелях подземки. Ветерок дул им навстречу и слегка пах грозой. Свитти Бель попыталась запустить заклинание светлячка. Иногда это у неё получалось даже на несколько минут. Она удивилась, как её рог тут же вспыхнул по первому её желанию.

— Странно, у нас в Троттингеме такие штуки называются "пятнистая циновка". Обычно в подвалах заводятся, и вони от них на полулицы. А тут — вон они по всем стенам разрослись, — Пипсквик демонстративно принюхался, — А запаха вообще никакого нет! Странно это как-то. Непонятно.

— Стоп, молодёжь! — запыхавшийся Грязнуля еле догнал жеребят. — Куда так бежите?!

— Людей в плен брать, — было непонятно, шутит Эплблум или говорит всерьёз.

— Пока что вы в плен только мою дыхачку поймали! — полный рыжегривый земнопонь остановился и продолжил шумно дышать.

Пока он вдыхал и выдыхал, изображая из себя кузнечные меха, Пипсквик обратился к остановившемуся поодаль Тарантасу:

— А расскажи нам, чего вы тут испугались так, что решили совсем сюда не ходить?

Пегас посмотрел на малыша, пристально. Вздохнул, скрывая содрогание от нахлынувших воспоминаний. Тихо и уверенно спросил:

— Так, малыши, хотите спать спокойно и безмятежно, не просыпаясь каждые пять минут с воплями ужаса?

Эплблум кивнула — одна за всех.

— Тогда не спрашивайте. Поверьте: меньше знаешь — крепче спишь...

— Если рассказа не будет — мы пошли странных пони искать, — уверенно заявила Свитти Бель. — Вы с нами или останетесь здесь каштаны производить?

— Малые, — спросил Тарантас вместо ответа. — Вы сюда раньше нас прискакали. Яркий свет впереди был?

— И сейчас есть, — ответила Бель. — Совсем ослеп? Не видишь, как я рогом светить здесь умею?

— Ты что, совсем дура?! — Грязнуля треснул малышку по затылку. — Гаси! Немедленно! Если жить хочешь!

В наступившей темноте прозвучал возмущённый голос единорожки:

— Ты это о чём?!

— Ты слышала о Тонни Солитерро? Он же Длинный Тонни или Тонни-Не-Переходите-Мне-Дорогу?

— Нет. Не слышала.

— И не услышишь. И если не хочешь оказаться там, где он сам и весь его клан — не зажигай огонь, не шуми, и даже пукать не смей, чтобы тебя не заметили! А если чего услышишь — сперва беги со всех ног, а потом уже думай, что это было. И всё равно не кричи: услышат — всё!

— И всё же мы идём, — решимости у Свитти не убавилось.

— Тогда не спешите и всё же отвечайте на вопросы, — Тарантас проявил настойчивость. — Кроме света рога яркий свет был?

— Не было.

— Щелчки странные в воздухе были?

— Не-а...

— Звук типа "Шралп" и запах гари не доносился?

— Откуда?! — обиделась единорожка, решив, что над ней откровенно издеваются.

Но Тарантас облегчённо вздохнул и даже слегка расслабился.

— Кажись, сегодня везёт...

— А мне кажется, вы нас специально пугаете, — возмутилась Скуталу. — Хотите побыстрее на стоянку свалить, чтобы за нами не приглядывать по указу Бастера!

— Дурочка, ляпнешь Бастеру, что мы... Он, — Тарантас с негодованием ткнул копытом в сторону Грязнули, — Показал вам эти тоннели — навсегда со мной поссоритесь... Даже ты... — он кивнул в сторону Фезервейта.

— Простите, малые, — вздохнул рыжегривый. — Проговорился я вам... Мы с Тарантасом и Белкой даже Бастеру не рассказывали про это... Ну что — идём, присмотрю за вами...

— Стоять! — вмешался опять Тарантас. — Сперва проверим так, как Белка делала. — он поднял камешек, повернулся головой туда, откуда они пришли, и метнул находку из-под себя под задним правым копытом.

Камешек звонко защёлкал по полу. Цок! Цок! Цок!.. И вдруг — тишина. Жеребята уставились, не веря самим себе: камешек продолжал прыгать в полной тишине, будто бы под ним была не покрытая плесенью каменная кладка, а пушистый кантерлотский ковёр. Вот только не увязал камешек, а подпрыгивал всё выше и уверенней.

— Вот такая радость, мелкие, — заявил камнебросатель. — До угла доходим, смотрим, что там за ним — и домой, в люлю. Идти за угол не советую.

— Ловушка, что ли? — фыркнула Скуталу, здорово смахивая в этот миг на своего кумира.

— Нет, конечно, — уверенно заявил Грязнуля. — Если б тут была ловушка — она нас давно догнала бы и поймала.

— И что? — спросил Пипсквик.

— И всё, — пожал плечами рыжегривый.

— Бабуля Смит говаривала, что есть вещи, которые лучше не знать, — поддержала яблочная поняшка.

— Ты что, струсила?! — Скуталу презрительно фыркнула и скрылась за углом.

— Я?! — ринулась за ней Эплблум, на ходу продолжая: — Я всего лишь сказала то, что мне рассказывала бабуля! — она вцепилась в хвост пегаски и попыталась вернуть её к остальным.

— Тогда идём! Посмотрим, что там дальше! — вырываясь, заявила Скуталу.

— А, может, не надо? — Пипсквик впервые за ночь проявил благоразумие.

— Послушайте своего малого! Вам точно туда не надо!

— Фффу! — сдула чёлку Бэбс Сид. — И после всего, что мы вместе пережили, вы будете нам мешать?

— Нет, — ответил Тарантас. — Нельзя мешать. Это ВАШ выбор и ВАША ошибка. Никто никогда ни за что не может запретить другому что-то сделать или не делать. Но никто не запрещает предупредить, высказать своё мнение. И моё мнение — возвращаемся-ко домой!

— А моё мнение — за мной все, кто не трус! — воскликнула Скуталу.

— Да не кричи ж ты так! — поморщился Грязнуля. Впервые с его лица исчезла улыбка. — Услышат!

Тарантас и Грязнуля смотрели вослед уходящим вдаль малышам.

— Срочно вернёмся, раскажем всё Бастеру, — проговорил пегас.

— Зачем торопиться? — остановил его земнопонь. — Подождём полчаса, и только тогда, если не вернутся...

— Боишься, что Бастер накажет?

— Не будь дураком, Тарантас. Они полезли туда, куда нам с тобой кишка тонка была лезть. А уж то, что там Бастер наругает — мне как-то глубоко до Дискорда...

И Грязнуля посмотрел на тикающий в копыте пегаса хронометр. Второй такой же тикал в сумке удаляющейся с остальными малышами Эплблум...


— Свитти, хватит лентяйничать! Врубай свой рог на освещение! — Скуталу была недовольна блужданием впотёмках и потребовала от подруги свет. Но вместо этого получила по затылку от Пипсквика.

— Что ты себе позволя... — попыталась было возмутиться оранжевая пегаска, но тут её рот заткнул Фезервейт:

— Тс-с-с... Слышите?

Странный рокот заполнил тоннель, и привыкшим к почти полной тьме глазам показалось вдруг, что кусок бесконечного цилиндра начал вращаться против часовой стрелки. Стена слева плавно уходила в пол, а место, где стена касалась пола справа, поднималось, открывая освещённый изнутри проход.

После тоннельной тьмы свет казался особенно ярким и нестерпимым, слегка голубоватым и чуть заметно пульсирующим.

— Э-э-э, девчата, — как-то тихо и перепуганно прошептал Фезервейт, прячась за угол. — Что они там говорили насчёт яркого света? По-моему, нам лучше обратно идти... — так же загадочно и тревожно прошептал юный фотограф. — Иначе странные пони за углом...

Договорить он не успел: теперь уже Скуталу заткнула ему рот, воспользовавшись своим задним копытом.

Пони были действительно странными. Два рослых, крепких на вид единорога с удивительно коротко постриженными гривами и такими же куцо выстриженными хвостами осторожно вышли из открытой дыры входа, словно сами прятались от кого-то.

Странные пятнисто-грязные робы скрывали тела и кьютимарки появившихся. Рога (а оба появившихся оказались единорогами) не светились: похоже, стену тоннеля они вращали не магией.

— Чёрт! — стоявший ближе к жеребятам мотнул головой и тихонечко фыркнул: — Родионыч не то что в туалете — даже в коридоре курить разрешал!

— Ага, — поддержал второй басом. — А Накамура Такашимыч, скотина буквоедская, всё по инструкциям, будто свои мозги на бумажки променял.

— Угу! По столу кулаком грюкнет — а ты из шерсти вылезь вон, а возьми да выполни!

— Говорят, его перевели из сектора Дельта, и он никак не привыкнет, что у нас тут всё по другому устроено.

Первый единорог достал какой-то странный диск и повернул его хитрым образом. Над диском появился переливающийся всеми цветами радуги лучик.

Второй покосился на него и поморщился:

— Ты что?! Такие сигареты только бензиновыми зажигалками прикуривают! Это ж раритет! А ты...

Первый вздохнул, спрятал диск и извлёк из очередного кармашка плоский прямоугольник зажигалки. С одинокой музыкальной нотой звякнула крышка и появился язычок настоящего живого пламени.

Сжав губами цилиндрики, отдалённо напоминающие самокрутку Чейзи, второй покосился себе за спину, словно опасался, что из-за двери их подслушает кто-то ещё.

— Слышь, теперь-то хоть скажешь, с чего это ты так раскошелился?

— Да из уважения к тебе, — хитро улыбнулся первый. — Ты ведь столько помогал мне и...

— Короче, что надо ещё?

— Ты же подменишь меня на вахте? Я хочу на бублик смотаться, соревнования по бушидо вживую глянуть...

— А кьютимарку тебе не показать?

Жеребята так и не сумели понять, почему эта фраза прозвучала столь ехидно и издевательски.

— Ты не понимаешь! Представь: Ченг Ли против Франсуа Лувазье!

— Было бы на что смотреть! И так понятно, кто победит! Ты видел, какие у Лувазье кулачищи? А какие ручищи?! Да он Ченга к себе близко не подпустит! У него же размах как два твоих задних копыта!

Ребята за углом переваривали услышанное: РУКИ! КУЛАКИ! Люди, не иначе! Точно люди!

Тем временем первый возражал:

— Дурак ты! Тут не в кулаках дело, а в технике боя! Лувазье — борец, а Ченг — боксёр. И тут бабушка надвое сказала, кто кого в каком раунде завалит... Один мощный, другой прыткий. Это тебе не из ППГ стрелять по мишеням! Тут ум нужон и тактика.

Только после этого "нужон" жеребята вдруг сообразили, что оба выходца из стены говорят со страшным акцентом, но при этом так гармонично и по-своему правильно, что это не сразу ловится на слух.

— Слушай, какого хрена сегодняшнюю смену дополнили?

— А ты что — не слышал? Почти полбазы на ушах стоит: охотничек, видите ли, к нам припёрся!

— С какого это перепугу? Ему ж тут охотиться не на кого! Ну разве что на Селестию, так она — кобылка видная, а окромя неё ну... кто ещё? Кью? Так на него они, и денег им заплати — не станут охотиться! Они ж не самоубийцы!

— Ну уж не знаю... После того, как у них переворот случился и матрон ихних повстанцы порешили — теперь ихние охотники подряжаются на любые заказы... Может — кому поняху похитить приспичило, или, может, к местным конкурент чей-то примазался, чтобы местное потом на левак скидывать...

— Эй! Не надо так говорить! Это всё-таки наша Историческая Родина! Будь добр, относись с уважением к миру наших предков. Иначе твой нос познакомится с моим копытом!

— Слушай, опять ты за своё! Ты же знаешь: моя Родина там, где Я родился! А это не здесь и даже не там...

— Опять хвастаешься своим Земляным происходством! Может ещё опять и про "в двенадцатом поколении" вспомнишь?..

— Прекращай этот расизм. Все мы — землепони...


Грязнуля чуть не пробежался от ужаса по потолку, затмевая трюки Пинки Пай, а Тарантас с большим трудом задержал уже начавшее обрушиваться на источник звука своё переднее правое копыто.

— Никогда! Слышите, малышня, никогда больше так не шутите в этих тоннелях! — проговорил он, словно загнанный понь после вторых суток непрерывного бега.

— Живые! — обрадованный Грязнуля обнял малышей, словно это не они, пробравшись по тихому участку коридора, подкрались к изнывающим в тревоге Детям Дискорда и не выдохнули сакраментальное "Бу!"...

— Ты так радуешься, будто нас не было целую вечность! — фыркнула Скуталу. — А ведь минут пятнадцать прошло, не больше...

— Полчаса! — уверенно заявил Тарантас, тыцяя копытом в свой хронометр. Присмотрелся и кашлянул: — Пардон, двадцать пять минут...

— Пятнадцать! — Скуталу выхватила хронометр из сумки Эплблум и сунула пегасу под нос.

Хронометры показывали разное время.

— Наверное, эти Странные Пони и сейчас где-то рядом… — зябко повёл плечами Грязнуля.

— Не бойтесь, ушли они, ушли! — высокомерно заявила Скуталу. — Их ихний же строгий начальник куда-то отозвал! Наверное — сейчас им и гриву, и хвост причешет от всей души!..

— Так значит... — начал было Тарантас, но Эплблум пошагала к водному каналу, бросив через плечо:

— Давайте быстрее отсюда. Поговорить и там сможем. А то мало ли чего!.. Что-то мне кажется, что этот ихний начальник был не совсем пони...

— Можно даже сказать — совсем не пони! — поправил Фезервейт. — Вы его тень видели?

— И даже опознали... — иронично хихикнул Пипсквик. — Как по мне — минотавр-недоросток. Ещё и безрогий. На сказочных людей похож, как Найтмер Мун на Дискорда.

Посреди канала, напоминая помершую рыбу, бултыхалась одинокая перевёрнутая гондола.

— Фезервейт, посмотри на деяния копыт своих и глотки! — скорбно и пафосно выдал Грязнуля. — Ты утопил почтенных пони вместе с их поездом одним лишь воплем! Это деяние войдёт в историю мейнхэттенской подземки...

— А потом пойдут страшные истории, — подхватил Тарантас. — О маленьком мёртвом пегасе, который любит появляться в полночных поездах и своим криком убивать запоздалых пассажиров!..

Юный папарацци скорбно вжал голову в плечи и приосанился лишь тогда, когда Пипсквик заметил:

— Я даже знаю, кто пустит среди пони эту историю первым! Главное — не поминать в ней, что поезд был синим, а эта гондола розовая, от другого состава!

При этом малец не сказал вслух ещё одной мелочи: вокруг гондолы на волнах качалась перетёртая верёвка, а другой её конец валялся невдалеке от них у входа в сухой тоннель...

Тарантас пригляделся к непотопляемому плавсредству и пожал плечами: это вообще была рыбацкая лодка, которой место в заливе, а не в канале подземки.

Однако лодка это или обломок поезда — а появилось сие чудо вовремя. Напару с Фезервейтом Тарантас пришвартовал судно к берегу, и Грязнуля, со всей дури плюхнувшись на один из перевёрнутых бортов, своим весом вернул лодку в нормальное положение, заодно окатив обоих пегасов ароматной жижей из канала.

Малыши, благоразумно отошедшие подальше от берега, остались сухими и теперь ехидно похихикивали над крылатыми товарищами.

Оба летающих пегаса, впряжённые в лодку, прекрасно заменили собой отсутствие гребных колёс или вёсел.

Но лететь было скучновато, и потому Тарантас спросил у напарника:

— Дык почему вы решили, что это был минотавр?

— Так ходит на задних ногах, ругается громко и грозно, да и зовут его не по-понячьему: Накамака Такашака, что ли?..

— Накамура Такашимыч, — поправил с лодки Пипсквик. — В то время как людей так не зовут. Они всё больше Людовики, Иваны да Алисы всякие... А, ещё Олеги бывают...

— Если память такая хорошая — может, ты и разговор их наизусть выучил?

— А чего учить? Первый понь говорил, что охотник там или не охотник прилетел, а он всё равно слетает на какой-то бублик смотреть какого-то Бушидо, у которого в гостях будут два человека. Таки человека: у них поминались руки и кулаки. Я только никак не пойму, как он лететь собрался, если он единорог. А второй сказал, что к охотнику пришлют не ихнюю делегацию для встречи, а с какой-то станции стирателя. Наверное, издалека летел этот охотник-человек, если перед встречей ему всё постирать надо. Наверное, шишка он важная, раз сам себе стирать не хочет, стирателя пригласил... Так вот, тут первый хотел что-то возразить, как рядом с ним голос раздался. С меньшим, чем у тех единорогов, акцентом, но сварливый... Голос чуть ли не Кантерлотский. Громкий, и спрашивает, где это единорогов какие-то "черти" носят. Тут один давай оправдываться, что он на посту, да связь плохая. Второй же — извиняться. Мол, "так точно, виноват, больше не повторится..." Тут тень на стене появляется, как от очень невысокого минотавра, и жестикулирует, крича: "Это ты на посту, значится? Связь, говоришь, не работает? А если обоим по средству связи в под хвост засуну? Рога с копытами поотшибаю!" Мне стало понятно, что первому влетит куда больше, чем второму. Потому как минотавр этот явно не любит лжи и оправданий... А ещё он сказал, что на режимном объекте периметр рассекречивать не гоже, а кто это делает — рискует и под стену загромыхать... Я так понимаю, это он про дверь, которая из пола выходит и в него же прячется, говорил... Только мы не достушали... Свитти попятилась — ну, и мы за ней. Тихонько. Так что пока они там шумели втроём — мы втихаря и слиняли. Кстати, а что такое "Найтмер-Сарай южный"?

— Первый раз слышу! — честно отозвался Тарантас. — А к чему это ты?

— Да когда мы почти за грань слышимости ушли — минотавр тот сказал, что стиратель встретит охотника у Найтмер-Сарая. И уточнил, что южного, а не западного...


Если бы взгляд мог воспламенять, под суровым взором Бастера Грязнуля и Тарантас давно превратились бы в пар.

— Вы... Вы не рассказали никому из банды об этом проклятом тоннеле! Мало того!... — на мгновение аликорн прервал речь, чтобы отдышаться, и снова закричал: — Мало того — вы туда ещё и мелких потащили!

— Бастер, они ради этого в Мейнхэттен припёрлись! Сам знаешь — мы не могли запретить!

— Но отговорить были обязаны! — практически Кантерлотским Голосом рявкнул драконогривый.

— Успокойся, Бастер... — Белка подошла к главарю почти вплотную и уверенно поставила копыто на старый прогнивший ящичек. — Хоть они и лезли куда не надо — но родились под счастливой звездой: они увидели всё, что искали, и посему второй раз лезть туда не станут, они полны впечатлений, а главное — они не окончили как Тонни Солитерро и его пони!

Бастер внимательно посмотрел в мордашку пегаски:

— Ты... Ты хочешь сказать, что пропавший для всех в неизвестность Тонни... Ты знала, куда он пропал?! Ты видела это! ТЫ была с Тарантасом и Грязнулей тогда, когда они потом неделю по ночам вопили от ужаса и ходили под себя, и не сказала мне ни звука?! Ни мне, ни Трупоеду?! Про такой опасный тоннель и его обитателей! Про судьбу Тонни, хотя и не жаль этого мерзавца!.. Кстати, он хотя бы мучался?

— Да... В отличие от его поней — они умерли мгновенно.

— Умерли от ужаса?

— Нет, их пришили. Как бишь сказал тот понь... "Ничего личного, парни, это просто моя работа... Вы видели лишнее..."
Бастер взглянул на Белку:

— Так и сказал, и убил их?

— Нет, он сначала убил, а потом уже сказал, продолжая потрошить Тонни.

— Но как же ты... И они...

— А мы с Грязнулей и Тарантасом были у кромки канала в воде и честно водорослями прикидывались, или брёвнами с глазами...

Бастер задумался, затем спросил:

— А тот единорог, который...

— Какой единорог?

— Ну, порешивший банду Тонни. Который с ними разделался...

— Это был не единорог. Простой земнопонь в серой пятнистой хламиде. Он... точнее — она... Она держала в зубах какую-то фиговинку, и с каждым "Шралп", доносившимся из неё, один из бандитов падал мёртвым, с дыркой в теле. Большой дыркой, даже нам было видно...

— Это похоже на страшную сказку... — Бастер разозлился и заорал: — Вы, трое! Вы промолчали всей банде, промолчали мне об опасности, которая прямо у нас под боком!

— Э-э-э, я, конечно, извиняюсь, но те дырки, про которые говорила Белка, и я делать умею! — Пипсквик дипломатично переключил внимание главаря на себя.

Бастер перестал орать и по-детски наивно попросил:

— Покажи!

— Ну, было б солнце и был бы рубин такой, как надо — а дальше дело плёвое... Рубин правильно отшлифовать, края зазеркалить, да к солнышку поставить! И подождать чуток!

— Он у нас на школьном дворе целый булыган с тот ящик размером в труху и пар превратил! — влезла Скуталу.

— Правда, мисс Черрили тогда тот рубин отобрала и так и не вернула, — вздохнула Свитти Бель.

— Ну и правильно сделала, — согласился вдруг Пипсквик. — Я, конечно, не в труху камень разделал, а только на половинки рассёк, но нам тогда так весело было, что ещё чего распилить могли, школу нашу, к примеру!

— Эх, вот бы так булочную того Шугар Фри порезать! — мечтательно протянул Слива, который до того, кажется, дремал за ящиками. — Да вот где рубин такой взять?

— Я знаю, — до этого молчавший Штуцер усмехнулся, явно предвкушая разгром булочной. — Недавно на беспределке один боец выиграл полштуки битов, а один толстый пегас, поставивший на него, выиграл кучу золота и впридачу как раз такой рубин: длинный и цилиндрический.

— Это, часом, не на позапрошлой неделе было, когда мы всей бандой упились так, что три дня никто со стоянки кроме как по нужде да поблевать не выходил?.. Тогда я знаю, что за боец тогда выиграл на ринге!

— Ты лучше скажи, что то за дядя был, что рубин выиграл? — влез Слива. — Может, я к нему как-нибудь домой в гости схожу? Одолжить рубин на пару деньков?..

— Не сходишь... Во-первых, не знаю, как звать того дядю, я его видел всего один раз... Тогда... А во-вторых, всё барахлишко он прямо из зала с банковой охраной и унёс.

— А на шевронах у них что было?

— У охраны? Ну вроде как два пера, в молнию перетекающие.

— А-а-а, знаю я этот банк! Вот что — может, бомбанём его и рубин себе достанем? А то страсть как охота этого Шугар Фри приструнить! А так прорежем после обеда в стене дырочку да повыносим всё, пока он у прилавка с очередью пререкается!

Бэбс Сид тем временем листала старый атлас Мейнхэттена, валявшийся на полу. Ей не давало покоя странное "Найтмер-Сарай"... И почему южный? Почему западный?

В атласе не было ни единого Найтмер-Сарая. Более того, даже имя Лунной Ведьмы ни разу не поминалось!

СТОП!

Бэпс хлопнула себя копытом по лбу.

— Жеребята! Я знаю, куда он прилетает!

— Кто прилетает?! — подскочил к ней Бастер.

— Человек! Охотник! Про которого пони те говорили!

— Ну да, Найтмер Сарай, мы от тебя это уже часа три слышим...

— Я поняла, что это! Смотрите, на западе и на юге есть два старых храма Лунной Ведьмы, которые её сектанты построили на месте ещё более древних шахт! Мне про эти храмы подруга рассказывала. У неё мама — учительница истории, и водила нас туда на экскурсии! Только вниз нас никто не пускал: говорили — опасно!

— Ну, для некоторых слово "опасность" — сигнал "добро пожаловать"! — Бастер с удручённым видом поглядел на малышей. — Я так понимаю, отговаривать вас бесполезно?

— Лучше отговори Грязнулю идти нас охранять, — фыркнула Скуталу.

— Нет, малые... Я своими пони на такие глупости разбрасываться не буду. Хотите гидре в пасть лезть — что ж, лезьте. Но сами. А если опять счастливая звезда поможет — приходите, рассказ послушаем с удовольствием. Только об одном прошу... — он склонился в Эплблум и тихо, задушевно и просяще выдохнул: — Человека с собой не приводите! Ладно?.. А ещё лучше, малая, приведи-ка их туда тогда, когда человек этот самый уже уберётся оттуда. Постараешься?

Глава 4

Глава четвёртая.

"Ничто не исчезает бесследно. Поджигайте!"

Курильщик («Анасази», «Секретные Материалы»).

От станции "Окольная" можно было б, конечно, проехаться кэбом, но, посчитав количество битов на компанию, решили всё же пройтись пешком.

— Слушай, Бэбс, а что ты родителям скажешь? Ведь тебя уже вторые сутки дома нету... — поинтересовался Фезервейт.

— А что, так и скажу: была с бандой "Детей Дискорда", веселились, в карты играли...

— Ну, а если начнут мозги промывать, что, мол, с хулиганами связалась, с бандитами?..

— Так а что? — коричневая поняшка в который раз дунула на чёлку. — Зато теперь родители могут не бояться, что меня хулиганы или бандиты обидят!

— Агась, — хихикнула Эплблум. — Теперь они будут бояться, что ты хулиганов и бандитов обидишь!..

Холмики, поросшие лебедой и прочими сорняками, перемежающиеся с позапрошлогодними кострищами, напоминали о преходящести всего сущего: лет сто назад здесь копались археологи, постигающие давнее прошлое Эквестрии, а полтора-два года назад на месте поиска истины свою истину в бутылках сидра разыскивали выезжавшие на пикники мейнхэттенцы. И нельзя сказать, что между этими двумя датами никто не посещал эти места с мыслями то великими, то обыденными.

— Ух ты! — Пипсквик приблизился к изъеденному жучками механизму, наполовину вросшему в землю. — По-моему, это остатки какой-то лебёдки! Только она вся деревянная...

— Храм Найтмер Мун был построен сектантами в заброшеных рудных штольнях. — Бэбс снова дунула на чёлку. — Видать, этой лебёдкой шахтёры руду и вытаскивали.

Эплблум качнула копытом скрипучий неподатливый ворот и спросила:

— Говоришь, лет сто назад тут археологи копались? Тогда это скорее их механовина: в те времена железных кранов и подъёмников ещё не было, кажись. Видать, они и оставили...

— Хм-м... Последние сектанты Найтмер Мун? Они были ещё лет семьсот назад! — заметил Фезервейт. — Так что древоточцы давно слопали их технику. А если эту не доели — значит, она посвежее будет.

— А по мне, что одна сотня лет, что семь... — Бэпс, кажется, слегка поёжилась. — Это же дискордова уйма времени! Нам всем меньше, чем столько!

— Кстати, о времени! — перебил их Пипсквик. — Жаль, что тот начальник тех двоих не сказал, в котором часу прилетит охотник и придёт стиратель. Может — они давно уже прилетели, а может — ещё сутки ждать!..

— Всё может быть, и мы этого не узнаем, — фыркнул Фезервейт. — А вот что я точно знаю — нам надо найти укромное местечко, где можно спрятаться, и откуда удобно фотографировать. Тогда, если ещё человек не прилетел — мы его заснимем, а он нас и не приметит!


— Ух ты, что это?

— Наверное, это зловещий артефакт фанатиков Найтмер Мун! А ну-ка, ну-ка... — Фезервейт взглянул на осколок глиняной пластины, найденной Пипсквиком, и разобрал на ней остаток надписи: "ить!" — Ба, знакомая вещица! Видать, тут тоже были проблемы с параспрайтами! Правда, эта табличка куда старше самой Найтмер Мун!

— Ух ты! Это же историческая ценность! — обрадовалась Бэбс Сид. — Подари мне, а?

Она сама не поверила, что пегий земнопони с охотой протянул ей ценный артефакт.

— Я теперь его школе подарю! Это будет круто! — радовалась обладательница непослушной чёлки, пока ЭйБи не предложила ей:

— Приезжай к нам в следующий раз — мы тебе этаких артефактов тележку соберём, на всех друзей в школе хватит, ещё и учителям останется!

Бэпс с сожалением поглядела на табличку, но выбрасывать её не стала, аккуратно засунув в седельную сумку. И снова посмотрела на солнце. Дневное светило давно перевалило за обеденную черту и словно посмеивалось над спрятавшимися малышами.

— Брысь! — шутливо обратилась к солнцу Бэбс. — И без тебя жарко!

Словно послушавшись маленькую мейнхэттенку, на небе появились тучи, быстро сбегающие к зениту и завивающиеся в грандиозную спираль.

Подхваченными ураганом клочками бумаги закружились под спиралью пегасы погодной службы. Особенно странно это смотрелось при полном безветрии и тишине у земли.

— Нет, здесь тоже не получится! — звонко доносился до малышей голос командира. — Давайте попробуем с восточного сектора! Ветер оттуда удобней нагонять!

Вся крылатая семёрка умчалась вдаль, оставив непокорные им тучи бурлить в высоте.

— Кажется, одна земнопонька скоро получит от Принцессы Селестии по макушке... — Пипсквик был само сочувствие.

— Нет, кажется, один Фезервейт получит сейчас хорошую фотографию для кантерлотской многотиражки... — с этими словами юный фотограф, обломав шутку Пипсквика про Бэбс-ведьму, вскинул аппарат, наводя объектив в зенит.

Небесная круговерть вытянулась в центре, всё более походя на настоящий смерч, и вдруг из хобота смерча вылетело нечто невообразимое. Оно было похоже на сплюснутый осиный улей, покрытый то ли чешуйками, то ли наростами-волосинами.

— А в книжках написано, что они треугольные... — протянула Скуталу.

— Да мало ли кто писал эти книжки? Может, они это, как говорится: "слышал звон, да не знает, где он"!

— Блум, ты ещё скажи, что звон слышали и бизоны, и Чейзи, и те две пакостные сестрицы!

— Свитти! Тормози Фезервейта! Куда его понесло?!

Юный папарацци тем временем свесился с перил, ограждающих грандиозное жерло шахты, и снимал что-то внизу.

— Девчата, вы не поверите! Оно не просто внизу село! Оно нырнуло в боковые проходы и унеслось по тоннелям куда-то! Фотки — красотища! А давайте теперь вниз полезем?

— А давайте лучше убежим теперь! — голос Пипсквика стал просящим. — У тебя уже полно фоток для твоей кантерлотской газеты! А если этот, что прилетел, нас заметил и сейчас нас поймает — ни фоток, ни нас не останется! Он же ЧЕЛОВЕК!

— Фиг, корабль я и нарисовать сумел бы. А вот сфотать самого человека!

— Так он тебя и дождётся...

— А куда он денется? Он будет ждать своего парикмахера... точнее — прачечника... стирателя, вот! Тут-то мы его и заснимем!

— А, может, не стоит? — робко предложила Свитти Бель. — У нас уже и так есть их посудина летающая... на фото...

— А я поддерживаю Фезервейта! — перебила подругу Эплблум. — Мы же не за фотками для газеты сюда припёрлись! Нам доказательства для Лиры нужны! Или вы забыли, ради чего мы вообще из Понивилля отправились?!

— И чем это поможет ей? — Пипсквик искал любой способ убежать из страшного места побыстрее. — Ну, допустим, будет там человек, как в книжке. Лира решит, что это кукла, которую военные сделали и магией двигают...

— И правильно решит! — согласился вдруг с земнопонькой Фезервейт. — Настоящего человека тут не будет. Кукла будет. Представь себе — сидит где-то такой себе единорог-агент и управляет куклой-"человеком", чтобы других понях от базы секретной отпугивать...

— Но зачем Шайнинг Армору нас, к примеру, пугать? — Скуталу разозлилась, став похожей на своего кумира в гневе. — Мы же свои вроде как...

— А это не наши военные, я давно это понял! — усмехнулся папарацци. — Вот к этому я и в статье газетной приведу: сталлионградские шпионы устроили логово в центре Мейнхэттена, используя технологии настоящих Людей! Вот только Людям на нас наплевать. А Сталлионградцы куклами людей и пугают местных, чтобы легенда жила и к базам никто не лазал!

Скуталу согласно кивала, но напоследок пакостно улыбнулась:

— А почему именно сталлионградцы, а не грифоны, к примеру? Они тоже летающую хрень делать могут...

— Но их техника не всякое облако по высоте одолеет. А сталлионградцы... Если они запускают спутники на орбиту, то что им мешает построить и шпионский корабль? И летать на нём, будто бы это люди... Вот я и засниму куклу-человека, да поняху, что ею управляет. И в газету: "Сталлионградский Заговор. Разоблачение легенды о Людях".

Эплблум задумчиво обошла вещающего фотографа и, вперив свой взгляд в него, внятно и неспешно произнесла:

— Скуталу-Два. Носи сей титул с гордостью, искатель заговоров!

В воздухе запахло озоном. Мейнхэттеновские пегасы постарались на славу — приближалась грандиозная мойка. Куда там Понивиллю с парой десятков небольших облачков, ливень из которых смоет всю грязь с уютных улочек. Здесь же, согнанные воедино, были целые батальоны грозовых туч, своим неуклонным бегом сметающие те, завитые в спирали, облака и тучи. Словно по своему небесному телефону, они время от времени перебрасывались между собой молниями. Мейнхэттен кропил самый настоящий ливень.

Фезервейт охнул и вскинул аппарат.

— Круто!

— Красивые облака, — согласилась Эплблум. — Но я больше люблю солнце.

— При чём тут облака?! — Фезервейт аж запыхтел: — Этими пегасами командует этот... как его... который у Вондерболтов зам Соарина!

— Непонятно, — фыркнула Скуталу. — Воробушка обидел Соарин, а в погодники Мейнхэттена сослали Люфт Оака...

— А-а-а-а-а... — крик Бэбс Сид оборвался так же внезапно, как и начался.

— Че... че... человек!!! — вскрикнул пегий жеребёнок. — Он её тащит!

Свитти попыталась отвернуться от облаков и глянуть за спину, но не смогла: неведомая сила будто парализовала её рог и он, словно якорь, удерживал её в прежней позиции.

Оба пегаса, похоже, испытывали подобное, но их прижимали к земле внезапно поникшие крылья.

Эплблум дёрнулась на помощь родственнице, намереваясь лягнуть страшное прямоходящее существо, уже забирающееся в открывшийся посреди мусора люк. Но её копыта словно приклеились к земле, и оставалось лишь глядеть, как страшный человек из древних сказок тянет своими корявыми гибкими руками со странными, непохожими на описанные в книге длинными пальцами, сетку, в которой бьётся глава мейнхэттенских меткоискателей. Миг — неуловимый жест человека — и поняшка словно окаменевает. Она уже не дёргается в сети, лишь испуганно вращает глазами и вдруг разражается новым криком:

— Отпусти! Жеребята! Кто-нибудь! Помогите! ЭйБи!

ЭТО нырнуло в люк и голосок Бэбс Сид исчез.

Эплблум сама не поняла, как это получилось, но страх, до сих пор сковывавший ей копыта, теперь вдруг толкнул её вперёд. Туда, в этот люк, навстречу неизвестности. Только теперь она не боялась ни за себя, ни неизвестности, ни даже этого неведомого жуткого существа. Она боялась за свою подругу.

— Ауч! Ой! Яй! Ай! Ой! — Эплблум даже не подумала, что спуск — это шахта со скобами-ступеньками, а не просто вход в какое-то подземелье. К счастью, сама шахта была не такой уж глубокой, а синяки и ссадины, набитые об старые ржавые скобы, притормозили падение.

Внутри было темно. Пахло гнилью, плесенью и затхлой водой. Где-то рядом что-то капало. Свет, проникавший сверху из люка, позволял разглядеть лишь тоннель, ведший под уклон куда-то вниз. Где и чем он кончался, маленькая земнопони разглядеть не могла.

— "Эплблум! Вылазь обратно!", "Скорее! Хода отсюда!", "Эй! Кто нибудь помогите!", "Стража! Где тут стража!", "Скорее! Надо позвать кого-то на помощь!" — сверху доносились голоса разбегающихся в страхе жеребят.

Эплблум отряхнулась. Болело правое заднее колено и копчик. Она быстро огляделась на предмет других проходов, но, по всей видимости, спуск перед ней был единственным путём.

Тонкая струйка воды, сочившаяся откуда-то сверху через люк, бесшумно бежала по покатому склону вниз, словно указывая дорогу.

Маленькая яблочная земнопони навострила ушки и попыталась прислушаться. Где-то там, вдали, в темноте, раздался шорох, или даже точнее — шелест. Блум знала, кто это шелестит. И тут её снова будто сковало. Словно сама её душа разломилась на две половинки: одна отчаянно кричала — "Вперёд! Там Бэпс! Она в беде!", а другая — предательски тащила назад, к спасительному люку — "Скорей! Подальше отсюда! Надо позвать взрослых! Они придут и всё будет хорошо!"...

Эплблум не заметила, сколько прошло мгновений, а может — часов, но голоса её друзей там, наверху, давно затихли, куда-то удалившись. И только равномерное капанье где-то там, в темноте, напоминало, что время ещё идёт. Она осторожно сделала первый шаг.

Тоннель поворачивал куда-то направо. Поняшка уже не различала, куда она становится. Левым копытом она старалась нащупывать стену, следуя закону "пещеропроходцев", о котором она когда-то слышала от старшей сестры. Под ногами стали появляться большие, достаточно глубокие лужи. Один раз она чуть не споткнулась обо что-то твёрдое, каменное, лежащее прямо на пути.

Со временем идти стало тяжелее, так как вода, наполнявшая этот непроглядный тоннель, стала выше колен. Маленькая пони поймала себя на том, что окружающая темнота, тишина и холодная вода под копытами почти что заставили её забыть о том, зачем она вообще идёт по этим безмолвным, чёрным проходам.

Вода уже была почти по грудь, когда пони увидела тусклое свечение. Это был поворот куда-то вправо. Передними копытами она нащупала что-то вроде ступеней. Выйдя на свет, она оказалась в какой-то пещере. Вода здесь ей была чуть выше щиколотки, и земнопонька решила немного отдышаться.

Нет. Это была не пещера. Это "что-то" было построено пони: стены выложены каменной кладкой. Старой, как в древних замках, которые строили ещё до появления Найтмер Мун. Где-то далеко наверху были щели, а может — и маленькие окошки, сквозь которые сюда скупыми жилками сочился тусклый свет. Помимо прохода, через который она сюда попала, из этой комнаты было ещё четыре хода. Эплблум вздохнула и посмотрела на заднее колено: шерсть была содрана, а к довольно большой ране присосалась противная пиявка. Взгвизнув, поняшка брезгливо сбила её копытом и та, плюхнувшись в воду, куда-то исчезла.

На мгновенье ей показалось, что Бэбс Сид совсем рядом. Она обернулась, но лишь голые каменные стены смотрели на неё своим многовековым равнодушием.

— Бэпс! Бэ-эпс!

Эхо было ей ответом.

Эплблум не знала, в какой из тоннелей ей идти.
"Наверное, в левый?" — она шагнула в сторону чернеющего прохода.

Вдруг что-то или кто-то схватил её за гриву! И тут же в круп легонько кольнуло. Поняшка резко обернулась, но никого не увидела. Её страх изо всех сил закричал ей: "Беги!", но она не могла бежать. Нет, не потому, что её сковал ужас. Она просто внезапно перестала чувствовать своё тело. Словно у неё его не было. И тут она увидела, как кусок пространства вдруг отделился и стал шевелиться. Это было что-то необъяснимое, невиданное раньше. Словно какая-то стеклянная фигура. Или даже не стеклянная, а.... поняшка поймала себя на мысли, что вместо страха, она пытается подобрать подходящие слова.

Тем временем это, почти невидимое "что-то", прямо из ниоткуда извлекло небольшой чёрный цилиндр. Опустив его на пол, существо стало проделывать какие-то манипуляции своими едва различимыми конечностями. Над цилиндром засветился призрачный квадрат с дивными, непонятными писменами. От прикосновений прозрачного незнакомца он слегка подрагивал, а письмена изменялись. Вот дивный квадрат стал тускло серым, а по центру остались лишь несколько ярко-красных символов. Теперь они сами сменялись на новые, хотя существо уже отвернулось от цилиндра и исчезло.

Эплблум поняла, что её подняли и понесли. Понесли туда, откуда она пришла.

— Отпусти меня!... Эй ты!... Отстань!

— Лучше молчи! — вдруг ответил пришелец. Грубый и непривычный голос со странным сильным акцентом почти заставил поняшку повиноваться. Почти.

— Бэпс! Отдай Бэпс! Верни её!

— Сейчас не время думать о твоей кукле, — с тем же акцентом грубо ответило существо.

— Бэпс не кукла! Она моя кузина!

Внезапно прозрачный остановился.

— Здесь есть ещё какие-то пони?

— Другой! Он забрал её!

Пришелец что-то злобно и грубо проворчал и Эплблум поняла, что её несут обратно.

Существо остановилось возле странного цилиндра и опустило поняшку.

Лёжа на боку, наполовину в холодной воде, она наблюдала, как полупрозрачное существо что-то быстро делает с призрачным квадратом, время от времени злобно шепча непонятные слова себе под нос.

Внезапно, из ниоткуда раздался красивый мелодичный голос молодой кобылки, который что-то произнёс на незнакомом языке, и призрачный квадрат исчез.

Едва различимое существо вновь извлекло из ниоткуда какой-то предмет.

Эплблум почувствовала, как по крупу разливается тепло и её тело начинает к ней возвращаться. Прозрачное существо держало её за гриву.

— Какого чёрта ты и твоя кузина тут делали?

— Мы пришли посмотреть на прилетевшего человека... А потом он схватил Бепс и утащил сюда!.. А потом я...

— Хватит. Я понял, — грубо перебило её существо.

Оно некоторое время неподвижно стояло. То ли осматриваясь, то ли раздумывая.

— Сейчас мы пойдём за твоей кузиной. И ты будешь идти ровно позади меня. Это понятно?

— Да... А ты сможешь отобрать Бэпс у человека?

— Смогу. Если ты будешь делать то, что я говорю.

— И ты вернёшь её? И отпустишь нас?

— Да. А теперь — молчи и делай так, как я тебе скажу. И ещё, если вдруг захочешь убежать — я ни тебя, ни твою кузину уже спасать не стану. Понятно?

— Да. Не маленькая. Поняла уже... Это у тебя руки?

— Да. А что?

— Значит, это ты — человек! А кто тогда тот, другой?

— Неважно. Иди сзади. И ни звука больше.

Они направились к дальнему правому тоннелю.

— У тебя есть фонарь?

— Я же сказал — молчи!

— Я там, в темноте, ничего не вижу!

Пришелец вздохнул и что-то тихонько пробурчал себе под нос. Одной рукой от стащил кусок чего-то и Эплблум увидела настоящую конечность этого существа. Рука была покрыта бледной, тусклой шкурой, абсолютно без шерсти или чешуи, а пальцы, похожие на драконьи, оканчивались не острыми коготками, а мягкими подушечками.

Человек достал уже виденый ею ранее предмет. Что-то с ним сделав, он приставил его к своей оголённой руке. Небольшая прозрачная ёмкость в центре предмета стала заполняться чем-то тёмным.

— Сейчас будет чуть-чуть больно.

Он приставил предмет к затылку поняшки. Кольнуло. Эплблум недоумлённо посмотрела на своего нового спутника. И тут перед глазами побежали разноцветные пятна. Голова закружилась, в носу почему-то стало сладко, а на языке запахло целой кучей незнакомых запахов.

Бр-р-р-р-р-р! — замотала головой маленькая пони, пытаясь разогнать наваждение. Предметы постепенно обретали очертания. Всё стало каким-то особенно отчётливым. Эплблум удивлённо огляделась. Она могла разглядеть даже мельчайшие капельки влаги на тонюсеньких паутинках где-то там далеко наверху.

Мгла в непроглядных тоннелях теперь была не такой уж и чёрной. Эплблум даже угадывала некоторые цвета, хоть они по прежнему были приглушены темнотой.

— Теперь лучше видно?

— А что ты...

— Тогда идём, — опять перебил её человек.

Сумрачные узкие коридоры начинали сводить с ума. Холодная, по колено, вода заставляла то и дело вздрагивать. Маленькая кобылка старалась не шуметь, но ей не удавалось не хлюпать так, как это мастерски получалось у прозрачной, еле различимой фигуры впереди. Иногда пришелец становился и вовсе невидим, и только следы на воде выдавали его присутствие.

Так они блуждали ещё несколько минут.

— А когда м...., — невидимая рука закрыла ей рот, не дав договорить.

Где-то впереди хлюпнуло. Фигура присела, замерла и стала совершенно невидимой. Эплблум почувствовала, как по позвоночнику забегали ледяные мурашки. Рядом что-то тихонечко клацнуло.

Стараясь быть беззвучной, поняшка стала медленно осматриваться. Впереди была небольшая комната с несколькими ответвлениями-ходами. Позади — тоннель, где со свисающего корня капала просочившаяся сюда вода.

ШРАЛП! — ослепительная вспышка совсем рядом заставила малышку подпрыгнуть и испуганно взвизгнуть. Где-то впереди послышалось хлюпанье падающей в воду каменной крошки.

В одном из проходов мелькнула тень и тут же раздалось "ФШШШТ".

— Уп! — прозрачный пришелец резко пошатнулся от невидимого удара, отступив на полтора шага назад.

ШРАЛП! ШРАЛП! — ещё две вспышки озарили подземелье. Впереди послышалось быстро удаляющееся хлюпание.

— Чёрт! Говорил же ведь!... — брезгливо стряхивая что-то с груди, тихо и злобно буркнул прозрачный.

Только сейчас Эплблум почувствовала, что правую переднюю ногу нестерпимо печёт.

— Нога! Болит! Оуйййййй! Жжёт!

Человек подхватил поняшку и отнёс к каменному блоку, похожему то ли на монолитный стол, то ли на древнее надгробие какого-то знатного пони.

— Мнда.... Ногу, похоже, потом придётся заменить... Я вытащу из тебя это, а ты постарайся не кричать.

— Пожалуйста!... Айайайаай!... А можно — ты меня уколешь, чтоб как тогда... чтоб опять ничего не чувствовать? Айййййаааййй!..

— Не поможет. Антидот ещё весь не вышел.

Оглядевшись и пошарив рукой в воде, человек снова стал что-то недовольно шептать на своём языке.

Затем он вскочил и навалился всем весом ей на здоровые ноги.

— Только сильно не кусайся! — он ребром засунул левую ладонь ей в рот. И тут же боль стала совсем нестерпимой. Словно из и без того жгучей раны стали тащить все жилы.

— Уууууууммммммммммм! — от боли Эплблум стиснула зубы. На секунду в глазах потемнело.

Он аккуратно держал пальцами какой-то окровавленный стрючок, вокруг которого извивались тоненькие металлические волоски, оканчивающиеся клацающими, словно ножницы Рэрити, зацепками. Отбросив "это" подальше, человек достал маленький прозрачный пузырёк и выдавил большую часть содержимого прямо в рану. Боль стала постепенно уходить.

— Уже всё?.. Я не умру?.. — Эплблум посмотрела на рану. Её затягивало что-то твёрдое и полупрозрачное, словно лимонное желе. Что-то, что ещё секунду назад было содержимым странного тюбика.

— Жить будешь...

Оглядевшись и прислушавшись уже в который раз, человек стал зачем-то снимать с себя одежду-невидимку.

— Так дело не пойдёт, — тихонько проворчал он. — На... Давай наденем это на тебя.

Одёжка-невидимка оказалась достаточно тяжёлой. Эплблум просунула передние ноги в широченные длинющие рукава, но они там попросту утонули. Человек попытался натянуть ей на голову свою маску, но она тоже совершенно не подходила по форме. В конце-концов, после нескольких попыток, он набросил на поняшку свою одежду как плащ, завязав рукава вокруг шеи, словно шарф, а маску накинул на манер капюшона.

Пони внимательно осмотрела человека, оставшегося без своего диковинного доспеха: такое же бесшёрстное тусклое тело. Странное, смешное, словно у циркового акробата, трико. Только бело-голубые полосочки были намного тоньше. На шее висел прямоугольный металлический амулет.

Круп и ноги человека по прежнему оставались прозрачными.

— Нам нужно торопиться! — Эплблум спрыгнула с каменного блока. — Он может улететь в своём летающем доме!

— Нет. Теперь он уже знает, что его засекли и на своём корабле ему не улететь.

Человек зачем-то пригладил свою неимоверно короткую, седоватую гриву.

— Всё, что ему теперь остаётся, так это замести следы, затаиться и ждать удобного момента, чтоб улизнуть.

— А Бэпс? Что с ней?..

— А Бэпс мы сейчас идём спасать, — не дал продолжить мысль пришелец.

Сделав несколько шагов, они остановились. Человек нагнулся и поднял из воды что-то странное, похожее на кусок панциря черепахи, покрытое какими-то приплюснутыми пузырями и металлическими водорослями.

— Это кусок его шкуры?

— Это его, так сказать, э-э-э... "нагрудник", — тусклокожий брезгливо провернул "это" странным металлическим предметом, который он сжимал в правой руке. — Что ж, теперь мы с ним почти на равных.

— Ты его ранил? — вновь поинтересовалась поняшка.

— Нет. Мы просто обменялись любезностями. Он пнул меня, а я его. Только вот у него часть брони слетела.

Человек небрежно бросил нагрудник в воду.

— Ну и мороки вы мне подбросили, детишки. Думал — переведусь в тихий уголок и проведу остаток службы без приключений, — он хмыкнул. — Ничего, через два месяца буду сидеть дома и рассказывать внукам, как из каких-то катакомб разноцветных конячек вытаскивал.

Внезапно он подхватил Эплблум подмышки и строго посмотрел ей в глаза:

— Если вдруг... что-то пойдёт не так — беги! Беги со всех ног и постарайся добраться до города! Запомни: нзакриа — превосходные охотники и прятаться от них бесполезно. Если ты один на один с нзакриа, то у тебя только два выхода: либо убить его, либо убежать туда, где он не захочет на тебя охотиться.

Он опустил Блум. Она поёжилась от холодной воды, снова охватившей её ножки.

— Куда нам идти? Ты знаешь куда он убежал?

— Следы ведут туда, — тихонько проговорил пришелец, указав в левый проход. — Но тут рядом его корабль, и там работают резонаторы и отражатели, так что его теперь чёрта с два засечёшь. Да и тепловизором тоже хрен воспользуешься — у этих гадёнышей нет собственной температуры тела.

Эплблум едва ли поняла половину сказанного тусклокожим пришельцем.

— Если он такой крутой охотник, почему он убежал, а не стал драться дальше?

— Охотник и воин — разные профессии. Охотники не идут в атаку, они выжидают время для единственного точного удара. Так делают все охотники: наёмные убийцы, снайперы, диверсанты... выжидают удобное время... просто выжидают удобное время...


— Стража! Стража! — вопли Скуталу разносились над пустырём. — Помогите, по-нибудь!

Оранжевая пегаска увидела заворачивающий с дороги фургон, который тянули скучающие близнецы-земнопони. Собственно — уставшие и равнодушные физиономии серо-стальных братьев-тяжеловозов были первым, что бросалось в глаза. Ярко-зелёные, словно светящиеся в тени каштановых чёлок, глаза возниц говорили о желании прилечь и отдохнуть от скучной каждодневной работы...

Фургон был огромен, под стать впряжённым возницам, раза в полтора превосходящим Биг Мака по росту и комплекции, но таким же флегматичным...

— "Наверное, все большие пони такие невозмутимые и спокойные", — мелькнуло в голове пегасочки... — Помогите! Помогите!..

Фургон вывернул к Скуталу и остановился, развернувшись ярко размалёванным боком с цветастой надписью "Транспортная компания "Денни & Kо"". Возницы синхронно повернули головы к перепуганной поняшке. А Скут отвела взгляд, посмотрев на кьютимарку запряжённого справа. Это была куча чёрных вертикальных полосочек разной толщины, образующая горизонтальный прямоугольник.

— Что с тобой, ты перепугана? — сзади внезапно раздался красивый мелодичный голос.

— Д... Д... Деринг Ду?! — ошалела оранжевая.

— С... Скуталу? — словно передражнивая, ответила археолог и улыбнулась. — Пойдём в фургон. Кое-кто из твоих друзей тебя дожидается.

— Он... Человек... Он схватил Бэпс!.. А потом — Блум... она побежала — туда, за ними!.. — малолетняя пегаска показала копытом.

— Человек?! Схватил Бэпс?! — Деринг Ду посмотрела на Скуталу, как на фантазёрку и сказочницу, и настойчиво подтолкнула к фургону.

— Да, человек! — малышка отступила на шаг назад и, обходя фургон, заорала: — В чешуйчатом доспехе, с длинными и гибкими руками и длиннющими пальцами! Страшнее, чем в книгах Лиры!

Пока она оббегала фургон и возниц, те меланхолично поворачивали головы, продолжая глядеть на малышку. И словно не слышали смысла её криков.

У второго тяжеловоза оказалась такая же точно кьютимарка, что и у первого.

— Да, — в голосе Деринг появилась тревога. — Это похоже на описание человека... Посиди в фургоне с друзьями, я сама займусь этим...

— Но человек...

— Дитя, есть вещи, которыми занимаются профессионалы...

— Но ты и Рэйнбоу...

— ПРОФЕССИОНАЛЫ!!! — голос Ду лишь немного не дотянул до памятного Кантерлотского Луны на Ночь Кошмаров. Раскрылась и захлопнулась за Скуталу дверь в корме фургончика.

Юная пегасочка с силой пнула дверцы, намереваясь их выбить. Но не добилась ничего, кроме гулкого звона.

— Обломись, — раздался голос из глубины помещения. — Если Ду пообещала — она поможет и справится!..

Скуталу оторвала свой взор от дверей и обернулась. Внутри фургончика с комфортом расположились Пипсквик и Свитти Бель.

— Вас тоже поймала...

— Почему поймала? — удивилась Свитти. — Пригласила на чай...

Только теперь пегасочка заметила здоровенное блюдо с пирожными, и следы заварного крема на мордашках друзей.

— Присоединяйся... — улыбнулся Пипсквик и протянул ей пирожное...

Оранжевая пегасочка машинально откусила кусочек и, не различая вкуса, пробормотала:

— Эти пони... Возницы... Они такие странные...

— Это точно! — подхватила Бель. — Они даже не пахнут ничем...

— А ещё у них одинаковые кьютимарки... — поддакнула Скуталу.

— И ничего не одинаковые! — уверенно возразил Пипсквик. — У них четвёртая и девятая полоски разной толщины, а тринадцатая и восемнадцатая вообще местами поменяны... Да ты кушай пироженки, их тут на всех хватит...

— О, ребята, и вы тут! — слился с лязгом дверей голосок Фезервейта, и тощий пегасёнок с ускорением влетел внутрь. Придавший ему ускорение задним копытом серо-стальной пегас с каштановой гривой захлопнул двери за фотографом.

— Мне показалось, или его кьютимарка... — начала было Скуталу, но Пипсквик её перебил:

— Отличается восьмой и четырнадцатой полосками, а вместо двадцать второй широкой три тоненьких рядом...

— А ещё он летает быстрей, чем машет крыльями... — неразборчиво промугыкал Фезервейт, дорвавшийся до пирожных.


Очень... Очень сильно хотелось спросить, но яблочная поняшка понимала, что сейчас тишина — их главное укрытие и оружие. Нужно продвигаться как можно тише.

Человек словно чуял, куда нужно идти. Она научилась понимать движения его рук: когда нужно замереть, когда быстро пробежать, а когда и пригнуться.

Чёрные переходы уже, кажется, перестали давить ей на нервы. И если поначалу всё казалось таким жутким и пугающим, то сейчас это было нечто обыденное, что-то само собой разумеющееся: так и должно быть... Ведь это же — битва с неведомым существом. Значит — должен быть и неведомый лабиринт. Не так ли?

Ш-Ш-Ш-ШВУХ!

Ослепительная вспышка выхватила из темноты зал, в глубине которого стоял корабль пришельца, разбилась в водной ряби и с шипением вошла в воду, заставив яблочную пони зажмуриться. Тут же что-то оглушительно грохотнуло и столб воды скрыл корабль.

— Быстро вправо! — голос человека командирским тоном словно отшвырнул пони в указанном направлении.

Спотыкаясь о подводные камни и вдыхая капли застоявшейся жижи, поднятой взрывом, Блум разглядела невдалеке Бэпс. Да, это была Бэбс Сид. Притянутая к стене зеленеющей паутиной сетки, неподвижная, словно зависшая возле судна пришельца.

А где же похититель?

Сбоку что-то смачно плюхнуло, и поняшка обернулась туда. В том месте, где она стояла в момент вспышки, расходились по воде круги от обрушившегося куска свода.

Снова взгляд на кузину. Бэпс висит неподвижно, лишь отчаянно вращает глазами, словно привлекает внимание к чему-то, скрытому у неё под ногами. К чему-то, скрытому потревоженной водой...

Только сейчас Эплблум поняла, зачем нзакриа прилепил поняшку к стене: чтобы та не упала в воду и не захлебнулась... Заботливый? Или просто жертва нужна живой?

— Висит, чтобы я увидел её, — тихо отозвался в ушах голос человека. — Под ногами мины. Это ловушка...

— Быстро вправо!

Поняшка вновь рванула с места, не думая. Кажется, это начинало входить в привычку...

Огромная груда камней обвалилась прямо туда, где она только что стояла.

ФШШШТ! ФШШШТ!

От звуков чужих выстрелов поняша отпрыгнула ещё правее, а в то место, откуда она отскочила, впилось летающее грызущее неизвестно что, страшное и начавшее с упоением грызть камни стены. Оно было точно такое же, как ранившее её ногу...

— ВЗЖ-ЗЖ-ЗЖ...

Это был не новый звук выстрела. Это орал нзакриа, лишившийся своего щупальца со стрелялкой.

Он кружил в воде, пытаясь сбросить с себя напавшего человека. Одним из уцелевших щупалец злодей пытался выбить широкий десантный нож из руки атакующего, всеми остальными он держал руку, сжавшую ППГ, не давая человеку выстрелить.

Нож нанёс ещё несколько скользящих порезов, когда хозяин корабля извернулся и вскинул несколько щупалец, отпустив руку и мгновенно сплетя освободившиеся конечности в живой клинок. Клинок пронзил человека, выходя с другой стороны, и лишь тогда нзакриа раскинул остальные щупальца, и серебристый ППГ рыбкой вылетел из ослабевшей руки человека и нырнул в воду.

Тихий, но более массивный плюх воды: человек упал лицом кверху и больше не шевелился. По ледяной глади воды стало расползаться тёмно-багровое пятно...

Нзакриа медленно огляделся по сторонам, словно разыскивая кого-то... Затем медленно поднял из воды отрубленную конечность с оружием и, медленно перемещая щупальца, пошагал к своему кораблю и своей добыче, висящей в зелёной паутине на стене...

Яблочная поняшка затаила дыхание. Ужас сковывал, словно ледяной цемент. Она попыталась сжаться, чтоб доспех-невидимка поплотнее укрыл её и спрятал от этого чудовища.
"...нзакриа — превосходные охотники и прятаться от них бесполезно..." — вдруг всплыли слова, сказанные с акцентом.

Эплблум почувствовала, как её ножки стали подкашиваться. Она уже не могла бежать. Оставалось надеяться лишь на прочность этого странного доспеха и его дивную магию невидимости.

Она съёжилась маленьким комочком, мысленно стараясь себя уверять, что волшебство могучих людей сделает её невидимой.

И снова глубины памяти, словно волны, выбросили ей на поверхность слова. На этот раз — это были давно забытые слова Зекоры:
"Не волшебство подарит тебе Знак.

А только время, верный друг и враг."
Нзакриа вновь подошёл к своему летающему дому-кораблю-улью. На этот раз, после движений его щупалец-корней, из каких-то отверстий в этом сооружении тонкими струйками потекло что-то светящееся, а в нос ударил резкий незнакомый запах.
"...у тебя только два выхода: либо убить его, либо убежать туда, где он не захочет на тебя охотиться..." — в голове эхом всплыли слова человека.

Эплблум посмотрела на Бэбс Сид, по прежнему испуганно вращающую глазами. Затем перевела взгляд на металлическое оружие у своих ног.

Аккуратно, стараясь не шуметь, она подняла его зубами. Язык нащупал тот самый крючок, что ещё недавно сжимал палец тусклокожего. На вкус он показался ей солёным.

Пришелец стоял к ней спиной. Кажется, спиной, если у него вообще где-нибудь была спина. По крайней мере, на этой его стороне был ещё один "нагрудник"... или "наспинник"?..
"...выжидают удобное время... просто выжидают удобное время..." — снова слова человека раздались в её голове. Они повторялись и повторялись вновь. Маленькой пони вдруг захотелось замотать головой, чтоб и эти слова и всё, что она сейчас видит, и всё, что сейчас происходит — вдруг взяло и исчезло. Но она не стала этого делать. И тут к словам человека присоединилось вновь проснувшееся в памяти пророчество зебры. Теперь они то говорили в унисон, то перебивали и перекрикивали друг друга, словно пытаясь свести малышку с ума. Она вновь взглянула на неподвижную Бэпс, бешенно вращающую своими огромными напуганными глазищами. Потом на человека. Он лежал тоже неподвижно, но его маленькие голубые глаза были спокойны, словно безмятежное весеннее небо. Затем на этот холодный металлический предмет, что она зажала в зубах.
"...а только время, верный друг и враг."
Вдруг нзакриа повернулся, словно что-то услышал или почуял.

Эплблум со страхом перевела взгляд на это жуткое существо. У него не было глаз, но она была уверена, что оно смотрит! Смотрит прямо на неё!

От ужаса она зажмурилась, а в голове бешенной пластинкой завертелось:
"Сейчас или никогда...

Сейчас или никогда...

Сейчас или никогда...

Сейчас или никогда...

Сейчас..."
ШРАЛП!


— Ты вся дрожишь... У меня есть таблетки против простуды.

— Бэпс, ты... — вырвалось у Эплблум, но тут же она поняла, что говорит кто-то другой. Резко обернулась, забыв про оружие во рту.

— Выбрось эту каку изо рта, — по-матерински нежно посоветовала Деринг Ду. — Ею должны пользоваться только люди.

— Вы — Деринг Ду, я знаю!..

— О-о-о... Твоя сестра наверняка рассказывала тебе об эпопее в той крепости... Небось, наплела про меня с три короба, какая я крутая... Хотя, если честно тебе сказать — больше всех тогда отличились Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай. Да выплюнь ты эту персоналку, пока в меня не пальнула ненароком! Ещё ранишь меня, как этого нзакриа!

— Он... ранен?.. — в голосе яблочной пони проскользнули нотки облегчения и испуга.

Серогривая пегаска подлетела к замершему инопланетянину и пригляделась. Затем с видимым облегчением сказала:

— Мёртв. Я фигею — простая земнопонька-подросток завалила нзакриа! В одиночку! Рассказать кому — не поверят!

— Я... я... к... кого-то... у... убила?

— Он мёртв, мертвее не бывает! Ты в нём такую дырку сделала, что сквозь него теперь можно оперу смотреть.

Взглянув на грохнувшуюся в воду земнопоньку, пегаска вздохнула и полезла в сумку на нашатырём и валерьянкой. Но перед тем, как откупорить вонючий пузырёк, она осторожно кончиком крыла вынула серебристую машинку смерти изо рта поняшки и спрятала иномировое оружие в сумку.

— Чи!.. Чхи!.. Чха!.. Чху!.. — зачихалась-закашлялась малышка. Затем кивнула на человека: — А ему... Ему тоже надо нюхнуть этой штуки... Он... тоже неважно себя чувствует...

— Не волнуйся, ему нужно нюхнуть другого... Это там... среди звёзд... Я знаю и умею — он скоро туда отправится...

Эплблум медленно подошла на подкашивающихся ногах к лежащему в воде человеку и посмотрела в его неподвижные голубые глаза. Их взгляд, казалось, проходил сквозь маленькую пони и устремлялся вдаль, стараясь разглядеть нечто далёкое, невидимое живым. В этот миг она отчётливо поняла, что пегаска ей врёт. Никакое лекарство уже не поможет ему. Ни здесь. Ни среди звёзд...

— Нам нужно торопиться... Нам нужно идти!.. — повторила знаменитая исследовательница. Она ещё раз обрызгала нос Блум нашатырём и посмотрела на висящую на стене малышку. — А это кто? Бэпс?

Почему-то Эплблум не пожелала поправлять археолога. Только кивнула в ответ.

— Под водой, я так понимаю, контактные пехотные мины?

— Чего?! — округлились глаза яблочной.

— Ладно... Стой тут и ни шагу вперёд!

— Но там же Бэпс!

— Я сказала "ни шагу вперёд" — так и делай! А лучше — обернись и стой крупом к ней.

Блум послушалась. Теперь перед её взором лежал труп нзакриа. Труп того, кого она только что убила. Лишила жизни. Страшное леденящее чувство сковало её разум. Она не могла оторвать взгляд от того, что она только что натворила. Да, это существо собиралось сделать что-то плохое с её кузиной. Но это существо было живым! А теперь оно мертво. И это сделала она. Эплблум.

— Ты долго будешь пялиться на его тушку?

— Он теперь мёртв...

— Мертвее не бывает! — с каким-то тихим удовольствием сказала пегас. — Мне жаль, девочка, но всегда бывает "первый раз"!.. Это — твой первый. Может — последний, а может — и нет. Но не казни себя. Помни — это он убил человека, и хотел убить тебя. Я видела. Тот, кто жаждет смерти другим — находит смерть себе. И в этом нет твоей вины.

— Но он... живой... был.

— Было бы лучше, если б твоим родным сообщили, что мертва ты? Ты, Бэпс, может — и я... Вот ЕГО, — Деринг Ду копытом указала на человека, — Его детям легко услышать, что он мёртв?

— Он говорил, что у него есть внуки...

— Ну вот... Тем более...

Но Блум её уже не слышала... И зря Деринг Ду продолжала:

— Вот если б на твою бабушку напали и стали б её убивать — ты защищать бабушку стала бы или переживать, что убийца тоже живой?..


— Держи её! Я говорю — держи свою кузину!

Бэбс Сид ещё полностью не отошла от недавнего парализа и еле держалась на ногах.

— Она поправится? — испуганно спросила яблочная поняшка.

— Мне нужно кое-что уладить...

Дэринг Ду вынула из седельной сумки уже знакомый Эплблум цилиндр. Крылья Деринг неуверенно порхали над призрачным квадратом, возникшим из цилиндра. И снова замелькали неизвестные красные символы...

Странствующая пегаска подошла к телу человека. Проведя крылом по его неподвижному телу, она с лёгкостью сняла с него странный прямоугольный амулет, затем почему-то коснулась своим лбом его лба и сказала тихо: "Прости... Прости, но это вы придумали такие правила..."
Археолог провела крылом по его лицу. Теперь глаза чужеземца были закрыты.

Поставила работающий цилиндр на мёртвую грудь...

Повернулась к юным земнопонькам и, подталкивая их, направила к выходу из зала... из лабиринта... из подземелья...

Когда они выбрались из люка на поверхность, свалку вокруг них несильно, но ощутимо тряхнуло, словно в недрах обвалилось несколько подземных этажей...

Бэбс, уже полностью пришедшая в норму, вздрогнула и привычно дунула на свою непокорную чёлку.

Эплблум повторила её движение: волосы гривы почему-то мешали ей. Она осторожно подняла копыто, чтобы перевязать наново бант. И только сейчас она заметила: её большой розовый бант развязался. И остался там, навеки похороненный в тёмной холодной глубине...


На удивление — повозку не трясло. Наверное — эта самая компания "Денни & Kо" очень заботится о перевозке товара. Впрочем, прыгай и трясись повозка, как сумасшедшая — это не сильно отвлекло бы ликующих поняш, празднующих столь давно ожидаемое событие.

Грустной оставалась лишь виновница торжества — Эплблум.

— Что ты такая грустная, кузина? — ткнулась ей носом в плечо Бэбс Сид. — Ты спасла меня, да ещё и получила наконец-то свою кьютимарку! Девчата и жеребята, предлагаю поднять ещё по пироженке в честь отличившейся!

Блум только вздохнула и с нескрываемой тоской посмотрела на столь знакомый ей символ, у остальных поняш вызвавший разве что удивление своей необычностью.

— Спасла... Не спасла... Разве в этом дело?

— А в чём, подруга? — не унималась Бэпс.

— Теперь у меня есть кьютимарка...

— Так это же здорово! — встряла Скуталу. — А если бы мы не перепугались и кинулись вслед за тобой — кьютимарки были бы у нас всех!

— И такие элегантные, изящные... — поддакнула Свитти Бель. — Разве могут кьютимарки печалить?

— Конечно... — вздохнула Эплблум. — Конечно могут. Ведь теперь, получается, я уже не Меткоискатель... Но вы — мои друзья...

Бэбс Сид машинально глянула на свой пустой бок, на Скуталу и Бель, пытаясь найти выход. Получалось — Блум права, и теперь их пути рискуют разойтись, удаляясь всё дальше друг от друга...

— А я так думаю — неправильно это! — рассудительно заговорил Пипсквик. — Смотри, даже Дети Д... — вдруг он почувствовал, что в этом месте произносить название команды их друзей нельзя, категорически нельзя, и тут же поправился: — даже дети думают, что мы одна команда. И так оно и есть. Мы вместе, хотя у Фезервейта давно на боку его пёрышко... Но он с нами. Может — поменяем формулировку?

Пегий земнопонька задумался, а все остальные замолчали, переводя взгляды с кьютимарки папарацци на метку яблочной поняшки и назад.

— Смотрите. Меткоискатели — это те, кто ищет свою кьютимарку, и те, кто помогает им искать. А кто поможет лучше, чем тот, кто уже нашёл?

Под ликующее "Ура!" поняши накинулись на пирожные и радостно загарцевали в удобном и уютном фургончике.

И тут, наконец-таки, их транспорт остановился и дверцы распахнулись.

Какой-то странный червячок начал ворочаться в животе Эплблум. То ли потому, что снова запахло озоном, то ли потому, что она снова увидела этот яркий мерцающий свет, то ли потому, что она снова услышала слова со странным акцентом от снующих туда-сюда пони.


— Не беспокойтесь, мисс Ду, сержант Риббс прекрасно ладит с детьми.

— Вы не могли бы прислать кого-то из людей, а не из... как вы себя называете... "землепони"?

— Сержант Риббс — человек, и, как я уже говорил — он прекрасно ладит с детьми. — улыбнулся средних лет земнопони с охристой, начинающей седеть, гривой.

— Мисс Ду, если я не ошибаюсь? Я много о Вас слышал.

— Эх, это всего лишь мои книги: в них я всегда преувеличиваю о своих подвигах...

— Ну, я бы так не сказал, — галантно улыбнулось двуногое существо. — Вы же знаете, что мы за всем следим, и я подробно знаю Ваше досье. Ой, ты чего-то боишься, малыш?

— Я таких, как вы, раньше не видел, — стеснительно заявил Пипсквик.

— Ну, теперь увидел... Знаешь — это тоже опыт... для мужчины. Ты же хочешь вырасти храбрым, стойким, готовым ко множеству испытаний... Ну так вот — это, может быть, и не слишком серьёзное, но всё-таки испытание: ты встретился с кем-то, кого ты раньше не видел...

— И этот кто-то напоминает минотавра... Безрогого...

— Ну что ты... У меня совсем другое лицо... Нет рогов... Да и ростом я пониже... Как видишь — я человек.

— Ну какой же ты человек? — искренне возразил пегий земнопони. — При твоём росте корову не съесть... И клыки у тебя по краям рта не торчат, ни одного из четырёх... И волосы не заплетены в трубки до пояса... Не-е, ты точно не человек!

— Тебе родители рассказывали историю о том, как добрый снежный дух после Вечера Горящего Очага разносит детям подарки?

— Да-а...

— А ты получал эти подарки?

— Конечно, получал!

— А ты хотя бы раз видел этого доброго снежного духа?

— Ну, если честно, все эти подарки клали мне под кровать родители, пока я спал...

— Ну так теперь скажи мне, пожалуйста — ты веришь в то, что тебе говорили о людях? Как мы выглядим, что мы делаем...

— Но я же читал об этом в книгах, написанных самими людьми!

— Хм-м-м, и там написано, что мы можем сожрать корову целиком?

— Ну, там написано, что вы их едите...

— Правильно... Это верно... Но это не значит, что мы их заглатываем сразу, вместе с рогами, хвостом и копытами... Кроме того — там, где мы живём, коровы совсем не разумны, с ними нельзя поговорить, да и они не поймут нас... Пытаться с ними пообщаться — то же, что пообщаться с булыжником!

— А у Пинки сестра понимает, что булыжники говорят... — встрял Фезервейт.

— Хм... Понимать память минерала может каждый, если умеет это и имеет необходимые приборы. Но общение подразумевает диалог... Вот ты — можешь написать на бумаге рассказ. А потом другой пони подойдёт и прочитает его. Точно так же ветер, солнце и вода оставляют свои отметины на камне... Тот, у кого есть опыт, и кто обладает приборами — прочтёт это. Сколько лет камню, откуда он появился...

— ...и достаточно ли камень хрустящий... — малыш или издевался, или его шутка была лишь для избранных...

Пока сержант размышлял, что ответить юному четвероногому "троллю", в зале появился новый персонаж: высокий пожилой человек, худой и улыбчивый. Короткая седая стрижка, гладко выбритое лицо. Он кивнул молчавшей Эплблум:

— Я так понимаю — Вы наша больная?

— Скорее всего я, — кивнула та. — Вы про рану на ноге или про парализующий яд нзакриа?

Бэбс сдула чёлку и посмотрела на кузину с такой "благодарностью", что та чуть не воспламенилась.

— Да, я про ногу... — ответил доктор и показал на следующий за ним по пятам самоходный медицинский столик: — Прошу...

— Скажите, доктор... Вы же ведь доктор?

— М-м-м, вообще-то профессор. Но ты можешь звать меня Доктором.

— Человек. Человек, который был со мной там, в подземельи, и который... Он сказал, что ногу нужно будет заменить... Вы отрежете мне эту и пришьёте новую?

Все жеребята замерли после этих слов, ожидая ответа.

— Вам не стоит беспокоиться о Вашей ноге, молодая барышня... Смею я Вас заверить — уже через пять-шесть часов Вы будете гарцевать, позабыв обо всех Ваших проблемах! Рана, конечно, серьёзная, и операция будет сложной. Но, поверьте мне, это далеко не самое страшное, что могло бы приключиться с Вами. Вас правильно обработали и вовремя доставили. Это самое главное, а остальное — лишь дело медицины... Сейчас Вам сделают небольшой укольчик — и я обещаю, что Вы забудете абсолютно обо всех своих проблемах...

Пока он говорил, яблочная поняшка взгромоздилась на сверкающий столик, и тот выдвинул несколько трубок-щупалец, удерживая кобылку. Некоторые из них сновали туда-сюда, поглаживая её тело, словно стараясь пощекотать.

— Они меня успокаивают, что ли? — удивилась Эплблум. — Так я не маленькая!

— Ну что Вы, мадмуазель, это медицинские детекторы, они Вас сканируют... Мне же нужно знать точно, какие обезболивающие препараты Вам можно вводить, а какие нельзя... Операция — дело сложное и ответственное...

Эплблум не заметила, как лёгкая дрёма стала накатываться на неё. И она уже не могла различить — во сне или наяву профессор пошёл в соседнюю комнату, а столик с поняшей последовал за ним... Действительно ли прошедшая с ними Деринг Ду подписывала какие-то бумаги и разрешения, поминая давно погибших родителей яблочной пони... Наконец забвение накатило тяжёлой тёмной волной, и все ощущения пропали...

— Покажите ещё, покажите ещё, мистер Риббс! — наперебой кричали жеребята. Сержант взял очередной пластиковый стаканчик и, несколько раз полоснув по нему десантным ножом, стал сплетать из полученной бахромы какую-то очередную странную фигурку.

— А что это?

— Это страус...

— Точно, похож! — засмеялись малыши, вспоминая, как бегала от такой птицы Зекора, попытавшаяся добыть для своего снадобья страусово перо. Нельзя сказать, что перо она не добыла... Вот только страус оказался не согласен с тем, чтобы у него брали перо, и потому Зекоре пришлось практикой доказывать, что она бегает быстрее страуса...

— Мистер Риббс, а Вы можете сделать корабль? — спросил Фезервейт.

— Могу, — как-то грустно ответил сержант. — Но здесь нет столько стаканчиков, чтобы его сделать...

Тем временем Деринг Ду вышла из соседнего зала и дверь того плавно поднялась из пола, закрывая собой и зал, и столик с Эплблум, и доктора-профессора...

— Скажите, сержант, вот у всех тут воротнички обычные, а у вас вышит круг с крестиком... Почти как на кьютимарке у Эплблум, — продолжил расспросы Пипсквик. — Это что-то значит?

— Ну, он не вышит, это лычка такая... А значит он, что я... ну-у... очень хорошо и метко стреляю.

Деринг Ду подошла к жеребятам и сержанту, устало уселась прямо на пол...

— Тяжёлый день? — участливо улыбнулся сержант.

— А то типа нет, — вздохнула археолог. — Мало того, что собственными копытами из-за чьих-то директив я разнесла памятник культуры, мало того, что эти киборги даже простую задачу не выполняют без полных команд и кодов доступа, так теперь ещё и два генерала сюда прутся, чтобы мне нагоняй устроить, да свою доцю повидать поскорее. Типа раньше они не могли уследить, чтобы эта егоза в неприятности не полезла бы!

— Почему бы Вам не пожаловаться полковнику Айрон Кольту?

— Опять Вы издеваетесь, сержант... Вы же знаете и моё отношение к землепони, и то, что я не люблю жаловаться... Может, я и дама, но жалобы — не в моём стиле! Вот Вы бы сами стали кому-то жаловаться?

— Нет. Но мне непонятно Ваше отношение к землепони. Всё-таки общая раса...

— Сержант, когда я вижу вас — я вижу человека. И я знаю, что общаюсь с человеком. А когда я вижу землепони — я вижу пони, а вот с кем я общаюсь, я не знаю: пони он или человек, на четырёх или на двух ходит его душа...

Скуталу замерла, осознав услышанное.

Деринг Ду тем временем продолжала:

— В вас, людях, нет фальши и притворства. Вы строгие и жестокие, но вы не строите из себя пони или ксилони. Вы не лжёте в главном. И вы не кичитесь тем, что вы родились на земле или на какой-нибудь из её колоний. А землепони... Даже если он искренен — я вижу человека в шкуре пони, старающегося притвориться пони... И это чванство родившихся на Земле или на Бублике... Или ещё в крупных колониях... А сам Бублик, который они оккупировали и выкупили. Они его называют "Наша вторая Историческая Родина"! Как может быть ВТОРАЯ родина?! Она, родина, либо есть, либо её нету вообще! А я слишком остро чувствую эти неискренности у землепони...

— Но если Вам не нравится наше некоторое вмешательство — отчего Вы сотрудничаете с нами?

— Во-первых — моя сестра. Только вы имеете лекарства, чтобы остановить её болезнь, не дать прогрессировать... А во-вторых... Вы пользуетесь нами, а я пользуюсь вами! Благодаря вашим спутникам и сканерам я смогла спасти достаточно исторических и культурных ценностей нашего мира. Тем более что вы сами бескорыстно помогаете разоблачать контрабандистов и "чёрных археологов". Это весьма благородно с вашей стороны, хоть мне и кажется, что за этим у вас и стоит какая-то выгода...
"Ну, понятно, стоит — показать всему миру, что мы белые и пушистые", — подумал сержант, но вслух сказать этого не успел: в зал буквально ворвались двое пегасов в адмиральских мундирах.

— Мама?! Папа?! — офигела Скуталу, явно не ожидавшая увидеть своих родителей здесь, да ещё и в этих униформах. Последние осколки паззла сложились в витраж, и вопрос вырвался сам собой: — На скольких ногах ходят ваши сердца?

Отец пегасочки, открывший до этого рот, чтобы начать разнос в зале, решил промолчать.

Мама же заговорила, стараясь уйти от вопроса:

— Скуталу, я и не не думала, что ты увлекаешься учениями бизоньих шаманов! Что ты нашла в них?

— Кстати о шаманах, — не дала увести себя в сторону оранжевая пегасочка. — Один из них сказал, что я не могу летать потому, что рождена пегасами, летающими выше облаков. Что это значит? А, папа?

Папа открыл было рот, но его вновь опередила супруга:

— Скуталу, ты уже взрослая девочка, и мы с отцом думаем, что тебе пора знать об этом. Тебя зачали не в Эквестрии, и родилась ты тоже не на этой планете. Поэтому сквозь тебя течёт магия другого мира. И летать ты сможешь легко и непринуждённо в мире твоей родины.

— Значит, я полечу, если переселюсь на этот ваш Бублик?

Пегасы-адмиралы расхохотались искренне и открыто.

— На Землю, доченька! На Землю! Наши предки обитают там ещё со времён Изгнания Найтмер Мун, целых пятьдесят поколений!

Деринг Ду вздохнула и взглянула на сержанта: мол, понимаете теперь, о чём я?

Тот лишь кивнул в ответ.

— Но почему тогда я живу тут, в Понивилле? Да и вы тоже...

— Рано или поздно ты узнаешь, доченька, но сейчас самое главное — сделать тебе прививку. У вас был контакт с очень опасным существом. Неизвестно, какие болезни после этого могут у вас появиться. Так что и тебе, и твоим друзьям сейчас срочно нужны прививки. Уверяю тебя, все твои страхи и заботы скоро забудутся...

— Ма, но сперва скажи — тут, в Эквестрии, я смогу летать? Шаман говорил, что вы можете мне помочь в этом...

— Шаман был прав: мы поможем. Но об этом поговорим позже...

Деринг Ду мысленно усмехалась, видя, как уклоняются от ответа на детали почтенные адмиралы космофлота. А ведь в их досье открыто указано, что они заменили собой двух внезапно почивших из-за несчастного случая местных пегасов, внедрившись под их образами и являясь посредниками между Землёй, Содружеством и некоторыми влиятельными кругами как в Эквестрии, так и за её пределами...

Бэбс Сид появившийся вновь Доктор-профессор увёл с собой, остальных же сопроводили в процедурную родители Скуталу.

Пока адмиралы отсутствовали, Ду обратилась к Риббсу:

— Вот чего я больше всего не терплю: когда землепони старательно кичатся своей принадлежностью к человечеству. Типа "да, мы не люди, но мы причастны и почти люди, мы не эквестрийцы, а кусок человечества"... Было бы чем кичиться — принадлежностью к виду, которым в галактике пугают малых детей! Принадлежностью к виду, который само Содружество держит при себе как последний довод королей, как средство для запугивания других, несговорчивых рас! Извини, Риббс, может, ты как человек сам по себе и хорош, но как человечество вы, люди, выглядите страшненько и жестоко, и пони, гордящийся принадлежностью к вам и вашим ценностям — пугает вдвойне... Вот сами скажите — есть ли в Содружестве хоть один человек, работающий в Министерстве Культуры, Искусств? А вот в министерствах безопасности, в военных ведомствах и в конторах по разработке самых страшных вооружений — вас, людей, как параспрайтов на кухне! Что на это можете возразить?

В ответ на её слова сержант вытянулся по стойке смирно, чем несказанно удивил пегасочку. Но тут же она сообразила, что стойка и молчание вызваны не её словами, а появлением неизвестного ей генерала с гербом КБС на рукаве.

— Доложите, что за детский сад повели в соседнюю комнату, — спросил генерал, обращаясь к сержанту.

— Товарищ генерал КБС, докладываю: данная группа, состоящая из пяти местных пони и одной землепони неожиданно вступила в близкий контакт четвёртого рода с нзакриа и теперь доставлена к нам на базу для полного медицинского сканирования, лечения и очистки памяти.

— Правильное решение, — на лице генерала не проявилось ни одной эмоции. — Дополняю приказом: вписать им положительные воспоминания о приятном отдыхе в обществе Деринг Ду, снабдить подтверждающими легенду уликами и отправить в Понивилль под присмотром всё той же госпожи Ду. А вот по прибытии в Понивилль, мисс Ду, Вам надлежит доставить детей по домам, а затем перейти к выполнению задания из пакета 54-прим. Приступить немедленно!

С этими словами генерал быстрым шагом направился вглубь базы.

— Господин... э-э-э, товарищ генерал! — остановила его археолог. — Но ведь у меня ещё незаконченное дело чёрных археологов с Центавры!

— Не волнуйтесь. Об этом позаботятся, — ответил генерал. — Они любят деньги, кажется. Что ж, они их получат. А Вы потом "откроете" этот затерянный храм и внесёте его в официальный каталог культурного достояния Вашей родины, — жестом руки генерал вызвал голограмму экрана своего КПК. — Кстати, поздравляю Вас, това... мисс Ду, с успешным завершением операции. Вот уж не думал, что из-за каких-то глупых увлечений провинциальной единорожки может получиться целая, так сказать, эпопея, — с этими словами одним взмахом руки он удалил с карты на голограмме метку-флажок, словно стёр её. Машинально пряча в карман свой КПК с погасшим экраном, генерал отправился далее по коридору, по прежнему порывисто и решительно.

— Ну надо же, для решения вопроса с жеребятами прислали целого генерала безопасности! — обалдела пегаска.

— Боюсь, — вздохнул сержант, — что прибыл он не за этим.

— Думаешь, это из-за нападения Лорда Тирека? — Деринг Ду напряглась.

— Не думаю, что из-за этого вечного неудачника и лузера, умудрившегося проиграть даже безобидным поняшам, станут присылать генерала Комитета Безопасности Содружества. Тут что-то совсем другое... И мне это не нравится. Сильно не нравится...

Тем временем вернулись в общий зал родители Скуталу, и серогривая повернулась к ним:

— Я думала, — обратилась Деринг Ду к адмиралам, — Что Вы уговорите сотрудников не тереть память Вашей дочери.

— Почему? — удивилась мама Скут, — Есть вещи, которые ей луше позабыть, это пойдёт девочке лишь на пользу.


В голове немножко гудело.

Ну да, конечно... После таких "отдыхательных" дней, всех этих катаний на всевозможных горках, кучей посещений самых разнообразных атракционов и прочих Селестия знает каких увеселений, голова просто не может не закружиться. Во рту до сих пор приторный привкус сотен, а может — и тысяч разнообразнейших леденцов, конфет, пряников и прочих всевозможных сладостей.

Сталлион-парк приезжает раз в два года. И им, понивилльцам, удалось таки на него попасть, посетить все атракционы, поучаствовать во всех лотереях и розыгрышах... И хоть они ни в одной лотерее не выиграли — но поощрительные призы были не хуже выигрыша в обычной понивилльской лотерее.

Седельные сумки ломились от леденцов, тянучек, цукатов и прочих сладостей.

Эплблум приоткрыла один глаз, взглянув на проснувшуюся Свитти Бель.

— Мне кажется, что у меня до сих пор кружится голова от всех этих атракционов...

— Э-э-э, у меня тоже, — честно призналась единорожка.

— Последняя тонна конфет была явно лишней, — вмешалась проснувшаяся от их разговора Скуталу.

— Девочки, пожалуйста, дайте поспать! — взмолился Фезервейт, и сейчас не выпуская из копыт свой любимый фотик.

Пипсквик же судорожно оглядывал вагон. Пипсквику было как-то странно. Он всегда запоминал абсолютно всё. В один узел смешивались вкусы, ощущения, запахи и мимолётные мысли. А тут — такие атракционы, шоу и представления — а у него ощущение, что он не участвовал во всём этом, а просто посмотрел на афиши и прошёл дальше... Максимум — увидел немножко в кино, и вдруг решил, что это было с ним... Как такое возможно?! Все воспоминания смутные, размытые, словно это было не с ним, а с кем-то другим, а потом эту чужую память кто-то кусочками переместил в него. А то, что не переместилось — взяли и размазали копытом, словно глину.

— "Да ну его!" — подумал Пипсквик и решил улечься спать: от всех этих мыслей болела голова, а до Понивилля оставалось ещё два часа езды.

Свитти увидела у окошка забытую кем-то из пассажиров колоду игральных карт. И вдруг в мозгу всплыли слова, когда-то где-то услышанные... Но где? Когда? Она не могла вспомнить.

— Эй, девчонки! — Свитти решила взбодрить своих подружек. — Глядите, что я умею!

— Ну и что? — приоткрыла глаз сонная Скуталу.

— Я сама не помню, но кто-то где-то учил меня такому фокусу: СМОТРИМ ВНИМАТЕЛЬНО, ВЫИГРЫВАЕМ ОБЯЗАТЕЛЬНО!

Карты зашелестели вокруг рога белой поняшки.

— Свитти, что это?

— Фокус такой! Выбери любую карту из трёх...

... Вскоре уже полвагона столпилось вокруг троицы играющих. Кто-то делал ставки на игроков, кто-то пытался включиться в игру, кто-то старался разгадать секрет фокуса.

Единственная пожилая полная кобылка недовольно бурчала:

— Такая маленькая — а уже мошенница! Как такое может быть! Как такое может быть!..

Пипсквик довольно смотрел за происходящим: что бы ни случилось с ним на атракционах, сейчас его голова работала как положено. Он внимательно отслеживал перемещения выбраной Эплблум карты, вдыхая странный аромат от двери в тамбур: какие-то трое пони со странным запахом стали было входить в вагон, но, услышав единорожку, удалились, тихонько прикрыв за собой дверь... Память услужливо подсказывала, что один, от которого шёл запах трёх ореховых скорлупок и жемчужинки, держался впереди, двое же, пропитанных его запахом и запахом золотых битов, старались притвориться, что они сами по себе. Сквозь шум зрителей картёжной игры, что вела Свитти Бель, еле просочился голос "мастера орехов": "Леди и Джентльпони! Я предлагаю вам сыгр..." На этом фраза и оборвалась, сменившись шёпотом на грани простого шевеления губ: "Уходим. Тут мастера повыше нас." Злобный взгляд в сторону маленькой единорожки полон зависти: кажется, она отобрала его хлеб и его мечту. А двое других последовали за ним, как на резиночке: кажется, их место в планах вошедшего было простым — изобразить заинтересованных зрителей и втянуть пассажиров в игру... Интересно, знает ли "крутильщик орехов", что стоящий справа от него приятель утаивает от своего босса по несколько бит ежедневно, а второй сегодня с утра уже пожевал кусочек "ведьминой ягодки" и теперь скорее всерьёз решил бы поиграть, чем подыгрывать своему боссу?..

Двое ушли за вагонным мошенником вслед, а за их спинами задорно раздавалось: "Смотрим внимательно — выигрываем обязательно!"
Наконец шум зрителей разбудил дремлющую на верхней полке почтенную госпожу-писательницу и она, свесив с полки серую гриву, наполовину прикрытую модной шляпкой, выдохнула, поправляя очки:

— Молодёжь, до Понивилля осталось всего полчаса. Игру прекращаем и собираемся.

— Да, госпожа Йерлинг! — послушно кивнула Деринг Ду единорожка. — Но, может, сперва отгадаете, где сейчас дама клевер?

— Здесь, — пегасочка лёгким движением крыла извлекла карту из колоды и предъявила Свитти. — Так что марш собираться... И ещё — колоду мне верни...


Куильё Натанга совершал привычный обход поезда. Первые два вагона обрабатывались легко и привычно:

— Леди и Джентльпони! Я предлагаю вам сыграть, потешить свою наблюдательность и пополнить кошелёк!

Среди зевак плавно расположились помощники, чтобы вовремя подзудить толпу, сделав первые ставки. Они выиграют, и вдохновлённые пассажиры ринутся заработать дармовые биты.

Так всё и происходило. Но стоило войти в третий вагон...

— Смотрим внимательно — выигрываем обязательно!

Девчонка. По возрасту — школьница. Но уже наглая и умелая кобылка: вон как карты порхают! Отточенные движения, знакомый почерк... Кажись, учил её Слива, да будет вода ему пухом и тазик с цементом подушкой...

А ведь сегодня надо собрать не менее пятисот бит, иначе не откупиться после того дельца, когда пришлось бросить товар и драпать...

Но самому вмешиваться — спалиться!

Будем действовать по старинке: пусть гастролёров сам Смотрящий приструнивает.

Смотрящий ехал в первом вагоне в купе-люкс и возле двери, ведущей к нему, отдыхали в обманчиво-расслабленных позах два единорога, вдыхающие ароматные пузырьки из трубок.

Куильё подошёл к купе, всем видом изображая смиренье и почтительность, и шепнул условленные слова.

Один из курящих приоткрыл дверь задним копытом и закрыл её за просителем...

Вышел Натанга минуты через три, весь дрожащий и бледнее обычного. И в голове его вертелось страшное: эта малявка — подруга самого Бастера, главы Детей Дискорда! А ещё — именно она со своими малолетками-приятелями посетила недавно Бывалого Чейзи и ушла оттуда не только целой и невредимой, но и с тем, за чем пожаловала! Не-ет, Смотрящий — не Пони-В-Закони, и не пахан, а так — смотрящий... Не вступится он за Натангу, да и кто такой Натанга, чтобы за него вступаться?..

— Выходим на ближайшем полустанке, — прошипел Куильё своим сообщникам. — Кажись, эту малявку по наши души сюда подослали! Чтобы нас подставить! Горелым пахнет! Сваливаем!..


Поезд пришёл, как всегда, точно по расписанию. И, разумеется, тут же началось веселье с отцеплением нескольких вагонов и высаживанием части пассажиров, следующих через Понивилль в Эплузу: устранение утечки газа на полдороги к яблочному городку ещё не завершилось.

— Уважаемые жиропассы! Оппожалуйтесь вагонистостью в свободы!.. — довольно эквилибрировал словами и буквами Пипсквик, кривляя вагоновожатых, с момента прибытия поезда талдычивших одно и то же.

Деринг Ду улыбнулась, глядя вослед бегущим к родным домам жеребятам и вздохнула: пакет 54-прим никто не отменял...

Старинный особняк по-прежнему ютился на самой окраине Вечнодикого, сливаясь с окружившим его высоким кустарником, оккупировавшим всё пространство от входа до кованых ворот, приоткрытых наполовину. Среди непроходимого переплетения кустов корявыми великанами поднимались три наполовину одичавших фруктовых дерева, давно уже не плодоносящих, зато даже среди бела дня внущающих почтительный трепет своими здоровенными кривыми стволами и ветвями, похожими на скрюченные судорогами драконьи пальцы. Кустарник захватил весь двор, свободными оставались лишь дорожка от ворот к входу и отворот к колодцу. Да и то, пожалуй, лишь благодаря каменным плитам дорожного покрытия, сопротивляющегося зелёному натиску из последних сил.

Похоже, Лира так и не удосужилась заняться ремонтом своего нового жилища. То ли она успела уже растратить все деньги, выплаченные ей Конторой, то ли она впала в такую апатию, что ей уже было всё равно...

Особняк поскрипывал время от времени, и, наверное, жутко завидовал ухоженному домику недалеко от понивильского вокзала: тот однажды взмыл в небеса и полетел куда его окна глядят... Говорят — он спустился на берегу далёкого моря и стоял там, любуясь на вечнобегущие волны... А ещё в нём поселился котёнок, который очень любил морскую рыбу. А хозяйку домика просто терпел, потому что она почёсывала его за ушком...
"Я бы на месте улетевшей обывательницы накупила б кучу воздушных шариков и, обвесив ими снаружи весь дом, опять отправилась бы в полёт, пока не нашла место поинтересней берега моря с вечными скучными волнами..." — пронеслось в голове писательницы. Ей представилась высоченная гора с огромным величественным водопадом и крохотный домик на вершине горы...

Впрочем, если верить археологическим изысканиям, великий Кантерлот начинался именно так...

Деринг вздохнула: и откуда в её голове появились такие странные мысли? Домик. Кот. Море... Не иначе — тварюшка в колодце балует!

Подойдя к массивному каменному жерлу колодца, серая пегаска достала из седельной сумки гранату, примерилась, удерживая её зубами за кольцо, но в последний момент вовремя скосила глаза, разглядев извлечённый предмет. Хмыкнула и осторожно вернула гранату в сумку.
"Думаю, Лира очень удивилась бы, не обнаружив у себя во дворе ни колодца, ни его обломков..." — мысленно хмыкнула археолог и достала другую гранату, шоковую.

Всё так же удерживая боевую игрушку за кольцо, пегас-археолог мотнула головой, и сфера усвистела в затянутый болотистой жижей колодец, оставляя кольцо в зубах писательницы-агента.

БУМММ!!!

Глухой звук из недр колодца слился с так вовремя начавшейся в Вечнодиком Лесу грозой. Предусмотрительная пегаска находилась уже в пяти-шести прыжках от колодца, когда из него хлюпнула болотная жижа, пачкая плиты дорожки и орошая листву кустарника.

Пегаска вовремя сплюнула кольцо, когда музыка, доносившаяся всё это время из башни особняка, вдруг смолкла и входная дверь отворилась.

— Вот теперь я точно уверена, что мой особняк — старинный! — это были первые слова, которые Деринг Ду услышала вместо приветствия.

— Весьма оригинальное приветствие, можно записать его в свою коллекцию? — вырвалось у Деринг почти машинально. — Но откуда такая уверенность в старинности?

— Ну как же! — не осталась в долгу Лира. — Сама госпожа Йерлинг приходит ко мне, чтобы списать с моего домика ещё один Заброшеный Древний Храм Принцессы Кетсалькоатль!

— Открою тайну, — парировала та, — В жизни Кетсалькоатль был принцем, но затем как-то попытался украсть любимые вилы Авизотля... — тут улыбка Ду угасла, сменившись более серьёзным выражением: — На самом деле я здесь не ради особняка. Разрешишь зайти к тебе на рюмочку чая?

Вероятно, ранее здесь была трапезная. Но некогда большой и массивный круглый стол не пережил испытания годами и древоточцами из Вечнодикого и развалился, а его обломки прежние жильцы сгребли в угол. Сейчас же посреди залы высилась громадная арфа, возле которой приткнулся небольшой мягкий пуф. Возле окна, прямо на полу, стояло несколько тарелок с недоеденными маффинами и полупустой графин с морсом.

— Хм-м-м... Такой особняк, а ты так и не позаботилась о мебели...

— Остаток тех денег, что мне заплатили э-э-э... тех денег, что мне заплатили, ушли на неё, — Лира кивнула на арфу.

— Кто ж тебе заплатил? Я слышала от Рэйнбоу Дэш, что у тебя обычно денег нету.

— Странно, что она такое тебе говорит, — вскинулась Лира. — Уж кто-кто, а она должна знать, кто мне заплатил. Впрочем — это неважно. Сейчас меня интересует музыка и только музыка.

— А твои подруги? Дэш говорила, что ты в последнее время странно себя ведёшь... Не хочешь ни с кем общаться...

— А ты часто общаешься со своими друзьями? Агент Твайлайт как-то говорила, что ты вообще живёшь в уединении.

— Я пишу книги. И постороннее вмешательство может повлиять на скорость их написания. Но тем не менее я никогда не забываю о своих друзьях и при первой же возможности всегда спешу с ними пообщаться. Кстати... Мне послышалось, или ты вместо "Принцесса" сказала "Агент Твайлайт"?

— Я назвала всё своими именами. Забудь. — Лира опустила голову. — Я не хочу говорить об этом.

— Может быть — в этом причина твоей ссоры с Бон-Бон, твоё холодное отношение к Хранителям Элементов Гармонии?..

— Они уже отдали Элементы Древу, ты разве не знала?

— Но они не перестали быть носителями их сущностей...

Лира посмотрела на гостью и вдруг произнесла:

— Тебя не удивляет, почему Твайлайт Спаркл так легко победила Лорда Тирека?

— Не удивляет. Разумеется — она использовала Магию Дружбы...

— Ладно, прости... — Лира вздохнула... — Я начинаю говорить лишнее и ненужное...

— Может быть — лишнее... Может быть — ненужное... Но почему ты назвала Принцессу Твайлайт агентом? Не забывай — я писательница и умею запоминать ВСЕ моменты разговора... Ты же понимаешь, что я пришла к тебе не просто так...

— Чего ты от меня хочешь?!

— Избавления. Твоего избавления. Тебя что-то гложет. Гнетёт. Заставляет тебя ссориться с твоими подругами. А среди этих подруг, так уж получилось, оказалась и моя ближайшая подруга. И, говоря плохо о ней, ссорясь с ней — ты делаешь плохо и мне... Героиня моих романов всегда искала правду и пыталась совершить добро... Так в чём же правда? Или тебе так страшно её мне рассказать?

— Агент... Да, ты не виновата, что твоя подруга — агент. Агент страшного и большого заговора. Заговора во главе с Принцессами. Пожалуй — я могу тебе спокойно всё рассказать: услышав, ты всё равно не решишься перенести это в книгу! Я верила в людей. Понимаешь — есть такие странные существа из другого мира, обитающие в легендах нашего... Слишком много что говорило о том, что они реальны, что вещи, которыми мы пользуемся каждый день — были придуманы ими. Но всё это оказалось ложью. Вот, к примеру, эта арфа. Разве смог бы мифический человек на ней играть? На руках человека были пальцы... Это вроде как на лапах дракона, только без когтей. Хм, как можно играть на этой арфе — руками?

Деринг Ду посмотрела на арфу. Прекрасно зная анатомию далеко не сказочных людей, она примерила их руки к этому шедевру музыкального творчества. Не стыковалось: арфа имела три расположеных параллельно корпуса. Один — самый большой. Другой — пониже и словно развёрнутый на 180 градусов. Третий — самый маленький, совпадающий с первым по направленности. Да, если по струнам первого и третьего корпусов человек мог бы провести пальцами, то по струнам среднего он не прошёлся бы, не зацепив струн предыдущего. Да-а, на таком инструменте может играть ТОЛЬКО единорог!

— Они сочинили всё это... — Лира всплакнула. — Специально сочинили. Все эти истории про людей, и прочие небывалые сказки. Подделали доказательства. Причём качественно подделали, не подкопаешься. И всё это лишь для того, чтобы уберечь секретные правительственные тайны, военные проекты, ещё какие-то секреты, которые не положено знать простым пони вроде нас с тобой. Они решили — если хотите сенсации — вот вам Люди! Гоняйтесь, бегайте, ищите их!.. Это так подло... Я со школьных времён искала Людей. Нашла, на свою голову... Они заплатили мне денег... Агенты... Чтобы я либо молчала, либо и дальше рассказывала все эти сказки о Людях. Но нет — я не буду их пособником. Я не буду рассказывать эту ложь! Лучше я буду просто молчать. Молчать и играть на этой арфе музыку, недоступную для придуманных Людей. У меня есть моя музыка...

— Ты считаешь, — осторожно начала Деринг Ду, — Что Твайлайт Спаркл, Рэйнбоу Дэш...

— Пинки Пай, Рэрити, Флаттершай, Эплджек, Бон-Бон, наша Мэр — они агенты. Они подчиняются Шайнинг Армору, а он подчиняется Принцессам. Кто может поспорить с правительницами нашей страны? Они всегда правы... Что ж — пусть будет так...

— Если это так — ты думаешь, им легко? Ты когда-нибудь пыталась поставить себя на их место? Агенты ведь — это что-то вроде шпионов? Да? А каково, ты думаешь, им? Врать своим друзьям. Видеть, как их друзья на них обижаются, и не иметь возможности даже пояснить им, что делают они это не по своей воле. Они исполняют свой Долг. Долг перед народом.

— Какой долг в этом вранье?! — Лира вспыхнула, как спичка. Но так же быстро угасла, словно задутая собственным криком.

— А вспомни время Свадьбы в Кантерлоте. Ты была среди участниц. А потом тебя подменил чейнджлинг... Так ведь?

Лира кивнула. Воспоминание было не из приятных, но всё же...

Деринг продолжила:

— Принцесса Каденс и Шайнинг Армор разработали специальный магический удар по чейнджлингам. А теперь представь себе, что их план не был бы тайной. Что какой-нибудь глупый папарацци опубликовал бы это в газете. И это попало бы к Королеве Кризалис, которая наверняка изобрела бы контрзаклинание. Тогда бы — окончилось всё так благополучно и радужно?

Лира вздохнула, но Ду не дала ей опомниться:

— А пусть даже Кризалис и не узнала бы. Но прочёл бы народ. Запаниковал. Понимаешь — каждый пони есть существо разумное, но все вместе, да ещё и напуганные нашествием оборотней... Ты представляешь себе, как они выискивают чейнджлингов среди своих друзей и родственников, подозревая всех и каждого! А паника, в которой затоптали бы кучу пони в попытках организованно покинуть Кантерлот?! Ты уверена, что вред от этого даже лично тебе был бы меньшим, чем когда тебя подменил чейнджлинг?..

Лира словно ощутила на себе копыта пробежавшей обезумевшей от страха толпы.

— Агенты, — продолжила писательница, — Если они и действительно существуют, то делают правильное дело. А платят за это высокую цену: необходимость врать друзьям, необходимость терпеть ненависть к себе, необходимость быть всегда в тени, в одиночестве.

Лира всхлипнула...

Ду взглянула на неё с удивлением.

— Твайлайт... жалко! — всхлипнула Лира.

Двигаясь к незакрывающимся воротам, Деринг мысленно вспомнила расположение земных наблюдателей в особняке. Целых пять! Причём один контролирует даже камин и его трубу!

Обычно для слежки за объектом хватает одного... Ну — максимум двух для особо ретивых... А тут — пять!

Но, с другой стороны, такой ночной зверёк, как облюбовавший старый колодец тритоновидный зубохват, он же крупогрыз тёщеподобный, давно бы схарчил новую обитательницу особняка на краю леса, если б не Наблюдатели, при каждой его попытке всаживающие в нос нахала высоковольтные разряды и изгоняющие его обратно в колодец...

Лира вернулась к дверям, постояла, собираясь войти... Тускло блеснуло что-то у порога. Колечко из до боли знакомого металла.

Изумрудная единорожка подхватила его телекинезом и обернулась к колодцу, вокруг которого подсыхали клочья ила и тины.

— Глупо! — сказала она вслух. — Я понимаю, господа Агенты, что вам стало интересно, зачем сюда приехала известная писательница и о чём она говорила со мной. Но вылазить из колодца лишь затем, чтобы подслушать нас — негигиенично. Вы могли подцепить микробы и переносимую ими заразу. Да ещё и вещь свою потеряли. Забирайте, мне она не нужна!

И с этими словами единорожка швырнула кольцо в колодец.

Вылетевший из каменного жерла "агент" показался бесформенной многоногой массой, идеально замаскированной тиной. Он бесшумно плюхнулся на каменные плиты и резво засеменил в сторону Вечнодикого Леса...


— Хоть затопчите меня копытами, но я никак не могу вспомнить, где приобрёл этот крутейший объектив! Вы хоть знаете, сколько он стоит?!

— Да не парься, Фезервейт! — Скуталу ткнула его коленкой под бок. — Наверняка выиграл на каком-то из атракционов! Ты думаешь — я всё помню из того, где я выигрывала и проигрывала? Хотя наверняка, — она гордо задрала нос, — Только выигрывала!..

— Ребята... Девчата... Вы ничего нового тут не заметили, а? — как-то подозрительно промямлил Пипсквик, уставившись в одну точку.

Жеребята машинально посмотрели туда же. За бывшей городской чертой, на околице, высилось нечто. Словно понивильскую библиотеку решили увековечить в памятнике и изваяли из цельного гранёного кристалла.

Скуталу машинально перевела взгляд на центр города и её ожидания оправдались: дерева-библиотеки там не было!

— Кажется, Твайлайт опять что-то перепутала в заклинаниях! — уверенно и задорно выдала оранжевая пегаска.

— Значит, теперь наш Твайлайт Тайм будет проходить в самом настоящем Замке! — восторженно взвизгнула Свитти Бель.

— И поднимать магией ты теперь будешь не метёлку, а трон принцессы! — хором выкрикнули Скуталу с Эплблум и, расхохотавшись, сделали брохув.

— А-а-а... — Скуталу отбросило так, словно она столкнулась с едущим на всех парах локомотивом.

— А я хвостом вперёд летать не умею... — огорчился наблюдающий за полётом Фезервейт.

— И пузом кверху тоже... — лаконично добавил Пипсквик.

— Ой, я замечала, что моя правая передняя в последнее время стала сильней бить, но я не думала, что настолько... — опешила Эплблум.

— Интересно, до окаменевшей библиотеки долетит или нет?..

Малыши-Меткоискатели оказались не единственными, кого удивило исчезновение библиотеки и появление дворца. Лира, отправившаяся помириться с лавандовой Принцессой, теперь с удивлением взирала на чёрный обугленный пенёк на площади и на новенький дворец вдалеке.

В голове со скрипом ворочались воспоминания... Надо же — тело само на автомате пришло туда, где Лира тысячи раз встречала Твайлайт, хотя в мозгу хранилась та мимолётная радость от вернувшейся магии и смазанный образ толпы, пришедшей поздравлять Агента Твайлайт то ли с победой над Лордом Тиреком, то ли с новосельем... Лира тогда порадовалась со всеми вместе, а потом пошла к себе домой депрессировать дальше...

— Слышь, дамочка, ты из местных? — окликнул вдруг изумрудную единорожку чей-то приятный баритон.

Она обернулась и увидела пегаса. Не висящего в воздухе, как обычно любит делать это летающее племя, а сидящего за рулём здоровенной стальной механовины с кузовом и тремя прицепами.

— Где тут замок этой вашей буржуазии... в смысле — принцессы? — продолжил пегас.

— Замок Принцессы? — удивилась Лира. — Там, в Кантерлоте...

— Не-е, таам старые принцессы. А тут где-то живёт принцесса Тэ точка Эс точка...

— Эс Точка?!

— Ну да, так в накладной написано!

— У нас тут живёт только Твайлайт Спаркл...

— А у Принцессы Твайлайт Спаркл теперь есть свой собственный замок! — пропрыгала в сторону дубозамка розовая поняшка, продолжая на ходу: — И если вы посмотрите вон туда, то даже его увидите! — с этими словами она пропрыгала в обратном направлении, теперь устремляясь к "Сладкому Уголку".

Лира успела к дворцу раньше сталлионградского грузчика-механика-доставщика, или кто он там ещё был по должности.

Ей не особо хотелось общаться с этим небритым типом в грязной оранжевой робе с пятнистой зелёной подкладкой и такой же оранжевой каске на голове. Тем более что в отличии от классических строительных касок его каска была подозрительно гладкой и круглой, больше напоминающей военный шлем.

— Твайлайт! — закричала она у входа. — Принцесса Твайлайт!

Как в прежние времена в библиотеке, дверь открыл Спайк. Он посмотрел на Лиру, вслушался в её молчание и, кажется, собрался закрыть дверь.

— Принцесса Твайлайт дома? — наконец-то разорвала молчание единорожка.

— Нет, дома Принцесса Тирек, — буркнул дракончик. — Проснулась с утра пораньше, не дала мне выспаться в кресле, запланировала на завтра какую-то экспедицию, а теперь вот по её милости я полдня расчищал место под её новый телескоп. Прибрался в немалой комнате, а она тут решает, что всё надо перетащить обратно и пробрать место на другой башенке! Той самой, куда я до этого таскал всё в эту дискордову комнату! Ой, извини, Дискорд, без обид!

— Да я тут, собственно, к Флаттершай заходил, — пробурчал драконикус и куда-то спешно засеменил.

— Угу, заходил вчера вечером... А вышел сегодня в полдень... В шахматы, наверно, играли, как всегда...

— Ну, ты тут прибирайся... — согласилась Лира, наблюдая, как перемещённый Спайком мусор быстро разбегается по своим прежним местам. — А я к Твайлайт сама дойду. Лады?

Дракончик посторонился, пропуская гостью, и, закрыв двери, начал уборку по новой.

Твайлайт сидела в зале с семью тронами и задумчиво разглядывала поднятую из пола объёмную карту Эквестрии.

— Пинки, ты уже вернулась? — спросила она и лишь затем подняла голову. Брови её взметнулись в удивлении: — Лира?

— Ваше Высочество...

— Лира, прошу тебя... Ты же знаешь, что я не люблю все эти формальности... Если уж тебе они приятны — оставим их для официальных приёмов... Хорошо?

Лира кивнула и склонила голову. То ли с повинной, то ли разглядывая диск карты...

— Твайлайт, прости, что я вела себя... э-э-э... грубо... ну, или некорректно... или... как... как дура! Я всё понимаю. Действительно — ВСЁ понимаю.

Твайлайт вскинула бровь и удивлённо моргнула, ожидая продолжения монолога. Ей нечего было пока возразить. Не с чем согласиться. Что такое "ВСЁ"?! Новый заскок эксцентричной искательницы "человеков" или осознание глупости минувших ссор?

— Просто прости меня, — завершила Лира. — Я была неправа. Обещаю — всё будет по-прежнему. Так же, как ты занимаешься своими делами, я буду заниматься тем же, что и раньше... Ты позволишь мне тебя обнять?

На глазах изумрудной пони выступили слёзы. Она сделала шаг к Твай, и тут с диким визгом "Ура! Обнимашки!" между ней и принцессой возникла из ниоткуда Пинки и сграбастала обеих пони в объятия.

Если бы Твайлайт умела читать мысли, то ход таковых у Лиры её удивил бы: "Может, колечко надо было кидать не в колодец, а в Пинки?" — подумала та, и тут в двери раздался уверенный наглый стук:

— Эй, где тут у вас принцесса? Телескоп заказывали?

— Э-э-э, хе, я Принцесса... Твайлайт... Спаркл... — материализовалась у дверей лавандовая поняшка.

— Куда устанавливать-то? — грубо спросил приятный баритон.

— Вот в ту башню... На самом верху... Дракончик проводит Вас... Спа-а-айк!

— Ну тогда распишитесь в акте приёма-сдачи выполненных работ. Вот здесь, здесь... И вот здесь тоже. Обязательно!

— Может, попозже... У меня сейчас конфиденциальная встреча...

— Не положено. У нас строгие правила! Сдал-принял... Опись, прОтокол... Ну, и так далее...

Твайлайт растерялась и заозиралась в поисках пера и чернил. И тут Лира, вспомнив свои книги, вдруг выпалила:

— Глубокоуважаемый Поставщик или его Посредник. Не кажется ли Вам неправомочным подписывать Акт Выполненных Работ ДО монтажа телескопа на территории Заказчика? Это нарушение как минимум пяти пунктов и может привести к штрафным санкциям от Вашего же работодателя!

Выпалив это древнее заклинание землян, она прислушалась...

Пегас виновато засопел:

— Ишь, умная какая выискалась! Адвокатша, не иначе!.. Парни, заносите!..

Принцессе стало интересно полюбоваться на телескоп, и она вышла на улицу. Вид рокочущей машины-тяжеловоза и его прицепов впечатлил.
"Такую бы громаду — да с Тиреком столкнуть! Остались бы рожки да ножки..."
Четверо дюжих единорогов в оранжевых робах со странными пятнистыми зелёными подкладками едва смогли поднять одну из деталей телескопа...
"Кажется, СТОЛЬКО МЕСТА Спайк не пробрал"... — подумалось ей...

— Аккуратней, аккуратней! — из ниоткуда появился маленький престарелый земнопони в белом халате. — Вы принцесса Твайлайт? Можно это где-то поставить в укромном местечке? Я боюсь, что эти дуболомы его просто раздавят!

— Что это?

— Как что?! — удивился земнопони. — Это же главная часть телескопа: его пульт управления! Плюс анализатор и волновой вычислитель. А также портативный источник энергии и два тесла-проводника... Без всего этого оборудования Ваш телескоп превратится в обыкновенную средневековую подзорную трубу, ну, правда, очень мощную...

Твайлайт увидела уходящую к городу Лиру и последовала за ней, оставив монтажников на попечение Спайка...

— И вот такое почти каждый день... — вздохнула принцесса. — После той неприятности с Тиреком я ещё и поспать-то не прилегла по настоящему... Дремлю урывками... А тут ещё обнаружили странн... а, забудь, с этим мы с подругами уже завтра разбираться будем...

Лира понимающе кивнула: жизнь агентов действительно не сахар...

Впереди мелькнула знакомая шляпка и серая грива.

Ну да, госпожа Йерлинг болтает о чём-то с миссис Ктопыто. Похоже, она направлялась к замку, хотя — это понятно... Скоро здесь будет установлен мощный сталлионградский телескоп. Наверняка она договорится с принцессой, чтобы та позволила ей посмотреть на звёзды... Может — это сподвигнет её написать какой-то очередной роман... Например — как пони построят большую-пребольшую пушку и полетят из неё на ближайшую звезду...

— Привет, Дерпи, привет... — тут Твайлайт покосилась на Лиру и продолжила: — Йерлинг. Какими ветрами здесь и вместе?

— Йерлинг? Ты по-прежнему пользуешься этим псевдонимом? — переспросила миссис Ктопыто. — Он такой смешной.

— Так же, как и ты, Дитзи...

— Дитзи?! — у Твайлайт наконец-то объединились воедино некая улетавшая встречать птиц Дитзи и гроза ратушей Дерпи.

— Ваше Высочество, — золотоглазая пегаска поклонилась ей, и смотрящие в разные стороны глаза вдруг сошлись в обычное для пони расположение. — Я Вас прошу... Мне очень нравится моё стрит-нейм... Для Вас, да и для всех остальных, я Дерпи... — её глаза вновь разъехались и она, повернувшись к писательнице, быстро показала ей язычок: — А фамилия у меня настоящая! По мужу! Деринг, ты дурацкое место выбрала. Здесь, на отшибе...

— Зато здесь нет толкотни... Да и к тому же заблудиться нельзя... Перекрёсток двух окольных дорог... Сама знаешь, кантерлотские ребята не сильно разбираются в географии провинциальных городков... Ты же на почте работаешь, должна понимать!..

— Но всё равно, спасибо, сестрёнка! Никогда не думала, что ты сделаешь мне такой подарок!

— Ух ты, а что за подарок? — заинтересовалась Твайлайт.

— Когда я была ещё совсем маленькой — моя сестра договорилась с одной кантерлотской пекарней, и они каждый месяц присылают мне маффины. Это самые вкусные маффины в Эквестрии! И они пекут их специально для меня! А сегодня — сегодня они по заказу моей сестрёнки привезут внеочередной набор маффинов!

Писательница строго посмотрела на свою сестру, однако ничего не сказала.

Тем временем на дороге показался одинокий фургончик, в который были запряжены два брата-земнопони в длинных попонах.

— Маффины! — радостно выкрикнула Дерпи и со всех крыльев ломанулась к возницам.

Когда Лира, Твайлайт и Йерлинг подоспели, золотоглазая уже уминала за обе щеки третий маффин.
"Выпечка от Мистера Бублика" — прочла Твайлайт на борту фургона.

— Странно... Я знаю все пекарни в Кантерлоте. Но ни разу не слышала о вашей!

— У нас очень маленькая пекарня, — равнодушно ответил один из братьев-возниц.

— И мы печём только под заказ, — завершил его фразу второй.

Оставив принцессу с писательницей и почтальоном, Лира поспешила обратно в Понивиль: надо было найти Бон-Бон и помириться с ней...


Даже в старой, недавно почившей библиотеке, был телескоп. Небольшой, разумеется, но вполне приличный по эквестрийским меркам.

То ли поэтому, то ли от любви по ночам любоваться не только творениями Луны, но и реальными астрономическими объектами, в свой новый дворец Твайлайт заказала лучший современный телескоп работы сталлионградских мастеров. Разместить это чудо в новом жилище оказалось сложно, но всё же вполне реально.

И теперь Твайлайт, проверяя крепления и обеспечивающие поворот телескопа массивные колёса со шкалами делений, вспоминала сегодняшний суматошный день... Возвращение Меткоискателей с самовольных каникул, приезд Деринг Ду, скандал, который Рэйнбоу Дэш закатила несчастной Скуталу ("Как, вы ездили с самой Деринг Ду, и не взяли меня с собой?!"), возвращение Лиры в адекватное состояние и возрождение её дружбы с Бон-Бон...

Повинуясь полёту мысли, Принцесса Дружбы направила телескоп вниз, чтобы взглянуть на домик кондитерши.

Раньше для этого достаточно было ухватить телескоп за окуляр копытами и повернуть. Теперь пришлось полминуты вращать специальные управляющие колёса.

Твай прильнула к окуляру, надеясь увидеть, перебралась ли Лира к подруге или та всё ещё обитает одна.

В окуляре был виден лес из толстенных фиолетовых и малиновых лиан.

Твайлайт удивлённо моргнула, но наваждение не исчезло.

Вдруг лес с невероятной даже для некоторых животных скоростью сдвинулся с места и на его месте появился водоём, полный коричневой воды в белых рыхлых берегах...

Задумавшись, Твайлайт сперва озадачилась, затем рассмеялась: телескоп оказался воистину хорош, показав сперва крохотную часть гривы Бон-Бон, затем — чай в тонкой фарфоровой чашечке...

Да, "большое видится на расстоянии", как говаривал один поэт... С такой техникой происходящее в городке не разглядишь: близко. Но как же чудесно должен выглядеть в такой телескоп космос!

Почувствовав, что крылья начинают напрягаться и подниматься в предвкушении чуда, она крутнула управляющие колёса наугад, устремляя астрономический прибор к звёздам...

...Это было невероятно! Раньше она и внимания бы не обратила на крохотный тусклый огонёк, один среди мириадов вокруг... Но теперь... Новая планета?! НОВАЯ ПЛАНЕТА!!! Ну конечно же — кто бы смог найти её там, на самой дальней орбите! Да к тому же она так странно поблёскивает, и лишь в определённые интервалы... Нет, действительно, Спайк был прав, советуя заказывать телескоп именно у сталлионградцев! "Они же летают в космос, значит — и телескопы у них самые лучшие!" Как же её назвать? Надо посоветоваться с Принцессой Селестией.

Твайлайт оглянулась по сторонам в поисках бумаги или папируса. Идти вниз за свитками? Проще оторвать половину обложки от инструкции к телескопу. Всё равно на обложке ничего кроме заголовка и какого-то длинного номера.

И тут — новая мысль. Подбежав к телескопу вновь, она повернула настройки на окуляре, повышая чёткость. Да! Планета оказалась необычайной, похожей на...

"Дорогая Принцесса Селестия! Пишет Вам Ваша верная ученица Твайлайт Спаркл. Сегодня я сделала необычайное научное открытие. Оказывается, в нашей планетарной системе существует ещё одна планета, двигающаяся по самой отдалённой из стабильных орбит и имеющая форму тороида с дыркой песередине, более всего похожей на..."

Лёгкое касание к плечу заставило юную принцессу вздрогнуть.

— Ты обнаружила новую планету? — улыбнулась Хозяйка Ночи.

— Принцесса Луна! Посмотрите на это чудо! Даже сам Старсвирл Бородатый не знал о существовании ещё одной планеты в нашей системе!

— О, да... Я думаю — это большое открытие, и оно, несомненно, прославит тебя...

— Мне нужно срочно... Я хочу написать письмо...

— Моей дневной сестре, — улыбнулась вновь Ночная Принцесса. — Не стоит себя утруждать. Спайк устал и будить его не стоит, я сама отнесу весточку от тебя сестре... Иди, отдохни. Ложись спать... У тебя был трудный и тяжёлый день... Уверена — когда ты проснёшься, все твои заботы и тревоги забудутся...

Увидев, как погас свет в спальне, Луна провела крылом над обрывком. Тот избавился от написанных строк и, повинуясь магии, прирос вновь к томику инструкций. Теперь несколько поворотов вертикального веньера... Отлично: в окуляре теперь валяющаяся посреди вспаханной земли оброненная часовщиком шайбочка. Блестящая и вмеру похожая на бублик... Осталось одно — сон для лавандовой аликорночки... Сон, в котором её чествуют в научных кругах, ей ставят памятники и её имя заносят в список лучших астрономов Вселенной... Но перед этим — перенастроить резкость: шайбочка ведь куда ближе поселения на краю Системы...
"Интересно, что же им там всё-таки снится, среди звёзд?" — мысленно спросила себя Луна...

Эпилог

Эпилог.

Балк Бицепс старался, как мог.

Да, ясного неба у него так и не получилось, но, по крайней мере, эта жуткая метель, налетевшая из Вечнодикого Леса, превратилась в лёгкий снегопад.

Конечно, если бы за дело взялась вся команда понивильских пегасов — сейчас была бы яркая лунная ночь с прекрасными мерцающими звёздами. Но из всех пегасов погодной службы на эту Ночь Горящего Очага оставался лишь дежурный — Балк Бицепс. Остальные по настоянию Рэйнбоу Дэш отправились в Большой Зал Клаудсдейла на представление "Битвы с Виндиго".

— Фезервейт, ты уверен, что все эти зонтики и прочие штуки нужны, чтобы нас сфотографировать?

— Пииип! Ну ты же не первый раз мне помогаешь! Я тебе сколько раз рассказывал о светоотражении? Тем более что щёлкать я буду ночью либо при свечах, либо при светлячках. А так — у меня есть копытный генератор и лампочка на пятьсот ватт!

— Можно подумать, что я понимаю, о чём ты говоришь...

— Ладно, давай пропихнём всю эту ерунду через этот сугроб...

— Пипсквик! Фезервейт! Что это вы тащите?

— Мисс Черрили, ну Вы же сами говорили, что нужно будет сделать красивые фотографии на Вечер Горящего Очага!

— Все уже заждались!

— Простите, мисс Черрили, но если бы не Пипсквик, то я вообще не знаю, как добрался бы сюда. Тут такие сугробы...

Учительница взглянула на объёмную поклажу и, вздохнув, обратилась к своему спутнику:

— Поможешь перенести всё это?

— Агась! — коротко ответил тот.

— Мистер Макинтош, только аккуратней, там есть хрупкое и бьющееся! — заволновался пегасик.

— Агась, — добродушно согласился земнопони, поднимая поклажу.

— Лампа! Лампа накаливания! — влез Пипсквик. — Пятьсот ватт!

— Огось! — удивился тот.

— А почему не завтра? — ехидно поинтересовалась Сильверспун.

— Я тебе не метринатор из книжек про людей, — ответил тощий фотограф. — Мне, вообще-то, кушать надо, и спать тоже. Через четыре дня фотографии все будут. У каждого.

— А теперь давайте поиграем во что-нибудь, а то скучно как-то! — заявила Динки, младшая дочка Дерпи, в этом году великолепно сыгравшая в спектакле Принцессу Платинум. — Может... — она схватила дротик дартса зубами и метнула в круг на доске. Вместо этого непослушная стрелка улетела вправо и воткнулась во входную дверь, чуть не пришпилив к ней шевелюру учительницы.

— Да-а, метаешь ты метко... — ядовито протянула Даймонд Тиара. — Но если будем играть в дартс — Эплблум не принимать.

— Это ещё почему?! — взвилась Скуталу.

— А потому что она как всегда всех обставит! Когда с ней играешь в дартс — становится неинтересно!

— Да-да, какой смысл играть, когда победитель известен заранее! — поддакнула Сильверспун.

— Дети! — Черрили решила взять инициативу в свои копыта и прервать назревающий конфликт. — А давайте погасим свет и сыграем в прятки!

— Тогда пусть водит не Эплблум, — запротестовала Динки.

— Это ещё почему? — поинтересовался Фезервейт.

— А потому что она, как твой объектив, в темноте видит, вот! — заявил Снипс.

— Точно, всех находит! — поддакнул Снейлз обиженно. — А меня первым!

— Мыться не пробовал? — невинно спросил Пипсквик...

— И не сопеть! — добавил Фезервейт.

— А давайте мы все дружно съедим этот прекрасный торт с огромным количеством вкуснющей шоколадной глазури! — с порога заявила Пинки, слизывая с мордочки налипшие снежинки... Она ввезла в класс огромный торт, но подскользнулась на подтаявшей воде и только чудом не растянулась на полу. Торт тем временем стрелой понёсся к противоположной стене.

Эплблум сама не сообразила, как оказалась на пути сладкого блюда. Она подняла правое копыто и легко остановила беглеца, машинально заметив, что в этот раз ей удалось сдержать свою силу и столик под подносом не треснул.

ЧВЯК!

С торта слетела шоколадная шишка и шлёпнулась яблочной поняше прямо на нос.

— А-ха-ха-ха-ха! Мы и не знали, что ты у нас ещё и клоун-акробат! — развеселились Даймонд Тиара и Сильсерспун. Однако под строгим взглядом Большого Мака тут же притихли.

— Ура спасительнице тортов! — радостно завопила Пинки, вытаскивая из причёски хлопушки.

Бах!

Бах!

БАХ! — очередная хлопушка Пинки разорвалась прямо перед мордочкой яблочной земнопоньки. Эплблум вдруг ни с того ни с сего передёрнуло. Откуда-то из глубин памяти всплыл другой звук. Он был совсем не такой, как этот праздничный взрыв. Жёсткий, холодный, металлический, но такой же громкий.

Что-то необъяснимое словно пробежало от гривы до самого кончика хвоста. Она вспомнила!... Хотя нет, не вспомнила... Но ей вдруг стало казаться, что когда-то она сделала что-то... Что-то, что не должны делать жеребята... Что-то, что не должны делать даже взрослые пони... Что-то неправильное и очень-очень плохое... Что-то, что она сделала, не имея выбора... Она зажмурилась, пытаясь отогнать от себя это странное, тяжёлое наваждение.

Открыв глаза, Эплблум увидела знакомую мордочку Пинки, но тут же что-то словно повернулось внутри. Поняшка постаралась вглядеться в глаза старшей подруге, словно ища спасения от этих жутких ощущений. Перед ней по-прежнему были голубые глаза. Но это не огромные задорные синие глазища розовой пони. Они были маленькие, небесно-голубые, спокойные и слишком близко посажены. Это не были глаза пони. И они смотрели не на неё. Они смотрели куда-то в глубокую черноту, а может быть — вообще в никуда...

Все звуки вокруг исчезли. Ей показалось, что она находится в каком-то глухом подземелье, почти по колено в ледяной воде. А перед ней.... А перед ней мягкая, притягивающая к себе стена. Стена, которая постепенно растекается, поглощая всё вокруг. Растекается, забирая все страхи, ощущения... Всё, что только что привиделось... Или не привиделось?

Эплблум постаралась пробиться сквозь эту стену, но та лишь просто впустила её в себя, словно липкое податливое желе.

Эплблум зажмурилась и снова открыла глаза.
"Что это? Что померещилось?"

Поняшка попыталась вспомнить своё видение, но у неё так ничего и не получилось. Осталось лишь какое-то чувство. Тревожное, тяжёлое, неправильное...

И тут маленькую пони снова отвлёк этот странный зуд в боку. Она привстала с лавки и почесала свой голый бок. Затем взглянула на копытце — там, как и всегда, осталось лишь несколько серовато-чёрных волосков. Затем она посмотрела на свой круп и обомлела: на нём прорисовывался круг с крестиком в центре! Малышка хотела было уже обрадоваться, но тут её взгляд упал на массивную лавку, прикрученную здоровенным шурупом к доске-ножке. Это он отпечатался на её крупе и теперь этот след постепенно исчезал.

БАХ! — дождь из конфети посыпал маленькую яблочную поняшку.

Ей вдруг захотелось свежего воздуха. Она подбежала к окну и распахнула его. Чистый морозный ветерок дул прямо в мордочку, украшая маленькими, холодными, бодрящими снежинками.

Сама не понимая зачем, она сорвала с себя свой розовый бант и выбросила его в окно...

...А за окном шёл снег. Снег, постепенно заметающий недавно протоптанные дорожки, кучки праздничного мусора, пестревшего серпантином и конфети, и так же постепенно заметающий её розовый бант.

Сопутствующие рассказы

В качестве бонуса

Сопутствующие рассказы

Navk

Принцесса и учёный

Нет, ну вы посудите: мало того, что я хотел как лучше, так теперь всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя виноватым то ли в развязывании какой-то войны, то ли в гибели ценного учёного! Ну спрашивается — и за каким Дискордом меня потянуло именно сегодня стать вежливее, чем обычно! Нет, блин, повыпендривался! И довыпендривался!..

Не понимаете, о чём я? Да всё о том же — лучше бы я в это воскресенье вообще не вылазил из своей корзинки! Хотя... утро было как утро, ничего не предвещало неприятностей... Обычное воскресное утро, когда вместо долгого и приятного сна Твай вытряхивает меня из простели и просит помочь в новом эксперименте...

Ладно, для того я и Помощник Номер Один, чтобы ни один эксперимент без меня не обошёлся!

В общем, только наша милая принцесса принялась расставлять оборудование да листать справочники — в дверь стучат. Пра-а-авильно, Спайк бросает всё и идёт через всю библиотеку открывать дверь тому, кому приспичило в солнечный выходной денёк вместо ярмарки книжку почитать!

Оу! Такого пони я ещё ни разу в жизни не видел! Рослый, хотя и не такой долговязый, как Селестия, гнедой жеребец был обряжен в диковинные наряды и ритуальную уздечку. Вот, по этой уздечке я и понял, что он не из наших краёв, а из самой Седельной Арабии.

А уж как он начал рассыпаться в комплиментах перед Твайлайт — даже я заслушался, лихорадочно запоминая. Интересно, когда я подобное затем скажу Рэрити — у неё тоже челюсть до земли отвиснет и улыбка расцветёт? Причём и то, и другое одновременно. Знаете — похожее я видел один раз, когда Пинки торт целиком заглотить пыталась...

Ага, минут через пять цветастых и вычурных комплиментов речь гостя стала осмысленней и даже я понял, что он учёный, прибывший из своей страны специально для того, чтобы повосторгаться открытиями нашей лавандовой аликорночки в области прикладной магии и промышленного артефактостроения. Во как!

Да, болтали они часа два, такую заумь несли, что я б и заснул, не проси меня Тваюшка то чайку свежего, то кексов новеньких им сварганить...

Ну, решил я проявить лишнюю вежливость и заботу... Вай, никогда больше и не подумаю первому предлагать свои услуги! А то, вишь, вылез тут, ляпнул им:

— Принцесса, может, я приготовлю Вам и гостю нАчос?

Тут этот жеребец в уздечке глаза делает квадратные, будто я предложил ветчины принести или яичницу из яиц феникса, ниц падает и на нашу учёную совершенно иначе смотрит. Ага, дело не в блюде предложенном. Кажется, на третьем часу до этого учёного гения дошло, что он с принцессой общается. Хотя... Корону Твай так и не носит, мантию тоже... Где уж тут опознать?..

В общем, новая волна бреда сводилась к тому, какой он недостойный (это он сам о себе такое заявил), и как он опозорил свою страну и её величие (я так понимаю — величие страны, опять же, а не хозяйки дома), и что лишь смерть его искупит его же позор...

Твайлайт кинулась утешать его, а на меня при этом так зыркнула, что я из дерева нашего вылетел, как пробка из бутылки сидра, и опомнился лишь столкнувшись с младшей из семейки наших сидроделов... Вот что значит — вовремя вспомнишь, а они уже тут!..

М-да, может, меня потом принцесса и отругает, но рассказал я Эплблум обо всём, что за это утро свалилось... А это чудо с розовым бантиком мне так невинно гениальный вопрос задаёт:

— Так что, получается, он к Твайлайт шёл не как к принцессе?

Молодец, девочка! Умная не по годам кобылка!

Вбегаю я в библиотеку и понимаю, что благословен будь край Седельной Арабии, где многословные речи цветут, как весенние сады над водопадами мудрости и...

Э-э-э, кажется, я таки переслушался его речей утром... Короче, он в своих цветастых фразах ещё и до середины глубин своего бесчестия не дошёл, а я уже и на улице пообщался, и назад вернуться успел. Шепнул я Твай тот же вопрос, что мне юная Эплочка задала. Смотрю — моя радость аликорновая, моя лавандовая зубная боль аж расцвела! Улыбается и по-хитрому смотрит на вытирающего собой пыль с пола учёного.

— А скажите, почтенный Аль Абдурахув ибн Мейн-Хорезмий, Вы ко мне шли и ехали, как к принцессе, или как к учёному?

Смотрю — поднимает он голову и глядит на неё непонимающе. То ли оттого, что она не поддерживает его самобичевание, то ли половину её вопроса прослушал и теперь пытается ответ по её взгляду угадать...

Не-е, целиком вопрос он услышал. Отвечает:

— О прекраснейшая Принцесса, чьи крылья напоминают вечерние сумерки, а очи — звёзды лучших творений Луны! Да будет благословен каждый Ваш день и каждая ночь! Я шёл к Вам как к величайшему учёному, в мудрости своей превзошедшему самого Старсвирла Бородатого, чьи подковы избороздили все грани мироздания, ибо...

— Вот и отлично, — прервала его Твайлайт. — Значит так, если Вы хотите и дальше огорошивать меня славословиями, как принцессу — поехали в Кантерлот, зайдём во дворец, объявим внеочередной Официальный Приём — и вот тогда обращайтесь ко мне как принцессе, и это будет правильно и по этикету. Но если Вам я нужна как учёный — то и общайтесь со мной здесь по моему этикету: как с учёным! Понятно?

Смотрит он на неё с пола, глазищами лупает...

Ну, тут Твайлайт и спрашивает в лоб:

— Так к учёному или принцессе Вы ехали?!

Вскочил он, улыбается!

— К учёному, госпожа Твайлайт! К тому, кто откроет мне свет науки и поможет мне в моих изысканиях...

Всё, помирились!

Отлично!

А я теперь — баиньки! У меня было трудное утро и глупый полдень!.. Залезаю под тёплое одеяло, раскрываю свой комикс и...

— Спа-а-айк!

Ну да, куда же она без своего драгоценного Помощника Номер Один!

Navk и Angelripper

Единорожье золото

— Как это "что", Твайлайт? Как это "ЧТО"?! Они СТРАННЫЕ!!! ...Ну — наверное, странные.

— Пинки, это просто мешочек с битами.

— НО ОНИ ВСЕ — ЗОЛОТЫЕ!!!

— Пинки, ты где-нибудь видела другие биты: деревянные там, или каменные?..

— Но эти биты... Эти биты СЛИШКОМ ЗОЛОТЫЕ!!!

Кажется, Пинки сама не могла толком объяснить, а Твайлайт не спешила разбираться. У неё в голове вертелось: "Понедельник — день тяжёлый..." Ещё бы, после всей вчерашней нервотрёпки с иностранным учёным, после результатов его исследований... А тут розовое стихийное бедствие приносит совершенно новенькие, свежеотпечатанные биты из чистейшего золота...

БУМ!!!

Из ЧИСТЕЙШЕГО золота!

Твайлайт словно огорошило.

— Ладно, Пинки, можешь считать, что ты меня убедила: они странные.

— Ура-а-а!!!

— И что дальше?
"Ура" смолкло так же внезапно, как и началось, и новая скороговорка обрушилась на аликорночку:

— Лира платила этими деньгами за сидр, который покупала у меня, но я тогда ничего и не заподозрила! Правда я оказалась тогда глупой?

— Не знаю... — протянула Твайлайт. — А скажи, почему ты не рассказала о странности денег, когда мы с Эплджек заходили к тебе в "Сахарный Уголок"?

— Так я тогда не подумала, что они странные, я тогда подумала, что странная была Лира... Точнее, она всегда странная, но в тот раз она была ещё страньше, чем обычно! Или страннее, чем обычно? Ну, в общем, не такая, как всегда! А потом я сегодня поговорила с Эплблум, и она посоветовала принести эти деньги к тебе... Знаешь, я сперва удивилась, а потом подумала, что пони, говорящая и думающая так же быстро, как я, не может ошибиться. И тогда я поняла: Лира — ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИЦА!!! — заговорщицким тоном прошептала Пинки.
"И как ей только удаётся кричать шёпотом!" — изумилась Твай. — Пинки, это золото настоящее. Биты по весу стандартные. Так каким же образом Лира может быть фальшивомонетчицей?

— Она их сделала сама-а-а... Правда я хороший детектив? И-и-и-и?

Лавандовая принцесса закатила глаза:

— Пинки, даже если бы Лира украсила каждый бит своим портретом и написала бы, что они отчеканены ею самой — эти биты всё равно были бы настоящими! Поскольку они из настоящего золота и их вес соответствует весу стандартных битов!

— Вот так всегда!.. — поникла Пинки, но тут же встрепенулась: — Но тем не менее они всё равно СТРАННЫЕ!!!

— Наверное, Лира хотела показать, что она крута как маг-единорог, — пожала плечами Твайлайт. — Глупо, но не запрещено.

— В смы-ы-ысле? — Пинки пригнулась и посмотрела в глаза принцессы искоса, низко голову наклоня...

— Единорог, если он действительно силён в магии и телекинезе, может разобрать кусок материи на атомы и собрать наново так, как ему надо. Обычно в золоте полно примесей, но если его разобрать, примеси выбросить, а назад собрать только атомы золота — ты получишь именно вот такие биты. Просто при чеканке монет никто этим не занимается: процесс слишком трудоёмок и дорог, и потому есть даже термин: "единорожье золото". Вот такое, сверхчистое. Которое могут получить только единороги. И которое раз в десять как минимум дороже золота обычного.

— То есть она не просто переплатила на двадцать пять битов? Она переплатила на двести пятьдесят битов?

— Э-э-э, Пинки, тут двадцать четыре бита...

— Одну монетку я отдала Эплблум. На память.

— Хороший сувенир для девочки, — улыбнулась Твай.

— Но где же Лира взяла само золото, которое она очищала и из которого делала эти сверкающие как солнце биты единорожьего золота? — вновь прорвало розовую поняшку. — Она кого-то ограбила?

— А вот это действительно странно, — согласилась принцесса. — Лира не грабительница. Я в этом уверена. Стоп, она в последнее время частенько ходила в Вечнодикий Лес! Может — она нашла там золотую жилу? Или намыла золото в одном из ручьёв?

— Или нашла древний клад? — продолжила кудрявая веселушка. — В Вечнодиком лесу всякое бывает! Но тогда... — она на мгновение задумалась, и выпалила: — Но тогда она всё равно не крутая!

И, посмотрев на изумлённый взгляд чародейки, пояснила:

— Если бы Лира была по-настоящему крутой, она бы биты сделала не из золота, а из того лёгкого серебристого металла, что используют сталлионградцы, вот!

Angelripper и Navk

Неофициальная вечеринка

Спайк для проформы поправил скатерть, которая и так была безупречно расстелена на праздничном столе.

— Торт доставят с минуты на минуту, Твайлайт! А я пока схожу за фужерами.

Дракончик скрылся за дверями.

— Твайлайт, я так рада! У тебя наконец-то свой собственный замок! Да ещё такой необычный... Я бы даже сказала — волшебный! Селестия рассказывала о том, как он появился. Это просто ЧУДО!

— Ах, Каденс, если бы ты знала, что нам всем здесь в Эквестрии пришлось пережить прежде, чем это чудо свершилось!

— Лорд Тирек наверняка не остановился б на одной Эквестрии. Я уверена — следующими были бы мы. Я так тебе благодарна!.. Мы тогда не зря доверили тебе свою силу. Принцесса Луна была права...

— Принцесса Луна всегда права... — как-то загадочно погрустнел, соглашаясь с супругой, Шайнинг Армор.

— Но где же твои подруги? Где же остальные Хранители? — удивилась кристальная принцесса.

— Я попросила их сегодня нас не тревожить. Всё-таки это семейная вечеринка, а не официальный приём. О, не беспокойся, мои друзья прекрасно понимают, как важно для меня пообщаться тет-а-тет с моими ближайшими родственниками. Если быть честной — то оставить нас наедине предложила Эплджек.

— Замечательно... — согласился с сестрой принц-консорт.

Твайлайт копытом правой передней подняла голову брата за подбородок и внимательно всмотрелась в его глаза.

— Так-с, и что же тебя тревожит, братец?

— Да ничего не тревожит! Просто последнее время много работы. После истории с Тиреком кристальные пони стали слишком взволнованы. Они ещё не забыли короля Сомбру, и опасаются, что придут ещё новые неприятности. Приходится много работать, успокаивать... Устал просто.

— Ну, как ты выглядишь усталым, я ещё не забыла, — фыркнула лавандовая принцесса. — Может, всё-таки признаешься своей младшей сестре, что случилось? Я могу провести исследование и предложить самый оптимальный выход из положения. Но для этого я долж...

— Ой, я, наверное, пойду помогу Спайку с тортом и фужерами, — Каденс расправила крылья и, перелетев через стол, направилась в те двери, куда недавно протопал юный дракон.

Брат и сестра остались наедине.

Шайнинг помолчал с полминуты, словно собираясь шагнуть с обрыва, и, наконец-то, заговорил:

— Помнишь, недавно Клаудсдейльское Адмиралтейство поддержало твой проект полётов на луну и постройки там научно-исследовательского посёлка?

Твайлайт кивнула, заранее предчувствуя нехорошее.

— Так вот, сестрёнка, заинтересованы академии, заинтересованы учёные, заинтересованы все пегасы: это престиж и самый высокий полёт! Да и военные заинтересованы: с такой высоты удобно наблюдать за действиями любого противника. Так вот, сестрёнка — полёта этого не будет. Исследований — не будет... Ничего — не будет! Селестия была почти согласна финансировать этот проект. Спитфайр вообще нашла правильный подход к идее: "Это наш шанс утереть нос Сталлионграду, который давно обживает космос вокруг нашей планеты!". А Соарин вообще предложил устроить Лётную Космическую Школу для единорогов и земнопони, так как космическими аппаратами могут управлять не только пегасы! Насмотрелся, блин, сталлионградских научно-популярных фильмов!

— Так почему же Селестия отказала?

— Она почти согласилась, но затем вмешалась Принцесса Луна: "Мы таким образом нос им не утрём, потому что они не стали летать на луну, а отправили экспедицию сразу на Марс. Я провела тысячу лет на луне и могу точно сказать, что ничего интересного для нас там нету".

Я пытался возразить... А когда понял, что рушится всё — возразил:

— Такие полёты... Для нас это будет хотя бы пробный шаг и первый этап, а там мы полетим и дальше Марса.

— На сегодняшний день это лишь напрасная трата денег, — возразила Ночная Принцесса. — Мы недавно проворонили побег Лорда Тирека, но этого могло бы не случиться, финансируй мы разведку и оборону, а не программы, призванные лишь показушничать перед давним конкурентом Эквестрии — Сталлионградом!

Шайнинг Армор вздохнул:

— Селестия сперва спорила с Луной. Но затем согласилась... И твою идею финансировать отказалась. Зарубила проект Спитфайр. Не захотела помогать мне и Соарину в развитии космических войск — Луна переубедила её. Хотя изначально Селестия была весьма заинтересована.

— Ты думаешь, что Принцесса Луна саботирует перспективные проекты? — удивилась Твайлайт Спаркл. — Но зачем? Зачем ей это?!

— Не знаю... Когда Принцессы уже покидали зал, я попробовал заменить грандиозные планы хотя бы на первый шаг к ним: "Но всё-таки хотя бы небольшой исследовательский полёт, чтобы посмотреть, что с обратной стороны луны..."
— Я пробыла на луне тысячу лет... Пони там нечего делать. Поверь мне... — ответила мне Луна.

— И знаешь, сестричка, мне показалось, что Ночная Принцесса чего-то боится... Не того, что мы можем там узнать о ней... Чего-то другого, от чего она пытается спасти нас... И о чём, подозреваю, она не рассказывала даже своей сестре.

Angelripper

Будни старлея

Вечерело. Но старший лейтенант кантерлотской стражи не торопился домой. Дома его никто не ждал. У него не было ни жены, ни детей. Какой смысл торопиться встретить Вечер Горящего Очага в одиночку? Тем более что этот праздник он особо и не отмечал. Так, в дань традиции...

В дверь кабинета постучали.

— Войдите!

— Э-э-э, господин старший лейтенант! — заискивающе улыбаясь, обратился средних лет патрульный. — У меня тут... э-э-э... ну-у... мой напарник предлагал мне передать их господину Шайнинг Армору, но я подумал — это будет неправильно "перепрыгивать сразу через голову"... И я решил отнести их Вам... Это мы изъяли у одного пьяного фотографа. Он курил запрещённый сталлионградский табак. Возможно — Вам стоит взглянуть... Я действительно правильно сделал, что принёс их именно Вам, а не капитану королевской стражи? Да?

Старлей равнодушным взглядом окинул своего подчинённого-блюдолиза.

— Что тут у Вас, рядовой.

— Фотографии-с, разумеется-с, — проблеял стражник. — Вот-с, взгляните-с. Весьма странные, как мне кажется... Как Вы думаете, может — я раскрыл какой-то сталлионградский заговор против нашей Родины? Может быть, меня наградят и повысят в звании? Мне уже почти пятьдесят, а я до сих пор даже не сержант!

— Я отправлю Ваше дело на рассмотрение в Верховную Комиссию, — сухо ответил пожилой единорог. — Вы можете идти. Благодарю за службу, рядовой... э-э-э...

— Клипкис! Рядовой Клипкис!

— Да-да, спасибо... Я выпишу Вам премиальные за оперативность...

— Это так благородно с Вашей стороны... Рад служить Отечеству!

— Хорошо, не задерживайтесь. Вас, наверняка, ждут дома... Сегодня же этот... праздник Горящего Очага...

— Вечер Горящего Очага...

— Ах, ну да... Ступайте, Клипкис...

Старлей взглянул на закрывающуюся дверь и, пока та не захлопнулась за посетителем окончательно, негромко позвал:

— Миранда, зайдите ко мне на секундочку.

Тощая голенастая Миранда возникла незамедлительно. В отличие от обычных секретарш она не спешила выпалить: "Чай, кофе, сидр?", а замерла в ожидании распоряжений начальства.

— Подготовьте, пожалуйста, бумагу о присвоении этому лизоблюду Клипкису звания Рядового Первого Ранга... И можете спешить домой праздновать...

— Но сегодня же сеанс...

— Я сам. У Вас ведь, насколько я знаю, появился кандидат в Особенные Пони... В Кантерлотском Театре будет представление... — намекнул шеф.

Справившись с заполнением бланка за полминуты, молодая единорожка покинула стены участка.

Старший лейтенант открыл ящик стола, взглянул на его содержание. Немного задумавшись, он закрыл его.

Опустевшее помещение участка эхом отражало цокот его копыт. Лишь дежурный при входе тихо посапывал в вечерней дрёме.

Офицер вернулся в свой кабинет. Снова открыл ящик стола. Достал оттуда трубку, наполнил её ароматной жидкостью с экстрактом мяты, сочной осоки и коры дерева Нур-Нур.

— И почему здесь, в Эквестрии, не растут эти деревья? — мысленно спросил он сам себя. — Жаль... Можно было бы и завезти...

На столе лежали фотографии. Заснеженный сказочный Кантерлот, кажущийся праздничной игрушкой в сверкании снежинок, попавших в три потока света, пробивающегося из-за облаков.

А вот другой снимок: теперь эти лучи стали куда ярче, но гораздо выше...

А на этом — они совсем тусклые и едва различимые там, в снежной вышине...

Начальник участка копытом придвинул к себе керамическую урну для бумаг. Взглянул внутрь по-прежнему открытого ящика стола. Выпустил несколько пузырей из трубки, лопнувших в воздухе приятным, будоражащим ноздри, ароматом.

Повинуясь воле его рога, из ящика стола вылетел странный серебристый предмет с изображением хищной птицы и надписью из пяти непонятных букв под ней.

Предмет озорно звякнул одинокой нотой, откидывая крышку, и над ним взвился язычок пламени. Мгновение — и фотографии одна за другой съёжились в этом огне и, догорая, отправились в урну.

Офицер выпустил из трубки ещё несколько ароматных пузырей.

— Опять очередной прокол. Можно подумать, у меня и без этого дел не хватает...

Развернув тонкую серую папку, он стал внимательно читать текст, написанный на странном языке...

Navk и Angelripper

Большой переполох в маленьком городе

— Ребяты!!! — с порога вскричал Слива, появляясь на новой стоянке банды. — Я тут стибрил новый "Вестник Эплузы" с фоткой наших малых!

Газета болталась у него в телекинетическом захвате и напоминала средних размеров флажок.

Бастер перехватил печатное издание и расстелил на перевёрнутом ящике.

Дети Дискорда сгрудились вокруг, разглядывая снимок пятерых из шестёрки Меткоискателей. Стоявшие по бокам от компании две единорожки кривились, будто собирались плюнуть со снимка в читателей.

— Слышь, у Скуталу тут вид, словно она лимон прожевала! — гыгыкнул Грязнуля.

— Видимо, не понравился ей фотограф... — поддакнул Тарантас.

— А снимал-то кто? — влезла Белка. — Фезервейт-то и сам в кадре...

Крумо глянул в конец статьи:

— Черрилита Лонгноуз. Вау! Она же и автор статьи!

— А малые популярные! — хмыкнул Слива. — На первой полосе пропечатаны!

Все углубились в чтение:
"Позавчера группой Кантерлотских Дознавателей были доставлены в Эплузу на опознание пятеро малолетних понивилльских правонарушителей. Однако Дознаватели проявили изумительную беспечность и эпический непрофессионализм, позволив малолетним преступникам, возглавляемым одном из Эплов, сбежать на следующий день к бизонам и так вывести рогатых из себя, что сегодня террористический бизоний отряд, возглавляемый лично их вождём, сравнял с землёй юго-восток Эплузы, снеся пять домов. Преступникам, разумеется, удалось скрыться. И теперь я, как глашатай воли нашего народа, хочу вопросить: доколе Мэр будет..."
Дальше читать этот бред не смог никто, кроме Трупоеда. Бледный же единорог, дочитав статью до конца, качнул длиннющей чёрной гривой и глубокомысленно заметил:

— А ведь если это попадёт на глаза Эплкоу...

— Ты хотел сказать "Когда", а не "если"... — поправил его Бастер...

И они оба были правы!

P.S. Чуть позже Бастер с друзьями решил, что воспитать Черрилиту и вступиться за друзей-Меткоискателей — дело принципа... И когда они посетили Эплузу — к домику Черрилиты сбежались даже бизоны из окрестных прерий, чтобы не пропустить такое фейерическое зрелище. Но никто не вмешивался и не спешил помочь. Да и зачем помогать? Дети Дискорда и сами прекрасно справились...

Понец