Банан
Глава 2. Банан попадает в Академию Наук
Я прибыл в Эквестрию на рейсовой летающей лодке, или как их называют на севере — аэростат. Экипаж подобной машины обычно состоит из единорога-капитана и нескольких пегасов-матросов, число их зависит от размера машины. Мой аэростат был небольшим, и его обслуживали четыре пегаса. Летающее судно было очень старое, как, впрочем, и его капитан. Капитан был похож на своё судно, как и судно было похоже на капитана: краска с баллона выгорела и осыпалась, обнажив серую материю газонепроницаемого материала, а у капитана на голове красовалась лысина, деревянные борта скрипели от старости, и капитана можно было узнать по скрипу его суставов, у капитана был лиловый окрас шкурки, и лодка обладала тем же окрасом. Матросы частенько говорили, что наблюдается даже некая зависимость состояния судна от состояния здоровья капитана, или наоборот. Так или иначе, эта старая посудина без особых проблем довезла меня до Кантерлота, и я получил много хороших впечатлений от полёта.
Меня встретили как обычного туриста, ведь моя внешность не отдавала ничем подозрительным: простой земной пони серого окраса с оранжевой гривой, держащий при себе маленькую сумку, в которой находился кошелёк и блокнот с двумя карандашами. Говорят, что больше всех пишут единороги, ведь они обладают магическими способностями и им это делать легче, но это неверно, такие пони, как я, вынужденные в силу профессиональных обязанностей много писать, пишут даже больше, чем те же единороги, которым зачастую просто лень. Не скажу, что земные пони трудолюбивые, а единороги — лентяи. Я не считаю, что трудолюбие исходит из возможностей. Тут дело в воспитании. Конечно, те, кто лишён каких-либо уникальных способностей, должны прикладывать больше усилий для достижения своих целей, отчего в них закладывается трудолюбие, но, есть множество примеров того, как пегасы и единороги развивали свои врождённые возможности с упорством и самоотверженностью, что дало нам множество героев.
Я решил «взять быка за рога» и пойти прямо в королевский дворец. Принцесса Селестия, я был уверен, должна рассказать мне, что такого натворил этот дворник. Добиться аудиенции принцессы крайне сложно, и я несколько часов слонялся у дворца, пока стража не решила поинтересоваться у меня, в чём дело.
— Я журналист и хочу задать Селестии пару вопросов, — сказал я.
— Иностранец, да?
— Ну, уж точно не местный, а как вы догадались?
— Принцессу просто Селестией называют либо дураки, либо её приближённые, либо иностранцы, которые не знают, что имя правителей нужно называть вместе с должностью. На дурака ты не похож, и я уверен, что ты точно не из приближённых Её величества, следовательно — ты иностранец.
— Как я могу добиться встречи с ней?
— Ну, встречи с журналистами она организовывает по пятницам, там они обсуждают обстановку в стране и прочую чепуху, которая меня не сильно интересует. Вообще, встречу можно получить и по личной симпатии, но подобные встречи не всем нравятся.
— Ну, хорошо, спасибо вам.
— Не за что, только вот на будущее: не болтайся туда-сюда близ дворца, а то могут подумать, что ты террорист и упрячут тебя далеко и надолго.
— Ага, буду знать, — и я откланялся им на прощание.
Я решил, что не стоит мне оставаться в дорогой гостинице, поскольку было неизвестно, как долго я буду пребывать в Кантерлоте. Обойдя все гостиницы Кантерлота, я заприметил одно дешёвое место, которое больше походило на притон, а не на отель. На ресепшене сидела старуха в парике и с ярко накрашенными губами, что представляло себе крайне отвратное зрелище.
— За койкой пришёл, милок? — сказала она и подмигнула правым глазом.
— Да, за койкой, — с трудом произнёс я, сдерживая тошноту.
— Тебе шо подешевле але шо почище?
— Давайте почище.
— Ишь ты! — сказала она и зарылась под стол.
Из-под стола послышались звуки открывающихся ящичков, звяканье ключей, шелест бумаги и грязная ругань. После недолгой возни старуха вылезла обратно и протянула ключик с номером мне. Я взял ключ и направился в свой номер. Несмотря на обилие грязи на ресепшене, номер оказался вполне сносным, хотя был очень маленький. Кровать была именно кроватью, а не раскладушкой, как я представлял ранее, что мне очень нравилось.
Ко встрече я подготовился как следует: тщательно вымылся, надушился хорошими духами, привёл гриву в порядок. Приём проходил в просторном зале, посреди которого находился низкий столик с чаем. Подавляющее большинство журналистов было единорогами, и, как я выяснил чуть позже, я был единственным иностранным журналистом. Стол представлял собой полукруг, внутри которого находились принцессы, а снаружи были журналисты. Они наперебой задавали вопросы о политике и внутренней ситуации в стране. Меня не интересовали эти вопросы, поэтому я ждал, когда тема вопросов смениться. Уже ближе к концу приёма Селестия заметила, что я до сих пор не задал ни одного вопроса, а мой блокнот был пуст.
— Что вы хотели спросить у меня? — нежно произнесла она.
— Я хотел бы узнать о Банане.
Среди журналистов раздался громкий смех, который был подхвачен и принцессами. Принцесса Селестия, отсмеявшись, сказала:
— Банан — довольно интересный фрукт, в нём привлекает не столько вкус, сколько его форма...
— Нет, меня интересует дворник, — жёстко сказал я.
— Как-к-к-какой дворник? — улыбка исчезла с её мордашки, и она всем видом показывала непонимание.
— Дворник, которого зовут Банан. За что вы его ненавидите?
В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь шёпотом журналистов и тяжёлым дыханием Селестии. Тогда я понял, что серьёзно влип. Принцесса смотрела на меня взглядом, полным ненависти, и я вздрагиваю каждый раз, когда вспоминаю его. Не выдержав напора её взгляда, я посмотрел в пол и увидел вместо пола чёрную плоскость, из которой на меня смотрело лицо странной кобылы, из головы которой во все стороны исходили провода и зелёные полосы света. Стоило мне встряхнуть головой, как видение исчезло, и я увидел обычный каменный пол.
— Я не имею и малейшего понятия о том, что имеет ввиду этот молодой жеребец. Раз он не понимает, где находится и с кем разговаривает, то его надо выпроводить отсюда. Я не люблю таких шутников.
Меня вышвырнули из дворца, и я ещё некоторое время лежал на тротуаре. Вокруг меня скопилось уже немало прохожих, когда я поднялся, и я, бросив короткое: «я в порядке», направился в свой номер. В номере я распластался на кровати и принялся решать, как мне быть дальше.
Я понял, что совершил страшнейшую ошибку, начав свои поиски с Селестии. Она этого так не оставит, ведь я поставил её в неловкое положение перед всеми этими журналистами. Судя по её реакции можно сказать, что Банана она всё-таки знает. Это значит, что Банан действительно существовал, и это не были пустые слухи. Так как он дворник, то мне надо начать свои поиски с бюро коммунальных услуг, там сведения о нём обязательно должны быть в архивах.
На следующий день я направился в местное бюро коммунальных услуг, это было здание с типичными индустриальными чертами, но его недавно отштукатурили до такого состояния, что кирпич, из которого оно было построено, полностью скрылся за слоем светло-зелёной штукатурки. Я сразу направился на третий этаж, уж кто точно мог мне помочь, так это местный начальник. Им оказался жеребец тёмно-красного окраса, он выглядел типичным семьянином и судя по его нервному взгляду, у него был явно не один ребёнок. Он не подал виду, когда я вошёл, и я подумал, что он меня не заметил, но стоило мне только открыть рот, как он тут же произнёс, не отрываясь от бумаг:
— Подойдите ближе.
Я подошёл к столу, за которым он сидел, после чего он надел свои очки и посмотрел на меня.
— С чем пожаловали, товарищ? — спросил он слегка визгливыми голосом.
— Я по поводу дворника, что работал тут когда-то.
— Имя.
— Банан.
— Имя мне назовите, имя!
— Ну, Банан.
— Не знаю таких, может это не при мне было.
— Его принял на работу некто Дасти Бэг.
— Ах, старик Дасти, его нам ставили в пример как самого честного работника — идеала, так сказать. Но он помер лет сорок назад, наверняка вы найдёте в архивах что-нибудь про него. Роза! Роза, отведи гостя в архив!
— Хорошо, — раздался раздражённый женский голос, после чего в комнате появилась миловидная единорожка.
Она отвела меня в коридор и спросила:
— Какие года вас интересуют?
— Ну... допустим, мне нужно то время, когда работал Дасти Бэг.
— Хорошо, пройдём за мной.
Мы зашли в тёмное и пыльное помещение, где было множество шкафов с маленькими ящичками. Меня отвели к какому-то шкафу, и секретарша показала на ящик, на котором было написано: “Дасти Бэг”.
— Это его личное дело,- прокомментировала она.
Мне было не до старика Дасти, и я принялся искать дело Банана, тщательно просматривая полку, выделенную под букву “Б”.
— Вы ищете что-то конкретное? — услужливо поинтересовалась Роза.
— Да, мне нужно дело Банана.
— Эх... вы не первый, кто за ним сюда приходит. До тебя тут были пони и они ничего не нашли. Твой Банан — это не более чем вымысел.
— Но почему тогда Её Величество Селестия с такой ненавистью говорит об этом дворнике?
— Принцесса старается держать марку, ну... как сказать... она всегда получает то, что хочет, а все эти истории про дворника, который не просто смог сказать ей нет, да ещё и обставил как следует, её просто раздражают.
— Но мой отец говорил, что разговаривал с Бананом лично, и говорил, что его принимал на работу Дасти Бэг.
— Это просто очень красивая сказка, куда пририсовали и Дасти. Мне вообще жаль, что именем мёртвых пони пользуются для придания правдивости своих рассказов.
Я вернулся в свой номер в подавленном настроении. Неужели Банан — это и вправду не более чем миф? Я всё же решил не сдаваться и попробовать поискать в другом месте. Лучше всего обратиться к пони, которые могли видеть Банана. Сейчас это уже старики вроде моего отца, и не все, кто видел Банана могут его вспомнить. Или могут? Где мне в таком случае искать его? Кафе!
Я мигом помчался в тот самый парк, где должен был работать Банан. Через полтора часа ходьбы я всё же наткнулся на небольшую кафешку. В ней суетилась пара единорогов, по всей видимости хозяева кафешки.
— Желаете чего-нибудь? — обратился ко мне один из них, как только я подошёл к ним.
— Только спросить. Работал ли у вас Банан?
— Да, работал, — сказал другой.- А ещё у нас работало яблоко. Ну, и ананас.
Они так сильно засмеялись, что повалились наземь.
— Ох и натерпелся же он с таким именем, — подумал я.
Я подождал, пока они перестанут смеяться и продолжил:
— Банан — это имя. Дворник такой был.
— Извини, братец, наш батя купил эту объедальницу пятьдесят лет назад, и никакие Бананы тут не ходили.
Меня охватило отчаяние, и я решил прогуляться по Кантерлоту, раз уж мне предоставилась такая возможность. После долгой прогулки по центральной части Кантерлота на меня начал надвигаться голод. Я зашёл в небольшое кафе, заказал там себе несколько яблочных штруделей и чашку крепкого кофе.
— Простите, а вы знаете что-нибудь о дворнике, которого зовут Банан? — спросил я у одного проходившего мимо гражданина.
— Нет, ни о каких дворниках мне ничего не известно.
Погуляв по городу ещё немного, я заглянул в отель, рассчитался за номер и направился к вокзалу. Я планировал съездить куда-нибудь подальше от Кантерлота, поскольку смысла оставаться тут мне не было, ведь из-за того происшествия на приёме у принцессы меня больше нигде в столице принимать не будут.
Когда я стоял в очереди за билетом, ко мне подошла та секретарша из бюро коммунальных услуг.
— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, — тихо сказала она. — Купите билет и ступайте в буфет.
— Зачем вы хотите, чтобы я купил билет, если даже не знаете, куда я еду?
— И постарайтесь, чтобы те стражники, что стоят в зале, видели, как вы купили билет.
Я купил билет до первого попавшегося города и прошёлся с билетом в зубах до буфета. Стражники, увидев, что я купил билет, сказали что-то друг другу и ушли. Роза сидела за столиком в углу и ждала, пока я к ней не подойду. Я взял себе чай и сел напротив неё.
— Когда вы ушли, я решила проверить смету расходов Дасти Бэга, и среди них я обнаружила небольшой недочёт. Стабильно исчезали тридцать битов, это могло значить, что либо старик Дасти был нечист на копыто, либо на него работал кто-то. Ознакомившись с делом Дасти получше, я заметила, что в одной из ведомости храниться передача некоему Банану метлы в личное пользование, но в расчётной смете хозинвентаря не сказано ни про метлу, ни про Банана. Это значит, что такой дворник действительно существовал, но документы, подтверждающие его существование были изъяты. И я даже знаю, когда это могло произойти — во время последней ревизии, которая была проведена сразу после приёма во дворце, на котором вы были.
— Откуда вы знаете про приём, и как вы узнали, что я буду на вокзале.
Роза достала газету и пролистала до статьи с заголовком: “Идиот на пресс-конференции”.
— Так как вы иностранец, то вы наверняка пойдёте на вокзал, чтобы уехать отсюда подальше, — довольно произнесла она.
— Вам повезло, в действительности я скорее бы улетел на аэростате.
— Это уже неважно, на некоторое время вы в безопасности, и слежки за вами не будет. Можете потратить это время с пользой для вашего дела.
— Да, но без документов о Банане, я не знаю то, что с ним происходило. Одно дело — доказать его существование, а другое — подтвердить, верны ли мифы о нём.
— А вот тут я вам помогу. В личном деле Дасти Бэга был документ о передаче вакуумного очистительного устройства из склада при патентном бюро при Эквестрийской Государственной Академии Наук. В качестве заявителя на передачу был Банан, одобрено Дасти Бэгом.
— Академия наук? Если он действительно был там, то там должны остаться сведения о его действиях.
— Конечно, но я думаю, что вам следует поторопиться. Когда вспомнят о том, что Банан был там, то сведения о нём будут удалены. И я уверена, что они буду вычищать их более тщательно, нежели у нас.
— Почему вы решили мне помочь?
— Это мой бюрократический долг, — сказала она и, погладив меня по гриве, ушла из зала.
Я допил свой чай и направился к Академии Наук. Проплутав немного по городу, я нашёл то, что искал: огромное здание с массивными колоннами, белое настолько, что казалось, что оно светится. Я хотел было войти внутрь, но меня не пропустила охрана.
— Мне нужно узнать об одном научном сотруднике, не более, — умолял я.
— Посторонним вход воспрещён, — твёрдо сказал он.
— Понимаете, я журналист.
— А я охранник, и моя задача — не пустить тебя внутрь.
Рядом проходил единорог голубого окраса в очень толстых очках и остановился, увидев меня.
— Фи слушаем не шурнализд идьиот? — спросил он.
— Да, я журналист из той статьи, — тяжело вздохнул я.
— Очьшень хорошо! Прапьюстите его, он мне нужн для исследованьий идьотьизма.
Охранник отошёл в прохода, и я зашёл в здание. Единорог похлопал меня по гриве и произнёс:
— Вам нушен хер Банан, ви идить за мной.
Он долго вёл меня по зданию и привёл в полуподвальное помещение, где хранилось множество коробок. В коробках были какие-то непонятные устройства, бумаги и измерительные приборы. Единорог достал белую коробку с двумя красными полосками, и она мягко приземлилась у моих ног. Он открыл её и показал мне множество отчётов, на каждом из которых, в списке членов экспертной комиссии, можно было увидеть имя “Банан”.
— Хер Банан очьшень помог нашьей академии, — сказал он. — Если он не хьодил сьюда, то было бы очень плох. Он нас спьасал от мошьенники.
— Вы знали его лично?
— Ньет, чтьо вы. Мой ушитель мнього рассказываль о ньом.
— А ваш учитель жив?
— Ньет, он умьер двьадцать льет ньазад. Возьмите себье эту карьобку, в ньей есть зьяписки об ньём.
Я взял коробку с записками и вернулся в отель. Там я снова снял комнату и, уютно расположившись, стал изучать материал. В коробке были всевозможные соглашения, отчёты, служебные записки, часть которых была написано, скорее всего, самим Бананом, и папка с непонятным содержанием...
Банан проснулся от того, что его кто-то упорно толкал в бок.
— Банан, ты почему не приходишь за зарплатой? Уже два месяца прошло, а в бюро тебя нет, — раздался голос Дасти Бэга.
— А что, надо было? — зевая произнёс Банан.
— Да, надо, пошли за мной. И да, у меня к тебе серьёзный разговор.
Пока Дасти вёл Банана в бюро коммунальных услуг, Банан смотрел по сторонам и, увидев прилавок с имбирём, сказал:
— Это же имбирь! Вот, помнится, мёл я северную дорожку, а на меня бросилась обезьяна. Ну, это зверёк такой маленький с короткой шерстью и с руками-ногами. И эта обезьяна, значит, мне на спину села и давай орать на ухо. Ну, я наглых зверей не терплю, посему я взял и скинул её со спины. Так она в меня плюнула. А я её метлой по голове как огрею! А она в метлу вцепилась и давай метлу портить. Я её с метлы смахнул и ещё пару раз ударил. Потом прибегает хозяин этой обезьяны — эдакий очень толстый проходимец. Он говорит мне, мол, чего это я обезьяну его бью, а ему отвечаю, что защищаюсь. Он мне наверное не поверил, и набросился на меня. Я тогда его метлой по голове долбанул пару раз, а обезьяна в это время отошла в сторонку и начала в меня своими какахами кидаться. Только вот кидается она калом очень плохо: только хозяина своего попачкала. Хозяин обезьяны рассвирепел и погнался за обезьяной, и забыв, что он на меня обижен, попросил меня, чтобы я ему помог. В общем, гонялись мы за обезьяной, пока она не залезла через окно в один дом, где проводился не то бал, не то банкет. Пока мы пытались попасть внутрь, обезьяна окончательно взбесилась и обмочилась на костюм какого-то министра. Ну, я бы такое не простил, потому решил прихлопнуть её, но она спрыгнула с министра очень не вовремя, и я заехал ему своей метлой по его рассерженной физиономии. Министр этот был представителем маленького государства, что на юге от Эквестрии, и он сказал, что после такого оскорбления он больше никогда не пойдёт на мировую с принцессами. Ну, я ему сказал, что он погорячился, на что он ответил, что если войска его страны попадут в Кантерлот, то меня он убьёт первым. Довольно импульсивное замечание, на мой взгляд. И вот на этом приёме я узнал, что имя той обезьяны — Чи-Чи, что в переводе с одного из диалектов зебр означает «имбирь».
Когда они пришли в кабинет Дасти Бэга, Дасти положил на стол несколько бумаг, на которых стояли красные печати.
— Ты знаешь, что это за бумаги? — спросил он.
— Нет.
— Это, друг мой, жалобы из охраны труда. А они, между прочим, не с потолка берутся. Все эти жалобы опираются на анонимные доносы, в которых говорится, что ты спишь на улице, и твой рабочий день не нормирован.
Дасти говорил спокойно и тихо, но затем он внезапно повернулся и закричал:
— А всё из-за того, что ты идиот! Почему ты не сказал, что у тебя нет жилья!? Хотя, судя по тому, как я тебя нашёл, было очевидно, что у тебя жилья нет... Ладно, плевать на жильё, почему ты всё время метёшь эти, м-м-м-мать их, дорожки, даже когда они чистые!? Ты метёшь чистые дорожки! Зачем!? И вот ещё, что ты ешь? Что ты, м-м-м-мать твою, ешь? Ты не приходишь за зарплатой, следовательно тебе не на что покупать еду. На что ты вообще живёшь!?
— Ну, я не знал, что мне нужно жильё, — виновато произнёс Банан. — А ещё я не знаю, что мне делать в свободное время. Когда я ещё не был взролсым, я занимался арифметикой в свободное время, но сейчас у меня нет с собой задачника, и я мету дорожки. А ем я яблоки, меня кормят в одном чудном кафе, там в парке.
— На какие шиши тебя там кормят?
— Бесплатно.
— Как это так, бесплатно?
— Я подметаю им каждый вечер там, а они меня кормят.
— Так, с едой разобрались, теперь жильё.
— Мне оно вроде бы не нужно. Я сплю на скамейке и мне хорошо.
— Когда зиму будут делать, ты так уже говорить не будешь. Вот только где тебя расположить?
— Где вам будет угодно, господин начальник.
Дасти Бэг прошёлся из стороны в сторону, после чего резко остановился и сказал:
— Недалеко от парка живёт моя племянница, и я могу поселить тебя к ней. Но учти — не смей её трогать, понял? Ночевать можешь где тебе вздумается, но если тебя кто спросит, где ты живёшь — скажешь, что в том-то том-то доме.
Затем он порылся в ящике и достал оттуда толстую книжку, на обложке которой было написано: «Поверхности второго порядка».
— Это конечно не арифметика, но, думаю, тебя заинтересует, — сказал Дасти и протянул Банану книжку.
Благодарю, — сказал Банан и взял книжку в зубы.
Дасти отвёл Банана к дому своей племянницы — небольшому двухэтажному дому с ухоженным палисадом. Когда они подошли к потрёпанной двери из серых досок, Дасти нажал на небольшой рычажок слева от двери, и где-то в доме раздался звон колокольчика. Вскоре дверь открыла молодая пони, внешне похожая на типичного студента-инженера: мешки под глазами, давно не мытая белая шкурка местами была пыльная, на переднем копыте красовался держатель для карандаша, грива была сальной и с перхотью, а смотрела она полуотсутсвующим взглядом, явно говорившим о том, что её недавно оторвали от работы.
— У меня к тебе очень серьёзная просьба, — сказал Дасти, после чего хозяйка дома встряхнула головой и посмотрела на него. — Мне нужно пристроить своего работника, а то меня уже замучили товарищи из охраны труда.
— А он не будет мне мешать? — спросила она и посмотрела на Банана, который сидел как пёс и держал в зубах книжку.
Нет, он мешать не будет, он весь день работает в парке. Только вот он дурак, самый настоящий дурак, поэтому будь с ним поаккуратнее.
— Заходи в дом, — резко сказала она Банану, после чего подождала, пока он войдёт, и сказала Дасти: — Это последний раз, когда я выполняю подобную просьбу.
— Хорошо... — сказал Дасти, и перед его носом захлопнулась дверь.
Банан сидел с таким же тупым выражением лица, только уже в коридоре, и смотрел в пустоту.
— Зови меня Пэн. Я крайне занята, и я не хочу, чтобы ты мне мешал, — сказала она. — А что это у тебя за книжка?
— Поверхности второго порядка, — ответил Банан, и книжка упала на пол.
— Занимаешься математикой? — спросила Пэн, посмотрев на книжку. — У меня есть очень хорошая литература по математическому анализу, линейной алгебре, начертательной геометрии, теории вероятности... Тебя вообще интересует высшая математика?
— Я кроме арифметики и простейшей геометрии ничего не изучал, но мне сказали, что я должен заниматься чем-либо кроме как мести улицы, поэтому я с радостью буду изучать высшую математику.
— Вот и отлично, — Пэн облегчённо вздохнула и, поманив его за собой, показала ему дорогу в небольшую комнатку.
Банан осмотрел комнату и с довольным видом направился к выходу.
— Ты куда? — спросила Пэн.
— Я иду мести дорожки в парке, — ответил Банан.
— Уже? И...
— Вы от меня что-то хотели? — сказал Банан и остановился в дверном проёме.
— Нет, просто обычно пони знакомятся и всё прочее, а вы так сразу и за работу...
— Я люблю своё дело. Дасти Бэг говорил, что нужно очень серьёзно относиться к своей работе. Я слушаюсь его как своих родителей, ведь он заботится обо мне. Ежели о тебе кто-то заботится, то его нужно слушать.
— Это хорошо, даже замечательно, — улыбнулась Пэн. — А как тебя по имени звать?
— Банан, — сказал Банан и вышел на улицу.
— Ты когда вернёшься? — крикнула Пэн вслед Банану.
— Когда окончится смена, — по военному громко ответил Банан.
В этот день в парке не было ничего необычного, за исключением двух дерущихся грифонов. Банан с героическим напором набросился на них и колотил их метлой до тех пор, пока они не позабыли почему затеяли драку и не улетели со страху. Один из них обронил ушанку, сделанную, по всей видимости, из шерсти какого-то зверька. Банан хотел было позвать их и сказать, что они потеряли шапку, но они уже улетели, и тогда Банан одел шапку на свою голову. Шапка оказалась довольно удобной вещью: в ней можно было хранить мелкие вещи, она была мягкой, и её можно было использовать как подушку, а ещё она придавала Банану более солидный вид.
Банан сдержал своё слово и вернулся в обозначенное время. Это был уже поздний вечер, но на улице было ещё светло. Стоило только Банану вступить на крыльцо, как дверь тут же открылась, и по ту сторону дверного проёма смотрела своим обычным, усталым и немного отсутствующим, взглядом Пэн.
— Я уже выучила наизусть, когда у вас заканчивается смена, — с лёгким раздражением сказал она, — и я наизусть знаю, когда вы возвращаетесь.
— Это же замечательно! — сказал Банан и вошёл внутрь. — Ежели кто знает, где что и как произойдёт — это всегда хорошо.
— Где ты достал эту шапку?
— Взял у грифонов в парке, — сказал Банан и прошёл в свою комнату.
Пэн закрыла дверь, после чего заглянула в комнату к Банану. Банан только и успел, что рухнуть на кровать и мгновенно уснуть. Пэн поблагодарила судьбу за то, что её новый сожитель не будет доставлять хлопот, и закрыла дверь.
Несколько месяцев Банан прожил в одном темпе: он вставал рано утром, уходил подметать улицы, взяв с собой учебную литературу, и изучал математику в перерывах между подметанием дорожек, а затем возвращался обратно в одно и то же время и сразу проваливался в сон.
Со временем Банан стал очень хорошо разбираться в математике, и иногда помогал Пэн проводить расчёты. Математика всё прочнее и прочнее стала оседать в мозгу молодого дворника, превращая его ещё не сформировавшееся мышление в нечто странное и непонятное, полностью лишённое здравого смысла, но не лишённое логики.
Пэн решила провести уборку и заглянула к Банану в комнату. Увидев на кровати огромную кучу золотых монет, она села на пол и смотрела с открытым ртом на эту кучу в течение нескольких минут. Затем она сделала огромное усилие воли, чтобы встать с пола и оторвать взгляд от денег, после чего мигом убежала из комнаты. Когда Банан вернулся в очередной раз со смены, она ждала его в коридоре.
— Где ты достал эти деньги? — грозно спросила она.
— Какие деньги?
— Те, что у тебя на кровати.
— Я их заработал. Это моя зарплата.
— Дворникам столько не платят, там же пара сотен золотых монет!
— Мне платят по тридцать монет в месяц, — монотонно ответил Банан, — из них я не трачу ни одной монеты.
— И ты что, продолжишь их копить?
— Да.
Пэн прислонилась к стене и, проворчав что-то невразумительное, подошла к Банану, схватила его за шиворот и поволокла в его комнату.
— Тебе всё же стоит начать их тратить, — сказала она, — и я знаю как это надо делать. Я работаю в одном местечке, где можно приобрести патенты на всякую, никому не нужную, чушь. Мы с тобой найдём те вещи, которые никому не нужны, но которые смогут оказаться полезными, понимаешь меня?
— Нет, — гордо ответил Банан.
— Так, ещё раз. Ты знаешь, что такое патент?
— Да.
— Отлично! Значит, мы покупаем патент на какую-нибудь вещь, которая никому не нужна, но она может оказаться полезной. Например вакуумная рефрижераторная установка, с её помощью я могу хранить в холоде продукты без использования погреба, или, допустим, сжижать газы. Хотя насчёт последнего я сомневаюсь, но можно попробовать.
— Теперь я начал тебя понимать.
— Славненько, тогда завтра мы идём в патентное бюро при Академии Наук.
— Но завтра у меня работа!
— Дорожки подождут, — сказала Пэн и вальяжно провела копытом по носу Банану. — Эх, не могу поверить, такая удача!
На следующий день они направились в Академию Наук, которая располагалась в центральном районе Кантерлота. Здание выглядело неважно: массивные колонны были в строительных лесах, штукатурка была облезлой, и за ней был виден кирпич, дырки в металлической крыше были заделаны кусками фанеры или шифера, а прямо напротив входа красовалась небольшая свалка старого инвентаря.
— Здание немного на ремонте, — сказала Пэн, когда они вошли внутрь, — поэтому не удивляйся, если ты случайно провалишься под пол.
Немного погуляв по лабиринту из коридоров, они дошли до стеклянной двери с занавесками и картонной табличкой, на которой было написано: Патентное Бюро — служебный вход. За дверью был длинный коридор с множеством аудиторий. На каждой двери в аудиторию висел только номер, и понять, что было за дверью, не заглянув внутрь, нельзя. Пэн уверенно довела Банан до одной из аудиторий и зашла внутрь, бросив короткое «Жди здесь». Банан сел у двери и стал ждать, когда Пэн вернётся.
Через минуту к Банану подошёл единорог грязно-серого окраса, в очках с толстым стеклом, с пятном от кофе на правом боку, и дыша на Банана перегаром.
— Ты, — обратился он к Банану и сунул ему в зубы сигарету, — Нечего тут стоять и дуй за мной.
— Но я жду мисс Пэн! — запротестовал Банан.
— Ничего страшного, потом увидитесь, — сказал он, — А ты мне нужен как массовка.
— Простите, а зачем мне сигарета?
— Для виду, иди давай уже.
Вскоре они оказались в довольно просторной аудитории, где должны были провести какую-то презентацию. Слева от входа в аудиторию была сцена, на которой стоял стол, за которым сидели полуспящие научные сотрудники, перед сценой были кресла со столами, где сидели наблюдатели. Единорог посадил Банана к жеребцу с потрёпанным котелком на голове. Банан не успел заметить, как сигарета в его зубах начала дымиться. Жеребец в котелке повернулся к Банану, и произёс:
— Добрый вечер, не видел, как ты вошёл, эказь ты вовремя! Чувствую «Герцеговина Флёр», хорошие сигареты, говорят, их курил сам Сталлион.
— Не знаю таких.
— Учи историю Сталлионграда, может очень помочь... О, сейчас начнётся...
В аудиторию вошёл слегка растрёпанный пегас, держащий в зубах нечто металлическое. Научные сотрудники оторвались от сна, и один из них посмотрел в маленький бинокль на пришедшего.
— Это у нас что? — спросил тот, что сидел ближе к выходу, и показал копытом куда-то в сторону пегаса.
— Это, товарищи, напряжёметр, — громко сказал пегас.
Предмет попал под пристальный взгляд из бинокля, и тот, что сидел с краю снова заговорил:
— Конкретнее, конкретнее! Название ничего мне не говорит.
— Этот прибор нужен, чтобы измерять напряжение в облаках... — и пегас будто оборвался на полуслове.
— Что вы скажете, господа? — спустя минуту молчания спросил тот, что сидел по центру.
— При-и-и-бор безусловно ну-у-у-ужный, но вот только я не пойму, он как в облако входит, он егось повреждает али нет? Это вопрос важный!
— Брехня! — раздался голос Банана, после чего в зале возникла тишина.
— Простите, уважаемый, — сказал сотрудник с биноклем и стал пристально рассматривать Банана.
— В облаках напряжение мерить не надо, ну уж совсем. Напряжение имеет смысл мерить в облаках только тогда, когда эти облака используются как проводник. А облака у нас используются не как проводник, как как конденсатор. Тобишь, не сами облака являются конденсатором, а облака вместе с землёй. В облаке накапливается огромный потенциал, который потом разряжается в качестве молнии, которая появляется из-за большой разницы потенциалов между землёй и облаком.
— Что скажете, господа? — снова раздался голос сотрудника, сидящего по середине.
— Льготных условий для выдачи патента не предоставлять, — сказал сотрудник с биноклем и смачно приложил печать к какому-то документу.
Пегас взял документ и поспешно вышел из аудитории, после чего сотрудники опять заснули, а зал принялся оживлённо обсуждать последнего гостя.
— Круто ты его, — сказал жеребец в котелке Банану.
— Это как раз напомнило мне один случай, — ответил Банан. — Шёл я как-то раз мимо фонтана, и смотрю — коза туда гадит. Ну, думаю, не порядок, и говорю ей, мол, «Коза, иди-ка ты отсюда». А она на меня так нагло посмотрела и давай по фонтану ходить. Ну, думаю, ты у меня сейчас получишь, и как трахнул ей по голове метлой. Так та давай от меня бежать, ну я за ней погнался. Коза несётся прямо в центр города и расталкивает там кого попало, но я не отстаю. В общем, поймал я её в кафе, а на ней каким-то непонятным образом оказалась шляпка. Ну я эту шляпку посмотрел и вижу надпись, что сделано согласно Королевским Нормативам. Так эта шапка не порвалась, пока я пытался вырвать её из зубов этой козы. А как вырвал, то заметил, что раскрурочил весь зал. Ну, думаю, дело дрянь, и убежал оттуда. Вот что значит — Королевские Нормативы.
Тут в аудиторию вошла Пэн и грозно крикнула:
— Ты что тут делаешь!? Давай быстро за мной! Я же сказала, чтобы ты никуда не уходил, а ты?
— Меня утащили, — оправдывался Банан.
— Его утащили! Я сейчас сама тебя утащу, — сказал Пэн и потащила за гриву Банана в аудиторию, рядом с которой он должен был её дожидаться.
В той аудитории было пусто, там даже не было мебели, однако там стоял странный прибор, а рядом с ним стоял единорог чёрного окраса с рыжими кудрями.
— Вот, это рефрижератор, — сказала Пэн, показывая Банану на агрегат.
— Можно уже забирать? — спросил Банан.
— Да, да, — сказал единорог, — забирайте, забирайте.
Банан водрузил себе на спину рефрижератор, и пошёл туда, куда указывала Пэн. У выхода их догнал какой-то лаборант, одетый в бумажную шапочку и в защитный костюм.
— Уважаемый, вы не могли бы мне помочь? — обратился он к Банану.
— Нет, я занят, — ответил Банан.
— Послушайте, это касается погодной физики, вы проявили себя как знаток в этой области и...
— Просто почистите подшипник у флюгера, — прервал его Банан. — Я видел, как ваш флюгер не может повернуться, скорее всего вас волнует именно это.
— Да... это... — промямлил лаборант и побежал на крышу.
Банан отнёс рефрижератор в дом к Пэн, и оставил её возиться с ним, а сам пошёл мести парк. За короткое время он привёл дорожки в идеальное состояние и остаток рабочего дня провёл, прогуливаясь по парку.
На обратном пути он решил сделать небольшой крюк, и поэтому вышел с другой стороны парка. Он проходил мимо чьего-то дома, откуда доносились странные крики.
— Воры! — подумал Банан и, недолго думая, подошёл поближе.
Пока Банан искал, как бы ему войти в дом, он решил закурить одну из сигарет, которые остались у него с Академии Наук. В дом он забрался через балкон на втором этаже, забравшись на него через колонны. Очутившись на балконе, он сразу заприметил открытую дверь, и вошёл в комнату. В комнате было темно, и лишь сигарета Банана освещала её. Банан зажёг светильник, который висел в углу комнаты, и перед ним предстала странная картина: вся комната была в ремнях, на стенах висело непонятное оборудование, посреди комнаты были кандалы, а рядом был шкаф со всевозможными мазями, смазками и гелями. Банан из любопытства открыл шкаф и стал смотреть на флаконы.
— А вот этот одеколон я видел у своего отца, — сказал Банан, увидев баночку с надписью «афродизиак».
Затем он увидел знакомый флакончик, который видел на тумбочке в спальне родителей, и решил проверить, он это или нет, и совершил неловкое движение, после которого всё содержимое шкафа упало на пол, а часть флаконов разбилась.
— Вот-те на! — сказал Банан, и выронил сигарету.
Сигарета упала прямо на лужицу какого-то масла, и оно быстро вспыхнуло. Огонь начал распространяться по всей комнате, и Банан решил, что ему пора бы его потушить. Он побежал к выходу из комнаты, и перед ним открылась дверь.
— Что здесь происходит?! — раздался рассерженный вопль хозяина дома — земного пони средних лет, одетого в латексный костюм.
Банан не заметил его, и сбил его с ног, не успев он хоть что-либо сообразить. Сначала он собрался было погнаться за Бананом, но, почуяв дым, обернулся и застыл на месте: его «сокровищница» горит. Он пошёл вниз, чтобы сходить за водой, но был снова сбит с ног Бананом, несущим ведро с водой, чтобы потушить пожар. Хозяин с трудом встал с ног, и был снова сбит Бананом, убежавшим за новой партией воды.
— Да что же это такое! — гневно закричал хозяин дома, после чего из ванной раздался женский голосок:
-Что случилось?
— У меня дома завёлся какой-то нахал, который... — начал говорить хозяин, но не смог договорить, поскольку был снова сбит с ног Бананом.
Он отошёл в сторону, и стал смотреть на то, как Банан бегает туда-сюда и тушит огонь. Когда огонь был потушен, Банан решил не задерживаться в доме и выпрыгнул с балкона. С тех пор Банан больше никогда не курил в помещениях.
Когда Банан вернулся домой, Пэн встретила его на пороге и протянула ему конверт.
— Тебе письмо из Академии Наук, — сказала она.
— Отлично, — сказал Банан и взял письмо в зубы.
Перед сном Банан вскрыл конверт и прочитал письмо, которое было примерно следующего содержания:
«Уважаемый Банан,
Пишет вам коллегия учёного совета, заинтересованная в вашей проницательности взглядов относительно некоторых явлений. Мы были информированы от младшего научного сотрудника Пэн по поводу того, что вы являетесь идиотом. Мы очень надеемся, что это не так, и желаем, чтобы вы как можно чаще появлялись в нашей Академии Наук. Мы понимаем, что у вас есть уже должность дворника, но надеемся, что вы выкроете время и для наших нужд. Мы предоставляем вам пропуск в Академию Наук на правах младшего научного сотрудника(должен быть в конверте). Плата за услуги договорная, возможна оплата хозинвентарём.
С уважением,
коллегия учёного совета»
— Пожалуй, надо бы уделить им своё внимание, раз они меня так просят, — засыпая пробормотал Банан, — надеюсь, Дасти Бэг не будет против.