"Cold War, Hot War, Galaxy War"

Файл №4:"Infernum"(Часть 2)

После пятилетнего перерыва, срочного просмотра всех пропущенных автором сезонов и книг серии "Грядущая буря" по WH40000, автор решил, что забрасывать своё произведение — нечестно по отношению к читателям. Да, у меня были проблемы, называющиеся — 5 лет за решёткой, но всё когда-нибудь заканчивается. И предупреждаю — на данный момент для рассказа критичны только первые 5 сезонов MLP:FiM, в отличие от последних изменений во вселенной вархаммера, которые повлияют на дальнейшее повествование.

год 1944, Москва, Кремль, 1 корпус (Сенат), время — 0.39 Московское, 31 июля.

Секретарь встал и лично открыл двери в кабинет, обитый панелями морёного дуба. Перед посетителями открылся длинный кабинет, оббитый уже привычными дубовыми панелями, два стола буквой «Т», дальний — застеленный зелёным сукном. Вокруг стола стояло несколько простых деревянных стульев с высокими спинками. За дальним столом, на котором стояли селектор, бронзовая лампа с привычным уже зелёным абажуром, и закиданная множеством папок с бумагами подставка для ручек и бумаг, с встроенной пепельницей. На пепельнице лежала трубка, и рядом с нею — коробок спичек и начатая пачка папирос. За столом сидел пожилой усатый человек, что-то пишущий красным карандашом. Он поднял голову, и желтые, непроницаемые глаза с кажущимся безразличием прошли по вошедшим.

Сталин сидел, разбирая сводки с фронта, и думая — сколько еще продлится эта ужасающая война. Придвинув к себе сводку по операции «Айболит (1)», и начав читать, он тихо выругался по-грузински — зазвонил селектор, хотя вождь предупредил Поскребышева о том, что никого не принимает, если не случится чего-либо неожиданного. Тяжело вздохнув, Иосиф Виссарионович нажав кнопку селектора, спросил: — Что происходит, товарищ Поскребышев?

— К вам просится с неотложным делом Лаврентий Павлович, причины дела — при нем. Говорит, что не уйдет, пока вы его не примете, — интонации секретаря выдавали крайнюю степень важности, не меньше, чем атомный проект.

Немного подумав, Сталин ответил: — Запусти, может быть у Лаврентия есть, чем меня порадовать?

Дверь открылась, и Иосиф Виссарионович увидел сначала Берию, с преувеличенно серьезным лицом, глазницами сжимающего пенсне. Вошедшие следом были… необычны — и это самый мягкий эпитет, который он смог подобрать. Трое лошадок, размером и расцветкою — словно бы сошедших с детской карусели. Но не это было самым странным — куда как более странным было то, что лошадка с радужною гривою — была пегасом, а с завитою фиолетовою — вполне настоящим единорогом! И даже наиболее похожая на нормальную лошадь — выделялась слишком яркой мастью и шляпой-ковбойкой на голове! И у всей троицы были невероятно огромные, в пол-мордочки, выразительные глаза, в которых чувствовался… разум?..

— Hello, we salute you!!! — строенное приветствие на отличном английском, пусть и с неуловимым странноватым, чем-то знакомым вождю акцентом и полупоклон — лошадки склонили головы и немного согнули правые передние ноги. После чего радужная вдруг сделала и вовсе непредставимый жест: застыла, словно изваяние, подняв голову, и отдала честь правым крылом, прислонив его кончик к виску.

— Рядовой гвардии запаса Эквестрийских ВВС Рэйнбоу Дэш! — и пони опустила ногу, застыв, словно изваяние.

Несмотря на то, что фраза была произнесена на английском, товарищ Сталин прекрасно понял, что только что ему сказали. Сказывалось самообразование, которым Сталин не пренебрегал ещё с семинарии.
Оранжевая непредставимым движением подняла подняла правую переднюю ногу и, сняв ею шляпу, словно бы приклеившуюся к копыту, представилась: «Applejack, fermer». Следом, изящно склонив голову, представилась и белая единорог:"Rarity, modelier».
Сталин открыл пачку папирос, достал одну и начал потрошить её в трубку — на самом деле он напряжённо думал: каким требуется составить этот разговор — первый разговор с представителями нечеловеческой цивилизации…

***

год 900М41 по летоисчислению Империума, флагманский крейсер флота Андерокусов «Свет Хартии», третья причальная палуба, орбита Л’уны/год 5 от объединения Сестёр, последняя ночь зимы, час после полуночи

Вернувшихся послов сопровождали Саррекеус и инквизитор.

— Принцесса Твайлайт, согласитесь ли вы на сопровождение на борту вашего челнока? — поинтересовался космодесантник.

Твайлайт остановилась, вопросительного посмотрев на Лиру. Та задумалась и задала встречный вопрос: — Попав на «Аквилу», мы сможем вернуть свои залоги?

Лорд Маркус задумался и отправил сообщение аналитику. Почти сразу от адепта Венуса пришёл ответ: «Если они доверились нам — попробуем и мы. Все равно подавляющая мощь на нашей стороне». Несомненно, аналитик-ассасин имел ввиду циклонные торпеды, которыми лорд Маркус буквально нашпиговал посольский флот. Вот только сам Маркус был в них отнюдь не столь уверен — он не забывал о мощи четырёх тетрархов-принцесс. Тем не менее, он ответил Лире «Да, я согласен!», решив, что если рисковать, то рисковать по-крупному.

Вскоре сервитор принёс корону и посох, и Маркус, церемонно поклонившись, протянул пони их вещи. И снова — словно бы благородные ткани прошлись по его руке — корона, воспарив, поёрзала на голове Твайлайт, а Лира, притянув посох к себе, встала на дыбы, оперевшись на одну из узорных перекладин посоха.

— Кто из вас, уважаемые лорды, готов лететь с нами? — как ни странно — вопрос задала не Твайлайт, а Лира.

Глыба, закованная в доспехи, наклонилась к мятной единорожке и произнесла: — Думаю, достаточно будет меня и лорда Маркуса. Это вас устроит?

Инквизитор, понимающий, что брат-космодесантник явно имел какие-то свои мотивы, чтобы решать за него — решил разобраться с этим позже, и лишь негромко проворчал: — надеюсь, они там под себя сиденья не переделали? Но он не учёл того, что всё-таки — слух у обитателей Эквуса был развит несколько сильнее. И Лира, огорчённо посмотрев на Маркуса, ответила: — Я не позволила что-либо менять в этой конструкции. Тем более, что она была освящена Магосом Терсиардом!

— Неожиданно, но… смело, Лира Хартстрингс. А вот это ты поймёшь? — и металлический голос неслышно подошедшего магоса произнёс что-то странное: — Би-и-п-п-и-и-бу-пу-пи-и-б-и-и-п? (Ты меня понимаешь? — бин. мех.).

Лира сосредоточилась — математика никогда не была её коньком, хотя в изучении основ бинарного языка (Который, оказывается, немного знала Принцесса Ночи — ведь она когда-то общалась с Ним) — ей неплохо помогла нотная грамота, и её звонкий голос выдал ответ: — Б-и-и-у-п-п-и-п-п-у-и-б-б-и (Да, Магос, я учусь, — бин. мех.).

— Что ж, неплохо. Но над акцентом ещё работать и работать. Может быть, мы более обстоятельно сможем поговорить у тебя дома? — Расскажешь, кто учил тебя запретным для ксено знаниям. Тем более, что погрузка завершена и мы можем вылетать — через три стандартных минуты двадцать семь секунд начинается окно для идеальной посадочной орбиты. Лорд Маркус полетит вместе со мной и капелланом Караула Смерти — я обязан находится рядом с одержимой. Мой же челнок прилетит сам, — и высоченная фигура в древней мантии — изобразив намёк на поклон — так же беззвучно удалилась, помахивая целым пучком механодендритов.

***

год 1944, Москва, Кремль, 1 корпус (Сенат), время — 0.42 Московское, 31 июля.

— Значит, вы обнаружили, абсолютно случайно, благодаря детям — портал, который вывел вас в подземелье? Где вас и обнаружили рабочие-военнопленные? — голос Сталина был задумчив, и в этот раз он старался крайне чётко говорить без акцента, присущего жителю Кавказа.

— Совершенно верно, сэр. И мы бы очень хотели вернуться обратно. Тем более, что вы отказываетесь от помощи вам в этой жути, не объясняя причин, — Рэйнбоу была наиболее смелой для разговора с этим человеком — она чувствовала, что он, пусть и не являясь прирождённым лидером — обладал властью, властью с большой буквы, чем-то схожей с тем, как она представляла себе командора Харрикейна из древних мифов пегасов.

— Вы действительно хотите это знать? Или вы хотите домой? — И почему вы не так уж и сильно удивлены при виде нас? — вождь задумался: а может, действительно — показать, чего стоило не развалить Союз, удержать молодое государство от смерти в когтях стервятников, прячущихся за высокими лозунгами, и какой ценой он готовил страну к этой войне?..